Небесные чернорабочие войны и Шёл четвёртый день войны

Здесь он каким-то шестым, что ли, чувством угадал - вот сейчас сработают мины и нажал гашетку почти одновременно со взрывами на тропинке. Пример "Дегтярь" часто-часто ударял в плечо, Лукашевич бил короткими очередями по три-пять выстрелов, накрывая тропинку в глубину, а затем и по обеим сторонам от нее. Он успел расстрелять кругляш за какие-то восемь или девять секунд. Едва затвор пулемета щелкнул вхолостую, он подложил под ствольную коробку заранее подготовленную мину-ловушку, и перекатом скользнул в кусты ...

Володя Перебийнис занимал позицию на холме. Его пулемет контролировал всю тропинку. За те две или три минуты, которые оставались до встречи с чекистами, его беспокоили совсем посторонние, казалось бы, вещи. Это был его первый бой, где придется сойтись с врагом вплотную, и он до боли в душе боялся получить рану. Он как-то слышал от тех, кто бывал в боях и имел ранения, от болевого шока человек порой теряет сознание. И молодой солдат испугался, что в случае ранения попадет в плен к "красных". И поэтому он время от времени нервно дергал головой, высматривая сержанта, залег под Бахмат камуфляжем метров этак на тридцать ниже, как раз за поворотом тропинки. И через это дерганье он был захвачен взрывами мин врасплох, даже голову в плечи втянул. Но, поскольку имел хорошую военную подготовку - недаром его сержант гонял до седьмого пота на занятиях и обязанность выполнять приказ командира въелся ему в плоть и кровь, - все его страхи с началом боя вылетели вон из головы. Правда, от неожиданности он так прижал гашетку, что больше половины магазина выпустил одной очередью, но дерганье пулемета в руках привело его в чувство и остаток патронов он расстрелял уже прицельно. И, едва затвор щелкнул вхолостую, подхватил пулемет за ручку и, перекотившись дважды или трижды, оврагом бросился к пункту сбора. Но впоследствии, пытаясь воспроизвести в памяти свой первый бой, ничего толком так и не вспомнил. Разве что, как стучала кровь в висках и гудело в ушах. Одни только эмоции ...

Сергей Полищук очевидно инструкций сержанта не нуждался. До войны он трижды успел побывать в основах на контрабандистов и браконьеров. (А их в этом приграничном с Советским Союзом крае было вволю и более велик и могуч, кроме танков, самолетов и пушек для своих граждан производил самый минимум необходимого, поэтому контрабандная торговля - и у украинских пограничников была неслабая подозрение, что здесь без людей " с горячими сердцами и чистыми руками "не обходилось, - процветала. Одно плохо, контрабанда била украинских граждан по самым больным местам - по собственному карману, поэтому борьба с ней была основным занятием Государственной Пограничной Службы, а все остальное - шпионы, незаконные мигранты и т. д. было побочным делом охраны границы ... Конечно, там, где Украина граничила с нормальными странами, и контрабандистов было меньше. Только СССР давно и безнадежно был болен Мировую революцию, поэтому советско-украинскую границу считался на военном положении, и год службы здесь шел за два.)

Со своей высоты Сергей мог контролировать все четыре огневых группы. Он проследил, как "красные" попали в минную ловушку, устроенную Климовым, как ребята отработали по колонне и начали отход. Сержант еще утром, до выхода в засаду на шоссе, приказал Полищуку проследить за Перебийносом - молодой парень еще не бывал под огнем, а в первом бою все может случиться, поэтому поддержку и помощь опытного товарища, ой, как много значит! А эта засада на советских чекистов-егерей и должна была стать его первым боем - стрельба по артиллеристам на шоссе по справедливости таким не был. Поэтому Сергей хорошо видел, как мандраж молодой боец, делал, конечно, ошибки, но в целом держался хорошо.

Только потом, когда группы начали отход, Сергею стало не до наблюдения. Он вовремя ударил короткими очередями по разгромленной колонне, прижимая к земле слишком порывистых и упорных. Ребята уже покинули свои позиции, когда, в ответ на нападение, с тропы ударили несколько десятков ручников и пистолетов-пулеметов. Итак, по законам лесной войны вслед имеют броситься преследователи. Часть попадет на мины, но кто же может и прорваться! И еще добрых полминуты не давал егерям поднять головы, позволяя отойти товарищам. И, не отвлекался от боя, заметил, что группы уходят без потерь. Вот только сержант, отходил последним, вдруг как-то странно дернулся, даже остановился, и за секунду снова бежал лощиной в пункт сбора. И едва он миновал высотку, Сергей подхватил пулемет и бросился вслед ...

Тупой удар в спину Климов почувствовал, когда уже вздохнул с облегчением - кусты надежно спрятали его от прицельного огня. "Слепая пуля ..." - всплыла мысль, а губы мгновенно замлевший и стали какими деревянными, будто у стоматолога, когда зуб вырывают. У него еще хватило сил дойти до своих бойцов, а потом сознание затмил мрак ...

Сознание возвращалась медленно и первое, что Виктор почувствовал, была мелкая вибрация. "Банан Сикорского ... эвакуация ... "- догадался Климов. Иллюминатор свете серым пятном - значит, ночь закончилась и уже светает. Он скосил глаза и увидел рядом на носилках Полищука. Левая рука его была в бинтах и нога тоже.

- О! - Сергей увидел, что сержант открыл глаза. - Ну, ты не слабо "на массу давишь [35]!

- Я не спал. - Буркнул Виктор.

- Я знаю! - С радостной улыбкой согласился Полищук. - Как вкололи тебе обезболивающих, так ты до самого отлета даже не шелохнулся. А вообще ничего страшного, только крови много потерял.

- А ты тоже там? - Кивнул головой куда сторону Климов.

- Нет, это уже на площадке, как пленных грузили. "Красные" артиллерией накрыли. Очевидно, там где Корректировщик сидел. Ты, кстати, в той заварушке с чекистами только один тяжелый оказался.

- И куда нам? В Житомир?

- Нет, дальше. В Житомире только тяжелых оставили. А таких, как мы, далее отправили. Возможно, в Киев, а, возможно, в Виннице или Одессе даже. Поближе к морю. Там сейчас красота! Бархатный сезон ...

Какой там бархатный сезон на четвертый день войны, Климов хорошо себе представлял.

- Ну и Трескун твой приятель! - Сквозь гул турбины прокричал Климову санитар, увидев, что сержант очнулся. - С самого взлета не смолкает!

Но осуждать Сергея не стоило - у каждого нервное напряжение по-своему получается. Вот не очень разговорчивый Полищук никак выговориться не может. Ничего, еще не конец войне. Придет еще их очередь быть на острие меча!

Часть вторая На острие меча

Привала не будет!

Бригада выступила ночью. Впереди ждали около ста двадцати километров по грунтовым дорогам. Бригадные и корпусные саперы, выделенные в отряд обеспечения движения, выступили вместе с разведчиками. Задолго до рассвета бригада вошла в лес в четырех километрах от городка Терни. Авангард расположился в боевом порядке на северном и восточном опушке. Здесь уже были подразделения местного отряда самообороны. Комбриг вызвал командиров батальонов и подразделений, ввел в обстановку, которая сложилась.

- Противник после двух суток наступательного боя прорвал нашу оборону на рубеже государственной границы и с 23.00 8 сентября начал наведение понтонных переправ через реки Сейм и Лед. Его передовые части ведут бой на захваченных плацдармах. Одновременно выдвигаются из глубины резервы, которые находились в районе отдыха на советской территории за линией государственной границы.

Авиация противника ведет разведку и наносит удары по нашим войскам. В предыдущих боях противник применял химическое оружие, высаживал тактические воздушные десанты и диверсионно-разведывательные группы.

Второй танковый батальон с первой мотопехотной ротой, вторым дивизионом САУ [36] - легких 105-мм гаубиц, зенитной батареей, двумя мостоукладчикамы - авангард бригады. Совершает марш по маршруту урочище Ставище, Беликовка, Супруновка, Червановка, Куяновка, Вороновка с задачей до 4.00 достичь южной окраины Белополье. При встрече с противником действовать согласно обстановке и обеспечить выгодные условия для вступления в бой главных сил бригады.

Рубежи вероятной встречи с противником: № 1 - южная окраина Белополье, № 2 - Вороновка.

Исходный рубеж - урочище Ставище, Песчаное - пройти в 2.00.

Привала не будет. Соседей справа, слева нет. Расход боеприпасов для всех видов - половина боекомплекта, горючего - 0.2 заправки.

Готовность к маршу - 1.40 9.9. Решение доложить о 1.15 9.9.

Командиру разведывательного батальона майору Вовченко задачу поставлю отдельно.

Все! Приступить к выполнению! - Планшетки закрыта, ладонь под козырек, взгляд командира бригады суровый. Командиры батальонов молча отдавали честь и спешили к своим подразделениям.

Командир второго батальона майор Слюсаренко заметил на карте маршрут своего подразделения. Захлопывал планшет, подмигнул командиру разведбата: держись, казак, опять тебе выпадает несбывшееся задачи! Но разведчик остался мрачным - это тебе не маневры: "синие" против "зеленых, это война ...

Слюсаренко пожал на прощание руку давнего друга и побежал к штабному бронетранспортера.

- Тебе Иван Антонович, особое задание ... - Подтвердил догадку комбата-2 полковник Черняховский. - Доставай карту, будем кумекаты которому горшка и которые ухваты здесь приставлены ...

Издавна известно, что разведка - это глаза и уши командира. Полковник разведчиков любил и ласкал, как заботливый отец. Отказа они у него ни в чем не имели. Поговорка комбрига была Вовченко давно знакома. Он всегда так говорил, когда впереди его и его подчиненных ждала тяжелая и опасная работа.

Обсуждение задания для разведчиков не заняло много времени.

- И еще одно, Иван Антонович ... - Напоследок сказал комбриг, - Знаю, смертельный тебе выпал номер, но ... когда твои орлы пропустят супостата, будет очень плохо. Получим такой пинок в сторону, сомнут нас "красные маршàлы", как цыплят ... Сомнут и растопчут, "моща" у них здесь собрана немалая.

- Не пропустят. - Упорно кивнул Вовченко. - Я - Иван и ты - Иван, мы с тобой, Иван Данилович, украинский Иванцы-киванци. Сколько нас не топчи, а под чужим сапогом лежать не будем!

Полковник улыбнулся и крепко пожал руку комбату разведчиков ...

... Низкий приземистый бронетранспортер резко затормозил и, качнувшись вперед-назад на гусеницах, остановился. Крышка люка откинулась и энергично, оттолкнувшись руками, майор Слюсаренко выбросил свое сильное тренированное тело из теплых внутренностей машины, пропахших специфическим танковым "запахом в свежий прохладный воздух сентябрьской ночи. Различить в ночной тьме майора в черном танкистском комбинезоне было трудно. Но связные, которые собирались возле главной машины батальона и курили, пряча огоньки в кулак, по манере лихо тормозить узнали бронетранспортер комбата, и торопливо стали тушить сигареты. Майор пустопорожних болтовня не любил и своим подчиненным без дела скучать не давал.

- Командиры рот и взводов ко мне! - Командир батальона соскочил с штабного бронетранспортера. Связные, будто застигнутые врасплох воробьи, бросились выполнять приказ.

... Бой планируют в штабах. На карты наносят стрелы ударов. Пишут приказы, в них кратко и точно относятся боевые задачи. В этих приказах предусмотрено, казалось бы, все: рубежи, с которых танки пойдут в атаку, время и сигналы, поддержка артиллерии, связь с пехотой. Но как хорошо не был бы подготовлен бой, какими бы предусмотрительными не были не умные люди в штабах, всего, что произойдет во время боя, предсказать невозможно. Здесь все зависит от того, как поведут себя рядовые бойцы, от их самоотверженности, способности за короткие мгновения сориентироваться, принять решение и выполнить его.

К танку с белой цифрой "53" на башне подошел сержант Горобец. Наряду с высоким широкоплечим командиром второго взвода Федором Литовченко он казался просто подростком.

- Запрягайте, хлопцы, коней! - Шутливо сказал-пропел Степан Горобец.

- Что, скоро пойдем? - Спросил Литовченко. Степан женат на сестре Федора, Марусей. Работал до войны, - К ВОЙНЕ! - На азотнотуковому комбинате. Был сержантом запаса, командиром танкового взвода. Четыре дня назад снова надел униформу. Впрочем, это был только черный танкистский комбинезон. Парадные униформе, видно, придется надеть только после победы. И не все доживут до нее.

- Скоро пойдем, Федя, скоро. Рассвет скоро, следовательно, здесь оставаться мы не можем. И путь нам выпадает почти прямо на север, там прут нам навстречу коммуняки, но приказ будет один: "Только вперед!"

Воробей говорил весело, но по его глазам Литовченко видел, что вторую совсем не до веселья. Прямо перед боем Степан хотел подбодрить друга. Ведь он уже успел повоевать добровольцем на Востоке. И нынешняя война была для сержанта не первой.

Федор сделал рукой приглашающий жест - давай, мол к нам, в танк! Воробей легко заскочил на броню, следует за ним Литовченко, заняли места в танке. Внизу за рычагами, в отделении управления, сидел Ефим Гриценко - механик-водитель "тройки", в башне за прицелом орудия - Гриша Коломиец, наводчик, и Ваня Пастушенко - заряжающий. Ожидая сигнал выступать, танкисты грызли сухари и вспоминали добрым словом старика, который угостил их, когда танк выгружали из эшелона в Бобрике.

- Что Юхимца, мамка тебя не такими сухарями кормила? - Спросил Воробей в Гриценко.

Механик-водитель грыз сухарь, смотри через открытый над головой люк на звезды и деревья, которые подняли в высокое небо свои зеленые вершины. Ничего не ответил на шутку сержанта, только сразу увидел родную хату и мать, вынимала из печи на деревянном лопасти румяный каравай. Даже запах свежеиспеченного хлеба почувствовал.

- Умеет моя мама хлеб печь. Совсем не такой, как в магазине. Вытащит его из печи, а он свежий, душистый, сам в рот просится ... А мама его сразу есть не дает. Нельзя, говорит, горячего, есть. Накроет его вышитым полотенцем, а сама тем временем обед собирает ... А как немного застынет хлеб, скажет: "Мойте, дети, руки и садитесь за стол ..." - сказал тихо, будто сам с собой разговаривал.

- Ничего, ничего, ребята. Поедим мы еще своего хлеба, посидим за своими столами, поспим на своих кроватях. - Сказал, сбивая с комбинезона крошки, Федор Литовченко.

Ребята молчали. Впереди лежали украинские села и хутора, оставленные своими хозяевами. На коротком пути к фронту они уже видели такие. Пустые улицы, лишь в некоторых домах остались жители, да и те за час-два покинут родные дома, закончат грузить на свои грузовики или прицепы тракторов нажитый годами домашний скарб и уеду на запад, в эвакуацию, за Днепр. Будто вымерли еще недавно наполненные жизнью села. А сбоку глянешь - все, казалось бы, на месте. А село мертвое - нет людей, нет!

Внешне почилися неясные голоса.

- Командир, - заряжающий, который вел наблюдение, опустился на свое креслице, - вас вызывают к командиру батальона. Всех взводных вызывают, вас также, товарищ сержант. - Сообщил он Воробья.

- Ну вот, я же говорил, - подмигнул Литовченко Степан, - ночевать здесь не будем. Слышу, будет дело!

- ... Четвертая танковая рота с первым мотопехотным взводом и мостоукладчиков - головная походная застава. Совершает марш по маршруту батальона с задачей обеспечить беспрепятственное движение его главных сил и исключить внезапное нападение на них противника. До 3.30 девятого сентября овладеть высотой 144.8. При встрече с противником создать выгодные условия для развертывания и вступления в бой батальона.

Командир ГПЗ и другие офицеры батальона старательно отмечали на карте пункты маршрута.

- Вопросы есть? - Даже не спросил, а подвел черту под своими указаниями комбат.

- Есть просьба, товарищ майор. Выделить ГПЗ хотя бы одну зенитную пулеметную установку. Когда нам устроят засаду, зенитчики будут бить диверсантов, как тетеревов.

- Добро. - Согласился майор. - Две установки зенитного взвода поступают в ваше распоряжение.

... Распоряжение о построении походной колонны командир второго танкового батальона майор Слюсаренко отдавал в присутствии командира бригады. Танки, бронетранспортеры, самоходные гаубицы стояли на правой обочине грунтовой дороги, которая пролегала между заросшими лесом оврагам к шоссейной дороги. Командиры подразделений докладывали о готовности к маршу. То, что двигаться придется ночью, майора не беспокоило: машины оснащены приборами ночного видения, и маршрут не такой уж и сложный, сколько раз ходили здесь и днем, и ночью на учениях и маневрах.

- По машинам! - За несколько минут дружно взревели десятки мощных дизелей и колонна двинулась.

Батальон шел прохладной осенней ночью, оставляя за собой шлейфы пыли и дыма. Каждый оборот гусениц приближал боевые машины к тому рубежу, когда начнут говорить пушки. И в этих машинах так же неуклонно росло напряжение от ожидания боя. Только первые выстрелы смогут снять его.

Танки уже почти час трясло и шатало на ухабах грунтовки. Качались из стороны в сторону дерева лесозащитной полосы на обочине проселочной дороги, кустики, холмы, покрытые еще зеленой, но уже жесткой травой, предрассветное небо также качалось - медленно и трудно. Траки машин снимали серый пыль в путях, и сержанту Федору Литовченко в гуле танкового дизеля слышалось сердитое ворчание. Когда высовывался из люка, было немного холодновато от встречного ветра, который бил в лицо, неуютно от серой неопределенности ночи и тревожно. Командир дозорного отделения молчит с самого начала марша, а рубеж вероятной встречи с противником уже близок, и это молчание не во благо. Отец учил, что "красные" - твердый орешек, их шапками не закидаешь. А нынешних коммунистов и подавно так просто не одолеть. Они-то хорошо знают, что их ждет в случае поражения, поэтому сражаться с упорством смертников!

Литовченко уходил сиденье, развернул командирскую башенку, всматривался в свои танки, словно боялся, что с его взводом уже случилось недоброе. Но два танка шли на установленных расстояниях, развернув стволы пушек вправо-влево по ходу движения. Командирский прибор ночного видения четко показывал на темно-сером фоне светло-серые силуэты бронированных машин. А через какое километр выгнулось на повороте длинное стальное тело колонны батальона и его вид успокаивал. С такой силой, и не справиться с противником! Сержант достал карту, наклонился вниз, в башню, ближе к плафона.

К чему непохожий цветной лист карты на однообразную серую местность вокруг! Или это от серого однообразия в очках тыкал [37]? Да еще попробуй угадать, где тут устроят тебе ловушку! Там, где маршрут встречается с железной? Или дальше, у самого рубежа вероятной встречи с противником?

В эфире только обрывки чужих докладов, батальон же идет в режиме радиомолчания. А вот со стороны противника непрерывная болтовня - время от времени Федор настраивает радиостанцию на волну супостата, но в тех лоскутах радиорозмов ничего путного для себя не услышал: кто кого вызывает непрерывно, кто-то кому-то приказывает, перекрывая командные выражения словами, пишут только на заборах .

- Механик, обороты! - Коротко бросает Литовченко по ТПП [38]. - Скорость держи!

Выключил плафон, отверг крышку люка и высунулся наружу. Темно вокруг, хоть глаз выколи!

Заглушает все рокот двигателя, стонет земля, мотается из стороны в сторону и до самой башни пригибается антенна, лицо холодит рассветный свежий ветер, а все кажется - малая скорость! Кто его знает, возможно, "красные" уже прорвали оборону и сейчас так же сейчас рвутся к Белополье! Или штурмуют или уже и заняли его. Что им там какой отряд самообороны!

Резкий торопливый голос командира главного дозора заставил Литовченко вздрогнуть.

Танк вылетел на низкий увал, и Литовченко увидел гряду высоток, которая манила своей близостью.

Первый завал ... Его встретили на дороге через час марша, когда втянулись в узкий дефиле между рощей и отстойниками. Едва взвод подтянулся к дозорной машины, из рощи по бронетранспортеру хлестнул пулемет и наперегонки застучали пистолеты-пулеметы. Вспышки выстрелов запестрели в темноте чащи, ночной лес ощетинился злыми жалами очередей. Пехотинцы ответили, минометная обслуга быстро приготовилась к бою, но 50-миллиметровые мины взрывались в ветвях деревьев, не причиняя вреда противнику - даже примитивные перекрытия над окопам защищали от осколков. Ракет не бросали - освещать себе глупых нет, а ночных прицелов в дозорного отделения хватало. Однако перестрелка затягивалась, диверсанты "красных" упрямо держали завал под огнем, не позволяя саперам приблизиться к нему. По всему выходило, придется посылать пехотинцев в обход, чтобы ударить по засаде с тыла, а это потерянные минимум полчаса. И тут из-за гребню холма, обходя обочине боевые машины, вывернул бронетранспортер с зенитной пулеметной установкой. Появление зенитчиков была своевременной. Четыре крупнокалиберные ствола влупилы по засаде жестокой сияющей ливнем пуль и там все окутала туча пыли, вся пронизана осколками и бледными вспышками. Засада моментально замолчала. Саперы не мешкая устремились к завала и пока расчищали путь, зенитчики пантрувалы в роще малейшее движение, подавляя его убийственным огнем крупнокалиберных пулеметов.

Завал оказался так себе - бросили поперек дороги ветвистое дерево, в ПНБ [39] помеха казалась непреодолимой, на самом же достаточно было двух мужчин, чтобы освободить путь. Пехотинцы дозорной машины прочесали гаек - нашли только пять разодранных крупнокалиберными пулями трупов вражеских разведчиков, и спустя. Командир пехотного отделения доложил, что все, кто устроил засаду, никто не отошел, всех здесь и положили зенитчики. И сейчас пятеро убитых советских солдат лежали в пыльном кювете у дороги. А всего-то, чего они добились - это остановили на десять минут ГПЗ. Тоненькие синие лучи фонариков высвечивали их лица, но разобрать сколько кому лет было невозможно - смерть, великий разводящий, уже стирала возрастные различия.

- Вот так, Федя, закончилось оно, золотое детство. - Литовченко оглянулся. Рядом стоял Степа Горобец, смотрел на погибших россиян строго и почему осуждающе. Привычной его насмешливости не было.

- Как же их наша разведка прошляпила? - С досадой сказал Литовченко. Ему нечего было жаль этих первых забитых врагов. По всему видно было - молодые ребята, им бы еще жить и жить ...

- Товарищ старший лейтенант, - доложил командир саперов ротному, - завала не минирующие.

- А на дороге? - Старший лейтенант Ильченко картинно переломил бровь. - Проверили?

- Товарищ старший лейтенант, - вмешался Горобец, - и они просто не успели. Услышали наши танки, ну, разведывательный дозор, бросились от шоссе. Все, что смогли и успели сделать, срубили дерево и бросили поперек дороги. Они же нас пантрувалы не здесь, на этой грунтовке, а на шоссе ... Какие здесь могут быть мины. Да и не было их у них ... Судя по всему. У них даже смысла нет, чтобы своим доложить о нас ...

- Точно, нет. - Подтвердил командир дозорного отделения. - Их всего пятеро и было здесь ...

"Это меня и беспокоит, что смысла нет, - подумал Литовченко, - как это так, разведка - и без связи? Значит, не всех здесь перебили. И несут сейчас радиоволны тревожный сигнал в их штаб о нашей появление ... "

Ротный стоял над кювету, смотрел на погибших тяжелым недобрым взглядом. И думал, наверное, о том же. По крайней мере так показалось Федору, когда вглядывался в тени, игравшие на лице старшего лейтенанта.

- Не будем гадать, есть мины или нет. Танк с тралом в голову колонны. - Приказал Ильченко. - Триста метров пусть протралить. А там ... ну, там видно будет!

- Сержант, - обратился ротный к Литовченко - одного "бэтээры" в дозоре маловато будет? А?

- Вас понял, товарищ старший лейтенант, усили "пятьдесят четвертым" ...

Осторожно обходя машины, в голову колонны выполз танк с поднятыми вверх над гусеницами ножами трала. Механик-водитель нажал на рычаг и гидравлика мягко опустила ножи на грунт. Бронированная машина весело взревела дизелем и танк двинулся с места. Ножи вгризлися в землю, проорюючы ее на пару десятков сантиметров, будто плуг. Теперь, когда под нож попадет мина, трал просто выковыряют ее с земли, а затем отодвинет в сторону. Вслед с танком-тральщиком двинулись остальные машины главной производной залога ...

Танк Дмитрия Адаменко шел впереди батальона. Сзади, метрах в двадцати, поднимал пыль бронетранспортер мотопихотинцив. Перед танкистами стояла непростая задача выявить противника, когда он устроил еще одну засаду или опередить супостата, когда тот идет навстречу, отвлечь его на себя, дать взвода и рту время, чтобы развернуться в боевой порядок. Иными словами, они первыми примут удар.

Именно поэтому Литовченко и был озабоченным, когда ставил задачу экипажа Адаменко:

- Слушай внимательно, Дмитрий ... Карту достань ... - Оборвал сержант на полуслове доклад Адаменко. Нахмурился и говорил уже официально. - Твоя машина усиливает дозор. Судя по всему, нас ждет встречный бой. Задача твоего экипажа - пройти маршрутом батальона вдоль железной дороги, выйти на переезд и занять позицию южнее Вороновка. Особенно внимательным будь, когда будешь проходить вот эту насыпь. Если "красные" не дураки, а они не дураки, то здесь ждет их засада. Пусть сначала пехота проверит ...

Литовченко показал на карте, Адаменко подсвечивал узеньким синим лучом фонарика.

- Да понял, я, понял. - С досадой перебил сержанта Адаменко. - Сколько раз в учениях здесь ходили и сами принципы ставили, и на нас. Все уже наизусть известно ...

- Не перебивай командира! - Сердито буркнул сержант. - Раньше были маневры, а сейчас идет война. Запомни разницу! Связь зрительными сигналами, при встрече с противником - по радио. Повторите задание.

Выслушал Адаменко, кивнул. Протянул руку - на прощанье.

- Будь осторожен. Ни пуха, Дмитрий ...

Справа бесконечной лентой текла колея железной дороги. Невысокий насыпь не скрывал местности по ту сторону пути. Такой же осенью танк Адаменко так же шел здесь, на прошлогодних маневрах. Вот и невысокая выемка. "Механик, стой! Наводчик держать под прицелом выемку и подходы! ", - Приказал Дмитрий по внутренней связи экипажа и, переключив командирский аппарат на внешнюю связь, пехотинцам дозорного отделения, -" Десятый, выслать дозор оглядеть подходы ... "Смотрел, как быстро и ловко высадились с бронетранспортера две тройки и, прикрывая друг друга, осмотрели подходы и саму выемку по эту и по ту сторону насыпи. Вот старший дозора поднялся на насыпь, взмахнул над головой рукой в направлении движения - путь свободен. Дмитрий развернул командирскую башенку в сторону ротной колонны, трижды блеснул ночной прожектор - в ПНБ его вспышки были хорошо видны, а снаружи сквозь щиток светофильтра не прорвалась ни искорка. Бронетранспортер медленно двинулся дальше, пехотинцы заскакивали внутрь уже на ходу. Вслед за приземистым БТРом тронулся и танк Адаменко.

Далее двигались стремительными бросками, от одного укрытия к другому, тщательно рассматривая каждую подозрительную тень впереди. Устав требует, чтобы дозор к рубежу вероятной встречи с противником двигался на максимальной скорости и без остановок. Разведку "красных" они уже встретили, значит, вскоре бой с главными силами врага. Теперь нужна осмотрительность. Кто первый увидит противника, то и выигрывает грядущий бой. Ночь, кустарник и холмистая местность помогали дозора, но и затрудняли обзор окружающей среды. Наводчик наблюдал вперед и направо через ночной прицел, механик-водитель следил за дорогой, поэтому Адаменко приходилось крутить свою башенку по сторонам, чтобы ничего не пропустить. К возможной встрече с врагом, - выхода дороги на БЕЛОПОЛЬСКОЕ шоссе, - оставалось километров пять - минут десять ходу.

Навстречу танке бежала украинская земля. Слева мелькали столбы электрической линии, справа - насыпь железной дороги. По дозорными машинами на большой скорости шла танковая колонна батальона.

К шоссе вышли неожиданно быстро. В первую минуту оно показалось пустым. А вот и железнодорожный переезд. К нему оставалось примерно с километр, когда Адаменко приказал механику остановить машину.

- Механик, налево по отдельным кустом, стой. Наводчики усилить наблюдение за переездом, быть готовым к открытию огня самостоятельно. Осколочным, заряжай! - Переключился с внутренней связи на внешний и приказал пехоте. - Дозорного отделения проверить переезд.

В очках прибора ночного видения плыла серо-голубая поверхность. Вроде все спокойно. Когда "красные" опередили нас, подумал Дмитрий, наверняка выставили там заслон или охрану. Так пусть пехота сначала проверит. Адаменко видел, как поспешили пехотинцы, нагинци стали приближаться к шоссе. И тут какая темнее окружающую местность пятно появилось на дороге. Еще мгновение, и Дмитрий узнал БА-10 - пушечный бронеавтомобиль, который был на вооружении разведывательных подразделений Красной армии. Вслед за ним на расстоянии тридцати-сорока метров двигалась открытая грузовик. В ее кузове виднелось с десяток силуэтов. Дойдя до железнодорожного пути, разведывательный дозор остановился, но через несколько секунд вперед вышли два мотоцикла с колясками и решительно завернули налево, прямо на танк Адаменко. Бронеавтомобиль и грузовик двинулись вслед за ними. Вражеский дозор уверенно двигался вдоль железной дороги. Украинский бойцов они не заметили - видно с приборами ночного видения у красноармейцев была явная нехватка!

- Внимание, десятый! Пропустить противника, действовать после меня! - И вызвал командира взвода. - "Третий", "третий", я - "четвертый", вижу розвидозор противника. Вступаю в бой! - Переключился на внутреннюю связь. - Наводчик, по мотоциклистам бить из пулемета, механик, вперед на полном! Тарань!

Дизель взревел, как медведь после зимней спячки, и танк будто прыгнул вперед. Наводчик у Дмитрия был настоящим виртуозом своего дела, мотоциклистов срезал двумя длинными очередями, только колеса мелькнули. Водитель бронеавтомобиля попытался развернуть тяжелую машину, но было поздно. Танк на полном ходу ударил в борт, перевернул бронеавтомобиль, вздыбился, подминая его под гусеницы. Скрежет стали, короткие крики, которые бессильно тонули в рев двигателя - и все было кончено. Даже пулеметы не пришлось пускать в дело. Грузовик, который шел позади успела затормозить. Но с тыла ударили по красноармейцам пулеметы и карабины дозорного отделения. А за секунду-другую на них налетели тридцать тонн танковой стали ...

- Осмотреть все, забрать документы - и быстро, быстро!

Но документы оказались только у командира - лейтенант с двумя красными кубиками в черных петлицах. В его бойцов никаких удостоверений или солдатских книжек не было. Только черные пластмассовые пенальчики с узенькими бумажками, где были записаны звания, имена, фамилии и номер полевой почты. Невидаль! В украинской армии каждый военный имел документ, который свидетельствовал лицо. Что ж, видно в РККА были другие порядки: рядовой красноармеец за человека не считался, и документов ему иметь не полагалось!

- Сержант, посмотри, один еще жив! - Пехотинец тянул за воротник красноармейца. Тот не успевал, и пехотинец пинками подгоняя бедных. - Только в жопу, дрянь большевистская, раненый!

Допрос не занял много времени. Адаменко смотрел на пленного с досадой - что с ним теперь делать? Дозор, это не то место, где можно нянчиться с вражескими солдатами, взятыми в плен. Расстрелять? Вспомнил графа Льва Толстого: что там князь Болконский о войне и пленных рассуждал? Видно тот понял, что сейчас решается его судьба и привычно для уроженца российской глубинки плюхнулся на колени: "Товарищи! Только не убивайте! "- Рыдал и обнимал ноги бойцов, едва не целовал забрызганные грязью их ботинки.

- Решай сам! - Так сказал Дмитрий командиру пехотного отделения, указав на пленного.

Неправильно, конечно, решил, перевел свой командирский долг на подчиненного, но ...

- Вот что, Пилипенко, - тот проявил солдатскую мудрость, - ты его взял, ты за него и отвечаешь ...

Тот подскочил от такой несправедливости.

- Сержант, - обычно между собой солдаты всегда повышали звание командира, - и на черта мне эти хлопоты? Чтобы с червонопузим нянчиться! Может, еще и перевязать? Лучше я его пристрелю? Га ...

- Я тебе пристрелю. - Устало сказал младший сержант. - Давай его в машину ...

Пилипенко вплоть сплюнул от злости. Все будут воевать, а он, как нянька, за этим "краснопузиком" присматривать! Нашел же хлопоты на свою голову!

- Пошел! - Пнул красноармейца ногой. - Попробуй только пискнуть, порешу в момент! Шевелись давай, курва твоя мама ...

А доложить об этом столкновения с "красными" нужно немедленно, спохватился Дмитрий. Чего это я тут задумался о несовершенной мироздании. Литвиненко, в случае чего, три шкуры спустит! Командир взвода службу знает!

- "Третий", "третий", я - "четвертый", прошу на связь! - В эфире шипело и трещало.

- Я - "третий", прием. - Сержант ответил немедленно.

- "Третий", имел боеконтакт с розвиддозором противника. Уничтожено бронеавтомобиль, два мотоцикла, грузовик, в отделение пехоты. Взял пленного. Разведывательный отряд противника захватил мосты через Вир в Голубовке. К роте пехоты с тремя бронеавтомобиля. Прием.

- "Четвертый", вас понял. Дозорным машинам оставаться на месте. "Роза", вперед! - Литвиненко торопился опередить "красных" и ударить по врагу, пока тот не обнаружил близ себя украинские танки. Дорога сейчас была каждая минута. Противник наверняка слышал стрельбу возле переезда. И понял ее значение, не мог не понять, в разведку не болванов посылают. Итак, готовит встречу. И каждая минута увеличивает его шансы победить нас в предстоящем бою.

Сержант вызвал командира роты, доложил обстановку.

- ... Решил: атаковать противника и захватить мосты в районе Голубовки. Прошу поддержать пехотой. - Доложил он старшему лейтенанту Ильченко свое решение.

- Вас понял, "третий". Атакуйте. Поддержку обеспечу.

Задачу взвода Литовченко ставил по радио.

- Дозорная машина занять свое место в колонне. "Роза", атакуем противника в районе мостов с ходу. Хутор и мостик проходим без остановки. "Десятый", захватить мост возле хутора. Прием.

Подождал, пока командиры танков и дозорного отделения поочередно доложили, что поняли приказ. Колонна взвода сравнялась с дозорными машинами и танк Адаменко занял свое место за танком командира.

Уже отчетливо проступали из утреннего сумрака окрестные высоты и холмы, редели тени в оврагах. Литвиненко видел танки своего взвода, они шли на полной скорости и ленты гусениц лились нескончаемым блестящим струей из-под надкрилкив вниз, под катки. Вид грозных боевых машин, готовых в любую секунду открыть огонь, не принес ему успокоение и ощущение собственной силы, а с ним - уверенности. Противник был уже близко и почему ничего не делал. Неужели ждет, пока рассеются утренние сумерки?

... Приказ о передислокации пришел только во второй половине первого дня войны. На три станции загрузки уже на следующий день должны были подать эшелоны и перебросить бригаду через всю почти Украины на восток, где шли тяжелые бои с превосходящими силами врага. Меньше чем за сутки начальнику штаба бригады нужно было разработать план передислокации, в котором определялись сроки подготовки частей и подразделений, организовать связь и управление, пополнить запасы, выслать на маршрут комендантский службу и составить плановую таблицу марша. И, конечно, отдать боевой приказ в подразделения. Но такие задачи отрабатывались не раз, только и разницы, что противник теперь был совсем не "условный" ...

Сложность заключалась еще и в том, чтобы осуществить передислокацию бригады скрытно, с соблюдением всех необходимых мер по маскировке. А перебросить почти полторы сотни танков, две сотни других гусеничных машин и почти тысячу автомобилей через всю Украину - от Карпат на Сумщину, - с переправой через Днепр, мосты через который будут под постоянными ударами советской авиации, задача чрезвычайно трудная.

Но справились. Точно в назначенный срок танковые батальоны прибывали на станции, немного опережая прибытия эшелонов. Для переброски танков использовали специальные платформы - снаружи они были похожи на вагоны-рефрижераторы, только немного шире - ширина танка была на несколько сантиметров больше стандартной железнодорожной открытой платформы. Маневровый тепловозик подавал эшелон на запасной путь, торцевые двери спецплатформ раскрывались и танки один за другим заползали, будто в тоннель. Заняв свое место, экипаж крепил цепями бронированную машину к платформе. Танковые пушки, чтобы не розстопорилися при перевозке, дополнительно крепились буксирными тросами, обмотанными дважды круг ствола.

Командир бригады вместе с оперативной группой тем временем вылетел транспортным самолетом в штаб Северо-Восточного Оперативного Направления, который разместился в лесном массиве восточнее Сум. На сумском аэродроме их ждали машины - полдюжины юрких и вездеходных "ЛуАЗ"-чвертьтонникив. Их выпуск начался на Луцком заводе только позапрошлого года и шли исключительно в армию и еще, как исключение, пограничникам на восточных рубежах Украины. Через полчаса оперативная группа уже была на месте.

Штаб оперативного командования расположился в лесном массиве недалеко от лесничества. В недавно отрытых капонирах были установлены модули-контейнеры штабного комплекса "Редут" - совершенно новой разработки научно-исследовательского центра инженерных войск. Из этих стандартных модулей можно было за час собрать командный пункт соединения: дивизии, корпуса или даже объединения: армии или фронта. Рядом в таких же модулях расположился узел связи.

В отсеке-приемной - он находился сразу за тамбуром, - полковник встретил подтянутый, в поблескивая коричневым светом ремнях адъютант. Он сообщил, что у командующего сейчас командующий, начальник штаба и начальник оперативного отдела Сумской армейской группы. Попросил подождать и исчез за зелеными стальными дверями командирского отсека. Выйдя оттуда, сказал Черняховскому:

- Генерал-лейтенант приглашает вас, товарищ полковник.

Иван Данилович зашел в отсек уверенно и увидел генерал-лейтенанта Тимошенко, который вставал из-за стола. Гладко выбритые его председатель казалось излучала сияние. О себе полковник улыбнулся - об этой особенности внешности высоченного Семена Константиновича Тимошенко ходили в войсках анекдоты. За длинным столом сидело два генерала и полковник в полевой камуфлированный форме, они обернулись на дверь. Черняховский хорошо их знал - четыре года назад вместе воевали в Испании, и потом не раз встречались.

- Товарищ генерал-лейтенант, полковник Черняховский прибыл для ... - Начал было Черняховский, но Тимошенко взмахом руки оборвал его доклад.

- Короче, в боевой обстановке короче ... - С высоты своего роста Тимошенко смотрел на Черняховского, не уступал ростом генералу. - Это хорошо, что вы прибыли, товарищ полковник. Прошу к карте, ознакомьтесь с обстановкой на сегодняшний день.

Карта была в красных и синих отметках: свои войска и враг. Тимошенко любил, чтобы карта велась точно и чтобы все пометки и надписи на ней делались твердой и умелой рукой. "Покажи мне, как ты ведешь карту и я скажу, какой ты командир!" - Вспомнил Черняховский сказанные когда слова командующего одному из командиров батальонов его бригады. А потом Тимошенко продолжил свою мысль: "состояние карты, ее внешний вид показывают насколько четко и ясно мыслит командир". Полковник о себе улыбнулся: противник - большевики, коммунисты, "красные", были обозначены синим карандашом, а "украинские буржуазные националисты", "желто-голубые", как называли украинским большевики - красным. Вот такая она, единство и борьба противоположностей. Коммунисты говорят - марксистско-ленинская диалектика в действии? Вроде так!

Черняховский знал, что на северо-восточное направление прикрывают две армейские группы - Черниговская и Сумская. Его бригада еще в мирное время находилась в оперативном подчинении командующего Сумской армейской группы генерал-майора Родиона Яковлевича Малиновского. В его армейской группы, кроме 28-й танковой бригады, входили еще несколько соединений: механизированная, четыре мотопехотные и пять артиллерийских бригад, из них две истребительные противотанковые, инженерно-саперная и три зенитно-артиллерийские. А также подразделения боевого обеспечения: отдельные батальоны связи, автомобильно-транспортные, железнодорожные, трубопроводные, химической защиты, ремонтные подразделения и другие формирования специальных войск.

- Шестого сентября в четыре часа утра советские войска нанесли удары на всем протяжении границы. - Продолжил Тимошенко. - Разведывательные и диверсионные группы "красных" начали действовать в полночь, но их действия были прекращены пограничниками и частями войск первого эшелона. Гражданское население из приграничной полосы было вывезено накануне. Впрочем, это вы, Иван Данилович, и сами знаете ...

Полковник кивнул. Первая волна эвакуации из пограничной полосы началась за день до того, как его бригада отбыла на Яворовский полигон. В загрожуваних период там, согласно плану, его соединения разворачивалось в корпус бригадного состава и должно было пройти в течение десяти дней боевое сплочение частей и подразделений. А уже потом снова вернуться на Сумщину в готовности нанести контрудар по врагу, который вторгся в пределы Украины. Но ... "Расписали на бумаге ...", как говорит древняя военная мудрость. Определить точно дату начала боевых действий разведке не удалось и предвоенные планы пошли наперекосяк. В конце первого дня войны Генеральный Штаб отдал директиву о немедленной передислокации четырех из шести танковых бригад, которые в случае начала боевых действий должны были развернуть в танковые корпуса, в распоряжение оперативных командований. Первой из этих соединений была бригада Черняховского.

- Разведкой установлено, что против нас действуют войска советского Центрального фронта. В его составе четыре армии: седьмая, семнадцатая, восьмая и девятая. Седьмая и восьмая армии, по определению советских военных теоретиков, является ударными объединениями. Каждая из таких ударных армий имеет в своем составе до восьми-десяти артиллерийских полков и танковый корпус. А это четыреста пятьдесят или шестьсот тяжелых орудий и до шестисот танков только в одном советском танковом корпусе! И больше половины приходится на танки нового типа. А ведь есть танковые батальоны стрелковых дивизий! - Тимошенко, отстранившись от карты, притамував вздох и посмотрел на полковника. - Главные удары советские войска наносят этими армиями из района Гомеля на Чернигов и из района Рыльска на Путивль-Кролевец. Ваша бригада, полковник, составляет резерв оперативного командования. Вам предстоит, по прибытии частей, сосредоточиться в районе Терны в готовности нанести контрудары в направлении Путивль, Белополье и Сумы.

На карте, которая улеглась на столе командующего, в полной мере была представлена вся драматичность боевой ситуации, казалось, что неодушевленный бумага под рукой оператора получил живую плоть и душу. Настолько она имела прозрачную ясность и четкость. Все, что было изображено на ней: красная рамка рубежей наших войск и синие стрелы ударов противника, - все рождало ощущение напряженности боевой ситуации. И почему-то казалось, что-то очень важное о противнике ускользает, остается без внимания.

- Вас понял, товарищ генерал. - Ответил Черняховский. - Полностью бригада будет сосредоточена в указанном вами районе меньше, чем через сутки, до двадцати часов восьмого сентября. Эшелоны идут по графику, противник пока не нанес по подразделениям ни одного удара с воздуха.

А про себя подумал, не сглазить бы, а то сорвут "красные" передислокацию воздушными ударами.

- Хорошо. - Генерал-лейтенант положил на стол карандаш. - Оперативно ваша бригада подлежит командованию Сумской армейской группы. Родион Яковлевич, прошу ознакомить полковника Черняховского с обстановкой на вашем участке.

Генерал-майор Малиновский, однако, остался на месте. Только сделал жест в сторону начальника штаба: давай, мол, начштаба, знаком полковника с боевой обстановкой. Генерал-майор Артеменко, начальник штаба армейской группы, поднялся и стал раскладывать свою плотно сложенную карту, крыло за крылом, будто разбирал ее на составные части.

- Как вы знаете, товарищ полковник, наша армейская группа прикрывает границу вот на этом участке: от Глухова до Великой Писаревки включительно. - Начштаба показал на карте. - Против войск группы действуют соединения восьмой и девятой советских армий. Главный удар на нашем участке наносит Восьмая армия в составе пятнадцати и шестнадцатого стрелковых, шестого танкового и третьего кавалерийского корпусов из района Рыльска на Путивль и далее на Кролевец. Девятая армия в составе четырех стрелковых дивизий: 38, 67, 84 и 85-й наносит вспомогательный удар левым флангом из района Грайворон на Ахтырку.

Соединения группы организовали сильную противотанковую оборону, которая строится по принципу ротных опорных пунктов и батальонных районов обороны. До начала боевых действий в приграничной полосе был создан тридцать девять противотанковых опорных пунктов с общим количеством пятьсот двадцать три пушки. В каждом от пяти до тридцати пушек. - Артеменко показал карандашом на карте, где именно расположены эти узлы обороны. - Противотанковая оборона строится на сочетании огня противотанковых орудий прямой наводкой, которые расположены непосредственно в боевых порядках пехоты, огня артиллерии с закрытых позиций, действий танков и пехоты и инженерных заграждений. Впрочем, к главной полосы обороны группы противнику удалось выйти только шестой танковым корпусом Восьмая армия в районе Путивля. Попытки его кавалерийских дивизий форсировать Сейм отражаются ударами самоходных орудий. Две мотопехотные бригады группы, разбиты побатальонно на подвижные отряды заграждения, ведут сдерживающие бои в полосе обеспечения. Здесь противник несет большие потери при преодолении сплошных минных полей, которые мы постоянно пидновлюемо авиацией и ракетными залповыми установками. Мины значительно замедляют его продвижение, однако, остановить врага полностью нам не удалось. Однако нам все же удалось заставить противника продвигаться теми коридорами, которые мы ему предоставили. На двадцатую час седьмого сентября враг вклинился в нашу оборону на двадцать пять-тридцать километров, хотя и с большими для себя потерями. Авиаразведка обнаружила до трехсот уничтоженных только на Путивльском направлении танков и бронемашин. Однако радоваться нам с этого не стоит - территория остается за противником и он может спокойно ремонтировать подбитую и поврежденную технику.

Командир бригады вглядывался в карту, обдумывал происходящее сейчас на переднем крае, и искал приемлемый вариант своих действий. Ясно было, что армейская группа оказалась в положении, которое суховатой военным языком называется критическим. И его бригада, свежая, полностью укомплектованная, могла этот кризис решить в нашу пользу. Когда командование, и он сам, в частности, не допустят грубых ошибок.

- Согласно плану прикрытия, вдоль границы было организовано сплошное огневое поражение. В первую очередь с использованием ракетных систем залпового огня и самоходной дальнобойной артиллерии по тыловым объектам и местам сосредоточения живой силы и техники. - Артеменко показал на карте районы артиллерийских ударов. Помолчал и добавил тихо, словно признавался в какой вине. - Правда, ракетные системы залпового огня оказались и у противника. Но с точностью огня у большевиков затруднительно. Хотя, если принимать во внимание плотность их стволов на километр фронта, точность огня в данном случае категория несущественна.

А вот наша оборона, об этом нужно прямо сказать, держится исключительно на силе и точности артиллерийских ударов. Если бы не наша артиллерия, сдержать "паровой каток", - как говорили во времена Великой войны - советских армий было бы невозможно. "Июне" преобладают нас в живой силе примерно раз в десять, если не больше. В танках у них преимущество пятикратная. Жаль, что вашу бригаду, полковник, не удалось развернуть, как это предполагалось довоенными планами, в полноценный корпус. Сейчас мы имеем только один - двадцать пятый - танковый корпус, который начали разворачивать чуть раньше и прямо здесь, в Деснянском учебном центре Сухопутных Войск. На сегодня мы имеем меньше шестисот танков, а точнее, пятьсот шестьдесят два танка всех типов. Но новыми укомплектована только ваша бригада и еще три отдельные роты.

- Как с воздушным прикрытием? - Спросил Черняховский. - Я не заметил особой активности ...

- Да, в наш тыл "сталинские соколы" не очень летают. - Подтвердил наблюдения полковника начальник штаба группы. - Это благодаря хорошему зенитному прикрытию. С больших высот их самолеты сбивают зенитные ракеты, а на средних и малых высотах не дают действовать зенитные пушки и малокалиберные зенитные автоматы. Но на переднем крае и в ближнем тылу советская авиация довольно-таки хорошо донимает. И особенно их новые штурмовики "Ил-2". Этот самолет бронированный и специально разработанный для атак с малых высот. Мы можем возлагать только на самоходные зенитные установки. Прошу это учесть. У вас их сколько?

- Учтем. - Кивнул головой полковник. - Бригада укомплектована по штату, отдельный зенитный дивизион, четыре батареи, двадцать четыре самоходные установки МЗА. И в батальонах по батарее МЗА.

Артеменко кивнул удовлетворенно и продолжил дальше:

- Своим правым флангом армейская группа опирается на Харьковский укрепленный район. Поэтому здесь вклиниться противнику удалось на четыре-десять километров. Далее ему придется продвигаться под сокрушительным огнем артиллерии с обоих флангов. Уже сейчас часть его пехотных соединений теряют до тридцати процентов личного состава в сутки. А это неприемлемо даже для коммунистов, которые не привыкли считаться с потерями, особенно, когда впереди Великая Цель. - Он так сказал "Большая Цель", с большой буквы. - На сегодняшний день можно считать, что наступление советских войск здесь прекращено благодаря нашей артиллерии.

Особенно хочу отметить действия железнодорожных транспортеров. Они держат под обстрелом даже ближние армейские тылы "красных" на расстоянии тридцати-сорока километров от линии государственной границы. Благодаря воздушному наблюдению - дирижабля с тепловыми и радиолокаторами, мы можем видеть и днем, и ночью все, что происходит за линией фронта. И вести точный огонь по выявленным целям. "Красные" уже несколько раз пытались сбить наш "цеппелин", но их атаки успешно отбиваются нашими истребителями. И когда они лишат нас этих "глаз", нам будет очень плохо. Разведывательной авиации действовать над линией фронта и за ней довольно трудно - на каждый наш самолет-истребитель приходится пять-семь вражеских ...

- А это что за войско? - Черняховский осторожно коснулся кончиком карандаша синего овала восточнее Рыльска с надписью "1-й МК". - Механизированный корпус?

- Да. - Подтвердил Артеменко. - Это первый механизированный корпус противника. Корпус новой организации. И не только по номеру первый. Одних только танков имеет более тысячи. Наша разведка обнаружила его только сегодня. Очевидно, это резерв командования фронта. Вот мы и думаем, куда они его бросят: на запад или на юг. Успех у противника намечается пока только на Путивльском направлении. Но удар на юг более привлекателен. Танки у "красных" скоростные, а дороги, ведущие к морю - широкие.

Черняховский смотрел на карту и думал, что действительно, южное направление обещает больше выгод - рывок тысячи из лишним танков в Днепр, а там основные центры оборонной промышленности Украины, и войну можно считать проигранной. Без танков, пушек и снарядов много не навоюешь. Но противнику прорвать здесь оборону будет трудно, если вообще возможно - на каждый километр фронта этого участка приходится по пятьдесят и более стволов крупнокалиберной артиллерии и десяток-два ракетных установок залпового огня. Итак, вероятнее вариант, когда этот механизированный корпус ударит на запад, в уже сделан прорыв. Здесь его удар придется по уже вымотанных в предыдущих боях частям украинский. И наносить его будут новые советские танки - КВ, Т-34 и Т-50. Именно такими укомплектованы новые ударные соединения Красной Армии.

"Но и нам есть чем отмахнуться ..." - подумал про себя Черняховский. Его бригада также получила новые танки. Разработаны эти машины были в Харькове на паровозостроительном заводе, вернее, его танкостроительный филиалом. ХПЗ [40] был выбран для танкового производства не случайно, это широкопрофильные предприятие уже имело опыт производства гусеничных тракторов и дизель-моторов по лицензиям немецких фирм. Поэтому в начале тридцатых годов здесь было создано танковое конструкторское бюро. И лозунгом танкостроителей стал принцип, сформулированный его главным конструктором: "Простота конструкции - залог массового производства". А что танков в будущей войне понадобится много, очень много, в этом никто не сомневался.

Конструкция новой машины родилась не сразу. Определенная модель танка не рождается из ничего, новый образец, как правило, является продолжением и развитием предыдущих образцов боевой техники. А их, этих образцов, было немало - в опытных машинах, которые выпускались экспериментальным цехом малыми сериями по десять, пятнадцать, максимум по полсотни экземпляров, отрабатывались устройства и механизмы для будущих машин большой - в несколько десятков тысяч единиц, - серии. Танки, которые станут оружием победы в нынешней войне.

Основание боевого применения танков разрабатывались на полях сражений и учений. Был учтен опыт применения танков союзниками против немецкой армии. И был сделан вывод: танк, который повлиял так на сознание обывателей, его считали чудо-оружием, решившей судьбу Великой войны, в действительности изменить ход войны не мог. Разбить германскую армию или хотя заставить ее к серьезному отступления танки не смогли. Более того, немецкие штурмовые группы оказались более эффективным средством прорыва обороны, хотя они не имели танков, а были вооружены только тяжелым стрелковым оружием и легкими пушками на мускульной тяге. Тяжелые гаубицы, танки, штурмовые группы - все это достаточно успешно позволяло прорывать вражескую оборону. Однако успех в любом наступлении был локальным - у противника хватало времени свести позади прорванных укреплений новые и подвести к ним войска. Именно поэтому ситуация на фронтах Великой войны стала "патовой" в военном смысле, и новые средства наступления не могли что-то изменить. Ни одна из стран-участниц этой войны не была разбита на полях сражений - все побежденные выбывали вследствие внутреннего раздора.

И, конечно же, при разработке новой машины были учтены и опыт боев на территории бывшей Российской империи, опыт Махно и Буденного, именно они заложили основы применения крупных мобильных соединений. А также идеи Гейнца Гудериана, который создал танковые войска Германии. Этот опыт и идеи требовали: танковым войскам нужна боевая машина, защищенная от огня легких противотанковых пушек, которая может двигаться по сильно пересеченной местности со скоростью не меньше тридцати километров в час и может вести точный и сильный огонь на ходу или с коротких остановок в любой любом направлении. Новые принципы будущей войны требовали новой техники: танков, пушек, машин.

И новые танки появились. В них воплотился опыт, который приобрели танкисты после Испании, Халхин-Гола, опыт многочисленных учений и маневров. В этих танках было учтено все лучшее, что до сих пор мало мировое танкостроение. Четыре танковых батальона 28-й бригады были вооружены новыми танками Т-44 [41]. Это была тридцятидвохтонна боевая бронированная машина с мощной 90-мм пушкой, с дизелем в семьсот пятьдесят лошадиных сил. Броневой корпус нового танка имел простую и рациональную форму - в сечении это был прямоугольник. Носовая часть была сварена из двух броневых плит - верхняя имела сто, а нижняя - семьдесят миллиметров гетерогенной [42] брони. Корытообразные форма дна предоставляла корпуса дополнительную жесткость и устойчивость против мин. Лобовой лист был чистым - результат исследовательских обстрелов, на нем не было смотровых щелей механика-водителя. Его люк и оптические приборы были вынесены на подбашенного лист крыши корпуса. Для повышения точности стрельбы с ходу на машине был установлен Двухплоскостной стабилизатор вооружения. При его включении наведения пушки осуществлялось пультом управления.

В основу машины положили ее огневую мощь. Для этого нужна была качественно новая танковая оружие. Ею стала разработанная на основе лицензионного немецкой зенитной 88-миллиметровой Флако-18 [43], танковая пушка "Рапира-Т" [44]. Она позволяла уничтожать цели, в основном бронированные - танки, бронемашины, бронековпакы дотов на расстоянии более трех километров. Для облегчения работы заряжающего пушка имела пневматический досылателем и скорострельность ее достигала пятнадцати выстрелов в минуту. Обычный бронебойный снаряд пробивал на километровой дальности броневой лист толщиной девяносто пять миллиметров, а новый подкалиберный снаряд на расстоянии двух километров пробивал броневую плиту в сто шестьдесят миллиметров. Но основным свойством новой пушки была ее универсальность - она могла эффективно бороться и с бронированными целями противника - первое, танками, и с пехотой и полевыми укреплениями, пулеметами и противотанковыми пушками, которые находятся в первой линии обороны. Осколочно-шрапнельных снаряд этой пушки весом в двенадцать с половиной килограммов содержал до килограмма взрывчатки и готовы поражающие элементы - четыре тысячи граненых осколков весом в два с половиной грамма. Его основным назначением была борьба с пулеметами и противотанковыми пушками.

Для связи с внешним миром каждый линейный танк имел радиостанцию с дальностью связи на штыревая антенна до двадцати километров, а командирские танки имели дополнительную радиостанцию с дальностью связи пятьдесят-сто километров. А чтобы танкисты не чувствовали себя в танке, как в закрытой коробке, каждый член экипажа имел по два-три, а командир машины семь оптических приборов. Кроме того, для действий ночью эти танки получили только разработаны (в тесном сотрудничестве вместе с немецкими коллегами) и приняты на вооружение украинской армии приборы ночного видения для командира и механика-водителя и ночной прицел для наводчика.

Помимо мощной пушки в низкопрофильной башне, танк был вооружен двумя пулеметами - спаренным с пушкой танковым пулеметом нормального калибра и крупнокалиберным на турельной установке люка наводчика. Заряжающий танка мог вести из него огонь не выходя из-под защиты брони, дистанционно, приводя оружие с помощью специального зенитного прицела.

Танковый прицел-дальномер позволял вести точный огонь по танкам противника на расстоянии до трех километров. Помогал наводчику в точной стрельбе на максимальные расстояния специальный прибор - электрический баллистический вычислитель стрельбы. В него автоматически вводились данные о скорости и направлении движения танка и цели, тип снаряда, направление и силу ветра, температура воздуха и износ ствола. Наведение пушки осуществлялось с помощью электрогидравлических устройств. Разворот башни на сто восемьдесят градусов осуществлялся за шесть секунд. Это позволяло быстро находить цели и попадать в них на максимальном расстоянии с первого выстрела.

Новые танки харьковский завод начал выпускать в начале сорок второго года, а поскольку это был филиал и он не рассчитывался на выпуск больших серий, то в Новогуйвинское вблизи Житомира построили новый танковый завод, который начал выпуск продукции уже в начале мая. Завод этот сразу заработал на полную мощность - война с Советским Союзом с гипотетической возможности летом сорок второго стала неотвратимой реальностью. И к началу войны с СССР в войска поступило более шестисот новых танков.

Эти танки послужили также базой для установки различных видов оружия и техники. Каждый линейный танк мог быть оборудован минным тралом для обезвреживания мин или бульдозером для отрывания окопов и укрытий. На базе нового танка создали мостоукладчикы, которые несли на себе путевой городов. В считанные минуты мостоукладчик мог проложить этот мост через противотанковый ров или неширокую реку, канал. А когда базовую машину вооружили крупнокалиберной пушкой, танки получили мощную поддержку на поле боя.

Ибо хотя танки и универсальные машины, которые способны держать и прорывать оборону, вести бой с танками, разрушать инженерные заграждения и уничтожать огневые точки, они также нуждаются в поддержке в бою.

Нуждаются, потому что против хорошо подготовленных оборонительных рубежей одни танки бессильны. Выбить все противотанковые пушки - а легкие и малозаметные "Рейнметалл" и "Бофорс" доказали свою эффективность во время войны в Испании - невозможно. Особенно, в глубине тактической обороны. Как невозможно выбить все пулеметы в окопах. Хотя то, но уцелеет и ударит по атакующих!

Так же танки бессильны в обороне, когда на них сыплются сверху шестидюймови снаряды, по полсотни килограммов. И будут сыпаться, пока не подавят все живое в окопах. При соответствующей плотности гаубичного огня, как свидетельствовал опыт Великой войны, в окопах не мог выжить никто! Снаряды тяжелых гаубиц буквально перепахивали землю на несколько метров вглубь. Бронированная коробка танка могла бы спасти от смерти, но воевать после такого обстрела экипаж уже не сможет! Нужно было что-то противопоставить враждебному огня. А сокрушительному огня можно противопоставить только такой же по силе огонь! И первым средством для этого является самоходные артиллерийские установки для сопровождения танков и пехоты.

Тяжелая САУ "Гиацинт" была воплощением идей Конструкторского Бюро Артиллерийского Вооружения Она была вооружена дальнобойной гаубицей калибра сто пятьдесят пять миллиметров и могла вести огонь на дальность до сорока километров. Конечно, для этого нужны были специальные снаряды, с донными газогенераторами, и, так называемые, активно-реактивные снаряды. Обычными снарядами весом в сорок восемь килограммов новая самоходная гаубица могла стрелять на дальность свыше тридцати двух километров.

Эти самоходные гаубицы стали основной огневой силой мобильных соединений - танковых и механизированных бригад и корпусов. Для поддержки мотопехоты таких соединений были разработаны также самоходные гаубицы калибром сто пять миллиметров. Их снаряды весом в двадцать килограммов могли достать врага на дальности до восемнадцати километров. Тяжелые САУ создавались на танковом шасси, которые выпускал Львовский танковый завод, а легкие - на шасси тягача-транспортера, разработанного в Харькове на тракторном заводе.

Каждая танковая бригада имела по два артиллерийских дивизиона - тяжелых самоходных гаубиц, калибром сто пятьдесят пять миллиметров и легких самоходок с гаубицами сто пять миллиметров. В каждом дивизионе танковой бригады по двадцать четыре САУ - четыре батареи по шесть машин в каждой.

Танки решают основные задачи боя, но не завершают его. Пехота одна только способна довести бой до окончательного конца - уничтожить или пленить противника. Но даже бегом за машинами на поле боя не успеешь, и пехота получила средство для сопровождения танков. Поскольку пехота и артиллерия в мобильных соединениях должны иметь одинаковую с танками подвижность, то для пехоты танковых соединений был разработан специальный быстроходный бронированный транспорт - бронетранспортер. Задание на такую машину выдало Управление вооружений Генерального Штаба Украинской Народной армии и конкурс выиграло конструкторское бюро Харьковского тракторного завода. Была создана легкобронированную гусеничная машина для перевозки пехотных подразделений. Лобовая броня в двадцать миллиметров и висимнадцятимилиметрова бортовая защищали экипаж и десант от огня стрелкового оружия и дванадцятитонна машина давала возможность пехотинцам сопровождать свои танки и поддерживать их во время атаки.

В 28-й танковой бригаде мотопехотные батальоны имели по тридцать пять бронетранспортеров только для перевозки пехотинцев в ротах, не считая такие же транспортеры в подразделениях поддержки и обслуживания. Разработанные в Харькове транспортеры оказались универсальными машинами. Их можно было использовать как тягачи противотанковой артиллерии, как машины огневой поддержки пехоты, оснащенные крупнокалиберными пулеметами, малокалиберными пушками или пехотными гаубицами, как транспортеры боеприпасов на поле боя, как командно-штабные и эвакуационно-санитарные машины, как мобильные установки малокалиберных зенитных пушек или зенитных пулеметов. За какой год было выпущено более двенадцати тысяч таких машин - тягачи-транспортеры МТЛБ [45] выпускали по лицензии еще пять машиностроительных фирм в Украине - и их полностью хватило для оснащения всех танковых и мотопехотных бригад украинской армии ...

Так что, украинский бойцам было чем отбиться от советской нашествия.

- О чем задумался? Какую каверзу наверняка придумал для "освободителей"? Да? - Малиновский дружески толкнул Черняховского в бок. - Не забыл еще Испанию?

Рука у генерала широкая, здоровая рука, запросто арбуз на ладони удержать нельзя. А когда пожмет кому руку Родион Яковлевич - пальцы слипаются в того. От того, что кисти немаленькие, пальцы кажутся короткими. Такими они кажутся еще и полноту генерала. Однако полнота у него крепкая, здоровая полнота, можно даже сказать - жесткая. Да и характером Малиновский отнюдь не мягкий. Профессиональный военный, армейская кость. Но жесткость генерала - не жестокость, она только на пользу делу.

- Испанию? - Черняховский прищурился, словно что-то пытался вспомнить. На душу сошло успокоение. Он понял, что именно никак не попадало на глаза и даже улыбнулся тому, которое на удивление простое и эффективное нашлось решение. И уже безумно захотелось взяться за дело. Такое желание бывает у каждого человека, который любит и умеет вершить труд. - Как будто недавно был тридцать шестой год. Тогда, когда каудильо победил, возникло ощущение тревожного ожидания: а что будет дальше? А теперь это ожидание закончилось и наша обязанность воевать с теми, кто напал на нашу Родину. Только это лирика, Родион Яковлевич, о ней после боя то вспомню. А сейчас меня интересует вот что.

Черняховский коснулся карандашом карты, указал на лине линии оборонительных рубежей.

- Какие части противника занимают оборону вдоль границы?

- Оборона здесь не сплошная. - Артеменко переглянулся с командующим армейской группы. Кажется, начальник штаба догадался, что задумал полковник. - Прикрываются только дороги и очень слабыми подразделениями, взвод, редко рта. А уже батальон в "красных" растянут на пять-шесть километров. Не ждут они от нас активных действий, слишком силы неравны, считают. Наша разведка обнаружила ...

- Вот я и думаю, когда они так надеются на свое преимущество, ударить вот так! - Карандаш сделал решительное движение прямо под основание широкой синей стрелы, которая обозначала направление советского удара. - И хорошо, если бы этот механизированный корпус "красные" бросили на Путивль. Чтобы все в ловушку попали ...

- Понятно. Попадут. Мы их прутьями загоним. - Улыбнулся Артеменко, перевернувшись взглядом с Малиновским. - Есть у нас долгие-долгие прутья, мы их по рельсам туда-сюда гоняем.

- Ага! - Засмеялся Родион Яковлевич. - Калибром в шестнадцать дюймов. Хорошие прутья!

И Малиновский и начальник штаба армейской группы сразу уловили идею Черняховского. Видно и сами над этим думали - слишком уж быстро выскакивали готовые решения. Конечно, рискованно вот так на превосходящие силы врага лезть. Но что за война без риска? Протаранить танками тонкую оборону здесь, пока враг пытается наступать там, и вперед, в глубь территории противника, на оперативный простор! Танковую лавину трудно будет сдержать. Вот эту идею и положили в основу решения на контрудар.

- Товарищ генерал-лейтенант, есть другое мнение относительно действий бригады ... - И они еще час обсуждали план своих действий вместе с командующим оперативного направления.

Железный лес

Разведгруппа возвращалась обратно, в Белополье, после двухсуточного дежурство в полосе обеспечения. На востоке начинался рассвет третьего дня войны. Бойцы в грубых защитных камуфляжах шли беззвучно, размеренным и экономным шагом. Редко кто бросит одно-два слова, переговоры были короткие, только по делу. В сторонам настороженно смотрели стволы штурмовых карабинов и легких пулеметов, рыскали в рассветных сумерках, готовы ударить свинцом по малейшей угрозе. Сентябрьское небо было беззвездной, облачным, вот-вот дождь станет накрапывать, но пока сухо и тепло. В стороне, в кустарниковых зарослях, взлетали вверх осветительные ракеты, посвистывали над головами очереди трассирующих пуль, но в низинци даже пригибаться не нужно было: мертвый, непрострилюваний пространство. Разведчики во главе с сержантом Егоровым цепочкой, след в след, этой же низинкой втянулись в лесок, и Вилька облегченно вздохнул - идем нейтралка, противник уже остался позади, теперь они почти дома! Впрочем, сержант бдительности не терял, шел осторожно.

В советском тылу то сильно горело, там багровели низко нависшие облака. Но они уже разделены нейтралка, они уже почти на своей территории. То тут, то там то беспорядочно, панически, время от времени взлетали ракеты и гудели двигатели грузовиков на проселкам, на шоссе изредка гремели и звенели гусеницы танков.

Мягко ставя ногу, чтобы не захруститы сухим палочкой, - Шварцвальд шел за сержантом. Сердце стучало, пот стекал за ушами, карабин упирался несносной своей железякой прямо в сторону, и, Вилька с досадой чувствовал, что портянка в правом ботинке сбилась, трет ступню - намотал, болван, как попало, то жди теперь, скоро хромать. Нужно перемотать, как остановимся.

Но остановились только через час. Вильгельм быстро, но тщательно перемотал портянки, потоптался подбором - порядок! Облегченно присел на пенек рядом с сержантом. После непрерывного марша все зажжен дышали, вытирали пот, привалилися спинами к березкам, вытянув натруженные ноги.

- Командир, не сбились с маршрута? - Шварцвальд покашлял смущенно, показывал, что признает свой грех. С "языком" группе не повезло - нужно было только оглушить, а Вилька трахнул из всей силы, и забил, конечно, до смерти. От сержанта ему уже влетело за это, но, видно, еще не все заработанное он получил от командира. Вот вернутся на базу, там и подберет к норме.

- Пока нет. - Суховато ответил Егоров. Вильце справедливо показалось, что сержант им весьма недоволен.

Все отдыхали, внимательно прислушивались к ночным звукам. И вот тут Вилька - сидя! - Незаметно для себя задремал: сказался недосып последних дней, когда пришлось вертеться, как белка в колесе. Эвакуация гражданского населения, минирование домов в райцентре, а затем более двух суток без сна, когда к врагу было рукой подать. М-да! Это же надо - задремать в боевой обстановке! Нервы у него, видно, крепкие ...

Первое сентября - традиционно начало нового учебного года в школах. Это было привычным. Но то не клеилось с самого начала лета. И начало осени было не таким, как обычно. Школьники и дошкольника, которые с конца мая отдыхали в спортивно-трудовых скаутских лагерях на западе и юге Украины, остались там еще на один месяц, а потом вообще до октября. Города, городки и поселки вдоль украинских-советской границы за лето будто вымерли: ни одного ребенка не осталось. И старых тоже. За лето вывезли всех на запад страны, за Днепр. Потому что с начала весны по ту сторону границы происходило нечто необычное. Все лето ходили слухи, что осенью в пограничной полосе будет введено чрезвычайное положение. И действительно, в последний день августа такое положение было введено. А потом пришел приказ в первых числах сентября эвакуировать на запад и всех невоеннообязанных гражданских. Вилька в этой суете был спокойным и послышался уверенно и легко - он еще в начале июня отвез молодую жену к отцу на хутор километров за двадцать от Каменки - в первой половине сентября должны произойти роды. Поэтому все делал основательно, на совесть, всю эту неделю перед началом войны: помогал соседям вывозить домашний скарб, сажал в автобусы женщин и патрулировал ночам улицы Белополье. Однако мнение, что все это только очередные учения, хотя и внеплановые, медленно таяла. А в субботу пришел невероятный для мирного времени приказ минировать оставлены жителями дома!

Осел в этом пограничном городке он недавно, после срочной службы в армии. Здесь можно было неплохо заработать, работы было непочатый край - украинская экономика именно переживала новый научно-технический бум. В последние годы особенно быстрыми темпами развивались телевидения и электросвязь. Человеку с головой и умением за год можно было заработать хорошие деньги. А за год службы Вилька получил хорошую подготовку в радиотехнических войсках и голова с руками у него были на своем месте, то и начал здесь свое дело, оборудовав радиотехническую мастерскую. Заказов было много - телевизоры на периферии еще были новинкой, - и дела в Шварцвальда шли во благо. А вот тебе, получай! Война!

... Вскрикнула трижды ночная птица и Вильгельм проснулся. Никто не заметил - задремал он на минуту или то и меньше. Ноздри уловили запах табака: "курить в ладонях", позволил сержант, и разведчики торопливо попахкувалы дымками сигарет. Скрытыми огоньками они будто допалювалы остатки ночи. Мрак отползал в кусты, за деревья, в лощине, в ямы. Край неба на востоке светлел, с низин, ямок и лощины натягивали туман. Серая туманная пелена колыхалась, будто не находила себе места ...

Затем разведчики снова шибко шли, стало тепло, даже жарко, но уже не было сухо: упала внезапная и обильная роса, ботинки и штанины намокли, с ветвей брызгало, холодило разгоряченные лица. И будто уступая место сентябрьском рассвете, блеклая, угасала багровое зарево пожара на северо-востоке. Что там горело? Наша артиллерия поработала или авиация? Всю ночь над головой волнами переливался грохочущий рокот, бомбардировщики шли на заданные цели туда, на советскую сторону, на восток и север.

За час дошли до Павловки - речушки, которая впадала в такое же неширокую и не быструю речку Лед.

- Где здесь переправа, - сказал сержант, - смотрите внимательно.

Нашли быстро, условным сигналом дважды мелькнули через светофильтр фонариком и с того берега скользнул на тросе плот-понтон, собранный из поплавков Полянского [46]. Тремя рейсами минут за десять группа переправилась на южный берег. Здесь уже были свои. Ну вот и все, пришли таки!

Метров за триста от переправы на группу ждал крытый тентом автомобиль, грузовик-трьохтонка. Красота! В кузове можно дрихнуты самым натуральным образом - упрись ногами в пол, спиной - в борт, а плечами - у соседей. Карабин только не урони. И разведчики спят-дремлют, отдав судьбы в руки водителя.

Поселок Реки объехали стороной - здесь на всю заминировано, каждый дом начиненный взрывчаткой, как у доброй хозяйки сало чесноком. Поэтому через эти реки ехать - бесполезная потеря времени, потеряешь его больше, чем на объезд. По плану здесь ловушка для "советских освободителей", они сюда непременно сунуться.

Вильгельм задремал сразу и снился ему вчерашний рейд. После удачной засады на колонну пришлось сменить позицию. Вообще, во вражеском тылу сидеть на одном месте нельзя, моментально обнаружат, окружат и уничтожат. Поэтому, если хочешь уцелеть, не жалей ноги. Разведчика-диверсанта, как и волка, ноги спасают.

Сержант это хорошо знал, поэтому вел по карте желтым от табака пальцем:

- Переместимся вот в этот квадрат и отсюда будем действовать. - Сказал и разведчики молча кивнули.

"Действовать" - хорошее слово. Оно означает: не сиди сиднем, делай свое дело, бей проклятого врага, приближает победу. Разведгруппа в своем квадрате сместилась от границы на юг километра на полтора. Вилька, кроме оружия и снаряжения - штурмового карабина и тактического ранца, набитого боеприпасами, - нес еще и радиостанцию. Однако вес оружия и снаряжения не была обузой, наоборот, придавала уверенности. Когда рок все же припрет в тупике - даст из карабина, только пух и перья посипиться! Но вообще, его работа - работать на рации, поэтому его спереди и сзади прикрывали разведчики группы. В этом ящике за спиной весь смысл их задачи. Потеряют связь - какого черта им тогда во вражеском тылу делать!

Они залегли в километре от шоссе. На невысоком холме, спрятавшись за пнями и редкими кустиками, в высокой траве. Трое разведчиков подстраховывали группу с тыла - чтобы "красные" не застукали их сзади неожиданно, а другие наблюдали за движением на шоссе. Видно было все замечательно - зверзу вниз, вправо и влево, ни деревца, ни кустика - все, как на ладони. И ждать долго не пришлось, меньше часа. Однако сначала шоссе было пустым, только черно-серые вороны расхаживали по серому асфальту.

Но вот вороны один за другим взмахнули крыльями и тяжело, неуклюже полетели, заваливаясь на бок, куда в даль поля, кружили над стерне, каркая. А из-за леска выехала подвода, потом вторая, третья, четвертая. Разведчики насчитали их около двух десятков. Пустые подводы с сонными ездовыми были малоинтересными. Да и направлялись они от передовой в советский тыл. А потом с той стороны границы появились машины в сопровождении бронеавтомобилей. В кузовах - длинные зеленые ящики со снарядами. Колонна вытянулась по шоссе этакой длиннющей змеей, в ней было более полусотни грузовиков, новеньких американских "студебеккеров". Вслед за грузовиками отправились к фронту колонна пехоты, небольшая, сотни на полторы человек, по советским меркам, неполная рота. Минут за десять - еще одна. Очевидно, маршевого пополнения.

Затем на юг прошли десять танков. Вслед за ними снова грузовики с боеприпасами. Затем шоссе некоторое время было пустынным. И это встревожило. Будто "красные" больше не появятся! Нет, появились: три камуфлированные черно-зелеными пятнами легковушки "эмки" ГАЗ-М1, и два штабных автобуса. Вот бы откуда "языка" брать! К сожалению, штабных сопровождали два бронеавтомобиля и грузовик с пехотинцами.

Ну, ничего. Сержант скомандовал, и дали в пятнадцать стволов по легковым и автобусам, только щепки полетели! И сразу скатились на противоположную сторону холма. Погони не боялись - между разведчиками и шоссе еще в мирное время было установлено минное поле. "Красные" это уже хорошо знали, то даже и не потыкались за разведчиками - постреляли только бронеавтомобили из пулеметов и пушек, а погони командировать не стали. Да еще бросили с десяток мин за холм. Но это минут через десять, когда разведчики уже были далеко.

Отдохнули около часа, затем вышли к шоссе в другом месте. Здесь также постреляли, Вилька вспомнил охоты на сусликов, когда отстреливали этих животных на соревнованиях. "До войны, - подумалось тогда, и огорчился, - время теперь будем делить на две части: до войны и после нее ..." Здесь тоже выходило бы такое же соревнование, но уже крайне опасно. Однако ничего, отстрелялись удачно - штук пятьдесят красноармейцев списали со счета. Вилька стрелял вдумчиво, не столько старался убить, как ранить. Во-первых, с раненым мороки больше, во-вторых, в тылу этот калеченых воин будет неплохую пропаганду против войны вести своим жалким видом. Крики и ругань еще долго слышались потом, даже, когда достаточно отошли от шоссе.

К вечеру разведчикам пришлось пострелять еще трижды. На огневой контакт тратили не более полминуты. И сразу же уходили. А уже под вечер корректировали огонь дальнобойных батарей. Это уже была работа для Вильгельма. Наблюдение за шоссе вели с дальнего холма. Развернули оптику, установили связь с батареей, и так врезали по "освободителям", от новых "Студер" только щепки полетели! Дали по непрошеных "освободителя" от всей души!

Надо отдать "красным" должное, они засекли работу радиостанции разведчиков и довольно точно накрыли группу минометным огнем. И тут сразу же сказалось прокол - безопасного пути для отступления не было. Но сержант вовремя уловил момент, и разведчики отскочили из опасного места без потерь. Удачно выскочили. Однако следующее место выбирали с опаской, заранее определили путь отхода. Это заняло больше времени, чем рассчитывали. Кроме того, группа находилась на минных поля. Это также требовало осторожности. Но все равно, им удалось провести за вечер и первую половину ночи еще четыре огневые налеты. Правда, больше десяти минут с одного места работать не удавалось - советские пеленгаторы засекали работу рации. Но, как бы там ни было, батареи выпустили по врагу, как минимум, два вагона снарядов, разгромили две автомобильные колонны и до трех батальонов пехоты. Можно было бы и после полуночи продолжить, но сержант не стал искушать судьбу. Сказал, что в вором есть мудрая поговорка: "жадность фраера сгубила ...", и они отошли от шоссе вглубь минных полей. После полуночи через проходы снова вышли к шоссе и попытались взять "языка". Вот тут и вышла осечка - через избыток силы в Вильке ...

В Белополье доехали за час. Раз пять останавливали грузовик на блокпостах, но сопровождающего офицера из разведывательного отдела старшие постов знали в лицо, и машину пропускали без задержек. В город въехали, когда уже совсем рассвело. Небеса светлели быстро - за ночь небо совсем очистилось от облаков. Ветер усилился, качал вершинами деревьев вдоль дороги, снимал пыль на асфальте шоссе ...

Окраины города изменились за эти два дня, которые они были здесь отсутствуют. Это разведчики отметили с неприятным удивлением. Казалось, сами проводили эвакуацию гражданских, но необычная пустынность улиц действовала угнетающе. На окраине заметили, как роют окоп для противотанковой пушки. Пушкари были раздеты до пояса, упарилися: разведчики видели еще два таких же окопы поодаль, под маскировочной сеткой. Основная и запасные позиции для противотанковой засады?

Далее улицу перегородила баррикада. Не свалка шкафов и кроватей, как это обычно изображают в кино. В Белопольском отряде были способны фортификаторы, знали, как возводятся баррикады для уличных боев. По улице в несколько рядов установлены сваренные из метровых кусков рельсов стальные ежи, опутанные колючей проволокой. За ними стена мешков с песком высотой метра четыре - как раз на второй этаж пятиэтажки получает вершина. Вплотную к этой пятиэтажки сложены бетонные блоки с узкой щелью для противотанковой пушки. Вот она, девьяностомилиметрова гладкоствольное "Рапира-Б" [47], низкая, розлаписта, направила в сторону врага длинный ствол с набалдашником дульного тормоза. По бокам прикрыта такими же бетонными блоками, сверху также защиту: бетонные плиты прикрывают пушку и пушкарей от минометных попаданий.

В самой баррикаде сделанные в стене мешков амбразуры для стрельбы из крупнокалиберного пулемета и карабинов и винтовок. Каждая огневая точка прикрыта по бокам такой же стеной из мешков, сверху перекрытия из бетонных плит. Чтобы прорваться этой улице, "красным" придется порядочно крови потратить и танки им здесь, даже тяжелые КВ и Т-35, не очень помогут.

Документы проверили, проезд освободили и грузовик втиснулась в узкий проход между стенами из мешков. Сразу за баррикадой свернули в переулок - где здесь в подвале стандартной пятиэтажки расположился командный пункт военного коменданта города, которым как раз и был командир отряда самообороны.

Через дорогу стояла короткая колонна из нескольких боевых машин. Танк и три легких самоходных противотанковых орудия. Егоров узнал знакомых, ежегодно встречались на военных сборах и маневрах. Последний раз - в начале лета, когда уже ни у кого не было сомнений, что в воздухе пахнет жареным. Штаб прикрывали две противотанковые самоходки с мощными пушками в девяносто миллиметров. В бетонных заборах для них были пробиты амбразуры и длинные стволы целились сквозь них вдоль улицы в обе стороны. Рядом в круглых окопах - крупнокалиберные пулеметы. Треноги вкопанные в землю для большей устойчивости. Пулеметчики спали прямо на мешках с песком, накрывшись шинелями и бушлаты. Часовой сидел на бруствере с карабином на коленях и зевал так, что казалось, челюсти вывихнет. Пожалуй, только заступил на пост и еще не успел проснуться, бедняга, подумал сочувственно Егоров. И с наслаждением заранее предвкушал предстоящий отдых в безопасности, не под кустом где в поле, а в сухом и теплом отсеке штабного бункера. Красота!

Конечно, можно было и в свою квартиру уйти, но Антон представил, сколько придется возиться с заминированными комнатами, и решительно отверг этот вариант. Ну его к черту! Сначала снимать все ловушки, а потом обратно ставить ... Это сколько времени займет. Нет, лучше вместе с ребятами останусь здесь, решил сержант. Подрубите сейчас, по сто грамм - законная норма для бойцов переднего края! - Выпьют за удачное начало и часов десять точно спать без задних ног! Вот доложу командиру отряда полковнику Ильченко о результате боевого дежурства группы ...

... Выспаться после возвращения с боевого дежурства, конечно, ему не пришлось. И часа три сна Егоров все же прихватил. А потом его разбудили и полковник Ильченко поставил новую боевую задачу: вести наблюдение и корректировку артогня в его зоне ответственности. Получив задание, Егоров почесал затылок, ощущая такой недосып, прямо ложись и помирай и, сожалея, что спать сегодня уже не придется! Можно было бы еще поспать, группа только что вернулась и бойцы сами знали, что нужно кому делать: все было готово, только пополнить запасы продовольствия и заменить батареи для радиостанции. Однако Егоров не привык пускать все на самотек, готовиться к выходу в тыл врага нужно было тщательно и до вечера время прошло в собрании. Впрочем, Антон не жалел, что потратил на сборы много времени. Чувствовал себя бодрым и уверенным, а он всегда считал для себя важным. Он рано осиротел и поэтому привык всю жизнь повкладатися только на себя, на свой выбор, уверовав: все, что делал и решал сам, никогда не подводило ни его, ни других. Часто делал дело и за кого, но взамен получал уверенность, что все сделано, и сделано так, как нужно. А война, это такая опасная и тяжелая штука, что полагаться можно только на себя, а тем более в выборе решений в которых не должно быть и тени сомнения. На войне все зависит только от тебя самого. Разве, что какой случай подвернется ... Но тут уж, как сумеешь!

... Виталий Ильченко был давним знакомым Егорова, еще с тех времен, как Антон только появился в Белополье и начинал работать на строительстве дорог. Сначала просто рабочим, потом выучился на дорожного мастера. И по боевому расписанию, - в пограничной полосе все здоровые мужчины имели соответствующие обязанности в местном батальоне самообороны, - очень скоро стал командиром разведывательно-диверсионной группы.

... Разведгруппу подбросили до высоты на машине под прикрытием танка. Полковник Ильченко, поставив задачу, лично вышел провести разведчиков и немало удивился, увидев, какой арсенал они тянут с собой. Но ничего не сказал: разведчикам виднее, что нужно в тылу врага.

Наблюдательный пункт для корректировки артиллерийского огня Егоров решил разместить на высоте 204, километра за четыре от границы. Здесь еще в мирное время было оборудована нора для розвиддиверсийних групп и проведена проводная линия связи - передавай координаты целей сколько хочешь долго, никакая собака тебя не запеленгуе и не пустит по твоему следу команду "охотников". Следовательно, можно ожидать, что это боевое дежурство пройдет спокойно, без преследований и погонь, как было в первые дни войны.

Тем более, полковник Ильченко сказал, что надолго дежурство не затянется. "Мне от вас потребуются только точные данные целей и их координаты, и больше ничего. Вы будете только корректировать огонь железнодорожных установок, - сказал Ильченко, - никаких языков, стрельбы из принципов и другого геройства ... "

Вышли к высоте, на которой планировали разместить свой СП, еще засветло. Ильченко не поскупился на прикрытие - слишком важная задача должна выполнить группа, дал танк на случай, если случится навстречу какая враждебная разведгруппа или боевой дозор. Командиром танка был сержант Витя Могилевский - давний приятель по совместному охоте на сурков, инструктор местного отделения Общества Содействия Обороне Украины. Общество имело свою техническую базу, где проходили подготовку те, кто только готовился идти в армию, и переподготовку те, кто уже был в запасе. Одновременно она была и базой хранения военной техники, которая в случае войны поступала на вооружение отряда самообороны. Танк был практически новым, хотя и старого образца, его только весной передали из танковой бригады, которая переходила на новую технику.

Но, к счастью, никто им на дороге не случилась и водитель грузовика, едва сняли с кузова автомобиля последний ящик минных кассет, бросился обратно в Белополье, даже не спросив разрешения. Бедняга явно был не из героев, подумал про себя Егоров, но поскольку это не имело уже никакого значения, забыл о нем навсегда.

Эту высотку готовил он лично. Еще в мирное время здесь были вырыты крытые ходы сообщения и хранилище для разведгруппы на случай, если придется отсиживаться, как мало не покажется. Делали все на совесть, сами и для себя. Каждый знал: когда полиниться сделать все как следует расплатится своей жизнью и жизнью своих товарищей. Поэтому оборудовать здесь СП и хранилище стали еще в прошлом году. Проводили все под видом мелиоративных работ - граница всего за четыре километра и с той стороны, несомненно, вели наблюдение за нашей территорией. На вершине высоты были оборудованы замаскированные окопы, ниже хранилище-нора для двух-трех десятков бойцов группы со всеми необходимыми запасами в месяц автономного существования. Чтобы противник не мог группу блокировать в случае обнаружения, были вырыты четыре скрытых выходы-туннели. В этих местах Антон бывало охотился на сусликов - часто это было соревнование по стрельбе, поэтому остряки шутили, что в случае чего сами будем, как те суслики прятаться по норам от сильных мужиков с той стороны ...

Пока Егоров устанавливал артиллерийскую оптику, другие минировали подходы к вершине. По всему периметру установили минные кассеты с противопехотными минами - на случай, когда группа обнаружат и станет совсем плохо. Теперь достаточно только нажать на кнопку, склоны покроются ковром из фугасных мин и так просто на вершину уже никому не удастся добраться. А они тем временем исчезнут в подземных ходах.

В первый день войны советским войскам не удалось здесь углубиться на украинскую территорию - все еще в последние мирные часа было заминировано тысячами мин, как противопехотных, так и противотанковых. Поэтому ходу "красным" дальше пятисот-тысячи метров вглубь не было. Конечно, на направлении главного удара их артиллерия перемешала все на глубину четырех-пяти метров и там советские войска смогли что-то занять. Но везде по сто пятьдесят-двести артиллерийских стволов не поставишь и на этом направлении противнику пришлось ограничиться только действиями мелких разведывательных групп. Только и этим группам далеко углубляться на нашу территорию не давали - пограничники также имели везде такие же норы и отстреливали оттуда слишком предприимчивых "освободителей" с бесшумного оружия, или из крупнокалиберных дальнобойных винтовок, в зависимости от ситуации.

Однако и украинская пока нечего было здесь противопоставить противнику кроме мелких розвиддиверсийних групп и снайперских пар. Установилась шаткое равновесие, но долго так продолжаться не могло и кто из противников должен был уже в ближайшее время ее нарушить ...

Егоров пришелся по очков стереодалекомира и всматривался в ранние сумерки. Метр за метром прощупывал взглядом Антон приближенные оптикой поле, холмы, солдат противника. Далеко внизу простиралась ровная холмистая местность. Холмы были невысокими, уже на российской территории сверкал пруд - ветер гнал волну и вода отражала лучи солнца, которое готовилось заходить, змеились по колючей стерни хоженые и не очень дороги. Уже на нашей территории, но все же не далее километра от границы, белели солдатские спины и летела в сторону высоты земля - советские войска готовили здесь оборону, что ли?

- Как нас учит мудрое артиллерийское начальство, - бормотал Егоров себе под нос, - текут реки и ручьи в широтном и меридианном направлении ... Ну, вот ... Несколько есть. А посмотри-ка, Вилька, он за дорогой холм и памятник сломан, видишь, на проводах висит? - Радист привел бинокль. - Возьми чуть правее, что видишь?

- Два ряда окопов ... Проволока на кольях ... Пулеметный площадку ... Дзот ...

- Правильно, Вильгельме. Зафиксируем. - Заметил в журнале наблюдения. - А для чего они?

- Прикрывают высоту с СП - Это Вилька заметил вскользь, не задумываясь, еще раньше.

- И это правильно. Поэтому будем за этой высотой следить ...

За час наблюдения они обнаружили еще несколько целей. Связисты тянули провода, развешивая их на шестах над дорогами. На мероприятие там, на советской территории, прошла колонна грузовых "зисив": штабные фургоны-радиостанции с тонкими хлыстика антенн качались над фанерными будками, "Студебеккер" с пехотой в кузовах в роту легких танков, якобы это были Т- 26, но точно сказать было трудно. Далеко за полем у деревянного мостика через ручей, под старыми ивами, которые росли купно, они заметили восемь бронеавтомобилей БА-11 [48] закрытых до самых колес брезентом. У них мирно дымила полевая кухня.

- Серьезный объект, - сказал Вильгельм, - но ненадежный. Для нас, во всяком случае: подвижной. Кто его знает, где они, эти броневики, будут через час. А нам нужно нечто более стабильное.

- Правильно говоришь. это для протитанкистив ... прямой наводкой. - Согласился Егоров. - Ладно, мы их позже потревожим. А у нас с тобой, Вилька, задача какая? Обнаружить, когда супостат здесь наступать будет ... Именно работа для "Торнадо" и железнодорожного цветника [49]. Так напутствовал нас уважаемый господин полковник ...

Они наблюдали еще час, наносили на карту обнаруженные цели. Целей было много. Значит, будет работа для артиллеристов и сегодня ночью, и завтра. Когда их на этой высоте не засекут, конечно.

И вдруг что-то произошло. Егоров это почувствовал просто физически, как резкий порыв холодного ветра. Будто ничего не изменилось в окружающей обстановке: так же равномерно вылетала земли из окопов, которые продолжали рыть советские солдаты, и на проселке машин не увеличилось и не уменьшилось, но что-то изменилось.

- Вилька, ты ничего не чувствуешь? - Антон оторвался от стереодалекомира, смотрел вопросительно.

- Высота 201, ориентир два, видишь? - Спокойно ответил Шварцвальд. - У них там СП оборудован. И для очень, очень высокого начальства. Чего они зашевелились. Чего? А?

Сержант привел свою оптику, долго всматривался. Действительно, вершина высоты затянута маскировочными сетками, а под ними шло какое возню. Время от времени вспыхивали линзы биноклей и стереотруб. "Точно, радист прав, - и Егоров улыбнулся по этому самопроизвольного каламбура, - то там происходит!"

Они наблюдали еще минуту-другую. А напряжение росло и это чувствовалось, будто накопление электричества в воздухе перед грозой.

Вдруг резко и быстро изменилось все в окружающем почти идеалистическом пейзажи. Проселку пошли колонны танков, грузовиков. Обтекая высоту 201 с обеих сторон выдвигалась на передний край пехота. Тихая, безлюдная днем долина пришла в движение.

- Внимание, группа. - Не громко и не отрываясь от очков сказал сержант. - Общий сбор!

Он слышал, как возились за спиной его разведчики, но не отрывался от очков. Сосчитать сколько войск выдвигается из глубины было невозможно - все сливалось в серую, однородную массу.

- Группа по вашему приказанию выстроилась. - Доложил заместитель Егорова.

Антон сел на земляной приступочку, посмотрел на своих бойцов. Они смотрели поверх брустверу, на густые колонны советской пехоты и танков. И в глазах каждого Егоров видел грусть по прошлому, которое не вернуть уже никогда, печаль и даже отчаяние перед тем, что придется делать. Но не страх за жизнь. Хотя его, это жизнь, всегда жалко, какое бы оно ни 6уло, хорошее или плохое. Но долг перед своей землей, своей Родиной, а прежде перед самим собой - выше. И честь мужа, защитника своей семьи, своей земли - тоже выше. И вообще есть много такого, о чем никогда бы не задумался, ба! даже смеялся по этому времени, только вот пришла минута - и эти чувства поднялись из самой глубины души, где дремали до той поры, пока твое сердце же к ним не потянулось. И тогда обычный человек перестает быть слабым смертным человечком ...

Когда произошло и пошла пехота, казалось, долина зашевелилась. Пехота двигалась волнами, они накатывались, как живой океан, одна за другой, неотвратимо. А из-за высоты выходили все новые и новые ряды ...

Батарея откликнулась мгновенно, будто там ждали вызов разведчиков.

Первый снаряд поднял султан взрыва почти на самой вершине высоты со наблюдательным пунктом. А за полминуты там уже клокотало ад: тяжелые снаряды сто сімдесятидев'ятиміліметрових дальнобойных орудий, весом в центнер каждый, перемешивали на этой высоте вместе с землей блиндажи, укрытия, окопы, машины и человеческие тела ...

Едва советские пехотинцы пересекли границу, открыли огонь ракетные установки залпового огня. По пехоте, по живой силе, по "красным", "большевикам", "освободителям", по захватчикам, по гадам в человеческом обличье - огонь!

Установки вели стрельбу кассетными боеприпасами и над полем на высоте пятидесяти метров эти "чемоданы" лопались, выбрасывая десятки осколочных суббоеприпасов и сверху бил град высокоскоростных убийственных элементов.

Залп выкосил всех в первых волнах, но "красная" пехота не остановилась. Советские "освободители" шли, как саранча, как грызуны во время массовых миграций, когда неведомая сила поднимает их и гонит направления через поля, дороги, улицы городов и сел. Разве можно их остановить или заставить свернуть в сторону? Их можно только уничтожить - всех, до последнего, или дать им пройти, но тогда после них останется мертвая неживая земля ...

Солдатами не рождаются, солдатами умирают ...

А мы чекисты идём уверенно.

Вперед ведет нас товарищ Берия!

Костя с Григорием снаряжали пенального магазины к ППД, и Костя чувствовал, как вздрагивают его пальцы. Посмотрел на Гришу - и у того руки дрожали. От волнения, конечно! Да и как не волноваться, когда им вот только что, на боевом расчете сообщили, что обоих зачислен в штурмовой группы! На боевом расчете не дашь воли чувствам, хотя у каждого все на лице написано, но после команды начальника заставы: "Разойдись!" - Шум поднялся немалый. А как тут промолчать, когда одним повезло, а другие остались ни поймали! Расходясь с боевого расчета, счастливчики, конечно, "Ура!" Не кричали, но похлопывали друг друга по плечам, подвергали кулаком в бок: "Повоюем!" Кому не повезло, чертыхались или угрюмо бросали: "А мы чем хуже?" - Однако расчет проведен, кто куда определен. Все это понимают, однако шум стих не сразу, хотя начальник заставы быстренько исчез в канцелярии - не хотел слышать оскорбленных.

Так, чекист-пограничник - это то значит! Потом можно будет сказать: "Я тоже был в освободительного походе, помогал братьям-украинцам сбросят ненавистное иго власти буржуазных националистов". И пограничники Рыльского отряда были первыми среди тех, кто протянул руку бескорыстной помощи соседям, угнетенным буржуями-кровопийцы. Двадцать лет ждали по ту сторону границы этого дня и вот он настал. Дождались ...

Приказ штурмовой группе - ровно в полночь перейти границу, захватить вражескую пограничную заставу, захватить мост, не дать его взорвать, обеспечить переправу войск и тяжелой техники на правый берег Клевени. И быть в дальнейшем в передовом отряде войск, в стремительном рывке остановятся, возможно, уже до утра на берегу Днепра.

В курилке - железная бочка, врытые в землю, в ней плавают размокшие, к мундштука сожжены сигареты, окурки прилипли к ржавых стенок - оживление, шум, дым и огоньки "биломорин", вспыхивает и гаснет смех, шутки, анекдоты на извечную тему: человек в командировке, а жена ... тысяча первый вариант. Но смех и анекдоты - это для облегчения души, которую терзает беспокойство. И чего развились овчарки в питомнике ...

Всплывают пока еще мирные, довоенные часа. А потом штурм, затем бой, потом война. Лишь только чекисты-пограничники снимут украинские пограничные посты, захватят городов и расчистят путь, на тот берег Клевени начнут переправляться полевые войска. Вон какая уйма их накопленная в близлежащих Лески и перелесках. Здесь не тайга сибирская, конечно, откуда Костя родом, лесостепь, все эти здешние рощи, перелески и перелески эти видно насквозь, но технику и людей замаскировали кое-как по оврагам и тех же перелесках.

Спать уже не ложились - и те, кто шел на границу, и те, кто шел за границу. Смеха и шуток больше не было, короткие, обрывистые разговора, только по делу, молчаливое потрескивание сигарет, их красные огоньки пятнышками протыкали темноту. А противоположный берег был покрыт мраком, ни огонька. Затем с холмом, на той стороне, также завили чужие пограничные собаки. А эти-то с какой стати развились?

Время от времени Костя смотрел в сторону Клевени, как и другие из штурмовой группы, хотя, поглядывали и те, кто оставался. Украинский берег ничем не отличался от советского: болотистый спуск, огороды до самой реки, чуть дальше невысокие холмы, а там, за холмами - редкие перелески и рощицы. От реки наползал туман, уплотнялся и поднимался - по щиколотку, по колено, по пояс. Так, омываемая туманом, штурмовая группа и попрощалась с теми, кто оставался на заставе - обнялись, сжали в объятиях друг друга. Так, в тумане и спускались от залога цепочкой к воде вслед за капитаном. Как и все в штурмовой группе, Костя Ильин пригибался, ступал осторожно, стараясь не бряцать оружием и снаряжением, не потревожить подошвами сапог какую сухую ветку на тропе: впереди шел Гриша Лиходеева, сзади - Тихон Масленников и это соседство придавало уверенности. Казалось: это обычный наряд, в кустах, возле воды так и залягут втроем, однако понимал: лежать в секрете не придется и старался не отстать от Григория. Пограничная тропа вывела их к Клевени, в темноте вода сверкали, словно дышала - текучая эта темнота и притягивала, и отталкивала.

Надувные лодки ждали в прибрежных кустах на плаву. Ребята расселись без команды, все отработали на занятиях, деловито и спокойно, поставив между колен трудненько ППД и автоматические карабины Симонова. На носу пристроился пулеметчик с "Дегтярем", кто сказал шепотом: "Пошли!", Лодка качнулась и поплыл за тихим течением. Всплескивала весла, журчала вода у борта. Рядом, метрах в десяти, плыл такой же лодку, с другой стороны также лодку и за спиной - еще один. Это придавало уверенности.

Сентябрь, шестое число, а звезд почему нет. Позже будут, в середине месяца? От воды тянуло сыростью, вообще воздух над рекой холоднувате. Костя всматривался в украинском берег - он ближчав, еще плохо различался во мраке ночи, но за службу изучен до мелочей, - там ни огонька, ни звука, собаки, и те перестали выть. Лодка пересек середину реки, Ильин обернулся и, сквозь пограничников, которые сидели, словно увидел свой, советский берег, также знакомый до мелочей. Прощай, родная до боли сердечной сторона!

Чужой берег возник внезапно, выступлением, будто пропорол туман - лодка нализ на песчаный пляжик, течение похлопывали в борта. Тихо было, никто не встретил их строгим восклицанием и щелчком затвора. Пограничники спрыгивали на песок и в своих широких плащ-палатках будто растворялись в темноте, спешили к близким кустов. "Вот и Все, - подумал Костя, - обратной дороги нет!"

Они делали то, что неоднократно отрабатывали на занятиях. Ползли по песку, обдирая локти, выстригали в проволочных заграждениях проход, разводили конце так, чтобы не брякнула колючка, ползли к кустам, которые росли чуть дальше от воды. Правый берег поднимался высоким холмом, заросшим снизу кустами ивняка. Едва достигли их, поднялись и побежали протоптанной уже чужими пограничниками тропинке вверх. С левой стороны в ночных сумерках угадывался Студенок - поселок возле самой границы. Казалось оно вымерло, или, по крайней мере, испуганно притихли, будто ожидало чего-то страшного. Так там было непривычно темно и тихо, хотя за два года службы на границе Костя ни разу не видел его затемненным и таким притихшим. Неужели хитрые хохлы то разнюхали? Тогда нам придется туго. И Костя гнал от себя тревожные мысли, чтобы не спугнуть, не разбудить ненароком злую судьбу.

Он старался не отставать от капитана, тяжело бежал вверх по песку. Шагах в двадцати капитан остановился, оглядел штурмовую группу и взмахнул рукой: вперед! Дальше пошли спокойно, вереницей, низким кустарником. Им нужно было выйти к мосту, который - это было известно - охранялся парным нарядом украинских пограничников. Клевень - река небольшая, но берега болотистые, когда националисты высадят городов в воздух, придется наводить для танков и бронемашин понтонную переправу, а это потеря времени. Пусть и немного это, какие-то пять-шесть часов на наведение понтонного моста, казалось, мизерный время. Вот только за эти пять-шесть часов многое можно сделать. Так объяснил капитан, а он имел достаточный опыт в боевых действиях. Вот и спешили, торопились выйти к мосту с противоположной от границы стороны ...

Первый выстрел был неожиданным. Он был негромким, вероятно стрелок использовал насадку для бесшумной стрельбы - пх! - Но вгадався сразу. Капитан впереди то странно завалился на бок и тяжело осел на тропинку. Костя секунду-другую смотрел непонимающе на него, а потом упал прямо на тропинку, прижимаясь к песчаной земле. А за спиной на всем протяжении реки уже шла стрельба. Вот и артиллерия откликнулась. Из-за Клевени по всему берегу били приданы пограничникам пушки и минометы. В районе Студенок трудно стучали взрывы, возможно, вели огонь большие калибры.

Захватить мост уже не удастся, подумалось. Над головой Косте жалили воздуха одиночные выстрелы чужих карабинов, секли утреннюю темноту очередями два пулемета. Костя отполз чуть в сторону с тропы, - далеко отползать не стал, возможны мины, - шурував малой пехотной лопаткой, набросал перед собой бруствер. А два заставськи "Дегтяри" уже чесали по кустам, откуда стреляли чужие, не советские пограничники. Почему только два, мелькнула мысль, а где остальные? Впрочем, не молчали и ППД и автоматические карабины пограничников. Ильин перевел свой ППД на одиночную стрельбу, стрелял по кустам - к ним метров сто, не больше. Однако долго такая перестрелка продолжаться не может - на склоне холма они, как на ладони. Вражеская засада или секрет за полчаса от группы никого живым не оставят.

"Надо на что-то решаться", - подумал Костя. Но капитан убит, кто скомандует? Скомандовал командир маневренной группы, лейтенант. На заставе он недавно, меньше месяца, пришел к ним в командировку вместе со своими бойцами-"дзержинцев [50].

- Приготовьтесь к атаке! Вперед по-пластунски! По моему свистку поднимаемся! - Громким шепотом приказал лейтенант и Костя передал приказ далее по цепочке.

Поползли. Шуршала под локтями трава, сорняк уже задеревьянив и не гнулся, ломался. Не было времени вытирать пот, который заливал глаза и Костя только отплевывался, фыркал, дышал зажжен. Чужие карабины почти замолчали. Ну, оно и хорошо: меньше шаров - меньше вероятность, что попадет в него. Вот заверещал свисток лейтенанта, Ильин вскочил, очень часто стреляя по вспышкам вражеских пулеметов. Ступил шаг-другой и тут над тропинкой взлетели и захлопали мины-лягушки. Костя знал о таких, изучал по плакатиками на заставе. Раньше знал о них теоретически, а теперь и на практике познал, что такое - прыгающая мина. Эта проклятая штука взрывается под ногами, бросовый пороховой заряд выталкивает стакан с стальными шариками или роликами на метровую высоту над землей. С противным визгом они разлетаются метров на двадцать-тридцать параллельно поверхности, викошуючы все, что попадется на пути. Но Косте повезло, успел упасть на землю еще до того, как над нам взорвался дьявольский произведение человеческого гения. Ролики не тронули, только оглушило и звуки доносились, как сквозь ватное одеяло. А вот остальным не повезло. Корчился от боли лейтенант - стальные ролики исполосовали живот, и Костя видел, как-то там шевелилось в рассветном мраке и дергалось, а несчастный пытался запихнуть все то назад, в распанаханных живот. Костя посмотрел вокруг: несколько пограничников лежали, срезанные осколками, двое-трое еще шевелились, но ясно было: не жильцы.

В горячке Ильин хотел было снова вскочить на ноги и броситься вперед, но, не успев ни о чем подумать, рухнул на мокрую от росы траву: очередь из пулемета ударила ему в грудь. Где-то рядом бил короткими злыми очередями чужой карабин, слышались гранатные взрывы. Костя поднял последним усилием голову, моргал пыльными песком глазами. Сквозь мутную пленку будто видел Гришу Лиходеева, Масленникова, капитана и лейтенанта, старшину залога и других пограничников. Будто все они живы-здоровы спешат ему на помощь. Поторопитесь, милые, я еще жив, хоть и израненный весь! Я не хочу умирать, я еще поживу! Пленка густела, застил глаза, но он еще видел невидимую в зарослях Клевень, залог, ленинскую комнату и свое фото на стене: отличник боевой и политической подготовки ефрейтор Константин Ильин. Рот наполнился горячей кровью, Костя закашлялся и погрузился в мягкую, ласковую и доброжелательную темноту ...

***

Болванкой в танк ударило, болванкой в танк ударило,

Болванкой в танк ударило, и лопнула броня.

И мелкими осколками, и мелкими осколками,