Назад в молодость

Глава 6. Студенческий экшн по-советски

-— Модест, а ты в курсе, что у нас завтра? — спросил Шурик сразу после того, как мы вернулись в общажную комнату.

— Новый день на пути к светлому будущему? — отвечаю вопросом на вопрос, так еще и с отсылкой к советским лозунгам.

— Хуже, друг. Физра!

— И?

Физру я никогда не любил, это да. В школе я был дохляк (он же дрищ и прочие вариации), из-за чего каждый урок становился своего рода пыткой. А уж на сдаче нормативов я вообще плыл. Благо, установив однажды свой личный рекорд по подтягиваниям и отжиманиям, неизменно его повторял. Это было не сложно: и там, и там — ноль.

А еще я ненавижу волейбол. Игра, безусловно, хорошая, и посмотреть ее можно, (особенно женский волейбол). Но играть самому — ни за что. Придется заставлять.

Но мне было интересно, почему Шурик негодует.

— Хотя тебе, может, и не страшно, — сосед оценивающе осмотрел меня с ног до головы, — А вот у меня освобождение. Придется читать учебник.

Что-ж, это объяснимо. Даже в мои школьно-универские годы, уже в технологичном 21-ом веке, было это. Если в школе скорее для галочки (не дай Бог, ученик будет сидеть без дела!), то в универе все было очень серьезно: мини-курсовая с последующей защитой на зачете. В этом плане лучше уж получать в голову волейбольным мячом.

— Сочувствую. Редкостная хрень.

— И не говори! Кстати, а у тебя форма есть?

— Нет. Я бесформенное создание.

Мы дружно рассмеялись. Однако вопрос заставил задуматься.

***********************************************************

Порывшись на условно-своих полках, я понял, что форма у меня есть. Штаны-треники, какая-то футболка бело-желтого цвета и кроссовки, которые оказались малы. Ничего, пару раз побегаю в них и разношу, пусть и через боль.

Шурик удалился на кухню, после чего в комнату сразу вошел Электроник. Он предупредил, что они пообедают, а потом отправятся по делам. Куда именно, не уточнил, да я особо и не интересовался.

Мутные они какие-то. За все время моего пребывания в личине Модестаса Чеснаускиса мы пообщались от силы раза три (последний был сегодня). В остальное время парни либо спят, либо мы на лекциях, либо они ушли «по делам». На секунду во мне проснулся журналист-расследователь (откуда он взялся? расследованиями я не занимался), которому ОЧЕНЬ СИЛЬНО захотелось выяснить, что за дела. Шпионаж, слежка, прослушка — все как полагается. Но я подавил этот порыв. Не мое дело.

Куда важнее решить, чем заняться. Взятые книжки я давно уже прочитал и даже вернул на место, хотя обычно взятое с буксорса обратно не возвращалось. Оставалось трофеем. Нахожу в вещах Набокова, купленного перед судьбоносной встречей с Серегой, думаю уже взяться за него…. и не решаюсь. В памяти всплывает факт из истории отечественной литературы. Набоков был запрещен в СССР, а впервые начал печататься на исходе 1980-ых, до которых пока далеко (напомню, на дворе 1985). А потому светить «запрещенкой», так еще и со «странным» годом выпуска, совсем не хотелось.

Погрузившись в свои мысли, выхожу в коридор и иду в сторону лестницы. Как выглядит окружающая обстановка? Обычно. Как кишка: длинная, узкая и свет в конце пути. Двери справа и слева, кухня этажом ниже, душ там же. А тут старый-добрый жилблок.

Замечаю, как в сторону заветной 305 комнаты идет Катя. После того раза мы с ней еще не пересекались. Надо, наверно, объясниться, почему я ушел ночью. Или не надо?

— Привет, — сказал я. Что-что, а поздороваться надо.

Она обратила на меня внимание и посмотрела холодным взглядом, как бы презирая и игнорируя одновременно. Потом молча зашла в комнату и сильно захлопнула дверь.

В принципе, меня предупреждали. Неприятно, конечно, но теперь я понимаю, каково тем, кого «поматросили и бросили».

С той лишь разницей, что мне плевать. После пары лет застоя небольшой движ полезен. Это вам любой врач скажет.

****************************************************************

Больше ничего примечательного не произошло, и я спокойно уснул в гордом одиночестве. «Дела» моих соседей-горемык затянулись, скорее всего.

Зато утром они были на месте. Не успел я глаза раскрыть, а оба уже делают зарядку. Все, как любят физруки: наклон под прямым углом, руки тянутся к носкам.

— Доброе утро! — хором, громко и четко проговорили они.

— Дбр утр, — промямлил я в ответ что-то несуразное.

И пошел умывать лицо. Холодной водой, ибо так быстрее проснешься.

По пути в универ выясняется, что физра у нас на второй паре.

— А первой что? — интересуюсь.

— Ничего, — сказал Электроник.

— А нафига мы тогда премся заранее?

Парни посмотрели на меня как на умалишенного.

— Сегодня в столовой будут бутерброды с колбасой. И апельсиновый сок. Не знаю, как у вас в Литве, а у нас это ДИ-ФИ-ЦИТ! — последнее слово сосед произнес громче других и по слогам.

— Поняяяятно. Согласен, упускать такое не стоит.

************************************************************

Про советскую колбасу я слышал только то, что ее вроде как делали из бумаги. Из-за этого ожидания были не самые лучшие. Один раз в детстве на эмоциях съел тетрадный листок со стихотворением собственного сочинения. Вкус мокрой бумаги навсегда отпечатался в памяти.

Но тут колбаса оказалась вполне себе сносной. Апельсиновый сок, в свою очередь, оказался не фонтан, но пить можно.

— А ты в курсе, что мы в числе счастливчиков? — спросил между делом Шурик.

— В каком плане?

— Что у нас колбасу иногда дают. В Москве, Минске и у нас. Мы ж филиал столичного института, вот и перепадает иногда.

— Понятно, — отвечаю я. Да, мама рассказывала что-то такое. Это помним.

Кроме нас в столовой было еще несколько компаний, занявших столики на разных концах зала. Ребята о чем-то болтали, периодически косясь по сторонам. Видимо, обсуждали таких же, как они, нетерпеливых до дефицитных деликатесов. Или выискивали знакомые лица?

— Ладно, доели и пошли, — сказал Электроник, — Подождем у раздевалок и займем их сразу, как предыдущие выйдут.

— Резонно, погнали, — мы с Шуриком были только за. Куда приятнее переодеваться без лишних глаз. Это не брезгливость, а банальный комфорт.

Нам повезло: никого не было. По пути в раздевалку нам попался физрук Александр Николаевич, крепкий мужчина лет 50-ти на вид. Соседи объяснили, что в прошлом он профессионально занимался волейболом, но проблемы с коленом заставили его завязать с игрой. Прозаично.

А главное, опять всплыл волейбол. Последние надежды на хоть какую-то альтернативу рухнули окончательно.

Прозвенел звонок, и уже спустя минуту в раздевалку начали заходить ребята. Сначала я сидел и здоровался с ними, а потом решил, что не хочу разглядывать полуголых парней, и вышел в коридор.

И лучше бы я этого не делал.

Из женской раздевалки буквально выпорхнула Света. Свои красивые светлые волосы она собрала в хвост (обожаю эту прическу), короткие шортики подчеркивали всю красоту ее тела, а футболка сидела, что называется, по фигуре.

Я буквально залип, разглядывая ее. Сложно было это не заметить.

— Привет, Модест, — с улыбкой сказала Света и помахала мне рукой.

— П-п-п-привет, — ответ дался мне с большим трудом. Сбитое дыхание, увлеченный взгляд и внезапный приступ эрекции буквально лишили меня возможности нормально разговаривать.

А потом мне стало стыдно. И перед ней, и перед собой. Стою такой, простите, с выпирающим стояком, смотрю на женские прелести, будто бы не стесняясь. От греха подальше перевел взгляд на стену, но неловкости на этом не закончились.

Света подошла ко мне.

— А чего ты тут стоишь?

— Да вот, переоделся, не хочу смущать парней.

— Ха-ха, бывает. Я тоже вот… Пошли в зал, что ли?

Я согласился. Спортзал был большой и многофункциональный. О последнем буквально кричала разметка на полу. Футбольные, баскетбольные, волейбольные, гандбольные и еще какие-то линии были нанесены сплошняком, из-за чего в глазах начало рябить. Еще одна вещь, которая в прошлом и будущем одинаково. Чую, почти каждый аут будет спорным.

— А как у вас вообще занятия проходят? — этим вопросом я надеюсь разрядить ситуацию. Авось забудет, что я на нее пялился?

— Да стандартно. У вас, наверно, так же. Бег три круга, разминка и играем в волейбол смешанными командами. Так будет примерно месяц, потом нормативы, а зимой лыжи. Не люблю их, — сказала Света и смешно надула губки. Я прыснул, она улыбнулась, — Придется оформить больничный.

— Часто так делаешь что ли?

— Еще со школы. Вот как лыжи начались, так после пары занятий поняла, что ненавижу это дело. Вот и….

Забавно. Хитрая девчонка, однако.

Мирную обстановку буквально взорвал шум голосов. Парни и девушки ринулись в зал, попутно говоря каждый о своем. Вроде не орали как психи, но вместе это дало эффект. Аж уши заболели. Может, все дело в местной акустике?

— Ладно, увидимся еще, — прощебетала Светка и убежала к девчонкам.

Какая же она милашка все-таки!

*************************************************************

Складывается ощущение, что программу по физкультуре как написали в бородатые годы, так десятилетиями и не меняли. По крайней мере, описание от Светы совпало и с тем, что было сегодня, и с тем, что было в мое время. Один-в-один.

На разминку и всю ерунду ушло по ощущениям минут 20. И вот физрук поделил нас на команды по шесть человек. Не помню, сколько играют в стандартный волейбол, но тут было так.

Я оглядел своих тиммейтов. Среди них была Света и еще четыре девчонки. Их быстро представили: Оля Быстрова, Аня Иванова, Тэона Микаутадзе (видимо, грузинка) и Таня Кравцова. Имя последней девушки показалось мне знакомым, но думать об этом было некогда. Игра вот-вот начнется.

Физрук объявил, что у нас будет что-то типа мини-турнира: если успеем, то все сыграют друг с другом по разу. Без мест и призов, чисто на интерес.

С другой стороны сетки парней было чуть больше. Целых трое! Похоже, физрук не знает, что такое равномерное распределение.

Один из соперников выглядел мощнее всех: высокий, коротко стриженный, с длинными руками. Почти Слэндермэн.

— Твою мать! — выругалась Таня, — У них Серега Архипов. Нам хана!

— Почему? — решаю уточнить, пока есть время.

— Да он зверь. В армии подкачался, подает мощно. Его мячи можно даже не ловить, гиблое дело.

— Поглядим, — отвечаю с вызовом и поворачиваюсь лицом к сетке, подняв руки над головой.

Свисток. Игра началась.

На подачу вышла одна из двух девчонок-соперниц. Несколько раз глянула на физрука и подала по свистку. Мяч ударился в сетку. Мы ведем! Разгон хороший.

У нас на подачу пошла Света. Сдерживаюсь, чтобы не обернуться на нее. Слышу звук удара и вижу мяч, перелетевший на ту сторону. Парни решили разыграть в три, причем возле меня. Подгадываю момент и в момент удара выпрыгиваю, а потом падаю на пятую точку. Спортивный снаряд мне попал по лицу буквально в самый нос. Больно! Зато мы заработали второе очко.

Потом мне снова прилетело мячом. Но уже в затылок. Эх, Света-Света. Во всех смыслах не щадишь меня.

Так мы и играли, чередуя нормальные розыгрыши с дурацкими аутами. В этом и прелесть студенческого волейбола: играть не умеем, зато стараемся от души.

— Ну все, приплыли, — подала голос Тэона.

На подачу вышел Архипов. Слова излишни. Он подбросил мяч и влупил по нему со всей дури в сторону девчонок. Те с визгом разбежались. Парень ехидно ухмыльнулся.

— Так, дорогие мои, я все понял, — говорю им, — Разойдитесь в сторону, к линиям. Принимать буду я.

Девушки с грустью в глазах согласились. Такое ощущение, словно я иду на войну один против дивизии, не меньше. Либо собираюсь прыгнуть с моста.

— ДАВАЙ! — кричу на ту сторону, всем видом показываю, что подавать надо в меня.

Архипов что-то пробубнил и снова подал в своей фирменной манере. Проследить полет мяча оказалось не сложно. Соединяю руки, подставляю, как учили, и отбиваю.

А потом руки резанула адская боль. Словно мышцы подожгли изнутри и резали острыми ножами одновременно. Похоже, попал по кровеносным сосудам (или артериям).

— *******, — только и могу прошипеть.

— Аут! — констатировал факт физрук.

Твою мать! То есть это не конец.

Архипов подает еще. Мяч попадает в кулак правой руки и падает на пол. Конечность начинает болеть с двойной силой.

Еще подача. Не прямо на меня, а в угол. Прыгаю и не дотягиваюсь. Реально зверь.

А дальше произошло страшное, по крайней мере, для меня. Архипов опять лупанул со всей дури, и мяч попал Свете в живот. Она схватилась за пострадавшую часть тела, легла на пол и сжалась в комочек. Мы подбежали проведать подругу. На ее глазах выступили слезы.

Физрук свистнул и пошел к нам, что называется, оценить ситуацию. Потом вынес вердикт:

— Помогите поднять ее. Отнесу в медпункт.

Александр Николаевич взял ее на руки, словно пушинку, и удалился. Я посмотрел на соперников и вижу Архипова. Он снова улыбается своей злорадной улыбкой.

Вот урод!

— Ты ***** ***** совсем? — кричу я ему.

— Что? — он деланно удивился, словно не девочку только что в медпункт отправил, а шнурки завязывал.

— Ты совсем попутал? Нахрена по девчонкам так лупить?

— Тебя спросить забыл!

Я показал ему средний палец. Не знаю, понятен ли советским студентам этот жест, но по-другому тут никак.

— Заплачь еще, что я в эту козу попал, — с вызовом крикнул Серега.

Он нарвался. Сдержаться было невозможно.

— Ты охренел, шерстяной?

— Что ты сказал?

— Еще и со слухом проблемы, щенок?

— А ты повтори!

Я пошел в его сторону, потом пролез под сеткой. Архипов тоже двигался мне навстречу. Между нами всего пара метров.

Смотрю ему в глаза, злость кипит. Уточняю:

— Ты че, берега попутал?

— Да пошел ты, козел!

Вот про козла ты зря, конечно. Такое с рук не сойдет. Как говорил один известный политический деятель: «Если драка неизбежна, бить надо первым». Я и подумать не мог, что окажусь в такой ситуации.

Дальше все произошло словно само по себе. Делаю пару шагов, выбрасываю правую руку и попадаю ему кулаком в нос.

— *******, — прошипел Сергей.

А потом ударил в ответ. Так сильно, что я аж отшатнулся, но картинка не потеряла четкость. Быстро возвращаю равновесие и бью снова. Затем еще и еще, еще и еще.

Мне, конечно, тоже прилетает: кулаками в голову и грудь, плюс пару раз новой в бока. Делаю пару шагов назад.

А потом разбегаюсь, опускаю голову вниз и влетаю в него. Мы оба падаем набок, я еще дергаю ногой в его сторону.

— А НУ ПРЕКРАТИТЬ!

Александр Николаевич вернулся. Именно он и потребовал остановиться.

Я встал чуть раньше и, воспользовавшись секундным преимуществом, снова ударил Архипова в нос, отправив его обратно на пол.

А потом мне завели руки за спину и зажали. Архипова подняли его партнеры по команде и тоже обхватили. Им, очевидно, было чуть сложнее.

— Сука, — прошипел Серега.

— Гондон, — ответил ему я.

Напряжение потихоньку начало спадать.

***********************************************************

— Вы там что, рехнулись? — спросила медсестра.

Обстановка в медпункте была гнетущая. Света лежала на кушетке, все еще свернувшись калачиком. Ей дали таблетку от боли в животе, и она ждала, когда лекарство подействует.

Я сидел на табуретке, опершись головой о стену, и держал ватку возле носа. Архипов находился напротив меня в таком же положении.

Сами того не заметив, мы оба разбили друг другу носы в кровь. А еще болели бока и голова. Приятного мало.

— Да просто тут один пассажир забыл, что играет в волейбол с девочками, — начинаю объясняться.

— Ты тоже девочка? — Архипов не унимался.

— Хреневочка! Ты Светку вон как уделал. Вот я и спросил с тебя за это.

— А ты кто такой, чтоб это делать.

— ***** не должно! — тут уже я начал дерзить.

— Так! В моем кабинете не выражаться! — медсестра быстро нас урезонила.

В кабинет вошел какой-то солидный мужчина. Представился проректором, попросил объяснить ситуацию. Мы по очереди, все трое, изложили свои версии произошедшего. Мужчина нахмурился, потер подбородок, потом заговорил:

— Ну, дела. Вы понимаете, молодые люди, что своим недостойным поведением опорочили почетное звание Комсомольца? Комсомолец должен помогать товарищам, а не калечить их!

— Виноваты, — ответили мы с Архиповым.

— Ладно. На первый раз сделаем вид, что ничего не было. Травмы у вас не серьезные, завтра будете как новенькие. Но! Товарищи Архипов и Чеснаускис, учтите. Если еще что-то подобное повторится или вы «отличитесь» как-то по-другому, то для вас будут последствия. Вплоть до отчисления. Понятно?

— Да, — снова отвечаем хором.

— Особенно Вы, Чеснаускис, — мужчина смотрел мне прямо в глаза, если не в душу, - Ладно Архипов, он два года служил на почти необитаемом острове, отвык малось от людей. Но Вы то! Позорите отца, моего сослуживца, между прочим, своим безрассудным поведением.

— Я на эмоциях….

— Эмоции надо держать под контролем. И думать го-ло-вой. На этом все.

И мужчина ушел.

— Легко отделались, мальчики, — отметила медсестра, — В общем, идите домой. Я передам, что вы получили травмы на физкультуре и вам надо отлежаться. Какие именно, уточнять не буду.

Мы поблагодарили медсестру и отправились на выход. Архипов ушел сразу, а я по привычке шел медленнее.

Уже в самых дверях меня окликнули.

— Модестас.

Я обернулся. Медсестра смотрела на меня:

— Проводите Свету домой? Ей стало легче, но мало ли что.

Смотрю на девушку. Она улыбается и как бы просит согласиться. По глазам видно.

— Конечно, провожу! Я же Комсомолец все-таки.

И мы все втроем дружно улыбнулись.