Не в себе

Глава 4

Драко без сна лежал в постели. Мысли о случившемся за последние несколько дней не давали покоя. Он никогда и подумать не мог, что окажется в такой ситуации: будет жить в гриффиндорской башне, общаться со своими врагами и сторониться тех, кого привык называть друзьями. Замечая на себе взгляды слизеринцев, с кем раньше проводил вечера в гостиной, сидел за одним столом в Большом зале, он чувствовал их холодность и отстраненность. Кто бы мог предположить, но он скучал без Винса и Грегори.

Почему‑то все считали их недалекими амбалами и думали, что Драко использует их. Но ведь никто не знал их так, как он. Да, и Винс, и Грег не могли похвастаться энциклопедическими знаниями, но у Драко мозгов хватало на всех троих. В конце концов, без его помощи они не вылезали бы с отработок. Со стороны выглядело, будто бы, находясь постоянно рядом и при случае защищая его, они, таким образом, расплачивались за его поддержку. Но на самом деле всех троих связывали более крепкие и менее объяснимые отношения. В семье Малфоев не было принято показывать свои чувства, конечно, Драко не держали взаперти на хлебе и воде, и он не сомневался, что его любят, но не отказался бы от более явного проявления родительской любви. Именно поэтому с первых дней знакомства он потянулся к простодушным, прямолинейным и открытым мальчишкам.

Сначала Драко даже себе не хотел признаваться в том, что нуждается в Винсе и Греге также сильно, как и они в нем. Но постепенно понял, что дело не только в их сильных кулаках. Со стороны этих ребят Драко видел столько любви и искренней преданности, что стал считать их своей семьей. А в семье все заботятся друг о друге. Он помогал им с домашними заданиями, проводя все свободное время за разъяснением сложных заклинаний, отработкой тончайших нюансов в движениях палочки, зазубриванием рецептов зелий. Только с ними Драко мог не пытаться быть кем‑то другим, хуже или лучше себя настоящего – обыкновенного шестнадцатилетнего подростка, нуждающегося в человеческом тепле.

Ни один человек никогда не проявлял особого желания познакомиться поближе с Крэббом и Гойлом. Но если бы кто‑нибудь попытался это сделать, его ожидал сюрприз. Тогда бы он узнал, что Винсент Крэбб, который не в состоянии без посторонней помощи запомнить более пяти составляющих зелья, может хоть каждый вечер сочинять и рассказывать совершенно волшебные сказки и ни разу за все годы, что Драко его знал, не повториться. А Грегори Гойл, хотя не признался бы в этом никому другому под страхом смерти, безумно любил печь пироги. Конечно, он и сам поглощал их в неимоверном количестве, но стоило только послушать, как Грег вкусно описывал очередной кулинарный шедевр, приготовленный им на каникулах, и у тебя тут же начинали течь слюнки. Несколько раз он привозил из дома ароматно пахнувшие свертки и с соблюдением строжайшей тайны делился их содержимым с друзьями.

Конечно, всего этого Драко Поттеру рассказывать не стал. Для того, чтобы тот какое‑то время продержался в непривычной для себя роли, так много знать ему было не нужно. Драко и так потратил уйму времени, рисуя расположение комнат в слизеринских подземельях, объясняя как вести себя среди одноклассников. Он рассказал, где лежат его вещи, вспомнил расписание занятий. В конце концов, головы у обоих пошли кругом, а Драко к тому же охрип. Провожая взглядом Поттера, направлявшегося в подземелья, Драко думал, что ему повезло все‑таки чуточку больше – среди гриффиндорцев был один человек, который мог в случае чего прийти на помощь. Конечно, полностью полагаться на Уизли было нельзя, но им можно заслониться от чересчур любопытных. Ведь если лучший друг Поттера говорит, что с национальным героем все в порядке, а все странности это от переходного возраста, то как ему не поверить.

И все равно Драко грызли сомнения: найдется ли в Запретной секции книга, содержащая решение их проблемы, смогут ли они сами без вмешательства со стороны вернуть все на свои места и самое главное, как долго это продлится.

В гостиной часы пробили три, на соседней кровати кто‑то заворочался, а Драко все никак не мог уснуть. Смешно подумать, но он всерьез волновался, как там Поттер. Зная его умение нажить себе неприятности на все части тела, можно было предположить, что он не сдержался и на какую‑нибудь безобидную шутку о гриффиндорцах разразился гневной речью в защиту своего факультета.

Мысли скакали как бешеные макаки, перепрыгивающие с одной лианы на другую. Решив, что заснуть сегодня уже не удастся, Драко отдернул полог, тихо, стараясь никого не разбудить, нашарил в темноте халат, очки и сошел вниз. В гостиной он устроился в кресле у камина и уставился на еле тлеющие дрова, намереваясь просидеть здесь до утра, а когда рассветет, одеться и пойти в библиотеку, чтобы как можно скорее приступить к поискам. Конечно, вид студента с утра пораньше в выходной день рыскающего по полкам в Запретной секции может удивить мадам Пинс, но это было меньшим из зол. В конце концов, Поттер легко мог заработать дополнительное задание по ЗОТИ…

Мысли постепенно успокаивались, и Драко начало клонить в сон, когда он услышал торопливые шаги по лестнице. Желания встречаться и разговаривать с кем‑либо у него не было абсолютно никакого, и поэтому он постарался как можно глубже утонуть в кресле, чтобы его не заметила ранняя гриффиндорская пташка. Кто‑то спустился в гостиную, послышался звук стула, придвигаемого к столу, шорох пергаментов и едва различимое поскребывание пера. Надежда на то, что его вскоре опять оставят одного, испарилась как пригоршня воды в пустыне. Драко осторожно выглянул из своего укрытия, чтобы посмотреть, кому же это не спится в такой ранний час. Пушистые тапочки, край светлой ночной рубашки, выглядывающий из‑под плотного халата, а венчает все это великолепие грива растрепанных волос. Ну кто бы сомневался – Грейнджер. Драко еле успел захлопнуть рот и скрыться в тени кресла, чтобы ни единым звуком не выдать своего присутствия, но видимо сделал это не достаточно тихо.

— Кто здесь? – заслышав странный клацающий звук, Гермиона подняла голову и успела заметить неясный силуэт, мелькнувший на фоне тусклого света камина. Она подошла ближе.

— Гарри? Что ты здесь делаешь?

— Просто не мог уснуть, но сейчас чувствую, что засыпаю, так что лучше пойду в спальню, – меньше всего сейчас Драко хотел бы подвергаться расспросам. Он приподнялся, вставая, но девушка присела рядом с креслом и положила ладонь на его руку. Драко замер.

— Опять кошмары? Или шрам разболелся?

— Да нет, со мной все в порядке. Говорю же – просто бессонница была, – Драко отдернул руку, – но теперь все прошло.

— Не хочешь – не говори, – Гермиона внимательно посмотрела на него, – но я же знаю, что у тебя ничего не бывает «просто».

Она поднялась и вернулась за стол. Драко немного растерялся от того, насколько быстро она оставила его в покое. Он ждал, что начнется самый настоящий допрос и хорошо, если обойдется без привлечения дополнительных сил, готовился к долгой осаде, придумывая самые убедительные доводы. А тут так ясно и коротко: не хочешь – не надо. И все. Он посидел еще минуту, и, вспомнив, что собирался разыграть засыпающего на ходу, направился к лестнице в спальню. На ходу он остановился и обернулся:

— А сама‑то чего не спишь?

— Надо было закончить эссе по зельеваренью, вот и встала пораньше.

— Пораньше? В половине четвертого утра? Ты точно ненормальная, – слова сорвались с губ раньше, чем он успел подумать. Драко испуганно замолчал, глядя как Грейнджер, оторвавшись от пергамента, поворачивается к нему. Ну вот он, момент истины. Не долго же он продержался. А еще переживал, на сколько Поттера хватит. Он стал наскоро придумывать с чего начать и как объяснить, что же случилось.

— Ненормальная? – на ее губах мелькнула улыбка, – Я напомню тебе, как ты меня назвал, когда будешь просить переписать мою работу, – и она снова вернулась к книгам.

Драко облегченно вздохнул и поднялся в спальню. Там он, не раздеваясь, улегся в постель и тут же уснул, едва коснулся головой подушки.

Все выходные Гарри и Драко с Роном провели в Запретной секции библиотеки, сидя за соседними столами и листая древние тома, сборники забытых и неупотребляемых заклинаний, сочинения магов, умерших задолго до их появления на свет. Здесь никогда не было многолюдно, поэтому им никто не мешал. Обстановка не располагала к приятному времяпрепровождению. Окна завешены плотными шторами, чтобы солнечный свет не навредил запрятанным сокровищам. Освещались только столы. Ученики, искавшие материал для домашних работ, не отвлекались на окружающих. Найдя необходимые сведения, они старались поскорее выбраться из этого не слишком приветливого места. Поэтому можно было, не опасаясь быть подслушанными, обсудить прочитанное.

Вот только Гермиона была удивлена такой внезапно вспыхнувшей жаждой знаний.

— Слушай, ну тебе ничем не угодишь, – говорил ей Рон, торопливо уплетая за обе щеки жаркое, – ты же всегда хотела, чтобы мы занимались самостоятельно. А теперь тебе опять что‑то не нравится.

— Да нет, мне все нравится, просто это как‑то странно.

— Может, мы повзрослели и осознали всю важность учебы, – вставил Драко.

Гермиона с сомнением посмотрела сначала на одного, потом на другого и произнесла:

— Скорее вы опять что‑то задумали. Вот только не пойму, что именно.

Когда Драко и Рон встретились с Гарри в очередной раз в библиотеке, они рассказали ему, что Гермиона что‑то начинает подозревать.

— Я, конечно, знал, Поттер, что учиться тебя калачом не заманишь, но не думал, что, узнав о твоем решении взяться за ум, люди будут смотреть на тебя как на ненормального.

— Помолчал бы уже, – Гарри устало отмахнулся от начавшего язвить Малфоя, – на себя посмотри. В пятницу, когда Слизнорт оставил меня после занятия, я узнал, что и ты в последнее время не очень‑то увлекаешься учебой. Даже папаша забеспокоился, письмецо прислал.

Драко отшатнулся, его лицо на секунду исказилось гримасой ненависти, но он тут же взял себя в руки.

— И что же было в письме?

— Да я откуда знаю! Он мне только про оценки сказал. А что?

— Ничего, – Драко снова уткнулся в книгу, но стало ясно, что сейчас его заботило совсем не то, что он мог в ней найти.

В секцию заглянула мадам Пинс. Окинув взглядом с полдюжины семикурсников, занимавших два соседних стола, сплошь заваленных книгами по защите от черной магии, она с неодобрением посмотрела на Рона, буквально засыпающего над огромным томом. Гарри усиленно делал вид, что читает, исподлобья наблюдая за Малфоем. Тот застыл, опустив голову и уставившись глазами в одну точку. Дождавшись, когда библиотекарша уйдет, Гарри потянулся через проход и ударил его ногой по голени. Драко вздрогнул. Оглянувшись, он прошипел:

— Ты сдурел, Поттер? Чего тебе?

— Есть что‑то, что я должен знать? – напрямую спросил Гарри.

— Ты о чем?

Видя, что разговор может затянуться, Гарри лег грудью на стол и, повернув голову к Малфою, продолжил:

— Когда я упомянул письмо твоего отца, то увидел, как ты напрягся. Чего ты испугался? Что могло быть в этом письме? – он внимательно разглядывал собеседника, пытаясь рассмотреть малейший знак, который поможет понять, о чем тот думает. Гарри всегда говорили, что он не умеет скрывать эмоции, что любая его мысль тут же находит свое отражение на лице. Теперь он имел возможность убедиться в этом лично. Но покинув свое тело, Драко захватил с собой и присущее ему умение контролировать себя. И теперь зеленые глаза спокойно выдерживали испытующий взгляд, и ни одна мышца не дрогнула.

Наконец Драко отвернулся:

— Ничего. Просто обычное письмо.

Гарри понял, что сегодня ничего узнать не удастся.

Они просидели в библиотеке до тех пор, пока мадам Пинс не выгнала их, сказав, что она тоже человек и ей тоже надо отдыхать. Книги из Запретной секции выносить было нельзя и все уговоры сделать исключение и позволить взять с собой пару томов разбились, как о каменную стену, о непреклонный взгляд книгохранительницы.

В коридоре Рон сочувствующе хлопнул по плечу Гарри и сказал:

— Ты не переживай, у нас обязательно получится.

— Тебе‑то хорошо говорить. Ты сейчас пойдешь в нашу гостиную. Там все свои: Гермиона, и Невилл, и Джини, и Симус с Дином. А я… – он махнул рукой, словно говоря, что тут и так все ясно.

Драко, отставший было от них, ускорил шаг и, подойдя ближе, вмешался:

— Кстати о Грейнждер. Что с ней будем делать?

Рон тут же вскинулся:

— В каком смысле?

— Ну, ведь она и так уже косо на нас поглядывает. Мы с этим рыжим вечно вместе, – Драко кивком указал на Рона.

— Эй, ты что хочешь сказать? – Рон сделал шаг в его сторону, но Гарри остановил его.

— Подожди, он прав. Мы последнее время почти всегда были втроем: ты, Гермиона и я. Если вы будете от нее бегать, она не отстанет, пока все не выяснит. А это нам не нужно.

— И что же делать?

— Надо ее чем‑нибудь отвлечь, – Гарри пристально посмотрел на Рона.

— А чего это ты так на меня уставился?

— Тебе же она нравится.

— Мне? – Рон мог бы еще признаться Гарри в нежных чувствах, испытываемых им к Гермионе, будь они наедине. Но делать этого в присутствии Малфоя он не собирался.

— О, отличный выбор, Уизел. И когда же свадьба? Хотя нет, не говори, я все равно не приду – не люблю помоек.

Все произошло внезапно. Только что Рон был готов провалиться сквозь землю при мысли, что кому‑то будет известно о его сокровенной тайне, а в следующее мгновение он резко выбросил вперед кулак и вот уже Малфой зажимает рукой разбитый нос. Гарри еле успел перехватить Рона, иначе этим бы дело не ограничилось.

— Я же говорю – два сапога пара, – слегка гнусавя, проговорил Драко, – чуть что, сразу по лицу бьют.

— Ты можешь помолчать, – Гарри еле удерживал Рона, порывающегося довести дело до конца, – или тебе мало?

Драко вытащил палочку и принялся очищать лицо и мантию от крови, чинить очки, у которых после удара сломалась дужка, а Гарри поволок упирающегося Рона в сторону.

— Успокойся. Уже давно можно было привыкнуть к его выходкам. Он же делает все, чтобы вывести из себя любого, оказавшегося рядом.

— А чего он…

— Дурак потому что, да и ты не лучше, – видя, что Рон успокоился, Гарри отпустил его.

— А сам‑то давно таким умным стал?

— Не–а, – Гарри помотал головой, – если бы давно, то не оказался бы сейчас в таком положении. Ну а насчет Гермионы… Да погоди ты, не дергайся. Тебя же никто не заставляет с ней на свидания ходить и целоваться. Не хочешь – не надо. Это твое дело. Просто не бросай ее одну. Нам с Малфоем все равно деваться некуда, будем искать, пока не найдем. А ты будешь его прикрывать. Придумай что‑нибудь, куда я, то есть он, временами пропадает.

— Да что я придумаю, она же сразу решит, что ты или за ним следишь, или за Снейпом.

Ни тот, ни другой вариант Гарри не устраивал. Его размышления прервало легкое покашливание.

— Если не возражаете, то хочу напомнить, что скоро отбой, а нам еще добираться до своих комнат. Нельзя ли побыстрей?

— Подожди. Надо придумать, как объяснить Гермионе, почему Гарри по вечерам нет в гостиной.

— А чего тут думать, – искренне удивился Драко, – скажешь, что он влюбился в какую‑нибудь девчонку с Равенкло и проводит все свободное время с ней. А я буду всеми силами изображать счастливого идиота. Надеюсь, у Грейнджер хватит ума не расспрашивать меня ни о чем.

Пока Драко говорил, Гарри то краснел, то бледнел, вспоминая свои неудавшиеся отношения с Чжоу. Он не мог вымолвить ни слова, зато Рон быстро нашелся:

— Слушай, Малфой, у тебя все мысли только об одном – то «свадьба», то «влюбился».

— Зато ваша Грейнджер оставит нас в покое и не будет допытываться, где и с кем я был. Все, а теперь пошли, пока нас не застукали.

Драко пожалел о том, что сказал про Уизли и Грейнджер, еще там в коридоре у библиотеки. Ну какая ему, в самом деле, разница. Пусть себе женятся, нарожают кучу рыжих ребятишек, будут нищими и довольными. Ему‑то что.

Тогда он решил, что сорвался из‑за упоминания об отцовском письме. Драко не знал чего ждать от посланий из дома. Каждый день он с нетерпением и страхом следил за совами, залетающими в Большой зал во время завтрака. Иногда он получал коротенькую записку от матери с дежурными фразами: «У нас все хорошо. Как ты?». Но пугали его не эти надушенные и выбеленные свитки тончайшего пергамента. Он боялся получить другой конверт – жесткий, с острыми сгибами, запечатанный отцовской печатью. Драко гнал от себя дурные мысли, но они, словно заколдованные, возвращались снова и снова. Написать самому и потребовать каких‑либо объяснений он просто не мог. Кто‑то сказал, что неизвестность – худшая из всех пыток. Но для Драко это была возможность сохранить иллюзию того, что все остается по–прежнему.

Так что не удивительно, что после слов Поттера весь страх нахлынул на него, затопляя разум, и он не сдержался, позволив себе сказать первое, что пришло в голову, скорее по привычке, чем обдуманно. Правда, удар в нос благоприятно сказался на работе его мозга и тут же привел Драко в чувство. Наверное, даже стоит поблагодарить Уизли за своевременную помощь. Кстати, вон он сопит и вертится на кровати. Тоже не спится. А может, ему действительно нравится эта Грейнджер? Драко усмехнулся было, но вспомнив Святочный бал на четвертом курсе, посерьезнел. Мысль о влюбленном Роне уже не казалась ему смешной.

— Уиз… Рон, – вовремя спохватившись, шепотом позвал Драко, – ты не спишь?

Сопение прекратилось, с соседней кровати не доносилось даже звука дыхания.

— Не хочешь говорить? Ну и ладно. Так даже лучше. Все равно я знаю, что ты меня слышишь, – говорить в пустоту было действительно легче. Неизвестно, смог бы он произнести то, что хотел, глядя в глаза. – Ты извини, что я так сказал о тебе и Гермионе. Она… ну ты и сам знаешь.

В своей постели Рон ошеломленно уставился в темноту. Он даже решил, что уже уснул и ему снится сон, навеянный событиями нынешнего вечера. Услышать от Малфоя извинения было равносильно тому, как если бы Снейп начал раздавать баллы направо и налево. Ответа от него не требовалось, но, тем не менее, Рон просипел:

— Знаю. И ты прости. За нос.

— Один – один, – ему послышалось, или в голосе прозвучало облегчение? Неужели у Малфоя есть совесть или это очередная его уловка? Оставив эти мысли на потом, Рон со спокойной душой уснул. Вскоре его примеру последовал и Драко.

Наступило утро понедельника, и жизнь завертелась привычным колесом. Гарри и Драко выкраивали свободное время для походов в Запретную секцию. Мадам Пинс уже привыкла к их присутствию и не обращала особого внимания на двух парней, занимающий всегда одни и те же места в дальнем конце зала через проход друг от друга. Они почти не разговаривали, только изредка то один, то другой резко вскидывал голову, еле сдерживая радостный порыв, но тут же радость сменялась разочарованием, и он снова утыкался взглядом в очередную книгу.

Перед отбоем они расходились, и Гарри возвращался в подземелья. Он чувствовал себя там неуютно и старался как можно меньше времени проводить в слизеринской гостиной, сразу направляясь в спальню. Но вечно продолжаться это не могло, и как‑то вечером, дождавшись его прихода, Крэбб припер Гарри к стенке.

— Драко, что происходит? Ты сам не свой после дуэли, постоянно где‑то пропадаешь. Пэнси пару раз видела тебя в библиотеке вместе с Поттером.

— И совсем мы не вместе были, просто все места оказались заняты и он сел поблизости, – начал оправдываться Гарри.

— Вы хотите повторить дуэль, но теперь без секундантов? Вы об этом договариваетесь?

— Ну конечно, нет. Он, – Гарри задумался, что бы в такой ситуации сказал Малфой, – он, так перепугался, что и взглянуть на меня боится. Все в порядке, просто я решил подтянуть оценки, вот и хожу заниматься. Ты же знаешь, у нас тут иногда бывает слишком шумно.

Крэбб обрадовано улыбнулся:

— Здорово, значит, ты снова будешь нам помогать!

— Помогать? В чем? – Гарри прошиб холодный пот. Неужели все его подозрения оказались правдой и среди слизеринцев есть те, кто собирается стать Пожирателями смерти, а Малфой с его связями помогает им в этом? Если это так, то и Крэбб, и Гойл, да и еще парочка–другая старшекурсников обязательно входят в число кандидатов.

— Ну, у Грега опять проблемы с трансфигурацией, и МакГоннагл задала ему дополнительную работу, а я завалил последнюю контрольную по заклинаниям.

— Что? – Гарри решил, что над ним просто издеваются, но Крэбб, как ни в чем не бывало, продолжал:

— У тебя в последнее время и так было полно своих проблем, и мы с Грегом тебя не трогали, но раз теперь все хорошо, то ты снова мог бы с нами заниматься. Ты же говорил, что сам так лучше все запоминаешь, пока нам в головы вдолбишь.

За последние дни Гарри уже привык ничему не удивляться, но картинка, рисовавшаяся сейчас в его воображении, ввергала в шок. Ему представлялось некое зеркальное отражение Отряда Дамблдора – Малфой отрабатывает с Крэббом и Гойлом школьную программу по трансфигурации и заклинаниям. А может это только розыгрыш или какая‑то шутка? Но слабая надежда сразу же испарилась без следа. Крэбб не был похож не человека, способного придумать и воплотить в жизнь такой хитрый план.

В это время, отвлекая Гарри от раздумий, в гостиную вошла Паркинсон и сразу направилась к ним:

— Как хорошо, что я застала вас здесь. Пойдем, – сказала она, обращаясь к Гарри, – Гордон опять плачет.

— А я‑то здесь причем, – искренне удивился он, – я ничего ему не делал.

Пэнси изумленно взглянула на него:

— Драко, хватит корчить из себя великого и ужасного, все знают, что лучше тебя с этой малышней никто не умеет разговаривать. Пошли, успокоишь его, – и она удалилась в ту же дверь, из которой вышла.

Крэбб положил руку на плечо Гарри, подталкивая его в нужном направлении.

— Бедный пацан. Не хотел бы я оказаться на его месте. Я помню, как обрадовался, когда узнал, что еду в Хогвартс, всем уши прожужжал, еле дождался этого дня. А у него, только подумать, накануне мама умерла.

Гарри вздрогнул. Так вот чего они от него хотят, что бы он утешал одиннадцатилетнего ребенка, потерявшего самого родного человека. Вернее, не от него, а от Малфоя. Неужели, он способен на сочувствие? А какое дело до этого мальчишки Паркинсон и Крэббу, чего они‑то так всполошились?

Войдя в спальню первокурсников, Гарри разглядел в полумраке Пэнси, которая сидела на одной из кроватей и ласково гладила по волосам уткнувшегося в подушку светловолосого мальчика. Его плечи вздрагивали, доносились приглушенные рыдания. Девушка, низко склонившись, что‑то шептала ему на ухо. Никто не спал, все растерянно смотрели на старшекурсников, застывших на пороге.

— Мы не знали, что делать, – раздался голос откуда‑то справа. Гарри обернулся и увидел пухлого мальчика в синей с золотыми звездочками пижаме, – он все никак не мог успокоиться. Не стал нас слушать. Мы хотели ему помочь, Доркас принес воды, но он все равно плакал. Тогда Оуэн предложил позвать кого‑нибудь из старших.

— Драко, ну что ты стоишь? Иди сюда, – Паркинсон указала глазами на Гордона. Гарри подошел ближе и сел по другую сторону от мальчика. Что говорить, он не имел ни малейшего представления и положил свою ладонь на худенькое плечико.

— Не плачь, – начал он, чувствуя, что, скорее всего, не сможет найти слов, чтобы успокоить. Его самого никто никогда не утешал, когда он был маленьким – некому было. Гарри пытался сообразить, что же можно сказать, и вдруг вспомнил те моменты, когда он видел или думал, что видел своих родителей, в своих снах, на фотографиях, в Зеркале Еиналеж, на кладбище в ночь возрождения Волдеморта.

— Послушай, она всегда будет рядом с тобой. Стоит тебе прислушаться, и ты услышишь ее голос. Я знаю, тебе сейчас очень тяжело и больно. Может быть, ты даже винишь себя. Не надо. Конечно, маму никто не заменит, но с тобой всегда рядом будут твои друзья, не надо их отталкивать. Пока ты будешь помнить маму, она никуда не уйдет, – несколько бессвязно говорил он.

Продолжая всхлипывать, мальчик перевернулся на спину:

— Она обещала проводить меня в Хогвартс. Но на вокзал меня отвезла тетя, даже отец не захотел прийти. Он не хочет меня больше видеть, я ему не нужен.

— Ну что ты, – возразил Гарри, – не говори глупостей, конечно, нужен. Ему, наверно, было тяжело оказаться среди большого количества людей. Вот увидишь, когда приедешь домой на Рождество, он обрадуется тебе.

— Он мне ни разу даже не написал, – из глаз продолжали катиться слезы, но мальчик успокаивался.

— Напиши ты ему. Хочешь, вот она тебе поможет, – Гарри кивнул на Пэнси, – а теперь ложись спать.

Гордон последний раз шмыгнул носом:

— А вы посидите со мной?

Гарри нерешительно оглянулся, и увидел Крэбба, который, подойдя поближе, присел на корточки перед кроватью:

— Конечно, посидим, А хочешь, я расскажу тебе сказку? – дождавшись утвердительного кивка, он продолжил мягким, убаюкивающим голосом, – когда‑то, давным–давно, в большом старом замке жил маленький мальчик.

И полилась завораживающая история про приключения юного волшебника, путешествовавшего по дремучим лесам, темным подземным пещерам, топким болотам в поисках зачарованного талисмана. На этом пути ему встречались ужасные чудовища, которых он неизменно побеждал, и добрые существа, предлагавшие свою помощь.

Когда мальчик, наконец, успокоился и уснул, Гарри вернулся в гостиную. Вскоре к нему присоединились и Крэбб с Паркинсон. Пэнси задумчиво посмотрела на него:

— Каждый раз, когда я слышу, как ты разговариваешь с Гордоном, мне кажется, что у тебя самого не было родителей. Странно, правда?

Гарри замер. А что, если она догадалась, что перед ней не настоящий Малфой? У того‑то с родителями все в порядке.

— Наверное, они не слишком‑то много внимания уделяли тебе, поэтому ты такой…

— Какой? – не дождавшись продолжения, спросил Гарри.

— Не знаю, но из тебя получился бы замечательный старший брат. И я рада, что мы друзья.

Приподнявшись на цыпочки, она легко коснулась его щеки губами. Обернувшись к Крэббу, поцеловала и его.

— Спокойной ночи Драко. Спокойной ночи, Винс, сказка была удивительная. Спасибо тебе.

— Не за что, – смутился тот и, глядя, как Паркинсон удаляется в спальню девочек, задумчиво почесал нос.