Наваждение

Глава четвертая. Мастер

Каждый шаг давался всё труднее и труднее, словно она шла сквозь плотную тягучую толщу воды. Ноги с пугающей скоростью наливались чем-то свинцовым, вроде магнитных сапог в научно-фантастических книгах — ну откуда здесь могло взяться столько ступенек?.. Яна никогда их раньше не замечала, перескакивала автоматически, а сейчас бредет и чуть не носом пересчитывает, будто немощная старушка. "Слабая, как апрельская муха", влепила бы новую характеристику мама, Яна вдруг ясно увидела перед собой это ее характерное выражение лица…

Хорошо еще, матушка про концерт не разведала, а то б влетело по-крупному, такой тарарам бы поднялся! Ведь знала же Янка, чувствовала, что не следует туда идти, что-то внутри предупреждало мгновенным замиранием в груди, как бывает перед прыжком с вышки. Она прекрасно понимала, что это такое: значит, от чего-то ее предостерегают, не пускают… Но в тот момент беспечно отмахнулась от всех невнятных предчувствий, как от ерунды, решила лишний раз не заморачиваться.

Чудеса да и только: перед вылазкой с байкерами как раз с точностью до наоборот, всё внутри было кристально спокойно. Ей даже понравилось (в общем и в целом), хоть и жутко было неимоверно, когда мотоцикл отрывался от земли и мчался по воздуху, изредка приземляясь и зверски подпрыгивая на колдобинах… Сережка оказался действительно без тормозов. Потом где-то за спиной протяжно завыла одиночная милицейская сирена, от этого вообще шибануло ударной порцией адреналина — ни разу в жизни Янка ничего подобного не испытывала!..

Когда сбавили ход и затормозили у киноконцертного зала "Юбилейный", ей вместе с облегчением стало жаль, что всё так быстро закончилось, только успела во вкус войти… Поддавшись минутной слабости, принялась слезно упрашивать Сережку взять ее с собой как-нибудь еще (совсем последнюю гордость потеряла!). Или еще лучше: он ведь обещал научить ее ездить на мотоцикле, так?.. Сергей сдержанно отнекивался и отшучивался: мол, как там наша проблема с право-лево? Но по глазам было заметно, что страшно этим фактом доволен, не ожидал. (Ну конечно, он ведь считает ее трусихой, из тех, что ко всякому альтернативному виду транспорта за пушечный выстрел не подойдут!)

Скорей всего, просто надоело следовать этим многочисленным родительским правилам и ограничениям, особенно маминым. Да и папа ни с того ни с сего взялся ей подпевать: "Шаг вправо-влево рассматривается как попытка к бегству!" Ну должен же быть в жизни хоть какой-то праздник, разве не так? И самое главное, как бы она объяснила Сергею свое внезапное нежелание идти именно на концерт? "Понимаешь, что-то внутри мне подсказывает…" Бред полнейший! Рыжая Аленка успела проболтаться, что он эти два билета раздобыл в последний день, по блату, и неизвестно еще, сколько за них заплатил…

Поначалу всё было здорово. Уши постепенно привыкли к грохоту ударных в энное количество децибел, светомузыка завораживала и словно бы гипнотизировала своей ритмичностью. И без того впечатлительная, Янка незаметно выпала в кайф: вопящая множеством глоток, свистящая и размахивающая руками толпа подхватила и понесла за собой, девочка решила не сопротивляться. И только успела снять привычный внутренний контроль, как сразу же стало беспричинно легко и весело (и даже как-то подозрительно, до бесшабашности весело. Но это вспоминалось уже позже, задним числом.). Она чувствовала руку Сергея на своей талии, улавливала "за мыслями" его нерешительность и неожиданную робость: как она отреагирует? Надо же, а с виду такой самоуверенный и резкий, лишний раз не улыбнется… Впервые за всё знакомство она ощущала его настолько сильно и отчетливо: так вот он какой на самом деле! Не Супермэн с примесью Терминатора, каратист с железными нервами и снисходительной миной на лице (которого из себя довольно убедительно разыгрывает), а нормальный, вполне обычный себе парень с человеческими слабостями…

Опять это ни с чем не сравнимое, головокружительное состояние "за мыслями"! Когда всё становится ясным и кристально-прозрачным, и чудится, будто она без труда проникает в самую суть вещей… Такое случается очень редко — заранее не подготовишься, список вопросов не напишешь, — зато отпечатывается в памяти на всю жизнь. Обычно ее выбрасывает туда в самый непредсказуемый момент: один мощный толчок изнутри, и всё вокруг непостижимым образом меняется… (Это как привычное ее вИдение ауры, но немного по-другому, плюс что-то еще.) Вот и на концерте Яну "выбило" неизвестно куда: бац, внутренний щелчок — и столпившиеся вокруг люди засветились мягким серебристо-голубым светом. Если смотреть сквозь ресницы, не раскрывая полностью глаз, то можно разглядеть, как их ауры ритмично пульсируют, напоминая биение сердца на мониторе…

А потом накатило ЭТО, от чего ее, возможно, и пытались уберечь — чье-то сильное и откровенно враждебное присутствие прямо над головой. Янка долго не решалась на это "что-то" посмотреть, малодушно убеждая саму себя, что померещилось, разгулялась фантазия. По спине миниатюрной шустрой змейкой пробежал липкий холод, тело в один миг покрылось гусиной кожей и стало непередаваемо жутко, как в кошмарном сне. "Все-таки я не Воин!" — успела попрекнуть себя Яна и испуганно попятилась, наткнулась на кого-то нескладно-высокого за спиной и чуть не упала. Вокруг всё зашевелилось и загудело разбуженным ульем, какие-то увешенные цепочками панки неслышно среди грохота ударных возмущались, и Сергей с недовольным лицом ей что-то втолковывал, беззвучно шевеля губами. Стиснув зубы, она медленно подняла голову и посмотрела вверх, под самый потолок…

За неделю здесь как будто ничего не изменилось. Мастер Ольга всё так же неподвижно сидела по-турецки на своем белом коврике с ярко-красными иероглифами — строго посредине зала под люстрой, на пересечении невидимых силовых линий. "Интересно, она хоть со вторника домой уходила?" — съюморила про себя Яна и незаметно хихикнула. Точно уловив спиной чье-то присутствие, Мастер обернулась и глянула на Янку в упор, просверлила на месте всезнающим оком. Ее узкие монголовидные глаза с каждой секундой темнели, предвещая неизбежную грозу — возможно, что и с молниями! — и девочке стало как-то… Ну, не страшно, конечно, просто сильно не по себе.

"Сейчас опять капельницу поставит! И зачем я сюда пришла? Мало того, что дома!.." — мысленно запричитала она, но деваться было некуда. Что-то в последнее время все пытаются намылить ей шею, не слишком эта светлая перспектива вдохновляет!

— Что ты с собой сделала? — Мастер отвела в сторону свой пронзительный орлиный взгляд и сразу преобразилась, стала самой обыкновенной, чуть усталой женщиной лет за сорок. И чего это она, Яна, себе только что напридумала?..

Видя, что Янка не отвечает, Мастер снова потребовала ответа, на этот раз помягче:

— Где ты была?

— На концерте… — Яна легким, "кошачьим", как посмеивается отец, движением присела рядом с ней, обхватила руками колени и обреченно примостила на них подбородок: "Будь что будет! Ну и дела, я уже как Зоя Космодемьянская на допросе…" — И не успела скрыть дурацкую улыбку, рот предательски растянуло до ушей.

— Я же тебя просила: избегай большого скопления людей! Тем более рок-концертов. Это преступление — доводить себя до такого состояния!.. — в голосе Мастера опять прорезалась и затвердела углеродистая сталь — стало быть, разглядела эту неподобающую ухмылку! (Странно, отчего же в самую первую встречу она показалось такой сердечной и теплой, завораживающе теплой изнутри? Как бы не так, обдает холодом почище морозильной камеры!) Тут бы самое время проявить свою отроческую скромность и промолчать, но Янка с упрямством возразила:

— Так что мне теперь, совсем не жить? Туда не ходи, сюда не ходи…

Вышло довольно-таки жалобно, с истерическими нотками кисейной барышни, которую жестокая маман не пускает в синематограф на новую заграничную картину. У Янки от напряжения запылали уши: она ведь хотела совсем не так, а серьезно и рассудительно, на равных!.. Мастер приподняла руку ладонью вверх, словно приветствовала кого-то на трибуне или у них в классе призывала к тишине:

— Что там было?

— Какая-то сущность, я ее увидела… — Яна в задумчивости уставилась прямо перед собой на светло-голубую стенку, усеянную морщинками небрежно наляпанных обоев. Сам взгляд стал по ощущениям прозрачным и невесомым, будто смотришь сквозь воздух между молекулами…

Что же там на концерте произошло?.. Та напугавшая ее до полуобморочного состояния штуковина была похожа на темно-синее чернильное пятно с мутными разводами. Самая натуральная амеба под микроскопом, растекшаяся по потолку, как по предметному стеклу на лабораторке по биологии. И огромная!.. От нее тянулось множество тонких извилистых щупалец прямо к людям внизу, их ауры бледнели на глазах, а амеба с каждой секундой раздувалась, довольно пыхтела и причмокивала от удовольствия… Янка встряхнула головой, отгоняя от себя навязчивую картину:

— Эта штуковина… сущность или как ее… присасывалась ко всем, кто там был, забирала у них энергию. Потом она заметила меня и я ее нокаутировала… через третий глаз и солнечное сплетение. Даже не знаю, как. Правда, она меня после этого тоже… ударила.

Амеба плыла к ней, угрожающе расширяясь во все стороны, пока не заслонила собой весь мир. Он сжался до размеров малюсенькой точки. Время предельно замедлилось и наконец остановилось, Янка почти неосознанно выбросила перед лицом руки, по-детски от этого ужаса закрываясь. И почувствовала, как из них ударили нестерпимо жаркие пучки света. (Даже ладони остро запекли, будто от выхваченных прямиком из костра обугленных картофелин.) Амеба угрожающе зашипела и сморщилась, потекла темными струями вниз на чьи-то головы. А затем опять раздулась, неторопливо со знанием дела прицелилась и плюнула прямо в нее чем-то противным и липким, похожим на слизь. В глазах потемнело, Яна, кажется, пошатнулась — к счастью, Сергей успел подхватить…

Очнулась уже на улице. Лицо нежно обвевал прохладный ночной ветерок, успокаивающе гладил по щекам и нашептывал ласковые слова (или это всего лишь чудилось?..). Сережка нервно вышагивал рядом по крохотному пятачку асфальта от стены "Юбилейного" до ступенек: три коротких шага направо, три налево, и опять по-новой… Оранжевый огонек его сигареты то вспыхивал, то снова затухал в темноте.

Мыслей не было совершенно, Янка затаила дыхание и прислушалась к себе: боль уже прошла, вместо нее осталась слабость и непривычная пустота. Ни мыслей, ни чувств, ни ощущений в теле — только огромная, с рваными краями дырка в ауре на месте удара, ровнехонько посредине груди. Из дырки этой легким серебристым дымком вытекала ее, Янина, жизненная энергия, и уплывала прозрачной струйкой куда-то вверх, в беззвездное черное небо. На одно краткое мгновение она увидела себя со стороны — маленькая скрюченная фигурка на ступеньках, — и отвлеченно, точно о ком-то другом, подумала, что таких здоровенных прорех пока не встречала. Эта будет, без сомненья, номер один… И даже страха совсем не было — наверное, от слабости.

Сергей щелчком отбросил едва начатую сигарету и присел рядом с ней на корточки, пытливо заглянул в лицо:

— Что-то ты белая. Как из гипса…

И зачем-то потрогал за лоб.

Мастер по-прежнему смотрела на Янку в упор, но глаза ее уже не казались стальными и холодными, с каждой секундой теплели, пока не стали жемчужно-серыми, искрящимися. И Яну опять потянуло сесть рядом с ней — так, чтобы поближе, — и прижаться, не говоря ни слова, как к матери… (Чего со своей мамой обычно не делала, даже в детстве.) Ну отчего так получается, что посторонние на первый взгляд люди кажутся ближе и понятнее родных по крови?

— Да-а… Если б Учителя собой не заслонили, была бы ты уже… — с многозначительной веской паузой сообщила Мастер, проницательно на нее поглядывая.

"Может, я ошиблась? Рано было ей инициацию давать, совсем ведь еще ребенок! Кто ее теперь защитит? Издалека же видно… — бессвязно подумала Ольга и провела рукой по глазам, отгоняя эти скачущие тревожные мысли. — Но теперь уже поздно, каждый день что-то новое… И не слушается, вот в чем беда! Надо ее хорошенько припугнуть."

Мастер озабоченно нахмурилась, прицокнула языком и нарочито-безразлично заметила:

— С таким запасом энергии, как у тебя сейчас, обычно вообще не живут. Так что скажи спасибо…

Янка удивленно вскинула золотистую голову с растрепанной длинной косой и уставилась на нее круглыми, цвета спелого каштана, глазами. Подействовало-таки!.. Но, как видно, подействовало не до конца: осветив ее своими нереальными глазищами, девчушка уронила голову обратно на колени и с полным равнодушием буркнула:

— Да, что-то я слабая.

Слабая — это еще мягко сказано! Кружилась голова и вкрадчиво-незаметно темнело перед глазами, вроде вот-вот оторвешься от земли и улетишь, как в невесомости… Так бывает, если день или два ничего не есть (Янка однажды экспериментировала еще в школе, мама тогда ругалась по-страшному). Конечно, слабость — дырка-то в ауре конкретная! В книгу рекордов Гиннеса с такой дыркой, самая прямая дорога…

Если честно, то идти на поклон к их Мастеру Рейки ой как не хотелось. В воскресенье, промаявшись кое-как оставшуюся часть ночи, Яна с раннего утра попыталась эту пробоину хоть немного подлатать сама, по подсмотренной у Мартына методике. Но сил не хватило даже на это. Единственное, чего хотелось, — это отключить мобильник, задернуть шторы, залечь в своей комнате, как в берлоге, и опять уснуть на целые сутки. Но слишком долго спать сейчас как раз-то и нельзя, это опасно…. Только откуда она знает все эти малопонятные подробности? Никто же не рассказывал, само собой пришло, выплыло нечеткими размытыми образами из глубины сознания… И за полную дуру ее здесь тоже держать не надо: "С таким запасом энергии не живут!.."

— Ложись, будем тебя восстанавливать, — Мастер решительно встала, хрустнув коленями (должно быть, затекли от долгого сидения ноги). И легонько подтолкнула Янку в спину: шевелись, дескать, нечего впадать в прострацию!

Яна без лишних пререканий улеглась, сцепила на груди руки и послушно закрыла глаза — для того ведь сюда и пришла, чуть не на последнем издыхании приползла, чтоб подлечили… Как раненый зверек, когда-то домашний, а теперь одичавший и непривычный к рукам. Через минуту она всё же не утерпела и осторожно приоткрыла один глаз, слишком уж одолело любопытство. Мастер кружила над ней в странном беззвучном танце, пальцы ее мелко-мелко двигались, словно собирая в воздухе что-то невидимое и сплетая его в косички. "А вот это уже не Рейки! — озадаченно сообразила Яна. — Что же это такое — новая практика?.."

— Про энергетическую гигиену ведь слышала? — подала голос Мастер.

— Про что?..

— Когда находишься в людном месте — на стадионе, или на том же концерте, или в транспорте в "час пик", — старайся не подпускать посторонних людей близко к своему позвоночнику.

— Почему? — несмотря на слабость, удивилась Янка. И действительно, попробуй в плотно утрамбованной маршрутке удержать на расстоянии навалившуюся на тебя толпу — задачка!

— Примерно в десяти сантиметрах от позвоночника, со стороны спины, у человека проходит энергетическая ось, — терпеливо пояснила Мастер. — Через нее легче всего воздействовать энергетически. Некоторые подсознательно вампирят энергию, восполняют свой недостаток…

"Так вот почему я терпеть не могу, когда кто-то гладит по спине! — вспомнила Яна. — Теперь всё ясно… В автобусы забитые лучше не лезть, раз такое дело, и за волосы чтоб не трогали…" — глаза прямо-таки слипались, хоть бы сейчас не заснуть…

— Косу не обрезай, в ней твоя сила. И делай себе Рейки, не ленись, — упрекнула откуда-то сверху Мастер.

— Я делаю…

— Две минуты подержать на себе руки — это еще не "делаю"! Нужно каждый день хотя бы минут по двадцать, тогда и энергия появится, уж поверь мне на слово. И ради Бога, постарайся ни во что не вмешиваться! — голос Мастера доносился приглушенно, как сквозь толстую ватно-марлевую повязку. Такие им выдавали в лицее на гражданской обороне… Яна с трудом приподняла внезапно отяжелевшие, словно у гоголевского Вия, веки: Мастер Ольга сидела над ней, по-молитвенному закрыв глаза и положив на ее голову сложенные лодочками ладони. По телу уже начало разливаться знакомое приятное тепло — значит, пошла Рейки, родимая! Теперь всё будет хорошо, всё наладится…

— Я заставила ее отступить! — не удержалась Яна и открыла глаза уже полностью: — Послала в нокаут. Никогда не думала, что так умею…

— Ну да, с рогаткой против танка, — Мастер убрала с ее лба руки, для чего-то их потерла, точно пытаясь согреть, и безапеляционным тоном объявила:

— Для тебя две недели карантина. Энергию никуда не тратить, и самое главное — никуда не вмешиваться!

Янка в знак согласия смиренно прикрыла глаза ненакрашенными впопыхах темно-золотистыми ресницами и неожиданно зевнула во весь рот. Вот любопытно, почему после сеанса Рейки всегда хочется зевать?..

— И классическая музыка, никакого рока! Он тебе сейчас противопоказан, — наставляла строго Мастер. — Или инструментальные записи слушай, в магазинах есть из чего выбрать.

— Ага, и в монастырь! — сакрастично откомментировала "Яна Владимировна".

— Вот ведь характер: что ей ни скажешь, всё в поперек! — притворно рассердилась наставница: голос вроде бы и недовольный, а глаза при том веселые, с подначкой.

— Мама тоже так говорит, про характер, — с тяжелым вздохом по-честному призналась Яна. Мастер на ее реплику очень загадочно улыбнулась — неужели что-то "увидела"?..

— А на дискотеку можно? — прикидываясь дурочкой, поинтересовалась Янка и наивно захлопала глазами — авось сработает! На такое смехотворное предположение Мастер даже отвечать не стала, и выдержав паузу, с подчеркнутым спокойствием проговорила:

— Если будешь нарушать, ясновидение закроется.

"Только вот разве послушается! — с грустью улыбнулась Ольга, прислушиваясь к дробному перестуку убегающих по лестнице каблуков. — Неужели и я такой была?.."