Наследники великого Калямбы

Глава 8. Приют философов

Проснулся он от приглушенных голосов.

За столом рядом с Фриандром сидели пятеро нечесаных маломирцев в несвежих хитонах и, попивая из большой бутыли мутную жидкость, вели неспешную беседу.

— Всё предопределено свыше, — произнес один из них. — Если тебе на лысину свалился камень, то значит так нужно, того требует карма. Следовательно, камень — это необходимая целесообразность.

— Ну, хорошо, — сказал другой. — Предположим, что камень летит тебе на лысину, а ты взял да отошел. Где же тут целесообразность?

— Целесообразность в том, что ты не получил по лысине, — заметил третий.

Генка фыркнул, все посмотрели на него.

— Зайцев проснулся, — сказал один из нечесаных. — Возьмем Зайцева. Это первый большемирец, посетивший Малый Мир. А почему именно Зайцев? В каких небесных скрижалях написано, что это должен быть Зайцев?

— Верно, мог быть и не Зайцев, — согласился другой нечесаный. — Зайцев мог поскользнуться, упасть, и тогда встреча с Буало не состоялась бы. Или состоялась, но позже, и Зайцев не был бы первым.

— Именно в небесных скрижалях четко написано — Зайцев, — веско произнес третий нечесаный. — И нечего тут бодягу бодяжничать.

Небесный Зайцев сел и сказал:

— Есть охота.

— Именно Зайцев, — повторил третий нечесаный с пафосом. — Простой, доступный, обаятельный Зайцев, не тронутый спесью и скепсисом. Первый большемирец.

И спросил попросту:

— Лепешку хочешь?

— Хочу, — ответил Генка.

Лепешка была ужасно вкусная.

— С этими лепешками сколько ни пей, нипочем не захмелеешь, — заметил один из нечесаных.

— Почему? — спросил Генка.

— Протеиновая добавка, — сказал другой нечесаный.

— Протеиновая? — наивно повторил Генка, уплетая лепешку.

— Ну да, протеиновая, — подтвердил нечесаный. — Видел птиц мини-Буало? Так вот, не из какого они не из Большого Мира, просто в корм им кладут протеиновую добавку. А вот уже протеиновая добавка — та действительно из Большого Мира. Её переправляет сюда Буало Пью. И делают её из этих, ну как их? Там, в Большом Мире, их полным полно.

— Из тараканов, — подсказал другой нечесаный.

Генка отложил лепешку, побледнел. Все засмеялись.

— Да ты, Генка, не бойся, — произнес Фриандр. — Эта добавка чище любой земной пищи. Стали бы мы её есть грязную-то? Ясно — не стали бы.

— Если опасаешься сильно вырасти, так не опасайся, — заметил один из нечесаных. — Не в коня корм. Буржик.

И протянул Генке немытую пятерню.

— Плефсис, Хлевий, Укропций, Таммаль, — к Генке протянулись еще четыре грязных пятерни.

Генка пожал руки и внезапно почувствовал, что в желудке, или в чем-то, что его на данном этапе заменяло, начинается буря.

— Люди эти, друг мой, сам видишь, непростые, — объяснил Фриандр. — Философы. Имеют печатные труды, переводы. Взгляды их не совпадают со взглядами власть предержащих, поэтому они философы опальные, другими словами — бродяги. Официально сие заведение называется приютом для бездомных, но для нас, философов, это дом родной. Побродив по свету, напитавшись новыми знаниями, мы стремимся сюда. Здесь хорошо, только помыться негде, да это иному философу и ни к чему.

— Но ты-то руки моешь, я видел, — сказал Генка и икнул. Теперь к буре прибавилась икота.

— Я мою, а Плефсис не моет, — отозвался Фриандр. — И в этом проявляется дуализм свободы воли.

— А микробы? — спросил Генка.

— Если предопределено свалиться с дерева и сломать при этом шею, никакие микробы не страшны, — сказал Буржик. — А если предопределено погибнуть от микробов, то мой, не мой руки, всё равно душегуба не смоешь.

— Так-то оно так, — произнес Хлевий, — и написанный на роду микроб сведет тебя в могилу, только вопрос в том, когда это произойдет? Раньше или позже? Не может же быть такого, что у определенного микроба на роду написано погубить именно тебя.

— А почему бы и нет? — сказал Таммаль. — Почему именно себя мы считаем пупком земли? Почему пупком земли не может быть микроб?

И потекла неспешная беседа, сопровождаемая попиванием мутной белой жидкости из большой бутыли. Философия оказалась полезной — буря в Генкином желудке утихла. Потянуло в сон, но тут беседа неожиданно перекинулась на личность Буало Пью.

Поспорив о том, мутант Буало Пью или же пришелец, философы сошлись во мнении, что если он и пришелец, то только не из Большого Мира, поскольку в Большом Мире у него нелады с энергетикой. Если же он мутант, то первооснова его опять же не маломирская. Ведь даже гигант Сержук, потомственный мутант, едва Буало по колено. Так что скорее всего Буало Пью — мутант, изгнанник неведомого мира. В Малом Мире ему тесно, и он стремится завоевать Большой.

А вот мини-Буало, верный пес Буало Пью, пес и есть, перерожденец. В Большом Мире, будучи собакой, был замечен Буало Пью, приручен, и в Малом Мире подвергнут трансформации, то есть как бы очеловечен, в результате чего получился гибрид зверя и человека. Зверь в обличии человека, хитрый, коварный и безжалостный. Этому обвести вокруг пальца мальчишку Зайцева — раз плюнуть.

Прежде чем внедриться в Большой Мир, Буало Пью, неплохой физик и математик, рассчитал, каким образом можно уравновесить энергетический баланс, нарушенный при переходе, чтобы вокруг него, Буало, обладающего низкой энергетикой, не создалось отрицательное поле, мешающее установлению нужных контактов. Уравновесить можно было взаимной переброской в Малый Мир обитателей Большого. И Буало первым делом переправил в Малый Мир напавшего на него петуха. Петух как и положено пустил корни, начал наливаться соком, но трансформироваться в псевдочеловечка в силу узости взглядов не смог, так и остался никчемным растением, от которого никакого прока не было. Местные птицы, выросшие на кормах с протеиновой добавкой, оказались более полезными помощниками, однако и у них с сообразительностью было туго.

Затем последовала переброска в Малый Мир закаленного в житейских передрягах пса, который оправдал ожидания Хозяина и с честью занял место министра спецслужбы. На примере мини-Буало Хозяин убедился, что грязные делишки бывшего большемирца способствуют созданию вокруг него, Буало Пью, положительного поля. Это, в общем-то, было закономерно, плюсы и минусы относительно границы контакта уравновешивались, но было тут и одно «но». Если бы вдруг бывший большемирец вздумал совершать в Малом Мире благовидные поступки, создаваемые им плюсы превращались бы в Большом Мире в минусы, делая изначально отрицательное поле Буало Пью еще более отрицательным. При неблагоприятном стечении обстоятельств для Хозяина это могло кончиться аннигиляцией.

Поэтому Буало Пью делал так, чтобы обстоятельства работали на него. Следующим контактером был выбран мальчишка. Мальчишку легче склонить на грязные делишки, чем взрослого, достаточно наделить его вожделенной властью и объявить окружающих сволочами и врагами. Но это не всё, мальчишку нужно было выбрать наглого и невоспитанного, чтобы он упивался властью и не знал, что такое угрызения совести. Угрызения совести были Хозяину ни к чему, поэтому хороших мальчиков он обходил стороной.

И надо же такому случиться — опростоволосился он с Генкой Зайцевым. Да, Генка он выбрал за хамство, Генка послушно пошел на поводу у министра спецслужбы, однако в какой-то момент совесть в нем заговорила, и он стал хорошим мальчиком, то есть по выражению мини-Буало «насильником и убийцей».

О превращении Генки Зайцева из соратника в заклятого врага Буало Пью конечно же уже знал, поэтому его действия предугадать нетрудно: всеми правдами и неправдами он будет стараться уничтожить Зайцева, пока тот не наделал добрых дел, и одновременно будет наводнять Малый Мир гадкими мальчишками-большемирцами.