Наследник огня и пепла. Том IV (СИ)

Глава 15 Дела житейские

Если первый признак хорошей жизни это возможность вкусно и обильно поесть в любой момент, то второй признак хорошей жизни — отсутствие новостей. Не полное отсутствие, а когда твои вечера перестают быть настолько насыщенными, что нужно продолжительное время, чтобы рассказать о всех событиях. Значит устаканилась жизнь.

После битвы у стен прошел год. Этот год пролетел незаметно и он был наполнен делами и заботами. Но все они были как-то… Упорядочены?

Как это часто бывает, у меня ничего не получилось. Это нормально, между нами я даже ходить целый год учился. Как и все нормальные дети. А дебильных установок, что все должно получатся с первого раза, у меня никогда не было — я относил это на влияние компьютерных игр, которые я принципиально проходил на высоком уровне сложности.

Большую часть времени я потратил на свое детище — регулярную армию. Причем финансирование для неё я выбил с города.

Я планировал начать с двух сотен — отточить систему обучения и все такое прочее. Во главе стали двое старшин плотников Сердце Льва и Матль. Как вскоре выяснилось, Сердце никто так не называл кроме него самого и, внезапно, меня. В быту он был Сундук, даже для подчиненных. Впрочем, видя как он наливается удовольствием, когда я говорю ему «А ты, сеньор Сердце Льва, тот еще осел, если думаешь, что…» — я переходить на Сундука не спешил. А поскольку поводов называть его ослом было много, то и идиотское имя, которое он мне сам назвал, я использовал часто. Просто я старался делать это наедине. На людях я и его, и Мальта, называл всегда «сеньор сотенный». Тут не было устоявшегося слова «сотник», поэтому дословно звучало «капо сотни», но мне было важно потихоньку вводить звание и субординацию. Я требовал подтверждения полученных приказов — все эти «понял», «выполняю» и всякие прочие дурости.

Матль и Сундук получали от меня слишком много золота, чтобы считать меня нормальным, поэтому просто подчинялись моим причудам. Хоть и с неохотой.

В самом начале я занимался этим зародышем будущей профессиональной армией со всем вниманием, какого можно ждать от любящего отца. И всё чаще с ужасом понимал, что этому ребенку не судьба вырасти во что-то приличное.

Не без моих советов Серебряная палата постановила создать постоянный отряд из «охочих на то людей, "кои происходят из Караэна и окрестностей». Платил город четверть сольдо в месяц каждому вступившему в этот отряд. В законе предусматривалось, что отслужившие год будут получать полсольдо — так я предполагал бороться с текучкой. А ветераны участвовавшие в схватках и битвах, будут получать дополнительные выплаты.

Разумеется я не рассчитывал, что десяток медных кругляшей в месяц привлечет в ряды моей будущей армии достойных людей, поэтому предполагал доплачивать людям сам. И я оказался не прав. В первую же неделю желание вступить в отряд выказало около полутысячи человек. Люди были самые разные — от засидевшихся в подмастерьях взрослых мужиков, до сбежавших от нудного труда на земле подростков. Но особенно меня поразило, то среди «охочих людей» оказались и женщины. Не меньше двух десятков. Причем бабы были в среднем на голову лучше других «рекрутов» — у них обычно были с собой оружие, у одной даже кожаный доспех из нашитых внахлест кожаных пластинок. Одна женщина пришла со своим луком — эта амазонка напоминала телосложением тумбочку, имела вполне себе приличные усы, не хуже чем волшебные у Сперата, и вогнала девять из десяти стрел в тюк соломы с пятидесяти шагов. Но у этой прекрасной мадам было дополнительное условие — она вступала в отряд, только если кормить будут не только её, но и её десять детей.

Муж, научивший её стрельбе из лука, умер. А даже старшие дети были еще подростки и не могли полноценно работать. И арендатор отдал их землю другой семье. Упустить такой кадр я не мог, поэтому забрал эту женщину в поместье и поручив жене пристроить её так, чтобы она принесла максимальную пользу. Остальным вооруженным дамом было вежливо отказано. Не хватало мне тут еще амурные дела распутывать.

Адель куда лучше меня понимала психологию местного населения. Она не стало пытаться создать с нуля институт лучников в отдельно взятом семейном клане. Попросту поселила усатую бабу в городском поместье и стала брать у неё уроки стрельбы из лука раз в неделю. А потом проводить конкурсы по стрельбе из лука среди домашних, награждая безделушками тех, кто попадал. Уже через месяц в поместье стрелять из лука могла половина, и у слуг появилось не меньше десятка охотничьих луков. Моду на стрельбу из лука стали перенимать и благородные сеньоры из аристократических семей. Давать приемы и устраивать обжираловки Адель тоже не забывала — поэтому поместье Итвис быстро стало центром культурной жизни для богачей и аристократов. К счастью, Адель делала это умело — редко и так, чтобы меня это мало к чему обязывало.

Я же мог продолжать заниматься своими «грязнулями». Так прозвали мой отряд горожане. Отчасти, это я виноват. Отобрав три сотни человек, с запасом, я с увлечением приступил к тренировкам. Я знал, что основное время армия проводит в походе. И я начал с похода. Похода на север, в горы. Там наш отряд учился ставить лагерь и отрабатывал слаженность. Последнее — в основном лазя по склонам и преодолевая горные речушки.

Идея была неплохая сама по себе, я не учел только одного — у местных нет сменной одежды. Уже через пару дней жизни на природе мои солдаты выглядели как бомжи после пожара. Ночи стали прохладные, они жались к кострам, из-за чего все поголовно были чумазые и закопченные. Одежда быстро измялась. Стирать и умываться в речке было муторно и холодно. Вдобавок, прокормить триста человек в поле оказалось неожиданно трудно. Если с едой я выкрутился, попросту купив несколько десятков свиней и коз у местных, и гоня это стадо с собой, то вот с водой вышла лажа. Кипятить воду было не в чем — казаны тут на каждом углу не купишь. Возить из города пиво в бочках (даже за деньги!) — оказалось слишком долго. Телеги застревали, опаздывали, а то и пропадали по дороге. В отряде у многих началось расстройство желудка. На третий день мы вернулись в одно из моих имений близ Караэна и мой отряд выглядел как армия, потерпевшая сокрушительное поражение. Оборванные, грязные, чумазые и, чего уж скрывать, местами обосранные.

Разумеется, в Караэне, где пока еще не придумали общественных кинотеатров, это зрелище привлекло множество народу. Горожане не поленились пройти пару километров, чтобы поглазеть. И за моим зародышем армии с того времени и закрепилось прозвище «грязнули». Впрочем, тут это слово несло в себе куда больше негативной коннотации, называли так людей, которые перестали следить за собой. Поэтому вернее будет перевести местное словечко, которым называли моих солдат, как «чуханы».

Я не сильно расстроился, помня поговорку «тяжело в учении, легко в бою». Потеряв двадцать человек ушедшими, я ввел что-то вроде присяги — оставшиеся дали слово, что не уйдут из отряда, не предупредив об этом за три месяца.

Пока мои солдаты приводили себя в порядок, мы работали над ошибками. Обратились к Фредерику за помощью в организации походной жизни. И обнаружилось, что основная премудрость была в том, чтобы просто не мешать людям самим себя обустраивать. В местных армиях люди делились на небольшие группы — рыцарское копье, как пример — и сами снабжали себя едой, водой, следили за своим здоровьем, распределяя бытовые обязанности внутри этой группы.

Так мы с моими сотниками пришли к разделению наши отрядов на десятки. Они хотели на двадцатки, но я настоял на десятках — я помнил, что в войске Чингисхана делились на десятки. На каждый десяток нужна была телега в которой бы можно было везти в первую очередь еду. И маленькую ручную мельницу с парой мешков пшеницы — мука слишком быстро портилась, молоть надо было на месте. Палатку, которую еще только предстояло сшить, запасную обувь, одежду, рабочий инструмент…

Список был длинный, спасало только то, что всем этим предстояло разжиться самим солдатам. Пока же не было даже самого основного — собственно телеги. И тут я задал вопрос своим сотникам — за сколько времени они смогут сделать телегу. И не просто телегу…

Перед моими глазами встал гуляй-город гуситов. Высокие толстые борта телег, скованные цепями с соседними такими же, внутри арбалетчики… И цепы! Крестьяне же с детства молотят пшеницу цепами! Владеют ими, может даже не хуже чем рыцарь копьем и уж точно лучше, чем я вилкой!

Идея была отличной. Я был в ней уверен, потому как она была рабочей. Наконец-то я смог начать разыгрывать карты попаданца — заимствованные рабочие решения! Под рукой не случилось бумаги и пера с чернилами, когда я завел этот разговор. Я вкратце описал какую повозку хочу. По сути, это очень напоминало те телеги, что использовали местные купцы, разве что с парой дополнительных деталей вроде откидывающегося борта и площадки для стрелков.

— Было бы дерево, построим любую повозку, какую захотите. Вот с колесами трудно будет, — сказал Матль и похлопал себя по кирасе.

— Сколько вы сможете сделать телег за год, сеньор Матль? — спросил я, еще не понимая всю глубину проблемы.

— В год я могу сделать только двенадцать колес, сеньор Магн, — буркнул Матль. Он вообще со мной общался как-то через силу. Может, смущался. Хотя из моей брони буквально не вылазил. Серьезно, я его ни разу не видел без кирасы, наплечников и латных рук. Не удивлюсь, если он и спал в них. Разве что кольчугу он редко надевал, что выдавало в нем любителя — с помощью пажа накинуть латы было не так трудно. А вот влезть в кольчугу это дело муторное. К тому же, кольчуга давала сносную защиту и не так сильно утомляла при постоянной носке. Честно говоря, мне было даже немного стыдно за свои латы — они были знатно порублены, с дырами от клевцов, забрало шлема пробито, сам шлем весь в вмятинах… Но Матль в этом, видавшем лучшие времена комплекте, смотрелся настолько органично и брутально, что я даже не предлагал ему их отремонтировать.

— Хорошо, — легко принял я эту смешную цифру. — А вы сеньор Сердцельва?

— Вы не поняли, сеньор Магн, — вместо него ответил Матль. — Один мастер может сделать только двенадцать колес. За год. Не важно каких. Таков статут города.

Только тогда я понял, что я чего-то не понимаю. Сильно не понимаю.

— Давайте присядем и выпьем пива, — сказал я. Последнее время я пристрастился к местному напитку. В нем было мало алкоголя, так что спиться я не боялся. Обычно местное пиво напоминало немного перебродивший квас. Хорошо утоляло жажду, но напиться им надо было суметь. В меня столько влазило.

После часа внимательного, вдумчивого обсуждения, я открыл для себя город с неожиданной стороны. Местная экономика была экономикой победившего социализма. Вооруженные до зубов профсоюзы держали за горло местный зарождающийся класс буржуазии и неплохо так очертили границы для аристократов. На примере конкретного Колесного Переулка это выглядеело так — в Караэне нельзя было заказать телегу нигде, кроме как у местных плотников. Однако, у местных плотников было строгое ограничение на количество колес, которое они делали. Для меня это было дико — больше сделал, больше продал, больше заработал. Но для местного средневековья, все обстояло с точностью до наоборот. Если сделать всем желающим телеги и повозки, то потом будешь сидеть без работы и голодать. А так работы, во-первых, хватало всем. А во-вторых, цену за свою продукцию, удавалось держать высокую. За купцами, которые привозили свой товар зорко и пристально следили — их повозки нельзя было использовать в городе, кроме как для транзита товаров. Плотники были вооружены и опасны сами по себе, но в случае необходимости на их сторону встанут все горожане — от кожевников и пивоваров, до оружейников и ткачей. У каждого был схожий интерес. В Караэне сетевые магазины бы разграбили и сожгли уже через пару дней, а продавцов убили — отечественный производитель не надеялся на поддержку, а защищал свой рынок сбыта сам, с оружием в руках.

Конечно, были всяческие лазейки — так, например, можно было сколько угодно «чинить» вещи. Или делать выносные мастерские подальше от города — но там, как правило, были свои городки, со своими местными «профсоюзами».

Магн жил в этом мире не особо задумываясь, как он устроен. Но я, постепенно осознавая его заново с помощью обрывочных знаний о простых людях у Магна и скупых ответов плотников, выстраивал для себя довольно мрачную картину вмороженного в жесткие рамки, закостеневшего общества.

Местные люди очень серьезно относились к имущественному расслоению. И выработали множество способов ему противостоять. Начиная с самого начала, с земли. Как правило, земля вокруг города принадлежала сразу всей общине. Каждый год её заново делили на участки, а потом, с помощью жребия, раздавали семьям города. Таким образом, если тебе попалась хорошая земля в этом году, то в другом году тебе гарантированно доставался другой кусок. Это мешало накоплению богатства в одних руках.

Все равно находились те, кто был богаче других и благодаря своиему богатсву они продолжали богатеть. Но этот процесс был растянут на поколения. Караэн на фоне всего этого выглядел аномальным явлением. Да, собственно, и был им. Слишком большой — в Караэне постоянно проживало не меньше пятнадцати тысяч человек, а изредка его население могло удваваться. Через Караэн шли огромные потоки товаров — как роскоши, так и сырья. И в нем жило множество купеческих и аристократических семей. И, хотя последние все полнее захватывали власть, древние привилегии горожан никуда не делись. Только гильдия пивоваров Караэна могла торговать пивом в пределах города. Только гильдия ткачей могла торговать тканью.

Конечно, благодаря золоту и влиянию богатых все эти запреты обходились. В большей или меньшей степени. На многое просто закрывались глаза — но все же нелья сказать, что горожане ели с рук богачей. Вовсе нет. Недавнее восстание топ-топов наглядно показало, кто хозяин внутри городских стен. Поэтому на мой вопрос, а можно ли как-то устроить послабление для «чуханов», Матль и Сундук развели руками с лицами людей, которые и хотели бы помочь, да не ничего не могут сделать.

Хорошо, что я заговорил о повозках еще до того, как озадачился всем остальным. Например, оружием. Поэтому приехав на переговоры с главой гильдии оружейников, Брагом, я уже знал чего ждать.

Мы обговорили мой заказ — комплект доспехов, с отделкой из белой и красной эмали. Для меня и Коровки. Обсуждение множества мелких деталей в которых, благодаря Магну, я разбирался не хуже чем опытный советский автолюбитель в своей машине — заняло несколько часов. Работа над доспехом должна была занять четыре месяца. А начаться только через полгода. И это меня еще «со всем уважением» продвинули вперед по очереди. Мы сошлись на цене в восемь сотен дукатов, потому как присутствовала Адель и она настояла на отделке шлема из золота и фигурном забрале. Между прочим я спросил у Брага, сколько может сделать его гильдия простых пехотных шлемов.

— За год двести. Но мы уже расписали очередь на два года вперед. Недавно крупный заказ пришел из Отвина, сразу на полторы сотни шлемов, пятьдесят кольчуг, двенадцать кирас…

Я не стал слушать дальше. В Регентстве стало неспокойно и местные центры силы озадачились вооружением. Думаю, все гильдии оружейников загружены не меньше, чем караэнская. Я опоздал.

Я поделился наболевшим на следующей планерке. Скорее просто потому, что меня терзало чувство досады и я хотел выговориться. Сначала мой малый совет осторожно начал меня отговаривать вообще от идеи создать постоянный отряд. Ведь наемники очевидно лучше. И удобнее, и дешевле, потому как приходят со своим оружием, и содержать их можно ровно до того момента, пока они нужны…

Видимо я был расстроен сильнее, чем мне казалось, поэтому я выдал часть своих планов:

— Я не хочу экономить на безопасности. Этот отряд не прихоть. Он как меч. Даже если он пригодится всего один раз, носить его нужно с собой всегда…

— Я понял, — вдруг сказал Вокула. — Сеньор Магн, кажется я понял, чего вы хотите добиться. Конечно, война безумие. Благоразумные люди Караэна не хотят войны. Но благоразумие бессмысленно если за ним не стоит сила. Но нельзя быть всегда сильным, если твоя сила заемная! Вот только вы все делаете не правильно. Вы совершили ошибку, которую часто совершают умные и сильные люди, сеньор Магн. Исполняя задуманное, вы полагаетесь только на свои силы.

Я с удивлением приподнял бровь. Лесть от Вокулы, пусть и такая изящная, была для меня в новинку. Мой тусклый казначей вскочил и прошелся по Большой Гостиной, прежде чем продолжить. Разволновался.

— Люди как вода. С одной стороны вода податлива и всегда течет туда, куда ей проще. Но стоит только ей воспротивится и можно увидеть, насколько она может быть сильной! Как не запирай поток, вода найдет способ просочиться. Малейшей щелочки будет достаточно, и вода размоет препятствие. Как и люди. Глупо и пытаться остановить стихию, — рассуждал Вокула. Мне понравилась его образность, но он просто не видел плотины моего мира. Вокула остановился. И продолжил, глядя мне прямо в глаза. — Но достаточно сделать так, чтобы воде было удобнее течь в нужную нам сторону…