Назад в СССР. Шелепин-2

Глава 5

Троцкого в 1929 году выслали из СССР в Турцию, в 1932 году лишили гражданства СССР. Он в этот период не смог организовать антисталинскую партию, занявшись опять литературной деятельностью. Писал мемуары «Моя жизнь», ещё ряд сочинений, в них врал без удержу, поливая грязью своих противников, объявляя любые действия сталинского правительства «ересью». Например, если в СССР Троцкий был сторонником сверхиндустриализации, жёсткого наступления на крестьянство, то теперь эти шаги объявил преступными. У Троцкого появляются деньги на роскошную жизнь, на издательскую деятельность, на формирование своих структур в различных странах. Он становится главным теоретиком троцкистского Четвёртого интернационала, созданного в противовес Коминтерну. Своих сторонников Троцкий и его сподвижники вербуют в международном коммунистическом движении, оно ведь и создавалось с помощью Троцкого, Бухарина, Радека. В структуры Троцкого переходили сторонники идеи «мировой революции», те, кто был недоволен изменениями в Коминтерне, его теперь не так щедро финансировали.

В октябре 1933 года Троцкий заявил, что мирных путей в борьбе со Сталиным не осталось: «Заставить бюрократов передать власть в руки пролетарского авангарда можно только силой».… «Толчок к революционному движению советских рабочих дадут, вероятно, внешние события». Какие события? В связи с тем, что в 1933 году власть в Германии захватили нацисты, ответ очевиден — новая война СССР с Германией. В 1934 году зафиксирован разговор Бухарина и Радека, Радек сообщил, что установлены контакты с Гитлером и теперь главная надежда на смену власти в СССР возлагается «на поражение СССР в войне с Германией и Японией». Предлагалось отдать Германии Украину, Японии — Дальний Восток, а Сталина с его соратниками судить, как «виновников поражения». Связи троцкистов с абвером облегчались тем, что Канарис в Первую мировую войну возглавлял германскую военную разведку в США и, видимо, хорошо знал о Троцком и его связях.

Когда началась война в Испании, Рейх и троцкисты отлично отработали в связке. Троцкисты вербовали и отправляли в Испанию отряды добровольцев, провозгласив тамошние события началом новой «мировой революции». Они фактически контролировали Каталонию, где верховодила Всемирная объединенная рабочая партия (ВОРП), испанское подразделение IV Интернационала. А «левая» пресса, социалистическая, коммунистическая, демократическая раскручивала «тему», объявив Испанию «передовым бастионом» борьбы с фашистами. И выходило, что борьбу с фашистами ведут троцкисты, а не СССР, возникала опасность перехода значительной части международного коммунистического движения на сторону Троцкого и его покровителей.

От разведки военным советником решено было отправить заместителя Берзина Эйтингона. Наум Исаакович все же добился перевода его из УССБ госбезопасности в военную разведку, согласовав назначение на место руководителя своего заместителя. Эйтингон взял в свою команду десяток лучших оперативников, в основном из западных военных округов.

От Главполитупра направили меня, пятерых сотрудников моего отдела инспекции разведки, троих из отдела агитации и массовых кампаний и двоих из отдела культуры и пропаганды.

Маршрут нашей переброски был довольно замысловат: сушей через Францию (по железной дороге через Варшаву, Берлин, Париж) и морем до Картахены. Мы разбились на пары. Со мной отправился Эйтингон. По легенде он был новым представителем советского торгпредства в Париже, а я его сыном. Для полноты легенды с нами была еще женщина, Наталья Кормухина играла роль жены и матери. По прибытии в Париж, Кормухина должна на неделю-другую влиться в коллектив торгпредства, а мы последовать дальше уже с другими документами, с немецкими паспортами.

По моей инициативе при разведке Генштаба создали секретный отдел, к работе в котором привлекли лучших сотрудников Гознака и троих фальшивомонетчиков, осужденных советским судом и согласившихся на сотрудничество за сносные условия содержания. В отделе освоили подделку не только документов разного уровня различных государств, но и печатали фунты стерлингов, марки и франки. Валюта нашей нищей стране была нужна просто позарез. И часть фунтов передавалась наркомату торговли.

Фальшивые документы, которые выдали в этом отделе, были ничем не отличимы от настоящих. Помимо немецких, у нас был комплект паспортов Швейцарии и Франции. Наш поезд шел до Берлина.

В Варшаве в наше купе подсел подтянутый сухощавый немецкий майор — Добрый день! — по-немецки поприветствовал наш новый сосед. — Вы поляки?

— Нет, мы из Советского Союза. По делам Торгпредства мы направляемся в Париж. Это мои жена Наташа и сын Степан. Иван Свиридов к вашим услугам!

Немец поморщился, будто съел лимон, затем изобразил на лице заинтересованность — Наши страны заинтересованы в совместном сотрудничестве и я предлагаю выпить за укрепление связей Великой Германии и России. Хотя мы с вами, русскими и воевали, но мы с вами не враги. — немец достал из своего портфеля бутылку французского коньяка и большую плитку шоколада.

Наум Исаакович, который с поддельной бородкой смотрелся как земской врач, кивнул — Полностью с вами согласен! Если бы не англичане, которые смогли надавить на царя Николашку, то мы с вами ни что не воевали. У России нечего было с вами делить. — достав из саквояжа ковригу хлеба, круг колбасы и лимон, перочинным ножом нарезал сначала хлеб с колбасой, а затем тонкими дольками лимон. Из кулька он посыпал дольки лимона сахаром и из другого кулька молотым кофе.

Немец удивился — Да, да! Ваш царь идиот! Для чего он отдал приказ о мобилизации? Из-за британских интересов Россия понесла колоссальные потери!

— Вот поэтому и революция сбросила царя с трона. Впрочем и у вас революция свергла вашего кайзера.

Заглянувшего проводника отправили за двумя стаканами чая и двумя пустыми стаканами.

Выпив, Наум Исаакович кивнул на закуску — Так любил закусывать наш Николашка, он вот первым ввел моду сахар и кофе посыпать на лимоны.

Немец выпил и, закусив, удивленно причмокнул — Удивительный вкус! Но из-за лимона пропадает все очарование букета этого коньяка! Пожалуй дальше я буду пить только под шоколад. Прозит!

Я выпил свой чай и задал вопрос майору, сделав вид глуповатый и восторженный — Господин майор, в Испании тоже была революция, как на нее отреагировали в Вермахте?

Опрокинувший в себя грамм двести коньяка, немец немного опьянел, его глаза окосели и он, отрезав колбасы, отправил ее в рот.

— Хм. Интересный вопрос. У вас хороший берлинский диалект. Ваш отец разве не посвятил вас, молодой человек, как у нас сейчас в Рейхе относятся к коммунистам? Увы, но несмотря на взаимоотношения с СССР, наш рейхсканцлер отрицательно настроен к коммунистам, еще в тридцать третьем году была запрещена компартия Германии. — опрокинув последние пятьдесят граммов, майор довольно смотрел как советский выставил свою бутылку коньяка.

— Попробуйте, господин майор, это армянский, говорят, что ничуть не уступает французскому. За вас, господин маор, за ваше скорейшее продвижении в чинах.

Немец довольно ощерился, косясь на сидящую напротив интересную женщину и мысленно сравнивая ее со своей женой.

Эйтингон, пригубив прекрасный напиток хитро прищурился — Вы правы, господин майор, я скрыл от своего сына эту информацию. Честно говоря, ваш Гитлер не прав, решив сделать нас своим врагом.

Майор уже конкретно захмелел и погрозил пальцем — Мне вы импонируете, господин Свиридов. По секрету, я лично не понимаю, почему наш новый рейхсканцлер так ополчился на вас, русских. Вместо того, чтобы объединиться против Франции, за которую обязательно вступятся бритты, он отчего-то готовится с вами воевать. Но, тс! Это государственная тайна! И победа красных в Испании предоставила прекрасную возможность фюреру отработать тактику и стратегию наших войск на ее территории. Меня отозвали из Варшавы, где я прекрасно проводил время с польками! А теперь мне под видом торгового представителя нашего консульства предстоит отправиться к Франсиско Франко.

Наум Исаакович подлил конины майору и тот благодарно кивнул — После провозглашения независимости восемнадцатого июля Франко взял на себя руководство тридцатитысячной испанской армией в Африке. С одной стороны, Франко должен был заручиться поддержкой местного марокканского населения и его властей, а с другой — обеспечить контроль над армией. Его методом была казнь около двухсот старших офицеров, лояльных Республике, причем один из них — его двоюродный брат! Первой проблемой Франко стала переброска своих войск на Пиренейский полуостров, поскольку большинство подразделений военно-морского флота оставались под контролем Республики и блокировали Гибралтарский пролив. Он обратился за помощью к Бенито Муссолини, который ему предложил оружие и самолеты. Гитлер отправил двадцать транспортных самолётов и шесть истребителей-бипланов Heinkel при условии, что они не будут использоваться в военных действиях, если только республиканцы не нападут первыми. Муссолини отправил двенадцать транспортных самолётов-бомбардировщиков Savoia-Marchetti и несколько истребителей. С двадцатого июля Франко смог с помощью этой небольшой эскадрильи самолётов организовать воздушный мост, по которому полторы тысячи солдат Африканской армии были переброшены в Севилью, где эти войска помогли обеспечить контроль повстанцев над городом. Он успешно провёл переговоры с Германией и Италией о дополнительной военной поддержке и, прежде всего, о дополнительных самолётах. Двадцать пятого июля в Тетуан началась отправка в Испанию самолётов, и в начале августа Франко планирует прорвать блокаду, отправив конвой из рыбацких лодок и торговых судов с примерно тремя тысячами солдатами;следом будут отправлены ещё около пятнадцати тысяч человек.

Покосившись на женщину, которая изображала спящую, положив голову на плечо мужа, немец икнул и продолжил шепотом — Скажите, господин Свиридов, как вы считаете, моя информация стоит денег?

— Еще бы! — Наум Исаакович достал из портмоне пятьсот фунтов — Это аванс! Хотите получить еще тысячу?

Немец жадно кивнул и, схватив валюту, спрятал ее со скоростью фокусника.

— Пишите расписку о согласии работать на советскую разведку и помимо этих денег вы каждые три месяца будете получать еще по тысяче. И предъявите свое удостоверение.

Немец подумал и кивнул. Я взял его удостоверение — Ого! Сотрудник Абвера! Да вас, господин Зауэрман, нас сам Бог послал!

Немец покачал головой — Такой молодой и уже ваш напарник, господин Свиридов! Затем немец написал под диктовку расписку, указав в ней свои должность и все личные данные. Наум Исаакович поинтересовался — Господин Зауэрман, вы в состоянии запомнить все, что я скажу?

Немец моментально преобразился, трезвый как стеклышко, будто и не пил вовсе, он выхватил небольшой пистолет и направил его на нас — Ну что, господа советские шпионы! Придется вам в Берлине закончить свой путь и проехать со мной к нам, в Абвер. Все, что вы сегодня узнали, дальше этого купе никуда не уйдет! А я за вас получу железный крест и погоны оберста. — затем немец достал наручники — Одевайте, господа! Отец на правую руку, а ты, сынок, на левую.

Эйтингон вздохнул — Жаль, господин майор, а ведь вы могли хорошо заработать.

Немец улыбнулся — Увы, но у меня нет карточных долгов, мне вполне хватает моего оклада и потому ваша вербовка оказалась пшиком. Так ведь говорят у вас русских — последнюю фразу немец закончил на русском.

Внезапно проснувшаяся Наталья из своей сумочки выхватила дамский пистолет и направила его на немца, в тот же момент моя правая нога дернулась вверх и моя рука выхватила из кобуры, закрепленной на щиколотке, люгер.

Эйтингон усмехнулся — Господин майор, взгляните под стол! Мой пистолет с самого начала нашего разговора смотрит прямо в вашу промежность. Предлагаю положить свое оружие и одеть браслеты.

Немец хмыкнул и положил на столик свой ствол и нацепил браслеты — И что дальше?

Наум Исаакович закусил губу, прикидывая как же придется выкидывать труп из вагона.

Я же попробовал все же завербовать немца — Господин Зауэрман, давайте начистоту! Не хочется вас убивать. Вы же умный человек, по вашему возрасту я вижу, что вы еще в Мировую воевали.

Немец усмехнулся — Удивляюсь вам, молодой человек! Неужели вы надеетесь меня завербовать? Ну допустим я дам вам свое согласие, но у вас нет никаких гарантий, что я вас в Берлине тут же не сдам полиции. Похоже это купе и вы последнее, что я увижу в своей жизни. Не против, если я остатки коньяка допью?

Наум Исаакович кивнул и немец опрокинул в себя остатки коньяка — Хороший коньяк, говорите, армянский? А где его делают, неужели у вас, в Советах?

— У нас, у нас. — я забрал со стола такой же люгер, что и у меня. — Неужели вы настолько верите своему Адольфу? Ефрейтору, что украл фельдмаршальский жезл и повелевает идиотами генералами?

Немец отвел в сторону глаза — Я верен присяге! После таинственного похищения нашего шефа Канариса нас всех так пропесочили, что я уже думал, что нашу службу попросту расформируют.

Я посмотрел на часы, до Варшавы осталось меньше трех часов — На самом деле мы работаем на МИ Шесть. Если вы согласитесь с нами сотрудничать, то в Лондоне для вас откроют счет, на который вы будете получать свои честно заработанные фунты. Мы поможем вам сделать карьеру, подставляя ненужный отработанный материал. Решайтесь. Напишите еще одну расписку уже на имя Хью Синклера.

— Вы не похожи на лимонников? — мрачно сказал немец и растерянно посмотрел в окно.

— Я с женой завербованы англичанами еще пять лет назад — Эйтингон включился в игру. Наше руководство бережет своих агентов, поверьте, о вас никто не узнает. А насчет гарантий — я сделаю вам укол снотворного. Мы исчезнем и никто не сможет нас задержать. Так как? Вы согласны сотрудничать?

— Хорошо! Я напишу вам расписку. Если вы действительно поможете мне с карьерой, я готов делиться информацией, которая окажется в моих руках.

Наум Исаакович кивнул — Отлично! Мой позывной Полковник. Ваш позывной будет Генерал. Наш связник скажет вам пароль — «Генерал, вы помните коньяк, которым вас угощал полковник польского генштаба»? Ваш ответ — «Как же, разве можно забыть ту бурду, пахнущую клопами, но я не генерал, не льстите». Значит этот человек от меня. Этот человек только связной и ни на кого вывести не сможет. Он будет использован втемную. Да, при каждом вашем переводе к новому месту службы, как сейчас например, отправите телеграмму в Берн на главпочтамт Эрику Бауэру до востребования. Текст любой, в конце укажите ваш адрес и телефон, если он изменится. А теперь закатайте рукав, я сделаю вам укол.

После укола с немца сняли браслеты и положили в его портфель. Наум Исаакович покачал головой — Какая глупая вербовка! Но какой актер!

Я кивнул — Я тоже поверил в его опьянение, мы с вами оба обмишурились.

Наталья убрала свой ствол в сумочку — А я сразу заподозрила неладное! Ну не может офицер Абвера так наклюкаться! Да еще взять и выложить секретные сведения по пьянке.

Я пожал плечами — И все же нам удалось его завербовать! А если бы нам это не удалось, значит одним сотрудником Абвера стало бы меньше.

Осмотрев содержимое портфеля, Эйтингон фотоаппаратом ФЭД сфотографировал и найденные документы и удостоверение немца. Особо секретного в портфеле конечно же не было, несколько документов все же имели интерес для советской разведки.

Когда прибыли в Берлин, мы поспешили на выход. Эйтингон на прощание улыбнулся проводнику — В купе остался господин майор, он этой ночью перепил коньяку, нужно помочь ему покинуть вагон! До свидания!