Не буди лихо (Слепой Циклоп) (СИ)

Глава 4

Иван сидел в своем небольшом кабинетике на втором этаже и наверно в десятый раз перечитывал письмо, полученное им только сегодня утром.

Чемесов быстро пробежал глазами следующие несколько строк, которые уже заучил наизусть, и перечел постскриптум.

Иван улыбаясь почесал бровь.

«Значит все-таки тот самый Колька! Чудны дела твои, господи!»

Чемесов учился двумя курсами старше Орлова, но на студенческих вечеринках они часто встречались. Юноши скорее приятельствовали, чем дружили — природная застенчивость и замкнутость Николая препятствовали сближению, и теперь Иван, вспоминая это, думал, что вполне возможно, на формирование этих свойств характера Коли немалое влияние оказал старший брат, считавший арапник одним из основных средств общения с людьми…

Впрочем, у Ивана никогда не было недостатка в друзьях. Он был добр, надежен, щедр душой, всегда готов прийти на помощь. К тому же все годы учебы он оставался несомненным лидером по части чисто студенческих доблестей — мог перепить кого угодно и обладал воистину медвежьей силищей. Родители Ивана были только рады шумной ватаге приятелей сына, целыми днями наводнявшей квартиру Чемесовых, искренне наслаждаясь их яростными спорами, молодым энтузиазмом и энергией. Коля Орлов занимал особое место в этой толпе. Во-первых, потому, что Иван, интуитивно чувствуя в нем какой-то излом, затаенное страдание, спрятанное так глубоко, что на поверхности видны были только едва различимые тени, тянулся к Коле с почти рефлекторным желанием по-настоящему сильного защитить более слабого. А во-вторых, Орлова, несомненно, выделял Димитрий Иванович Чемесов, отец Ивана. Он разглядел в юноше родственную душу — человека близкого по темпераменту, складу ума, устремлениям.

— Из парня никогда не выйдет полицейского или практикующего в суде юриста, зато карьера ученого ему обеспечена. Нужно только правильно огранить этот бриллиант, — бывало говаривал старший Чемесов, и когда у него выдавалась свободная минутка, с удовольствием беседовал с молодым Орловым, который в свою очередь относился к нему с очевидным уважением…

Это воспоминание, вызванное приветом из Воронежа, словно из прошлого, повергло Ивана в печаль. Перед его внутренним взором встали улыбающиеся лица родителей. Они прожили вместе более тридцати лет и по-прежнему были трепетно привязаны друг к другу. Про них смело можно было сказать — жили вместе долго и счастливо и умерли в один день. Правда их ужасная смерть не вписывалась в эту идиллическую картину.

Кучер экипажа, в котором они однажды вечером возвращались домой, не справился с испугавшимися чего-то лошадьми. Они понесли, и карета на страшной скорости врезалась в угол словно нарочно вывернувшегося навстречу дома. Мать умерла сразу, отец прожил еще несколько мучительных часов…

С тех пор Иван не любил скорость и вообще, если это было возможно, предпочитал ходить пешком.

Внезапно в дверь постучали, и заглянул посыльный из приемной.

— Иван Димитриевич, к вам посетитель.

— Кто?

— Некто Игорь Викентьевич Орлов. Ему не назначено…

— Зови! — Чемесов не мог скрыть изумление.

Что понадобилось здесь Орлову, который не знал, как избавиться от Ивана, когда тот появлялся в их доме? Александра в деревне… Кстати, почему он не с ней?

— Я думал, вы тоже в Воронеже, — все еще удивленный, он встал, чтобы поприветствовать посетителя.

— У меня дела в Москве, — холодно ответил Игорь Викентьевич и, брезгливо обмахнув сиденье стула белоснежным носовым платком, уселся.

— Что привело вас сюда? — Чемесов тоже сел.

— Мой визит носит чисто личный характер. Я пришел к вам, а не в судебную инстанцию.

— Чем могу служить?

— Мне — ничем. И я настаиваю, чтобы то же положение распространилось и на Александру Павловну.

— Не понимаю.

— Сейчас поймете. Мне жаль вас, господин Чемесов. Вы тешите себя несбыточными надеждами…

— Прошу вас выражаться яснее, сударь, — жестко отрезал Иван, хмурясь.

— Хорошо. Я требую, чтобы впредь все ваше расследование, в той мере, в какой оно будет касаться Александры, шло через меня!

— Боюсь, что не смогу вам этого обещать, господин Орлов. Тем более, что вы сами не вызываете у меня особого доверия. Почему вы следили за графиней Орловой в тот вечер, когда она была в гостях у Юрия Николаевича Родионова?

Игорь Викентьевич смешался лишь на мгновение.

— Что за бред?

— Я узнал вас.

— И из этого вы заключили, что я слежу за Александрой Павловной? А вам не приходило в голову, что я просто гулял или тоже ходил в гости и тогда как раз возвращался домой?

— Нет, сударь. Дело в том, что я заметил вас еще у дома Родионова.

Бешенство мелькнуло в глазах посетителя, но он удивительно быстро сумел взять себя в руки.

— Ну что ж… В конце концов мне нечего скрывать. Вполне логично, что я беспокоился за свою будущую жену, которую посетила блажь пойти в гости в малознакомый дом… Может, моя опека приняла несколько, гм, навязчивый характер, но таков уж я по натуре.

— Жену?..

— Да. Александра Павловна дала свое согласие… Как я вам уже говорил, господин Чемесов, вы тешите себя несбыточными надеждами.

Чувствуя себя наивным кретином, несчастным дураком, которого ударили поддых, а он никак не может понять, что же с ним происходит, Иван, тем не менее, сумел сохранить на лице холодное непроницаемое выражение. А потом, понимая, что поступает мерзко, но не имея сил удержать клокотавшие в нем чувства, произнес:

— Я рад за Александру Павловну. По крайней мере, ей не придется узнать, что такое бедность и жить, пользуясь милостью нынешнего графа Орлова.

— Что вы имеете в виду? — немедленно вскипел Игорь Викентьевич.

— Как, вы не знали? — почти пропел Иван, которого несла волна обиды, гнева, боли. — Покойный Василий Станиславович все свои деньги завещал своему брату Николаю.

— Что?!

Иван с чувством удовлетворения наблюдал, как вытянулось лицо новоявленного жениха. Но следующие слова Орлова заставили его устыдиться.

— Негодяй! Сукин сын, — рычал Игорь Викентьевич. — Мало ему было того, что он пил из нее кровь при жизни, мерзавец и после смерти нашел способ заставить ее страдать! Ничего! Теперь с этим будет покончено! А ваши намеки, господин Чемесов, — побелевшие от ярости глаза Орлова уперлись в лицо сыщика, — просто омерзительны!

Он вышел, хлопнув дверью, а Иван молча уткнул горящее лицо в ладони. Единственное, о чем он просил бога, это чтобы тот стыд, который жег его изнутри, не проявился предательской краской на лице. Это было бы уж слишком! Сейчас ему хотелось только напиться, нарезаться до поросячьего визга, до беспамятства…

Впрочем, подошла бы и гильотина.

— Николай Станиславович! — оживленная Александра вошла в кабинет Орлова, держа в руках бланк телеграммы, которую только что доставили.

Граф поднял голову и доброжелательно взглянул на молодую женщину. Ее чудные серые глаза лучились, в уголках губ, даже в том, как она двигалась, жила радость.

— Иван Димитриевич приезжает.

— Что-то случилось? Вы ведь здесь всего-то полторы недельки отгостили…

— Насколько я поняла, пойманы те двое, что напали на Мишу.

— Прекрасная новость! Когда он будет в Воронеже? Я пошлю Никифора к поезду.

— Я хотела бы поехать тоже! Мне нужно кое-что купить!

— Конечно, Александра Павловна, езжайте.

Александра развернулась, на ходу приласкала сунувшуюся к ней старушку-борзую по кличке Мушка, которая заслуженно доживала свой век в доме, и выпорхнула в коридор. Николай проводил ее вопросительным взглядом, а потом, вздохнув, вернулся к прерванным трудам. В последнее время писалось очень хорошо, и он рассчитывал закончить книгу к весне.

«Чудно, что приезжает Чемесов… Сколько это лет мы не виделись? Узнает ли он меня?»

Улыбнувшись несколько печально, Николай потер обширную лысину и, поправив очки, решительно принялся править то, что написал за предыдущий день.

Иван любил ездить поездом. Перестук колес. Мелькание неясных теней за окном. За тонкой стенкой купе мерное посапывание задремавшего соседа — купца, ездившего в Москву по своим торговым делам и теперь спешившего к семье. Даже совершенно особый дух железной дороги — запах дыма, казенного постельного белья, просто энергия большой хорошо отлаженной машины, с ревом и свистом пожирающей пространство, действовали на него успокаивающе. Ему нравились долгие остановки на станциях, когда требовалось пропустить скорый или разминуться со встречным составом. Иван выходил из вагона и с приятным бездумным любопытством уличного зеваки прогуливался по переполненному перрону.

Вот и сейчас он купил у шумного, по всему видать озорного мальчишки большое, чуть прихваченное морозом яблоко и с удовольствием впился в него зубами. Оно было таким холодным, что зубы сразу заломило, но и это в морозный солнечный день не вызвало ничего кроме улыбки.

Паровоз призывно засвистел, выпустив в голубое безоблачное небо тугую струю белоснежного пара, и пассажиры заспешили вернуться на свои места — пришло время снова отправляться в путь.

Иван неторопливо поужинал в вагоне-ресторане, а когда вернулся к себе в купе, проводник принес в стакане с серебреным подстаканником чай, который, казалось, тоже имел свой особый «железнодорожный» вкус. Прихлебывая обжигающе горячую янтарную жидкость, Чемесов со вкусом пролистал газету, потом разделся и улегся в постель, застеленную крахмальным хрустким бельем.

Прошедшая неделя была тяжелой. Все началось с неожиданного визита Орлова, о котором Ивану было больно вспоминать. Едва тот вышел из кабинета, а Чемесов, оставшись один, сумел взять себя в руки, до него из коридора донеслись шум и ругань. Ворча под нос, он поднялся и пошел взглянуть, в чем там было дело, и почти не удивился, когда узнал, что и на этот раз неприятности произошли не без участия Игоря Викентьевича. Правда, на этот раз он сам оказался в роли жертвы. Какой-то сильно подгулявший (это с утра-то!) мужичонка так и норовил ухватить его за грудки. Орлов громогласно возмущался, а давешний молоденький практикант Доркашов пытался уговорами унять буяна. Но тот утихомириваться явно не желал.

— А я вам говорю, что это он самый! — заплетающимся языком вещал бузотер.

— В чем тут дело? — устало поинтересовался Чемесов.

— Иван Димитриевич! — почти испуганно пролепетал Доркашов и сильнее дернул мужичонку, чтобы оторвать его от Орлова. — Не беспокойтесь, простите, пожалуйста, сейчас я все улажу…

Мужичонка покачнулся и упал бы, если бы практикант не подхватил его за шиворот.

— Еще раз прошу прощения, — Доркашов стремительно поволок пьянчужку по коридору, но, как заметил Иван, не в сторону выхода.

— Черт знает что такое! — возмущался Орлов, отряхивая перчаткой пальто в тех местах, где его могли коснуться нечистые руки нападавшего.

Бросив на Чемесова уничтожающий взгляд, Игорь Викентьевич, наконец, ушел, а Иван побрел назад к себе.

Еще через день его ждал сюрприз другого рода — в Замоскворечье по доносу были задержаны двое мужчин, по описанию подходивших к тем приметам, что были в ориентировке Чемесова. Через три часа Иван уже не сомневался — напавшие на Мишу Бессонова в его руках…

Новогодний праздник вызвал у Чемесова лишь раздражение, хотя обычно Иван с удовольствием ждал его. Теперь же он показался просто досадной задержкой в расследовании, которое неудержимо влекло его в сторону Воронежа… Конечно, он мог послать к Мише Румянцеву кого-нибудь из своих подчиненных — процедура опознания по сделанным фотографиям не требовала его личного присутствия. Но… Найти убедительные доводы в пользу решительной необходимости его личной поездки к пострадавшему оказалось поразительно легко.

Состав тряхнуло, и Чемесов пребольно стукнулся головой о близкую стенку — вагонная полка мало подходила под его внушительные габариты. Тихо ругнувшись, он улегся удобнее и прикрыл глаза. Грех не воспользоваться возможностью выспаться — целая ночь впереди, и уж точно никто не придет и не поднимет чуть свет! Поезд укачивал его, колеса мягко выстукивали свою однообразно-дремотную песню, но даже несмотря на это Иван еще долго крутился с боку на бок. Разбудил его проводник, деликатно постучав в дверь.

— Подъезжаем. Через полчаса — Воронеж.

Чемесов оделся, привел себя в порядок и присел у окна, нетерпеливо поглядывая на проплывающие мимо грязноватые здания складов и амбаров. Состав медленно подтягивался к вокзалу, на платформе царила обычная суета. Внезапно сердце у Ивана в груди подпрыгнуло и забилось так громко, что, казалось, удары его эхом отражаются от стен тесного купе, гудят в ушах. Ему показалось или?..

Он накинул пальто, подхватил свой легкий саквояж и к тому моменту, когда поезд, дернувшись в последний раз, со скрипом замер у платформы, уже стоял в тамбуре, нетерпеливо притопывая ногой.

Это была действительно Александра Павловна.

Рядом топтался огромный неуклюжий малый, заросший рыжей клочковатой бородой едва не до самых глаз. Графиня улыбалась. Что-то в душе Ивана сжалось, мучительно рванувшись к ней, но он жестко оборвал сам себя, загоняя чувства как можно глубже, укрывая холодными тяжелыми пластами… Один, другой… Служебный долг, гордость, резкие, злые слова Олега Иевлева, воспоминание о последнем разговоре с Игорем Викентьевичем…

— Здравствуйте, сударыня.

Удивление, мелькнувшее в ее серых глазах, кольнуло его острой иголочкой.

— Здравствуйте, Иван Димитриевич, — Александра уже робко протянула ему руку, и он учтиво, но как-то формально поцеловал ее. — Никифор, позаботься о багаже, пожалуйста, — еще более растерянно пролепетала она, нервно оглядываясь через плечо.

— Пожалуйте, барин, — бородач почти силой отобрал у Чемесова саквояж и, неопределенно махнув рукой, двинулся сквозь толпу к выходу с перрона.

— Пойдемте, Иван Димитриевич, — Александра тронула следователя за локоть.

Коротко кивнув, он пошел следом за ней. Никифор усадил господ в сани, заботливо укрыл им ноги теплым пологом, а потом уселся сам. Через город двигались не спеша, но когда последние дома остались позади, бородатый малый ослабил вожжи, присвистнул, и тройка легко понесла сани по укатанному тракту все быстрее и быстрее.

Солнце сияло, снег слепил глаза, переливаясь мелкими алмазными искрами, морозный ветер кусал за щеки и нос. Лошади бежали ровно, изредка задорно встряхивая изящными головами, словно им самим нравился этот полет над бескрайней равниной.

До сих пор молчавшая Александра вдруг наклонилась вперед и голосом, дрожащим от возбуждения, крикнула:

— Быстрее! Пожалуйста, быстрее, Никифор, голубчик!

Бородач полуобернулся, сверкнув на молодую графиню веселым, диким глазом и хлестнул лошадей…

— Наддай, милай! — отчаянная удаль прозвенела в его высоком голосе.

Чемесов изо всех сил вцепился в край возка и с ужасом глядел на мелькавший под полозьями укатанный до блеска снег.

«Быстро. Это слишком быстро…» — однообразно бубнил кто-то у него в голове.

Иван зажмурился.

Но тут рядом прозвучал смех Александры, в котором смешались и страх и восторг. Он невольно взглянул на нее и залюбовался… Чемесов никогда не видел ее такой счастливой. Безудержная улыбка сияла на лице, глаза искрились, щеки, опаленные студеным ветром, горели ярким румянцем. Скорость пьянила ее. Графиня любила риск. Эта мысль зацепила Ивана, напомнив ему о недавнем убийстве…

Внезапно сани занесло на повороте, и радостно взвизгнувшая Александра практически упала на руки Ивану. Ее лицо оказалось так близко, что горячее дыхание, вырывавшееся изо рта с облачками пара, коснулось его губ. Секунды растянулись в часы? Или это минуты неслись быстрее мгновений?

«Я не должен целовать ее…» — с отчаянием подумал Чемесов, уже склоняясь к обращенному к нему лицу.

Но тут замершая было Александра вдруг выдохнула и отстранилась. Повисло неловкое молчание. Словно почувствовав изменившееся настроение, Никифор незаметно придержав тройку, поехал медленнее.

— Хорошо добрались, Иван Димитриевич? — отводя глаза, наконец, выговорила Александра.

— Спасибо, все в порядке. Как здоровье Михаила? Я буду вынужден сегодня же допросить его и провести опознание. У меня с собой фото этих двоих.

— Сегодня же?

— Да. Вечерним поездом я возвращаюсь в Москву.

Собственно, в такой спешке не было никакой необходимости. Проститутка, по описанию которой Иван и начал поиски бандитов, избивших Мишу, уже опознала их. Теперь эти двое сидели в Бутырке. Дозревали. Причем Чемесов позаботился о том, чтобы в той же камере оказался полицейский информатор, потому что на первых допросах арестованные отпирались от всего. Да, торопиться было некуда, просто Иван понял, что не может, не имеет сил оставаться рядом с Александрой дольше…

— Но ведь… Мы рассчитывали… Николай Станиславович думал, что вы погостите у него.

Александра подняла на него глаза, и он увидел в них огорчение, с невольной радостью понимая, что оно искренне…

— Иван!

Ему навстречу, протягивая руку, шел… Да. Это был Колька Орлов. Только куда подевалась его густая темно-русая шевелюра? Хозяин перехватил взгляд Чемесова и рассмеялся, погладив свой почти голый череп, словно подсолнух лепестками обрамленный за ушами и у шеи редкими светлыми волосами.

— Опали, как листья по осени с той только разницей, что новые уже не вырастут. А куда ты дел свой глаз? Как скандинавский бог Один отдал за мудрость?

Чемесов, улыбаясь, пожал протянутую руку.

— Отдать — отдал. А вот взамен получил лишь мигрень и прозвище Циклоп. По-моему пункт «мудрость» в договоре указать просто забыли.

— Я страшно рад тебя видеть, Иван! Причем не скрою — есть и корыстный интерес.

— Это какой же? — насторожился Чемесов.

— Ну-ну! Уже сделал стойку! Погоди! Наташа проводит тебя в твою комнату. Устроишься, отдохнешь, пообедаем, а там я и примусь за тебя. Или ты за нас.

— Иван Димитриевич сегодня вечером уезжает, — сказала Александра, не поднимая глаз.

— Ка-ак? И думать не смей! — Николай Станиславович даже замахал руками. — Раз уж я залучил знаменитого московского сыщика в свою глухомань, то так просто не отпущу. Так и знай! Велю Никифору ни под каким видом не везти тебя, а пешком тут до станции не дойдешь!

Однако, увидев, что гость начинает хмуриться, Орлов сменил тон.

— Что, действительно ты так ограничен временем? Жаль… Ну ладно. В любом случае отложим решение до обеда. Быть может, нам с Александрой Павловной все же удастся убедить тебя немного погостить у нас. Отдохнуть…

— Иван, мне, правда, очень нужна твоя помощь, — провожая Чемесова в гостиную, жалобно говорил Николай чуть позже. — Моя книга почти написана, но ты же знаешь — я не практик, просто книжный червь, законник. Твои советы, рассказы, примеры могли бы мне так пригодиться! Я просто предвкушал, как буду терзать тебя расспросами вечерами за бутылочкой доброго коньяку…

— Ты соблазнишь и святого, — посмеиваясь отвечал Иван.

Ему так хотелось остаться! Миша сразу опознал в двоих пойманных бандитах тех самых, что били его. Впрочем, Иван и не ждал ничего иного. Теперь результаты опознания можно было отправить в Москву с полицейским курьером… В дверях гостиной появилась Александра, и Чемесов нахмурился, отводя глаза.

— Александра Павловна! Помогайте! — взмолился Николай Орлов. — Мне кажется, я уже почти уговорил его остаться погостить. Чутье подсказывает мне, что на самом деле он вполне может себе это позволить, но стесняется. Давайте действовать вместе! У вас есть какой-нибудь убийственный по своей убедительности довод в пользу того, чтобы Иван не уезжал сегодня в Москву?

— Нет, — улыбаясь, качнула головой графиня. — Но… Я бы очень хотела, чтобы Иван Димитриевич все же остался.

Она подняла на Чемесова свои теплые серые глаза, и Иван понял, что пропал. Один этот взгляд мгновенно поверг в руины все те бастионы, которые он успешно оборонял битый час от планомерных атак Николая Орлова.

«Ты просто болван! Олег как всегда был прав!» — обреченно подумал Иван и развел руками.

— Никогда не умел отказывать дамам.

— Так ты остаешься? — обрадовался Орлов.

— Да. И, признаться, очень этому рад. Правда, не больше, чем на пару дней, Николай. Служба есть служба.

Обед прошел совершенно по-семейному. Иван и Николай по очереди вспоминали свои студенческие годы. Миша со смехом комментировал их рассказы, тут же находил подобные случаи в теперешнем студенческом бытии. А Саша с удовольствием взяла на себя роль восторженной аудитории. После Николай, как орел добычу, утащил Чемесова к себе в кабинет.

— Ты глубоко копаешь, — уважительно констатировал Иван через пару часов.

— Спасибо. Но сам видишь, нет иллюстраций, фактов из практики…

— Иван, ты еще не устал от меня? — спрашивал Орлов, когда за окнами давно легла ночная темень, а Наташа — хорошенькая румяная служанка, уже дважды заглядывала к ним, спрашивая накрывать ли ужин.

Чемесова удалось вырвать из когтей хозяина дома лишь после вмешательства Александры.

— Николай Станиславович! Оставьте и нам хоть кусочек! — укоризненно проговорила она, неслышно входя в дверь.

— Что? — не понял Орлов.

— Вы уже обглодали Ивана Димитриевича почти что до костей! Отпустите беднягу! Ужин стынет, мы с Мишей скучаем…

— О господи, Иван! Мой эгоизм достиг степени полного неприличия. Который нынче час? Ну и ну! Как ты выдержал это безобразие?

— Мне было интересно. То, что ты делаешь — очень нужная вещь. Правда. Я не преувеличиваю.

— Спасибо. Поверь, твоя оценка важна для меня, Чемесов.

После ужина, когда Михаил, все еще чувствовавший себя не вполне здоровым, отправился спать, Александра подсела к гостю.

— Иван Димитриевич, эти люди… Они что-нибудь пояснили? Чем им помешал Миша?

— Пока оба молчат, Александра Павловна, но это только начало.

— Я никак не могу понять причин этого ужасного нападения. Зачем? Это мучит меня…

— Сожалею, Александра Павловна. Пока ничего не ясно и мне.

Уже совсем поздно, когда графиня тоже удалилась к себе, Николай Станиславович вернулся к той же теме.

— Ты связываешь как-то избиение Миши со смертью Василия?

— Да.

Николай задумчиво кивнул.

— Факты?

— Отсутствуют. Чистая интуиция.

— Тогда это не конец.

— Однозначно.

— Страшноватенько… Кто-то будет следующим? У меня возникают опасения за собственную шкуру… — Орлов захихикал.

— Поэтому ты зазвал двух главных подозреваемых к себе в гости?

— Ты и сам не веришь в это предположение.

— Других нет.

— Давай поразмыслим.

— Давай!

— Кому в первую очередь выгодно убийство Василия?

— Тебе.

— Ах ты! — Николай шутливо погрозил Ивану пальцем. — Нет. Это неверный посыл. То, что деньги достались мне — случайность. По логике, после его смерти именно Александра Павловна должна была остаться богатой вдовой. Давай плясать отсюда.

— Тогда это было выгодно ей и ее брату. Мы вернулись к тому, с чего начали.

— Они оба выглядят слишком счастливыми для людей, которые убили ради денег, а остались без гроша.

— А почему ты сразу решил, что это убийство преследовало корыстные цели? Василия Станиславовича могли застрелись и только для того, чтобы избавиться от него самого. Просто защищаясь… Или защищая…

— Он бил ее? — взгляд Николая, размытый линзами очков потемнел, даже голос изменился.

— Да, — бесстрастно подтвердил Иван.

Орлов задумался, и мужчины довольно долго просидели в тишине.

— Мне эта версия не нравится, — наконец произнес Николай. — Она тупиковая. Давай все-таки еще покрутим вариант погони за богатым наследством.

Иван сделал приглашающий жест.

— Ита-ак. Допустим некто, убивая Василия, вполне оправданно ожидал, что все его деньги перейдут к Александре Павловне.

— Подозреваемый номер один — Михаил Бессонов. Подозреваемая номер два — она сама. И в том и в другом случае избиение Михаила — посторонний эпизод. Случайный мазок на полотне.

— Опять не нравится. Ничего случайного в этой жизни не бывает. Наверняка есть кто-то еще, о чьем существовании мы и не подозреваем.

— Мишу избили на заказ, за деньги, — неохотно сообщил Чемесов.

— Вот! — Орлов поднял вверх перепачканный чернилами палец. — Это уже теплее. Кому еще может перепасть от ожидавшихся богатств Александры?

— Никому.

— Постой, постой. Кто наследует Александре Павловне?

— Ее брат. Они одни на свете. Я проверял. Это же аксиома — найти того, кому преступление может принести выгоду.

— А что если Александра вновь выйдет замуж?

— То наследником станет муж. Или кто угодно, в чью пользу она захочет составить завещание, — Чемесов помрачнел и залпом допил свой коньяк.

— Ты что-то не договариваешь, Иван.

— Дело в том, что Александра Павловна уже нашла себе нового супруга.

— С чего ты взял?

— Он сам сообщил мне об этом. В более чем доступной форме.

— И кто же это? — растерянно поинтересовался Николай.

— Твой двоюродный брат, Игорь Викентьевич Орлов.

— Игорь? Более чем странно…

— Ничего странного. Он в Москве уже больше трех месяцев, ежедневно видится с ней, явно влюблен и, как видно, сумел завоевать расположение госпожи Орловой. Ей даже не придется менять фамилию!

Горечь, прозвучавшая в словах Ивана, заставила графа удивленно взглянуть на старинного приятеля. Но ученый отшельник был действительно далек от жизни и не понял истинных причин, вызвавших такую реакцию.

— Я плохо знаю этого человека, хоть мы и родственники… Встретил бы на улице — не узнал. Он в курсе, что Саша теперь бедна, как церковная крыса?

— Да. Я выслушал гневную отповедь на эту тему. И потом, Николай, подумай сам, разве кто-нибудь станет убивать человека лишь в расчете, что тебе, может быть, потом удастся жениться на его вдове?

— М-да… Хлипковатое построение… Значит, Александра Павловна выходит замуж… Кстати! Это еще одно доказательство ее невиновности.

— Это как же?

— Если бы графиня была заинтересована в деньгах, она бы обратила свои чары на меня, а не на Игоря… — он засмеялся, явно довольный своей шуткой, а Чемесов вдруг призадумался.

— Кстати… Ты уж прости за прямоту, но кто будет наследовать тебе?

— Что? — Николай Станиславович отвлекся, успокаивающе гладя по голове вскочившую и зарычавшую старушку-борзую. — Видно что-то приснилось, Мушка, да? Прости, Иван, я не расслышал твой вопрос.

— Ты сам-то написал завещание?

— Странно, что ты об этом спрашиваешь… Только вчера отправил своему юристу. Здоровье у меня неважное… Я одинокий человек, Иван. Жениться — не женился, да и не жалею. Вот только о детишках иногда думаю… Ну да что уж!

— Так ты что — все завещал какому-нибудь приюту для бездомных собак? — Чемесов вытаращил единственный глаз.

— Нет, — Николай принужденно рассмеялся. — Я, конечно, чудак, но не до такой же степени. Понимаешь, я подумал… В общем, мне показалось правильным восстановить справедливость.

— Что ты имеешь в виду?

— После моей смерти все эти деньги вернутся Александре Павловне. Так будет правильно.

Изумленный Чемесов не нашел, что ответить приятелю.