Наследство Бабы-Яги

Глава первая. К бабушке в деревню

Отблески заката исчезают в небе,

Легкими шагами ночь приходит в мир.

Где-то за горами, где-то за лесами,

Сказка начинает свой веселый пир.

Сегодня был один из самых лучших и одновременно самых худших дней в моей жизни. Лучших, потому что начались летние каникулы, а худших, потому что мама отправляла меня в деревню к бабушке. Нет, вы ничего не подумайте, я люблю свою бабулю, но провести у нее в деревне целое лето, когда тебе тринадцать лет, вдали от своих друзей, компьютера и телефона, это слишком.

— Максим, ты собрал свои вещи? — спросила мама, зайдя в комнату и с подозрением посмотрев в мою сторону.

— Ага: — уныло буркнул я, — мама, может, ты передумаешь, в этой глуши даже сотовая связь не ловит, один бабкин дом километров на пять. Что мне там делать?

— Как что, бабушке по огороду поможешь, по хозяйству, будет тебе, чем заняться.

— Ну, мам, — заныл я, надеясь, что родительница все-таки передумает и сменит гнев на милость.

— Не мамкай мне, там воздух свежий, речка, был бы у меня отпуск, тоже с тобой поехала, а так посажу на электричку, а вечером тебя на своей станции бабушка встретит.

Я обреченно вздохнул и смирился со своей незавидной участью. К бабуле мы ездили каждый год всей семьей, но надолго никогда не задерживались, неделя, может две, не больше. Жаль, что батя сейчас в командировке, может ему и удалось бы отговорить маму отправлять меня в это беспросветное «кукуево». Я всегда замечал, что отец бабушку уважал, но слегка побаивался, поэтому, каждый раз, находясь у нее в гостях, старался быстрее «смотать удочки», схватив меня с мамой в охапку и вернуться обратно в город.

Хотя, что и говорить, бабуля у меня была очень странная, да одно только ее имя Яганна, навевало определенные мысли, а то, что жила она одна на краю леса в небольшой избушке, вообще никак не укладывалось в моей голове. Ну, я, пожалуй, немного приукрасил, у бабули был хороший такой, добротный деревенский дом с электричеством, водопроводом и с русской печкой в которой она пекла потрясающе вкусные пирожки. Представив всю эту вкуснятину, я сглотнул набежавшую слюну. А еще там была баня, настоящая, русская. Баню я любил. Запихнув в рюкзак очередную футболку, я почему-то улыбнулся. Может провести лето в деревне будет не так уж и плохо. Вообще бабуля почему-то не любила свое полное имя и при знакомстве всегда представлялась Анной, для меня же она была бабушкой Аней.

На вокзал мы приехали в половину первого дня. Мама, поцеловав меня в макушку и боясь, что я могу пропустить свою станцию, наказала проводнице, что бы та напомнила, когда нужно будет выходить.

— Ну, мам, я уже не маленький, — буркнул я и, заскочив в вагон, помахал ей рукой.

Народа в вагоне было немного, поэтому я занял приглянувшееся мне место у окна и достал телефон, надеясь успеть пообщаться с друзьями, пока не пропала связь, но не тут-то было, напротив, на сидение опустился дедок и уставился на меня своими маленькими глазками буравчиками. Я в ответ зло зыркнул на старичка.

«Ну, вот чего ему надо? Мест свободных в вагоне хоть отбавляй, а он ко мне подсел», — подумал я.

Странный такой дедок, волосы темные с проседью, смешно топорщатся в разные стороны, козья бородка, нависшие над глазами кустистые брови. Я хихикнул, не удержавшись, рассматривая своего неожиданного попутчика.

— Куда путь держишь, мил сынок? — спросил меня дед своим скрипучим голосом.

— Это вы мне? — удивился я.

— А ты кого-то еще здесь видишь?

Я покрутил головой и, смахнув с глаз мешающую светлую челку неуверенно ответил: — Э-э, нет.

— Так куда едешь, юноша?

— В деревню.

— Ну, так это и так понятно, что не в город.

— Почему это вам понятно?

— А куда еще может ехать столь юный отрок в летние каникулы. Вы молодежь или дома штаны протираете, или на курорте каком отдыхаете, ну а тем, кому совсем не повезло, в деревню к родственникам ссылают.

«Ну вот, он меня уже в неудачники записал», — подумал я, засопев от обиды.

— И ничего меня не ссылали, я сам захотел поехать, — приврал я настырному деду.

— Хорошо, коли так. На какой станции выходишь?

— На Лисьей горе.

Старикашка удивленно посмотрел на меня и как-то довольно причмокнул губами, хитро глянув в мою сторону.

— Так на Лисьей горе и поселений то, почти нет. Ты потом в какую сторону направишься?

Я с подозрением покосился в сторону дедка.

«А вдруг маньяк какой? Да не, вроде не похож, хотя в случае чего я быстро бегать умею, этот не догонит, по пути развалится», — проскочила в голове мысль.

— А вам зачем?

— Да так просто, я тоже на этой станции выхожу, вдруг нам в одну сторону. А ты в деревню, к кому едешь, чай к бабке?

— Угу.

Дед пожевал нижнюю губу, подергал себя за редкую бороденку и еще раз внимательно разглядев меня, спросил: — Бабку-то твою, не Яганной случаем зовут?

— Да, откуда вы знаете?

— А мы с твоей бабкой старые знакомцы. Почитай всю жизнь друг друга знаем.

Если сказать, что я удивился, значит не сказать ничего. Бабуля моя обычно мало с кем дружбу водила, ну это насколько я знал, хотя, что я мог знать, приезжая в гости к родной бабке всего раз в год.

— Тебя как зовут-то, паренек?

— Максим.

— Я меня дед Матвей, ну вот и познакомились.

Старичок оказался прилипчивым, как «банный лист», все что-то выспрашивал, вынюхивал, чем меня постоянно раздражал, ведь я так и не успел за всю поездку пообщаться с друзьями. Электричка скоро должна была остановиться на моей станции, поэтому я запихнул телефон в карман и закинув рюкзак на плечо, быстро поспешил к выходу, как вдруг услышал прилетевшее мне в спину.

— Куда это ты собрался внучок? Давай-ка возьми мою поклажу, помоги старику.

Я досадливо поморщился, но все же развернулся и, вернувшись назад, взял большую спортивную сумку деда и крякнул от натуги.

— Вы туда что, кирпичей насовали? — спросил я, в ответ старичок, только усмехнулся, подталкивая меня к выходу.

— Ты иди, иди, поторапливайся, поезд долго стоять не будет.

Я согнулся под тяжестью своего рюкзака и дедовой сумки, однако споро потащил все к выходу. Бросить поклажу мне не позволяло не вовремя вспомненное наставление мамы о том, что старость нужно уважать.

Спрыгнув со ступеней на побитую и обшарпанную платформу, я тяжело вздохнул и вытер со лба рукавом рубашки пот.

— Спасибо тебе, внучок, помог старику, не оставил в беде.

— Да какая же это беда? — удивился я.

— Ну, не скажи, для меня твоя помощь была очень своевременной. Придет время, и я тебе когда-нибудь подсоблю. Мы с тобой еще встретимся, поверь парень, а сейчас мне пора, — и странный дед, с легкостью закинув тяжеленную сумку на плечо, резво поковылял в сторону одной из тропинок.

Только сейчас я понял, что остался стоять один на платформе. Покрутив головой, в поисках встречающей меня бабушки, коей нигде не наблюдалось, я озадаченно почесал макушку.

— И что мне теперь делать? — пробормотал я себе под нос.

Еще немного подождав и походив с полчасика туда обратно, я понял, что никто за мной не придет, благо дорогу до бабулиного дома я помнил хорошо. Подтянув лямки рюкзака, я спустился по насыпи и бодрым шагом направился в сторону поля. Да, путь мой пролегал именно через поле, и идти, нужно было километров пять, не меньше. Если сначала я шел уверенно и споро, то уже через полчаса мои шаги замедлились. Идти по нескошенной траве было непривычно и неудобно. Солнце начало клониться к закату и мелкие вампирята, а поверьте, кроме обычных комаров их здесь было разнообразное количество видов, так и норовили отпить моей кровушки. Они тыкались в уши, глаза и нос, пытались кусать через ткань рубашки что, кстати, у них неплохо получалось. Вспомнив, что у меня где-то есть спрей от насекомых, я остановился и начал лихорадочно вытряхивать содержимое рюкзака прямо на землю. Наконец, найдя заветный баллончик, я распылил на себя почти половину и только потом успокоился. Стало немного легче, зато казалось, что теперь чешется каждый сантиметр моей кожи. Усевшись на траву, я чуть не заплакал. Один, в сумерках, посреди поля. Мне было реально страшно, в голову начали лезть всякие ужасы.

— Бабушка, почему ты не пришла меня встречать, — прошептал я и вдруг испугался еще больше, осознав, что с ней могло случиться что-то плохое. Почему-то до этого такая мысль не приходила мне в голову.

Всхлипнув, я зло вытер слезы и, сжав зубы, начал складывать вещи обратно.

— А вот не дождетесь, я не боюсь, слышите, я ничего не боюсь, — повторял я сам себе.

Примерно через час воздух стал прохладнее, и мне пришлось надеть толстовку, но какое же я испытал облегчение, увидев небольшую речушку и навесной мостик. Мне оставалось только перейти на другую сторону, обогнуть кривой косогорчик и покажется домик бабули. На радостях я припустил бегом и чуть не свалился в речку, с ходящего ходуном, под моими ногами моста.

Все-таки не удержавшись и поскользнувшись, последние пару метров я проехал на своем мягком месте, при этом испачкав джинсы.

Чертыхнувшись себе под нос, я поднялся и попытался отряхнуться, но не тут-то было, только еще больше размазал грязь и испачкал руки. Подойдя к самому краю реки, я опустил руки в прохладную воду тщательно их отмывая и вглядываясь в отражение появившейся на небе луны. Ветра не было, и поверхность речки напоминала зеркальную гладь. Неожиданно справа от меня послышался всплеск, я повернул голову на звук, надеясь увидеть мелькнувшую на поверхности охотившуюся щуку или крупного окуня, но вместо этого, мой взгляд ухватил под толщей воды длинную извивающуюся тень, похожую на человеческую и уходящую вглубь, ко дну.

Я резко отпрянул назад и, подскочив на ноги, помчался в сторону бабушкиного дома.

— Мне это показалось, только показалось. Это все мое воображение, — твердил я себе на бегу.

Залетая в открытую калитку уже знакомого и родного мне дома, я закричал во все горло:

— Бабушка, бабушка! — но ответом мне была тишина.

Подлетев к двери, я застучал в нее кулаком, но не услышал по ту сторону ни торопливых шагов, ни ворчливого голоса бабули.

Вот тут-то мне и стало по-настоящему страшно. Если раньше была надежда, что бабушка просто могла перепутать день моего приезда, то сейчас я не знал что и думать. В голову лезли разные картинки, одна страшнее другой. Хотелось плакать и вообще, хотелось домой, к маме. От таких мыслей я разозлился сам на себя,

— Что я пятилетка кокой-то — и, схватившись за ручку, потянул на себя. К моему величайшему изумлению, дверь оказалась не заперта.

Осторожно зайдя в прихожую, я огляделся в потемках и, поняв, что так рассмотреть ничего не смогу потянулся к выключателю. В тот же миг на меня обрушилось нечто орущее, шипящее и пребольно царапающееся. Я в страхе полетел на пол, пытаясь отшвырнуть от себя непонятное существо, но как только мои руки коснулись мягкой гладкой шерстки, я вспомнил наглого черного бабушкиного кота, который считал себя хозяином дома и всегда со своим кошачьим превосходством смотрел на меня. Я оторвал от себя упирающегося наглеца и, держа котяру на вытянутых руках, заглянул тому в глаза. Говорят, кошки видят в темноте, я уверен, что он тоже все видел, в отличие от меня. Черная шерсть кота сливалась с темнотой коридора и единственное, что открывалось моему взору, это яркие, сверкающие зеленовато-желтым светом глаза. Жуткая должен вам сказать картинка получалась.

— Вась, Васька, — тихо прошептал я, — это я, Макс, ну хватит, не шипи, охранник.

Кот словно понял человеческую речь и, успокоившись в моих руках, тихо мяукнул. Я опустил животное на пол и, кряхтя, поднялся, нажав на выключатель. От резко вспыхнувшего света зарябило в глазах, и мне пришлось на несколько секунд их закрыть. Когда я вновь смог нормально видеть, то первым делом обратил внимание на Василия, который наглым образом, сидя посередине прихожей, умывался и с ехидством косил на меня своими глазищами. Вот он встал, грациозно потянулся и, не спеша, направился вглубь коридора, постоянно оглядываясь.

— Это ты меня за собой зовешь? — спросил я кота, на что Васька только крутанул хвостом и раздраженно мяукнул.

— Иду, иду, — проворчал я, чувствуя себя полным дураком.

— Дожил, уже с котами разговариваю, — пробурчал я себе под нос.

Зайдя на кухню, куда привел меня кот, я включил свет и заметил Ваську, разлегшегося прямо на столе. Рядом с ним лежал исписанный лист бумаги.

Я подошел, взял бумажку в руки и чем дольше я читал, тем сильнее хмурился.

Мелким бабушкиным почерком там было написано:

«Дорогой Максимушка, мне срочно понадобилось уехать по делам. Ты уж прости свою бабку, что оставляю тебя одного на хозяйстве. Вернусь недели через две-три. Ничего не бойся, все будет хорошо, за тобой присмотрят. Не забывай кормить Ваську».

Ниже стояла подпись: «Твоя любящая бабушка Аня».

— Интересно получается. Какие-такие у бабули неотложные дела появились, что ей пришлось уехать? И кто это за мной присмотрит? — спросил я Ваську, разумеется не получив никакого ответа и тут, до меня дошло. Почти три недели я буду жить один, никто не будет указывать, что мне делать: хочу — сплю, хочу — в речке купаюсь, хочу — по деревьям лазаю.

— ДА! — крикнул я и, подскочив на месте, вскинул зажатую в кулак руку вверх, на что кот посмотрел на меня с укоризной и, спрыгнув со стола, направился прочь.

Открыв забитый едой холодильник, я улыбнулся.

— «Бабуля позаботилась».

Достав пакет молока и колбасу, я быстро сделал себе пару бутербродов. Есть хотелось зверски. Скушанный в поезде шоколадный батончик был сегодня последним приемом пищи, поэтому я с жадностью набросился на еду, запивая колбасу с булкой молоком, прямо из пакета.

— А что, никто не видит, значит, ругать не будет, — решил я.

Утолив голод, я зашел в ванную и, сняв грязные джинсы, засунул их в стиральную машинку.

— Завтра постираю, — сонно проговорил я и пошел в комнату, которую обычно для меня готовила бабушка. Даже не расправив кровать, я просто упал на нее, сил почти не осталось, как только моя голова коснулась подушки, я провалился в сон.