(Не)свободные, или Обещанная невеста

Несправедливая судьба

Первые пару минут Геро отчаянно хотела, чтобы дракон ушел, пока она будет переодеваться, но тот не замечал ни ее раздраженных взглядов, ни красных пятен на щеках, ни того, как руки то и дело тянулись к горящей огнем драконьей метке.

Илларей просто отвернулся, заложил руки за спину и терпеливо ждал, пока Геро, кряхтя от возмущения, выберется из бассейна и стащит через голову мокрую сорочку.

И куда ее девать теперь? Не бросать же прямо здесь.

Почувствовав ее замешательство, дракон, не оборачиваясь, указал пальцем на скамью у стены.

— Положи туда. Винченсо потом все уберет.

Пол под ногами был теплым и шершавым, так что все страхи поскользнуться и растянуться голой посреди купальни, быстро испарились. На скамье Геро нашла простое платье из темно-синей ткани, широкий кожаный пояс, чулки из тонкой шерсти и высокие сапоги.

Еще и белье.

Наверное, все это были вещи прошлой хозяйки ее комнаты, потому что Илларей совсем не походил на того, кто просто так хранит в замке женские вещи.

Интересно, здесь вообще жил хоть кто-то дорогой именно ему? Ведь в воспоминаниях дракон был совсем другим: в нем еще жили чувства, искренняя забота, теплота. Илларей улыбался и говорил совсем не так холодно, как сейчас.

— Ты любил мою маму, да?

Вопрос слетел с языка еще до того, как Геро успела его прикусить. Но девушке правда было интересно, и сдержать любопытство оказалось выше ее сил.

Дракон не изменил позы, даже не напрягся, только короткий смешок слетел с его губ.

— Не так, как ты думаешь. Я восхищался ее стойкостью, преданностью выбранному пути. Такие люли большая редкость. Кто вообще готов пожертвовать своей жизнью ради чужаков, оказавшихся у богов в немилости? Ради мира, что уже завтра может не вспомнить о твоем существовании?

Илларей замолчал на несколько долгих минут, а Геро принялась одеваться, посчитав, что этот ответ будет для нее единственным.

Но дракон заговорил снова, и в тишине купальни его голос звучал зловеще.

— Вилария всегда была предана твоему отцу. Ее любовь к нему была абсолютной. Как и любовь к тебе. Я же был дружеским плечом, готовым быть с ней в последние минуты, и никогда не жалел о такой судьбе.

— В моих воспоминаниях ты был совсем другим. Не таким…таким…

— Холодным?

— Ты улыбался. Я видела, как ты смотрел на маму.

— Я так же смотрел и на тебя, девочка. Есть множество чувств помимо любви, она не правит всем на свете, — тяжело вздохнув, Илларей опустил голову, рассматривая что-то под ногами. — Но я не стану говорить, что смерть Виларии совсем меня не изменила. Привязанность к людям рано или поздно играет в злую игру с каждым драконом. Вы живете слишком быстро, и так же быстро умираете. Но когда ты остаешься последним из своего рода, то ни на какие чувства уже не остается сил, так что дело не только в твоей матери.

Зашнуровав сапоги, Геро поднялась, промокнула сухим отрезом ткани влажные волосы и положила его туда же, куда и мокрую сорочку.

— Это вещи Мэйлин, да?

— Я подумал, что они подойдут. Не ошибся ведь?

— Нет, все в пору.

Дракон все еще стоял к Геро спиной, а темнота стелилась у его ног. Иногда было непонятно, где заканчивается его одежда и начинается магический темный покров. Он походил на плащ, обнимающий широкие плечи, прятавший тело от посторонних взглядов.

Опустившись на корточки, девушка протянула руку к темному облаку. Интересно, какое оно на ощупь?

Так странно, она раньше никогда не сталкивалась ни с чем похожим.

— Осторожнее, девочка. Она может тебя ранить.

Темное щупальце приподнялось над полом, вытянулось и мгновенно затвердело, превратившись в острое черное лезвие, изогнутое, как коготь дикого животного.

Застыв в дюйме от руки Геро, темнота будто оценивала ее, прикидывала, хочет ли это жалкое человеческое существо причинить вред господину.

Девушка старалась даже не дышать. По спине пробежал холодок страха, когда острие приблизилось к ее ладони и нырнуло под нее, а через секунду оно снова превратилось в темное облако и прижалось к коже.

Теплое и мягкое, как мех домашней кошки.

Геро ойкнула, когда облако обвило ее плечи и прижалось к щеке.

— Ты чего? Хочешь, чтобы тебя погладили?

Дракон повернул голову и с интересом наблюдал за собственной силой, что теперь играла с девчонкой, как с давним другом.

— Не такое уж ты и страшное! — девушка рассмеялась, когда темная плеть коснулась ее волос и принялась перебирать рыжие кудри. — Не чета своему хозяину.

В голове вспыхнула странная мысль, что если эта тьма — часть дракона, то это как если бы он сам гладил ее по голове или ластился к рукам.

Мысль была настолько дикой, что Геро резко поднялась на ноги и уставилась на совершенно невозмутимого Илларея.

Тот молча наблюдал за происходящим.

— Кто-то говорил про травяной чай, — прочистив горло, выдавила Геро.

Дракон протянул ей руку и сразу же сжал пальцы девушки, как только те оказались в его ладони.

— Сколько вас здесь было? До того как…

Они медленно шагали по коридорам дворца, Илларей впереди, а Геро за его спиной, и, казалось, что дракон оставит этот вопрос без внимания, но…

— Десять взрослых и двое детей.

— Здесь жили и дети?!

Илларей глянул на нее через плечо.

— А что тебя удивляет? Мы же живые. Драконы могут иметь детей, как и обычные люди.

“Но сейчас здесь нет никаких детей. Это значит что…”.

— Они погибли первыми, — голос Илларея ни капли не изменился, а у Геро внутри все сжалось от боли и жалости. — Сразу после того, как проклятье обрушилось на исток под замком.

Геро растерялась и просто шла следом за Иллареем, глубоко погрузившись в мрачные мысли. Весь мир снова и снова переворачивался, становился с ног на голову, и знакомая с детства картина рассыпалась на осколки.

Ей стало по-настоящему жаль драконий народ.

Никто не заслуживал такого проклятья, никто не должен быть терпеть подобные муки в одиночестве, когда никто за редким исключением, не может помочь и считает само твое существование — выдумкой, страшилкой для детей.

— Как ты пережил это все, Илларей?

Дракон не обернулся, продолжал уверенно идти вперед и остановился только у одной из дверей, под которой была видна полоска оранжевого света.

— А я не сказал, что пережил, — толкнув дверь, мужчина отступил, пропуская Геро вперед.