Настоящая фанатка. Умертви грех

Доброта

Бостон, 1707 год

В ночь перед весенним солнцестоянием Эбигейл заметила, что Этна и Пол покрылись холодным потом. Она попросила Дува перенести их на кухню, поближе к печи. Сама же она сдвинула лавки, накрыла их одеялами и распорядилась положить брата с сестрой ногами к жару. Этна и Пол давно страдали от кашля, против которого не помогали ни горькие капли, ни горячие камни. Последние Эбигейл исправно клала больным на грудь каждую ночь. Но сегодня сиротки вели себя особенно тихо, под их неровное свистящее дыхание Эбигейл и заснула, а когда проснулась, Этна и Пол уже не дышали.

– Отмучились, бедняжки! – С этими словами женщина на прощание коснулась поцелуем сперва лба сестры, а затем брата, и закрыла их лица полотенцем.

Похоронили сироток тем же вечером. И в приюте стало совершенно пусто. Никто больше не нуждался в помощи Эбигейл, скорей, напротив, Дув сам в свободное от работы и занятий у отца Киарана время старался облегчить её труд. Юноша питал к Эбигейл нежные чувства, она вырастила его, заботилась о нём и всегда находила доброе слово. И он первый стал замечать, как её страсть к жизни угасает. Ей больше некому было посвятить себя: её дети выросли и покинули приют навсегда. А Дув больше не нуждался в ней, теперь она стала его обузой. Она чувствовала себя виноватой, когда он вечерами растирал её уставшие больные ноги, когда сам готовил себе еду, потому что она из-за сильной простуды не могла встать с кровати… И когда в тусклом свете он читал ей о невероятных странах и людях, которых она никогда не увидит.

– Милый мой Дув, – Эбигейл мягко касалась его щеки, и он ощущал каждую тонкую морщинку её тёплой и сухой ладони, – Ты уже такой взрослый! У тебя так много впереди! Тебе стоит уехать как можно скорей. Разыщи Дейрдре, передай ей, что я скучаю по ней. Наверняка она живёт сейчас в большом доме и растит кучу непослушных конопатых детишек…

Она повторяла это ему каждый вечер, что им удавалось проводить вместе. Но Дув не понимал её, он лишь снова и снова твердил, что его дом здесь. Рядом с ней.

В рождество этого же года Эбигейл не стало. Она ушла мирно в своей постели. Дув не сразу заметил, утром он подумал, что она снова проспала, и не стал беспокоить. Но вернувшись ночью обнаружил совершенно холодный очаг, промёрзлые стены и запорошенное снегом крыльцо. Ворвавшись в комнату Эбигейл, он опустился рядом с её кроватью, надеясь, что она просто спит. Но она уже не дышала. Замерла на боку, свесив руку, словно пыталась дотянуться до кого-то во сне. Дув лёг рядом на пол так, чтобы коснуться носом кончиков её пальцев. Чтобы ощутить напоследок тепло её рук. Но пальцы Эбигейл уже остыли.

***

На прощание с Эбигейл в часовне собралось много народу, но Дув предполагал, что большая часть из них пришла поглазеть на инквизитора. Его приезд, никак не связанный со смертью Эбигейл, вызвал оживление во всём городе, и маленькая часовня ломилась от напора желающих взглянуть на инквизитора хоть одним глазком. Некоторые занимали место поближе к исповедальне, в надежде получить отпущение грехов, словно чем выше сан исповедника, тем господь будет благосклонней к грешнику.

Дув занял место в первом ряду, поближе к гробу Эбигейл. Сильный и звучный голос отца Киарана отражался от стен и разносил последнюю мессу в каждый уголок часовни. Инквизитор же молчаливым наблюдателем стоял рядом. Служение окончилось быстро. Гроб подняли и понесли на погост. Дув плёлся следом, он уже давно простился с Эбигейл, женщиной, что вырастила его, последним человеком в его жизни, которого он бы мог назвать родным. Сейчас ему казалось, что вместе с ней умерло и его сердце, потому вместо горя он чувствует раздражение. Его раздражало всё: лживые слёзы людей вокруг, каменное лицо Киарана и глубокая морщина меж его нахмуренных седых бровей, важно шагающий инквизитор и разношёрстная вонючая толпа. Одна из женщин вечно пыталась прижаться к Дуву, от неё пахло особенно мерзко. Хоть её платье выглядело опрятно и пошито не под стать местным, а волосы явно укладывала служанка, окружающий её смрад гнили и смерти отталкивал, заставлял сделать шаг в сторону каждый раз, когда женщина приближалась. Её лицо перекосило так, что рот физически не мог закрыться, отчего на подбородке блестела густая бело-зелёная слюна. Один глаз полностью закрывала бровь, раздувшаяся до уродливой багряной шишки. Тонкие шрамы вокруг говорили о том, что лекари постоянно вскрывали нарост и сливали кровь, но это явно не помогало. Броские шёлковые рукава, подколотые к платью на блестящие булавки смотрелись насмешкой над уродством женщины. Будто дорогая одежда может скрыть и вонь, и косое лицо, и горб, и шаткую походку, а красивая причёска скроет выцветшие и поседевшие волосы.

Наконец женщине удалось уцепиться за руку Дува, и он не нашёл в себе сил отмахнуться от калеки. Поборов брезгливость, он позволил женщине опереться о него. Но этого ей казалось недостаточно, кривыми пальцами она впилась в его руку, придвинулась, и их лица оказались слишком близко друг к другу.

– Дув, – смрад изо рта заставил желудок мальчишки сжаться, – Дув, это я! Помоги мне! Не дай ему меня увезти!

Борясь с тошнотой, Дув не понимал ни слова, но он узнал её голос:

– Дейр… Дейрдре?

Только теперь он разглядел в изуродованном лице знакомые черты, а в волосах нашёл редкие рыжие пряди.

– После похорон он увезёт меня. Ему нравится издеваться надо мной… – Из-за кривой челюсти и недостатка зубов, Дейрдре говорила невнятно, каждое слово давалось ей с огромным трудом, слюна в уголках рта пенилась, но мольба не прекращалась:– Он убьёт меня! Дув, миленький, спаси, уговори отца Киарана, он сжалится… Он милосерден!

– Всё будет хорошо! – Дув осторожно приобнял подругу, помогая идти, его больше не заботил ни исходящий от неё запах, ни её уродливое лицо. – Я защищу тебя от него!

Похороны закончились быстро. Дув хотел сразу же уйти, но Дейрдре настояла на том, чтобы они постояли у могилы ещё немного. Отец Киаран так же не спешил, он стоял чуть поодаль, повернувшись спиной к серому камню надгробия, наблюдая за тем, как по небу беззаботно летят облака. Инквизитор, а вместе с ним и прихожане, ушли сразу, как только о крышку гроба ударился первый ком земли. Окончив работу удалились и могильщики.

Грудь Дейрдре часто поднималась от прерывистого дыхания, она изо всех сил сдерживала рыдания. Топтание на месте уже порядком утомило Дува, но он держался, понимая, как корит себя девушка за то, что не разделила последние дни жизни со своей приёмной матерью. Вскоре он услышал позади тяжёлые, но быстрые шаги. Дейрдре вздрогнула всем телом и замерла. Обернувшись Дув увидел высокого статного мужчину в камзоле и высоких начищенных сапогах.

– Моя леди, вам, с вашим здоровьем, не стоит так долго находиться на улице. Время возвращаться.

– Мой лорд, – Дейрдре почтительно поклонилась, для этого ей пришлось держаться одной рукой за Дува, чтобы не упасть, – Позвольте мне остаться в приюте. Зачем вам больная жена? Прошу, оставьте меня.

Её прежде громкий, задиристый голос сейчас звучал жалко, она тянула слоги, подвывая, едва сдерживаясь чтобы не расплакаться. В купе с невнятным произношением получалось ужасно.

– Позвольте мне напомнить, что место жены подле мужа, – мужчина вдруг сделал выпад вперёд, оттолкнул ошалевшего Дува и схватил Дейрдре за плечо, сжав его так, что девушка жалобно вскрикнула.

– Отпустите её! – Дув попытался отстранить мужчину, но тот только посмеялся, снова толкнув юношу. На этот раз Дув не удержал равновесие и плюхнулся задницей на землю, отчего муж Дейрдре расхохотался. Его веселье прервал Киаран:

– Прошу вас проявить уважение к покойной! – Пресвитер с болью взглянул на искалеченную воспитанницу, – Лорд Грей, ваши семейные проблемы меня не касаются, но не могли бы вы позволить вашей жене проститься с женщиной, которая её вырастила.

– Со всем уважением, святой отец, но мне некогда прохлаждаться в Бостоне, я должен вернуться в имение завтра же!

– Прошу, возвращайтесь, я лично отвезу Дейрдре домой, когда она закончит прощание.

Лорд Грей шумно вдохнул, он не хотел отпускать девушку, но спорить с влиятельным священном хотел ещё меньше, потому всё же согласился, бросив напоследок:

– У вас два дня, моя леди. Если не явитесь через два дня, мне снова придётся вас наказать. Имейте в виду, дорогая!

Как только муж скрылся из вида, Дейрдре начала шептать слова благодарности, но отец Киаран жестом остановил её:

– Нам нужно возвращаться в приют. Дув, вечером приготовь на четверых, к нам присоединиться инквизитор.

Но Дув пропустил его приказ мимо ушей, вместо этого он вскочил и с силой толкнул Киарана в грудь:

– Ты отдал Дейрдре этому монстру! Посмотри! Что он с ней сделал! Он изуродовал её! Он изуродовал её!

– Перестань, не надо, стой! – Дейрдре заслонила собой святого отца и заплакала.

Но юноша распалился, его гнев и обида, которую он сдерживал всю жизнь, выплеснулись наружу:

– Что ты сделал с остальными? Что ты сделал с остальными?!

Мягко отодвинув Дейрдре в сторону, Киаран приблизился к неунимающемуся Дуву, сжал правую руку в кулак со всей силы ударил юношу по лицу. Но Дув не почувствовал боли. Он отшатнулся, сплюнул кровь, сочащуюся из разбитой губы и продолжил:

– Ну давай! Избей меня! Что, хлестать меня розгами уже неинтересно? Может тогда ещё раз сунешь мне в рот свой мерзкий хер? Или боишься, что я его тебе откушу? Ты вправду думаешь, что можешь запугать меня? Можешь сделать мне ещё больней? Да нихрена ты мне не сделаешь!

Святой отец занёс руку для нового удара, но что-то во взгляде и речи Дува его остановило. Вместо этого он разочарованно протянул:

– Столько лет. Столько лет ты был смирением во плоти. Молча учился, работал, принимал всякое наказание. Я думал, что вырастил из слабого щенка умного и почтительного юношу. Думал, что выбил из тебя дьявольщину, которую даровала тебе твоя шлюха мать. – Голос Киарана стал ниже, он наклонился, чтобы их с Дувом глаза оказались на одном уровне: – Но это у тебя в крови. Ты мерзкий отброс. Молись господу, чтобы твои услуги всё так же были нужны в том доме, в котором ты работал все эти годы. Как только ты станешь им ненужен, я отвезу тебя в лес и оставлю на той же поляне, где и подобрал. А пока прикуси свой грязный язык и не смей оскорблять звуком своего голоса слух инквизитора за ужином. Иначе к утру окажешься в сточной канаве. И никто… Никто не будет удивлён твоей кончине.

Всё это время Дейрдре стояла позади Киарана. Она зажала уши, не желая слышать ни его, ни Дува, она почти перестала дышать от страха. И когда пресвитер взял её под руку и повёл прочь, она безвольно поплелась за ним, даже не обернувшись.

***

Во время ужина за столом царило молчание. Даже когда инквизитор читал молитву, его губы, казалось, двигались беззвучно. Но Дуву вовсе не было дела до этого, он смотрел на то, с каким трудом Дейердре держит ложку, как медленно подносит её ко рту и морщится от боли, когда ей приходится жевать жёсткое мясо.

После ужина, когда и Киаран, и его гость покинули приют, девушка вызвалась помочь убрать со стола, и Дув не стал её прогонять. Теперь настала его очередь терпеливо следить за тем, как Дейрдре неуклюже полощет тарелки, а после, как только девушка в полной уверенности, что сделала свою часть работы, удалилась в комнату, перемывать всё заново.

Он постелил ей в их старой спальне, на кровать напротив. Дуву хотелось быть с ней как можно дольше. Хотелось хотя бы помечтать, что они вместе, как раньше. Пускай завтра его снова побьют, пускай придётся петь в холодной часовне, пусть отец Киаран снова отхлещет его за неаккуратный почерк… Лишь бы Дейрдре и Эбигейл ждали его у растопленного камина.

Несколько часов он лежал без сна, ворочаясь. Дув вслушивался в дыхание Дейрдре, пытаясь понять, уснула ли она. Дейрдре заговорила первой. Тихо, словно боясь его побеспокоить, она прошептала:

– Мне страшно возвращаться.

– Так не возвращайся. Мы можем попросить инквизитора защитить нас, нужно только рассказать, как Киаран обращался со мной… Со всеми нами…

– Но, Дув, он заменил мне отца… Я не могу его ослушаться. – Она всхлипнула, – Он прав, у меня скверный характер. Я должна усмирить себя… Должна.

– Нет! – Дув сел на кровати, – Нет! Твой муж плохой человек! Отец Киаран плохой человек!

– Не говори так! – Шёпот стал громче, Дейрдре ужаснули слова Дува, – Не смей! Он защищал нас! Он воспитал нас! Он даль нам кров, еду, возможность жить! Без него мы бы оба умерли ещё в лесу. Замёрзли бы насмерть…

С улицы послышался шум, возле часовни вспыхнули факелы. До слуха Дува донеслись громкие мужские вскрики, будто охотник загонял зверя. Затем свет резко погас: нечто огромное заслонило собой окно так, что даже звуки стали звучать глуше. Тёмный туман просочился в комнату сквозь толстое стекло. Он стелился по полу, заползал в каждый уголок. Постепенно туман стал гуще, он взвился столбом к потолку и опал, оставив в центре комнаты высокую женскую фигуру.

– Ведьма! – Дейрдре жалобно заскулила, натягивая на себя шерстяное одеяло.

Дув же не смел говорить, он сразу узнал эту женщину. Казалось, он понял, что это она ещё тогда ещё, когда мистический туман только подобрался к окну.

– Ведьма? Хм… Интересно, – бледная кожа женщины, отражала далёкие всполохи света факелов. Она медленно наклонилась к Дейрдре, почти касаясь её кончика носа губами, и вдохнула, – От тебя пахнет смертью. Так сладко. Я могу помочь тебе. Только попроси. Хочу, чтобы ты попросила.

Голоса стали ближе, мужчины поняли, куда делась добыча.

– Но сейчас нет времени. – Безумная госпожа повернулась к Дуву, – Мне нужно спрятаться. Ты так славно прислуживал мне. И мне нравится, как пахнет твоя кровь.

– Что ты хочешь? Ты убьёшь нас?

Женщина подошла к его кровати, забралась с ногами и нависла над Дувом, глядя присмиревшему от страху мальчишке в глаза.

– Нет, не хочу. Мне интересно, что будет дальше.

Тонким пальцем она отодвинула одеяло, ещё одно, Дув почувствовал, как холодная рука касается его бедра и опускается всё ниже. И вот вместо руки по его ноге ползёт нечто напоминающее огромную крысу, а госпожа исчезла, вновь растворившись в тумане. Крыса заёрзала в ногах, добрела до щиколотки, а затем снова начала двигаться вверх. Она остановилась у внутренней стороны бедра, и Дув ощутил, как её острые зубы одним резким движением впились в кожу, но не прокусили её. Юноша понял, что одно неверное движение, одно неверное слово, и крыса вгрызётся в его ногу.

Тут же в комнату ворвался инквизитор. Держа наготове заряженный арбалет, он ткнул им сперва в Дейрдре, а затем в Дува. С острия болта на пол капала густая бордовая жидкость. Инквизитор осмотрел потолок и жестом указал вошедшему следом Киарану проверить под кроватями. Упав на колени пресвитер провёл перед глазами факелом.

Крыса начала медленно сжимать челюсть.

– Что случилось? – Дув старался изобразить сонный хриплый голос.

– Не задавай глупых вопросов! Лежи смирно и не смей лгать! – Отец Киаран поднёс факел к лицу мальчика слишком близко, так что волоски на бровях оплавились, – Мы ищем демона.

– Мы спали и ничего не слышали. – Жар щипал глаза, но Дув не смел отодвинуться.

– Она могла укрыться в подвале или на крыше, здесь есть тёмные места? – Инквизитор опустил арбалет, – Ей нужно где-то спрататься от солнца. До рассвета не так много времени.

Продолжая переговариваться и рассуждать вслух, в какую щель мог заползти демон, мужчины ушли. И только когда их голоса исчезли в отдалении, крыса отпустила Дува и соскочила с его кровати на середину комнаты. Откинув одеяла, мальчик осмотрел ногу. Но бедре виднелись красноватые бусины крови, но её было совсем немного. Крыса облизнулась, села на задние лапки и начала умываться.

– Если вы поможете Дейрдре, я спрячу вас от солнца. И от инквизитора… Вы согласны?

Но крыса не удостоила его ответом. Она вгрызлась в старые доски, проела себе ход и исчезла под полом.

– Ты хотел заключить сделку с… д… – Дейрдре не договорила, у неё не хватало смелости произнести это слово, настолько она была напугана.

– Послушай! Я помогу тебе любой ценой. Я не позволю тебя снова увезти.

– Но я должна вернуться, Дув. Я была плохой дочерью. Позволь мне быть хорошей женой…

– Ди! Приди в себя! Я не узнаю тебя… ты словно сломана. – Подбородок Дува задрожал, его глаза наполнились слезами.

Перебарывая боль, девушка спустила ноги на пол и заставила сделать себя несколько шагов. Она медленно опустилась у кровати Дува, положила руки на его щеки и вытерла слёзы:

– Господь, ты прав, ты прав…

Дува больше не беспокоил неприятный запах, исходивший от Дейрдре, он обнял её и уткнулся носом в плечо, продолжая плакать. Тёплая ладонь мягко гладила его по волосам, но внимание Дейрдре было приковано к маленькой дырочке в полу. Ей казалось, что там в темноте поблёскивают два блестящих красных глаза. Что крыса внимательно следит за ней и ждёт её.