( Не) пара для вампира (СИ)

Глава 23

На закате меня разбудил Элиот.

Оказалось, что герцог Фредерик Эрген проявлял свойственную Старейшинам настойчивость и добивался встречи со мной.

Пока возлюбленная пребывала в летаргии, я готов был послать к дьяволу целый свет, не только Дракард, но раз уж она вернулась к жизни, придётся и мне.

С трудом разодрав глаза, приподнялся на локтях и сонно огляделся.

Николь сидела в кресле у зеркала в мятно-голубом атласном платье, подчёркивавшем её холодную красоту. Глубокий «V»-образный вырез на спине приковывал взгляд, но пока терялся под распущенными волосами, которые локон за локоном прочёсывала Нора.

Нелегко ей придётся после бурной ночи.

Откровенные воспоминания разлились по телу теплом и заставили улыбнуться.

— Так вы примете его, милорд? — с надеждой спросил Элиот, по-своему истрактовав довольное выражение лица. Похоже, слугу тяготило выдумывать для влиятельного лорда бесконечные отговорки и оправдания.

— Да. Помоги мне собраться, — заметил, как напряглась и выпрямилась вампиресса.

Как и она, я ожидал от Совета подвоха.

Впрочем, если бы убийство герцога де Эвиля открылось и меня хотели арестовать, никто не стал бы дожидаться, пока я соглашусь на аудиенцию. И уж тем более один из Старейшин. Раз Древний проявлял смирение и понимание, значит, правила игры изменились.

— Можно мне пойти с тобой? — спросила Николь, когда я вернулся из ванной, где Элиот сделал из заспанного чудища приличного вампира. Правда, стальной цвет костюма вызывал у меня неприятные ассоциации, но спорить и переодеваться не осталось времени.

— Хочу послушать, что скажет герцог.

— Конечно, — кивнул, скалывая непослушные длинные пряди на затылке.

Намекнул слуге, что не помешало бы совместить встречу незваного гостя с ранним ужином, и чтобы он лично проследил за процессом.

Из-за сильных эмоций и растраченной энергии меня одолевал дикий голод. Вцепиться в горло прислуге в присутствии Старейшины — перебор даже для Рубариса, так что в порядке исключения придётся потягивать кровь из чашечки, как приличный аристократ.

Рука об руку мы спустились в холл и вошли в малую гостиную, где высокопоставленного гостя развлекала радушная хозяйка.

При виде Шарлотты Николь запнулась, и мне пришлось поддержать её, а графиня в волнении поднялась со своего места. Герцог последовал её примеру и склонил голову в приветствии, хотя положение не обязывало.

Я ответил коротким поклоном, маркиза — небрежным реверансом.

С удивлением посмотрел на возлюбленную, ощущая, как она напряглась при виде высокородного. Тёплые голубые глаза заледенели и стали серыми, как ртуть, впору порезаться. Правда, я порезался не о них, а о болезненные воспоминания о сопернике.

Второй раз за ночь. Да что со мной такое?

— Оставлю вас, — первой отмерла леди Сен Клэр и, улыбнувшись сначала Старейшине, потом нам, покинула комнату.

В двери постучался Элиот: как я и просил, он принёс поднос с высоким фарфоровым кувшином и тремя тонкими чашками. Я бы предпочёл им кружки, а крови — кофе, но что имею, то имею. Кивнув другу, когда тот разлил алую жидкость и удалился, перевёл взгляд на вампира.

— Тёмной ночи, маркиза Бертье, граф Кросс, — поприветствовал лорд Фредерик без надменности и фальши, отчего я вновь удивился тому, как вампиресса сжала мою ладонь. — Могу я переговорить с вами наедине, милорд?

— У меня нет секретов от маркизы, ваша тёмность, — заметил ровным голосом и подтолкнул Николь к дивану, заставляя отмереть, а сам сел рядом.

В конце концов, мы вошли в гостиную, не разнимая рук, так что наши намерения вполне очевидны окружающим. Кивнув, герцог Эрген опустился в кресло напротив.

— Одна высокопоставленная особа, чьи слова я не подвергаю сомнению, донесла до моего сведения, что в ваших жилах течёт кровь первородных, — размеренный голос Старейшины дрогнул на последнем слове.

Кто, чёрт возьми, эти загадочные первородные, на которых свет клином сошёлся?

— Не исключаю, милорд, — ответил уклончиво, потому что понятия не имел, как такое возможно и что сулит для меня в будущем, но уже не мог игнорировать многочисленные странности моего становления вампиром.

Сдавалось мне, первородные — это какой-то фетиш Дракарда, поскольку Николь посмотрела на меня, словно видела в первый раз.

Любопытно, выходит, с возвратившимися воспоминаниями она тоже в курсе, что они из себя представляют. Один я пребываю в неведении и не могу спросить прямым текстом, чтобы не разрушить и без того хлипкую легенду.

— Если позволите, я хотел бы удостовериться, — герцог Эрген посмотрел на меня очень странными глазами, заставив прищуриться и гадать, что он задумал.

На внешнем облике, думаю, моё смятение не отразилось, я лишь дёрнул бровью и взял в руки чашку, забив на приличия, с наслаждением глотнул тёплой крови.

— Не позволяй ему, Марк, — вмешалась Николь, пожирая гневным взором лицо мужчины. Что-то я упускаю. — Герцог не заслуживает доверия. Он притворится твоим другом и продаст. Как вам спится после случившегося, ваша тёмность?

— Маркиза Бертье, мне искренне жаль… — начал вампир и потянулся к бессмертной в примиряющем жесте. Кажется, он хотел коснуться её ладони, но Николь ощетинилась, глаза полыхнули алым, и я понял, что она очень напугана.

Страх и смятение только пришедшей в себя возлюбленной полоснули по сердцу, заставили истинную суть выпустить когти, и я велел ледяным тоном:

— Уберите руки, герцог Эрген, — лорд Фредерик замер с очень удивлённым выражением лица, а затем поморщился и убрал ладони за спину.

Я понял, что вскинувшийся зверь ударил приказом, и сильнее, чем следовало.

Дракард научил меня, что внушение могло быть мягким и ненавязчивым, более похожим на настойчивую просьбу, нежели на категоричный приказ.

Подобный фокус провернула со мной в постели леди Шарлотта: тонко прочувствовала эмоции, владевшие мной в роковой вечер, и использовала их как входной билет в моё сознание. Если жертва не распознает влияния, то и не станет сопротивляться.

Куда жёстче действовали Хант и Орэ: ментальный приказ первого ощущался как пощёчина, выбивая воздух из груди, из-под ног — почву, а уж сила де Эвиля и вовсе сметала всё на своём пути, не заботясь о последствиях для чужой психики.

Получалось, что я, сам того не желая, отвесил Старейшине мысленную оплеуху.

Неловко вышло.

— Прошу прощения, милорд, — сказал, смутившись.

Николь так поразилась происходящему, что глаза посветлели, а зверь затаился. Раскрыв губы, она переводила растерянный взгляд с меня на герцога и обратно.

— Что вы ещё можете? — спросил лорд Фредерик с жадным любопытством.

Похоже, он не держал на меня зла. Хотелось бы верить.

— Никто в Дракарде не способен отдать приказ члену Совета. Даже не все представители правящей династии умели подобное.

— Не проверял, — решил ограничиться полуправдой.

Хватит и того, что с обеих сторон меня сверлили глазами два преувеличенно заинтересованных собеседника.

Выходит, непреднамеренный секрет от возлюбленной у меня всё же имелся.

Я не стал упоминать минувшей ночью, что отдал приказ герцогу де Эвилю, и тот не просто умер, а рассыпался в прах, не выдержав силы моей крови. Удивился, что подобное не произошло с Лео Хантом, хотя тогда я ведь не был вампиром.

— Граф Кросс, это чрезвычайно серьёзно, — нахмурился Старейшина.

Подозреваю, его раздражало моё наплевательское отношение к тому, что он считал чуть ли не священным даром.

— Вы ведь в курсе, что в борьбе за власть первородные истребили друг друга много сотен лет назад, и с момента их исчезновения началось вырождение Дракарда?

Рад за них, что могу сказать.

Не такие уж они и крутые ребята, раз а) их можно истребить и б) они не додумались прекратить бессмысленную бойню, грозившую развалом целого мира.

Видимо, Николь, успевшая изучить меня за месяцы, что мы провели вместе, прочитала скепсис по лицу и решила сжалиться над лордом Эргеном. Накрыла мою ладонь своей, отчего я понял, как похолодели конечности, и сделал пару жадных глотков из чашки, после чего пояснила:

— Как ты помнишь, Марк, первородные вампиры — создатели Дракарда. Никто из ныне живущих не может сравниться с ними по силе. Испокон веков они являлись правителями и хранителями нашего мира.

— Так себе правители, значит, — не сдержал нервный смешок. Что-то мне не понравилось, в какую сторону свернул разговор. — Герцог Эрген, чего конкретно вы от меня хотите?

— Вы должны занять престол Полночной империи, — произнёс Старейшина с забавной важностью под стать торжественности момента. — Он ваш по праву крови.

Откинув голову, я от души рассмеялся.

Невежливо, знаю, но уровень абсурда достиг запредельной отметки.

Может, в том и проблема Дракарда, что правителей выбирали не по лидерским качествам, а по чистоте крови? Не спорю, сильный император — сильное государство, но Совет едва не возвёл в главы империи полубезумного садиста и тирана, а теперь его выходец предлагал вакантное место мне.

Обращённому самозванцу, полгода назад не подозревавшему о существовании вампиров и мира, который они населяли.

Ни зная обо мне ровным счётом ничего, хотел вложить в руки власть, способную уничтожить его, Совет, государство и весь мир бессмертных. Лишь потому, что в моих венах каким-то таинственным образом (каким — ещё предстояло выяснить) затесалась кровь первородных.

— Прямо должен? — спросил я, отсмеявшись. — Нет, не думаю.

Зная меня, Николь не удивилась, а вот лицо Старейшины вытянулось от изумления. Кажется, ему и в голову не могло прийти, что кто-то может отказаться от предложенной чести возглавить Полночную империю.

— Это ваша обязанность, — попытался продавить свою позицию герцог. Зря он так. Ей-богу, зря. — Когда Совету станет известно, у вас не останется выбора.

— Вы не в том положении, чтобы настаивать, лорд Фредерик, — отрезал я, слыша, как меняется голос, догадываясь, что разгораются синим глаза. — Совет не узнает, как и никто другой в Дракарде. Вы окажете мне любезность и сотрёте этот факт из памяти герцогини Леноры де Лонтельи, а потом забудете о нём сами. Навсегда.

Подумав, добавил к внушению:

— А в императоры предложите достойного молодого вампира, который способен привести страну к процветанию.

Должна же быть какая-то польза от его влияния при дворе?

Да и загнутся они тут без трезвого рационального подхода к власти.

С минуту герцог Эрген сидел неподвижно и хлопал ресницами, будто пытался проснуться. Затем кивнул, поднялся из кресла, забыв пригубить крови, и, поклонившись, вышел.

В малой гостиной воцарилась тишина. Николь смотрела на меня во все глаза.

Приняв невозмутимый вид, допил кровь из своей чашки и принялся за герцогскую. Внушение древнему высокородному вампиру — дело нелегкое, да и не пропадать же добру?

— Надеюсь, ты не хотела стать императрицей Полночной империи? — спросил у маркизы с усмешкой, стараясь скрыть смущение.

В конце концов, не каждую ночь тебя настойчиво подталкивают к трону.

— Тьма меня сохрани, — хмыкнула Николь, допивая алую жидкость. Помолчала и добавила: — У меня от тебя мурашки.

— Я тебя пугаю? — наклонился к ней и коснулся губами за ушком.

— Возбуждаешь, — прошептала вампиресса, опустив ресницы и не скрывая лукавой улыбки. — И когда ты планировал мне рассказать?

— Точно не во время секса, — передразнил возлюбленную. — Как такое возможно, Николь? Я даже не выходец Дракарда.

— Получается, что выходец, — задумалась бессмертная, закусив губу.

Пленённый её красотой, я потянулся за поцелуем, но маркиза уклонилась, потому что знала, что он за собой повлечёт.

— Думаю, твои предки бежали в мир смертных на изломе войны первородных. Несколько поколений их кровь смешивалась с кровью людей, растворяясь в ней, но не исчезла до конца, слишком она сильна.

— Значит, во мне с рождения имелся ген первородного вампира? — спросил, взметнув брови. Хорошенькое дельце! — И обращение пробудило его?

— Не исключаю, что это произошло задолго до обращения, — поделилась догадками Николь. — Похоже, процесс активировал Лео Хант, когда попытался стереть тебе память. Ничем иным я не могу объяснить то, что человек сумел воспротивиться внушению вампира.

— Но ведь ему удалось?

— Не удалось, — возразила маркиза. — Если бы ты не сопротивлялся, я не сумела бы вернуть тебе воспоминания короткой вспышкой шока и боли. Всё сходится. Вот почему Хант отравился твоей кровью на Дьерском мосту — сила начала раскрываться под воздействием стресса.

Ага, раскрылась, но не до конца, и дело обрело скверный поворот.

— И вот почему тебе так тяжело далось обращение: твоё тело отвергало мою кровь, поскольку в тебе уже текла кровь вампира, — Николь покачала головой. — Одного не могу понять: если твоя кровь стала смертельной для Лео, почему она не погубила и меня в ту ночь?

— Потому что я жаждал тебя спасти, — улыбнулся и поцеловал руку возлюбленной.

Без понятия, что на самом деле спровоцировало мою «первородность» — стресс ли, контакт с бессмертными, близость ардания как частички Дракарда, но в одном уверен: всем моим существом двигало страстное желание защитить любимую вампирессу.

Наследию первородных, пробуждавшемуся в жилах, пришлось подчиниться.

— Какой-то бред, — закрыл глаза и потёр лоб холодными пальцами.

Выходит, я не просто везучий сукин сын, я ещё и вампирский сукин сын. Через поколения, правда, но сути дела это не меняло.

Когда Николь в первую ночь напала на меня, я и понятия не имел о существовании Дракарда, кровь первородных дремала, делая меня смертным. Обычным человеком. Серебро не представляло угрозы для меня, а моя кровь — для Николь.

Но чем плотнее бессмертные входили в мою жизнь, тем активнее оживала в венах сила предков. Апофеоза заложенное во мне противоречие достигло в ходе обращения.

В одном герцог Эрген оказался прав: хотелось бы знать, что я могу.

Поделился с Николь сомнениями, и мы сменили малую гостиную на библиотеку Шарлотты, а позже — на центральную императорскую библиотеку. К нашей досаде, выяснилось, что информации о первородных сохранились крупицы.

После того, как они утратили своё влияние в Дракарде, следующее по силе поколение вампиров — древние — постарались вытереть со страниц истории факт, что некогда существовали бессмертные могущественнее них.

Потомки древних ходили по Полночной империи и другим государствам до сих пор, в то время как кровь первородных считалась навсегда утерянной для Дракарда.

До недавнего дня.

Голова раскалывалась от долгих поисков и разрозненных догадок редких авторов, так что я уронил лицо в старинную книгу и закрыл глаза. Всё придётся делать, добывать и узнавать самому — ничего нового, впрочем.

Дьявол с тем, что я превратился в вампира, да даже с тем, что, вероятно, в сильнейшего среди живущих. Но значило ли это, что я чистокровный, Николь чистокровная и у нас нет шанса иметь детей?

Маркиза положила голову мне на плечо, ласково провела по волосам и погладила по спине, возвращая к жизни. Подумалось, что все наши проблемы и непонимания вырастали из того, что мы закрывались друг от друга, и, сделав над собой усилие, поделился своими опасениями с вампирессой.

— Судя по тому, что вырождение чистокровных началось гораздо позднее, первородные с подобными проблемами не сталкивались, — Николь сложила руки на столе, а на них опустила щёку, чтобы мы могли смотреть друг на друга.

— Может, в том и секрет их могущества, что они могли преумножать силу вместо того, чтобы разбавлять её кровью смертных?

— Я в замешательстве, — признался, убрав светлую прядку за ухо бессмертной.

Строить версию на догадках — занятие бесполезное. Придётся экспериментировать. Вопреки тому, что эксперименты обещали быть очень приятными, в груди ширилась и росла тревога.

— Вот всё, что тебе нужно знать, — обольстительно улыбнулась девушка. — Я люблю тебя, и в обоих мирах не существует силы, способной нас разлучить. С остальным мы разберёмся и справимся. Вместе.

Когда мы вернулись в поместье Сен Клэр, Николь ожидал сюрприз. Нора попросила госпожу зайти в спальню, где на кровати были разложены роскошные платья, дорогие ткани и многочисленные украшения.

Пока мы с возлюбленной обменивались недоумёнными взглядами, служанка пояснила, что в поместье приезжала девушка по имени Айла и от лица герцогини де Лонтельи возвратила маркизе Бертье её приданое и подарки жениха в свете несостоявшегося обручения.

Сделав вид, что меня их женские штучки не касаются, заложил руки за спину и отошёл к окну. Орэ мёртв, помолвка расторгнута, маркиза свободна — живи и радуйся! Отчего гадкое тревожное чувство холодом растекалось в груди, а имя герцога заставляло каждый раз вздрагивать?

Я знал, но не хотел себе признаться.

Окинув равнодушным взором побрякушки, стоявшие целое состояние, Николь велела Норе позвать Равию и Элиота.

Я успел рассказать ей минувшей ночью, что именно друг наряду с леди Ленорой вызволил меня из подземелий особняка де Эвилей (да чтоб его!), а служанка графини нашла способ вытащить её из летаргии.

Когда молодые люди вошли в покои, маркиза разделила наследство на три примерно равные части и раздарила слугам в благодарность за дружбу и заботу.

Элиот ограничился растроганной улыбкой и благодарностью, а Равия и Нора, не веря своему счастью, ревели в ногах у вампирессы, пока она не пресекла раболепный беспредел.

Себе в память о прошлом Николь не оставила ничего, кроме раскрывающегося половинками кулона на шее. К несчастью, её брат Альбер долгое время отсутствовал в столице, поскольку служил в Кармии, и от него у Николь не сохранилось памятной вещи.

После того, как мы разобрались с дарами герцогини, у нас осталось всего одно незавершенное дело. То, которое возлюбленная бессознательно откладывала в долгий ящик. Я не торопил её, поскольку меня оно касалось косвенным образом, а лезть в чужие отношения я не привык. Наконец, Николь набралась храбрости и повернулась ко мне.

— Я хочу поговорить с Шарлоттой, — дрогнувшим голосом сказала она. Я молча обнял девушку за плечи. — Пожалуйста, побудь со мной рядом, Марк. Не уверена, что графиня не попытается убить меня снова.

— Я буду рядом с тобой всегда, — пообещал совершенно искренне, хоть и знал, что леди Сен Клэр больше не поднимет руку на подругу, и внушение тут не при чем.

Объяснение двух подруг, случившееся в хозяйской спальне Шарлотты, вышло бурным. Изливая накопившиеся за много лет эмоции и обиды, две темпераментные вампирессы кричали и били вазы и прочие хрупкие диковинки, после плакали, обнявшись, а в конце смеялись — опять же до слёз.

Я сидел в кресле у камина — чудесный обычай, по которому буду скучать — и не вмешивался в женские разборки. Реши графиня причинить вред возлюбленной, мне хватило бы короткого приказа, чтобы остановить её, но моё участие не потребовалось.

Думаю, в глубине души Шарлотта никогда по-настоящему не хотела убить Николь, поэтому на подсознательном уровне связывала себе руки. Более того, она желала привлечь внимание не столько Орэ, сколько самой маркизы.

Графиня лишилась матери, отца, брата и названной сестры.

Соблазнённый жених послужил лишь поводом.

Красивая, богатая, на первый взгляд уверенная в себе — леди Сен Клэр отчаянно нуждалась в принятии и внимании. И я верю, что примирение подруг — первый шаг к обретению любви, которую она без сомнения заслуживает.

До рассвета мы пили кровь, обсуждали пережитые приключения и много смеялись, удивляясь, сколько событий успело вместиться в пару месяцев.

Шарлотта рассказала Николь о том, что больная зависимость обращённого от обратившей — не более, чем старые сказки, придуманные, чтобы целомудренные чистокровные вампирессы не бросались в постель к обращённым.

Одно время они были распространены среди многих авторов, а потому для графини не составило труда подобрать и выставить на полки нужные книги, а иные убрать в личный архив, чтобы развести нас по разным спальням и не только.

Маркиза Бертье посмотрела на подругу так, словно хотела придушить её. Не скрою, я разделял желание возлюбленной. За столом повисла напряжённая тишина, а потом мы захохотали, как полоумные.

В общем, оставлять светскую интриганку в Дракарде мы не боялись: Шарлотта не пропадёт. Я бы даже сказал, это высшему обществу вампиров надо опасаться — боевая графиня ещё наведёт в нём шороху, я уверен.

Подумалось, что если бы роковая зависимость и существовала, мне с устойчивостью к самым сильным внушениям она стала бы ни по чём.

Мы с Николь решили не раскрывать леди Сен Клэр мой секрет. Мы расставались друзьями, но чем меньше вампиров узнают о том, что первородные вернулись в мир, тем лучше.

Не желая задерживаться в Дракарде, мы попросили Шарлотту о последней услуге: в связи с тем, что пространственный клинок Ханта канул где-то в подземельях резиденции де Эвилей — чтобы извергу вечность гореть в огне! — мы нуждались в новом артефакте.

Пока графиня уточняла, на что способен арданий, я понял, что в жизни не так много случайностей и то, что я посчитал везением, на деле оказалось закономерностью. Клинок, который Николь забрала у мёртвого Лео, вернул нас в ту точку, откуда охотник отправился за маркизой, заключив контракт на её жизнь.

Конечно, в том, что в ту ночь леди Сен Клэр возвращалась в родной особняк, элемент удачи присутствовал, но шансы познакомиться с ней в её же загородных владениях возрастали в разы.

Забавная штука — судьба. Лучший друг может стать заклятым врагом и наоборот. Смертный может оказаться прирождённым вампиром, а игрушка для чистокровных вампиресс — потенциальным императором.

Весёлая у них тут в Дракарде жизнь, но с меня хватит.

Пришло время вернуться домой.