Найденыш (СИ)

Глава 11. Уход со службы

Завтракала девушка в своей комнате, так как в загородном доме не было лишних помещений, вроде столовой для обслуживающего персонала, а принимать пищу на кухне с прочей прислугой ей не хотелось. После завтрака девушка решила выйти из дома и осмотреться, хотя никогда особенно не любила дышать свежим воздухом. Но не сидеть же весь день в комнате, в самом деле, и дожидаться, пока королева не соизволит ее пригласить. Вполне возможно, что именно тогда, когда она будет прогуливаться, Оливетт и стукнет в голову ее позвать и она снова будет злиться на ее медлительность. Но сейчас Ромейн это не волновало. Она и так злится, даже если наперсница появится в ее покоях через секунду после произнесенного приказа. Или даже через секунду после того, как Оливетт об этом подумает. Так что, пускай королева отправляется к черту, где ей самое место.

Выйдя в корридор, Ромейн собралась спуститься вниз по лестнице и увидела Сэлли, которая как раз поднималась наверх. Только теперь девушка заметила, что служанка выглядела не так, как обычно. Она стала сутулиться, лицо было хмурым и мрачным, и вообще, можно было сказать, что за несколько дней она сильно постарела. Подняв голову, Сэлли окинула Ромейн сумрачным взглядом и проговорила:

— Гулять идешь? Хорошая мысль.

— Ты тоже прогулялась бы, — отозвалась девушка.

Та вздохнула:

— Мне не до прогулок. А ты иди. Правильно, лучше быть отсюда подальше.

Ромейн приподняла брови. На ее памяти Сэлли никогда не говорила так.

— Я уже не понимаю, что с ней творится. Я ее просто не узнаю. Эх, да что там, — служанка махнула рукой и продолжала подъем.

Девушка проводила ее взглядом и вышла на улицу. Что-то не то творится с Сэлли. Может быть, она тоже что-то подозревает? Впрочем, что тут подозревать, все и так как на ладони. И судя по всему, Сэлли это не нравится тоже.

Вокруг дома был разбит небольшой сад, который Ромейн обошла за десять минут. Делать здесь было решительно нечего, но уж лучше находиться тут, чем в доме. Девушке не нравилась сама атмосфера, которая установилась в нем после их приезда. Как будто, мысли и желания королевы обрели форму и вес.

Пройдя еще немного, Ромейн заметила скамейку под раскидистым деревом и направилась к ней. Лучше посидеть тут. Не будет же она бродить по саду кругами.

Откинувшись на спинку сиденья, девушка полузакрыла глаза и вдруг услышала, еле слышное шипение:

— Мисс Шиниз.

Она не вздрогнула и не подпрыгнула, поскольку сразу догадалась, кто бы это мог быть. Называть ее этим именем могли лишь двое.

— Мистер Тернер, — отозвалась Ромейн, — у вас хобби неслышно подкрадываться и нападать из-за угла?

— Нет, что вы, — запротестовал он.

— Тогда вы может быть покажетесь? Или так и будете сидеть в кустах?

— С вашего разрешения я все-таки посижу, мисс Шиниз. Здесь есть еще кто-нибудь?

— Не могу утверждать. Сад здесь небольшой, но кустов в нем много.

— А… ее величество?

— Она у себя в комнате. Даже в изгнании она не намерена сидеть в саду под чахлым кустиком.

— Вы уверены? А она не может видеть нас из окна?

— Вряд ли. Ее окна выходят на другую сторону.

— А кто-нибудь из слуг?

Эти вопросы начали удивлять Ромейн. Она все же обернулась, как раз вовремя, чтобы заметить голову Люка, высунувшуюся наружу.

— Мистер Тернер, в чем дело?

— Мне нужно с вами поговорить, мисс Шиниз. И я хочу быть уверен, что нас никто не видит.

— Это глупо. Давайте сделаем вид, что у нас роман, — съязвила девушка.

Он жалобно вздохнул.

— Мисс Шиниз, это очень важно.

— Ну хорошо. Я не знаю, могут ли вас увидеть слуги. Полагаю, что нет, здесь слишком много деревьев. Но если вам нравится сидеть в кустах, я не настаиваю.

Помедлив, Люк все же вышел и подошел ближе к скамейке.

— Уже лучше, — прокомментировала это Ромейн, — хотя я так и не узнала, что именно такого важного вы хотите мне сказать. Могу лишь догадываться.

— Меня послал сюда, его величество.

— Этого вы могли бы и не говорить. Я теряюсь в догадках, кто еще вас мог бы послать.

Судя по всему, Люку не очень нравилась ее манера вести беседу, но он мужественно терпел.

— У меня к вам большая просьба, мисс Шиниз, от его величества. Он просит вас, если вы, конечно, не слишком заняты, прийти сегодня к нему.

Глаза Ромейн широко раскрылись.

— Что-что? — переспросила она, — я не ослышалась? Он просит? Мистер Тернер, простите, но я вам не верю.

— Почему же? — немного запальчиво отозвался он, — именно так. Его величество передал через меня просьбу посетить его в любое удобное для вас время.

— Вы это сейчас придумали? — Ромейн фыркнула, — я рискну показаться дерзкой и непочтительной, но его величество просить не умеет. Надо же, просит его посетить да еще и в удобное для меня время. С ума сойти.

— Именно так он и сказал, — стоял на своем Люк.

— Да ну? Я знаю, что он сказал. Наверняка он сказал, чтоб я немедленно отправлялась с вами, ни секунды не задерживаясь. И это была вовсе не просьба, а приказ. И не возражайте, сделайте милость. Я знаю, что это так. Королям свойственно приказывать. Ничего удивительного.

— Так вы пойдете?

— Зачем?

— Это очень важно.

— Это я уже слышала. Я спросила, зачем.

— Простите, мисс Шиниз, но я не знаю, — Люк покачал головой.

— Неужели?

— Я в самом деле не знаю.

Ромейн хмыкнула. Люка это почему-то задело.

— А ее величество всегда объясняет вам причины своих поступков или приказов?

— Никогда, — фыркнула девушка, — вы правы. Извините. Мне просто не нравятся такие приказы. Вроде тех, что отдает ваш господин. Между прочим, я служу не ему, а ее величеству королеве. Вы помните об этом?

— Да, разумеется. Но мой господин — король, а… м-м-м…

— Не продолжайте, — Ромейн остановила его взмахом руки, — моя госпожа в изгнании и ее приказы не берутся в расчет. При дворе она уже не имеет веса.

— Прошу прощения. Я не хотел.

— Ничего. Вы можете не объяснять, зачем его величество желает меня видеть. Я знаю. Могу сказать сразу, что из этого нечего не выйдет.

— Но может быть, вы сами скажете ему об этом? — спросил Люк, умоляюще глядя на нее.

Девушка издала смешок.

— Дело в том, что… его величество… он может быть очень жестким, даже суровым…

— Ну, об этом можете мне не рассказывать. Вам сильно попадет, если вы вернетесь один, верно?

Парень промолчал. Впрочем, ей и так все было ясно.

— Но дело в том, что это действительно очень важно.

Ромейн встала со скамьи и оглянулась на дом. Большой и мрачный. И если она туда вернется, он не станет веселее. Ведь в нем находятся Оливетт, ненавидящая весь мир, Оливетт, готовая на любую подлость, чтобы добиться своего. И это ее интересы она, Ромейн, должна защищать? Именно в это мгновение девушка поняла, что ей совсем не хочется возвращаться в загородный дом. Никогда.

— Мне следует пойти с вами прямо сейчас? — спросила она.

Люк не ожидал столь быстрой победы.

— Ну… ну да, — ответил он после паузы, — чем скорее, тем лучше.

— Дайте мне полчаса.

— X… хорошо. Только будьте осторожны, мисс Шиниз. Вы ведь понимаете, никто не должен знать о том, что… ну, что я пришел за вами.

— Никто не узнает, — пообещала ему Ромейн, — вы будете дожидаться здесь?

— Да, — с готовностью согласился парень.

— В таком случае, ждите.

С этими словами девушка отправилась назад по дорожке.

Люк смотрел ей вслед. Он ни на мгновение не усомнился, что Ромейн не сдержит своего обещания. Она была из тех девушек, которые не опускаются до обмана. Но его все-таки волновал ее уход. Для чего ей понадобилось идти в дом?

Впрочем, ответ на этот вопрос он получил через полчаса. Ромейн была пунктуальна. Ровно через тридцать минут она появилась на дорожке. В руке у нее был большой и судя по всему, тяжелый сундук, который она несла так, словно он ничего не весил.

— Мисс Шиниз, — изумленно проговорил Люк, — мисс Шиниз, вы меня не так поняли. Я не имел в виду, что…

— Я поняла вас абсолютно правильно, — фыркнула Ромейн, — странные мысли приходят вам в голову. Просто я оставляю службу у ее величества.

— Вы… что?

— Мистер Тернер, вы никогда прежде не производили впечатления человека, который плохо слышит. Я сказала именно то, что вы услышали.

— Но почему?

— Вам непременно нужно это знать?

— Ну… ну да, хотелось бы, — он с трудом перевел дух.

— Хорошо. Потому, что мне надоело терпеть ее выходки и сносить дурацкие капризы, выполнять поручения и делать вид, что я всегда и во всем с ней согласна. И главное, после вчерашнего происшествия.

— А… а причем тут…

— Не делайте вид, что ничего не понимаете. Думаю, именно по этому вопросу его величество требует меня к себе.

— Да, все верно. Значит, мы идем?

— Непременно.

— Тут, неподалеку я привязал лошадей. Пойдемте, мисс Шиниз. И позвольте мне вам помочь. Давайте, я понесу ваши вещи.

— Прошу, — Ромейн поставила их перед ним.

Люк взял сундук за ручку и едва не взвыл от страшной тяжести.

— Боже мой, — воскликнул он, — мисс Шиниз, как же вы это тащили?!

Ромейн улыбнулась.

— Я сильная.

Пыхтя и надрываясь, Люк тащил сундук Ромейн и недоумевал, как она вообще могла оторвать его от пола. А ведь она несла его и как несла! Так, словно там не было не то, что ничего, будто бы этот злосчастный сундук был сделан из бумаги. Немыслимо, чтобы такая хрупкая девушка, обладала столь огромной физической силой.

— Как же вас отпустили? — рискнул спросить Люк чуть погодя.

— Никак. Меня никто не отпускал. Я ушла сама, — пояснила Ромейн.

— Так, выходит, королева ничего не знает об этом? — от неожиданности он даже остановился.

— Не знает, — спокойно и даже безмятежно согласилась она.

— Но почему?

— Я ей не сказала.

— Вы… не сказали? Вы просто так ушли, оставили службу и даже ничего не сообщили королеве?

— Именно так.

— Но…

— А почему я должна ей что-то объяснять? — девушка пожала плечами, — я ушла, потому что мне надоело ее терпеть.

Люк сглотнул. На его памяти никто никогда не уходил со службы вот так, ничего не сказав, просто потому, видите ли, что ему надоело. Это было просто немыслимо. И так спокойно, буднично. Но мисс Шиниз вообще странная девушка, И что-то в ней есть такое… настораживающее.

— Почему вас это удивляет? — спросила Ромейн.

— Я бы так не смог, — честно признался Люк.

Она фыркнула.

— Значит, никто не знает, что вы ушли, — уточнил он.

— Ни одна живая душа. Я ведь обещала.

— Да я и не сомневался в этом. Просто, когда увидел ваши вещи, решил, что вы сообщили о своем уходе. Я знаю, что вы никогда не лжете.

Тут Ромейн рассмеялась.

— Я лгу. И довольно часто. Не надо меня идеализировать.

— Я не это имел в виду, — поправился Люк, — просто я уверен, что вы всегда держите слово.

— Стараюсь, — честно ответила она.

Завидев лошадей, Люк прикинул, выдержит ли хоть одна из них здоровенный сундук. Он ведь не рассчитывал, что девушка прихватит с собой вещи. Иногда она вызывала в нем оторопь.

Впрочем, беспокоился он напрасно. Сундук доставил его лошади много неудобств, но она покорно несла груз всю дорогу и даже ни разу не сбилась с шага.

— Я рад, что вы согласились пойти со мной добровольно, мисс Шиниз, — сказал Люк, нарушая молчание, — я думал, что мне придется вас долго уговаривать. Но вы, должно быть, сами хотели уйти.

— Не хотела бы, не ушла, — признала Ромейн и взглянула на него, — что значит «добровольно»? Вам приказали сунуть меня в мешок и приволочь силой, если я не соглашусь?

— Не то, чтобы… Нет, — поправился он, — не в мешок. Конечно, нет.

— Но что-то в этом роде, — она хмыкнула, — надо отметить, что у нового короля очень милая манера уговаривать людей. Главное, безотказная.

— Вас никто не смог бы притащить в мешке, — заметил Люк.

— Почему вы так думаете? — девушка посмотрела на него с интересом.

— Не знаю. Мне почему-то так кажется.

Что ж, стоило признать, что у Люка было отменное чутье, хотя он и сам не отдавал себе в этом отчета.

— Куда прикажете доставить ваши вещи, мисс Шиниз? — спросил Люк, когда они прибыли к замку.

Ромейн пожала плечами. Потом ответила:

— Лучше всего, в мою бывшую комнату. Если она не занята, конечно.

— Ее освободят для вас.

Парень тут же поймал какого-то слугу за плечо и отдал ему необходимые указания.

Ромейн наблюдала за этим, слегка сдвинув брови. Все это было настолько нетипично, что заставляло призадуматься. Почему мистер Тернер относится к ней с такой предупредительностью и даже почтением? Она ведь самая обычная наперсница, тем более, бывшая. А главное, она найденыш без роду и племени. Все это знают. Так, в чем дело? Может быть, Люк что-то заподозрил? Или же знает, кто она на самом деле? Впрочем, нет, если б он знал, все было бы совсем не так.

А может быть, Люк просто чувствует в ней Силу, как Мэгими? Только Мэгими знает, что это, а он — нет. Просто чувствует и понимает, что с ней нельзя шутить. А он ли один это чувствует? Ромейн вдруг подумала о том, что на протяжение ее жизни здесь никто не обращался с ней, как с найденышем. Все почему-то относятся к ней уважительно. Все, кроме Оливетт и собственно, Филиппа, на правах старого знакомства, разумеется. Сэлли, и та была корректна, хотя немало ворчала. Но она всегда ворчит.

— Думаю, вам не стоит беспокоиться о своих вещах, мисс Шиниз, — продолжал тем временем Люк, — их доставят на место в целости и сохранности. Пойдемте, мисс Шиниз, вас ждут.

Девушка кивнула и отправилась за ним. Все это было очень интересно. Она подумает об этом на досуге.

Невзирая на свое безаппеляционное приказание, Филипп вовсе не был уверен, что Ромейн согласится прийти покорно, как овечка. Он полагал, что Люку все-таки придется применить силу и был готов увидеть его с мешком на плече, в котором барахталось бы нечто сопящее и мычащее. Ведь противная девчонка все делает ему назло. Поэтому, увидев, как в комнату входит сперва Люк, а потом и сама Ромейн с совершенно спокойным лицом, Филипп порядком удивился.

— Мисс Шиниз, ваше величество, — произнес Люк с поклоном.

Разве что, ножкой не шаркнул.

— Добрый день, ваше величество, — а вот Ромейн, конечно, не упустила возможности сделать реверанс по всем правилам.

— Можешь идти, — велел Филипп Люку.

Когда тот вышел, король обернулся к Ромейн и проговорил:

— Я удивлен, мисс Шиниз. Вы просто так пришли и вас не пришлось уговаривать? Странно. Я ожидал, что вас сюда, принесут.

— Вот это вряд ли, ваше величество, — с полной серьезностью отозвалась девушка, хотя ей очень хотелось фыркнуть, — мистер Тернер почему-то боится применять ко мне силу. А что касается уговоров, то ему все-таки пришлось меня уговаривать, разумеется.

— Ну слава Богу, мне сразу полегчало, — съязвил Филипп, — а то я уже начал опасаться, что с вами что-то случилось. Итак, мисс Шиниз, вы здесь потому, что я хочу задать вам пару вопросов. Это касается смерти моего отца. Что вы знаете об этом?

— Ничего особенного, ваше величество. Я слышала, признание мистера Лукаса, я ведь была там.

— Вот именно, что были. И я видел выражение вашего лица. Вы что-то знаете, не так ли? Что?

Ромейн промолчала.

— Мисс Шиниз, — почти прошипел король, — не пытайтесь играть в свою излюбленную игру. Только не сейчас. Я хочу услышать ответ и я его услышу. Итак?

— Я знаю, что король умер не своей смертью, — ответила Ромейн.

— Откуда вы это знаете?

— Вы сами это говорили тогда, ваше величество. Не помните?

— Неужели? И как он умер? Какова была причина его смерти?

— Яд.

— Что? Что-о? — глаза Филиппа расширились.

Он вдруг схватил ее за плечи и как следует встряхнул.

— Откуда вы это знаете? Ну-ка, немедленно, откуда?

— Прекратите это, — прошипела Ромейн таким голосом, что он неожиданно подчинился, хотя и сам не понял, почему.

Ему на мгновение показалось, что в комнате резко похолодало, а голову как будто сжал тесный обруч. Но это ощущение длилось всего несколько секунд.

— Это никакой не секрет, — продолжала девушка, но уже гораздо спокойнее, — я просто догадалась. Священник говорил о баранине и холодных напитках. А на теле короля не было ран. Что это, если не отравление?

— Ясно, — Филипп уже пришел в себя, — мисс Шиниз, вам следует помнить, как нужно ко мне обращаться. Сегодня я не в том настроении, чтобы сносить ваше хамство.

— Да, ваше величество. Я все сказала, ваше величество.

— Нет, не все. Вы не сказали, кто его убил.

— Лукас, — Ромейн слегка приподняла брови, — его убил Лукас, ваше величество. Он сам в этом признался.

— Признался? Черта с два. Он только взял на себя чужую вину. И ты знаешь, чью. Ну?

— Не понимаю, ваше величество, что вы от меня хотите?

— Это ты передала ему яд? — быстро спросил король.

Ромейн вытаращила глаза:

— Что?

— Ты передала ему яд? — он сильно сжал ее подбородок и поднял голову, — ты?

— Нет, — она освободилась одним неуловимым движением.

— Не надо мне лгать.

— Нет! — вдруг закричала Ромейн да так, что у Филиппа от ее крика заложило уши, — я ничего об этом не знала!

Громкий звон заставил его подпрыгнуть. Король стремительно обернулся и увидел, что из обоих окон вылетели стекла.

— Черт, — вырвалось у него, — ты не могла бы орать потише? Подумают, что я тут шкуру с тебя спускаю.

Он не успел договорить. Распахнулась дверь и в комнату влетел Люк с огромными глазами на пол лица и мечом в руке.

— Что случилось, ваше величество? — завопил он ненамного тише, чем Ромейн.

Филипп поморщился.

— Ничего. Убери это, — и указал на меч, — что за ерунда. Мы с мисс Шиниз просто беседуем.

Люк помедлил, но меч все-таки опустил, продолжая осматривать комнату. Разумеется, от его взгляда не ускользнули осколки на полу и пустые рамы.

— Что это? — ахнул он.

— Ничего, — король снова начал раздражаться, — проваливай. Когда мне будет нужна твоя помощь, я непременно сообщу тебе об этом.

— Но ваше величество…

— Проваливай, я сказал.

Люку пришлось подчиниться. Проигнорировать прямой приказ он не посмел. Дверь за ним закрылась.

— Продолжим, — как ни в чем не бывало заметил Филипп, обращаясь к Ромейн, — кстати, не знал, что ты можешь так кричать. По правде говоря, я вообще не думал, что ты это умеешь.

Ромейн молчала. Она крепко стиснула зубы: и пыталась не злиться. Хотя с другой стороны, она уже и так сделала достаточно для того, чтобы ее обвинили в колдовстве. И даже слишком много.

— Значит, ты не передавала ему яд. Тогда кто?

— Не знаю.

— Не лги.

— Я не знаю, — отчеканила она, — я вообще ничего об этом не знала до тех пор…

— До тех пор? Продолжай, хорошее начало.

— До тех пор, пока не увидела, как умер король, — закончила девушка.

— И что ты поняла после этого?

Лицо у Ромейн было настолько замкнутым, что создавалось впечатление, будто она надела маску. На последний вопрос она не ответила.

— Я спросил тебя. Не надо молчать. У тебя ничего не выйдет. Уж можешь мне поверить, я знаю множество способов развязывания языков.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Что ты сказала?

— Я сказала: я в этом не сомневаюсь. Я уверена, что вы знаете множество способов, как и многое другое. Но если вы намерены применить силу, я ничего не скажу.

— Ты и так ничего не говоришь. Черт. Не знаю, почему я до сих пор это терплю. Вот что, сядь.

Филипп указал ей на стул.

Ромейн мотнула головой.

— Сядь и не заставляй меня тебя уговаривать. Сядь и давай поговорим спокойно.

— Вам будет неудобно допрашивать меня сидя, ваше величество.

Король тяжело вздохнул и с грохотом поставил перед ней тяжелый стул.

— Сядь. Пожалуйста.

Вот теперь она посмотрела на него с удивлением. Помедлила и все же села. Филипп сел на другой стул, пододвинув его поближе.

— Послушай меня, Ромейн. Я знаю, что Лукас отравил моего отца. Я знаю, что он не сам до этого додумался. Я также знаю, кто толкнул его на это и зачем. Мне не хватает малости: доказательств. Мне нужны эти доказательства, а они есть у тебя. Скажи, Лукас встречался с королевой?

Ромейн промолчала.

— Черт побери, до каких пор ты будешь ее выгораживать?

— Вы ведь сами все знаете, — сказала девушка.

— Я знаю, но этого недостаточно. Ты что, до такой степени ей предана, что готова молчать даже под пытками?

— Нет. Я вообще не знаю, что такое преданность. Но я давала ей слово.

— Господи, — Филипп на мгновение закрыл глаза, — она давала слово! Черт бы тебя побрал. Я же видел, что тебе было противно ее присутствие. Я видел, как ты кривилась. И ты еще держишь слово?

— Я не кривилась.

— Еще как кривилась. Стояла с таким видом, будто тебя сейчас стошнит. И как ты до сих пор способна ее выносить?

— Я ушла от нее.

— Что?

— Я оставила службу сегодня, — повторила Ромейн.

— Серьезно? И она отпустила тебя целой и невредимой?

— Она пока ничего об этом не знает. Я ничего ей не говорила, просто собрала вещи и ушла.

Некоторое время Филипп смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом произнес:

— Поразительно. Ты всегда так сообщаешь о своем уходе?

— Это был первый и последний раз, ваше величество. Я не собираюсь больше никому служить.

— Да? А почему?

— Не хочу.

— М-да. Ты слитком заносчива для найденыша. Удивляюсь, как королева терпела это так долго, с ее-то самомнением. Впрочем, у тебя оно неизмеримо выше. Нет, здесь не только маг поработал. Тут еще и наследственность.

Ромейн приподняла брови:

— Какая наследственность у найденыша?

— От нее никуда не деться. Ты хорошо смотрела на себя в зеркало? Да у тебя на лбу написано, что ты знатного рода. А руки? — он взял ее за запястье и поднял с колен руку, — это руки человека, который никогда ничего не делал. Слишком нежные, слишком изящные, слишком ухоженные. И это не только твоя заслуга. Это у тебя от родителей. А кто учил тебя задирать нос и смотреть на всех с таким презрением? Даже маг так не важничал. Он помнил о своем месте.

Ромейн опустила глаза и молчала. Все это было слишком точно и абсолютно верно. Конечно, Меор не важничал. Он был старше и умнее.

— Ты говоришь со всеми так, будто делаешь одолжение, — продолжал Филипп, — так сделай мне одолжение, скажи, Лукас был у королевы?

— Зачем вы спрашиваете, ваше величество, вы сами знаете это.

— Я знаю. Можешь мне поверить, если б я мог обойтись без твоего ответа, я бы без него обошелся. Но сейчас мне очень нужна твоя помощь. Скажи мне. Пожалуйста.

Девушка вздохнула и кивнула.

— Когда?

— За день до смерти короля.

— Как это было?

— Королева дала мне записку и велела передать ее Лукасу, Мне следовало дождаться ответа.

— Каким был ответ?

— Он сказал: «да, конечно. Могли бы и не спрашивать».

— Ну, естественно, — пробормотал король себе под нос, — а где эта записка?

— Он порвал ее на моих глазах. Наверное, она просила его об этом.

— Ясно. Жаль. И что потом?

— Я передала королеве его ответ. И она велела мне привести его к десяти вечера, как раз тогда, когда уйдет Мэгими. Лукас дожидался меня в конце корридора. Я привела его и ушла.

— Это все?

— Да.

— Все-таки жаль, что ты не имеешь привычки подслушивать. Ты могла бы узнать немало интересного.

— Не сомневаюсь. Но за этим вам следует обратиться к Мэгими.

— Поздно. Как она вела себя на другой день?

— Очень нервничала.

— Ну, еще бы, — он скрипнул зубами, — она ждала известий. И она их дождалась. Все ясно. Так я и думал.

После чего еще раз скрипнул зубами и произнес такое слово, что глаза Ромейн едва не полезли на лоб. Филипп не сразу заметил ее реакцию, но когда заметил, фыркнул.

— Прошу прощения. Я понимаю, как это звучит, но по-другому я не могу ее назвать. Хотя, если честно, я могу ее назвать и гораздо хуже.

Девушка уже хотела, сказать: «Не сомневаюсь в этом», но что-то ее удержало.

— Я всю жизнь ненавидел своего отца, — вдруг проговорил он задумчивым тоном, — сначала из-за матери. Она всегда его боялась и думаю, именно это и свело ее в могилу раньше времени. Потом я стал его ненавидеть из-за этой стервы, которую он выбрал себе в жены. Его никогда не интересовало то, что я об этом думаю. Полагаю, и мое существование его тоже не интересовало.

Ромейн продолжала молчать. Слова сочувствия здесь была бы лишними, к тому же, она удивлялась, откуда вообще такая откровенность.

— Но когда я вошел в комнату и увидел, как он умирает, я вдруг понял, что он — мой отец и я его люблю, не смотря ни на что. Странно, правда?

— Нет, — девушка покачала головой, — мне тоже жаль, что Меора прогнали. Сначала мне даже казалось, что он бросил меня на произвол судьбы, оставил безо всякой защиты и поддержки. Зато когда он был рядом, мне ужасно хотелось, чтобы его не было, чтобы он исчез навсегда и перестал действовать мне на нервы, или хотя бы, чтобы его больно стукнули по носу.

— Я догадываюсь, что маг был не очень приятным человеком, — кивнул Филипп.

— Не очень приятным? — Ромейн усмехнулась, — он был ужасным, невыносимым и просто отвратительным. Но раньше я бы просто содрогнулась от мысли, что он продолжит учить меня, зато теперь я смотрю на это по-другому. Может, все дело во мне? Может, это только я не могла его выносить.

— Не только ты. В его присутствии все чувствовали себя меньше и незначительней. Но я понимаю, что ты хочешь сказать. Мы ценим только то, что потеряли. Или то, что нам недоступно, — добавил он.

Ромейн и сама так думала. Может быть, все было бы по-другому, если б Меора не прогнали. Может быть, король был бы жив, а Оливетт оставалась доброй и милой, а не превратилась в чудовище.

— Мне нужно поговорить с Лукасом, — снова заговорил король, — теперь, благодаря тебе, у меня есть веские аргументы.

— А что ему грозит? — спросила девушка.

— Если он не признается — смертная казнь.

— А если признается?

— Тюрьма. Надолго.

— По-моему, это почти одно и тоже.

— Ты говоришь так потому, что тебе никогда не грозила смертная казнь.

— Это подло, — вдруг вырвалось у Ромейн.

— Что? — Филипп сощурился, — что ты имеешь в виду?

— Использовать влюбленного в тебя человека для такой грязной работы, зная, что потом его непременно казнят, — она поморщилась и лицо ее на мгновение стало таким, словно перед ней было нечто невообразима мерзкое и отвратительное, — какая гадость.

— Ты уже не считаешь, что твои долг — хранить ей верность?

— Я не могу ее видеть.

— Но это не ответ на мой вопрос.

— Я оставила службу и уже не считаю себя обязанной выполнять ее требования и быть лояльной по отношению к ней.

— Поэтому ты ушла? Чтобы без помех нарушить данное ей обещание? — утвердительно заметил Филипп, — значит, когда ты уходила, ты уже знала, зачем я тебя вызываю и знала, что мне скажешь. Так зачем же нужно было действовать мне на нервы? У мага научилась?

— Должен же пойти впрок хоть один из его уроков, — отозвалась Ромейн уже совсем дерзко.

— Ну, этот урок ты усвоила в совершенстве. Почему ты постоянно мне дерзишь? Думаешь, что это сойдет тебе с рук?

Девушка промолчала. Она не знала, сойдет ли ей это с рук, но почему-то чувствовала, что сойдет. И не только это.

— Так, все. Аудиенция закончена, — Филипп величественным жестом указал ей на дверь, — на сегодня с меня достаточно твоих дерзостей.

Ромейн поднялась со стула и поклонилась.

— Прошу прощения, ваше величество. Вы совершенно правы, упрекая меня в излишней непочтительности и мне очень жаль, что она имела место. Жаль только, что я не могу в ответ пенять вам на то, что вы собиралась меня пытать.

— Пытать? — он вскинул брови, — не собирался и не думал даже. Я просто хотел тебя припугнуть. Но ты ведь не станешь отрицать, что у меня ничего не вышло. Что я должен сказать, чтобы напугать тебя?

— Ну, если вы поставили перед собой цель непременно напугать меня, я уверена, что рано или поздно вы это узнаете, ваше величество. До свидания.

— Ты опять мне дерзишь, — констатировал король, вставая.

— Мне очень жаль, я и сама не знаю, почему вы все мои слова, считаете дерзостью, ваше величество.

— Может быть, потому, что это на самом деле так? С королями так не говорят, да будет тебе известно.

— Прошу прощения еще раз, но я не знаю, почему так выходит.

— Думаю, что знаешь. К тому же, мне это нравится.

Ромейн даже не стала делать вида, что удивлена. Она в самом деле знала это, или скорее, догадывалась. Никто не будет терпеть дерзости больше одного раза, если они ему не нравятся.

— Думаю, ты также знаешь и кое-что другое, — продолжал Филипп, но уже совершенно другим тоном.

Девушка, отступила на шаг назад, потому что он вдруг оказался слишком близко. Наверное, нужно было сразу бежать к двери, но было поздно. Он поднял ее голову за подбородок и в следующее мгновение сделал то, чего она ожидала меньше всего. Он поцеловал ее. Слишком долгим, слишком длинным поцелуем, прижав ее к себе так сильно, что Ромейн едва не задохнулась Она, была ошеломлена, испуганна и очень взволнована, а ее сердце колотилось, как сумасшедшее.

Позади что-то лопнуло со звоном, потом раздался тихий, но противный треск.

— Тихо, — сказал Филипп, на, мгновение отрываясь от нее и продолжал по новой.

И в это время в дверь осторожно постучали. Сперва тихо, а потом все более настойчиво.

— Пошел вон, — посоветовал стучавшему король и взглянул на Ромейн, — тебя это удивило? — причем, он имея в виду вовсе не стук, а совершенно другое.

— Не очень, — ответила она.

— Тогда иди. До завтра, — он развернул ее к двери и легонько подтолкнул.

Ромейн отозвалась каким-то невнятным междометием и ушла. Филипп на мгновение прикрыл глаза, а потом обернулся и внимательно осмотрел комнату. На столике когда-то стояла большая ваза с цветами. Теперь цветы неопрятной кучей лежали на труде осколков в луже воды. Дверцу шкафа пересекала тонкая извилистая трещина, а картина на стене висела криво и того и гляди, могла упасть.

Замечательно. Девчонка в считанные минуты разнесла комнату вдребезги. Впрочем, это его совершенно не трогало и не удивляло, Они раньше подозревал нечто в этом духе.

— Ваше величество, — послышался из-за двери неуверенный голос Люка, — вы позволите мне войти?

— Входи, — он безотчетно пожал плечами, полагая, что хуже уже не будет.

Люк вошел и застыл на пороге. Было совершенно очевидно, что именно его так удивило.

— Господи, ваше величество, что тут произошло?

— Допрос с пристрастием, — съязвил Филипп, — мне пришлось потрудиться, но зато она в конце концов, выложила мне все.

В глазах Люка появился такой неприкрытый ужас, что король коротко рассмеялся.

— Успокойся. Я пошутил, И не задавай больше вопросов, если это нетрудно.

— Конечно, — слабым голосом согласился Люк.

На самом деле, это было очень трудно. Просто невыносимо трудно.

Отправляясь в тюрьму поговорить с Лукасом, Филипп был совершенно не настроен на серьезную беседу, поскольку его мысли были заняты другим, точнее, другой. Они были заняты ею уже достаточно долгое время, но никогда столь полно и всеобъемлюще. Завтра. Он продолжит все завтра, и продолжит, как следует. И никто, даже надоедливый Люк не в силах будет ему помещать.

Однако, в этом Филипп сильно ошибался. Завтра преподнесло ему такой сюрприз, какого он не ждал.