Не в себе

Глава 7

Еще в Хорвартс–экспрессе Драко твердо решил, что будет мило улыбаться всем окружающим и постарается никого не заавадить. Рон и Гермиона всю дорогу о чем‑то тихо беседовали, не обращая на него внимания, чему Драко был, безусловно, рад. Он наслаждался последними сравнительно спокойными минутами. Две недели общения исключительно с членами семьи Уизли представлялись ему настоящим адом.

На перроне он сразу попал в крепкие объятия полной, несколько суетливой женщины, которая долго не отпускала его и все приговаривала:

— Какой худой! А как вырос, скоро догонишь Рона.

В этом Драко сильно сомневался, но готов был согласиться с чем угодно, лишь бы поскорее освободиться из ее рук. Наконец, оставив его в покое, миссис Уизли бросилась обнимать Рона. На его лице Драко увидел смущение.

— Мам, ну хватит уже, люди вокруг, – Рон пытался увернуться от нее, – пошли домой.

Драко старался рассмотреть в толпе свою мать, но успел заметить только, как она прошла сквозь барьер, а следом за ней скрылся и Поттер. Ну вот и все, теперь остается лишь на две недели крепко сжать зубы и повесить на лицо идиотскую улыбочку, чтобы все остались довольны. И кому какое дело, чего хочет он.

В Норе первым делом Рон повел его показывать свою комнату.

— Нам придется жить здесь вдвоем, – хмуро заявил он, – на Рождество приехали Билл и Чарли. Кроме того, сейчас здесь Флер, невеста Билла, а Джини наотрез отказывается находиться с ней в одной комнате дольше, чем того требуют приличия. Да еще Люпин должен прибыть сегодня вечером.

— Люпин? Тот самый, оборотень?

— Ну да. Он был другом отца Гарри, и мама пригласила его к нам.

— А что у нас там с полнолуниями? – Драко принялся высчитывать лунный цикл и с облегчением заметил, что полнолуние наступит только после третьего января.

— Твоя мамаша любительница экстремального отдыха – приглашать оборотня в дом, где полно людей.

— Не зарывайся, – Рон начал закипать, – он целый год был в Хогвартсе и никого не тронул. Да и вообще он не такой. Во время полнолуния Люпин принимает волчье противоядие и совсем не опасен.

— Ты можешь говорить что угодно, но после Нового года я с ним в одной комнате находиться бы не рискнул, – Драко пришел к выводу, что дальнейшее обсуждение их бывшего преподавателя может привести к никому не нужной ссоре, а учитывая взрывной характер Рона, и к драке. – Не важно, все равно вести задушевные беседы с кем бы то ни было я не намерен.

— Не думаю, чтобы тебе удалось избежать разговора с ним. Люпин всегда беспокоился о том, как идут дела у Гарри, да и сам Гарри был рад любой возможности, чтобы как можно больше узнать от него о своих родителях.

— И что, мне придется выслушивать сентиментальные истории из серии «Когда нам было столько же лет, как тебе…»?

— Ну, если не хочешь, можешь, конечно, признаться ему, что, поскольку ты не Гарри, все это тебя не интересует, – ухмыльнулся Рон и вышел, оставив Драко в одиночестве.

— Значит, слушать все‑таки придется, – сказал Драко своему отражению в зеркале.

На следующее утро Драко проснулся рано, было еще темно. Он всегда плохо засыпал на новом месте, а когда это все‑таки удавалось, сон был недолгим и тревожным. Вот и сегодня ему снились когтистые волчьи лапы, смеющиеся лица всех Уизли и свое собственное, но почему‑то в очках и с дурацким шрамом на лбу. Придя в себя, он понял, что сон был навеян вчерашней дорогой и разговором о Люпине. Лежать дальше было невмоготу, и Драко спустился вниз в кухню.

Накануне за ужином он не успел рассмотреть это помещение и теперь с интересом оглядывался. Комната была небольшая, битком набитая кухонной утварью и разномастной посудой. Из‑под потолка свисали пучки сушеных трав, распространяя в воздухе чуть ощутимый запах лета. В центре стоял большой деревянный стол, вокруг которого были расставлены стулья и табуреты.

Драко, стараясь не шуметь, отодвинул один из стульев. Ткань обивки когда‑то была темно–синей, но давно выцвела и местами обветшала. Кое–где красовались аккуратные заплаты.

Он присел на краешек сиденья и сложил перед собой руки, уставившись в окно. Небо постепенно серело, знаменуя скорое наступление зимнего утра. Старый дом поскрипывал и покряхтывал, наслаждаясь тишиной и спокойствием.

Внезапно распахнулась дверь, ведущая на улицу, и внутрь вошла Молли в какой‑то накидке, которую и мантией‑то назвать было нельзя. В руках она держала корзину яиц.

— Гарри, ты уже проснулся? Так рано? Наверное, в Хогвартсе привык вставать затемно, чтобы успеть на уроки. Я вот тоже на каникулах всегда подскакивала, когда еще не рассвело, зато в школе просыпалась с трудом, – не переставая говорить, она скинула свою хламиду, бережно повесила ее на крючок возле двери и начала суетиться, разжигая огонь, доставая сковороды, тарелки, чашки.

Драко хотел уйти, но непонятная истома разлилась по телу, не давая сдвинуться с места. Он наблюдал за движениями низенькой женщины, вихрем носившейся по кухне, с удивительной грацией обходившей все углы. Посуда сама летела ей в руки, словно она пользовалась беспалочковой магией.

— Ты, надо думать, проголодался, – в ее руке оказался огромный чайник, который она, наполнив водой, поставила на печь, – сейчас я тебя накормлю. Смотреть на тебя больно, такой худой и бледный.

Драко чуть не рассмеялся в голос, уж если Поттер для нее худой и бледный, что бы она сказала, увидь цвет кожи его самого. Наверняка решила бы, что он в шаге от могилы.

Миссис Уизли не смолкая, тараторила все время, пока готовился завтрак. Она с увлечением рассказывала, как идут дела у близнецов, радовалась успехам Билла, переживала, что Чарли выбрал опасную работу.

— Надеюсь вы с Роном после школы подыщете себе что‑нибудь более подходящее, – сказала она, ставя перед Драко тарелку с аппетитно скворчащей яичницей и сосисками и большую чашку горячего какао. Драко хотел было сказать, что не голоден и мог бы подождать остальных, но дразнящий запах действовал как Imperio, заставляя руки сами тянуться за вилкой и ножом.

Пока Драко завтракал, миссис Уизли продолжала хлопотать у плиты, не переставая о чем‑то говорить. Она спрашивала, как идут дела в школе, какие у него оценки, все ли он успевает. Драко отвечал односложно, боялся проговориться. Но, как ни странно, ему хотелось рассказать всю правду. Было видно, что ее действительно интересуют его ответы. Она укоризненно покачала головой, когда Драко сказал, что оценки у него «в пределах нормы».

Все закончилось, когда на кухню спустился мистер Уизли. Он был уже одет в служебную мантию, а в руке держал поношенный портфель, распухший от огромного количества бумаг.

— А я все гадал, с кем ты тут с утра беседуешь, – сказал он, склонившись к жене и целуя ее в щеку, – даже испугался немного – ты в последнее время так устала, занимаясь подготовкой к Рождеству, – он хитро подмигнул Драко, усаживаясь за стол.

— Артур Уизли, на что это ты намекаешь? – грозно спросила Молли, уперев руки в бока.

— Ни на что милая, просто тебе надо больше отдыхать. Гарри, как спалось? – мистер Уизли решил увести разговор подальше от опасной темы.

— Спасибо, хорошо, – Драко начал подниматься, намереваясь выскользнуть из кухни до начала семейного скандала, присутствовать при котором не хотелось. Но Молли уже нависла над столом и сурово произнесла:

— Я бы так не уставала, если бы кое‑кто хоть иногда помогал мне!

— Но дорогая, я же работаю, – начал оправдываться мистер Уизли, – и потом, у тебя есть помощница – Флер, а теперь и Джини приехала.

Молли при упоминании имени будущей невестки с презрением фыркнула в лучших традициях семьи Малфоев и, взмахнув палочкой, подала завтрак на стол.

— Постарайся вернуться сегодня пораньше. Должен приехать Ремус, вместе поужинаем, – сказала она уже совершенно спокойно и добавила, вздохнув: – Ты совсем не щадишь себя, постоянно в Министерстве.

Мистер Уизли согласно кивнул и принялся за еду. Проходя мимо, Молли ласково коснулась его плеча:

— Пойду разбужу детей, пора завтракать.

Драко только сейчас понял, что так и простоял все это время в позе человека, готовящегося прыгнуть в воду. От напряжения заныли ноги, и он тяжело опустился обратно на стул. Он не ожидал, что миссис Уизли так скоро сменит гнев на милость. Только что она строго выговаривала мужу, что он ей не помогает, а в следующую минуту уже беспокоилась о его собственном отдыхе.

Дождавшись, пока шаги жены стихнут на лестнице, мистер Уизли заговорил:

— Гарри, я тут по случаю приобрел одну забавную маггловскую вещицу… эээ… как же она называется, – но потянулся к своему портфелю и достал лист пергамента, – плеер. Он работает от э–лек–три–чест–ва, но человек, который мне его продал, сказал, что есть такие маленькие штучки, которые надо поместить внутрь и он тоже будет работать! Его можно носить с собой и слушать музыку. Представляешь, как здорово! Когда у меня выдастся свободный вечерок, я покажу тебе его.

Драко с удивлением рассматривал этого взрослого человека, волшебника, увлекающегося маггловскими изобретениями. Он не понимал, что такого необычного в этих немагических вещах, чтобы так носиться с ними. Просто лишенные магии стараются придумать, чем бы ее заменить. Его размышления были прерваны появлением на кухне остальных членов семьи. Рон недовольно бурчал, что больше не приедет на каникулы домой, в Хогвартсе его никто не заставляет так рано вставать в его законный выходной. Джини заметила, что и в будние дни он не спешит просыпаться, из‑за чего частенько опаздывает на занятия. К счастью миссис Уизли не услышала ее слов, суетясь вокруг стола.

Драко, извинившись перед всеми, поспешил из кухни, сославшись на то, что ему надо переодеться.

Когда Рон поднялся наверх, Драко сидел на своей кровати и задумчиво вертел в руках волшебную палочку.

— Одевайся теплее, мама попросила нас почистить дорожки от снега.

— Нам ведь запрещено использовать магию вне стен школы, – удивился Драко.

— Думаешь, я не знаю? – Рон стянул с себя халат, пижаму и, поеживаясь, влез в старые потертые джинсы и безразмерный свитер. – Но она считает, что подросткам полезно заниматься физическим трудом на свежем воздухе.

Кто такая «она» можно было и не спрашивать.

Они спустились вниз и, отыскав в сарае две лопаты, начали раскидывать снег. Рон достаточно быстро продвигался вперед, видно было, что у него есть кое–какие навыки. А вот у Драко дела шли из рук вон плохо. Лопата не слушалась его, все время норовила или воткнуться в землю, или скользнуть по поверхности. Наконец Драко не выдержал. Почему он вообще должен заниматься этим? Тоже мне, нашли домового эльфа! Лопата полетела в одну сторону, перчатки в другую.

— Все, с меня хватит!

Рон удивленно обернулся:

— Ты чего?

— Решили обзавестись бесплатной рабочей силой? Я не собираюсь проводить каникулы, трудясь на благо семьи Уизли!

Рон одним прыжком подскочил к Драко, так и не выпустив лопату из рук.

— Не думай, что мне очень приятно находиться рядом с тобой, спать в одной комнате, обедать за одним столом. Если бы не эта дуэль, ноги бы твоей не было у нас в доме.

— А моей ноги и так здесь нет, здесь ноги и все остальное, что к ним прилагается, твоего Поттера. Кроме мозгов. Их у него никогда не было.

Драко развернулся и пошел, не разбирая дороги, лишь бы подальше. Рон кинулся следом за ним:

— Малфой, ты чего взбесился‑то? – он хотел схватить Драко за рукав, но понял, что до сих пор сжимает лопату. Воткнув ее в снег, Рон развернул Драко к себе лицом:

— Ну? Какая муха тебя укусила?

— Никакая. Пусти.

— Не пущу. Ты забыл, что должен вести себя тише воды, ниже травы? А если Гарри там, – Рон неопределенно мотнул головой куда‑то в сторону, – выкинет подобный финт?

— Беспокоишься за своего Поттера? Можешь не переживать, вряд ли моим родителям сейчас до него, вернее до меня, – закончил Драко упавшим голосом и перестал вырываться.

— Почему?

— У них наверняка найдется занятие поинтересней.

— Что ты имеешь в виду?

— Не важно, забудь.

Рон пожал плечами:

— Как скажешь. Только не психуй больше. А то я тоже не железный, вмажу, мало не покажется.

Заключив очередное перемирие, они вернулись к расчистке двора и с горем пополам управились с этим к обеду. Не успели они отнести лопаты в сарай и вернуться в дом, как с низко провисшего неба на только что очищенную дорожку упала первая снежинка, а следом за ней, играя на лету в салочки, поспешили ее подружки.

Вечером пришло письмо от Люпина. Он писал, что задерживается и вполне возможно не сможет приехать надолго, но постарается заскочить на несколько минут повидать Гарри. Драко усиленно делал вид, что расстроился, но на самом деле облегченно вздохнул, узнав, что одной проблемой будет меньше.

Оставшись наедине с Роном, Драко спросил у него:

— Скажи, а твои родители часто ругаются?

Он замер, ожидая вспышки гнева и требования не лезть в жизнь их семьи. Но ответ обескуражил его. Совершенно спокойно Рон сказал:

— Постоянно, а что?

— Постоянно?

— Ну да, мама очень вспыльчивая, но быстро отходит. Они за день могут пять раз поссориться, и тут же помириться.

— А никогда не бывало… ну, чтобы они не разговаривали друг с другом?

Рон удивленно посмотрел на Драко.

— Бывает. Мама все время грозится больше не разговаривать с нами со всеми, но долго не выдерживает. Один раз она молчала часа два, это было страшно.

Драко согласился с ним. Да, это страшно. Когда в доме стоит напряженная тишина, родители подчеркнуто вежливы друг с другом и с тобой, кроме слов «Передай, пожалуйста, соль» за столом не произносится ничего. Но когда это длится не пару часов и даже не один день, а неделями, становится просто жутко, как будто живешь с мертвецами и сам становишься мертвецом.

Дни до Рождества пролетели незаметно. Драко и Рон большую часть времени были предоставлены сами себе. Хотя иногда миссис Уизли, вспомнив, что теперь в ее распоряжении полный дом помощников, раздавала им необременительные поручения, которые, впрочем, приходилось выполнять без применения магии. То надо было разобрать старый хлам на чердаке, то повыгонять из подвала забравшихся туда на зиму садовых гномов. Но любая работа прерывалась, когда Молли звала их на обед, а после обеда утренние задания забывались сами собой, и Драко с Роном поднимались к себе в комнату или отправлялись полетать над ближайшим холмом. Драко брезгливо брал в руки старенькую, потрепанную метлу, ворчал, что она годится только для того, чтобы гоняться за черепахами, но, поднявшись в воздух, забывал обо всем, что случилось за последние два месяца, и наслаждался полетом.

По вечерам вся семья собиралась в гостиной. С появлением Фреда и Джорджа и без того не маленькое общество, казалось, увеличивалось вдвое. Большая гостиная сразу наполнялась до краев смехом и гомоном. Миссис Уизли одергивала близнецов и ужасалась, когда они рассказывали о придуманной ими очередной вредилке. Чарли говорил о драконах и том, что общаться с ними порой куда безопаснее, чем с некоторыми людьми. Флер время от времени вставляла в общий разговор несколько слов о том, что во Франции «все совсем не так», и зима теплее, и снег пушистее, да и Рождество встречают гораздо веселее. При первых звуках ее голоса миссис Уизли неожиданно вспоминала про пирог в печи и, позвав за собой Джинни, удалялась на кухню. В общем, это была большая, шумная семья со своими причудами и смешением разных характеров и нравов.

Драко не оказывался отгороженным от них, его вовлекали во все разговоры, спрашивали его мнения. Он мог получить легкий подзатыльник от миссис Уизли так же, как и любой из ее сыновей, подвернувшись не во время ей под руку, но в следующий момент она заботливо подкладывала ему и Рону на тарелки по огромному куску нежного пудинга, попутно за что‑то отчитывая.

Драко не привык к тому, что отношения в семье могут быть такими. Нельзя сказать, что его родители совсем не интересовались, как у него идут дела в школе, но просматривания результатов экзаменов, присланных по почте, с сухим удовлетворенным кивком в конце было явно недостаточно.

Мистер и миссис Уизли не запирались по вечерам каждый в своей комнате. И никто из детей также не стремился улизнуть из гостиной, наоборот, они с нетерпением ждали этого времени. Даже Фред и Джордж, у которых в Лондоне была своя квартира над их магазинчиком, и которые постоянно жаловались на нехватку времени, каждый день оказывались сидящими рядом в этой уютной комнате и делились новостями.

Обо всем этом Драко думал, лежа в постели. Плотный ужин, который миссис Уизли приготовила в Сочельник, не давал уснуть, и времени на размышления было полно. Как так получилось, что Драко начал получать удовольствие от нахождения в этом старом неуклюжем доме, в котором, чтобы пройти из одной комнаты в другую, надо было обязательно подняться или спуститься на несколько ступенек? Почему его перестало раздражать количество Уизли на квадратный ярд, а по вечерам не хотелось уходить из гостиной? И что теперь со всем этим делать? Он внезапно разозлился. «Да ничего мне этого не нужно! Вот вернемся в Хогвартс, Поттер привезет книгу. Я избавлюсь от общества Уизела, и все пойдет, как прежде». Драко поплотней закутался в одеяло и отвернулся к стене.

— Одевай!

— Не буду!

— А я тебе говорю – одевай, – Рон совал ему в руки объемистый сверток, в котором предположительно должен был находиться очередной свитер, связанный миссис Уизли.

— Да отстань ты от меня. И вообще это подарок Поттеру, вот ему и отдашь, когда встретишь.

— Мама расстроится, если ты его не наденешь, она ведь думает, что ты – это Гарри.

— Да мне‑то какая разница, расстроится или нет. Сам успокаивай свою родню, – и Драко выбежал из комнаты, хлопнув дверью.

— Псих ненормальный, – Рон пожал плечами и бросил уже несколько потрепанный сверток на его постель.

Драко выскочил на улицу и остановился. Ну и что теперь делать? Куда бежать? Домой? В Хогвартс? В Малфой–меноре уже есть один Драко, второго там не ждут. И в школе не к кому спешить, все разъехались на каникулы. Вот так связываться с Поттером, даже характер не покажешь.

Он постоял еще немного посреди двора, но мороз начал пробираться под одежду, и Драко решил вернуться в дом. В дверях он столкнулся с миссис Уизли.

— Гарри! Что ты делал на улице в одной рубашке? Ты же простудишься! – она затащила его в кухню и стала шарить по полочкам и открывать дверцы шкафчиков:

— Да где же оно? Вот что значит – все дети разъехались, ни одного зелья не найдешь. А! Вот, – в ее руке появилась пузатенькая склянка с Бодроперцовым зельем, – на, выпей, а я пока согрею чай.

— Нет, спасибо, не нужно.

— Как не нужно? Ты столько простоял на морозе совсем раздетый. Даже руки заледенели. Тебе надо…

— Да ничего мне не надо! Оставьте меня в покое, – он со всех ног бросился наверх, по пути оттолкнув шедшего навстречу Рона. В комнате Драко бросился на кровать и пытался успокоиться. Что на него опять нашло? Все вроде бы было хорошо. Он здесь уже неделю и никто ничего не заподозрил. Оставалось продержаться еще столько же. И вот сорвался. Теперь еще, чего доброго, придется идти и извиняться.

Дверь почти бесшумно отворилась. Драко сильнее вжался лицом в подушку, ожидая, что сейчас услышит голос Рона. Хотелось закричать: «Да все я уже понял, только дай мне побыть одному! Не могу больше смотреть на всех вас, таких довольных и счастливых. У меня тоже все замечательно, просто прекрасно. И никому я не завидую».

Но вместо этого он почувствовал, как кто‑то присел на кровать рядом с ним, и на его плечо опустилась теплая ладонь. Драко боялся, что его сейчас начнут успокаивать, уговаривать. Вынести этого он бы не смог. Но вошедший молчал, только рука тихонько поглаживала его по спине.

Успокоившись, Драко повернулся лицом вверх.

— Все хорошо? – миссис Уизли убрала волосы с его лба и слегка коснулась щеки.

Драко на секунду прикрыл глаза и кивнул.

— Пойдем вниз, все ждут только тебя.

Она встала. Подойдя к двери, она обернулась, сказала:

— Веселого Рождества, Гарри, – и вышла.

Драко был благодарен за это молчаливое, без расспросов, сочувствие. Свесив ноги с кровати, он начал подниматься и наткнулся рукой на сверток. Сорвав бумагу, Драко вытащил толстый вязаный свитер. Зеленый. Он усмехнулся – надо же, какая неожиданность! Ну и пусть подарок предназначался не ему. Поттер обойдется. В крайнем случае, подождет следующего Рождества и получит новый. А этот Драко оставит себе.

Когда он зашел в гостиную, все были в сборе, хвастались обновками, обменивались подарками. Только сейчас до Драко вдруг дошло, что сам‑то он никому подарков не приготовил. Он тихо уселся рядом с Роном.

— Ну что, истеричка, успокоился?

— Мне надо с тобой поговорить.

Рон испуганно посмотрел на него – что опять случилось – но поднялся и вышел за Драко из комнаты.

— Ну чего там опять у тебя?

Драко замялся:

— Я насчет подарков…

— Дались тебе они. Не переживай, я Гарри скажу, что ты свитер одел, чтобы маму не расстраивать.

— Я не об этом. Я ведь никому ничего не купил.

Рон удивился:

— А от тебя никто ничего и не ждал. Свои подарки Гарри купил задолго до Рождества, а когда уезжал в Малфой–менор, передал мне. Так что не волнуйся, тебе не придется тратить на нас ни сикля.

Он криво усмехнулся и вернулся обратно в гостиную.

Допоздна все семейство Уизли шумно и весело праздновало Рождество. У Драко рябило в глазах от ярких красок и мельтешения рыжеволосых голов. Старшие братья не отставали от близнецов, придумывая новые проделки. Рон чаще всех оказывался объектом розыгрышей, но и другие не оставались в стороне. Даже миссис Уизли сквозь пальцы смотрела на то, что в воздухе во все стороны носились разноцветные фейерверки, время от времени норовя забраться за шиворот или растрепать волосы.

Джинни, ради праздника отложившая в сторону свою неприязнь к будущей невестке, о чем‑то увлеченно шепталась с Флер, то удивленно округляя глаза, то недоверчиво хмыкая.

Драко наблюдал за всем этим со стороны. Что‑то не позволяло ему участвовать во всеобщем веселье, все время останавливая его. Он очень хотел присоединиться к остальным и взорвать шутиху или вытащить наугад из пакета очередную экспериментальную конфету близнецов и, съев ее, вместе со всеми ждать, что же случиться. Фред говорил, что все драже абсолютно одинаковы, но угадать, как они подействуют на определенного человека, никто не может. У Билла, например, волосы потемнели и завились мелкими кольцами. А веснушки Рона начали переливаться всеми цветами радуги, отчего он стал похож на рождественскую елку.

Драко вспоминал праздничные приемы в Малфой–меноре, где все проходило так чинно и благопристойно, но ужасно скучно, особенно для маленького мальчика, который не разбирается в политических интригах. Нарцисса Малфой славилась умением устраивать роскошные балы, вот только практически все они преследовали какую‑то определенную цель: добиться расположения Министра магии, заключить выгодную сделку, заполучить сторонников. Никто не относился к ним как к развлечениям. Каждая шутка, каждая улыбка была точно просчитана, отрепетирована, выверена по времени. Вскоре Драко привык к этому и в любой фразе искал скрытый смысл.

Поэтому сейчас он чувствовал себя несколько растерянно, не мог расслабиться и без оглядки кинуться с головой в царившее вокруг заразительное веселое сумасшествие. Драко только тихо сидел на диване и впитывал в себя умопомрачительную круговерть красок, звуков, эмоций.

Праздник закончился далеко за полночь, все разошлись по комнатам, уставшие, но довольные. Драко решил, что это Рождество уж точно не похоже ни на одно из тех, что ему уже довелось встретить. Вот только было не понятно, понравилось оно ему или нет.

После Рождества оказалось, что каникулы летят к концу с невероятной скоростью. Рон внезапно вспомнил о горе домашних заданий, и они с Драко надолго оставались в комнате, пытаясь эту гору хоть немного уменьшить. Из сундуков доставались учебники, пролежавшие там в ожидании своей очереди, с чернильниц смахивалась пыль, успевшая накопиться за это время. Каждое утро Рон с тоской пересчитывал дни, оставшиеся до возвращения в школу.

В последнее утро в Норе Драко проснулся рано, мучила мысль, что все прошло слишком гладко, такого не бывает. Сегодня обязательно что‑то произойдет. Он перебрал в голове, все, что предстояло сделать до отъезда, и не смог найти причин своего беспокойства. Оставалось всего несколько часов до отправления Хогвартс–экспресса, а в школе он сразу же найдет Поттера и вся эта история благополучно закончится. Успокоив себя, Драко постарался уснуть снова, но уже послышались чьи‑то шаги и звук голосов, хлопали двери и поскрипывали ступеньки. Старый дом постепенно просыпался, разгонял ночные страхи и сомнения.

И тогда Драко решил просто полежать с закрытыми глазами, представляя, как взлохмаченные и зевающие обитатели дома спускаются вниз, постепенно пробуждаясь и оживая от запахов, витающих на маленькой кухне. Как миссис Уизли снует от плиты к столу, готовя завтрак, а мистер Уизли просматривает утреннюю газету, по привычке пропуская мимо ушей ее ворчание, тем не менее, каким‑то шестым чувством угадывая, когда надо согласно кивнуть или удивленно хмыкнуть. Билл и Чарли уже затеяли спор о преимуществах использования драконов в качестве охраны банковских ячеек. А Флер сидит рядом и заинтересованно слушает их. Очередное теплое семейное утро.

На перроне, среди суеты прощания, Драко удалось на минуточку ускользнуть от остальных. Он твердил себе, что просто хочет убедиться в том, что Поттер жив и тоже возвращается в школу, а не сбежал. Но заметив знакомое лицо, тут же потерял к нему всякий интерес, пытаясь разглядеть, кто же из родителей прибыл проводить его в школу. К своему удивлению Драко увидел их обоих. Они стояли рядом. Отец слега поддерживал мать под руку, а та немного смущенно улыбалась.

Прозвучал сигнал к отправлению, и Нарцисса, шагнув вперед, приобняла стоящего перед ней растерянного светловолосого паренька, который в ответ что‑то шепнул ей на ухо. Через несколько секунд она отступила. В свою очередь Люциус крепко пожал протянутую руку и едва заметно кивнул, словно еще раз подтверждая ранее сказанное.

Все происходящее было для Драко, как гром среди ясного неба. Он отстраненно наблюдал, как Поттер в сопровождении Винса и Грега садится в вагон, и чуть было не пропустил момент, когда поезд тронулся. Рон едва успел затащить его в последнюю минуту.

Что же произошло в Малфой–меноре за эти две недели? Что случилось, почему его родители так ведут себя? Похоже, Поттеру придется многое ему объяснять.