Небесные просторы

ГАРРИ

Кажется, космос не единственное место, где идеи живут своей собственной жизнью. Вернувшись, Гарри застал базу Каззкарк переполненной слухами. Необычные россказни бродили, подобно хищным паразитам, перепрыгивали от одного нервничающего существа к другому, расцветали в атмосфере заразительной тревоги.

Подведя свой разведочный корабль к северному полюсу планетоида, Гарри ввел его в щель, отведенную Институту Навигации, и со вздохом облегчения выключил двигатели. Все, чего он сейчас хочет, это спокойно проспать несколько дней без безжалостных истощающих сновидений. Но не успел он причалить и завершить протокол прибытия, как погрузился в водоворот сомнительных слухов.

Говорят, союз Отрекшихся раскололся на несколько еретических фракций, которые сражаются друг с другом, произнес на быстром галактическом четыре торговый представитель турмуджей, который стоял перед Гарри в очереди к иммиграционному контролю. А Лига Благоразумных Нейтральных кланов наконец начала мобилизацию, объединив свои флоты под командованием парджи!

Гарри посмотрел на турмуджа, тощее, долговязое существо, которое словно целиком состоит из локтей и коленок, прежде чем ответить на том же языке:

Говорят? Кто говорит? Где именно? Какова вероятность?

Никакой вероятности/ Это произнес дипломат оуломин, на края щупальцев которого были надеты специальные чашечки, чтобы предотвратить неосторожное распространение пыльцы. Стоящий за Гарри оуломин выразил свое презрение к сутулому турмуджу, выпустив поток оранжевой слюны, которая едва не задела руку Гарри.

У меня есть точные данные о том, что возвышенные и уважаемые парджи намерены вообще выйти из Лиги — и отказаться от участия в делах Галактики — из презрения к нынешнему состоянию хаоса. Эта благородная раса вскоре переместится в благословенную отставку, присоединившись к патронам своих предков в счастливом царстве приливов. Только регрессировавший дурак способен поверить в другое.

В представлении Гарри такая речь вряд ли совместима с дипломатией. Турмудж в раздражении так быстро распрямил все свои руки и ноги, что его шишковатая голова ударилась о потолок. Морщась от боли, торговец вышел из очереди, пожертвовав своим местом.

О, понятно, подумал Гарри, еще раз посмотрев на существо за собой: очевидно, оуломин прекрасно разбирается в психологии других рас.

Только не пытайся то же самое проделать со мной, думал он. Я не стану выходить из себя, даже если ты назовешь меня дядюшкой дельфинов.

Дипломат, по-видимому, понял это и только помахал двумя щупальцами в универсальном жесте доброй воли. Оба передвинулись вперед.

Гарри достал свою переносную информационную пластинку и нажал кнопку, запрашивая у планетоидной ячейки Галактической Библиотеки новости. Ячейка очень мощная, поскольку на Каззкарке располагаются местные штаб-квартиры нескольких важных галактических институтов. Однако мастер-индекс ответил, что ничего не знает о расколе в союзе Отрекшихся. Больше того, согласно официальным источникам, влиятельные парджи по-прежнему активно занимаются галактическими проблемами, призывая к миру и сдержанности, убеждая воинственные союзы отозвать свои армады и разрешать нынешний кризис с помощью медитации, а не войны.

Выходит, оба слуха неверны? В нормальное время Гарри едва ли усомнился бы в сообщении мастер-индекса. В цивилизации Пяти Галактик часто говорят, что ничего не происходит прежде, чем оно будет зафиксировано в Великой Библиотеке. Планета может взорваться прямо у тебя перед глазами, но это не будет установленным фактом, пока в углу экрана не появится знакомый глиф — спираль с лучами.

Но сейчас явно не «нормальные времена».

Поджидая своей очереди к стойке таможенника, Гарри подслушал, как продавщица семян, тальпу'ура, жалуется пилигриму гульдингару на то, как тошнотворно изменились торговые линии при пересечении Третьей Галактики. Гарри трудно было разбирать диалект тальпу'уры — синкопированный треск и щелканье крыльев, но, кажется, действительно несколько самых часто используемых пунктов перехода изменили период своей остилляции — связь либо прерывается, либо утрачена полностью.

Легкий паукообразный гульдингар ответил на том же диалекте, говоря через металлический аппарат, прикрепленный к ноге.

Эти объяснения кажутся сомнительными. В сущности, это отговорки, которые позволяют сильным союзам попытаться захватить и монополизировать ценные гиперпространственные маршруты для собственных стратегических целей.

Гарри нахмурился. От беспокойства у него зачесалась шерсть под мундиром. Если происходит что-то связанное с доступностью переходных пунктов, эта проблема непосредственно касается Института Навигации. Он снова обратился к отраслевой Библиотеке, но нашел очень мало информации — всего лишь обычные советы путешественнику и предупреждение избегать некоторые маршруты.

Я уверен, Вер'Кв'квинн сообщит мне самые последние сведения. Если кто-нибудь знает, что происходит, то это старая змея.

Больше всего Гарри хотелось услышать новости об осаде Земли, но в очереди никто об этом не говорил. Несколько недель назад, когда он отправился патрулировать пространство Е, петля вокруг Земли и колоний Канкан затягивалась все туже. Несмотря на дружескую помощь тимбрими и теннанинцев, боевые флоты десятка фанатичных союзов на время отказались от взаимных стычек, объединившись и сделав блокаду еще более тесной, задушив торговлю и связь родной планеты Гарри.

Гарри испытывал сильное искушение, но воздержался и не стал спрашивать об этом Библиотеку. В нынешней политической ситуации и с его все еще испытательным сроком неразумно слишком интересоваться своим прежним кланом. Предполагается, что он больше не должен меня занимать. Теперь мой дом — Институт Навигации.

Он миновал таможню, а следующее препятствие оказалось слишком знакомым — высокий мрачный хун в блестящем одеянии старшего патрона. Инспектор Твафу-ануф, со значком Института Миграции на плече, всматривался в информационную плату, по которой плыло множество символов, а сканеры тем временем прощупывали корабль Гарри. Каждый раз, возвращаясь с дежурства, Гарри приходилось выдерживать мрачный взгляд этого рослого двуногого самца, искавший малейшие признаки незаконного генетического груза, в то время как громадный хунский горловой мешок испускал презрительные ворчливые звуки.

Поэтому Гарри потрясло, когда на этот раз закоренелый бюрократ заговорил, используя такие тона, которые могли показаться дружелюбными.

— Я заметил, что вы только что вернулись из пространства Е, — сказал инспектор на галсемь — космическом диалекте, который предпочитали земляне. — Хр-рм. С благополучным возвращением. Надеюсь, у вас было приятное интересное путешествие.

Гарри замигал, пораженный этим неформальным дружелюбным тоном. Что случилось с этим снобом?— удивился он.

Работники Института Миграции обычно ведут себя высокомерно и пренебрежительно. В конце концов их институт занимается делами космической важности: где кислорододышащие могут основывать колонии, какие планеты должны быть на время объявлены невозделанными и нетронутыми руками разумных. По сравнению с ними организация Гарри была «бедным родственником» с обязанностями, напоминавшими старую земную береговую охрану, — патрулирование гиперпространственных маршрутов, наблюдение за условиями пространства-времени и охрана торговых галактических линий.

— Пространство Е — это царство сюрпризов, — осторожно ответил Гарри. — Но мое дежурство прошло без всяких неожиданностей. Спасибо за интерес.

Маленький пушистый роусит — слуга-клиент хуна — двигался рядом с хозяином, нацеливая на Гарри записывающее устройство и заставляя его еще больше нервничать. Тем временем инспектор приблизился и навис над Гарри, продолжая расспросы.

— Конечно, я расспрашиваю из личного любопытства, но не согласитесь ли просветить меня в одном деле? Не заметили ли вы во время патрулирования пространства Е особенно крупных мемоидов? Хр-р-рм. Возможно, концептуальных существ, способных выходить за пределы своего родного континуума и переходить… хр-р-рм… на другие уровни реальности?

Гарри почти инстинктивно насторожился. Подобно многим кислородным расам, хуны не выносят двусмысленных условий пространства Е и аллафоров, населяющих это странное царство. Неудивительно, учитывая их всем известное отсутствие чувства юмора и воображения.

Но откуда этот внезапный интерес?

Очевидно, необычная ситуация требует смеси формальной лести и уклончивости. Гарри обратился к привычной тактике «да, бвана».

Хорошо известно, что мемоорганизмы теснятся в пространстве Е, как вакуумные ракушки, заражающие медленные фрейтеры, сказал он, переходя на галшесть. Но увы <о существо старшего уровня патронов>, я видел только такие существа, которые позволяет разглядеть мой примитивный полувозвышенный мозг. Несомненно, эти впечатления слишком грубы, чтобы заинтересовать такое возвышенное существо, как вы.

Гарри надеялся, что чиновник не заметит его сарказма. В теории все обязавшиеся служить Великим Институтам отказываются от прежней верности и предрассудков. Но со времени катастрофы при НуДауне все знают, что испытывают хуны по отношению к выскочкам из клана землян. Как неошимпанзе, представитель едва возникшей расы клиентов, обязанных служить людям, Гарри ожидал со стороны Твафу-ануфа только высокомерия и пренебрежения.

Вы, вероятно, правы в этом <о преждевременно развившееся, но многообещающее дитя>, послышался ответ хуна. Тем не менее меня <слегка > интересуют ваши наблюдения. Возможно, вы видели каких-либо <особенно крупных или сложных> мемоидов, передвигающихся в <близком> соседстве с трансцендентными формами жизни?

Информационную пластинку инспектор отвернул, но Гарри видел, как отражается ее свечение в гладких грудных чешуйках — знакомым голубым цветом разрешения. Проверка корабля Гарри завершена. И больше нет законных предлогов удерживать его.

Он снова поменял язык — на этот раз на англик, речь волчат.

— Вот что я вам скажу, Твафу-ануф. Окажу вам любезность и сделаю официальный запрос… от вашего имени, конечно.

Гарри нацелил собственную пластинку и нажал кнопку, прежде чем чиновник смог возразить.

В этом нет необходимости! Я спрашивал неформально, с целью…

Гарри с удовольствием прервал его.

— О, не нужно меня благодарить. Мы ведь все поклялись помогать друг другу. Поэтому я организую обычный межинститутский обмен и переправлю отчет к вам через штаб-квартиру Института Миграции. Подходит?

И прежде чем польщенный хун смог ответить, Гарри добавил:

— Отлично! Согласно протоколу прибытия и с вашего великодушного разрешения, полагаю, мне можно идти.

Маленький роусит торопливо уступил ему дорогу, и Гарри двинулся вперед, ожидая, откроется ли перед ним барьер.

Барьер скользнул в сторону, открыв проход на улицы Каззкарка.

Возможно, это какое-то извращение, но Гарри возбуждала перспектива жизни во времена опасности и перемен.

Почти половину оборота Галактики — многие миллионы лет — этот выдолбленный плывущий в пространстве камень был всего лишь сонным жилищем гражданских галактических чиновников, использующих часть доисторических туннелей, которые на сотни миль прорубила в скалах какая-то исчезнувшая раса. Но вот, спустя всего пятнадцать кидуров с того времени, как Гарри получил сюда назначение, планетоид преобразился. Катакомбы, которые пустовали с эпохи Ч'тх'терн, все более заполнялись: новые посетители прибывали ежедневно. И всего за несколько земных лет возник новый космополитический город, в котором каждый коридор и каждая пещера предоставляли чувствам смесь самых разных ощущений — редкое собрание почти всех представителей кислородных культур.

Какое удивительное совпадение! — сардонически думал Гарри. Можно подумать, что все они ждали моего появления на Каззкарке.

Конечно, истина несколько иная. В сущности, он один из самых незначительных разумных, проходящих по этим древним коридорам.

Проходящих… а также проползающих, пробегающих, проносящихся, проезжающих — назовите любую форму передвижения, и вы встретите ее здесь. Те, что слишком хрупки и не выдерживают тяготения в половину земного, передвигаются в изящных экипажах. Некоторые из них напоминают миниатюрные космические корабли. Гарри даже заметил с полдюжины представителей какой-то длиннорукой расы, внешне напоминающих гиббонов, с пурпурными перевернутыми лицами. Они перепрыгивали с одной балки на другую под самым высоким потолком. Ему хотелось посмеяться над их ужимками, но эта раса, вероятно, пилотировала космические корабли, когда люди еще жили в пещерах. У галактов редко бывает то, что Гарри называет чувством юмора.

Еще недавно большинство находящихся на Каззкарке носило форму Институтов Навигации, Миграции, Войны или Великой Библиотеки. Однако теперь существа в форме составляли меньшинство. На остальных были самые разнообразные костюмы — от герметических скафандров и формальных одеяний с рунами, описывающими происхождение и достоинства патронов данной расы, и до совершенно нагих или одетых настолько скудно, что видна вся кожа, чешуя, перья или торс.

Когда он только еще поступил на службу, большинство галактов были не в состоянии отличить неошимпанзе от очистителя плюша, настолько малоизвестным и незначительным был клан землян. Но в последнее время все изменилось. И когда Гарри шел по улице, многие оборачивались и смотрели ему вслед. Существа подталкивали друг друга, обменивались репликами — явный признак того, что за время его отсутствия кризис «Стремительного» не разрешился. Очевидно, земной клан по-прежнему пользуется известностью, к которой не стремился.

Известное галактическое изречение ясно выражало суть проблемы.

Привлекать внимание могущественных — значит обрекать себя на опасность.

Тем не менее большую часть пути, пока он шел в помещение штаба, Гарри было легко затеряться в толпе. Он поражался тому, насколько более шумными стали улицы, с тех пор как он вылетел на патрулирование.

С помощью своей информационной платы Гарри установил, что большинство из этих разумных — послы или участники торговых делегаций. Обычаи и законы цивилизации рушились в век дурных предчувствий, и расы, союзы и корпорации надеялись получить какое-нибудь преимущество. И в таком хаосе есть свои возможности, поэтому агенты маневрировали, разыгрывая сложные шпионские игры. Устанавливались и разрывались контакты. Предлагались взятки, нарушалась верность — и все это в таких сложных многосторонних гамбитах, что придворные интриги Медичи могли бы по сравнению с ними показаться играми в песочнице. Малые кланы не оказывали влияния на большую галактическую политику и не обладали мощными флотами, тем не менее их представители тоже толпились здесь, пытаясь стать полезными таким мощным силам, как расы клеш, соро или джофур, которые, в свою очередь, щедро тратили ресурсы, надеясь получить преимущество перед противниками.

Огромные суммы переходили из рук в руки, и экономика, обслуживавшая потребности послов и шпионов, процветала. Почти миллион свободных разумных и служебных машин заботился о биологических нуждах гостей, предоставляя все: от определенного состава атмосферы до экзотических продуктов и интоксикантов.

Хорошо, что нам, шимпам, пришлось отказаться от части своего обоняния в обмен на участки мозга, создающие разум, думал Гарри, неторопливо идя по Большому пути — торговой Авеню у самой поверхности Каззкарка, протянувшейся от полюса до полюса; через каждые несколько километров прозрачные куполы разрывали скальную поверхность, демонстрируя изнутри ослепительные виды на галактическую спираль Пятой Галактики. Когда Гарри начал тренировки в Навигационном центре, этот проход был пустым и призрачным. Теперь все ниши заполняли магазины и рестораны, издавая такое многообразие запахов, что любая разумная раса обнаружила бы здесь что-нибудь ядовитое. Большинство посетителей проходило сложную антиаллергическую подготовку, прежде чем покинуть карантин. Тем не менее многие передвигались по Большому пути в респираторах.

Гарри находил все это опьяняющим. Через каждые несколько метров он ощущал новый запах. Некоторые вызывали чувство радости или всепоглощающего голода. Другие приводили на край тошноты.

Немного напоминает Нью-Йорк, думал он, вспоминая свое краткое пребывание на Земле.

Слух тоже был перегружен. Слышались голоса на десятке стандартных галактических языков в бесчисленных диалектных вариантах, зависящих от того, с помощью каких органов производился звук. Звук — самый обычный посредник при торговых переговорах или передаче сплетен, и гудящий, щелкающий, жужжащий, стонущий на нескольких сотнях разновидностей языков Большой путь физически дрожал от волн интриг. Еще больше усложняли положение те, кто предпочитает зрительные сигналы, раскачиваясь, приплясывая и передавая на дисплеи послания, которые казались Гарри одновременно прекрасными и устрашающими.

А еще есть пси.

Использование «живого спектра» ограничивалось строгими правилами. Отъявленных нарушителей вылавливали бдительные детекторы. Тем не менее Гарри считал, что напряжение отчасти связано с общим фоном шума пси.

К счастью, неошимпы глухи к пси. Те самые особенности, которые делали его хорошим наблюдателем в пространстве Е, создавали иммунитет к какофонии мысленных вибраций, прямо сейчас заполняющих Каззкарк.

Разумеется, большинство «ресторанов» представляли собой просто защищенные места встреч, где могли происходить неформальные переговоры, иногда между кланами, которые в реестрах Института цивилизованной войны числятся смертельными противниками. Гарри заметил высокомерного, похожего на ящера соро, сопровождаемого небольшой свитой из клиентов пила и паха, который проскользнул в одно такое заведение. Владелец тут же вывесил сигнал «занято»… но оставил дверь полуоткрытой, словно ожидая еще одного посетителя.

Было бы интересно постоять и посмотреть, кто войдет, чтобы вести переговоры с матриархом соро, но Гарри заметил по крайней мере дюжину зевак, которые уже этим занимались, делая вид, что читают инфоплаты или разглядывают товары в витринах соседних магазинов, в то же время не упуская из виду приоткрытую дверь.

Гарри вспомнил неловкую попытку инспектора хуна расспросить его о пространстве Е. По мере того как рассеивалась вера в непогрешимость Институтов, все пытались найти дополнительные сведения, возможно, надеясь, что это немногое окажется очень важным.

Гарри не должны принимать за еще одного шпиона. Особенно в форме. Некоторые другие системы могут проявлять признаки напряжения, утрачивая свой профессионализм и надежность, однако у Института Навигации безупречная репутация, и ее необходимо поддерживать.

Минуя один заполненный толпами перекресток, Гарри заметил пару енотовидных синтианских торговцев, раса которых известна необычным интересом к земному искусству и культуре. Они были слишком далеко от него, но это зрелище все же настолько отвлекло его, что несколько мгновении спустя он столкнулся с ощетинившимся, припавшим к поверхности ксатинни.

Дьявольщина, подумал Гарри, видя, что морда оцелота смотрит на него с нескрываемой ненавистью. Не тратя времени, Гарри вобрал голову в плечи и скрестил перед собой руки в позе раскаивающегося клиента. Одновременно он попятился, а ксатинни произнес напыщенную тираду на галсемь, резким тоном браня нарушителя приличий.

Объяснить это нахальное вмешательство! Раскаяться и искренне принести извинения! Отметить это в длинном списке оскорблений, нанесенных твоим кланом никчемных…

Ксатинни не относились к сильным кланам, но всегда преследовали землян по причине, по какой всегда действуют хулиганы, — потому что это можно сделать безнаказанно.

Явиться в мои апартаменты для дополнительного наказания через три мидура по следующему адресу! Сорок семь в пятьдесят пятом коридоре у…

К счастью, в это мгновение по улице пронесся неловкий вриилх, направо и налево раздавая ритуальные извинения перед теми, кто не успел увернуться от его огромных двухметровых лап. Ксатинни с гневным воплем отпрыгнул, и вриилх отделил от него Гарри.

Воспользовавшись этим вмешательством, Гарри смешался с толпой.

Пока, кошечка, подумал он, на мгновение пожалев, что не обладает пси-способностями, чтобы отпустить на прощание оскорбление. Вместо этого позорного унижения он предпочел бы ударить ксатинни по пасти — и, может быть, оторвать ему несколько конечностей, чтобы улучшить аэродинамику ити. Надеюсь, мы еще встретимся в темном переулке, где никто нас не увидит.

Увы, самоконтроль — главное требование, которое Террагентский Совет предъявлял своим клиентам, прежде чем отпустить неошимпов без присмотра в космос. Маленький и слабый, клан землян не мог допустить никаких неожиданностей.

Да… и что хорошего принесла нам эта политика в конечном счете?

Дельфинам дали собственный космический корабль, и смотрите, что натворили эти умные рыбы. Стали причиной самого серьезного кризиса за Ифни знает сколько миллионов лет.

По правде говоря, Гарри слегка ревновал к дельфинам.

Помимо тех, кто явился на Каззкарк по официальным делам, на улицах и в гаванях планетоида было множество и других существ — беженцев из тех мест, которые затронул усиливающийся хаос, а также оппортунистов, альтруистов и мистиков.

Последние казались особенно многочисленными.

На большинстве планет проблемы философии или религии обсуждались неторопливо, споры переходили от одного поколения к другому и даже от расы патронов к клиентам, от них — к их собственным клиентам, и так на протяжении целых эпох. Но Гарри замечал время от времени что-то лихорадочное в речах миссионеров, устроивших свои павильоны под Семьдесят седьмым куполом. Над головой сверкали туманности и скопления, а посланники самых разных религий предлагали свою древнюю мудрость… среди них наследники, ожидающие, трансценденты и отрекшиеся, а поблизости их одетые в красные одеяния служители из десятков рас грозили прохожим своей ортодоксальной интерпретацией Воли Прародителей.

Гарри знал, что никогда не поймет многие аспекты галактической цивилизации, сколько бы ни старался. Например, как могут великие союзы разумных рас на протяжении долгих эпох сражаться из-за незначительных догматических расхождений.

И он был не один в своем замешательстве. Многие величайшие умы Земли не могли понять смысла таких споров. Например, начала ли легендарная Первая Раса два миллиарда лет назад цепь Возвышения как проявление непреклонного физического закона — или как неотъемлемое свойство самоорганизующейся системы в псевдоэволюционирующей вселенной? Насколько понял Гарри, все споры сходились к вопросу о том, как стала разумной кислородная жизнь и какова конечная ее цель в эволюции космоса.

— Ради этого не стоит убивать друг друга, — усмехался он. — Или позволять, чтобы тебя убили.

Однако и люди не могут считаться совершенно невинными. Бесчисленные толпы гибли из-за еще более несущественных различий на протяжении Темных Веков до Контакта, прежде чем вид самого Гарри увидел свет.

— А это что-то новое, — пробормотал он, останавливаясь в дальнем конце купола.

За стеклянными павильонами главных сект стояли ряды менее известных ересей, здесь проповеди читались в завешенных альковах или каменных нишах, а некоторые проповедники даже выходили просто на Большой путь, распространяя свои необычные верования.

— Убирайтесь отсюда! — кричал мрачный пии'уут со спиральной шеей и выпуклыми глазами. — Только в одном месте вас всех ждет спасение от надвигающегося конца. Там источник, из которого вы все происходите!

Гарри с трудом расшифровывал сказанное на галактическом три с сильным акцентом. Использование коллективно-отвечающего падежа означает, что пии'уут имеет в виду спасение видов, а не индивидов. Даже у ереси есть свои рамки.

Говорит ли он, что каждая раса должна вернуться на свою родную планету? На тот комок грязи, где эволюционировали ее предразумные предки и были приняты какими-то патронами для Возвышения?

Или проповедник имеет в виду нечто более аллегорическое?

Возможно, он имеет в виду, что каждое звено в цепи Возвышения должно искать знания в собственном наследстве, отличном от наследия всех остальных. Это означало бы конец Институтов; каждая кислородная раса пошла бы своим путем.

Конечно, Гарри недостаточно подготовлен, чтобы обсуждать сложные проблемы галактической теологии, да ему этого совершенно не хочется. И смотреть на следующего проповедника гораздо интересней.

Евангелист-комад, с нижним торсом на трех ногах, но с гуманоидным верхним торсом и руками, выглядел жизнерадостным и дружелюбным. Широкий рот на его ящероподобной голове был раскрыт в постоянной широкой улыбке, а длинные ресницы делали лицо почти обольстительным. Но единственная задняя мощная нога отбивала мрачный ритм, а комад тем временем на галшесть гремел, противореча своей жизнерадостной внешности.

Все наши <текущие прискорбные> социальные напряжения коренятся в <презренном, мерзком > заговоре врагов кислорододышащей жизни!

Смотрите, как наши великие расы и союзы истощают друг друга, тратя свою мощь, сражаясь друг с другом в поисках <неясных> намеков на <возможное, хотя и маловероятное> возвращение <давно исчезнувших> Прародителей/

Это выгодно только <враждебным непостижимым> водорододышащим! Ревнуя к нашей <быстрой, проворной> скорости и <высокому> метаболизму, они эпохами боялись нас, создавая свои <долгие, медленные, злобные> планы. И теперь они наконец готовы. Смотрите, как <злобные> гид рос готовят наш <коллективный> конец!

Кто не помнит, как <совсем> недавно нам пришлось отдать одну из наших пяти галактик? Всего полмиллиона лет назад <целая > Четвертая Галактика была объявлена «невозделанной» и освобождена от всех <звездных> кислорододышащих культур. Никогда раньше Институт Миграции не соглашался на такую <огульную предательскую> отдачу территории, и последствия этого решения все еще чувствуются!

Нам говорят, что <в ответ > гид рос предоставили нам всю Пятую Галактику, но разве мы <ежедневно> не слышим разговоры о странных зрелищах и волнениях в нормальном пространстве, которые могут быть только результатом деятельности <вероломных > зангов?

А как же <вышедшие из строя > пункты перехода? Как же маршруты в гиперпространстве <уровня А и Б>, которые стали медлительными и ненадежными? Почему <великие, но подозрительно бездействующие > институты не рассказывают нам правду?

И комад закончил, указав слишком человеческим пальцем прямо на Гарри, который в своей форме казался удобным представителем Института Навигации. Покраснев под своей шерстью, Гарри торопливо попятился.

Жаль. Начинало становиться интересно. По крайней мере кто-то начинает жаловаться на то, как глупо ведут себя соро и другие сильные кланы. И выступление комад касалось будущего, это не обычная одержимость прошлым. Да, конечно, оно слегка параноидальное. Но если в него поверят многие разумные, это может облегчить положение Земли и дать бедным дельфинам возможность вернуться домой.

Гарри показалось ироничным, что вольномыслящие комады в целом не любят землян. Со своей стороны, Гарри считал, что выглядят они неплохо и замечательно пахнут. Какая жалость, что это восхищение не взаимно.

Шум сзади заставил его повернуться — как раз вовремя, чтобы присоединиться к толпе, бегущей к ближайшей стене. У Гарри по спине пробежала дрожь, когда он увидел, кто приближается к куполу. Отряд из двадцати наводящих ужас, похожих на богомолов воинов танду, невооруженных, но снабженных смертоносными, острыми как бритва когтями, цепочкой двигался по середине бульвара; верхние, на стебельках, глаза воинов раскачивались под самым ребристым потолком. Все, кто их видел, старались побыстрей уступить Дорогу. Никто не оспаривал их право на проход, и ни один Продавец не пытался навязывать товары этим существам с Многочленными конечностями.

Перед самым отлетом в последнее дежурство Гарри видел, как танду откусил голову упрямому паха, который отказался уступить ему дорогу. Почти немедленно предводитель группы танду наказал нападавшего, небрежно разорвав на кусочки его брата. Таким образом была восстановлена простая справедливость «око за око» и не потребовалось обращаться к властям. Тем не менее главный урок был всем предельно ясен.

Не мешайте нам.

Никакого следствия не было. Даже предводители паха признали, что такое безрассудное и смелое поведение граничит с самоубийством.

Пульс Гарри замедлился, только когда страшный отряд прошел мимо и свернул в переулок.

Пожалуй… не стану больше задерживаться, подумал он, неожиданно чувствуя себя угнетенным этим шумом и толчеей. Вер'Кв'квинн будет плеваться желчью, если я немедленно не представлю ему отчет.

Ему также хотелось расспросить старую змею обо всем, что видел и слышал с момента приземления, — о хунах, интересующихся пространством Е, о вышедших их строя п-пунктах, о проповеднике-комаде, который утверждает…

И сердце у него едва не выпрыгнуло, когда неожиданно плечо ему сжала костлявая рука толще его предплечья. Тонкие белые пальцы, вооруженные присосками, держали осторожно, но прочно.

Гарри повернулся и увидел просторное серебристое одеяние на двуногой фигуре, которая должна весить не меньше метрической тонны. Голова напоминает резной нос корабля, но если фигуры на древних судах имели пару раскрашенных глаз, у этого существа их было две пары, одна над другой. Ниже располагалась плоская челюсть, похожая на таран греческой триремы.

Это… скиано… Гарри вспомнил то, чему его учили во время тренировок. Он не ожидал столкнуться с представителем этой расы на улице, тем более что скиано обратится непосредственно к нему.

Что же мне делать?— встревожился он, готовясь пройти еще через одну процедуру унизительного подобострастия и преклонения.

На широком плече скиано сидело похожее на птицу разноцветное существо, что-то вроде земного попугая.

— Прошу прощения за то, что так удивил тебя, брат, — мелодично произнес титан, предупреждая извинения Гарри.

Говорил он через специальный прибор, который держал в другой огромной руке. Рот скиано не шевелился и не издавал ни звука. Напротив, мягкий свет струился из нижней пары глаз. И прибор преобразовывал его в звуки.

— Мне показалось, что ты выглядишь растерянным. Гарри покачал головой.

— Прошу прощения за то, что возражаю тебе, старший патрон. Твоя забота радует душу этого жалкого клиента. Но я знаю, куда иду. Поэтому — с благодарностью — я должен идти даль…

И тут насмешливым и резким тоном вмешалась птица:

— Идиот! Дурак! Не твое тело. Твоя душа! Твоя душа! Твоя душа!

Только теперь Гарри сообразил: разговор ведется на англике, языке волчат его родины. И он вторично внимательно посмотрел на птицу.

Поскольку полет предъявляет очень строгие требования к организму, пернатые летающие существа везде примерно одинаковой формы, на каком бы кислородном мире они ни возникли. И все же в этом случае ошибки не было. Перед ним действительно попугай. Настоящий. Типа «йо-хо-хо и бутылка рома…» И поэтому скиано казался еще более необычным.

Неправильное количество глаз, тупо подумал Гарри. Тебе следовало носить повязку на одном… вернее, на трех! И нога должна быть деревянная… а вместо руки крюк…

— Действительно, моя добрая обезьяна, — продолжал через прибор бубнить скиано, соглашаясь с птицей. — Именно твоя душа в опасности. Ты уже подумал о спасении?

Гарри замигал. Он никогда не слышал, чтобы скиано занимались проповедями, тем более на англике и с земным попугаем в роли помощника.

— Ты говоришь обо мне? — переспросил он.

— Да, о тебе.

Гарри продолжал недоуменно мигать.

— Обо мне… лично?

Попугай испустил раздраженный вопль, но в глазах скиано как будто появилось удовлетворенное выражение. Звуки машины звучали торжествующе.

— Ну наконец-то хоть кто-то сразу ухватил концепцию! Впрочем, мне не следовало удивляться, учитывая твое благородное происхождение.

— Благородное происхождение? — повторил Гарри. Никто еще не обвинял его в этом.

— Конечно. Ты же с Земли! С благословенной родины Моисея, Иисуса, Будды, Магомета, Типлера и Ваймберга-Чанга! Места, где в явном случае непорочного девственного рождения появились волчата — без вмешательства какой-либо грешной галактической расы, но как безупречный дар самого Космоса!

Гарри сделал шаг назад, изумленно гладя на скиано. Но тот продолжил:

— Планеты, с которой пришла благая весть, способная изменить вселенную. И ты, дорогой брат, пришел, чтобы помочь нам распространить эту концепцию!

Огромный евангелист наклонился к Гарри, демонстрируя пылкое рвение — как в звуках, так и в страстном огне глаз.

— Идею Бога, который любит каждого! Который считает важными не расу, не клан или любую великую абстракцию, но каждое существо, которое сознает себя и способно к самоусовершенствованию.

Творца всех, который обещает блаженство, когда мы воссоединимся с ним в пункте Омега.

Того, кто обещает блаженство — не коллективно, а каждой индивидуальной душе.

Гарри мог только ошеломленно мигать, потому что мозг и горло были охвачены оцепенением и он потерял способность говорить.

— Аминь! — закричал попугай. — Аминь и аллилуйя!