Не везёт так не везёт

Глава 22 Третья часть Мерлезонского балета

Шарахнуло знатно! Честно говоря, не ожидал. Нет, это не был взрыв, как от гранаты, или мины, это был взрыв из кино, огромный огненный шар вознёсся в небо сделав на секунду вокруг светло. Мы уже были на расстоянии километров пять от поворота и то заценили. А каково было тем кто там неподалёку находился? Сколько там было топлива интересно? О чём я и спросил Каната.

— Там цистерна дизельного топлива тонн на пять была и бензина тонна примерно, плюс взрывчатка, так что красота была обеспечена — высказался наш диверсант комнатный в задумчивости. Я переживал, что взрыв испугает водителя автобуса и она улетит с дороги, но автобус пылил впереди и даже не дёрнулся когда бахнуло.

— Как думаешь, ушли? — тут вопросов нет. Ушли красиво, вот только будут-ли нас преследовать? Пока не понятно. Нас очень-очень мало. Как военной силы нас практически нет. Зато как головная боль мирная, нас много. Блин, нас девять женщин и пацан.

— Не знаю — Канат пожевал губу — если они были не далеко от ранчо, то это как минимум их задержит. Но и преследовать нас одно удовольствие. Дорога-то одна. Единственное место, куда мы могли рвануть это Аламо.

Тут ведь и не поспоришь. Терпеть не могу действовать на столько предсказуемо. Но ехать в Нью-Рино мы не можем. Там нас найдут с вероятностью процентов в девяносто. Можно спрятаться у кубинцев. Но тогда там жить придётся и долго. Рвать в поля? Вариант, но водитель за рулём грузовика у нас как бы это помягче сказать, не очень умелый, может и застрять на ровном месте. А тут за трактором не сбегаешь, да и съезд в поле будет весьма заметным. Ещё момоент в местных полях, как бы это помягче сказать, не хилтон, а у нас, и раненые, и замученные и дети. Нет, пока есть возможность надо рвать по дороге.

Небо уже светлеет. Еще пол часа и нас где угодно найти смогут, тут на этой дороге, пылящую машину видно за десяток километров, но если мы за эти пол часа уедем подальше то…

Додумать я не успел. Со стороны помпас в нашу сторону ударила струя трассеров. Из ниоткуда в никуда и соответственно в ни куда и попали, но автобус вильнул.

— Вот и ответ. К Бою! — и в рацию — педаль в пол! Гони направо в поля!

Автобусогрузовик резко свернул с дороги, ударив по газам, да так, что аж подпрыгнул бортике дороги. Я свернул прямо за ним. А по нам продолжали долбить откуда-то из полей из чего-то крупного. Пока очень не прицельно, скорее даже на звук двигателей били. И судя по излёту из далека, но это не отменят, что идут они в нашу сторону.

Мы как раз выехали на поляну, находившуюся чуть выше чем то место где по нам начали стрелять и я обернулся. Вот ни хрена же себе. Я увидел шесть машин. Вернее пока далёких точек. Идущих по две. Не уйдём. Ни как не уйдём. Я до крови закусил губу. Что делать? Мы не сможем уйти по полям. По дороге оторваться можно, но нужна фора ещё хотя бы пол часа. Где бы её взять фору эту?

Я взглянул на Каната. Он уже отстегнул ремень и, опустив окно, пристраивался в окно стрелять. Узкоглазая рожа суровая как бетонный ДОТ, на Номи и Женю пытается не смотреть, а когда смотрит у него аж раздуваются желваки на челюстях.

Нет. Это не вариант. Нас возьмут. Одни прижмут, другие обойдут и хлопнут! Размолотят из своих крупняков просто в фарш! Сука! Ну какого хрена им не сиделось? Как они так быстро-то? Мы же по дороге со скоростью километров в восемьдесят в час летим! Чего они взъелись-то? Что за страсть к смертоубийству?!

На заднем сиденье Женька прижался к матери, а та, что-то шептала успокаивающее этому маленькому мужчине. Твою мать, твою мать! Их же убьют! Всех! И это ещё не самый плохой вариант!

Да, что делать-то? Я скрипел зубами и с отчаяньем крутил головой вокруг. Очень не хочется принимать последний и решительный. Но если это даст шанс уйти мирным жителям, то… то хрен с ним! Не жил я праведно, да и не собирался, а так хоть сдохну за что-то хорошее. Хоть какой-то смысл моего существования, хотя бы в конце будет. Но очень уж не хочется. Холмик. Крошечный холмик. Как прыщ на лбу… хотя нет не на лбу. Меж бровей скорее. Слева овражек, справа что-то похожее на деревья, скорее начала языка рощицы, что видна справа вдали. Объехать его не проблема, но вот… Роща…

— Наоми, перебирайся вперед! Гони ещё с километров пять прямо, укрываясь задеревьями потом выбирайтесь на дорогу и педаль в пол! Гоните так, чтобы самолётом не догнать было! — я порылся в карманах и достал пачку денег и из кармана с Ай Ди, даже не знаю сколько тут, тысяч десять, наверное. К этому приложил визитку Ящериц саваны — доедьте до этих. Скажи, что Андрей советовал Игорю обращаться, если будут проблемы. У них там база, рация есть наверняка! Вызывай их прямо отсюда! Может получится докричаться — сомневаюсь, что вокруг Аламо много баз наёмников, а охранная фирма Ярцева это сто процентов именно Частная военная компания с которой поимел проблемы Канат, ну да ему там появляться и не надо, а так. Может и помогут. По крайне мере, что Андрей, что его спутники произвели на меня впечатление людей с понятиями. Помогут, а если ещё и за деньги, помогут сто процентов! Наёмники они или где?

Наоми уже пробралась вперед. А я схватился за рацию.

— Девчонки! Не смотрите на нас! Рвите вперед! — вызвал я автобус.

— Хорошо! — выкрикнул из рации истеричный и надрывный голос штурмана.

— Командование принимает Наоми! Слушаться её беспрекословно! — прорычал я в рацию, выезжая на вершину холма и ухаясь вниз, склон сзади был круче чем со всех остальных сторон. Автобус его уже перевалил и теперь катился как бегемот по газону быстро удаляясь. Видимость тут… хорошая. Но дальше опять рощицы пятнами, если не дурные, то они скроются за ними минут через десять, а через двадцать опять будут на дороге и там дай бог ноги!

— Канат! Хватай всё, что есть и на выход! Главное рюкзак второй возьми! — я затормозил и выпрыгнул из машины, уступая место Наоми. Прикинул, что высота этого недоразумения метров пять, если есть, ну да и хрен с ним. Главное, что нас скрыло. Автомат в руках. На шею его. Так. Мой рюкзак. Вот он. Сухарка и прочая сбруя на мне так и висит. Тут ещё несколько пакетов. Их сверху тоже в рюкзак, его на плечи. Три гранатомёта за ремни и тоже на плечо. Канат, поцеловав Наоми, повторял действия за мной. Только притормозил у Жени и обнял его, поцеловав в макушку. Прошептал «будь сильным» и, схватив ещё три гранатомёта, пошёл за мной.

Несчастный паджерик бешенным козлом поскакал по прериям. Я посмотрел ему вслед и перевёл взгляд на Каната. У того блестели щёлочки глаз, а зубы были так плотно сжаты, что я задумался, не сломал бы он их.

— Пошли — сказал он, спустя секунд десять — раз уж мы это делаем, надо сделать хорошо.

— Ага — только и ответил я, затянув лямки рюкзака и поправив три гранатомёта на плече.

…

Я упал в канаву образованную крошечным родником бьющим метрах в десяти, отплёвываясь долгой тягучей слюной и дыша, куда там загнанной лошади. Спустя секунд десять рядом грохнулся Канат в таком же состоянии. Дышали оба с хрипом и свистом, были грязными просто полностью. Рожи измазаны глиной, у Кана она, рожа эта самая, ещё и осколками посечена, из-за чего он выглядел как в маску посмертную одетый, а у меня левая часть лица распухла и зудела. В какой-то момент мы влетели в заросли местного ядовитого растения, похожего на земную иву, вот я и вляпался.

Первую пару машин мы сожгли, выскочив как чёртики из табакерки, выстрелами из гранатомётов. Очень удачно вышло. Первая вспыхнула как канистра с бензином, из неё ни кто не выскочил, второй джип бахнул не так впечатляюще и из него один боец сиганул в кусты, ну да его тут же Канат свалил очередью из пулемёта. Да. Канат сменил свой короткий хеклер на тоже короткий, но пулемёт, правда той же опостылевшей марки, найдя и сменив подсумки с магазинных на пулемётные и набив ещё пять мешков с лентами по сто в рюкзак. Итого у него было восемь сотен патронов, а вместе с лентами это больше двадцати килограммов получалось, хотя к моменту когда мы начали кросс по пересечённой местности, от этого осталось уже гораздо меньше.

Остальные четыре машины на нас в серьёз обиделись за коллег. Потратив все оставшиеся гранатомёты, у нас получилось подбить ещё два транспортных средства, но весь их личный состав выскочил и бросился в нашу сторону, самое поганое, что одна из машин была грузовиком с тентом, чем-то отдалённо напоминавшее Унимог и после того как граната снесла ему задний мост и подожгла из его кузова сыпануло народу, просто тьма! Человек пятнадцать и все с оружием. Где-то мы очень сильно ошиблись в расчётах живой силы противника. Хорошо хоть брони не было и ещё повезло, что машину со спецами, которые рванули от ранчо к городу мы сожгли в числе первых, именно из неё, кстати, успел один выпрыгнуть. А тут, судя по виду, сплошные Guerrero. Кто в камуфляже, кто в футболках и баданах. Что, твою мать, за сборная солянка?

Две остававшихся машины. Канат расстрелял из пулемёта добив уже вторую ленту. Убить ни кого не убил, вроде, но машины повредил. По крайне мере они прекратили преследование на машинах и начали преследовать нас уже пешком, но не очень резво, скорее так, для порядку. То есть программу минимум мы выполнили довольно-таки быстро. Теперь надо было уйти. Легко сказать «уйти», да трудно сделать, когда за тобой идёт по следам почитай три десятка человек и сбрасывать их с хвоста в первые часы тебе нельзя. А ну как плюнут и погонятся за транспортом? Машины сломаны? А все ли? Или это только передовой дозор? Разделять силы я бы, на месте командира не стал, а значит сразу в отрыв нельзя. Надо создать у преследователя ощущение, что вот, ещё чуть-чуть и мы пойманы или уничтожены. Ну не принято в приличных армиях таких как мы ловить. Нас надо уничтожать, быстро и безжалостно. Но то в армии. А тут не армия, тут банда, хоть и не без руководства и подготовки. Потому как след наш они не теряли, да и дроны над головами мы пару раз видели. Хорошо хоть тут эти рощицы становились больше и чаще иногда сливаясь в настоящие не большие леса — уходить по ним всё же было удобно и держать преследователей на адекватном расстоянии. Деревья были не знакомые, но Канат заявлял, что кроме названия, ни чем не отличаются от староземельных. Хотя откуда ему знать про староземельные? Биолог любитель, блин.

Уходили мы на юго-восток в сторону Меридианного хребта и Большого залива. Первые сутки мы целенаправленно не отрывались, чтобы преследователи, на тот момент не сильно настырные, но многочисленные, а из-за этого крайне самоуверенные, не потеряли интерес к нам. По пути отхода мы устраивали подлянки в виде растяжек, ложных растяжек и вьетнамских ловушек из тех, что попроще. Пару раз организовывали засады. Одна окончилась ни чем интересным и заметным, кроме траты боеприпасов, а вот во второй раз мы уменьшили количество преследователей на пять рыл, то есть одну группу, да к тому же успев собрать с них гранаты, что радовало местные, демидовские РГД5, да Ф1 и даже одну саму настоящую советскую ОЗМ-ку, которую, правда, тут же и установили. Прикапывать, пришлось ножами, так как лопаток ни у нас, ни у преследователей не нашлось, но поставили. Попался кто на неё или нет, не знаю, но после этого преследователи разозлились, хотя и до этого, не скажу, что было легко. Но к исходу дня у толпы шедшей за нами появилась организация и жёсткий порядок преследования и по ходу транспорт, что было очень плохо для нас.

Первые часов пять шесть бежать было легко, хотя мы и петляли как бешенные зайцы, от рощи к рощи, расставляя ловушки и сюрпризы, а вот потом, стало тяжелее. К исходу первого дня, наша выносливость подошла если не к концу, то к краю. Нужен был отдых. Но отдых нам не светил. Преследователи, сменялись. Шли они на транспорте иначе, приходится признать, что у всех членов всех групп, что за нами идут выносливость не хуже или даже лучше нашей, а это как минимум обидно. В таких условиях думали оторваться в ночи, соответственно поспать не удалось, вернее мы отказались от этой идеи, перехватив на привале по часу, даже не сна, а забытья и продолжили бешенный кросс. Мы были сильней и выносливей преследователей. Но их было больше и у них был транспорт, на котором они выкидывали группы на опережение и по возможным маршрутам и дроны разведки. Правда, мы входили в такую местность, где транспорт был уже, если не бесполезен, то мало помогал. Рощи становились чаще и гуще, стало попадаться много ручьёв и речушек, которые мешали проходить моторизированным группам. Но, они шли, преодолевая ручьи и прорываясь сквозь леса. Я не переставал тихо радоваться, что у преследователей нет вертолётов, иначе нам кранты. Пару нормальных заслонов на возможных путях движения и поиск с воздуха и к нам пришёл бы полярный зверёк с ценным мехом. А так, не смотря на всё, мы ещё в игре.

Гнали нас уже вторые сутки. Несмотря на палящее солнце, местные леса не были такими уж жаркими. Это не джунгли, где воздух как вода, тут днём было жарко, но не душно и не палящее, всё же тень, какая ни какая. Я очень опасался дневной жары и что она нас прибьёт, но обошлось, жарко, но не смертельно.

Несмотря на все наши старания, ощущения, что количество преследователей стало меньше, не создавалось, хотя если верить пленному, то шло за нами человек пятнадцать, может двадцать. А вот по ощущениям шло до батальона. Стоило притормозить больше чем на час и мы начинали слышать или видеть хвост в виде группы, за частую не в единственном количестве. Эти сволочи вцепились в нас как клещи, шли широким гребнем группами примерно по пять человек на расстоянии в километр, примерно. Больше двух групп на горизонте мы разглядеть не смогли, но скорее всего единовременно их как минимум три. А ещё какой-то контингент двигался на транспорте итого минимум тридцать активных штыков. Хорошо, что у нас были фляги с гидраторами, да и ручьёв с чистейшей ледяной водой в этой местности было множество.

Оттерев лицо от мерзкой грязи, я достал из сухарки две плитки аварийного рациона питания Marine Pro. У каждого из нас в рюкзаке было по три вакуумных упаковки этого сверхколорийного рациона, в каждой упаковке три пластинки, упаковка на сутки. Удобная штука в экстренной ситуации. Две тысячи четыреста калорий и весит всего триста грамм. Канат принял кивнув плитку прессованной еды.

— Варианты? — спросил я, тщательно прожёвывая сладкую массу и запивая её из трубочки гидратора.

— Мы этим спринтом оторвались километров на пять, я думаю. Но надо вырываться из этого окружения. Они явно нас куда-то гонят. Если я правильно понимаю, где мы, то скоро мы попадём в сужение между двух крупных рек — Канат задумчиво смотрел куда-то в даль.

— А есть что поблизости? Вообще где мы? — для меня последние часов тридцать это сплошной туман леса. Я отсюда и не выйду, наверное. Хотя компас есть и идём мы по нему в основном.

— Ферма находилась в километрах десяти может пятнадцати от Нью-Рино в сторону Аламо, так? — я только кивнул — Оттуда мы отъехали ещё километров на двадцать в ту же сторону, и теперь пробежали километров под сто за эти двое суток. Сейчас мы идём практически точно на восток. Если так и продолжим, только взяв чуть на юг, то сможем добраться до бухты где база речных исследователей. Помнишь я тебе рассказывал? Они принципиально не устраивали базу в Нью-Рино, потому сделали дальше вверх по течению. Если я правильно помню, то база у них километрах в ста пятидесяти от Нью-Рино по реке.

— То есть, все группы сейчас должны будут сойтись в узком месте? — у меня начала появляться если не идея, то мысль по поводу идеи.

— Если я правильно определил место, то да, но и мы будем лишены манёвра, с юга большая река справа сеть речушек поменьше, но именно, что поменьше, а не маленьких, там метров по тридцать речушки — заключил Канат.

— В смысле? У нас, что река теперь непреодолимое препятствие? Даже с местными тварями там водящимися? — что в реках тут местами водится всякое ни чуть не лучше чем в океанах, мы уже имели счастье убедиться перебираясь через речушку в брод, но не съели и то хорошо — Тут же почти лес, уж переправимся как-нибудь. Ладно, по ситуации. Когда они будут нас прижимать. К ночи? — спросил я, так как сейчас уже вечер. Вот уже второй день мы играем в салочки, а не спим уже две ночи, да и третья ночёвка, судя по всему, нам также светит. Голова не работает толком, в глаза как песка насыпали и даже энергетики, которые я захватил, уже не дают бодрости. Хорошо, хоть тело ещё имеет запас прочности. Но не знаю как у Кана, я ещё сутки не вытяну.

— Примерно. Но скорее всего завтра утром, чтобы отдохнувшие команды взялись — кивнул Канат.

Я задумался. В отличие от нас, преследователи разобьют лагерь, хотя бы на несколько часов ночью. Вообще, если бы у них не было машин, мы бы уже оторвались так, что нас хрен найдёшь, но не получилось, подкрепление всё же к ним пришло и пришло на минимум двух грузовиках. Мы думали, что после ночи нас уже не найдут, но нашли и опять вцепились в загривок. Кстати. Ладно. По ситуации.

— Канат, я думаю, что надо их на привале хлопать — устало проговорил я — другого выхода не вижу. Ещё чуть-чуть и мы просто упадём и не сможем пошевелиться.

— Согласен. Если мы сейчас ещё на чутка оторвёмся, то они привал начнут разбивать уже через час примерно. Отправив, как в прошлый раз, группу может две не терять след — запивая водой из трубочки прессованную еду проговорил Канат — если мы тихо сделаем группу, то можно попробовать вообще транспорт захватить и просто выбраться на дрогу и свалить.

— Тогда давай! Подъём! — я крехтя начал подниматься, погружая ноги в грязь и глину, тут вообще какая-то пойма была. Сплошная грязь и зелень.

Мы налегли на бег. Голова уже не соображала, только счёт в голове, для каждого шага и как набат стучат вески. И раздва и раздва и раздва и … так до бесконечности. Всё как в тумане, только полупустой рюкзак стучит по спине. Там всё меньше и меньше боеприпасов, у меня вообще остался мой БК и ещё патронов сто в обоймах. Руки лежат на автомате на груди, тут уж не до пафосного одноточечного крепления, тут бы хоть части тела дать отдохнуть. Хорошо, что в этой машине была РПСка, а не плитник. Он хоть и хороший, тот мой плитник, но бегать удобнее в ременно-плечевой системе. Хоть она у меня и не лучшая, но и далеко не худшая, особенно учитывая, что я её дополнил.

Назвать наше передвижение бегом было уже сложно, но не шли, значит, считаем, что бежали. И бежали всё это время по лесу. Не сказать, что капец какому густому, но всё же не проплешины рощиц, а сплошной низкорослый и редкий, но лес. Вообще местный лес, если присмотреться был очень интересным. Местами просто зелёный, как лес средней полосы, а местами… наркоманский бред художника авангардиста. Тут было много инвазионных видов, которые завоёвывали Новую Землю со скоростью лесного пожара, перенимая однако, и повадки местных растений или вообще получая какие-то невероятные гибриды. К примеру, совершенно земные осины, да берёзы, не смотря на благоприятные условия росли именно, что пятнами, близко от корневища родителя не прорастая и не вырастая до положенных по земным меркам размеров. Хотя сюда они пока не особо добрались. Тут местный лес. И это очень плохо. Даже Канат особо не знает местный лес в таких глубинах. Вокруг городов он изучен, а что творится в таких-вот дебрях, ни кто толком не знает. Потому мы уже и в ядовитые ветки влетели на полном ходу, спас запас антигистаминных, и на какие-то полуживые ветки, норовившие схватить за ноги. А ведь тут ещё и местная фауна есть, не только флора. Но с фауной пока везло. Только змеи и насекомые встречались. Что нас пока не сильно волновало. Пару раз с нашей дороги куда-то в кусты проломилось что-то большое и быстрое, что это было ни я ни Канат не знали, но учитывая размеры, хорошо, что убежало, а не напало.

Спустя пару с не большим часов, когда совсем стемнело, я споткнулся о корягу перегородившую тропинку на которую мы выбрались с пол часа назад и решил, что это отличное место и причина, чтобы полежать и отдохнуть. Встать я смог только после третьего пинка Каната ногой по моим многострадальным рёбрам. Так, я заснул. Ладно, поспать не судьба, так что пока попытаемся не сдохнуть. Я сел прямо там, в грязи собравшейся за корягой. Чище или грязнее моя одежда не станет, а вот прицел надо прочистить. К сожалению, мой тепловизионный прицел, пережив многое, почему-то сдох и работать более не захотел, потому я его выкинул, нацепив вместо него планку со спаркой из голографического прицела и магнифаера и если магнифаер пока прикрыт крышечками, то вот голографический прицел открытого типа, уже набрал грязи, его очисткой я и занялся. Канат тем временем достал Стрижа и начал накручивать ПБС.

— Они встали? Группа? — спросил я, так как очередь Каната была быть замыкающим, а я вёл нас по компасу, подсвечивая изредка фонариком на минимальной мощности с красным светофильтром. Карты данной местности, по крайне мере подробной ни у кого не было. Всё что было у нас знания Канат, который всю юность тут в разведке проходил, в том числе по рекам.

— Хрен знает, мы тут петли накручивали, но если верить вспышкам фонариков и фар, километрах в пяти сзади, они встали на привал, а группа должна быть где-то близко, тропинка тут одна, но пока не понятно г… — Канат замолчал на полуслове. Я из-за стука в висках сначала не понял чего это он, а потом тоже учуял. Сигаретный дым. Вернее сигарный. Это надо же, на марше курить? Вот это да! Уважаю! Я тут лёгкие выплёвываю, а они курят пока за нами гонятся. Как они нас ещё ссаными тряпками не загнали в какой-нибудь овраг и там сапогами не запинали?

Канат приложил грязный указательный палец перчатки к не менее грязной морде в районе, где, по его мнению, находится рот. Я даже не шевельнулся. Бесшумного оружия у меня нет. Только нож. Я вот лучше глаза сощурю… Канату это не актуально, а вот мои белки могут в темноте и блеснуть, как страбоскоп, хоть и не скажу, что на столько темно в этом лесочке.

Канат по пол миллиметра докрутил ПБС и продолжил сидеть не сменив позы, а мы уже начали слышать даже разговор идущих по нашему следу людей. К слову весьма не торопясь идущих. Мы уходили на пролом, пытаясь запутать следы, по чаще, если местную плотность произрастания деревьев, можно так назвать, но тут вышли на тропинку каких-то животных, по ней и шуровали километра три, пока вот эта коряга не преградила нам, точнее мне, путь. А учитывая наш внешний вид, от коряги мы отличаемся только условно. Лучшая маскировка, блин. Размышляя об этом, я до боли в глазах всматривался в невысокий, но относительно густой лес. Лес смотрел на меня тьмой. Не смотря на то, что глаза давно уже привыкли к темноте, да и ночи тут сейчас светлые, рассмотреть, что-то было тяжело. Темнота и переплетение веток, всё, что удаётся увидеть. А голоса всё ближе. Я уже давно приподнял автомат и, прижав предохранитель всей ладонью, потянул его на одно деление вниз. Щелчка я не услышал, только почувствовал, как механизм клацнул под ладонью. Говорили по-английски, но с ужасным акцентом, вернее акцентами. Я слышал три голоса и все три говорили по разному. Я с такими акцентами знаком не был, но скорее всего, Мексика, Уругвай или остальные Бразилии. Судя по обрывкам разговора, граждане были очень расстроены, что их отправили за нами, что очередь не их и вообще, мы суки конченные и пора забить болт и валить до хаты. Трое. Обычно было по пять рыл. Или двое просто молчат? Я хрен знает. Но Канат, видимо определив направление, уже отползал направо. Значит, мне налево. Я, чуть дыша, начал перемещаться за россыпь кустов слева, присмотрев для скрытности очень удобное дерево. Двигаюсь медленно, ни одного резкого движения, тихо, по сантиметру вперёд. Голоса двигаются ко мне, но ещё далеко. Метров тридцать до них, примерно. Дерево с кустами, вот тут. Захожу сзади с боку в кусты, стараюсь ни чем не хрустнуть и даже листики не испачкать. Хотя вот с этим проблема. У меня даже подошвы ботинок промокли, кажется. Нож удобно лёг в руку. Нам бы тихо. Чтобы вторая группа не услышала. Да и лагерь не далеко. Ну как всполошатся? Не надо нам этого.

Я их не только слышу и чую, я их вижу. Вот они. Три тела идут цепочкой. Если Канат не дебил, бить будет по впередиидущим, но третьего, скорее всего, не успеет отработать, но тут я. Нужен нам язык? Да не особо. Но это уже на ровне рефлексов за эти двое суток стало. Если есть возможность узнать, что-то о преследователях, надо узнать.

Идут не особо таясь, фонарики светят во все стороны. Точно, они же загонщики для двух усталых и замученных зайцев, чего им боятся то? А идут, кстати, по следам. По нашим следам, если быть точным. Ну да это как раз не сложно. Тут не джунгли, конечно, скорее такой, южный лес с избытком воды, но всё же следы видны прекрасно, Большим Змеем быть не надо. А вот и они. Идут, довольно таки споро, пока ещё идут. Главное, чтобы они не увидели корягу, а то за ней уж больно чётко видно, что два тела по сторонам расползались. Нет, не должны, до неё всё же метров, двадцать ещё, а для них это гигантское расстояние, практические длинною в жизнь. Сердце попыталось ускорить бой, но у него это вышло как-то не уверенно, даже вяло я бы сказал. Так во рту слегка пересохло и всё.

Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп, хлоп, хлоп шесть не громких и довольно таки быстрых выстрела пришлись, как я и думал, в первых двух бойцов, третий начал вскидывать автомат, но на него из кустов выскочил я. Два быстрых прыжка и он даже не заметил как я грязным, мокрым и усталым вихрем вылетел из кустов и пролетел метров пять до цели. Упал все массой подмяв его под себя. Мой нож прижался к его горлу, распоров шейный платок и я прошипел ему в испуганное лицо.

— Пискни и я тебя зарежу, как свинью — в свете упавших фонариков, я смог рассмотреть их. Всё трое в одежде цвета хаки. Высокие берцы, военные штаны старого американского образца, разгрузки типа лифчик забитые магазинами для винтовок и вроде бы даже гранатами, под ними рубашки, такие же старого американского армейского образца, в руках, аллилуйя не хеклеры, а бельгийский FN FAL 50.63 (FN «Paratrooper») для десантуры, с коротким стволом и складным прикладом. Это не банда уже, это прям армия какая-то. Вон у этого бородатого, даже какие-то нашивки видны на рукаве. А ведь до этого были обычные, разномастно одетые уголовники. С претензией на однотипность, но именно, что с претензией, а у этих именно форма.

— Сколько групп идут за нами? — шиплю я ему в ухо.

— Д-д-д-две — сипит он в ответ, стараясь не шевелить кадыком, потому что кожа на горле уже взрезана. Ну не в том я состоянии, чтобы руки не тряслись. А мужик, не смотря на бороду молодой. Лет двадцать пять ему, наверное.

— Где? — надавливаю я зубом ножа на заросшее щетиной горло.

— Не знаю, мы как следы нашли их вызвали, должны выйти на эту тропу — из кустов вышел Канат. Медленно пройдясь он выключил фонарики и проверил пульс. Ну да, шуметь контрольными выстрелами не очень хочется. Да и не нужны они, оба преследователя хотя бы по одной пуле в башню словили.

— Сколько человек в группе? — я привстал, держа нож у горла и достал пистолет, взяв его на прицел, начал разоружать. Винтовку долой, пистолет из набедренной кобуры тоже. Пистолет, кстати, был похож на обычную Беретту 92, но ею не являлся. Какой-то клон, видимо. Да и хрен бы с ним, в кусты, автомат туда же. Что у нас тут ещё? Нож, мачете, что одно, что другое редкое говно, так гранаты. Грант две штуки м67. Ну, не то, чтобы круто, но пригодится их в скидку.

— Не знаю — ответил он спустя минуту, сидя со стянутыми за спиной руками и угрюмо глядя на меня. Я мельком глянул на Каната и взмахнул ножом, срезав ему низ подбородка. Закричать он не успел, Канат ему зажал рот куском верёвки, которым связывал ему руки. Так что просто мычание, хоть и громкое. Спустя минуту он отдышался и перестал грызть верёвку. На грудь стекала чёрна в ночи кровь, на которую уже навелись местные насекомые. Я сделал жест и Канат отпустил импровизированный кляп.

— Хррр… Хррр. Должно быть так же трое. Нас в машине было трое, в другой, наверное тоже — дышал он тяжело. А вот у меня даже сердце не дёрнулось. А я ту, между прочим, человека пытаю и ни фига. Чёрт. Так бы маньяком не стать.

— Кто вы? — вопрос был задан тихо, но более чем чётко. Но почему-то он от вопроса дёрнулся, как от удара.

— Мы? — даже как-то удивился он — освободительный фронт имени Хорхе Видела.

Сказать, что я удивился, было ни чего не сказать. Какой, на хрен, освободительный фронт? Кто такой этот Хорёк которого кто-то видел?

— Что, млять, вы тут делаете, революционеры херовы? — шипящая от бешенства фраза была сказана на русском, но по контексту, революционер всё прекрасно понял. Пониманию способствовал нож почти воткнувшийся в его правый глаз.

— Хефе, хефе! Селенсио, селенсио! Ло дире тодо! — пролепетал он с ужасом в голосе. Рожа у меня, конечно, достойная. Самое то для допросов. Обросшая щетиной, грязная, в мелких ссадинах и царапинах — красота!

— Суэлта! — на испанском я знаю слов сто, наверное. Почти как из военного разговорника сорок третьего года. Но он продолжил на английском.

— Нас по тревоге сюда выдернули. Сначала ушла дежурная группа, потом уже нас выдернули. Приехали охранники одной шишки и нас всех, вообще всех, кто стрелять умеет, подняли и погнали на ферму, что неподалёку, мы там на мины налетели, одну машину потеряли полностью, три, вместе со мной, задержались, нужен был ремонт, да раненных выгрузить. Потом жахнуло, так, что мы аж в лагере увидели. Потом машины подлатали, как успели и поехали за своими, а они уже за вами гнались, почти пешком. Ну мы их и подхватили и вот — закончил он свой спутанный рассказ.

— Сколько вас всего и на каком транспорте? — говорил я уже спокойно, потому у пленного появились мысли не говорить, на что я показал ему нож и он всё очень хорошо понял.

— Когда мы выезжали от основных сил, нас всего было семнадцать человек, на трёх машинах. Два пикапа с пулемётами и один M939 — как-то грустно он посмотрел на лежащие трупы. Ну да. Теперь пятнадцать. Пока.

— Остальные? — По моим прикидкам их должно быть человек под тридцать.

— Кто ранен, кто погиб, кто и тех и других повёз назад. У нас был ещё один джип. Он уехал с ранеными. Там было семеро живых и четверо мёртвых — ага. А ещё двух или трёх они бы собрать не смогли. Мы там и ОЗМ поставили и гранат напихали. Ну да. Так и получается больше трёх десятков было бойцов. Осталось пятнадцать. Один поперхнулся, их осталось девять…

Я встал. Успев заметить ужас в глазах допрашиваемого. Нет. Убивать его я не собирался. Да и Канату мотнул головой, когда тот показал глазами на Стрижа. Во-первых — шум будет. Во-вторых мы его не так попользуем. Канат опять затянул верёвку поперёк рта военного. А я в свою очередь смотал ему ноги.

Всё оружие кроме гранат валялось в грязевой луже за кустами. А гранаты мы забрали и вернулись за корягу. Не то, чтоб она была таким уж шикарным прикрытием. Просто дополнительно следы оставлять не хочется. Потому мы ушли за корягу и опять разошлись по сторонам. Но теперь в бесшумности смысла нет. Нет, если они встанут в ряд и будут ждать когда мы их перестреляем, то можно. Но эти будут на стороже. Они изначально более напряжённые должны быть, а тут ещё место засады, да ещё и боец связанный. Тут трюк с прыжком из кустов не прокатит. Грохнут ещё в полёте. Тут мне хорошо видеть не надо, лишь бы силуэты проглядывали. Потому отошёл дальше вдоль тропинки и улёгся за ещё одно упавшее дерево. Метров так за сорок от связанного и линия прицеливания совсем чуть-чуть, но выше той коряги, за которой мы валялись. Тут было тихо и сухо. Сорок метров это близко. Очень. Мы предусмотрительно оставили один фонарик включенным, и положили его так, чтобы освещал бойца в верёвках и часть дороги. К сожалению, Канат попал прямо в рацию, висевшую на груди командира группы, а потому мы лишены возможности подслушать, что там они говорят. Да и наши станции… Я уже сменил аккумулятор на запасной и осталось процентов шестьдесят заряда, потом перекрикиваться будем. Устроил автомат в траве у упавшего дерева. Как же я устал. Просто жесть. Я уже две недели живу в каком то сне шизофреника под героином, начинают закрадываться мысли, а не убили-ли меня там… у бара. А это всё чистилище? Или в СИЗО грохнули, а это мне за нарушение заповеди «не убий»? Или это наказание мне такое? За что? За то что сохранил свою жизнь? Тогда это очень странная логика мирового устройства.

За этими мыслями передвинул магнифаер из бокового положения на прицельную линию. Автомат у меня так и был снят с предохранителя и стоял на автоматическом огне. Шестидесятку я таки где-то потерял ещё на том холмике — сунул мимо подсумка для сброса впопыхах. Ну и хрен с ней. Не счастливая всё же она. Вот как её купил так всё через жопу и пошло… знаю, что раньше, но думать хочется именно так, сейчас вот я её потерял и всё пойдёт на лад. Сейчас в автомат вставлен прозрачный пластиковый магазин на сорок пять патронов. Кстати, самих патронов становится всё меньше и меньше. Надо заканчивать этот кросс. Я улёгся подобнее, посмотрел в мир через увеличитель.

Они появились как-то неожиданно. Похоже по тропинке шёл только один боец, двое шли по сторонам от тропинки… ну да почему бы и нет, как я уже говорил, тут вот ни разу не дремучий лес. Вот так хопа и три бойца у пенного. А тот радостный ворочается, думает всё хорошо. Ну да пока хорошо, а так. Даже если мы его не заденем, на кровь придёт очень не приятные существа и будут голодны. Один к нему наклонился, двое типа охранение выставили спустившись на колено и поводя автоматами с фонариками по сторонам. Судя по ухваткам они чему-то даже обучены были. Но вот были бы умнее, все трое не выползли бы на тропинку и встали бы более широко. Тоновый сигнал в таблетке наушника. И я вдавливаю спусковой крючок.

Две длинные очереди патронов на пятнадцать хлестнули по трём фигурам с двух сторон, просто сметя их с тропинки. И тут же из зарослей в мою сторону ударило два автомата, разлолохматив ствол дерева за которым я прятался.

— Сука, это что за млять! — только и прорычал я, скатываясь ниже по тропинке и в лес. Рывок по-пластунски в сторону. Опять стрельба. Две автоматические винтовки палили по мне, а откуда-то из леса долбил пулемёт Каната. Пули стригут ветки вокруг, но выше и сзади от меня. Пуля, которую ты услышал не твоя, так, кажется, говорят. Краем глаза замечаю дульную вспышку среди деревьев слева от тропки. Вернее даже не вспышку, а отсвет от неё. Огонь они перевели туда где прятался Канат. Мою-то вспышку они не засекли, скорее всего по направлению выстрела стреляли. Очереди стригут лес, но даже не в направлении меня. Вот сука, обманул, тварь такая. Я заполз за ствол не толстого деревца, с очень выпирающими массивными корнями. Тут, похоже, скала под землёй, уж очень тяжело деревьям зацепиться, вон корни у всех наружу. Самое, сука, время для размышлений о ботанике.

Прицел. Нет. Не вижу. Магнифаер в сторону — расширяем поле зрения на максимум. Так где тут. Где — то тут же я видел вспышку. Ищем черную кошку в тёмной комнате. Вот тут этот сектор, ну точно же! Вон дерево, там такооое! И от него справа мужик… в пиджаке… Стрельба затихла. Никого не видно уже. Ждём. Что они будут делать? Я бы валил. Да я уже вторые сутки только и делаю, что валю как можно быстрее и дальше и Канат со мной. Или я с ним.

Есть! В проёме между двух кустов медленно двигается не прозрачный силуэт в панаме. Н-н-на! Очередь патронов на семь и силуэт исчез! Тут же в мою сторону начали стрелять, но именно, что в сторону звука выстрела, а не в меня, вспышки-то у меня нет. И тут же короткая пулемётная очередь прервала стрельбу ровно на секунду, опять стрельба, только теперь в другую сторону. Сука! Я встаю, автомат вжимаю в плечо, аккуратно перебирая ногами, бегу в сторону стреляющего и бью длинными очередями на вспышку, трассер! Сука! Последние три патрона и всё! А я его уже вижу, вот он автомат поднимает в мою сторону, вроде даже. Мой автомат падает и не успевает повиснуть на ремне, а я уже выхватил пистолет, одновременно с этим упав на колено и в сторону, максимально сократив свой несчастный силуэт и убрав его вниз-влево. Дважды по два выстрелил в силуэт. Тень исчезла, а я упал и перекатился в сторону. Магазин из автомата в сумку для сброса, из подсумка новую спарку магазинов её в горловину, так, взводим. Всё. Опять готов! Отползаю ещё назад и всё замереть.

Тишина. Я не шевелюсь. Где пятеро там и шестеро и семеро и весь взвод. Ждём. Тут не заснуть бы. А то ведь есть такие мысли. Хоть и адреналина в крови море, но он уже не помогает, сон просто накатывает на мозг. Пофиг. Лежим, ждём и терпим. Тут кто первым пошевелится. Минута идёт за минутой. По мне ползают какие-то насекомые, которых особо не видно в темноте. Тоже ведь забавно. Вот меж деревьев видно всё, ну не очень, но видно, а вот тут внизу, хоть глаз коли. А я до боли в глазах всматриваюсь в ночь. Ждём. Сколько ждать-то? Вон на трупы уже навелись местные жители. По крайне мере в том секторе, в который я стрелял заметил движение. Но судя по размерам движущегося тельца, там что-то вроде рыси. Я пролежал с час. Но движений или даже намёков на движение не увидел. Теперь можно идти к лагерю и разносить там всё что можно и нельзя и захватывать транспорт. Нет, я понимаю, что тихо не получилось, но делать нечего.

— Канат — сказал я тихо, готовясь прыгнуть назад или в сторону, если в меня начнут стрелять. Тишина.

— Канат, тут Игорь, на связь — повторил я запрос чуть громче. Тишина. В груди начал подниматься не приятный холод.

— Канат, на связь, сука узкоглазая! — шипя разъярённым котом, я перевернулся и достал рацию, проверить. Нет, всё цело и работает. Вызов уходит. Но ни кто не отвечает. Сука!

Канат, мать твою казахскую! Или тюркскую! Я вскакиваю, уже не сильно переживая и бегу в сторону откуда в последний раз видел вспышки его пулемёта. Фонарик в руку. Но тут же одумываюсь. Сначала туда, к первому, в которого я палил. Там приметное место, пару деревьев в раскос стоят и те два куста в просвете которых я того в панаме и увидел. Где он? Где? Так, кусты, а вот и жмурик, даже контроль не нужен верхушки черепа нет. Вместе с черепом, пули разнесли прекрасные ночные очки, эх… а ведь пригодилось бы. Ладно, этот есть. Бегу через тропку искать второго, но быстро плюю на это, если бы он был жив, я бы уже был мёртв, а значит, ищем Каната.

Красный из-за светофильтра круг света метался между деревьями, высвечивая то каких-то мохнатых мелких животных, размером чуть больше зайца, но по конструкции больше похожих на манула, расщепленные моими пулями деревья от которых явственно пованивает из-за выделяемого сока или смолы. Лево, право, я мечусь по местности как пришибленный. Где он? Где?

— Канат на связь! — опять вызываю я его. Опять тишина. Замечаю кровь и тело, бегу туда, но нет. Это второй боец, которого я из пистолета снял. Вот уж с этим повезло. Этот был в бронежилете, да ещё и с тепловизионным прицелом на автомате. Надо будет потом снять, мелькнуло у меня в голове. В плитник к нему прилетело минимум пять пуль, но убили его попадания из пистолета в шею и лицо. Это приятная находка, но не то, что я искал. Ищем дальше. Теперь с вектором поиска более понятно.

Минут через пять, обходя очередной куст я замечаю сильно расщеплённое пулями дерево, которое уже не просто пованивает, а воняет, как помойка, а ниже берец! Вот ты где, сволочь! Сердце замирает. Мне очень страшно подходить. Потому, что люди с которыми всё хорошо, так в кустах не лежат, две предыдущие находки тому подтверждение. Как-то даже в мыслях нет, что Каната подстрелили. У меня в восприятии он вообще бессмертный. Подбегаю и падаю на колени прямо в кусты, хорошо, что стрелковые очки прикрывают глаза. Канат лежит навзничь одна нога подогнута. Быстро его осматриваю. Кровь на груди, на штанине и на голове. Ни хрена не понять в этом красном свете! Нафиг фильтр. Вот так. Фонарик хороший, армейский, такой, что можно на грудь вешать, или на ветку, что я сейчас и сделал. Канат дышит, но как-то не уверено. Сука! Да он с час тут раненый лежит! Вот, что значит не военный я! Сразу после контакта надо проверять статус напарника! А не ждать час, пока суть да дело. Ладно. Корить себя буду потом. Сейчас раны. Мозг как обрубился. Мысли стали рубленные и категоричные. Хотя я ведь ни разу не врач и не специалист по полевой хирургии. Но что-то знаю. Пузырей ни где не видно, значит, начинаем снизу, потому как там больше всего крови. Нож вспарывает штанину. Так, тут царапина, но кровит сильно. Судя по краям раны шрапнель или пуля боком, но ранение не слепое. Просто вырван знатный кусок мяса на внешней стороне бедра десять на два сантиметра примерно и глубиной в два-три, наверное. Это не смертельно. Не бегать ему в ближайшее время, но кость вроде цела. Рюкзак с плеч, аптечка в руки. Тут жгут не нужен. Тут нужна хорошая повязка. Разрываю перевязочный пакет. Так подушку на рану. Стоп. Вот блин, маловато будет. Бутылочка с перекисью водорода, полить рану, ну да, великовата, для подушечки ИПП, ладно… ладно. Достаю пакет со стерильными салфетками, накидать на рану салфеток, теперь подушечка ИПП и эластичная перевязка, единая с этой подушечкой, так, аккуратно, не затягивая, чтобы не передавить ногу, но достаточно крепко, чтобы остановить кровь. Это мясо, это фигня, я сам ему рану гораздо более серьёзную нанёс, когда руку ножом перехватил. Так. Дальше. Дышит, он нормально, без хрипов, но грудь в крови. Нож продолжает портить одежду, хотя есть же специальные ножницы, но у меня нож острее бритвы, так что пока нормально. Разгрузку нафиг распарываем. Ага. Опять осколок, судя по всему. Тут рана слепая, но опять же не пузырит, да и кровь сильно не течёт. Сама рана на правой большой грудной мышце в её грудинно-рёберной части. Пальпирую рану. Так. Осколок вот он. Рёбра вроде целы, осколок ушёл на сантиметра два. Учитывая Каната, это значит, что он в мышце застрял, скорее всего, на самом краю. И что? А ни чего! Нельзя в поле такие осколки доставать. Нельзя… Вскрыть шприц, навокоин, набрать полный шприц. Так. Укол, другой. Всего пять уколов на разной глубине от раны. Теперь баночка спирта, полить нож и промокнуть салфетку. У меня тут зажим в комплекте есть. Ждём пять минут. Через сколько там новокаин начинает действовать? Там сотня факторов, так что на удачу! Нет… нельзя. Не рискну я. Нож в ножны. Канат всё ещё в отключке. Глубоковатый у него нокаут, однако. Руки не дрожат, как жидкий азот в венах вместо крови. Сначала большой пластырь, а сверху окклюзионная повязка, тут и бинтовать не надо. Приклеивается насмерть. Потом ещё отрывать замаешься. Так, теперь самая бесполезная часть этого тела — голова. Тут всё гораздо лучше, чем мне казалось. Огромная ссадина на пол головы от лба по виску. Крови много, но это всегда так на голове. Череп цел! Рана-то самая не опасная — шкуру содрало до черепа, вот и крови… море. Промываем, салфетки, что-то похожее на стрептоцид и бинт. Вот так. А чего он валяется-то? Нашатырь ему в нос!

Канат дёрнулся и застонал. Тихо так. Жалобно.

— Ты как? — спросил я самое умное, что мог придумать.

Но вопреки общепринятым канонам, он тут же не вскочил. Он ещё пару раз уходил в отруб. И только минут через пятнадцать смог членораздельно что-то мне ответить.

— Как тебя? — вопросы у меня прямо прогрессируют по разумности.

— Хрен знает. Я за дерево ушёл от обстрела и тут вспышка и ты с нашатырём — прохрипел он попивая из гидратора. Я осмотрелся. Ну да. За дерево, вон зато которое в лохмотья превратилось и сейчас смолкой воняет. Тут же не пятёркой стреляли, а 7,62 на 51 НАТО, а ему эти деревья не преграда, не смотря на то что древесина у них как сталь. Вон сквозное с этой стороны на уровне бедра, пара на уровне груди и над головой, а именно над головой следы снесённой ветки. Видимо ею его и перетянуло по чайнику. Так. А почему он жив? На уровне груди минимум два выходных отверстия. Где пули-то?

Пули нашлись. В пулемёте. Немецкая швейная машинка приняла обе пули в затворную группу, придя в полную негодность. А Канату достался крошечный осколок от радости жизни, которая ему грозила. Если быть точным, скорее всего, какой-то штифт. Больно уж рана круглая у него в грудине.

— Беги — прошептал Канат.

— Чё? — не понял я. И только сейчас сообразил, что уже минут пять как постоянно слышу голос. Прислушался и понял, что голос из рации одного из убитых. Видимо гарнитуру вырвало и теперь идёт через динамик. Что точно говорят, я не понял, но вызов повторялся. Не понял, потому что говорили на испанском.

— Что они говорят? — я судорожно начал прикидывать варианты.

— Вызывают красных. По очереди, первых и вторых. Говорят, что к ним вышла группа — Канат вздохнул и скривился от боли. Ну да, раны может и не сильные, но раны есть раны, причём три. Я достал из, так и не убранной аптечки ампулу, в которой был тримеперидин. Гремучую смесь быстро набрал в шприц и сделал укол Канату, прямо в бедро рядом с раной. Лети в космос, дружище, ты мне сейчас не особо помощник. Этот наркотик, ещё и новокаин усиливает, так что осколок беспокоить не должен. А сам я закинул в рот ещё антигистаминных, кетонала в капсулах и пару таблеток купленных в Нью-Рино, но пока приберегаемых. Местный амфетамин, оно, конечно, не мет, а что-то местное, но как мне сказал дилер, очень сильный клубный наркотик. А что делать? На морально-волевых мы отсюда не вылезем. Я уже просчитал ситуацию. И вариантов нет. Я расстегнул останки разгрузки у Каната и снял её. Хорошо, что этот жилет у него без плит был. Он их сам вынул, еще на ранчо, чтобы легче быть. Подсумки с бедра и пояса тоже в кусты. Он посмотрел на меня мутными глазами, но промолчал. Так мой и его рюкзаки нафиг. Только гидратор и останки рациона в сухарку. Под рюкзак останки пулемёта все имеющиеся гранаты с вынутыми или почти вынутыми чеками от колец лески во все стороны. Оставим только парочку эфок себе. Вместо последнего патрона. Одну ему, одну мне и если прижмут окончательно, то пошли все на хрен. Автомат на грудь, туда же фонарик. От боекомплекта у меня теперь осталось восемь магазинов и пистолет с пятью. Бросать всё крайне не разумно как мне кажется, а ну как нагонят? Что мне тогда на кулачках с ними махаться? Я бы мог, да боюсь, они от такой идеи откажутся. Потому автомат не бросаем. Каната на шею. Хорошо, что тюркский воин как тот ёжик в анекдоте, сильный, но легкий, килограммов восемьдесят плюс минус. И где вы таких ёжиков видали? Какая чушь в голову лезет иногда? Руку и здоровую ногу раненого прихватываю обрывком ткани перед собой. Он тихо матерится, но так вообще, по конкретной ситуации молчит. Ну вот и всё. Теперь на удачу — вперёд!

Сначала пошёл быстрым шагом, чтобы тело привыкло к новому балансу и весу. Всё ж таки не пушинку тащу. Потом перешёл на трусцу, где это было возможно. Бежал я долго. Канат-то был в сознании, то отрубался. А мой организм всё пытался вывести из себя наркотики. Ноги я перестал чувствовать уже через пару часов. Так, что-то бухает там, где-то невероятно далеко внизу, где-то в районе нирваны и ада одновременно и ладно. Штырить меня не штырило, но работоспособности стало огромное количество, зубы сводило в судороге, челюсти скрипели, сердце стучало как бешенное. Ноги бежали, а это в сущности самое важное. Где бежал, где шёл, но не останавливался ни на секунду, потому, что понимал: остановлюсь упаду и больше не встану… никогда. В голове роились какие-то мысли, но сознание уже не могло зацепиться ни за что конкретное. Вспышки прошедших дней, недель. Осознание, что последние три дня, как-то уж очень насыщенными получились. Но так. Осознание на уровне вселенной. На самом рассвете я вышел на каменистый пляж берега широченной реки. Тут метров пятьсот, наверное. Канат огляделся и кивнув налево, просипел что-то вроде «там должно быть» и опять отрубился. Преследователи себя не проявляли. Только вдали бахнул многоголосый взрыв, но это было больше чем через два часа после начала пробежки, а потому уже не важно. Я это даже не заметил, если бы Канат не сказал, что в тот момент был в сознании, я бы и вообще не заметил. Не важно… ни чего не важно. Важно только переставлять ноги. Раз, раз, раз…

Я не петлял, не заметал следы, я просто бежал. Вода у меня в гидраторе кончилась часа три или четыре назад. Лёгкие были сухие полностью. Губы потрескались, дыхание загнанное, но бегу, бегу. Канат периодически стонет и кажется его тошнит иногда. Но мне пофиг. Грязнее меня или мою одежду это не сделает. Всё-таки с тяжёлым сотрясением мозга, висеть вниз головой и трястись, не лучшее лечение. Но имеем, что имеем. Я один не смог бы уничтожить лагерь и захватить автомобиль. Да я бы следующую группу не смог бы встретить достойно. Двое, для нормальной засады нужны минимум двое и то… только на определённый контингент. Значит, надо драпать. Вот только драпалка скоро кончится. Вернее уже давно кончилась. Бегу на таблетированном топливе. Канат он не викинг, конечно, но килограмм восемьдесят, а может и девяносто весит. А у меня автомат, какой-ни какой боекомплект, пистолет тоже с патронами, да остального по мелочи на десяток килограммов. Вот и получается, что на мне сейчас ещё один я практически вешу… или весю. Но хоть бежать по камням было приятнее и легче чем по лесу. Так что и скорость возросла. А то последние часа три пробирались через настоящий разросшийся лес. Тут не то, что машине не проехать. Человеку не каждому пройти.

Уже когда наступило утро, я сорвал растяжку. Но понял позже, когда уже проскочил какую-то надпись на фанерке и тут осознал, что вверх улетела сигнальная ракета со свистулькой, огласив всю территорию вокруг. Остановился я только когда мужик стоя на палубе баржи в семейных трусах и майке, крикнул, что-то мне и выстрелил в воздух из калашникова. Я остановился перед добротным лагерем из десятка больших палаток, обнесённых рогатками и обтянутой егозой, у реки был виден кое как, но сделанный из древесины причал, у которого стояла большая… наверное баржа. Мужик сбежал по причалу прямо ко мне.

Разлепив потрескавшиеся, высохшие губы которые тут же лопнули и из них полилась кровь просипел:

— Погоня. Аламо. Сто тысяч экю — я почувствовал как онемело лицо и всё. Тьма.