Наследник Новрона

Глава 1 ДИТЯ

Миранда всегда верила, что конец времен наступит внезапно и будет сопровождаться таким же вот огненным действом. Небо у нее над головой покраснело от сполохов пожара, снопы искр взметались один выше другого.

Она крепко держала Мёрси за руку и больше всего на свете боялась потерять ее в темном лесу. Вот уже несколько часов они блуждали меж сосен, то и дело натыкаясь на едва заметные в темноте ветки деревьев. Все вокруг было покрыто толстым снежным ковром. Миранда тонула по колено в сугробах, прокладывая путь для маленькой девочки и старого профессора.

— Не ждите меня, ступайте вперед, — крикнул отставший от них Аркадиус.

Миранда старалась идти как можно быстрее, хотя ей было нелегко одновременно нести на спине тяжелый мешок и тащить за руку ребенка. Впереди мелькали страшные тени, грозно шумел лес — она испуганно замирала при каждом подозрительном звуке. Ноги у нее стали тяжелее свинца. Она была на грани паники, ей казалось, что смерть шагает за ними по пятам.

Миранда жалела девочку, и меньше всего ей хотелось причинить Мёрси боль, когда она изо всех сил сжимала детскую ладошку в своей руке. И все же ей пришлось один или два раза проволочь Мёрси за собой по снегу. Девочка поцарапала лицо и заплакала, но очень скоро взяла себя в руки. Она перестала хныкать и делала все возможное, чтобы не отставать от Миранды. А ведь еще недавно она жаловалась на усталость и все время сыпала вопросами. Какая же храбрая девчонка эта Мёрси!

Когда они выбрались на дорогу, Миранда опустилась на колени, чтобы заняться девочкой. Из носа у той текло, на ресницах белели снежинки, щеки покраснели, черные волосы слиплись от пота. Миранда убрала с ее лба лишнюю прядку. На плечах у девочки удобно расположился удивительно похожий на меховой воротник енот по кличке Господин Рингс. Он чутко следил за своей хозяйкой. Мёрси настояла на том, чтобы перед их уходом из университета все звери были выпущены из клеток. Как только енот оказался на свободе, он взобрался по руке к ней на шею и, судя по всему, слезать оттуда не собирался. Видимо, Господин Рингс тоже догадывался, насколько плохи у них дела.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Миранда, поправив на девочке капюшон и застежку плаща.

— У меня ноги замерзли, — еле слышно ответила девочка.

Она понурила голову и уставилась в землю невидящим взглядом.

— У меня тоже замерзли, — сказала Миранда нарочито бодрым голосом.

— По-моему, получилось весело, вы согласны? — спросил старый профессор.

Он как раз поднимался по склону, чтобы присоединиться к ним. Профессор поправил сумку на плече. Изо рта у него шел пар, на бороде и бровях серебрился иней.

— А вы сами-то как себя чувствуете? — спросила Миранда.

— У меня все отлично. Старикам полезно движение. Однако нам пора идти дальше.

— Куда мы едем? — спросила Мёрси.

— В Аквесту, — ответил Аркадиус. — Ты ведь знаешь, что такое Аквеста? Там находится большой дворец, где живет императрица, которая правит нашей империей. Ты ведь хочешь с ней познакомиться?

— А может, Мёрси удастся их остановить? — спросила Миранда.

Девочка не отрывала глаз от пылавшего за спиной у старика университета. Миранда тоже перевела взгляд на подсвеченные пламенем темные силуэты деревьев. Они прошли уже много миль, но пожар все не ослабевал. Над горящим университетом метались и кружили страшные тени, из их пастей извергалось пламя.

— Будем надеяться, дорогая, будем надеяться, — ответил Аркадиус. — А теперь пора идти. Я знаю, что вы устали и замерзли. Мне тоже холодно, и я устал, но мы должны спешить изо всех сил. Нам необходимо уйти как можно дальше.

Мёрси кивнула или вздрогнула. Было трудно разобрать, что произошло на самом деле. Миранда стряхнула со спины у девочки тающий снег, и Господин Рингс посмотрел на нее с беспокойством.

— Как вы думаете, остальные животные сумели спастись? — спросила Мёрси.

— Я в этом не сомневаюсь, — заверил девочку Аркадиус. — Они ведь умные, правда? Может быть, не такие, как Господин Рингс, ведь он устроил все так, чтобы его подвезли.

Мёрси удовлетворенно кивнула:

— Я уверена, что Тикап спаслась. Она умеет летать, — с надеждой в голосе добавила девочка.

Миранда проверила заплечный мешок Мёрси, потом свой и убедилась, что они надежно закрыты. Потом посмотрела на тонувшую в темноте дорогу.

— Она приведет нас сначала в Колнору, а потом в Аквесту, — объяснил старый волшебник.

— И как долго нам придется идти? — спросила Мёрси.

— Несколько дней, может быть, неделю. Немного дольше, если погода будет такой же плохой.

Миранда заглянула девочке в глаза и поняла, что Мёрси разочарована.

— Не беспокойся, когда мы отойдем подальше, то сможем остановиться, чтобы передохнуть и поесть. Я сделаю что-нибудь горячее, и мы немного поспим. Но сейчас нам нельзя останавливаться. К тому же по дороге идти легче.

Миранда взяла девочку за руку, и они зашагали дальше. Она была рада, что не ошиблась. Фургоны оставили на дороге две колеи, и шагать по ним стало значительно легче. К тому же они спускались с холма и поэтому шли довольно быстро. За стеной леса уже не было видно сполохов пожара. Мир вокруг погрузился в темноту. Тишину нарушал один только шум холодного ветра. Только он и составлял им компанию.

Миранда посмотрела на старого профессора, который шагал рядом, придерживая воротник плаща рукой. Он задыхался, лицо у него покраснело от напряжения.

— Вы уверены, что с вами все в порядке?

Аркадиус ничего не ответил. Потом подошел ближе и прошептал на ухо Миранде:

— Боюсь, вам придется заканчивать это путешествие без меня.

— Что вы сказали? — громко спросила Миранда и виновато оглянулась на девочку, но Мёрси даже не подняла головы. — Скоро мы сделаем привал, отдохнем, а завтра наверстаем упущенное. Сегодня мы прошли очень-очень много. Давайте я возьму вашу сумку. — Миранда протянула руку к профессору.

— Нет, я сам ее понесу. Она очень хрупкая, как ты знаешь, и представляет опасность. И если кому-то и суждено умереть с этой сумой на плечах, то пусть это буду я. Что до отдыха, не думаю, что это что-то изменит. У меня нет сил для подобных путешествий, и мы оба это знаем.

— Вы не имеете права сдаваться.

— А я и не собираюсь. Я просто перекладываю ответственность на твои плечи. Ты справишься.

— Но я не знаю, что нужно делать. Вы ничего не рассказали о вашем плане.

Аркадиус делано рассмеялся:

— По той простой причине, что он постоянно меняется. Я рассчитывал, что регенты признают Мёрси наследницей Модины, но они отказались это сделать.

— И что теперь?

— Теперь, когда Модина на троне, у нас снова появляется шанс. Так что тебе необходимо добраться до Аквесты и добиться у нее аудиенции.

— Но я не знаю, как…

— Сама сообразишь. Представь Мёрси императрице. Это будет хорошим началом. Скоро ты станешь единственным человеком, который знает правду. Не хочется возлагать на твои плечи такое тяжкое бремя, но у меня нет выбора.

Миранда скептически покачала головой:

— Бремя возложила на мои плечи мать, а не вы.

— Предсмертное признание — вещь серьезная, — сказал старик, кивая. — Но зато после этого она умерла со спокойной душой.

— Вы так считаете? Или ее дух все еще витает где-то рядом? Иногда мне кажется, что она наблюдает, преследует меня. Я расплачиваюсь за ее слабость и трусость.

— Твоя бедная мать была слишком юна и невежественна. У нее на глазах погибло несколько десятков мужчин, были растерзаны мать с ребенком, а сама она уцелела только чудом. С тех пор она жила в постоянном страхе, что кто-нибудь дознается о близнецах погибшей и что она спасла одного из них.

— Но она поступила неправильно и недостойно, — с горечью возразила Миранда. — А ужаснее всего то, что не позволила своему греху умереть вместе с ней. Ей непременно хотелось рассказать все мне, чтобы заставить меня исправить ее ошибки. Ей бы следовало…

Неожиданно Мёрси остановилась и потянула провожатую за руку.

— Милая, нам надо… — начала говорить Миранда, но осеклась, когда заметила, как изменилась в лице девочка.

В слабом сиянии восходящего солнца далеко вдали показался большой каменный мост. Мёрси смотрела на него с нескрываемым страхом.

— Там впереди мигает огонь, — заметил Аркадиус.

— Что это может быть? — спросила Миранда.

Старый профессор покачал головой:

— Это походные костры. Как мне кажется, сразу несколько костров. Наверное, там скопились другие беженцы. Мы можем к ним присоединиться, и тогда нам будет легче идти дальше. Если не ошибаюсь, они разбили лагерь на противоположном берегу Галевира. Я и не думал, что мы ушли так далеко. Вот почему я начал задыхаться.

— Вот видишь? Теперь все наши неприятности остались позади, — сказала Миранда девочке, когда они снова зашагали по дороге. — Может быть, там найдется фургон, чтобы подвезти профессора.

Аркадиус печально улыбнулся:

— Возможно, нам повезет.

— Мы сможем…

Миранда вдруг остановилась, потому что девочка вцепилась ей в руку и потянула назад. Послышался стук копыт. На обледенелой дороге показались несколько всадников. Они направлялись в их сторону. Из лошадиных ноздрей валил белый пар. За плечами всадников развевались темные плащи, капюшоны были опущены, лица замотаны шарфами, но по их виду было понятно, что это мужчины. Миранда насчитала троих. Они приближались с юга, а не со стороны лагерных костров, значит, это не могли быть беженцы.

— Как вы думаете, это разбойники? — спросила Миранда.

Профессор недоуменно покачал головой и ничего не ответил.

— И что нам теперь делать?

— Пожалуй, ничего. Возможно, нам повезет, если это добрые люди, которые идут к нам на помощь. Если нет… — Он с мрачным видом похлопал по своей сумке. — Постарайся добраться до костров и попроси у людей помощи и защиты. Позаботься, чтобы Мёрси попала в Аквесту. Избегай регентов и расскажи императрице историю Мёрси. Ей следует знать правду.

— Но что, если…

Всадники приблизились к ним и остановились.

— И кого это мы имеем счастье лицезреть? — насмешливо спросил один из них.

Миранда не видела его лица, но решила, что он главный. Под фырканье лошадей она принялась внимательно рассматривать всадников.

— Как удачно получилось, — продолжал всадник, спешиваясь. — Из всех людей на свете больше всего мне хотелось отыскать именно тебя, старик.

Высокий главарь держал одну руку прижатой к боку и передвигался как-то неуверенно. Шея и лицо у него до самого носа были замотаны пурпурным шарфом, капюшон надвинут на брови. Он окинул путников холодным взглядом.

— Решили прогуляться с утра пораньше, да еще в такую метель? — спросил он, приближаясь к ним.

— Вовсе нет, — ответил Аркадиус. — Мы спасаемся бегством.

— Не сомневаюсь, что так и есть. Задержись я хотя бы на день, мы бы разминулись, и ты бы от меня ускользнул. Твое появление во дворце было глупой ошибкой. Ты раскрылся раньше времени. И ради чего? Тебе следовало бы это предвидеть. Видимо, сказывается преклонный возраст. А может, ты был в отчаянии… — Он посмотрел на Мёрси. — Так это и есть та самая девочка?

— Послушай, Гай, — сказал Аркадиус, — Шеридан горит. Эльфы перешли Нидвальден и напали на нас!

Так это Гай! Миранда знала, кто он такой. Аркадиус заставил ее выучить имена всех иерархов церкви Нифрона. Профессор считал Луиса Гая самым опасным из них. Все стражи церкви были людьми одержимыми, все они были отобраны из множества претендентов именно в силу их бешеного фанатизма, однако Гай стоял среди них особняком. В девичестве его мать носила фамилию Эвон. Она была благочестивой девицей и вышла замуж за лорда Джареда Серета, прямого потомка первого лорда Дариуса Серета, которому патриарх Венлин некогда поручил найти наследника Древней империи. И сегодня Луис Гай заслуженно стал первым среди наиболее рьяных фанатиков из числа охотников за наследниками Новрона.

— Не держи меня за глупца, — высокомерно заявил он. — Это ведь та самая девочка, о которой ты рассказывал Сальдуру и Этельреду? Ты хотел подготовить ее к роли императрицы. Зачем тебе это понадобилось, старик? Почему ты выбрал именно ее? Еще одна уловка? Или ты и в самом деле рассчитывал избежать встречи с нами, хотел исправить свою ошибку? — Гай присел на корточки, чтобы лучше разглядеть девочку. — Подойди ко мне, дитя.

— Нет! — вскричала Миранда, обвивая девочку руками.

Гай медленно выпрямился.

— Отпусти ребенка! — приказал он.

— Нет.

— Куратор Гай! — предостерегающе крикнул Аркадиус. — Она всего лишь дочь крестьянина. Сирота, которую я приютил.

— Да неужели? — усмехнулся Гай, обнажая меч.

— Веди себя разумно. Ты сам не ведаешь, что творишь.

— О нет, ты ошибаешься. Все так сосредоточились на Эсрахаддоне, что забыли о твоем существовании. Кто бы мог подумать, что ты дважды укажешь путь к наследнику.

— К наследнику Новрона? Ты совсем обезумел? Неужели думаешь, что я именно по этой причине говорил с регентами?

— А разве нет?

— Конечно, нет. — Аркадиус снисходительно покачал головой, и на его губах появилась насмешливая улыбка. — Я пришел к ним потому, что они не уделяли проблеме наследника должного внимания, и мне хотелось помочь им дать хорошее образование будущему правителю империи.

— Но ты настойчиво предлагал заняться именно этой девочкой. Из этого сам собой напрашивается вывод, что она и есть тот самый наследник.

— Полная бессмыслица. Откуда мне знать, кто наследник? И с чего ты взял, что он еще жив?

— Действительно, откуда? Именно этой части головоломки мне не хватало. На самом деле ты единственный человек, который может это знать. Скажи, Аркадиус Латимер, чем твой отец зарабатывал на жизнь?

— Он был ткачом, но я не понимаю, какое это имеет отношение к делу…

— Вот именно. Как удалось сыну бедного ткача из безвестной деревушки стать магистром Шериданского университета? Я сомневаюсь, что твой отец умел читать, однако его сын стал одним из самых прославленных ученых нашего мира. Как такое могло случиться?

— Неужели, Гай, тебе нужно объяснять, что честолюбие и напряженный труд могут обеспечить человеку успешность на любом поприще?

Теперь недоверчиво усмехнулся Гай.

— Ты пропадал где-то целых десять лет, а когда вернулся, знал намного больше, чем перед тем, как исчезнуть.

— Ты все выдумываешь.

Гай скептически покачал головой:

— Церковь далеко не каждому разрешает преподавать в своем университете. Неужели ты думаешь, что у них нет архивов?

— Конечно, они у них есть, но сомневаюсь, что ты их видел, — с примирительной улыбкой возразил старик.

— Ты просто идиот. Я — страж Церкви! Я имею доступ к любым церковным архивам.

— Верно, но полагаю, что мои ученые изыскания вряд ли представляют для тебя интерес. В молодости я был довольно хорош собой. И я был бунтовщик. Но разве в архивах есть сведения об этом?

— Там сказано, что ты обнаружил гробницу Йолрика. Кто такой этот Йолрик?

— А я-то думал, что тебе все известно.

— У меня нет времени сидеть в библиотеках. Я спешил тебя поймать.

— Но почему? Зачем ты гоняешься за мной? И почему обнажил меч?

— Потому что наследница Новрона должна умереть.

— С чего ты взял, что она наследница? И откуда мне знать, кто является истинным наследником?

— Я уверен, что тебе стало известно, как найти наследника.

— Ба! Знаешь, Гай, у тебя слишком разыгралось воображение.

— Есть и другие архивы. Церковники вызывали тебя на допрос. Они полагали, что ты мог побывать в Персепликвисе, как Эдмунд Холл. А потом, спустя всего несколько дней после той встречи, в городе Ратиборе произошла жестокая схватка. Погибли беременная женщина и ее муж. Нам удалось установить их имена: Линита и Нэрон Брауны. Рыцари-сереты убили их обоих и ребенка тоже. После столетий долгих поисков мой предшественник сумел найти наследника Новрона, причем всего через несколько дней после твоего допроса. — Гай пристально посмотрел на профессора. — Ты заключил сделку с Церковью? Дал им информацию в обмен на собственную свободу? Я уверен, что они сказали, что хотят разыскать наследника и короновать его. Когда ты обнаружил, как они поступили на самом деле, то понял, что тебя использовали, и почувствовал себя бесконечно виноватым.

Гай замолчал, дожидаясь ответа, но профессор так ничего и не сказал.

— После этого все решили, что наследников не осталось, ведь так? — снова спросил куратор. — Даже патриарх понятия не имел, что один ребенок уцелел. А потом Эсрахаддон бежал из темницы и сразу нашел Дегана Гонта. Только вот в чем загвоздка: Деган не является наследником Новрона. Я тоже был обманут, но можешь представить себе мое удивление, когда он не прошел очередного испытания крови, хотя прежде успешно его проходил. Теперь нет сомнения, что все дело в снадобье, которое Эсрахаддон давал королю Амрату и Аристе, что заставило Брагу заподозрить Эссендонов. Оглядываясь назад, следует признать, что волшебник старой империи не был глупцом. Он никогда не позволил бы нам напасть на след истинного наследника. Но ведь он существует? И с помощью какого-то фокуса ты сумел ее найти. — Гай посмотрел на Мёрси. — Так кто же она? Внебрачный ребенок? Племянница. — Он подошел к Миранде. — Отдай ее мне.

— Нет, ни за что! — вскричал старый профессор.

Один из солдат схватил Миранду, другой вырвал девочку у нее из рук.

— Но давайте убедимся наверняка. Я не намерен совершить ту же ошибку второй раз. — Гай неуловимо быстрым взмахом меча рассек Мёрси кожу на руке.

Девочка закричала от боли, у нее на плечах недовольно зашипел Господин Рингс.

— В этом не было ни малейшей необходимости! — возмутился Аркадиус.

— Присмотрите за ними, — приказал Гай своим людям и шагнул к своей лошади.

— Не плачь, будь храброй девочкой, — сказала Миранда.

Гай осторожно положил окровавленный меч на землю и вытащил из седельной сумки кожаный футляр. Из него он извлек три флакона. Вытащив пробку из первого, он слегка его наклонил, постучал пальцем и высыпал на кровь немного порошка.

— Я хочу уйти, — всхлипнула Мёрси. — Пожалуйста, давайте уйдем.

— Любопытно, — пробормотал Гай.

Он плеснул на клинок немного жидкости из второго флакона и она сразу же зашипела.

— Гай, прекрати! — крикнул Аркадиус.

И подошел к нему.

— Очень любопытно, — продолжал Гай.

Он вытащил пробку из последнего флакона.

— Гай, не надо! — закричал старик.

Однако несколько капель уже упало на клинок.

Бум!

Со стороны могло показаться, что пробка сама собой выскочила из бутылки, одновременно полыхнула яркая, точно вспышка, молния.

Куратор встал, не отводя взгляда от меча, и вдруг разразился странным, словно песня безумца, смехом.

— Наконец-то после стольких лет я нашел наследника Новрона, — воскликнул он. — Именно мне довелось завершить дело моих предков.

— Миранда, — прошептал Аркадиус, — ты сама справишься.

Профессор бросил взгляд в сторону лагеря беженцев. Теперь, когда наступило утро, Миранда разглядела вдали несколько столбов дыма от костров. Казалось, спасение было рядом, всего в нескольких сотнях ярдов.

— Я посвятил всю свою жизнь исправлению этой ошибки. Теперь пришла пора действовать тебе, — сказал Аркадиус.

Луис Гай подхватил девочку на руки и посадил на свою лошадь.

— Мы отвезем ее к патриарху, — заявил он, помогая Мёрси устроиться в седле.

— А что делать с этими двумя, сэр? — спросил один из солдат.

— Возьмите старика, женщину убейте.

У Миранды сжалось сердце, когда солдат потянулся к мечу.

— Подожди, Гай! — сказал Аркадиус. — А как насчет Рога? — Старый профессор отступал, прижимая к груди мешок. — Патриарх ведь наверняка захочет получить еще и Рог!

Гай задержал взгляд на сумке Аркадиуса, и в его глазах вспыхнули огоньки торжества.

— Так он у тебя? — спросил куратор.

Аркадиус бросил отчаянный взгляд на Миранду, потом повернулся и побежал по дороге.

— Присматривай за девочкой, — приказал Гай одному из своих людей.

Потом махнул рукой другому солдату, и они вместе побежали за Аркадиусом, который мчался вперед с удивительной быстротой.

Миранда смотрела ему вслед — профессор был ее ближайшим другом. И он бежал в ту сторону, откуда они пришли. Полы плаща, точно крылья, развевались у него за спиной. Зрелище могло бы показаться забавным, если бы Миранда не знала, что на самом деле лежит в мешке. Она понимала, зачем профессор убегает, что это значит и чего он ждет от нее.

Миранда потянулась к спрятанному под плащом кинжалу. Ей ни разу в жизни не приходилось убивать, но у нее не было выбора. Между нею и девочкой стоял солдат, скорое всего это был рыцарь-серет. Повернувшись к ней спиной, он придерживал за узду лошадь Гая и одновременно внимательно следил за шипевшим на него енотом и Мёрси.

У Миранды почти не оставалось времени на раздумья, через мгновение Аркадиус будет пойман Гаем и его подручным. И она готова была расплакаться, потому что знала, чем это закончится. Они прошли вместе долгий путь, и теперь, когда цель почти достигнута, было так обидно попасть в западню, встретить смерть на обочине дороги… Трагедия — это слишком слабое слово для определения такой несправедливости. Однако у нее еще будет время для слез. Профессор рассчитывал на нее, и Миранда твердо решила, что она его не разочарует. Как много она успела прочитать во взгляде Аркадиуса! Наступил решающий момент. Если они сумеют доставить Мёрси к Модине, все еще можно будет исправить.

Она бросилась вперед и с размаху ткнула солдата в спину кинжалом. На нем не было ни лат, ни кожаной куртки. Острый клинок вошел в тело как в масло. Но солдат успел обернуться и сбить ее с ног. Удар кулаком пришелся по лицу. Она упала в снег, все еще сжимая в ладони скользкую от крови рукоять кинжала.

Шерсть у енота встала дыбом, и он злобно зашипел. Мёрси пронзительно закричала, поднялась на ноги. Солдат вытащил меч из ножен. Он был тяжело ранен, кровь хлестала из раны, но это его не остановило. Шатаясь, он направился к Миранде. Та бросилась к лошади, на которой сидела Мёрси, но серету удалось ее опередить. Миранда почувствовала, как в нее входит острый клинок. Живот пронзила острая, обжигающая боль, но в следующее мгновение она сменилась страшным холодом. У Миранды подогнулись колени, однако она успела вцепиться в седло руками. Испуганная воплями Мёрси и запахом крови, лошадь сорвалась с места и потащила ее за собой. Солдат упал на колени, на губах у него пузырилась кровавая пена.

Миранда напрасно пыталась взобраться в седло, руки у нее ослабли, а ноги перестали слушаться.

— Мёрси, крепко держи поводья и любой ценой старайся удержаться в седле, — велела она девочке.

В это время Гай и его подчиненный почти настигли Аркадиуса. Правда, куратор замешкался на мгновение, когда услышал крики девочки, и немного отстал, но солдат успел догнать и повалить старого профессора на снег.

— Мёрси, спасайся, — воскликнула Миранда, цепляясь за седло руками. — Скачи в сторону костров, там тебе помогут. Вперед.

Собрав последние силы, она ударила лошадь по крупу, и та рванула с места в карьер, опрокинув Миранду на спину. Лежа на снегу, она прислушивалась к затихавшему вдали топоту копыт.

— Вставай… — услышала она крик Гая, но Аркадиус уже открыл свою сумку.

Грохнул взрыв. Миранда почувствовала, как дрогнула под ней земля, и это несмотря на то, что она находилась в ста ярдах от дерущихся. Через мгновение ее накрыло снегом, поднятым взрывной волной. К небу взвилось сизое облако дыма. Аркадиус и догнавший его солдат погибли в одно мгновение. Гая взрыв сбил с ног. Оставшиеся без присмотра лошади разбежались.

Когда осел снег, Миранда снова увидела над собой светлеющее, предрассветное небо. Ей уже не было холодно. Боль в животе утихла, ноги и руки онемели. Щеки ласкал легкий ветерок. Во рту появился привкус железа, стало трудно дышать. Ей казалось, будто она тонет в воде. Мокрая от крови юбка плотно облепила ноги.

Однако Гай уцелел. Она слышала, как куратор проклинает старика, как он подзывает, словно собак, убежавших лошадей. Заскрипел снег, звякнула уздечка. Потом послышался удалявшийся стук копыт. Миранда осталась в полном одиночестве. Так она и лежала в тишине холодного зимнего утра. Потом на нее снизошло странное умиротворение, и она начала молиться вслух:

— О Марибор, отче Новронов, создатель людей, услышь меня… — Она в последний раз вздохнула и вымолвила: — Позаботься о своей единственной дочери…

Аленда Ланаклин выбралась из палатки наружу и вдохнула холодный утренний воздух. На ней было шерстяное платье с двойной подкладкой из меха, но она все равно дрожала от стужи. Солнце только начинало свой путь к зениту, низкое зимнее небо было подернуто молочной дымкой. Солнце уже больше недели не показывалось из-за облаков, и она начала сомневаться, что это когда-нибудь снова произойдет.

Аленда стояла на утоптанной площадке посреди палаточного лагеря. Он был разбит под кронами продуваемых со всех сторон ветром сосен. В закопченных до черноты ямах горели костры, к небу поднимались серые столбы дыма. Между кострами бродили какие-то люди, они зябко кутались в теплую одежду. Издалека было трудно разобрать, мужчины это или женщины. Однако Аленда знала, что в лагере нет никого, кроме женщин, детей и стариков. Они-то и расхаживали по утоптанному снегу, уныло понурив головы и глядя себе под ноги, словно боясь споткнуться.

Когда стало светло, все переменилось. Теперь вокруг царили тишина и покой. Зато прошедшая ночь была исполнена бушующих огней и криков ужаса. Они бежали по Вестфилдской дороге, потом задержались ненадолго, чтобы пересчитать людей, и снова отправились в путь. Аленда так устала, что почти не помнила, как они разбили лагерь.

— Доброе утро, миледи, — приветствовала ее Эмилия, кутаясь в накинутое поверх плаща одеяло.

Обычно по утрам горничная Аленды пребывала в игривом настроении, однако сегодня в ее словах не чувствовалось прежнего задора. Она стояла с мрачным лицом, покрасневшие руки дрожали, зубы стучали от холода.

— Ты в этом уверена, Эмми? — Аленда со скептическим видом огляделась по сторонам. — С чего ты взяла, что оно доброе?

— Давайте найдем что-нибудь на завтрак. Нужно поесть горячего, и тогда вы почувствуете себя лучше.

— Мой отец и братья мертвы, — возразила Аленда. — Наступил конец света. Что изменит завтрак в нашем плачевном положении?

— Не знаю, миледи, но мы не должны сдаваться. Ведь именно этого хотел ваш отец, чтобы вы уцелели. Вот что я имела в виду. Разве не поэтому он оставался там до самого конца?

И вдруг раздался грохот. Все как один повернулись к северу, откуда доносились раскаты, и каждому пришло в голову, что это начало их конца. Среди собравшихся посреди лагеря Аленда заметила Белинду Пикеринг, ее дочь Ленару, старого Джулиана, гофмейстера Меленгара, и лорда Валина, единственного их защитника. Этот преклонного возраста рыцарь вел их минувшей ночью по Вестфилдской дороге, вместе с ним они пережили все ужасы и хаос отступления. Вот и все, что осталось от королевского двора Меленгара. Король Алрик принял участие в короткой гражданской войне с целью спасения своей сестры Аристы, которая была приговорена к смертной казни, и находился в данный момент в Аквесте. Именно к нему все они теперь и направлялись.

— Мы не знаем, что произошло, но глупо было бы здесь задерживаться, — сказал лорд Валин.

— Да, я с вами совершенно согласна, — заметила Белинда.

Лорд Валин повернулся к стоявшему рядом юноше и сказал:

— Разбуди всех. Мы немедленно покидаем лагерь.

— Эмми, — позвала Аленда, поворачиваясь к своей горничной, — беги собирай вещи.

— Конечно, миледи.

Эмилия присела в реверансе и помчалась к их палатке.

— Что это был за грохот? — спросила Аленда у Ленары, которая вместо ответа лишь испуганно пожала плечами.

Ленара Пикеринг выглядела более чем прелестно. Несмотря на все страхи, паническое бегство и ночлег в наспех разбитом примитивном лагере, она продолжала сиять красотой. Ее ничуть не портили растрепанные светлые волосы и небрежно наброшенный на плечи плащ. Она сохранила свое очарование, как спящий ребенок — невинность. Ленара унаследовала эту благодатную красоту от своей матери. Все мужчины из семейства Пикеринг славились своим умением владеть оружием, а женщины — поразительной миловидностью.

И вот все это стало достоянием истории. То, что еще вчера представлялось неизменным и вечным, осталось на другом берегу широкого пролива. Аленда не раз замечала, с каким отчаянием Ленара обращает взоры на север в пустой надежде разглядеть там некие призраки прошлого.

Ленара по-прежнему держала в руках легендарный отцовский меч. Граф вручил его дочери, умоляя передать клинок Мовину, ее брату. Потом он поцеловал на прощание всех членов своей семьи и вернулся в строй, где его вместе с остальной армией поджидали отец и братья Аленды. С тех пор Ленара не расставалась с клинком отца. Она завернула оружие в темное шерстяное одеяло и перевязала шелковой лентой. И во время долгого бегства одной рукой прижимала длинный сверток к груди, а другой вытирала слезы.

— Если мы поторопимся, то уже к заходу солнца будем в Колноре, — сказал им лорд Валин. — Конечно, если погода немного улучшится. — Старый рыцарь бросил такой свирепый взгляд на небо, словно оно было его главным врагом.

— Лорд Джулиан, а где находятся все наши реликвии, скипетр и государственная печать? — спросила Белинда.

— Они в полной безопасности, миледи, — ответил старый гофмейстер. — Мы все погрузили в один фургон. Королевские регалии спасены, чего нельзя сказать о самом королевстве.

Старик перевел взгляд на мост, по которому они перешли через реку Галевир прошлой ночью. Именно оттуда донесся так удививший всех странный грохот.

— А в Колноре нам точно помогут? — спросила Белинда. — У нас совсем мало продовольствия.

— Если до них дошли вести о том, что король Алрик принимал участие в освобождении императрицы, они нам не откажут, — ответил лорд Валин. — Впрочем, Колнора — город купцов, а для них гораздо важнее прибыль, чем рыцарский долг.

— У меня есть кое-какие драгоценности, — сказала Белинда. — Если потребуется, их можно продать… — Графиня замолчала, увидев, что Джулиан не сводит глаз с моста.

Теперь уже все смотрели в том же направлении. Наконец и Аленда разглядела приближающегося всадника.

— Но это же… — открыла было рот Ленара и вдруг замолчала.

— Это ребенок, — закончила вместо нее Белинда.

Аленда сразу поняла, что Белинда не ошиблась. К ним на взмыленной лошади скакала маленькая девочка. На вид ей было около шести лет. Капюшон плаща она откинула на спину, явив миру длинные черные волосы и розовощекое лицо. Она крепко держала поводья, а на плечах у нее сидел енот, запустивший когти в складки плаща. Что за странная парочка на пустынной зимней дороге! Однако Аленда отдавала себе отчет в том, что привычный мир перестал существовать. Сейчас ее не удивила бы даже скачущая на цыпленке шляпа с пером.

Всадница пересекла границу лагеря. Лорд Валин перехватил поводья и заставил лошадь остановиться.

— С тобой все в порядке, милая? — спросила Белинда.

— На седле кровь, — заметил лорд Валин.

— Ты ранена? — спросила графиня у девочки. — Где твои родители?

Девочка вздрогнула и заморгала, но ничего не ответила. Она все еще сжимала поводья в своих маленьких кулачках.

— Она холодна как лед, — сказала Белинда, прикоснувшись к щеке ребенка. — Помогите снять ее с седла.

— Как тебя зовут? — спросила Аленда.

Девочка молчала. Когда ее сняли с лошади, она прижала к груди енота.

— К нам едет еще один верховой, — объявил лорд Валин.

Аленда тоже заметила этого всадника. Он перебрался по мосту через реку и направился в их сторону. Въехав на территорию лагеря, он откинул капюшон. Все обратили внимание на черные волосы, бледную кожу и горящие глаза незнакомца. На его лице выделялись маленькие усики и остроконечная бородка. Он безмолвно разглядывал толпу беглецов до тех пор, пока не заметил среди них недавно прибывшую девочку.

— Вот она! — воскликнул он, указывая на нее рукой. — Немедленно отдайте ее мне.

Девочка вскрикнула, задрожала и от страха втянула голову в плечи.

— Ни за что! — крикнула Белинда в ответ и передала девочку Аленде.

— Миледи, а что, если это его ребенок? — засомневался лорд Валин.

— Это не его ребенок, — с ненавистью в голосе возразила графиня.

— Я куратор церкви Нифрона, — крикнул мужчина громко, чтобы все его услышали. — Эта девочка принадлежит церкви. И вы отдадите ее мне немедленно. Тот, кто окажет сопротивление, умрет на месте.

— Я прекрасно тебя знаю, Луис Гай, — с холодной ненавистью сказала Белинда. — Больше ты никогда не убьешь ни одного ребенка.

Куратор одарил ее пристальным взглядом.

— Это вы, графиня Пикеринг? — спросил он и снова окинул взором весь лагерь. — А где ваш муж? Где сын-беглец?

— Я не беглец, — сказал, выходя вперед, Дерек.

Младшему сыну Белинды недавно исполнилось тринадцать лет, и он успел превратиться в высокого длинноногого подростка. Нетрудно было заметить, как он похож на своих старших братьев.

— Он имеет в виду Мовина, — объяснила Белинда. — Это человек, который убил Фанена.

— Я спрашиваю, где ваш муж?

— Он мертв, а Мовин далеко отсюда. Тебе до него не добраться.

Луис Гай мазнул взглядом по толпе и задержал его на лорде Валине.

— И он не удосужился предоставить вам приличную охрану, — сказал куратор насмешливым тоном. — А теперь отдайте мне ребенка.

— Даже не надейся, — сказала Белинда твердым голосом.

Гай спешился и шагнул к лорду Валину.

— Отдайте ребенка, — настойчиво произнес он, — или я буду вынужден забрать его силой.

На лице Белинды появилась гримаса ненависти, и это не ускользнуло от внимания пожилого рыцаря.

— Миледи вам уже отказала, и я буду отстаивать принятое ею решение, — заявил старый воин, обнажая меч. — Советую вам удалиться.

Аленда вздрогнула, когда Гай вытащил свой меч из ножен и бросился в атаку. Уже несколько мгновений спустя из раны на боку лорда Валина хлынула кровь. Он зажал рану ладонью, меч дрогнул у него в руке. Снисходительно покачав головой, куратор легко парировал очередной его выпад и нанес старику смертельный удар в шею.

Покончив с лордом Валином, Гай двинулся к девочке. В его глазах горел зловещий огонь, однако на его пути встала Белинда.

— Обычно я не убиваю женщин, — сказал ей Гай, — но сейчас ничто не остановит меня, и я получу этот приз.

— Зачем она тебе?

— Ей суждено умереть. Сначала я отвезу ее к патриарху, а потом она примет смерть от моей руки.

— Этого не произойдет…

— Вы не сможете меня остановить. Посмотрите по сторонам. Вокруг только женщины и дети. Никто вас не защитит. Отдайте мне ребенка!

— Мама, он прав, здесь никого больше нет, — тихо сказала Ленара. — Пожалуйста, позволь мне…

— Мама, разреши мне сразиться с ним, — взмолился Дерек.

— Нет, ты еще слишком молод. Твоя сестра права. Больше никого нет.

И графиня кивнула дочери в знак согласия.

— Я буду рад увидеть того, кто… — начал было бахвалиться Гай, но тут же осекся, когда вперед выступила Ленара.

Она сбросила с себя плащ, развернула сверток, достала из него меч и встала в позицию. В тусклом свете зимнего утра грозно сверкнул отцовский клинок.

Гай с недоумением посмотрел на девушку.

— Что это значит?

— Ты убил моего брата, — пояснила Ленара.

Гай озадаченно уставился на Белинду.

— Вы, наверное, шутите? — спросил он удивленно.

— У тебя только одна попытка, Ленара, — не отвечая ему, сказала дочери Белинда.

— Вы готовы позволить вашей дочери умереть ради чужого ребенка? Даже если мне потребуется убить всех ваших детей, я это сделаю.

Аленду охватил ужас, когда толпа отступила назад, образуя плотное кольцо вокруг Ленары и куратора. Где-то хлопали на ветру палатки. Золотистые волосы Ленары рассыпались по плечам. Она стояла на снегу, такая одинокая, одетая в белый дорожный костюм, и держала в руке меч, словно мифическое существо, королева эльфов или богиня, такая же изящная и красивая.

Луис Гай недовольно нахмурился и первым сделал выпад, но Ленара с удивительной быстротой и элегантностью парировала его удар. Отцовский клинок печально зазвенел в ее руке.

— Так вы не впервые держите в руках оружие? — удивился Гай.

— Я тоже Пикеринг, — с вызывающим видом напомнила она куратору.

Гай нанес рубящий удар, но Ленара успела отбить его. Он сделал новый выпад, и снова девушка отразила его с той же небрежной легкостью. Затем она с неимоверной быстротой перешла в нападение и рассекла куратору щеку концом своего клинка.

— Ленара, — сурово нахмурившись, одернула ее мать. — Не заигрывайся.

Гай растерянно отступил на шаг назад. Из раны на его лице хлынула кровь. Куратор безуспешно пытался остановить ее ладонью.

— Он убил Фанена, мама, — холодно произнесла Ленара. — Он должен страдать. Ему следует показать, кто он такой.

— Нет, это не наш путь, — возразила Белинда. — Твой отец никогда бы этого не одобрил. Ты и сама знаешь. Кончай с ним.

— Что это значит? — спросил Гай, и в голосе впервые появились нотки отчаяния. — Разве женщине пристало так себя вести?

— Я же сказала тебе, что я тоже Пикеринг, а ты убил моего брата.

Не успел Гай выставить оружие перед собой, как Ленара стремительно шагнула вперед и выбросила вперед руку с мечом. Тонкий стальной клинок впился в сердце куратора. Ленара успела высвободить свой меч еще до того, как противник попытался нанести ответный удар.

Луис Гай ткнулся лицом в окровавленный снег. Он был мертв.

Глава 2 КОШМАРЫ

Ариста проснулась от собственного крика. Ее всю трясло после жутких ночных кошмаров, содержания которых она уже не помнила. Она села на кровати и прижала левую руку к груди, где сердце билось так сильно, словно готово было вырваться наружу. Ариста попыталась вспомнить свой сон. Однако перед глазами возникали лишь не связанные между собой обрывки видений. Один раз перед ней возник Эсрахаддон, но его голос был таким далеким и слабым, что она ни слова не разобрала.

Промокшая от пота тонкая ночная рубашка прилипла к телу. Скомканные простыни упали с матраса на пол. Стеганое одеяло, расшитое весенними цветами, валялось в противоположном углу комнаты. И лишь аккуратно сложенный плащ Эсрахаддона лежал рядом, источая голубое сияние. Казалось, горничная приготовила его заранее. Ариста прикоснулась к гладкой ткани.

«Как он оказался на постели?» — подумала она.

Ариста посмотрела на шкаф. Она отчетливо помнила, как закрывала дверцу, но сейчас она была распахнута. По спине у нее пробежал холодок. В спальне больше никого не было.

И тут раздался тихий стук в дверь.

— Ариста, это я, — позвал невидимый Алрик.

Она накинула плащ на плечи, и на душе сразу стало тепло и покойно.

— Заходи, — сказала она.

Брат приоткрыл дверь и заглянул внутрь, держа над головой свечу. Он был в бордовом халате, перехваченном широким поясом, на котором висел меч Эссендонов. Он был таким огромным, что Алрику приходилось придерживать его одной рукой, чтобы ножны не задевали пол. Увидев брата, Ариста вспомнила ночь, когда убили их отца и Алрик стал королем.

— Я услышал твой крик. С тобой все в порядке? — спросил он, осматривая комнату, пока его взгляд не остановился на сияющем плаще.

— Все хорошо, просто мне снились кошмары.

— Опять дурные сны? — вздохнул Алрик. — Возможно, ты будешь лучше себя чувствовать, если перестанешь спать в этой штуке. — Он показал рукой на плащ. — Сон в одежде мертвеца — жуткое дело. Мне кажется, это что-то вроде болезни. Не забывай, он был волшебником. И плащ, ну, я всего лишь предполагаю, может быть зачарован. Я уверен, это все из-за него. Может, поговорим о твоем сне?

— Как и в прошлый раз, я мало что помню. Даже не знаю, что и сказать. Очень трудно передать это ощущение словами, но мне кажется, что я должна сделать что-то неотложное или срочно что-то найти. И если это не произойдет, я умру. Я всегда просыпаюсь в ужасе, словно шагнула в пропасть, не заметив обрыва.

— Может быть, принести тебе чего-нибудь? — спросил брат заботливо. — Воды, чаю или супа?

— Супа? Где ты найдешь суп посреди ночи?

Он пожал плечами:

— Я лишь спросил. Ты не должна меня упрекать. Я услышал, как ты кричишь, соскочил с постели и бросился к твоей двери. И вот твоя благодарность за то, что я сыграл роль твоей горничной.

— Извини… — Ариста скорчила смешную гримасу, но говорила вполне серьезно. Теперь, когда брат был рядом, тени исчезли, и она отвлеклась от мыслей о дверце шкафа, которая открылась сама собой. Она похлопала ладонью по кровати. — Посиди со мной.

После недолгих колебаний Алрик поставил свечу на столик и сел рядом с сестрой.

— Что случилось с простынями и одеялом? Такое впечатление, что ты с кем-то сражалась.

— Может быть, я не помню.

— Ты ужасно выглядишь, — заметил Алрик.

— Благодарю.

Он вздохнул.

— Мне очень жаль, но ты все еще остаешься моим младшим братом, и мне трудно привыкнуть к тому, что ты стал обо мне заботиться. Помнишь, как я упала с тамариска и сломала голень? Было так больно, что у меня все поплыло перед глазами. А когда я попросила тебя сбегать за помощью, ты стоял рядом и смеялся.

— Мне было двенадцать лет.

— Ты был вредный мальчик.

Алрик нахмурился.

— Но все это осталось в прошлом… — Она взяла его руку в свои ладони. — Спасибо, что ты ко мне зашел. Ты даже мечом вооружился.

Алрик смущенно опустил глаза.

— Откуда же я мог знать, кто напал на принцессу, зверь или разбойник? Вот и приготовился к схватке.

— Так ты уже в состоянии вытащить эту штуку из ножен?

Алрик снова недовольно нахмурился.

— Перестань меня поддразнивать. Мне сказали, что я виртуозно сражался в битве при Медфорде.

— Неужели виртуозно?

Он пожал плечами и не без труда погасил на лице довольную улыбку.

— Кое-кто даже утверждал, что геройски. Да, это слово прозвучало не один раз.

— Тебе не следовало столько раз смотреть ту глупую пьесу.

— Пьеса очень даже неплохая, а кроме того, я считаю своим долгом покровительствовать искусству.

— Ах, искусство, — насмешливо воскликнула Ариста, притворно закатывая глаза. — А может, все проще? Тебе нравится, что девушки вокруг тебя впадают в экстаз, и ты оказываешься в центре внимания.

— Ну скажешь тоже… — Он пожал плечами.

— Не отрицай! Я видела тебя в толпе девиц, которые кружили вокруг тебя, словно стервятники, а ты ухмылялся и расхаживал с важным видом, точно племенной бык на ярмарке. Ты составил список? Интересно, по какому принципу Джулиан посылает их к тебе в покои, по цвету волос или в алфавитном порядке?

— Все совсем не так.

— Знаешь, тебе необходимо жениться, и чем скорее, тем лучше. Ты должен позаботиться о наследнике. Короли, у которых нет детей, становятся причиной гражданских войн.

— Ты говоришь, как отец. Марибор не дает мне получать удовольствие от жизни. Мне пришлось стать королем, но не заставляй меня быть мужем и отцом. Ты бы с удовольствием меня заперла и женила. Кроме того, у меня полно времени. Я еще молод. А ты говоришь так, словно я стою на краю могилы. Кстати, а почему ты не торопишься с замужеством? Тебя уже можно считать старой девой. Разве нам не следует начать поиски подходящего мужа среди аристократов? Помнишь, как ты подумала, что я собираюсь выдать тебя за принца Рудольфа и… Ариста, что с тобой?

Она отвернулась, чтобы вытереть слезы.

— Все хорошо.

— Извини… — Она почувствовала руку брата на своем плече.

— Все прекрасно, — сказала Ариста и откашлялась, чтобы прочистить горло.

— Ты знаешь, что я никогда…

— Знаю. Правда, я в порядке. — Она всхлипнула и вытерла нос. Некоторое время они сидели молча. — Знаешь, я бы вышла замуж за Гилфреда, — наконец заговорила Ариста. — И мне плевать на то, что сказал бы совет.

Алрик заметно удивился.

— И с каких это пор тебе стал нравиться Гилфред? — Он усмехнулся и покачал головой.

Она бросила на брата свирепый взгляд.

— Это совсем не то, что ты думаешь, — сказал он.

— А что тогда? — укоризненно спросила Ариста, которой показалось, что вернулся мальчишка, смеявшийся над ней, когда она упала с лошади.

— Я ничего не имею против Гилфреда, мне он всегда нравился. Он был хорошим человеком и очень тебя любил.

— Но он не был дворянином, — прервала его Ариста. — Послушай…

— Подожди, — Алрик предостерегающе поднял руку, — дай закончить. Его положение не имеет для меня значения. Он вел себя благороднее большинства людей, которых я знаю, за исключением, быть может, сэра Бректона. Как это Гилфред ухитрялся целыми днями находиться рядом с тобой и все время молчать? Вот где кроется истинное благородство! Он не был рыцарем, но он единственный, кого я знаю, кто заслужил право быть рыцарем. Нет, дело совсем не в его происхождении, и не в том, что он не был достойным человеком. Я бы хотел иметь такого брата.

— Так в чем же тогда? — недоуменно спросила Ариста.

Алрик посмотрел на нее, и в его глазах появилось такое же выражение, какое она видела, когда он нашел ее в сумраке имперской темницы.

— Ты его не любила, — просто ответил он.

Слова брата потрясли Аристу, и она ничего ему не сказала. Не нашла слов.

— Не думаю, что в замке Эссендон был хотя бы один человек, не понимавший, как Гилфред к тебе относится. Почему же ты ничего не замечала?

Ариста не выдержала и расплакалась.

— Милая, прости, я просто…

Она трясла головой, пытаясь справиться с рыданиями.

— Нет, ты прав, ты совершенно прав… — У нее дрожали губы, и она ничего не могла с собой поделать. — Но я все равно вышла бы за него замуж. Я бы сделала его счастливым.

Алрик притянул сестру к себе. Она спрятала лицо в складках его халата и всхлипнула. Они долго так сидели, потом Ариста отстранилась и вытерла слезы.

— С каких пор ты стал таким романтиком? Почему любовь стала иметь какое-то отношение к браку? Ты ведь не любишь девушек, с которыми проводишь время.

— Именно по этой причине я не собираюсь жениться.

— В самом деле?

— Ты удивлена? Знаешь, я хорошо помню родителей.

Ариста насмешливо прищурилась:

— А тебе известно, что отец женился на маме, потому что она была племянницей Этельреда, и он решил, что сможет это использовать для давления на Уоррика в торговой войне с Чедвиком и Глостоном?

— Может быть, с этого все началось, но потом они полюбили друг друга. Отец часто говорил мне, что его дом находится там, где мама. Я навсегда это запомнил. Мне так и не удалось найти женщину, с которой я бы чувствовал себя именно так. А тебе?

Ариста колебалась. На мгновение ей захотелось рассказать брату правду, но она лишь отрицательно покачала головой.

Они долго сидели рядом и молчали. Наконец Алрик встал и спросил:

— Тебе и вправду ничего не нужно?

— Спасибо, ничего. То, что ты обо мне заботишься, очень много для меня значит.

Он направился к двери, но Ариста остановила его:

— Алрик…

— Что?

— Ты помнишь, как планировал вместе с Мовином отправиться в Персепликвис?

— О да, поверь мне, я постоянно об этом думаю в последнее время. Я бы многое отдал, чтобы получить такую возможность…

— А ты знаешь, где он находится?

— Персепликвис? Нет, этого никто не знает. Мы с Мовином надеялись, что нам удастся его отыскать. Обычные детские мечты, вроде победы над драконом или первого места в турнире во время зимних празднеств. Я не сомневаюсь, что побывать там было бы здорово. Однако мне все равно придется вернуться домой, чтобы найти себе невесту, и она будет заставлять меня каждый раз менять обувь перед обедом. Я знаю, так и будет.

Алрик ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ариста осталась сидеть в голубом сиянии плаща Эсрахаддона. Потом она, не закрывая глаз, снова прилегла на постель и долго разглядывала застывшие во времени следы шпателя на оштукатуренном потолке. Плащ мерцал в ритме ее дыхания, что создавало иллюзию движения, и ей вдруг стало казаться, что она очутилась под водой, а потолок — это сияющая поверхность зимнего пруда. Еще немного, и она утонет и навсегда останется пленницей глыбы голубого льда.

Ариста закрыла глаза, но это не помогло.

«Как хочется горячего вкусного супа, — подумала она, — вот что мне сейчас нужно. А что, это неплохая идея. Может быть, на кухне кто-нибудь есть». Она не знала, сколько сейчас времени, было еще темно, на дворе стояла зима. Тем не менее Ариста понимала, что еще рано, она не слышала, чтобы слуги проходили мимо ее двери. Не имеет значения. Она больше не заснет, поэтому можно вставать. Если на кухне никого нет, она и сама справится.

Мыль о том, что она сделает что-то сама, окажется полезной, заставила Аристу подняться. Пол оказался холодным, и она стала искать домашние туфли. Плащ засиял ярче, словно почувствовав возбуждение Аристы. Когда принцесса вышла в темный коридор, плащ освещал ей путь, пока она не спустилась по лестнице. Как только она приблизилась к тому месту, где горели факелы, плащ сразу потускнел и теперь лишь отражал их мерцающий свет.

К своему разочарованию, Ариста обнаружила на кухне несколько человек. Кора, приземистая молочница с густыми бровями и розовыми щеками, уже сбивала масло, и ее руки двигались уверенно и равномерно. Мальчик Ниппер, чьи плечи были запорошены снегом, постучал ногами по полу: он только что вошел с темного двора с охапкой дров. Он остановился и помотал головой, отряхиваясь, словно собака. Во все стороны полетел снег, а Кора начала ругаться. Ибис и Лейф подносили растопку и разжигали печи. Лила, как цирковой акробат, балансировала на лестнице, доставая раскачивающиеся миски с верхних полок. Эдит Мон всегда требовала, чтобы их чистили в начале каждого месяца. И хотя чудовище давно исчезло, заведенные порядки остались неизменными.

Еще недавно Ариста представляла, как будет, точно мышь, сновать по темной кладовой в поисках съестного. Но приключение не состоялось, и она решила вернуться к себе, чтобы избежать ненужных встреч. Она знала этих слуг еще с тех пор, когда притворялась горничной. Конечно, теперь всем было известно, что она принцесса, но раньше-то она была вынуждена лгать и шпионить. Уж не говоря о том, что все знали, что она ведьма.

«Наверное, они меня ненавидят и боятся», — подумала Ариста.

Было время, когда слуги ее не интересовали и она их попросту не замечала. Но сейчас, остановившись на нижней ступеньке лестницы, она и сама не знала, что произошло, обрела ли она мудрость или рассталась с наивностью.

Ариста хотела уйти, рассчитывая, что сумеет незаметно скрыться в своих апартаментах, как вдруг заметила монаха. Тот сидел на мокром полу рядом с тазом для умывания, прислонясь к бочонку с щелоком. Он был маленького роста, с тощих плеч свисала самая обыкновенная желтовато-коричневая сутана монашеского ордена Марибора. Монах с довольной улыбкой поглаживал по мохнатому боку Рыжего, большого охотничьего пса, устроившегося рядом с ним на полу. Пес обитал на кухне, где питался объедками. Он закрыл глаза, вывалил наружу длинный язык и всем своим видом выражал удовольствие.

Ариста не видела Майрона с того дня, как он появился в замке. С тех пор столько всего произошло, и она забыла, что монах все еще здесь.

Она поправила ворот плаща и шагнула вперед. Слуги начали оборачиваться в ее сторону. Первой Аристу заметила Кора, и ритм ее движений замедлился. Она с интересом следила за Аристой. Ниппер, бросив дрова на пол, собрался было стряхнуть с себя остатки снега, но застыл на месте.

— Элла… Ой, простите, ваше высочество, — первым заговорил Ибис Тинли.

— Если честно, я предпочитаю, чтобы меня называли Ариста, — ответила она. — Мне не удалось заснуть. Может быть, у вас найдется немного супа?

Ибис усмехнулся с видом полного понимания.

— Да, в башнях бывает холодно, верно? Так уж получилось, что у меня осталась похлебка из оленины, я ее заморозил в снегу. Если вам подойдет, я попрошу Ниппера ее принести и быстро растоплю. Она вас отлично согреет. Может, хотите еще горячего сидра с корицей? У меня есть свежий. Немного кисловат, но все еще хорош.

— Да, спасибо, это было бы чудесно.

— Я пришлю кого-нибудь в ваши покои. Они ведь на третьем этаже?

— О нет. Я бы хотела поесть здесь, если никто не возражает?

Ибис рассмеялся:

— Конечно, многие едят здесь в последнее время, и я уверен, что вы можете устроить себе трапезу, где пожелаете, за исключением спальни императрицы. Впрочем, по слухам, вы уже и там бывали. — Он снова засмеялся.

— Просто я подумала, что вы не захотите меня здесь видеть после того, как я столько всего вам наврала, — сказала она внимательно смотревшим на нее слугам.

Повар презрительно фыркнул:

— Вы забыли, что мы работали на Сальдура и Этельреда. Они постоянно лгали, но никто из них не мыл пол и не опорожнял ночные горшки вместе с нами. Так что садитесь за стол, ваше высочество. Я сейчас подогрею похлебку. Ниппер, принеси кастрюлю и кувшин с сидром!

Ариста уселась за стол, и никто не сказал ни слова против. Все вернулись к работе и лишь изредка бросали на нее быстрые взгляды. Лила даже улыбнулась и помахала ей рукой перед тем, как снова взяться за миски.

— Вы Майрон Ланаклин? — спросила Ариста, повернувшись к монаху с собакой.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Да, совершенно верно.

— Рада встрече с вами. Я Ариста. Вы ведь знаете моего брата, Алрика?

— Конечно! Как он?

— У него все хорошо. Вы его не видели? Он живет наверху.

Монах отрицательно покачал головой.

Рыжий открыл глаза, когда монах перестал его поглаживать, и с обидой посмотрел на него.

— Ну разве это не замечательно? — воскликнул Майрон. — Я никогда не видел такой большой собаки, даже сначала не понял, что за зверь передо мной. Мне показалось, что это какой-то мохнатый олень и что их разводят на кухне, как мы в аббатстве свиней и кур. И ужасно обрадовался, что его никто не собирается есть. Его зовут Рыжик. Он элкхаунд. Но я полагаю, что он больше не может охотиться на волков и кабанов. Вам известно, как используются эти собаки во время войны? Они выбивают рыцарей из седла и впиваются им в горло или ломают шею. Но на самом деле они совсем не злые. Я каждый день прихожу сюда, чтобы его повидать.

— Вы всегда так рано встаете?

— Ну, сейчас не так уж и рано. У нас в аббатстве тех, кто встает в эту пору, называют лентяями.

— Тогда вы должны очень рано ложиться спать.

— Честно говоря, я мало сплю, — сообщил Майрон, поглаживая пса по спине.

— Я тоже, — призналась Ариста. — Меня преследуют дурные сны.

Майрон заметно удивился и даже прекратил гладить Рыжика, который укоризненно ткнулся носом ему в руку. Аристе показалось, что монах хочет что-то добавить, но он снова сосредоточился на поглаживании собаки.

— Майрон, может быть, вы сможете мне помочь? — спросила она.

— Конечно. А что происходит в ваших кошмарных снах?

— О нет, я имела в виду нечто другое. Мой брат упоминал, что вы очень много читаете.

Майрон пожал плечами:

— На третьем этаже я нашел небольшую библиотеку, но там всего двадцать книг. Я читаю их уже по третьему разу.

— Вы прочитали все книги библиотеки по три раза?

— Почти все. У меня постоянно возникают проблемы с «Генеалогией монархов Уоррика» Хартенфорда. Она почти полностью состоит из имен, и мне приходится произносить большинство из них вслух, чтобы запомнить. А что вас интересует?

— Возможно, вы читали об этом Аббатстве ветров. Вы что-нибудь слышали о городе Персепликвисе?

Майрон кивнул:

— Конечно, слышал, это древняя столица империи Новрона.

— Совершенно верно, — оживилась Ариста. — А вы знаете, где она находится?

Он немного подумал и улыбнулся:

— Во всех древних текстах о путешествиях старая столица являлась точкой отправления. Писали, например, что Хаштон находится в двадцати пяти лигах на юго-восток от Персепликвиса, а Фарингтон расположен в ста лигах от него к северу. Никто не уточнял, где следует искать Персепликвис, считалось, что это всем известно.

— А вы можете на основании этих данных показать на карте, где он находится?

— Вполне возможно. Я почти уверен, что Эдмунд Холл отыскал его именно таким способом. Советую вам найти его дневник. Мне всегда хотелось его прочитать.

— Я думала, что чтение этого дневника равнозначно впадению в ересь. Разве не по этой причине дневник Холла заперли когда-то на вершине Коронной башни?

— Да, это так.

— И все же вы хотели бы его прочесть? Алрик никогда не рассказывал о том, какой вы мятежник.

На лице у Майрона появилось недоуменное выражение, но через мгновение оно сменилось улыбкой.

— Чтение дневника Холла является ересью только для приверженцев церкви Нифрона, — пояснил он.

— Совершенно верно. А вы ведь монах Марибора.

— К счастью, в том, что касается чтения, у нас нет таких ограничений.

— И вам, наверное, тоже интересно, что еще может храниться на вершине Коронной башни? — спросила Ариста.

— А вам хочется там побывать?

— Да, очень.

Путешественники прибыли поздно вечером, и в замке сразу поднялся переполох. Играли трубы, слуги носились, точно угорелые, и прежде чем Ариста успела одеться к выходу, к ней явились две служанки, а также Алрик и Мовин. Они-то и рассказали о том, что с севера пришел караван с изображением сокола на золотисто-зеленых знаменах.

Ариста подхватила полы плаща и помчалась вместе с остальными вниз по лестнице. На ступенях замка успела собраться толпа. Слуги, мастеровые, чиновники и даже аристократы слегка подталкивали друг друга, чтобы улучшить себе обзор. Стражники образовали для Аристы в толпе проход, что и позволило ей всех опередить. Она остановилась рядом с Алриком и Мовином. Слева от них она заметила Нимбуса, набросившего свой плащ на плечи Амилии. Без него худенький придворный еще больше стал похож на тонкое деревце. Императрицы нигде не было видно.

Караван продолжал втягиваться на озаренную молочно-белым сиянием луны и пламенем трепетавших на ветру факелов дворцовую площадь. Среди вновь прибывших Ариста не заметила солдат, за каретами шли пожилые мужчины. Процессию замыкали фургоны с дрожавшими от холода пассажирами. Накрытые общими одеялами женщины и дети жались друг к другу. Когда первая карета подъехала к ступеням дворца, из нее вышли Белинда и Ленара Пикеринг, за ними последовала Аленда Ланаклин. Все три женщины в полном смятении разглядывали толпу обитателей замка.

Мовин бросился вперед, чтобы обнять мать.

— Что вы все здесь делаете? — возбужденно спросил он. — Где отец? Или он…

Ариста вдруг заметила, как напрягся и отпрянул назад Мовин.

Эта встреча уж точно радостной не была. Лица женщин были печальны, глаза и лица у них покраснели от пронизывающего ветра и слез. Белинда стиснула руку сына в своей ладони.

— Твой отец умер, — сказала она и спрятала лицо у него на груди.

Из кареты медленно выбрался Джулиан Темпест, старый гофмейстер Меленгара. Как только Ариста его увидела, внутри у нее все сжалось. Плохо дело, если даже старый Джулиан покинул Меленгар. Это означает, что случилось действительно нечто из ряда вон выходящее.

— Эльфы перешли реку Нидвальден, — крикнул Джулиан всем собравшимся, перекрывая голосом шум ветра, трепавшего флаги и знамена. Он медленно и осторожно шагнул вперед, словно боялся, что ему откажут ноги. Ветер терзал его придворный мундир, шляпа едва держалась на голове. — Они вторглись в нашу страну, захватили Данмор и Гент… — Он помолчал, глядя на короля Алрика, а потом добавил: — И Меленгар тоже.

— Север пал под натиском эльфов? — воскликнул Алрик, казалось, он не верит своим ушам. — Но как такое могло произойти?

— Это не те эльфы-полукровки, которых мы отлично знаем по опыту, ваше величество. Нас атаковали чистокровные эльфы империи Эриан, ужасные, свирепые и безжалостные. Они пришли с востока, уничтожая все на своем пути. — Ветер сорвал и унес шляпу старика, обнажив его лысую, окруженную венчиком редких седых волос голову. Он вскинул дрожащие руки в тщетной попытке поймать шляпу, однако тут же о ней запамятовал. — Горе Дому Эссендон, мы потеряли наше королевство!

Алрик перевел взгляд на караван. Он смотрел на растянувшуюся цепочку фургонов, оценивая их длину и число глядевших на него людей, и Ариста поняла, о чем он думает: «Неужели это конец?»

Женщины в сопровождении лорда Джулиана направились во дворец. Ариста осталась стоять на ступеньках, глядя им вслед. Кое-кого из прибывших она знала в лицо, например, служанку из «Розы и шипа» и белошвейку из замка. Ариста часто видела, как ее дочь играет возле рва в куклы, которые ей делала мать из обрезков ткани. Но сейчас Ариста не заметила никаких кукол.

«Интересно, что стало с той девочкой? — подумала она. — Что стало со всеми остальными?»

— Их не так уж и много, — сказала Амилия Себастьяну, одному из старших по званию стражников. — Размести их пока на галерее.

Он козырнул и повернулся, чтобы уйти.

— И пошли кого-нибудь к Ибису, пусть готовит еду, а то они выглядят голодными, — крикнула она ему в спину.

Амилия тоже направилась ко дворцу, но встретилась взглядом с Аристой и закусила губу при виде ее опечаленного лица.

— Мне очень жаль, — только и сумела сказать Амилия, проходя мимо принцессы.

Ариста продолжала стоять на ступеньках, пока конюхи распрягали лошадей, а из фургонов вылезали люди. Беженцы чередой шагали мимо нее ко входу во дворец.

— И ты здесь! — воскликнула Ариста, заметив среди них Мелиссу.

— Да, ваше высочество.

Мелисса присела в реверансе.

— Давай без церемоний, — попросила ее Ариста. Она сбежала по ступенькам и обняла девушку. — Я так рада, что с тобой все в порядке.

— А вы императрица? — спросила маленькая девочка, которую вела за руку Мелисса.

Последний раз Ариста была в Меленгаре меньше года назад, и в любом случае эта девочка не могла быть дочерью Мелиссы. На вид девчушке было лет шесть или семь. Она нетерпеливо переступала с ноги на ногу, держась несколько позади горничной Аристы. Свободной рукой она прижимала к груди какой-то странный сверток.

— Это Мёрси, — сказала Мелисса, представляя свою спутницу. — Мы нашли ее по дороге сюда. — Она понизила голос и прошептала: — Мёрси — сиротка.

Лицо девочки показалось Аристе знакомым, она была уверена, что уже видела ее прежде.

— Нет, сожалею, но я не императрица. Меня зовут Ариста.

— А я могу увидеть императрицу?

— Боюсь, что нет. Императрица очень занята.

Нетерпение на лице девочки сменилось разочарованием, и она опустила глаза:

— Аркадиус сказал, что я должна встретиться с императрицей, когда мы доберемся до Аквесты.

Ариста вгляделась в лицо девочки.

— Аркадиус? Ах да, я тебя вспомнила. Мы встречались прошлым летом. — Ариста окинула взглядом остальных беженцев, но не увидела среди них своего старого учителя. Только теперь она заметила, что сверток в руках девочки шевелится. — Что у тебя там?

Не успела девочка ответить, как енотик высунул голову.

— Его зовут Господин Рингс, — охотно пояснила она.

Когда Ариста наклонилась к нему, ее плащ засиял приглушенным розовым светом. Глаза у девочки округлились от восторга.

— Это магия! — воскликнула она.

Девочка протянула было руку к плащу и вдруг замерла, подняв вопросительный взгляд на Аристу.

— Можешь его потрогать, — разрешила принцесса.

— Как скользко, — сказала Мёрси, теребя материю пальцами. — Аркадиус тоже умел творить магию.

— А где же наш Аркадиус? — спросила Ариста, но маленькая девочка ничего не ответила. Она дрожала от холода. — Ой, извини, вы обе, наверное, замерзли. Давай войдем внутрь.

Они покинули светло-голубое царство зимы и попали в сумрачный, освещенный огнями факелов зал. Двери за ними с грохотом закрылись, эхо прокатилось по замкнутому пространству и вой ветра смолк. Маленькая девочка с благоговением рассматривала открывшиеся ее взору лестницы, колонны и арки. Вокруг стояли кутавшиеся в одеяла, но все еще дрожавшие от холода беженцы. Они ожидали, когда их куда-нибудь отведут.

— Ваше высочество, — прошептала Мелисса, — когда мы нашли Мёрси, она была совершенно одна и ехала верхом на лошади.

— Как одна? А куда подевался… — Ариста вдруг замолкла, увидев, что Мелисса с виноватым видом опустила глаза.

— Мёрси почти ничего не рассказывала, — смущенно сказала Мелисса. — Но… Мне очень жаль.

Плащ Аристы изменил цвет на темно-синий.

— Он мертв? — догадалась она и подумала: «Как же так? Сначала погиб Эсрахаддон, а теперь еще и Аркадиус».

— Эльфы сожгли Гент, — продолжала Мелисса. — Шеридан и Эрванон больше не существуют.

— Как не существуют?

— Они сожжены дотла.

— А как же башня Гленморган, что с Коронной башней?..

Мелисса горестно покачала головой:

— Мы повстречались с другими беженцами. Некоторые из них видели, как рухнула башня, а кто-то из беглецов сказал, что она опрокинулась как детская игрушка. Все пропало. — На ресницах Мелиссы блеснули слезы. — Их ничто не остановит…

Ариста тоже расплакалась бы, если бы не охватившее ее странное оцепенение. Слишком много на нее в одночасье навалилось, слишком много потерь. Она нежно погладила Мёрси по щеке.

— А можно я выпущу Господина Рингса поиграть? — спросила Мёрси.

— Что? Да, пожалуй, если ты будешь внимательно за ним приглядывать, — ответила Ариста. — Здесь есть элкхаунд, который может его сцапать, если Господин Рингс убежит слишком далеко.

Девочка опустила енота на пол. Он принюхался и осторожно засеменил к стене возле лестницы, где принялся старательно изучать плинтус. Мёрси последовала за ним и уселась на нижней ступеньке.

— Я не могу поверить, что Аркадиус мертв, — вздохнула Ариста.

«Во время Праздника зимы закончится Ули Вермар, — вспомнилось ей пророчество Эсрахаддона. — Они придут, и без Рога все погибнут». Эти слова эхом отозвались в голове Аристы, но и сейчас она далеко не все понимала в этом предречении.

Мёрси зевнула и подперла подбородок ладошками, а Господин Рингс продолжал исследовать новый для себя мир.

— Она устала, — сказала Ариста. — Я слышала, что в большом зале раздают суп. Ты хочешь есть, Мёрси?

Девочка подняла голову, кивнула и улыбнулась.

— Господин Рингс тоже проголодался, — сказала она. — Правда, Господин Рингс?

Аристе никогда еще не доводилось бывать в таком прекрасном городе. Повсюду вздымались к небу белые дома, и каждый из них был выше самого высокого дерева, выше любого из когда-либо виденных ею зданий. Над их остроконечными башенками трепетали мерцающие, подобно хрусталю в лучах солнца, зеленые и синие флажки. К городу вела мощенная камнем ровная и прямая, как стрела, дорога, такая широкая, что по ней свободно могли проехать четыре кареты в ряд. Она была забита многочисленными фургонами, тележками, повозками, каретами и двухместными экипажами. Они не задерживались на въезде в город, ибо здесь не было ни ворот, ни стен, отсутствовали также сторожевые башни, крепостные укрепления и рвы. Этот величавый, чуждый страха город был прекрасен в своей открытости, и вместо стражи прибывающих в него гостей встречали две статуи львов. Городские громады терялись в дали, поражая воображение своим размахом. Широко раскинувшийся на трех высоких холмах город спускался в огромную долину, по которой текла спокойная река. Это было прелестное место, и оно показалось ей таким знакомым.

«Ариста, ты должна вспомнить», — раздался голос.

Она вся напряглась, по спине пробежал холодок. Она понимала, что должна сложить некую головоломку. На это совсем не оставалось времени, но как она могла забыть такую красоту? Она уже почти не сомневалась, что видела этот город прежде.

«Ты в нем бывала…» — услышала она снова.

Нет, этого не может быть! Такое место просто не существует. Это всего лишь сон, иллюзия.

«Ты должна мне верить. Ты здесь бывала. Присмотрись внимательнее», — звучало у нее в голове.

Ариста покачала головой. Это просто смешно! И все же что-то знакомое было в этой реке, в том, как она огибает северный холм. Да, холм. Холм выглядел знакомым. И дорога тоже, только не такая широкая… Она заросла кустарником. Ариста вспомнила, как нашла ее в темноте и как удивилась, когда поняла, что это такое.

«Да, ты уже бывала здесь, на холме. Посмотри на Агуанон… — Ариста продолжала теряться в догадках. — Северный холм, — уловила она следующую подсказку. — Посмотри на храм, расположенный на его вершине…»

Она разглядела его. Да, он казался знакомым, хотя и сохранился в памяти в несколько ином виде. От него остались лишь развалины, но это был тот самый храм. Ариста убедилась, что уже здесь бывала, и при воспоминании об этом ей стало страшно. Тут с ней что-то случилось. У подножия этих руин, среди обломков колонн на холме она едва не умерла. Однако ей удалось уцелеть. Она что-то совершила на этом холме, нечто ужасное, столь ужасное, что потом вцепилась пальцами в мокрую от росы траву и молила Марибора о прощении.

Наконец она поняла, где находится и что видит перед собой.

«Да, тут был мой дом, — думала Ариста. — Я должна отправиться туда, отыскать склеп, добыть Рог. Я должна, должна сделать это! Времени почти не осталось! Иначе все умрут! Все умрут! Все умрут!»

Ариста вскрикнула и проснулась…

Глава 3 ТЮРЬМА

— Уйди с дороги! — крикнул Адриан, и его голос эхом прокатился по коридору.

Он стоял всего в нескольких футах от тяжело дышавшего стражника. Двое других, охранявшие дальний конец коридора, уже бежали к ним. Он слышал, как звенят их кольчуги и стучат по бедрам пустые ножны. Оба остановились в нескольких шагах от него.

— Это тешлор, — шепотом предупредил один из них.

Солдат у двери не отступил. Адриан чувствовал его тревогу, страх, неуверенность, но также мужество и решимость сохранить верность присяге. Обычно Адриан уважал такие качества в солдатах, но только не сейчас. Этот человек стоял у него на пути.

В этот момент отодвинулся засов, и заскрипела открывающаяся дверь.

— Что происходит? — раздался удивленный женский голос.

Адриан поднял голову и увидел Амилию, которая сделала несколько шагов вперед.

— Мне необходимо поговорить с императрицей, — воскликнул Адриан. — Скажи, чтобы меня пропустили.

— Посреди ночи! — шепотом воскликнула Амилия. — Ты не можешь ее увидеть. Если хочешь, я могу организовать тебе встречу на утро, но должна предупредить, ее величество очень занята. Новости…

Адриан стиснул в ладонях рукояти обоих своих клинков. Стражники напряглись, двое отступили на шаг, один остался стоять у двери. Он положил руку на свой меч, но не стал его обнажать.

«Этот солдат сохраняет хладнокровие», — подумал Адриан и сделал шаг вперед.

Теперь они стояли так близко, что почти соприкасались лбами.

— Дай пройти, — рыкнул на него Адриан и вдруг услышал звонкий голос Аристы:

— Адриан? Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно поговорить с императрицей, — произнес он упрямо.

Адриан посмотрел в сторону принцессы, которая быстро шла к ним по коридору. Как и всегда в последнее время, она была в плаще Эсрахаддона, который сейчас приобрел светло-голубой цвет, отражая свет горящих на стенах факелов.

— Они его заперли. Мне даже не разрешили с ним поговорить, — сказал ей Адриан.

— Ройса?

— Он не хотел похищать императрицу, но был готов на все, чтобы вернуть Гвен. Его должны наградить за то, что он убил Меррика и Сальдура. — Адриан вздохнул. — Гвен умерла у него на руках, и в голове у него все перепуталось. У него и в мыслях не было причинить вред Модине. Я выяснил, что его держат в Северной башне. Сомневаюсь, что Модине об этом известно. Я намерен ей все рассказать. И не пытайся меня остановить.

— А я и не стану, — сказала она. — Мне самой необходимо с ней поговорить.

— О чем?

Принцесса немного смутилась:

— Мне приснился плохой сон.

— Что?

— Сегодня ночью никто не увидит императрицу! — заявила Амилия. В это время появилось еще шесть стражников, которые рысью бежали к ним. — Если потребуется, я подниму на ноги всю стражу!

Адриан посмотрел на помощницу императрицы:

— Ты думаешь, они смогут меня остановить?

— Дверь запирается изнутри, — сказал солдат, стоящий у двери. — Даже если вы прикончите всех нас, вас остановят полфута массивного дуба.

— Вот это как раз совсем не проблема, — заверила его Ариста. — Но должна предупредить, что кто-то может пострадать от обломков дерева, которые полетят в разные стороны.

Плащ засиял сильнее. Туманный серый свет становился все ярче, тени от огня факелов заметно побледнели. Адриан ощутил, что в коридоре появился слабый ветерок. Вокруг Аристы возникли завихрения воздуха, которые разметали полы ее плаща, взметнули пряди волос.

Амилия застыла на месте, ее лицо исказила гримаса ужаса.

— Открой дверь, Амилия, или я ее уничтожу, — велела Ариста.

Амилия с трудом удержалась от крика.

— Впусти их, Джеральд, — донесся из-за двери голос императрицы.

— Ваше величество?

— Да, Джеральд. Дверь не заперта, впусти их.

Солдат толкнул дверь, и она распахнулась, открывая темный проход в спальню императрицы. Амилия прерывисто дышала, молча сжимая кулаки. Первым вошел в комнату Адриан, за ним последовала Ариста, затем Амилия и Джеральд.

В спальне было холодно. Камин погас, серебристый свет проникал в помещение через распахнутое окно, находившееся на противоположной стене. Белые прозрачные занавески, точно пара призраков, танцевали в лунном сиянии. Одетая в ночную рубашку императрица Модина сидела на полу, обняв колени руками, и смотрела на звезды. Она дрожала от холода. Из-под белой льняной рубашки выглядывали пальцы ног. Светлые волосы беспорядочно рассыпались по плечам. Она была ужасно похожа на ту девочку, какой была, когда Адриан впервые увидел ее у Торговой арки в Колноре. Это было так давно.

— Ройс арестован и заперт в башне, — сказал ей Адриан.

— Я знаю.

— Ты знаешь? — потрясенно сказал Адриан. — Как давно…

— Я сама отдала приказ.

Адриан ошеломленно посмотрел на нее.

— Трейс… Я хотел сказать, Модина, — тихо заговорил он. — Ты не понимаешь. Ройс не хотел причинить тебе вреда. Он сделал лишь то, что должен был сделать. Он пытался спасти женщину, которую любил больше всего на свете. Как ты могла так с ним поступить?

Наконец, императрица повернулась к нему:

— Ты когда-нибудь терял человека, который значил для тебя все в целом свете? Ты видел, как он умирает, зная, что в этом виноват именно ты?

Адриан ничего не ответил.

— Когда убили моего отца, — продолжала она, снова отвернувшись к окну, — мне было так больно, что я не могла дышать. Я не просто потеряла отца, весь мой мир умер, а я почему-то осталась в полном одиночестве. Я мечтала, чтобы все закончилось. Я так устала. Я хотела, чтобы боль прекратилась. Будь у меня возможность, если бы меня не увезли и не заперли, я бы бросилась в водопад. — Она повернулась и снова посмотрела на Адриана. — Поверь мне, о нем хорошо заботятся, во всяком случае, насколько он им позволяет. Ибис готовит для него вкусную еду, но он отказывается от пищи. Ты можешь предложить более подходящее место для Ройса?

Адриан вдруг осунулся, руки его повисли вдоль тела, как плети.

— Могу я его повидать?

Модина на мгновение задумалась и кивнула в знак согласия:

— Да, но только ты. В своем нынешнем состоянии Ройс представляет опасность для всех остальных. Впрочем, я не уверена, что он станет тебя слушать. Ты можешь навестить его утром. — Она повернулась так, чтобы видеть Амилию. — Ты позаботишься о том, чтобы его впустили?

— Да, ваше величество.

— Хорошо, — сказала императрица и посмотрела на Аристу. — Что случилось? Почему ты не могла подождать до утра?

Принцесса Меленгара стояла, переминаясь с ноги на ногу, и теребила руками плащ, который вдруг окрасился в глубокий синий цвет. Она посмотрела на императрицу, потом на Адриана, Амилию и даже на Джеральда, по-прежнему стоявшего возле двери. Остановив взгляд на Модине, Ариста сказала:

— Мне кажется, я знаю, как остановить эльфов.

Адриан спустился на третий этаж, где несколько человек направлялись в свои комнаты. Когда шум наверху стих, он заметил Дегана Гонта. Бывший лидер патриотов был в одной ночной рубашке и смотрел вверх. Судя по виду, его переполняли любопытство и раздражение. Адриан видел его в первый раз с тех пор, как их обоих освободили из темницы. У Дегана был узкий нос, тощая шея и такие тонкие губы, что впору было засомневаться в их существовании. Морщины на лбу и вокруг глаз говорили о годах нелегкой жизни. Суетливые движения указывали на то, что он чувствовал себя ужасно неуютно. В глазах застыло отсутствующее выражение, щеки покрывала двухдневная щетина, волосы торчали в разные стороны. Такими Адриан представлял себе бедных поэтов. Гонт совсем не походил на потомка императоров.

— Что здесь происходит? — спросил Гонт у проходившего мимо слуги.

— Кто-то хотел увидеть императрицу, сэр. Теперь все успокоилось.

Гонт скорчил недоверчивую мину.

Адриан совсем не так представлял себе встречу с Гонтом. Сначала он полагал, что лучше всего это будет сделать после того, как они оба окончательно поправятся. Потом занервничал, начал откладывать знакомство, потому что ему хотелось, чтобы все прошло без сучка без задоринки. Но раз они наконец-то встретились, Адриан посчитал своим долгом представиться наследнику Новрона по всей форме.

— Здравствуйте, мастер Гонт, меня зовут Адриан Блэкуотер, — с поклоном сказал он.

Деган Гонт окинул Адриана критическим взглядом и поприветствовал с таким видом, словно от того исходил неприятный запах.

— Я думал, ты выше.

— Извините, — сказал Адриан.

— Так, значит, с сегодняшнего дня ты мой слуга? — спросил Гонт и начал, не спуская с Адриана хмурого взгляда, с ленивым видом обходить его по кругу.

— Дело в том, что я ваш телохранитель, — пояснил Адриан.

— И сколько я должен тебе за это платить?

— Я не прошу денег.

— Нет? Тогда что тебе нужно? Ты хочешь, чтобы я сделал тебя герцогом? Ты поэтому со мной заговорил? Послушай, когда у тебя есть власть и деньги, к тебе валом валят самые неожиданные типы. А ты рассчитываешь на привилегии еще до того, как я стал коронованным императором.

— Это не совсем так. Вы наследник Новрона, а я защитник наследника, как когда-то мой отец. Такова традиция.

— Угу.

Гонт стоял, опустив плечи, потом засунул розовый палец в рот и принялся ковырять в зубах.

— Ладно, но я кое-чего не понимаю, — наконец заговорил он. — Я наследник. Из чего следует, что я глава империи и церкви. Я даже до некоторой степени бог, если я правильно все понял, поскольку являюсь прапраправнуком Марибора. Впрочем, тут ясности у меня нет. Поэтому я стану императором, у меня будет замок, полный стражников, не говоря уже про армию, которая будет меня защищать. Тогда зачем мне в таком случае нужен ты?

Адриан не нашелся что ответить. Гонт был прав. Защитник наследника мог играть эту роль только до тех пор, пока тот скрывался от преследования.

— Охрана наследника — это семейная традиция, которую мне бы не хотелось нарушать, — помолчав, заявил он Гонту.

Собственные слова показались ему глупыми.

— А ты хорошо владеешь мечом?

— Очень хорошо.

Гонт поскреб небритый подбородок.

— Ладно, раз уж это ничего не меняет, было бы глупо отказываться. Хорошо, ты будешь моим слугой.

— Защитником.

— Не столь важно. — Гонт отмахнулся от него, словно от надоедливой мухи. — Я возвращаюсь в постель. А ты можешь остаться на страже у моей двери, как тебе и положено.

Гонт ушел в свою комнату, Адриан остался снаружи, чувствуя себя ужасно глупо. Все прошло совсем не так, как он себе представлял. Ему не удалось произвести на Гонта должного впечатления. Однако следовало признать, что и Гонт ему не очень-то понравился. Впрочем, Адриан не в состоянии был себе объяснить, чего ему не хватало в Гонте. Он надеялся, что наследник Новрона окажется олицетворением благородного бедняка, человеком удивительно честным, невероятно мудрым, что называется, солью земли. Возможно, он требовал от него слишком многого, но разве Деган не был прямым потомком Бога? Однако сейчас, после встречи с ним, Адриану больше всего хотелось помыться. Он прислонился к стене возле двери и принялся изучать пустой коридор.

«Это просто смешно, — подумалось ему. — Что я здесь делаю?»

Ответ не вызывал ни малейших сомнений — ничего. С другой стороны, ему нечего было делать и в более широком смысле. Он упустил свой шанс, и пользы от него как от защитника нет никакой.

Из-за двери донесся храп Гонта.

На следующее утро Адриан отправился навестить Ройса, но тот даже головы не повернул в его сторону, когда он вошел в камеру. Ройс сидел на полу, прислонившись спиной к стене и подтянув к груди согнутую в колене ногу. Безвольно расслабленную правую руку он опустил на колено. Он был в штанах и черном камзоле, пояс и сапоги, видимо, у него забрали. Босые ноги почернели от грязи. Ройс упирался затылком в стену, откинув голову назад, поэтому первое, что бросалось в глаза, это черная, недельной давности щетина у него на щеках, подбородке и шее.

Ройс не спал, невидящим взглядом он смотрел в потолок.

— Привет, приятель, — сказал Адриан, входя в камеру.

Стражник закрыл за ним дверь, и он услышал, как задвигается засов.

— Позовите меня, когда захотите выйти, — сказал стражник Адриану.

В камере у самого потолка имелось маленькое окошко, из которого на пол у стены падала узкая полоска света, и в ней танцевали пылинки. Возле двери стояли нетронутые стакан воды, стакан вина и тарелка с похлебкой из картошки и морковки. Похлебка успела покрыться отвратительной пленкой.

— Ты завтракаешь. Я не помешал? — спросил Адриан.

— Это был обед, — ответил Ройс.

— Неужели все так паршиво?

Адриан уселся на койке напротив Ройса. Поверх досок лежали толстый матрас, полдюжины теплых одеял, три мягких подушки и чистые льняные простыни. Однако Адриан заметил, что Ройс не ложился в постель.

— А здесь совсем неплохо, — продолжал он, делая вид, что изучает камеру. — Мы сидели в местах и похуже, но, знаешь, сейчас я вспоминаю о том логове, в котором, как я полагал, ты спрятался. Я думал, ты исчезнешь и дашь мне время объяснить, почему ты похитил императрицу. Что произошло?

— Я сам сдался солдатам.

Адриан недоверчиво ухмыльнулся:

— Ну, ясное дело.

— Зачем ты здесь? — спросил Ройс, глядя на Адриана пустыми равнодушными глазами.

— Ну, теперь, когда я знаю, где ты находишься, мне пришло в голову, что ты будешь не против того, чтобы я составил тебе компанию. Ну, ты знаешь, всегда можно поговорить с кем-нибудь, найти человека, который принесет тебе пудинг из винных ягод или куриную ножку. Или, например, колоду карт. Ты же любишь заткнуть меня за пояс. И всегда стараешься обставить в любой игре.

На лице Ройса промелькнуло выражение, очень похожее на улыбку. Он вытянул левую руку и взял пригоршню соломы, стиснул кулак, потом разжал пальцы и стал наблюдать, как падает сор и клубится в полосе света мелкая пыль. Когда она полностью осела, он принялся так пристально разглядывать свою ладонь, словно видел ее в первый раз.

— Я хочу поблагодарить тебя, Адриан, — сказал он, не отрывая взгляда от ладони, тихим, лишенным всякого выражения голосом.

— Какие церемонии, речь идет всего лишь о карточной игре, — с улыбкой ответил Адриан.

Ройс, точно забытую игрушку, опустил руку на пол, и его взгляд вновь переместился к потолку.

— Ты знаешь, что, когда мы только познакомились, я тебя ненавидел? Я думал, что Аркадиус спятил, уговорив меня взять тебя с собой на ту кражу.

— И почему же ты согласился?

— Честно? Я надеялся, что тебя убьют, и тогда я пришел бы к тронутому волшебнику и сказал: «Вот видишь? Что я говорил? Этот беспомощный растяпа отдал концы». Однако этого не случилось. Ты добрался до самого верха Коронной башни и ни разу не пожаловался.

— И тогда ты начал меня уважать?

— Нет. Я просто решил, что новичкам везет. Я ожидал, что ты погибнешь во время нашего возращения в башню на следующую ночь, когда он заставил меня отнести украденное на место.

— И я вновь уцелел.

— Если честно, я ужасно разозлился. Ты же знаешь, я редко ошибаюсь в людях. К тому же ты умел сражаться. Я думал, что Аркадиус врет напропалую, когда он рассказывал про тебя. «Адриан лучший из ныне живущих воинов, — сказал он мне. — В честной схватке он может одолеть кого угодно». В этом и заключалось главное: в честной схватке. Он знал, что далеко не все твои схватки будут честными. Он хотел, чтобы я научил тебя обману, ударам в спину и предательству. Аркадиус догадывался, что я кое-что об этом знаю.

— А я должен был научить чести, порядочности и добру человека, выращенного волками.

Ройс повернул к нему голову:

— Он рассказывал тебе обо мне?

— Не все, лишь кое-какие не слишком приятные подробности.

— Тогда кто? Манзант?

— Он сказал лишь, что ты там побывал и что это едва тебя не погубило, но он сумел вытащить тебя оттуда.

Ройс кивнул. Его лицо приняло выражение полнейшего равнодушия, он зажал в кулаке очередную горсть соломы.

Адриан скользнул взглядом по камере. Бесчисленные узники, столетиями сменявшие здесь друг друга, успели отполировать каменные стены почти до середины их высоты, что выглядело так, словно до этой черты доходила вода во время наводнения. На дальней стене виднелись нацарапанные на камне полоски, напоминающие цепочку снопов пшеницы. Возле самого окна, в углу подоконника, свила гнездо птица. Сейчас оно пустовало, и его запорошил снег. Было слышно, как за окном едет повозка, скачет всадник, разговаривают во дворе люди. Но в основном здесь царили сумрак и гнетущая тишина.

— Адриан, — начал Ройс. Он перестал играть с соломой, его взгляд остановился на стене, голос стал слабым и неуверенным. — Ты и Аркадиус, другой семьи я не знал. Два человека во всем мире… — У него дернулся кадык, он закусил нижнюю губу и замолчал.

Адриан молча ждал.

— Я хочу, чтобы ты знал, — после долгой паузы продолжил Ройс. — Для меня это важно… — Он отвернулся от Адриана. — Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был рядом. Ты стал мне братом. Просто… Просто я хочу, чтобы ты знал.

Адриан ничего не ответил. Он ждал, когда Ройс повернется к нему, чтобы перехватить его взгляд. Прошло несколько минут, и, в конце концов, молчание Адриана вынудило Ройса посмотреть на него.

— Почему? — резко спросил Адриан, пристально глядя на Ройса. — Почему ты говоришь это сейчас?

— О чем ты?

— Скажи мне, нет, не отворачивайся к стене, смотри на меня. Почему для тебя так важно, чтобы я об этом знал?

— Ну, я так захотел, вот и все, — сказал Ройс.

— Нет, не все. Не пытайся меня обмануть, Ройс. Мы провели рядом двенадцать лет. Мы множество раз вместе смотрели в лицо смерти. Почему ты сказал мне все это именно сегодня?

— Я расстроен и опустошен. Что тебе от меня нужно?

Адриан несколько раз кивнул, не сводя пристального взгляда с друга.

— Ты меня ждал, верно? Сидел здесь, прислонившись к стене, и ждал, когда я приду.

— Если ты забыл, меня арестовали. Я оказался в запертой тюремной камере. Что я еще мог делать?

— Вот именно, что? — фыркнул Адриан.

Он встал, потому что нуждался в движении. Места в камере было совсем немного, но он принялся расхаживать между стеной и дверью. Три шага в одну сторону и три в другую.

— И когда ты собираешься это сделать? Как только я уйду? Сегодня ночью? Что может быть лучше такого вот чудесного утра для самоубийства! Ну признайся, Ройс? Ты можешь поступить, как поэт, и умереть одновременно с восходом солнца. Или полночь для драматичного ухода из жизни тебе больше подходит?

Ройс недовольно нахмурился.

— И как ты собираешься это сделать? Перережешь вены на руках? Или лучше горло? Нападешь на стражника, когда он принесет тебе обед? Начнешь его оскорблять? Или ты намерен устроить настоящее представление? Отправишься к покоям Модины и будешь угрожать ее жизни. Ты найдешь какого-нибудь молодого самодовольного идиота, желательно крупных размеров. Вытащишь кинжал поменьше, чтобы он не испугался. Он обнажит меч. Ты сделаешь вид, что атакуешь, а он не будет знать, что ты лишь прикидываешься.

— Не нужно так себя вести.

— А как я должен себя вести? — Адриан остановился и резко повернулся к другу. Ему пришлось сделать пару вдохов и выдохов, чтобы немного успокоиться. — И чего ты от меня ждешь? На что рассчитываешь? Что я буду счастлив? Ты полагаешь, я соглашусь с твоим решением? Я думал, ты сильнее. Если кто-то и сможет выжить…

— В этом все и дело, что я уже ничего не хочу! Я всегда выживал. Жизнь подобна громиле, который смеется и радуется унижениям, которым тебя подвергают. Он грозится тебя убить, если ты откажешься есть землю. Он забирает все, что ты любишь, но вовсе не потому, что ему это так уж нужно. Он проверяет, выдержишь ты или нет. И я позволял над собой измываться с тех самых пор, как был мальчишкой, делал то, что требовалось, чтобы выжить. Но становясь старше, я начал понимать, что всему есть предел. Ты сам мне его показал. Вот как далеко я могу зайти, здесь пролегает граница. И я больше не намерен терпеть. Я не стану есть землю только для того, чтобы выжить.

— Значит, это я виноват? — Адриан вновь опустился на матрас и провел рукой по волосам. — Так вот, чтобы ты знал, не только тебе ее не хватает. Я тоже ее любил.

Ройс поднял голову.

— Не так, как ты. Ты знаешь, что я имею в виду. Но самое ужасное… — Его голос дрогнул. — На самом деле виноват в случившемся я, и с этим мне предстоит жить до самой смерти. Ты обо мне подумал? Ты оказался прав, а я ошибался. Ты сказал, чтобы я не брал заказ у ДеВитта, но я уговорил тебя согласиться. «Давай уедем из Дальгрена, это не наша война», — сказал ты, я убедил тебя остаться. «Нельзя победить, сражаясь с Мерриком», — сказал ты и пошел со мной, чтобы меня защитить. Ты говорил, что Деган Гонт окажется ослом, и тут ты также не ошибся. Ты из-за меня поступил вопреки внутреннему голосу. Я потянул тебя за собой, чтобы искупить вину перед погибшим отцом. Гвен умерла из-за меня. Я уничтожил почти все хорошее, что было в твоей жизни, пытаясь достичь ничего не стоящих целей. Я не тот герой, который спасает королевство и получает в награду прекрасную принцессу. Жизнь устроена совсем не так. — Адриан с горечью рассмеялся. — Наконец, благодаря тебе я выучил этот урок, приятель. Да, жизнь не волшебная сказка. Герои не скачут на белых лошадях, а добро далеко не всегда побеждает. Просто я хотел, чтобы так было. «Что тут плохого?» — думал я. Мне и в голову не могло прийти, что платить по моим счетам придется тебе и Гвен.

— Это не твоя вина, — сказал Ройс.

— Если ты скажешь мне это еще несколько миллионов раз, то я, наверное, тебе поверю. Вот только тебя больше не будет рядом, чтобы развеять мою уверенность в том, что все твои беды из-за меня. Ты собираешься сдаться и бросить меня, и это также станет моей виной. Проклятие, Ройс! У тебя есть выбор. Знаю, сейчас тебе так не кажется, и только глупцы вроде меня верят в фантастический мир, где с хорошими людьми происходит что-то хорошее, но в одном я уверен: ты можешь уйти во тьму и отчаяние или к добродетели и свету. Тебе решать.

Ройс качнул головой и изумленно посмотрел на Адриана. Потом на его лице появилась подозрительность.

— Что такое? — с тревогой в голосе спросил Адриан.

— Как тебе это удается? — потребовал ответа Ройс, и в первый раз после того, как Адриан вошел к нему в камеру, он увидел прежнего Ройса, холодного, мрачного и разгневанного.

— О чем ты?

— Ты во второй раз повторил слова Гвен, сначала на мосту и вот сейчас. Однажды она сказала мне то же самое и практически теми же словами.

— Неужели?

— Она изучала мою ладонь и сказала, что на ней есть развилка, обозначающая момент, когда мне придется принимать решение. И я должен буду выбрать тьму и отчаяние или добродетель и свет. Она сказала, что этому будет предшествовать ужасное событие, смерть одного из самых любимых мной людей.

— Гвен так сказала?

Ройс кивнул:

— Но тебя там не было. Ты не мог слышать ее слов. Мы сидели вдвоем в ее кабинете, год назад. Я запомнил, потому что в ту ночь в «Розу и шип» пришла Ариста, а ты напился и принялся лепетать что-то про паразита, которым являешься. Так откуда ты узнал?

Адриан недоуменно пожал плечами.

— Я ничего не знал, но… — Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. — Что, если это сделала она? Что, если не я цитировал ее слова, а она мои?

— Что?

— Гвен была прорицательницей, — сказал Адриан. — А что, если она увидела твое будущее, но не полностью, а лишь отдельные отрывки, как Фан Ирлану в деревне тенкинов? — Адриан снова оказался у стены, его взгляд блуждал по камере. — Она могла увидеть нас на мосту и здесь, в камере. Она знала, что я скажу, и то, что ты не захочешь меня слушать. Вероятно, она поняла, что тогда, на мосту, ты скорее всего проигнорируешь мои слова. Вот почему она сама их произнесла. — Казалось, на Адриана снизошло озарение, так он торопился выговориться: — Гвен знала, я для тебя не авторитет, но к ее словам обязательно прислушаешься. Ройс, поверь, Гвен не хотела, чтобы ты умер. Она согласилась со мной. Возможно, в прошлом я и совершал ошибки, но не сейчас. Теперь я уверен в своей правоте, потому что Гвен увидела будущее и поддержала меня. — Он триумфально вскинул руки над головой и опустился на пол возле стены. — Ты не можешь покончить с собой, — ликующе продолжал Адриан с таким видом, словно ему удалось одержать победу в очень важном споре. — Ты не можешь так поступить, потому что это будет вопреки ее воле!

Ройс выглядел смущенным.

— Но если она все знала, почему не попыталась изменить? Почему позволила мне уйти с тобой? Почему не рассказала обо всем?

— Ну, это же очевидно. Она хотела, чтобы мы ушли, и либо не могла избежать собственной гибели, либо…

— Либо что? Хочешь сказать, что она хотела умереть? — скептически спросил Ройс.

— Нет, она знала, что должна умереть.

— Почему?

— Понятия не имею. Может быть, она видела в будущем что-то еще, какое-то событие, настолько важное, что из-за него стоило умереть на мосту. В любом случае она не хотела, чтобы ты покончил с собой. И мне представляется, что она предельно ясно дала тебе это понять.

Ройс откинулся назад с такой силой, что ударился затылком о каменную стену. В голове у него загудело.

— Проклятие, — тихо выругался он и закрыл глаза.

Мовин Пикеринг смотрел на дворцовую площадь с балкона четвертого этажа. Снова начался снегопад, в воздухе закружились крупные белые хлопья. Они падали на сырую землю, медленно перекрашивая в белый цвет оставленные повозками и каретами колеи. Снежинки одна за другой опускались на землю и таяли, но каким-то образом им удавалось одерживать победу над таянием. Луж становилось все меньше, грязь исчезала, мир облачался в белоснежный наряд.

За стеной замка виднелись крыши города. Внизу раскинулась Аквеста — сотни засыпанных снегом крыш жались друг к другу, словно пытались спрятаться от зимней непогоды. Дома тянулись до самого моря и взбирались вверх по склону холма. Мовин задержал взгляд на Императорской площади. За ней возвышалась Купеческая башня, она находилась на площади Бингам, за которой начинался квартал ремесленников.

Его взгляд устремился над полями крестьянских хозяйств к заросшим лесом горам, казавшимся туманной серой линией на горизонте. За ними более высокие горы прятались за снежным пологом. Мовин представил себе, что он видит Глостон, а дальше, на другом берегу реки, Меленгар, королевство с соколом на знаменах, страну, где он родился, его родной дом. Просторы Дрондиловых полей сейчас засыпаны снегом, фруктовый сад покрылся инеем, вода во рву замерзла. Если бы все было как раньше, Верн уже вышел бы из дому, чтобы разбить лед в колодце при помощи молота, привязанного к концу веревки. Он бы, как всегда, боялся, что узел может развязаться, как это случилось пять лет назад, когда его любимый инструмент упал на дно колодца.

«Он и сейчас лежит там, — думал Мовин, — дожидаясь, когда Верн его достанет, но теперь этого уже не будет никогда».

— Ты найдешь здесь свою смерть, — сказала Мовину мать.

Он обернулся и увидел, что она стоит в дверном проеме в синем платье, самом темном из всех, что у нее были. На плечи накинута бордовая шаль, которую ей подарил Фанен три года назад на Праздник зимы, в год своей смерти. С тех пор мать носила ее не снимая. Она говорила, что зимой шаль спасает ее от холода, а летом от жгучих солнечных лучей. Мовин обратил внимание на то, что сегодня утром она надела еще и ожерелье. Впрочем, тяжелую цепь с огромным кулоном трудно было не заметить. Кулон имел форму солнца: крупный изумруд в золотой оправе с рубинами в виде исходящих из центра лучей. Уродливая, слишком яркая вещь. Он лишь несколько раз видел его на дне шкатулки, где мать хранила драгоценности. Это был подарок отца.

Даже после того, как Белинда Пикеринг родила четверых детей, мужчины продолжали на нее заглядываться. Если верить слухам, это не раз вызывало недовольство ее мужа. В течение нескольких десятилетий данное обстоятельство служило поводом для многочисленных дуэлей. Легенда гласила, что их было двадцать, и все они происходили из-за того, что некоторые мужчины смотрели на нее слишком долго. Все дуэли заканчивались одинаково — виновник погибал от волшебного клинка графа Пикеринга. Так гласила легенда, но Мовин знал только о двух таких случаях.

Первая дуэль произошла еще до его рождения. Отец рассказал ему о ней, когда Мовину исполнилось тринадцать лет, — в тот день он овладел первым уровнем тек’чина. Отец поведал, что они с матерью Мовина возвращались домой, когда на них напали разбойники. Их было четверо, и отец согласился отдать лошадей, кошелек и даже драгоценности Белинды, чтобы их отпустили. Однако потом он увидел, как грабители смотрят на Белинду. Они начали перешептываться, и в их глазах загорелся опасный огонь. Отец убил двоих, ранил третьего, последний обратился в бегство. После той схватки у отца остался шрам в фут длиной.

Второй случай произошел, когда Мовину исполнилось десять. Они приехали в Аквесту на Праздник зимы, и граф Тремор рассердился, когда граф Пикеринг не захотел участвовать в фехтовальном турнире. Граф Тремор знал, что даже если одержит победу в турнире, его все равно будут считать вторым, и вызвал Пикеринга на дуэль. Отец Мовина ответил отказом. Тогда граф Тремор перед всем двором схватил Белинду и поцеловал ее. Она отвесила ему пощечину и оттолкнула. Граф Тремор попытался ее схватить, сдернул ожерелье и порвал ворот платья. Белинда упала на пол и заплакала. Мовин до сих пор помнил, как отец обнажил меч и попросил Мовина проводить мать до их покоев. Он не стал убивать графа, но в схватке Тремор потерял правую руку.

Мовин прекрасно понимал, почему возникают подобные слухи: природа наградила его мать поразительной красотой. И лишь совсем недавно он впервые заметил, что у нее появились седые волосы и морщины на лице. Она всегда отличалась высоким ростом и прямой осанкой, но тяжелое бремя последних событий заставило ее согнуться и опустить плечи.

— Я редко тебя вижу в последнее время, — сказала она. — Где ты был?

— Нигде.

Он ждал, что мать будет настаивать, задавать новые вопросы. Однако она лишь кивнула. С тех пор, как прибыла в Аквесту, Белинда все время вела себя так, и это тревожило Мовина.

— Недавно заходил канцлер Нимбус. Он передал, что императрица собирает совет сегодня вечером и просит тебя на нем присутствовать.

— Я знаю, Алрик мне уже сказал.

— Он говорил, что будут обсуждать на совете?

— Я уверен, что речь пойдет о вторжении. Модина захочет нанести полновесный ответный удар. Алрик полагает, что она воспользуется кризисом, чтобы присоединить Меленгар к империи.

— И что станет делать Алрик?

— А что он может сделать? Ну какой из него король, если у него нет своего королевства! Я должен предупредить тебя, что намерен к нему присоединиться. Я призову всех людей, которые остались верны Алрику, и мы соберем войско, которое будет готово за него сражаться.

Белинда снова молча кивнула.

— Почему ты так себя ведешь? Почему не возражаешь? Если бы месяц назад я сказал, что отправляюсь на войну, ты бы принялась спорить, пытаясь меня переубедить.

— Месяц назад ты был моим сыном, сегодня ты граф Пикеринг.

Мовин заметил, что мать упрямо стиснула зубы и сжала в кулаке шаль с такой силой, что побелели пальцы. Другой рукой Белинда держалась за дверной косяк.

— Может быть, он еще жив, — сказал Мовин. — Он не раз попадал в трудные ситуации. Возможно, он сумел вырваться на свободу. Пока он держал в руке свой меч, никто не мог его победить, даже Брага.

Губы у нее дрожали, взгляд был исполнен горечи.

— Пойдем, — сказала она и скрылась в замке.

Мовин последовал за Белиндой к ее покоям. В комнате стояли три кровати. Из-за огромного наплыва беженцев места во дворце не хватало. Гофмейстер старался разместить всех в соответствии с их статусом, но его возможности были ограничены. Мовин спал в одной комнате с Алриком и младшим братом Денеком. Он знал, что мать делит спальню с его сестрой, Ленарой и леди Алендой Ланаклин из Глостона, но сейчас их здесь не было.

Эта спальня была намного меньше той, что была у Белинды в ее доме. В ней стояли узкие кровати, застеленные стегаными одеялами, расшитыми розами. Сквозь окна со свинцовыми переплетами проникал зимний свет, но белые шторы приглушали его, превращая в серый сумрак, вызывающий дурные предчувствия. В комнате царило погребальное настроение. На туалетном столике стояла знакомая фигурка Новрона, такая же, как у них в часовне. Полубог сидел на троне с воздетой рукой. Рядом горела одинокая свеча. На полу перед фигуркой лежала подушка с двумя вмятинами, оставшимися от чьих-то колен.

Белинда подошла к шкафу, достала из него завернутый в одеяло длинный сверток. Потом она повернулась и протянула его Мовину. В этом движении было нечто ритуальное, а в ее глазах светилось торжество. Он посмотрел на длинный и тонкий, перевязанный зеленой шелковой лентой сверток. Такими лентами Ленара подвязывала свои волосы. Одеяло вдруг напомнило Мовину саван, наброшенный на мертвое тело, и он не решился взять его в руки.

— Нет, — сказал он, сам не понимая, что говорит, и сделал шаг назад.

— Возьми это, — велела мать.

Внезапно дверь распахнулась.

— Я не хочу идти одна, — сказала Аленда Ланаклин, входя в комнату вместе с его сестрой Ленарой.

Обе женщины были в строгих темных платьях. Ленара держала в руках тарелку с едой, Аленда — чашку.

— Это неудобно, я его даже не знаю. Ой…

Обе девушки застыли на месте.

Мовин торопливо взял сверток из рук матери и, не глядя на него, тут же направился к двери.

— Извините, — сказала Аленда и с тревогой посмотрела на Мовина.

— Прошу меня просить, дамы, — пробормотал Мовин и прошел мимо, не поднимая глаз.

— Мовин, стойте, — позвала его Аленда, выглянув в коридор.

Он услышал шаги за спиной и остановился, но не стал поворачиваться. Мовин почувствовал, как она коснулась его руки.

— Извините.

— Вы уже это говорили.

— Это за то, что мы вас прервали.

Он почувствовал, как она прижалась к нему и поцеловала в щеку.

— Благодарю.

Мовин обернулся и увидел, что она пытается улыбнуться, но по ее щеке сбежала слеза.

— Ваша мать ничего не ест и почти не выходит из комнаты. Мы с Ленарой принесли ей поесть.

— Вы очень добры.

— А вы в порядке?

— Мне бы следовало задать такой вопрос вам. Я потерял отца, но вы лишились мужа и двух братьев.

Она кивнула и всхлипнула.

— Я стараюсь об этом не думать. Столько всего произошло, столько всего. Все кого-то потеряли. Теперь нельзя ни с кем поговорить без слез. — Она расплакалась и одновременно рассмеялась. — Вот видите?

Мовин протянул руку и стер слезы с ее щек. Мокрая кожа была нежной на ощупь и поблескивала в свете факелов.

— О чем вы говорили с Ленарой? — спросил он.

— Ах, вот вы о чем! — смущенно ответила она. — Вам это покажется глупым.

— Может быть, глупость сейчас как раз то, что нужно. — Он скорчил веселую гримасу и подмигнул.

Теперь и у нее получилась непринужденная улыбка. Почти непринужденная…

— Давайте, — продолжал Мовин, взяв ее за руку и увлекая за собой дальше по коридору, — расскажите мне свой ужасный секрет.

— Это вовсе не секрет. Я просто хотела, чтобы Ленара была со мной, когда пойду на встречу с братом.

— С Майроном?

Она кивнула:

— Я немного нервничаю, и, если честно, мне страшно. Как я ему объясню, что ни разу не попыталась его навестить?

— А почему так получилось?

Она с застенчивым видом пожала плечами:

— Мне следовало бы его навещать, но он для меня был чужим. Если бы отец в свое время взял меня с собой, тогда другое дело, но он поступил иначе. Казалось, он хотел забыть о существовании Майрона. Мне кажется, он его стыдился, и это повлияло на меня.

— А теперь?

— Теперь мне страшно.

— Чего же вы боитесь?

— Брата.

— Вы боитесь Майрона? — Мовин начал было смеяться, но как только увидел грусть в ее глазах, к нему тут же вернулась серьезность.

— Я знала, что вам это покажется глупым.

— Просто мы говорили о Майроне и…

— Но сейчас он стал маркизом! — воскликнула она. — Он глава моего дома. И по закону я должна делать все так, как он решит, выполнять его приказы, выйти замуж за того человека, которого выберет он. Что, если он меня ненавидит? Вдруг он захочет меня наказать за те невзгоды, что выпали на его долю? Я жила в замке, в окружении слуг, которые одевали, кормили и купали меня. Я участвовала в пирах, посещала турниры, праздники и пикники. Я одевалась в шелка с кружевами, носила драгоценности и красивые, украшенные вышивкой платья, в то время как он… — Она замолчала, но после паузы продолжила: — С четырех лет Майрон не покидал Аббатства ветров. Ему пришлось работать на земле, носить одежду из грубой шерсти, он никогда никуда не уезжал и кроме монахов никого не видел, даже своей семьи. А теперь они все мертвы, осталась только я. Конечно, он меня ненавидит. Как может быть иначе? Он будет меня проклинать, он увидит во мне причину своих несчастий и страданий. И поступит со мной так же жестоко, как мы с ним. Он отошлет меня прочь, лишит титула и оставит нищей. И я не могу его за это винить.

Она заглянула Мовину в глаза и недоуменно спросила:

— Что? Что это значит?

Глава 4 ПАДЕНИЕ СТЕНЫ

— Как Ройс? — спросила Ариста у Адриана, когда они сели за стол на самом дальнем его конце.

Карточек с указанием имен не было, и Адриан не знал, где его место. Он вопросительно посмотрел на принцессу, но вместо ответа она лишь пожала плечами.

— Могло быть лучше, но кто сейчас может похвастаться, что доволен жизнью? — Адриан посмотрел на Алрика, устроившегося на стуле напротив Аристы, потом на Мовина, сидевшего рядом со своим королем, и произнес, обращаясь к нему: — Примите мои соболезнования в связи с гибелью вашего отца.

Мовин едва заметно склонил голову. Ариста встала, перевесилась через стол и взяла Мовина за руку. Она ничего не сказала, только посмотрела ему в глаза и едва заметно улыбнулась.

— Вот в этом и состоит разница между мной и Ройсом, — сказал Мовин. — Я понес потерю, и меня все утешают. Ройс понес потерю, и целый город пришлось эвакуировать. — Он печально улыбнулся. — Если честно, со мной все в порядке. Мой отец прожил хорошую жизнь. Он женился на самой красивой женщине в королевстве, вырастил четверых детей, пережил одного из них и погиб в сражении, защищая свой дом. Я буду счастлив, если мне удастся совершить хотя бы половину того, что сделал он.

— Трудно представить, что кому-то удалось пробиться к Ройсу, — заметил Адриан.

Прошло всего несколько лет с тех пор, как Адриан впервые увидел Алрика. Он, Ройс, а позднее Майрон провели с принцем три дня, скитаясь в горах Меленгара после убийства короля Амрата. Казалось, это произошло не далее как вчера, но с тех пор Алрик заметно повзрослел, его глаза светились умом, мальчишеское лицо возмужало, щеки и подбородок скрывала густая борода. У него появился усталый, задумчивый взгляд, и теперь его сходство с отцом ни у кого не вызывало сомнений. И только маленький белый шрам на лбу напоминал о том дне, когда Алрик едва не погиб, упав лицом на землю.

— Она была замечательной женщиной, — объяснил Адриан.

— Жаль, что не довелось с ней познакомиться, — сказала Ариста и снова села на свое место.

— Вам бы понравилась Гвен, она была высокого мнения о вас. Гвен была… — Адриан немного помолчал и продолжил: — Она была единственной в своем роде.

Они собрались в главном зале, самом большом помещении дворца. Четыре каменных камина наполняли зал теплом и оранжевым светом. Над каждым камином на стене висели стальные щиты и блестящие мечи — символ могущества империи. С потолка двумя рядами свисали тридцать два знамени с гербами всех благородных домов Аврина. С тех пор как Адриан побывал здесь в последний раз, появилось еще пять. Знамена Дома Ланаклин из Глостона, Дома Хестл из Бернума, Дома Эксетер, Дома Пикерингов из Галилина и Дома Эссендон с меленгарским золотым соколом в короне на красном поле заняли свои законные места.

Они сидели за единственным столом, который стоял в центре зала и был длиннее барной стойки в «Розе и шипе». По обеим сторонам стола было расставлено по девять стульев, и еще по одному стулу — на двух его концах. Именно здесь Адриан провел свой первый вечер в качестве новоиспеченного рыцаря. Он и сейчас чувствовал себя тут лишним. Между тем зал заполнялся приглашенными гостями, и все они были дворянами.

Большинство из них Адриан знал. Арман, король Альбурна, уселся почти во главе стола, его сын, принц Рудольф, справа от него. Фредрик, король Галеаннона, не желая ни в чем ему уступать, занял место напротив. Король Маранона Винсент сидел через два стула от Фредрика, и Адриан решил, что между двумя соседними королевствами существует вражда. Однако не все присутствующие были королями. В зал вошли сэр Элгар, сэр Муртас и сэр Гилберт, а также сэр Бректон в золотом поясе, указывавшем на его новую должность маршала империи.

Слуги начали разливать вино по бокалам, хотя семь мест за столом все еще оставались незанятыми, в том числе и одно во главе стола, куда никто не осмелился сесть. Адриан сделал глоток из стоявшего перед ним кубка и поморщился.

— Насколько мне известно, ты не любишь вина, — заметила Ариста.

Адриан поставил кубок на стол, продолжая хмуриться.

— Наверное, оно очень хорошее, — сказал он, — но мне напоминает испорченный виноградный сок. Впрочем, ты, наверное, помнишь, что я вырос на пиве из Армигиля.

Невероятно худой канцлер Нимбус, бывший наставник Адриана, вошел в зал вместе с секретарем императрицы Амилией. Они заняли места справа и слева от центрального кресла. Следом за ними появился Деган Гонт. Он выглядел несколько растерянным в совсем не подходившим ему дорогом камзоле, бриджах и башмаках с пряжками. Он напомнил Адриану любимого пуделя герцогини Рошелльской, которого та одевала в сшитые на заказ жилеты. Гонт трижды обошел вокруг стола, прежде чем выбрал пустой стул между Мовином и сэром Элгаром, причем оба посмотрели на него с подозрением.

Вошли еще двое мужчин. Первого, грузного пожилого человека с лысой головой и обвисшими щеками, Адриан видел впервые. Он был одет в длинный парчовый мундир с большими серебряными пуговицами и шелковую рубашку с кружевами. За ним следовал его двойник, однако был моложе и толще своей копии. Адриан узнал Козимо ДеЛура, самого богатого человека в Аврине, знаменитого главу «Черного алмаза», гильдии воров, и догадался, что первым шел его отец, Корнелиус ДеЛур, в прошлом неофициальный вождь республики Делгос.

Два стула по-прежнему оставались свободными. За столом завязался оживленный разговор. Адриан вслушивался в шепот, невнятное бормотание, пытаясь понять, о чем на самом деле идет речь. Он видел склоненные друг к другу головы, многозначительные улыбки, косые взгляды. Ему удавалось уловить лишь обрывки фраз. Чаще всего обсуждали императрицу. Большинство присутствовавших видели ее только дважды, вечером перед финальным поединком турнира Праздника зимы, когда она появилась на пиру и сделала неожиданное заявление. И второй раз, когда приносили ей клятву верности после восстания. Сейчас им предстояла первая настоящая аудиенция у императрицы.

Заиграли трубы. Разговоры стихли, все присутствующие повернулись к входу и встали, когда в проеме высоких дверей появилась и проследовала в зал императрица, ее величество Модина Новронская. В своем великолепном черном платье, украшенном разноцветной вышивкой, бриллиантами, рубинами и сапфирами, она выглядела как настоящая дочь бога. Накрахмаленный гофрированный воротник в форме калианской лилии подчеркивал изящество линий ее шеи. Длинные рукава платья на запястьях заканчивались гофрированными манжетами. В ушах императрицы сверкали серьги, довершало наряд жемчужное ожерелье. За спиной у нее развевалась длинная черная бархатная мантия с вышитым императорским гербом. Те дни, когда ей приходилось выпрашивать у клерков немного материала для платья, остались в прошлом.

Адриан смотрел на женщину с лицом Трейс Вуд, которая больше не была той маленькой девочкой, которую он однажды вытащил из канавы на одной из улиц Колноры. Модина шествовала, расправив плечи, высоко подняв голову и устремив взгляд прямо перед собой. Она ни на кого не смотрела, не поворачивала головы и никого не выделяла в толпе придворных. Императрица, не спеша, грациозно, позволяя шлейфу полностью развернуться, подошла к своему месту во главе стола.

Адриан мысленно улыбнулся, вспомнив, как хозяйка борделя предложила Трейс поступить к ней на работу. Тогда он ответил ей пророческими словами: «Что-то подсказывает мне, что она не шлюха».

Дворецкий снял мантию с ее плеч и повесил на спинку стула, но императрица не стала садиться. Когда она рассматривала гостей, Адриан отметил некоторую скованность ее движений. Он проследил за ней взглядом. Императрица заметила единственный свободный стул и обратилась к Нимбусу:

— Вы уведомили патриарха о том, что я его вызвала?

— Да, ваше величество.

Она вздохнула и оглядела своих подданных:

— Дамы и господа, прошу меня простить. Я намерена отменить ряд традиций. Мой канцлер рассказал, что существует множество формальностей, которым я должна следовать, однако их выполнение требует времени, а этой роскоши мы не можем себе позволить.

«Как странно, — подумал Адриан, — наблюдать за Модиной, которая обращается к главам государств так же спокойно, как если бы перед ней сидели собравшиеся на праздник детишки».

— Большинству из вас известно, что Аврин подвергся нападению. Мы полагаем, что вторжение началось более месяца назад, но до недавнего времени у нас не было тому подтверждения. Мы получили сведения от беженцев и двенадцати отрядов разведчиков, отправленных мною на север, многие из которых так и не вернулись. Сэр Бректон, прошу вас, объясните, каково нынешнее положение вещей…

Бректон поднялся на ноги. Он был в мундире и длинном черном плаще. Все устремили на него взгляды, но не только из-за того, что ему предстояло говорить. Сэр Бректон принадлежал к числу людей, которые всегда приковывают к себе внимание. В том, как он держался, было нечто особенное, он казался более высоким, стройным и значительным, чем другие мужчины.

Бректон поклонился императрице, повернулся лицом к собравшимся в зале и сообщил:

— В то время как никто из наших разведчиков не сумел миновать передовые отряды противника, чтобы оценить численность главных сил армии эльфов, то, что нам удалось узнать, вызывает серьезную тревогу. Нам стало известно, что в разгар Праздника зимы войска империи Эриан численностью более ста тысяч воинов форсировали реку Нидвальден. Они покорили королевство Данмор менее чем за неделю, Гламрендора больше нет. Король Розворт, королева Фреда и весь двор погибли, вероятно, когда возвращались домой после Праздника зимы.

Собравшиеся начали переглядываться, и Адриан услышал, как все начали повторять: «Сто тысяч… Менее чем за неделю…»

После короткой паузы Бректон продолжал:

— Армия эльфов двинулась на запад и, не встречая сопротивления, вошла в Гент. По нашим расчетам, Гент был покорен за восемь дней. Нам неизвестно, дал ли Гент им сражение. Однако удалось узнать, что Шериданский университет сожжен, а Эрванон уничтожен.

Все, кто сидел за столом, беспокойно зашевелились, но большинство сочло за лучшее промолчать.

— Затем они вошли в Меленгар, — вновь заговорил Бректон, и некоторые из собравшихся повернулись к Алрику, чтобы посмотреть на его реакцию. — Дрондиловы поля оказали героическое сопротивление, что позволило многим уйти на юг. Крепость выдерживала осаду в течение целого дня.

— Одного дня? — воскликнул король Винсент и посмотрел на Алрика, тот лишь кивнул. — Но как такое может быть?

— Король Фредрик, — обратилась императрица к монарху, сидевшему рядом с ней, — пожалуйста, повторите то, что вы нам рассказали.

Король Фредрик, приземистый лысый человечек с круглым животиком, заметно выпиравшим вперед, встал и поправил камзол.

— Вскоре после зимних праздников, через несколько дней после их окончания, путешественники стали приносить известия о неприятностях в Калисе. Они рассказывали, что морские гоблины большими отрядами нападают на побережье. Они называли это наводнением. Сотни тысяч двойгеров-полукровок штурмовали отвесные скалы Гар Эм Дала.

— Вы хотите сказать, что эльфы заключили союз с морскими гоблинами? — недоверчиво спросил Корнелиус ДеЛур.

Король отрицательно покачал головой:

— Нет, это были не воины. Ну, возможно, некоторые из них и были, но у меня сложилось впечатление, что они сами спасались и бежали куда глаза глядят. Калианские полководцы убили очень многих из них на восточном побережье, но их оказалось так много, что всех остановить не удалось. Уже через неделю газель подошли к границе Галеаннона и начали проникать в Виллан Хиллс. Мы потеряли связь с Калисом, так как оттуда путешественники перестали прибывать.

Фредрик сел на свое место.

— Сегодня днем, — сообщил сэр Бректон, — мы получили известие о том, что корабль под названием «Серебряный киль» находился в пяти днях пути от своего порта в Килнаре, когда его капитан увидел, как горит Весбаден. А еще дальше в небо поднимался еще один столб дыма, и он решил, что это горит Дагастан.

— Но зачем эльфам нападать сразу на нас и на гоблинов? Зачем воевать на два фронта? — спросил сэр Элгар.

— Вероятно, они не считают морских гоблинов или нас серьезными противниками, — ответил Бректон. — Наши источники сообщают, что армия эльфов наступает в сопровождении нескольких десятков драконов, сжигающих все на своем пути. Из других источников нам стало известно, что они способны контролировать погоду и призывать молнии. Рассказывают также о громадных чудовищах, которые вызывают землетрясения, зверях, способных рыть подземные ходы, ослепляющем свете и пожирающем людей тумане.

— И вы полагаете, что мы поверим в эти сказки, Бректон? — спросил Муртас. — Какие еще великаны, чудовища, туманы и эльфы? Из кого вы набрали разведчиков? Откуда взялись эти бабьи сплетни?

Элгар и Гилберт рассмеялись, а король Рудольф снисходительно улыбнулся:

— Они были хорошими людьми, сэр Муртас, и вам не следует плохо говорить о воинах, достойно встретивших смерть.

— Я скорблю о погибших, — сказал король Арман, — но давайте говорить серьезно, Бректон. Туман, убивающий людей? Жуткие кошмары, призраки, привидения и духи, вышедшие из леса, расположенного по другую сторону реки Нидвальден? Речь идет всего лишь об эльфах. А вы изображаете их, словно каких-то неуязвимых богов, которые… — Он не договорил, услышав чей-то громкий голос:

Все повернулись к входившему в залу старцу. Адриан был поражен его видом, хотя и затруднялся сказать, что именно вызывало удивление. У него был высокий лоб с залысинами и длинные, доходившие ему до колен волосы, но не седые или белесоватые, а голубовато-фиолетового оттенка. Лицо безгубое, с впалыми щеками. Его золотисто-красно-алая мантия каскадом ниспадала с плеч и развевалась при ходьбе. Производимое впечатление усиливалось благодаря выразительным жестам, которыми он сопровождал свои слова. В одной руке старик сжимал длинный посох. Глаза у него были голубые, взгляд сверкающий, он быстро перемещался с одного человека на другого, ни на ком не задерживаясь. Старец улыбался, демонстрируя полный набор удивительно белых зубов.

За ним шагали двое столь же необычных стражников в мерцающих золотых доспехах, надетых поверх рубашек с вертикальными алыми, желтыми и красными полосами. Ниже виднелись такого же цвета бриджи и полосатые чулки. С плеч на грудь свисали серебряные аксельбанты и кисточки. Их лица скрывали золотые шлемы с опущенными забралами. А еще Адриан обратил внимание на их необычное оружие, это были длинные алебарды с покрытыми орнаментом лезвиями, которые стражники держали, прижав одной рукой к боку, в то время как другая рука касалась груди.

Стражники одновременно остановились и громко щелкнули каблуками. Старик продолжал идти вперед, направляясь к Модине. Он остановился рядом с ней и ударил металлическим наконечником посоха о каменный пол.

— Простите меня, ваше величество, — громко провозгласил старик и отвесил изысканный поклон, который позволил ему продемонстрировать всем великолепие своего наряда. — Мои извинения не могут передать всей глубины моей печали из-за того, что я не сумел прибыть вовремя, но, увы, меня задержали, и я ничего не мог с этим поделать. Надеюсь, вы простите немощного старика.

Модина смотрела на него с холодным выражением на лице и молчала. Старец ждал, переминаясь с ноги на ногу и склоняя голову то в одну сторону, то в другую.

Модина вопросительно посмотрела на Нимбуса.

— Святейший патриарх Нилнев, — сказал канцлер, — пожалуйста, займите свое место.

Патриарх посмотрел на Нимбуса, потом перевел взгляд на Модину, кивнул, подошел к пустому стулу, громко стуча посохом при каждом шаге, и сел.

— Ваше святейшество, патриарх Нилнев, — сказал Бректон, — не могли бы вы объяснить слова, которые произнесли, прервав речь короля Армана?

— Я цитировал древний текст: «И вот охотятся лесные боги на людей. Они из тех, над кем не властно время, их даже смерть обходит стороной. Се эльфов первородные владыки, законные их короли, пред коими трепещут человеки».

Он произнес эти слова с благоговением и немного помолчал, прежде чем продолжить:

— Древние писания ясно говорят о могуществе эльфов. С тех пор прошло так много времени, что пыль веков успела осесть, и люди забыли, каким был мир до прихода нашего властелина Новрона. До его священного рождения землей правили эльфы. Каждое красивое место, каждый залитый солнцем холм и каждая зеленая долина принадлежали им. Они были перворожденными, величайшими обитателями Элана. Мы об этом забыли благодаря чуду рождения Новрона. До его появления эльфы оставались неуязвимыми.

— Прошу меня простить, ваше святейшество, — заговорил сэр Элгар голосом, похожим на рычание медведя, — но все это полнейшая чепуха. Эльфы слабы, как женщины, и каждый из них глупее последней скотины.

— Вы хоть раз бывали на другом берегу Нидвальдена, сэр Элгар? Видели ли вы настоящего подданного империи Эриан? Или вы имеете в виду двойгеров?

— Что еще за двойгеры?

— Двойгеры, или, говоря по-калиански, казы, суть те жалкие существа, которые столь часто оскверняют своим присутствием улицы городов по всему Апеладорну. Эти изнуренные, отвратительные ублюдки с заостренными ушами и раскосыми глазами, в чьих жилах течет смесь человеческой и эльфийской крови, несут в себе худшие черты обеих рас. Двойгеры являются потомками покоренного народа, у них меньше общего с эльфами, чем у нас с золотыми рыбками. Эльфы и люди не могут существовать рядом. Они смертельные враги, такова воля Провидения. Смешение крови привело к появлению презренных существ, позора для Марибора и Феррола, и на них пал гнев богов. Вы ошибаетесь, если полагаете, что двойгеры — это и есть эльфы.

— Ладно, я вас понял. И все же я никогда не встречал существ, против которых бессилен острый клинок, — заявил Элгар.

В ответ все рыцари, за исключением Бректона, радостно застучали кулаками по столу, соглашаясь с Элгаром.

— Сей древний текст рассказывает о прошлом, каким оно было до прихода Новрона. В те времена ни один человек не мог убить эльфа. Более того, эльфы жили так долго, что никто никогда не видел мертвого эльфа. И люди начали верить, что эльфы — это бессмертные боги: «Легконогие, грозные, подобные грому и молнии, они величавее звезд и без устали шествуют, дабы к покорности всех привести».

— Но если они были такими могущественными, как Новрон сумел их остановить? — поинтересовался Элгар.

— Он был сыном бога, — просто ответил патриарх, немного помедлил и улыбнулся, показав еще больше зубов. — Именно он помог создать Релакан.

— Священный меч? — скептическим тоном спросил сэр Бректон.

Патриарх снисходительно покачал головой:

— Он создан богами, но Релакан это не меч; это Рог Феррола, Зов Народов, Сайорд дуа Гилиндор, при помощи которого Новрон победил империю Эриан. Многие совершали такую же ошибку. В старом языке слово «сайорд» означает «рог», но люди забыли об этом и решили, что оно означает «меч». Имя Релакан на древнем языке означает всего лишь реликвию или артефакт. Таким образом, Сайорд дуа Гилиндор, или Рог Гилиндора, стал мечом, великой реликвией, а Релакан — оружием, победившим эльфов.

— И где же находится этот великий Рог? — заговорил Корнелиус ДеЛур. — В нашем положении столь замечательное сокровище нам бы не помешало.

— В том-то и вопрос. В течение многих веков Релакан считался утерянным. Никто не знает, что произошло с Рогом Гилиндора. Однако большинство заслуживающих доверия источников утверждает, что он находился в столице Персепликвис перед тем, как город исчез.

— Исчез целый город? — переспросил Корнелиус, наклонившись вперед настолько, насколько позволял большой живот.

— Да, именно так все и произошло, он исчез, — ответил патриарх. — На это указывают все древние свидетельства. Город был, и вдруг его не стало. Нечто неведомое и могучее поглотило Персепликвис в один день. — Патриарх закрыл глаза и заговорил нараспев:

— Я знаю эти стихи! — неожиданно для себя выпалил Адриан и пожалел, что открыл рот, потому что все тут же посмотрели на него. — Слышал их в детстве. Не все, а только последние строки. Мы их пели, когда играли в игру «рухни-стена». Мы не понимали значения слов этой песенки, но некоторые дети считали, что это как-то связано с руинами Эмбертона Ли.

— Так и есть! — вмешалась Ариста. — Эмбертон Ли — это все, что осталось от древней столицы Персепликвис.

Адриан услышал, как среди собравшихся пробежал недоверчивый шепот.

— Но откуда вы это знаете? — инквизиторским тоном спросил сэр Муртас. — Ученые и искатели приключений столетиями не могли ничего узнать, а вы… — Он вовремя спохватился и сменил тон: — Но разве принцесса знает, где он находится? Какие у вас доказательства?

— У меня… — начала было оправдываться Ариста, но императрица жестом заставила ее замолчать.

— Принцесса Ариста представила неопровержимые доказательства собственной правоты, — воскликнула Модина, сверля рыцаря гневным взглядом.

Сэр Муртас хотел что-то возразить, но в итоге счел за лучшее промолчать.

— Я уверена, что город похоронен под слоем земли, — продолжала Ариста. — И полагаю, что Эдмунд Холл нашел способ туда проникнуть. Если бы только у нас был его дневник! Но Коронной башни больше нет, как и всего того, что в ней хранилось.

— Подождите минутку, — снова вмешался Адриан. — Речь идет о потрепанной коричневой тетради в кожаном переплете? Примерно такого размера? — Он показал руками.

— Да, — сказал патриарх.

— Откуда вы оба это знаете? — спросила Ариста, удивленно переводя взгляд с одного на другого.

— Мне это известно потому, что я жил в Коронной башне, — ответил патриарх.

— А ты? — спросила Ариста у Адриана, который явно тянул с ответом.

— Ха-ха! Конечно, конечно, я тоже это знал! — саркастически рассмеялся Козимо ДеЛур и даже похлопал в ладоши, а потом насмешливо улыбнулся Адриану. — Такой красивый слух не может оказаться правдой. Замечательное достижение.

— Так это ты ее украл? — воскликнула Ариста.

— Да, это его рук дело, — подтвердил патриарх.

— Точнее, мы с Ройсом ее похитили, — признался Адриан, — но следующей ночью вернули обратно.

— Высокая репутация Рийрии вполне обоснована, — заметил Козимо.

— Я не хотел потерять такое сокровище навсегда и с тех пор с ним не расстаюсь. — Патриарх достал маленькую, коричневого цвета тетрадь и положил ее на стол. — Это дневник Эдмунда Холла, в котором подробнейшим образом описано его сошествие в древний город Персепликвис и все то, что он там обнаружил.

Несколько мгновений все молча смотрели на потертую тетрадку.

— Принцесса Ариста права, — продолжал патриарх. — Город находится под Эмбертон Ли, и Холл нашел способ туда спуститься. Кроме того, он обнаружил и многое другое. В дневнике рассказывается об ужасной области мрака, подземном море, которое необходимо пересечь, сложнейшем комплексе туннелей и узких расселин, а также о кровожадных племенах морских гоблинов и чудовище столь ужасающем, что Холл не смог полностью его описать.

— Вы утверждаете, что древняя столица находится всего в трех милях от Хинтиндара? — спросил Адриан.

— Да, — ответила Модина. — И я планирую послать туда отряд, чтобы отыскать Рог.

— Я прочитал дневник Холла, — сказал патриарх, — и пришел к выводу, что вам потребуется несколько искусных воинов, а также человек, знакомый с историей города, знаток пещер и хороший моряк. Я сам уже посылал три отряда на поиски древней столицы. Быть может, мне…

— Я знаю об этом, — перебила его императрица. — А также о том, что никто из них не добился успеха. Поэтому поручаю принцессе Аристе собрать мой собственный отряд для поисков Персепликвиса.

В разговор вмешалась Ариста.

— Нам бы очень помогло, ваше святейшество, — сказала она, — если бы вы одолжили нам на время дневник Холла. Обещаю вернуть его перед выходом отряда из города.

Патриарх едва заметно вздрогнул, но нашел в себе силы улыбнуться.

— Конечно-конечно, — кивнул он, — это меньшее, что я могу для вас сделать.

Модина повернулась к Аристе:

— Ваше высочество, надеюсь, вы не против…

Ариста встала и оглядела всех, кто сидел за столом. Но прежде чем она успела открыть рот, вскочил на ноги сэр Элгар.

— Подождите, — азартно воскликнул он. — Получается, что вы не намерены даже попытаться с ними сразиться? Мы просто будем сидеть и ждать, пока кто-то не найдет Рог из волшебной сказки, который, вполне возможно, и не существует? А я считаю, что мы должны собрать армию, отправиться на север и нанести им упреждающий удар!

— Ваше мужество заслуживает одобрения, — сказал сэр Бректон, — но в данном случае оно является проявлением глупости. Мы понятия не имеем о местонахождении врага, не знаем численности его армии, нам не известно, куда она движется. И если мы выступим против эльфов сейчас, то будем похожи на слепца, который ищет в лесу медведя. До сих пор все наши попытки что-то узнать о противнике ничего не дали. Мы посылали десятки разведчиков, а вернулись лишь немногие.

— Но нельзя же просто ждать и ничего не делать!

— Но мы и не будем ждать, — сказала императрица. — Можете не сомневаться: сэр Бректон подготовил превосходный план обороны Аквесты, который вы все, несомненно, поддержите. Мы уже начали накапливать необходимые запасы и укреплять стены. Нам не следует обманывать себя, эта война, точнее, буря, приближается, и она не должна застать нас врасплох. Заверяю вас, мы будем держать оборону, молиться и воевать до последнего. И даже если я увижу, что нам грозит полное уничтожение, я не стану отказываться от любой, даже самой слабой надежды на спасение. Если есть шанс найти могущественный Рог и спасти мой народ — мою семью, мы должны попытаться. Я сделаю все, чтобы нас защитить. Я даже готова заключить сделку с Уберлином, если потребуется.

Когда императрица договорила, все долго молчали, пока она вновь не кивнула Аристе.

Принцесса глубоко вздохнула и приступила к изложению своего плана действий:

— Я уже обсуждала это с императрицей. Отряд будет небольшим, не более двенадцати человек. Я уже знаю двух человек, которые должны войти в него обязательно. Что до остальных, я бы хотела, чтобы они согласились участвовать в походе добровольно. Предварительный список я подготовила. С каждым буду говорить отдельно, чтобы он смог принять решение самостоятельно.

— А кто эти двое, которые обязательно должны участвовать в предприятии? — спросил Муртас. — Мы можем узнать их имена?

— Да, можете, — ответила Ариста. — Это Деган Гонт и я.

Сразу несколько человек заговорили одновременно. Сэр Элгар и другие рыцари рассмеялись, Алрик запротестовал, но громче всех вопил Деган Гонт.

— Вы сошли с ума! — закричал он, вскакивая на ноги. — Я не собираюсь никуда идти! Почему я должен? Это еще одна попытка дворянства заткнуть мне рот. Неужели вы сами не понимаете? Угроза со стороны эльфов — это уловка, необходимая, чтобы оправдать непрекращающееся угнетение простого люда!

— Сядьте, мастер Гонт, — сказала Модина. — Мы обсудим это отдельно, после окончания нашего совета.

Гонт сел на место, возмущенно качая головой и опустив плечи. Императрица встала, и в зале снова наступила тишина.

— На этом заседание совета завершается. Через час сэр Бректон проведет военное совещание, чтобы обсудить ряд вопросов по перестройке армии и снабжению города продовольствием, амуницией, а также всем необходимым для организации его обороны. Те, кого не попросят участвовать в миссии, должны быть здесь к этому времени. В дальнейшем канцлер Нимбус и секретарь Амилия станут принимать посетителей в своих кабинетах, они будут отвечать на любые возникающие вопросы. Да хранит всех нас Марибор.

Раздался шум отодвигающихся стульев, люди начали потихоньку переговариваться между собой. Адриан тоже хотел встать из-за стола, но Ариста положила руку ему на плечо.

— Мы остаемся, — сказала она.

Он посмотрел на покидавших помещение королей и рыцарей. Императрица осталась на своем месте, Амилия и Нимбус тоже. Он даже перехватил жест тощего канцлера, легонько похлопавшего по столу, показывая, что Адриану нужно задержаться. Алрик и Мовин встали, но явно не собирались уходить.

Патриарх в сопровождении телохранителей вышел в коридор. Он оглянулся, с улыбкой кивнул, и его посох застучал по каменному полу. Патриарх покинул зал последним. Нимбус знаком велел стражникам закрыть двери. Нечто зловещее послышалось Адриану в их глухом стуке.

— Я пойду с тобой, — сказал Алрик сестре.

— Но… — начала возражать она, но брат ее перебил.

— Никаких но, — твердо сказал он. — Ты отправилась на встречу с Гонтом вопреки моему желанию. Пыталась освободить его из темницы вместо того, чтобы вернуться домой. Ты даже умудрилась оказаться рядом, когда Модина убила гиларабрина. Я устал сидеть дома и волноваться за тебя. Возможно, у меня больше нет королевства, но я все еще король! Если пойдешь ты, то и я с тобой.

— И я тоже, — вмешался Мовин. — Как граф Галилина, я обязан вас защищать. Мой отец настоял бы на этом.

— Я собиралась сама сказать еще до того, как вы меня перебили, что вы оба в списке. Мне оставалось лишь заручиться вашим согласием.

— Вот и отлично, — довольно улыбнулся Алрик.

Он скрестил руки на груди и кивнул Мовину:

— Похоже, мы все-таки побываем в Персепликвисе.

— А меня можете вычеркнуть из своего проклятого списка! — закричал Деган Гонт, который снова вскочил на ноги. — Я не пойду с вами!

— Пожалуйста, сядь, Деган, — сказала ему Ариста. — Ты должен сначала меня выслушать.

Деган выпучил глаза и ослабил воротник своего камзола. Его все еще переполняла ярость.

— Ты! — Он показал рукой на Адриана. — Ты намерен и дальше сидеть и ничего не делать? Разве тебе не следует меня охранять?

— От кого именно? — осведомился Адриан. — Они всего лишь хотят поговорить с тобой.

— От грубых издевательств аристократии над простыми людьми!

— Именно об этом мы и собирались поговорить, — объяснила Модина. — Ведь это ты являешься истинным наследником Новрона, а не я. И по этой причине Сальдур и Этельред посадили тебя в темницу.

— Тогда почему меня до сих пор не признали императором? Я так и не получил никаких преимуществ от этого замечательного титула. Я должен быть императором и сидеть на троне. Почему не объявлено о моем происхождении? Почему вы считаете, что такие вещи следует обсуждать в ограниченном кругу? Если я действительно наследник, то моя коронация должна состояться немедленно, и мне не следует участвовать в самоубийственной миссии. Неужели вы думаете, что я полный глупец? Если я и в самом деле потомок бога, мной нельзя рисковать. Но нет, вы хотите убрать меня со своего пути, чтобы спокойно править империей! И теперь вы нашли подходящий способ от меня избавиться!

— Твою родословную скрывают для твоей же безопасности. Если…

Но Гонт не дослушал и перебил Модину:

— Моей собственной безопасности? Мне угрожаете только вы!

— Так ты дашь ей закончить или нет? — спросила Ариста.

Модина похлопала ее по руке и продолжала:

— Наследник способен объединить четыре народа Апеладорна под одним знаменем, но мне это уже удалось осуществить, точнее, регентам Сальдуру и Этельреду. Благодаря их усердным, но неправедным усилиям все думают, что на троне сидит истинный наследник. В настоящий момент мы находимся в состоянии войны, на победу в которой у нас мало шансов. Сейчас не время ставить под сомнение веру нашего народа. Сомнения в том, что империей правит наследник Новрона, недопустимы. Необходимо сохранять единство перед лицом врага. Если мы откроем правду, наши силы будут подорваны. Если удастся выстоять и мы доживем до весны и увидим, как сойдет снег и распустятся цветы, тогда мы с тобой поговорим о том, кому будет принадлежать трон.

После ее слов уверенности у Дегана поубавилось. Он наклонился над столом и поправил воротник.

— И все равно, не понимаю, почему я должен отправляться в это безумное путешествие к погребенному городу.

— Способность объединять королевства всегда считалась главным достоинством наследника, но мы считаем, что это не имеет особого значения по сравнению с твоим главным даром.

— Ты это о чем?

— О твоей способности найти и использовать Рог Гилиндора.

— Но я ничего не знаю про этот ваш Рог. Что именно мне нужно делать?

— Понятия не имею.

— А что произойдет, если я им воспользуюсь?

— Понятия не имею.

— Тогда я понятия не имею, зачем мне туда идти. Ты сказала, если все получится, мы поговорим о том, кто займет трон, а я считаю, что мы должны обсудить это сейчас. Я отправлюсь в этот поход, но взамен требую трон. Я хочу получить гарантии, подписанные твоей рукой, что после возвращения я стану императором Апеладорна вне зависимости от результата нашей миссии. Документ должен быть в двух экземплярах, один из которых я возьму с собой на случай, если другой каким-то образом исчезнет.

— Это неслыханно! — заявил Алрик.

— Может быть, но на других условиях я с вами никуда не пойду.

— О, ты дашь свое согласие, — с усмешкой заверила его Модина.

— Конечно, ты можешь меня связать, но тогда им придется меня тащить, я буду мертвым грузом и существенно всех задержу. Но наступит момент, когда от меня потребуются какие-то действия. Так вот, я уже сейчас могу тебя заверить, что ничего делать не стану. Поэтому, если вы хотите, чтобы я вам помогал, тебе придется уступить мне трон.

Модина внимательно посмотрела на него.

— Хорошо, — сказала она. — Если такова твоя цена, я ее заплачу.

— Неужели вы серьезно? — воскликнул Алрик. — Вы не можете дать согласие, чтобы этот… Этот…

— Придержи язык, — посоветовал ему Гонт. — Перед тобой твой будущий император, и я не склонен забывать нанесенные мне оскорбления.

— А что будет с Модиной? — спросила Амилия.

Гонт надменно поджал губы.

— Она ведь была крестьянкой? Что ж, она снова сможет ею стать.

— Ваше величество, — предостерегающе воскликнул Алрик, — подумайте о том, что вы делаете.

— Я уже все взвесила, — сказала Модина и повернулась к Нимбусу. — Ступайте с Гонтом к писарю, пусть он подготовит соответствующий документ. Я его подпишу.

Гонт широко улыбнулся и последовал за канцлером в коридор. Наступила тишина. Алрик несколько раз порывался что-то сказать, но в итоге всего лишь молча опустился на свой стул.

Ариста повернулась к Адриану и взяла его за руку.

— Я хочу, чтобы ты отправился с нами.

Адриан посмотрел в сторону двери.

— Но я ведь и так его телохранитель, у меня в любом случае нет выбора.

Она улыбнулась и добавила:

— И Ройс тоже пойдет с нами.

Адриан провел ладонью по волосам.

— Тут у нас может возникнуть проблема, — засомневался он и вопросительно посмотрел на Модину.

— Я не возражаю, — сказала она.

— Нам нужна лучшая команда из всех возможных, — добавила Ариста.

— Это правда, — сказал Алрик. — Сейчас нам никак не обойтись без моей чудесной команды. Скажи Ройсу, что я компенсирую ему потраченное время. У меня все еще есть состояние.

Адриан со скептическим видом покачал головой.

— На этот раз деньги тут ни при чем.

— Но ты с ним поговоришь? — спросила Ариста.

— Я попытаюсь.

— Послушай, — обратился Алрик к Аристе, — почему ты считаешь, что должна в этом участвовать? Я не помню, чтобы тебя когда-нибудь интересовал Персепликвис.

— Честно говоря, я бы с удовольствием осталась во дворце, но сейчас я чувствую ответственность за успех нашей миссии.

— Ответственность?

— Может быть, слово «искупление» подходит больше. Меня кое-что преследует. — Казалось, брат ее не понял, но Ариста не стала ничего объяснять. — Нам все равно нужен историк. Если бы Аркадиус был жив… Но теперь…

— Я знаю одного человека, — сказал Адриан, взяв в руки дневник Холла. — Мой друг очень любит книги, и у него прекрасная память.

Ариста кивнула.

— А как насчет моряка?

— Мы с Ройсом провели месяц на борту «Изумрудной бури». И нам кое-что известно о кораблях. К сожалению, понятия не имею, где сейчас находится Уайатт Деминталь. Он был рулевым на «Буре», замечательный моряк.

— Я знакома с мастером Деминталем, — сказала Модина, и Адриан посмотрел на нее с любопытством. — Может быть, я сумею его убедить отправиться в путешествие.

— Тогда остается только гном, — сказала Ариста.

— Кто-кто? — спросил Адриан, глядя на нее.

— Магнус.

— Вы его нашли? — спросил Алрик.

— Его отыскала Модина.

— Это просто замечательно! — воскликнул Алрик. — Теперь мы сможем казнить его перед уходом, не так ли?

— Он пойдет с вами, — сказала ему Модина.

— Он убил моего отца! — вскричал Алрик. — Он ударил его кинжалом в спину, когда отец молился!

— Я вполне вас понимаю, ваше величество, — сказал Алрику Адриан, — но у нас сейчас более серьезные проблемы. Магнус дважды едва не убил Ройса. Если Ройс увидит Магнуса, считайте, гном покойник.

— В таком случае тебе следует оставить его себе. — Модина вытащила и положила перед Адрианом на стол белый кинжал, который начал медленно вращаться. — Мне все известно о преступлениях Магнуса. Он помешался на кинжале Ройса и поэтому так часто принимал неправильные решения. Когда Магнус в последний раз попытался украсть кинжал из арсенала, его арестовали. Вам предстоит спуститься под землю, возможно, очень глубоко. У вас не будет карты, да и дорожных знаков там не найдете, а я не могу допустить, чтобы вы заблудились.

— Алрик, мы с Модиной пришли в данном вопросе к согласию, — сказала Ариста. — Не забывай, Магнус убил и моего отца. Однако нам предстоит отправиться в путешествие, от которого зависит судьба нашей расы! Эльфы не просто хотят завоевать наши земли, а запереть нас в трущобах. Они планируют полностью нас уничтожить. Эльфы не намерены оставлять нам шанса для нанесения ответного удара. Если мы не добьемся успеха, все будет кончено. Меленгар, Уоррик и Аврин, все мы перестанем существовать. Ради спасения и безопасности всех, кого знаю, я готова терпеть и даже простить убийцу своего отца… Что ж, я даже готова выйти замуж за этого маленького мерзавца, если такова цена, которую от меня потребует Марибор ради достижения такой цели.

Принцесса смолкла, и наступило долгое молчание.

— Ладно, — проворчал наконец Алрик. — Пожалуй, я готов с этим смириться.

— Да, Альверстоун нам пригодится, — согласился Адриан.

Он потянулся к столу и взял кинжал в руки.

— Неужели ты вышла бы за него замуж? — спросил Мовин, недоверчиво глядя на Аристу. — Что за гадость ты придумала!

— Вам готовят снаряжение, — сказала Модина. — Ибис Тинли изобрел особые ранцы для провизии. Кроме того, упакованы лампы, веревки, специальное снаряжение, позволяющее спускаться на большую глубину, топоры, одежда, смола, одеяла и все, что может вам пригодиться.

— Тогда мы отправимся в путь, как только все будет готово, — заявила Ариста.

— Значит, мы договорились. — Модина встала, и остальные последовали ее примеру. — И пусть вас ведет Марибор.

Глава 5 МАРКИЗ ГЛОСТОН

Майрон сидел на своей койке, завернувшись в несколько одеял и накинув на голову капюшон. На коленях у него лежала огромная книга, в руке он держал свечу. Майрон жил вместе с Адрианом в том крыле замка, где размещались рыцари. В их комнате без окна и камина царили холод и мрак. Простая зеленая портьера закрывала одну стену, внося хоть какое-то разнообразие в интерьер. Впрочем, Майрону здесь нравилось.

Питался он на кухне. Завтракал рано, ужинал поздно, то есть жил и работал по времени, принятому в аббатстве. Майрон ежедневно навещал Рыжего. А молился в своей комнате в полном одиночестве. Он часто вспоминал аббатство. Майрон ожидал, что будет по нему скучать, но ничего подобного так и не произошло. Сначала это его удивляло, но потом он понял, что дом не столько место, сколько идея, которая, как и все остальное, растет вместе с человеком. Только после того как Майрон покинул аббатство, он начал понимать, что оно больше не является его домом. Теперь он носил свой дом с собой, и семья его состояла уже не только из горстки монахов, как это было раньше.

Он заставил себя сосредоточиться на лежавшей на коленях книге. Итак, лорд Амберлин из Гастон Лу только что обнаружил, что ведет свой род от графа Гаста, который победил вторгшихся Ламберстонов в битве при Примитон Тор. Майрон понятия не имел, кто такой лорд Амберлин и кем могли быть Ламберстоны, но эта история его завораживала. Впрочем, Майрона завораживало все, что он читал.

Когда кто-то постучал в дверь, Майрон вздрогнул и едва не уронил свечу. Он отложил книгу, открыл дверь и увидел знакомого пажа.

— Вы позволите, милорд?

Майрон улыбнулся. Мальчик всегда так его называл, и всякий раз Майрон находил его забавным.

— Леди Аленда ищет встречи с вами. Она сейчас находится в малых восточных покоях. Вы ее примете, или я должен передать ей что-то на словах?

Майрон недоуменно посмотрел на него:

— Леди? Какая леди?

— Леди Аленда Глостон.

— О да, уже иду, — пробормотал он. — А ты не покажешь мне дорогу? Я не знаю, где находятся восточные покои.

— Конечно, милорд.

Паж повернулся и зашагал по коридору, заставив Майрона поторопиться. Он быстро закрыл дверь комнаты и поспешил за провожатым.

— А как выглядит леди Аленда? — спросил Майрон.

Паж удивленно посмотрел на него.

— Она ваша сестра, милорд. Во всяком случае, так сказала леди Аленда.

— Да, совершенно верно, но… А ты знаешь, чего она хочет?

— Нет, милорд. Леди Аленда мне этого не сказала.

— Она показалась тебе рассерженной?

— Нет, милорд.

Они вошли в малую гостиную, где в камине ярко пылал огонь. В комнате стояло несколько мягких кресел и диванов, что придавало ей особый уют. На стенах висели дорогие гобелены со сценами охоты, сражений и весенних праздников.

Как только Майрон вошел, две женщины тут же поднялись на ноги. Первая из них была в красивом платье из черной парчи с высоким воротом и тесным корсажем с изящной отделкой из пуговиц и кружев. Черное шерстяное платье второй дамы было не менее дорогим, хотя и выглядело несколько проще.

Майрон провел всю свою жизнь в отдаленном монастыре, расположенном на вершине горы, поэтому круг его знакомств с мужчинами был чрезвычайно узок, а с женщинами — тем более. Что уж говорить об этих двух дамах, красивых, точно пара ланей. При виде Майрона они присели в реверансе с полупоклоном, но ему было непонятно, что это может означать.

«Должен ли я сделать то же самое?» — растерянно подумал он.

Майрон не успел принять никакого решения, когда заговорила одна из женщин:

— Милорд, — начала она, не поднимая головы, — я ваша сестра Аленда, а это моя горничная Эмилия.

— Привет, а я Майрон, — сообщил он с простодушным видом, протягивая ей для пожатия руку.

Аленда, все еще сгибаясь в поклоне, смущенно посмотрела на него исподлобья, а затем обменялась недоуменным взглядом со второй женщиной. Чуть помешкав и все так же не поднимая головы, она поцеловала Майрону руку.

Шокированный монах отдернул ладонь. Наступило долгое неловкое молчание.

— Сожалею, но у меня нет для вас булочек, — наконец сказал он.

И снова повисла пауза.

— У нас в аббатстве всегда имелись булочки для гостей, — помолчав, сообщил Майрон.

— Прошу меня извинить, ваше сиятельство, за то, что раньше вас не навещала, — произнесла Аленда дрожащим голосом. — Я понимаю, что поступала неправильно, и у вас есть все основания гневаться на меня. Я пришла, чтобы умолять о снисхождении. Будьте милосердны.

Сбитый с толку Майрон недоуменно смотрел на женщин.

— Вы просите о снисхождении меня? — несколько раз моргнув, пролепетал он.

Аленда бросила на него полный ужаса взгляд.

— О пожалуйста, милорд, имейте сострадание. Я узнала о вашем существовании только в четырнадцать лет. И услышала об этом случайно, во время разговора за обедом. Но только после того, как мне исполнилось девятнадцать, я поняла, что у меня есть еще один брат, которого отец обрек на пребывание в том ужасном месте. Я понимаю, что на мне лежит вина, и готова признать ее в полной мере. Когда мне стало известно о вашем существовании, я должна была прийти к вам и обнять, но я этого не сделала. И все же вы должны учитывать, что я не привыкла путешествовать на такие большие расстояния и встречаться с незнакомыми мужчинами, даже если это мой давно утраченный брат. Если бы отец привез меня к вам, другое дело, но он отказался, а я, к сожалению, не настаивала.

Майрон словно оцепенел.

Аленда посмотрела на него и жалобно воскликнула:

— Вынесите ваш приговор, только не мучайте меня больше. Мое сердце этого не выдержит.

Майрон открыл было рот, но так и не смог произнести ни слова. Совершенно ошеломленный, он сделал шаг назад.

Аленда едва стояла на ногах. В наступившем молчании она смотрела на Майрона, и на глаза у нее навернулись слезы. Она шагнула вперед, дрожащими руками прикоснулась к его потрепанной сутане из грубой шерсти, провела по ней пальцами, и от сильнейшего волнения у нее перехватило горло.

— Мне очень жаль, что отец так жестоко с вами обошелся и что я вела себя недостойно. Я сожалею, что вам пришлось столько страдать из-за нашего эгоизма, но, пожалуйста, не прогоняйте меня. Я сделаю все, что вы сочтете нужным, пожалуйста, проявите жалость. — Аленда упала на колени перед Майроном, закрыла лицо руками и разрыдалась.

Майрон опустился на колени рядом с сестрой и обнял ее.

— Пожалуйста, не плачьте. Я не знаю, чем вас обидел, но прошу прощения. — Он посмотрел на Эмилию и одними губами произнес: — Помогите мне.

Горничная лишь потрясенно смотрела на него. Аленда подняла голову и вытерла слезы кружевным платочком.

— Вы не собираетесь лишать меня титула? Не прогоните, чтобы я сама о себе заботилась?

— О Марибор, нет! — воскликнул Майрон. — Я бы никогда так не поступил! Но…

— Так вы не станете?

— Конечно, нет! Но…

— А вы можете оставить мне в качестве приданого Риланскую долину? — сказала она и торопливо добавила: — Я спрашиваю только потому, что ни один достоуважаемый мужчина никогда не женится на девушке без приличного приданого. И тогда я останусь бременем для вас и ваших владений. Конечно, Рилан это очень хорошие земли, и я понимаю, что вы можете не захотеть с ними расстаться, но отец обещал их мне. И все же я покорно приму любое ваше решение.

— Но я ничего не могу вам отдать. Я всего лишь монах из Аббатства ветров. Вот все, чем я владею, — возразил Майрон, показывая на свою сутану. — У меня никогда ничего не было. Кроме того, моя сутана в известном смысле также принадлежит аббатству.

— Так, значит, вы ничего не знаете? — воскликнула Аленда и ошеломленно посмотрела на него.

Майрон, удивленно моргая, ждал объяснений.

— Наш отец и братья погибли в битве с эльфами. Они умерли в Дрондиловых полях…

— Мне очень жаль, — сказал Майрон и погладил ее по руке. — Я скорблю вместе с вами. Должно быть, ваше горе велико.

— Они были и вашей семьей.

— Да, конечно, но я не был с ними так близок, как вы. На самом деле я видел отца лишь однажды, но это никак не умаляет моего сочувствия вам. Мне очень вас жаль. Что я могу для вас сделать?

Аленда наморщила лоб и обменялась взглядами с Эмилией.

— Я вижу, вы не понимаете. После гибели отца и наших братьев все достояние семьи и титул переходят к вам, это ваше наследство. Вы теперь маркиз Глостон и владеете тысячами акров земли, замком, деревнями. Бароны и рыцари готовы выполнить любой ваш приказ. Вы контролируете жизнь сотен мужчин и женщин, которые будут жить и умирать по вашему велению.

Майрон содрогнулся, и на его лице появилась гримаса страдания.

— Нет-нет, мне очень жаль, но вы ошибаетесь. Я ничего такого не хочу. Не могли бы вы взять на себя заботу обо всех этих вещах?

— Значит, я могу рассчитывать на долину Рилан?

— О нет… Ну, я имел в виду, да… Забирайте все. Мне ничего не нужно. Кстати, там есть книги?

— Думаю, есть несколько, — ответила ошеломленная Аленда.

— Вы позволите мне их взять? — спросил он. — Я верну их, когда прочитаю, а если они вам не нужны, я бы хотел, чтобы они стали частью библиотеки в Аббатстве ветров. Так можно сделать?

— Вы хотите сказать, что желаете, чтобы я вступила во владение Глостоном? Всем, за исключением книг?

Майрон кивнул и посмотрел на Эмилию.

— Если вам будет трудно, возможно, ваша подруга окажет помощь. Может быть, она возьмет себе часть замков и рыцарей… Ну, вы понимаете, вместе вам будет легче справиться со всеми проблемами.

Аленда кивнула с разинутым ртом. Майрон улыбнулся:

— Вам нужно что-то еще?

Аленда медленно покачала головой.

— Ну, тогда я очень рад знакомству с вами. — Он пожал Аленде руку. — С вами обеими. — Майрон пожал руку Эмилии.

Обе ошеломленно молчали. Он вышел в коридор и прислонился спиной к стене, чувствуя себя так, словно только что едва избежал смерти.

— А, вот и ты, — сказал Майрону Адриан, который шел ему навстречу с маленькой тетрадью в руке. — Паж сказал, что я найду тебя здесь.

— Со мной случилась удивительная вещь, — проговорил Майрон, показывая на дверь покоев, которые только что покинул.

— Потом расскажешь… — Адриан протянул ему тетрадь. — Ты должен это прочитать сегодня вечером. Все, от начала до конца. Справишься?

— Только эту тетрадку?

Адриан улыбнулся.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

— А что это такое?

— Дневник Эдмунда Холла.

— Ничего себе!

— Вот именно. А завтра по дороге ты мне расскажешь, что там написано. Это поможет нам скоротать время.

— Завтра по дороге? — удивленно переспросил Майрон. — Так я возвращаюсь в аббатство?

— Все гораздо лучше, — кивнул Адриан. — Ты станешь героем!

Глава 6 ДОБРОВОЛЬЦЫ

Если сравнивать разные тюремные камеры, то Уайатт Деминталь видел места и похуже этого. Несмотря на каменные стены, здесь было удивительно тепло. Более того, место его заточения почти не отличалось от одинокой кельи, где он провел предыдущие несколько недель. Маленькая кровать уж точно была лучше, чем во многих комнатах, которые он снимал, и намного удобнее привычных гамаков. Солнечные лучи, проникавшие сквозь небольшое окно под потолком, ярко освещали противоположную стену помещения. Уайатт справедливости ради вынужден был признать, что это хорошая камера. И если бы не запертая дверь и не уставившийся на него гном, он даже мог бы назвать ее уютной.

Гном уже находился в камере, когда привели Уайатта, но стражники не стали представлять их друг другу. У гнома была коричневая, заплетенная в косичку борода и широкий сплющенный нос. Красовался он, кроме всего прочего, в кожаном жилете и больших черных сапогах. Хотя оба провели вместе уже несколько часов, никто из них не произнес за это время ни слова. Гном ворчал что-то невнятное себе под нос, стучал каблуками, устраиваясь поудобнее, но рта не открывал. Однако он имел неприятную привычку смотреть на человека в упор и поэтому не сводил с соседа по камере маленьких круглых глаз, сверкавших под кустистыми бровями, такими же густыми, как борода. Уайатт знал нескольких гномов, и все они тщательно ухаживали за своими бородами.

— Значит, ты моряк, — пробормотал гном.

Уайатт коротал время, играя пером своей шляпы. Он поднял голову и кивнул:

— А ты гном.

— Интересно, как ты догадался? — ухмыльнулся гном. — И что ты натворил?

Уайатт не видел причин что-то скрывать. Обычно люди лгут с прицелом на будущее, но Уайатт сильно сомневался, что оно у него есть.

— Я виновен в уничтожении Тур Дель Фура, — скромно казал он.

Гном явно заинтересовался его признанием:

— В самом деле? И какой его части?

— Всего города, точнее, Делгоса, если хорошенько подумать. Иными словами, когда Друминдор перестал действовать, порт был обречен, как и весь Делгос.

— Ты уничтожил целую страну?

— Можно и так сказать.

Уайатт с печальным видом вздохнул, кивая головой. Гном продолжал завороженно разглядывать Уайатта.

— А как насчет тебя? — спросил Уайатт. — Что сделал ты?

— Я пытался украсть кинжал.

Теперь пришел черед удивляться Уайатту.

— Да неужели? Всего лишь кинжал?

— Конечно, но не забывай, что ты имеешь дело с гномом. Тебе просто дали бы по рукам. Ты всего лишь уничтожил целую страну, а меня скорее всего отдадут на растерзание диким псам.

Дверь в камеру распахнулась, и Уайатт понял, что он видит перед собой императрицу Модину Новронскую, хотя никогда прежде с ней не встречался. Она вошла в сопровождении стражников и худого человека в щегольском парике.

— Вы оба виновны в преступлениях, заслуживающих смертной казни, — сказала Модина.

Уайатта удивил ее голос. Он ожидал услышать ледяной тон, пронзительное превосходство, характерное для представителей высшей аристократии. Однако императрица говорила, как молодая девушка.

— Уайатт Деминталь, — произнес официальным тоном худой человек в парике, — за злоумышленные деяния, которые привели к вторжению в Делгос морских гоблинов и уничтожению Тур Дель Фура, вы признаны виновным в государственной измене и приговариваетесь к смертной казни через обезглавливание. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.

Затем императрица повернулась к гному. И вновь заговорил худой человек в парике:

— Гном Магнус, за убийство короля Амрата ты приговариваешься к смерти. Ты будешь немедленно обезглавлен.

— Похоже, ты не обо всем мне рассказал, — попенял Уайатт гному, который в ответ буркнул нечто невнятное.

— Ваша жизнь подошла к концу, — сказала Модина. — Как только я покину эту камеру, палач отведет вас на плаху, где состоится казнь. Вы хотите что-нибудь сказать перед моим уходом?

— Моя дочь невиновна, — воскликнул Уайатт. — И Эльден, такой большой парень, который за ней присматривает, тоже. Я прошу вас, пожалуйста, не наказывайте их.

— Они свободны и могут уйти в любой момент. Но куда они пойдут после твоей смерти? Ты ведь заботился о них много лет? Эльден будет охранять твою дочь, но едва ли он сумеет обеспечить ее всем необходимым.

— Почему вы мне это говорите? — Уайатта удивило, что молодая девушка может быть такой жестокой.

— Потому что я намерена сделать тебе предложение, мастер Деминталь. Точнее, вам обоим. Учитывая ваше нынешнее положение, оно должно вас заинтересовать. Я хочу, чтобы вы выполнили одно поручение. Вам придется отправиться в трудный поход, и я подозреваю, что он будет очень опасным. Если вы согласитесь, после возвращения я вынесу вам обоим оправдательный приговор.

— А если я не вернусь, что станет с Элли и Эльденом?

— Эльден отправится вместе с тобой. Мне нужны сильные и опытные моряки. Думаю, он будет полезным.

— А Элли? Я не допущу, чтобы ее оставили в тюрьме или приюте. Можно она составит нам компанию?

— Нет, как я уже говорила, поход будет опасным, поэтому она останется со мной. Я буду ее опекуном, пока вы не вернетесь.

— А если я не вернусь? Что, если Эльден и я…

— В таком случае она станет моей приемной дочерью.

— Правда?

— Да, мастер Деминталь. Если вы добьетесь успеха, вас полностью оправдают. Если потерпите поражение, Элли станет мне дочерью. Конечно, вы можете отказаться от моего предложения, но в таком случае прошу уведомить, что вы предпочли повязку смертника на глазах. Выбор за вами.

— А как же я? — спросил Магнус.

— Предлагаю тебе такие же условия. Сделай то, что мне нужно, и ты останешься жить. Я буду считать, что ты искупил свою вину, отправившись в этот поход. Однако в твоем случае будет дополнительное условие. Мастер Деминталь показал, что любовь к дочери заставит его сдержать данное слово. Однако у тебя нет никаких привязанностей, и ты известен своим талантом исчезать в самый неподходящий момент. Поэтому я не могу позволить, чтобы ты покинул камеру, не предоставив мне никаких гарантий. Я знаю волшебницу, которая способна найти кого угодно, используя прядь волос, а у тебя длинная борода.

Магнус вытаращил глаза от удивления.

— Выбор за тобой, мастер гном. Итак, борода или шея?

— Но нам хотя бы сообщат, куда мы направляемся и что нам предстоит сделать? — спросил Уайатт.

— А это имеет значение?

Уайатт немного подумал и утвердительно покачал головой.

— Вы будете сопровождать отряд, который отправится в древний город Персепликвис, чтобы найти важнейшую реликвию, способную спасти человечество. Если сумеете решить эту задачу, то заслужите полное прощение за совершенные вами преступления. И еще одно. С вами пойдут Ройс Мельборн и Адриан Блэкуотер. Так вот, Уайатт, они ничего не знают о твоей связи с Мерриком. Советую об этом помалкивать. Меррик мертв, и тебе лучше не распространяться о том, что ты виновен в падении Тур Дель Фура.

Уайатт кивнул в сторону гнома:

— Но ему я уже об этом рассказал.

— Ничего страшного. Сомневаюсь, что мастер Магнус будет с ними разговаривать. У Магнуса возникли определенные проблемы в отношениях с Рийрией, не говоря уже о детях короля Амрата, которые также отправляются в путешествие. Полагаю, Магнус будет очень хорошо себя вести. Я права?

По лицу гнома пробежала тень тревоги, но он кивнул.

— Итак, господа, время выбирать. Рискните для меня своей жизнью, и у вас появится шанс стать героями империи, или откажитесь, и тогда умрете сейчас, как преступники.

— Небогатый выбор, — проворчал гном.

— Верно, но ничего другого я предложить не могу.

Адриан через силу поднимался по лестнице, и ему казалось, что на этот раз ступенек заметно прибавилось. После разговора с Майроном он почти всю ночь и следующий день бродил по коридорам дворца и замковой площади, подыскивая доводы, способные убедить Ройса присоединиться к их миссии.

Стражник издали услышал его шаги и встал у дверей темницы с ключом наготове. Он явно скучал.

— Вы пришли поговорить с ним? — без всякого интереса спросил он. — Меня предупредили, но я ждал вас раньше.

Адриан молча кивнул вместо ответа.

— Столько шума из-за такого маленького парня? Во дворце о нем так много говорят, будто он сам Аберлин, — продолжал стражник, вставляя ключ в замок. — Он ведет себя тихо как мышка. Несколько ночей назад я слышал, как он плакал. Это были такие сдержанные рыдания. Ну вы понимаете? Он совсем не похож на демона, каким его представляют.

При виде посетителя Ройс даже не шевельнулся. Со времени последнего визита Адриана в камере ничего не изменилось.

— Ты не оставишь нас наедине? — спросил Адриан у стражника, который стоял у него за спиной. — Это ненадолго.

— Что? Да, конечно, можете не спешить.

Адриан молча стоял возле открытой двери. Ройс по-прежнему без единого движения продолжал сидеть с опущенной головой.

Адриан тяжело вздохнул. Теперь, после бесконечных блужданий и размышлений, найденные аргументы в пользу очередного совместного предприятия показались ему несусветной глупостью. И хотя он долго спорил сам с собой, выдвигая доводы за и против, когда уселся напротив Ройса, сумел выдавить всего четыре слова:

— Мне нужна твоя помощь.

Ройс с таким усилием поднял голову, словно она весила сотню фунтов. У него были красные глаза и пепельно-серая кожа. Ройс молча ждал продолжения.

— Одна последняя работа, — сказал Адриан и тут же добавил: — Я обещаю.

— Это опасно?

— Очень.

— Вероятность того, что меня убьют, высока?

— Да, шансы более чем велики.

Ройс одобрительно кивнул, посмотрел на лежавший на коленях шарф и сказал:

— Я согласен.

Глава 7 «СМЕЮЩИЙСЯ ГНОМ»

Ариста взяла заплечный мешок и вышла на замковую площадь. Здесь царил холод. Трое дворцовых слуг и солдат, пожилой мужчина с черной бородой, распахнувший дверь, предложили помочь ей донести мешок. Она отрицательно покачала головой и улыбнулась. Мешок был легкий. Прошли те времена, когда она на всякий случай брала с собой шесть шелковых платьев, кринолины, корсеты, пояса и головные уборы. Ариста собиралась спать в той одежде, которая сейчас была на ней, она научилась обходиться малым. Тем более что у нее есть плащ Эсрахаддона. Ветер бросал в лицо снег, и у Аристы начали мерзнуть нос и ноги, но все остальное надежно защищал мерцающий плащ. Когда Ариста пересекала двор, свет падал лишь из конюшен, а тишину нарушал только скрип ее сапог по снегу. И вдруг ее кто-то окликнул:

— Ваше высочество!

За ней бежал мальчик в тонком шерстяном плаще. В руках он держал чашку, над которой поднимался пар.

— Это вам прислал Ибис Тинли, — дрожа от холода, сказал он. Ариста взяла чашку.

— Поблагодари его от меня.

Мальчик поклонился и, увязая в глубоком снегу, помчался обратно. В чашке был горячий чай, приятно гревший замерзшие руки. Как замечательно! Она с удовольствием пила чай, чувствуя, как пар окутывает лицо.

Хотя Ибис приготовил для них замечательный завтрак и накрыл два стола, Ариста только посмотрела на еду, но есть отказалась. Она редко завтракала, к тому же в такую раннюю пору. Ее желудку требовалось время, чтобы проснуться, и только потом он принимался за работу. А в это утро мысль о еде показалась неуместной. Ариста знала, в дороге это ей аукнется и она еще горько пожалеет, что не поела утром.

В конюшнях пахло влажным сеном и навозом. Обе двери были распахнуты, открывая путь сквознякам. Упряжь позвякивала на ветру. Его порывы норовили погасить лампы, он шумел, проникая в щели стен, и казалось, будто большая стая ласточек взмывает в воздух каждые несколько секунд.

— Я возьму поклажу, ваше высочество, — предложил конюх в шерстяной шапочке набекрень, невысокий коренастый мужчина с короткой бородкой. У него на шее висели две уздечки, а на поясе крюк для сена. Он взял ее мешок и отнес к повозке. — Вы поедете здесь, — добавил он. — Я устроил для вас уютное местечко. Взял у горничной мягкую подушку и три толстых одеяла. Вы будете путешествовать с удобствами.

— Благодарю, но мне нужна лошадь и дамское седло.

Конюх, разинув рот, с недоумением посмотрел на нее, и Ариста заметила, что у него толстые потрескавшиеся губы.

— Но, ваше высочество, вам предстоит проделать долгий путь. А погода сейчас жуткая. Вам совсем не понравится ехать верхом на лошади.

Ариста улыбнулась конюху и пошла между стойлами по проходу, выложенному кирпичом. В самих стойлах был земляной пол, устланный соломой. В дальнем конце помещения стояли лошади. Их было около дюжины. Они помахивали хвостами и переступали с ноги на ногу. В углах конюшни виднелась паутина с налипшей на нее соломой, даже на балках скопились сор и пыль. Стены на целый фут от пола были испачканы навозом. Ариста машинально остановилась возле стойла. Именно здесь она провела ночь с Гилфредом, здесь он ее обнимал, гладил волосы и целовал. Теперь тут стояла симпатичная кобыла серой масти. Лошадь повернула к ней голову, и Ариста увидела белый нос и темные глаза.

— Как ее зовут?

Конюх с любовью похлопал кобылу по крупу.

— Эту девочку зовут Принцесса.

Ариста улыбнулась и сказала:

— Оседлайте ее для меня.

Ариста вывела Принцессу во двор. За ней последовал конюх, который вел в поводу тащивших за собой фургон лошадей. Из ноздрей у них валил пар. Было морозно. На ступеньках дворца собрались люди в темных плащах с капюшонами. Они переговаривались шепотом, разбившись на небольшие группы; некоторые из них плакали. Все это напомнило Аристе похороны. Она многих знала в лицо, хотя и не помнила всех имен.

Аленда Ланаклин стояла рядом с Денеком, Ленара — с Белиндой Пикеринг, они пришли попрощаться с Мовином и Алриком. Мовин смеялся, запрокинув голову, но его смех показался Аристе слишком громким и неуместным. Белинда прижала к глазам платок, крепко вцепившись другой рукой в рукав Мовина. Аленда отыскала взглядом Майрона и помахала ему. Монах гладил по храпу гнедого мерина, одного из тех, что были запряжены в фургон. Заметив жест Аленды, он улыбнулся и неуверенно помахал в ответ.

Чуть в стороне двое незнакомых Аристе мужчин беседовали с императрицей. Один был в широкополой шляпе с плюмажем, черно-красном камзоле, высоких кожаных сапогах и тяжелом морском плаще. Второй возвышался над всеми присутствующими. Его широкая, приплюснутая на макушке и почти лысая голова походила на бочку с клепками. У него не было одного уха, лицо покрывали уродливые шрамы, один из которых проходил через нижнюю губу. Широкий плащ из грубой материи свисал с плеч, как палатка. Аристе пришло в голову, что он просто проделал дырку в большом одеяле и просунул в нее голову. На боку у него на толстой кожаной петле висел огромный, грубой выделки топор.

— Делай то, что тебе скажет императрица, — услышала Ариста слова моряка. — Она будет о тебе заботиться, пока я не вернусь.

В нескольких футах от Аристы Адриан разговаривал с беженцем, виконтом из Меленгара, но Ариста не знала его имени. Привлекательная юная девушка подбежала к Адриану и поцеловала в щеку. Виконт называл ее Изумруд.

«Что за странное имя?» — подумала Ариста.

Адриан обнял ее и оторвал от земли. Девушка захихикала, подогнула одну ногу. Ариста не могла не признать, что она очень хорошенькая, намного моложе и изящнее нее. «Наверное, у него дюжины женщин по всему Аврину», — подумала она.

Ей было понятно, что Изумруд — необыкновенная женщина. Глядя на то, как Адриан ее обнимает и как они целуются, Ариста ощутила такую пустоту, словно у нее внутри появилась дыра. Дыхание перехватило, ей стало дурно, и она приказала себе отвернуться. И через минуту даже сумела это сделать.

Четырнадцать лошадей, из них двенадцать под седлом и еще пара в фургонной упряжке, поджидали их посреди двора. Пятеро мальчишек, которых Адриан называл оруженосцами, уже сидели на лошадях. Он сам выбрал их на роль слуг и грумов. Ариста знала их по именам: Ренвик, Элбрайт, Бранд, Кайн и Минс. Последний был таким маленьким, что ехал на одной лошади с Кайном. Те, что были покрупнее, с важным видом замерли в седлах, стараясь держать осанку и выглядеть взрослее, чем были на самом деле.

Открытые сани, нагруженные провизией, были накрыты плотной парусиной. На узких козлах, сгорбившись, сидел гном, изредка бросавший взгляды на провожающих. Он то и дело поправлял на себе капюшон. На его лице с густыми бровями, крупным носом, недовольным ртом и коротко подстриженной бородой застыло сердитое выражение. Гном машинально ощупывал бороду рукой, словно что-то потерял. Так иногда человек с вырванным зубом пытается найти его языком. Он что-то без конца бубнил, но не находил у Аристы ни малейшего сочувствия. Она видела Магнуса в первый раз с того момента, как он захлопнул дверь у нее перед носом меньше через неделю после убийства ее отца.

Ройс Мельборн сидел на снегу у ворот в ожидании сигнала к отправке. Его темный плащ едва заметно трепетал на ветру, а вместе с ним его укороченная тень на стене. Казалось, никто не замечает Рейса за исключением Адриана, который часто поглядывал то на друга, то Магнуса, а тот, в свою очередь, опасливо косился в его сторону. Ройс ни на кого не обращал внимания. Он повернулся лицом к воротам, за которыми виднелись город и дорога.

Из дворца вышла Амилия в тяжелом шерстяном плаще и направилась через двор к Аристе. Она держала в руке старый, весь измятый пергамент. Кроме того, она принесла с собой нечто напоминавшее хвост плети.

— Это тебе, — сказала она, протягивая Аристе остатки бороды гнома, которая все еще сохраняла вид косички. — Модине известна способность Магнуса исчезать, поэтому она решила снабдить тебя его волосами.

Ариста кивнула:

— Передай ей мою благодарность. А ты знаешь, где Гонт?

— Он сейчас придет.

Двери дворца распахнулись еще раз, и из них вышел Деган Гонт. В дорогу он надел гупелянд[4] с отделанным мехом поясом и шаперон[5] с широким шнуром, обернутым вокруг головы, и длинным, почти до самой земли, фестоном. Роскошный гупелянд был украшен на рукавах огромными колокольчиками, а также длинным шлейфом, который тянулся, оставляя на снегу едва заметный след.

— Прибыл будущий император, — прошептала Амилия и добавила: — Он думает, что это платье должно соответствовать его статусу, и боится замерзнуть.

— Он сможет ехать верхом в таком наряде?

Прежде чем Амилия успела дать ответ, вперед выбежал паж, который держал в руках две большие шелковые подушки и одеяло. Он тут же принялся укладывать подушки и одеяло в повозке. Гном забыл о своей бороде и бросил на них презрительный взгляд.

— Я не поеду вместе с гномом. Уберите отсюда этого карлика, — сказал Гонт. — Править повозкой будет Адриан. — Когда никто не сдвинулся с места, он добавил: — Ты меня слышишь?

Ариста взобралась в седло Принцессы, подъехала к Гонту и остановила лошадь всего в нескольких футах от него, заставив отступить на шаг.

— Магнус останется в повозке потому, что он слишком мал ростом для того, чтобы скакать верхом. К тому же он прекрасно умеет ею управлять. Ведь так?

Гном кивнул.

— Хорошо.

— Но я не хочу находиться с ним рядом.

— Тогда можешь ехать верхом на лошади.

Гонт вздохнул:

— Мне сказали, что нам предстоит долгое путешествие, и я не хочу провести его на спине лошади.

— Тогда садись рядом с Магнусом. Что бы ты ни решил, это не имеет значения.

— Я сказал, что не хочу сидеть рядом с гномом. — Гонт с гримасой отвращения посмотрел на Магнуса. — И мне не нравится твой тон, Ариста.

— А мне не нравится твое упрямство. Ты можешь сидеть рядом с Магнусом, ехать на лошади или идти пешком, мне все равно. В любом случае мы отправляемся в путь. — Ариста подняла голову и отдала приказ: — По коням!

Все тут же вскочили в седла. Разъяренный Гонт бросал на принцессу свирепые взгляды.

Ариста натянула поводья и развернула свою кобылу таким образом, чтобы оказаться лицом к Модине, державшей Элли за руку. Получилось так, что Гонт смотрел прямо на хвост ее лошади.

— Я клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы добыть Рог и вернуться как можно скорее.

— Я знаю, — ответила Модина. — И да поможет вам Марибор.

Алрик и Мовин ехали во главе отряда, хотя король и не знал, куда они направляются. Он много времени посвятил изучению географических карт, но лишь трижды в жизни покидал Меленгар. Алрик никогда не бывал так далеко на юге и на совете впервые услышал о существовании Эмбертона Ли. Он рассчитывал, что кто-то подскажет, когда следует свернуть, и полагал, что скорее всего это будет Ариста.

Они ехали по старой южной дороге. Благодаря карте Алрик знал, что она тянется до самого Тур Дель Фура, находящегося на южной оконечности Делгоса. Когда они проезжали через Адендал Дурат, дорога шла по горному ущелью, потом спустилась на плато Уоррика и в долину Ренидда. Некоторые перевалы были занесены снегом, и тогда им приходилось слезать с лошадей и вести их в поводу, однако в целом дорога оставалась достаточно приемлемой. Солнечные дни, за которыми следовали холодные ночи, привели к тому, что на снегу образовался наст, который хрустел под копытами лошадей, а с горных утесов свисали длинные сосульки. Зима уже начала сдавать свои позиции, дни становились длиннее, и хотя земля еще лежала под снегом, он уже был не таким глубоким, как прежде.

Утром почти все ехали молча. Гонт и Магнус и вовсе не открывали рта, даже не смотрели друг на друга. Деган сидел, плотно завернувшись в свое одеяние, из которого торчал только нос. Магнус управлял повозкой, даже не надев рукавиц или перчаток. Казалось, он вообще не обращает внимания на холод. Его усы и остатки бороды покрылись льдом, на лице застыла гримаса отвращения. У Алрика при виде страданий гнома заметно поднималось настроение.

Ройс и Адриан замыкали отряд, и Алрик ни разу не заметил, чтобы они разговаривали. Ройс опустил накрытую капюшоном голову на грудь и слегка покачивался в седле. Казалось, будто он спит. Пятеро мальчишек держались рядом с ними. Они постоянно перешептывались, как это свойственно слугам. Моряк, которого звали Уайатт, ехал рядом со своим другом-великаном. Прежде Алрику не доводилось видеть таких огромных людей. Для него подобрали настоящего коня-тяжеловеса, тем не менее ноги великана почти касались земли, а стремена болтались свободно. Уайатт что-то сказал ему шепотом, но Эльден не произнес в ответ ни слова.

Лишь Ариста и Майрон вели беседу, нарушая тем самым однозвучный скрип снега под копытами лошадей. Не проходило и четверти часа, чтобы монах не показал принцессе пальцем на какую-нибудь диковинку. Алрик уже успел забыть, что Майрон способен по-детски наивно удивляться всему для себя новому, даже если это были самые обыкновенные вещи. Сосульки длиной двадцать футов, свисавшие со склонов холма, казались ему настоящим чудом. Он то и дело привлекал внимание Аристы к необычным очертаниям горных хребтов. Один раз он даже заявил, что скальный склон напоминает лицо человека с бородой. Ариста вежливо улыбалась, а иногда только посмеивалась. У нее был детский смех, высокий и легкий, естественный и беззаботный. Алрик не смог бы смеяться вот так же открыто. Казалось, его сестру не интересовало, что думают о ней окружающие.

И еще Алрику не нравилось, что сестра сразу начала отдавать приказы. Конечно, он был восхищен тем, как Ариста рявкнула на Гонта на замковой площади, но его смущала уверенность, с которой она держалась. Ариста не дала ему себя проявить, а он все-таки король. Возможно, императрица и наделила ее полномочиями при организации экспедиции, но и речи не было о том, что она будет ею руководить. К тому же Ариста так и не объяснила, почему вообще принимает в ней участие. Алрик думал, что она будет молча ехать в повозке, оставив за ним право командовать людьми. Впрочем, ему следовало предвидеть, что это было бы отнюдь не в ее духе.

Вспоминая спектакль, который Ариста устроила во дворе, Алрик удивлялся, почему она до сих пор не надела бриджи и едет в дамском седле. Они прошли узкий горный перевал еще до полудня, когда утренние тучи наконец расступились и перед ними открылся великолепный вид на южные склоны гор. В долине далеко внизу Алрик даже разглядел Ратибор. Весь город казался размером с палец, и с такого расстояния выглядел очень красивым — узкая долина в море лесов и полей.

— Эмбертон Ли находится там, — заявил Адриан, показывая в сторону блестящей ленты реки на востоке. — Ниже реки Бернум, у излучины. Отсюда можно разглядеть три холма.

— Да, точно, я помню, — ответила Ариста и посмотрела на небо. — Сегодня мы не успеем туда добраться.

— Мы можем переночевать в Ратиборе, — предложил Адриан. — До города всего несколько миль. Мы будем там еще до заката.

— Ну, я не знаю… — начала было Ариста, ее перебил Алрик:

— Мы поедем в Ратибор, — заявил он, вынудив Аристу удивленно на него посмотреть.

— Я всего лишь собиралась сказать, — продолжала она, — что если мы сейчас свернем на восток, то утром окажемся на таком же расстоянии от нашей цели.

— Но здесь нет дороги, — возразил Алрик. — Мы не можем блуждать по заснеженным полям.

— Почему?

— Кто знает, насколько там глубокий снег?

— Ройс найдет дорогу, он хорошо умеет это делать, — сказал Адриан.

— Я тоже об этом подумала, — согласилась Ариста.

— Но Ратибор более выгодный выбор, — громко сказал Алрик. — Мы ночью отдохнем, отправимся в путь с рассветом и будем на месте к полудню.

— Но, Алрик…

— Ты слышала, что я решил! — воскликнул король.

Он пришпорил лошадь и помчался по дороге, чувствуя, что все смотрят ему вслед.

В следующее мгновение он услышал стук копыт у себя за спиной. Алрик ожидал, что это едет Ариста, и твердо решил не вступать с нею в спор и ни за что не отменять своего постановления. Он сердито обернулся и увидел Мовина. Тот скакал к нему, его длинные волосы развевались на ветру. Остальная часть отряда следовала футах в двадцати за ними. Алрик придержал лошадь.

— Что все это значит? — удивленно спросил Мовин, догнав Алрика.

— Ничего особенного, — ответил Алрик и вздохнул. — Просто решил напомнить ей, кто здесь король. Ты же видишь, она постоянно об этом забывает.

— Прошло столько лет, но почти ничего не изменилось, — тихо сказал Мовин, убирая со лба волосы.

— И что это должно означать?

Мовин улыбнулся:

— Лично мне твоя идея нравится. Зачем спать на снегу, когда можно провести ночь в постели? Кроме того, я с удовольствием ознакомлюсь с Ратибором. Он ведь был в нашем списке, помнишь?

Алрик кивнул:

— Мы тогда собирались побывать и в Тур Дель Фуре.

— Да, но придется подождать другого случая, раз уж перед нами иная цель, — заметил Мовин. — Я все еще не могу поверить, что мы направляемся в Персепликвис. Это всегда было моей мечтой.

— Все еще надеешься найти «Кодекс тешлоров»?

Мовин рассмеялся:

— Совершенно верно. Я намерен овладеть секретами фехтования рыцарей-тешлоров. Ты ведь помнишь? Предполагалось, что я стану первым за тысячу лет человеком, который овладеет этими знаниями, и что я буду ревностно их хранить и стану величайшим воином современности. — Мовин обернулся. — Теперь у меня нет шансов. Даже если я найду кодекс, мне никогда не сравниться с Адрианом. Он вырос под руководством настоящего мастера. В любом случае это была глупая мечта. Детская фантазия. Мальчики часто думают о таких вещах, пока в первый раз не увидят кровь на клинке. Когда ты молод, кажется, что ты способен на все, не так ли? А потом…

Мовин вздохнул, отвернулся, потер рукой лицо и снова опустил ее на рукоять меча, висевшего на боку. Только теперь Алрик осознал, что это был меч его покойного отца.

— А я не сразу заметил, что это за меч, — признался Алрик, кивком показав на оружие Мовина.

— Я надел его в первый раз, — смущенно сказал тот и убрал руку с рукояти. — Как же долго я о нем мечтал! Я не раз видел, как мой отец им фехтует, уверенно и изящно. Мне хотелось только одного, держать его в руке, слышать, как он рассекает воздух во время выпадов.

Алрик кивнул.

— А что ты вознамерился делать? — спросил Мовин. — Все еще мечтаешь найти корону Новрона?

Несмотря на ироничный тон друга, король фыркнул и чуть было не рассмеялся:

— У меня уже есть корона.

— Да, — печально согласился Мовин.

— Иногда приходится расплачиваться за мечты, когда они исполняются, — сказал Алрик так тихо, чтобы его услышал только Мовин.

Отряд подъехал к Ратибору перед самым закрытием городских ворот. Дело близилось к ночи. Ариста не узнала стражника, грузного лысого мужчину в плаще из грубо выделанной шкуры. Он нетерпеливо махнул рукой, чтобы путники как можно быстрее въезжали в город.

— Где можно найти хорошее место для ночлега, добрый человек? — спросил Алрик, останавливая своего скакуна возле стражника.

— Аквеста. Ха! — рассмеялся стражник.

— Здесь, в Ратиборе.

— Я понял, что ты хочешь, — мрачно сказал стражник. — Кажется, в «Гноме» есть свободные комнаты.

— В «Гноме»?

— Это таверна, — объяснила Ариста. — «Смеющийся гном» на углу Королевской и улицы Лоре.

Стражник с любопытством на нее посмотрел.

— Благодарю, — сказала она и пришпорила лошадь. — Нам туда.

Тяжелому запаху навоза и мочи, который так хорошо запомнился Аристе, пришел на смену запах дыма. В остальном город мало изменился с тех пор, как она побывала здесь в последний раз. Это было все то же хаотичное нагромождение домов и улиц, сходившихся и расходившихся под самыми неожиданными углами. Деревянный мост, перекинутый через реку, был покрыт толстым слоем снега. Листва с деревьев давно облетела, по пустынным улицам разгуливал холодный ветер и танцевали снежинки. Ариста ожидала, что зима скроет грязь и сделает город более привлекательным, но Ратибор оставался так же мрачен и наг, как и раньше.

Теперь Ариста ехала первой. Она слышала, как у нее за спиной ворчит Алрик. Он говорил слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова, но тон не оставлял сомнений. Он снова был ею недоволен. При других обстоятельствах она бы отступила, принесла извинения и попыталась его успокоить. Но сейчас Ариста слишком устала, замерзла и проголодалась. Ей хотелось поскорее добраться до таверны. Что ж, Алрику придется немного подождать.

Когда они выехали на Центральную площадь, Ариста потупила взгляд, чтобы не видеть ничего вокруг, но победило искушение. Ее глаза сами нашли торчавший посреди площади шест. Он все еще находился на том же самом месте, но веревки исчезли. Прямой темный шест почти сливался с фоном и служил реальным напоминанием о том, что могло здесь произойти.

«Там, под снегом — кровь», — подумала Ариста.

У нее участилось дыхание, задрожали губы. Затем она заметила, что к ней кто-то подъехал. Ариста не слышала, как он приблизился, но внезапно Адриан оказался на расстоянии вытянутой руки. Он не смотрел на нее и ничего не сказал, просто был рядом. Он впервые покинул Ройса, и Аристе стало интересно, что его заставило это сделать? Ей хотелось думать, что он понял, какие чувства ее переполняют. Может, это и глупо, но Ариста почувствовала облегчение.

Вывеска над таверной была запорошена снегом, но оставалась такой же мрачной: неприлично большой разинутый рот, волосатые уши и прищуренные глаза уставившегося на путников гнома.

Ариста остановилась на мостовой и соскользнула с лошади на деревянный тротуар.

— Пожалуй, всем остальным лучше подождать, пока мы с Адрианом обо всем договоримся.

Алрик недовольно кашлянул, и она перехватила его мрачный взгляд.

— Мы с Адрианом знаем город. Будет быстрее, если этим займемся мы, — сказала она брату. — Ты сам хотел, чтобы мы сюда приехали.

Алрик нахмурился, и Ариста вздохнула. Жестом попросив Адриана следовать за ней, она прошла под вывеской «Смеющегося гнома». Их окатило мерцающим желтым светом и теплым воздухом, провонявшим жиром и дымом. К ним тут же бросилась мохнатая пятнистая собака и принялась лизать руки. Адриан едва успел ее поймать, когда она прыгнула на принцессу. Он позволил собаке положить передние лапы себе на бедра и почесал у нее за ушами, та довольно вывалила язык.

В зале было пусто, лишь двое посетителей сидели возле камина. Когда Ариста попала сюда первый раз, здесь все было иначе. Она посмотрела на середину комнаты, где тогда стоял светловолосый юноша, который сумел всех зажечь своими речами.

«Именно здесь я в первый раз увидела Эмери», — вспомнила она.

Раньше она никогда об этом не думала, но сейчас вдруг поняла, что эта таверна стала для нее священным местом. Неожиданно она почувствовала, как Адриан положил ей на плечо руку и легонько его сжал.

За стойкой Ариста увидела вытиравшего чашки Айерса, он был все в том же фартуке с теми же пятнами. Хозяин таверны не брился пару дней, волосы торчали во все стороны, на лице блестели капли пота.

— Чем могу служить? — спросил он, когда они подошли.

Собака бежала позади них, ластясь к Адриану.

— Мы бы хотели снять несколько комнат. — Ариста посчитала на пальцах. — Всего нас пятнадцать человек, наверное, четырех хватит. У вас есть комнаты, в которых спят по четыре человека?

— Такое возможно, но обычно в них живут по двое.

— Ладно, тогда нам нужно семь комнат, мальчики могут спать вместе. У вас найдется столько?

— Да, у меня сейчас нет постояльцев, если не считать мышей. Все, кто приезжал на Праздник зимы, уже давно вернулись домой. Нет нужды беспокоиться… — Он замолчал, пристально посмотрел на Аристу, и глаза у него широко раскрылись. — Но это же ты… Я хотел сказать — вы? Где вы были?

Она смутилась и взглянула на Адриана. Ариста надеялась избежать подобных разговоров.

— Нам нужны комнаты, ничего больше.

— Клянусь Маром! Это вы! — сказал он так громко, что привлек внимание мужчин, сидевших у камина. — Но все говорили, что вы умерли.

— Почти умерла. Наши друзья ждут вашего ответа на холоде. Мы можем у вас остановиться? И у нас лошади…

— Джимми, Джимми! Быстро чеши сюда!

Веснушчатый мальчишка с удивленным лицом, худой, как все в «Черном алмазе», выскочил из кухни.

— Нужно позаботиться о лошадях. Займись делом.

Мальчик кивнул, а когда проходил мимо Айерса, хозяин таверны что-то прошептал ему на ухо. Мальчишка разинул рот и уставился на Аристу. Через мгновение он убежал.

— Вы понимаете, что мы устали, — сказала Айерсу Ариста. — Мы целый день провели в седле, а рано утром нам нужно ехать. Мы хотим спокойно отдохнуть.

— О, конечно! Но вы ведь не откажетесь от ужина?

Ариста посмотрела на Адриана, и тот кивнул.

— Да, естественно.

— Замечательно. Я приготовлю для вас нечто особенное.

— В этом нет необходимости. Мы не хотим доставлять вам никаких хлопот…

— Чепуха, — сказал ей Айерс. — Расти! — крикнул он через ее голову двум мужчинам, сидевшим у очага. Они встали и неуверенно направились к стойке. — Сбегай к Энглесу и скажи, что мне нужен большой кусок свинины.

— Свинины? — ответил Расти. — Ты что, собираешься угостить ее копченой свининой! У Бенджамина Брэддока есть превосходный барашек, которого он кормил всю зиму, как ребенка.

— Да, замечательное животное, — кивнул мужчина по имени Айерс.

— Ладно, тогда пусть отведет его к Энглесу, чтобы тот забил барашка.

— Сколько ты можешь заплатить?

— Ты только скажи для кого барашек, и если он захочет попросить деньги у нее, пусть приходит.

— О, пожалуйста, в этом нет нужды, — сказала Ариста.

— Он берег барашка для особого случая, — с улыбкой сказал ей Расти. — Не думаю, что ему представится что-то более значительное.

Дверь распахнулась, и в таверну вошли остальные путники. Они тут же принялись стряхивать с одежды снег. Оказавшись внутри, Гонт выпустил шлейф и отбросил капюшон. Не переставая дрожать, он подошел к камину и протянул руки к огню. Аристе он напомнил огромного павлина.

Расти ткнул в бок своего приятеля.

— Это Деган Гонт.

— Клянусь Маром, — качая головой, сказал Айерс, — стоит просочиться капле, как прорывается водопад. Вы только посмотрите, он одет, как король. Он вместе с вами?

Ариста кивнула.

— Вот это да! — пробормотал Расти, глядя на Адриана. — Я его уже видел, всего несколько недель назад. Он чемпион турнира, всех выбил из седла, за исключением Бректона, да и то, потому что не хотел его убивать. — Он с обожанием посмотрел на Адриана. — Вы бы его победили, будь у вас шанс схватиться с ним, я знаю.

— А кто еще с вами? — спросил Айерс, который выглядел совершенно ошеломленным. — Наследник Новрона?

Ариста и Адриан переглянулись.

— Где наши комнаты? — спросил Алрик, вытряхивая снег из капюшона.

— Я сейчас покажу. — Айерс схватил коробку с ключами и направился к лестнице.

Пока он поднимался по ступенькам, Ариста посмотрела на закуток под лестницей и вспомнила, как они заплатили сорок пять серебряных монет, чтобы провести там ночь.

— Сколько будут стоить комнаты?

Айерс остановился, немного помолчал и рассмеялся.

Когда они добрались до следующего этажа, он развел руки в стороны:

— Вот здесь.

— Какие комнаты из этих наши?

Айерс улыбнулся:

— Весь этаж в вашем распоряжении.

— Сколько это будет стоить? — спросил Алрик.

Айерс засмеялся:

— Я не возьму с вас денег, не могу. Меня повесят. Вы пока устраивайтесь, а я вас позову, как только будет готов обед.

Алрик усмехнулся:

— Вот видишь? Я же говорил, что нам стоит сюда заехать. Они ведут себя дружелюбно.

— Для нее в этом городе все бесплатно, — заметил Айерс, показав на Аристу.

Алрик нахмурился.

— Вы очень добры, — сказала Ариста. — Но если учесть нашу ситуацию, я полагаю, пяти комнат будет вполне достаточно.

— Что? Почему? — удивился Алрик.

— Не думаю, что мы хотим, чтобы Магнус или Гонт остались одни, верно?

Адриан, Ройс, Майрон и Гонт заняли одну комнату. Уайатт, Эльден, Магнус и Мовин поселились во второй, мальчики заняли третью. Алрик настоял на том, что будет спать один. Таким образом, Ариста также оказалась в комнате одна.

— Отдыхайте, сколько пожелаете, — сказал им Айерс. — Если захочется, спускайтесь вниз погреться у камина. Я открою бочку с моим лучшим пивом и бутылки с самыми сладкими винами. Если решите поспать, я пошлю Джимми, чтобы он вас разбудил, когда ужин будет готов. И еще должен сказать, для нас большая честь, что вы у нас остановились.

Последние слова он произнес, глядя на Аристу. Она услышала, как вздохнул Алрик.

Уайатт улегся на одну из кроватей и вытянул уставшие ноги. Эльден уселся на кровать напротив него и опустил огромную голову на руки, при этом локти ему пришлось упереть в колени. Кровать прогнулась под его весом, и Уайатт видел, что веревочная сетка едва выдерживает такую тяжесть. Эльден перехватил взгляд Уайатта и посмотрел на него печальными невинными глазами. Как и Элли, Эльден ему доверял. Уайатт ободряюще улыбнулся великану.

— Стой! Не трогай! — закричал Мовин, и все, кто был в комнате, повернулись в его сторону.

Граф вешал свой плащ на крючок, рядом с другой сырой одеждой. Он бросил свирепый взгляд на Магнуса, протянувшего руку к мечу Пикерингов, который висел в ножнах над кроватью.

Магнус приподнял кустистую бровь и нахмурился.

— Что с этими людьми? И почему вы нас называете скрягами? Неужели ты думаешь, что я засуну твой меч под рубашку и сбегу с ним? Он такого же размера, как и я.

— Мне все равно. Не трогай мой клинок.

— Это превосходное оружие, — сказал гном, убирая руку, но продолжая смотреть на меч. — Где ты его добыл?

— Он принадлежал моему отцу.

Мовин подошел к кровати и взял меч.

— А как он попал к твоему отцу?

— Это семейная реликвия, которая передается от отца к сыну.

Мовин бережно держал меч, словно он был раненой ласточкой, едва избежавшей гибели от рук гнома. Прежде Уайатт не обращал внимания на оружие, но теперь оценил его красоту. Меч с безупречными обводами был прекрасен в своей простоте, ярко сияла его украшенная почти незаметным, тончайшим узором металлическая рукоять.

— Но как его получила твоя семья? Лишь немногим дано владеть таким клинком.

— Полагаю, его сделал один из моих предков или заплатил за его изготовление.

Гном презрительно фыркнул:

— Нет, это оружие выковано не в обычной кузнице, где качает меха какой-нибудь ублюдок. Твой клинок родился в настоящем огне при свете новой луны. Людям столетиями не доводилось прикасаться к таким мечам.

— Людям? Ты хочешь сказать, что это оружие выковали гномы?

И вновь Магнус презрительно фыркнул:

— Ба! Гномы тут ни при чем. Это работа эльфов, одна из лучших, или я никогда не носил бороды.

Мовин с сомнением посмотрел на него.

— А он поет, когда рассекает воздух? — спросил Магнус. — Ловит отраженный свет и прячет его в клинке? И никогда не тупится, даже если использовать его как кирку или топор? Разрезает сталь? Рассекает другие клинки?

Гном прочитал ответ на лице Мовина. Граф медленно обнажил меч, и он засиял в свете лампы.

— О да, это эльфийский клинок, сделанный из камня и металла, выкованный в огне мира, закаленный чистой водой Первородными, Детьми Феррола. Лишь однажды я видел клинок лучше.

Мовин убрал оружие в ножны и нахмурился:

— Не вздумай его трогать, понял?

Уайатт слышал, как гном, бурча себе под нос что-то про отстриженную бороду, подошел к кровати, расположенной в дальнем конце комнаты, лег на нее и затих. Мовин так и остался стоять с устремленным вдаль взглядом, стискивая рукоять меча.

Уайатт ничего не знал об этих людях, кроме одного, что Мовин является графом Меленгара и близким другом короля Алрика. Еще он слышал, что Мовин хороший фехтовальщик. Несколько лет назад во время схватки на мечах погиб его младший брат, а недавно эльфы убили их отца. Уайатту он казался достойным человеком. Мрачноватым, но это не имело значения. Тем не менее он был дворянином, а Уайатт редко имел дело с аристократами, поэтому решил помалкивать и соблюдать осторожность.

Он внимательно следил за гномом, размышляя о том, что имела в виду императрица под словом «недоразумения»? «И почему я вечно попадаю в такие ситуации? — подумалось ему. — Бедняга Эльден».

Уайатт понятия не имел, что великан думает о происходящем.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он того.

Эльден неопределенно пожал плечами.

— Хочешь поесть внизу или попросить, чтобы тебе принесли сюда?

Эльден вновь пожал плечами.

— Он вообще говорит когда-нибудь? — спросил Мовин.

— Когда хочет, тогда говорит, — ответил Уайатт.

— Вы моряки?

Уайатт кивнул.

— Меня зовут Мовин Пикеринг, — сказал он, протягивая руку.

Уайатт ее пожал.

— Уайатт Деминталь, а это Эльден.

Граф окинул Эльдена взглядом:

— А что он делает на корабле?

— Я бы сказал, что хочет, то и делает, — буркнул Магнус.

Все расплылись в улыбках, в том числе и гном, который явно не собирался шутить.

— Откуда ты взялся? Тебя ведь зовут Магнус? — спросил Уайатт. — А что слышно о стране гномов? Она еще существует?

Гном стер улыбку со своего лица.

— Теперь уже нет, — ответил он, и, судя по виду, ему не хотелось говорить на эту тему, однако Уайатт не спускал с него требовательного взгляда, а Мовин с Эльденом последовали его примеру. — Она находилась на севере, в горах Трента.

— И как вам там жилось? Надеюсь, неплохо?

— Это были гиблые, тесные и грязные трущобы, как и все места, где дозволено жить гномам. Теперь вы довольны?

Уайатт пожалел, что начал задавать вопросы. Всем стало неловко, повисла тишина, которую прервал стук в дверь, и кто-то крикнул:

— Ужин готов!

Когда в дверь постучали, первыми вскочили на ноги Адриан и Майрон. Ройс, сидевший на деревянном стуле возле окна, даже не пошевелился. Повернувшись спиной к соседям по комнате, он продолжал смотреть в темноту. Возможно, его эльфийские глаза что-то различали в царившем за стеклом мраке. Возможно, он наблюдал за идущими куда-то людьми, или за окнами лавок на противоположной стороне улицы, но Адриан сомневался, что сам факт существования окна имел для Ройса хоть какое-то значение.

С тех пор как они покинули Аквесту, Ройс не произнес ни слова. Если от него требовался ответ, он кивал или отрицательно качал головой. Ройс всегда сохранял спокойствие, однако такое поведение было необычным даже для него. Но еще больше Адриана тревожило не молчание, а выражение глаз Ройса.

Обычно он постоянно отслеживал в дороге опасность, наблюдая и за кронами деревьев, и за горизонтом, но только не сегодня. Они девять часов провели в седле, и Ройс ни разу не поднял взгляда. Адриан никак не мог понять, куда он смотрит, на седло или на землю. Можно было подумать, что Ройс спит, если бы он теребил не переставая поводья, наматывая их на руку с такой силой, что Адриану казалось, будто кожа под ними кричит от боли.

Как только путники вошли в комнату, Гонт сразу занял ближайшую к камину кровать, сбросил верхнюю одежду на пол, улегся на матрас и принялся жаловаться на боль во всем теле.

— Адриан, принеси мне сюда ужин, — сказал он, глядя в потолок. — И позаботься, чтобы мясо не было жирным, — продолжал Гонт. — Я хочу большую порцию. И предпочитаю черный хлеб, чем он будет темнее, тем лучше. Не забудь принести стакан вина. Нет, лучше бутылку, и пусть это будет самое лучшее вино, а не…

— Может быть, тебе лучше спуститься вниз самому и выбрать, а то вдруг я ошибусь, — осведомился Адриан.

— Принеси все сюда. Ты что, не видишь, я удобно устроился и не хочу иметь ничего общего с местными придурками. Императору необходимо уединение. И ради Новрона, подними мою одежду! Ее нужно аккуратно развесить, чтобы она высохла. — У него на лице появилось насмешливое выражение. — Хм-м-м… полагаю, так следует поступить ради моих предков? Или ради меня. — Он улыбнулся своим мыслям.

У Адриана от такой наглости округлились глаза:

— Тогда я выражусь иначе. Или сам сходи за едой, или оставайся голодным, — заявил он.

Гонт неимоверно рассердился и так громко хлопнул рукой по матрасу, что даже Ройс поднял голову.

— Зачем мне слуга, если он ничего не хочет для меня делать?

— Я не слуга, а твой телохранитель, — с неохотой ответил Адриан, налегая на последнее слово. — А тебе, Ройс, что-нибудь принести?

Ройс даже головой не покачал. Адриан вздохнул и направился к двери. Когда он спустился вниз, оказалось, что «Смеющийся гном» заполнен посетителями. Однако все вели себя на удивление тихо. Никто не шумел и не смеялся, все только тихонько перешептывались. Когда они с Майроном шагнули в зал, все как один повернулись в их сторону, и Адриан сразу заметил, что их появление вызвало разочарование.

— Прошу сюда, господа, — позвал Айерс, проталкиваясь вперед. — Дайте пройти! Дайте пройти!

Когда Айерс вел их к большому столу, находившемуся в отдельной комнате, до слуха Адриана донеслись слова «фальшивый рыцарь» и «чемпион турнира».

— Я посажу вас здесь, чтобы могли спокойно поесть, — сказал им Айерс. — Но я не могу выгнать людей на улицу. Мне ведь придется жить в этом городе, а они будут вспоминать мою жестокость до конца моих дней.

Уайатт, Мовин, Магнус и Алрик уже сидели за столом, перед ними стояли пустые тарелки. Джимми в грязном переднике наполнял стаканы. В каждой руке он держал по кувшину и, пританцовывая, точно ярмарочный жонглер, бегал вокруг стола. Маленькое помещение соседствовало с кухней, половина стены и расположенный в углу камин были выложены плитняком. Верхняя часть стены была сложена из бруса и оштукатурена. Все три окна закрывали тяжелые ставни.

Майрон остановился на пороге и с удивлением оглянулся на посетителей таверны.

— Неужели все они пришли сюда, чтобы посмотреть на нас? — спросил он.

Адриан занял свое место, когда услышал громкие приветственные крики, зазвучавшие в общем зале. Алрик осушил свой стакан и протянул его Джимми, чтобы тот налил вина.

— Вы в порядке? Где вы были? — донеслись до них голоса, приглушенные деревянной дверью. — Вас похитили? Вы снова займете свою должность? Мы скучали без вас. Вы прогоните империю?

— Прошу меня простить, мои дорогие, но у меня сегодня был трудный день, — ответила им Ариста. — Я очень устала и не могу ответить на все ваши вопросы. Но вы должны знать, что тиранов, бывших регентов, которые причинили много зла, больше нет. Теперь страной управляет императрица, она добрый и мудрый человек.

— Вы с ней знакомы?

— Да, некоторое время я жила с ней, а сейчас приехала сюда прямо из Аквесты. Злые люди держали ее под арестом в собственном дворце и правили от ее имени. Но она восстала против них. Императрица спасла мне жизнь. Она спасла мир от угрожавшей нам лжеимперии. А теперь готовит истинного наследника к тому, чтобы он занял трон. Окажите ей такое же доверие, каким одарили меня, и обещаю, вы не будете разочарованы. А теперь позвольте мне удалиться. Я очень голодна.

Снова послышались приветственные крики и аплодисменты. Ариста вошла в комнату, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, словно хотела забаррикадировать своим телом.

— Откуда они все взялись? — удивленно спросила она.

— Известие о вашем появлении распространилось очень быстро, — пояснил Айерс, слегка смутившись. — Извините, мне нужно вернуться. Я не могу надолго оставлять их без выпивки.

Когда Айерс вышел, Адриан заметил Минса, который вместе с остальными мальчиками стоял возле двери. Адриан поманил их, все пятеро вошли и остановились, опасаясь двигаться дальше.

— К нам в комнату зашли и сказали, что внизу можно поесть, — сказал Адриану Ренвик, — но мы не знали, куда идти.

— Садитесь за стол, — разрешил Адриан.

Все мальчишки отреагировали одинаково: на их лицах появилось удивление, смешанное со страхом.

— О нет, слуги не будут есть вместе с нами, — заявил Алрик, заставив мальчишек снова замереть на месте.

— Здесь вполне достаточно стульев, — заметила Ариста.

— Но это же простые конюхи! Ты только посмотри на них. Они даже не слуги — это дети. Им следует есть в другом месте.

— Если позволите… — громко сказал Адриан, он встал из-за стола и перехватил Минса, который собирался выскользнуть из комнаты. — Эти молодые люди, — продолжал Адриан, указав на Элбрайта, Кайна и Бранда, — помогли поднять жителей Аквесты и открыть ворота для вашей армии. А Ренвик, — Адриан наставил палец на старшего, — был моим оруженосцем, когда я выступал в роли рыцаря.

— Я и сейчас ваш оруженосец, сэр, — вскричал мальчишка. — Мне все равно, что они говорят.

Адриан поощрительно ему улыбнулся.

— Кроме того, он сражался во дворе дворца и одним из первых ворвался в темницу, если вы не забыли. Как и этот юноша, — сказал Адриан, стараясь удержать вырывавшегося Минса. — Его зовут Минс. Этого ребенка, как вы его назвали, сама императрица использовала для борьбы с Сальдуром и Этельредом. Без них почти наверняка ваша сестра, Ройс, я и даже императрица были бы мертвы. Кстати, вы тоже, Мовин. Совсем неплохой результат для простых конюхов. Неужели вы полагаете, что за свои подвиги они не заслужили места за вашим столом?

— Да-да, конечно, — торопливо согласился Алрик, на лице которого появилось смущенное выражение.

— Садитесь, — сказал Адриан, и мальчики с довольными улыбками заняли места за столом.

Пухлая женщина с короткими редкими волосами и обвислыми щеками, пятясь, вошла в комнату с большим блюдом жареной на вертеле баранины. На ней было серое шерстяное платье и засаленный передник. Она подошла к столу, резко остановилась, и на лице у нее появилось разочарованное, даже сердитое выражение.

— Троих нет, — визгливым голосом заявила она.

— Я отнесу тарелку Ройсу. Он плохо себя чувствует, — объяснил Адриан.

Ариста внимательно посмотрела на него:

— Может быть, не стоило оставлять его одного?

Адриан кивнул:

— Ничего с ним не сделается. К тому же, если он что-то захочет с собой сделать, никто не сможет ему помешать.

— Эльден тоже остался в комнате, он не любит большого скопления людей, — сказал Уайатт.

Повариха кивнула. Ее огромная грудь выпирала из передника, грозя накрыть дымящуюся баранину. Все молчали.

— А где мерзавец Деган Гонт? — спросила она. — Не могу себе представить, чтобы он отказался от бесплатной еды.

— Мерзавец? — удивился Адриан. — А я думал, что в Ратиборе его считают героем.

— Героем?

Он кивнул.

— Да он покинул Ратибор еще мальчишкой в поисках счастья, стал пиратом, а потом вернулся, чтобы возглавить движение освобождения.

Повариха визгливо расхохоталась, поставила поднос на стол и начала резать мясо.

Все за столом обменялись взглядами. Уайатт пожал плечами.

— Я не знаю его прошлого, но Гонт не был пиратом. Это мне известно совершенно точно.

И повариха снова захихикала, прикрыв ладошкой рот. Ее мощная грудь и плечи колыхались.

— Быть может, ты поделишься с нами, почему тебе так весело?

— Ну, распускать слухи дело неблагодарное, — сказала она и сделала вид, что прикусила нижнюю губу.

Движения поварихи замедлились, потом и вовсе прекратились. Она подняла глаза, и ее щеки заколыхались, повариха расплылась в улыбке.

— Ладно, значит, так, — начала она, понизив голос. — Я выросла через нескольких домов от дома Гонта, как раз на улице Деган. Вы знаете, что мать назвала его Деган, потому что это было единственное слово, которое она умела правильно писать, ведь табличка с названием улицы столько лет провисела у нее перед глазами.

Теперь, когда повариха начала говорить, ее руки вновь принялись за работу. Она отрезала куски мяса и выкладывала их на тарелки, не обращая внимания на капающий на стол жир.

— Так вот, наши матери прекрасно ладили между собой, а я дружила с его сестрой, чудесной девочкой по имени Миранда. Деган даже мальчишкой был настоящим демоном и жалким маленьким подлецом. Мы всегда старались держаться подальше от него. Дюжину раз его ловили на кражах. А ведь его семья совсем не нуждалась. Я не одобряю воровства, но утащить краюху хлеба, когда старый хозяин пекарни Бриклин отвернулся, чтобы порадовать мать на Праздник зимы, это я понимаю. Нельзя считать такое правильным, однако я готова закрыть глаза на такие шалости. Деган же мог разбить стекло в лавке, где продавали всякие диковины, чтобы стащить фарфорового кролика, который ему приглянулся. Дело в том, что все знают, какой он никчемный человек. Достаточно было посмотреть, как его гоняли хозяева лавок. Они видят таких, как он, за целую милю.

В этот момент в комнату ввалился Айерс.

— Джимми, сходи в погреб и прикати еще один бочонок. Этот они уже прикончили.

Мальчишка поставил кувшины на стол и убежал на кухню. Айерс посмотрел на повариху:

— Ты ведь не пристаешь к этим людям, Белла? Она вам не мешает?

— Вовсе нет, — сказала Ариста, и все за столом дружно закивали головами.

— Ну, надеюсь, так и будет дальше. Уж очень она любит нести всякий вздор.

Белла невинно заморгала глазами, полными недоумения. Джимми прикатил из кухни очередной бочонок.

— Сколько у нас осталось? — спросил хозяин таверны.

— Четыре.

Айерс недовольно нахмурился.

— Мне бы следовало заказать побольше, но кто знал? — Он взглянул на гостей и пожал плечами.

Айерс покатил пустой бочонок к выходу из комнаты и закрыл за собой дверь. Белла немного подождала, с опаской поглядывая ему вслед. Потом на ее лице снова появилась улыбка.

— Ну, теперь вы понимаете, каким паршивым парнем Деган был в детстве, — продолжала она. — К нему даже приходили из чеалма и предупреждали, чтобы он успокоился. Конечно, он не изменился, но каким-то образом умудрялся избегать наказания. Мы с Мирандой часто толковали между собой о том, что его заурочили. После смерти матери у него начались серьезные неприятности. Я этого не видела своими глазами, но по слухам, и это очень похоже на поступки идиота Дегана, он напился и изнасиловал Клару, дочь свечного мастера. Ну а старик был со связями. Он не только был доверенным поставщиком королевского гофмейстера, но к тому же его племянник состоял в чеалме.

— Что такое чеалм? — спросил Майрон. — Я не понимаю.

— Чеалм — это «Черный алмаз», — пояснил Мовин.

Майрон недоуменно посмотрел на него.

— О них ты едва ли мог прочитать в книгах, — заметил Адриан. — «Черный алмаз» это могущественная гильдия воров. Они контролируют все противозаконные действия в городе, так же, как рынок фаянса контролируется гильдией гончаров.

Монах кивнул. Повариха опять замерла, держа двумя короткими толстыми пальцами на весу кусок баранины. Казалось, существует прямая зависимость между языком и прочими конечностями ее тела, одно без другого двигаться не могло.

— Прошу меня извинить, — покаянно произнес Майрон. — Пожалуйста, продолжайте.

— Ладно, — сказала она и положила кусок мяса на самый край тарелки Майрона, так что он едва не упал на стол. — Я помню, как солдаты прочесывали город, искали Дегана. Они были очень сердиты и кричали, что повесят его, вот только найти старину Дегана им не удалось. Оказалось, что возле доков его заловили вербовщики. Они не знали, кто он такой. Им требовались моряки, и они посадили его на отплывающий корабль. Я уже говорила, что он зауроченный. Ладно, что было дальше, мне известно от вполне надежных людей. Через несколько лет на корабль, где служил Деган, напали пираты. Они прикончили всю команду, но старина Деган каким-то образом уцелел. Кто знает, как ему это удалось? Наверное, он убедил пиратов, что знает, где спрятано сокровище, или придумал что-нибудь в таком же духе. Короче, ему удалось спастись. Кое-кто утверждает, что пиратский корабль попал в шторм, и Деган вновь оказался единственным, кто выбрался на берег. Кажется, ему просто очень везло, но сам он воспринимал свою удачу как должное. Потом он оказался в Делгосе, и там у него снова начались неприятности. Он взялся за старое, воровал у купцов в приграничных деревушках. Его собирались повесить, но тут он поведал всем свою самую главную историю. Он заявил, что брал деньги только для того, чтобы осуществить свою мечту и освободить простой народ от аристократии. Вы можете в такое поверить, что Деган Гонт — защитник простого народа? Но его слова всем очень понравились. Люди, жившие на полуострове, ненавидели монархию. Они проглотили его историю и не только отпустили Дегана, но и дали денег на его праведное дело! Это понравилось Дегану, и он решил продолжать действовать в том же духе. Он путешествовал, произносил речи и всюду получал деньги. Я однажды слышала его выступление в Колноре. У него неплохо получалось, он громко рассуждал о свободе и, обливаясь потом, стучал кулаками по трибуне. А в конце пускал шляпу по кругу. Но потом… — Она смолкла, пытаясь отделить мясо от косточки.

— И что было потом? — спросил Алрик.

— Ой, простите, — продолжала Белла. — Каким-то образом у него появилась армия, которая провела несколько успешных сражений! Это очень странно. Одно дело быть…

Толпа за дверями начала хлопать, через мгновение дверь распахнулась, и в комнату вошел Деган, на лице которого застыла недовольная гримаса.

— Вы начали без меня? — обиженно вопросил он.

Никто ему не ответил, а повариха поджала губы и продолжила молча раздавать мясо. Деган сел и стал нетерпеливо ждать своей очереди. Но все так долго сверлили его взглядами, что Гонт не выдержал.

— В чем дело? — спросил он.

— Очень хорошее мясо, — заметил Уайатт, показывая на блюдо с бараниной.

— Спасибо на добром слове, — сказала повариха.

— В таком случае в этом месте впервые подают что-то съедобное, — пробормотал Гонт. — Поторопись, женщина!

Повариха у него за спиной скорчила гримасу, означавшую: «Ну, что я вам говорила?»

И она бросила кусок мяса на его тарелку.

— Когда вы собираетесь вставать? — спросила повариха. — Вы ведь захотите позавтракать?

— Мы уйдем рано, — ответила Ариста и, перехватив взгляд брата, добавила: — Не так ли, Алрик?

— Да-да, на рассвете, — сказал он. — Значит, мы должны позавтракать еще раньше. Надеюсь, это будет что-то горячее.

— Да вы такой доход принесли Айерсу, что если вам захочется краденой оленины, он вором заделается, чтобы ее достать. Конечно, его не радует, что вы завтра уезжаете. И он наверняка надеется, что вы проведете здесь еще хотя бы неделю.

— Мы торопимся, — сказала Ариста.

Казалось, Белла хотела сказать что-то еще, но дверь снова распахнулась.

— Белла, кончай морочить им голову. Я плачу тебе не за болтовню. У меня заказ на пять порций похлебки, сыр, хлеб и ветчину.

— Хорошо, хорошо! — крикнула она в ответ, сделала неловкий реверанс и поспешила обратно на кухню.

В комнате было темно, лишь лунный свет проникал в окно и тлели красноватые угольки в камине. На улице дул ветер, в воздухе кружились снежинки. До Ройса долетали приглушенные голоса обедающих, кто-то передвигал стулья и стучал стаканами. Все это он уже слышал раньше. Ройс задержал взгляд на перекрестке за окном. Здесь начинался переулок между кожевенной лавкой Ингерсола и мастерской ювелира. Он долго смотрел в одну точку и наконец произнес:

— Именно здесь я начинал свой путь.

Слова эти гулом отдались в пустой комнате. Облачко пара изо рта Ройса устремилось к окну, отуманив его на несколько мгновений. Он вспоминал похожие ночи, промозглые и ветреные, когда ему не удавалось уснуть. Большую их часть он проводил в бочке, застеленной соломой, но когда становилось по-настоящему холодно, когда начинались смертельные морозы, он забирался в амбары и ночевал среди овец и других животных. Это было опасно. Крестьяне берегли свой скот, и если бы нашли Ройса, то приняли бы его за вора.

Ройсу было восемь лет, возможно, десять. Он замерзал, руки и ноги немели, щеки горели. Дело шло к ночи, когда он забрался в амбар на улице Легенд. Хозяева отгородили здесь закут для четырех овец. Они лежали рядом, напоминая одно большое шерстяное одеяло. Словно живые подушки, вздымались и опадали овечьи бока. Ройс осторожно протиснулся между ними, наслаждаясь теплом их тел и мягкой шерсти. Животные принялись испуганно блеять, но в загоне было тесно, и вскоре они смирились с его присутствием. Через несколько минут он заснул.

Ройс проснулся и увидел земледельца с вилами, которые едва не вонзились ему в живот. Он откатился в сторону, и удар пришелся в плечо. Мальчик закричал, напугал овец, и они начали прыгать на стены закута. В наступившей неразберихе Ройсу удалось выбраться на заснеженную улицу. Было еще темно, и он чувствовал, как бежит по руке кровь. Тогда он еще не знал, что можно ночевать в подземных стоках, и ему некуда было деваться. Ройс вернулся к бочке, стоявшей на углу, забрался в нее и накрылся соломой.

Он вспомнил скрипача из «Гнома», который играл «Женщины из Энгеналла». Ройс лежал в бочке и слушал всю ночь, как люди в трактире пели, смеялись, стучали стаканами, всем было тепло, все были счастливы, а он дрожал от холода и плакал. Плечо мучительно болело. Отрепье, которое он тогда носил, затвердело, когда замерзла кровь. Потом пошел снег. Ройс чувствовал, как снежинки падают ему на лицо, и подумал, что этой ночью он умрет. Он уже не сомневался, что так и будет, и начал молиться, в первый и последний раз в жизни Ройс обратился за помощью к богам. Воспоминания оказались такими яркими, что он даже почувствовал запах соломы. Он лежал и дрожал с зажмуренными глазами, и вслух шептал слова, обращенные к Новрону, умоляя его о спасении, просил о сострадании, напоминал тому, что он еще ребенок, мальчишка… Однако знал, что лжет. Он не был мальчиком, потому что мальчики — это люди.

Ройс не был человеком. Во всяком случае, он мог считаться им только наполовину. Он был двойгер, полукровка, ублюдок. Ройс знал, что Новрон ему не поможет. Новрон и его отец, Марибор, были богами людей. Зачем им прислушиваться к словам эльфа, отвратительной дворняжки, которую собственные родители выбросили на помойку? И все равно он умолял Новрона сохранить ему жизнь. К тому же юный Ройс не был похож на эльфа и надеялся, что Новрон не поймет, кто он на самом деле. Как раз поэтому Ройс умолял бога сохранить ему жизнь…

Он нарисовал пальцем на окне круг. Ройс не забыл той ночи, худшей в его жизни. Он был один, его переполняли ужас и страх смерти. А на следующее утро испытал настоящее счастье, когда понял, что все еще жив. Голодный, дрожащий от холода, с пульсирующим от боли плечом, но переполненный ликованием, несмотря ни на что.

«А теперь я сижу в тепле и уюте в «Смеющемся гноме» и готов отдать все, чтобы вновь оказаться в той бочке», — подумал он.

Заскрипела половица, и в комнату тихо вошел Майрон. Он замер у двери, потом неуверенно пересек комнату и опустился на кровать рядом с Ройсом.

— Было время, когда я сидел так часами, — тихо, почти шепотом заговорил Майрон. — Я вспоминал давние времена, разные вещи и места, хорошие и плохие. Я видел нечто, напоминавшее мне о прошлом, и мечтал вернуться назад. Мечтал стать таким, каким был тогда, даже если это причинило бы мне боль. Однако мне так и не удалось преодолеть эту стену. Ты знаешь, что я имею в виду, когда говорю о стене?

Ройс ничего не ответил, однако Майрона это не остановило:

— После того, как сгорело наше аббатство, я потерял ощущение цельности, — признался он. — Одна моя половина пропала, исчезла. Даже больше половины. Но и то, что осталось, казалось мне утраченным, потому что я не понимал, где нахожусь и как вернуться домой.

Ройс поднял голову. У него участилось дыхание, он и сам не понимал, что с ним происходит.

— Я пытался понять, как жить дальше, видел знакомые следы на тропе моей прошлой жизни, но позади меня всегда оставалась стена. Ты понимаешь, что я имею в виду? Сначала ты пытаешься забраться на нее, делая вид, что ничего не случилось, но стена слишком высока. Потом ты решаешь ее обойти, рассчитывая, что сумеешь все исправить, но стена тянется слишком далеко. Тогда ты начинаешь в гневе лупить в нее кулаками, но это ничего не меняет. Ты устаешь, садишься и упираешься в нее взглядом. Ты смотришь, смотришь, потому что не можешь заставить себя встать и уйти. Уйти значит сдаться, бросить все. Обратного пути нет. Можно идти только вперед. Непонятно, почему ты должен это делать, но ты сдаешься не из-за этого. Настоящий страх, ужас, который заставляет тебя замереть на месте, заключается в том, что ты можешь ошибиться.

Ройс вздрогнул. Казалось, Майрон заглянул в самые глубины его сердца, в самые темные его тайники и кладовые. Ройс бросил на Майрона испепеляющий взгляд. Если бы Ройс был псом, он бы зарычал. Но Майрон, казалось, ничего не заметил.

Маленький монах продолжал:

— Вместо страсти остались лишь сожаления. Ты перестал делать усилия и погряз в воспоминаниях. Ты погружаешься в пустоту, и сердце твое сжимается от отчаяния. Временами, чаще всего ночью, ты ощущаешь физическую боль, одновременно острую и тупую. Мука становится невыносимой.

Ройс протянул руку и схватил Майрона за запястье. Он хотел, чтобы монах замолчал, слушать его было невыносимо.

— Ты чувствуешь, что у тебя не осталось выбора. Твоя любовь к тем, кого уже больше нет, не отпускает, тебя грызет боль потерь. Тебе кажется, что если перестанешь страдать, то предашь их, — продолжал Майрон, положив ладонь поверх руки Ройса и слегка ее похлопывая. — В то время как мысль об уходе кажется совершенно невозможной, вот какой вопрос следует себе задать: как они могут узнать, что ты мучаешь себя из-за них? И хотят ли они этого? И чего хотел бы ты, если бы поменялся с ними местами? Если ты их любишь, ты должен отпустить свою боль и жить дальше. Поступать иначе, значит быть жестоким эгоистом.

В этот момент Адриан распахнул дверь и едва не уронил тарелку с бараниной при виде беседующих Ройса и Майрона. Он с опаской вошел в комнату.

— У вас все в порядке? — спросил он.

— Убери от меня монаха, пока я его не прикончил, — прорычал Ройс, стиснув зубы.

Его голос слегка дрожал, в глазах плескалась ярость.

— Ты не можешь убить Майрона, Ройс, — сказал Адриан, оттаскивая монаха в сторону, как ребенка, который вздумал играть с диким медведем. — Ты ведь не стал бы убивать щенка.

Ройс не собирался убивать Майрона. Он и сам не знал, чего хочет, если не считать желания заткнуть монаху рот. Слова Майрона ранили его, потому что каждое слово было правдой. Более того, этот парень не просто угадал мысли Ройса, он в точности их перечислил, и все его душевные кошмары выбрались на дневной свет.

— Ты в порядке, Ройс? — с нескрываемой тревогой спросил Адриан, продолжая стоять между Ройсом и Майроном.

— С ним все будет хорошо, — ответил за Ройса Майрон.

Пятеро мальчишек и Майрон закончили обедать и ушли, за ними последовали Адриан и Уайатт, которые взяли тарелки для Ройса и Эльдена. Алрик, наевшийся до отвала, распустил пояс, но не собирался уходить. Он с улыбкой откинулся на спинку стула, когда Айерс принес еще одну бутылку вина и поставил перед ним. В первый раз с начала путешествия Алрик чувствовал себя так хорошо. Вот теперь он был доволен. Такое же выражение появилось и в глазах у Мовина. Осуществилась мечта их юности, весь день они скакали вперед, исследовали новые места, а вечером остановились на постоялом дворе, чтобы хорошо поесть, выпить, посмеяться и спеть песню. Наконец-то беззаботные дни его украденной молодости вернулись. Ему предстоит настоящее приключение. Он сможет жить полной жизнью, а это то, к чему стремятся все настоящие мужчины.

— Лучшее вино из моих погребов, — с гордостью сказал Айерс.

— Вы очень добры, — проговорила Ариста, — но завтра нам нужно рано вставать.

— Нельзя обижать хозяина, Ариста, — возразил Алрик, который вдруг почувствовал, что сестра вот-вот задушит его мечту.

— Я и не собиралась, но, Алрик, ты не можешь пить всю ночь, а потом встать рано утром.

Он нахмурился. Вот почему они с Мовином никогда не включали ее в свои планы.

— Этот человек хочет оказать нам честь, верно? Если ты устала, отправляйся в постель и оставь нас в покое.

Ариста громко фыркнула, швырнула салфетку на стол и вышла.

— Твоя сестра тобой недовольна, — заметил Гонт.

— Ты только сейчас это заметил? — ответил Алрик.

— Мне открыть бутылку? — спросил Айерс.

— Я даже не знаю, — пробормотал Алрик.

— Будет лучше поступить так, как она сказала, — заметил Гонт.

— О чем ты?

— Я всего лишь имел в виду, что она тут главная. Ты ведь не станешь с ней драться из-за этого? Я понимаю, почему ты ее побаиваешься, и сочувствую тебе, уж поверь мне. Ты видел, как она со мной обошлась, когда мы уезжали? Но что мы можем сделать? Она здесь всеми командует.

— Вовсе нет, — воскликнул Алрик, — это я командую нашим отрядом! — Он посмотрел на Айерса. — Открывай бутылку и налей нам полные стаканы.

Гонт улыбнулся.

— Я вас недооценил, ваше величество. Со мной в последнее время это нередко случается. Взять, к примеру, Магнуса.

Алрик предпочитал о нем не думать. Мысль о том, что разделил трапезу с убийцей отца, а теперь собирается с ним пить, вызывала у него отвращение.

— Меня оскорбило, что я должен ехать вместе с гномом, но он оказался неплохим спутником. Верно, он не слишком разговорчив, но с ним интересно. Вам известно, его держит здесь лишь борода — в буквальном смысле? Он еще один член нашей компании, кого ваша сестра взяла на поводок.

— Моя сестра меня не контролирует, — бросил Алрик.

— А тебе лучше держать язык за зубами, — посоветовал Мовин Гонту. — Ты ступил на опасный путь.

— Мои извинения. Возможно, я ошибся. Пожалуйста, простите. Просто я никогда не видел, чтобы женщина руководила такой серьезной миссией. Меня это возмущает, впрочем, вы с севера, а я с юга, где женщина должна знать свое место, пока мужчины воюют. Разрешите мне произнести тост в ее честь. — Он поднял свой стакан. — За принцессу Аристу, нашего прелестного лидера.

— Я же сказал тебе, что я главный, — гневно вскричал Алрик.

Гонт улыбнулся и развел руками.

— Я никого не хотел обидеть. — Он снова поднял стакан. — Тогда за вас, король Алрик, истинный лидер нашей миссии!

— Слушайте! Слушайте! — Алрик залпом выпил вино.

Глава 8 ЭМБЕРТОН ЛИ

На улицах пели и танцевали люди. Для них не имело значения, кто с кем танцует. В воздухе кружили ленты серпантина, сполохи света, словно по мановению волшебной палочки, озаряли небо. Играли оркестры, лица людей сияли от радости. Двери всех лавок были широко распахнуты, любой человек с улицы мог зайти и получить бесплатное угощение — хлеб, пирожные, мясо и выпивку. Люди брали что хотели, а хозяева улыбались им и махали руками.

— Удачного основания! — кричали они друг другу. — Удачного основания вам! Пусть Новрон благословит этот дом и людей!

Ариста испытывала тревогу, хотя и не понимала ее причины. Что-то было не так. Она всматривалась в лица людей, и ей было ясно, что они ни о чем не подозревают.

«Чего же они не знают? — размышляла она, сознавая, что нужно торопиться, ибо отпущенное ей время подходит к концу. — Что значит — подходит к концу? Что должно случиться?»

Ей следовало идти вперед, но не слишком быстро. Важно не вызвать подозрений. Необходимо прибыть на место встречи. Она сжала в руке ожерелья. Подготовка заклинания заняла всю ночь. Она даже не успела попрощаться с Элинией, и это разбило ей сердце.

Она быстро шагала по улице, понимая, что больше никогда не увидит Элинию. Свернув на Гранд Мар, она увидела императорских стражников, стоявших у парапета. Каждый отряд возглавлял рыцарь-тешлор. Их можно было узнать по трем мечам, а еще по императорским доспехам. Это были герои страны, защитники императора и одновременно убийцы.

Она должна найти Неврика и Джериша. Замедлив шаг у Колонны Дестоуна, она свернула. До дворца оставалось не более полумили. Она уже видела огромный золотой купол. Там находились император Нарейон и его семья. Сердце у нее отчаянно колотилось, она слегка задыхалась. И все же была уверена, что сможет, сумеет предстать перед ними. Она способна сражаться. Они на это не рассчитывают, и ей удастся произнести первое заклинание. Она взорвет все это отвратительное место, и пусть осколки стекла и камня пронзят окровавленные тела этих ублюдков. Но она понимала, что этого недостаточно. Они не остановятся, но она прикончит некоторых из них и многим нанесет ущерб. Не Венлину и не Йолрику. Они ее убьют, может быть, не Йолрик, но Венлин — наверняка. Венлин не будет колебаться. Она умрет, за ней последует семья императора, и Неврик и Джериш будут потеряны.

Нет, она должна принести в жертву отца ради сына. Таково желание императора, таков его приказ. Линию наследования необходимо сохранить любой ценой. Наследник должен выжить.

Она повернула и побежала по Эбонидейл, старясь скрыть свои следы с помощью магических хитросплетений. Она передаст им ожерелья. Потом они должны скрыться. Империя будет в безопасности, по крайней мере ее небольшая часть. Как только амулеты окажутся на их шеях и они покинут город, она сможет повернуть обратно. И пусть тогда Марибор поможет предателям, она больше не станет скрываться. Они познают могущество Сензара, которое больше ничто не будет сдерживать. Если потребуется, она уничтожит весь город. Все превратится в руины. Она похоронит город глубоко под землей, и пусть они целую вечность ищут его следы среди развалин.

Но сейчас ей нужно спешить. Нужно идти.

Нужно идти.

Нужно…

Ариста проснулась. Было темно, но плащ, как всегда, испускал слабое сияние, и она могла разглядеть свою маленькую, скудно обставленную комнату. Ей показалось, что она провалилась из одного мира в другой. Она куда-то спешила, но это был лишь сон. Она выглянула в окно и поняла, что до рассвета осталось совсем немного. Постепенно Ариста вспомнила, что находится в ратиборской таверне «Смеющийся гном». Она отбросила одеяло и попыталась ногой нащупать сапоги. Огонь в камине погас, и в комнате стало холодно. Она задела ногой пол, и показалось, что она прикоснулась ко льду.

Однако очень скоро она вышла в коридор и принялась стучать в двери. В ответ раздавались стоны недовольства. Она спустилась вниз. Посетители таверны давно разошлись, и казалось, что по залу прошелся небольшой ураган. Белла уже встала. Ариста уловила запах вчерашней баранины и лука. Остальные ее спутники начали спускаться вниз, они покачивались и терли глаза. Волосы у Мовина спутались еще сильнее, чем обычно, несколько прядей стояло торчком. Магнус никак не мог перестать зевать. Алрик без конца тер лицо, словно пытался снять невидимую паутину. Только Майрон выглядел свежим, словно давно проснулся.

Пока они ели, Айерс послал Джимми на улицу седлать лошадей. Адриан и Мовин пожалели парнишку и вместе с мальчиками отправились ему помогать. К тому моменту, когда солнце появилось над горизонтом, они были готовы покинуть таверну.

— Ариста, постой.

Алрик остановил сестру, когда та направилась к выходу из таверны. Они остались вдвоем в общем зале, возле стойки, где стояло несколько кружек, от которых несло прокисшим пивом.

— Я буду весьма признателен, — сказал он сухо, — если ты перестанешь командовать в моем присутствии. Не стоит забывать, что я король.

— А что я такого сделала? Ты недоволен, что я всех разбудила?

— Ну да, если честно, то да. Все остальное, что ты делаешь, мне тоже не слишком нравится. Ты постоянно подрываешь мой авторитет. Из-за тебя я выгляжу слабым и требую, чтобы ты это прекратила.

— Я всего лишь подняла людей с постели, чтобы мы могли пораньше выйти. Если бы ты начал стучать в двери, мне не пришлось бы это делать. Я вчера тебе сказала, что не стоит ложиться поздно, но ты не послушал. Или предпочитаешь проканителиться здесь до полудня?

— Конечно, нет, я рад, что все встали, но…

— Но что?

— Просто ты постоянно командуешь.

— А мне кажется, что вчера я предлагала ехать в Эмбертон Ли, но ты приказал остановиться здесь на ночлег. Разве я возражала?

— Ты была готова начать возражать, и если бы я не уехал вперед, мы бы до сих пор спорили.

Ариста страдальчески закатила глаза:

— Чего ты от меня хочешь, Алрик? Ты хочешь, чтобы я все время молчала и делала вид, что меня здесь нет?

— В этом все и дело. Ты во все влезаешь. Честно говоря, тебе вообще не следовало ехать с нами. Здесь женщинам не место.

— Ты, конечно, король, но это моя миссия. И не Модина мне ее поручила. Я пошла к ней и объяснила, куда отправляюсь. Это моя идея и моя ответственность. Я бы отправилась в дорогу, даже если бы никто со мной не поехал, даже если бы Модина запретила мне покинуть дворец. И позволь кое-что тебе напомнить. Если наша миссия закончится неудачей, ты перестанешь быть королем.

Лицо Алрика покраснело, в глазах загорелся гнев.

— Любящие родственники ссорятся? — спросил Мовин, подходя к ним с улыбкой.

Никто ему не ответил, и он сразу стал серьезным.

— Ладно, не имеет значения. Я забыл перчатки, но лошади уже готовы.

Он взял со стола перчатки и быстро вышел из таверны.

— Послушай, — продолжала Ариста более спокойным тоном. — Мне очень жаль, хорошо? Я постараюсь вести себя, как дама, если ты так хочешь, и позволю тебе отдавать приказы. — Она махнула рукой в сторону двери. — В любом случае они предпочитают, чтобы приказы отдавал мужчина.

Наступила долгая пауза.

— Все еще меня ненавидишь? — наконец спросила Ариста.

Алрик выглядел угрюмым, но гроза уже прошла.

— Пойдем, нас ждут, — сказал он и решительно зашагал к двери.

Ариста вздохнула и последовала за ним.

К полудню они нашли древнюю дорогу. Ройс выглядел получше, и они с Адрианом ехали во главе колонны. Отряд двигался по узким звериным тропам, тропинкам и даже вдоль русла замерзших рек. Алрик следовал сразу за ними. Ариста заняла место в конце колонны и снова оказалась рядом с Майроном. Повозку они пропустили вперед. Крестьянские поля остались далеко позади, и теперь отряд пробирался через глухие места, где не часто бывали люди. Вскоре они въехали в лес и обнаружили широкую дорогу. Когда Ариста была здесь с Этчером, все выглядело иначе. Сейчас камни и проросшая между ними трава были покрыты снегом. Ариста остановила Принцессу и посмотрела вдаль.

— Прямая, словно майское дерево, — пробормотала она.

Монах бросил на нее взгляд.

— Это она, дорога на Персепликвис, — продолжала Ариста. — Под снегом лежат камни, уложенные тысячи лет назад по приказу Новрона.

Майрон посмотрел под ноги.

— Это замечательно, — вежливо согласился он.

Они ехали по следу, оставленному полозьями повозки. В лесу царила тишина. Снег окутал все вокруг мягким покрывалом, он приглушал стук копыт, а шорох полозьев напоминал чей-то шепот.

Они ехали, почти не разговаривая. Вскоре после того, как отряд вышел на дорогу, Магнус заговорил об обеде, и Ариста облегченно вздохнула, когда Алрик сказал, что они сделают привал только после того, как доберутся до Эмбертон Ли. Солнце давно миновало зенит, и тени деревьев удлинились, когда они начали подниматься по крутому склону холма. Как только серые пальцы леса разжались, Ариста увидела засыпанную снегом вершину и каменные руины огромного города, дремлющие под белым покрывалом. Ветхие стены частично ушли в землю, спрятались под снегом в бледном свете подходящего к концу зимнего дня.

«Как же я не заметила раньше, что это могила?» — подумала Ариста.

Спящие курганы наводили печаль, и только теперь она поняла, что именно открылось ее взору. Склоны холма были усеяны обломками колонн и мраморных ступеней. Вокруг лежали руины — гигантское надгробие огромного кладбища. На холме виднелось всего лишь одно дерево, такое же мертвое, как и остальные развалины, ибо его время давно вышло. Над землей, отбрасывая синие тени, возвышались необычные фигуры. Вокруг было невероятно красиво и печально, так замерзшее озеро продолжает хранить свое очарование.

Ройс поднял руку, показывая, что нужно остановиться у подножия холма. Он соскочил с лошади и дальше пошел пешком. Все ждали, прислушиваясь к позвякиванию сбруи. Лошади мотали головами, недовольные тем, что им приходится стоять на месте.

Ройс вернулся и обменялся несколькими словами с Алриком и Адрианом. Алрик бросил взгляд в сторону Аристы, словно собирался спросить у нее совета. Потом отвернулся, и отряд двинулся дальше. Аристе хотелось подъехать к нему и выяснить, что случилось. Ей не нравилось, что ее держат в неведении и чуть ли не наказывают, словно капризного ребенка, но Алрику было важно держать в своих руках бразды правления. Ариста сжала кулаки. Она любила брата, но не верила, что тот способен принимать верные решения.

«С ним Адриан, — подумала она. — Он не позволит совершить глупость».

Благодарение Марибору, что Адриан с ними. Лишь на него она могла полностью положиться, лишь он всегда был готов ей помочь без всяких обид. Ей хватало одного брошенного на него взгляда, чтобы успокоиться.

Всадники поднялись на вершину холма и спешились.

— Теперь мы можем поесть, — заявил Алрик. — Майрон, подойди сюда.

Ройс, Алрик и Майрон о чем-то беседовали несколько минут, Ариста же сидела на камне и с рассеянным видом жевала полоски копченой говядины, пока у нее не заболели челюсти. Ибис снабдил их отличным провиантом, но сейчас ей не хотелось есть. А так она могла жевать, не обращая внимания на остальных.

Она отвернулась от них и заметила, что на нее смотрит Эльден. Он тут же смущенно опустил голову и сделал вид, что ищет какую-то вещь в своем заплечном мешке.

— Не обращайте на него внимания, миледи, — сказал Уайатт. — Или мне следует обращаться к вам: «Ваше высочество»?

— Ты можешь называть меня Ариста, — ответила она и увидела, как округлились от удивления его глаза.

— Серьезно?

Ариста кивнула:

— Конечно.

Он пожал плечами:

— Ладно… Так вот, Ариста, — неуверенно произнес он, — Эльден редко оказывается среди незнакомых людей. Чаще всего он проводит время на больших кораблях, где почти не бывает женщин. Подозреваю, что вы первая дама, которую он видит так близко, во всяком случае, с тех пор, как я с ним познакомился.

Она провела рукой по растрепанным волосам и плащу, который висел на ней, как тряпка.

— Боюсь, я не самый лучший образец. Я совсем не похожа на леди Ленару Пикеринг. Да и вообще, я здесь даже не самая красивая принцесса. Этот титул принадлежит моей лошади. Ее зовут Принцесса. — Ариста улыбнулась.

Уайатт с недоумением посмотрел на нее:

— Но говорите вы совсем не как аристократка. То есть вы, конечно, принцесса, но разговариваете не как принцесса.

— Вы весьма последовательно рассуждаете, мастер Деминталь.

— Вот видите? Это уже слова принцессы, которая красиво и элегантно ставит меня на место.

— Как и следует поступать в таких случаях, — сказал, подойдя к ней, Адриан. — Я вижу, глаз да глаз за тобой нужен. Или я ошибаюсь? — спросил он моряка.

— А я думал, что ты телохранитель Гонта, — насмешливо произнес Уайатт, кивком показывая на Дегана, который так и остался сидеть в повозке вместе с гномом.

Они ели, разложив еду на козлах между собой.

— Ты так думаешь?

— Что обнаружил Ройс? — поинтересовалась Ариста.

— Следы, но довольно старые.

— Какого рода следы?

— Морских гоблинов. Вероятно, здесь был их дозор. Похоже, король Фредрик был прав относительно потопа. Но мы довольно далеко от Виланских холмов. Странно, что их разведчики сюда добрались.

Ариста задумчиво кивнула:

— Алрик, Майрон и Ройс пытаются отыскать вход?

— Да, они ищут реку. В книге Холла написано, что река уходит в отверстие в земле.

— А что со следами?

— В каком смысле?

— Вы по ним прошли до конца?

— Они слишком старые, чтобы представлять для нас опасность. Ройс считает, что их оставили больше недели назад.

— Может, они пришли не с Виланских холмов. Патриарх сказал, что морские гоблины были в Персепликвисе. Идите по следу, он может привести к входу в подземелье. И возьмите с собой Магнуса, он ведь лучше нас в них разбирается.

Адриан бросил на нее быстрый взгляд:

— Да, ты совершенно права.

Он встал, чтобы присоединиться к остальным.

— Одну минуту, Адриан, — остановила его Ариста.

— Да?

— Не говори Алрику, что это моя идея. Пусть она исходит от тебя.

На его лице появилось смущение.

— Ладно. — Адриан кивнул и с сочувствием посмотрел на Аристу, потом махнул рукой Уайатту: — Пойдем, моряк, ты тоже можешь нам помочь.

— Но я все еще…

Адриан усмехнулся:

— Ладно-ладно. Прошу меня простить, миледи… Ариста.

Они взобрались на вершину холма и скрылись из виду. Эльден подошел и сел рядом с ней. Засунул руку в карман и вытащил небольшой кусочек дерева и протянул Аристе на своей огромной ладони изящно вырезанную фигурку женщины. Ариста взяла ее, чтобы внимательно разглядеть, и поняла, что это она. Детали были переданы великолепно, вплоть до спутанных волос и плаща Эсрахаддона.

— Это для вас, — услышала она его шепот.

— Она очень красивая, спасибо тебе.

Эльден кивнул, медленно поднялся на ноги и вернулся на свое место.

Ариста рассматривала фигурку, размышляя о том, когда он успел ее вырезать, сидя в седле или вечером, пока они обедали.

На склоне холма появился Майрон, Ариста помахала ему рукой, и он подошел к ней.

— Что пишет мастер Холл о том, как попасть внутрь?

Майрон состроил смешную гримасу:

— То, что он написал, не слишком нам помогло. Однако он сделал несколько рисунков развалин, так что мы пришли в нужное место. Он сам попал туда через какую-то дыру, больше у Холла ничего об этом не говорится. Там было довольно глубоко, он начал спускаться и упал. Не слишком удачно. После этого его почерк стал очень неразборчивым, и он лишь отписывался короткими предложениями: «Упал в дыру. Нет выхода. Груда! Они все съели! Темный вихрь. Река течет. Звезды. Миллионы. Ползу, ползу, ползу. Они все едят».

Ариста усмехнулась:

— Звучит не слишком привлекательно.

— Дальше становится еще хуже. Внизу, возле подземного моря, он встретил морских гоблинов, но это было не самое худшее. Он добрался до замечательной библиотеки, когда…

Его прервал свист.

— Мы нашли! — закричал Алрик.

Оказалось, что вопреки всем ожиданиям вход в подземелье находился вовсе не на вершине холма, а на его склоне. Адриан видел, как Ройс и Магнус обнаружили его одновременно, причем каждый подобрался к нему со своей стороны. Ройс шел по следу гоблинов, а Магнус, по его словам, простукивал пустоты. Они сошлись на дальнем склоне холма, где подъем становился особенно крутым и опасным. Несколько низкорослых деревьев и густые кусты ежевики закрывали глубокую яму. Лишь далекое эхо льющейся воды говорило о том, что там что-то есть.

— Похоже, тут довольно скользко, — заметил Мовин, когда все они собрались на ледяном карнизе над дырой. — Кто пойдет первым?

Прежде чем кто-то успел ответить, появился Ройс с тяжелым мотком веревки в руках. Он успел надеть свое снаряжение, в том числе страховочные петли и бронзовые кошки для рук. Адриан помог ему все подготовить, затем Ройс лег на живот и стал медленно сползать вниз, оставляя на снегу длинный след.

Почти сразу он заскользил вниз по склону, набирая скорость, как детские санки. Он пытался замедлить падение с помощью кошек, но у него ничего не получилось, и тогда Адриан выбрал слабину у веревки, и она натянулась как тетива.

— Возьми другой конец и привяжи к дереву, — приказал Адриан.

Магнус шагнул вперед.

— Нет, не ты! — закричал Адриан и повернулся к стоявшему рядом Уайатту. — Ты сможешь закрепить конец?

Моряк схватил конец веревки и обвязал его вокруг ствола маленькой березки.

— Как дела, Ройс? — крикнул Адриан.

— Я раскачиваюсь, — ответил Ройс. — Вытрави еще немного веревку.

Участники экспедиции окружили яму со всех сторон, стараясь держаться на безопасном расстоянии, и то и дело вставали на цыпочки, пытаясь заглянуть вниз. Тучи над головой не позволяли определить время. Солнце исчезло за облаками, однако все небо было подсвечено неясным серым сиянием, из-за чего казалось, что все вокруг лишено цвета и окутано туманом. Адриан считал, что до заката у них еще осталось четыре часа.

Мовин и Адриан полностью вытравили веревку, и теперь она свисала с дерева. Однако Адриан продолжал ее держать. Он не видел Ройса и смотрел на тонкую веревку. Она почти скрылась под снегом, оставив на нем едва заметный след.

— Ты можешь добраться до дна? — крикнул Адриан в отверстие.

— Сколько еще веревки осталось? — донесся до них эхом голоса Ройса.

Адриан вопросительно посмотрел на Аристу.

— Десять мотков по пятьдесят футов каждый, — ответила она и крикнула, наклонившись в сторону ямы: — Общая длина пятьсот футов.

— Этого не хватит, — сообщил Ройс.

— Глубокая дыра, — заметил Адриан.

Веревка слегка переместилась по краю.

— Чем ты там занят, приятель?

— Делаю, что могу.

— Опять какую-нибудь глупость?

— Может быть…

Судя по голосу, Ройс задыхался от напряжения. Веревка перестала перемещаться и обвисла.

— Ройс, в чем дело? — позвал Адриан.

Ответа не последовало.

— Ройс!

— Расслабься, — крикнул Ройс. — Кажется, у меня все получилось. Я на карнизе, мы все на нем поместимся. Он обледенел, но вполне надежен. К тому же здесь можно закрепить веревку. Похоже, нам придется слезать партиями. Спускайте снаряжение.

Участники миссии подтащили сани к провалу и приступили к спуску снаряжения и припасов. Мешки один за другим начали исчезать в круглой дыре.

— Я пойду первым, — заявил Алрик, когда сани опустели.

Адриан и Мовин обвязали его страховочной веревкой вокруг его ног и пояса. После этого король взялся за основную веревку, сел на снег и начал сползать по склону. На этот раз Адриан и Мовин вытравливали веревку медленно, и вскоре Алрик оказался у заслонявших провал кустов.

— О Марибор! — воскликнул он. — Вы достаточно крепко меня держите?

— Скажи, когда будешь готов, — крикнул Мовин.

— О боже, боже, — несколько раз повторил Алрик.

Ройс снизу советовал ему, как лучше действовать, но остальные его уже не слышали.

— Ладно, ладно, я спускаюсь, — сказал Алрик, перевернулся на живот и стал осторожно сползать в провал, крепко держась за страховочную веревку. — Теперь помедленнее, — предупредил Алрик, когда Адриан и Мовин начали спускать его вниз.

Дюйм за дюймом король перемещался по склону и вскоре исчез из виду. Из глубины донесся его крик:

— О Марибор, спаси и сохрани!

— Ты в порядке? — спросил Адриан.

— Ты спятил? Конечно, нет! Это безумие.

— Спускайте его! — закричал Ройс.

Они продолжали спускать Алрика до тех пор, пока Адриан не почувствовал, что тот дернул веревку. Очевидно, Ройс втащил Алрика на карниз. Натяжение веревки ослабло, Ройс крикнул, что все в порядке, и они подняли освободившуюся веревку. Следующим решили отправить Эльдена, пока наверху оставалось достаточно мужчин, чтобы удерживать его немалый вес. Он молча спустился вниз, но в его глазах они увидели такой же страх.

— Следующим будешь ты, Деган, — сказал Адриан.

— Ты шутишь, — ответил Гонт. — Неужели ты думаешь, что я туда полезу?

— За этим ты сюда и приехал.

— Это безумие. А что, если веревка порвется? Что если мы не сможем добраться до дна? Что, если не сумеем вернуться? Я не стану… Это просто смешно!

Адриан молча смотрел на него, держа веревку в руках.

— Я не полезу, — заявил Деган.

— Ты должен, — сказала Ариста. — Не знаю почему, но наследник Новрона должен нас сопровождать, чтобы путешествие закончилось успешно. Без тебя нам нет никакого смысла туда идти.

— Вот и отлично, никто не станет спускаться!

— Тогда эльфы всех убьют.

Гонт посмотрел на Аристу, потом с умоляющим видом оглядел остальных.

— Откуда ты знаешь? Откуда тебе известно, что я должен там быть?

— Мне сказал Эсрахаддон.

— Этот безумец?

— Он был волшебником.

— Он мертв. Если он был таким всезнающим, почему умер? Скажи мне?

— Мы ждем! — закричал Алрик.

— Ты должен спуститься, — повторила Ариста.

— А если я откажусь?

— Ты не станешь императором.

— Если я умру, то все равно не стану императором.

Все молча смотрели на Дегана Гонта.

Он опустил плечи и состроил гримасу.

— Как надевать эту проклятую штуку?

— Просунь ноги в петли и застегни пряжку на поясе, — объяснил Адриан.

После того как вниз спустились Гонт и Ариста, Уайатт занял место Адриана у веревки, дав ему возможность поговорить с Ренвиком.

— У вас запасов хватит на неделю, может быть, немного больше, если будете экономить, — сказал он мальчикам, когда те собрались вокруг него. — Ухаживайте за лошадьми и держитесь подальше от вершины холма. Разбейте лагерь в ложбине. И ради собственной безопасности не разжигайте костер днем. Дым можно увидеть на большом расстоянии, а вам лучше не привлекать незваных гостей.

— Мы сумеем за себя постоять, — заявил Бранд.

— Не сомневаюсь, но будет лучше, если вас никто не заметит.

— Я хочу пойти с вами, — сказал Ренвик.

— И я, — добавил Минс.

Адриан улыбнулся:

— Вы очень храбрые парни.

— Но только не я, — заявил Элбрайт. — Нужно быть последним придурком, чтобы забраться в такую дыру.

— Что ж, значит, ты самый разумный, — сказал ему Адриан. — Тем не менее вы все должны остаться здесь. Разбейте лагерь и берегите лошадей. Если мы не вернемся через неделю, значит, не вернемся совсем. К тому же будет слишком поздно. Если вы увидите огонь на севере или западе, значит, эльфы захватили Аквесту или Ратибор. Вам нужно будет уходить на юг. Попробуйте сесть на корабль, отправляющийся в Вестерлинс. Впрочем, я не знаю, что вы там найдете.

— Вы вернетесь, — уверенно сказал Ренвик.

Адриан обнял паренька и повернулся к Майрону, который, как всегда, оставался рядом с лошадьми.

— Пойдем, Майрон, скоро твоя очередь.

Майрон кивнул, в последний раз погладил животное и что-то прошептал. Адриан положил руку ему на плечо, и они вместе направились наверх, где Уайатт и Мовин спускали Магнуса.

— Что ты сказал Ройсу вчера вечером? — спросил Адриан у монаха.

— Просто поговорил с ним о потерях и о том, как с этим жить.

— Ты читал об этом в книгах?

— К сожалению, нет.

Адриан ждал, что Майрон продолжит свою мысль, но монах замолчал.

— Ну, у тебя все неплохо получилось, — одобрительно произнес Адриан. — Он… Я не знаю, как объяснить… Он словно вернулся к жизни. Конечно, это не означает, что он готов петь и танцевать. А если бы начал, у меня появились бы серьезные основания для тревоги. Но теперь он ведет себя нормально, я имею в виду нормально для Ройса.

— Не совсем, — ответил Майрон. — Прежним он уже никогда не станет. Шрам останется навсегда.

— Ну, я лишь хотел отметить, как он изменился, словно зима превратилась в лето. Ему следовало тебя поблагодарить, хотя от Ройса ты никогда ничего подобного не дождешься. Должен сказать, что немногие смогли бы с ним так говорить, как ты. Это все равно что вытаскивать шип из лапы льва. Я люблю Ройса, но он опасен. Из-за того образа жизни, который он до сих пор вел, у него сложились слишком размытые представления о том, что правильно, а что нет. Он не шутил, когда заявил, что мог бы тебя убить.

— Я знаю.

— Правда?

Майрон кивнул:

— Конечно.

— Однако ты не выглядел встревоженным. Что случилось с наивным человеком, который с таким благоговением шагал по земной тверди? Откуда взялась эта мудрость?

Майрон с недоумением посмотрел на Адриана.

— Я монах, — пояснил он.

Адриан шел замыкающим. Он лег на живот, цепляясь за веревку, сполз по склону к самому краю провала и заглянул в него. Под ним разверзлась та же бездна, которую незадолго до него увидели Алрик с другими участниками спуска. Сверху отверстие в каменном склоне казалось небольшим, но это был обман зрения. На самом деле эта большая, идеально круглая дыра напоминала лаз в нору гигантского кролика. А дальше начинался круто уходивший вниз каменный колодец. С его уступов свисали длинные сосульки, во всех углублениях лежал снег. Дна не было видно.

Заходящее солнце освещало противоположную стену, все остальное тонуло во мраке. Внизу, на расстоянии, превышающем дальность полета стрелы, метались крошечные, похожие на насекомых ласточки. Они были хорошо видны на фоне освещенных солнцем черных стен.

У Адриана закружилась голова и перехватило дыхание, когда он посмотрел вниз. Он покрепче перехватил веревку, соскользнул в провал и повис в воздухе. У него засосало под ложечкой. Ощущение было не из приятных. Его жизнь висела на тонкой веревке, как на волоске. Только это и отделяло его от вечности.

— У тебя отлично получается, — крикнула снизу Ариста, словно заправский скалолаз, и ее голос эхом отразился от стен колодца.

Адриан почувствовал, как Ройс подтягивает его в сторону, посмотрел вниз и увидел, что все столпились на узком, покрытом льдом карнизе. Чуть в стороне лежало их снаряжение.

Он коснулся твердой поверхности и почувствовал, что кто-то подтягивает его за пояс к стене.

— Это было весело, — пошутил он, только сейчас заметив, как сильно бьется сердце.

— Да, нам нужно почаще так развлекаться, — ответил Мовин и нервно рассмеялся.

— Веревку оставить или развязать? — крикнул сверху Ренвик.

— Оставь, иначе у нас могут возникнуть проблемы в будущем, — сказал Ройс. — С этого момента я буду спускаться последним и забирать с собой веревку. Уайатт, у тебя опыта больше, чем у всех остальных. Попробуй найти следующий уступ, хорошо?

Адриан увидел, как напрягся моряк, когда ему помогали надевать страховочные петли. На стенах колодца имелось множество выступов, которые могли бы послужить опорой для рук. Адриан подумал, что и сам сумел бы спуститься по этой стене, если бы не лед и не мысль о том, что под ним бездонная пропасть.

Уайатту удалось обнаружить подходящий уступ, и они начали очередной этап спуска. Второй карниз оказался уже и короче. На нем уже не хватало места для всех, и Уайатту пришлось искать следующий выступ до того, как все спустились. Ройс отправил вниз снаряжение, отвязал веревку, обмотал ее вокруг тела и соскользнул на карниз без страховки, используя только кошки.

Следующие два уровня даже не заслуживали названия уступа. На них едва хватило места для троих, и, чтобы не сорваться в пропасть, они вынуждены были цепляться за малейшие неровности стены. Им приходилось прижиматься к стене, а снаряжение болталось на веревках рядом.

Очередной уступ оказался самым большим из пройденных, он был шириной с проселочную дорогу. Некоторые из участников экспедиции, достигнув цели, повалились на спину, тяжело дыша и обливаясь потом. Адриан присоединился к ним. У него заложило уши. Открыв глаза, он увидел на расстоянии вытянутой руки белый луч света, плотный и похожий на уходившую в глубину бледно-серую колонну. Сквозь него сновали туда и сюда ласточки. Они словно танцевали в воздухе, наслаждаясь его сиянием. В этом призрачном свете едва проглядывала противоположная стена.

— Мы здесь словно проклятые богом пауки, — заметил Алрик.

— Я не уверен, что оно того стоит, даже если благодаря этому можно стать повелителем мира, — простонал Деган.

— Теперь я представляю, как падал Эдмунд Холл, но не очень понимаю, как ему удалось уцелеть, — сказала Ариста. — Как можно проделать такой путь в одиночку?

— Он был не один, — сказал Майрон. — Он взял с собой двоих друзей и несколько слуг.

— А что с ними стало? Они также оказались заперты в колодце?

— Нет, — ответил Майрон.

— Они погибли?

— Боюсь, что да.

Адриан сел на уступе и только теперь почувствовал, что весь промок. Отовсюду капало, по стенам текла вода. На них прослеживалась четкая граница между светлым слоем льда и значительно более темной полосой мокрого камня.

— Здесь теплее, — сказал он.

— Смеркается, пора двигаться дальше, — заметил Ройс. — Или вы предпочитаете спускаться с факелами в руках?

— Старайся выбирать более надежные уступы, — сказал Алрик Уайатту.

— Какие есть, такие и выбираю.

Чем ниже они спускались, тем темнее становилось, несмотря на то что солнце еще не зашло, и Адриан понимал, что у них осталось совсем немного времени. Они миновали еще четыре карниза. С каждым разом у них получалось все лучше, но наступившие сумерки мешали быстро продвигаться вперед. Стены здесь были черными, а круглое отверстие у них над головой начало тускнеть, одновременно приобретая неприятный желтый оттенок. С западной стороны оно окрасилось в розово-пурпурный цвет.

Адриан обмотал веревку вокруг талии Аристы и начал спускать ее вниз, как вдруг почувствовал сильный рывок. Принцесса вскрикнула.

— Ариста, — крикнул он, — что случилось?

— Я в порядке, — ответила она.

— Ты сорвалась? — закричал Алрик снизу.

— Я дотронулась до летучей мыши, — ответила она.

— Замолчите все, — приказал Ройс.

Теперь и Адриан услышал слабый писк, сменившийся более громким гудением. Гул перерос в вибрацию, эхом отражавшуюся от стен шахты, и вскоре превратился в настоящий гром. Следом задул таинственный ветер.

— Что происходит? — спросила Ариста, ее голос с трудом перекрывал рев ветра.

— Держись! — закричал в ответ Адриан.

Снизу надвигалось нечто огромное, подобное выбросу вулкана, и вскоре все вокруг наполнилось пронзительным писком и хлопками бесчисленных крыльев. Адриан с трудом удерживал веревку в руках. Ариста снова вскрикнула, когда мимо нее вихрем устремились к небу сонмы летучих мышей, однако Адриан успел заранее намотать веревку на запястье и сосредоточиться. Мовин и Ройс пришли ему на помощь, схватив за плечи, это помогло предотвратить падение Аристы в пропасть. Опасность миновала. Менее чем через минуту летучие мыши пронеслись мимо них в обратном направлении.

— Опустите меня вниз, — попросила Ариста, — пока не стало еще хуже.

Судя по натяжению веревки, принцесса встала ногами на следующий уступ. Адриан стравил веревку и одновременно посмотрел вверх. Маленькое пятнышко сиреневого неба закрыла темная извивающаяся линия. Туча летучих мышей стала похожа на хвост змеи. Адриан смотрел на них, как зачарованный.

«Наверное, их там миллионы», — подумал он.

Когда Адриан опустил глаза, он обнаружил, что снизу бьет яркий свет, озаривший влажные блестящие стены.

— Что там происходит? — спросил он.

— Я устала от темноты, — крикнула в ответ Ариста.

— Она заставила светиться свой плащ, — с тревогой в голосе ответил Алрик.

Когда Адриан спустился, он увидел, что принцесса сидит на краю уступа, спустив ноги вниз. Ее плащ сиял белым светом. Стоило Аристе пошевелиться, как по нему начинали перемещаться тени. Все украдкой поглядывали в ее сторону, словно смотреть на нее было неприлично. А Гонт с нескрываемым ужасом не мог отвести от нее глаз.

Они продолжали спуск в том же порядке, и теперь каждый знал, что следует делать. Тишину нарушали лишь редкие команды «вниз» и «все чисто». Они преодолели еще пять уступов, прежде чем услышали довольный крик Уайатта:

— Все, я добрался до дна!

— Ты висишь на веревке, — удивленно крикнул в ответ Адриан. — Ты коснулся земли? Спустить тебя еще немного?

— Нет! Не нужно! Я бы предпочел не касаться того, что находится подо мной.

— Это река? — спросила Ариста.

— Нет, но оно движется.

— Что там такое?

— Не могу разобраться, здесь слишком темно. Дайте минутку, я отыщу подходящее место, чтобы встать на ноги.

Через некоторое время все спустились на скалистый островок, поднимавшийся со дна пещеры. Несмотря на то, что Ариста с ее сияющим плащом была рядом, все вокруг тонуло в темноте. Одно не вызывало сомнений, они стояли на острове посреди темного колеблющегося моря, от которого шел неприятный запах и доносился тихий стрекот. Здесь витал запах старого куриного помета.

— Что это, Ройс?

— Думаю, вам нужно самим увидеть, — ответил Ройс. — Ариста, ты можешь сделать свет поярче?

Не успел Ройс закончить последнюю фразу, как плащ Эсрахаддона вспыхнул ослепительным светом, и шахта колодца озарилась его сиянием. То, что они увидели, лишило дара речи. Они еще не добрались до дна, их маленький отряд стоял на верхушке острой скалы, достаточно высокой, чтобы пробиться сквозь мощнейший слой помета летучих мышей. Конический утес достигал в высоту не менее трехсот футов. По нему ползали сотни тысяч тараканов, отчего казалось, что вся его поверхность шевелится.

— Клянусь Маром! — воскликнул Мовин.

— Это отвратительно, — сказал Алрик.

Но там копошились не только тараканы. Адриан заметил нечто белое, бегающее по поверхности — это был краб, и не один, — там были сотни его сородичей. Потом Адриан услышал писк и увидел крысу. Она пыталась спастись, когда ее накрыла волна каких-то жуков. Крыса опрокинулась на спину, отчаянно барахтаясь в мягком гуано, и снова жалобно пискнула. Она извивалась, била хвостом и лапами, мотала головой, но все больше и больше погружалась в почву, пока на поверхности не остался один только хвост. Вскоре исчез и он.

— «Ползут, ползут, ползут. Они все едят…» — процитировал Майрон.

— Кто-нибудь хочет попытаться здесь пройти? — спросил Ройс.

Уайатт нервно рассмеялся:

— Нет, серьезно, как мы спустимся вниз?

— А если спрыгнуть и броситься бежать изо всех сил? — предложил Мовин.

Все помрачнели.

— А если почва мягкая, и мы уйдем в нее, как в воду? — пробормотал Магнус.

— Ты что-нибудь придумаешь, — сказал Адриан Ройсу. — Ты видел это сверху и не стал бы спускаться, если бы у тебя не было какого-нибудь плана.

Ройс отрицательно покачал головой и показал рукой на Аристу:

— У меня нет, но надеюсь, что она сможет нам помочь.

Все члены экспедиции впились взглядами в принцессу, а на ее лице появилось выражение крайнего удивления и неуверенности в себе.

— Тебе нужно создать что-то вроде тропы, чтобы мы могли спуститься по склону утеса, — сказал ей Ройс. — Там есть вход, видите? — Он показал рукой на трещину в стене. — Он довольно узкий, но думаю, что нам удастся в него протиснуться. Возможно, нам придется ползти и даже пробивать себе путь. Но сначала ты должна как-то отвлечь жуков-мясоедов.

— Но у меня совсем нет опыта в таких делах, — покачав головой, возразила Ариста.

— Сделай, что сможешь, — сказал Адриан.

— Другой вариант — воспользоваться идеей Мовина. Бежать вниз со всех ног, в надежде, что они не успеют нас съесть.

Ариста поморщилась и снова кивнула:

— Все должны встать за мной. Я точно не знаю, что может произойти.

— Что она собирается делать? — спросил Гонт. — Что происходит?

— Делай, как говорит Ариста, — приказал Ройс.

Принцесса встала у края скалы и посмотрела вниз. Остальные собрались у нее за спиной, стараясь сохранять равновесие и не упасть. Ариста стояла, опустив руки вдоль тела и развернув ладони в сторону кургана. Потом она начала негромко напевать. В следующий миг сияние плаща погасло, и их поглотил мрак.

Единственным ориентиром оставался крошечный кусочек звездного неба у них над головой. Стрекот миллионов насекомых эхом отражался от стен. Участники экспедиции стояли очень близко друг к другу, стараясь держаться вместе, когда к ним начали приближаться крохотные огоньки. Блестящие точки вспыхивали и таяли в воздухе вокруг них. Но пока эти искорки жили, они дрейфовали вместе с потоками воздуха. Их становилось все больше, пока Адриан не разглядел верхнюю часть гигантского пылающего костра. Пламени не было, только скопление искр поднималось высоко в воздух и уносилось вверх, словно шахта превратилась в гигантскую дымовую трубу.

Вскоре к искрам добавился жар, и Адриану стало казаться, будто он стоит перед отцовским кузнечным горном. Он чувствовал, как нагревается одежда и краснеет кожа. Вместе с жаром появился новый запах, намного хуже застарелого запаха аммиака, так пахнут горящие волосы. Груды помета начали испускать свет, это было слабое красноватое сияние, похожее на угольки в угасающем камине. Кое-где начало вспыхивать пламя, на стенах заплясали высокие тени.

— Ладно-ладно! — закричал Алрик. — Достаточно! У меня сейчас обгорит лицо!

Пламя начало слабеть, красный свет исчез, и искры растаяли в воздухе. Плащ Аристы снова засиял, но не так ярко и с легким синеватым оттенком. Плечи принцессы поникли, ноги задрожали. Адриан подхватил ее за локоть и талию.

— Ты в порядке?

— У меня получилось? Никто не пострадал? — спросила она.

— Ну, может, немного поджарились, — ответил он.

Ройс сделал шаг вперед и сошел со скалы. Послышался громкий хруст, словно он наступил на яичную скорлупу. Поверхность склона казалась темной, остекленевшей, и нигде не было даже намека на движение.

Ройс сделал еще два шага и быстро вернулся на островок.

— До сих пор чувствуется жар. Возможно, нам стоит немного подождать.

— Как ты это сделала? — удивленно спросил Деган, стараясь оказаться как можно дальше от Аристы, насколько это позволяло пространство островка.

— Она ведьма, — ответил Магнус.

— Она не ведьма! — возразил Адриан.

В тишине пещеры его голос прозвучал особенно громко. Эхо дважды повторило его слова. Он заметил, что Алрик с удивлением смотрит на него, и Адриану стало не по себе. Он повернулся и быстро зашагал вниз по склону скалы.

Адриан чувствовал, как поверхность утеса проминается под его весом, а жар под подошвами сапог был таким сильным, словно он шел босиком по раскаленному песку. Он уходил все дальше, пиная мыском обугленные останки крабов. За спиной у него мерцал свет, и он понял, что Ариста следует за ним. Они подошли к расселине. Она оказалась больше, чем Адриан предполагал, и ему удалось войти в нее, не сгибаясь.

Глава 9 ВЕСТИ С ВОЙНЫ

Две девочки мчались вдоль зубцов крепостной стены, и темные зимние плащи развевались у них за спиной. Вдруг Мёрси резко остановилась, и Элли едва не сбила ее с ног. Девочки столкнулись и захихикали. Дул холодный ветер, но они не обращали внимания на такие пустяки, как щипавший покрасневшие щеки мороз или серое небо и серые стены замка, на которых они стояли.

Мёрси опустилась на колени, протиснулась между зубцами крепостной стены и заглянула вниз. Стену высотой двадцать футов построили из огромных разноцветных каменных глыб, квадратики которых уменьшались по мере удаления от того места, где она устроилась. Внизу шумела улица, торопились куда-то десятки всадников, пешеходов и возничих на своих повозках. Мёрси стало немного не по себе, у нее задрожали руки, по телу побежали мурашки. И все же было очень интересно наблюдать за миром с такой высоты, смотреть на крыши домов и лабиринты улиц. Выпал снег, все вокруг побелело, но кое-где на этом фоне выделялись цветовые пятна, например, красная стена амбара на далеком холме, трехэтажное небесно-голубого цвета здание, коричневые проплешины на дороге, где из-за постоянного движения людей и повозок быстрее таял снег. Мёрси впервые видела настоящий город, тем более с такой высоты. Когда она оказывалась на крепостных стенах замка, то представляла себя императрицей всего мира или птицей. И то и другое доставляло ей равное удовольствие.

— Он здесь! — закричала Элли, но ветер заглушил ее слова, и Мёрси даже показалось, что они долетают до нее с расстояния в несколько миль. — У него нет крыльев!

Мёрси выползла обратно и прислонилась спиной к стене, чтобы перевести дыхание. Элли стояла перед ней, она сбросила капюшон, на лице блуждала безумная улыбка, темные волосы развевались на ветру. Мёрси перестала обращать внимание на острые уши Элли и необычной, вытянутой формы глаза. Элли вызвала у Мёрси живейший интерес уже при первой их встрече в столовой. Она отошла от стола Пикеринга, чтобы получше рассмотреть странную эльфийскую девочку, а Элли очень понравился Господин Рингс, и с тех пор они стали неразлучны. Элли стала ее лучшим другом, даже главнее Господина Рингса. И хотя Мёрси доверяла свои секреты им обоим, только Элли могла их понять.

Элли сочувствовала Мёрси, когда та рассказывала о том, как Аркадиус запрещал ей гулять в лесу, окружавшем университет. Она страдала от таких же ограничений, когда отец не разрешал ей гулять по родной Колноре. Девочки проводили долгие зимние вечера, обмениваясь при свете свечи страшными историями, почерпнутыми из своего лишенного приключений детства, когда их слишком осторожные опекуны не позволяли искать головастиков или подбирать кусочки металла, которые выбрасывали лудильщики.

Они обменивались одеждой. Гардероб Элли состоял из поношеных мальчишеских курток и таких же штанов дырявых, но Мёрси они приводили в восторг. В них оказалось гораздо удобнее ходить и лазать по деревьям, чем в платье. У Элли вообще было мало одежды по сравнению с огромным количеством платьев и плащей, в которых Мёрси ходила в университет. Но сейчас у нее осталось только то, что надела на нее Миранда, когда они бежали из Шеридана. Поэтому девочки могли обмениваться только плащами. Плащ у Мёрси был более толстым и теплым, но ей нравилась старая накидка Элли, в ней она выглядела, словно герой из дикого леса.

Элли разрешала Мёрси брать запасной секстант, который ей дал отец и научила определять свое местоположение по звездам. В ответ Мёрси позволила Элли играть с Господином Рингсом, но уже начала об этом жалеть, потому что теперь он стал чаще забираться на плечо к Элли, чем к ней. По вечерам Мёрси ругала енота за вероломство, а тот только верещал в ответ, и Мёрси сомневалась, что Господин Рингс понимает всю серьезность проблемы.

— Вон там! — закричала Элли, показывая за забрало стены, где Мёрси заметила крошечную мордочку енота, выглядывавшего из-за угла. Они побежали за ним, мордочка исчезла, енот взмахнул хвостом и был таков.

Девочки, скользя на повороте, выбежали на площадку над главными воротами замка. С внешней стороны крепостной стены раскинулась большая площадь, где торговцы продавали с тележек свои товары, а зазывалы расхваливали на все лады низкие цены на мед и достоинства кож и свечей, которые горят дольше всех других. В кольце стен находилась замковая площадь, а еще дальше высокая цитадель с множеством бойниц.

Енот исчез.

— Вот еще следы! — возбужденно закричала Мёрси. — Этот глупец оставляет следы!

Они помчались дальше вдоль следов крошечных лапок на снегу.

— Ваш зверек побежал вниз по ступенькам башни, красавицы, — сказал стражник, когда они с ним поравнялись.

Мёрси искоса взглянула на него. Он был огромным, как и все стражники, в серебристом шлеме и толстом шерстяном плаще. В руках он держал копье. Стражник улыбнулся Мёрси, и она улыбнулась в ответ.

— Туда! — закричала Элли, показывая в сторону площади, где только что мелькнула под тележкой чья-то тень.

Они сбежали по ступенькам и помчались по двору. Им почти удалось догнать енота, когда обе оказались возле старого сада. Здесь они разделились, совсем как охотники, загоняющие добычу. Элли встала на пути Господина Рингса, вынудив его повернуть и побежать к Мёрси, которая приближалась к нему с другой стороны. В последний момент Господин Рингс метнулся к поленнице дров возле кухни, легко взбежал по ней и нырнул в приоткрытое окно.

— До чего ловок, злодей! — выругалась Элли.

— Тебе не уйти! — крикнула Мёрси.

Мёрси и Элли вошли на кухню и побежали через судомойню, перепугав слуг. Один из них даже уронил большую кастрюлю, которая с грохотом упала на пол. Однако крики и проклятия остались за спиной, когда они понеслись вверх по лестнице, через кладовую с чистым бельем и выскочили в большой зал, где Мёрси изловчилась и в прыжке схватила Господина Рингса за заднюю лапку. Напрасно скребли по гладкому полу его крошечные коготки. Мёрси перехватила енота и прижала к груди.

— Ты арестован! — слегка задыхаясь, объявила она и откинулась на спину. — Теперь тебя ждет виселица!

— Кх-м, — раздалось где-то неподалеку.

Как только Мёрси это услышала, она сразу поняла, что у нее неприятности. Она повернулась и подняла голову. На нее сурово смотрела женщина со сложенными на груди руками. Она была одета в черное блестящее платье, украшенное драгоценными камнями, сиявшими, словно звезды. За столом сидели еще одна женщина и восемь мужчин с мрачными лицами.

— Не припоминаю, чтобы я приглашала тебя на эту встречу, — сказала женщина Мёрси. — Кстати, и тебя тоже, — обратилась она к Элли, которая замерла за спиной подруги. Потом женщина пристально посмотрела на Господина Рингса. — А уж тебя я точно не звала.

— Простите нас, ваше величество, — хором сказали два стражника, стоявшие у дверей.

Они вбежали в зал, один грубо схватил Элли, другой потянулся к испуганной Мёрси, вскочившей на ноги. Красивая женщина слегка приподняла руку, согнула ее в запястье, и стражники замерли.

— Вы прощены, — сказала она. — Отпусти девочку.

Стражник, схвативший Элли, повиновался, и она отступила на шаг, с опаской поглядывая на великана.

— Вы императрица? — спросила Мёрси.

— Да, — ответила красавица. — Меня зовут Модина.

— А меня — Мёрси.

— Я знаю. Элли рассказывала о тебе. А это, если я не ошибаюсь, Господин Рингс? — спросила императрица, протягивая руку, чтобы погладить енота.

Господин Рингс смущенно опустил мордочку, Мёрси прижимала его рукой к груди, так что живот остался открытым.

— Значит, весь этот шум из-за него?

— Он не виноват, — выпалила Мёрси. — Мы играли. Господин Рингс был подлым вором, который похитил сокровища короны, а мы с Элли выслеживали его, чтобы передать в руки палача. Просто Господин Рингс оказался очень ловким вором.

— Я вижу, но, увы, у нас сейчас очень важное совещание, на котором нет места ворам, палачам и маленьким девочкам. — Императрица перевела взгляд на Господина Рингса, словно обращалась только к нему. — А енотам, какими бы они ни были симпатичными, вход сюда вообще воспрещен. Будьте добры отнести его на кухню и попросите мастера Тинли дать ему тарелочку чего-нибудь вкусного. Возможно, после этого он перестанет безобразничать. И спросите у мастера Тинли, не найдется ли у него для вас немного ирисок и цукатов? И если он окажется настолько любезным, что выполнит ваши просьбы, предложите ему помощь.

Мёрси начала кивать еще до того, как императрица закончила.

— Тогда вы свободны, — сказала императрица, и девочки, с облегчением переглянувшись, помчались на кухню.

Модина посмотрела им вслед и повернулась к членам совета. Она не села на свое место, а продолжила неспешно расхаживать вокруг длинного стола, за которым сидели рыцари и министры. Тишину в зале нарушали лишь потрескивание дров в камине и стук ее каблуков. Она вела себя так сознательно, поскольку давно поняла, насколько общая успешность ее правления зависит от того, как она себя ведет.

Этой же цели служило ее неудобное, тесное и шуршащее, но вместе с тем потрясающее платье. Модина не раз замечала благоговение в глазах тех, кто на нее смотрел. Благоговение порождает уважение, уважение ведет к уверенности, а уверенность является опорой мужества. Ей требовалось, чтобы ее народ ничего не боялся и отбросил все сомнения перед лицом жестокого врага. Люди даже на краю гибели должны сохранять веру в ее мудрость.

Сидевшие за столом люди не были глупцами. В противном случае они бы не присутствовали на совете. Здесь собрались люди практичные, закаленные в сражениях, и обладающие ясным умом лидеры. Разговоры о непогрешимости дочери Новрона не производили на них ни малейшего впечатления. Для них важнее был подсчет копий и выверенный план действий. Тем не менее Модина понимала, что на самом деле все это пустое. Их не спасут ни воины на поле битвы, ни избранная Богом императрица. Призрачная надежда, вот и все, что у них оставалось, и Модина, как разумный правитель или даже богиня, нуждалась в их слепой вере. Главное — любой ценой выиграть время.

Вот почему она расхаживала, опустив голову и постукивая пальцами по нижней губе. Весь ее вид говорил о том, что она погружена в свои мысли. Казалось, она подсчитывает в уме, сколько у них щитов и мечей, определяет, на каких направлениях нужно будет поставить заслоны действующей армии, какие плотины и мосты следует уничтожить, где расположить кавалерию резерва. Она не хотела, чтобы закаленные в боях мужчины считали ее взбалмошной девчонкой, которая не понимает, какое тяжкое бремя лежит на ее плечах. Модина остановилась, глядя в огонь камина и повернувшись спиной к столу.

— Значит, вы уверены? — спросила она.

— Да, ваше величество, — ответил сэр Бректон. — На сигнальной башне горит огонь.

— Только на одной?

— Мы знаем, что эльфы способны передвигаться очень быстро. Именно по этой причине у нас так много разведчиков.

— Но огонь пылает только на одной башне? — повторила Модина.

— И не случайно.

— Да, конечно, вы правы, — сказала она, так резко разворачиваясь на каблуках, что изящная мантия взметнулась у нее за спиной. — Но одновременно это кое-что говорит об их возможностях. Из двадцати четырех дозорных лишь один успел поднести факел к сигнальному костру. — Она вздохнула. — Значит, они пересекли Галевир. Трент пал. Что ж, отдайте приказ очистить сельскую местность, эвакуировать поселки и деревни, разрушить дамбы и мосты. Мы должны самоизолироваться от остального мира. Давайте оставим только один проход на южном перевале, чтобы им могла воспользоваться принцесса. Благодарю вас, господа.

Совет был закончен, и все встали. Бректон повернулся к Модине:

— Я немедленно отправляюсь в Колнору, чтобы лично проследить за уничтожением тамошних мостов.

Она кивнула и увидела, что Амилия поморщилась при его словах.

— Сэр Бректон, надеюсь, вас не обидит моя просьба взять с собой мою помощницу, чтобы она могла держать меня в курсе событий.

И Бректон, и Амилия были буквально потрясены этими словами.

— Но, ваше величество, я отправляюсь на север, там опасно… — возразил рыцарь.

— Тогда она сама примет решение. Итак, Амилия?

— Как пожелает моя императрица, — кивнув, торжественно сказала та, словно желая показать, что способна перенести любые трудности ради блага империи.

Однако Амилия была не самой хорошей актрисой.

— Сэр Бректон, — сказала императрица, — когда вы будете проезжать через Таринскую долину, проверьте, как поживает семья Амилии, и позаботьтесь, чтобы они перебрались во дворец.

На лице Амилии появилось искреннее удивление.

— Слушаюсь, — сказал сэр Бректон.

Когда Амилия проходила мимо Модины, та протянула руку и сжала ее ладонь.

— И еще одно, — добавила Модина. — Позаботьтесь, чтобы солдат, который зажег огонь на башне, получил поощрение. Его следует наградить.

— Я так и сделаю, ваше величество.

В зал вошли слуги с тарелками, но с виноватым видом застыли на месте.

— Нет-нет, заходите. — Модина махнула им рукой. — Мы с канцлером продолжим в моем кабинете, чтобы не мешать вам накрывать столы для вечерней трапезы.

В коридорах и залах дворца кипела жизнь. Люди сновали туда и сюда, вступали в разговоры, спешили по своим делам. Модине это нравилось, замок словно ожил. Слишком долго он казался ей холодной оболочкой, склепом, где разгуливают призраки. Но теперь, когда всюду разместились гости, люди теснились в очередях к умывальникам, не хватало мест за столами, кто-то жаловался на храпящего соседа или украденное одеяло, она чувствовала, что здесь ее дом. Временами Модине даже представлялось, что все они родственники, прибывшие на грандиозную вечеринку, или, если учесть мрачное настроение, на похороны. Она никогда не встречала этих людей, но они стали ее семьей. Теперь все они были одной большой семьей.

Стражники провожали их по коридору вплоть до центральной лестницы. После «случая с Ройсом», как его называл Бректон, он потребовал, чтобы телохранители постоянно сопровождали Модину. Они шли впереди и громко кричали, чтобы люди посторонились.

— Дорогу императрице! — выкрикивали они, и все расступались и кланялись.

Модине нравилось улыбаться и махать на ходу рукой, но на лестнице пришлось приподнять подол платья, которое, несмотря на всю свою роскошь, постоянно вызывало у нее беспокойство, и она с нетерпением дожидалась вечера, когда можно будет уйти в спальню и надеть льняную ночную рубашку.

Она даже подумывала, не отправиться ли туда прямо сейчас. Нимбус не станет возражать. Он видел ее в ночной рубашке сотни раз и, хотя сам всегда соблюдал протокол, никогда не порицал Модину за маленькие слабости. Когда она поднималась по лестнице, ей пришло в голову, что она готова так же спокойно переодеваться у него на глазах, как и в присутствии Рыжего или Амилии, словно он был врачом или священником.

Они вошли в бывший кабинет Сальдура, из которого по приказу Модины вынесли церковные атрибуты и личные вещи регента. Служанки тщательно все вымыли, и теперь здесь пахло значительно лучше. За окном садилось солнце, быстро темнело.

— Сколько дней прошло после отъезда Аристы? — спросила она у Нимбуса, когда он закрыл дверь.

— Только два, ваше величество, — ответил Нимбус.

— Мне кажется, гораздо больше. Должно быть, они уже добрались до Эмбертон Ли?

— Да, наверное.

— Мне бы следовало послать с ними нескольких всадников, чтобы докладывали, что там происходит. Я не люблю ждать. Ждать известий от них, ждать, когда труба предупредит нас о вторжении. — Она посмотрела на тускнеющий свет. — Когда эльфы перекроют северный перевал и уничтожат мосты в Колноре, в город можно будет попасть только морем или через южные ворота. Как ты думаешь, может быть, стоит дополнительно отправить корабли для защиты от вторжения с моря? Мы уязвимы с той стороны.

— Это возможно, но маловероятно. Я никогда не слышал, чтобы эльфы выходили в море. И не верю, что они привели с собой корабли через Данмор. Бректон уничтожил флот Меленгара и…

— А что с Трентом? Они могут отправиться туда за кораблями.

Худощавый канцлер кивнул головой в напудренном парике.

— Пока у них не было необходимости. Только после того, как наши люди перекроют все остальные дороги, у эльфов может возникнуть такое желание. Обычно никто не предпринимает столь серьезные шаги без особой на то нужды, но до сих пор…

— Они нас с легкостью убивали. А здесь у них возникнут проблемы?

— Думаю, да, — ответил Нимбус. — В отличие от всех остальных, у нас было время на подготовку.

— А этого достаточно?

— Аквеста не по зубам любой человеческой армии, но…

Модина присела на край письменного стола, и ее платье слегка надулось.

— Нам докладывают, что у них целые стаи гиларабринов. Ты никогда их не видел, а мне довелось познакомиться. Это огромные, ужасные и жестокие летающие монстры. Всего один из них полностью уничтожил мой дом, обратил его в пепел. Их невозможно остановить.

— Однако вы его остановили.

— Я его убила, но у эльфов их целая стая! Они атакуют сверху и сожгут город.

— Убежища уже почти готовы. Здания будут уничтожены, но горожане спасутся. Эльфы не смогут взять город при помощи гиларабринов. Вы об этом позаботились.

— А запасы продовольствия?

— Здесь нам повезло. Год выдался удачный, и у нас остался солидный запас, а ведь зима подходит к концу. Рыбаки работают круглые сутки: ловят, солят и коптят рыбу. Мясо и зерно находятся в подземных хранилищах. Даже в замке большая часть припасов перенесена в старую темницу.

— Это должно их задержать, верно?

— Думаю, да, — сказал Нимбус.

Модина выглянула в окно, посмотрела на засыпанные снегом крыши.

— А что, если у Аристы и остальных возникнут проблемы? Вдруг на них нападут воры? Они могут погибнуть, так и не добравшись до города.

— Воры? — Нимбус с трудом удержался от смеха. — Мне жаль тех воров, которые будут иметь глупость напасть на этот отряд. Я уверен, что они благополучно добрались до Эмбертон Ли.

Модина повернулась к нему. Нимбус говорил так уверенно, что это ее успокоило.

— Да, наверное, ты прав. Нам остается надеяться, что им будет сопутствовать успех. Препятствия, с которыми они столкнутся у Эмбертон Ли, наверняка намного серьезнее банды воров…

Глава 10 В ПУТИ

Ариста потеряла представление о времени и не знала, как долго они идут с тех пор, как добрались до дна шахты. Она постоянно спотыкалась о камни и в нескольких местах разбила ноги, без конца зевала, а в желудке у нее урчало, но время привала еще не пришло.

Они пробирались по узким расселинам, иногда ползком, а Эльдену и вовсе приходилось втягивать живот и напрягать все силы, чтобы протиснуться в щель. Несколько раз Аристе становилось очень страшно, такой узкой была расселина. Тогда она шла по ней боком, и стена находилась в несколько дюймах от ее лица. В такие моменты единственным источником света оставался ее плащ. Временами она замечала, как он тускнеет или мерцает, что вызывало у нее тревогу. Она замирала на месте, и свет тут же становился ярче, но, по мере того как шло время, он тускнел, меняя цвет с белого на мерцающее темно-синее сияние.

Туннель то расширялся, то сужался, но Ройс находил возможность двигаться дальше. Несколько раз он ошибался, и тогда им приходилось возвращаться. В такие моменты Ариста слышала, как сердито ворчит Магнус. Возможно, Ройс тоже его слышал, но вор ни разу не оглянулся и не посмотрел в его сторону. Гном, который чувствовал себя в туннеле, как рыба в воде, ни разу не пояснил, чем он недоволен.

Обычно Магнус помалкивал и шел в середине или замыкал отряд, однако, довольно часто, когда Ройс входил в новую расселину, неодобрительно кашлял. Ройс не обращал на него внимания, но всякий раз возвращался хмурый. После нескольких таких ошибок Ройс принял решение не входить в расселину, если слышал кашель гнома, словно именно в этот момент его посетила новая идея. Очень скоро Магнус и Ройс вполне сработались и стали единой командой.

Остальные, не раздумывая, ступали за Ройсом, старясь держаться на ногах и не отставать. Сначала Алрик пытался давать указания и делал вид, что одобряет все действия Ройса. Но спустя всего один час он перестал прикидываться, что руководит отрядом. Теперь он, как и все остальные, едва волочил ноги, слепо шагая за Магнусом и Ройсом.

Принцесса, низко наклонив голову, продвигалась вдоль бесконечно длинной и узкой трещины в скале. Аристу пошатывало. Каменные стены посверкивали в свете ее синего плаща. И вдруг Ариста услышала, что Магнус мычит от удовольствия, словно смакуя нечто потрясающе вкусное.

— М-м-м, замечательно, — пробормотал гном.

— О чем ты?

— Сейчас увидишь.

Члены экспедиции медленно продвигались вдоль трещины в скале, но она становилась все уже и уже. В любой момент можно было оступиться и потерять равновесие, поэтому Аристе приходилось сначала нащупывать ногой подходящее место и лишь после этого делать следующий шаг.

— Вот это да! — услышала она голос Ройса.

В нем прозвучало не характерное для него восхищение. Ариста попыталась заглянуть вперед, но Мовин и Алрик закрывали обзор своими спинами.

— Клянусь Маром! — вскричал Алрик. — Этого не может быть!

— Что случилось? — спросил у Аристы Деган.

— Понятия не имею, — ответила она. — Мовин мне все загораживает.

— Это не моя вина, — парировал Мовин. — Тут очень узко. О господи!

Ариста протиснулась вперед. Мовин был прав, расселина стала ужасно узкой, и ей пришлось наклониться. Наконец она сумела пробраться вперед и сделать еще один шаг. Ее плечи задевали за камень, волосы цеплялись за зазубренные края, а нога едва не застряла, когда она перенесла на нее вес. Ариста затаила дыхание и преодолела последний, самый узкий, участок и оказалась в огромной пещере.

После тяжелого пути, когда Аристе приходилось буквально ползти как червяку, она показалась ей великолепной. Воды давно забытой реки отполировали стены до зеркального блеска. Удлиненные углубления в камнях были залиты прозрачной водой, их отделяли друг от друга гладкие каменные карнизы.

А потом Ариста заметила звезды.

— О, Марибор мой! — услышала она собственный голос и посмотрела вверх. Потолок пещеры напоминал ночное небо, на котором ярко сияли тысячи крошечных светящихся точек, и замкнутое пространство было хорошо освещено. — Это ведь звезды!

— Светляки, — поправил ее Магнус, который оказался на несколько шагов впереди. — Они прицепились к потолку пещеры.

— Какие красивые, — сказала Ариста.

— Дроум приберег кое-что из своего великолепия для внутренней части Элана. Ваши замки и башни всего лишь жалкие маленькие игрушки. Вот истинные сокровища, которые мы так тщательно охраняем. На поверхности земли нас называют скрягами, но вы ничего о нас не знаете. Вы копите золото, серебро и бриллианты, но не видите истинных драгоценностей у себя под ногами. Добро пожаловать в обитель Дроума. Вы стоите у него на крыльце.

— Здесь есть плоский участок скалы, — сказал Ройс, показывая на пологую каменную плиту. — Здесь мы разобьем лагерь, поедим и проведем ночь.

— Да-да, звучит великолепно, — согласился Алрик, энергично мотая головой.

Они прошли мимо маленьких водоемов, в которых отражалось звездное сияние светлячков. Майрон и Эльден не отрываясь смотрели на своды пещеры, и потому несколько раз споткнулись и промочили ноги, но не обратили на это ни малейшего внимания. Наконец отряд вышел на небольшое плато. Оно было размером с большой зал дворца. Площадка имела форму треугольника, одна из его вершин, словно нос рассекающего волны корабля, была направлена в глубину пещеры.

Дров не было, а ставить палатки не требовалось, поэтому они просто бросили на камень заплечные мешки и сели. У Аристы был самый легкий мешок, она несла еду, воду и постельные принадлежности. Тем не менее плечи у нее ныли, и она почувствовала боль, как только избавилась от поклажи. Принцесса уселась на остром выступе треугольной площадки и свесила ноги вниз. Потом оперлась руками у себя за спиной и закинула голову кверху. Не обращая внимания на боль в шее, Ариста принялась разглядывать искусственное звездное небо. Первым к ней присоединился Эльден, который уселся рядом и полностью повторил ее позу. Он застенчиво улыбнулся, когда заметил, что она на него смотрит. На лбу и щеке Эльдена алели глубокие царапины, куртка была порвана на груди и правом плече. Удивительно, как он с его комплекцией вообще сумел проделать этот путь.

Ариста достала из мешка одну заранее приготовленную порцию еды в аккуратно зашитом мешочке, разорвала его и обнаружила соленую рыбу, яйцо со слегка позеленевшим бочком, кусок черствого хлеба, грецкие орехи и маринованный огурец. Ариста вспомнила, как уплетала похлебку со свининой, которой ее когда-то угостили Адриан и Ройс. Она и сейчас съела все, а когда закончила, поискала в мешочке, не завалялось ли там еще что-то. Обнаружив только два грецких ореха, она грустно вздохнула. Аристе ужасно хотелось вскрыть еще один мешочек, но разум восторжествовал. Она частично утолила голод и решила на этом остановиться.

Почти все ее спутники выбрали себе место у края каменной площадки и уселись, свесив ноги. Последним был Ройс. Как это было принято, он обошел лагерь по кругу и проверил, не грозит ли им опасность. Деган и Магнус уселись чуть в стороне от остальных. Они тихонько о чем-то беседовали.

— Благословенный Марибор, как я хочу есть! — заявил Мовин, вскрывая собственный мешочек. Он заглянул внутрь и разочарованно вздохнул. Впрочем, как только он начал есть, на его лице снова появилась улыбка. — Этот Ибис настоящий гений. Рыба изумительна!

— А у меня свинина, — продолжая жевать, отозвался Алрик. — Вкусно.

— Мне кажется, что я снова на корабле, — заметил Уайатт, но не стал больше ничего объяснять и занялся хлебом.

Майрон поменялся орехами с Эльденом, при этом они обошлись без слов. Маленький монах выглядел измученным, но нашел в себе силы улыбнуться великану, когда они объяснялись при помощи жестов и кивков. Эльден довольно улыбался, ему понравилась эта игра.

После еды Ариста огляделась в поисках подходящего места для ночлега. Это в лесу можно найти ровное местечко между корнями деревьев и камнями, здесь же повсюду были скалы. Один участок ничем не отличался от другого, и все казались не слишком удобными. Поэтому Ариста взяла свой мешок и направилась к центру площадки. Здесь было гораздо меньше шансов свалиться во сне вниз. И тут она заметила, что Адриан разместился у подножия скалы. Он лежал на спине, согнув ноги в коленях. Под голову у него была подложена подушка из скатанного одеяла.

— Что-то не так? — спросила она, осторожно подходя к нему.

Он повернулся на бок и поднял голову.

— Хм-м-м? Нет.

— Нет? — Ариста опустилась на колени рядом с ним. — Почему ты лег здесь?

Адриан пожал плечами:

— Просто хотелось побыть одному.

— Ну, в таком случае я тебе мешаю. — Она встала.

— Нет, к тебе это не относится. — Остановил ее Адриан. — Я имел в виду… — Он вздохнул. — Не имеет значения.

Он выглядел недовольным, расстроенным и даже рассерженным. Она стояла рядом, не зная, что делать дальше. Ариста надеялась, что он все объяснит или хотя бы улыбнется. Однако Адриан даже не смотрел в ее сторону. Его взгляд был устремлен куда-то в темноту пещеры, и сказанные с горечью слова «не имеет значения» эхом повторялись в ее сознании.

— Я пойду спать, — наконец сказала Ариста.

— Хорошая идея, — ответил Адриан, не глядя на нее.

Она медленно вернулась на середину площадки, через плечо поглядывая в его сторону. Он продолжал лежать и смотреть в пустоту. Ариста беспокоилась за Адриана. Если бы так вел себя Ройс, она бы не обратила на это никакого внимания, но для Адриана такое поведение было необычно. Ариста разложила свои одеяла и легла, внезапно почувствовав себя ужасно, словно утратила что-то ценное. Только вот она не понимала, что именно.

Ее плащ потемнел, но Ариста заметила это только сейчас, и никак не могла вспомнить, в какой момент его свет начал тускнеть. Все устали, даже плащ. Ариста посмотрела на светлячков, невероятно похожих на звезды. «Должно быть, их на этом своде сотни тысяч…» — подумала она.

У мальчика были желтоватые глаза и призрачно-бледная кожа. Он приоткрыл рот, словно собирался задать вопрос, но забыл, как произносятся слова. Она знала, что он готов был закричать, но вовремя овладел собой. Рядом стоял Джериш. Боец навис над мальчиком, точно загнанная в угол мать-медведица. Оба были в самой обычной одежде, доспехи и знаки отличия остались во дворце. Джериша можно было бы принять за бедного купца или торговца, если бы не рукоять длинного меча, которая, точно караульный, выглядывала у него из-за спины над левым плечом.

— Привет, Гриндер, — сказал мальчик, когда они вошли.

— Здравствуй, Нери, — приветствовала она мальчика и с трудом удержалась от поклона.

Он был очень похож на отца, те же черты, та же ясность взгляда, та же форма рта. Он наследник императора, тут не могло быть сомнений.

— За тобой следили? — спросил Джериш.

Она снисходительно усмехнулась.

— Неужели нельзя проследить за сензаром?

— Нет, — резко ответила она. — Все продолжают думать, что я сохраняю верность делу. Теперь нам нужно спешить. Вот… — Она протянула им ожерелья. — Это для тебя, Нери, а это для Джериша. Наденьте их и никогда не снимайте. Вы меня поняли? Никогда не снимайте ожерелья. Они укроют вас от магического глаза, защитят от заклинаний, позволят мне найти вас, когда минует опасность, и даже принесут удачу.

— Ты собираешься с ними сражаться?

— Я сделаю то, что будет в моих силах.

Она посмотрела на мальчика. Теперь все ее усилия были направлены на его защиту и возвращение.

— Тебе не удастся спасти Нарейона, — без обиняков заявил Джериш.

Она посмотрела на мальчика. У того дрожали губы.

— Я спасу то, что для него дороже всего, сына и империю. Это может занять время, возможно, много времени, но клянусь, что империя возродится, даже если это будет стоить мне жизни. — Она смотрела, как они надевают ожерелья. — Постарайся надежно его спрятать. Увези в деревню, там вы сможете вести жизнь обычных земледельцев. Старайтесь не привлекать к себе внимания и ждите моего зова.

— Но спасет ли это нас от твоих соратников?

— Начиная с сегодняшнего дня у меня больше не будет соратников.

— Даже старый Йолрик исчезнет?

Она колебалась с ответом.

— Йолрик очень могущественный маг, но мудрый человек.

— Если Йолрик так мудр, почему он с ними? Что может быть мудрее сохранения империи и верности императору?

— Я не уверена, что Йолрик заодно с ними. Он всегда держался особняком. Даже император не мог на него повлиять. Йолрик делает, что пожелает. Я не могу предвидеть, как он поступит. Надеюсь, он присоединится ко мне, но если заключит союз с Венлином, то… — Она печально покачала головой. — Нам остается только надеяться.

Джериш кивнул:

— Я тебе доверяю, я знаю, что ты нас прикроешь. Никогда не предполагал, что скажу это сензару или тебе.

— А я доверяю тебе будущее империи, более того, будущее всего человечества, и я тоже не ожидала, что скажу это тебе.

Джериш снял перчатку и протянул ей руку.

— Прощай, брат. — Она взяла его руку в свои ладони, зная, что в последний раз в жизни пожимает чью-то руку.

«Откуда я все это знаю?» — подумалось ей.

— Прощай, Нери, — сказала она мальчику.

Неврик бросился к ней и обнял. Она прижала его к груди.

— Мне страшно, — сказал он.

— Ты должен быть храбрым. Помни, ты — сын Нарейона, императора Апеладорна, потомок Новрона, спасителя нашего народа. Знай, что придет время, когда кровь наследника Новрона должна будет вновь нас защитить. И это будет твой потомок, Нери. Возможно, мне потребуется много времени, чтобы победить восставшее на нас сегодня зло, поэтому не жди меня. Если ты встретишь девушку, которая заставит твое сердце улыбаться, сделай ее своей женой. Помни, Персефона была дочкой простого землепашца, а стала матерью императора. Ты должен найти такую же девушку и создать семью. Постарайся выжить и передай своему ребенку ожерелье. Слушайся Джериша. Минует этот день, и не останется на земле столь же великих воинов. Я об этом позабочусь. — Она заметила, как помрачнел Джериш. — Это необходимо, — добавила она, удивляясь собственному хладнокровию.

Джериш мрачно кивнул.

— Что ты собираешься делать?

— Позаботься о том, чтобы вас не было в городе, когда я это сделаю.

Тук-тук-тук…

Ариста проснулась. Она замерзла и терялась в догадках. Что-то ее тревожило, ей казалось, что нужно срочно что-то делать. От долгого лежания на мокром камне у нее болела спина, ныло уставшее тело, и она чувствовала себя измотанной. Ариста со стоном перевернулась на бок.

Тук-тук-тук…

Кто-то трижды стукнул камнем по камню. Гул удара эхом прокатился по пещере. Она подняла голову, но ничего не сумела разглядеть. Все вокруг тонуло во тьме. Светлячки исчезли или погасли.

Тук!

Полыхнула белая вспышка, и в этот короткий миг Ариста успела заметить Магнуса, сгорбившегося над грудой камней всего в нескольких футах от нее.

Тук!

— Ба, дурим, хибен! — зарычал гном.

Он поерзал, усаживаясь удобнее.

— Как долго я спала? — спросила она.

— Шесть часов, — ответил гном.

Тук!

Вспыхнул и погас свет, и опять Магнус недовольно чертыхнулся в темноте.

— Что ты делаешь? — спросила Ариста.

— Разочаровываюсь в себе. Позор мне…

— Как прикажешь это понимать?

— Я давно этим не занимался, но это не оправдание. Какой же я Бранденлин, если…

Тук!

Еще одна вспышка, но на этот раз свет не погас. Искра продолжала светиться, неожиданно яркая. Магнус тут же к ней наклонился, принялся дуть, и она разгоралась все больше. Теперь Ариста смогла разглядеть лицо гнома, его румяные щеки, широкий нос, короткую бородку. Озаренные мерцающим пламенем темные глаза Магнуса блестели. Он завороженно смотрел на набирающее силу пламя.

— Но у нас же нет дров, — сказала Ариста и села.

— Они мне не нужны.

Она наблюдала, как он складывает камни величиной с кулак поверх маленького огонька. Магнус снова подул на него, и пламя опять немного выросло.

— Это магия? — спросила Ариста.

— Мастерство, — возразил он. — Неужели ты думаешь, что огонь есть только снаружи? Сначала Дроум подарил огонь гномам. В глубинах земли кипит кровь Элана. Там текут красные и желтые реки расплавленного камня, густые и пышущие жаром. Мы посвятили эльфов в тайну огня, о чем потом не раз пожалели.

— Сколько тебе лет? — спросила Ариста.

Всем известно, что эльфы живут дольше, намного дольше, чем люди, но о гномах Ариста почти ничего не знала.

Магнус мрачно прищурился, посмотрел на нее и пожевал губами с таким видом, словно ему в рот попало что-то горькое.

— Это не самый вежливый вопрос, поэтому я буду столь же груб и не стану на него отвечать. А раз уж я вам до сих пор нужен, надеюсь, ты не сожжешь меня за это дотла.

Ариста отпрянула от него.

— Я бы никогда так не поступила. Похоже, ты забыл, что у меня нет привычки убивать людей.

— Нет? Возможно, я ошибся. Очевидно, тебе вполне достаточно их рабского повиновения.

Он подергал свою маленькую бородку.

— А ты бы отправился с нами, если бы императрица просто тебя попросила?

— Нет, пусть даже эльфы вас уничтожат. Какое мне дело? Мир от этого стал бы только лучше. Люди испокон веку были язвой этого мира, как и морские гоблины. Но когда ты имеешь дело с гоблинами, всегда известно, чего от них можно ожидать. Они не изображают радушие, когда им что-то от тебя нужно, и не вышвыривают вон, когда в тебе пропадает нужда. Нет, гоблины ненавидят нас открыто, а не как лживые людишки.

Вдруг из темноты донесся чей-то голос, низкий и грозный:

— Я бы прислушался к тому, что он говорит, принцесса. Он специалист по предательству.

Магнус подскочил и бросился к Аристе, словно ища у нее защиты. Через мгновение в круг света шагнул из темноты Ройс.

— Я всего лишь хотел получить кинжал, — пискнул Магнус, и в его голосе послышалось отчаяние, он даже зазвучал на октаву выше, чем обычно.

— Я тебя понял и обещаю, что, как только мы закончим с этим делом, я сделаю тебе подарок, — сказал Ройс, и в его глазах появилось такое голодное выражение, что сердце Аристы сжалось от страха. — Пожалуйста, сообщите мне, когда в нем пропадет надобность, ваше высочество.

— До сих пор он был нам очень полезен, — возразила она.

— Жаль, — сказал Ройс. — И все же я надеюсь, что так будет не всегда. Верно, Магнус? — Он несколько минут пристально смотрел на гнома, словно ждал ответа, затем взглянул на Аристу. — Пора всех будить. Пришло время двигаться дальше.

И Ройс бесшумно скрылся в темноте пещеры. Когда Ариста посмотрела на гнома, Магнус с удивлением уставился на нее, словно что-то в ней его поразило. Он сразу отвернулся и пробормотал что-то себе под нос, после чего снова занялся своими горящими камнями.

Благодаря костру Магнуса пробуждение для остальных членов отряда было не таким мрачным, завтрак прошел в более веселом настроении, и все вокруг выглядело гораздо менее жутким. Яркое желтое пламя напомнило Аристе о тех днях, когда она странствовала с Ройсом и Адрианом, и о путешествии в Аквесту. Ее удивило, что теперь она с теплотой вспоминала те дни. После гибели отца ее жизнь стала одним бесконечным падением, и ее преследовали самые разные несчастья, одно другого хуже.

Едва ли она могла представить более отчаянное положение, чем то, в которое они попали сейчас. Мало что могло остановить гибель всего человечества. Однако Ариста не сомневалась, что до этого дело не дойдет. Даже если эльфы победят, даже если сумеют уничтожить огромное количество людей, все равно останутся места, где кто-то сумеет спастись. Невозможно прикончить всех мышей на свете, какие-то обязательно уцелеют. Она окинула взглядом пещеру, завязывая волосы, чтобы не мешали в дороге. Сотни, возможно, даже тысячи людей смогут здесь жить. Как и ее отец, Ариста не была особенно религиозной, но не могла поверить, что Марибор допустит, чтобы его народ исчез с лица Элана. Он и раньше их спасал, послал Новрона, чтобы помочь им в самый трудный момент, и Ариста верила, что он не оставит их в беде.

Майрон снова завтракал с Эльденом. Они общались молча, пока Уайатт складывал одеяла. Ариста так и не составила представления об Уайатте. Они с Эльденом держались особняком и редко вступали в разговоры с другими. Однако они ей не казались плохими людьми, в отличие от Гонта. Деган ее беспокоил, как заноза, засевшая в пальце. Как такой человек мог быть потомком Новрона? И Аристе в который раз пришла в голову мысль, что Эсрахаддон, возможно, неправильно истолковал пророчество.

Они зажгли лампы от угасающего пламени костра, и после того, как все собрали свои заплечные мешки, Ройс вновь принялся исследовать пещеру, периодически пропадая из виду, и лишь свет лампы указывал, где он находится.

— Не туда, — услышала она бормотание Магнуса, гном сложил руки на груди и нетерпеливо постукивал ногой. — Горячо… Еще горячее… А теперь правильно!

Тут все заметили, что Ройс добрался до противоположного конца пещеры и машет им лампой. Они направились к нему, затем спустились по крутому склону к узкой расселине в скале, ведущей в следующую пещеру. Она ничем не отличалась от предыдущей. Здесь были все те же гладкие стены и залитый водой пол.

— А я думал, что с потолка в пещерах свисают сталактиты, — заметил Алрик, когда они вошли в очередную пещеру.

— Они недостаточно старые, — сказал Магнус.

— В каком смысле? — спросил король.

— Эти пещеры возникли недавно, а для того, чтобы образовались конические наросты, требуются десятки тысяч лет. Туннели, по которым мы идем, совсем молодые, если можно так выразиться… — Магнус огляделся по сторонам, скептически поджав пухлые губы. — Думаю, им всего несколько тысяч лет, и большую часть этого времени они находились под водой, здесь протекала река с быстрым течением. Вот почему стены такие гладкие. Кроме того, для наростов необходим известняк, а тут его нет. На самом деле… — Он помолчал, остановился, поднял камень, взвесил в руке, и у него на лице появилось недоуменное выражение.

— В чем дело? — спросил Мовин.

— Камни попали сюда с поверхности. — Гном недоуменно пожал плечами. — Может быть, их принесла река.

Он еще несколько секунд изучал камень, облизывая зубы, потом бросил его и пошел дальше.

Они вошли еще в один туннель, но он оказался не таким узким, как предыдущие, и представлял собой неровный проход, напоминающий коридор на втором этаже замка. Низкие потолки заставляли их наклоняться, иногда приходилось обходить острые выступы, но идти стало значительно легче. Туннель уходил вниз и с каждым шагом становился все более крутым. Они следовали за светом лампы Ройса, замыкал отряд Адриан с другой зажженной лампой. Как и накануне, Ариста шагала в середине отряда, и плащ ее снова сиял неярким, приглушенным светом.

Они услышали шум, похожий на отдаленный бой барабана. Эхо искажало звук, и было трудно определить, с какой стороны доносится звук. Все остановились, нервно озираясь по сторонам. Ариста почувствовала, как поднимается легкий ветер, и догадалась, что сейчас произойдет. А в следующее мгновение она поняла, что взошло солнце.

— А вот и они, — сказал Адриан.

Ариста присела на корточки и быстро натянула капюшон на голову, как раз в тот момент, когда по коридору пронеслась туча летучих мышей, так ее напугавших. Мир вокруг наполнился писком и хлопаньем крыльев. Потом ветер стих, и наступила тишина. Ариста встала и увидела, как ее спутники опускают руки, которыми прикрывали головы. Несколько отставших мышей спешили догнать стаю, когда одну из них, оказавшуюся рядом с Майроном, кто-то схватил. Монах со стоном отшатнулся и упал перед Эльденом, и тот легко, словно куклу, поднял его с земли.

— Змея, — сказал Уайатт. — Большая и черная.

— Тут их не один десяток, — подтвердил Ройс.

— Где же они? — спросил Алрик.

— По большей части у вас за спиной. Здесь все стены в змеях.

— Что? И почему ты нас не предупредил? — с отвращением переспросил король.

— Потому что тогда наше движение замедлилось бы.

— Они ядовитые? — спросил Мовин.

Ройс пожал плечами.

— Я требую, чтобы в будущем ты ставил меня в известность о таких вещах! — заявил Алрик.

— Значит, ты хочешь знать еще и о гигантских многоножках?

— Ты шутишь?

— Ройс никогда не шутит, — сказала Ариста, озираясь по сторонам, и в панике обхватила себя руками.

Ее плащ тут же засиял ярче, и она заметила двух змей на стенах, но они находились на безопасном расстоянии.

— Должно быть, он шутит, — пробормотал Алрик. — Я ничего не вижу.

— Ты не туда смотришь, — сказал вор. — Они наверху.

Ариста не хотела смотреть вверх. Какой-то инстинкт, тихий голос, заставлял ее подавить это желание, но она ничего не сумела с собой поделать. На низком потолке, подсвеченном сиянием плаща, копошилась масса похожих на червей насекомых с множеством волосатых ног, каждое длиной не менее пяти дюймов и толщиной с человеческий палец. Их было так много, что они закрывали почти весь потолок, и временами возникало сомнение, а есть ли под ними скала. Ариста почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Она стиснула зубы, заставила себя опустить глаза и постаралась максимально ускорить шаг.

Она быстро обогнала Алрика и Мовина, хотя оба тоже прибавили шагу. Ариста подбежала к Ройсу, который стоял в конце коридора на камне, за ним виднелся вход в очередной, более широкий туннель.

— Кажется, я ошибся. Наверное, мне следовало предупредить вас раньше, — сказал Ройс, глядя, как все бегут к нему.

— А там? — спросила Ариста, показывая рукой на каменный свод.

Ройс посмотрел вверх и отрицательно покачал головой.

— Хорошо, — сказала она. — И пожалуйста, если Алрик хочет знать о таких вещах, сообщай ему о них, но ничего не говори мне. Я бы могла прожить до конца жизни, не зная об их существовании. — Ариста содрогнулась от отвращения.

Все выбрались из коридора, кроме Майрона, который немного задержался, завороженно глядя на потолок.

— Их там миллионы, — сказал он, улыбаясь.

Они вошли в следующую пещеру, размером поменьше. Она была усеяна каменными глыбами. «Наверное, так бы выглядели стены деревянного дома, — подумала Ариста, — после того, как по нему прошелся великан». В противоположной стене зияли три темных отверстия. Здесь начинались какие-то таинственные туннели, один большой, другой маленький и еще один узкий, как щель. Весь отряд ждал, пока Ройс по очереди ненадолго заглядывал в каждый из них. Когда он вернулся, на его лице застыло недовольное выражение.

— Гном! — резко спросил он. — Который из них нам нужен?

Магнус выступил вперед и тоже заглянул в каждый из туннелей. Он прикладывал руки к камням, словно слепой, прижимался ухом к скале, нюхал воздух, после чего вернулся с озадаченным выражением на лице.

— Все они ведут довольно далеко, но в разных направлениях.

Ройс продолжил молча сверлить его взглядом.

— Ювелир не знает, куда нам нужно попасть, поэтому ничего мне не сказал, — пояснил гном.

— У нас нет права на ошибку, — сказала Ариста.

— Я предлагаю идти в самый большой туннель, — уверенно заявил Алрик. — Разве это не будет самым разумным решением?

— Почему? — спросила Ариста.

— Ну, потому что он самый большой, значит, должен быть самым длинным и приведет нас в нужное место. Ну, ты сама понимаешь.

— Самый большой может перестать быть таковым, — ответил Магнус. — Расселины не похожи на реки. Они меняются самым непредсказуемым образом.

Алрик повернулся к Аристе.

— Ладно, а что думаешь ты? — раздраженно спросил он у сестры. — Ты можешь что-нибудь сделать?.. Ну, ты понимаешь, о чем я, чтобы выяснить, какой именно туннель нам нужен?

— Что сделать?

— Я должен все называть своими словами? Ну… — Он сделал руками странный жест, и Аристе показалось, что он выглядит глупо. — Используй магию.

— Я тебя прекрасно поняла, но что именно я должна сделать? Призвать призрак Новрона, чтобы он указал нам верное направление?

— Нет!

Алрик нахмурился и хлопнул руками по бедрам, чтобы показать, как ужасно его подвела сестра. Аристу возмущало то, с каким подозрением все относятся к ее дару, но еще больше негодуют, если она оказывается не в силах помочь.

— Майрон? — шепотом обратился Адриан к монаху, который молча рассматривал входы в туннели.

— Три входа. Что делать? — с пугающей интонацией произнес Майрон.

— Да, Майрон! — улыбнулся Алрик. — Скажи нам, каким путем шел Холл?

— Я только что процитировал его дневник, — ответил монах, стараясь спрятать улыбку. — «Три входа. Что делать? Я битый час пытался сделать выбор, а потом положился на случай и ступил в ближайший…»

Майрон замолчал, и когда Алрик понял, что монах больше ничего не скажет, заговорил сам:

— Ближайший? Что это значит? Ближайший к чему?

— Холл больше ничего не написал? — спросила Ариста. — Что там было дальше?

Все окружили Майрона, и он откашлялся.

— «Вниз, вниз, вниз, всегда вниз, никогда вверх. Снова спал в коридоре. Отвратительная ночь. Еда заканчивается. Большеглазая рыба выглядит все лучше. Это безнадежно. Я здесь умру. Мне не хватает Сэди. Я скучаю по Эботу и Драму. Не следовало сюда идти. Я совершил ошибку и сам завел себя в могилу. Ноги постоянно мокрые. Хочу спать, но не могу лечь в воду. Стук. Стук впереди. Может быть, там выход! Стук прекратился. Не думаю, что он доносился снаружи. Наверное, внизу есть кто-то еще или что-то еще. Я слышу их, это не люди. Морские гоблины. Целый отряд. Они едва меня не нашли. Потерял сапог. Хлеб заплесневел, соленый окорок почти закончился. Здесь есть вода, но у нее неприятный солоноватый вкус. Снова плохо спал. Плохие сны. Я его нашел…».

— Нашел свой сапог? — спросил Уайатт.

— Нет, — с улыбкой ответил Майрон. — Не сапог, а город.

— Интересно, — сказал Гонт. — Но все это не помогает с выбором туннеля. Если верить рассказу Холла, он скитался здесь много дней, но не оставил никаких вех. Это лишено смысла.

— Мы можем разделиться, — предложил Алрик. — Две группы по три человека, и одна — четыре. Одна группа обязательно доберется до Персепликвиса.

Ариста покачала головой:

— У нас не получится, разве что мы разделим Гонта на три части. Именно он должен попасть в город.

— Ты постоянно об этом твердишь, но отказываешься объяснить, что именно я должен совершить, — недовольно сказал Гонт. — Я ведь не блещу талантами. Едва ли сумею сделать то, что непосильно кому-то другому из нашего отряда. Клянусь Марибором, надеюсь, ты же не рассчитываешь, что я способен убить одного из этих моргоблинов. Я не самый лучший на свете воин.

— Тебе предстоит… Я и сама точно не знаю… Наверное, протрубить в Рог.

— А разве я не могу это сделать после того, как кто-то из вас его мне принесет?

Ариста вздохнула:

— Есть что-то еще, только я не знаю, что именно. Мне лишь известно, что ты должен находиться здесь.

— Однако ты не знаешь, где именно? — негодующе заявил Гонт.

Ариста снова вздохнула и присела на камень, глядя на входы в туннели. Алрик бросил на нее тревожный взгляд.

— Что такое? — спросила она.

Алрик улыбнулся и перевел взгляд на туннели.

— Думаю, не ошибусь, утверждая, что Холл пошел по узкому проходу справа, — сказал он уверенно.

Все как один повернулись к нему.

— И почему ты пришел к такому выводу? — спросила Ариста.

Он улыбнулся, явно очень довольный собой.

— Конечно, но сначала скажи мне, почему ты здесь сидишь? — сказал он принцессе.

— Не знаю. Я просто устала стоять, а это может занять некоторое время.

— Вот именно, — с довольным видом сказал Алрик. — Что ты говорил, Майрон? Холл целый час пытался решить, какой туннель выбрать, верно?

— Почти так. «Я битый час пытался сделать выбор, а потом положился на случай и ступил в ближайший…» — уточнил монах.

— Он сидел целый час и пытался выбрать, — продолжал Алрик. — Он сидел там, где сейчас сидишь ты, Ариста.

— С чего ты взял? — спросил Гонт. — Откуда знаешь, что он сидел на этом камне, а не на каком-то другом?

— Спроси Аристу, — ответил король. — Почему ты сидишь именно здесь?

Она пожала плечами и огляделась:

— Я сделала это не думая, просто села. Наверное, это самое удобное место.

— Конечно… Оглянись по сторонам, этот камень идеальное место. Все остальные имеют неровный или заостренный верх, слишком большие или слишком маленькие. Ты выбрала тот, с которого видно сразу все три входа в туннели! Вот почему здесь сидел Холл, а отсюда ближе всего до самого узкого туннеля. Холл отправился туда, я уверен.

Ариста посмотрела на Ройса, тот на Адриана, который пожал плечами.

— Может быть, Алрик прав.

— Звучит разумно, — добавил Ройс.

Ариста кивнула:

— Я согласна.

Все казались довольными, за исключением Гонта. Деган нахмурился, но промолчал.

Алрик поправил свой заплечный мешок, взял лампу у Ройса и решительно повел всех за собой.

— Из этого юноши будет толк, — со смехом сказал Мовин и зашагал за своим королем…

Глава 11 ПАТРИАРХ

Монсеньор Мертон, едва волоча ноги, шагал по заснеженной дороге. Накинув на голову черный капюшон, он придерживал замерзшими пальцами воротник сутаны. Больше всего он боялся поскользнуться и упасть на лед. Нос и скулы уже чувствовали холод и горели огнем.

«Может быть, я уже что-то отморозил, — подумал он. — Я буду ужасно выглядеть без носа».

Однако мысль эта не очень его тревожила. Он решил, что сможет прекрасно обходиться без носа. Было уже довольно поздно. Окна лавок давно погасли, и в них, словно в потускневших глазах слепца, отражалась фигура бредущего монаха. С тех пор как он покинул дворец, ему навстречу попалось не более дюжины прохожих. И все они оказались солдатами. Мертон пожалел мужчин, вынужденных патрулировать улицы.

Владельцы лавок роптали, когда с них собирали налоги, бродяги жалобно кричали, когда их уводили прочь, а преступники открыто проклинали солдат. Все это были люди грубые, обросшие щетиной, и горожане плохо к ним относились, но в такие ночи все равно их никто не видел. Лавочники давно уже спали в своих постелях, бродяги и воришки забились в свои норы, но солдаты императрицы продолжали охранять порядок на улицах. Они мерзли, страдали от ветра и усталости, однако честно выполняли свой долг. Продолжая медленно продвигаться вперед, Мертон вознес тихую молитву Новрону. Он просил его дать им силу и сделать их ночную работу более легкой. После этого Мертон почувствовал себя глупо.

«Новрон наверняка знает, как страдают эти люди, — думал он. — Не стоило о них напоминать. Какой я зануда, как ему, наверное, надоел. Поделом мне будет, если останусь без носа. А может быть, и без обеих ног…»

— Но как я смогу тебе служить без ног, Господи? — тихо спросил он, и облачко пара поднялось над его головой. — В последнее время я гожусь только на то, чтобы отправлять тебе сообщения.

Он остановился и прислушался. Ответа не последовало. Тогда Мертон кивнул:

— Понятно. Мне пора поумнеть и прибавить шагу, чтобы спасти свои бедные ноги. Очень мудро, Господи.

Он ускорил шаг, взобрался на вершину холма, свернул на улицу Маджестик и оказался на Церковной площади. Здесь, разгоняя ночную тьму, сияли огни верхних этажей великолепного собора — императорской базилики Аквесты. Теперь, когда Эрванон перестал существовать, он был разрушен и осквернен эльфийской ордой, это место стало средоточием могущества церкви Нифрона. Здесь будут короноваться и вступать в брак императоры, здесь они закончат свои дни. Здесь будут проводиться службы во время Праздника зимы. Здесь патриарх и его епископы станут наставлять детей Марибора.

И хотя этому храму было далеко до великолепия базилики Эрванона, у него было то, чего никогда не было в Эрваноне, — наследник Новрона, вернувшийся на землю Бог. И очень к месту, так считал Мертон. Впрочем, боги склонны к использованию драматургических приемов. Мертон почитал за счастье жить в такие благословенные времена, когда во исполнение пророчества наступает возрождение Новронской империи. И он станет тому живым свидетелем! Быть может, ему даже будет позволено внести свой скромный вклад?

Он поднялся по ступенькам к массивным дверям собора и дернул за веревку колокольчика. Мертон никогда не понимал, почему ночью принято закрывать дом Новрона. Он подождал и постучал по дубовым створкам озябшей рукой.

Злобно завывал ветер, безжалостный холод проникал под тонкую шерсть сутаны. Мертон посмотрел вверх, но, к его разочарованию, звезд не было видно. Он любил звезды, особенно в холодные ночи, тогда казалось, что он может протянуть руку и сорвать одну из них. Мальчишкой он представлял, как хватает их и засовывает в карман. Он никогда не придумывал, что потом станет с ними делать, ему просто хотелось перебирать их, словно песчинки.

Дверь не открывалась. Мертон снова принялся стучать. Однако массивная дверь поглощала звуки ударов.

— Неужели ты желаешь, чтобы я умер от холода на ступенях твоего храма? — спросил он у Новрона. — Что будет, если утром тут обнаружат тело твоего слуги? Это никуда не годится. Люди могут неправильно тебя понять.

Он услышал, как открывается задвижка.

— Благодарю тебя, Господи, и прости мое нетерпение. Я всего лишь человек.

Наконец дверь приоткрылась.

— Монсеньор Мертон! — воскликнул епископ ДеЛанден, поднимая повыше лампу, чтобы разглядеть визитера. — Что вы здесь делаете в такой поздний час, да еще в такую холодную ночь?

— На все божья воля.

— Конечно, но я не сомневаюсь, что наш Бог мог бы подождать до утра. Именно поэтому он всякий раз дарует нам новый день.

С тех пор как патриарх сделал храм своей резиденцией, ДеЛанден стал скорее куратором церкви, чем епископом. Он был подобен капитану корабля, на борту которого находится адмирал.

Епископ ДеЛанден обладал удивительно темной даже для калианца кожей, что еще сильнее подчеркивало белизну коротких седых волос на лысеющей голове, в результате чего его макушка напоминала темную оливку на сметане. По ночам епископ имел привычку, словно призрак, разгуливать по коридорам. Мертон не знал, чем ДеЛанден занимался во время своих прогулок по собору, но сейчас эта привычка не могла его не порадовать.

— Сегодня ночью меня послал сюда вовсе не Новрон, а патриарх Нилнев. — Он закрыл дверь и задвинул засов. — Так вы опять покинули дворец?

— Наступили трудные времена, и патриарх хочет быть в курсе событий. Кроме того, если бы не моя сегодняшняя прогулка, то кто оценил бы красоту созданных нашим Богом ночей?

— Наверное, те, кто живет южнее, — мрачно ответил ДеЛанден. — Приложите ладони к лампе. Нужно их согреть, пока они не отвалились.

— Удивительное милосердие, — съязвил Мертон, — по отношению к эрванонцу.

— Не все эрванонцы плохие люди.

— Нас всего четверо.

— Да, и из всей вашей четверки вы самый добрый, благочестивый и кроткий человек.

— А остальные?

— Я никогда о них не говорю. Мне все еще кажется странным, что только он и его телохранители сумели спастись после уничтожения Эрванона, в то время как все остальные погибли.

— Но я же здесь.

— Новрон вас любит. Наш господин выбрал вас в день вашего рождения и попросил своего отца приглядывать за вами.

— Вы слишком добры, и я не сомневаюсь, что Новрон любит всех, но более всего главу церкви.

— Однако патриарх охладел к вам, — заметил епископ, делая вид, что разглядывает интерьер собора. — Мне не нравится, как он с вами обращается.

С тех пор как патриарх поселился в соборе, епископ ДеЛанден не раз выражал неудовольствие тем, как тот ко всему относится, в первую очередь — к его собору. Он явно ревновал, но Мертон не собирался ничего ему говорить. Если Новрон захочет, чтобы епископ выучил этот урок, он найдет более достойного человека, который объяснит ДеЛандену истинное положение дел.

— Кроме того, мне не нравится, что патриарх ведет себя в алтарной части храма так, словно он и есть сам Новрон. Алтарь заслуживает большего уважения. Только императрица может там находиться, только кровь Новрона, а он расселся там, будто император.

— Он и сейчас там?

— Конечно, он и его телохранители. Кстати, зачем ему телохранители? У меня их нет, хотя я каждый день общаюсь с сотнями людей. Он ни с кем не встречается, а с ними никогда не расстается, но они такие странные. Они ни с кем не разговаривают, кроме него, и только шепотом. Почему? Он меня нервирует. Я рад, что не познакомился с ним, когда был дьяконом, в противном случае я никогда бы не посвятил свою жизнь Новрону.

— И это стало бы для всех нас огромной потерей, — заверил его Мертон. — А теперь, если вы не против, я должен поговорить с патриархом.

— Патриарх! Кстати, еще и это меня раздражает. У него есть имя, он с ним родился, как и все мы, но никто и никогда его не произносит. Мы зовем наших богов Новрон и Марибор, но Нилнева из Эрванона следует называть патриархом из уважения к его статусу главы церкви. Как я уже говорил, он перестал быть ее главой, ибо к нам вернулось дитя Новрона. Однако он продолжает здесь сидеть, продолжает управлять нами. Мне это не нравится, совсем не нравится, и я не думаю, что императрица одобряет такое поведение. Получается, у нас есть все основания считать, что и Новрон не очень этим доволен.

— Вы хотите, чтобы я поговорил с ним о ваших тревогах?

ДеЛанден нахмурился.

— О, поверьте мне, он об этом знает.

Мертон оставил епископа в притворе и вошел в неф. Он ненадолго задержался, глядя на длинное, похожее на пещеру помещение с великолепным куполом вместо потолка, построенное в форме киля огромного корабля. Мертону было известно, что слово «неф» произошло от древнего «навис», что означает «корабль». Высокие ребристые колонны, подобные связкам тростника, тянулись на сотни футов вверх, соединяясь с куполом. По обе стороны нефа шли боковые приделы, украшенные аркадами, серией повторяющихся колонн с арками. Над ними располагались хоры, или второй этаж с высокими окнами в форме четырехлистника. Обычно этот этаж был ярко освещен. Сейчас он тонул в маслянистой темноте, и в его окнах отражалось пламя свечей. То же самое можно было сказать и про великолепное круглое окно-розетку в дальнем конце собора, напоминавшее гигантский глаз. Мертон воспринимал его как недреманное око Бога, который наблюдает за ними, но сейчас оно было закрыто.

Подойдя к алтарю, Мертон увидел алебастровые статуи Марибора и Новрона. Новрон в облике красивого мужчины в расцвете сил стоял на коленях с мечом в руке. Над Новроном возвышался огромный, выше человеческого роста, длиннобородый бог Марибор в развевающихся одеждах, который водружал на его голову корону. Такие же статуи имелись во всех церквях и часовнях, они отличались лишь материалом изготовления, тут все зависело от зажиточности прихожан.

— Подойди ближе, монсеньор, — услышал он голос патриарха, эхо которого отразилось от алтаря.

Собор был таким огромным, что с того места, где стоял Мертон, люди казались крошечными. Мертон зашагал по узкому проходу, прислушиваясь к стуку своих каблуков по каменному полу.

Как и говорил ДеЛанден, патриарх сидел у алтаря в кресле, и его пурпурная с золотом мантия складками спадала на пол. Ходили слухи, что он пользовался этим же креслом в Эрваноне и якобы приказал доставить его сюда, что и было сделано вопреки невероятным трудностям. Мертон ни разу не разговаривал с его святейшеством, пока тот находился в Эрваноне, а потому не мог подтвердить или опровергнуть эти слухи. Да и вообще мало кто мог это сделать, его святейшество редко принимал посетителей, когда уединялся в Коронной башне.

Казалось, он спал, как часто бывает со стариками, где бы они ни оказывались. По обе стороны кресла стояли его телохранители в одежде тех же цветов. ДеЛанден не ошибся на их счет, это была странная пара. Оба стояли, точно статуи, с ничего не выражающими лицами, а их глаза вдруг напомнили Мертону окна.

Подойдя к патриарху, Мертон опустился на колени, поцеловал кольцо и встал. Патриарх кивнул. Телохранители не шевельнулись, даже не моргнули.

— Ты принес новости, — сказал Нилнев.

— Да, ваше святейшество. Имела место встреча императрицы с ее советниками.

— Так скажи мне, что императрица делает, чтобы защитить нас?

— Многое. Собраны запасы продовольствия, которые позволят городу выдержать двухлетнюю осаду. Продукты уже начали нормировать. Кроме того, земли Полей Высокого Двора будут отданы вилланам, когда придет весна. Там и в других частях города станут выращивать зерно и овощи, семена уже подготовлены. На поля завезен навоз. Рыбу ловят круглые сутки, треску солят в огромных количествах. Рядом с доками построены солеварни. Данные меры обеспечат город и его население продовольствием на годы, возможно, на неопределенный период времени, если рыбаки смогут свободно выходить в море. Все запасы находятся под землей, в специальных ямах, которые копает население на случай нападения с неба, как в Дальгрене. Как правило, это расширение уже существующих темниц и подземелий. Прорыта серия туннелей, обеспечивающих доступ к запасам свежей воды. Обновляются городские клоаки. Земля промерзла, и дело продвигается медленно, но многие уверены, что создано достаточно убежищ, чтобы спасти жителей, хотя они будут испытывать серьезные неудобства. Работы в подземельях рассчитаны еще на два или три месяца. Императрица считает, что это отвлекает от дурных мыслей население, которое не сидит без дела.

— Значит, она планирует превратить Аквесту в город кротов, прячущихся в земле?

— И да и нет, ваше святейшество. Императрица также укрепляет оборону города. Строятся многочисленные катапульты, их устанавливают на внешних стенах. Солдаты проходят обучение под руководством офицеров, назначенных сэром Бректоном. Он предусмотрел множество маневров, рассчитанных на все случаи развития событий, и теперь сможет отдавать приказы с высоких башен при помощи горнов, барабанов и флагов. Лучники подготовили тысячи стрел, здоровые горожане заготавливают дерево, чтобы делать новые стрелы. Даже дети приносят из леса ветки. Солидные запасы масла и смолы собраны возле всех городских ворот. Повсюду разложены сигнальные костры, это позволит нам моментально узнать о появлении эльфов. Один из них был зажжен, и императрица приказала уничтожить все дороги, ведущие к городу, за исключением тех, что подходят к южным воротам. Все мосты и дамбы должны быть разрушены, чтобы помешать…

— Уничтожены дороги? — прервал его патриарх. — Когда она отдала этот приказ?

— Прошлой ночью.

— Прошлой ночью? — На лице патриарха появилось беспокойство. — Что-нибудь еще?

— Императрица спросила, какие меры предосторожности вы намерены предпринять.

— Это ее не касается, — ответил он.

Мертон был потрясен этим ответом.

— Прошу прощения, ваше святейшество, но императрица, по сути дела, является главой церкви. Ее не могут не касаться меры, которые вы предпримите, чтобы защитить ее детей!

Патриарх бросил на него свирепый взгляд, но выражение его лица тут же смягчилось:

— Ты добрый и достойный член церкви, Мертон из Гента, и раз уж наш бог выбрал тебя для связи с императрицей, пришло время, чтобы ты узнал правду.

— Как прикажете это понимать, ваше святейшество?

— Императрица Модина не является главой церкви, — заявил патриарх.

— Но она наследница Новрона…

— Проблема как раз и состоит в том, что все не так просто. — Патриарх провел языком по своим едва заметным губам и продолжил: — Епископ Сальдур и архиепископ Галиен превысили свои полномочия в Дальгрене. Они взяли ответственность на себя и провозгласили эту девушку наследницей Новрона. Их ошибка была продиктована самыми лучшими намерениями. Они больше не могли ждать, когда Новрон покажет им истинный путь, и решили искусственно создать новую империю. Они выбрали девушку случайным образом, чтобы заявить, что она наследница, воспользовавшись неожиданными событиями в Нидвальдене. Однако ничто из того, что там произошло, этого не доказывает. Они всех обманули, сказав, что гиларабрина может убить только наследник Новрона. Они воспользовались невежеством народа, чтобы создать ложную империю.

— Но почему вы их не остановили?

— А что я мог сделать? Неужели ты думаешь, что я сам решил стать затворником.

Мертон недоуменно посмотрел на патриарха, смысл его слов дошел до него с большим опозданием.

— Так вы были их пленником?

— А почему же еще я находился наверху Коронной башни и ни с кем не встречался?

— А ваши телохранители?

— Единственные две души, в преданности которых я не сомневаюсь. Однажды они попытались меня освободить. Они заговорили, и Галиен приказал отрезать им языки. Только теперь, после того, как Сальдур и его присные умерли, а Эрванон подвергся разрушению, я могу открыть правду.

— Верится с трудом, — признался монсеньор. — Архиепископ и Сальдур? Они оба казались мне такими добрыми людьми.

— Ты не представляешь, какими они были безжалостными. А теперь в результате их деяний ложный бог сидит на троне нашего Господа, и наши судьбы в опасности.

— Но разве сейчас вы не должны что-то предпринять для восстановления истины?

— Что именно? Ты же слышал жалобы старого епископа ДеЛандена. Представь, что станут говорить люди, если я открою им правду. Никто мне не поверит. Императрица позаботится о том, чтобы меня убили так же, как Сальдура и Этельреда, когда те встали у нее на пути. Нет, я не могу действовать открыто. Пока еще не могу.

— И что же вы намерены делать?

— Сейчас на кону стоят более важные вещи. Речь идет не только об уничтожении империи, но и о гибели всего человечества. Действия Модины могут привести к роковым последствиям.

— Но ее приготовления к обороне города кажутся уместными…

— Все ее усилия бесполезны, но я говорю о другом.

— Вы имеете в виду миссию, отправленную в Персепликвис?

— Да, именно это и приведет нас к гибели.

— Но вы были на том совете. Почему вы ничего не сказали?

— Потому что миссия необходима. Мы должны найти Рог. Опасность заключена в другом. Важно, кто его найдет. Рог — это оружие невероятной силы. Однако Модина не знает, как не знали Сальдур и Этельред, что ее спровоцировали на поиски Рога. Враг хочет его заполучить не меньше, чем мы. Тот, кто им владеет, контролирует все. Именно Рогу они повинуются. Они всегда были его рабами. В течение столетий он планировал то, что происходит сейчас, его рука управляла каждым следующим ходом, он прятался в тени и манипулировал всеми, оставаясь невидимым. Они думают, что его больше нет, что он мертв, но это не так. Он умен и ловок, он могучий маг, и он стремится к мести. Тысячелетняя подготовка закончилась, он жаждет обладать Рогом, чтобы заставить все человечество склониться перед ним. Даже эльфы заплатят за преступления, совершенные ими тысячу лет назад. Они отдадут ему Рог, они не знают об опасности, которая сопутствует тем, кто им владеет. Сейчас, когда они находятся в глубинах земли, десять человек погрузились в изучение прошлого. Они узнают то, что им не следует знать, и это может привести к уничтожению всего мира, если только…

Мертон напрасно ждал продолжения, патриарх молчал.

— Если только что? — не выдержал Мертон.

Лишенный бровей старик с голубоватыми волосами посмотрел на Мертона, словно его оторвали от созерцания ужасного кошмара.

— Я сделал все, что было в моих силах. Я сумел заключить сделку с одним из членов отряда императрицы. В нужный момент мой агент их предаст.

— Кто он?

— Я не скажу. Ты достойный слуга Новрона, но я не могу назвать его имя даже тебе, слишком велики ставки.

— Но вы можете мне хотя бы поведать, кто наш враг? Кто в течение тысяч лет строил коварные планы?

— Подумай хорошенько, монсеньор, и ты поймешь. А сейчас ступай молиться Новрону, чтобы мой агент сумел выполнить свою задачу.

— Я так и сделаю, ваше святейшество.

— Хорошо, а теперь иди собирать вещи, но бери только самое необходимое.

— Я куда-то отправляюсь?

— Мы оба…

Глава 12 КОНЕЦ ВОРОВ

Ройс услышал чей-то шепот. До рассвета оставалось около часа, и хотя у него не было в этом полной уверенности, его бы сильно удивило, если бы оказалось, что он ошибся. Ройс и под землей умел узнавать время. Он изобрел на удивление точный метод, когда сидел в тюрьме Манзант. В те дни ему становилось легче от того, что он следил за течением минут, это занятие отвлекало от тягостных мыслей. Впервые за много лет Ройс позволил себе вспомнить о тех днях. Он постарался о них забыть, задвинув в самый дальний уголок своей памяти, и накрыл темным пологом на случай, если вдруг нечаянно туда заглянет. Однако сейчас он с радостью вернулся к тем воспоминаниям. Боль, которую они вызывали, помогала ему так же, как попытки следить за бегом минут в Манзанте. Так человек кусает палец или сильно сжимает кулаки, чтобы ногти впились в ладони. Это позволяло забыть о более свежих и болезненных ранах.

Прошло больше десяти лет с тех пор, как его посадили в Манзант, когда его предал второй человек в «Черном алмазе» после того, как он из-за трагической ошибки убил Джейд. Это сделал его лучший друг. Манзант, то есть тюрьма и соляные копи, был построен гномами. Ройс до сих пор помнил темные скалы с белыми полосами и окаменевшими моллюсками. Стены были обшиты брусом, но гномы никогда не использовали дерево, это сделали люди, которые значительно углубили шахты и стали поднимать куски соли на поверхность при помощи специальных корзин. Такие туннели легко было отличить по высоте потолка. Тех, кто совершал какие-то провинности, отправляли работать в туннели, пробитые в камне гномами. И Ройс неоднократно туда попадал.

Он вспомнил немолчный стук кирок по камню, жар костров и огромные дымящиеся сковороды с бурлящим соляным раствором, добытым в подземных озерах. Стоило Ройсу смежить веки, как перед глазами возникала череда людей с ведрами и узников, прикованных за шею к огромному колесу, приводящему в движение насосы. Он вспомнил, как загнанных людей заставляли работать до тех пор, пока их не оставляли последние силы, и они падали в пылающие костры.

Воды было полно, и ее хватало на всех, кто работал, но Амброуз Мур, владелец тюремных приисков, не тратил деньги на еду для заключенных. Они могли считать удачей одну скромную трапезу в день. Обычно им скармливали испорченные остатки того, что отказывались есть нанятые матросы. Это была одна из множества сделок, заключенных Амброузом для снижения расходов.

Ройс засыпал с мечтой об убийстве Амброуза. Эти мысли часто преследовали его и днем. За два с половиной года, проведенных в Манзанте, он расправлялся с Амброузом пятьсот тридцать семь раз, причем самыми разными способами. Ройс убил многих в Манзанте, и далеко не всех только в своем воображении. Он никогда не считал их людьми, это были животные, чудовища. Все человеческие качества в них растворились, как соль, от боли и отчаяния. Все дрались друг с другом за кусок полусъедобного гнилья, за место для сна, за чашку воды. Ройс научился спать очень чутко, научился делать вид, что уснул, когда на самом деле бодрствовал.

Узники Манзанта были полностью лишены дневного света и свежего воздуха. Каждый день они работали до изнеможения, их били за любую попытку отдохнуть, многих убивали или доводили до сумасшествия. Для Ройса Манзант являлся лишь частью его тюрьмы, последним ее воплощением. Настоящие стены строились постепенно, кирпич за кирпичом, в течение многих лет. Бежать из Манзанта было невозможно, но оказалось, что сделать это гораздо проще, чем из обычной тюрьмы.

На этот путь помог ему встать Ним, затем Аркадиус и Адриан вели его вперед, но только Гвен сумела отпереть тюремный засов его души. Она распахнула дверь и позвала Ройса, убедила в том, что опасность миновала навсегда. Он ощущал аромат свежего воздуха, видел сияние солнца. Он почти вышел, почти…

Шепот доносился со стороны бассейна…

Ройс думал, что все спят. Они прошли за день большое расстояние, их путь был очень непростым. Никто из спутников не просил его остановиться, но Ройс видел, как они спотыкаются, все, кроме гнома. Маленький крысеныш никогда не уставал и спокойно следовал за ним, и Ройс не однажды замечал, как тот прячет под усами язвительную усмешку.

Он едва не убил Магнуса в ту памятную ночь, при первой же их встрече в «Смеющемся гноме». Мысль об этом не оставляла его очень долго, до тех пор, пока Майрон не вернулся с обеда и не начал с ним говорить. Ройс никогда бы в этом не признался, но гном был небесполезен, да и вел себя неожиданно прилично, что свидетельствовало о том, что Магнус совсем не глуп. Более того, Ройс обнаружил, что ему расхотелось его убивать. Как и остальные проступки гнома, все его преступления после смерти Гвен теперь стали казаться Ройсу чем-то банальным и пустяковым. Он не только остался без любови, его не хватало даже на ненависть. Он превратился в выжженную пустыню, не знающую страстей. По большей части Ройс испытывал усталость. У него осталась последняя работа, и он ее закончит, но не для империи, и даже не для Адриана, только ради Гвен.

Услышав шепот, Ройс бесшумно поднялся на ноги — скорее из любопытства, чем из опасения. Ройс не сомневался, что перешептывается кто-то из их отряда, а не посторонние. Он взглянул на принцессу. Она лежала на боку, завернувшись в одеяло и время от времени вздрагивая во сне. Ее жуткий плащ переливался разными цветами, то тускнея, то разгораясь снова. Ройс не знал, является ли плащ причиной ее кошмаров, или наоборот, ее кошмары вызывали его мерцание. В любом случае это никак его не касалось, и он двинулся дальше.

Сначала показалось, что это шепчутся Магнус и Гонт. Он часто замечал, что они идут рядом и разговаривают, когда остальные находятся слишком далеко, чтобы их расслышать. Но подойдя ближе, понял по огромному силуэту, что это Эльден. Эльден лежал на боку, опираясь на локоть. За его спиной не было видно второго участника разговора. Но рядом лежал Уайатт. Моряк не спал и наблюдал за происходящим.

— Что происходит? — шепотом спросил у него Ройс. — С кем разговаривает Эльден?

— С монахом.

— С Майроном?

Уайатт кивнул.

— Он часто разговаривает с незнакомыми людьми?

Уайатт посмотрел на него:

— С этим маленьким монахом за последние три дня он наговорил больше, чем со мной за прошедшие десять лет. Вчера ночью они тоже о чем-то говорили, и клянусь, я слышал, как Эльден плачет. Однажды я видел, как корабельный врач прижег ему рану на бедре раскаленной кочергой, но Эльден даже не пикнул. Зато на следующее утро после разговора с монахом глаза у него покраснели от слез.

Ройс молчал, продолжая сверлить моряка вопросительным взглядом.

— Но что самое странное, — добавил Уайатт, — это то, что после Эльден целый день улыбался от уха до уха, а это совсем на него не похоже.

— Давай еще поспим, — предложил ему Ройс. — Через час я всех разбужу.

Ройс опять остановился. Адриан шел последним, но ему было видно из-за спин товарищей, как Ройс опустился на колени, поставил лампу рядом с собой и зачем-то поскреб землю. К нему подошел Алрик и остановился рядом.

Почти весь день отряд двигался по узкому туннелю, вытянувшись в цепочку. Сверху капала вода, головы и плечи у них все время были мокрыми, как и ноги, приходилось шагать по многочисленным лужам глубиной по щиколотку.

— Ну и что теперь будем делать? — недовольно проворчал Деган. — Ройс останавливается через каждые двадцать футов. Это типичная проблема всех монархий и феодальной системы. Алрик здесь главный только по праву рождения, но явно не способен руководить отрядом. За последний год он дважды потерял свое королевство, и все равно нами командует. Нас должен вести за собой лидер, которого выбрали за его достоинства, а не за происхождение, тот, кто наиболее талантлив и одарен. Ко всему прочему, Алрик, опираясь на свой скудный умишко, поставил во главе отряда Ройса. Была бы моя воля, я возложил бы ответственность за нашу экспедицию на Магнуса. Он гораздо больше знает и умеет и постоянно исправляет ошибки Ройса. Мы бы двигались в два раза быстрее. Я заметил, что тебя все уважают, — заключил Гонт, глядя на Адриана.

До этого момента Адриан не знал, к кому тот обращается.

— Никто не говорит об этом вслух и не кланяется, но к тебе относятся с уважением, я же вижу, причем с гораздо большим, чем к Алрику, тут нет сомнений. Если ты меня поддержишь, мы сможем убедить остальных принять мое командование над отрядом. Я уверен, Магнус будет на моей стороне.

— А почему ты?

— Что?

— Почему ты должен встать во главе отряда?

— Ну, во-первых, я наследник Новрона и буду императором. Во-вторых, я намного умнее, чем Алрик.

— Я думал, что по-твоему справедливая власть должна держаться не на происхождении, а на личных качествах человека.

— Так и есть, и тем не менее я больше подхожу на роль командира, чем Алрик.

— Алрик вел за собой людей в сражениях, а когда я говорю вел, то имею в виду именно это. Он лично возглавил атаку на ворота Медфорда под градом стрел и шел первым, опережая даже телохранителей.

— Вот именно, этот человек — глупец.

— Возможно, Алрик поступил не слишком разумно, но он проявил мужество и не хотел сидеть в безопасности, посылая других на смерть. Для меня это важное качество. Но в одном я с тобой согласен, он не самый мудрый лидер. Если ты хочешь, чтобы во главе нашего отряда стоял человек, наделенный достоинством и умом, то принцесса Ариста — это лучший выбор.

Деган рассмеялся, он явно посчитал слова Адриана шуткой, но увидел, что тот нахмурился, и смолк.

— Неужели ты серьезно? Она ведь женщина, и к тому же особа с явно выраженной склонностью к интригам. Она обожает командовать. Ей вообще не следовало идти с нами. Она обведет Алрика вокруг пальца, и мы все погибнем. Ты знаешь, что она пыталась одна освободить меня из темницы? Разумеется, Ариста потерпела поражение, ее схватили, а телохранителя убили. Вот что она вытворяет. Из-за нее гибнут люди. Она представляет опасность. А кроме того, она глупа…

Деган ударился о стену затылком и упал на колени. Адриан почувствовал боль в костяшках пальцев и только после этого понял, что ударил Гонта.

Гонт злобно посмотрел на Адриана, глаза у него наполнились слезами, и он закрыл лицо ладонями.

— Безумец! Ты спятил?

— Что происходит? — спросила ушедшая вперед Ариста.

— Этот идиот только что ударил меня в лицо! У меня из носа идет кровь!

— Адриан тебя ударил? — ошеломленно спросила принцесса.

— Это получилось случайно, — ответил Адриан, понимая, что его оправдания звучат нелепо, но он не знал, как еще объяснить свои действия.

Он не собирался бить Гонта, все случилось само собой.

— Ты случайно ему вмазал? — спросил Уайатт, с трудом сдерживая смех. — Похоже, ты отлично вжился в свою роль, телохранитель.

— Адриан! — позвал Ройс.

— Что? — крикнул он в ответ.

Ему не хотелось, чтобы Ройс узнал о его проступке.

— Иди сюда. Я хочу кое-что тебе показать.

Деган все еще стоял на коленях в луже воды.

— Кха-кха, — откашлялся Адриан и виновато произнес: — Извини.

— Поди прочь!

Адриан обогнал Уайатта, Эльдена и Майрона, которым пришлось прижаться к стене, чтобы его пропустить. Все они с любопытством смотрели на него.

— Что он тебе сделал? — шепотом спросила Ариста, когда он оказался рядом с ней.

— Ничего особенного.

Она удивленно приподняла брови:

— Ты ударил его безо всякой причины?

— Ну нет, но это очень сложно объяснить. Я и сам не понимаю, как все получилось. Я сделал это машинально.

— Что значит машинально? — удивилась Ариста.

— Я принес свои извинения.

— Если ты все-таки сегодня ко мне подойдешь, то меня это вполне устроит, — буркнул Ройс.

Ариста отступила в сторону, не сводя с Адриана подозрительного взгляда.

— Что случилось? — спросил Алрик, когда Адриан подошел к нему.

— Я ударил Гонта по лицу.

— Правильно сделал, — сказал Алрик.

— Самое время, — добавил Мовин. — Жаль, что ты меня опередил.

— Ну, что скажешь? — спросил Ройс, который по-прежнему стоял на коленях и показывал на что-то на земле рядом с лампой.

Адриан наклонился и увидел кожаный шнурок с нанизанными на него перьями, каменными шариками и куриными косточками.

— Это траянский воинский браслет, — ответил Адриан. — Такие носят на щиколотках морские гоблины из племени анкор. Он приносит удачу.

— Кончики не оборваны, — сказал Ройс. — Но обрати внимание, как они перевернуты и смяты. Думаю, браслет просто развязался. И он сильно занесен песком. Похоже, он уже давно здесь лежит. Тем не менее не вызывает сомнений, что они здесь бывают. Так что нам пора двигаться, однако следует максимально соблюдать осторожность. Позаботься о том, чтобы все поменьше болтали.

Адриан посмотрел на браслет и взял Ройса за локоть, когда тот собрался идти дальше.

— Держи крепче, — сказал он, вставая так, чтобы остальным не было видно Ройса, и вложил ему в руку Альверстоун.

— А я все думал, куда он девался?

— Пришло время вернуть коту когти, — сказал Адриан. — И будь паинькой, хорошо?

— Кто бы говорил!

Они снова тронулись в путь. Адриан не стал возвращаться в конец отряда. Он полагал, что встреча с гоблинами еще впереди. К тому же ему не хотелось снова оказаться рядом с Гонтом.

Коридор стал шире, и вскоре они могли идти по трое в ряд. Однако он неожиданно закончился, и отряд оказался в небольшой пещере. В ее дальней стене виднелась всего одна небольшая трещина. А в середине пещеры лежала большая куча камней.

Гонт с отвращением покачал головой.

— Я же говорил, что он недееспособен, — сказал он, указывая на Алрика. — Он был уверен, что выбрал правильный туннель, но мы потратили из-за него несколько дней и оказались в тупике.

— Ты сказал, что я недееспособен? — спросил король и перевел взгляд на Адриана. — Теперь я понимаю, почему ты его ударил. Благодарю.

— И что теперь с нами будет? — спросил Гонт. — На сколько дней у нас осталось еды? Сколько времени мы потратили зря? Мы провели в этом туннеле, кажется, три дня? И два добирались от Аквесты. Получается пять. Прибавим еще пять на обратную дорогу, выходит, нас не будет десять дней! Как вы думаете, сколько времени потребуется эльфам, чтобы добраться до Аквесты? Две недели? Большую часть этого времени мы потратим на возвращение.

— За все время я ни разу не слышала от тебя ничего другого, — вмешалась Ариста. — Алрик сделал правильный выбор, и не думаю, что кто-то мог предложить что-то лучше.

— Поразительно, сестра его защищает!

Мовин шагнул к Гонту и выхватил меч из ножен. Клинок сверкнул в свете ламп, когда его острие замерло возле шеи Гонта.

— Я тебя предупреждал. Говори о моем короле с уважением в моем присутствии.

— Мовин, прекрати! — приказала Ариста.

— Я не собираюсь его убивать, — заверил ее Мовин. — Только вырежу свои инициалы у него на лице.

— Алрик… — Она повернулась к брату. — Скажи, чтобы он прекратил.

— Я не уверен, что мне следует вмешиваться.

— Вот видите! Вот оно, угнетение, о котором я говорил! — закричал Гонт. — Все зло заключено в передаче власти по наследству.

— Кто-нибудь заткните ему пасть! — вскричал Ройс.

— Мовин, оставь его, — сказал Адриан.

— Что? — удивленно посмотрел на него Мовин. — Ты же сам врезал ему по физиономии!

— Ну да… Пожалуй, этого пока достаточно.

— Опусти клинок, Мовин, — успокаиваясь, сказал Алрик. — Моя честь может подождать до того момента, когда мы завершим нашу миссию.

Мовин убрал меч в ножны, и Гонт, тяжело дыша, отошел от стены.

— Угрозы в мой адрес ничего не меняют в нашем положении. Мы все еще в тупике и…

— Это не тупик, — заявил Магнус.

Он дважды топнул ногой, опустился на колени и приложил ухо к земле. Потом поднял голову и посмотрел на груду камней. Поднявшись на ноги, Магнус принялся отшвыривать камни в сторону. Под ними оказалось несколько деревянных планок, закрывающих дыру в полу.

— Ее специально замаскировали, — сказал Уайатт.

— Но из этого вовсе не следует, что мы на правильном пути, — снова возразил Гонт. — Я не помню, чтобы монах писал про то, что нужно спуститься в яму.

— Но так и есть, — возразил Майрон.

Гонт повернулся к маленькому монаху:

— О, значит, ты скрываешь от нас информацию? Или просто ничего не соображаешь и забыл рассказать об этой части дневника?

— Нет, — кротко ответил Майрон. — В дневнике ничего об этом не сказано.

— Тогда ты еще более благочестив, чем я предполагал, если сам Марибор рассказывает тебе то, что скрывает от нас.

— Может быть, — ответил Майрон. — Но зато мне известно, что это знак Эдмунда Холла. — Майрон поднял руку. — Вот, смотрите, он вырезан на камне.

Первым рядом с надписью оказался Ройс, который поднес к ней лампу.

— Э. Х… — прочел Гонт. — И с чего ты взял, что это означает «Эдмунд Холл»?

— А ты думаешь, здесь прошли толпы людей с такими же инициалами? — спросил Ройс.

— Он именно так писал свои инициалы в дневнике, — объяснил Майрон.

— А что ты скажешь про эти буквы, Майрон? — спросил Ройс, отбрасывая в сторону еще несколько камней.

Они увидели еще одну надпись. Судя по всему, эти высеченные в камне буквы появились позже инициалов Холла.

Адриан шагнул вперед, сдул песок и повернулся к Аристе и Алрику:

— Кажется, патриарх говорил, что он посылал другие отряды на поиски Рога?

— Да, это так, — кивнул Алрик. — Он говорил о трех отрядах.

— А императрица сказала, что все они потерпели неудачу, — добавила Ариста.

Адриан посмотрел на Ройса.

— Мы знаем о третьей группе, которую послал патриарх, но они сюда попасть не могли. Наверное, это инициалы первого или второго отряда. — Он снова посмотрел на Ройса. — Если бы ты набирал людей для похода сюда и имел возможность взять любого, кого бы ты поставил во главе?

— Может быть, Бректона, — ответил Ройс, — или Грэвина Дента из Делгоса.

— Нам известно, что это был не Бректон. А теперь посмотри на инициалы — Г.Д. Скажите, кто в последнее время видел Грэвина? В этом году во время Праздника зимы я его не встречал.

— Как и в прошлом, — добавил Алрик.

— Он был в Дальгрене, — сказал Мовин.

— Да, правильно! — подтвердила Ариста. — Я помню, как Фанен показал на него и сказал, что это знаменитый искатель приключений, который сейчас работает на церковь Нифрона. Он как-то его назвал…

— Неужто искателем? — перебил ее Мовин.

— Да, так он и сказал!

— А теперь давайте подумаем вместе, — продолжал Адриан. — Им нужен был ученый, историк… Дент находился в Дальгрене. Кажется, там был еще кто-то? Странный человек с катапультой, как его звали?

— Тобис Рентиньюал? — спросил Мовин. — Он настоящий сумасшедший.

— Да, но ты помнишь, что он назвал катапульту в честь жены Новрона, потому что занимался исследованием древней истории империи?

— Да, и еще говорил, что ему нужно выучить какой-то язык? Он даже хвастался, помнишь?

— Все сходится, — кивнул Адриан. — Смотрите на следующие инициалы — Т.Р.

— Тобис Рентиньюал, — сказал Мовин. — У меня такое впечатление, что он сам вырезал эти буквы.

— А что относительно остальных? — спросил Алрик.

Адриан пожал плечами:

— В первых двух случаях это были лишь догадки. А про остальных я ничего не знаю.

— А я знаю, — заговорил молчавший до сих пор Магнус. — Во всяком случае одного из них. Это Херклор Мат.

— Кто-кто? — спросил Адриан и окинул взглядом присутствующих, словно призывая к ответу, но все они бессильно пожимали плечами.

— Конечно, никто из вас его не знает. Это гном-каменщик, причем очень хороший. Я узнаю его подпись где угодно. Клан Матов известен много столетий, они участвовали в создании Друминдора.

— Но почему они оставили свои инициалы на камне? — спросил Уайатт.

— Может быть, они всего лишь хотели показать всем тем, кто пройдет по их следу, что им удалось добраться до этого места, — ответил Магнус.

— Так почему же они не отметили один из трех проклятых туннелей? — спросил Мовин.

— Может быть, они собирались, — предположила Ариста. — Может быть, как и мы, не знали, правильный ли сделали выбор. Они планировали оставить отметку на обратном пути, но так и не вернулись.

— Возможно, нам также следует оставить здесь свои инициалы, — предложил Мовин. — Чтобы другие знали, что мы здесь побывали.

— Нет, — возразила Ариста. — Если мы не вернемся, то за нами никто не придет.

Все с опаской посмотрели в сторону отверстия.

— Так или иначе, — заметил Ройс, — складывается впечатление, что мы на правильном пути. У кого веревка?

Они связали три веревки, и с помощью Адриана Ройс начал спуск. Адриан вытравил две трети веревки, прежде чем почувствовал, что Ройс коснулся ногами почвы.

Адриан ждал. Они все ждали. Некоторые расселись на плоских камнях. Эльден остался стоять. Он смотрел на дыру с отвращением. Несмотря на слова Аристы, гном принялся вырезать на камне их инициалы.

— Может быть, следует его позвать? — предложил Алрик. — Он уже довольно давно молчит.

— Лучше проявить терпение, — ответил Адриан. — Ройс либо позовет, либо дернет за веревку, когда захочет, чтобы мы спустились.

— А если он упал? — спросил Мовин.

— Нет, он не падал. Более вероятно, что Ройс заметил дозор гоблинов и ждет, когда они пройдут. Если вы не наберетесь терпения и начнете его звать, он либо погибнет, либо на нас рассердится. В любом случае лучше этого не делать.

Мовин и Алрик мрачно кивнули. Адриан на собственный шкуре узнал, как следует себя вести, во время их первого совместного путешествия в Эрванон. Он научился доверять Ройсу, когда остался один на один с темнотой, а мир вокруг погрузился в такую тишину, что слышно было собственное дыхание.

Адриан вспомнил, как их раскачивал ветер, когда они штурмовали Коронную башню. Это была большая башня. После этого они с Ройсом взбирались на десятки разных башен, но, если не считать Друминдора, Коронная так и осталась самой высокой из покоренных ими. А еще она была первой! Адриан восхищался маленьким вором, который мог с одними кошками на руках, словно муха, взбираться по чуть ли не отвесной стене. Он отдал пару кошек Адриану и с усмешкой смотрел на его жалкие попытки ими воспользоваться.

— Из тебя не будет толку, — только и сказал тогда Ройс, забирая у него кошки. — Но хотя бы по веревке ты можешь взобраться?

Адриан только что вернулся с арен Калиса, где его уважали и где толпа ревела в честь его — Тигра из Мандалина. И ему совсем не нравилось, что этот маленький человечек обращается с ним, как с деревенским дурачком. Адриана настолько вывело из себя самодовольное выражение лица Ройса, что отчаянно захотелось избить его до потери сознания.

Однако Аркадиус предупреждал, что с Ройсом ему придется набраться терпения: «Он похож на щенка знаменитой охотничьей собаки, которого жестоко избивали все предыдущие хозяева, — сказал старый волшебник. — Он настоящий самоцвет, который нуждается лишь в небольшой обработке, но тебя будет испытывать и не раз. Ройс с трудом заводит друзей, и к нему нелегко относиться, как к другу. Не выходи из себя. Он именно этого будет добиваться, рассчитывая, что ты легко потеряешь терпение, начнет специально тебя провоцировать, но ты должен его обмануть. Слушай его. Доверяй ему. Такое поведение станет для него неожиданностью. Тебе будет очень непросто и придется призвать на помощь все терпение, какое у тебя есть, но если справишься, у тебя появится друг на всю жизнь. Он пойдет за тобой без оружия в пасть дракона, если ты его об этом попросишь».

Адриан почувствовал, как веревка натянулась.

— Все в порядке, друг? — тихо спросил Адриан.

— Сам увидишь, — ответил Ройс. — Спускайся.

Это была шахта рудника, узкая и глубокая. Вскоре после начала спуска Адриан заметил идущий снизу слабый свет. Бледное сине-зеленое сияние освещало всю шахту до самого дна, и Адриан смог оценить ее длину — она составляла не более сотни футов. Спустившись на дно колодца, Адриан почувствовал сильное дуновение ветра и услышал рокот прибоя. Этот необычный для подземелья звук несказанно удивил Адриана.

Он стоял на морском берегу в настолько огромной пещере, что ее противоположный конец тонул в бесконечной дали. Черный песок у него под ногами был усеян ракушками и грудами водорослей, источавшими ярко-зеленый свет, а чуть дальше раскинулось море. По нему мчались один за другим пенные барашки. Водная гладь была окутана изумрудным сиянием, отражавшимся от свода пещеры. И вдруг у Адриана появилось ощущение, что он находится под открытым небом. Казалось, что он стоит на берегу огромного океана, и над головой у него раскинулось небо с зелеными облаками. Сильно пахло солью, рыбой и морскими водорослями. Справа тянулись бескрайние водные просторы, а далеко на горизонте прямо перед ним виднелись очертания зданий, колонн, башен и крепостных стен. То был Персепликвис.

Ройс тоже стоял на берегу и смотрел вдаль, но когда Адриан подошел к нему, повернулся и сказал:

— Такое увидишь не каждый день.

— Это точно, — отозвался Адриан.

А вскоре и все остальные члены миссии выстроились на черном берегу и устремили взоры на город, едва заметный в морской дали. Майрон казался совершенно потрясенным. Адриан сообразил, что монах никогда не видел моря, не говоря уже об этой изумрудной, сияющей водной глади.

— Эдмунд Холл упоминал о подземном море, — наконец сказал Майрон. — Но мастер Холл не силен в описаниях. Это поразительно. Я никогда не считал себя большим, но сейчас, стоя на этом берегу, кажусь себе маленьким камушком.

— Никто не терял океана? Похоже, мы его нашли, — заметил Мовин.

— Как красиво, — сказала Ариста.

— Да, — пробормотал Уайатт.

— Но как мы переберемся на тот берег? — спросил Гонт.

Все посмотрели на Майрона.

— О да, извините. Эдмунд Холл сделал плот из того, что море выбросило на берег. Он написал, что недостатка в строительных материалах не было. Потом он скрепил доски веревкой, которую прихватил с собой, и сделал весло из боковины старого ящика. Парус Холл сшил из мешков, мачтой послужил выброшенный на берег длинный шест.

— И сколько это заняло у него времени? — спросил Гонт.

— Три недели.

— Клянусь Маром! — воскликнул Деган.

Алрик хмуро посмотрел на него:

— Нас десять человек, один опытный моряк и гораздо лучшее снаряжение, — сказал он недовольно. — А теперь давайте поищем материал для плота.

Они разбрелись по побережью, как бродяги, собирающие ракушки и морских звезд в ясный летний день. На берегу действительно валялось множество самых разных предметов: старые бутылки и разбитые ящики, шесты и сети, и все они на удивление хорошо сохранились за прошедшую тысячу лет. Адриан нашел кувшин с надписью на боку и принялся рассматривать, понимая, что к нему в руки попал ценный артефакт. Его возраст говорил сам за себя. Адриан не рассчитывал, что сумеет прочесть надпись. В Персепликвисе разговаривали и писали на древнем языке. Он посмотрел более внимательно и с изумлением обнаружил, что может разобрать написанное: Ром, Винокурня Брига. Дагастан. Калис.

Адриан несколько раз удивленно моргнул. И тут раздался крик:

— Где Майрон?

Голос принадлежал Эльдену, и было в его интонации нечто такое, что заставило Адриана забыть о кувшине. Великан возвышался на песчаном берегу, словно волнорез, и беспомощно вертел головой.

— Я его не вижу, — убито произнес он.

Адриан огляделся по сторонам: монах действительно исчез.

— Я сейчас его найду, — раздраженно сказал Ройс и быстро ушел.

— Эльден, ты можешь мне помочь? — позвал его Уайатт. Моряк пытался вытащить занесенную песком длинную доску. — Мы ее используем в качестве киля.

Алрик и Мовин приволокли боковину деревянного ящика.

— Там, среди камней, есть еще одна такая, — сказал король Уайатту.

— Это отлично, но сейчас не могли вы оба помочь нам вытащить эту штуку?

Гонт без особой цели бродил по берегу и пинал камни, словно рассчитывая, что под ними может оказаться мачта. Магнус явно избегал приближаться к воде, стараясь держаться от нее подальше и бросая косые взгляды на набегающие волны, словно это были злобные лающие псы, готовые в любой момент сорваться с цепи.

Ариста пришла на помощь мужчинам, которые начали выкапывать брус из песка.

— Я нашла огромный кусок парусины! — радостно объявила она и даже сделала несколько танцевальных па.

Адриан заметил, что она ходит босиком. Ариста держала туфли в руках за каблуки, плащ развевался за спиной. Он смотрел на нее и думал, что она ничем не отличается от множества девушек, с которыми он сталкивался в тавернах во время своих блужданий по небольшим городишкам. Ариста совсем не походила на принцессу.

— Как тебе понравился мой праздничный танец? — спросила она у Адриана.

— А, так вот что это было…

Она притворно закатила глаза и сказала:

— Пойдем, поможешь принести парусину. Из нее получится отличный парус.

Ариста побежала обратно, и Адриан последовал за ней. Она остановилась, наклонилась и потянула за угол занесенной песком парусины.

— Нам придется ее откапывать, но я уверена, что это большой кусок. Наверное…

Она смолкла, увидев идущих к ним Майрона и Ройса.

— Ах вот ты где, — укоризненно сказал Адриан. — Ты заставил Эльдена волноваться, молодой человек.

— Я увидел краба, — смущенно ответил Майрон. — У них такие огромные клешни, и они бегают боком, очень быстро, словно большие пауки. Я погнался за одним, но он исчез в норе прежде, чем я успел его хорошенько разглядеть. Ты когда-нибудь видел краба?

— Да, Майрон. Я видел крабов раньше.

— О, тогда ты знаешь, какие они замечательные! Я буквально обо всем забыл, да-да, буквально забыл. Он не просто меня увел, он меня заманивал, если уж быть до конца точным.

— Ройс, смотри, какую парусину я нашла! — похвасталась Ариста, повторив для него свой танец.

— Вот и чудесно, — похвалил ее вор.

— Но моя находка не произвела на тебя впечатления. Мы сделаем из нее парус, — гордо заявила она. — А может, устроим соревнование, кто первым найдет самый лучший материал для плота? — предложила она и выжидательно улыбнулась.

— Почему бы и нет? — кивнул Ройс. — Но не думаю, что лавры победителя достанутся тебе.

— Разве тебе удалось найти что-то более подходящее?

— Не мне, а Майрону.

— Неужели это что-то лучше, чем живой краб? — спросил Адриан.

— Можно и так сказать, — согласился Ройс и жестом предложил всем следовать за ним.

Войдя по щиколотку в воду, они обошли уходившую в море отвесную скалу. Примерно в полумиле от них на песчаном берегу лежало, накренившись на один бок, небольшое одномачтовое судно под черными парусами. Они едва заметно подрагивали на ветру.

— Клянусь Маром! — в унисон воскликнули Адриан и Ариста.

Ненадежная палуба трещала под Адрианом, и Ройс бросал на него сердитые взгляды. Двенадцать лет они проработали вместе, но Ройс так и не усвоил, что Адриану не дано порхать как бабочка. Проблема состояла в том, что Ройсу это было под силу. Он передвигался с поразительной легкостью. Адриан же ходил, словно карикатура на вора, на цыпочках, руки расставлены в стороны для равновесия, словно он шел по натянутому канату. А Ройс как будто находился на обычной улице. Общались они беззвучно, с помощью мимики и жестов.

Ройс овладел языком жестов, когда обучался в воровской гильдии, но показал Адриану всего несколько сигналов. Однако всегда умудрялся дать Адриану понять, что ему нужно, показывая направление, отсчитывая пальцами или делая какие-то очевидные движения, например, перемещал два пальца одной руки по ладони другой, словно куда-то шел. Вот и сейчас он вел безмолвный диалог в своей обычной манере: закатывал глаза, бросал быстрые взгляды и укоризненно качал головой. Казалось, Адриан его так раздражает, что непонятно, почему он вообще продолжает иметь с ним дело. После первого их дела, когда они покорили Коронную башню, оба были убеждены, что Аркадиус спятил, предложив им объединиться. Ройс возненавидел нового партнера, Адриан ответил тем же.

Не так давно Ройс согласился с Адрианом, что единственная причина, по которой они продолжают работать вместе, состоит в том, что оба хотят досадить друг другу. Ройс ждал момента, когда Адриан сдастся или погибнет, а тот все время отказывал ему в этом удовольствии. Конечно, все закончилось совсем не так, как они ожидали, их обоих поймали.

Ройс поднял руку ладонью вверх, и Адриан застыл на месте, словно они играли в детскую игру. Он видел, что Ройс мотает головой, точно собака, прислушиваясь. Затем он кивнул и поманил Адриана за собой.

Они оставили спутников на берегу возле того места, где Ариста нашла парусину, а сами отправились осматривать кораблик. Издали он выглядел покинутым, но Ройс не собирался рисковать. Однако запущенный вид палубы говорил, что на нее давно не ступала нога человека. Деревянный корпус судна был изъеден временем и непогодой, краска на нем облупилась. При появлении Ройса и Адриана во все стороны прыснули недовольные крабы-старожилы. На носу корабля виднелась надпись: «Предвестник». Маленький кораблик не шел ни в какое сравнение с «Изумрудной бурей», однако под его палубой располагалась крошечная каюта. Необходимо было проверить, что находится внутри судна.

Дверь каюты была закрыта, и Ройс начал очень осторожно перемещаться вдоль нее с таким видом, как будто за ней притаилась ядовитая змея, готовая на него напасть. Подойдя к каюте, Ройс бросил взгляд на Адриана, который обнажил мечи, и начал осторожно отодвигать засов. Проржавевший металл застрял, и он попытался его освободить. Затем дверь со скрежетом распахнулась и ударилась о внутреннюю стену. Тусклый свет залил маленькое помещение. Адриан бросился вперед, полагая, что в каюте никого нет, и вдруг заметил мужчину. Тот лежал на узкой койке. Смерть довольно давно почтила его своим визитом. Лицо у него сгнило, глаза и губы исчезли без следа. Большая часть тела была объедена, видимо, об этом позаботились крабы. Адриан решил, что этот человек умер не более года назад, возможно, с тех пор прошло месяцев шесть. Он был в матросской робе, на шее повязан белый платок.

— Боже мой, да это же… — прошептал Адриан.

Ройс кивнул и закончил его мысль:

— Да, это Берни.

Адриан вспомнил Берни, жилистого матроса с «Изумрудной бури». Он работал на стража церкви Траника вместе с неким Стоулом, которого убил Ройс, историком Антуном Булардом и доктором Леви. Это их в составе третьей и, как оказалось, последней группы отправил на поиски Рога патриарх. Адриан видел их в последний раз в подземельях Дворца Четырех Ветров.

— Похоже, на постели и полу остались следы крови, — заметил Ройс.

— Поверю тебе на слово, я вижу лишь тени. А чем это обмотан у него живот?

— Кусок полотна, пропитанный кровью. Похоже, он умер от колотой раны, но смерть была медленной.

Ройс вылез из каюты и осмотрел корабль, потом наклонился и внимательно изучил палубу и такелаж.

— Что ты ищешь?

— Кровь, — ответил Ройс. — Здесь повсюду следы крови, пятна на палубе, отпечатки окровавленных ладоней на веревках и руле. Думаю, он ставил парус после того, как был ранен.

— На него могли напасть уже на борту.

— Может быть, но я сомневаюсь. Складывается впечатление, что после схватки выжил только он, из чего следует, что остальные получили более серьезные ранения, но здесь не видно других тел.

— Их могли сбросить в море.

— Не исключено, но тогда остались бы следы борьбы и кровь, много крови в каком-то одном месте. А я вижу только отдельные капли. Нет, он был ранен, но сумел поднять паруса и… — Ройс подбежал к рулю, потом переместился на корму. — Да, рулевое колесо привязано. Он поставил парус и закрепил руль. Потом почувствовал слабость, спустился вниз и прилег. Там он и умер.

— Но кто нанес ему удар?

Ройс неопределенно дернул плечом.

— Думаешь, это морские гоблины постарались? — усмехнулся Адриан и недоверчиво покачал головой: — Сколько времени прошло с тех пор, три-четыре месяца? Ты видел браслет в туннеле. Из этого следует, что гоблины здесь уже побывали. Они видели корабль, но не стали его захватывать, потому что если бы это они убили Берни, то воспользовались бы его кораблем. Не забывай, что Траник заключил с гоблинами сделку. Он упоминал о каком-то проводнике и безопасном проходе.

— По-твоему, Меррик или патриарх заключили с гоблинами договор, позволивший им сюда попасть?

— Похоже на то…

Адриан взмахом руки подозвал остальных членов команды и сбросил им веревочную лестницу.

— Надеюсь, здесь безопасно? — спросил Алрик, поднимаясь на борт.

— Врагов тут нет, — ответил Адриан. — Ну а насколько этот корабль сохранил плавучесть, лучше спросить у моряка.

Уайатт стоял посреди палубы, постукивая каблуком по деревянному настилу. Потом ухватился за веревку и, забравшись на мачту, проверил такелаж и паруса. Затем спустился вниз.

— Корабль изношен, и за ним плохо ухаживали, — заявил Уайатт, когда вернулся. — Однако он хорошо построен и вполне может выйти в море. Тенкины знают свое дело.

— Тенкины? — спросил Мовин.

Уайатт кивнул.

— А в каюте тело Берни?

— Я почти уверен, что это их рук дело, — ответил Адриан.

— Из чего следует, что это не просто подземное озеро.

— Что ты имеешь в виду?

— Корабль приплыл от Дворца Четырех Ветров. Это озеро должно соединяться с морем Гоблинов. Ба ран газели обнаружили здесь удобную подземную бухту. Отсюда нетрудно добраться до Альбурна.

— Это объясняет, каким образом гоблинские дозоры попадали под Эмбертон Ли, — сказал Адриан.

— Все это, конечно, очень интересно, — заявил Алрик, — но как мы дотащим корабль до воды?

— Никак, — ответил Уайатт. — Через шесть часов он сам окажется на воде.

— Да что ты говоришь…

— Ты хочешь сказать, что корабль сам запрыгнет в воду через шесть часов? — удивленно спросил Мовин.

— Он имеет в виду прилив, — сказала Ариста.

— Сейчас время максимального отлива. Ну а когда прилив вступит в свои права, вода поднимется до самого края утеса. Здесь не останется сухого места. Конечно, корабль все еще будет сидеть на мели, но мы поставим парус и будем надеяться, что ветер поможет нам выйти в море. Если нет, нам придется его верповать.

— Как это? — спросил Мовин и вопросительно посмотрел на Аристу, но та лишь недоуменно пожала плечами.

— Корабельный якорь опускают в шлюпку, отвозят подальше и бросают в воду, а потом при помощи ворота подтягивают корабль к якорю. Не самое приятное занятие. Иногда якорь не зацепляется, а порой застревает слишком сильно. В любом случае это не простое дело. Могу лишь поблагодарить Марибора за то, что с нами Эльден. Конечно, у такого маленького корабля нет шлюпки, поэтому нам нужно сделать плот, на который в случае необходимости мы положим якорь. У нас еще шесть часов впереди, думаю, мы успеем. Мне нужны Ройс, Адриан и Эльден, чтобы привести корабль в порядок. Могу я просить ваше величество заняться вместе со всеми остальными постройкой плота?

— Считайте, что все уже сделано, капитан, — ответил Алрик.

— Боюсь, нам придется избавиться от старины Берни, — сказал Уайатт. — И хотя я предпочел бы сбросить его в море, наверное, было бы лучше предать его земле.

— Не смотрите на меня, — заявил Гонт. — Я его даже не знал.

— Я сам его похороню, — предложил Майрон, — если кто-нибудь поможет перетащить его на пляж.

— Вот и славно, теперь всем есть чем заняться, — сказал Уайатт. — Надеюсь, через шесть часов мы выйдем в море.

Глава 13 ПЛАВАНИЕ НА «ПРЕДВЕСТНИКЕ»

Начался прилив, и Ариста увидела, как большая часть берега скрылась под водой. Волны набегали и бились о край утеса. Морская вода заливала шахту, через которую они сюда попали, и с тихим всхлипом возвращалась назад. Корабль почти ровно встал на киль, его палуба приняла горизонтальное положение, но после каждого удара волны судно начинало раскачиваться, и корма его слегка приподнималась.

Майрон стоял на палубе «Предвестника» и смотрел, как ловко вяжет морские узлы забравшийся на мачту Ройс. Монах насквозь промок. С него так сильно капало, что он стоял в луже морской воды. Сутана прилипла к телу, с плеча свисали светящиеся водоросли, волосы и щеки были перепачканы в черном песке.

— Итак, все готово к похоронам? — спросил Адриан, привязывая брошенный ему Ройсом конец.

Майрон кивнул:

— Да, почти, но я подумал… — Он вновь посмотрел вверх. — Возможно, Ройс скажет несколько слов, ведь он знал его лучше всех.

— Ройс сейчас занят, — заметил Адриан.

У Майрона поникли плечи.

— Тогда, может быть, я? Я его тоже знал.

— А я могу участвовать? — спросила Ариста.

Она свернула канаты в бухты и навела на палубе порядок, хотя никто ее об этом не просил. Женщины редко оказываются на борту корабля, и Уайатт не знал, что с ней делать. Она попыталась помочь Алрику строить плот для доставки якоря, но все пошло не так. Брат всякий раз морщился, когда она что-то предлагала сделать Мовину, Дегану или Магнусу. Через час она сказала, что устала, и вернулась на корабль. Ариста надеялась, что Уайатт найдет для нее какое-нибудь дело, но он только улыбнулся и вежливо кивнул.

— Само собой, — радостно сказал Майрон, и на его лице появилась улыбка.

Ариста вскочила на ноги, чувствуя удивительное облегчение. Она почему-то ожидала, что и Майрон откажется от ее помощи. Однако тут же пожалела о своем предложении. Сойдя с корабля, она по грудь ушла в воду, и от холода перехватило дыхание. Плащ ее всплыл и распластался по воде, но самой Аристе никак не удавалось твердо встать на ноги, ноги вязли в песке. Сильная волна ударила ее в спину, и она начала падать лицом вниз, но Адриан поймал ее за локоть и помог удержаться на ногах.

— Спасибо. Я думала, мне придется поплавать, — сказала она.

— Волна поступила крайне невежливо, атаковав тебя сзади.

— Не слишком благородно.

— Да, безобразие, я бы на нее пожаловался.

Майрон, вздымая брызги, шел впереди, и вскоре они выбрались на более мелкое место.

— Он где-то здесь, во всяком случае, был здесь, — сказал Майрон, с беспокойством оглядываясь по сторонам.

— Уверен, что он все еще здесь, — поддержал его Адриан.

— Нужно начинать, пока его не унесло, — заметила Ариста, чувствуя, как ее ноги погружаются в песок. — Начинай, Майрон.

— Всеблагий Марибор, отче наш вечный, мы собрались здесь, чтобы попрощаться с нашим братом Берни. Ведь его звали именно так? — шепотом уточнил Майрон.

Адриан кивнул.

— Мы просим тебя помнить его и позаботиться о том, чтобы он пересек последнюю реку и оказался на землях рассвета. — Майрон посмотрел на Адриана, показывая, что пришло его время сказать несколько слов.

Адриан немного помедлил и произнес:

— Берни нельзя назвать хорошим человеком. Он был вором и грабил могилы, однажды даже пытался ударить ножом Ройса…

Заметив удивление на лице Майрона, Ариста толкнула Адриана локтем. Но тот сменил тон:

— Но на самом деле он не хотел убивать никого из нас. Он просто делал свою работу, и у него это очень неплохо получалось. — Адриан умолк и смущенно посмотрел на Аристу.

— А вы ничего не хотите сказать? — спросил Майрон.

— Я его не знала.

— Сейчас для него это уже не имеет значения, — заметил Майрон.

— Хорошо, я попробую, — кивнула Ариста и на мгновение задумалась. — Хотя никто из нас хорошо его не знал, я уверена, что мастер Берни имел не только недостатки, но и достоинства, как и все мы. Он определенно помогал людям или выказывал мужество перед лицом врага, в то время как другим этого не хватало. Наверняка в нем были и начатки добра, иначе Марибор не послал бы сюда одного из своих самых сострадательных и чутких слуг, чтобы дать ему возможность достойно уйти из жизни.

— У тебя получилось гораздо лучше, — прошептал Адриан.

— Ш-ш-ш, — ответила Ариста.

— Итак, Господи, — сказал в заключение монах, — мы прощаемся с Берни. Пусть заря нового рассвета воссияет над его душой… — Майрон низко склонил голову и негромко запел:

— Мы закончили? — спросил Адриан.

— Да, — ответил Майрон. — Спасибо вам обоим за то, что стояли рядом в холодной воде.

— Давайте возвращаться. У меня начали неметь ноги, — сказала Ариста, подпрыгивая в полосе прибоя.

— Извините, ваше высочество, — укоризненно начал Майрон, — но я не могу не спросить. Кто тот слуга Марибора, о котором вы говорили?

Она с удивлением взглянула на Майрона:

— Ты, конечно.

— О!

Когда они вернулись, оказалось, что Алрик и остальные привязали плот к борту «Предвестника». На Аристу плоды их трудов произвели сильное впечатление. Плот получился площадью восемь квадратных футов, бревна были надежно связаны между собой и хорошо просмолены.

Между тем Уайатт и Эльден перенесли все вещи с носа на корму. Качка усилилась, на палубе стало трудно устоять.

Как только все поднялись на борт, Уайатт задрал голову кверху и крикнул:

— Поднять топсель!

Ариста ахнула, когда Ройс потянул за трос, затем без колебаний дернул другой. Верхний парус распустился, и Ройс сноровисто завязал нужные концы.

— Поднять главный парус! — крикнул Уайатт, и Ройс тут же выполнил его приказ. — По местам стоять!

Адриан и Эльден, находившиеся на противоположных бортах корабля, натянули тросы, которые удерживали нижние углы парусов.

— Закрепить концы! Все паруса по ветру!

Эльден и Адриан натянули тросы, ветер наполнил паруса и повлек корабль в сторону открытого моря. Они смотрели на Уайатта, который махал им рукой до тех пор, пока все паруса не наполнились ветром, после чего он опустил руку, и они закрепили концы.

— Все на корму! — сказал Уайатт и вздохнул: — Нам придется верповать. Эльден и Адриан, опустите якорь на плот и закрепите его как можно надежнее. Алрик… Простите, ваше величество, мне придется использовать вас в качестве палубного матроса, и я буду вынужден забыть о формальностях. Надеюсь, вы меня поймете. Пожалуйста, возьмите Мовина, и как только якорь ляжет на плот, сразу отплывайте от судна. Имейте в виду, вам следует удерживать плот на одной линии с кораблем. Как только возникнет угол, трение увеличится. Мы хотим, чтобы плот двигался вдоль киля. Как только якорная цепь вытянется на всю длину, бросайте якорь и как можно быстрее возвращайтесь к кораблю.

Алрик кивнул, и они с Мовином соскользнули с корабля на плот. При помощи блоков, закрепленных на грот-рее, Адриан и Эльден спустили якорь на плот, который покачивался на волнах. Алрик и Мовин оседлали якорь и быстро привязали его к плоту. Оба сразу промокли из-за брызг, летевших со всех сторон. Адриан передал им весла, и Алрик с Мовином начали отчаянно грести, чтобы побыстрее отплыть от корабля. Цепь побежала вперед, ее движение контролировал Уайатт, стоявший на корме. Когда цепь натянулась, Алрик и Мовин стали похожи на двух мокрых крыс, забравшихся на крышку бочки. Ариста увидела, как сверкнул клинок Мовина, и якорь вошел в воду, едва не перевернув плот.

— Все к вороту! — приказал Уайатт. — Все, за исключением вас, ваше высочество.

Ариста вздохнула, но обрадовалась, что может спокойно наблюдать, как Алрик и Мовин изо всех сил гребут обратно. Теперь они двигались быстрее, так как им помогали волны.

Мужчины изо всех сил навалились на рукояти кабестана, который начал медленно поворачиваться. Ариста слышала, как звякают звенья по мере того, как выбирается цепь.

Все, в том числе Уайатт, налегали на ворот кабестана. У каждой из шести рукоятей стояли по два человека, лишь Эльден работал один, и его лицо побагровело от усилий. Ариста слышала скрежет — это была настоящая война якоря с кораблем.

— Ариста, сообщай нам о приходе волны! — крикнул Уайатт. — Махни, когда волна должна будет ударить в борт корабля!

Она кивнула и повернулась в сторону моря. Алрик и Мовин уже находились совсем рядом с кораблем. Ариста посмотрела на волны. На первый взгляд море успокоилось, но она видела, что на них накатывают три огромнейших вала. Они были похожи на змей с выгнутыми спинами.

— Волна будет через минуту! — крикнула она.

— Всем отдыхать, — сказал Уайатт. — Как только увидим, что принцесса дает отмашку, налегаем изо всех сил.

Мовин и Алрик забрались на корабль, мокрые и уставшие, и тут же повалились на палубу.

— Не время расслабляться! — закричал на них Уайатт. — Становитесь к вороту!

Волны приближались, и Ариста подняла руку.

— Приготовиться!

Все уперлись ногами в палубу и набрали в легкие воздуху. Ударила первая волна, и Ариста опустила руку. Мужчины дружно навалились на рукояти. Послышался и тут же стих громкий скрежет, потом корабль замер, люди повисли на брусах кабестана.

— Я ошиблась, — крикнула Ариста. — Немного опоздала с отмашкой. Идет следующая волна. — Она подняла руку, и все приготовились.

Алрик и Мовин заняли свободные места у кабестана. Ариста смотрела, как волна несется на нее. На этот раз она опустила руку за несколько футов до того, как волна ударила в борт. В тот момент, когда мужчины навалились на рукояти, корабль приподнялся. Ариста почувствовала рывок, потом снова раздался скрежет.

— Еще одна волна! — закричала она, поднимая руку, и почти сразу ее опустила.

Мужчины снова надавили на рукояти, цепь натянулась, и корабль приподнялся. В этот момент порыв ветра наполнил паруса. «Предвестник» накренился, его протащило днищем по песку, и он соскользнул с мели в глубокую воду, двигаясь кормой вперед. Теперь он свободно покачивался на волнах.

Все радостно закричали и заулыбались. Уайатт бегом вернулся на корму, к Аристе, и схватил руль.

— Нам повезло, — сказал он, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. — Кстати, ты отлично сработала.

— Благодарю.

— Продолжайте крутить ворот! Может быть, мы сумеем спасти якорь.

Теперь ворот стало гораздо легче крутить, и они быстро преодолели расстояние, на которое отплыли Алрик и Мовин. Теперь цепь уходила в воду строго вертикально. «Предвестник» накренился, натягивая цепь, но почти сразу после этого выровнялся. Команда продолжила выбирать цепь вместе с якорем.

— По местам стоять! — закричал Уайатт. — Будьте готовы к новому маневру!

Уайатт посмотрел на волны и резко повернул штурвал. Корабль начал разворачиваться.

— Правый борт, натянуть парус!

Все отошли в сторону, чтобы не мешать Адриану, Эльдену и Ройсу работать с парусами. Корабль развернуло носом в сторону открытого моря, ветер наполнил паруса, и суденышко снова накренилось.

— Взять рифы, паруса под ветер!

Когда корабль, чуть было не коснувшись мачтой воды, завалился на борт, а потом резко набрал скорость, Аристе показалось, что судно вот-вот перевернется, и она испуганно вцепилась в поручень.

— Ну вот и славно! — воскликнул Уайатт, и на его лице появилась широкая улыбка. — Лети «Предвестник», лети! Хороший мальчик!

Казалось, корабль его услышал. Он ринулся вперед, вспарывая носом встречную волну, и в обе стороны от него полетели соленые брызги…

Горячая кружка все время норовила вырваться из рук, хотя Ариста старалась держать ее как можно крепче. Шаткая палуба тоже отказывалась стоять на месте, и Аристу кидало из стороны в сторону. Она подошла к Майрону, который сидел, прислонившись спиной к мачте, и заметно дрожал.

— Вот, держи, — сказала она, опускаясь на колени и протягивая ему кружку, над которой поднимался пар.

— Это мне? — спросил он, и Ариста кивнула.

Он взял чашку и принюхался.

— Чай? — спросил он, словно горячий напиток уже сам по себе был чудом. — Да, горячий чай.

— По твоему виду я поняла, что тебе не помешает выпить чего-то горячего.

Майрон посмотрел на нее с благодарностью, и ей показалось, что он сейчас заплачет.

— Я даже не знаю, что и сказать.

— Это всего лишь чай, Майрон. Мне ведь не составило труда.

— Но вам пришлось затопить печь, а это было не просто. Я и представить не могу, как можно такое сделать на борту корабля.

— Я не пользовалась печкой.

— Но как еще вскипятить воду? Ах вот оно что… — добавил Майрон, понизив голос.

— Да, я сделала небольшой фокус, — сказала Ариста и щелкнула пальцами.

Он посмотрел на кружку.

— Если не хочешь, не пей, я не обижусь. Просто я подумала…

Майрон поднес кружку к губам и сделал шумный глоток.

— Это чудесно. Чай, приготовленный принцессой при помощи магии. Лучшего я не пил в жизни. Благодарю.

Ариста рассмеялась и села рядом, прежде чем очередная волна сбила ее с ног.

— В последнее время я все чаще забываю, что я принцесса. Я уже довольно давно так о себе не думала.

— И все равно, это замечательно.

— Такая мелочь мне по силам, — сказала Ариста. — Я чувствовала себя такой бесполезной. По крайней мере я могу готовить. Только вот не умею. Зато могу легко вскипятить воду. Я хотела сделать чай для Ройса. Адриан говорит, что у него бывает морская болезнь, а я всегда считала, что чай успокаивающе действует на желудок, но Ройс редко спускается с мачты. Впрочем, мы плывем так быстро, что скоро окажемся на другом берегу.

Майрон снова поднес кружку к губам и сделал несколько глотков.

— Замечательный чай, — сказал он одобрительно. — У вас здорово получилось.

Она усмехнулась:

— Ты бы сказал то же самое, даже если бы чай никуда не годился. Мне кажется, что если бы я угостила тебя грязной водой после мытья посуды, ты все равно остался бы доволен.

Майрон кивнул:

— Вы правы, только мне бы не пришлось притворяться.

Ариста хотела было возразить, но передумала, и вместо этого спросила:

— Тебя совсем не трудно порадовать, Майрон?

— Антун Булард однажды написал: «Когда не ждешь ты ничего от мира, от солнца света, влаги от воды, от ветра воздуха для вздоха, волшебным все становится вокруг и чудным оборачивается даром».

— И ты тоже ничего не ждешь от мира?

Он с недоумением посмотрел на Аристу и пояснил:

— Я монах.

Она улыбнулась и кивнула:

— Ты должен научить меня монашеству. Я слишком многого жду от жизни. И слишком многого хочу из того, что не могу получить.

— Желания могут причинять боль. Впрочем, сожаления тоже.

— Да, сожаления постоянно сопровождают мою жизнь.

— Вижу парус! — закричал Ройс откуда-то сверху.

— Где? — крикнул ему стоявший за рулем Уайатт.

— По штирборту… Вы увидите его через минуту.

Ариста и Майрон встали и подошли к леерам. Темный нос «Предвестника» рассекал надвое светящиеся изумрудные воды, оставляя за собой разбегающийся пенный след. Они уже настолько близко подплыли к городу, что Ариста могла разглядеть детали зданий: окна, дверные проемы, лестницы и купола.

— А штирборт с какой стороны находится? — спросила она.

— Справа по ходу движения судна, — сказал ей Майрон. — Это слово произошло от старого названия руля, который всегда находился справа, потому что люди в большинстве своем праворукие. Поэтому когда корабль причаливал, он подходил к пирсу так, чтобы не повредить весел и руля. Отсюда и название левого борта — портсайд. Во всяком случае, такие объяснения даны у Хилла Макдэвина в «Хрониках морской коммерции и торговли Килнарского союза».

— Адриан рассказывал, что ты много знаешь, но одно дело услышать, а другое — увидеть собственными глазами. Поразительно, как ты можешь помнить столько разных вещей.

— У всех свои таланты. Наверное, это как магия.

— Да, наверное, так и есть, — согласилась Ариста, задумчиво качая головой.

— Посмотрите туда, — сказал Майрон, указывая вперед рукой.

Ариста увидела, как из сумрака выныривают черные косые паруса с белыми символами, смутно напоминавшими череп. Они были огромные, гораздо больше, чем у «Предвестника».

— Всем лечь на палубу! — закричал Уайатт. — Ройс, скажи мне, если они изменят курс и пойдут в нашу сторону!

Ариста и Майрон легли на палубу, поглядывая в сторону приближающегося судна. Вскоре уже можно было разглядеть и сам корабль, он словно вырастал из зеленого тумана. Казалось, его черный и блестящий от брызг пены корпус был сделан из дымчатого стекла. Корабль отражался в воде и выглядел как зловещий призрак, словно явился из иного мира. И вдруг на верхушке его мачты вспыхнул свет.

— Они подают нам сигнал, — крикнул сверху Ройс.

— Проклятие, — пробормотал Уайатт. — У нас проблемы.

— Корабль меняет курс и направляется к нам.

— Приготовиться к повороту! — крикнул Уайатт и резко крутанул штурвал. «Предвестник» лег на новый курс, стараясь уйти от незнакомого корабля. — Они нас преследуют.

Над водой разнесся приглушенный крик, и Ариста увидела, как по палубе черного корабля заметались темные фигурки. По спине у нее пробежал холодок. Как и многие другие, Ариста слышала о ба ран газелях — морских гоблинах, жестокость которых давно уже стала достоянием легенд.

Нора, няня Аристы, часто рассказывала ей перед сном сказки, в основном о жадных гномах-похитителях избалованных принцесс. Однако в конце истории их обязательно спасал отважный принц. Но когда она рассказывала о гоблинах, даже самым отважным на свете принцам не удавалось никого спасти. Няня говорила Аристе, что морские гоблины — это вышедшие из мрака жуткие существа, ужасные чудовища, дети злобного бога. В ее историях они всегда сжигали деревни, убивали воинов и похищали детей. Делали они это вовсе не ради выкупа, они пожирали детишек во время своих мрачных пиршеств.

Когда Ариста сидела на кровати, подложив под спину подушки и накрывшись одеялом, а в камине потрескивали горящие поленья, сказки Норы доставляли ей удовольствие. Она представляла себе гномов как маленьких вредных человечков, а фей как крошечных девушек с крыльями. Однако ее детское воображение не в силах было нарисовать морских гоблинов. Они всегда оставались для нее такими же, как сейчас, далекими грозными тенями, такими стремительными, что человеческий глаз не в силах за ними уследить. Нора начинала все свои истории одинаково: «Не все в моей сказке правда, но…»

Глядя на мрачный корабль и темные фигурки на палубе, Ариста задала себе вопрос: а знала ли Нора, как много в ее сказках правды?

Повинуясь руке Уайатта, «Предвестник» сделал поворот влево. Ариста и Майрон потеряли корабль гоблинов из виду и побежали на корму, где стоял за штурвалом Уайатт. Он смотрел назад. Корабль газель повторил их маневр и продолжил преследование.

— Все на подветренный борт!

— А что это значит? — спросила Ариста у Майрона.

— На борт, противоположный направлению ветра, сейчас это правый.

— Клянусь Марибором, почему просто не сказать правый или левый борт?

Как только они оказались возле лееров правого борта, Ариста поняла, почему Уайатт отдал такой приказ. Он повернул штурвал, ветер ударил в паруса «Предвестника», корабль завалился на бок, и Ариста испугалась, что они сейчас перевернутся.

Они с Майроном вцепились в леера. Испуганный Магнус сделал то же самое, поскользнувшись и возя ногами по скользкой палубе. «Предвестник» стрелой мчался по гребням волн. Ариста и представить не могла, что такое возможно. Так бывает, когда кто-то возит куском мыла по стиральной доске, едва задевая ребристую поверхность. Или когда пускают по воде «блинчики» с помощью плоского камня.

— Ха-ха! — победно закричал Уайатт, и ветер унес вдаль его радостный вопль. — Плоскодонка перегруженная, попробуй нас догнать с такой осадкой!

Ариста во все глаза смотрела на Уайатта. Он прочно стоял на палубе, широко расставив ноги и крепко, словно любовницу, обнимая руками штурвал. Ветер играл его волосами, бросая брызги пены в лицо. Уайатт улыбался, но Ариста никак не могла понять по его виду, счастлив он или встревожен. Остальные члены команды судорожно, до боли в пальцах вцепились в леера, а их кораблик все так же стремительно мчался по светящемуся морю.

И вдруг Ариста почувствовала, что держаться стало легче. Корабль начал вставать на ровный киль, одновременно теряя скорость. Она посмотрела на Уайатта и поняла, что он чем-то сильно обеспокоен.

— Они крадут у нас ветер, — пожаловался он.

— Но как им это удается? — спросила Ариста.

— Они нас блокируют, заходят сзади и оказываются между нами и ветром. Приготовиться к повороту. Право руля!

Палуба корабля пришла в горизонтальное положение, что позволило Адриану и Эльдену бегом занять свои места. Они перебросили фалы, «Предвестник» поменял галс, и большой парус заплескался на ветру. Уайатт повернул корабль, чтобы снова поймать ветер. Ройс работал с верхним парусом.

— Идем новым курсом! — Они снова поймали ветер, и «Предвестник» резко увеличил скорость. — Всем на левый борт!

Ариста еще раньше устремилась к другому борту, чтобы ухватиться там за леера. На этот раз она понимала, что сейчас произойдет, и успела удобно поставить ноги. Однако корабль-преследователь начал повторять их маневр, и огромные черные паруса с черепом заплескались на ветру. Расстояние между судами заметно сократилось. Ариста видела, как мечутся по палубе странные существа, целая дюжина гоблинов собралась на носу судна, и ей стало страшно. Они часто опускались на четвереньки и двигались, точно пауки. Целый корабль огромных черных тарантулов! Их было так много, что они все время наталкивались друг на друга.

«Предвестник» снова мчался по волнам, едва их касаясь, и стремительно приближаясь к городу, но это не помогало. Огромный черный корабль продолжал их нагонять, и вскоре стало ясно, что еще немного, и его мощные черные паруса снова отрежут их от ветра.

— Эльден, Адриан! — позвал Уайатт. — Сейчас я начну делать новый поворот, но в последний момент вновь лягу на прежний курс, вы поняли? Начинайте, только я подам сигнал!

Адриан вопросительно посмотрел на Эльдена, и тот кивнул:

— Покажи им свое мастерство, Эльден. Нужно сделать все без ошибок, иначе мы пойдем ко дну. И пусть Алрик и Мовин вам помогут. Как только мы ляжем на новый курс, отпускайте паруса. Посмотрим, насколько хороша их команда. У них есть преимущество в площади парусов, но мы обратим его против них. У них уйдет больше времени на такой маневр, а если не сумеют повторить наши действия, то сразу отстанут.

— Ваше высочество, — сказал он, повернувшись к Аристе, — вы должны стать моими глазами на корме. Наблюдайте за кораблем гоблинов и скажите, когда они начнут разворачиваться.

— Хорошо, — ответила Ариста и кивнула на случай, если ветер заглушил ее слабый голос.

— Тогда вперед, и держитесь!

Ариста еще раз кивнула и начала перемещаться вдоль борта к носу корабля.

— Полная готовность! — крикнул Уайатт.

Он выжидал. Ариста смотрела на гоблинский корабль, который снова занял выгодную позицию у них в кильватере. Уайатт сделал глубокий вдох, поигрывая пальцами на штурвале, и даже на мгновение закрыл глаза, словно вознося молитву богу. Затем сосредоточился и резко повернул штурвал. Корабль бросило влево.

— Взять шкоты!

Эльден и Адриан принялись за дело, им помогали Мовин и Алрик. Ариста не сводила глаз с гоблинского корабля у них за кормой и вдруг почувствовала, как «Предвестник» вздрогнул и опять начал терять ветер.

— Они поворачиваются! — закричала она, увидев, что гоблины начали выполнять свой маневр.

Крошечные пауки заметались по палубе «гоблина» с таким видом, словно впали в ярость. Они не просто повторяли их маневр, а старались их опередить.

Уайатт медлил.

— Они поворачивают, — снова крикнула Ариста.

— Я слышу, — ответил он. — Мы должны подождать, пока они не завершат поворот.

Ариста нервно вцепилась в поручень, чувствуя, как корабль все больше замедляет ход.

— Отставить! — наконец закричал Уайатт. — Вернуть все на прежние места! Поднять паруса!

Корабль все еще двигался вперед, и, когда Уайатт крутанул руль, «Предвестник» тут же отреагировал на новый маневр. Кливер поймал ветер, и нос корабля развернулся. Волна ударила в борт, но корабль не сбился с курса. Паруса наполнились ветром. Эльден окончательно отпустил кливер, и «Предвестник» вновь полетел по волнам.

Гоблины с опозданием поняли свою ошибку, они попытались повторить тот же маневр, но их паруса безжизненно повисли, потеряв ветер.

Уайатт оглянулся с видом победителя:

— Они отстали, их корабль оказался против ветра, — широко улыбаясь, сказал капитан, его грудь вздымалась от волнения. — У них уйдет несколько минут, чтобы снова набрать скорость. А мы за это время успеем…

— Парус! — крикнул Ройс. — Справа по борту.

Уайатт повернул голову, и его улыбка исчезла. Впереди показался корабль, который ничем не отличался от того, что их преследовал. На мачте вспыхнул свет, и первый корабль гоблинов ответил ему таким же сигналом.

Уайатт посмотрел вперед, потом бросил взгляд за корму, и Ариста отчетливо увидела на его лице страх. Благодаря его мастерству и удаче им удалось ускользнуть от одного корабля, но от двух не уйти.

— Парус! Слева по борту! — закричал Ройс, и Ариста увидела, как безнадежно поникли плечи Уайатта.

Уайатт отпустил штурвал и позволил кораблю выровняться. Теперь торопиться было некуда. Все растерянно смотрели на капитана.

— И что теперь? — спросил Алрик, переходя на корму.

Уайатт не ответил. Он беспомощно переводил взгляд с одного корабля на другой. Его лоб блестел от пота. Уайатт прикусил губу, и Ариста заметила, что у него начала дрожать левая рука.

— Какие у нас варианты? — спросил Алрик.

— На нашем корабле даже нет сетей, чтобы задержать тех, кто пойдет на абордаж, — ответил Уайатт.

— Как они будут нападать? — спросил Адриан. — Попытаются взойти на борт?

— Да, но не сразу, сначала очистят палубу при помощи стрел.

— А может, они применят огонь?

— Нет, вряд ли, — возразил Уайатт. — Мы в ловушке, нам некуда бежать. Они хотят заполучить корабль.

— А может, проще сдаться? — неуверенно спросил Алрик.

— Гоблины не берут пленных, — сказал Адриан. — Им даже не известно слово «сдаться».

— Так что же делать? — спросил король.

— У нас нет выбора, ваше величество, — ответил Уайатт. — На каждом из этих кораблей может разместиться по шестьдесят воинов, а то и сотня, а у нас нет даже луков, чтобы отстреливаться. Их лучники загонят нас в каюту, затем спокойно подойдут и поднимутся на борт. А потом просто запрут каюту снаружи и отправятся в свой порт.

— Так они и поступят, — добавил Адриан. — Потом вытащат нас на арену и… Ну, вы меня поняли. Думаю, не стоит портить вам сюрприз.

— Ненавижу корабли! — прорычал Магнус. — Что за дьявольское изобретение! Здесь некуда деваться и негде спрятаться.

— Значит, мы все умрем? — потрясенно спросил Гонт. — Я не могу умереть. Я собирался стать императором.

— Ну что ж, у каждого из нас были свои планы, — заметил Адриан.

— А у меня вообще нет никаких планов, — заявил Ройс, слезая с мачты на палубу, и Ариста заметила, что он печально улыбнулся. — Лично я не собираюсь прятаться в каюте. Я не против того, чтобы поучаствовать в игре «увернись от стрелы».

— Предлагаю Аристе и Майрону спуститься в каюту, — сказал Адриан. — Остальные должны остаться на палубе. Нам потребуются щиты, подойдет любой деревянный предмет толщиной в дюйм, а металлический даже тоньше. Их стрелы имеют слабую пробивную силу. Кроме того, можно прятаться за мачтой.

Ариста посмотрела в сторону кораблей, которые приближались к ним с разных сторон. Она понимала, что морские гоблины скоро их нагонят, и надежды на появление отважного принца из сказки нет: ба ран газели всегда поедают свои жертвы.

«Но не в этот раз», — сказала она себе, отпустила леер и шагнула вперед.

Она обошла Уайатта и встала рядом с остальными мужчинами.

— Ариста, — сказал Адриан, — вам нужно уйти в каюту.

Она посмотрела на воду.

— Мастер Деминталь, — крикнула она, — встаньте за штурвал. А вы все держитесь за что-нибудь.

Ариста сделала глубокий вдох и, успокоившись, обратилась к тьме, к той энергии, которая находилась вокруг них, снизу и сверху. Она проникла мысленным взором в пучины океана, ощутила тяжесть вод, увидела морское дно, стаи рыб, светящиеся водоросли, нащупала ветер и ухватилась за него. Ветер, который сопутствовал им с того самого момента, как они вышли из пещеры на берег, внезапно прекратился. Паруса обвисли, стихли все звуки, в том числе шелест парусов и скрип такелажа. Даже волнение улеглось, и все корабли замерли на своих местах. Море стало неподвижным, точно вода в ванне. В мире воцарилась гнетущая тишина.

Но в следующее мгновение ее разорвали голоса морских гоблинов. Ариста чувствовала их, слышала их крики, похожие на лай и рычание собак. Но у нее все было под контролем. Поэтому она подняла руку вверх и развела пальцы в стороны.

«Попробовать огонь?» — подумала Ариста.

Эту ноту она уже использовала и знала, что нужно делать. Но она понимала, что если на воде возникнут три огненных столба, их заметят на берегу.

«Может быть, ветер?» — пришло ей в голову.

Ариста знала и этот могущественный аккорд. Она могла превратить корабли гоблинов в щепки, но посчитала, что это неразумно. С тем же успехом можно пытаться поднять монету в рукавицах.

«А если вода? Правильно!» — обрадовалась она.

Вода здесь повсюду. Ариста шевельнула в воздухе тремя пальцами, и мир пришел в движение.

Море заволновалось. Появилось течение, вода забурлила, на поверхности появились завихрения. Все три вражеских корабля пришли в движение. Казалось, они превратились в игрушечные лодочки, которые закружило в ванне, когда из нее вытащили пробку. Возникли настоящие водовороты.

Под кораблями гоблинов возникли огромные воронки клубящейся воды. Они начали все быстрее и быстрее закручиваться, центры круговоротов стали уходить в глубину, причем скорость вращения все время увеличивалась. Воронки набирали силу, с каждой минутой продолжая все больше расширяться и углубляться. Даже стоявший в стороне «Предвестник» начал заметно раскачиваться, настолько большой участок моря пришел в волнение.

Лай гоблинов сменился диким воем, а их корабли продолжали вращаться на одном месте. С громким треском сломалась одна мачта, затем вторая и третья, их толстые стволы ломались, словно тонкие веточки. Гоблины пронзительно скулили, их голоса начали сливаться в одну мелодию, ту самую, тон которой задавала Ариста.

Казалось, ее могущество достигло невероятных размеров. Все у нее получалось без труда, все находилось под полным контролем, абсолютно все: каждая капля, каждый вздох, каждое биение сердца принадлежали ей. Она чувствовала их, касалась, играла с ними. Желание продолжать было непреодолимым, как если бы что-то невыносимо чесалось. Аристу наполнила невероятная сила, огромная и не знающая границ, она не просто ее контролировала — она в нее превратилась, стала водоворотом и пеной, хотела мчаться, кружиться и расти. Ариста чувствовала, что набирает скорость, точно мяч, брошенный по склону горы, ей нравилось движение — свобода! Она выпустила свою сущность на волю, начала расти, захватывать все вокруг, превращаться в единое целое с такой величественной и такой красивой симфонией, которую исполняла. Теперь ей хотелось лишь одного, слиться со всем миром, стать…

«Прекрати!» — раздалось у нее в голове.

Эта мысль прозвучала диссонансом. Фальшивой нотой. Оборванным звуком.

«Прекрати! Возвращайся!» — снова услышала она.

Далекий голос звал ее, пытался прорваться сквозь нагромождение звуков той мелодии, которую она исполняла.

«Верни контроль над миром!» — настаивал некто невидимый.

Но Ариста не хотела к нему прислушиваться, ей не нравились эти посторонние звуки. Они вносили разлад в ту мелодию, которую она создавала.

«Ты их убиваешь!» — опять раздалось у нее в голове.

С этим Ариста была полностью согласна, ради этого она все и затеяла.

«Гоблинов больше нет, — убеждал ее голос. — Теперь ты убиваешь других! Остановись!»

«Нет, я не могу», — мысленно возразила Ариста.

«Ты можешь!» — звучал все тот же голос.

«Я не могу, — возразила она. — Не хочу. Здесь так замечательно, я не остановлюсь. Я должна продолжать. Я люблю это делать…»

Ариста проснулась от страшной головой боли. Она открыла глаза, и боль обрушилась на нее с новой силой. Она лежала на кровати в каюте, где они нашли Берни. С крюка под потолком свешивалась лампа, она раскачивалась, и вместе с ней метались тени от одной стены к другой. Она повернула голову и застонала от боли.

— Ой, что это? — прошептала она.

Ариста подняла руку и обнаружила на голове повязку, потом потрогала затылок, нащупала какое-то уплотнение. Она посмотрела на свою руку и увидела кровь на пальцах.

— С вами все в порядке? — спросил Майрон.

Он сидел рядом на маленьком табурете и держал ее руку в своих ладонях.

— Что произошло? — спросила она. — У меня страшно болит голова.

— Простите меня, я сейчас вернусь, — сказал монах и распахнул ведущую на палубу дверь. — Она проснулась, — крикнул он.

В каюту тут же вошли Адриан и Алрик, но им пришлось уворачиваться от качавшейся лампы.

— Как ты себя чувствуешь?

— Почему все задают мне этот вопрос? Да я в порядке… Почти… Но у меня болит голова.

Ариста осторожно села на койке.

— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал Адриан, виновато глядя на нее.

Она прищурилась, от чего голова у нее заболела еще сильнее.

— Ты меня ударил?

Он кивнул.

— Почему?

— Он был вынужден это сделать, — произнес с мрачным видом Алрик. — Ты потеряла контроль над ситуацией, или произошло что-то в этом роде.

— Что ты имеешь в виду?

Ариста увидела, что он посмотрел в сторону двери.

— Что такое? Что случилось?

Ариста встала и слегка покачнулась, голова у нее продолжала отчаянно болеть, и она чувствовала себя невероятно измученной. Адриан протянул руку и помог ей устоять на ногах, Ариста наклонила голову, чтобы не удариться о дверной проем, и вышла на палубу.

— О, Марибор мой! — ахнула она.

«Предвестник» пребывал в жутком состоянии. Мачты не было, от нее остался только расщепленный обломок. Доски палубы вспучились, одна из них треснула. У правого борта возле носа судна зияла дыра, сквозь которую виднелась обшивка корпуса. Топсель исчез вместе со шкотами, но разорванный грот валялся на носу корабля. Лееров правого борта не было вообще.

— Это сделала я? — в ужасе спросила она. — О Марибор, неужели кто-то погиб?.. — Она вгляделась в лица присутствующих: здесь были Гонт, Магнус, Мовин, Алрик, Адриан… — А где Ройс, Уайатт и Эльден? — спросила она.

— С ними все в порядке. Все трое чинят корабль. Благодаря Адриану никто не пострадал, — сказал Алрик. — Мы пытались говорить с тобой, даже трясли. Уайатт вылил тебе на голову ведро воды. Но ты продолжала что-то бормотать и шевелить пальцами, а наш корабль начал разваливаться.

Мовин натянуто улыбался и усиленно кивал головой, но Ариста заметила у него на лбу глубокую царапину, одна щека сильно распухла и покраснела.

— Это сделала я?

— На самом деле на меня упал сорвавшийся блок. Мне не хватило ума уклониться.

Он продолжал улыбаться Аристе, но в его глазах появилось нечто такое, чего никогда не было раньше. Он никогда прежде так на нее не смотрел. И вдруг она поняла, что Мовин ее боится. Она без сил опустилась на палубу.

— Мне так жаль, — прошептала она.

— Все хорошо, — сказал ей брат, однако в его голосе слышалась тревога.

Все стояли вокруг Аристы, но избегали к ней приближаться.

— Я сожалею, — повторила она, и ее глаза наполнились слезами, а через мгновение они потекли по щекам. — Я лишь хотела…

Голос изменил ей, и она разрыдалась.

— Тебе не о чем жалеть, — сказал Адриан, подошел к ней и опустился рядом на колени. — Ты нас спасла. Гоблинов больше нет.

— Да, это так, — сказал Мовин, — но ничего страшнее этого я в жизни не видел. Не знаю, на что это было похоже… Говорят, такое было под силу Эсрахаддону, хотя он никогда не пытался это сделать. Это…

— Ты совершила то, что было необходимо, — перебил его Адриан. — Если бы не ты, мы все погибли бы ужасной смертью, уж поверь мне. Спасибо вам, ваше высочество.

Она сквозь слезы взглянула на Адриана. Его лицо казалось слегка размытым, но он улыбался. Ариста вытерла слезы и устремила на него напряженный взгляд.

— Что такое? — спросил он.

— Ничего, — ответила Ариста.

Он протянул руку и стер слезы с ее щек.

— Что случилось? — повторил Адриан.

Было видно, что ответ на этот вопрос дается Аристе с трудом. Она глубоко вздохнула и призналась:

— Я не хочу, чтобы меня боялись.

— Эта стрела уже выпущена, — сказал Деган Гонт.

— Заткнись, Гонт, — приказал Алрик.

— Посмотри на меня, — сказал Адриан.

Он приподнял ее голову за подбородок, накрыл своей рукой ладонь и нежно спросил:

— Я выгляжу испуганным?

— Нет, — тихо ответила она. — Но, может быть, тебе следует меня опасаться?

— Ты устала.

— Да, я и правда очень устала.

— Некоторое время мы будем дрейфовать, почему бы тебе не спуститься вниз и не поспать? Я уверен, когда ты проснешься, все будет выглядеть намного лучше.

Ариста через силу кивнула отяжелевшей головой.

— Пойдем, — сказал Адриан, поднимая ее на ноги.

Ариста покачнулась, он обнял ее за талию и повел в каюту, где Майрон уже приготовил для нее постель.

— Майрон за тобой присмотрит, — заверил Аристу Адриан, укрывая ее одеялом. — Поспи немного.

— Спасибо…

Он убрал влажные волосы с ее лица.

— Это меньшее, что я могу сделать для своей героини, — сказал он.

Она стремительно шагала по Гранд Мар, широкой улице, где вдоль тротуаров выстроились в ряд цветущие деревья. Розовые лепестки кружились в воздухе, устилали землю, наполняли воздух душистым ароматом — это была настоящая вьюга весной.

День был праздничный, повсюду развевались синие и зеленые флаги, горожане несли их в руках, украшали ими дома. Кругом звучали песни и музыка странствующих менестрелей. Барабаны объявили о начале нового парада. Она увидела процессию слонов в сопровождении колесниц, гарцующих лошадей, танцующих женщин и гордых воинов. Торговцы зазывали покупателей, предлагая пирожные, орехи, сласти и перебродивший напиток из сладких цветов, растущих на деревьях, который назывался «Трель». Юные девушки перебегали от одной двери к другой, доставляя маленькие букетики с имперскими цветами. Дворяне на колесницах были одеты в разноцветные туники, золотые браслеты сияли на полуденном солнце. Женщины постарше стояли на балконах, они выкрикивали что-то невообразимое и махали яркими шарфами. Мальчишки, ловко пробиравшиеся в толпе с корзинками в руках, продавали безделушки. Можно было получить три медных булавки за три пита, пять за кенг. К концу дня подсчитывали, кто соберет больше разных булавок.

Был чудесный день. Она торопливо пробиралась сквозь толпу к Императорской площади. Справа высилась каменная ротонда Сензариума, слева колоннада дворца Тешлор. Впереди, в конце бульвара, сияли золотые купола императорского дворца, где жил император, властитель мира. Она прошла мимо фонтана Алариум через Мемориал Грин и приблизилась к ступеням дворца. На всем своем пути она не встретила ни одного стражника. Никто не обращал на нее внимания. Все были захвачены праздничной суматохой. Венлин это предвидел, когда разрабатывал план действий.

Она вошла в мраморный зал, такой прохладный и изысканный, где курились благовония, напомнившие ей ароматы тропических деревьев и свежий воздух горных вершин. Дворец являл собой настоящий шедевр — огромный, красивый и невероятно надежный, и ей было трудно представить, что вскоре произойдет. Однако она знала об этом.

Она подошла к длинной галерее, аркаде высоких колонн, каждую из которых венчали три льва, наблюдавшие сверху за теми, кто проходил мимо.

Йолрик, седой старик с длинной спутанной бородой, ждал ее, тяжело опираясь на посох.

— Ну, вот ты и пришла, — приветствовал он ее. — Я знал, что так будет, и мог бы догадаться, что это будешь именно ты.

— Уж ты-то должен понимать, что этого не следует делать!

Йолрик снисходительно покачал головой:

— Следует — не следует, правильно или неправильно суть слова, которые имеют смысл лишь в сознании людей. Это иллюзии. Важно только то, что есть, или то, чего нет, или что было и что будет.

— Я здесь для того, чтобы определить для тебя эти ценности.

— Я знаю и мог это предсказать. Похоже, как и в прошлый раз, мои подозрения оказались более чем обоснованными. Пришлось потратить много времени на поиски, но в мире существует определенный порядок. Если его нарушить, мир снова придет в равновесие, что кажется невозможным, ибо хаос порождает хаос. Порядок — это один из вариантов мироустройства, тонущий в сонме других возможностей. Но если он снова успешно произведет коррекцию, если порядок восторжествует, ответ может быть единственным: в действие вступает другая сила — невидимая рука. И мне кажется, я знаю, что это за сила.

— У меня нет времени на очередное обсуждение твоей теории.

— Не вижу в этом необходимости. Как я уже сказал, мне удалось во всем разобраться. Как видишь, легенды оказались правдой.

Старик вызывал раздражение. Он стоял у нее на дороге, но не нападал. Он рассуждал о каких-то несущественных теориях. Но у нее не было времени на метафизические дебаты о природе бытия, противостоянии хаоса и порядка или значимости добра и зла. Ей требовалось пройти мимо него, но Йолрик принадлежал к числу тех немногих, кого она не могла победить. Она не имела права рисковать и вступать с ним в схватку, а потому искала способ ее избежать.

— Так ты заодно с Венлином или нет?

— С епископом? Нет.

Какое облегчение!

— Значит, ты мне поможешь? Вместе мы сумеем его остановить. Вместе сможем спасти императора. Спасти империю.

— Для этого мне не нужна твоя помощь.

— Ты позволишь этому произойти?

— Конечно…

— Почему?

— Мне нужно нарушение порядка. Я хочу знать, в состоянии ли он вернуть все на место, и если да, то как. Я должен найти отпечаток пальца, след, который приведет меня к источнику. Легенды истинны, теперь мне это известно, но я все еще хочу увидеть его лицо.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Я знаю. Ты не в состоянии этого понять.

— Так ты попытаешься меня остановить или нет?

— Все дело в отклонении, дитя мое. Я не стану ему мешать, как только приведу в действие. Иди и делай, что должен. Я здесь лишь для того, чтобы наблюдать. Чтобы узнать, удастся ли мне увидеть лицо, промелькнувшее за невидимой рукой.

Она была смущена, сбита с толку равнодушием Йолрика, но это не имело значения. Важно было другое: он не станет вмешиваться. Главное препятствие на ее пути исчезло. Теперь все решится между нею и Венлином.

— Тогда прощай, старый мастер, боюсь, я больше никогда тебя не увижу.

— Нет, не увидишь. Я бы пожелал тебе удачи, но не верю в ее существование. И все же подозреваю, что за тебя будет нечто большее, чем удача: на твоей стороне невидимая рука…

Глава 14 ХОЛОД

Купол большого тронного зала дворца удачно имитировал ясное звездное небо, и Модина не уставала восхищаться его красотой. Она сидела в своем парадном платье на троне с изображением распахнувшей крылья хищной птицы. Трон стоял на подиуме, и к нему вели двенадцать ступенек. Она вспомнила те дни, когда здесь ее учили вести себя, как подобает императрице.

— Ты еще не забыл про доску, которую приказал пришить к моему платью? — спросила она у Нимбуса.

— И это помогло, — смущенно ответил он.

— Кто у нас следующий по списку?

Нимбус заглянул в пергамент, который держал в руках:

— Бернар Грин, торговец свечами из Альбурна.

— Проси его и вели подбросить в камин дров, здесь становится холодно.

Тронный зал до последнего времени почти не использовался в связи с тем, что императрица Модина воспринималась всеми как мифическое существо, и она почти не показывалась на людях. Поэтому помещение за ненадобностью заперли на замок. Теперь же, когда оказалось, что она живой человек из плоти и крови, зал открыли, однако здесь всегда было ужасно холодно. Казалось, много должно утечь воды, прежде чем сюда после стольких лет забвения вернется тепло.

Нимбус махнул рукой писцу, и через мгновение в тронный зал вошел низенький, скромный на вид мужчина с маленькими глазками и острым носом. Модине он сразу напомнил белку, и она вспомнила, что с помощью таких сравнений запоминала дворян Этельреда, пока не выучила их имена.

— Приветствую вас, ваше императорское величество, — сказал он дрожащим от волнения голосом и поклонился так низко, что почти коснулся лбом пола.

Модина и Нимбус напрасно ждали продолжения, он не шевелился.

— О, пожалуйста, поднимись на ноги, — сказала Модина, и он тут же вскочил, точно детская игрушка на пружинке, но отказывался смотреть на императрицу. Модину это раздражало, но она понимала, такова традиция, и для простого народа будет только хуже, если она попытается ее изменить. — Говори…

— О, ваше императорское величество, дело в том, что я из Альбурна… И я делаю свечи.

— Да, я знаю, и в чем твоя проблема?

— Ну, ваше императорское величество, после эдикта я перебрался с семьей сюда, но, понимаете, я больше ничего не умею делать, только свечи, а купеческая гильдия отказывается выдать мне лицензию. Они говорят, что я не гражданин, и поэтому не имею такого права.

— Конечно, они правы, — вмешался Нимбус. — Гражданство является необходимым условием для подачи заявки на получение таковой лицензии, и только члены гильдии имеют право торговать в городе.

— А как можно получить гражданство? — спросила Модина.

— Обычно по наследству, однако известны случаи, когда им награждали отдельных лиц или даже семьи в качестве благодарности за выдающиеся заслуги. Тем не менее нужно быть членом гильдии, чтобы получить гражданство.

— Но если нужно быть членом гильдии для подачи заявки на гражданство и гражданином — для вступления в гильдию, получается, что стать гражданином невероятно сложно.

— Полагаю, в этом как раз и дело, ваше величество. Города защищаются от вторжения торговцев, которые могут нарушить порядок, установленный купцами, и уменьшить прибыльность уже существующего дела.

— Сколько у нас всего граждан?

— В настоящий момент около пятнадцати процентов от общего числа жителей города.

— Но это просто смешно.

— Да, ваше величество. И это также оказывает негативное влияние на казну, ведь только граждане платят налоги. Кроме того, только граждане имеют право на рассмотрение спорных дел в суде или обязаны защищать стены города, когда он подвергается нападению.

Модина удивленно посмотрела на него.

— Следует ли мне назначить на завтра совет купцов города для того, чтобы пересмотреть политику гильдий? — спросил Нимбус.

— Пожалуйста, так и сделай, — сказала она и перевела взгляд на Бернара Грина. — Не беспокойся, я немедленно займусь этой проблемой. И благодарю за то, что обратил на нее мое внимание.

— Благослови вас Господь, ваше императорское величество.

Он вновь поклонился, коснувшись лбом пола. Модина махнула рукой, и стражник вывел свечных дел мастера из тронного зала.

— Я не против того, чтобы они кланялись, мне это нравится. Но зачем они бьются головой об пол?

— Но вы императрица, — возразил Нимбус. — Вы полубогиня. Так что придется потерпеть.

— Кто следующий?

— Тоуп Энтвистл, разведчик с севера.

— Разведчик? Разведчик после торговца свечами?

— У него обычный доклад, ничего срочного, — заверил ее Нимбус. — А торговец ждал три дня.

В зал вошел коренастый человек в толстом шерстяном камзоле и с медной булавкой в форме факела на груди. Шерстяные штаны с кожаными полосками дополняли наряд. Угреватая кожа лица покраснела. Кончик носа, костяшки и кончики пальцев у него покраснели, больше того, их багровый цвет не мог не вызывать тревоги. А еще он как-то странно двигался, слегка подпрыгивая и хромая, словно у него болели ноги.

— Ваше императорское величество… — Разведчик поклонился и хлюпнул носом. — Маршал сэр Бректон прислал вам через меня сообщение. Он докладывает, что не получил заслуживающих внимания рапортов о передвижениях эльфов после того, как они пересекли границу. Кроме того, маршал передает, что все мосты и дороги заблокированы. Он полагает, что эльфы приостановили свое наступление, потому что решили отправиться на зимние квартиры. Он прислал несколько подробных списков и докладов, которые находятся в моем ранце.

— Передай их писцу, — сказал Нимбус.

Разведчик снял ранец и чихнул, протягивая его.

— А как дела в Колноре?

— Прошу меня простить, ваше величество. — Он засунул палец в ухо и покрутил им. — Я целый месяц боролся с простудой и сейчас плохо слышу.

— Я спросила, как дела в Колноре? — сказала Модина, напрягая голос.

— В Колноре все хорошо. А вот на дороге очень холодно. Конечно, я не могу жаловаться, я пробирался по безлюдным местам, где жуткая стужа. И нельзя даже разжечь обыкновенный костер, чтобы не выдать своего местонахождения эльфам.

— Ты в чем-то нуждаешься?

— Я? О нет, мне нужно совсем немного. Меня уже накормили горячей пищей и дали погреться возле камина. Больше ничего не требуется. Конечно, если найдется теплое, сухое место для ночлега, я буду весьма благодарен.

Модина послала Нимбусу многозначительный взгляд.

— Я передам гофмейстеру, — сказал он.

— Благодарю вас, ваше величество, — сказал разведчик и еще раз поклонился перед уходом.

— Я никогда не думала о том, каково им ждать, пока мы их примем, — сказала Модина.

— Следующим будет Абнер Голсуорт, наш градоправитель, — сообщил Нимбус.

В тронный зал вошел высокий тощий мужчина, одетый намного лучше остальных сегодняшних просителей. Его длинный зеленый с золотом тяжелый плащ почти касался пола, на голове красовалась высокая шляпа с обвисшими, словно уши собаки, полями. Возраст уже успел произвести заметные изменения на его худом удлиненном лице.

— Ваше императорское величество. — Он поклонился, но не так низко, как все остальные. — В то время как я с радостью сообщаю, что запасы провизии сделаны и жизнь в городе налажена, я должен с сожалением добавить, что мы столкнулись с серьезной проблемой. Нас становится слишком много. Беженцы продолжают приходить из соседних городков и деревень. Их стало больше, как только выяснилось, что войска блокируют дороги и перевалы. Сейчас уже сотни человек живут на улицах, а зимние холода приводят к тому, что каждое утро я узнаю о замерзших, от чьих трупов нам приходится избавляться. В настоящий момент мы вывозим тела за городские стены и складываем на оставленных под пар полях, чтобы похоронить весной. Однако подобное решение привело к тому, что туда стали наведываться дикие звери. Докладывают о появлении волков, и люди, все еще остающиеся за городскими стенами, жалуются на них. Я бы хотел получить разрешение на вывоз тел в море. Но для этого мне необходима баржа. Все корабли согласно эдикту находятся в ведении империи, поэтому все мои просьбы постоянно отклоняются. Вот почему я здесь.

— Понятно, — сказала Модина. — А что вы сделали для предотвращения будущих смертей беженцев?

— Что я сделал для предотвращения? — удивленно переспросил он.

— Да, какие шаги предприняты, чтобы спасти крестьян от смерти?

— Ну, мы ничего не сделали. Крестьяне умирают, потому что им негде жить. А без крова они остались из-за того, что им нечем платить, да и свободных мест нигде нет. Я не могу дать им денег или построить дома. Поэтому я не понимаю вашего вопроса.

— Итак, вы не можете использовать корабли для избавления от трупов и просите об этом меня.

— Совершенно верно, поскольку баржа — вполне осуществимое дело, тогда как спасение крестьян от гибели наоборот. Наш город давно переполнен беженцами, а сегодня утром к нам прибыла большая группа беженцев из Альбурна числом около пятидесяти семей. Если вы соблаговолите принять мое предложение, прикажите перекрыть беженцам доступ в город. Закрыть его, и дело с концом. Пусть те, кто приходит сюда попрошайничать, знают, что им придется самим позаботиться о себе. А разрешение на въезд в город новым беженцам лишь увеличит их смертность.

— Подозреваю, что вы по-своему правы, — сказала Модина. — И еще я полагаю, что вы чувствовали бы себя иначе, если бы оказались по другую сторону запертых ворот. Я императрица и обязана защищать всех своих подданных.

— Тогда будьте так добры, скажите, что мне делать? Лично я не вижу другого решения проблемы. У нас не хватает места для такого количества людей.

Модина огляделась по сторонам, и ее взгляд скользнул по куполу и огромному каменному очагу, где ярко горели подброшенные по ее приказу дрова.

— Господин канцлер… — позвала она.

— Да, ваше величество… — поклонился Нимбус.

— Сколько людей можно разместить в этом зале?

Нимбус удивленно приподнял бровь, а потом поджал губы.

— Около сотни, если они согласятся потесниться.

— Думаю, если им будет грозить смерть от холода, они охотно потеснятся.

— Вы откроете тронный зал для простых крестьян? — ошеломленно спросил Голсуорт. — И как же вы после этого собираетесь вершить дела империи?

— Это и есть дело империи, к тому же я не собираюсь отдавать крестьянам только тронный зал, — заявила Модина и торжествующе посмотрела на Нимбуса. — Я отдам весь дворец. Прикажите немедленно открыть ворота. Будем использовать коридоры, залы и даже часовню. Я хочу, чтобы был разумно использован каждый квадратный дюйм. Ни один мужчина, женщина или ребенок не останутся на холоде, пока во дворце есть место. Вам все понятно?

— Совершенно понятно, ваше величество.

— Более того, — она повернулась к Голсуорту, — я хочу, чтобы вы занялись поисками дополнительных мест для жилья. Мне все равно, насколько богаты хозяева и какими привилегиями они пользуются. Наступили очень трудные времена, и нам следует использовать все возможности.

— Вы серьезно? — спросил изумленный Голсуорт.

— Я не потерплю, чтобы мой народ умирал у моего порога! — заявила Модина, повысив голос и не оставляя ни малейших сомнений в своих намерениях.

В зал заглянули стражники, обеспокоенные неожиданной вспышкой гнева императрицы. Слуги нервничали, некоторые от страха втянули головы в плечи. Однако градоправитель отлично владел собой. Его прямая осанка никак не изменилась, зато в глазах появилось выражение глубокой задумчивости. Он некоторое время молчал, потом пожевал губами и, наконец, принялся усиленно кивать головой.

— Очень хорошо, — сказал он. — Я без промедления этим займусь, но могу сразу сказать, что есть место, где можно разместить около тысячи беженцев. В Императорской базилике Аквесты сейчас живет не более восьми человек.

— Но если вам об этом известно, почему вы молчали?

— Мне просто не пришло в голову, что можно позволить этим бедным и грязным крестьянам поселиться в доме Господнем.

— Клянусь Марибором, а зачем тогда вообще нужна базилика, если не для людей?

— Патриарх будет недоволен.

— Плевать на патриарха! — вскричала Модина. — Нимбус…

— Все будет исполнено, ваше величество…

— Почему вы не спите? — спросила Модина, входя в свою спальню, где Мёрси и Элли даже не думали ложиться в постель.

Модина настояла на том, чтобы Элли перебралась к ней, освободив еще одну комнату во дворце. Когда Элли попросила, чтобы к ним переселилась Мёрси, Модина не смогла отказать. Сейчас обе девочки надели ночные рубашки, завернулись в одеяла и смотрели в темные, покрытые инеем окна. Девочки взглянули на Модину и принялись быстро вытирать щеки.

— Слишком холодно, — не слишком убедительно ответила Мёрси и всхлипнула.

— Ужасный мороз, — согласилась Элли. — Сегодня мы даже не смогли поиграть во дворе.

— А Господин Рингс не пожелал выходить на улицу.

Мёрси посмотрела на енота, который устроился у камина.

— Сегодня очень холодно, верно? — сказала Модина, выглядывая в окно.

Все небо было усеяно звездами. Как и положено в морозную погоду, оно было удивительно чистым.

— У нас даже слезы на глазах замерзают!

— А у меня болят уши.

Модина приложила ладонь к замерзшему стеклу, именно возле этого окна она провела столько времени, стоя на коленях.

— Да, холод — известный мучитель, но сейчас он может сотворить чудо, в котором мы так нуждаемся.

— И для этого нужен холод? — спросила Элли.

— Ну, если Господин Рингс не желает выходить наружу, то и остальные будут сидеть дома.

— Вы имеете в виду эльфов? — спросила Мёрси.

— Да, — ответила Модина.

Она не видела смысла в том, чтобы лгать девочкам.

— Почему они собираются нас убить? Элли — эльфийка, но она не хочет, чтобы мы умерли, правда?

Элли помотала головой в знак согласия.

— Я не знаю, по какой причине они так поступают, — ответила Модина. — И уверена, это кому-то известно. Причина осталась в далеком прошлом, это было так давно, что все забыли.

— А вдруг они нас убьют, когда станет теплее? — спросила Элли.

— Я им не позволю. И твой отец тоже. Так вот почему ты плакала? Ты скучаешь по нему.

Девочка кивнула.

— А ты? — Модина посмотрела на Мёрси.

— Я скучаю по Аркадиусу и Миранде. Она укладывала меня в постель и рассказывала истории, когда я не могла заснуть.

— Ну, думаю, с этим я справлюсь. Я знаю одну историю, которую рассказал мне очень добрый друг, когда мне было совсем плохо. Так плохо, что я даже не могла есть. Почему бы нам не подбросить дров в камин и не забраться на мою большую постель, и я вам ее расскажу.

Она смотрела, как девочки шлепают по полу босыми ногами и носят дрова к камину. Императрица улыбнулась. Все без конца повторяли, что она поступила исключительно благородно, забрав девочек к себе в спальню. Впрочем, кое-кто считал, что это хитрый ход, теперь ни один герцог не мог заявить, что подобные вещи ниже его достоинства.

Причина заключалась в чем-то другом, а все остальное явилось лишь удачным к нему дополнением. Модина выполняла данное Уайатту обещание позаботиться об Элли. Разлучить девочек она не могла, и в результате стечения обстоятельств Модина как бы обзавелась близнецами. Впрочем, довольно скоро она поняла, что даже если бы Уайатт вернулся в ту ночь, и все проблемы ее королевства исчезли бы благодаря какому-то чуду, она все равно хотела бы, чтобы дети жили с ней. Слишком долго Модина не слышала беззаботного детского смеха. Она все время смотрела в свое окно на голубое небо, чтобы не видеть серости мира и мрачных мужчин. Теперь кусочек этого неба резвился в ее покоях. Эти девочки напоминали ей подруг детства, Марию и Джесси Касвелл, умерших слишком рано.

Она накрыла девочек одеялом, легла рядом с Элли и погладила ее по голове.

— Моя история называется «Кайл и белое перо». У отца богов Эребуса было трое сыновей: Феррол, Дроум и Марибор, боги эльфов, гномов и людей. И еще дочь, Мюриэль, самое прелестное существо на всем свете. Она присматривала за растениями и животными. Однажды Эребус напился и обидел дочь. Объятые гневом братья напали на отца и попытались его убить, но, конечно, у них ничего не вышло, боги не умирают. Исполненный чувства вины и горя, Эребус вернулся к Мюриэль, чтобы просить у нее прощения. Ее тронули его страдания, но все равно она не хотела на него даже смотреть. Тогда он стал умолять дочь придумать ему наказание, чтобы она смогла его простить. Мюриэль требовалось время, чтобы забыть страх и боль, поэтому она сказала отцу: «Отправляйся жить на Элан. Но не как бог, а как человек, дабы познать, что есть смирение». Она призвала отца к совершению добрых дел, чтобы тот мог искупить свои проступки. Эребус согласился и стал жить в Элане под именем Кайл. Говорят, что он до сих пор бродит по миру и творит чудеса. И за каждое деяние отца, которое радует Мюриэль, она дарует ему перо из своего великолепного одеяния. Она хранит их в специальной сумке, с которой никогда не расстается. Мюриэль обещала, что когда отдаст ему последнее перо, отец сможет вернуться домой, и она его простит. Говорят, когда все боги объединятся, мир станет чудесным местом и превратится в рай.

— Ваше величество… — позвала Мёрси.

— Что случилось?

— После смерти люди встречаются с теми, кто умер раньше их?

— Я не знаю. А с кем ты хочешь встретиться?

— Я скучаю по маме.

— О, это другое дело, — сказала ей Модина. — Я совершенно уверена, что матери и дочери, в конце концов, всегда соединяются.

— Правда?

— Конечно…

— Моя мама была очень красивой. Она говорила, что я тоже красивая.

— Так и есть.

— Она говорила, что я вырасту и стану прекрасной принцессой, но теперь я так не думаю. Мне кажется, я вообще не вырасту.

— Не говори так. Если твоя мама сказала, что ты будешь прекрасной принцессой, ты должна ей верить. Мамы в таких вещах не ошибаются. — Она обняла девочку и поцеловала в щеку: Мёрси была такой маленькой и хрупкой. — А теперь уже поздно, и вам пора спать.

Вставала яркая луна. Модина подумала о тех пятидесяти восьми мужчинах, которые разбили по ее приказу лагерь на заснеженном склоне холма и с тех пор оставались на морозе. Некоторые из них потеряют пальцы рук или ног, другие носы или уши, третьи и вовсе могут погибнуть, как однажды едва не замерз ее отец в ту ночь, когда бушевала вьюга. Возможно, они жмутся друг к другу в норе, которую выкопали в снегу, тщетно пытаясь согреться под тонкими шерстяными одеялами и несколькими слоями одежды, недостаточно надежно защищающими людей от ледяного ветра. Они отчаянно дрожат, выбивая дробь зубами, мышцы сводит от напряжения, когда они сворачиваются калачиком, иней выступает на бородах и ресницах. Те несчастные, кому удалось забыться глубоким сладким сном, уже никогда не проснутся.

Она думала об этих людях, представляла себе их боль и страх и ощущала свою вину. Они умирали по ее приказу, но ей было нужно, чтобы они находились там, где это необходимо. Правда ей очень хотелось облегчить их страдания, хотелось, чтобы погода сжалилась над ними и чтобы им стало теплее.

— Умоляю тебя, Марибор, — прошептала Модина, — я знаю, что я не твоя дочь, я всего лишь бедная крестьянка, которой здесь, быть может, и не место, но, пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы мороз не ослабевал.

Она заснула и проснулась через несколько часов. В комнате было темно, дрова в камине прогорели и стало холодно. Ее разбудила Мёрси. Она металась под одеялом с закрытыми глазами. Девочка с кем-то боролась, глаза под закрытыми веками двигались из стороны в сторону. Она вскрикивала от ужаса, мычала, как человек с кляпом во рту.

— Что с ней? — сонно спросила Элли, убирая волосы с лица.

— Наверное, приснился плохой сон. — Модина взяла Мёрси за плечи и легонько сжала ладони. — Мёрси? — позвала она. — Мёрси, проснись.

Девочка еще раз вздрогнула и неожиданно успокоилась, потом открыла глаза и принялась испуганно озираться по сторонам.

— Все хорошо, это был всего лишь дурной сон.

Мёрси, дрожа, прижалась к Модине:

— Нет, — ответила малышка дрогнувшим голосом. — Нет, я их видела. Я видела эльфов, которые входили в город, и ничто не могло их остановить.

Модина погладила ее по голове.

— Это был сон, кошмар, который тебе приснился из-за того, что мы говорили о них перед сном. Я же сказала, что не позволю им причинить нам вред.

— Но ты не можешь их остановить, никто не может. Стены рухнули, летающие чудовища сожгли дома. Я слышала, как кричали люди в тумане. Сверкали молнии, земля задрожала, и все стены обрушились. Эльфы в золотисто-голубых одеждах въехали в город на белых лошадях.

— Они были в золотисто-голубых одеждах? — переспросила Модина.

Мёрси кивнула. Сердце Модины затрепетало.

— Ты видела эльфов, когда вы бежали из университета?

— Нет, только летающих чудовищ. Они были очень страшные.

— Тогда откуда ты знаешь, что эльфы носят золотисто-голубое платье?

— Я видела их во сне.

— А что еще ты видела? Откуда они пришли?

— Я не знаю.

— Ты сказала, что они ехали на лошадях. Как они добрались сюда, на лошадях или кораблях?

— Не знаю. Я только видела, как они на лошадях въезжают в город.

— А ты узнала ворота?

Мёрси отрицательно покачала головой. Модина крепко обняла девочку, которая казалась невероятно напуганной. Императрица хотела ободряюще ей улыбнуться, но у нее ничего не вышло. Она встала, пол был ледяным, но она принялась расхаживать по спальне, не обращая внимания на холод.

«Вряд ли ребенок мог увидеть будущее во сне, ведь так? — думала Модина. — Но как раз о чем-то подобном говорил патриарх в ходе совещания: «Они придут нежданно-негаданно, в сиянье золота, в мерцанье синевы, их белые лоснятся скакуны…» А вдруг эта древняя цитата не имеет отношения к эльфам?

— А ты помнишь, где стояла, когда увидела, как они въезжают в ворота?

Мёрси задумалась:

— На стене, выходящей во двор, где мы с Элли играли с Господином Рингсом.

— Это был день или ночь?

— Утро.

— Ты видела солнце?

Мёрси виновато покачала головой, и Модина огорченно вздохнула. Если бы только она…

— Было облачно, — сказала Мёрси.

— А ты помнишь, с какой стороны было море, когда ты смотрела на ворота?

— Кажется, с этой, — сказала девочка, вытаскивая из-под одеяла правую руку.

— Точно?

Девочка уверенно кивнула.

— Ты смотрела на южные ворота, — сказала Модина.

Она пожелала девочкам спокойной ночи и выбежала из спальни, на ходу натягивая пеньюар.

Удивленный этой поспешностью стражник повернулся и окинул ее вопросительным взглядом.

— Разбуди канцлера и скажи, что я хочу немедленно видеть разведчика Энтвистла. Я буду ждать его в кабинете канцлера. Ступай.

Она захлопнула дверь и побежала по лестнице, даже не подумав переодеться.

— Послушай! — обратилась она к другому стражнику, который тут же вытянулся по стойке «смирно». — Зажги свет в кабинете канцлера.

К тому времени, когда появились Нимбус и разведчик, Модина нашла на полке карту королевства Уоррик и разложила ее на письменном столе.

— Что случилось? — спросил канцлер.

— Ты ведь южанин, Нимбус?

— Я родом из Вернеса, ваше величество.

— Он находится в дельте реки Бернум?

— Да.

— Тебе известно место к югу от Колноры, где можно перейти Бернум?

— Нет, ваше величество.

Она снова принялась разглядывать карту. Мужчины терпеливо ждали.

— Таким образом, эльфы не могут добраться до нас с запада, пока у них не появятся надежные корабли, а с севера путь им преграждают горы? — спросила Модина.

Она подняла голову и посмотрела на разведчика.

— Да, ваше величество, мы вызвали лавину на Глостонской дороге, и до весны она будет непроходимой. Кроме того, все мосты Колноры уничтожены.

— Они не могут добраться до нас с востока или юга из-за Бернума. А как насчет долины Рилан? Они там пройдут?

— Нет, в долине лежит глубокий снег. В специальных снегоступах там пройти можно, но им не провести лошадей и фургоны. И даже если они решат эту задачу, им придется пересечь Фарендел Дурат, а перевалы закрыты.

Модина снова посмотрела на карту:

— Если бы эльфийская армия атаковала нас со стороны южных ворот, как они могли бы туда попасть?

— Это невозможно, — ответил разведчик. — Мосты через Бернум только в Колноре, но все они разрушены.

— А что, если они обошли Колнору стороной? Что, если они перебрались через Бернум где-то южнее?

— Река к югу от Колноры очень широкая и глубокая. И там нигде нет брода, переправы или моста.

Модина забарабанила пальцами по столу, не отводя глаз от карты.

— Что вас тревожит, ваше величество? — спросил Нимбус.

— Я не знаю точно, но мы что-то упустили, — сказала она. — Их наступление остановил вовсе не холод. Может быть, они хотят, чтобы мы так считали, но я уверена, что они пытаются нас обойти. Я полагаю, они атакуют с юго-востока.

— Это невозможно, — возразил разведчик.

— Мы имеем дело с эльфами. И мы не знаем, на что они способны. Если они сумеют пересечь реку, как поступят тогда?

— Тут многое будет зависеть от того, в каком месте они перейдут Бернум. Я с братьями переправлял товары из Колноры в Вернес, когда мы были еще мальчишками. Мы работали круглый год. Там нет места для переправы. Река широкая и глубокая, точно озеро, с очень опасным течением. Даже летом без лодки человек не может перебраться через Бернум. Ну а зимой это самоубийство.

Модине предстояло принять важнейшее решение, но она не могла это сделать на основании кошмара, приснившегося ребенку, хотя сердце подсказывало, что Мёрси права. Взгляд императрицы упал на маленькую медную булавку в форме факела на груди Топа Энтвистла.

— Скажи мне, что это у тебя на груди? — спросила Модина.

Он опустил глаза и смущенно улыбнулся:

— Сэр Бректон наградил меня за то, что я успел зажечь костер, чтобы сообщить о том, что эльфы переходят Галевир.

— И ты видел эльфийскую армию?

— Да, ваше величество.

— Скажи мне, какого цвета у них облачения?

Вопрос императрицы удивил разведчика.

— Золотисто-голубого, — ответил он без малейших колебаний.

— Благодарю, можешь идти. Тебе нужно поспать, постарайся отдохнуть.

Разведчик кивнул, поклонился и ушел.

— О чем вы думаете, ваше величество? — спросил канцлер.

— Я хочу, чтобы ты отправил гонца в Колнору и вернул Бректона с армией, — сказала она. — Мы погибнем, Нимбус. Даже после всего, что нами сделано. Они прорвут нашу оборону, обрушат стены и войдут во дворец.

Нимбус ничего не ответил. Его осанка не изменилась, лицо оставалось спокойным.

— Ты уже знал?

— Я не обольщаюсь пустыми иллюзиями, ваше величество.

— А я никому не позволю, чтобы мою семью опять уничтожили, — твердо сказала императрица. — Больше это не повторится.

— У нас еще есть надежда, — сказал он ей. — Вы об этом позаботились. Нам остается только ждать.

— И молиться.

— Если вы считаете, что это поможет.

— Ты не веришь в богов, Нимбус?

Он сухо улыбнулся:

— О, я в них верю, ваше величество. Просто не думаю, что они верят в меня.

Глава 15 ПЕРСЕПЛИКВИС

«Предвестник» медленно приближался к берегу. От его более или менее сносного вида не осталось и следа. Уайатт ухитрился частично восстановить парус, привязав обрывки парусины к поперечному шесту, закрепленному на обломке мачты. Корабль уже не летел по волнам, а дрейфовал, однако и этого оказалось достаточно, чтобы добраться до берега. Ройс заметил в отдалении причал, но они предпочли зайти в защищенную со всех сторон бухточку. Узкий песчаный пляж был усеян огромными валунами, каждый из них был высотой в человеческий рост. Казалось, их разбросал сын великана, которому надоели эти игрушки. Мокрые от брызгов камни сверкали на солнце, а те, что находились ближе к воде, были покрыты длинными мохнатыми водорослями.

— Меня тревожит отсутствие чаек, — сказал Уайатт, привязывая носовой швартов к камню, торчавшему из песка, точно огромный палец. — Чаек не бывает лишь на забытом богом берегу.

— Здесь нет чаек? — спросил Адриан. — А мне казалось, тебя больше всего беспокоит то, что зеленая вода светится.

— И это тоже.

Магнус едва ли не первым покинул кораблик. Он спрыгнул на песок, подбежал к каменным глыбам и положил на них руки, словно хотел убедиться, что они настоящие. Следующим был Ройс, лицо которого приобрело зеленоватый оттенок. Эльфийская кровь делала его склонным к морской болезни, и Адриан вспомнил, какие мучения испытывал его друг на борту «Изумрудной бури». Ройс забрался на массивную каменную глыбу и улегся на ней.

Алрик и Мовин спрыгнули на берег. С округлившимися от удивления глазами они с благоговением всматривались в каменные руины. Последней сошла на берег Ариста, ее сопровождал Майрон. Он держал принцессу за руку. Она проспала более двух часов, но под глазами у нее залегли глубокие тени. Ступив на песок, она с раскаянием взглянула на «Предвестник».

— На этом корабле мы уже не сможем вернуться, — сказал, заметив это, Уайатт. — Быть может, мне и Эльдену стоит остаться здесь и поработать, пока вы будете искать Рог? Я могу сделать несколько блоков и с помощью Эльдена поставить новую мачту, если мы найдем что-нибудь подходящее. Или попытаемся укрепить шест, который у нас есть. Кроме того, необходимо починить штурвал и ликвидировать течь, в противном случае мы можем утонуть на обратном пути. У меня для этого есть смола. Нужно развести костер, а перед этим вытащить судно из воды на сушу. В этом нам поможет прилив.

— А если вас заметят гоблины? — спросила Ариста.

— Ну, мы постараемся не попадаться им на глаза, будем прятаться среди камней. Однако я надеюсь, что мы их не увидим в ближайшие несколько дней. Возможно, следующий корабль появится не раньше, чем через два дня. В конце концов, я отправился с вами, потому что знаю морское дело. Я не владею мечом с таким мастерством, как Пикеринг или Адриан, да и не для того вы взяли с собой нас с Эльденом. К тому же вы сможете оставить здесь лишнее снаряжение и отправиться дальше налегке.

Ариста кивнула. Казалось, у нее не осталось сил на пререкания.

— Я не хотел ударить тебя так сильно, — сказал Адриан, когда Ариста села на песок.

— Что? О нет, дело не в голове, — пролепетала она. — Просто я чувствую себя невероятно измученной даже после сна. Такое ощущение, будто прошла много миль и не спала несколько недель. Тебе должно быть это известно лучше, чем мне. Разве такое бывает после удара по голове?

— Пожалуй, нет, — ответил он. — Она всего лишь болит.

— А у меня такое состояние, как после простуды — слабость и усталость. Мой разум блуждает где-то далеко, я не могу сосредоточиться. К тому же стоит мне забыться сном, как начинаются странные видения.

— Какого рода?

— Ты подумаешь, что я спятила, — смущенно произнесла Ариста.

— У меня возникла такая мысль, когда мы с тобой познакомились.

Она усмехнулась:

— Мне снится, что я — это вовсе не я. Мне кажется, что я тот Эсрахаддон, каким он был много лет назад еще до уничтожения города и убийства императора. И до того, как Эсрахаддона бросили в темницу.

— Вот результат того, что ты носишь его плащ, — заметил Адриан.

Она посмотрела на себя.

— Но он такой замечательный и очень теплый! Ты когда-нибудь видел, чтобы одежда освещала тебе путь?

— Немного жутковато.

— Может быть…

С минуту они сидели молча. Эльден и Уайатт ходили вокруг корабля, разглядывая корпус. Они не стали тратить время на разговоры, а сразу приступили к оценке ущерба. Алрик и Мовин забрались на валуны и начали чуть ли не с детским любопытством изучать местность. Майрон сидел всего в нескольких футах от них и, казалось, наблюдал за ними.

Адриан бездумно смотрел на волны прибоя, плескавшиеся у его ног. Пройдет совсем немного времени, и они отправятся в путь, а сейчас ему нравилось сидеть на твердой земле. Он знал, что очень скоро подтолкнет Ройса локтем, но решил дать другу несколько минут, чтобы тот пришел в себя. Адриан предполагал, что последняя часть похода будет самой опасной, и ему хотелось, чтобы Ройс был в своей лучшей форме.

— Мне следует тебя поблагодарить, — тихо сказала Ариста, опустив глаза, словно делала признание.

Адриан посмотрел на нее с любопытством.

— За что?

— За то, что ты меня треснул, — ответила она и, опустив голову, пощупала шишку на затылке. Повязку Ариста уже сняла, золотисто-каштановые волосы волной упали ей на лицо. — Алрик был прав, я потеряла контроль над ситуацией. Трудно объяснить это ощущение могущества, мне казалось, я способна сделать все что угодно. Ты можешь себе такое представить? Все что угодно! Это возбуждает, привлекает, затягивает, порождает что-то вроде чувства голода и сильнейшее желание продолжать в том же духе. Ты чувствуешь, что становишься частью чего-то большего, соединяешься с ним, действуешь заодно. Ты сливаешься с каждой каплей воды и каждой травинкой, становишься ими, становишься всем, воздухом и звездами. И тебе хочется понять, как далеко ты способна зайти, где проходит граница, но какая-то часть твоего сознания подсказывает, что никакой границы нет. Я никогда не совершала ничего более грандиозного и зашла слишком далеко. Наверное, я не владела собой, но это были поразительные ощущения. Мир реагировал на меня так, словно был частью меня, или я стала частью мира. Даже не знаю, полностью ли отключился мой разум и насколько мои эмоции возобладали надо мной. Не представляю, что могло бы произойти, если бы ты меня не остановил.

— Если бы я не треснул тебя по голове?

— Да…

— Я рад, что ты не сошла с ума, — сказал Адриан искренне. — Большинство людей, которых мне довелось ударить по голове, приходили в себя несколько в другом настроении.

— Наверное, так и было. — Она убрала волосы с лица и с застенчивой улыбкой повернулась к Адриану. — И я хочу поблагодарить тебя еще кое за что.

Он снова посмотрел на нее, на этот раз с тревогой и недоумением.

— Спасибо за то, что ты не боишься меня, — сказала Ариста.

У нее был измученный вид. Это впечатление усиливали испачканное в песке лицо и растрепанная прическа. Глаза у нее сами собой закрывались, тонкие розовые губы побледнели, на лбу появились морщинки страдания.

«Найдется ли в этом мире вторая такая девушка, как она?» — думал Адриан.

Он с трудом подавил желание смахнуть песчинку с ее носика и спросил:

— А кто сказал, что я тебя не боюсь?

Ариста задумалась над его словами, а ему пришло в голову, что в его интересах поскорее закончить этот разговор, пока не ляпнул чего-нибудь лишнего. Адриан встал, стряхнул песок с одежды и отправился на поиски своего заплечного мешка. Он подошел к кораблю, где Уайатт сворачивал фал в бухту, как раз в тот момент, когда вернулись разведчики.

— Там есть проход, — с довольной улыбкой заявил Мовин.

Они направились к кораблю, рядом с которым были сложены горкой их заплечные мешки, вытащили фляги с водой и принялись жадно пить.

— Поразительно, — сказал Алрик, вытирая мокрую бороду рукой. — Я видел огромные статуи львов, и у каждого лапа выше моей головы! Это действительно Персепликвис. Мне не терпится туда попасть. Нам пора идти.

— Уайатт и Эльден хотят остаться здесь, — сказал Адриан.

— Почему? — с тревогой и некоторым раздражением спросил Алрик.

— Они собираются привести в порядок корабль, пока нас не будет, чтобы сразу отплыть, как только мы вернемся.

— Ну что ж, звучит разумно. Тогда нам остается только собрать вещи, и в путь! Я мечтал об этом всю жизнь.

Алрик и Мовин поднялись на борт «Предвестника», чтобы забрать свое снаряжение.

— Все могут короли! — насмешливо бросил им вслед Адриан, пожимая плечами.

— Будь осторожен, — сказал ему Уайатт. — И присматривай за Гонтом.

— Почему именно за Гонтом?

— Ты слишком доверчив, — продолжал Уайатт и кивком показал на Гонта, который сидел рядом с гномом на большом валуне. — Он проводит много времени с Магнусом и слишком дружелюбно держится со мной и Эльденом, как будто хочет сплотить вокруг себя недовольных. Помнишь, что я тебе говорил на борту «Изумрудной бури»? В любой команде всегда найдется человек, готовый поднять мятеж.

— И подумать только, что этот человек — наша единственная надежда, — иронично усмехнулся Адриан. — Ты тоже будь осторожен. С гоблинами шутки плохи. Поглядывай по сторонам, не спи на корабле и не зажигай костра.

— Не сомневайся, я помню, что произошло на арене во Дворце Четырех Ветров. У меня нет ни малейшего желания еще раз скрестить с ними мечи.

— Это хорошо, потому что здесь не будет ни арены, ни правил. Здесь они нападут на тебя, как армия муравьев.

— Удачи вам.

— И вам с Эльденом. Постарайтесь привести корабль в порядок к нашему возвращению. Я не раз работал с Ройсом и хорошо знаю, что начало пути может быть неспешным, но дорога назад это всегда гонка.

Руины города начинались у кромки воды, хотя они заметили это только после того, как покинули песчаную косу и отошли от берега. Здесь открылась более широкая перспектива. Крупные каменные блоки оказались частью разрушенного основания беломраморных колонн, которые когда-то достигали сотни футов в высоту. Путники обнаружили три совершенно не пострадавших колонны, но как они могли уцелеть, если их постаменты были так сильно разрушены, осталось для всех загадкой.

Итак, Алрик и Мовин нашли удобный проход в город. Он начинался возле двух огромных каменных львов, каждый из которых достигал не менее двухсот футов в высоту. У одной статуи не хватало головы, но второй лев с косматой развевающейся гривой и грозно оскаленной пастью был цел и невредим.

— Вот они, львы Империи, — пробормотал Майрон, когда они проходили мимо них.

Под изваяниями царил полумрак, и Ройс остановился, чтобы зажечь лампу. Ариста, задрав кверху голову, разглядывала статуи.

— Все это я уже видела в своих снах, — прошептала она.

— Что тебе известно об этом месте, Майрон? — спросил Ройс, поднимая лампу и вглядываясь в огромный лабиринт рухнувших зданий.

— На сей счет писали многие авторы, — с глубокомысленным видом заметил Майрон. — Чья точка зрения тебя интересует? Антун Булард написал прекрасный обзор древних текстов, а также…

— Давай сразу перейдем к выводам.

— Хорошо. Легенда гласит, что когда-то здесь было небольшое крестьянское поселение, где жила дочь землепашца по имени Персефона. Эльфы регулярно сжигали соседние деревни и убивали всех жителей без изъятия: и мужчин, и женщин, и детей. Деревню Персефоны могла постигнуть та же участь, но тут появился человек по имени Новрон. Он влюбился в Персефону и поклялся ее спасти. Он умолял девушку покинуть деревню, но когда та отказалась это сделать, он решил остаться, чтобы ее защищать. Он взял на себя командование и сплотил людей. Когда эльфы напали на поселение, он их разбил и спас деревню. Тогда-то он и рассказал людям, что его зовут Новрон и что он сын Марибора, посланный на землю, чтобы защитить своих потомков от алчущих их смерти детей Феррола.

После множества сражений Новрон разбил эльфов в битве при Авемпарте, после чего с ними был заключен мирный договор. Новрон хотел построить столицу своей империи и дом для любимой жены. И хотя он объединил под своей рукой великое множество земель, Персефона отказалась ради этого покинуть свою родную деревню. И тогда Новрон решил, что столица будет здесь. Он назвал ее Персепликвис — город Персефоны.

Прошли годы, и Персепликвис превратился в самый большой и совершенный город в мире. Он составлял в поперечнике пять миль, здесь находились знаменитые университет и библиотека. Ученые со всех концов империи прибывали сюда для занятий. В Персепликвисе возвели величественный императорский дворец, множество храмов, садов и парков. В хрониках говорится, что в городе имелось огромное количество фонтанов с чистой водой, которыми могли пользоваться все, а также термы с бассейнами и подогретой водой, доступные всем горожанам.

Персепликвис стал также домом для множества чиновников, которые управляли империей, контролировали ее экономику, политику и социальное устройство. Появились агенты, следившие за потенциальными противниками империи, преступниками и коррумпированными чиновниками. И конечно, здесь родились Гильдия тешлоров и Совет сензаров, рыцарей империи и магов, ставших советниками и защитниками императора.

При помощи чиновников император контролировал всё и вся, начиная от лесов, рудников, ферм, зернохранилищ, верфей до производства тканей. Коррупцию удавалось держать под контролем благодаря тому, что в каждом департаменте имелось несколько руководителей, которые часто сменяли друг друга. На такие должности никогда не назначали местных жителей, чтобы они не заводили слишком близких отношений с теми, кто здесь жил. Империя даже контролировала проституцию.

Персепликвис накопил огромные богатства, стал центром торговли империи, охватившей весь Апеладорн вплоть до экзотического Вестерлинса, а на севере до Эстрендора. Купцы здесь купались в роскоши. А идеально прямые, аккуратно вымощенные камнем дороги и превосходные широкие тракты тянулись на тысячи миль во всех направлениях и славились своим безупречным качеством. Посаженные вдоль обочин деревья отбрасывали на них тень, за покрытием старательно ухаживали, верстовые камни помогали путникам ориентироваться. Для них вдоль дорог были выкопаны колодцы и построены удобные постоялые дворы.

Здесь не знали голода и преступлений, болезней и эпидемий. В хрониках нет упоминаний о засухах или наводнениях, даже сильных морозов не бывало в Персепликвисе. Еды всегда хватало на всех, и бедняков не могло быть по определению.

— Теперь я понимаю, почему сторонники империи так стремились попасть под ее покровительство, — заметил Алрик.

— Из чего становится очевидным, какими глупыми бывают люди, — вмешался Гонт. — Государство, где нет голода, засухи, болезней и бедности? Это просто невозможно…

— Как и то, что ты станешь императором? — спросил Ройс.

Гонт недовольно нахмурился.

— Так что же нам следует искать? — спросил Ройс у Майрона.

Тот растерянно покачал головой.

— Я не знаю, — ответил он и с надеждой посмотрел на Аристу.

— Склеп Новрона, — сказала принцесса.

— О, ты права! — вскричал Майрон и заметно оживился. — Он находился под дворцом в центре города.

— А как его найти?

— Это огромное белое здание с золотым куполом, — ответила за него Ариста, и все с удивлением на нее посмотрели.

Она пожала плечами:

— Это всего лишь предположение.

Майрон кивнул:

— И вы не ошиблись.

Они двинулись вперед, сохраняя установившийся порядок. Первым летящей походкой уверенно вышагивал Ройс. Он проверял все подозрительные места и закоулки, а затем сигналил горящей лампой, что путь свободен. На некотором расстоянии за ним, как во время охоты на лис, осторожно ступали Мовин и Алрик. Ариста и Майрон шли плечом к плечу, с огромным интересом рассматривая все, что попадалось на глаза. За ними шагали Гонт и Магнус, время от времени переговариваясь о чем-то шепотом. Замыкал шествие, как всегда, Адриан. Он то и дело оглядывался через плечо. Ему уже стало недоставать Эльдена и Уайатта.

Они шли по некоему коридору, который образовался меж двух завалов, пока не выбрались на улицу, вымощенную идеально подогнанными друг к другу шестиугольными плитами. Здесь уже не было гор щебня, и они смогли как следует разглядеть развалины когда-то великолепного города.

Чудесные дома из розового и белого камня, потемневшие от времени и окруженные руинами, не растеряли своей красоты. Прежде всего Адриан обратил внимание на их высоту. Колонны и арки взмывали на сотни футов в воздух, поддерживая изумительно украшенные антаблементы и фронтоны. Окаймленные камнем огромные купола из полированной бронзы, диаметром более сотни футов, венчали многие здания. Адриану еще не доводилось видеть таких громадных сооружений. Длинные ряды арок с колоннами, уходившие на сотни ярдов вдаль, служили исключительно для украшения города, так как возносились перед несущими стенами, которые и принимали на себя основной вес конструкции. Умолкшие фонтаны, пьедесталы и фасады домов украшали статуи неизвестных людей, исполненные с таким мастерством, что возникало ощущение, будто любая из них может ожить и зашагать по улице.

Великолепие города и его жуткое состояние производили ошеломляющее впечатление. Казалось, что каждое здание, каждая колонна были сброшены на землю с огромной высоты. Повсюду были разбросаны каменные блоки. Некоторые из них лежали под невероятными углами, так что создавалось пугающее ощущение, что если на один из таких смещенных блоков сядет ласточка, все сооружение весом в тысячи тонн с ужасающим грохотом рухнет на землю. Сумбур и хаотичность разрушений поражали воображение. У некоторых зданий не хватало целых стен. У большинства отсутствовали крыши, хотя какие-то сооружения почти не пострадали.

Несмотря на картину всеобщего разорения, некоторые районы города сохранились удивительно хорошо, словно катастрофа обошла их стороной. В одной из купеческих лавок на прилавке ровными рядами были разложены щетки. Следом выстроились идеально сохранившиеся глиняные вазы, их блестящая керамическая глазурь красных и желтых оттенков потускнела лишь из-за тонкого слоя пыли. На левой стороне улицы перед рухнувшим четырехэтажным домом лежали три скелета в почти полностью истлевшей одежде.

— Что здесь случилось? — спросил Гонт.

— Никто точно не знает, — ответил Майрон, — хотя существует множество теорий. Теодор Бриндл утверждает, что так Марибор отомстил за гибель своих потомков. Деко Амос нашел свидетельства того, что в гибели города повинен сензар, маг Эсрахаддон. Профессор Эдмунд Холл, по следу которого мы сейчас идем, верил, что Персепликвис перестал существовать в результате природного катаклизма. После того как Холл пересек соленое море и увидел, в каком состоянии находится древний город, он написал в своем дневнике, что Персепликвис был построен на своде соляной пещеры. Соль якобы растворилась в результате неожиданного наводнения, что и привело к катастрофическим разрушениям. Существуют и другие, весьма сомнительные объяснения. Например, что город погиб в результате вмешательства демонов или завистливых гномов, кои из вредности уничтожили это чудо из чудес.

— Ба! — презрительно усмехнулся Магнус. — Люди всегда и во всем винят гномов. Если пропал ребенок, значит, его похитил гном. Принцесса убежала с младшим сыном короля, это гном заманил ее в подземную темницу. А если ее нашли в компании принца… Нет, вы только подумайте, это означает, что он ее спас от злобных гномов!

— Король получил удар кинжалом в спину в своей собственной часовне, башня принцессы превратилась в смертельную западню, — сказал, повернувшись к ним, Ройс. — Друзья стали жертвой предательства и оказались в подземной ловушке… Да, я вижу, ты удивлен. И откуда только берутся у людей такие мысли?

— Да будут прокляты его эльфийские уши, — заявил Магнус.

— Что ты сказал? — удивленно спросил Гонт. — Ройс эльф?

— Нет, не может быть, — сказал Алрик и прошептал, оглядываясь через плечо на Ройса: — Неужели это правда?

— А почему бы тебе не спросить у него самого? — вмешалась Ариста.

— Эй, Ройс…

Лампа замерла в воздухе.

— Я не думаю, что сейчас подходящее время для обсуждения моего происхождения, — заметил Ройс.

— Этот вопрос поднял Гонт. Я просто спросил. Ты не похож на эльфа.

— Это из-за того, что я — двойгер. Я только наполовину эльф, а так как я не видел своих родителей, то мне больше нечего вам сказать.

— Значит, ты наполовину эльф? — спросил Майрон. — Как замечательно! Я никогда не встречал эльфов. Однако я знаком с тобой, из чего следует, что я мог знать и других эльфов, но не догадывался об этом. Просто потрясающе, правда?

— У нас возникли проблемы? — спросил Ройс. — Вы собираетесь поставить под сомнение мою преданность?

— Нет-нет, у меня и в мыслях такого не было, — сказал Алрик. — Ты доказал, что ты верный слуга…

Адриан напрягся. Ему вдруг пришло в голову, что он слишком рано вернул кинжал Ройсу.

— Так я слуга? Да еще и верный? — еле слышно переспросил Ройс.

«Это дурной знак», — подумал Адриан и шагнул вперед.

— Ройс, нам сейчас нельзя понапрасну терять время, ты согласен? — примирительно сказал Алрик.

— Это точно, — сказал Ройс, не сводя с короля пристального взгляда.

— Что я такого сказал? — спросил Алрик, когда Ройс снова зашагал впереди. — Я просто…

— Остановитесь, — посоветовал ему Адриан. — Прошу меня простить, ваше величество, но просто остановитесь. Он все еще вас слышит, и вы можете все испортить.

Алрик собрался сказать еще что-то, но потом нахмурился и молча зашагал вперед. Ариста прошла мимо брата и с сочувствием на него посмотрела. Они продолжали идти в молчании, следуя за лампой Ройса. Изредка он шепотом просил их подождать, и они замирали в напряженном молчании. Адриан не убирал рук с рукоятей обоих мечей, смотрел и слушал. Потом Ройс возвращался, и они снова шагали за ним.

Вскоре они вышли на более широкий бульвар. Дома здесь были выше и изящнее, чем раньше, многие были украшены точеными колоннами. На некоторых фасадах сохранилась резьба по камню, какие-то надписи, изображения мужчин и женщин, фигурки животных. Одно большое здание лежало в руинах, и отряду пришлось штурмовать груды щебня, чтобы пройти дальше. Путь стал опасным, огромные обломки находились в состоянии неустойчивого равновесия и могли в любой момент рухнуть вниз. Они осторожно пробирались по узким карнизам, а временами были вынуждены проползать сквозь узкие темные дыры. Оказавшись, наконец, на другой стороне завала, все с облегчением присели отдохнуть.

Отряд устроился на ступенях огромной лестницы, которая обрывалась и вела в никуда. Однако отсюда открывался прекрасный вид на главную улицу города с высокими зданиями, построенными из белого мрамора или розового гранита. Тут и там виднелись давно умершие фонтаны, и Адриан вдруг представил, как по этой прекрасной улице бегали дети, они плескались в фонтанах и бассейнах, прыгали в воду с вытянутой руки статуи. Ему даже показалось, что он видит разноцветные шатры, рынки и толпы людей. Когда-то здесь звучала музыка, витали в воздухе запахи экзотических блюд, совсем как в Дагастане, единственном известном ему месте, где улицы всегда отличались чистотой, а воздух приятной прохладой. Какой это был замечательный город, и какая чудесная там била ключом жизнь!

— Вот она, библиотека, — прошептал Майрон.

Пока они сидели, монах не сводил взгляда с высокого круглого здания с колоннадой и небольшим куполом.

— Откуда ты знаешь? — спросила Ариста.

— Там все написано, — ответил он. — На самом верху фасада бежит надпись: «Императорское хранилище книг и знаний». Во всяком случае, так звучит примерный перевод. Наверное, у меня не получится перевести точнее… — Он смолк, но в его глазах загорелся огонь надежды.

— Если ты туда попадешь, мы можем никогда тебя больше не увидеть, — заметил Адриан.

— Нам нужно разбить лагерь и отдохнуть, — сказала Ариста. — Мы до сих пор ничего не знаем про Рог, но если Майрон сумеет что-нибудь найти…

— Я схожу на разведку, — предложил Ройс. — Адриан, пойдем со мной. Остальные ждите здесь.

Как всегда в таких случаях, Ройс дважды обошел библиотеку, внимательно изучив все входы и выходы из здания, и только после этого приблизился к двум огромным бронзовым дверям. Каждую из створок украшал барельеф с изображением человека, вручающего свиток и ветвь лавра юноше, в то время как вокруг кипит сражение. Адриан обратил внимание на выпуклую картинку в верхнем правом углу композиции: река и знакомая башня возле водопада. Двери библиотеки были сильно повреждены, на них остались вмятины и следы ударов, словно кто-то колотил по ним тяжелым молотом.

Адриан медленно и бесшумно обнажил меч. Ройс присел, накрыл лампу чехлом и оставил ее стоять на земле, затем распахнул двери и проскользнул внутрь. Одно из самых первых правил, усвоенных Адрианом, состояло в том, что ему не следует заходить в незнакомое помещение сразу после Ройса. В Эрваноне именно по этой причине все пошло не так…

Ройс проскользнул в Коронную башню совершенно бесшумно, так мотылек влетает в открытое окно. Однако оказалось, что в комнате кто-то есть, в маленькой приемной сидел священник. Это не имело значения, потому что он ничего не слышал и не заметил появления Ройса, но тут в помещение ввалился Адриан. Священник закричал. Визитеры бросились бежать, Ройс в одну сторону, Адриан в другую. С тем же успехом они могли бы сыграть в игру «орел или решка». Во всяком случае, удача была на стороне Адриана. Стражники ворвались в башню с той стороны, куда бросился Ройс. Пока они его преследовали и пытались схватить, Адриан сумел вернуться к веревке и был в безопасности. Ему оставалось лишь спуститься вниз, вскочить на спрятанную в зарослях лошадь и ускакать прочь. Ничего другого Ройс от него не ждал, именно так он сам бы и поступил, оказавшись на его месте. Но тогда Ройс еще недостаточно хорошо знал своего напарника…

Раздался тройной стук Ройса. Адриан взял лампу и осторожно вошел в помещение. Внутри царил мрак. Адриан втянул носом смесь самых разных запахов, но сильнее всех выделялись сильная вонь горелого дерева и смрад гниющей плоти.

— Чисто, — услышал Адриан голос Ройса. — Можешь открыть лампу.

Адриан снял чехол с лампы, и его глазам предстал сгоревший зал. Стены почернели, повсюду лежали огромные кучи пепла, но красивее места он никогда в жизни не видел. Здание было в четыре этажа высотой, вместо стен тянулись ряды мраморных аркад с изысканной резьбой. Высокие колонны по кругу поддерживали купол и аркады. По краю шла колоннада из белого мрамора с великолепными бронзовыми статуями двенадцати мужчин, каждая не менее двадцати футов в вышину, хотя снизу казалось, что они с человека высотой. Огромные золотые люстры висели по всему периметру. Черные потрескавшиеся остовы столов обозначали круг с большим возвышением в центре. Нижнюю часть купола украшали фрески с чудесными пейзажами, а все остальное, сделанное из стекла, превратилось в осколки и валялось на мозаичном полу.

В центре зала, рядом со скамьей, Ройс с Адрианом обнаружили труп старика. Здесь же лежали обгоревшие книги, какие-то бумаги, перья, три лампы и масленка. Он лежал на спине, с закрытыми одеялом ногами, под голову был подложен заплечный мешок. Как и Берни, он был мертв. И, как и в случае с Берни, Адриан его сразу узнал.

— Это Антун Булард, — сказал он и опустился на колени рядом с пожилым человеком, с которым подружился в Калисе.

Его тело пострадало не так сильно, как труп Берни, ибо здесь не водилось морских крабов. Кожа его, всегда отличавшаяся бледностью, теперь стала голубовато-серой и приобрела восковой оттенок. Седые волосы стали хрупкими, очки все еще покоились на кончике носа.

— Берни оказался прав, — сказал Адриан мертвому Буларду. — Ты не пережил этого путешествия. Впрочем, он тоже.

Адриан завернул старика в одеяло, они с Ройсом вынесли тело из здания и положили возле груды камней. Запах полностью не исчез, но стал существенно слабее.

Подошли остальные участники экспедиции и принялись разочарованно оглядываться по сторонам, в особенности Майрон. Впрочем, усталость взяла свое, и они побросали заплечные мешки на пол, пока Ройс запирал двери.

Майрон поднял голову, его взгляд скользил по бесконечным рядам полок, на которых когда-то стояли книги, а теперь лежали груды пепла, и Адриан заметил, как дрожат у монаха руки.

— Мы отдохнем здесь несколько часов, — сказал Ройс.

— Отдохнем? — возмущенно спросил Гонт. — Но ведь здесь пахнет горелым и еще какой-то гадостью… Чем это так воняет?

— Мы нашли еще одно мертвое тело, — ответил Адриан. — Погибший был членом последнего отряда, посланного патриархом, товарищем и другом несчастного Берни с «Предвестника». Мы вынесли наружу его останки.

— Он заживо сгорел? — испуганно спросил Майрон.

— Нет-нет, — успокоил Адриан монаха, положив руку ему на плечо. — Не думаю, что здесь были люди, когда начался пожар.

— Однако пожар случился недавно, — сказал Майрон. — За тысячу лет запах гари должен был исчезнуть.

— Быть может, наш собственный волшебник в состоянии сделать что-нибудь с запахом? — спросил Гонт.

Адриан, Алрик и Мовин смерили его угрюмыми взглядами.

— Что такое? — спросил Деган. — Мы теперь будем ходить вокруг нее на цыпочках? Она волшебник, маг, колдунья, ведьма — выбирайте, что вам больше нравится. Можете избить меня до бесчувствия, но после того, что произошло на море, у меня лично никаких сомнений в этом нет.

Алрик, положив руку на рукоять меча, решительно направился к Гонту.

— Нет, не надо, — остановила его Ариста. — Он прав. Нет смысла прятаться и делать вид, что ничего не произошло. Наверное, я… Как ты сказал? Волшебница? Звучит неплохо. — Как только принцесса произнесла эти слова, ее плащ снова засиял, и зал наполнился магическим серебристым светом, словно взошла полная луна. — Так будет лучше, пусть все теперь это знают. Ройс эльф, Адриан рыцарь-тешлор, Мовин — граф и фехтовальщик тек’чин, Алрик король, Майрон монах, который помнит все, Магнус гном-кузнец, специалист по ловушкам, Деган — наследник Новрона, а я — волшебница. Но если ты еще раз назовешь меня ведьмой, я превращу тебя в лягушку и стану носить в кармане. Тебе все понятно?

Гонт испуганно кивнул.

— Вот и хорошо. А сейчас я очень устала и хочу спать. Придется привыкать к неприятному запаху.

С этим словами Ариста легла на пол, завернулась в свои одеяла и закрыла глаза. Ее плащ потускнел и погас, в зале снова стало темно. Остальные последовали примеру Аристы и тоже прилегли. Некоторые из них сначала немного поели и выпили по несколько глотков воды, но все это делали молча. Адриан вскрыл один из готовых пакетов с едой и с удивлением отметил, как мало у него осталось. «Значит, надо как можно быстрее отыскать Рог, или мы закончим свои дни, как Булард, — подумал он. — Что же с ним все-таки произошло?»

И с этой мыслью Адриан погрузился в сон.

Он почувствовал, как кто-то толкает его в плечо, открыл глаза и увидел над собой лицо Мовина, прикрытое длинными спутанными волосами.

— Ройс просил тебя разбудить. Пришел твой черед стоять на страже.

Адриан медленно сел.

— Как долго стоять и кого мне потом разбудить?

— Ты последний.

— Последний? Но я только что заснул.

— Ты храпел несколько часов. Дай и мне немного поспать.

Адриан протер глаза, прикидывая, как определить продолжительность часа, и задрожал от холода. Он всегда мерз, когда просыпался, пока кровь не начинала быстрее бежать по жилам. Да и прохладный подземный воздух не слишком помогал согреться. Он накинул на плечи одеяло и встал.

Все его спутники лежали рядом, словно трупы, накрытые похожими на саван одеялами. Перед тем как устроиться на ночлег, каждый из них отгреб в сторону битое стекло, очертив таким образом границы их лагеря. Продолжавшая гореть лампа стояла рядом с тем местом, где Адриан нашел тело Буларда. Там же сидел Майрон. Вокруг него были аккуратно разложены стопки документов и книги.

— Только не говори мне, что ты все это время читал, — прошептал Адриан, усаживаясь на лавку рядом с монахом.

— О нет, — ответил он. — Я спал рядом с Мовином, когда Алрик его разбудил. Мне не удалось снова заснуть. Какие интересные документы, — сказал он, поднимая несколько листов пергамента. — Их написал Антун Булард, знаменитый историк. Я нашел их в разрозненном виде. Он побывал здесь. Думаю, это его тело вы нашли.

— Он часто говорил, что ничего не помнит до тех пор, пока не запишет.

— Антун Булард? — Майрон заметно удивился. — Ты его знал?

— Мы некоторое время вместе путешествовали, направляясь в Калис. Замечательный старик, во многом похожий на тебя.

— Он автор «Истории Апеладорна», это поразительная работа. Именно ее я переписывал, когда ты нашел меня в Аббатстве ветров. — Майрон взял в руки листы пергамента и протянул их Адриану. — У него были сломаны ноги, поэтому его и оставили здесь с запасом еды, воды и лампой. Записи сделаны не слишком аккуратно, строчки наезжают одна на другую. Думаю, он писал в темноте, чтобы сэкономить масло для чтения, но я могу разобрать почти все. У него было трое спутников: доктор Леви, Берни, его мы похоронили, и страж Траник, который, как я понял, командовал отрядом. И еще один человек по имени Стаул, но он умер еще до того, как они вышли в море.

— Да, его мы тоже знали. Что случилось?

— Судя по всему, они купили «Предвестник» у какого-то военачальника по имени Эр Ан Дабон. Он же обеспечил их охраной из гоблинов, благодаря которым они благополучно добрались до города. Все шло хорошо, хотя они испытывали неясную тревогу, пока не оказались около этой библиотеки и не обнаружили, что именно тут вели свой последний бой члены предыдущей экспедиции. Булард упоминает имена сэра Грэвина Дента, Рентиньюала, Мата и Боулса.

— Значит, это были они…

— Вероятно, они забаррикадировались внутри, но двери были выбиты. Группа Буларда нашла их снаряжение, пятна крови и множество гоблинских стрел, однако тела исчезли.

— Ничего удивительного.

— Антун предложил им оставить его в библиотеке, пока они ищут Рог.

— Значит, библиотека…

— Она была в порядке, более того — в идеальном порядке. По словам Антуна Буларда, здесь находились тысячи тысяч книг. Булард написал: «Тут имеется около сотни томов, посвященных птицам, только птицам, и еще сто книг, в которых описывается морская торговля империи. Я добрался до бронзовой винтовой лестницы, ведущей на следующий этаж, это нечто вроде мансарды. Там хранятся документы, содержащие сведения обо всех жителях города, даты рождения и смерти, имена владельцев земли и акты купли-продажи. Просто поразительно!»

— И что случилось потом?

— Траник все сжег, — сказал Майрон. — Им пришлось поддерживать Антуна под руки, чтобы он не упал. После пожара он отказался идти дальше. Траник сломал ему обе ноги, чтобы Антун не смог покинуть город и оставил здесь на случай, если у них возникнет вопрос, на который они не смогут без него найти ответа. Антун сумел отыскать их среди пепла. — Майрон показал на маленькую стопку из пяти книг. — Он прожил здесь почти три месяца. В конце, когда масло закончилось, он пытался читать, нащупывая буквы пальцами.

— А что случилось с остальными?

— Не знаю, Булард ничего о них не рассказывает, зато он сумел понять нечто очень важное. Он стал записывать свои мысли, но к тому моменту закончилось масло, и он начал голодать. У него совсем испортился почерк. Антун писал что-то о предательстве, убийстве и один раз упомянул Великую Ложь, но единственные слова, которые можно разобрать — «мовиндьюле из миралиитов». Он подчеркнул их дважды. Остальное расшифровать невозможно, хотя он исписал еще десять страниц, и там множество восклицательных знаков. Мне удалось прочитать только последнюю строку: «Каким глупцом я был, какие глупцы мы все…».

— И что может означать «модрулей и миролиф»?

— «Мовиндьюле из миралиитов», — поправил его Майрон. — Миралииты — это одно из семи племен эльфов.

— Семи племен?

— Да, Булард писал о них в своей первой книге много лет назад. Существовало семь племен эльфов, названных в честь родоначальников. Асендэйры — охотники, гвидрии — земледельцы, эйливины — строители, миралииты — маги, инстарии — воины, нилиндды — ремесленники и умалины — священники Феррола. Всем известно, что сначала Феррол создал эльфов, и в течение тысячи лет лишь они и творения Мюриэль населяли Элан. Булард обнаружил, что с самого начала эти племена жили не слишком дружно. Когда-то эльфы воевали с эльфами, клан против клана. Между инстариями и миралиитами существовала кровная вражда…

Ариста вздрогнула во сне и тихонько вскрикнула.

— И так всю ночь, — сказал Майрон.

— Ариста говорила, что ей снятся кошмары, — кивнул Адриан, — но я думаю, тут кроется нечто большее, чем сны.

Адриан смотрел на принцессу и вдруг почувствовал, что Майрон накрыл его руку ладонью. Адриан взглянул на него и обнаружил, что монах улыбается. Адриан убрал руку.

— Наверное, пора всех будить.

Майрон кивнул с таким видом, словно понял куда больше, чем произнес вслух Адриан.

Глава 16 БЕЛАЯ РЕКА

Минсу вот-вот должно было стукнуть одиннадцать, но он бы мог по пальцам перечислить дни, когда у него не мерзли ноги. Во всяком случае, так ему казалось. Даже подарки императрицы, такие, как теплые шерстяные плащи, шапки, рукавицы и шарфы, не помогли ему согреться. Они просто не выдерживали напора пронизывающего ветра. Пальцы у Минса онемели от холода, и ему приходилось сжимать кулаки, чтобы хоть как-то согреться.

«Наверное, это самая морозная зима, какую видел мир, — думал он. — Как же я буду моргать, если у меня смерзнутся ресницы?»

Держа в одной руке ведро, Минс изо всех сил бил каблуком по толстому и крепкому речном льду, но тот никак не хотел поддаваться. Это означало, что они опять не смогут набрать из реки воды, и придется растапливать в кружках снег теплом своих рук. Адриан запретил разводить костер, а Ренвик категорически настаивал на выполнении приказа. Что ж, они потерпят. Однако Минс сомневался, что лошади смогут выжить без воды.

Отсутствие воды было не единственной проблемой в плане ухода за лошадьми. И хотя мальчики держали их вместе и даже попытались защитить от ветра с помощью валежника и сосновых веток, животные страдали от холода. Спины у них покрылись ледяной коркой, с морд свисали сосульки. А сегодня утром Минс обнаружил, что две лошади лежат на земле. У одной из ноздрей все еще вырывались редкие облачка пара. Вторая, по-видимому, уже сдохла. Пали как раз те лошади, которые стояли с краю и принимали на себя основные порывы холодного ветра.

Большой мороз, как его назвал Кайн, начался три дня назад и ударил ночью. За день до этого они бегали под теплыми лучами солнца, играли в салки без шапок и шарфов. Потом вдруг небо потемнело, и подул обжигающе холодный ветер. В то утро Элбрайт ходил по воду и после возвращения рассказал, что от реки остался один узенький ручеек. На следующий день река полностью исчезла подо льдом. А когда пошел снег, снежинки были не больше песчинок.

Пятеро мальчиков жили в снежной норе, выкопанной под кроной остролиста, а когда начались холода, еще глубже зарылись в снег, завалив вход в убежище для защиты от ветра сосновыми ветками.

После начала большого мороза время потекло невероятно медленно. Теперь они покидали убежище только для того, чтобы облегчиться. У них осталось лишь одно развлечение, связанное с открытием Бранда. Он придумал новый фокус. Однажды он проснулся в мрачном настроении, встал, дрожа от холода и проклиная все на свете, а потом от злости сплюнул. Было так холодно, что слюна с треском застыла в воздухе, и следующие несколько часов они соревновались, чей плевок окажется самым громким. В этом состязании неизменно побеждал Кайн, но он и раньше плевался лучше всех. Однако вскоре им это занятие наскучило, и они устали от игры. Не стихал холодный ветер, температура воздуха продолжала падать. И Минс начал задавать себе вопрос: как долго им придется ждать возвращения отряда?

Ему уже пора было возвращаться в снежный шалаш, так они стали назвать свою нору, но вместо этого принялся разглядывать русло замерзшей реки. На ее месте возник широкий белый путь. Он убегал далеко на юг и на север и был похож на дорогу из сияющего хрусталя. Напрасно пытался мальчишка отыскать на ней какие-нибудь темные пятна, место, где вода еще не замерзла благодаря более быстрому течению. Все вокруг, насколько хватал глаз, было укрыто бескрайней снежно-белой пленой. И все же кое-что привлекло его внимание.

Далеко на севере он заметил движение. На реке появилась длинная серая полоса. Это двигались чередой высокие стройные люди, одетые в одинаковые плащи. Минс страшно удивился и сначала даже принял их за привидения, потому что ни единый звук не нарушал безмолвия зимнего утра. Однако заметив блики солнца на их оружии. Минс вдруг понял, кого видит перед собой на самом деле. И застыл от ужаса, словно превратившаяся в ледышку капля воды. Это были эльфы!

Он все никак не мог оторвать глаз от этой призрачной, напоминавшей мираж кавалькады. В тусклом свете пасмурного дня можно было разобрать, что всадники едут колонной по трое в ряд. Эльфы сидели на великолепных скакунах, и, несмотря на огромное расстояние, было видно, что их кони превосходят по своим статям любых лошадей, выращенных людьми. У каждой из них была широкая грудь, острые уши, гордая выгнутая шея, длинные бабки… Они казались бесплотными существами, они гарцевали, а не шли. Эти замечательные животные в своей золотой сбруе и шелковых попонах вполне могли соревноваться в аристократизме с любым из королей рода человеческого. У всех всадников были золотые шлемы, и каждый держал в руке копье с трепетавшим на ветру серебристым флажком.

Вскоре послышалась музыка, дикая и причудливая, но невероятно красивая. Она произвела на Минса такое сильное впечатление, что тот невольно сделал шаг вперед. К этой поразительной мелодии присоединился хор дивных голосов, похожий на пение собеседующих друг с другом арф и флейт. Их языка Минс не понимал, но это не имело значения. Прекрасные и печальные звуки манили, звали мальчика за собой. Его охватило тепло, на душе стало спокойно и радостно, и он сделал еще один шаг вперед. Однако очень скоро музыка смолкла, и эльфы скрылись из виду. Они пересекли реку и исчезли в горах.

— Эй, Минс! — донесся откуда-то голос Элбрайта.

Минс почувствовал, как его трясут за плечо.

— Он здесь! — воскликнул Элбрайт. — Этот дурачок заснул прямо на снегу. Просыпайся, олух!

— Как он тут оказался? — крикнул издали Кайн. — Я нашел его ведро в полумиле отсюда.

— Уже почти стемнело. Нужно забрать его отсюда. Я его понесу, а ты беги вперед и скажи Ренвику, чтобы разжег костер.

— Ты знаешь, что он скажет.

— Мне плевать! Если он не согреется, то умрет.

Минс слышал скрип снега под ногами, какие-то тревожные крики, но это его не занимало. Он пребывал в тепле и безопасности, а музыка эльфов все еще звучала у него в голове и звала, звала за собой…

Кайн вернулся в лагерь, где оставался один только Бранд — Бранд Смельчак, как он любил себя называть. Возможно, это было слишком самонадеянным шагом для мальчишки тринадцати лет от роду, но никто с ним и не собирался спорить. Бранд выжил в схватке на ножах, а этим не мог похвастаться никто из его друзей.

— Нужно развести огонь, — воскликнул Кайн, забираясь в снежный шалаш. — Мы нашли Минса, он очень сильно замерз.

— Я принесу что-нибудь для растопки, — сказал Бранд и выбежал наружу.

Кайн отыскал огниво, которым они давно не пользовались, и расчистил место для костра перед входом в убежище. Бранд вернулся через несколько минут с куском бересты, пучком сухой травы, сухими веточками и клочком меха кролика. Он бросил на пол добытые сокровища и снова выскочил наружу. И тут наткнулся на Элбрайта с Минсом на спине. Голова мальчика бессильно моталась из стороны в сторону, и Бранд подумал, что он похож на подстреленного оленя.

— Приготовьте ему постель из еловых веток, — крикнул он друзьям. — Да подложите их побольше, незачем ему лежать на снегу.

Кайн кивнул и выбрался из шалаша наружу. Он вихрем пронесся мимо лошадей, отметив краем глаза, что еще две из них легли на землю, подлетел к ближайшему ельнику и принялся торопливо обламывать ветки, не обращая внимания на то, что рукавицы тут же стали клейкими от смолы. Он еще четыре раза возвращался в лес за лапником. Наконец, ребятам удалось соорудить для Минса удобную постель из еловых веток.

Присев на корточки, Элбрайт положил рядом с собой белые от снега рукавицы и разжег с помощью бересты маленький костерок. Руки у него покраснели от холода, и он то дышал на них, то начинал колотить ими по бедрам, чтобы согреться. На таком морозе пальцы немеют за несколько секунд.

— Что ты делаешь? — спросил Ренвик, спускаясь с южного склона.

Когда Минс ушел за водой и не вернулся, они отправились на его поиски, каждый в своем направлении. Ренвик выбрал южный берег реки и вернулся только после того, как небо стало темнеть и сильно похолодало.

Ренвик в их шайку не входил, а жил во дворце, где его отец был слугой. Во время Праздника зимы Ренвик из пажа превратился в оруженосца сэра Адриана. Все мальчишки восторгались победами Адриана на турнире, и это их восхищение перешло и на Ренвика. Кроме того, он года на два был старше их вожака Элбрайта. Одежда сидела на нем удивительно ловко и всегда была хорошо подобрана по цвету.

— Нам пришлось развести огонь, — сказал ему Элбрайт, подбрасывая в костер тонкие веточки. — Мы нашли Минса на льду. Он чуть было не замерз до смерти.

— Адриан запретил нам разводить огонь…

— Ты хочешь, чтобы парень умер?

Ренвик посмотрел на растущее пламя. К небу уже потянулись похожие на щупальца струйки белого дыма. Он перевел взгляд на Минса. Бедняга лежал на постели из лапника, не подавая признаков жизни.

Кайн видел, что Ренвик колеблется.

— Минс мой лучший друг, — сказал он просительным тоном. — Ну пожалуйста…

Ренвик неохотно кивнул.

— Ладно, уже стемнело, — сказал он примирительным тоном. — Дым сейчас не так заметен, как днем, но свет костра нужно как-то замаскировать. Давайте поднимем повыше снежные стены. Проклятие, становится очень холодно.

Бранд вернулся с хворостом. На этот раз он принес более толстые ветки и даже прихватил несколько обломков дерева. Щеки и нос у него покраснели, над верхней губой образовался налет инея.

— Нельзя давать ему спать, — сказал Элбрайт, ухаживая за огнем так, словно это было живое существо. — Если он крепко заснет, то умрет.

Кайн встряхнул Минса и даже ударил по лицу, но мальчик ничего не почувствовал. Между тем Бранд и Ренвик быстро надстроили снежную стену. Теперь она не только препятствовала распространению света, но и сохраняла тепло. Элбрайт присматривал за костром, как мать за младенцем.

— Давай, дружок, съешь вот эту веточку, — говорил он огню. — Ну, вот и славно, давай еще. Вкусно, правда? Будешь хорошо кушать, вырастешь большим и сильным.

«Малыш» Элбрайта превратился в настоящий костер, и вскоре жуткий холод отступил. Впервые за прошедшие дни мальчишки согрелись. У Кайна заболели пальцы на руках и ногах, щеки и нос горели огнем.

Снаружи пала мгла, которая казалась еще более густой из-за ярко пылавшего костра. Ренвик поставил рядом с огнем котелок, наполненный снегом, чтобы его растопить. Элбрайт не позволил ему подвесить котелок над огнем. Некоторое время мальчишки сидели, молча прислушиваясь к потрескиванию хвороста в костре.

Очень скоро в шалаше стало так тепло и уютно, что Элбрайт снял не только шляпу, но и плащ. Остальные последовали его примеру, а Кайн накрыл Минса своим плащом.

— Теперь мы можем поесть? — спросил Бранд.

Ренвик установил жесткие правила. Теперь все они ели в одно время, и он строго следил за расходом съестных припасов и за тем, чтобы все получали одинаковые порции. А еще им приходилось прятать под рубашки еду и кружки с водой, иначе все превращалось в лед.

— Пожалуй, — с деланым равнодушием сказал Ренвик, но при этом он выглядел таким же голодным, как и все остальные мальчики.

— Сегодня у меня будет горячая еда, — сказал Бранд.

Он вытащил из-под одежды свой кусок соленой свинины и подсунул к самому огню. Остальные ребята последовали его примеру, и вскоре их убежище наполнилось аппетитным запахом подогретого мяса. Всем было интересно, как долго сможет противиться искушению голодом Бранд. Но уже через минуту все ребята дружно запустили зубы в теплое мясо и начали его рвать и жевать, причмокивая от удовольствия.

В самый разгар пиршества Минс сел на своей постели из лапника.

— Никак, вы без меня ужинаете? — недовольно спросил он.

— Так ты живой! — воскликнул Кайн.

— Вы что, слопали мою долю?

— С тебя причитается, дурачок! — прикрикнул на него Элбрайт. — Вот скажи, какого рожна ты завалился спать прямо на льду?

— Разве я спал? — удивился Минс.

— Ты что, ничего не помнишь? — спросил Кайн. — Ты же спал как младенец, когда мы нашли тебя на берегу реки.

— Нам следует возблагодарить Марибора за твое спасение, — добавил Элбрайт. — Что ты делал так далеко на севере?

— Я смотрел на эльфов.

— На эльфов? — удивленно переспросил Ренвик. — Каких таких эльфов?

— Я видел, как эльфийская армия переходила реку, их было очень много.

— Никаких эльфов мы не заметили, — заявил Элбрайт. — Тебе приснилось.

— Нет, я видел всадников, они ехали шагом под очень красивую музыку и замечательно пели. Я заслушался и…

— Что было потом?

— Я не помню…

— Ну а потом ты заснул, вот и все, — сказал ему Элбрайт. — И если бы я не услышал твоего храпа, ты бы уже превратился в обледеневший труп.

— Точно, — пробормотал Ренвик, глядя в темноту. — Значит, это были эльфы… Ты сказал, что все они ехали верхом. А пешие были? Может, ты и фургоны видел?

— Нет, никаких фургонов, только эльфы на лошадях, очень красивых лошадях.

— Что это могло быть? — спросил Элбрайт.

— Да никакой эльфийской армии он не видел…

— Я и сам знаю, — со смехом ответил Элбрайт. — Ему приснился сон.

— Нет, эльфы наверняка там были, — поправил его Ренвик, — но не вся армия, а только авангард, ее передовой отряд. Я слышал разговоры рыцарей, они утверждали, что эльфийская армия всегда передвигается по ночам. Впрочем, их мало кто видел, и никто не знает, почему это происходит так, а не иначе. Но мне кажется, что теперь я это знаю.

Они посмотрели на Минса.

— Еще немного, и он бы умер, — кивнув в его сторону, сказал Элбрайт. — Но если армия эльфов в походе, а сейчас ночь, то…

Все ребята перевели взгляды с Минса на весело горевший костерок. Он уже успел растопить под собой ямку в полдюйма глубиной. И вдруг Элбрайт бросился топтать его ногами. Умирающие угли громко зашипели, и все ребята дружно бросились закидывать его снегом. Это продолжалось до тех пор, пока костер окончательно не погас. От него осталась лишь маленькая горка обгоревших веток и почерневшей травы.

Мальчишки молча принялись искать в темноте свои плащи и рукавицы. В воздухе повисла гнетущая тишина. Конечно, они понимали, что зимой не услышишь пение птиц или кваканье лягушек, но сейчас, казалось, даже ветер затаил дыхание. Прекратили стучать друг о друга голые ветки, не слышно стало потрескивания деревьев на морозе.

Мальчишки то и дело раздвигали сосновые ветки и выглядывали наружу, но вокруг царила непроглядная темнота.

— Они там, — прошептал Ренвик. — Они переходят замерзшую реку и тайно пробираются к Аквесте с юга. Мы должны предупредить горожан.

— Ты что, предлагаешь идти в Аквесту? — не веря своим ушам, спросил Элбрайт. — Там же везде эльфы!

— Мы должны попытаться.

— А я думал, что мы должны ждать здесь и стеречь лошадей.

— Так и есть, но нам необходимо предупредить жителей города. Я попытаюсь. А вы останетесь здесь. Элбрайт будет за старшего. Вы объясните Адриану, почему я ушел. — Он встал и начал собирать вещи. — Не зажигайте огонь. Оставайтесь внутри и… — Он помолчал немного и добавил: — Затыкайте уши, если услышите музыку.

Никто не произнес ни слова, пока Ренвик выбирался из снежной норы. Все безгласно наблюдали, как он осторожно подкрадывается к лошадям. Ренвик выбрал ту, что стояла в середине гурта, и оседлал ее. Когда он уехал, на них навалилось безмолвие холодной зимней ночи.

Глава 17 БУЛЬВАР ГРАНД МАР

Искатели снова остановились. С тех пор как они покинули библиотеку, их продвижение по древнему городу сильно замедлилось. Ройс постоянно уходил вперед, запрещая им трогаться с места. Им приходилось томиться в долгом ожидании, часами сидеть среди развалин, и в такие моменты начинало казаться, что время прекратило свое течение.

На этот раз он оставил их в небольшом переулке, по обе стороны которого возвышались высокие здания. Ариста вздохнула и прислонилась к стене. Кто-то из шагавших впереди нее задел ногой выцветший обрывок сине-зеленой ткани. Ариста наклонилась и подняла присыпанный пылью грязный флажок, какими обычно размахивают во время праздников зрители. Ариста подняла голову и увидела, что из ближайшего окна свешивается старое, поблекшее от времени знамя с надписью: «Фестивиоус Фоундереюниус!»

— Что это означает? — спросила Ариста у Майрона, но уже не сомневалась, что и сама знает ответ.

— «Счастливого Дня основания», — ответил монах.

На том же месте, где лежал флажок, Ариста сделала еще одну маленькую находку. Это была медная булавка в форме буквы «покой». Ариста попыталась припомнить сон, виденный ею прошлой ночью, но ничего определенного так и не вспомнила.

Вернулся Ройс и поманил их за собой. Они сделали круг и снова оказались на бульваре. Здесь им опять начали попадаться скелеты. Они лежали группами по два-три, словно смерть застигла людей там, где они стояли. Определить количество умерших удавалось только по числу черепов. По мере того как отряд продвигался дальше, скелетов становилось все больше, они лежали грудами по обе стороны улицы, и в каждой насчитывалось не менее десятка черепов.

Отряд вышел на небольшую площадь, залитую водой в тех местах, где в земле образовались углубления и трещины. Здесь они увидели облитую зеленым сиянием огромную статую красивого молодого атлета. Она была не менее двадцати футов в высоту. Юноша стоял на пьедестале, держа в правой руке меч, а в левой посох. Ариста уже видела несколько таких статуй в городе, но все они были без головы.

Ройс снова остановился.

— Как ты думаешь, дворец уже близко? — спросил он, глядя на Майрона.

— Я знаю только одно, — ответил монах, — что мы находимся рядом с центром города.

— Дворец находится в конце улицы Гранд Мар, — сказала Ариста. — Так раньше назывался бульвар, на котором мы сейчас стоим. Значит, дворец должен быть где-то впереди.

— Гранд Мар? — задумчиво переспросил Майрон и несколько раз одобрительно кивнул: — Дорога имперского марша…

— Что ты там лопочешь? — спросил Алрик.

— Я читал, что в Персепликвисе был широкий бульвар Великого имперского марша. Он получил свое имя в честь проводившихся на нем парадов. В древних книгах писали, что по нему могли пройти плечом к плечу двенадцать солдат. Бульвар состоял из двух частей, разделенных деревьями. Когда солдаты маршировали по правой стороне, император наблюдал за ними с балкона, потом они возвращались по другой стороне.

— А посреди бульвара Гранд Мар росли фруктовые деревья, — сказала Ариста. — Они цвели весной. Жители делали из цветков алкогольный напиток, который назывался «Трель».

— Откуда вы это знаете? — спросил Майрон.

— Разве я не волшебница? — притворно удивилась Ариста.

Они остановились на привал, чтобы перекусить на ступеньках впечатляющего здания, стоявшего чуть в стороне от бульвара. Каменные львы, похожие на тех, что охраняли вход в город, сидели по обе стороны лестницы. На перекрестке они заметили давным-давно пришедший в негодность фонтан. На дне его чаши виднелась черная вода.

— Что у тебя за книги? — спросил Алрик, увидев, что Майрон, порывшись в заплечном мешке, достал одну из пяти книг, спасенных Булардом.

— «Забытый народ» Дабриона Эша. По большей части она посвящена истории гномов.

— И что там сказано? — заинтересовался Магнус, наклоняясь, чтобы взглянуть на книгу.

— Если верить тому, что здесь написано, человечество берет свое начало в Калисе. Любопытно, правда? Родина гномов в Делгосе. Эльфы, естественно, появились в Эриане, но довольно скоро завоевали Аврин.

— А морские гоблины? — спросил Адриан.

— Странно, что ты об этом спросил, — сказал монах, перелистывая страницы. — Я сейчас как раз об этом читал. Дело в том, что люди появились в Калисе во время Уринтанит ан Дорин и…

— Что это значит? — спросил Мовин.

— Это означает: «Великое сражение с детьми Дроума». Гномы воевали с эльфами в течение многих веков. Точнее, их война продолжалась шестьсот лет до падения Друминдора в 1705 году, это, по доимперскому календарю, примерно за две тысячи лет до основания Новроном этого города. После этого гномы ушли под землю. Выяснилось, что первые племена людей погибли бы, если бы не ссыльные гномы, которые с ними торговали.

— Ага! И так-то они теперь платят нам за доброту? — воскликнул гном. — Нас загнали в трущобы, нам отказывают в гражданстве, душат особыми налогами, преследуют на каждом шагу, гильдия гномов под запретом… Хороша благодарность!

— Тихо! — неожиданно приказал Ройс и, встав, посмотрел по сторонам. — Готовьтесь, мы сейчас выступаем.

Он оставил лампу там, где сидел, спустился по ступенькам и двинулся в том направлении, откуда они пришли.

— Вы слышали, что он сказал? — заговорил Адриан.

— Но мы ведь только что присели отдохнуть, — пожаловался Алрик.

— Если Ройс говорит, что пора идти, с таким лицом, будто готов тебя растерзать, проще будет сделать, как он хочет.

Они быстро собрали вещи. Ариста торопливо откусила от куска солонины, сделала большой глоток воды и сунула остатки еды в заплечный мешок. А когда появился Ройс, закинула мешок на спину.

— Нас выследили, — приглушенным голосом сообщил он.

— Сколько их? — спросил Адриан.

— Пятеро.

— Это их дозор… — С этими словами Адриан обнажил оба своих меча. — Ступайте вперед, мы с Ройсом вас догоним.

— Но их всего пятеро, — запротестовала Ариста. — Может, нам удастся избежать встречи с ними?

— Меня беспокоит вовсе не эта пятерка, — сказал ей Адриан. — А теперь идите. И никуда не сворачивайте с этой улицы.

Адриан и Ройс спешно вернулись назад. Ариста смотрела им вслед, и ею овладели мрачные предчувствия. Дальше их повел Алрик, они перешли на бег и быстро миновали фонтан.

Эта часть города показалась Аристе знакомой. Казалось, она уже видела раньше улицу и дома, однако белые когда-то стены и крашенные в разные цвета двери были теперь покрыты копотью, штукатурка на домах потрескалась, все покрылось слоем грязи. Как и в других частях города, цоколи колонн в большинстве своем или развалились, или были сильно перекошены.

Алрик провел их мимо лежавшей на земле огромной статуи. Ее отбитая голова с изуродованным лицом валялась рядом. Потом они перепрыгнули через упавшую колонну, и тут Ариста вдруг резко остановилась. Она узнала Колонну Дестоуна. Повернувшись влево, увидела узкую улицу Эбонидейл. Именно по ней шел Эсрахаддон, когда направлялся на встречу с Джеришем и Нервиком. Она устремила взгляд в глубь бульвара Гранд Мар, рассчитывая увидеть знакомый купол, однако ее глазам предстали одни руины.

— Ариста! — услышала она голос Алрика и побежала за братом.

Ройс и Адриан остановились около обезглавленной статуи, когда-то украшавшей фонтан. В его черной воде, озаряя все вокруг жутковатым сиянием, плавали водоросли. Ройс поднял вверх два пальца, показывая, что пара врагов приближается к ним по одной стороне улицы и еще пара по другой.

Адриан видел лишь смутные тени четырех гоблинов, а пятый бежал посреди бульвара, опираясь на одну руку, точно обезьяна. Скрежет его длинных когтей по камню служил ориентиром для остальных гоблинов. Через каждые несколько футов он останавливался и нюхал воздух. У него был крючковатый нос с продетым в него кольцом, на голове красовался почерневший плавник тигровой акулы, символ его высокого статуса. Он добыл его в море с помощью своих когтей и действуя в одиночку.

Это был предводитель дозора, самый большой и злобный воин ба ран газелей. Остальные гоблины ждали его приказов. Все пятеро нападавших держали в руках сахели, то есть ятаганы с круто изогнутым в виде полумесяца обоюдоострым клинком, узким у рукояти и расширявшимся к концу лезвия. Как и все морские гоблины, вожак был вооружен маленьким луком, за спиной висел колчан со стрелами.

Ройс вытащил Альверстоун, кивнул Адриану и скользнул в темноту. Адриан дал ему минуту, затем, сделав глубокий вдох, тоже двинулся вперед, стараясь, чтобы статуя находилась между ним и газель. К его удивлению, он сумел подойти к пьедесталу прежде, чем воин его заметил и привычно испустил дикий рев. Тут же засвистели стрелы, они бились о камень и отскакивали от него.

Воин бросился на Адриана, и его клинок рассек воздух. Схватки с гоблинами всегда отличались от поединков с людьми, но как только их мечи скрестились, Адриан перестал об этом думать. Его тело двигалось самостоятельно — шаг, выпад. Увенчанный плавником воин отреагировал именно так, как и ожидал Адриан. Он парировал следующий удар противника своим коротким мечом и успел заметить гримасу потрясения на лице гоблина, когда отсекал этой твари руку своим полуторным мечом. Короткий разворот, и следующий удар снес голову вместе с плавником.

Пронзительный крик предупредил атаку двух следующих воинов. Адриана это вполне устраивало. Те перестали стрелять в него из луков, и он смог выйти из укрытия. Оба воина злобно оскалились, обнажив острые зубы с черными деснами, и захихикали.

Адриан вогнал короткий меч в живот ближайшего гоблина. Клинок ушел по самую рукоять, из раны хлынула черная кровь. Не оборачиваясь ко второму противнику, он резко завел второй меч себе за спину и снова почувствовал, что сталь вошла в живую плоть.

Адриан услышал чьи-то торопливые шаги и заметил Ройса. Тот бежал через площадь, держа в руках гоблинский лук и колчан со стрелами. Вор больше не пытался скрываться, плащ развевался у него за спиной.

— Как у тебя? Ты добрался до остальных? — поинтересовался Адриан.

— С ними все в порядке. Держи… — Ройс на бегу бросил колчан и лук Адриану. — Тебе они могут пригодиться.

Они побежали вдоль бульвара Гранд Мар.

— Отчего такая спешка? — спросил через некоторое время Адриан.

— Они были не одни.

Адриан оглянулся через плечо, но не заметил ничего подозрительного.

— Сколько их?

— Много…

— Много это сколько?

— Слишком много, чтобы можно было пересчитать по пальцам…

Отряд добрался до конца бульвара, который ничем не напоминал тот, который Ариста видела во сне. Фонтан Алариум с четверкой выраставших из пены вздыбленных коней исчез, раздавленный гигантскими обломками зданий. Справа все еще возвышалась полуразрушенная ротонда Сензариума с почерневшими стенами, но у нее не было купола. Слева виднелся украшенный колоннами фасад Дома тешлоров, который совсем не пострадал. И хотя он сохранился лучше, чем другие здания, его стены также покрывал толстый слой грязи. Но самое главное, огромный золотой купол великолепного дворца и сам дворец исчезли. Перед ними высилась гора обломков. И все вокруг было устлано костями.

Алрик остановился и поднял лампу выше.

— Куда теперь? — спросил он у Аристы.

Она грустно покачала головой и пожала плечами.

— Дворец должен находиться где-то впереди. Полагаю, он разрушен.

— Замечательно! — взвыл Гонт. — И что нам теперь делать?

— Заткнись! — рявкнул на него Мовин.

— А как далеко сумел забраться Холл? — спросил Алрик у Майрона.

— Ему удалось попасть во дворец, — ответил монах. — Так он написал.

— Но как?

— Он нашел трещину.

— Трещину? Где?

— Он написал: «Страшась бьющих во тьме барабанов, не решаясь спать под открытым небом, я стал искать убежище в груде камней. Мне удалось найти щель и протиснуться в нее. Я рассчитывал провести в этом месте ночь, но, к своей радости, обнаружил потайной ход. На обратном пути я сделал у входа засечки, чтобы снова найти щель, если потребуется еще раз туда попасть».

Они приступили к поискам, чуть ли не ползая среди каменных груд и расколотых колонн. Обломки рухнувшего здания перекрыли бульвар по всей ширине, среди множества упавших камней образовались сотни щелей, каждая из которых могла оказаться входом в подземелье. Не успели они углубиться в развалины, как появились Адриан и Ройс. На их обнаженных клинках застыла черная кровь.

— Дело дрянь, — сказал Адриан, как только увидел развалины дворца.

— Где-то здесь есть щель, через которую можно попасть внутрь, — сказала Ариста.

— По нашему следу идет орда гоблинов, — угрюмо заметил Ройс.

— Всем войти в здание слева! — крикнул Адриан.

Искатели помчались через всю площадь, перепрыгивая через груды костей и камней, к лестнице, ведущей ко входу в Дом тешлоров. И тут у них за спинами раздались пронзительные вопли. Ариста оглянулась и увидела на площади гоблинов. Они цокали когтями по камню, как собаки, преследующие добычу. В темноте горели желтым огнем их отвратительные глаза с овальным зрачком. Они играли бицепсами толщиной с человеческую ляжку, на мощных спинах перекатывались мускулы. Из разинутых ртов этих отвратительных тварей торчали острые, похожие на иглы зубы. Их было так много, что казалось удивительным, как они вообще там поместились.

— Не зевай! — крикнул Адриан принцессе. — Бежим!

Он схватил ее за руку и потащил за собой по горам костей. Алрик и Мовин взбежали по ступенькам и одновременно ударили плечами в огромные двери. Адриан швырнул Аристу на землю, она упала, поцарапала колено и разбила щеку.

— Что ты вытворя… — вскричала она и вдруг умолкла, когда стрелы начали высекать рядом с ней искры из камней.

Адриан поднял ее на ноги и толкнул вперед.

— Беги! — приказал он.

Она побежала изо всех сил, перепрыгивая через ступеньки. Майрон и Магнус, которые успели проскользнуть в приоткрытые двери Дома тешлоров, махали ей руками, чтобы она поспешила. Ариста оглянулась: Гонт подбегал к первым ступеням лестницы. Гоблины опять взялись за луки.

Свистнула стрела. Адриан успел затащить Аристу за колонну, а Гонту так и не удалось спрятаться. Стрела попала ему в ногу, и он упал.

Гонт перекатился на спину и закричал, когда до него добрался первый гоблин.

— Деган, держись! — крикнула Ариста.

И тут же в горло гоблина впился Альверстоун. Откуда ни возьмись, появился Ройс. Он прикрыл собой упавшего Гонта. К ним бросились еще три гоблина, и двое тут же рухнули замертво, едва только к Ройсу присоединился Адриан, который ловко воспользовался обоими своими мечами. Третий гоблин забыл о Гонте и повернулся навстречу опасности в лице Адриана, но в этот момент у него за спиной возник Ройс, и в следующий миг и этот гоблин упал замертво.

— Вставай, глупец! — крикнул Ройс Гонту, хватая его за плащ и поднимая на ноги. — А теперь беги!

— У меня в ноге стрела! — прохрипел Гонт сквозь стиснутые зубы.

— Осторожней! — закричала Ариста, когда в атаку бросилась почти дюжина разъяренных тварей.

Адриан принял бой, снова засверкали оба его меча. Ройс то исчезал из виду, то появлялся, то исчезал опять. Его белый кинжал опускался, словно падающая в ночи звезда.

— Возвращайтесь в свои норы, звери! — крикнул Алрик, бросаясь на помощь Ройсу и Адриану.

В одной руке он держал лампу, в другой меч. Мовин бежал вслед за своим бесстрашным королем. Алрик атаковал ближайшего гоблина, отсек ему руку, а потом пронзил насквозь. Сердце Аристы замерло, когда Алрик не заметил другого нападавшего, который собирался снести ему голову. Однако к ним вовремя подоспел Мовин. Его меч сверкнул, и клинок гоблина переломился пополам…

Гонт встал на ноги и, прихрамывая, начал подниматься по лестнице к двери Дома тешлоров. Ариста схватила свой плащ и побежала к нему вниз по ступенькам.

— Обопрись на меня! — крикнула она, подбегая к нему со стороны раненой ноги.

Гонт не заставил просить себя дважды. Между тем на площади появлялись все новые гоблины. Двадцать, а может быть, и все тридцать тварей с воплями бежали к ведущей наверх лестнице, словно чудовищная волна саранчи.

— Пора отступать! — крикнул Адриан.

Он выхватил лампу из руки Алрика и метнул на камни перед наступавшими гоблинами. Вспыхнуло пламя, гоблины отчаянно взвыли от боли.

— Я его возьму! — сказал Адриан Аристе. — Беги!

Все бросились к дверям, которые открыли Майрон и Магнус. Как только они оказались внутри, монах и гном захлопнули ее, и Ройс задвинул засов.

— Поставьте каменную скамью перед дверью! — приказал Ройс.

— Какую еще скамью! — воскликнул Мовин. — Здесь темно, как в брюхе!

Не успела Ариста подумать, как ее плащ засиял холодным голубым светом. Они находились в большом зале, где пахло плесенью, как в заброшенной библиотеке. Все стены покрывала паутина и пыль. Черно-белые плиты пола потрескались. Люстра, когда-то свисавшая с потолка, теперь лежала посреди зала. Повсюду валялись куски штукатурки и перевернутые жаровни. Однако на стенах сохранились великолепные гобелены, они поблекли и покрылись пылью, но практически не пострадали, как и длинные занавеси на других стенах. Широкая лестница вела наверх мимо двух высоких узких окон, выходивших на площадь. Только теперь Ариста сообразила, как похож на маленький замок или крепость Дом тешлоров.

Бум! Бум! Это гоблины начали дубасить в двери кулаками. В воздух поднялись облака пыли. Адриан положил Гонта в центре зала, снял со спины гоблинский лук, взбежал по лестнице и, не теряя времени, принялся стрелять из бойницы. И всякий раз, когда Адриан спускал тетиву, раздавался крик гоблина. Вскоре удары в дверь прекратились.

— Они отступили, — устало сказал Адриан, привалившись спиной к стене. — Во всяком случае, на расстояние выстрела из лука. Однако теперь, когда они знают, что в городе появились гости, они не оставят нас в покое.

Ройс внимательно изучал лестницы, стены и потолки здания.

— Вопрос в том, есть ли здесь еще один вход? — сказал он задумчиво. — Или, что гораздо важнее, выход?

Он вытащил остальные лампы из мешка Майрона и принялся их зажигать.

Ариста подошла к Гонту. Короткая, отвратительного вида стрела пробила ему икру, и теперь оба ее конца торчали наружу.

— Теперь я вижу, почему ты не мог бежать, — сказала принцесса.

Она вынула кинжал и вспорола ему ткань.

— Ну, хоть кто-то мне сочувствует, — простонал Деган.

— Тебе повезло, мастер Гонт, — сказал Адриан, подходя к ним. Он взял первую зажженную лампу и опустился рядом с Гонтом на колени. — Если бы наконечник остался снаружи, следующая процедура была бы куда более неприятной.

— Следующая процедура?

Адриан наклонился и, прежде чем Ариста или Гонт поняли, что происходит, сломал у стрелы наконечник. Гонт взвыл от боли.

— Приготовь бинты, — сказал Адриан Аристе, и Майрон протянул ей сразу два. — А теперь снова будет немного больно.

— Неужели? — пробормотал Гонт. — После того, что ты уже сделал…

Адриан рывком вытащил стрелу из раны. Гонт закричал. Кровь хлынула из обеих ран, и Адриан начал быстро их бинтовать.

— Прижми руки с двух сторон и дави изо всех сил, — сказал он Аристе.

Кровь просочилась сквозь бинт, окрасив его в красный цвет.

— Сильнее! — сказал он, разворачивая второй бинт.

Она повиновалась. Гонт сначала вытаращил глаза от боли, потом зажмурился и взвыл, запрокинув голову назад.

— Извини, я не хотела сделать тебе больно, — сказала ему Ариста.

Гонт стонал и скрежетал зубами. Меж пальцев у Аристы потекла кровь, теплая и более липкая, чем она ожидала, почти маслянистая. Кровь уже однажды заливала ей руки. Это случилось на площади в Ратиборе, когда у нее на коленях лежал Эмери. Крови тогда было гораздо больше, но Ариста ее не замечала.

— Теперь можешь отпустить, — сказал Адриан и заново перебинтовал рану.

Он еще раз попросил Аристу сдавить Гонту ногу, как только закончил перевязку. Бинты пропитались кровью, но на этот раз на повязке появились лишь отдельные пятна. Адриан завязал кончики бинтов.

— Ну вот, — сказал он, вытирая руки. — Теперь будем надеяться, что на древке стрелы не было какой-нибудь гадости.

Ройс протянул ему лампу:

— Нужно поискать другие входы.

Адриан попросил Мовина и Алрика следить за площадью из окон, пока их с Ройсом не будет.

— И если они вернутся, кричите, — добавил он.

— Я хочу пить, — сказал Гонт, обливаясь потом.

Ариста подложила заплечный мешок ему под голову и вытащила из него фляжку. Большая часть воды пролилась Гонту на подбородок, в рот почти ничего не попало.

— Отдыхай, — сказала она и убрала волосы с его лица.

Он бросил на нее подозрительный взгляд.

— Не беспокойся, я не собираюсь тебя зачаровывать, — сказала Ариста.

Когда Ариста вошла в зал, ее плащ вспыхнул и огромное помещение озарилось холодным лазурным светом. В середине зала возвышался огромный каменный стол в окружении десятка таких же стульев из камня. Некоторые из них опрокинулись, как и полдюжины металлических кубков на столе. Стены зала были разбиты на ярусы, всего их оказалось четыре. Великолепные окна бежали вдоль высокой галереи, потолок был застеклен. Аристе нетрудно было представить себе, что когда-то этот зал был залит ярким солнечным светом.

Верхние ярусы стен и часть потолка украшали замечательно выписанные сцены сражений. На них скакали рыцари с развевающимися знаменами в руках. По бескрайним долинам маршировали тысячи солдат. Ворота замка обороняли лучники, напротив крепостных стен выстроились осадные машины. На одной из фресок трое воинов бились с тремя гиларабринами. Те же воины появлялись и на других фресках. Один из них сидел на троне с короной на голове, двое других замерли справа и слева от него. Под фресками стояли деревянные пирамиды с оружием. Там можно было увидеть мечи, копья, щиты, луки, пики и булавы. И даже через тысячу лет они продолжали испускать сияние.

Вдоль всего зала бежала лента с начертанными на ней словами, которые Ариста видела раньше. Она не умела читать на древнем языке и не понимала их значения, но узнала два из них: Течилор и Сензлиор.

Величественная лестница вела на галерею, и Ариста поднялась по ней. Там она обнаружила несколько дверей. Некоторые были распахнуты, а за ними она увидела небольшие спальни с кроватями, полками и шкафами. Из открытой двери одной из комнат лился свет.

Адриан стоял возле кровати и завороженно смотрел на противоположную стену, где висели доспехи, каплевидный щит и разномерное холодное оружие. Эти латы мало походили на тяжелые нагрудники, оплечья, наручи и бедренные щитки, какие носили современные рыцари. Эти латы больше напоминали длинный плащ, сделанный из пластин золотистого металла. Чуть выше висел шлем в форме орла.

— Собираешься здесь поселиться? — спросила она. — Я начала немного волноваться, когда ты не вернулся.

— Извини, — смутившись, ответил Адриан. — Я не слышал, чтобы меня звали. Все в порядке?

— Гонт спит, Майрон читает, Магнус спорит с Алриком, Ройс еще не вернулся, Мовин куда-то ушел. А чем занят ты?

Она присела на кровать, которая тут же под ней рассыпалась, подняв облако пыли.

— Ты не ушиблась? — спросил Адриан, помогая ей подняться.

— Ничего страшного, — кашляя, ответила Ариста и помахала рукой перед лицом, чтобы разогнать пыль. — Наверное, за столько лет дерево сгнило.

— Это она, — сказал Адриан.

— О чем ты? — спросила принцесса, отряхиваясь.

— Мы находимся в спальне Джериша Грелада, рыцаря-тешлора, который в свое время бежал вместе с сыном императора.

— Откуда ты знаешь, что это его спальня?

— Посмотри сюда…

Адриан указал на щит с эмблемой в виде звезды и полумесяца в рамке из ветвей виноградной лозы. Он закинул руку за голову и выхватил из-за спины полуторный меч, затем повернул его так, чтобы Ариста могла разглядеть маленькую эмблему по центру рукояти. Она ничем не отличалась от той, что была изображена на щите. Потом подошел к стене, на которой висели доспехи. Только теперь Ариста заметила, что в этой композиции отсутствует меч, зато имеются ножны, украшенные золотом и серебром. Адриан снял их со стены и аккуратно вложил в них свой клинок.

— Вот и кончилась ваша долгая разлука, — сказал он, глядя на меч в ножнах.

— Однако теперь они не очень подходят друг другу, — сказала Ариста, заметив, что старинный клинок со временем сильно потускнел.

Адриан решил заступиться за свое оружие:

— Неудивительно, если учесть, что этим мечом пользовались на протяжении тысячи лет, — сказал он и перевел взгляд на доспехи: — Джериш взял с собой только клинок. Наверное, он понимал, меч будет слишком заметен в этих золотых ножнах.

Адриан провел пальцами по сияющей поверхности.

— Пожалуй, они тебе будут к лицу, — сказала Ариста.

Он удивленно усмехнулся.

— И что я буду с ними делать?

Она пожала плечами:

— Мне кажется, тебе следует забрать их отсюда. Этот меч и его ножны составляют одно целое и неразрывно связаны между собой.

— Похоже на то…

Он приподнял плащ из пластин золотистого металла, удивляясь, какой он легкий. И вдруг Ариста заметила на сломанной кровати маленькую вещицу. Это было нечто вроде статуэтки из дымчатого кварца. Она подняла ее, очистила от наслоений грязи и пыли. Оказалось, что это не одна, а целых три фигурки: мальчик и двое мужчин. Один из них был в пластинчатой броне, другой в так хорошо знакомом ей волшебном плаще. Сходство последнего с Эсрахаддоном не вызывало сомнений, однако в отличие от него у этой фигурки были обе руки. Неизвестный скульптор обладал удивительным даром передачи сходства.

— Хочешь посмотреть, как он выглядел тысячу лет назад? — спросила она и протянула Адриану статуэтки.

— Он был молод, — ответил Адриан и взял их в руки. — У него хорошее лицо. — Потом он узнал Эсрахаддона и улыбнулся: — Значит, мальчик — это Неврик, наследник Новрона. Он совсем не похож на Дегана Гонта, ты согласна?

— Сколько поколений сменилось за тысячу лет? — спросила Ариста. — Странно, что Джериш оставил здесь эти фигурки, зная, что никогда сюда не вернется. Они такие красивые. Мало кто удержался бы, чтобы не взять их с собой в изгнание или хотя бы…

Она вдруг замолчала и еще раз оглядела комнату. Если не считать пыли, накопившейся за тысячу лет, здесь царил идеальный порядок, кровать была застелена, ящики и дверцы шкафов закрыты, пара сапог аккуратно стояла рядом с кроватью.

— Ты здесь прибрался? — спросила Ариста.

Адриан с любопытством посмотрел на нее, и ей показалось, что он сейчас рассмеется.

— Нет, — ответил он.

— Просто так аккуратно все сложено.

— А ты думаешь, если он был рыцарем, то… Конечно, есть такие неряхи, как Элгар, но он скорее исключение. Второго такого, как он, нет на белом свете, но…

— Я не это имела в виду. После того, как Джериш ушел, после того, как он взял с собой Неврика и бежал… Я подумала, что комнату должны были тщательно обыскать в поисках улик, но вроде бы все лежит на своих местах. И фигурки эти здесь остались. Почему их никто не подобрал за все прошедшее время? Почему никто сюда не заходил? Прошла тысяча лет. За это время наверняка кто-то здесь побывал, если только… Может быть, они просто не вернулись назад?

— Что ты хочешь этим сказать?

И вдруг они услышали, как запел вдали горн и послышался бой барабанов…

Адриан снял со стены доспехи, закинул за спину щит и вернулся с Аристой в зал, где Алрик устроил себе возле окна наблюдательный пункт.

— Что там происходит? — спросил Адриан.

Алрик пожал плечами:

— Я не знаю, отсюда ничего не видно. Вы нашли другой выход?

— Нет, все завалено обломками. Таким образом, мы в безопасности. Пока… Однако непонятно, как будем выбираться из этой ловушки.

— Думаю, там уже появились новые гоблины, — заметил Алрик.

— Отойди от окна, пока не поймал стрелу, — сказал ему Ройс, выходя из бокового прохода, в который Ариста еще не успела заглянуть.

Она опустилась на колени возле Гонта и осмотрела рану. Кровотечение прекратилось, но лицо все еще заливал пот, несмотря на то, что в зале было прохладно.

— Есть новости? — спросил Адриан.

Ройс покачал головой и с тревогой огляделся по сторонам.

— А где Майрон и Мовин?

— Мы находимся в Доме гильдии тешлоров, — сказал Алрик. — Мовин мечтал попасть сюда с тех пор, как ему исполнилось десять лет.

— А куда подевался Майрон?

Алрик вопросительно посмотрел на Гонта, который с трудом поднял голову и вместо ответа растерянно захлопал глазами. Тогда все повернулись к Магнусу.

— Не смотрите на меня так. Я не знаю, куда он направился. Просто ушел и все.

— Я пойду поищу его, — сказал Ройс.

— Погоди, — остановил его Алрик, — ты знаешь, как отсюда выбраться?

— Не знаю, — сказал, как отрезал, Ройс и ушел.

Алрик прислонился к стене и разочарованно посмотрел на остальных:

— Он ведь шутит?

— Ты же король, — вмешался Гонт. — Вот и скажи нам, что делать. Ты хотел быть главным. Что подсказывает тебе голубая кровь твоих предков? Какими прозрениями, недоступными простым смертным, она тебя одарила?

— Заткнись, Гонт, — приказал Мовин, быстро спускаясь по лестнице.

— Ах вот ты где, — сказал Ройс.

— Я лишь напоминаю вам, что он король, — продолжал Гонт. — Он у нас главный. Но пока главное его достижение заключается в том, что я истекаю кровью, и все мы оказались в ловушке. Сейчас у него появилась отличная возможность показать, на что он способен. Остальным отрядам, которые сюда приходили, не предводительствовал благородный король. И он наверняка позаботится о том, чтобы нас не постигла их судьба. Ведь так, ваше величество?

— Я же сказал, заткнись, — угрожающе повторил Мовин. — Ты забыл, что он только что рисковал своей жизнью, чтобы спасти твою шкуру?

Алрик окинул взглядом отряд, расположившийся напротив входа в зал. Из-за мерцающего света четырех ламп каждый отбрасывал сразу четыре тени.

— Я не знаю, что делать, — признался король и посмотрел в окно. — Вы слышали горн и барабаны. Наверное, там сейчас собрались толпы гоблинов.

— Сомневаюсь, что их так много, — возразил Адриан, и Алрик с надеждой посмотрел на него. — Полагаю, их там скорее всего несколько десятков. Обычно ба ран газели нападают огромными массами и побеждают числом, а не умением. Вот и теперь их горны и барабаны призывают сюда всех воинов, которые могут их услышать. По моим прикидкам, на площади их может собраться не менее двух сотен.

Алрик с ужасом посмотрел на него:

— Но как же мы тогда отсюда выберемся?

Никто ему не ответил. Даже Гонт не нашел в себе сил для новых колкостей и без сил опустился на пол.

— А я так рассчитывал стать императором, — сказал он потерянно.

И тут вернулся Ройс. Он привел с собой Майрона.

— В императорской охоте обычно участвовало множество людей, — воскликнул монах, и эхо его голоса прокатилось по залу. — Посмотрите на эти гобелены. В этих облавах принимали участие сотни охотников, должно быть, они убивали тысячи животных. А ты видел их колесницы?

— Майрон все это время изучал здешние произведения искусства, — пояснил Ройс.

— Они знали толк в бронзе! Вы это заметили? — спросил монах. — Итак, мы находимся в главном зале Гильдии рыцарей. В знаменитом Доме тешлоров! Об этом здании написаны сотни томов, и многие исследователи были уверены, что это не более чем миф. И что самое удивительное, оно не имеет отношения к тешлорам! Поразительно еще и то, что, читая о старой империи, я нигде не нашел никаких упоминаний данного факта, но оказалось, что все это правда. Тешлор — не в большей степени наука ведения рукопашного боя, чем Сензлиор — дисциплина, изучающая мистические искусства. Это имена. Имена! Тешлор и Сензлиор находились рядом с Новроном во время первого сражения в Великой эльфийской войне. Рыцари-тешлоры были в буквальном смысле обучены Тешлором, точнее, Течилором.

— Сейчас не самое подходящее время для лекций по истории! — резко прервал его Алрик. — Нам необходимо отыскать выход до того, как гоблины найдут способ сюда попасть!

— Я вижу свет! — заявил Мовин. — Там огонь, или факел, или что-то в этом роде… Ага!

— Что такое? — спросил Гонт.

— Ну, на самом деле сразу две вещи, — начал молодой граф Пикеринг. — Адриан был прав. Я вижу лишь силуэты, но… О да, там их теперь много, очень много.

— А второе? — спросил Адриан.

— Похоже, они собираются использовать огненные стрелы.

— Какой в этом смысл? — спросил Алрик. — Дворец построен из камня. Тут нечему гореть.

— Дым, — ответил Адриан. — Они собираются выкурить нас отсюда.

— Звучит паршиво, — сказал Гонт…

— Еще одна запертая комната, — сказал Адриан Ройсу. — Сколько их здесь? Я уже сбился со счета.

— Слишком много.

— Есть идеи?

— Только одна, — сказал наемник и выразительно посмотрел на принцессу.

Ариста взглядом спросила Адриана, согласен ли он с Ройсом. Адриан одобрительно кивнул.

— Нет, ни за что, — возразила принцесса, встала и отошла от них на несколько шагов. — Я не могу этого сделать.

— Ты должна попробовать еще раз, — сказал Ройс.

Она так энергично затрясла головой, что волосы упали ей на лицо, дыхание стало прерывистым, внутри все сжалось.

— Я не могу, — повторила Ариста.

Адриан медленно приближался к ней, словно пытался поймать испуганную кобылку. У нее задрожали руки.

— Вы видели, знаете, что произошло в прошлый раз. Я не в силах это контролировать.

— Может, это и так, — сказал Адриан. — Однако за воротами особняка нас поджидают десятки или даже сотни морских гоблинов. И все страшные истории, легенды и сказки, которые о них рассказывают детям на ночь, не вымысел. Я знаю это из первых рук… Более того, правда настолько страшнее, что никто, будучи в здравом уме, не осмелится рассказывать такие вещи детям. Я несколько лет служил наемником в Калисе и сражался в Гур Эм Дал, джунглях в восточной части полуострова, который гоблины сумели себе вернуть. Я никогда не рассказывал, что там произошло, и не стану сейчас… Если честно, я изо всех сил стараюсь об этом не думать. Дни, прожитые в джунглях, стали для меня настоящим кошмаром.

Гоблины сильнее и быстрее людей, кроме того, они способны видеть в темноте. У них острые зубы, и при первой возможности они вцепятся в тебя когтями и начнут рвать зубами твое горло или живот. Ба ран газели обожают человечину. Мы для них не только самый изысканный деликатес, но и часть религиозной церемонии. Они превратили убийство людей в настоящий ритуал, вот почему они стремятся захватывать как можно больше пленных. Причем едят нас живьем, и пока мы кричим от боли, они пьют из черных чаш болотную воду и курят листья тулана.

Эта дверь — единственный выход отсюда. Мы не можем незаметно выбраться из этого здания или совершить отвлекающий маневр и застать их врасплох, у нас нет надежды на помощь. Либо ты что-то сделаешь, либо мы умрем. Все предельно просто.

— Ты сам не знаешь, о чем меня просишь. Ты не представляешь, на что это похоже. Я не могу контролировать свою силу. Я не знаю, как описать то, что происходит со мной, но может случиться так, что я убью и вас. Стоит мне утратить контроль, и все будет кончено.

— Ты справишься.

— Я не могу, не могу.

— Ты можешь. В прошлый раз ты не была готова. Теперь знаешь, чего ждать.

— Адриан, если я зайду слишком далеко…

Она попыталась себе это представить, но поняла, что не хочет даже думать о чем-то подобном. Аристу охватывало возбуждение, когда она думала о своем могуществе. Нечто похожее испытываешь, когда стоишь на краю пропасти или играешь с острым ножом. Перед лицом опасности тебя охватывает неимоверный страх, ты впадаешь в состояние эйфории…

Вот почему она боялась, что не сможет остановиться. Волшебство влекло ее, как влечет к себе глубина и красота бездонного озера. Даже когда Ариста всего лишь говорила о нем, ее охватывали те же чувства, тот же неутолимый голод магии.

— Если я зайду слишком далеко, то могу не вернуться. — Она посмотрела на Адриана. — Я боюсь того, что может произойти. Я перестану быть человеком и навсегда потеряю себя.

Аристу начала бить дрожь, когда Адриана взял ее за руки, такие у него были теплые и сильные ладони.

— Ты справишься, — уверенно сказал он, гладя ей в глаза.

Ариста отвечала ему тем же. Его взгляд действовал на нее успокаивающе, в Адриане она нашла и понимание, и утешение.

«Как он это делает?» — удивилась она, и у нее тут же перестали дрожать руки.

Мимо Мовина просвистела стрела, чудом не задев. От нее валил темный дым с сильным запахом серы. Она ударилась в противоположную стену, упала на пол, но продолжала гореть и дымиться. Еще две такие же влетели в узкие бойницы, а снаружи доносились звуки, напоминавшие шум дождя. Из щели под дверью начал просачиваться дым.

— Ты должна попытаться, — сказал Адриан, и Ариста кивнула.

— Но я хочу, чтобы ты оставался рядом, — попросила она. — Не покидай меня, что бы ни произошло.

— Клянусь, я тебя не оставлю, — сказал Адриан самым искренним тоном.

В его глазах она прочла мрачную решимость.

Деган опять начал кашлять… Мовин и Алрик спустились вниз.

— Соберитесь все около меня, — тихо сказала Ариста, не сводя глаз с Адриана. — Я не знаю, что может произойти. Просто держитесь поближе, а ты не отпускай меня, Адриан…

Глава 18 ПРАХ И КАМЕНЬ

Дым густел, становилось все труднее дышать, но Ариста так и не двинулась с места. Глаза у нее были закрыты. Она что-то бормотала себе под нос, пошевеливая пальцами.

— Она собирается что-то делать или нет? — капризно спросил Гонт и закашлялся от дыма.

— Дай ей немного времени, — ответил ему Адриан.

И словно в подтверждение его слов, все почувствовали легкое дуновение ветра. Никто не понимал, откуда взялся этот ветерок, но теперь он свободно разгуливал по зданию, разгоняя дым. Вскоре он набрал силу, капюшоны и полы плащей будто ожили, оказавшись в его власти. В воздух взметнулись облака пыли. Потом погасли все лампы, и ветер стих.

А в следующее мгновение передняя стена зала взорвалась. Плащ Аристы ослепительно вспыхнул, из-за рухнувшей стены послышались вопли гоблинов, визжавших, как миллион напуганных крыс. Площадь, на которой тысячи лет царил мрак, озарилась ослепительным сиянием, словно на Гранд Мар вернулось солнце. И они, наконец, увидели, как красив город Новрона, город Персепликвис, город света.

— Собирайте вещи! — крикнула принцесса, открывая глаза, но Адриан видел, что она все еще не пришла в себя.

Ариста взволнованно дышала, ее невидящий взгляд был устремлен в пустоту. Она явно не воспринимала того, что происходит вокруг.

Тем временем Мовин и Алрик схватили Гонта под руки. Тот что-то недовольно буркнул, но позволил поставить себя на здоровую ногу.

— Идемте, — сказала Ариста и решительно зашагала к руинам дворца.

— У тебя все отлично получается, — сказал ей Адриан.

Однако Ариста никак не показала, что слышит его. Гоблины держались в отдалении. Адриан не знал, что их испугало: взорвавшийся камень, ослепительная вспышка или незримая магия Аристы, но они так и не осмелились атаковать их маленький отряд.

Все старались держаться поближе к Аристе.

— Это безумие, — дрожащим голосом проговорил Гонт. — Они нас убьют.

— Не отходите от нас, — сказал остальным Адриан.

— Они готовят стрелы, — заметил Мовин.

— Держитесь вместе.

Жмурясь от яркого света, гоблины натянули луки и одновременно спустили тетиву. Все члены отряда, кроме Аристы, вздрогнули. Туча стрел взмыла к небу, но в следующее мгновение все они вспыхнули и растаяли в воздухе, остались одни дымные шлейфы. Гоблины опять взвыли и повторили залп, но приблизиться к ним все еще не решались.

— Ищите вход! — нетерпеливо воскликнула Ариста.

Она задыхалась, словно изнемогая под каким-то невидимым бременем.

— Магнус, постарайся отыскать под землей пустой коридор! — крикнул Адриан.

— Слева есть пролом. Нет, еще дальше, туда!

Ройс тут же бросился к указанному гномом месту и начал отбрасывать в сторону камни.

— Он прав, здесь есть проход.

— Конечно, я всегда прав! — самодовольно воскликнул Магнус.

— Что-то я… — произнесла Ариста с каким-то странным, отсутствующим видом.

— В чем дело, Ариста? — спросил Адриан.

Она опять что-то пролепетала, но он не разобрал последних слов и ласково приобнял ее за плечи. Адриан и сам толком не знал, кого пытается ободрить, себя или Аристу.

— Я что-то чувствую… — невнятно произнесла принцесса. — Оно сопротивляется!

Адриан поднял глаза на бульвар Гранд Мар, где толпились гоблины. Они клацали когтями по мечам и копьям. А еще дальше, за ними, Адриан разглядел небольшую худенькую фигурку. Это был гоблинский шаман-обердаза в юбке и головном уборе из перьев. Он ходил по кругу, приплясывал и потрясал в воздухе тулановым жезлом. И почти сразу же показались еще двое его собратьев.

— Уходим под землю, быстро! — крикнул Адриан.

Ройс столкнул Майрона с его лампой в темную дыру, за ним последовали Магнус и сам Ройс. За ними поспешили Гонт, Мовин и Алрик.

— Нам нужно идти, — сказал Адриан Аристе.

На противоположной стороне площади еще двое обердаз присоединились к танцу остальных шаманов.

— Я что-то чувствую, — снова забормотала Ариста. — Что-то непонятное обретает форму. Оно растет…

— Именно поэтому пора уходить.

В центре площади вспыхнул свет, сначала не больше пламени свечи, он дрожал и мерцал, но постепенно вырос до размеров яблока. Гоблины, собравшиеся на площади, запели вместе с обердазой, и Адриан увидел, как из парящего огненного пламени появляются конечности и голова.

— Ладно, нам действительно пора уходить, — сказал он и прижал принцессу к себе.

Она вздрогнула и испуганно на него посмотрела. Сияние, которое испускал ее плащ, погасло.

— Что происходит? — спросила Ариста.

Адриан не стал отвечать, крепко схватил ее за запястье и толкнул в дыру между руинами. Судя по звуку, у него за спиной взмыли в воздух сотни стрел. И тогда он стремительно нырнул в пролом вслед за Аристой.

— Иди вперед! Ползи! — крикнул ей Адриан, а сам принялся торопливо забрасывать камнями проход.

Она повиновалась, и вскоре откуда-то из темноты донесся ее испуганный крик.

— Ариста, что случилось? — воскликнул Адриан.

Он повернулся на крик, бросился вперед и вдруг провалился в пустоту. Пролетев футов десять, упал рядом с Аристой на пол подземного коридора, озаренного светом лампы Майрона.

— Какая приятная неожиданность, это ваше приземление, — насмешливо произнес Ройс. — Как мы себя чувствуем?

— Мне очень жаль, что не смогла их удержать, — сказала Ариста, потирая ушибленную спину. — Там возникло что-то непонятное, и оно мне противилось. Мне еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с другой силой.

— Хорошо все, что хорошо кончается, — сказал Адриан. — Ты все сделала правильно, и нам удалось попасть во дворец.

— В самом деле? — спросила принцесса, удивленно оглядываясь по сторонам.

— А как мы отсюда выберемся? — осведомился Гонт.

— Сейчас меня гораздо больше беспокоит то, что они могут последовать за нами, — ответил ему Адриан. — Узкий проход не позволит им двигаться быстро, но они будут нас преследовать.

— Говорите на ходу, — предложил им Ройс. — Или еще того лучше, бегите. Передай мне лампу, Майрон. Я не хочу свалиться в какую-нибудь очередную дыру.

— А может, есть смысл остаться здесь и убивать их по мере появления в туннеле? — предложил Мовин Адриану.

— Мы выбьемся из сил раньше, чем перебьем всех гоблинов, — ответил Адриан. — Я уже не говорю о той сущности, которую создают обердазы.

— Какой еще сущности? — спросила Ариста.

Ройс поднял лампу над головой и побежал по коридору, остальные за ним. Беломраморные стены и украшенный мозаикой темный пол поражали своим изяществом и красотой.

— Сомневаюсь, что ты видел карту этого места, — сказал Ройс Майрону.

— Я ее видел, но она была очень старой и отдельные части отсутствовали.

— Это лучше, чем ничего. Ты хоть имеешь представление, где мы сейчас находимся?

— Пока нет.

Сначала Адриан подумал, что они попали в какую-то комнату, точнее, в громадный зал, но вскоре понял, что на самом деле это был огромный подземный коридор. Ничего подобного Адриану не доводилось видеть ни разу в жизни. Вдоль стен стояли рыцарские доспехи, такие же, как в спальне Джериша. Сами стены были украшены барельефами со сценами баталий, коронаций и других исторических событий.

Искатели старались держать темп, поэтому нигде не задерживались. Однако Адриан успел заметить, что сцены коронаций по мере продвижения отряда становились все менее роскошными, а город на заднем плане в барельефах — все более мизерным. И еще две вещи отложились у него в памяти. Во-первых, на всех этих изображениях у императоров была сколота голова! Во-вторых, толпа на каждом из них выглядела иначе, но в ней обязательно присутствовал один и тот же высокий стройный мужчина. И хотя в тусклом свете мерцающей лампы трудно было разглядеть подробности, Адриан не сомневался, что уже видел этого человека.

Через некоторое время они добрались до перекрестка. Слева возвышалась невероятно большая, высотой с пятиэтажный дом, золотая дверь. Она была украшена геометрической инкрустацией такой красоты, что дух захватывало.

— Это тронный зал императора, — сказал Майрон. — Здесь когда-то сидел повелитель мира.

— Значит, теперь ты знаешь, где мы находимся? — спросил Ройс.

Майрон кивнул, глядя на стены:

— Да, думаю, что да.

— В какой стороне находятся захоронения?

Монах колебался, даже на секунду закрыл глаза.

— Там… — Он указал вперед. — Нужно пройти через две двери, потом спуститься вниз и свернуть налево.

Они быстро добрались до лестницы, и Ройс повел всех вниз. Гонт со стонами хромал, опираясь на плечо Майрона и цепляясь за веревку, заменявшую монаху пояс.

— Обердазы, как они выглядят? — спросила Ариста у Адриана, пока они торопливо шагали в конце отряда. — Помнишь, когда мы были в Хинтиндаре, ты говорил, что это шаманы, которые творят гоблинскую магию?

— Это такие жуткие маленькие мерзавцы.

— А что это за сущность, которую они вызвали?

— Понятия не имею, но она росла из огня.

— Я чувствовала, что происходит нечто необыкновенное. Оно сбивало меня с ритма и разрывало узор, который я плела, разрушало мои связи. Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Я не знала, что делать.

— Ты великолепно справилась, — сказал ей Адриан. — Ты все держала под контролем и ни разу не была близка к тому, чтобы потерять себя.

В тусклом свете он успел заметить улыбку, промелькнувшую на лице Аристы.

— Да, на этот раз у меня все получилось лучше. Ты мне помог. Я чувствовала твое присутствие, твое тепло, я могла к тебе прильнуть. Ты был моим якорем, ты не давал мне покинуть землю.

— Просто ты боялась, что я снова тебя стукну по голове.

У них за спиной раздался оглушительный грохот. Земля задрожала, воздух наполнился пылью. Они подошли к следующей лестнице. Послышался голос Ройса:

— Будем спускаться дальше? — спросил он. — Ведь гробница находится в самом низу?

— Да, — ответил Майрон. — Усыпальница императоров расположена на самом нижнем уровне. Дворец построили над гробницей Новрона, как святилище, прославляющее его память. И только намного позже дворец стал средоточием власти.

Они увидели очередную лестницу и побежали по ней вниз, Магнус что-то ворчал себе под нос. На нижних уровнях подземелья коридоры становились уже, потолки заметно опустились. Теперь пришлось идти по одному. Гонт едва ковылял. На пересечении трех туннелей отряд остановился перед тремя статуями бородатых мужчин со щитами в руках.

— Ну и что теперь? — спросил Ройс у монаха.

— Именно в этом месте кусок карты был оторван, — извиняющимся тоном ответил Майрон. — А дальше сплошное белое пятно.

— Замечательно, — проворчал Ройс.

— Но мы совсем рядом. Места осталось совсем немного. Смотрите! — Монах показал на стену в правом коридоре, где были нацарапаны две буквы ЭХ.

— Будем надеяться, что гоблины не умеют читать, — сказал Ройс и зашагал в правый коридор.

— Им это и не нужно, они идут по запаху, — объяснил Адриан.

Все снова тронулись в путь, стараясь не отставать от танцующей впереди лампы Ройса. Стал слышен шум погони, расстояние между ними и гоблинами все время сокращалось. Они миновали несколько дверей по обеим сторонам коридора, однако Ройс не обратил на них ни малейшего внимания. Некоторые двери были приоткрыты. Адриан пытался в них заглядывать, но за ними царила кромешная темнота.

По коридорам эхом прокатилась барабанная дробь, потом заиграл горн. У Гонта снова открылось кровотечение, и Адриан заметил на каменном полу темные капли крови. «Ну, теперь они нас точно найдут по такому следу», — подумал он.

Они опять остановились, на сей раз на Т-образном перекрестке, в центре которого увидели большую каменную дверь, а над ней какие-то буквы. Рядом находился каменный стол.

— Майрон, переведи, — приказал Ройс.

— Мы нашли то, что искали! — взволнованно сообщил монах. — Здесь написано: «Ступай с благоговением и страхом каждый, кто входит под эти своды, ибо здесь обрели место своего последнего упокоения императоры Элана, повелители мира».

Майрон не успел закончить, как послышался жуткий скрежет когтей о камень.

— Они идут!

Ройс потянул дверь на себя, но не смог открыть в одиночку, и к нему на помощь бросились Адриан с Мовином. Дверь дрогнула, раздался громкий скрип.

Однако и цокот бесчисленного множества когтей стал еще громче, сзади появилось ярко-красное сияние. Искатели по очереди протиснулись в приоткрытую дверь и общими усилиями закрыли ее за собой. В последний момент Адриан оглянулся и увидел сквозь щель гигантскую огненную фигуру. Это и было сотканное из пламени горбатое чудовище, которое преследовало их по коридору.

— Тут нет засова! — воскликнул Алрик.

— С дороги! — крикнул Магнус.

Он упал на колени, вытащил молоток и несколькими ударами заклинил дверные петли. Послышался треск.

— Это их задержит на время, — добавил гном.

Впереди виднелась узкая лестница, она вела куда-то вниз. Каменные стены здесь сильно отличались от всего, что они видели до сих пор. Они были поразительно гладкими и испускали голубоватое сияние.

Бум! Гоблины добрались до двери и начали ломиться в нее.

— Уходите по лестнице! — крикнул Адриан.

Через несколько секунд Ройс уже был внизу и остановился, чтобы дождаться остальных.

Бум! Адриан оглянулся через плечо: Майрон помогал Гонту спуститься вниз. От двери донесся отвратительный скрежет, и Адриан представил, как гоблины скребут когтями по камню. Магнус все еще стоял на коленях у двери и забивал клинья из осколков камней, чтобы ее заблокировать.

Бум! Снова появилось красное сияние. Оно начало просачиваться в щели под дверью. Пламя лизало камни, словно ощупывая своими красными пальцами, стараясь проложить себе дорогу внутрь помещения.

— Дверь их не остановит, — напряженно сказала Ариста.

Она тоже осталась на площадке перед дверью. Адриан встретился с ней взглядом. На лице принцессы появилось выражение мрачной решимости.

— Нет никакого смысла бежать, — добавила она. — Они нас все равно догонят. Я должна их остановить. Идите вперед.

— Ты уже пыталась, — сурово сказал Адриан.

— Тогда я не понимала. Теперь получится лучше.

Ариста тяжело дышала, то сжимая, то разжимая пальцы.

— Их трое, а ты одна, и еще огненная сущность. Ты…

— Иди! — закричала она. — Другого пути нет!

Бум! На каменной двери появились трещины, на гнома посыпались осколки.

— Спасайтесь! — крикнул он.

Ариста закрыла глаза и начала вполголоса произносить заклинания. Майрон и Гонт уже спустились вниз. Магнус, перепрыгивая через ступеньки, бросился за ними, но Мовин и Алрик остановились на середине лестницы, не зная, что предпринять. Но Адриан остался у двери, он не хотел оставлять Аристу одну.

Бум! Дверь начала поддаваться.

— Нет, у тебя ничего не выйдет! — закричала Ариста, перекрывая треск рассыпающегося камня.

Белый свет метнулся к двери, целиком залил ее поверхность и вытеснил красный огонь. При столкновении белого и красного пламени во все стороны полетели искры. Красные щупальца огня отчаянно боролись, извивались, трепетали… Из-за двери донесся чудовищной силы вой, от которого задрожали каменные стены. Потом раздался оглушительный треск, красный свет погас, словно кто-то задул свечу.

Ариста осталась на площадке перед лестницей. Обливаясь потом от напряжения, она вытянула руки пред собой и пошевелила пальцами, как будто играла на невидимой арфе. Голубое сияние окутало каменную дверь, она то вспыхивала, то тускнела, словно пульсирующий сгусток света. Движения Аристы ускорились, руки начали дрожать. И вдруг она испуганно вскрикнула и простонала:

— Ни за что!

Вокруг Аристы образовались воздушные вихри, волосы у нее развевались, плащ мерцал, словно поверхность озаренного луной озера.

— Ариста, что с тобой? — позвал ее Адриан.

Он видел, что принцесса теряет силы в схватке с чем-то невидимым.

— Они… — начала говорить Ариста и осеклась.

Пульсирующий свет начал подниматься вверх по дверям, он становился все ярче и ярче. Принцесса вскрикнула и отвела голову в сторону, отступила на шаг, вытянула руки перед собой и со стоном подалась всем корпусом вперед, словно кого-то отталкивая.

— Они сражаются со мной!

Ариста снова закричала, и Адриан почувствовал, как из-за двери вырвался мощный порыв ветра. Они пошатнулись, и Адриан оперся о стену, чтобы не упасть.

— Их больше трех! — вскричала Ариста. — О Марибор! Я больше не могу…

Она стиснула зубы, лицо напряглось, по щекам побежали слезы.

— Я не могу их больше сдерживать. Беги! Беги!

Дверь взорвалась. Осколки камня с шипением били в стены, в воздух поднялась туча пыли. Аристу отбросило назад, и она упала на пол. Ее свет погас. Лишь плащ продолжал мерцать пурпуром.

— Только не это! — закричал Адриан.

Он поднял Аристу как раз в тот момент, когда орда гоблинов бросилась вперед. Они мчались сквозь облако пыли с оскаленными зубами и горящими глазами, из ощеренных ртов капала слюна, из глоток неслись проклятия. Высоко подняв ятаганы, гоблины пошли в атаку.

Алрик обнажил меч Толина Эссендона.

— Во имя Новрона и Марибора! — в ярости крикнул он и помчался вверх по ступенькам. Мовин не отставал от него ни на шаг. Мерцающий клинок графа Пикеринга словно сам собой выпрыгнул из ножен.

— Назад! — воскликнул король. — Возвращайтесь к Уберлину, паршивые чудовища!

Прижимая к груди Аристу, Адриан бежал вниз. Он слышал, как у него за спиной Алрик проклинает гоблинов. Там, позади, звенели клинки и выли гоблины. Когда Адриан спустился вниз, Ариста открыла глаза, и он передал ее Майрону.

— Береги ее!

Адриан повернулся, выхватил свои мечи и побежал вверх по лестнице, за ним устремился Ройс.

Мовин и Алрик продолжали сражаться, темная кровь гоблинов ручьями текла по ступенькам. На площадке перед дверью уже образовалась груда тел. Адриану оставалось преодолеть три ступеньки, когда Алрик вскрикнул и упал.

— Алрик! — воскликнул Мовин.

Он повернулся к упавшему королю, и в этот момент последовал новый удар ятагана. Мовин закричал от боли, но успел снести голову с плеч ближайшему гоблину.

— Назад, Мовин! — крикнул Адриан, перешагивая через Алрика.

Встав плечом к плечу, они полностью перегородили коридор и начали сражаться, как один человек с четырьмя руками. Быстрота их клинков ошеломляла, и после трех неудачных попыток прорыва гоблины заколебались. Они застыли перед обломками разбитой двери, с ненавистью глядя на двух воинов, стоявших на груде мертвых тел их соплеменников.

— Мовин, возьми Алрика и уходи! — тяжело дыша, приказал Адриан.

— Ты не сможешь удержать их в одиночку, — возразил Мовин.

Он с ненавистью смотрел на щеривших клыки гоблинов.

— Ты истекаешь кровью, а я смогу удерживать их достаточно долго. Спасай своего короля.

Говоря это, Адриан заметил по меньшей мере двух мертвых обердаз, которые лежали лицом вниз на каменном столе.

«Что ж, Ариста преподала урок, который они надолго запомнят», — подумал он.

— Забирай его, Мовин, и уходи. Он твой король. Алрик может выжить. Отнеси его к Аристе.

Мовин вернул свой меч в ножны, наклонился, поднял Алрика и отступил с ним к лестнице. Гоблины сделали было шаг вперед, но снова остановились, когда рядом с Адрианом возник Ройс.

— Вы уродливые маленькие ублюдки, — сказал он оскалившимся тварям.

А те все еще не решались перейти в атаку, однако сзади их подталкивали другие гоблины, вынуждая первый ряд с видимой неохотой продвигаться вперед.

— Что будет, когда они вспомнят о луках? — шепотом спросил Ройс.

— Они не блещут умом, особенно когда напуганы, — объяснил Адриан. — Во многих отношениях они напоминают стадо животных. Если один запаникует, остальные могут последовать его примеру. В конце концов они сообразят, что делать. Думаю, у нас минута или две. Лучше бы мы открыли с тобой винодельню…

— Как здорово, что ты об этом вспомнил сейчас, — насмешливо сказал Ройс. — Самое время…

— Сейчас мы бы сидели в уютном домике около теплого камина. Ты бы пробовал образцы вин и жаловался, что они недостаточно хороши. А я бы составлял список дел на весну.

— Нет, сейчас пять утра, — возразил Ройс. — Я бы все еще находился в постели с Гвен. Она бы лежала, свернувшись калачиком, а я наблюдал бы, как она спит, и любовался волосами у нее на щеке, словно сам Марибор уложил их для меня. Мой сын Элиас и дочь Мерседес могли бы сейчас проснуться.

Адриан отметил, что Ройс улыбнулся, впервые после смерти Гвен.

— Почему бы тебе не догнать остальных, а меня оставить здесь? — спросил Ройс. — Вы могли бы уйти немного дальше и приблизиться к гробнице. Может быть, там есть еще одна дверь с замком. Ты достаточно много времени провел рядом со мной.

— Я не уйду, — возразил Адриан.

— Почему?

— Есть другие способы умереть, и не хуже этого.

— Быть может, такова моя судьба, награда за жизнь, которую я вел. Жаль, что этих ублюдков не было на мосту в ту ночь и что Меррик сражался тогда не лучшим образом. Теперь я жалею, что убил его. Он сказал правду. Меррик не имел к смерти Гвен никакого отношения. Что ж, остается заполнить еще одну строчку в длинном списке моих потерь. Уходи. Оставь меня.

— Ройс! Адриан! — позвал их Майрон снизу. — Бегите!

— Мы не можем… — начал было Адриан, но вдруг увидел разгорающийся под ними белый свет и ощутил дуновение ветра. — О проклятие…

Лестница задрожала, по стенам побежали трещины. Во все стороны полетели осколки камня. Адриан почувствовал на коже многочисленные уколы, словно его атаковал рой рассерженных пчел. Он схватил Ройса за руку, и оба бросились бежать вниз по ступенькам. Гоблины пронзительно взвыли, и в этот момент на них рухнули своды подземелья…

— Ты жив, Адриан? — крикнула Ариста.

Ее плащ сиял. К тому же Майрон поднял над головой горящий фонарь, но она все равно ничего не видела в туче поднятой обвалом пыли. Когда Ариста с трудом встала на ноги, у нее закружилась голова. Ее качало, мысли путались. Приходилось балансировать руками, чтобы не упасть, но она продолжала с надеждой во взоре всматриваться в облако пыли.

— О боги, не дайте им умереть! — взмолилась Ариста и вдруг услышала голос Адриана:

— Тебе не кажется, что ты немного перестаралась?

Оба вора, с ног до головы покрытые серой пылью, пробирались к ней по каменным обломкам. Они размахивали перед собой руками и непрерывно кашляли, но уже через мгновение присоединились к остальным членам отряда. Проход, по которому они попали в этот узкий коридор, перестал существовать.

— Что ж, может, это был не самый лучший способ их остановить, но он сработал, — сказал Ройс, оглядываясь через плечо.

— Я не знала, что еще можно сделать! — прошептала Ариста, нервно сжимая и разжимая кулаки.

Она почти не владела собой и едва держалась на ногах от усталости.

— Ты все сделала правильно, — нежно сказал Адриан, взяв ее за руки. Потом посмотрел на Мовина и спросил: — Что с Алриком? Как он?

— Ему сильно досталось, но он жив, — ответил граф дрогнувшим голосом.

Алрик лежал на полу в луже собственной крови. Он был без сознания. Молодой граф Пикеринг стоял рядом с ним на коленях, поддерживая своего короля за плечи. Он заботливо убрал с его лба прядку волос.

— Как глупо получилось, — сказал Мовин. — Алрик поднял левую руку, чтобы отбить удар, как будто у него был щит. Он всегда тренировался со щитом. И гоблины рассекли ему руку сверху донизу. Он хотел увернуться, но его достали клинком в живот. — Мовин вытер слезы. — Но он очень хорошо фехтовал, честное слово. Лучше, чем когда-либо. Я и представить не мог, что он на такое способен. Мне даже показалось, что я снова сражаюсь плечом к плечу с Фаненом.

Слезы побежали по щекам Мовина, и он перестал их вытирать. Алрик тяжело дышал, его грудь то судорожно вздымалась, то снова опускалась, из горла вырывался жуткий хрип.

— Дайте лампу. — Адриан наклонился над королем, разорвал на нем рубашку, чтобы осмотреть рану, и замер от изумления: — О милосердный Новрон… — с трудом выдавил он.

— Сделай хоть что-нибудь, — попросила Ариста.

— Я ничем не могу ему помочь, — сказал он ей. — Меч прошел насквозь. Я уже видел такие раны, здесь ничего нельзя сделать. Кровотечение невозможно остановить, я не могу… Проклятие, мне очень жаль.

У Алрика закатились глаза.

— Нет, — сказала Ариста, покачав головой. — Нет, только не это!

Она упала на колени рядом с братом, положила руку на его горячий и влажный от пота лоб.

— Нет, — повторила она. — Я не позволю этому случиться.

— Ариста, не убивайся так… — сказал Адриан.

Принцесса слышала его голос, но было поздно. Она уже закрыла глаза и, не открывая рта, начала напевать. Она начала вбирать в свое сознание всю силу и мощь старых стен, земли и камня, воздуха и человеческой плоти, крови Алрика, медленно вытекавшей на каменный пол. В ее воображении кровь брата походила на тускло отливавшую серебром реку.

— Ариста… — Голос Адриана эхом отразился от стен, но она едва слышала, словно он доносился откуда-то издалека.

Она видела пятно мрака, казавшееся дырой, темным разрывом в ткани мира, потянулась к нему и, коснувшись его границ, раздвинула их в стороны, чтобы войти внутрь.

Там царил мрак, чернее самой темной ночи, чернее комнаты без окон, где погасили свечу, то была сама тьма. Ариста вглядывалась в пустоту. Она знала, что где-то там, впереди, должен быть Алрик. Он удаляется от нее, его уносит с собой темная река. Она устремилась за ним в погоню.

— Алрик! — позвала она.

— Ариста? — услышала она его голос. — Ариста, помоги мне!

Она увидела впереди одинокий сгусток белого света.

— Я пытаюсь. Остановись и подожди меня.

— Я не могу…

— Тогда я сама за тобой приду, — ответила она и устремилась вперед.

— Я не хочу умирать, — сказал ей Алрик.

— Я не позволю тебе умереть. Я могу тебя спасти.

Ариста медленно продвигалась вперед, но это было очень нелегким делом. Река, увлекавшая за собой Алрика, в то же время выталкивала ее в противоположном направлении, мешала каждому движению. Она боролась с рекой из последних сил, тогда как Алрик легко скользил по ее темной глади. И все же, несмотря на сопротивление реки, Ариста постепенно нагоняла брата. Он взглянул на нее, и его лицо прояснилось.

— Прости, — сказал он. — Прости, что я был не самым хорошим братом и королем. Ариста, тебе следовало править вместо меня. Ты умнее, сильнее и отважнее, чем я. А я все время завидовал тебе. Прости меня. Пожалуйста, прости меня.

Она едва не схватила Алрика за руку. Их пальцы на миг соприкоснулись, но он снова начал от нее ускользать. Течение усилилось, оно уносило ее брата туда, где начало разрастаться яркое сияние. И в этом сиянии появились какие-то темные фигуры.

— Алрик, ты плывешь слишком быстро, я не могу тебя догнать! — крикнула она. — Алрик, тебя уносит все дальше! Алрик, дай мне руку! Алрик! Алрик!

Она бросилась вперед, но течение стремительно уносило брата к источнику сияния, и ей никак не удавалось его догнать. Он становился все меньше и меньше, пока не исчез в облаке ослепительного света.

— Нет, только не это! — закричала Ариста, напрасно пытаясь рассмотреть брата в этом ярком сиянии.

И вдруг она услышала другой голос, он принадлежал не Алрику, но был ей знаком:

— Ариста, твой брат уже с нами. Все в порядке.

— Папа?

— Да, дорогая, это я. Жаль, что на этот раз я не смогу подарить тебе гребень, но здесь тебя ждет нечто куда более важное. Иди к нам.

— Я не могу, — сказала Ариста, хотя сама не знала, почему это так.

На этот яркий свет совсем не больно было смотреть, но ей удавалось разглядеть лишь неясные фигуры, туманные и смазанные, как будто они находились по другую сторону затуманенного влагой окна.

— Все хорошо, милая, — продолжал ее отец. — Тебя здесь ждем не только мы. Тут твои друзья, которые тебя любят.

— Мои ожоги исчезли, — сказал ей Гилфред. — Приди, и ты увидишь.

Она смотрела на неясные фигуры, которые постепенно становились все более четкими. Течение больше ей не мешало, и Ариста двигалась все быстрее и быстрее, но она понимала, что должна остановиться, должна вернуться, там осталось…

— Ариста, любовь моя.

Она так давно не слышала этого голоса, и сердце быстрее забилось в груди.

— Это ты, мама?

— Иди ко мне, милая, вернись домой. Я жду тебя.

Ариста услышала тихую нежную музыку. Свет окружал ее теперь почти со всех сторон, темнота отступила. Она больше не сопротивлялась и плыла по течению, которое несло ее вперед все быстрее и быстрее. И вдруг услышала у себя за спиной чей-то далекий голос.

— Ариста, — звал ее кто-то едва слышно.

Но принцесса уже начала различать впереди лица, залитые ярким светом. Их было так много… Ей кто-то улыбался, кто-то протягивал к ней руки.

— Ариста, вернись…

Этот голос доносился не со стороны света, а сзади. Он шел из темноты.

— Ариста, не уходи!

То был отчаянный крик мольбы, и она узнала этот голос.

— Ариста, пожалуйста, пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, вернись. Оставь его и вернись.

Это Адриан!

— Ариста, — звала ее мать, — возвращайся домой.

— Домой, — повторила Ариста, и стоило произнести это слово, как она остановилась. — Домой, — повторила она, и внутри у нее все сжалось…

Яркий свет начал тускнеть.

— Я буду тебя ждать, — крикнула мать, и эхо ее голоса затихло вдали.

— Удачи тебе, — едва слышно сказал Алрик.

Стремительное течение подхватило Аристу и понесло в обратном направлении… А потом она открыла глаза и почувствовала, что лежит на камне. Она задыхалась. Наконец удалось сделать первый вдох, но все равно ей мучительно не хватало воздуха. И все-таки она стремительно возвращалась в мир живых. Слабое пурпурное сияние начало разрастаться, постепенно разгоняя тьму. Вскоре Аристе удалось разглядеть Адриана. Он стоял рядом с ней на коленях, сжимая ее ладони в своих руках. Она чувствовала, как дрожат его пальцы. И вдруг озабоченное выражение на лице Адриана сменилось радостью.

— Она пришла в себя! Видите! Она оглядывается! — завопил Мовин.

— Ты меня слышишь? — спросил Адриан.

Она пыталась ответить, но не смогла, только едва заметно кивнула и задержала взгляд на мертвом Алрике.

— Он ушел, — печально сказал Адриан.

Ариста еще раз кивнула.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Адриан.

— Я очень устала, — прошептала Ариста.

Она закрыла глаза и погрузилась в сон.

Когда Ариста и Гонт заснули, Адриан занялся Мовином. Одежда у него на боку пропиталась кровью. Он получил колотую рану, клинок рассек руку, но не повредил кость. Мовин зажимал рану без единой жалобы, пока Адриан не заметил, что он покачнулся.

Пока Майрон держал лампу, Адриан с помощью Магнуса зашил графу рану. Когда Адриан начал накладывать швы, тот не издал ни звука, однако почти сразу потерял сознание. Когда они закончили, Адриан сделал ему повязку. Им удалось очистить рану и остановить кровотечение. Было понятно, Мовин поправится, однако его левая рука уже никогда не будет такой же сильной, как прежде. Потом Адриан проверил состояние раны Гонта и сменил ему повязку на ноге. А после этого в оглушительной тишине склепа при тусклом свете лампы они заснули.

Когда Адриан проснулся, все его тело, каждый синяк и царапина мучительно ныли. Рядом горела лампа, и в ее свете он отыскал свою флягу с водой. Они лежали рядом в узком коридоре, в грязи и крови, точно груда мертвецов после сражения. Он сделал небольшой глоток, чтобы прополоскать рот, и тут только заметил, что Ройса нет рядом.

Адриан направил свет лампы на то место, где еще недавно была лестница. Теперь ее скрыла груда камней.

— Вряд ли Ройс пошел этим путем, — рассуждая вслух, прошептал Адриан.

Повернувшись, он заметил, что коридор резко сворачивает влево. На стенах виднелись едва заметные, почти призрачные картины, выгравированные на полированном камне. Они напоминали рисунки на стекле. Картины складывались в повествование. В самом начале коридора была изображена группа мужчин, которые направлялись к огромной толпе людей, собравшихся в лесу. На троне, буквально выраставшем из дерева, сидел правитель. И у всех мужчин, изображенных в этой сцене, были сколоты головы. Их старательно соскребли с каменной поверхности! В следующем эпизоде король с древесного трона сошелся в поединке с одним из мужчин. И опять у них отсутствовали головы.

Адриан поднял лампу и стер рукой пыль, чтобы лучше рассмотреть сражающихся мужчин. Потом провел кончиками пальцев по их оружию — это были необычного вида изогнутые посохи с множеством клинков. Адриан никогда не видел ничего подобного. И все же ему было понятно, сколько может весить такое оружие, как оно лежит в руке и как нужно работать нижним клинком, чтобы два верхние рассекали воздух. Сражаться примерно таким же посохом его учил отец, но он не открыл ему его названия.

В следующей сцене король одержал победу, и все склонились перед ним, за исключением одного воина. Он стоял в стороне вместе с теми, кого Адриан уже видел на первой картине, и держал на руках тело воина, проигравшего поединок. И снова головы на рисунке тщательно уничтожены. На полу валялись осколки камня, присыпанные белой пылью.

Адриан нашел Ройса в конце коридора перед первой закрытой массивной каменной дверью. Тот медленно водил по ней руками.

— Она заперта? — спросил Адриан.

Ройс кивнул.

— Ты здесь давно?

Вор неопределенно дернул плечом.

— Несколько часов.

— Замочной скважины нет?

— Дверь заперта изнутри.

— Изнутри? Жуткое дело. С каких это пор мертвецы стали запираться в своих гробницах?

— Там есть кто-то живой, — сказал Ройс. — Я слышу…

У Адриана при одной мысли о том, что может оказаться за этой дверью, побежали по спине мурашки. Кто знает, как люди в древности могли защищать гробницы своих королей: с помощью призраков, духов, живых мертвецов или каменных големов?

— И ты не можешь открыть эту дверь?

— Пока не получается.

— Пробовал постучать?

Ройс недоуменно посмотрел на друга.

— А что, разве это повредит делу? — в свою очередь, удивился Адриан.

На лице Ройса появилось выражение озарения.

— Ладно, будь здесь как дома, — сказал он и жестом предложил Адриану занять его место.

Адриан вытащил короткий меч, трижды постучал рукоятью по камню. Ничего не произошло. Адриан постучал еще три раза. С тем же успехом.

— Что ж, попробовать все равно стоило, — разочарованно сказал он.

И вдруг послышался звук отодвигаемого засова и скрежет. Каменная дверь дрогнула. Ройс и Адриан нервно переглянулись, Адриан передал лампу Ройсу и вытащил свой полуторный меч. Ройс толкнул дверь, она открылась.

За дверью царил мрак, Адриан взял лампу в левую руку и выставил перед собой меч. Лучи света выхватили из тьмы купол и стены небольшой квадратной темницы. В центре помещения возвышалась огромная статуя. У нее тоже не было головы. В стенных нишах покоились ветхие свитки. Некоторые были разорваны, а обрывки валялись по всему полу. В противоположной стене виднелась еще одна плотно закрытая каменная дверь. Адриан разглядел на ней большие засовы. На полу стояли глиняные горшки, валялись одеяла, одежда и огарки свечей. А в углу сидел на одеяле единственный обитатель этой темницы. Когда он к ним повернулся, Адриан сразу его узнал.

— Траник? — ошеломленно спросил он.

Страж церкви Довин Траник с видимым трудом изменил положение. Он сильно исхудал, бледное лицо его напоминало призрачную белую маску. Темные волосы, которые он раньше аккуратно зачесывал назад, теперь длинными прядями падали ему на лицо. Длинная борода, сменившая аккуратные усики и эспаньолку, придавала ему неряшливый вид. На нем было то же самое ало-черное шелковое платье стража церкви, но теперь оно было порвано во многих местах и заляпано грязью. Страж натянуто улыбнулся, когда узнал нежданных гостей.

— Как жаль, что именно вы меня нашли, — сказал он и перевел взгляд на Ройса: — Ты пришел отомстить мне, эльф?

Ройс шагнул вперед, посмотрел на Траника, окинул взглядом темницу и насмешливо улыбнулся:

— Я бы не смог придумать ничего лучше этого наказания. Быть заживо погребенным в каменном склепе! Сожалею, что я в этом не участвовал.

— Что с тобой случилось? — спросил Адриан.

Траник содрогнулся в очередном приступе кашля. Казалось, его что-то разрывает изнутри. Страж прислонился к стене, безуспешно пытаясь восстановить дыхание.

— Булард захромал. Старик нам только мешал, и мы оставили его в библиотеке. Леви убили. Берни сбежал, он дезертир. — Траник неуклюже повернулся, и Адриан увидел, что его левое бедро перетянуто покрытой засохшей кровью тряпкой.

— Как давно ты здесь?

— Месяцы, — ответил страж и посмотрел на маленькую кучку человеческих костей, лежавших посреди комнаты. — Я делал все, чтобы выжить.

— Пока тебя не ранили, — добавил Адриан.

Страж кивнул:

— Я больше не мог проходить мимо них незамеченным.

Ройс продолжал сверлить стража ненавидящим взглядом.

— Ну давай, убей меня, — сказал ему Траник. — Теперь это уже не имеет значения. Все кончено, и ваши дела обстоят ничуть не лучше моих. Никто не получит Рог. Вы ведь пришли за ним? За Рогом Новрона? Рогом Гилиндора? Он там… — Траник кивком указал на дальнюю дверь. — Там большой зал, Склеп дней, который ведет в гробницу Новрона, но вы никогда туда не доберетесь. Никому не удалось… И не удастся. Посмотрите сюда. — Он показал на противоположную стену, где были высечены какие-то знаки. — Видите буквы Э и Х? Эдмунд Холл дошел до этого места. Здесь он повернул обратно и сумел выбраться из жуткой ловушки, потому что был необычайно умен. Я остался, рассчитывая, что каким-то образом удастся разгадать головоломку и найти способ преодолеть Склеп дней, но из этого ничего не вышло. Мы пытались. Леви был слишком неловок, и теперь от него не осталось и следа. А Берни категорически отказался туда войти.

— И ты его заколол, — заметил Ройс.

— Он отказался выполнить приказ. Не захотел сделать еще одну попытку. Вы его нашли?

— В виде трупа.

На лице Траника не отразилось ничего, ни радости, ни сожаления. Он лишь кивнул.

— Так в чем проблема со Склепом дней? — спросил Адриан. — Почему ты не смог его пройти?

— Сам посмотри.

Адриан двинулся к дальней двери, но Траник его остановил:

— Пусть пойдет эльф. Ты ничего не увидишь своими человеческими глазами.

Ройс подозрительно взглянул на стража:

— Очередной трюк, не так ли?

— Мне это не нравится, — сказал Адриан.

Ройс подошел к двери и внимательно ее осмотрел.

— На вид ничего необычного.

— Да, но то, что находится за ней, не имеет к обычности никакого отношения.

Ройс прикоснулся к двери и принялся внимательно изучать ее края.

— Какой ты недоверчивый, — проворчал Траник. — Она тебя не укусит, если ты ее откроешь, но когда войдешь…

Ройс медленно отодвинул засовы.

— Осторожно, Ройс, — сказал Адриан.

Ройс приоткрыл дверь и заглянул в щель, посмотрел вправо и влево, после чего снова захлопнул дверь и быстро вернул на место засовы.

— Что там? — спросил Адриан.

— Он прав, — мрачно сказал Ройс. — Там никому не пройти.

Траник через силу улыбнулся, несколько раз утвердительно мотнул головой и содрогнулся в очередном приступе кашля.

— Так что там находится? — повторил свой вопрос Адриан.

— Ты не поверишь.

— Что?

— Там эта гадина.

— Какая еще гадина? — спросил Адриан, с недоумением глядя на Ройса.

— Гиларабрин, — сказал Траник.

Глава 19 ВОРОТА НА ЗАМКЕ

Ренвик стоял на четвертом этаже императорского дворца. Перед ним раскинулся огромный письменный стол, за которым сидел и что-то писал маленький, похожий на кролика человечек с пристальным взглядом и щербиной между передними зубами. Время от времени чиновник перебирал пергаменты, бормотал что-то себе под нос и чесал затылок испачканными в чернилах пальцами. Скрип его пера напоминал звуки, какие издает скребущая в подполе мышь.

Мимо пробегали слуги, входившие и выходившие из разных дверей. Некоторые из них кидали взгляды в его сторону, но сразу же от него отворачивались. На четвертом этаже не было беженцев, хотя те и занимали почти все остальные помещения в замке. Грязные, немытые люди сидели вдоль коридоров, подтянув колени к груди, чтобы не мешать другим, или спали, подложив под голову мешки со своими вещами. «Наверное, в них лежит самое дорогое, что у них осталось», — подумал Ренвик, когда увидел их впервые. Беженцы испуганно смотрели на каждого, кто появлялся в коридоре. В основном это были крестьяне со своими семьями, которым пришлось бросить свои дома. А их дети были удивительно похожи друг на друга.

Оруженосец постучал одной ногой о другую, чтобы восстановить кровообращение. Этот звук заставил писца недовольно поднять голову. Ренвик ему улыбнулся, но писец сделал недовольное лицо и вернулся к работе.

У Ренвика все еще горело обмороженное лицо. Он ехал от Эмбертон Ли до Аквесты без остановок и сообщил о появлении эльфов капитану Эвертону, начальнику стражи Южных ворот. Потом, замерзший и голодный, отправился на кухню, где Ибис был настолько добр, что накормил его остатками супа. Вернувшись в свою комнату, Ренвик обнаружил, что на его кровати спит семья из трех человек из Падших болот, это были мать и двое мальчишек, чей отец утонул в Галевире год назад, пытаясь перебраться на другой берег во время весеннего паводка.

Ренвик устроился на ночлег в коридоре, где его нашел Беннингтон, один из стражников главного зала. Он сказал, что Ренвик немедленно должен явиться в кабинет канцлера с докладом. И обругал за то, что половина замка пытается отыскать его вот уже несколько часов. Беннингтон дал понять, что его ждут большие неприятности. Только теперь Ренвик сообразил, что покинул Эмбертон Ли без приказа, и сердце у него сжалось от страха.

Конечно, императрица и совет и без него знали о приближении эльфов. Целая армия разведчиков наблюдала за всеми дорогами и перевалами. Он понял, что поступил нерасчетливо и глупо. Значит, его накажут. В лучшем случае он снова станет пажом, или придется чистить конюшни или рубить дрова для кухни. Вот и пришел конец его мечтам стать настоящим оруженосцем. Всего семнадцати лет от роду он целую неделю был оруженосцем Адриана. Как оказалось, лжеоруженосцем лжерыцаря. Это был конец его жалкой никчемной жизни, у него не осталось ни малейшей надежды на лучшее будущее.

Ренвик не сомневался, что его ждет порка, но это не страшило. Если бы во главе империи по-прежнему стояли Сальдур и Этельред, наказание могло быть гораздо более суровым. Но ведь канцлер Нимбус и помощница императрицы такие добрые люди, а он обманул их доверие! Вот почему его грызла досада. У Ренвика даже вспотели ладони, когда он подумал, что…

И тут дверь в кабинет канцлера открылась, из-за нее выглянул лорд Нимбус.

— Неужели никто до сих пор не нашел этого мальчишку… — воскликнул он и вдруг заметил Ренвика.

— Проклятие! — воскликнул канцлер, обращаясь к писцу. — Почему ты не дал нам знать, что он уже здесь?

Чиновнику только и оставалось, что растерянно моргать.

— Уже не имеет значения, — отмахнулся от него, как от мухи, Нимбус. — Заходи, Ренвик.

Ренвик изумился, увидев в кабинете императрицу Модину. Она сидела на подоконнике, подтянув колени к груди. Ноги были старательно прикрыты подолом платья, а волосы распущены по плечам. В этот момент она была удивительно похожа на простую девчонку. Прямой как стрела капитан Эвертон стоял чуть в стороне. Он держал в руке шлем, на латах посверкивали капли растаявшего снега. В другом углу Ренвик увидел еще одного мужчину, высокого, стройного, но просто и неопрятно одетого. Бросились в глаза его шерстяной плащ и нечесаная борода.

Лорд Нимбус уселся за письменный стол и сказал Ренвику:

— Тебя нелегко отыскать. А теперь изволь рассказать, что именно произошло.

— Ну, как я уже говорил капитану Эвертону, Минс, один из мальчишек, который был вместе с нами, увидел отряд эльфов, которые переходили Бернум.

— Да, капитан Эвертон нам доложил об этом, но…

— Расскажи все, что знаешь, Ренвик, — перебила его императрица.

У нее был красивый голос. Ренвик не ожидал, что императрица может вот так запросто к нему обратиться. Он смутился, язык перестал его слушаться. Мысли разбегались, и он не знал, с чего начать. Наконец он открыл рот:

— Я… э-э-э… Каждый… М-м-м…

— Начни с того самого момента, как вы покинули дворец, — попросила императрица. — Расскажи обо всем, что произошло после этого.

— Мы должны знать, насколько успешно проходит ваша миссия, — уточнил Нимбус.

— Ну ладно, мы поехали на юг в сторону Ратибора, — начал Ренвик, стараясь вспомнить как можно больше деталей, но под взглядом императрицы ему было трудно сосредоточиться.

И все же ему удалось поведать и об их походе к Эмбертон Ли, и о спуске отряда искателей в каменный колодец, и о днях, проведенных с друзьями в снежной норе. Он рассказал о Минсе и о том, что тот увидел на замерзшей реке, о своем долгом и полном опасностей путешествии на север, когда он изо всех сил старался опередить авангард эльфов. Закончил он свою историю следующими словами:

— Мне стыдно, что я оставил свой пост. Мне нет прощения, нельзя было так поступать, и я готов принять наказание.

— Наказание? — Императрица доброжелательно усмехнулась и соскочила с подоконника. — Тебя ждет награда. Новости, которые ты принес, подтверждают мои ожидания.

— Да, мой мальчик, — сказал Нимбус. — И еще нас радует известие о том, что миссия проходит успешно.

— Мы очень рады, — повторила императрица и вздохнула с таким облегчением, словно у нее камень свалился с души. — Теперь мы знаем, что отряд благополучно добрался до места.

Она пересекла комнату и подошла к Ренвику. Он весь напрягся, когда императрица взяла его лицо в свои ладони и поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую.

— Благодарю тебя, — сказала она.

Ее глаза сверкали от радости. А Ренвик боялся лишний раз пошевелиться и только смотрел на императрицу, как зачарованный. Если бы не боязнь опозориться еще раз, он лишился бы чувств.

— Мальчишка сейчас хлопнется в обморок, — заметил капитан Эвертон.

— Я просто… Я не думал… — открыл было рот Ренвик и вдруг опять замолчал.

Ему на помощь поспешил канцлер Нимбус:

— У него не было возможности отдохнуть, — сказал он императрице.

Ренвик закрыл рот и утвердительно мотнул головой…

— Тогда позаботьтесь о нем, — сказала императрица. — Сегодня он мой герой…

Модина вышла из кабинета Нимбуса в таком прекрасном настроении, какое не посещало ее уже много дней. «Они смогли пробраться в подземелье!» — радовалась она за своих посланцев.

Нимбус был прав, у них еще оставались шансы на успех миссии. Маленькая, крошечная капля надежды, но она есть. Модина давно забыла, что такое надежда, и даже слегка закружилась голова от охватившего ее воодушевления. Впервые за многие месяцы отчаяния она смотрела в будущее без страха и ужаса. Да, эльфы уже близко. Да, они не остались на зимовке. Да, не пройдет и недели, как они нападут на город, но зато ее отряд находится в относительной безопасности, и она знает, откуда враг нанесет свой удар. Значит, еще не все потеряно.

Модина подошла к лестнице и вздохнула. Беженцы занимали каждую ступеньку, целые семьи теснились у перил, так упавшие в реку ветки скапливаются у берегов, пока не образуют запруду. Нужно это прекратить.

— Сержант, — позвала Модина стражника с первого этажа, спорившего с мужчиной, который держал на руках козу.

Очевидно, крестьянин просил, чтобы ему разрешили пройти с ней во дворец.

— Слава ее императорскому величеству, — вскричал стражник, поворачиваясь к Модине.

Все мгновенно смолкли, потом послышался тихий шепот и восклицания, на нее начинали указывать пальцами. Модина теперь редко ходила по дворцу. После того, как она издала эдикт, по которому беженцев пустили во дворец, их селили всюду, где только можно, а Модина вернулась к своим старым привычкам и много времени проводила у себя в спальне и в кабинете Нимбуса. Она жила на пятом этаже и спускалась в покои четвертого этажа и в тронную залу не чаще одного раза в день. При этом она всегда пользовалась боковыми лестницами. В главных коридорах она появлялась довольно редко.

— Я требую немедленно очистить лестницу, — сказала Модина сержанту, и ее голос эхом прокатился по огромному залу. — Я не хочу, чтобы люди падали со ступенек. Найдите для них более подходящее место.

— Слушаюсь, ваше величество. Я пытаюсь, но они боятся заблудиться во дворце, и поэтому стараются держаться поближе к дверям.

— А почему здесь коза? Весь домашний скот следует сдать квартирмейстеру и включить в списки министра обороны города. Мы не можем позволить беженцам держать свиней и коров на дворцовой площади.

— Да, конечно, ваше величество, но этот человек говорит, что коза является частью его семьи.

Мужчина с ужасом посмотрел на императрицу и еще крепче прижал к груди козу.

— Она все, что у меня есть, ваше величество. Пожалуйста, не отнимайте ее у меня.

— Конечно, никто ее у тебя не отнимет, но тогда тебе и твоей семье придется отправиться на конюшню. Найдите для него там место, — велела она сержанту.

— Слушаюсь, ваше величество.

— И очистите ступеньки.

— Трейс, это ты? — позвал ее кто-то в толпе.

Едва слышный голос утонул в общем шум и гуле.

— Кто это сказал? — резко спросила императрица.

В зале наступила тишина. Кто-то кашлял и чихал, кто-то шаркал ногами, коза стучала копытами, но никто не произнес ни слова. Наконец Модина заметила, что кто-то помахал ей из толпы рукой.

— Кто ты? Выйди вперед, — приказала Модина.

К ней начала пробираться какая-то женщина. Она переступала через лежавших и сидевших на полу людей, шагала по их одеялам и сверткам. Стоявшей на верху лестницы Модине никак не удавалось ее разглядеть.

— Поднимись сюда, — приказала она.

Когда женщина подошла к лестнице, те, кто сидел на ступеньках, встали и отошли в сторону, давая дорогу. Это была худенькая женщина, стриженые каштановые волосы доходили лишь до мочек ушей, что делало ее похожей на мальчишку. На ней было жалкое рваное платье из грубой шерсти, подвязанное вместо пояса веревкой, бесформенное, с грязными пятнами на подоле.

Что-то в походке женщины показалось Модине знакомым, особенно поникшие плечи, наклон головы, шаркающая походка. Да, она знала эту женщину.

— Лина, — пробормотала Модина.

Женщина остановилась и подняла голову. У нее был острый, усыпанный веснушками нос, безбровое лицо и карие глаза. Она смотрела на императрицу со странной смесью надежды и страха во взгляде.

— Лина Ботвик? — воскликнула императрица.

Женщина кивнула и отступила на шаг, но Модина бросилась к ней с распростертыми объятиями.

— Лина! — Она обняла женщину и крепко прижала к груди.

Лина задрожала, и по ее щекам потекли слезы.

— Что-то не так?

— Все хорошо, — ответила Лина. — Просто я не знала… Не была уверена, что ты нас вспомнишь.

За ней стояли Рассел и Тед.

— А где близнецы?

Лина нахмурилась:

— Они умерли прошлой зимой.

— Мне очень жаль.

Лина кивнула, и они снова обнялись. Рассел стоял за плечом жены, такой же худой, как Лина. Потрепанная и подвязанная веревкой рубашка, достававшая до колен, болталась у него на плечах, как на вешалке. Он явно постарел, на лице появились новые морщины, волосы заметно поседели. Тед вырос и раздался в плечах. Вместо мальчика, которого она помнила, перед ней стоял молодой мужчина. Впрочем, он был таким же худым и оборванным, как его родители.

— Ваше императорское величество, — провозгласил Рассел. — О, вы истинная дочь своего отца, упрямого, точно мул, и сильного, как бык! Эльфы совершили глупость, когда решили перейти дорогу той, что выросла в лесах Дальгрена.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказала Модина и обняла Рассела.

— Всего несколько месяцев назад Диллон МакДерн приходил вместе с нами на Праздник зимы. Мы видели, как сражался на турнире Адриан, — сказал ей Рассел.

Модина привела их к себе в спальню, где они с Линой сели на кровать, а Рассел, который никогда не мог усидеть на месте, когда что-то рассказывал, стоял перед ними. Тед подошел к окну и наслаждался видом на город.

— Это был замечательный день, — продолжал Рассел, но в его голосе прозвучало сожаление. — Мы пытались встретиться с тобой, но нас, конечно, задержали у ворот. Кто же пустит к императрице таких, как мы? Поэтому мы вернулись в Альбурн. После Дальгрена Винс нашел для нас участок на землях лорда Кимбла. Тогда мы с благодарностью там поселились, но потом оказалось, что идея была не слишком удачная. Кимбл требовал, чтобы мы отдавали ему большую часть урожая, и заставлял платить за семена и инструменты. Он забрал обоих сыновей Диллона в свою армию, и те погибли. Ну а когда он собрался призвать Теда, я решил, что нам нет никакого смысла там оставаться.

Однажды вечером мы с Диллоном выпивали, и он сказал мне: «Рас, если бы мне пришлось начать все снова, я бы сбежал от него в первый же день». Я понял, что он имеет в виду, и мы попрощались, словно знали, что завтра для нас никогда не наступит. Той же ночью мы собрали вещи и ушли. Мы не хотели, чтобы Теда взяли в армию Кимбла. Мы добрались до моста Стоктон, когда узнали, что эльфы вторглись в Альбурн и все там сожгли. Диллон, Винс и даже лорд Кимбл, наверное, уже погибли. Мы пришли сюда, потому что больше некуда идти. Мы надеялись, но не слишком рассчитывали, что встретим тебя.

Дверь распахнулась, в спальню вбежали две девочки и Господин Рингс, но, увидев Ботвиков, все трое замерли на месте, молча глядя на незнакомцев. Модина протянула к ним руки, и девочки неуверенно подошли к ней, а енот забрался на плечо Мёрси.

— Это Мёрси и Элли, — сказала Модина.

Лина с любопытством посмотрела на девочек, потом перевела взгляд на заостренные уши Элли.

— Она…

Модина не дала ей закончить:

— Они мне обе как дочери. Отец Элли отправился выполнять очень важную миссию, и я обещала присматривать за девочкой до его возвращения. А Мёрси… — Модина немного помолчала. Она никогда не произносила этих слов в присутствии девочки. — Мёрси сирота с Севера, она была среди тех, кто первым подвергся нападению эльфов.

— Кстати об эльфах… — продолжал Рассел с того места, на котором остановили его жену.

— Да, у Элли эльфийские корни. Отец спас девочку с корабля работорговцев, направлявшегося в Калис.

— И у тебя не возникло с этим проблем? — спросил Рассел.

— А почему у меня должны быть проблемы? Элли очень милая девочка. Мы полюбили друг друга, правда? — Модина поправила у нее прядь волос и убрала ее за удлиненное ухо.

Девочка улыбнулась и кивнула.

— Ее отцу придется со мной сразиться, чтобы вернуть Элли, когда он вернется. — Модина улыбнулась девочкам. — Ну и где вы пропадали, проказницы?

— В кухне, играли с Рыжим.

Модина приподняла бровь:

— И Господин Рингс?

— Они подружились, — сказала Мёрси. — Хотя…

— Хотя что?

Мёрси замешкалась с ответом, и тогда вперед выступила Элли:

— Мёрси попыталась заставить Рыжего позволить Господину Рингсу покататься у него на спине. Получилось не очень хорошо. Мастер Тинли выгнал нас после того, как мы перевернули пустые кастрюли.

Модина закатила глаза:

— Да вы обе настоящие чудовища!

Лина заплакала и обняла Рассела, а он положил ей руки на плечи.

— Что случилось? — спросила Модина, подходя к ней.

— О, ничего страшного, — ответил Рассел. — Девочки… ты же понимаешь, Лина скучает по близнецам. Мы едва не потеряли Теда, верно, сынок?

Смотревший в окно Тед повернулся к ним и кивнул. За все это время он не произнес ни слова, но Модина еще не забыла, что Тед Ботвик всегда был молчуном.

— Мы пережили те жуткие ночи в Дальгрене, — разрыдалась Лина. — Но жизнь в Альбурне погубила моих девочек, а теперь… Теперь…

— С вами все будет в порядке, — заверила ее Модина. — Я об этом позабочусь.

Рассел посмотрел на нее и одобрительно кивнул:

— Будь я проклят, если ты не истинная дочь своего отца. Терон гордился бы тобой, Трейс. По-настоящему гордился.

Ренвик понятия не имел, чем заняться. Третий день он пребывал в полнейшем недоумении и мечтал о том, чтобы вернуться в Эмбертон Ли, но императрица не позволила. Теперь между ним и его друзьями находилась эльфийская армия. Он хотел было вернуться к исполнению обязанностей пажа, но выяснилось, что императрица и на это наложила запрет. Получалось, что ему вообще нечем заняться.

У Ренвика появилась новая куртка, прежде у него никогда не было такой хорошей одежды. Его превосходно кормили. Спал он в покоях, отведенных для сэра Элгара и сэра Гилберта.

— Скоро у тебя будет полно работы, парень, — сказал ему Элгар.

Рыцари играли в шахматы, и Гилберт все время выигрывал.

— Когда появятся эльфы, ты отработаешь свое содержание.

— Буду носить ведрами воду для солдат у ворот, — убитым голосом сказал Ренвик.

— Носить воду? — спросил Элгар. — Это работа для слуги.

— Но я паж.

— Ха! Разве ты спишь в постели пажа? И у тебя такой камзол, какие носят пажи? И ты ешь с пажами? Ты был пажом, но теперь императрица положила на тебя глаз.

— И что это значит?

— Ты стал ее фаворитом, и тебе не придется носить воду.

— Но как это понимать?

— Ты владеешь мечом, мальчик? — спросил Гилберт, продвигая пешку вперед, что заставило Элгара заерзать на своем стуле.

— Думаю, да.

— Ты еще и думаешь?

— Сэр Малнесс никогда не разрешал мне…

— Малнесс? Малнесс был идиотом, — прорычал Элгар.

— Именно по этой причине он и свернул себе шею, свалившись с лошади, — сказал Гилберт.

— Он был только слегка пьян, — попытался защитить своего прежнего хозяина Ренвик.

— Он был идиотом, — повторил Элгар.

— Это не имеет значения, — продолжал Гилберт. — Когда начнется сражение, нам потребуется каждый мужчина, способный держать в руках оружие. Возможно, вчера ты был пажом, но завтра станешь солдатом. А если учесть, что императрица обратила на тебя внимание, ты можешь стать и рыцарем, если будешь как следует сражаться.

— Не дури ему голову, — проворчал Элгар. — Он даже не оруженосец.

— Я был оруженосцем у сэра Адриана.

— Адриан не рыцарь.

В этот момент заиграл горн, все трое выскочили из спальни и помчались мимо толпы беженцев через главный зал, выскочили во двор и вопросительно уставились на охранявших башню стражников.

— Что случилось? — спросил Элгар у Бентона.

Стражник повернулся на голос и объяснил:

— Вернулся сэр Бректон с армией. Императрица вышла их приветствовать.

— Опять этот Бректон, — недовольно буркнул Гилберт. — Пойдем, Элгар, нам нужно закончить партию.

Они отправились в свои покои, а Ренвик быстрым шагом пересек дворцовую площадь и направился к Южным воротам. Решетка въездной башни была уже поднята. В город под золотисто-синими флагами вступала армия Бректона.

Гремели барабаны, мерным шагом шли солдаты. Сэр Бректон возглавлял свою армию, и солнце сияло на его отполированных до блеска доспехах. Рядом ехала леди Амилия в тяжелом меховом плаще, мягкими складками спадавшем с крупа ее лошади. Ренвик узнал и других высочайших особ, короля Армана, королеву Аделин, принца Рудольфа и его младшего брата Гектора, а также Лео, герцога Рошелльского и его жену Женевьеву, последних представителей дворянства Альбурна.

С их появлением стало понятно, что восточные провинции империи также потеряны. Сэр Муртас, сэр Брент, сэр Андьерс и несколько других известных Ренвику рыцарей ехали в первых рядах кавалькады. Вслед за тяжелой кавалерией ровными колоннами маршировала пехота. За ними катились фургоны с амуницией и шли люди, новые беженцы.

Модина подбежала к Амилии и обняла ее, как только та соскочила с лошади.

— У тебя получилось! — воскликнула императрица. — А твоя семья?

— Они в фургоне, — ответила Амилия.

— Приведи их в большой зал, — сказала Модина. — Ты проголодалась?

Амилия с улыбкой кивнула.

— Тогда я познакомлюсь с ними, и мы поедим. И хочу представить тебе новых людей. Нимбус! — позвала Модина.

— Да, ваше величество.

Канцлер быстро подошел к ним, и Амилия его обняла.

Солдаты заполонили всю улицу и совершенно перекрыли Ренвику обзор. Он поднялся на крепостную стену, потом взобрался на надвратную башню. Здесь дежурил капитан Эвертон, наблюдавший сверху за возвращением армии из похода.

— Впечатляет, верно? — сказал Эвертон, глядя вместе Ренквиком на марширующие колонны. — Теперь, когда сэр Бректон здесь, я буду спать спокойнее. Думаю, он вернулся очень вовремя.

— Почему вы так думаете?

— Мне не нравится это небо.

Ренвик посмотрел вверх. Весь небосклон был затянут странной желтовато-коричневой дымкой, напоминавшей по цвету тошнотворное варево, приготовленное злобной ведьмой.

— Небо не должно быть таким.

— И стало гораздо теплее, — сказал Ренвик, который только теперь сообразил, что забыл надеть плащ, но совершенно не чувствует холода.

Он заметил также, что при дыхании у него не вырывается изо рта пар. Ренвик подбежал к парапету башни и посмотрел на юго-восток. Там, вдали, тучи были еще темнее, а небо на горизонте подсвечивало жутковатое сияние.

— Они идут, — крикнул он капитану.

— Трубите тревогу, — приказал Эвертон, когда последние солдаты и фургоны вошли в город. — Закрыть ворота…

Глава 20 СКЛЕП ДНЕЙ

Она бежала по коридорам и слышала лязг стали и крики воинов. Она исполнила свой долг, все кончено. Спустившись в гробницу, она вошла в Склеп дней. Император Нарейон рыдал, обнимая тела мертвых жены Аметисы и дочери Фанкилы. Последний из его рыцарей пал от руки сохранивших верность Венлину воинов. Дрожа от ярости, она произнесла заклинание. Стены склепа от ее слов содрогнулись, и раздался единый рев боли. Десять рыцарей-тешлоров, которые собирались расправиться с ее императором, были разорваны в клочья.

Она упала на колени.

— Император! — воскликнула она. — Я здесь!

Нарейон продолжал рыдать.

— Нам пора идти, — поторопила она императора.

Он отрицательно покачал головой и спросил, где находится Рог.

— Я положила его в гробницу.

— А мой сын?

— Он с Джеришем. Они покинули город.

— Тогда мы закончим здесь. — Нарейон вынул свой меч из ножен. — Наложи на него заклятие переплетенных букв.

Ей было понятно, что собирается сделать император. Она хотела возразить, заверить его, что существует другой путь. Однако вместо этого послушно положила ладонь на клинок и начала произносить заклинание. Лезвие замерцало, и на нем появилась надпись. Слова бежали друг за другом и никак не могли остановиться.

Император перевел взгляд с тел жены и дочери на мерцающий меч.

— Ступай, ты должна встретиться с ним, — сказал он. — Я позабочусь о том, чтобы он никогда не вошел в гробницу. Туда никто не войдет.

Она кивнула и поднялась с колен. Лишь однажды обернулась, чтобы навсегда запечатлеть в памяти эту скорбную сцену: заплаканный император склонился над телами своих погибших близких. Она не спеша покинула Склеп дней, теперь можно было не торопиться. Время потеряло свое значение. Император мертв, но это не Венлин его убил. Он упустил свой шанс. Венлин одержит победу в сражении, но проиграет войну.

Она услышала столь хорошо знакомый ей голос:

— Значит, он мертв. И ты здесь, чтобы меня убить?

— Да, — ответила она.

Она стояла в коридоре возле тронного зала. Его голос доносился из залы:

— Ты думаешь, тебе это под силу? Какая чушь! Даже старый Йолрик не настолько глуп, чтобы бросить мне вызов. А ты — ты моложе всех в совете, щенок, и смеешь выставить свои ничтожный опыт и жалкие знания Искусства против меня? Я и есть само Искусство, он есть творение моей семьи. Это мой брат учил Сензлиора. Весь совет черпает свое знание от миралиитов. Тебе многое удалось испортить. Я тебя не подозревал. Насчет Джериша у меня сомнений не было, но чтобы ты оказался способен на такое? Ты жаждешь власти, ты всегда ее хотел! Все вы одинаковы. Ты ненавидел тешлоров больше других. А я полагал, что всегда могу рассчитывать на твою поддержку.

— Это было до Авемпарты, до того, как стало понятно, что ты убийца. Тебе никогда не победить!

— Я уже победил. Император мертв, я это знаю. Остался один пустяковый вопрос. Скажи, где Неврик?

— Я умру прежде, чем отвечу тебе.

— Есть вещи похуже смерти.

— Я знаю, — сказала она ему. — Именно поэтому я выбираю смерть. Тебя тоже ждет смерть, как и меня…

Она посмотрела в глубь освещенного лучами солнца коридора. Издалека доносился грохот сапог марширующих вояк, ему вторил восторженный рев толпы.

— Как и нас всех, — подвела итог она. — Именно здесь когда-нибудь все и закончится, а Неврик вернется на трон. Наконец-то пришло время хоронить своих мертвецов.

Она в последний раз посмотрела на солнце и подумала об Элинии.

— Марибор заберет нас обоих, — сказала она и, закрыв глаза, начала плести заклинание.

Ариста проснулась с мыслью о том, что он это сделал! Сердце отчаянно колотилось в груди. Вся мокрая от пота, она лежала на одеяле в небольшой мрачной камере, озаренной светом одной-единственной лампы. Кто-то заботливо накрыл ее вторым одеялом и положил под голову заплечный мешок.

Камера была не больше, чем ее спальня в башне, идеальный квадрат с потолком в форме купола. Ребра свода сходились в центре купола, образуя звезду. Ариста разглядела также две двери, расположенные в противоположных стенах: одну, распахнутую в коридор, и другую, надежно закрытую на засов с их стороны. Вдоль стен шли ниши, забранные бронзовыми решетками, в каждой хранилось множество аккуратно сложенных свитков и пожелтевшие рулоны пергаментов. Многие решетки были раздвинуты. Несколько свитков валялось на полу, часть из них кто-то порвал на кусочки. В центре комнаты стояла статуя. Ариста узнала ее, точно такие же статуи она видела во всех церквях и часовнях. Это было изображение Новрона, только без головы. У подножия статуи лежали ее мелко раздробленные осколки.

Ариста перевела взгляд на сидевшего рядом с ней Адриана.

— Наконец-то ты проснулась, — сказал он. — Я уже начал беспокоиться.

Майрон сидел слева от нее. Он расположился на полу рядом с лампой, вокруг него громоздились горы свитков. Монах поднял голову, улыбнулся и помахал ей рукой.

— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросил Адриан.

— Чувствую усталость, вот и все. — Ариста протерла глаза и вздохнула. — Сколько я спала?

— Пять часов, — ответил Ройс.

Она слышала голос вора, но не видела его самого, так как он находился вне круга света.

— Пять часов? Неужели? Я бы могла проспать еще десять, — зевая, сказала она.

В углу темницы Ариста заметила неприятного вида мужчину, очень худого и бледного, похожего на больную, облезшую ворону. Он сидел, опустив плечи, и сверлил ее маленькими черными глазками.

— Кто это?

— Страж Траник, — ответил Адриан. — Последний оставшийся в живых член предыдущего отряда. Я бы вас представил, но мы ненавидим друг друга. Я видел, как он прошлой осенью стрелял в Ройса из арбалета и едва не убил.

— И он до сих пор жив? — удивилась Ариста.

— Не смотри на меня с таким осуждением, я его не останавливал, — сказал Адриан. — Есть хочешь?

— Неловко признаваться, учитывая наши обстоятельства, но я ужасно проголодалась.

— Мы думали, что ты умерла, — сказал Мовин. — Ты не шевелилась и даже перестала дышать. Адриан даже отвесил тебе несколько пощечин, но это не помогло.

— Ты снова меня ударил? — Ариста потрогала щеку, и ей стало больно.

Он виновато посмотрел на нее:

— Я испугался за тебя. К тому же в прошлый раз это сработало.

Ариста заметила повязку на руке у Мовина.

— Ты ранен?

— Скорее чувствую себя ужасно глупо. Но чего еще ждать от Пикеринга, когда он сражается рядом с Адрианом? К тому же рана меня не слишком беспокоит.

— Хм, давай-ка посмотрим, что у нас тут есть, — сказал Адриан, роясь в заплечном мешке. — Хочешь соленой свинины? — спросил он с улыбкой, протягивая ей сверток.

Ариста дрожащими руками разорвала бумагу.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — снова спросил Адриан.

Аристу удивило, с какой искренней озабоченностью он это произнес.

— Просто у меня небольшая слабость. Как после лихорадки.

Адриан никак не отреагировал, но смотрел на нее так, словно она собиралась вот-вот упасть в обморок.

— Все хорошо, правда, — сказала Ариста и откусила кусок мяса.

Слишком соленая и пересушенная свинина показалась ей настолько вкусной, что она проглотила ее почти не жуя.

— А где Алрик? — спросила она.

— Он лежит в коридоре, — ответил Адриан.

— Вы его еще не похоронили?

— Пока нет.

— Хорошо, я хочу отвезти его в Меленгар, чтобы похоронить в гробнице наших предков.

Все как один отвели от нее глаза, никто не произнес ни слова. Ариста заметила, что по лицу Траника пробежала снисходительная улыбка. От него исходила волна ненависти, в тусклом свете лампы он выглядел еще омерзительнее.

— А в чем дело? — спросила она.

— Похоже, мы никогда не вернемся в Меленгар, — сказал ей Адриан.

— Значит, Рога здесь нет?

— Вероятно, он находится за той дверью, но мы не можем…

— За дверью притаилась смерть, — тихим скрипучим голосом сказал молчавший до сих пор Траник. — Смерть ждет всех детей Марибора. Последний телохранитель императора сторожит Склеп дней и никого туда не пропустит.

— Телохранитель?

— Гиларабрин, — пояснил Адриан. — Большой…

— Ну ясное дело, что он большой, если речь идет о гиларабрине.

Адриан печально улыбнулся:

— Ты не понимаешь. Это и в самом деле очень большой гиларабрин.

— А меч у вас есть? Чтобы его убить, нужен особый меч, правильно?

Адриан вздохнул:

— Ройс говорит, что меч может находиться за дверью на противоположной стене камеры, их ведь здесь две. Мы не знаем, так ли это. Кроме того, нет никаких оснований считать, что меч там.

— Мы должны посмотреть. Мы должны…

«Неужели это тот самый меч?» — вдруг осенило ее.

— А в чем дело? — спросил Адриан.

— Судя по твоим словам, этот гиларабрин больше того, что был в Авемпарте?

— Намного больше.

— Так и должно быть, — сказала Ариста, вспоминая свой сон. — И меч действительно находится там, на противоположной стороне.

— Откуда ты знаешь?

— Я его видела… Точнее, его видел Эсрахаддон. Император Нарейон сам создал этого гиларабрина. Эсрахаддон наложил на королевский клинок заклинание, и Нарейон вызвал зверя. Он использовал для этого собственную кровь, принес себя в жертву, наделив гиларабрина еще большим могуществом. А потом поручил ему стеречь гробницу, где Эсрахаддон спрятал Рог.

Страж с любопытством посмотрел на нее.

— Патриарх не подозревал о его существовании, — сказал он, помолчав. — Да и мы узнали о том, что он там находится, только после того, как открыли дверь. Против него бессильны заклинания и хитрость, не поможет даже целая армия рыцарей. Войти внутрь невозможно. Наша миссия закончилась здесь, в этом месте.

— И кое-кто запечатал единственный выход отсюда, — ехидно напомнил Аристе Гонт.

Он лежал, опираясь на свой заплечный мешок. Его роскошное платье было разорвано во многих местах и заляпано грязью. Поля измятой шляпы свисали ему на уши, шарф исчез. Только теперь Ариста заметила, что обрывок черной ткани с головного убора Гонта был использован для перевязки Мовина.

— Из чего следует, — продолжал Гонт, — что мы оказались в ловушке и умрем здесь от голода и жажды. Зато удалось остановить гоблинов. И что нам теперь делать, резать друг друга?

— Не будь таким оптимистом, мастер Весельчак, — язвительно сказал Мовин. — Даже когда твои шансы взлетают до небес, падение на землю может быть болезненным.

— Мы должны что-то предпринять, — сказала Ариста.

— Обязательно, — заверил ее Адриан. — Ты же знаешь, что мы с Ройсом никогда не сдаемся так легко, но тебе нужно как следует отдохнуть, прежде чем что-то предпринимать. Возможно, нам потребуется твоя помощь. Кстати, что ты имела в виду, когда сказала: «Он это сделал»?

— Что-что?

— Когда проснулась, первое, что ты сказала: «Он это сделал». Мне это показалось важным. Еще один из твоих снов?

— Ну да, — ответила Ариста, смутившись.

Некоторое время она пыталась связать в единое целое обрывки сновидений, но все виделось как сквозь туман.

— Это сделал Эсрахаддон, — наконец вспомнила она.

— Что именно?

— Все, — сказала она и обвела вокруг себя рукой. — Он уничтожил город, именно так про него говорили. Ты помнишь, что я сделала на лестнице? Ну, он был сильнее меня. Эсрахаддон разрушил целый город, а потом затопил и похоронил его под землей.

— Значит, он не шутил, когда сказал, что с руками у него все получалось гораздо лучше, — заметил Ройс.

— А что произошло с горожанами? — спросил Мовин.

— Они праздновали День основания. В городе собралось огромное количество народу, все сановники, рыцари и сензары, и он всех убил!

— Конечно, убил! — прохрипел Траник. — Неужели вы думаете, что наша церковь лгала? Эсрахаддон уничтожил империю!

— Нет, он пытался ее спасти, — возразила Ариста. — А императора предал патриарх Венлин. Он за всем этим стоял. Каким-то образом ему удалось убедить тешлоров и сензаров к нему присоединиться. Он хотел свергнуть императора, убить его и уничтожить императорскую семью. Думаю, он собирался стать новым правителем. Однако Эсрахаддон его остановил. Он сумел вывезти из города сына императора, Неврика, а потом уничтожил город. Вероятно, он намеревался покончить со всеми, кто принимал участие в восстании, в буквальном смысле раздавить врагов Неврика одним ударом. И предполагал, что погибнет вместе с ними.

— Но Эсрахаддон выжил, — заметил Адриан.

— Как и Венлин, — добавила Ариста. — Я не знаю, как им это удалось. Может быть, это дело рук Йолрика, а может, и нет. Венлин мог и сам что-то предпринять, сотворить какое-то заклинание.

— Так, значит, патриарх Венлин тоже был волшебником? — спросил Адриан.

Ариста кивнула:

— И к тому же очень могущественным волшебником. Более могущественным, чем сам Эсрахаддон.

— Это кощунство! — взвился было Траник, но у него опять начался сильнейший приступ кашля, после которого он полностью обессилел.

— Венлин был таким могущественным магом, что Эсрахаддон даже не пытался с ним бороться. Он знал, что потерпит поражение, но ему было под силу уничтожить целый город почти со всеми его обитателями.

Ариста немного помолчала и повернула голову в ту сторону, откуда они пришли.

— Они все были на улицах, — продолжала она. — Кажется, у них начался парад. Люди пели, радовались, лакомились сластями, танцевали и пили. Я едва коснулась этих струн, а Эсрахаддон сыграл на них в полную силу. Его сердце рвалось, когда он это делал. Здесь жила женщина, которую он любил, женщина, на которой он собирался жениться. Он не успел вывезти ее из города.

«Это больше, чем твоя потеря! — сказал он. — Больше, чем потеря сотни королей и тысячи отцов. Ты думаешь, я получил от этого удовольствие? Хотя бы один миг был счастлив? Ты забыла, что я разбил и себе жизнь. У меня были родители, друзья и…»

Наконец-то Ариста поняла, что стояло за словами Эсрахаддона во время их встречи в кабинете мэра в Ратиборе, но тогда она этого не понимала. При мысли о волшебнике она дотронулась руками до его плаща.

«Как волшебница, ты должна понимать, — говорил он ей, — что личная месть и корысть должны быть для тебя под запретом. Мы не можем искать признания, славы или денег. Волшебник обязан действовать ради всеобщего блага, и ему постоянно приходится приносить жертвы на его алтарь».

Она смотрела в пол невидящим взглядом, вспоминала свой сон, вспоминала былое, все свои утраты и потери. Ей было очень грустно и горько на душе.

И вдруг Адриан запел старинную песню с незамысловатой мелодией:

— Я вырос с верой, что все это детские выдумки, — продолжал Адриан. — Мы брались за руки, пели эту песенку, выстраивались в цепочку, а кто-то пытался ее разорвать. Если это удавалось, он занимал освободившееся место. Мы понятия не имели, что это означает.

— Ложь! Все ложь! — вскричал Траник, с трудом вставая на колени.

Его трясло, но Ариста никак не могла понять почему — из-за слабости, гнева или того и другого.

— Я так не думаю, — заговорил Майрон, сидевший рядом с горой свитков.

— Тебе не следует их читать, — угрюмо прохрипел страж. — Церковь наложила запрет на все найденные здесь книги. Читать их нельзя!

— И теперь я понимаю почему, — спокойно ответил Майрон.

— Всего лишь прикасаясь к ним, ты бросаешь вызов церкви Нифрона!

— К счастью, я не принадлежу к церкви Нифрона. У монахов Марибора нет таких запретов.

— Так это ты порвал свитки, Траник? — с осуждением произнес Адриан.

— Они несут в себе зло.

— Что в них было? Что такого ужасного ты в них нашел? Ты сжег библиотеку. Что ты пытался скрыть? — Адриан немного подумал и указал на статую. — И при чем тут расколотые головы? Это ведь тоже твоих рук дело. Ты уничтожил головы не только у статуй, но и на всех рисунках и картинах. Почему?

Траник ничего не ответил, и Адриан повернулся к Майрону:

— Что тебе удалось найти?

— Много чего. Но вот что самое важное: империя никогда не порабощала эльфов.

— Что ты сказал? — спросил Ройс.

— Все в этих документах указывает на то, что эльфы никогда не были рабами. Есть неопровержимые доказательства того факта, что они имели равные с людьми права. Более того, к ним относились с огромным уважением.

— Я требую, чтобы ты остановился! — закричал Траник. — Из-за тебя гнев Новронов обрушится на наши головы!

— Остановись, Майрон, — сказал Мовин. — Все и так хуже некуда, и нам не нужны лишние проблемы.

— Святотатцы! Жалкие глупцы! — вскричал Траник. — Именно по этой причине надо было наложить запрет на изучение древнего языка всем, кроме церковников. Вот почему патриарх запер Эдмунда Холла в темнице и запечатал вход. Он понимал, насколько велика опасность. Наследника Новрона следовало уничтожить, чтобы вы никогда сюда не попали. Мне не удалось добраться до Рога, но я еще послужу своей вере!

Траник с поразительной быстротой вскочил на ноги, схватил лампу и, прежде чем Ройс успел его перехватить, швырнул ею в Майрона. Масло выплеснулось на монаха, лампа разбилась об пол, и все вспыхнуло. Пламя в одно мгновение охватило свитки и взметнулось по ногам и телу к голове Майрона. А потом он исчез. Раздался щелчок пальцами, и камера погрузилась во тьму.

— Мне это совсем не нравится, — раздраженно сказала невидимая Ариста.

Ее плащ начал испускать холодное голубое сияние. Она сурово смотрела на Траника. Ее лицо, озаренное снизу пульсирующим светом, производило устрашающее впечатление.

— Ты в порядке, Майрон? — спросила она монаха.

Тот кивнул, продолжая стирать масло с лица.

— Стало немного жарко, — ответил он. — Кажется, я лишился бровей.

— Ах ты ублюдок! — закричал Мовин на Траника и потянулся к мечу. — Ты мог его убить! Ты мог убить всех нас!

Даже Гонт вскочил на ноги, но Траник не обращал на них внимания. Страж не шевелился. Он сидел, прислонившись к стене в какой-то странной, неестественной позе. Широко раскрытые глаза смотрели в потолок, он не дышал.

— Что с ним? — спросил Гонт.

Майрон протянул руку и дотронулся до Траника.

— Он умер.

Все повернулись к принцессе.

— Я всего лишь погасила огонь, — удивленно сказала Ариста.

Головы повернулись в сторону Ройса. Он сидел уже не там, где раньше, до пожара. Ариста посмотрела на Траника. У него по шее бежала тонкая струйка крови.

Мовин уронил меч и сел на пол.

— Майрон, ты сильно пострадал? — спросил он.

— Все хорошо, не волнуйся.

Майрон встал, подошел к стражу и опустился рядом с ним на колени. Закрыв Транику глаза, он вложил руку стража в свою ладонь, склонил голову на грудь и негромко запел:

— Майрон, ну как можно быть таким дураком? — возмущенно вскричал Гонт. — Он ведь пытался тебя убить. Хотел сжечь живьем! Неужели ты настолько глуп, что все еще этого не понял?

Майрон не обратил на Гонта ни малейшего внимания. Он стоял на коленях возле Траника, склонив голову и закрыв глаза. Монах довольно долго молчал, потом сложил Транику руки на груди и встал. И только после этого повернулся к Гонту.

— Важнее золота, дороже жизни состраданье, и милосердие даруется тому, кто не изведал его нежного лобзанья! — торжественно произнес он. — Так сказал Джерард Хилл в «Пословицах Судьбы».

Монах достал еще одну лампу из заплечного мешка Мовина.

— Скоро у нас их совсем не останется, — сказал он и потянулся за трутом.

— Давай, я это сделаю, — предложил Адриан. — Хватит одной искры, чтобы ты снова загорелся.

Монах протянул ему лампу и пробежал взглядом по лицам всех присутствующих.

— Кто-нибудь поможет мне его похоронить? — спросил он.

Деган нервно засмеялся и захромал прочь.

— Я помогу, — предложил Магнус, сидевший в дальнем конце комнаты. — Мы можем использовать камни с засыпанной лестницы.

Адриан молча встал и поднял Траника с пола, перехватив его в поясе, и направился к выходу. Тело мертвеца сложилось вдвое, словно свернутое в рулон одеяло, бледные до синевы руки безвольно мотались на ходу из стороны в сторону. Ариста посмотрела на темные капли крови, падавшие на каменные плиты пола. Потом перевела взгляд на угол камеры, где столько времени провел Траник. Там были разбросаны котелки, чашки, порванная одежда, грязные одеяла, мусор — все это напомнило ей мышиную нору.

«Сколько времени он здесь пробыл? — думала она. — Сколько дней лежал в темноте и ждал смерти? Сколько времени суждено провести тут нам?»

Ариста встала, подошла к запертой двери и провела пальцами по ее каменной поверхности и железным засовам. Камень был холодным. Тогда она приложила к двери ладони и прижалась к ней ухом, но ничего не услышала. Она вспомнила, что там находится нежить, а эти сущности могут часами хранить молчание и не шевелиться. Ариста ощущала силу, которая ее отталкивала, как противоположный полюс магнита. Схватка с обердазой сделала Аристу более восприимчивой к магии. Новый запах, смутивший ее перед входом во дворец, перестал быть тайной.

За дверью их поджидала магия, но не смутная и меняющаяся, как у обердазы, а совсем другая. Перед глазами возникли образы гоблинских колдунов, мечущиеся, хаотично пульсирующие тени. Но здесь, за этой дверью таилось нечто куда более могущественное. Эманация силы, проникавшая сквозь щели этой двери, поражала своей чистотой и насыщенностью. Благодаря своей сверхчувствительности Аристе удалось уловить элементы ее плетения, ибо в данной силе таилось нечто большее, чем формирующая структуру магия. Здесь преобладала бесконечная печаль, придававшая заклинанию невероятное могущество. Непостижимая скорбь и сила самопожертвования были связаны воедино единственной нитью надежды. Все это Аристу и пугало, и вызывало у нее восхищение.

Она услышала, как хрустят под каблуками Адриана камни в коридоре. Он вернулся в камеру и отряхнулся с таким видом, словно хотел избавиться от следов гадкой болезни, а затем сел рядом с Ройсом в стороне от остальных, там, куда не доставал свет лампы.

Ариста прошла через всю камеру и устроилась рядом с ним на полу. Ее плащ красивыми волнами улегся вокруг нее.

— Есть какие-то идеи? — спросила она, кивком показав на запертую дверь.

Ройс и Адриан переглянулись.

— Может, и есть, — ответил Ройс.

— Я знала, что могу на вас рассчитывать, — вспыхнув от радости, воскликнула она. — Вы всегда рядом, чудо-воины Алрика.

Адриан скривился в гримасе недовольства.

— Только не рассчитывай на невозможное, — мрачно сказал он.

— Но вы же похитили сокровище из Коронной башни, а следующей ночью вернули на место. Вы дважды сумели пробраться в Авемпарту, тюрьму Гутария и Друминдор. Дважды! Неужели задача, которая сейчас стоит перед нами, намного труднее?

— Тебе известно только про наши удачные дела, — заметил Ройс.

— А у вас были поражения?

Они переглянулись, одновременно грустно улыбнулись и дружно кивнули.

— Но вы все еще живы. Я считала, что неудача…

— Не все неудачи ведут к гибели. Взять, к примеру, нашу попытку похитить меч из замка Эссендон. Успехом ту миссию трудно назвать.

— Там же не было меча, и вы попали в ловушку. Но в конце концов все закончилось удачно. Я бы не стала называть ту миссию неудачной.

— Альбурн — настоящая неудача, — сказал Ройс, и Адриан поддержал его решительным кивком.

— Альбурн?

— Мы провели больше года в темнице короля Армана, — сказал Адриан. — Когда это было? Шесть или семь лет назад? Сразу после той ужасной зимы. Ты должна помнить те жуткие холода. На моей памяти тогда в первый раз замерз Галевир.

— Да, я помню. Отец хотел устроить большой бал по случаю моего двадцатилетия, но никто не смог на него прийти.

— Мы всю зиму провели в Медфорде, — сказал Ройс. — Там было безопасно и удобно жить, все шло чудесно, но мы размякли и потеряли сноровку. Поэтому начали допускать ошибки.

— Мы бы до сих пор сидели в той темнице, если бы не Лео и Джинни, — сказал Адриан.

— Лео и Джинни? — спросила Ариста. — Это, случайно, не герцог и герцогиня Рошелльские?

— Точно.

— Они ваши друзья?

— Теперь да, — ответил Ройс.

— Мы получили эту работу через Альберта, а он использовал еще одного посредника. Типичная операция с двойным прикрытием, когда мы не знаем имени клиента, и ему ничего не известно о нас. Потом оказалось, что это были герцог и герцогиня. Альберт нарушил правила и рассказал им, кто мы такие, и они убедили Армана нас выпустить. Я до сих пор не знаю, как им это удалось.

— Они боялись, что мы можем заговорить, — добавил Ройс.

Адриан нахмурился и закатил глаза:

— О чем? Тогда мы не знали, кто нас нанимал.

Ройс пожал плечами, и Адриан посмотрел на Аристу:

— Так или иначе, нам просто повезло, что Арман не пожелал нас казнить. Так что мы далеко не всегда одерживали победы. Даже миссия с Коронной башней закончилась провалом.

— Ты поступил как настоящий идиот, когда решил вернуться, — сказал ему Ройс.

— Что произошло? — спросила Ариста.

— Двое личных телохранителей патриарха поймали Ройса, когда мы возвращали сокровище на место.

— Вроде тех, что присутствовали на совете?

— Да, может быть, те же самые.

— Он мог сбежать, — объяснил Ройс. — У него был свободный путь к отступлению, но вместо этого наш идиот вернулся за мной. Тогда я в первый раз увидел, как он сражается, и должен сказать, ему удалось произвести на меня впечатление, но та пара телохранителей тоже знала свое дело.

— Да, они были очень хороши, — мрачно добавил Адриан. — Они нас едва не прикончили. Ройса сильно избили, он получил колотую рану в плечо, я — удар в грудь и в бедро. Шрам на груди остался до сих пор.

— Неужели? — изумленно воскликнула Ариста.

Она не могла себе представить, чтобы кто-то фехтовал лучше Адриана.

— Нам с трудом удалось сбежать, но они подняли тревогу. Мы сумели спрятаться в тележке лудильщика, ехавшей на юг. Нас искали все сельские жители, и мы довольно долго не могли остановить кровотечение. Кончилось тем, что мы оказались в Медфорде, где никто из нас не бывал раньше.

Шел сильный дождь, была глубокая ночь, а мы, едва живые, с трудом передвигали ноги. Мы брели по улице в нижнем квартале города, надеясь найти помощь или какое-то убежище, чтобы там отсидеться. По городу разнеслась весть о ворах и Коронной башне, и солдаты нашли тележку. Они поняли, что мы скрывались в ней. Твой отец отправил на поиски всю городскую стражу. Мы никого не знали в городе, на нас охотились солдаты. Мы находились в таком отчаянном положении, что начали стучать в случайно выбранные двери, надеясь, что кто-нибудь нас впустит. Так мы встретились с Гвен ДеЛэнси.

— Я все равно не понимаю, почему ты тогда вернулся, — сказал Ройс. — Мы ведь даже не были друзьями. Скорее, относились друг к другу как враги. Ты знал, что я тебя ненавижу.

— Именно поэтому я согласился выполнить работу, предложенную ДеВиттом, — ответил Адриан. — Да и на поиски Гонта отправился по той же причине. — Он посмотрел на сидевшего чуть в стороне Дегана и покачал головой. — Я всегда мечтал делать то, что правильно, мечтал спасти королевство, завоевать любовь девушки, стать героем всей страны. И тогда я вернулся бы в Хинтиндар, и отец мог бы гордиться мной, а лорд Болдуин пригласил бы меня отобедать за своим столом, но…

— Но что? — спросила Ариста.

— Это была всего лишь мальчишеская мечта, — печально ответил Адриан. — Я стал чемпионом Калиса. Я сражался на аренах, и сотни людей приходили поприветствовать меня. Они скандировали мое имя или то, которое они мне дали, но я никогда не чувствовал себя героем. Меня томили грязь и злоба. С тех самых пор я стремился смыть пролитую мной кровь, очистить себя от грязи, к тому же мне надоело убегать. Вот к чему привел тот день в башне. Я сбежал от отца, из Аврина и даже из Калиса. Но в итоге мне надоело убегать, и это ощущение никуда не делось.

С минуту они сидели молча.

— Ну и каков ваш план? — наконец спросила Ариста.

— Мы пошлем вперед Гонта, — ответил Ройс.

— Что ты сказал? — удивилась она и посмотрела на Дегана, который лежал на одеялах, свернувшись в комок.

— Ты ведь сама говорила, что он должен был пойти с нами, но так и не объяснила почему, — заметил Адриан. — Все это время он доставлял нам сплошные неприятности. Все участники нашей миссии принесли хоть какую-то пользу за исключением Гонта. Ты сказала, что его присутствие совершенно необходимо для конечного успеха. Почему?

— Потому что он наследник.

— Вот именно, но как это может нам помочь?

— Наверное, именно он должен протрубить в Рог.

— Это очевидно, но не объясняет, зачем он здесь? Мы могли бы принести ему Рог в Аквесту. Зачем мы взяли его с собой? — спросил Ройс.

— Мы думаем, что он, как наследник, способен пройти через ту комнату, — добавил Адриан.

— А что, если вы ошибаетесь? — спросила Ариста. — Он нужен нам, чтобы протрубить в Рог. Если Деган умрет…

— Но он не сможет протрубить в Рог, если у нас его не будет, — вмешался Ройс.

— И вот тут потребуется твоя помощь, — продолжал Адриан. — На всякий случай ты должна его защитить. Ты сумеешь?

— Может быть, — сказала Ариста без малейших признаков уверенности. — Со мной всегда так, сначала я должна попробовать. А у вас есть еще идеи?

— Только одна, — ответил Ройс. — Кто-то входит внутрь и отвлекает внимание чудовища, остальные в отчаянном броске пытаются добраться до противоположной двери, надеясь, что хотя бы один из нас сумеет это сделать. А когда Гонт протрубит в Рог, возможно, зверь успокоится.

— Вы серьезно?

Они кивнули.

Ариста оглянулась на Гонта.

— Пойду сообщу ему плохую новость, — сказала она со вздохом.

— Нет и еще раз нет! — заявил Деган Гонт, вскочив на ноги.

Шляпа смялась у него с той стороны, на которой он лежал. Когда Майрон и Магнус вернулись, Ариста собрала всех участников миссии в кругу света возле лампы. И после того как они немного подкрепились, а запасов провизии у них осталось совсем мало, принцесса объяснила план дальнейших действий.

— Ты должен это сделать, — сказала Ариста Гонту.

— Но даже если я это сделаю, и у меня все получится, какой в том прок? Мы все равно останемся в этой ловушке!

— Этого мы не знаем наверняка. Никто никогда не покидал эту комнату. Возможно, там есть другой выход. Или Рог обладает таким могуществом, что поможет нам спастись. Мы не знаем точно, но у нас остается шанс выбраться отсюда. В противном случае мы все тут умрем.

— Это глупость! Глупость, и ничего больше!

— Тогда подумай вот о чем, — сказал ему Адриан. — Если ты потерпишь неудачу, и эта штука тебя съест, все будет кончено мгновенно, раз и все. — Он щелкнул пальцами. — А если откажешься, то будешь медленно и мучительно умирать от голода.

— Или задохнешься, — вмешался Ройс. Все посмотрели на него, и он сделал вид, будто задыхается. — Воздух становится спертым. У нас мало времени.

— И уж если тебе все равно суждено умереть, почему бы не сделать это как подобает благородному человеку? — спросил у него Адриан.

Вместо ответа Гонт с мрачным видом отрицательно покачал головой.

— В этом все и дело, — с отвращением произнес Мовин, прижав руку к ране, и на его лице появилась гримаса боли. — Адриан, ты не учел один важный момент. У Гонта нет ни грана благородства. Он не знает, что это такое. Хотите, я объясню, в чем разница между Гонтом и Алриком? Ты, Гонт, насмехаешься над аристократами, произносишь ядовитые речи о голубой крови, и об их неспособности править. Но если в тебе и течет кровь императора, то она уже давно потеряла свою силу. Твоя кровь забыла о былом величии! Ты руководствуешься низменными чувствами, живешь ради своих гнусных желаний, не умеешь держать себя в узде с помощью разума и чести. Возможно, Алрика и нельзя назвать лучшим из королей, но он был мужественным и благородным человеком. Мысль о том, чтобы войти в эту дверь и взглянуть в глаза смерти, приводит тебя в ужас. Как страшно отдать свою жизнь, когда ты еще и не начинал жить. Ты чувствуешь себя обманутым, как будто должен отдать монету, ничего на нее не купив! Что поможет тебе почувствовать гордость? У тебя же ничего нет! Алрик смог бы войти в эту дверь не потому, что он был королем, и даже не из-за благородной крови в его жилах, а потому что он был отважным мужчиной. Да, у него имелись недостатки, он совершал ошибки, но никогда сознательно, никогда никому не хотел причинить вред. Алрик прожил свою жизнь, как мог, он старался изо всех сил. А можешь ли ты так сказать о себе?

Гонт молчал.

— Мы не можем тебя заставить, — сказала Ариста. — Но если откажешься, все будет, как сказал Адриан, мы все умрем, потому что обратной дороги нет, а вперед мы не можем пойти без тебя.

— Могу я хотя бы закончить есть перед тем, как дать ответ?

— Конечно, — сказала принцесса, машинально пригладила волосы и глубоко вздохнула.

Ариста по-прежнему чувствовала жуткую усталость и сгибалась под тяжестью непосильных задач. Она понимала, что будет нелегко уговорить Гонта, но печальнее всего было то, что она не знала, каким будет их следующий шаг, если он решится и потерпит неудачу.

Гонт поднес кусочек мяса к губам и тут же нахмурился.

— Я потерял аппетит. — Он посмотрел в потолок, потом опустил глаза, губы у него задрожали, дыхание стало хриплым и громким. — Я знал, что так будет. — Он провел несколько раз рукой по шее, как будто что-то искал. — С тех пор, как я его потерял, вернее, с тех пор, как его у меня забрали, все изменилось в худшую сторону.

— Что у тебя забрали? — спросила Ариста.

— Амулет, приносящий удачу. Его дала мать, когда я был мальчишкой, красивый такой серебряный медальон. Он защищал меня от неприятностей, всегда приносил удачу. Все было великолепно. С ним я мог провернуть что угодно. Моя сестра говорила, что я живу в зачарованном мире, так и было, но он отнял мой амулет.

— Кто это сделал, Гай? — спросила Ариста.

— Нет, другой человек. Лорд Мариус, так он себя называл. И я понял, что теперь все будет иначе. Мне никогда ни о чем не приходилось беспокоиться, а сейчас на голову сыплются сплошные неприятности. — Он посмотрел на дверь, ведущую в Склеп дней. — Если я туда войду, то умру. Я знаю.

Адриан засунул руку под рубашку и снял через голову цепочку с медальоном. Гонт округлил глаза от удивления, когда он поднял ее так высоко, чтобы все видели.

— Медальон, который ты носил, сделал Эсрахаддон, но мой медальон тоже его творение. Ты получил свой от матери, а я — от отца. Я уверен, что они одинаковые. Если ты согласишься и попытаешься войти в ту комнату, я отдам его тебе.

— Дай мне на него посмотреть!

Адриан протянул ему медальон. Гонт упал на колени рядом с лампой и принялся изучать амулет.

— Да, он точно такой же, — сказал он чуть погодя.

— Ну так как? — спросил Адриан.

— Ладно, — ответил Гонт. — Я пойду с ним, но потом оставлю его себе, хорошо? В противном случае ничего не стану делать.

— Я отдам его тебе, но с одним условием. Корона останется у Модины.

Гонт бросил на него свирепый взгляд.

— Порви договор, который ты с ней заключил. Если согласишься на то, чтобы императрицей осталась она, то сможешь забрать медальон.

Гонт потер медальон двумя пальцами и задумался. Потом он посмотрел на дверь в склеп и вздохнул.

— Ладно, — сказал он и с улыбкой надел цепочку на шею.

— А договор?

Гонт нахмурился, вытащил пергамент из складок плаща и протянул Адриану, который разорвал его на мелкие кусочки и бросил в кучу с другими обрывками свитков.

— А как ты? — спросил Адриан у Аристы.

— Все еще чувствую усталость, но сейчас все равно не смогу заснуть.

Адриан встал и подошел к двери.

— Майрон, наверное, ты захочешь начать молитву.

Монах кивнул.

— Деган? — позвала Ариста. — Деган?

Гонт оторвал взгляд от своего нового амулета и раздраженно посмотрел на Аристу.

— Когда ты пересечешь комнату, — сказала ему Ариста, — ищи в гробнице Рог. Я не знаю, где он может находиться. Более того, я даже не представляю, как Рог выглядит, но он там. А если ты не найдешь Рога, поищи меч с надписью на клинке. Ты сможешь убить с его помощью гиларабрина, нужно будет просто вонзить в него меч. Не имеет значения, в какое место ты попадешь. Слово, написанное на клинке, должно войти в его тело. Но если что-то пойдет не так, беги обратно, и я попытаюсь тебя защитить, — сказала Ариста.

Адриан отдал Гонту лампу и пожелал удачи. Гонт стоял перед ними, одной рукой сжимая медальон, а другой — лампу. Его длинный потрепанный плащ остался лежать на полу, шляпа едва держалась на голове, на лице застыла гримаса страдания. Адриан и Ройс сдвинули в сторону засовы. Металл неприятно заскрежетал, и дверь приоткрылась. Адриан поднял ногу и ударил в дверь, она с протяжным стоном распахнулась, и все увидели огромный склеп.

Гонт сделал шаг вперед, поднял лампу и заглянул внутрь.

— Я ничего не вижу, — растерянно сказал он.

— Он там, — прошептал ему Ройс, который стоял за спиной у Гонта. — Посреди комнаты. Кажется, он спит.

— Давай, Деган, — сказала Ариста. — Может быть, ты сумеешь незаметно пробраться мимо него.

— Сама пробирайся, — сказал он и шагнул вперед, оставив Аристу и Ройса стоять в дверном проеме.

Адриан заглядывал в склеп из-за их спин.

— Не сопи так громко или дыши через рот, — посоветовал Гонту Ройс.

— Ладно, — сказал тот и сделал еще один шаг. — Он шевелится?

— Ничего подобного, — возразил Ройс.

Гонт сделал еще три шага, и лампа начала раскачиваться в его дрожащей руке.

— Почему бы тебе не крикнуть: «Иди и съешь меня!» — раздраженно прошипел Ройс.

Ариста наблюдала за качающейся лампой. Свет от нее позволял увидеть лишь стены и потолок, а также Гонта, но только с одной стороны, из-за чего казалось, будто он движется в пустоте.

— Интересно, там большое помещение? — спросила она.

— Оно огромное, — ответил Ройс.

Ариста попыталась вспомнить свой сон. Она увидела императора лежащим на полу огромного мемориального зала. Его стены были покрыты фресками, множество статуй императоров застыли на своих местах.

— У него неплохо получается, — заметил Адриан.

— Он прошел только половину пути, — возразил Ройс. — И идет слишком медленно.

— Кажется, я его вижу, — сказала Ариста.

Наконец в свете лампы Гонта возникло нечто, имевшее невероятные размеры.

— Это он? О боже, неужели это лапа?

— Я же сказал, что он большой, — заметил Ройс.

Гонт сделал еще несколько шагов вперед, и лучи лампы выхватили из темноты огромное существо. Гонт находился всего в десяти футах от его когтистой лапы, хвоста не было видно, поскольку он тонул в темноте. Дракон лежал в позе собаки, его громадная голова с вытянутой мордой, торчащими ушами и острыми клыками покоилась между передними лапами. Два огромных крыла были сложены по бокам и напоминали кожаный шатер, натянутый между шестами с когтями на концах. Однако чудовище и не думало спать. Два глаза, каждый из которых был больше колеса фургона, не мигая уставились на Гонта.

Как только чудовище подняло голову, Гонт остановился. Несмотря на отделявшее их расстояние, члены миссии слышали его тяжелое прерывистое дыхание.

— Не вздумай бежать, — сказала Ариста, входя в зал. — Скажи, кто ты такой. Скажи, что ты наследник. Прикажи, чтобы он тебя пропустил.

Гиларабрин встал на лапы и расправил громадные крылья. Раздался звук, напоминающий далекий удар грома, и вдруг прямо ей в лицо ударил резкий порыв ветра.

— Гонт, говори!

— Я… Деган Го… Гонт, наследник Новрона, и я…

— Проклятие! — Ройс бросился вперед.

И тут гиларабрин поднял голову, распахнул пасть… Ариста выставила перед собой руки и закрыла глаза. Теперь она видела страшного зверя внутренним взором. Ариста мысленно представила его огромные размеры и невероятную мощь. Это была чистая магия. Она слышала ее музыку, ощущала вибрации и понимала, что гиларабрин собирается убить Дегана Гонта.

— Беги! — крикнул Адриан.

В этот момент Ариста впала в панику. Оказалось, что она не властна над гиларабрином. Он был подобен дыму, ей никак не удавалось его схватить, отбросить, сжечь, причинить ему хоть какой-то вред. Заклинать его с помощью ее магии было так же бессмысленно, как дуть против ветра или плевать в море.

Она открыла глаза и сказала, что не может его остановить. Тем временем зверь выгнул спину и приготовился нанести удар, но плащ Аристы вспыхнул, точно яркая звезда.

Все вокруг залило слепящее глаза сияние, многократно усиленное золоченым убранством зала. Оно проникло в каждый уголок огромного склепа. И хотя Ариста на мгновение ослепла, ей было слышно, как застонал зверь. Она почувствовала, что гиларабрин отступил. Свет погас так же неожиданно, как возник, но Ариста по-прежнему ничего не различала вокруг себя.

Она услышала звук приближающихся шагов. Мимо нее проскочил Гонт, а потом кто-то ее схватил и вывел обратно в их небольшую камеру. Ариста беспомощно моргала, пока ее зрение медленно восстанавливалось. Но вскоре она разглядела Адриана, который торопливо задвигал засовы каменной двери. С той стороны донесся рев, от которого содрогнулись стены, но уже в следующее мгновение наступила мертвая тишина.

Ройс и Гонт лежали на полу и тяжело дышали. Адриан упал рядом с дверью, Ариста прислонилась спиной к стене и разразилась слезами.

Все было кончено. Траник оказался прав. Никто не сможет войти в этот склеп… Никогда…

Глава 21 САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ

Адриан поднял лампу над головой и осмотрел завал. Обломки скалы и груды камня полностью завалили коридор и уничтожили лестницу. Он взглянул на стоявшего рядом Магнуса.

— Ну, что будем делать?

Гном нахмурился и покачал головой:

— Если бы у меня был месяц или два, я бы сумел пробить туннель.

— Еды у нас на шесть или семь дней, воды — примерно на три, — сказал ему Адриан. — И никто не знает, на сколько времени нам хватит воздуха. К тому же Уайатт и Эльден не станут нас ждать больше пяти дней, потом они поднимут парус и поплывут домой.

— И не стоит забывать о гоблинах, — напомнил Магнус. — Как ты думаешь, сколько их сейчас на площади? Пятьсот? Тысяча? Две тысячи? И сколько обердаз они привели с собой, чтобы разобраться с принцессой? Не сомневаюсь, они будут долго охранять выход отсюда.

Адриан вздохнул:

— Похоже, наше дело дрянь, верно?

— Да, — печально ответил Магнус. — Мне очень жаль.

Когда они вернулись в камеру, Ариста все еще сидела одна в дальнем углу. После попытки пересечь Склеп дней она много спала. Адриану вдруг показалось, что она ищет ответы на вопросы в своих снах. Мовин лежал на полу, даже не потрудившись положить на камень одеяло. Его взгляд был устремлен в потолок. Гонт устроился в противоположном от Аристы углу и, закрыв глаза, сжимал обеими руками амулет.

Зато Ройс и Майрон мирно беседовали, расположившись около последней лампы. Адриан просто глазам своим не верил! Майрон что-то возбужденно вещал, сидя со скрещенными ногами на полу посреди груды заляпанных маслом свитков. Время от времени он перебирал их и брал в руки заинтересовавший его экземпляр. Ройс сидел, прислонившись спиной к стене и положив ноги на заплечный мешок Гонта. Он снял сапоги и шевелил пальцами ног. Оба, Ройс и Майрон, вели себя так, словно находились в «Розе и шипе» или в любой другой уютной таверне.

— Гоблины сперва покорили Калис, — говорил Майрон. — Затем сели на корабли, отправились на восток и атаковали поселения людей. Ни люди, ни гномы никогда их не видели раньше. Люди называли их отродьем Уберлина, а гномы дали им имя ба ран газель — морские гоблины. Они захватили Калис и погнали людей на запад, в Аврин, гномы вернулись под землю. Эльфы предупредили людей, чтобы они не переходили реку Бернум, когда же те нарушили уговор, эльфы объявили им войну.

Майрон замолчал, когда к ним подошли Адриан и Магнус.

— Значит, вам не повезло? — спросил Ройс, прочитав по лицу Адриана, что их попытка закончилась неудачей.

— Считай, что да, — со вздохом ответил тот. — Отсюда нет выхода.

Плечи у него опустились, он понурил голову. Адриан чувствовал себя побежденным, а борьба с каменными глыбами, пылью и грязью казалась ему лишенной смысла. Он устало лег на пол и, как Мовин, уставился в потолок пустым взглядом.

Магнус кивнул:

— Здесь использовали очень прочный камень, да и принцесса потрудилась на совесть. Завал насчитывает сотню футов в ширину. Полагаю, она уничтожила всю лестницу и существенную часть коридора за ней. Возможно, за месяц с командой из двадцати гномов я бы мог расчистить проход, поставить опоры и сделать новую лестницу, но сейчас это невозможно… Короче, мы умрем прежде, чем я успею отрыть туннель в один фут шириной.

Гном уселся посреди вороха свитков, взял один и заглянул в него.

— Ты умеешь читать на древнем языке? — спросил Майрон.

— Нет, конечно, — ответил Магнус. — Гномы не читают даже на своем языке. Ты уже закончил рассказывать, как гномы спасли человечество?

— Ну, пожалуй, не совсем.

— Тогда продолжай. Я люблю эту историю.

— Как я уже говорил, гоблины начали теснить людей на запад. У них не оставалось выбора, реку пересекли, главным образом, дети и женщины, иными словами, самые обычные беженцы. Если верить тому, что я читал, эльфы все прекрасно знали, и некоторые из них предлагали разрешить людям остаться. Однако им пришлось принимать во внимание и другие моменты.

Эльфы уже заключали договоры с людьми, которые приводили к катастрофам. Сложность состояла в том, что люди живут всего несколько десятилетий. Соглашение с одним вождем забывается всего через несколько сотен лет. Однако есть еще одна проблема — скорость размножения. У эльфов рождается всего один ребенок за всю их долгую жизнь, продолжающуюся сотни, а иногда и тысячи лет. Но люди плодятся как кролики, и тогдашний король миралиитов опасался, что люди наводнят мир, потому что их станет больше, чем муравьев. Тогда эльфы приняли решение уничтожить человечество до последней женщины и последнего ребенка, пока их потомство не стало слишком многочисленным, чтобы его можно было остановить. В это время гоблины атаковали восточное побережье Аврина и южные берега Эриана, взяв под контроль море Гоблинов.

— Откуда ты все это узнал? — спросил Адриан.

Майрон взял в руки книгу в красном кожаном переплете.

— Она называется «Миграция народов», ее написала принцесса Фарилэйн, дочь императора Нириана, который правил с 1912 по 1989 год по имперскому календарю. В ней приведены замечательные географические карты, на которых показано, каким путем различные кланы людей покинули Калис и перебрались в Аврин. Всего кланов было три. Булард считает, что они заметно отличались друг от друга как с точки зрения обычаев, так и языка. Империя заставила их временно объединиться, и на их основе после падения империи возникли три королевства.

— Значит, в книгах нет ничего о Роге?

Майрон покачал головой:

— Пока нет, но я еще не закончил читать.

— Кстати о языках… — начал Ройс. — Имена, найденные тобой в Доме тешлоров, Течилор и… Как ты говорил?

— Сензлиор?

— Да, именно так. Когда-то я знавал одного очень умного человека, который рассказал мне, что и другие слова, вроде Аврина и Галевира, имеют эльфийское происхождение.

— Совершенно верно, — ответил Майрон. — Течилор на эльфийском — скорая рука, а Сензлиор — быстрый разумом.

— А существует возможность, что Тешлор и Сензлиор были эльфами? — спросил Ройс.

— Хм, не знаю… — Монах задумался. — До тех пор, пока мы не оказались здесь, я не задумывался над тем, кем они были. — Майрон посмотрел на Магнуса. — Неужели нет способа выбраться отсюда? Мне бы очень хотелось вернуться в библиотеку. Если мастер Булард нашел эти книги, там могли остаться и другие, пережившие пожар.

— Так вот почему ты хочешь отсюда выбраться, книжный ты червь? — воскликнул Гонт, он сел и отбросил одеяло в сторону. — Неужели ты не понимаешь, что мы здесь умираем! Напряги свой скудный, засушенный умишко. Очень скоро на этом холодном камне останутся лежать наши трупы, а ты думаешь о книгах? Ты окончательно сошел с ума?

— Наверное, это прозвучит странно, — заговорил Мовин, — но я должен согласиться с его наследным величеством. Как вы можете сидеть и рассуждать о древней истории в такой момент?

— В какой такой момент? — спросил Майрон.

Даже Ариста удивилась:

— Майрон, ты же должен понимать, что мы здесь умрем.

Монах задумался, а потом пожал плечам:

— Может быть.

— И тебя это не тревожит?

Майрон растерянно огляделся по сторонам:

— С какой стати? Вы считаете, что мне следует тревожиться?

— С какой стати? — Гонт рассмеялся. — Он спятил!

— Я лишь хотел сказать, что не вижу, чем этот день отличается от любого другого? — Все с недоумением посмотрели на него, и Майрон вздохнул: — В одно прекрасное осеннее утро императорские войска пришли, чтобы сжечь монастырь. Стояла на удивление теплая погода, и над головами у нас сияло голубое небо. С другой стороны, было ужасно холодно и сыро в тот вечер, когда я впервые встретил короля Меленгара, Ройса и Адриана, которые открыли мне глаза на неисчислимые чудеса. Когда в жуткий снегопад я отправился на юг, чтобы доставить ужасную новость про мисс ДеЛэнси, я понятия не имел, что это спасет мою жизнь от эльфийского вторжения. Невозможно заранее знать, что Марибор приготовил для нас в будущем. Чудесный день может привести к катастрофе, а день, который мы начнем в заточении под землей, может оказаться лучшим в нашей жизни. Если вы не отказываетесь от надежды в чудесный день, зачем поступать так в те дни, которые начинаются плохо?

— Однако сейчас вероятность погибнуть много выше, чем обычно, Майрон, — заметил Магнус.

Монах кивнул:

— Мы и в самом деле можем здесь умереть, ты прав. Но вы же не станете отрицать, что мы умрем в любом случае? И если учесть, что существует сколько угодно других возможностей расстаться с жизнью, получается, что это место ничуть не хуже любого другого. Умереть в окружении друзей, в удобной сухой комнате, когда у тебя под рукой полно книг и свитков для чтения. Звучит совсем неплохо, не так ли?

Так какой смысл поддаваться страху, сожалениям или впадать в уныние, даже если смерть близка? Старый настоятель в аббатстве часто говорил: «Жизнь драгоценна лишь в тех случаях, когда ты сам того желаешь». Я смотрю на жизнь, как на последний кусочек замечательной трапезы, станешь ли ты наслаждаться им или будешь сокрушаться, что осталось так мало, и испортишь себе удовольствие? — Монах оглядел своих товарищей, но все молчали. — Если Марибор считает, что пришло время моей смерти, то кто я такой, чтобы с ним спорить? В конце концов, именно благодаря ему я появился на свет. И до тех пор, пока я живу, каждый день есть дар, который станет даром напрасным, если я проведу его плохо. К тому же я знаю, что последний кусочек часто оказывается самым сладким.

— Это очень красиво, — сказала Ариста. — Я никогда не видела пользы в религии, но если бы моим учителем был ты, а не Сальдур…

— Каким ветром меня сюда занесло? — пожаловался Гонт. — Как я умудрился оказаться вовлеченным в вашу безумную затею? Не могу поверить, что это происходит со мной. Вам не кажется, что стало трудно дышать?

Он снова улегся на пол, накрылся с головой одеялом и застонал. В наступившей тишине Майрон встал и принялся искать еще не развернутые свитки, которых оставалось очень много.

— Кто научил тебя эльфийскому? Кем он был? — спросил Магнус у Ройса.

— О чем ты?

— Ты недавно упоминал человека, который научил тебя эльфийским словам. Кем он был?

— Я познакомился с ним в тюрьме. Возможно, он был моим первым настоящим другом, — ответил Ройс и снова пошевелил пальцами ног.

Адриан насторожился. Прежде Ройс никогда не рассказывал о своем пребывании в Манзанте. Адриан знал всех, кого Ройс когда-либо называл другом, кроме одного.

— Это он дал тебе Альверстоун? — спросил он.

— Да, — ответил Ройс.

— Кем он был? — снова спросил гном. — И как к нему попал кинжал? Он был стражником?

— Нет, таким же заключенным, как я.

— Но как он сумел пронести оружие в тюрьму?

— Я задал ему тот же вопрос, — ответил Ройс. — И он сказал, что не делал этого.

— Он что, нашел этот кинжал? Откопал в соляных копях? Обнаружил там это сокровище?

— Может быть, но он дал мне совсем другое объяснение, и у меня нет оснований считать его лжецом. Он сказал, что сделал его сам — для меня. Мой друг говорил, что оружие мне понадобится. — Ройс задумчиво посмотрел в сторону. — Когда я попал в тюрьму, то поклялся, что больше никогда не стану никому доверять. Но потом встретил его, и если бы не он, я бы там умер в первый же месяц. Я выжил только благодаря ему. У него не было причин мне помогать, никаких, я вас уверяю, однако он стал обо мне заботиться. И многому научил: как выживать в копях, где копать, а где нет, когда спать, а когда делать вид, что спишь. И еще он обучил меня чтению, математике, истории и даже немного эльфийскому языку. И он никогда ни о чем меня не просил.

Однажды меня привели к Амброузу Муру. Там я встретил старика по имени Аркадиус, который называл себя волшебником. Он предложил мне выполнить одно его поручение в обмен на свободу. Короче, он готов был меня за это выкупить. Оказалось, речь шла об ограблении Коронной башни. — Ройс повернулся к Адриану. — И я сказал, что соглашусь, если он выкупит еще и моего друга. Аркадиус отказался. Тогда я сделал вид, что готов принять его предложение, чтобы выйти из тюрьмы. Я сказал своему другу, что как только окажусь на свободе, сразу перережу старику глотку, украду его деньги и вернусь, чтобы выкупить его.

— И почему же ты этого не сделал? — спросил Адриан.

— Все дело в моем друге. Он заставил меня пообещать, что я не стану убивать Аркадиуса или Амброуза Мура. Больше он меня ни о чем не просил. Именно тогда он подарил мне Альверстоун и попрощался со мной.

— И ты не возвращался туда?

— Нет, я вернулся в тюрьму. Через год у меня накопилось достаточно денег, чтобы выкупить моего друга, но Амброуз сказал, что тот умер. Его тело выбросили в море, как и трупы других заключенных. — Ройс судорожно сжал кулаки. — Я так и не смог его поблагодарить.

Медленно шло время. Как и все остальные, Адриан лежал на полу, то засыпая, то просыпаясь. Ему приснилось, что он сражается рядом с отцом против темных существ, пытающихся убить императора, при этом он был немного похож на Алрика. В другом сне он сидел на развалинах «Шипа и розы» вместе с Гвен и Альбертом и ждал Ройса, но тот опаздывал, очень сильно опаздывал. Гвен боялась, что произошло что-то ужасное, а он уверял ее, что Ройс в состоянии позаботиться о себе.

«Ничто, — сказал ей Адриан, — не сможет остановить Ройса, когда он идет к тебе, ничто, даже смерть».

Он проснулся, чувствуя себя слабым и уставшим, словно вовсе не спал. Все мышцы у него онемели от сна на холодном каменном полу, и он чувствовал себя разбитым. В камере стало душно, во всяком случае ему так показалось. Нет, дышать по-прежнему было легко, но возникало ощущение, будто он спит, накинув на голову одеяло.

«Воображение это или реальность? Или мне только кажется, что огонек лампы стал меньше?» — подумал Адриан.

Все спали — Гонт в своем углу, Магнус возле стены, даже Майрон заснул в окружении свитков. Принцесса спала на боку посреди темницы, подложив ладонь под щеку. На ее лицо падал свет лампы. Ариста была уже не так юна, как во время их первой встречи, и больше не походила на девочку. Лицо удлинилось, потеряло прежнюю округлость, возле рта и глаз появились мелкие морщинки. После всех их приключений волосы у нее были растрепаны, на лбу и на щеках засохли пятна грязи, губы потрескались, под глазами залегли темные тени.

«И несмотря на это она очень красива», — подумал Адриан.

Адриан смотрел на нее и чувствовал себя ужасно. Она верила в него, рассчитывала на него, а он ее подвел. Подвел Трейс и даже ее отца. Адриан обещал Терону присматривать за его дочерью и спасти ей жизнь. И своего отца он тоже подвел, не исполнил того предназначения, которому он посвятил всю жизнь.

Адриан вздохнул и тут только заметил, что среди спящих нет Ройса. Его даже в комнате не было. Адриан встал, вышел в туннель и обнаружил, что Ройс сидит в темноте, в нескольких футах от груды камней, которыми они завалили тело Траника. В коридор падал совсем слабый свет лампы, и Адриан едва смог разглядеть Ройса.

Он уселся на пол рядом с другом и оперся спиной о стену.

— Наконец-то я все понял, — сказал Ройс.

— И придумал для нас новую идеальную профессию? Надеюсь, не исследование пещер?

Ройс посмотрел на него и ухмыльнулся. В слабом свете лампы были видны только его профиль и левая половина лица.

— Нет, я понял, что все дело в тебе. Ты не можешь умереть.

— Вступление мне нравится. Хотя не понимаю, куда ты клонишь, для начала неплохо.

— Ну сам подумай. Это не может быть конец, потому что ты не должен умереть. Понимаешь?

— Когда ты перестанешь говорить загадками?

— Ты помнишь, что говорила Гвен? Она сказала, что я должен спасти твою жизнь, так? И в этом она оставалась непреклонной. Однако я так тебя и не спас. С тех самых пор, как она отправила нас искать Меррика, такой ситуации ни разу не возникло. Значит, либо Гвен ошиблась, либо мы что-то упускаем. Но ты же знаешь, что Гвен всегда оказывалась права. Получается, что мы что-то упустили, и теперь я знаю что. Именно здесь я должен спасти тебе жизнь.

— Все это замечательно, но я бы все-таки хотел знать, как ты намерен меня спасти?

— Вспомни наш запасной план. Я должен отвлечь зверя.

— Что-что? — сказал Адриан, отшатнувшись, как после пощечины.

— Я привлеку внимание зверя, как Милли в Дальгрене, ты побежишь, возьмешь меч и прикончишь его. Сам не понимаю, почему мне не пришло это в голову раньше. Все выглядит вполне разумно.

— Ты помнишь, что случилось с Милли?

— Да, конечно, — просто ответил Ройс. Короткое слово прозвучало в темноте, точно приговор. — Но как ты сам не понимаешь? Именно таково мое предназначение. Я даже подумал, что Гвен ради этого умерла. Может быть, она все это знала. Она знала, что мы не можем бежать отсюда и сотрудничать в будущем, потому что мое место здесь, и я должен принести себя в жертву. Может быть, она оказалась на мосту в тот вечер не случайно и, может быть, пошла на смерть ради меня. Точнее, ради тебя и всех остальных, чтобы я нашел в себе силы умереть ради тебя.

— Слишком много «если» и «может быть», Ройс.

— Возможно, ты и прав, — согласился он.

Они замолчали.

— Но так и должно быть, — продолжал Ройс. — Мы знаем, что Гвен обладала даром пророчества. Она все предвидела заранее и сказала, что я должен спасти тебе жизнь. Она знала, что без меня ты погибнешь, и тогда произойдет нечто ужасное. Если же я спасу тебя сейчас, у нас появится шанс добраться до Рога.

— А что, если будущее изменилось? Что, если мы уже совершили нечто необратимое?

— Не думаю и сомневаюсь, что человек способен изменить будущее. А если бы ты мог, Гвен увидела бы это.

— Ну не знаю, — сказал Адриан.

Ему меньше всего хотелось обсуждать с Ройсом их будущее спасение за счет его самоубийства.

— Ладно, давай я сформулирую по-другому, — сказал Ройс. — Ты можешь предложить другой выход?

Адриану вдруг показалось, что ему не хватает воздуха.

— Значит, твой план состоит в том, чтобы отвлечь зверя на себя, а я должен буду попытаться отыскать меч?

— Да, ты возьмешь меч и прикончишь его. Думаю, я смогу дать тебе не меньше двух минут, но рассчитываю на пять. О большем мечтать не стоит. Через пять минут выдохнусь, а он разозлится настолько, что захочет воспользоваться огнем. А от огня мне не увернуться. Тем не менее даже двух минут может хватить, чтобы пробежать через склеп и найти меч.

— А если он заперт?

— Исключено. Я видел его, когда вошел туда вслед за Гонтом. Адриан, ты знаешь, что я прав. Кроме того, я думаю не только о тебе. С нами еще пять человек, которые умрут, если я этого не сделаю. Конечно, их жизни для меня немного значат, но я знаю, что тебе они небезразличны.

— Ты уверен, что хочешь это сделать?

— Да, ради Гвен. Адриан, для чего мне жить? Я должен выполнить ее последнюю просьбу. И все… Адриан, после этого…

Адриан закрыл глаза и несколько раз крепко ударился затылком о стену, чтобы пересилить душевную боль и взять себя в руки. Слезы выступили у него на глазах.

— Ты знаешь, что я прав, — сказал Ройс.

— И чего ты хочешь? Чтобы я сказал: «Ура, спасибо, дружище, за то, что ты собираешься нас спасти?»

— Я хочу лишь одного: чтобы ты остался жив, ты и все остальные, даже Магнус и Гонт. Это единственное, что я могу сделать для тебя и Гвен. Если я справлюсь со своей задачей, ты добудешь дурацкий Рог, и он всех спасет, то ее смерть не будет напрасной, как и моя, наверное. А это много больше, о чем любой из нас мог мечтать. Потаскуха и никому не нужный вор станут спасителями мира, совсем неплохая эпитафия. Ты ведь понимаешь, что я прав?

Адриан перестал биться головой о стену и посмотрел в темноту.

— Ты не устаешь от того, что постоянно прав?

— Мы с тобой были отличной командой, ведь так? — отозвался Ройс. — Аркадиус сделал разумный выбор, когда объединил нас.

— Говори за себя.

— Следи за языком. Я собираюсь спасти тебе жизнь, так что веди себя прилично.

— Кстати, спасибо тебе.

— Да, конечно, ты будешь счастлив, когда избавишься от меня. Вернешься в Хинтиндар, снова станешь кузнецом и заживешь спокойной и счастливой жизнью. Сделай мне одолжение, женись на хорошенькой крестьянской девушке и научи своего сына побеждать рыцарей империи.

— Обязательно, — проворчал Адриан. — И если ему повезет, он познакомится с циничным грабителем, который будет его постоянно мучить.

— Да, если повезет.

— Точно, — повторил Адриан. — Если повезет.

Они немного посидели в молчании. Адриан слышал, как храпит Гонт.

— Едва ли нам стоит тянуть время, — сказал Ройс. — Пока у нас еще есть запасы воды, пищи и воздуха, достаточные для того, чтобы спастись.

— Наверное.

— Знаешь, когда я умру, а в том, что так будет, нет сомнений, и, если от меня что-нибудь останется, было бы неплохо, если бы ты оставил меня в склепе Новрона. Нельзя и мечтать о лучшем месте, и пусть Майрон скажет что-нибудь хорошее и поэтическое обо мне и Гвен.

— Нет, ни за что! — вскричала Ариста, отрицательно качая головой.

Она стояла у стены, накинув на плечи одеяло и вцепившись побелевшими пальцами в темную шерстяную ткань. Магнус и Мовин стояли рядом с принцессой. Оба молчали, пока Ройс излагал свой план. На их лицах застыло выражение тревоги и обреченности. Гонт встал на ноги, в его глазах впервые за долгое время загорелись огоньки надежды.

— Другого пути нет, — заверил Аристу Ройс, усаживаясь на свой заплечный мешок, рядом с которым стояли его сапоги. — И я знаю, что этот план принесет нам успех.

— Ты умрешь! — закричала Ариста. — Ты умрешь, а я не сумею тебя спасти.

Ройс натянул сапоги.

— Конечно, умру и не хочу, чтобы ты меня спасала, — сказал он и после небольшой паузы добавил: — И наступит долгожданный конец.

— Нет, я знаю, вы оба погибнете. — Ариста с застывшим от ужаса лицом посмотрела на Адриана. — Не делайте этого, пожалуйста.

Адриан отвернулся, отстегнул свой пояс и бросил на пол мечи, понимая, что без них он сможет бежать быстрее.

— В какую сторону ты пойдешь, Ройс?

— Думаю, направо, — ответил он, снимая плащ. — Тогда я окажусь слева от него; возможно, он праволапый. Я попытаюсь отвлекать его подольше, но мы видели, что чудовище двигается с поразительной быстротой. Я собираюсь сдвинуться в правый угол и привлечь его внимание только тогда, когда отойду от входа как можно дальше. Так что жди моей команды. Если повезет, перед ним откроется проход.

— Вы идете прямо сейчас? — спросила Ариста.

Адриан прислонился спиной к стене и постучал ногой о ногу. Затем встал и несколько раз подпрыгнул на месте.

— Нет смысла откладывать.

— Ну не надо, прошу вас, — едва слышно взмолилась Ариста.

Она сделала шаг к Адриану, умоляюще протянула к нему руку и остановилась.

Ройс подошел к Магнусу. Тот отступил на шаг, когда Ройс снял с пояса Альверстоун вместе с ножнами и протянул их гному.

— Сможешь за ним присмотреть? — спросил Ройс.

— Ты серьезно? — спросил гном.

Ройс кивнул. Магнус медленно и осторожно, словно новорожденного ребенка, взял кинжал двумя руками.

— Ты и в самом деле намерен это сделать? — спросил гном, кивая в сторону Склепа дней.

— Других шансов у нас не осталось.

— Я могу пойти с тобой, — сказал Магнус, не спуская глаз с кинжала. — Я буду держать лампу…

— Куда тебе с твоими маленькими ножками, — засмеялся Ройс. — Чудовище убьет Адриана, и все на этом закончится.

Магнус поднял голову, свел кустистые брови к переносице.

— Но я последний, кому… — начал было говорить он и вдруг осекся.

— Скажем так, последние события заставили меня понять, что я совершил немало поступков, которые совершать не стоило. Ужасных поступков. Наверное, даже хуже тех, что остались на твоей совести. И сейчас моя ненависть к тебе выглядит глупой. — Ройс улыбнулся.

Гном кивнул:

— Я поберегу его для тебя и позабочусь о нем, пока он не понадобится тебе снова.

Ройс кивнул и направился к двери. Подойдя к ней, он отодвинул засовы.

— Начинаем, напарник?

— Встретимся на той стороне, дружище.

Адриан обнял Ройса, а тот неожиданно обнял его в ответ. Улыбнувшись в последний раз, Ройс распахнул дверь и исчез во мраке Склепа дней.

Адриан остался ждать на пороге. Он ничего не видел, в склепе царила полная тишина. Впрочем, Адриан не сомневался, что так и будет.

— Хочешь взять лампу? — шепотом спросил Майрон.

— Нет, — ответил Адриан. — Без нее я побегу быстрее, но будет лучше, если Ариста встанет здесь и заставит свой плащ засиять, когда я побегу.

Он произнес эти слова, не оборачиваясь к принцессе.

— Конечно, — услышал он сдавленный голос Аристы.

Они ждали, глядя в темную комнату и настороженно прислушиваясь. Адриан всматривался в кромешный мрак, пытаясь понять, где находятся Ройс и чудовище.

— Адриан, я… — шепотом начала Ариста, и он почувствовал, как она легонько коснулась его спины рукой.

— Сюда, чудовище! — закричал Ройс, и его голос прокатился по склепу, эхом отразившись от далеких стен. — Попробуй доберись до меня прежде, чем я найду меч с твоим именем и воткну его в твое злобное сердце!

Ройс увидел, как плащ Аристы вспыхнул, озарив белым сиянием склеп, не таким ярким, как в первый раз, но они увидели дальнюю стену, открытую дверь и огромного зверя посреди помещения.

Гиларабрин смотрел на Ройса, который приготовился к поединку, пытаясь понять, как будет атаковать чудовище — когтями или клыками.

«Насколько он подвижен? — успел подумать Ройс. — Сколько времени ему потребуется, чтобы преодолеть разделяющее нас пространство?»

Ройс находился довольно далеко, и зверю нужно было сделать не менее десяти шагов, чтобы до него добраться. Может быть, огромные размеры делают его неуклюжим? Ройс помнил, что гиларабрин не является живым существом. Он магическое создание, и наверняка на него не распространяются естественные законы нашего мира. Что, если он может бегать, как маленькая ящерица, или наносить молниеносные удары, точно змея? Ройс был готов к любым неожиданностям, в ожидании атаки несколько раз перенес вес с одной ноги на другую.

— Ну давай, — закричал он. — Я в твоих паршивых владениях. Ты знаешь, что я тебе нужен.

Зверь сделал один короткий шаг, потом второй.

— Давай-давай! — вскричал Ройс.

Адриан выскочил из-за двери. Однако он успел пробежать только пять шагов, когда чудовище повернулось в его сторону. Адриан резко остановился, поскольку зверь с поразительной быстротой повернул к нему свою огромную голову.

— Адриан, возвращайся! — крикнула Ариста.

Ройс бросился вперед.

— Посмотри сюда, глупое существо! — заорал он, размахивая руками над головой.

Гиларабрин не обратил на Ройса внимания и метнулся к Адриану, который бросился бежать обратно.

Плащ Аристы начал медленно разгораться.

— Гиларабрин! — позвал Ройс, и зверь застыл на месте. — Я здесь, глупое существо! Что? Я тебе не нравлюсь? Ты считаешь, что я слишком тощий? — Зверь повернул голову к Ройсу, но не отошел от двери.

— Клянусь Маром! — разочарованно воскликнул Ройс.

— Минит дар, — сказал гиларабрин, и его голос прокатился по пещере, точно рокот грома.

— Он умеет говорить! — ошеломленно воскликнул Ройс.

— Верно, гиларабрины знают древний язык, — вмешалась Ариста.

— Что он сказал?

— Я не уверена. Этим языком я владею слабо. Кажется, это можно перевести как «смысл отсутствует», но не могу сказать наверняка, — крикнула она в ответ.

— Я могу, — донесся из темноты голос Майрона. — Он сказал: «Я не понимаю».

— Чего он не понимает?

— Ройс не может услышать, как ты пожимаешь плечами, Майрон, — проворчал Адриан.

— Я не знаю, — сказал монах.

— Спроси у него, — предложила Ариста.

— Бинитмон ирайе, минит дар? — спросил после небольшой паузы Майрон.

Существо не обратило на слова Майрона внимания, оно продолжало смотреть на Ройса.

— Может быть, оно тебя не слышит.

Майрон закричал громче. Однако зверь продолжал его игнорировать, не сводя глаз с Ройса.

— Клянусь Маром, — снова сказал Ройс.

— Минит дар, — повторил гиларабрин.

— Вот оно что! — вскричал Майрон. — Бимар! Бимар означает «голоден» на древнем языке.

— Да, правильно, — подтвердила Ариста. — Но складывается впечатление, что он слышит только Ройса.

— В жилах Ройса течет эльфийская кровь, — сказал Адриан. — Может быть, поэтому?

— Конечно! — закричала принцесса. — Все как в Авемпарте! Скажи что-нибудь на древнем языке, задай вопрос. Спроси: «Эре эн кир абенити?»

— Эре эн кир абенити? — повторил Ройс.

— Мон бир истанирт пор бон де хавин эр майн, — ответил гиларабрин.

— Что я сказал и что он ответил?

— Ты спросил, как его зовут, а он ответил… — тут Ариста заколебалась.

— Он ответил, что его имя написано на мече, — вмешался Майрон.

— Ты можешь с ним говорить, Ройс! — возбужденно сказала Ариста.

— Замечательно, но почему он не хочет меня есть?

— Хороший вопрос, — ответил принцесса, — но не стоит его об этом спрашивать. Нет смысла подавать ему такие идеи.

Ройс шагнул вперед. Гиларабрин не пошевелился. Ройс сделал еще шаг, потом еще, продолжая оставаться в полной готовности. Он знал, что зверь умен и, возможно, хочет застать его врасплох. Еще два шага. Теперь Ройс находился на расстоянии удара лапой, однако гиларабрин не двинулся с места.

— Осторожно, Ройс, — предупредил Адриан.

Еще шаг, и еще, теперь уже хвост гиларабрина находился всего в нескольких дюймах от Ройса. Он протянул руку и коснулся хвоста гиларабрина, который даже не пошевелился.

— А ему понравится, если дернуть его за хвост? — полюбопытствовал Ройс. — Что с ним? Майрон, как сказать, чтобы он отошел в сторону?

— Ванит донель.

Ройс встал во весь рост перед огромным существом и громко приказал:

— Ванит донель!

Гиларабрин отступил.

— Любопытно, — сказал Ройс и вновь шагнул к гиларабрину. — Ванит донель!

Зверь отошел назад.

— Попробуй выйти, — сказал Ройс.

Как только нога Адриана оказалась за дверью, гиларабрин начал наступать. Адриан вернулся обратно.

— Как сказать: «Стой»?

— Ибит!

Ройс приказал гиларабрину остановиться, и тот ему подчинился.

— Майрон, а как сказать: «Никому не причиняй вреда»?

Майрон ответил, и Ройс повторил фразу.

— А как сказать: «Разреши им пройти через эту комнату»?

— Мелентанариа, эн венау бренит дар венсинти.

— Неужели? — удивленно переспросил Ройс.

— Да, а почему ты так удивился?

— Я знал эту фразу.

Эсрахаддон научил его словам «мелентанариа, эн венау» в Авемпарте. Ройс вновь повторил фразу Майрона, и Адриан в третий раз вошел в Склеп дней. Гиларабрин не пошевелился.

— Ванит донель! — закричал Ройс, и гиларабрин отступил назад, давая им возможность пройти мимо него.

— Поразительно, — сказала Ариста, переступив через порог вслед за Адрианом. — Он тебя слушается.

— Как жаль, что я не знал об этом в Авемпарте, — сказал Ройс. — Тогда бы это очень пригодилось.

Ройс отвел гиларабрина к противоположной стене, и огромный зверь послушно отступал перед крошечным по сравнению с ним вором. Волшебное существо не сводило с Ройса глаз, но в нем уже не было угрозы.

— «Алминул» означает: «Оставайся на месте», — сказал Майрон.

— Алминул, — повторил за монахом Ройс и отошел от зверя на пару футов. — Идите вперед. Только на всякий случай сохраняйте дистанцию.

Один за другим они пересекли Склеп дней. Ариста в светящемся плаще задержалась возле Ройса, чтобы Гонт видел, куда идти. Он шел последним…

Глава 22 НОВРОН ВЕЛИКИЙ

Каменная дверь на противоположной стене Склепа дней была приоткрыта, и Адриан, взяв лампу у Майрона, шагнул внутрь первым. Высокие колонны поддерживали потолок. В затхлом воздухе пахло плесенью. Вдоль стен стояли расписные вазы, урны, сундуки и чаши, а также статуи в натуральную величину, жаровни и фигурки разных животных. Некоторых из них он легко узнал, других видел впервые. С двух сторон вдоль стен шла колоннада, в нишах виднелись каменные саркофаги. Над арками были вырезаны слова и нарисованы люди.

Адриан услышал, как Ариста ахнула у него за спиной, и в свете лампы он увидел три скелета: здесь погибли двое взрослых и ребенок. Рядом лежали две короны и меч.

— Это Нарейон, его жена и дочь, — прошептала Ариста. — Должно быть, он привел их сюда, когда Эсрахаддон отправился на встречу с Венлином.

Адриан поднял меч и провел пальцем по клинку, стирая с него пыль. Вдоль его лезвия бежала надпись.

— Это тот самый меч? — спросил он.

Ариста кивнула.

— А как найти гроб Новрона? — спросил Мовин.

— Он больше остальных, — предположил Гонт. — И должен находиться в самом конце.

Ариста пожала плечами.

Майрон запрокинул голову, чтобы прочитать надписи на арках, его губы беззвучно шевелились.

— А ты можешь его найти? — спросил Гонт.

Майрон покачал головой.

— Вон там, — сказал он, указывая на текст, написанный на потолке. — Там говорится, что это гробница императоров.

— Мы и сами знаем, а где Новрон?

— Здесь гробница всех императоров, но… — Майрон посмотрел на гробы и пересчитал их указательным пальцем, — их всего двенадцать. Империя просуществовала две тысячи сто двадцать четыре года. Должно быть, тут их несколько сотен.

Адриан прошелся по комнате, разглядывая саркофаги, сделанные из известняка, но все они отличались друг от друга формой и изысканной резьбой. На некоторых гробницах он увидел сцены сражений и охоты, а один был украшен всего лишь изображением красивого озера, окруженного деревьями и холмами. На другом саркофаге художник изобразил город и строящиеся здания. Несколько ниш оставались пустыми.

— А их могли переместить? — спросил Адриан у Майрона.

— Вполне возможно, ведь ниш всего двенадцать. Почему так мало?

— Наверное, остальные находятся за этой дверью, — предположил Магнус.

Он стоял в дальнем конце склепа и на фоне огромных колонн и статуй казался еще меньше, чем обычно.

Все подошли к дальней стене с единственной дверью, над которой имелась какая-то надпись.

— Что там говорится, Майрон? — спросил Ройс.

— «Здесь лежит Нифрон великий, первый император Элана, спаситель мира людей».

— Ну вот он, — сказал Магнус. — Там первый император.

Ройс шагнул к высеченной из скалы двери, которую удерживали каменные штифты, а рядом в стене имелось углубление с рычагом. Ройс взялся за рукоять и повернул, штифты начали со скрежетом выходить из двери. Тогда Ройс слегка толкнул дверь, и она сдвинулась в сторону, открыв вход в гробницу Новрона.

Адриан поднял лампу повыше, и все выстроились за Ройсом, который первым вошел внутрь. Адриан последовал за ним вместе с Аристой, и свет от ее плаща залил гробницу. Сначала Адриан увидел пару слоновьих бивней, стоявших по обе стороны от двери. Они образовали над входом арку. Черные мраморные колонны поддерживали четыре паруса свода, и все пространство между ними наполняли сокровища.

Здесь были золотые столы и стулья, огромные сундуки и шкафы. С одной стороны стояла колесница, полностью сделанная из золота, а с другой — изящная лодка. На стенах висели копья и щиты. Словно молчаливая стража, выстроились отлитые из золота и серебра статуи людей и животных, украшенные драгоценными камнями. В центре, на высоком помосте, они увидели огромный саркофаг из алебастра. На его боковых сторонах были изображены сцены, такие же, как те, что украшали стены: истории сражений, войн и переговоров. Однако нигде Адриан не нашел эпизода, в котором Марибор возлагает корону на голову императора. Это показалось Адриану странным, потому что такие картины имелись во всех церквях.

— Вот он, — с благоговением пробормотал Мовин. — Мы обнаружили склеп самого Новрона. — Граф с радостной улыбкой коснулся колесницы. — Как вы думаете, она принадлежала ему? Именно на ней он отправлялся в сражения?

— Сомневаюсь, — ответил Адриан. — Золото слишком тяжелое, лошади не справились бы с таким весом.

Ариста прошлась по склепу, внимательно поглядывая по сторонам.

— Как должен выглядеть Рог? — спросил Ройс.

— Я точно не знаю, — ответила Ариста. — Но думаю, что он должен лежать в гробу. Более того, мне известно, что Эсрахаддон положил его туда для Неврика. Нам нужно открыть гроб.

Магнус засунул долото под край крышки, Адриан, Гонт и Майрон встали вокруг. Майрон повыше поднял лампу, и гном ударил молотком по долоту, потом все вместе стащили крышку саркофага.

Внутри лежал гроб, выкованный из чистого золота в форме человеческого тела с четким изображением лица, рук и одежды. Они стояли вокруг и не могли оторвать глаз от хрупкого мужчины с раскосыми глазами и высокими скулами. Его голову украшал искусно сделанный шлем.

— Как это понимать? — сказал Гонт.

— Это крышка раки, — сказал Мовин. — Украшение. Нужно ее снять.

Гном ловко пробежался пальцами по крышке, нашел замки и открыл их, затем искатели подняли крышку и заглянули внутрь. Перед ними лежали останки Новрона Великого.

Адриан рассчитывал увидеть груду хрупких, рассыпавшихся костей, возможно, даже прах, но они увидели тело человека с кожей, волосами и в одежде. Серая ткань так сильно истлела, что даже от легкого дыхания превращалась в пыль. Однако кожа, сухая и темная, совсем не пострадала от времени. Если не считать пустых глазниц, в целом труп прекрасно сохранился.

— Как такое возможно? — спросил Гонт.

— Поразительно, — заметил Майрон.

— Согласен, — добавил Магнус.

— Этого не может быть, — заявил Мовин.

Адриан завороженно смотрел на Новрона. Как и на крышке гроба, черты лица были утонченными и немного резкими, с раскосыми глазами и заостренными кверху ушами. Изящные руки с длинными пальцами украшали три кольца — золотое, серебряное и еще одно, с черным камнем. Руки покоились на металлической шкатулке, на которой были выгравированы слова: «Неврику от Эсрахаддона»

— Осторожно, — сказал Ройс, внимательно изучая руки.

— Здесь присутствует магия, — сказала ему Ариста. — Я чувствую.

— Но если там Рог, так и должно быть, верно? — спросил Адриан.

— Это не Рог. В коробке что-то лежит, какой-то амулет.

— Вероятно, он убьет любого, кто к нему прикоснется, кроме наследника, — предположил Магнус.

Все вопросительно посмотрели на Гонта.

— Может, я сначала дотронусь до него палкой или еще чем-нибудь? — спросил он.

— Эсрахаддон не стал бы делать ничего такого, что могло бы тебе навредить, — заверила Гонта Ариста. — Давай, возьми шкатулку. Так или иначе, он оставил ее для тебя.

Гонт потер свой медальон, потом протянул руку и высвободил коробочку из пальцев Новрона.

Подсвечники на стенах вспыхнули голубым пламенем, холодный ветер пронесся по склепу, и Гонт выронил шкатулку из рук.

— Добро пожаловать, Неврик, мой старый друг, — сказал голос, все обернулись и увидели призрака Эсрахаддона.

Волшебник был в таком же плаще, что и Ариста, однако этот сиял ослепительной белизной. Эсрахаддон выглядел так же, как в Ратиборе, где Адриан увидел его в последний раз.

— Если уши твои слышат мой голос, значит, тень ужаса бежала, и ты стал императором. Как бы я хотел знать, стоит ли рядом с тобой Джериш. На тот случай, если мечты сбываются в мире смертных, я предлагаю ему то, в чем отказывал при жизни — мою благодарность, восхищение и любовь.

Руки мои навсегда обагрены кровью невинных, а на душе лежит клеймо таких страшных преступлений, что прощение давно стало невозможным. Именно мой грех крошил камень и раздирал плоть. Это я разорил наш любимый дом. И хотя говорить об этом сейчас кажется безумием, мне удалось зажечь искру. К тому же другого пути нет. Ибо завтра сердца всех сензаров и тешлоров перестанут биться, и их дыхание пресечется. Я заберу их зло с собой, угроза исчезнет, мрак развеется, чтобы ты смог снова насладиться солнцем лучшего дня.

Я стою здесь, в этом священном зале, выбранном твоим отцом как место последнего упокоения его родных, уверенный в том, что Мовиндьюле жив. Ропот сменяется стоном, когда я зрю неотмщенное убийство, совершенное две тысячи лет назад. В этих стенах бродит подлый дух, чья порочность беспредельна. Мы знали не все! Мне представляется, что чудовище, изгнанное Рогом и богами, намерено восторжествовать над законом. Злой дух нашел лазейку, сумел ее расширить и ускользнуть на свободу, ибо ничто не может его остановить после трех тысяч лет существования. Я позабочусь о том, чтобы он встретил свой конец. Несмотря на то, что он сильнее меня, моя магия его уничтожит. Чтобы прикончить злобного духа, я сам должен стать таковым. Став убийцей многих тысяч людей, я буду запятнан, но такова цена за то, что я погашу пламя, которое жаждет поглотить все.

Рог станет твоим. Береги его, передай своим детям и предупреди их, что наступит день, когда все повторится в Авемпарте. Считай Джериша своим рыцарем, тайны инстариев остаются той нитью, на которой держится надежда.

Всех тебе благ, сын императора, мой император, мой ученик, мой друг. Знай, что сейчас я встречусь с Мовиндьюле, и мне будет оказана честь умереть ради того, чтобы ты мог жить. Будь хорошим правителем, чтобы я мог тобой гордиться.

Призрак Эсрахаддона исчез так же быстро, как появился, свечи в канделябрах померкли, и в склепе вновь воцарился полумрак, который разгоняло лишь слабое сияние лампы.

— Вы все поняли? Жаль, что у меня нет бумаги, чтобы записать его слова, — сказал Адриан, потом посмотрел на Майрона и улыбнулся. — О, так даже лучше.

Ройс опустился на колени и осмотрел шкатулку. Обнаружив, что на ней нет замка, он осторожно приподнял крышку. Внутри лежал бараний рог, самый обычный, без золота, серебра, самоцветов или бархата. Однако вдоль всей его поверхности шла надпись на языке, на котором Ройс не умел читать, но он его сразу узнал.

— На вид ничего особенного, — заметил Магнус.

Ройс положил Рог обратно в шкатулку.

— Что все это значит? — спросил Мовин.

Он с унылым видом сел на золотой стул, стоящий посреди груды сокровищ, перебегая беспомощным взглядом с одного лица на другое.

— Новрон был эльфом, — сказал Ройс. — И притом чистокровным.

— Первый истинный император, спаситель человечества, даже не был человеком, — пробормотал Магнус.

— Но как такое может быть? — спросил Мовин. — Он возглавил войну против эльфов. Новрон их победил!

— Легенды гласят, что Новрон полюбил Персефону. Может быть, он поступил так из-за любви, — предположил Майрон, который расхаживал по комнате и внимательно все разглядывал.

— Значит, Течилор и Сензлиор тоже были эльфами? — сказал Адриан. — Возможно, даже братьями Новрона.

— Тогда понятно, почему здесь так мало саркофагов, — заметил Майрон. — Поколения сменялись реже. И древняя речь вовсе не древняя речь, а эльфийский язык. Родной язык первого императора. Вы только представьте себе, язык церкви не просто похож на эльфийский, это и есть язык эльфов.

— Вот почему Траник уничтожал головы статуй, — сказал Ройс. — Они изображали императоров, возможно, также Течилора и Сензлиора.

— Но как такое могло произойти? — спросил Мовин. — Как эльф стал императором? Должно быть, тут какая-то ошибка! Новрон — сын Марибора, посланный, чтобы спасти нас от эльфов, а они…

— Что они? — спросил Ройс.

— О, я даже не знаю, — вздохнул Мовин, качая головой. — Но все должно быть не так.

— Да, церковь не хотела, чтобы люди узнали правду, — сказал Ройс. — Именно по этой причине они заперли Эдмунда Холла. Сальдуру, Этельреду и Браге была известна правда.

— Так вот что имел в виду Брага! — вскричала Ариста. — Перед смертью он сказал, что Алрик и я не люди и что нельзя допускать отбросы вроде нас к власти. Он думал, что мы эльфы или что в наших жилах все еще течет кровь эльфов. Если Эссендоны являлись наследниками Новрона, то и мы — тоже. Вот в чем состояла тайна и почему они охотились за наследником. Церковь пыталась уничтожить линию Новрона, чтобы эльфы больше не правили людьми. Такая же цель была у Венлина. Так ему удалось объединить Гильдию тешлоров и Совет сензаров против императора ради блага всего человечества, чтобы избавиться от эльфийского правления.

— Это инстарии, — пробормотал Майрон.

Он рассматривал старый выщербленный щит, висевший в углу на видном месте.

— Что это такое? — спросил Адриан.

— Расписной щит, — ответил монах. — Такие носили воины эльфийского племени инстариев, к которому принадлежал Новрон.

— Но почему Новрон начал сражаться со своим народом? — спросила Ариста.

— Это не имеет значения, — заявил Гонт. — Мы по-прежнему в ловушке. Если только кто-то из вас не видит еще одной двери. Наполненная сокровищами гробница — это тупик. Разве что попробовать протрубить в Рог?

— Нет, подожди! — вскричала Ариста, но было поздно.

Все содрогнулись от дурных предчувствий, когда Гонт поднес Рог к губам и подул в него.

Ничего не произошло. Гонт не сумел извлечь из Рога ни единого звука. Щеки у него покраснели и раздулись, казалось, будто он исполняет пантомиму, изображая трубача. Потом он мрачно посмотрел на Рог, заглянул внутрь, засунул туда розовый палец, покрутил и снова попытался затрубить. Ничего не вышло. Он начинал дуть снова и снова, но в конце концов с отвращением швырнул Рог на пол, молча подошел к колеснице и сел, прислонившись спиной к золотому колесу.

Ариста подняла древний артефакт и принялась вертеть его в руках. Это был простой рог, немногим более фута, изящно изогнутый дугой, темный, почти черный, ближе к концу он становился почти белым. По всей его длине бежала старательно сделанная гравировка. В общем, ничего особенного, обычный старый рог.

— Майрон, здесь нужна твоя помощь, — позвала Ариста, и монах оторвался от созерцания сокровищ. — Ты можешь это прочитать?

Майрон поднес Рог к лампе и принялся его разглядывать.

— Здесь древний язык, он же эльфийский, как нам теперь известно. — Он прищурился, медленно поворачивая в руках Рог. — Ага!

— Что?

— Тут написано: «Сыграй на мне, о сын Феррола, начни спор с твоим господином, мой голос будет вызовом, голос, а не меч».

— И что это значит? — спросил Мовин.

Майрон пожал плечами.

— И все? — спросила Ариста.

— Нет, есть продолжение. Оно гласит:

— Это не оружие, а обыкновенный рог, — сказал Адриан. — Его использовали для церемониального вызова перед схваткой за право стать королем, так бросают перчатку в лицо или дают пощечину противнику. Майрон, помнишь, ты нам рассказывал, что в древние времена между кланами эльфов шли сражения? Наверное, так эльфы решали, кто станет ими править. Тут сказано, что вызов можно бросить только один раз. Как ты сказал? Один раз в тысячу на три опять придет?

— Я думаю, имеется в виду раз в три тысячи лет.

— Ну предположим, что ты прав. Итак, Новрон вызвал на поединок короля эльфов, победил его и положил конец всем войнам, а потом провозгласил себя королем эльфов и людей.

— Я не понимаю, как это может нам помочь, — вмешался Гонт. — Зачем мы вообще сюда пришли? Как остановим армию эльфов?

— Протрубив в Рог, Гонт заявит о том, что имеет право вызвать их короля на бой за право повелевать эльфами, — сказала Ариста. — Сказано ведь: «Пусть все придут без страха на ристанье…» Вот как я это понимаю: эльфы должны будут на время прекратить войну и ждать исхода поединка между Гонтом и их королем.

— Что ты сказала? — с беспокойством спросил Гонт.

— Однако Гонт не сумел протрубить в Рог, — возразил Адриан. — Получается, с Рогом что-то не так.

— Значит, он не поможет нам выбраться отсюда? — спросил Гонт.

— Нет, не поможет, — печально ответила Ариста.

— Ну тогда посмотрим, на что способен гном, — заявил Магнус.

Он взял свой молоток и принялся изучать стены, постукивая по ним и прикладывая ухо, пару раз даже лизнул камень. Он обошел гробницу Новрона, потом перебрался в более просторное помещение, где стояли саркофаги других королей. Остальные разбрелись в разные стороны, изучая содержимое гробницы, пока Адриан проверял, что осталось в заплечных мешках.

— Наверное, здесь тысячи и тысячи фунтов золота, — сказал Гонт, поднимая вазу и так мрачно ее разглядывая, словно она насмехалась над ним самим фактом своего существования. — И что в нем проку?

— Сейчас я бы поменял его на яблочный пирог Эллы, — признался Мовин. — Я бы даже не отказался от ее похлебки, хотя она мне никогда не нравилась.

Некоторое время они прислушивались к негромкому постукиванию молотка гнома, доносившемуся из соседнего помещения. Эти тихие звуки действовали Аристе на нервы.

— Я выдавала себя за Эллу, когда работала во дворце, — сказала Ариста. — Но только мыла полы и не готовила. А она пекла очень вкусный яблочный пирог. Мовин, не знаешь, что с ней сталось?

Граф печально покачал головой:

— Ее убили во время сражения.

— Как жаль, — вздохнула Ариста.

— Как ты думаешь, что это такое? — спросил Гонт, который держал в руке статуэтку, изображавшую нечто среднее между быком и вороном.

Ариста пожала плечами:

— Красивая вещица…

— Сколько у нас времени? — спросил Мовин у Адриана, когда тот присел на обод колесницы.

— Три дня, — ответил Адриан. — Если будем экономить.

Стук молотка гнома смолк, и Магнус вернулся. Унылое выражение его лица говорило само за себя. Он вошел и уселся на кучу золотых монет, которые весело зазвенели.

— Что ж, бывают места и похуже, — проворчал гном.

— А как же Алрик? — неожиданно вспомнила Ариста. — Нам нужно достойно его похоронить.

— Так и будет, — сказал ей Майрон. — Мы похороним его со всеми почестями в королевском склепе.

Она кивнула, но, судя по виду, ее продолжали мучить какие-то неясные сомнения.

— Мы с Ройсом принесем тело, — вызвался Адриан.

— Я с вами, — сказал Мовин и пошел за ними.

Они вернулись с телом Алрика и осторожно положили его на золотой стол. Ариста накрыла брата одеялом, и все встали вокруг.

— Добрый Марибор, наш вечный отец, — начал Майрон, — мы собрались здесь, чтобы попрощаться с нашим братом Алриком Эссендоном. Мы просим, чтобы ты его помнил и проследил за ним во время его путешествия в страну рассвета. — Он посмотрел на Аристу, которая была готова расплакаться.

— Мой брат Алрик был…

Она не договорила, и слезы ручьями хлынули у нее из глаз. Адриан обнял принцессу за плечи.

— Алрик был моим лучшим другом, — продолжал Мовин. — Моим третьим братом, как я всегда говорил. А еще соперником, когда мы искали расположения женщин, и постоянным напарником во время путешествий, моим принцем и королем. Он слишком рано получил корону, но мы не знали, как мало времени ему оставалось. Алрик правил в ужасные времена и правил достойно. Он проявил доблесть и отвагу, достойные истинного короля. — Мовин замолчал, посмотрел на тело, накрытое одеялом, и положил руку на грудь Алрика. — Теперь корона снята, Алрик. Наконец-то ты свободен. — Мовин смахнул слезы с лица.

— Хочет ли еще кто-нибудь сказать свое слово?.. — начал Майрон, когда Гонт выступил вперед, и все с некоторым беспокойством посмотрели на него.

— Я лишь хотел сказать… — Он немного помолчал. — Я ошибался в тебе, Алрик… — Несколько секунд он колебался, словно собирался добавить что-то еще, но потом смущенно посмотрел на остальных и отступил назад. — Это все.

Майрон снова посмотрел на Аристу.

— Ему хорошо, — кивнула она. — Уж мне-то это известно.

— Итак, Господи, — продолжал Майрон, склонив голову, — мы прощаемся с нашим королем, братом и добрым другом. Пусть сияние нового рассвета коснется его души.

Майрон начал песню последнего благословения, и все, даже Магнус, присоединились к нему.

Мовин вышел в соседний склеп, вернулся оттуда с запыленной короной и положил ее на грудь Алрику.

— Иногда за осуществление мечты приходится дорого платить, — сказал он.

Ариста больше не в силах была оставаться в гробнице, ей казалось, что здесь не хватает воздуха. Она забежала в одну из ниш в соседнем склепе и спряталась за саркофагом, прислонившись спиной к стене и обхватив руками колени. Она больше не могла противиться горю и разрыдалась. Ариста даже не вытирала слез, они градом сыпались на ее чудесный плащ, который потускнел, а потом и совсем погас. Ей хотелось верить, что когда Гонт пытался трубить в Рог, ему удалось остановить эльфов, и что за ними придут люди императрицы, чтобы их откопать, но в то же время понимала, что это ерунда.

В глубине души Ариста сознавала, что у них не осталось ни малейшей надежды на спасение, и ее охватило отчаяние. Она опустила голову на руки и плакала до тех пор, пока не заснула…

Глава 23 НЕБЕСНЫЙ ВИХРЬ

Лицо старого кузнеца было испещрено глубокими морщинами, а щеки заросли седой щетиной. У него не было времени, чтобы побриться. Когда старик забивал в шлем последнюю заклепку, снаружи донесся оглушительный гром, от которого задрожали стены и пол под ногами.

— Ну вот, приятель, отличный шлем, он тебя защитит, — сказал кузнец. — Теперь твоя башка не пострадает. Война уже совсем близко, мой мальчик, но не беспокойся, пока это всего-навсего гром.

— Это их гром, — возразил Ренвик, налегая на слово «их». Кузнец посмотрел на него с любопытством, которое тут же сменилось страхом. Видимо, ему удалось сложить в уме кусочки головоломки.

— Так ты и есть тот самый мальчик, что нас предупредил? Ты прискакал, опередив эльфийскую армию? Ты их видел?

Ренвик отрицательно покачал головой:

— Нет, их видел мой друг.

— А он рассказал тебе, как выглядят эти твари? Ходит слух, что всякий, кто увидит эльфа, превращается в камень.

— Нет, но их музыку лучше не слушать.

— Ты теперь оруженосец сэра Бректона или адъютант маршала?

Ренвик пожал плечами:

— Я даже не знаю, что такое «адъютант».

Старый кузнец рассмеялся и стер грязной тряпкой пот с лица, когда раздался особенно оглушительный раскат грома.

— Ну, это как бы помощник военачальника, — сказал кузнец. Ренвик снова пожал плечами. — Слуга, гонец и оруженосец в одном лице, но прежде всего помощник, а не слуга, из чего следует, что ты станешь уважаемой особой.

— И что я должен буду делать?

— Все, что он скажет, мой мальчик, только так.

Ренвик надел шлем, который сидел на нем как влитой, его мягкая подкладка удобно облегала голову. Ренвик стукнул по шлему тыльной стороной ладони. Шлем принял удар, и мальчишка почти ничего не почувствовал.

— Хорошая работа.

— С тобой все будет в порядке. А теперь возвращайся к Бректону. У меня полно другой работы, как и у тебя.

На улице было сыро, так как сильно потеплело и снег начал таять. С сосулек капало, казалось, дело идет к дождю. В небе клубились облака, постоянно гремел гром.

Ренвик перепрыгнул через большую лужу, но не учел веса доспеха, щита и меча. Он потерял равновесие и промочил одну ногу. Вода была ледяная. Он чувствовал себя ужасно глупо со щитом на локте, ведь на него никто не собирался нападать. Обычно солдаты носят щиты на спине. Ренвик остановился, чтобы привести себя в порядок, но в этот момент сверкнула молния и раздался ужасающий треск. Люди на улицах, не сводя глаз с неба, бросились к своим домам. Остаток пути до Императорской площади Ренвик бежал трусцой.

На площади толпился служивый люд. Там, где было сухо, сидели солдаты и рыцари, а некоторые даже стояли в лужах, не обращая внимания на неудобство. Ренвик двинулся в толпу, стараясь никого не задеть щитом или мечом. Он чувствовал себя здесь лишним и даже покраснел от смущения. Его сверлили взглядами хмурые щербатые ветераны со шрамами на лицах. Он казался себе смешным и лишним. Понимали это и солдаты.

И вдруг он услышал знакомый голос.

— Ренвик! Иди сюда, мой мальчик! — крикнул ему сэр Элгар откуда-то с середины площади.

Впервые в жизни Ренвик обрадовался встрече с ним.

— Подвиньтесь! — рявкнул сэр Элгар и лягнул сэра Гилберта и сэра Муртаса. Те отодвинулись в сторону.

Ренвик сразу сел, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Смотри, как надо, мальчик, — сказал Элгар, забирая у него щит.

Он бесцеремонным жестом поправил на нем ремень с ножнами:

— Так будет намного удобнее.

— Благодарю, — сказал Ренвик, убедившись, что его меч не мешает тем, кто проходит мимо.

Внезапно он почувствовал сильный толчок и едва не опрокинулся на спину — это сэр Элгар с размаху бухнул ему в грудь тяжелым кулаком. Ренвик ошеломленно уставился на него.

— Отличный доспех! — с ухмылкой сказал рыцарь.

Сэр Муртас тут же вытащил кинжал и сильно ударил рукоятью по латам на груди. Доспех загудел, Ренвик зашатался, но боли не почувствовал.

— Превосходный…

— Перестаньте! — крикнул Ренвик, с опаской глядя на рыцарей.

Они рассмеялись.

— Это традиция, мальчик, — сказал ему Элгар. — Друзья должны наудачу проверить новый доспех перед сражением. Вознеси благодарность Новрону, что мы сидим, а не стоим!

— Точно, — вмешался сэр Гилберт. — Когда я получил свой первый шлем, сэр Биффард треснул по нему так сильно, что я потерял сознание, а когда пришел в себя, около меня сидела леди Бетани. Так что могу только подтвердить: удары по новым доспехам приносят удачу!

Рыцари снова рассмеялись.

— Кто этот щенок? — спросил мужчина, сидевший напротив Ренвика.

У него были светлые, до плеч, волосы, голубые глаза сияли, как сапфиры. Он красовался в дорогом доспехе с золотой насечкой в виде плюща и розы. Пурпурный плащ из бархата был застегнут на плече массивной золотой фибулой.

— Его зовут Ренвиком, ваше высочество, — ответил Муртас. — Я не знаю, есть ли у него другое имя. До недавнего времени он был пажом во дворце. А теперь адъютант сэра Бректона.

— О, бесстрашный всадник! — сказал мужчина.

— Точно, ваше высочество.

— Ты очень нам всем помог, Ренвик. Я буду с радостью сражаться рядом с тобой.

— О, благодарю вас… Я…

— Ты не знаешь, кто я такой? — усмехнулся мужчина, и все вокруг рассмеялись.

— Это принц Рудольф из Альбурна, сын короля Армана, — сказал Муртас.

— О, для меня это большая честь, ваше высочество! — сказал Ренвик.

— Совершенно верно, — заверил его Муртас. — Осталось совсем немного принцев, готовых сражаться рядом с рыцарями, а уж перед этой битвой их стало еще меньше.

— Ха-ха! — расхохотался Рудольф. — Не нужно мне льстить, Муртас. Я здесь только потому, что надоело слушать детский лепет. Меня утомила женская трескотня. Во дворце стало слишком тесно, люди расселились по всем коридорам, так что ни пройти, ни проехать. Даже нужду негде справить, обязательно рядом окажется ребенок или женщина. И они не любят хорошую выпивку!

Принц достал прозрачную фляжку с янтарной жидкостью и с улыбкой ее встряхнул. Сделав первый глоток, он с довольным видом облизнул губы и передал фляжку сидевшему справа сэру Элгару.

— Бренди из личных запасов императрицы, — театральным шепотом сообщил принц. — Я слышал, что она не пьет, и решил, что императрица будет только рада, если ее рыцари немного согреются в такой день.

Элгар сделал большой глоток и передал фляжку Ренвику, тот ее взял, но пить не стал.

— Ха-ха, — сказал Элгар, глядя на него. — Юноша боится напиться перед первым сражением! Пей, мальчик, я гарантирую, что проблем не будет. Ты можешь осушить две таких фляжки, но огонь у тебя в животе прогорит, прежде чем бренди ударит в голову.

Ренвик сделал глоток и почувствовал, как напиток обжег ему горло.

— Вот и правильно! — воскликнул Элгар. — Сегодня мы сделаем из тебя мужчину, можешь не сомневаться!

Ренвик передал фляжку Муртасу. Между тем черные тучи у них над головами продолжали сгущаться. Казалось, в полдень наступили сумерки. Тускнеющие лучи солнца приобрели зловещий зеленоватый оттенок, сверкали молнии и гремел гром. Однако сидевший плечом плечу с другими мужчинами Ренвик слушал их беззаботный смех, грубые шутки, проклятия и ощущал запах пота, но не чувствовал страха. Выпивка согрела и успокоила его. Он положил руку на рукоять нового меча и сжал ее. Ренвик верил, что они смогут одержать победу в сражении. Они должны выстоять, и он окажется среди победителей.

— Спрячьте фляжку! — крикнул принц, и сэр Гилберт с виноватым видом засунул ее под щит.

На его лице появилось комичное выражение, когда в их круг вошел сэр Бректон.

— А, вот ты где! — сказал он, заметив Ренвика. — Теперь у тебя есть доспехи и меч. Хорошо. — Он поднял руки, чтобы успокоить свою армию. — Друзья! Я собрал вас здесь от имени императрицы. Всем преклонить колено!

Солдаты зашевелись, послышался лязг оружия и доспехов. Ренвик увидел маленькую стройную фигурку, это была императрица Модина. Она была во всем белом и возникла в толпе мужчин, словно снежинка посреди гор земли и пепла. Императрица поднялась на небольшой помост в центре площади и с улыбкой огляделась по сторонам. Многие мужчины склонили головы, но Ренвик не мог оторвать от нее глаз. Она была самым красивым существом из всех, кого ему доводилось встречать, и он все еще помнил ее поцелуй в щеку. До того дня он видел ее лишь однажды, когда она выступала с речью с балкона. Тогда он, как и все горожане, слушал ее с благоговением, такой могущественной и мудрой она была.

Теперь, как и в кабинете четвертого этажа, он видел перед собой женщину. В своем белоснежном платье она казалась воплощением невинной женской красоты. И Ренвику привиделось, будто ее окружает ослепительное сияние. Модина не стала надевать плаща, и ее распущенные волосы, спадавшие на плечи, напоминали золото. Она казалась совсем юной, не старше самого Ренвика, но в ее глазах читались мудрость и страдания многое пережившей женщины.

— Приближаются эльфы, — тихо начала она, и ее голос едва не заглушил ветер. — Мы получили донесения, что их войско движется по южной дороге. До сих пор никому не удалось оценить его численность. — Она посмотрела на небо и вздохнула. — Мы последний оплот человечества. Вы наша последняя армия, последние воины, последние защитники нашей расы. Если они возьмут наш город…

Она замолчала. Многие воины подняли головы и устремили свои взоры на нее. Модина смотрела на них так, словно пыталась разглядеть каждое лицо в этой толпе.

— Мы с вами лично не знакомы, — сказала она, и в ее голосе появились властные нотки. — Кто-то, быть может, видел меня на балконе или в коридорах дворца. Вы слышали обо мне разные истории, вам говорили, что я богиня и дочь Новрона, что я ваш спаситель. Но на самом деле вы меня не знаете. — Она подняла руки и медленно повернулась к толпе. — Я Трейс Вуд из деревни Дальгрен, дочь Терона и Эдди. Я была бедной крестьянкой из обычной семьи. Мой брат Таддеус, Тед, собирался стать бондарем, пока однажды ночью я не оставила дверь нашего дома приоткрытой и не отправилась на поиски отца. Свет… — Она на мгновение оробела, и у Ренвика сжалось сердце от сочувствия. — Свет из открытой двери привлек внимание эльфийского чудовища. Оно уничтожило мой дом и убило мою семью. Оно убило юношу, за которого я мечтала выйти замуж, убило моих друзей, их родителей и даже весь скот. А потом чудовище убило моего отца, единственного человека, ради которого я хотела продолжать жить. Однако оно не тронуло меня. Я выжила, хотя и не хотела. Моя семья, моя жизнь — все погибло.

Императрица окинула взглядом толпу воинов и стиснула зубы. Ренвик заметил, как ее нежное лицо посуровело.

— Но потом я нашла новую семью и начала новую жизнь. — Модина протянула к ним руки, в ее глазах заблестели слезы, а голос стал громче и сильнее. — Теперь вы моя семья, мои отцы, мои братья, мои сыновья, и я больше никогда не оставлю дверь открытой. Я не впущу сюда чудовище. Я не позволю ему победить еще раз! Оно слишком много отняло у меня и у каждого из вас! Оно уничтожило Данмор, Гент, Меленгар, Трент и Альбурн. Многие потеряли дома, землю и семьи. Теперь чудовище направляется сюда, но здесь мы его остановим! Здесь мы будем с ним сражаться! Здесь мы встретим врага и не обратимся в бегство, мы не согнемся и не дрогнем. Здесь мы будем стоять до конца и уничтожим чудовище!

Рыцари приветствовали ее речь громкими возгласами. Солдаты поднялись на ноги и начали одновременно постукивать мечами по своим щитам.

— Враг у ворот, сэр Бректон, — воскликнула Модина. — Трубите тревогу!

Бректон взмахнул рукой, и трубачи на крышах окружавших площадь лавок поднялись во весь рост и затрубили в длинные медные трубы. По всему городу другие трубы подхватили этот сигнал, затрезвонили церковные колокола. Люди с улиц поспешили в укрытия.

— На стены, солдаты! — крикнул Бректон.

Все воины бросились исполнять приказание. И тут зигзагом полыхнула молния. Она ударила в силосную башню на Касвелл-авеню, и через мгновение ее крыша занялась огнем…

Несмотря на то что снова вспыхнула молния, а затем загорелись другие крыши, Амилия забралась на крышу фургона и крикнула:

— Прячьтесь под землей!

Всего несколько минут назад молния угодила куда-то у нее за спиной. Амилию опалило жаром, и волосы на голове встали дыбом, словно их в одно мгновение растрепали чьи-то невидимые руки. Во рту появился металлический привкус. Вспыхнул ослепительный свет, и тут же раздался оглушительный грохот. Что-то взорвалось, и ее чуть было не сбросило с фургона воздушной волной. Амилия дрожала, точно птица на камне посреди бешено несущейся реки, но оставалась наверху и продолжала отдавать приказы толпе разбегающихся людей. Она направляла их в сторону северной башни и входа в старую темницу. У всех на лицах ужас мешался с удивлением. Бедные и богатые, крестьяне и аристократы толкались и кричали, не в силах отвести глаз от неба.

— Бегите влево! Скрывайтесь в башне! Не толкайтесь! — Амилия развела руки в стороны, словно могла таким способом направить толпу в указанном направлении.

Нападение оказалось внезапным. Они рассчитывали на то, что сначала затрубят рога и зазвучат барабаны, думали, что на дороге появится армия. И рассчитывали, что у них будет достаточно времени, чтобы увести население города под землю, но никак не ожидали такого начала военных действий.

Во всяком случае семья Амилии успела укрыться в подземелье. Они оставались на дворцовой площади и видели, как Модина отправилась выступать перед армией, когда началась буря и прозвучал сигнал тревоги. Но теперь Амилия беспокоилась о Модине и Бректоне. Она знала, что отсутствие императрицы долго не продлится, но Бректон отправлялся на войну. Она испытывала боль с того момента, как они расстались, и постоянно боялась за его жизнь. Даже когда они были вместе, даже в тот момент, когда Бректон просил ее руки у отца, рядом таились тени страха. Они шептали ей об опасностях, которые поджидали Бректона и которые не позволят ей разделить с ним его судьбу. Судьба охотно делала из таких людей, как он, героев, а герои не умирают в своей постели, сжимая руку жены в конце долгой и счастливой жизни.

Трах-тарарах! Амилия сжалась, когда ее ослепила очередная вспышка. Серебряное ожерелье, подарок Бректона на обручение, пробудилось у нее на шее, словно живое существо. Затем взорвалась южная башня, во все стороны полетели осколки черепицы, башня превратилась в пылающий факел. Люди кричали, разбегались или падали на колени, закрывали голову руками и отчаянно взывали к небесам. Амилия видела, как упал маленький мальчик, и толпа сомкнулась над ним. Крупный осколок черепицы угодил в лицо женщине, хлынула кровь, и она повалилась на землю.

Удары молний сыпались на город один за другим, словно сами боги объявили людям войну. К небу поднимались столбы дыма, горожане метались в пламени, крича от ужаса. Все были одержимы одной мыслью, как поскорее добраться до укрытия.

— Амилия! Это бесполезно! — позвал ее Нимбус, пробираясь к ней с парой солдат сквозь поток бегущих людей. — В подземелье больше нет места!

— Как такое может быть? Ты уверен?

— Да-да, мы не рассчитывали, что будет так много беженцев. Все камеры и коридоры забиты людьми.

— О, Новрон, — сказала она и снова принялась размахивать руками над головой. — Послушайте меня! Послушайте. Остановитесь и послушайте. Вам нужно вернуться в дома!

Никто не обращал на нее внимания. Возможно, они ее не слышали, или слышали, но их подхватил и нес за собой поток. Раздался новый удар грома, и горожане начали давить друг на друга еще сильнее. Толпа все больше теснилась к стенам башни и конюшен. Амилия видела, как раздавили женщину и старика.

— Стойте! Стойте! — кричала она, но толпа словно оглохла.

Люди, точно стадо обезумевших овец, толкали и пинали друг друга. Мужчина наступил на оказавшуюся рядом женщину, чтобы опередить других. Его сбросили на землю, и больше он не появлялся.

Толпа надавила на фургон, и он начал раскачиваться. Амилия пошатнулась и в страхе схватилась за боковую планку. В следующее мгновение кто-то схватил ее за запястье.

— Помогите мне! — завопила пожилая женщина с кровавыми ранами на лице.

Запела труба, раздался бой барабанов. Амилия повернулась, чтобы посмотреть на дворцовые ворота, и увидела белую лошадь и на ней Модину в белом платье. Она сидела в седле, гордо расправив плечи, словно светлое видение. Волосы и платье императрицы развевались на ветру. Сотни рук протянулись в ее сторону, и Амилия услышала крики:

— Императрица! Императрица!

— В подземелье больше нет места, — крикнула ей Амилия и увидела, что Модина спокойно кивнула и направила своего скакуна вперед.

Толпа расступалась перед ней. Модина подняла руку.

— Те из вас, кто может меня слышать, не бойтесь и не паникуйте, — закричала она. — Спокойно возвращайтесь в замок. Отправляйтесь в главный зал и ждите меня там.

Амилия завороженно смотрела на толпу. Слова Модины произвели магический эффект. Толпа облегченно вздохнула, и ропот восхищения волной прокатился по площади. Направление движения изменилось, люди двинулись к дворцу, теперь они шли медленнее, некоторые даже останавливались, чтобы помочь более слабым.

— Тебе также следует вернуться во дворец, — сказала Модина Амилии.

Солдаты помогли императрице спешиться, а Амилии слезть с фургона.

— А где Бректон? Как он…

— Он делает свою работу, — сказала Модина, передавая поводья мальчику. — И мы должны делать свою.

— Но в чем она состоит?

— Сейчас нужно вернуть людей внутрь и заставить их сохранять спокойствие. Потом посмотрим.

— Но как тебе это удается? — Амилия удивленно развела руками. — Как?

— Что именно? — спросила Модина.

— Как ты можешь оставаться такой спокойной, когда все вокруг рушится?

Модина усмехнулась:

— Однажды я уже видела, как рушится мир. Второй раз это не производит такого впечатления.

— Вы действительно думаете, что это конец? — спросил Нимбус, когда они втроем двинулись, слишком медленно, как показалось Амилии, к дверям дворца, за которыми уже скрылась вся толпа.

— Для нас? Вполне возможно, — ответила Амилия. — Взгляни на небо! Ты видел, чтобы вихри так закручивали тучи? Если эльфы способны контролировать погоду, призывать на наши головы молнии, замораживать реки, то как мы можем рассчитывать на спасение?

— Всегда остается последний шанс, — сказал ей Нимбус. — Я никогда не теряю надежды, и мне случалось видеть, что даже маленькая ее искорка способна творить чудеса.

Внезапно молнии, сверкавшие над городом, исчезли. Даже ветер стих, словно затаил дыхание. Ренвик стоял на крепостной стене южных ворот между капитаном Эвертоном и сэром Бректоном. Вдоль зубчатого парапета стояли воины в сверкающих доспехах. На усталых лицах застыло выражение мрачной решимости, они ждали врага с мечами и щитами в руках.

— Посмотри на них, мальчик, — сказал сэр Бректон, кивая на шеренгу солдат, выстроившихся вдоль стены. — Они здесь собрались благодаря тебе. Каждый воин готов к сражению потому, что ты сумел нас предупредить. — Его рука легла на плечо Ренвика. — И что бы ты сегодня ни сделал, помни, ты настоящий герой, давший нам шанс на победу.

Ренвик посмотрел за парапет, туда, где расстилались поля и высились холмы. Он разминал в левой руке кусочек воска, который снял со свечи во время завтрака, но ему казалось, что это произошло давным-давно. Во рту у него все еще оставался вкус бренди, он чувствовал его запах, но огонь его, разлившийся по жилам, погас.

За городской стеной уже вступила в свои права оттепель. Дорога стала темно-коричневой, хотя склоны холмов оставались белыми. В наступившей тишине звуки капели казались непривычно громкими. По камням стекала влага и напитывала землю. В более низких местах скапливалась вода и весело журчали ручьи. На деревьях набухли первые почки. Приближалась весна, скоро станет тепло, появится трава, расцветут цветы, пойдут дожди. А еще через месяц на торговые площади выйдут купцы, а на поля землепашцы. Над землей поднимется едкий запах навоза. Девушки сбросят тяжелые плащи и снова начнут разгуливать по улицам в ярких платьях. Люди заговорят о приближающихся ярмарках, новых фасонах, о рабочих, которые должны привести в порядок город после зимы. Ренвику вдруг показалось странным, что он раньше не понимал, как сильно любит весну.

Он не хотел умирать в этот день, ведь жизнь так много ему обещала. Он снова посмотрел на шеренгу воинов. «Неужели они думают о том же?» — подумалось ему.

И на Ренвика вдруг снизошло спокойствие от мысли, что он будет сражаться не в одиночку. Если они потерпят поражение, земледельцы не вспашут поля, девушки не запоют на улицах, и ярмарок больше не будет. Весна придет, но только для цветов и деревьев. Все остальное, все, что он любит, исчезнет.

Он представил Элбрайта, Бранда, Минса и Кайна, оставшихся в снежной норе под остролистом.

«Интересно, думают ли они обо мне? — пришло ему в голову. — Что они станут делать, когда Аквеста падет? Когда вместе с Аквестой погибну и я? Будут ли меня вспоминать?»

Движение на юге заставило Ренвика отвлечься от своих мыслей, и он посмотрел на дорогу. К ним медленно приближалась колонна всадников. Они ехали под звуки музыки торжественно, как на параде, скорее даже как похоронная процессия. Всадники были плохо видны на фоне серых скал и темных деревьев, однако кое-где уже можно было разглядеть золотисто-синие попоны на их белых лошадях.

— Заткнуть уши воском! — крикнул Бректон, как только услышал музыку.

Команду передали по шеренге, и все, в том числе и Ренвик, заткнули уши мягким воском. Бректон повернулся к нему, кивнул и улыбнулся, показывая, что помнит об их тайне. Ренвик улыбнулся в ответ.

Они уже видели, как вражеское войско развернулось в поле перед южной стеной. Минс оказался прав: эльфы производили ошеломляющее впечатление. Каждый всадник был в золотом шлеме в форме волчьей головы, с золотым копьем в руках. Всадники из передней шеренги несли серебряные стяги. На них были необычные доспехи — металлические рубашки из лепестков, которые казались легкими и гибкими, и наголенники, издали похожие на мягкий атлас. Вся колонна сияла в лучах солнечного света, сопровождавшего эльфов.

Они сидели на животных, которых Ренвик называл лошадьми, за неимением другого слова, но ничего похожего он прежде не видел. Благородные существа шли так, словно пританцовывали. Их согласованные движения казались удивительно изящными и производили завораживающее впечатление. Уздечки и чепраки из золота и шелка блестели так, словно были сделаны из воды и льда. Всадники выстроились идеально ровными шеренгами и остановились. Лишь ветер сонно шевелил знамена, и Ренвик вдруг подумал, что эльфы, наверное, потому побеждали когда-то во всех сражениях, что усыпляли музыкой своих врагов.

Сердце у Ренвика забилось при этой мысли, но тут он увидел, что по дороге движется еще одна колонна. Это была тяжеловооруженная пехота с большими, сверкающими как зеркала, выпуклыми щитами и длинными копьями с необычными наконечниками. На головах у них были шлемы в форме головы медведя. Они также двигались в идеальном порядке и поворачивались одновременно, точно косяк рыбы или стая птиц. Грациозность их движений поражала, люди на такое просто не способны. Пехотинцы остановились, образовав идеально ровные ряды, после чего ни один из них не повернулся, не поправил шлем и даже не кашлянул. Они выстроились в три шеренги напротив городских стен, однако все новые и новые воины продолжали подходить. Теперь появились лучники, и Ренвик увидел, что у них такая же легкая броня, что и у кавалерии. Когда их озарили лучи солнца, тетива каждого лука начала испускать голубое сияние. Их шлемы имели форму головы сокола.

Эльфийские воины продолжали прибывать. Несмотря на воск в ушах, Ренвик чувствовал, как марш новых воинов барабанным боем отдается у него в груди. Приближались огромные невиданные существа. Могучие рогатые звери, вдвое больше, чем бык или вол, тащили громадные сооружения высотой в три этажа, построенные из белых, серебряных и зеленых шестов и рычагов. Десять таких устройств появились из-за голых крон деревьев и остановились позади армии.

Когда последние солдаты заняли свои места, Ренвик насчитал напротив южной стены не менее двух тысяч эльфов. А потом появилось еще около двадцати всадников, но Ренвику они показались самыми страшными из всех. Они сидели на черных лошадях, а вместо доспехов на них были мерцающие плащи, которые постоянно меняли цвет, лица скрывали маски пауков. За ними ехали еще двадцать всадников. Их нагрудная броня была золотой, за спинами развевались пурпурные плащи. Шлемы имели форму головы льва.

Ренвик увидел, как всадники на черных скакунах одновременно подняли вверх ладони, и все начали делать какие-то сложные движения руками, напоминающие танец. Он зачарованно наблюдал за их изящными, плавными и загадочными жестами. Танец внезапно закончился, все хлопнули в ладоши, и даже сквозь затычки в ушах Ренвик услышал грохот обвала.

Земля застонала, по стене пробежала дрожь. Многие солдаты пошатнулись. Ренвик почувствовал, как каменные стены ходят у него под ногами. Появились трещины, и во все стороны полетели осколки камня. Деревья за стенами закачались, зашевелились, точно живые, разверзлась земля. В следующее мгновение начали двигаться холмы, одни поднимались, другие опускались, образуя провалы и овраги. Зигзагообразные трещины побежали по земле к крепостным стенам.

От нового толчка содрогнулся парапет стены, Ренвик почувствовал, как ломается камень, и у него подкосились ноги. Снова послышался треск, удар, затем между четвертой и пятой башнями рухнула стена. Отчаянно кричали люди, падая вместе с огромными кусками камня в клубы поднимающейся пыли. Башня, находившаяся слева от Южных ворот, закачалась и упала, осыпая осколками десятки людей.

По стене пробежала дрожь, которая, точно волна, направилась дальше, в сторону города. Прямо у него на глазах начали рассыпаться в прах здания. Исчезали целые улицы, с грохотом на землю валились деревья. Императорская площадь разделилась на две части, помост, где недавно стояла императрица, исчез в пропасти с зазубренными краями. Башня императорского собора пошла огромными трещинами, а в следующее мгновение от нее остались только обломки.

Наконец земля перестала содрогаться, но эльфы по-прежнему не шевелились. Они так и не перешли в наступление.

— Нам нужно подкрепление для обороны разрушенной стены! — выкрикнул сэр Бректон и потянулся за своим рогом. Его голос звучал так приглушенно, словно Ренвик слышал его под водой. — Поднять красный флаг!

Ренвик повернулся и увидел, что капитан Эвертон мертв, его задавило каменной глыбой. Без лишних раздумий он подхватил красный флаг, упавший на камень, и высоко поднял над головой. Бректон затрубил в рог, тут же появился еще один красный флаг.

Пыль еще только начала оседать, когда Ренвик услышал крик, который не мог заглушить никакой воск. Вслед за пронзительным визгом огромная тень пронеслась над землей. Ренвик поднял глаза, и его сковал ужас. Громадный змей с длинным хвостом и кожистыми крыльями летел над ними. Он промчался над стеной, легко пробивая стены и крыши жуткими когтями. Затем, словно деревенская ласточка, чудовище взмыло вверх, зависло на мгновение в воздухе и выпустило поток пламени на дома и лавки города. Очень скоро выяснилось, что это чудовище не одиноко. Ренвик заметил и других таких же тварей. Несколько дюжин крылатых змеев вынырнули из-за низких туч и устремились к городу. Точно стая летучих мышей, они метались над Аквестой, круша и сжигая все на своем пути. Через несколько минут весь город был объят пламенем.

По щекам Ренвика потекли слезы. Он задыхался от дыма, даже сквозь затычки в ушах были слышны крики погибавших людей. Неожиданно Бректон сильно оттолкнул его и что-то крикнул, но было уже слишком поздно. Ренвик потерял равновесие и рухнул с парапета, пробив соломенную крышу конюшни. Он упал на спину, на теплую от навоза землю, не в силах не только пошевелиться, но и дышать. Затычки вывалились у него из ушей, и слух его наполнился шумом битвы. Топот копыт и ржание лошадей были самыми громкими звуками, издалека доносились крики, треск ломающегося дерева, рев огня и пронзительный визг летающих чудовищ.

Наконец Ренвику удалось сделать короткий вдох, постепенно его легкие наполнялись воздухом. Он вновь обрел способность двигаться, и ему удалось перекатиться на бок. В голове пульсировала боль, он повредил шею и спину. Когда Ренвик сумел подняться на колени, крышу конюшни сорвало, и чудовища утащили трех лошадей. Они подхватывали несчастных животных двумя громадными когтями.

Он побежал, изо всех сил стараясь не упасть. Все вокруг горело. Ренвик посмотрел в сторону ворот, пытаясь отыскать сэра Бректона, но все исчезло, в том числе и Южные ворота. На их месте остались лишь груды камней и обломки деревянных балок. Из-под завала торчали руки и ноги раздавленных солдат.

Массивная каменная стена, окружавшая город, исчезла. Ренвик стоял посреди улицы, чувствуя себя беззащитным, как голый среди одетых. Воины в соколиных шлемах из передней шеренги лучников выпустили первый залп стрел.

Ренвик машинально потянулся за щитом, который висел у него за спиной. Он продел одну руку в кожаную петлю и поднял щит над головой. Стрелы со стуком начали падать на землю. Такой звук возникает, когда идет крупный град. Они обрушились на город, камни и дома. Три вонзились в его щит, одна пробила ему ладонь. Ренвик увидел ее прежде, чем почувствовал боль. Кровь брызнула в лицо, а он смотрел на стрелу в своей ладони так, словно это была чужая рука.

— Ты жив! — крикнул сэр Элгар, накрывая Ренвика своей огромной тенью. — Вот и молодец. Вставай, сейчас не время отдыхать.

— У меня стрела в руке!

Сэр Элгар заглянул под щит и усмехнулся, потом без лишних слов отломил наконечник и вырвал древко из раны. От боли у Ренвика задрожали ноги, он захрипел и упал на колени.

— Вставай, мой мальчик, это всего лишь царапина! — вскричал сэр Элгар.

Несмотря на всю абсурдность происходящего, Ренвик кивнул, понимая, что Элгар прав. Он только удивился, что уже почти не чувствует боли. Оттолкнувшись от земли краем щита, из которого все еще торчали эльфийские стрелы, он поднялся на ноги.

Щит Элгара украшали две такие же стрелы. Третья торчала у рыцаря из плеча, правая щека была рассечена до кости. Ренвик сочувственно нахмурился.

— Ха-ха! Укус пчелы, — нервно рассмеялся сэр Элгар. — Муртас, Рудольф, Гилберт — все мертвы. Крепостной стены больше нет. Здесь нечего защищать. Нам нужно возвращаться во дворец. У нас осталась одна задача, один последний рубеж.

— А что с Бректоном?

— Он жив.

— Где он? Я должен…

— Он приказал защищать императрицу.

Элгар горько усмехнулся, вытащил свой меч из ножен и показал на стрелу у себя в плече.

— А теперь сломай это древко. Сможешь? — спросил он.

Все, кто собрался в главном зале дворца, с испугом смотрели вверх. По всему своду из края в край бежала на глазах расширяющаяся трещина. На пол полетели куски штукатурки. Люди шарахались в стороны от больших обломков, пытаясь от них увернуться. Казалось, сами небеса обрушились им на головы.

Модина не смотрела на потолок. Она медленно ходила по залу, стараясь заглянуть в глаза каждому и одарить ободряющей улыбкой. В основном здесь были женщины и дети. Несколько крестьянских семей, такие, как Ботвики, сидели на полу небольшими группами. Они молились, раскачивались из стороны в сторону, перешептывались и плакали. Все, кому не нашлось места в подземелье, собрались в главном зале, где всего несколько месяцев назад рыцари и дамы пировали во время Праздника зимы. Столы, когда-то заставленные блюдами с олениной и дичью, которые готовились специально для королей, теперь защищали от падавших с потолка обломков сапожников, повитух и крестьянских жен. Даже мужчина с козой нашел убежище под одним из дубовых столов. Как только началась атака на город, сюда устремились слуги, повара и дворцовая стража.

В зал входили залитые кровью рыцари и солдаты, их лица почернели от сажи, они рассказывали о страшных разрушениях и бегстве. Герцога Лео Рошелльского принесли на носилках виконт Альберт Уинслоу и мужчина по имени Брайс Баркер. Они поставили носилки рядом с герцогиней, которая взяла мужа за руку и поцеловала в лоб.

— Ты порезвился в свое удовольствие, а теперь оставайся со мной, — сказала она. — Слышишь меня, старина? Это еще не конец. Еще нет.

Брайс пробрался сквозь толпу к своей семье, сидевшей рядом со статуей Новрона, и сел рядом со слезами на глазах. Его жена, всматриваясь в толпу, встретилась глазами с Модиной, но она искала кого-то другого.

Пикеринги, Белинда, Ленара и Денек сидели с Алендой, ее горничной Эмилией и Джулианом, гофмейстером Меленгара. Неподалеку от них, у восточной стены, под гобеленом с изображением кораблей, возвращающихся из путешествия, устроились Козимо ДеЛур и его отец Корнелиус. Два толстяка в пышных одеяниях и дорогих украшениях без сил привалились к стене. Вокруг расположилась группа тощих долговязых мужчин, похожих на нервных псов, жмущихся к ногам хозяев во время грозы.

Модина прошла мимо группы женщин в платьях с глубокими вырезами. Слезы проложили дорожки на их сильно накрашенных лицах. Одна бросила любопытный взгляд на императрицу и толкнула соседку, но та нахмурилась и покачала головой. И только после того, как Модина отошла от них на несколько шагов, она вспомнила, кто это был. Кларисса и Мэгги из борделя в Колноре!

Модина вернулась к Элли и Мёрси, сидевшим рядом с Амилией, Нимбусом, Ибисом, Корой, Джеральдом и Анной. Взрослые образовали кольцо, внутри которого оказались девочки. Господин Рингс прятался на плече у Мёрси, а элкхаунд Рыжий прижался к ногам повара Ибиса.

— Меня они тоже убьют? — спросила Элли.

— Я не знаю, — ответила Анна.

— Я не хочу здесь оставаться, — сказала девочка, спрятав лицо в коленях у Анны.

В зал вошли сэр Элгар и Ренвик. Раны у обоих все еще кровоточили. Амилия заметила их и встала на ноги, глядя в сторону двери.

— А где сэр Бректон? — спросила Амилия, когда они подошли. — Что с ним?

— Когда я в последний раз его видел, он был жив, миледи, — ответил Элгар. — Ваше величество, крепостных стен больше нет, линия обороны прорвана, — сказал он Модине. — Смерч обрушился на кавалерию, которую Бректон спрятал на севере. Я видел, как смерч, словно пушинки, швырял камни весом в две тонны. А потом пришли эльфы. Они передвигаются с быстротой оленя и наносят удары, точно змеи, их клинки так стремительны, что за ними не уследить глазом. Схватка длилась всего несколько минут. Они убивают даже лошадей.

Потом на нас напали летающие чудовища. Последними в бой вступили лучники. Наша армия практически уничтожена. Те, кому удалось уцелеть, рассеяны, ранены, ослеплены дымом или отрезаны от нас пожарами. Эльфы уже захватили город. Скоро они будут здесь.

Модина ничего не ответила. Ей отчаянно хотелось сесть или даже упасть на пол, но она осталась стоять, сказав себе, что должна держаться. На нее смотрели со всех сторон, проверяли, здесь ли она. Сохраняет ли спокойствие. Не боится ли. Ей было страшно. Не за себя, мысль о собственном благополучии ни разу не приходила ей в голову. Модина не помнила, когда в последний раз тревожилась о собственной жизни. Она беспокоилась за этих людей. То, что происходило вокруг, было слишком хорошо ей знакомо. Она уже побывала в положении, когда нужно защитить семью, но это невозможно сделать. Ей так сдавило грудь, что она с трудом дышала.

Снаружи донесся оглушительный грохот, вслед за тем раздались крики, и все в страхе повернулись к окнам. И в этот момент запела седоволосая женщина в разорванном платье. Она сидела возле камина, ее голос был едва различим в шуме обвала. Модина сразу узнала мотив колыбельной, хотя в последний раз слышала ее много лет назад. Это была жалоба матери, песенка, которую напевали своим детям бедняки. Модина помнила каждое ее слово. Она присоединила свой голос к общему хору голосов, и колыбельная вдруг сама собой превратилась в тихую молитву:

Стены зала вновь содрогнулись, мраморный пол треснул, словно сухарь, одна его сторона резко опустилась, другая поднялась вверх. Люди отчаянно закричали. Горничная Эмилия из Глостона начала падать в образовавшуюся дыру, но в последний момент ее поймали Ленара Пикеринг и Аленда Ланаклин, успевшие схватить ее за руки. Однако пол содрогнулся еще раз, и все трое стали сползать к провалу. Тед и Рассел Ботвик бросились к ним и вытащили за ноги наверх. Через несколько секунд все выбрались на безопасное место.

— Ради Новрона, держитесь друг за друга! — крикнула герцогиня Рошелльская.

Подул ветер, и Модина ощутила его холодное дыхание на своей щеке. Стена зашаталась, словно пьяная, между окнами появился огромный разлом.

— Отойдите все от окон! — приказала Модина, размахивая руками.

Все бросились подальше от стены, но она не выдержала и рухнула под крики несчастных. На глазах у Модины погибло тридцать человек.

Те, кто не пострадал, начали вытаскивать из-под завалов раненых. Модина увидела торчавшую из-под камней руку, подошла к завалу и принялась отбрасывать в сторону обломки стены. Потом положила безвольную голову писца себе на колени и с грустью подумала, что узнала его по испачканным в чернилах пальцам. Он не дышал, из носа и глаз у него сочилась кровь.

— Ваше величество, — позвал ее Нимбус.

— Модина, — произнесла Амилия дрожащим голосом.

Модина обернулась и увидела, что все смотрят на нее. Растерянные лица, в глазах мольба. Она поднялась на ноги очень медленно, чтобы никого не спугнуть неосторожным движением, словно стояла посреди птичьей стаи. Модина понимала, что совсем немного нужно, чтобы началась паника. Она слышала, как тяжело дышат вокруг нее люди, кричат дети и плачут матери, и как стонут мужчины, раскачиваясь из стороны в сторону.

Модина сделала глубокий вдох и стерла кровь писца с платья, оставив на нем отпечаток ладони. Затем посмотрела в сторону рухнувшей стены, высоко подняла голову и расправила плечи, как учили ее когда-то Нимбус и Амилия. Модина шла по залу, точно по пруду с мутной водой. Теперь только ее спокойствие помогало людям бороться со страхом. Она стала их последней опорой, на которой держалось небо, и последней надеждой в том месте, откуда надежда давно ушла.

Выйдя во двор, Модина остановилась. Зал, из которого она только что вышла, был наполовину разрушен, а дворцовая площадь усыпана обломками развалин. Башни и ворота рухнули на землю, точно детские кубики. Пекарня и часовня лежали в руинах рядом со стеной амбара, ячмень высыпался в грязь. А вот поленница дров возле кухни совсем не пострадала.

Теперь, когда внешняя стена замка исчезла, Модина видела, что происходит в городе. Все кварталы горели, черный дым и пепел, словно призраки, клубились над уродливыми руинами. Повсюду валялись трупы или умирающие люди. Модина видела тела солдат, рыцарей, купцов и ремесленников, лежавшие на улицах. Она так хорошо знала этот город, но многие дома исчезли, и теперь он выглядел каким-то другим, старые друзья, за которыми она столько раз наблюдала из своего окна, исчезли навсегда. А другие были разрушены и разорены. В темном воздухе парили знакомые тени. Она видела, как они кружат, словно ястребы, приближаясь к ней. Оглушительный крик разнесся над двором, и огромный крылатый гиларабрин приземлился там, где прежде был огород. Модина оглянулась.

— Вы в меня верите? — спросила она у тех, кто остался в живых. — Вы верите, что я смогу вас спасти?

Ответом ей была тишина, но уже в следующее мгновение несколько человек начали кивать, в том числе Нимбус и Амилия.

— Я дочь последнего императора, — заговорила Модина громким, звенящим голосом. — Я дочь Новрона, дочь Марибора. Я императрица Модина Новронская! Это мой город, моя земля и мой народ. Эльфам они не достанутся!

Услышав голос Модины, гиларабрин повернулся и посмотрел на нее.

Она оглянулась на тех, кто оставался в зале. Рассел Ботвик обнимал Лину и Теда, Нимбус положил руки на плечи Амилии. Амилия посмотрела на Модину и заплакала.

Глава 24 УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДАР

«Здесь тихо, как в склепе», — подумал Адриан, сидя в темноте. Масло в последней лампе уже давно закончилось, смолкли последние разговоры. Ройс задавал вопросы Майрону относительно каких-то лингвистических тонкостей, но теперь и он угомонился.

Адриан находился в гробнице Новрона, усыпальнице спасителя человечества. Считалось, что это место всего лишь миф, легенда, однако он сюда добрался, оказался одним из тех немногих, кому удалось это сделать за тысячу лет. Настоящий подвиг и поразительное достижение.

Адриан сидел, привалившись спиной к стене, опираясь правой рукой на урну стоимостью десять тысяч золотых тенентов. Ноги он положил на статую золотого барана. Что ж, он умрет очень богатым человеком.

«Ну посмотри, к чему ты пришел», — услышал Адриан голос отца.

Он показался ему низким, глубоким и сильным, как всегда бывало в детстве. Адриану даже показалось, что он видит отца. Вот отец наклонился над ним, лицо покрыто потом, он в кожаном фартуке и с клещами в руке.

«Ты воспользовался всем, чему я тебя научил, ради денег и славы. И что это тебе принесло? У твоих ног больше богатств, чем у короля, а на востоке все еще скандируют Галенти, но была ли твоя жизнь достойна конца, к которому ты пришел? Ты этого искал, когда покидал Хинтиндар? О таком величии мечтал?»

Адриан снял руку с урны, а ноги с барана. «Ты сказал мне, что будешь истинным героем, — продолжал увещевать его отец. — Так покажи, покажи хоть что-то достойное, на что ты потратил свою жизнь. Одну победу. То, что тебе удалось завоевать. Или узнать. Существует ли такая вещь? Тебе есть что показать?»

Адриан приподнял голову, посмотрел в сторону склепа и увидел тусклое голубое сияние. Некоторое время он пытался сообразить, как давно это началось. Свет мигал, становился то ярче, то слабее. Адриан подумал, что это сияние может быть связано с плащом Аристы или с какими-то ее действиями.

«А что могу сделать я?» — спросил себя Адриан.

Он встал и пошел вдоль стены, касаясь ее ладонью, и вскоре оказался в соседнем помещении, где не было никого, кроме принцессы. Она спряталась в одной из ниш за саркофагом. Адриан вспомнил, что на его стенках выгравированы пейзажи. Ариста сидела, опустив голову и обхватив руками колени.

Он сел рядом, и свет ее плаща стал немного ярче. Ариста подняла голову, и Адриан увидел, что ее щеки залиты слезами. Она заморгала и вытерла глаза.

— Привет, — сказала Ариста.

— Привет, — ответил он. — Ты видела плохой сон?

Ариста помолчала, потом печально покачала головой:

— Нет, мне ничего не снилось. Интересно, что это может означать.

— Думаю, это значит, что мы сделали то, что от нас требовалось.

Ариста кивнула:

— Наверное.

— Все остались в гробнице, почему ты спряталась здесь?

— Даже не знаю, — ответила она. — Наверное, мне хотелось побыть одной. Я вспоминала свою жизнь, думала о тех вещах, о которых сожалею, о том, чего не сделала. И что следовало сделать. А еще о том, чего делать не стоило. Ну, ты понимаешь, всякие глупости, забавы. Об этом лучше думается в одиночестве, ты ведь меня понимаешь? А ты? О чем думал ты?

— О том же…

— Правда? И какие выводы?

— Странно, что ты об этом спросила, — сказал Адриан и смущенно покашлял в кулак. — Много я натворил в жизни такого, чего не следовало делать. Но есть одна вещь, на которую я так и не решился.

Ариста удивленно приподняла брови.

— Неужели? Ты же счастливый человек и почти такой же хороший, как Майрон.

— Ты смеешься? — смущенно пробормотал он.

— И на что же ты не решился?

— Ну, в общем так. Я сейчас завидую Ройсу. Никогда не думал, что произнесу эти слова, но такова правда. Матери часто пугают своих детей, что если они не будут слушаться, то станут такими, как Ройс. Складывается впечатление, что боги отвернулись от него в тот день, когда он родился. Поэтому не стоит удивляться, что он такой, какой есть. Когда мы с ним познакомились, он был страшным человеком.

— Был?

— Да, потому что теперь он изменился, а был когда-то по-настоящему страшным типом, одним из тех, к кому не следует поворачиваться спиной. Однако Аркадиус сумел увидеть в нем то, чего не замечали другие. Наверное, на такое способны только волшебники, они умеют заглядывать человеку в душу. И могут заметить то, что ускользает от остальных людей.

Адриан поерзал на полу, чувствуя холодный камень сквозь толстый слой пыли, скрестил ноги и слегка наклонился вперед.

— Ройсу потребовалось много времени, чтобы начать кому-то доверять. Честно говоря, я до сих пор не знаю наверняка, до конца ли он верит мне, но Гвен он поверил. Она его изменила. Гвен совершила невозможное, она сделала его счастливым. Даже сейчас улыбающийся Ройс, я имею в виду настоящую улыбку, подобен снегу летом, или овце, спокойно дремлющей среди волков. Такие вещи не происходят с человеком, если ему просто нравится девушка. Между ним и Гвен возникло нечто особенное, более глубокое. Они были вместе совсем недолго, но Ройс познал удивительную духовную близость. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, понимаю, — кивнула Ариста.

— Вот о чем я сожалею.

— И совершенно зря, — едва не рассмеявшись, ответила она. — Какой смысл переживать из-за того, что ты не нашел свою истинную любовь? В таком случае почему ты страдаешь, что не родился гением? Люди не имеют возможности контролировать подобные вещи. Либо тебе выпадает счастье, либо нет. Речь идет о подарке, который ты можешь никогда не получить. Если подумать, такие отношения больше похожи на чудо. Сначала нужно встретить человека, потом понять, что он для тебя значит, и эта часть головоломки уже сама по себе до смешного трудна. А дальше… — Она замолчала, глядя в пустоту. — Дальше твой избранник должен испытывать к тебе такие же чувства. Словно ты ищешь неповторимую снежинку, но ее мало просто отыскать в снегу, нужно найти идеально подходящую к ней пару. Каковы шансы на успех? Мне кажется, Гилфред такой шанс получил. Он любил меня.

— А ты его любила?

— Да, но не так, как ему было нужно. Не так, как Гилфред любил меня. Я бы хотела ответить ему, понимала, что должна. То же самое произошло с Эмери. Я даже считала себя виновной в том, что не сумела дать им то, о чем они мечтали. Возможно, со временем я бы полюбила Эмери, но я его совсем мало знала.

— А Гилфреда?

— Понятия не имею. Пожалуй, он был для меня как брат. Я хотела сделать его счастливым, нечто подобное я испытывала к Алрику. Ты меня понимаешь? Большинство людей не находят свою истинную любовь, а если им и удается, она слишком часто остается неразделенной. Вероятно, это еще трагичнее, чем совсем ее не знать. Понимать, что радость близка, но тебе не дано ее познать, в некотором смысле это пытка. Вот почему если ты не контролируешь ситуацию, если выбор принадлежит не тебе, то лучше вовсе не найти человека, которого ты полюбишь. Ты со мной согласен?

— Ну, в этом все и дело. Я нашел свою любовь, но так и не рассказал о своих чувствах.

— О, как это ужасно, — прошептала Ариста и закрыла лицо ладонями. — Мне так жаль. Я поступила отвратительно. Стоит ли удивляться, что из меня получился плохой дипломат. Я настоящее олицетворение бестактности. А ты все это время… Ой! — воскликнула вдруг она, словно обо всем догадалась. — Я знаю, кто она?

Адриана вдруг бросило в жар, но лоб у него покрылся потом.

— Кстати, она очень хорошенькая?

— Ну… — смущенно начал Адриан.

— На самом деле ее зовут Изумруд? Я слышала, как кто-то так ее называл.

— Изумруд? Ты думаешь, я имел в виду…

— А разве нет? — Ариста смутилась и осторожно заметила: — Я видела, как ты ее целовал, когда вы расставались.

Адриан рассмеялся:

— Ее настоящее имя Фалина, и она милая девушка, но я говорил не о ней. Нет, женщина, которую я имел в виду, совсем на нее не похожа.

— О, — тихо воскликнула принцесса. — Так почему же ты не рассказал ей о своих чувствах?

— Где-то тут у меня был список. — Он принялся похлопывать себя руками по груди, пытаясь пошутить, но почувствовал себя глупо.

Она улыбнулась. Адриану нравилось смотреть, как она улыбается.

— Нет, правда, почему?

— Я не шучу. У меня и в самом деле имеется длинный перечень причин. Просто я не стал их записывать. Однако постоянно добавляю в него все новые и новые пункты. Их уже накопилось очень много.

— Назови хотя бы некоторые.

— Ну, во-первых, она благородного происхождения.

— О да, я понимаю, — мрачно сказала Ариста, — но тут нет ничего невозможного. Конечно, все зависит от девушки, однако благородные дамы и раньше выходили за простолюдинов. Такие случаи известны.

— Возможно, их мужьями становились богатые купцы, но многие ли из знакомых тебе дам готовы убежать с простым вором?

— Ну, тебя едва ли можно назвать простым вором, — сурово сказала Ариста. — Впрочем, ладно, это я понимаю. Не многие дамы способны связать свою судьбу с человеком сомнительной профессии и простолюдином. Ленара, например, ведь речь о ней? — Она едва заметно сжалась.

— Нет, это не Ленара.

— Ну хорошо, — вздохнула Ариста, делая вид, что стирает пот со лба. — Пойми меня правильно, я люблю Ленару как сестру, но она тебе не подходит.

— Я знаю.

— И все же некоторых женщин, в том числе и благородного происхождения, влечет к людям, объявленным вне закона. Они слушают истории об их отваге и подвигах, им нравятся интриги. Я не раз такое видела.

— Но разве можно забывать о долге? Даже если бы у нее и возникло подобное желание, такая женщина не может не думать о своих обязательствах. Ведь речь идет о титулах и владениях.

— Еще один серьезный довод.

— Именно это помешало тебе выйти замуж?

— Мне? Клянусь Марибором, нет. — Ариста горько улыбнулась. — Я уверена, что Алрик хотел меня выдать за любого из достойных союзников именно по этой причине. Если бы моего отца не убили, не сомневаюсь, что я бы уже давно была женой принца Рудольфа из Альбурна. Бр-р-р… — Она театрально вздрогнула. — К счастью, Алрик оказался добрым человеком, в детстве он был совсем другим, но в последние годы никогда и ни к чему меня не принуждал. Лишь немногие короли на его месте повели бы себя так же.

— Так почему ты не вышла замуж?

— Почему? — Ариста смущенно рассмеялась. — Возможно, тебе будет трудно мне поверить, Адриан, если учесть мою безмерную красоту и все такое, но Эмери был первым мужчиной, который проявил ко мне интерес. Во всяком случае, первым, кто заговорил со мной о чувствах. Я не такая, как Ленара или Аленда, я не привлекаю мужчин. Ну а после того, как меня стали называть ведьмой, все еще больше усложнилось. Нет, Эмери был первым, и я искренне верю, что его чувства переменились бы, если бы он узнал меня лучше. Однако он прожил слишком мало, чтобы понять, что это было лишь легкое увлечение. Та же история приключилась и с Гилфредом, — грустно сказала она и умолкла. — Мне бы следовало радоваться, что так мало мужчин проявили ко мне интерес. В противном случае на моих руках осталось бы еще больше крови.

— Я не понимаю.

— Лишь Эмери и Гилфред вслух сказали о своих чувствах ко мне. — После короткого колебания Ариста добавила: — И менее чем через неделю после этого умерли.

— И при чем тут ты?

— Именно моя идея организовать мятеж погубила Эмери, а мое стремление спасти Гонта привело к смерти Гилфреда. Мои планы, вот что их убило.

— Если бы не ты, Эмери умер бы на площади.

— А Гилфред? — резко спросила принцесса.

— Гилфред сделал собственный выбор, как и ты. Я уверен, он понимал, что рискует. Ты ни в чем не виновата.

— И все равно я чувствую, что на мне лежит проклятие, словно я не могу быть счастлива в любви.

Адриан ждал продолжения исповеди. Они просидели в молчании несколько минут, но Ариста так ничего и не сказала. Адриан увидел, что она закрыла глаза, и сделал еще один глубокий вдох. Все оказалось еще труднее, чем он ожидал.

— Но главная причина, по которой я ей ничего не говорил, — продолжил он, и его голос прозвучал как-то странно, — если уж быть честным с собой, состоит в том, что мне страшно.

Она повернула голову и искоса посмотрела на него.

— Страшно? Тебе? Правда?

— Наверное, я боялся, что она посмеется надо мной. Или того хуже, разозлится и возненавидит меня. А ее ненависть я бы не перенес, просто не смог бы с этим жить. Понимаешь, я очень сильно ее люблю и предпочел бы утонуть или быть четвертованным, чем принять ее ненависть.

Он увидел, как поникли плечи Аристы. Она посмотрела ему в глаза и сурово поджала губы.

— Похоже, ей повезло. Как жаль, что ее нет с нами. Сейчас тебе было бы нечего терять. Возможно, у тебя хватило бы мужества рассказать ей о своей любви, ведь страдать пришлось бы совсем недолго.

Адриан улыбнулся и кивнул. Ариста поджала губы и выпрямилась.

— А я ее знаю?

Она напряглась, словно ожидала удара.

Адриан тяжело вздохнул.

— Значит, знаю? — спросила она. — Иначе ты бы уже назвал имя. Ну давай, расскажи мне, ведь сейчас уже нет смысла хранить тайну.

— Ты права, — сказал он. — Именно по этой причине я и задумался. — Адриан замолчал, посмотрел ей в глаза и решил, что они похожи на озеро, в которое он собрался броситься, не зная, насколько холодна в нем вода. Он приготовился к шоку. — Единственное, о чем я сожалел всю жизнь, еще не поздно изменить.

Ариста прищурилась, слегка склонила голову набок, как собака, услышавшая странный звук.

— Но как ты собираешься… — Она не договорила.

Ариста стиснула зубы и молча смотрела на него, превратившись в статую. Адриану даже показалось, что она перестала дышать.

Потом у нее задрожала нижняя губа, за ней шея, плечи и все тело. Из глаз потекли слезы. Она все еще молчала и не шевелилась, но ее плащ стал ярко-пурпурным, озарив их своим сиянием. И что это значит?

— Ариста? — испуганно прошептал он.

Ее лицо все еще походило на маску. Страх? Шок? Отвращение? Что это?

Он должен был немедленно понять, что означает ослепительное сияние плаща, ведь он только что прыгнул с утеса, и дна все еще не было видно.

— Ты огорчена? — спросил он. — Пожалуйста, прости меня. Я не хочу умирать, зная, что ты меня ненавидишь. Именно по этой причине я никогда ничего не говорил. Я боялся, что…

Ариста положила ему палец на губы, заставив замолчать.

— Чш-ш-ш, — прошептала она, продолжая плакать и не сводя глаз с его лица.

Потом взяла его руки в свои.

— Я не испытываю к тебе ненависти, — прошептала она. — Просто я…

Она замолчала и прикусила губу.

— Что? — в отчаянии спросил Адриан.

Широко раскрыв глаза, он пытался уловить хоть какую-то подсказку в ее лице. Он не сомневался, что она специально его мучает.

— Мои слова прозвучат глупо, — сказала Ариста и едва заметно покачала головой.

— Мне все равно, скажи вслух!

— Я… Никогда в жизни я не была так счастлива, как сейчас…

Она тихонько рассмеялась. Теперь пришел черед Адриана молча смотреть на Аристу. Он утонул в ее глазах, но понял, что снова обрел способность дышать.

— Если бы ты знал, что я… Как сильно я надеялась. — Она наклонила голову, и волосы закрыли ее лицо. — Никогда не думала, что для тебя я больше, чем работа. — Она подняла голову и всхлипнула. — И то, как вы с Ройсом говорили про аристократию…

Адриан понял, что его сердце снова бьется. Оно стучало в груди, рубашка пропиталась потом, несмотря на холод, царивший в склепе, руки дрожали.

— Мы здесь умрем, — сказала ему Ариста и неожиданно рассмеялась. — Но теперь мне все равно. Никогда не думала, что могу быть такой счастливой.

Адриан облегченно рассмеялся в ответ. Его охватила неимоверная радость, которая пьянила сильнее, чем вино. Он словно захмелел, у него кружилась голова, и он почувствовал необычайный прилив сил.

— Знаешь, что я чувствую? — прошептала она и смущенно засмеялась.

— Что? — спросил Адриан, вытирая ей слезы.

— Такое ощущение, словно я больше не замурована заживо в гробнице. Как будто вернулась домой.

— Впервые после долгого отсутствия, — добавил он.

— Да, — ответила Ариста, и слезы снова хлынули из ее глаз.

Он протянул к ней руки, и Ариста прижалась к его груди. Она показалась ему совсем маленькой. Он всегда считал ее сильной и представить не мог, что она окажется такой изящной и хрупкой. Сейчас он мог бы умереть. Адриан снова прислонился к камню, наслаждаясь тем, как в такт его дыханию поднимается и опускается голова Аристы у него на груди. И тут они услышали, что скала начала рушиться…

Когда Адриан и принцесса в ее сияющем плаще присоединились к остальным участникам миссии, все они сгрудились вокруг Аристы. Пурпурный свет сменился белым, озарив бледные призрачные лица. Снова послышался оглушительный грохот и скрежет.

— Что происходит? — спросил Адриан.

Шум доносился со стороны Склепа дней и эхом отражался от стен подземелья.

— Я не знаю. Может быть, гоблины пытаются пробиться к нам сквозь толщу скал? — предположил Мовин.

Потом он посмотрел на Аристу и прищурился:

— С тобой все в порядке?

— Со мной? — с улыбкой ответила Ариста. — Да, у меня все замечательно.

Мовин слегка удивился, но пожал плечами.

— Может быть, нам стоит построить баррикаду?

— Какой в этом смысл? — удивился Адриан. — Если они способны разобрать завалы, то несколько золотых стульев их не остановят.

— Так что же мы будем делать? — спросил Гонт.

Адриан огляделся по сторонам.

— А где Ройс?

В круге света, который испускал плащ Аристы, стояли Майрон, Магнус, Гонт, Мовин, Ариста и Адриан. Не хватало только Ройса. Адриан уловил какой-то звук и направился в его сторону. Остальные последовали за ним. Когда все добрались до Склепа дней, он немного сбавил шаг, и они вместе с Аристой вошел в соседнее помещение.

— Где он? — спросил Адриан, обращаясь ко всем сразу.

— О чем ты? — спросил Мовин.

— Чудовище покинуло свой угол.

— Ройса там нет? — со страхом спросил Гонт. — Оно его съело?

— Я так не думаю, — ответил Адриан.

Он взял Аристу за руку и повел через склеп. Вскоре воздух наполнился пылью, которая, точно черная туча, окутала дверь; скрежет и стук стали громче.

Когда они добрались до противоположной стены, оказалось, что дверь, ведущая в комнату со свитками, исчезла вместе с большей частью стены. Да и сама комната была уничтожена. Дальняя стена рухнула, на полу валялись камни. Впереди, там, где прежде находился коридор, ведущий к рухнувшей лестнице, возник громадный туннель, из которого доносился оглушительный грохот и летели тучи пыли.

Ройс сидел на своем мешке, вытянув ноги и прислонившись спиной к стене.

— Мне стало интересно, сколько это займет времени, — сказал он вместо приветствия.

Адриан бросил на него быстрый взгляд и шагнул к туннелю.

— Не ходи туда, — предупредил Ройс. — Зверюга швыряет камни, не глядя по сторонам.

— Клянусь бородой Марибора! — воскликнул Адриан и расхохотался.

— О Дроум! — пробормотал Магнус.

— А мы подумали, это гоблины, — сказал Мовин, пытаясь рукой отогнать от лица пыль.

— Не сомневаюсь, что они там будут, — ответил Ройс.

— Правильно! — воскликнул Мовин. — В склепе есть доспехи и щиты. Нам следует вооружиться.

— Я бы не стал об этом беспокоиться, — сказал ему Ройс. — Я попросил Гилли разобраться и с ними.

Адриан засмеялся, и на губах Ройса появилась улыбка.

— Их ждет сюрприз, когда они увидят, кто вылезает из туннеля, — усмехнулся Ройс.

— Так мы выберемся отсюда? — изумленно спросила Ариста.

— Весьма вероятно, — кивнул Ройс. — Прошло некоторое время, прежде чем мне удалось подобрать нужные фразы, но как только я их нашел, старина Гилли, это надо было видеть, вошел в камень, как нож в спину.

— Гилли? — смеясь, спросил Адриан.

— Домашний любимец ведь должен иметь имя? Потом я хочу научить его командам «апорт» и «лежать», но сейчас вполне достаточно «копай» и «ищи».

Рухнула еще одна каменная глыба, с потолка посыпались мелкие осколки, и все вздрогнули. Из входа в туннель вырвалось облако пыли.

— Когда он так делает, у меня начинают шататься все зубы. Подождите, я проверю, как у него дела.

Вор встал, закрыл шарфом лицо и шагнул в темное облако. Земля продолжала содрогаться под громкие пугающие звуки, казалось, будто в туннеле идет сражение богов.

— Но как этот туннель связан со старым коридором? — спросил Майрон.

— Я практически уверен, что он проделал новый, — ответил Магнус.

— Нам пора собирать вещи, — сказал вернувшийся Ройс. — Гилли вошел в ритм, так что ждать осталось совсем немного.

Они собрали вещи и вернулись в склеп. Ариста положила Рог в свой заплечный мешок, потом они закрыли крышкой саркофаг Новрона, а Гонт, Мовин и Магнус выбрали себе в сокровищнице небольшие «сувениры», как они их назвали. К удивлению Адриана, Ройс не взял даже пригоршни золотых монет. Он лишь молча ждал остальных. Попрощавшись с Алриком, отряд вернулся к туннелю.

Адриан покидал склеп последним, и перед тем, как свет от плаща Аристы померк, он заметил на полу небольшой предмет. Он подобрал его и сунул в заплечный мешок, после чего быстро догнал остальных.

Когда Ройс повел всех в туннель, пыль успела осесть. Новый проход получился огромным, такой мог бы прорыть кролик-великан. Он был цилиндрическим и достигал не менее пятидесяти футов в диаметре. Стены состояли из скал и камней, спрессованных собственным весом. Сначала туннель шел горизонтально, но почти сразу начал подниматься вверх. Гиларабрина они не видели, но до них донесся знакомый грохот барабанов.

— А вот и гоблины, чудесно-то как, — мрачно сказал Адриан. — Они нас ждали.

Туннель заканчивался в коридоре, в котором они уже побывали. Вдоль него стояли скульптуры, а на стенах висели доспехи. Коридор был достаточно широк, чтобы в него прошел гиларабрин. Однако зверь куда-то исчез.

— Где твой любимец, Ройс?

Он озадаченно пожал плечами и отшутился:

— Возможно, мне потребуется поводок.

— Какой приказ ты ему отдал? — спросил Мовин.

— Ну, в этом как раз и проблема. Я точно не знаю. Надеюсь, я сказал, чтобы он освободил проход до площади возле дворца и устранил все опасности, но кто знает, что я на самом деле произнес? Не исключено, что предложил ему очистить мир от всего хорошего и благородного, а еще от бродяг и их притонов.

Магнус и Мовин рассмеялись, даже Адриан улыбнулся.

— Он не шутит, — вмешался Майрон. — Именно так он и сказал, во всяком случае, так звучала эта фраза, когда он повторил ее мне. Конечно, если я сам ее правильно понял.

Из пустого коридора послышались вопли. Адриан и Мовин тут же обнажили мечи. Они немного подождали, но вскоре воцарилась тишина.

Ройс пожал плечами и повел их вперед, при этом он все время оглядывался по сторонам. Остальные держались в десяти футах позади него. Когда Ройс застывал, к чему-то прислушиваясь, он становился похожим на чуткую белку.

Они прошли мимо входа в тронный зал и увидели, что его изукрашенная дверь закрыта. Ройс остановился, поднял руку и наклонил голову. Теперь и все остальные услышали то же самое: зов труб, бой барабанов, крики. Эти звуки доносились откуда-то издалека, но именно с той стороны, куда они направлялись.

— Кровь, — сказал Ройс, показывая вперед.

Когда подошла Ариста в своем светящемся плаще, все увидели жуткую картину: алые брызги на дальней стене и стекающую по ней кровь. Дюжина стрел валялась рядом, словно упавшие после бури ветки.

Вскоре отряд добрался до конца коридора, откуда начинался еще один уходящий вверх туннель, пробитый гиларабрином. Они уловили запах свежего морского воздуха и зашагали по туннелю. Когда он закончился, Ройс высунулся наружу и помахал им рукой, чтобы они шли за ним. Наконец, отряд вышел на площадь между Сензариумом и развалинами Дома тешлоров.

В центре площади, где раньше находился фонтан, лежал гиларабрин в неглубокой луже крови. Он лениво махал хвостом, время от времени похлопывая им по мокрой земле. Вся площадь была усеяна шлемами, мечами, луками, оторванными головами, ногами и когтистыми руками гоблинов. Груды тел, словно темные сугробы, терялись в темноте за пределами сияния плаща Аристы. Это была жуткая картина смерти.

— Здесь сотни трупов, — прошептал Мовин.

— И он не стал их есть, — добавил Магнус.

— Тут безопасно? — спросил Адриан у Ройса, искоса поглядывая на гиларабрина.

— Может быть.

— Может быть?

Ройс мрачно усмехнулся.

— В противном случае мы бы уже были мертвы, — заметила Ариста.

— Вот видишь, — сказал Ройс.

Они прошли по залитой кровью площади, обогнув зверя по широкой дуге, однако тот сохранял спокойствие, продолжая мерно постукивать хвостом по земле.

— Похоже, он прикончил их всех, — заявил Адриан. — Гоблины всегда забирают погибших, если у них есть хоть малейший шанс это сделать.

— Жаль, что у меня нет кусочка сахара или чего-нибудь в таком же роде, чтобы его угостить, — заметил Ройс, сочувственно глядя на гиларабрина. — Он вел себя, как очень хороший мальчик.

До моря искатели добрались гораздо быстрее, чем рассчитывал Адриан. Теперь они двигались по прямой, им не требовалось обходить гоблинов, к тому же обратный путь всегда дается легче. Никто не стал останавливаться, чтобы посмотреть на город. Ни у кого не осталось желания его исследовать. На них перестал давить страх перед неизвестностью. Теперь все стремились как можно быстрее оказаться на берегу, и они шли не останавливаясь.

Несмотря на дополнительные уроки языка с Майроном, Гилли не захотел покидать город. Он отказался пройти мимо львов, и Ройсу ничего не оставалось, как покинуть своего недавно обретенного любимца. Он отправил его обратно нести службу в Склепе дней, но не стал объяснять причин своего поступка.

— Вы только посмотрите! — воскликнул Адриан, когда они снова увидели «Предвестника». — Да, ребята даром времени не теряли.

Корабль стоял в бухте среди скал, но теперь его было не узнать. На новой мачте трепетал красивый парус. В корпусе над зеленой ватерлинией появились тщательно просмоленные доски. Кабина тоже была приведена в порядок, но Уайатта с Эльденом нигде не было видно.

Работа моряков произвела на Магнуса огромное впечатление.

— Поразительно! — воскликнул он восхищенно. — И все это они ухитрились сделать вдвоем!

— Ну, с Эльденом можно считать втроем с половиной, — поправил его Адриан.

— Посмотрите, — сказал гном, подбегая к доскам, привязанным к плавающим бочкам. — Они сделали трап! Превосходная работа, если учесть, что у них было так мало времени.

Магнус первым поднялся на борт, за ним последовали Мовин, Адриан и Ариста. Ройс задержался внизу, мрачно поглядывая на корабль.

— Уайатт, Эльден, где вы? — позвал Адриан.

Корабль находился в превосходном состоянии. Мачта, поручни, руль, свежая побелка, вычищенная палуба, все сверкало чистотой.

— Где они взяли краску? — спросила Ариста.

Адриан посмотрел вверх.

— А меня поражает мачта! — воскликнул он. — Как им удалось ее установить? Тут даже Эльден с его силой должен был спасовать.

Не найдя моряков на палубе, они направились в кабину. После того как отряд провел какое-то время под землей, где день и ночь неотличимы, они не очень понимали, какое сейчас время суток. Так что оба моряка вполне могли спать. Первым вошел в дверь Магнус, но внезапно остановился и издал странный звук.

— Магнус, что с тобой? — спросил Мовин.

Гном не ответил. Он упал, а из трюма с криками выскочило более полудюжины гоблинов, которые быстро рассыпались по палубе. Мовин отступил на шаг, обнажил меч и одним движением отсек голову первому гоблину. Адриан оттолкнул Аристу назад и встал рядом с Мовином.

Пятеро гоблинов наступали, держа в руках кривые клинки и маленькие круглые щиты с нарисованными пальцами треугольными символами и кисточками, сделанными из перьев и костей морских птиц. Они злобно шипели и, выстроившись в линию, надвигались на них. Из-за кабины выскочило еще несколько гоблинов, трое держали в руках луки, четвертый, ростом поменьше, щеголял в уборе из разноцветных перьев. Он пританцовывал и что-то напевал. Не хватало еще одного. Адриан заметил, как он выходил из кабины через другую дверь. Это был не воин и не обердаза.

— Гонт, Майрон и Ариста, уходите с корабля, — сказал он, вместе Мовином вставая на пути гоблинов.

Мовин рассекал мечом воздух, стараясь размяться, но Адриан видел, что раненая рука не позволяет ему двигаться с прежней легкостью.

Майрон отступил, но Ариста и Гонт отказались покинуть судно.

— Нет, — сказал Гонт. — Дай мне свой большой меч.

— Ты умеешь сражаться?

— Ха! Я командовал армией патриотов.

Адриан сделал ложный выпад, затем ушел влево и крутанулся вокруг оси. Один из гоблинов поддался на его уловку и оказался в нужном месте, когда Адриан атаковал его двумя мечами. Гоблин умер, все еще стоя на ногах, когда два клинка одновременно вошли в его тело. Адриан с победным кличем эффектно вытащил оба меча, заставив неприятеля отступить. Он шагнул вперед, отбросил ногой кривой меч в сторону Гонта, потом сделал еще шаг и подтолкнул к нему еще и щит.

— Это Галенти! — вскрикнул один из гоблинов.

Остальные тут же начали что-то оживленно обсуждать.

— Да, — кивнул Адриан, переходя на тенкин: — Покиньте мой корабль, или вы все умрете!

Ариста и Мовин с удивлением посмотрели на него. Все замерли, за исключением Гонта, который наклонился и поднял с палубы меч и щит.

— Знаем тебя, но нет уйти, — сказал один из гоблинов. — Наш корабль ты взял на время, он снова наш. Уйди. Мы больше не бьемся, мы и ты. Я Даш из Клуна, я тоже сражался на арене. Мы все сражались. — Он кивнул подбородком на мертвых гоблинов. — Но не они. Эти молодые рыбки, не акулы. — Он показал рукой на Гонта, Майрона и Аристу. — Твоя рыба и самка. Вроде тех, что мы нашли здесь, молодая рыбка, вкусная. Ты не хочешь драться. Ты уходи.

Адриан ударил своими мечами один о другой, скрестил их и поднял высоко над головой. Его суровый взгляд, брошенный на вождя, заставил гоблинов отступить на шаг.

— Ты видел меня на арене, — сказал Адриан. — Ты знаешь эти мечи. Я пришел из древнего города, где уже не бьют барабаны гоблинов и не трубят рога, там все мертвы. — Он показал пальцем себе за спину. — Это сделали мы. Уходи с моего корабля.

Вождь колебался, и Адриан слишком поздно сообразил, что он задумал. Взгляд вождя переместился за спину Адриана, и он только в этот момент понял свою ошибку. Он дал время последнему гоблину, убийце, занять выгодную позицию у себя за спиной.

«Нет, — догадался он, — не у тебя. Убийца не станет атаковать вождя клана. Он будет искать обердазу, колдуна — Аристу!»

Он услышал, как она закричала у него за спиной. Адриан развернулся, уже зная, что не успеет. В ее спину вошел отравленный клинок. Как и Эсрахаддон, Ариста была бессильна против удара, которого не видела. Как только Адриан обернулся, вождь пошел в атаку. Сильный план, и Адриан это понимал.

Все три лучника выпустили в него стрелы, как только Ариста закричала. Три стрелы попали Адриану в спину, и он почувствовал три толчка. Две попали между лопатками, а одна возле почек, но боли не было. Он повернулся и увидел, что стрелы с затупленными наконечниками валяются на палубе.

Вождь потрясенно смотрел на него, на миг и сам Адриан не понял, что произошло, но когда он начал двигаться, то почувствовал дополнительный вес. На спине у него висел щит Джериша, такой легкий, что Адриан о нем забыл. Тонкий металл остановил стрелы, точно каменная стена.

Гоблины убили Аристу. Они убили Уайатта и Эльдена. Адриан почувствовал, как кровь пульсирует в висках, и мечи начали двигаться самостоятельно. Трое гоблинов умерли в течение нескольких секунд, в том числе и вождь. Где-то у него за спиной сражался Мовин, но Адриан уже не обращал на него внимания, он отбросил осторожность и помчался вперед, убивая всех на своем пути. В него снова стреляли из луков. Адриан понимал, что щит ему не поможет, да и повернуться не успевал. Он ждал, когда стрелы вонзятся ему в грудь и горло. Однако они до него не долетели. Стрелы вспыхнули и превратились в пепел в то мгновение, когда покинули тетиву.

Адриан в одно мгновение покончил с лучниками. Остался только обердаза. Всякий раз, когда Адриан пытался до него добраться, между ними вставала стена огня. Но песня и танец обердазы сменились криком ужаса, когда его накрыло собственное заклинание. Языки пламени набросились на своего повелителя, точно псы на бьющего их хозяина. Обердаза превратился в огненный столб, и вскоре от него осталось лишь черное пятно на палубе, а воздух наполнился отвратительным запахом горелого мяса.

«Неужели это сделала Ариста?» — подумал Адриан.

Он повернулся и увидел, что она стоит без единой царапины в своем сияющем плаще. Мертвый убийца лежал на палубе, его шею стягивала веревка. Рядом с Аристой стоял Ройс. Клинки Мовина и даже Гонта были покрыты кровью. На лице Гонта остались царапины, на груди виднелось темное пятно, с пальцев капала кровь.

— Ты в порядке? — спросил его Адриан.

Гонт кивнул.

— Гоблины продолжают сражаться одной рукой! — ошеломленно воскликнул он.

— Магнус! — закричала Ариста и бросилась вперед.

Гном лежал на палубе лицом вниз в луже крови. Они осторожно перевернули его на спину и увидели, что из раны на животе сочится темная кровь. Магнус все еще был в сознании, его взгляд перебегал с одного лица на другое.

Потом дрожащей рукой он потянулся к поясу, сумел вытащить Альверстоун и уронил его на палубу.

— Отдайте Ройсу… Замечательный клинок…

Глаза у него закрылись.

— Нет! — закричала Ариста.

Она опустилась на палубу рядом с Магнусом, положила руку ему на грудь и начала напевать.

— Ариста, что ты делаешь? — спросил Адриан.

— Я хочу его вернуть, — ответила она.

— Нет! Ты не можешь! Когда в прошлый раз…

Она сжала его руку.

— Только держи меня и не отпускай.

— Нет! Ариста! — закричал он, но было уже поздно, она ушла..

— Ариста!

Принцесса стояла на коленях с закрытыми глазами и быстро и часто дышала. Она тихо напевала какое-то заклинание. Адриан держал ее маленькую ладонь в своих руках, стараясь не сжимать слишком сильно, но и не отпуская. Он не знал, будет ли от этого толк, но Ариста его попросила, и он поклялся, что только смерть заставит его разжать руки.

— Вокруг никого нет, — крикнул снизу Ройс. — На побережье стоит корабль гоблинов, в миле от нас, но там не видно никакого движения. Магнус умер?

— Думаю, да, — ответил Мовин. — Ариста пытается его спасти.

— Опять? — мрачно сказал Ройс. — В прошлый раз она сама едва не погибла…

— Помолчи, ладно? — резко сказал Адриан. — Вы оба заткнитесь!

Адриан не отрывал взгляда от лица Аристы, а ее голова опускалась все ниже и ниже, словно она засыпала.

«Что это значит? — испугался он. — Она проигрывает эту схватку? Умирает?»

Адрианом овладело отчаяние, он весь напрягся. Плечи Аристы поникли, и она начала падать. Он подхватил ее одной рукой и прижал безвольную голову к груди.

«Она все еще напевает, — обрадовался он. — Может, это хороший знак? Пожалуй, да…»

Адриан придерживал Аристу левой рукой, а правая, не выпускавшая ладошку Аристы, стала влажной от пота. Ариста мотнула головой, словно ей что-то снилось, вздрогнула еще раз, перестала напевать и что-то пробормотала.

— Что? — спросил Адриан. — Я тебя не слышу. Что ты сказала?

Она снова что-то пролепетала, но он ничего не сумел разобрать. Ариста дернулась и всхлипнула. Адриан сильнее прижал к своей груди ее поникшее тело.

— Ариста? — позвал он.

Она перестала дышать.

— Ариста!

Адриан встряхнул принцессу.

— Ариста!

Ее голова бессильно болталась, волосы закрывали лицо.

— Ариста, вернись! Вернись ко мне! Проклятие! Вернись!

Ничего не помогало. Она лежала в его объятиях и не шевелилась.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, вернись ко мне. Пожалуйста. Я не могу тебя потерять, особенно теперь.

Адриан приподнял голову Аристы. Казалось, будто она спит, он видел ее такой много-много раз. Когда она засыпала, ее лицо становилось удивительно красивым, и ему не хватало слов, чтобы описать его спокойную нежность. Однако сейчас она не спала. Ее грудь не вздымалась, дыхание не слетало с губ. Он прижался губами к ее губам, но она не ответила на поцелуй. Ариста оставалась неподвижной и безжизненной. Адриан надеялся, что он сможет ее оживить силой собственной души, как в волшебных сказках. Что их первый поцелуй сможет разбудить ее и вернуть ему. Но ничего подобного не произошло. Был ли это их первый поцелуй или их последний поцелуй, но она его даже не почувствовала.

— Пожалуйста, — пробормотал Адриан, и по его щекам потекли слезы. — О, добрый Марибор, не делай этого.

Он начал задыхаться, сердце сжалось в груди. Ему казалось, что в его тело вошел стальной клинок, и он сам умирает. Он крепко прижимал к себе Аристу, словно это могло ее удержать… И вдруг она шевельнула рукой. Адриан затаил дыхание. Он ощутил пожатие. Адриан сжал ее ладонь сильнее, чем намеревался.

Ее тело напряглось, она закинула голову назад, глаза и рот широко раскрылись, и она сделала вдох. Ариста втянула в себя воздух, словно вынырнула на поверхность после того, как долго находилась под водой. Она не могла говорить, только дышала, а ее тело медленно раскачивалось. Потом она осторожно повернула голову, чтобы посмотреть на Адриана, и в ее глазах появилась печаль.

— Ты плачешь, — сказала она и протянула руку, чтобы стереть слезы с его лица.

— Правда? — ответил он и смущенно моргнул. — Это от морского ветра.

— Ты в порядке?

Адриан рассмеялся:

— Я? А ты?

— Все хорошо, только устала, как обычно. — Она усмехнулась. — Но со мной все хорошо.

— Он жив! — ошеломленно закричал Мовин.

Они одновременно повернули головы и увидели, как гном медленно приподнимается. Магнус посмотрел на Аристу и заплакал.

— Смотрите, его рана исчезла, — воскликнул Мовин, качая головой и потрясенно глядя на гнома.

— Я же говорила, что у меня получится, — прошептала Ариста.

Ариста пришла в себя и обнаружила, что находится на корабле. Он слегка покачивался на волнах. Она снова чувствовала себя измученной, а тело словно налилось свинцом. Ариста подняла руки и увидела, что они дрожат. Она отыскала свой заплечный мешок, лежавший возле койки, и порылась в нем в надежде найти что-нибудь съедобное. Вытащив приготовленную Ибисом Тинли порцию солонины, она мысленно возблагодарила его, как бога-кормильца, и с наслаждением поела соленой свинины с черствым хлебом и маринованным огурцом. Потом сделала три больших глотка воды и без сил прислонилась спиной к стене.

Ариста прислушивалась в темноте к наполнявшим корабль звукам. Он потрескивал и постанывал, то приподнимался, то опускался. Она позволила кораблю себя укачивать, пока еда творила свою магию.

Она подумала об Алрике и в темноте увидела его лицо. Молодое, но уже с морщинами, с глупой бородкой, которая ему никогда не шла. Его королевская борода должна была сделать его старше, но так и не успела отрасти. Потом перед ее мысленным взором возник отец и гребни для волос, что он привозил ей в подарок, показывая дочери свою любовь. Ариста вспомнила зеркало с рамой в виде лебедей, когда-то принадлежавшее ее матери. Оно разбилось, когда рухнула ее башня. Все исчезло, Медфорд, и почти весь Меленгар.

Однако Ариста все еще слышала голос матери, помнила, как он доносился из потоков света. «Где же я была?» — задумалась она.

Ариста побывала там уже дважды. С Магнусом было легче, она видела лишь тех, кого любил он. Они говорили с ним на его языке. Ариста не поняла слов, но смысл сомнений не вызывал: доброта, прощение и любовь.

«Так что же это за место? — никак не могла сообразить Ариста. — И каково пребывать там постоянно?»

Она ощущала в душе мир и покой, и ей казалось, что в этом таинственном месте можно прекрасно отдохнуть. Ариста нуждалась в отдыхе, но не там, пока еще нет. Она взяла орехи, оставшиеся от ужина, и, поднявшись наверх, вышла на палубу, освещенную зеленоватым сиянием моря. Ройс с мрачным выражением на лице возился с парусами. Адриан стоял на корме, положив обе руки на штурвал. Стиснув зубы, он неотрывно смотрел на волны. Майрон и Деган работали вместе, пытаясь закрепить болтающийся кливер. Гном Магнус, похожий на бородатого ребенка, сидел на свернутом в бухту канате.

Мовин взобрался на мачту.

— Спящая принцесса проснулась! — воскликнул он, заметив сверху Аристу.

Ариста улыбнулась и помахала ему рукой.

— Забудь о ней, — крикнул Ройс. — Доберись до конца реи!

Ариста прошла по палубе и, остановившись возле гнома, забросила в рот еще один орех.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Он, не глядя на нее, кивнул:

— Хорошо.

Ариста села рядом. Теплый морской ветер растрепал ее волосы, открыв лицо. Она бросила взгляд в сторону Адриана, а тот улучил мгновение, чтобы отвлечься от управления кораблем и с улыбкой помахать ей рукой. Она помахала в ответ, но он снова сосредоточился на море и штурвале.

Ариста еще раз окинула взглядом палубу; потом запрокинула голову и посмотрела на такелаж. Корабль был залит диковинным зеленоватым сиянием, придававшим ему призрачный вид.

— Где Уайатт и Эльден? — спросила она у Магнуса.

— Они мертвы, — холодно ответил гном.

— Понятно, — ответила Ариста, смущенная его тоном.

Она откинулась назад, опираясь на руки, и стала вспоминать обоих моряков. Они ей нравились, и Ариста пожалела, что мало с ними разговаривала. Впрочем, только Майрон часто беседовал с Эльденом. Она засунула руку в карман, вытащила маленькую фигурку, которую для нее вырезал Эльден, и потерла ее большим пальцем.

— Бедная Элли, — сказала она, печально покачав головой. — А ты уверен, что они погибли? Может быть, гоблины их куда-то увели? Кто-нибудь из вас видел…

— Мы нашли их наполовину съеденными, — буркнул Магнус. — У бедняги Уайатта не было рук и ног, а грудь разорвана, как у индюшки, которую собираются фаршировать. У Эльдена осталась только половина лица, и кожа…

— Достаточно! — остановила его Ариста, закрыв лицо руками. — Я поняла! Не нужно подробностей!

— Ты сама спросила, — ядовито заметил гном.

Она удивленно посмотрела на него. Магнус даже головы не повернул. Затем он фыркнул, встал и собрался уйти.

— Магнус, — позвала Ариста, остановив гнома. — Что-то не так?

— О чем ты? — спросил он, не поворачиваясь к ней.

Он пристально смотрел на бегущие светящиеся волны.

— Ты ведешь себя так, словно злишься на меня.

Магнус что-то проворчал на языке гномов, по-прежнему не поворачиваясь к ней. Ветер продолжал трепать кливер. Майрон и Гонт решили немного передохнуть, и оба смотрели на гнома и принцессу. Ройс что-то крикнул Мовину про грота-штаг[6].

— Магнус, в чем дело? — настойчиво спросила она.

— Почему ты это сделала? — выпалил гном.

— Что сделала?

Только теперь он резко развернулся и посмотрел на нее. В его глазах застыл холодный укор.

— Почему ты спасла мне жизнь?

Ариста не знала, что ответить.

— Какое тебе дело до моей смерти? — с горящими глазами спросил Магнус. — Какое значение я могу иметь для тебя, ты ведь принцесса, а я всего лишь гном! Ты заставила меня отправиться в этот поход. Я не хотел. Из-за тебя мне срезали половину бороды. Ты знаешь, что такое борода для гнома? Конечно, нет, я вижу ответ в твоих глазах. Ты вообще ничего не знаешь о гномах! — Он провел рукой по остаткам бороды. — Ты получила то, что от меня требовалось, теперь у тебя есть проклятый Рог! Обратную дорогу вы найдете и без меня. Так почему? Почему ты это сделала?

Он стиснул зубы, закрыл глаза и отвернулся.

Ариста удивленно смотрела на Магнуса.

— Почему ты рискнула своей жизнью, чтобы спасти мою? — едва слышно спросил гном. — Адриан сказал, что ты едва не умерла, перестала дышать, как и в случае с Алриком. Он не сомневался, что ты мертва. Алрик был твоим братом! — закричал Магнус. — Но спасать меня! Ведь я убил твоего отца! Неужели ты забыла? Именно я закрыл вас в башне. Я заблокировал дверь, и вы вместе с Ройсом остались в темнице под Аквестой, обреченные на голодную смерть. Ты и это умудрилась забыть? Теперь Алрик мертв. Твоей семьи больше нет. Королевства нет. У тебя ничего не осталось, а Ройс…

Он вытащил сверкающий кинжал.

— Почему он мне его отдал? Да, я хотел на него посмотреть! Я стал бы рабом Ройса за возможность неделю изучать кинжал. Но он просто отдал его мне. И не забрал обратно, даже слова не сказал. А это самая красивая вещь, которую я когда-либо видел, дороже горы золота, дороже всех сокровищ, собранных в склепе. Он подарил мне Альверстоун. После всего, что я совершил… Ройс должен был прикончить меня этим самым кинжалом! Ему и сейчас следует так поступить. Тебе тоже. Вам обоим нужно было смеяться и петь, когда я… — Он прижал руку к животу и прикусил губу, отчего остатки бороды встали торчком. — Так почему ты меня спасла? Почему?

Он с таким отчаянием смотрел на Аристу, словно она подвергала его ужасным мучениям.

— Просто я не хотела, чтобы ты умер, — ответила она. — А больше я ни о чем не думала. Ты умирал, я могла тебя спасти, поэтому так и поступила.

— Но ты сама могла погибнуть, верно?

Она пожала плечами. Магнус смотрел на Аристу так, словно мог броситься на нее или расплакаться.

— Но почему ты страдаешь? Разве ты не рад, что остался жив?

— Нет! — закричал он.

Ариста заметила, что Майрон и Гонт сморят на них с тревогой.

— Тебе следовало дать мне умереть, не надо было меня спасать. И тогда все бы закончилось хорошо.

— Почему? — спросила она. — Почему ты так говоришь?

— Я не заслуживал жизни, вот почему. Не заслуживаю и теперь…

Его лицо вновь приняло мрачное выражение, и он стал смотреть на море.

— Что теперь будет? — спросила Ариста.

— В этом-то все дело, я не знаю. Я больше не знаю, что делать. Я так долго вас ненавидел…

— Меня? — удивленно спросила Ариста. — Но что я тебе сделала?

— Всех вас, людей. Вода наполнила пещеры, и мы пришли к вам за помощью, а вовсе не за подаянием, мы предложили честный обмен, работу за плату. Вы согласились на хорошую цену, а потом нас загнали в бараки в Тренте. С тех пор мы трудились на рудниках в Дитмар Рендж, и вы действительно нам платили, но затем появились налоги. Налоги на жизнь в жалких грязных хижинах, налог на урожай, который мы выращивали, налог на то, что мы не являлись членами церкви Нифрона, налоги за то, что мы гномы.

Налоги оказались такими высокими, что многие из нас отвернулись от Дроума, чтобы почитать вашего бога, однако вы все равно нас не приняли. Вы запрещали нам носить оружие и ездить на лошадях. Мы трудились днем и ночью, но все равно не ели досыта. Мы стали вашими должниками, потом превратились в рабов. Люди секли гномов, чтобы заставить работать, и убивали, когда мы пытались уйти. Они назвали нас ворами только за то, что мы хотели быть свободными. — Он с горечью покачал головой. — Вся моя семья, клан Дерин, стала рабами. — Последние слова он произнес с отвращением. — Эльфы никогда так плохо с нами не обращались. И речь не только о моей семье, а обо всех гномах.

Магнус ткнул пальцем в сторону Майрона.

— Он знает. Монах рассказывал вам, как века назад гномы вам помогли, спасли, когда вы находились в отчаянном положении. И как вы нам отплатили? Расскажи нам, принцесса, может ли гном стать гражданином Меленгара? — Он не стал дожидаться ответа. — Гном никогда не будет гражданином в землях людей. Значит, гному запрещено заниматься торговлей, нельзя стать членом гильдии или открыть свое дело. Да и работать законно гном не может. И даже в Меленгаре вы отправляете нас в самые отвратительные места, в переулки, где проходят сточные канавы, где приходится жить в гниющих хижинах и где в жаркий день невозможно дышать. Вот что вы сделали с гномами. Мой прапрадедушка работал в Друминдоре! — Он расправил плечи, когда упомянул имя древней крепости гномов. — А теперь люди его осквернили.

— Сейчас уже нет, — напомнила ему Ариста.

— Что ж, тем лучше, вы это заслужили.

Он положил руки на поручни и уставился на море. Майрон оставил Гонта наедине с веревкой и подошел к ним поближе, чтобы послушать.

— Я последний представитель клана Дерин, только мне удалось спастись, я беглец, объявленный вне закона из-за того, что хотел быть свободным. За мной охотились долгие годы. Однако я хорошо умею исчезать. Вы ведь это заметили?

Люди бесчестили и убивали мой народ. Вы все делаете только ради прибыли и называете жадными нас! Я слышал ваши сказки про злых гномов, которые похищают детей, убивают невинных людей или сажают их в темницы, но все это делали вы. Зачем гному похищать принцессу или еще кого-то? Вы использовали нас, чтобы скрывать собственные грехи. Каждые несколько лет рыцари приходят в наши бараки и уничтожают их. Эти так называемые защитники закона и порядка заявляются посреди ночи, поджигают в темноте наши жалкие лачуги, и всегда зимой.

Он повернулся, чтобы посмотреть на Аристу.

— Но ты… — Он вздохнул, горевший в его глазах огонь погас, и теперь в них читались лишь недоумение и усталость. — Ты рискнула собой, чтобы спасти мою жизнь. Это не имеет ни малейшего смысла.

Он сел с таким видом, словно его оставили последние силы.

— Я так долго вас ненавидел, а ты взяла и совершила этот непонятный поступок.

Он закрыл лицо руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— Может быть, Магнус действительно умер? — сказал Майрон, подходя к гному.

Он положил руку ему на плечо, гном поднял голову и нахмурился.

— Может быть, тебе следует позволить ему умереть, — добавил монах. — И пусть ненависть, страх и гнев уйдут вместе с ним. Ты получил шанс начать все снова. Принцесса дала тебе новую жизнь. Так проживи ее так, как тебе хочется.

Черты лица гнома разгладились.

— Тебе страшно? — продолжал Майрон. — Ты представил другую жизнь? Мне так же было страшно, но я справился.

— Он прав, — вмешалась Ариста. — Ты можешь все начать заново.

— Тут многое зависит от ряда обстоятельств, — ответил Магнус. — Очень скоро мы все узнаем.

Гном встал.

— Ройс! — крикнул он. — Спустись на секунду.

Вор недовольно посмотрел на него, но схватился за канат и легко соскользнул на палубу.

— В чем дело? Я не могу оставить Мовина одного, да и сам чувствую себя паршиво.

Магнус протянул ему Альверстоун.

— Забери его.

Ройс прищурился:

— Я думал, ты хотел его получить.

— Возьми свой кинжал. Тебе он может понадобиться и гораздо раньше, чем ты думаешь.

Ройс с выражением недоумения на лице взял кинжал из рук гнома.

— Что здесь происходит? — удивленно спросил он.

Магнус посмотрел на Аристу, Майрона и Гонта, который наконец сумел закрепить кливер и подошел к ним.

— Перед тем как мы покинули Аквесту, я заключил сделку с патриархом, — нехотя признался гном.

— Какого рода сделку? — спросил Ройс.

— Я должен был убить Гонта после того, как мы найдем Рог, но перед тем как мы покинем пещеры. Меня наняли, чтобы прикончить Гонта и вернуть Рог его святейшеству.

— Ты опять собирался нас предать? — насмешливо спросил Ройс.

— Да.

— Ты хотел меня убить? — надменно осведомился Гонт.

Ройс посмотрел на Магнуса, потом перевел взгляд на кинжал.

Майрон и Ариста пристально наблюдали за ним и напряженно ждали.

— Зачем ты нам это рассказываешь?

— Потому что Магнус умер до того, как сумел выполнить данное патриарху обещание, — ответил гном после недолгих колебаний.

Ройс, поджав губы и поигрывая Альверстоуном, смотрел на гнома. Потом взглянул на Аристу и Майрона и кивнул.

— Знаете, мне всегда не нравился этот маленький сукин сын, — сказал он и протянул гному кинжал. — Держи, не думаю, что он мне потребуется.

Магнус несколько минут безмолвно смотрел на кинжал. Казалось, дыхание дается ему с большим трудом. Наконец он выпрямился.

— Нет, — решительно произнес гном и отрицательно покачал головой. — Магнус думал, когда ты дал ему кинжал, что получил самый ценный из всех возможных подарков. Он ошибался.

Ройс кивнул и спрятал Альверстоун в складках плаща. Потом, схватившись за канат, начал подниматься наверх.

Магнус остался стоять в некоторой растерянности.

— Ты в порядке? — спросил Майрон.

— Я не знаю, — ответил гном. — Если Магнус умер, то кто я такой?

— Ты тот, кем хочешь быть, — ответил монах. — А это и есть самый удивительный дар из всех возможных.

— Как долго нам еще плыть? — спросила Ариста у Адриана, усаживаясь рядом с ним возле штурвала.

Он продолжал сражаться с кораблем и управлять парусами.

— Точно не знаю, но мне кажется, через час должна появиться земля, если только мы с Ройсом не совершили серьезную ошибку и если я не разобью корабль. Стоит потерять ветер, паруса обвиснут, и я не смогу ничего сделать. А другая неточность приведет к тому, что ветер нас перевернет. У бедняги Уайатта все получалось так легко.

— Магнус сказал мне правду? Вы действительно их нашли?

Адриан печально кивнул:

— Он был хорошим человеком, они оба. Я все время думаю об Элли. Кроме них, у нее никого не было. Что с ней теперь будет?

Ариста кивнула. Столько смертей, столько горя! Иногда ей казалось, что она тонет в море бед. Парус у них над головой затрепетал, как простыня в руках перестилающей постель горничной. Волна ударила в корпус судна.

Ариста посмотрела на Адриана. Он стоял за штурвалом, вздернув подбородок и расправив плечи, и внимательно наблюдал за морем. Ветер трепал его темные волосы, лицо осунулось, но на нем застыло выражение непреклонной твердости. Он закатал рукава выше локтей, так что стали видны мускулы предплечий. И несколько шрамов. Два из них были совсем свежие, они покраснели и заметно выделялись. Кожа на его крупных руках так сильно загорела, что ногти казались белыми.

Адриан был красивым мужчиной, но Ариста заметила это только сейчас. Впрочем, ее привлекала вовсе не его внешность. Он привлекал ее своей теплотой, добродушием и юмором. Ариста всегда чувствовала себя в безопасности, когда сидела рядом с ним холодными темными ночами. Тем не менее она не могла не видеть, что он красив даже в этой своей потертой безрукавке из грубой кожи. Интересно, сколько женщин это заметили и скольких из них он знал. Она обернулась и посмотрела туда, где, по ее предположениям, находился оставленный ими склеп императоров.

— Знаешь, мы так и не успели поговорить с тех пор, как выбрались из склепа. — Она посмотрела на волны, разбивающиеся о нос корабля. — Ну, ты кое-что сказал, возможно, под влиянием момента. Мы оба думали, что умираем, а в такой ситуации люди склонны…

— Я могу повторить каждое свое слово, — твердо сказал Адриан. — А ты ни о чем не жалеешь?

Она улыбнулась и покачала головой:

— Когда я проснулась, то подумала, что все это красивый сон. Я никогда не считала себя женщиной, привлекательной для мужчин. Я агрессивна, люблю командовать, постоянно оказываюсь в местах, где мне быть не следует. И слишком часто высказываю свое мнение по вопросам, которыми женщинам интересоваться не полагается. Я никогда не пыталась выглядеть привлекательной, не любила танцы, не появлялась на балах с красивой прической и глубоким вырезом. Я не умею флиртовать. — Ариста вздохнула и провела рукой по спутанным волосам. — Прежде меня не занимало, как я выгляжу, но теперь впервые в жизни мне хочется быть хорошенькой. Для тебя.

— Я считаю, что ты очень красивая.

— Здесь темно.

— Погоди, — сказал Адриан и засунул руку в заплечный мешок. — Закрой глаза.

— Зачем?

— Закрой глаза и протяни руку.

Ариста подчинилась, чувствуя себя довольно глупо, пока он шарил в своем мешке, потом стало тихо. Через мгновение она почувствовала, что держит в руке какой-то предмет. Ариста сжала пальцы и поняла, что это такое еще до того, как открыла глаза. Она заплакала от радости.

— Что случилось? — растерянно спросил Адриан.

— Ничего, — ответила она, вытирая слезы и чувствуя себя ужасно глупой.

Это нужно прекратить, а то Адриан подумает, что она плакса.

— Тогда почему ты плачешь?

— Все в порядке, я счастлива.

— Неужели? — с сомнением в голосе спросил Адриан.

Ариста с улыбкой кивнула, продолжая заливаться слезами.

— Знаешь, ты напрасно переживаешь. Все в склепе было золотым или инкрустировано самоцветами. И я даже не уверен, что это настоящее серебро. Я так расстроился, что решил тебе его не отдавать, но после того, что ты сказала…

— Лучшего подарка для меня и быть не может.

Адриан пожал плечами:

— Но это всего лишь гребень для волос.

— Да, — сказала она. — Это гребень.

Глава 25 НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

Модина смотрела на гиларабрина и ждала его нападения, понимая, что сейчас он убьет их всех, включая и ее. Но зверь ничего этого делать не стал. Чудовище посмотрело на нее, расправило крылья и улетело прочь.

Все замерли, глядя ему вслед.

— К нам скачут всадники, — сказал кто-то, и вскоре Модина услышала стук копыт.

К ним приближались двенадцать эльфов на белых скакунах. Их головы украшали львиные шлемы, длинные пурпурные плащи накрывали крупы лошадей. Эльфы одновременно сняли шлемы, и все увидели длинные белые волосы, заостренные уши, изогнутые брови и сияющие зеленые глаза, в которых, казалось, пылал волшебный огонь.

Первый всадник оглядел руины дворца, и даже легкий поворот головы его был таким изящным, что Модина поняла, почему их прежде считали богами. Потом его взгляд остановился на Модине, и Амилия поразилась тому, что ей удается устоять перед таким взором.

— Эр ан дон Иравонда фей асендэйр. Сисайен вай айриан Новрон фей инстария? — спросил он.

Его голос прозвучал, точно звон чистейшего хрусталя. Модина продолжала молча смотреть на эльфа. Нимбус подошел и встал рядом с императрицей.

— Эр ан дон Модина вай айриан Новрон фей инстария, — ответил он.

Эльф долго смотрел на Модину, потом соскочил с коня одним уверенным изящным движением, напоминавшим струящийся на ветру шелк. Амилии показалось, что она увидела презрение в его взгляде, но она ничего не знала об эльфах.

— Что вы сказали друг другу? — спросила Модина.

— Он представился, его зовут лорд Иравондона из племени асендэйр. Он сказал, что гиларабрин слышал твои слова, и спросил, действительно ли ты дочь Новрона. Я ответил, что так и есть.

— Вай айриан Новрон ан Персефона, си мор фай хайликлор Гилиндор дар Авемпарта сен йори? Ули Вермар фай вериден вес айерия! Вес Феррол борайетен.

— Он спрашивает, почему, если вы дочь Новрона и Персефоны, вы не продемонстрировали Рог и не бросили вызов в Авемпарте? Он говорит, что Ули Вермар закончился некоторое время назад, и что, не предъявив Рога, вы беззащитны перед Ферролом.

— Вай хиллин йес линейя хес филхари фи иш тайлор балийан. Сейн лори эс раньор ахит эстон.

— Он говорит, что отсутствие Рога освобождает их от обязательств по всем договорам и соглашениям, и они не должны выполнять ваши приказы.

— Скажи ему, что Рог скоро будет возвращен.

Нимбус заговорил на музыкальном языке, и эльфийский лорд что-то ему ответил.

— Он требует, чтобы вы предъявили Рог немедленно.

Нимбус ему что-то ответил, после чего эльф повернулся назад и обратился за советом к одному из всадников.

— Я объяснил ему, что Рог находился в древнем городе Персепликвисе и скоро будет доставлен сюда. Надеюсь, я не взял на себя слишком много…

Модина взяла голову Нимбуса в свои ладони и поцеловала его в губы.

— Я люблю тебя, Нимбус.

Канцлер заметно смутился, отступил назад и проверил, в порядке ли у него парик.

— Он возвращается, — сказала им Амилия.

И вновь Нимбус заговорил с эльфом. Казалось, они о чем-то спорят, потом эльф посмотрел через плечо Нимбуса на сидевших на полу девочек и кивнул. Очевидно, было достигнуто некое соглашение. Эльф вскочил в седло и уехал вместе со своими спутниками.

— Что происходит? — спросила Модина.

— Они решили не ждать, а отправиться в Персепликвис, чтобы встретить Рог. Если вы сказали правду, церемония вызова должна состояться там. Если солгали, Иравондона станет верховным правителем. Иными словами, они продолжат свой марш дальше и уничтожат все человечество. В любом случае вы должны отправиться вместе с ними.

— Когда?

— У вас есть время, чтобы взять смену одежды. Я попытался договориться о небольшой свите, но они отказались. Однако мне удалось убедить их, что вы возьмете девочек с собой. Элли должна быть рядом с отцом, если он жив, а Мёрси сумеет ее утешить, если Уайатт погиб. Я сказал ему, что они ваши дочери.

— Благодарю тебя, Нимбус, возможно, ты спас нам жизнь.

— Боюсь, я лишь отложил время казни.

— Нет, если Ариста добьется успеха, и всякий новый день дарит нам надежду.

Минс выбрался из снежной норы, натянул на голову капюшон и зевнул. Его разбудили, потому что пришел его черед проверять лошадей. Кто работает, тот ест, именно такой закон действовал у них в команде, и с этим никто не спорил. Но ранним зимним утром, когда ты завернулся в одеяло и еще окончательно не проснулся, сама мысль о том, что нужно выйти туда, где бушует ветер и идет снег, кажется абсурдной. Наконец чувство долга победило, и Минс сдался, тем более что в противном случае его могли выгнать из норы пинками.

Он встал, потянулся, как всегда делал по утрам, и подумал, что стал еще немного старше. Было раннее утро, солнце только начало подниматься над кронами деревьев, но в его золотистых лучах уже засверкали кристаллики снега. Стало теплее, но ночной холод еще не отступил. Минс решил, что сырость все портит. Когда холодно, воздух и даже снег остаются сухими.

Минс подошел к лошадям, которые его уже ждали. Он знал каждую по имени, они тоже всегда его узнавали, и теперь дружно к нему повернулись и навострили уши. Им повезло. Внезапно потеплело, и ни одна лошадь не умерла. Даже та, которая, как показалось Минсу, перестала дышать, выжила.

— Доброе утро, дамы и господа, — как обычно, приветствовал их Минс. Одновременно он им кивал и делал изящный жест рукой. — Как вам этот паршивый денек? Что такое, Простак? Вы не согласны? Вы хотите сказать, что денек сегодня славный? Что стало гораздо теплее? Ну не знаю, могу ли я с вами согласиться. А что думаете вы, Мышь? Вы согласны с Простаком? Хм, даже не знаю. Просто мне кажется, что здесь слишком тихо.

И верно, Минс стоял на мокром снегу и прислушивался. До него не доносилось ни шума ветра, ни единого звука. Вокруг царило странное безмолвие, словно весь мир умер.

«Возможно, так и есть, — пришло ему в голову. — Что, если все уже умерли? Кто знает, что произошло на севере или на юге, если уж на то пошло? Что, если нас осталось только четверо на всем белом свете?»

Где-то рядом на дереве каркнула ворона. После этого воцарилась еще более гнетущая тишина, чем до этого. У него возникло ощущение опустошенности, казалось, все потеряно. Минс проверил веревки, которыми были стреножены лошади, потом развязал мешки с кормом. Обычно лошади начинали пихаться и отталкивать друг друга, но в это утро их внимание привлекло что-то другое. Они дружно повернули головы в одну сторону, всматриваясь куда-то в даль и прядая ушами.

— Там кто-то есть? — шепотом спросил Минс у Принцессы.

Лошадь мотнула головой вверх-вниз, а потом принялась ею мелко трясти, чем изрядно напугала Минса. Он поспешно вернулся в снежную нору, чтобы разбудить друзей.

— Кто там? — прошептал Бранд.

— Откуда я знаю, — ответил Минс, забираясь внутрь.

— Но точно не Адриан и все наши, — заметил Элбрайт. — Они оставили всех лошадей здесь.

— Может быть, возвращается Ренвик? — с надеждой предположил Кайн, и мальчишки с довольным видом закивали головами.

— Один из нас должен пойти на разведку, — решительно заявил Элбрайт, вставая на колени и натягивая плащ.

— Только не я, — сказал Минс. — Пусть идет Бранд, он смелый.

— Помолчи, — резко осадил его Элбрайт. — Я пойду.

Он сдвинул в сторону холстину и выглянул наружу.

— Ты их видишь? — спросил Кайн.

— Нет.

— Может быть, они…

— Чш-ш-ш! — Элбрайт поднял руку. — Послушайте.

В тишине зимнего утра до них донеслись едва различимые голоса.

— Они пошли туда, — сказал голос.

— Ой! Это выглядит неприятно. Вы уверены, ваше святейшество?

— Абсолютно.

— Они не похожи на эльфов, — прошептал Кайн.

— А ты будто знаешь, как разговаривают эльфы, — заметил Минс.

— Но и на Ренвика не похоже, — добавил Бранд.

— Да заткнитесь вы! — прошипел Элбрайт и дал Кайну подзатыльник.

— Тут так глубоко, что дна не видно, — снова послышался далекий голос.

— Да, здесь очень глубоко.

— Но рядом не видно никаких следов.

— Они все еще внизу, ищут реликвии и пытаются раскрыть древние тайны. Но они возвращаются. Они уже близко, и они нашли Рог.

— Откуда вы знаете?

— Назовем это интуицией старика.

— Но это хорошо, что Рог у них, не так ли?

— О да, это очень хорошо.

Они услышали, как хрустит снег, шаги приближались.

— Они идут сюда, — сказал Элбрайт.

— Ты их видишь? — спросил Кайн.

— Их четверо. Один похож на священника в черной сутане, двое солдат в разноцветных одеяниях и старик с длинными седыми волосами. Солдаты выглядят странно.

— Что они здесь делают? — спросил Бранд.

— Это их лошади, — донесся снаружи чей-то голос.

Мальчики слышали, как хлюпает под ногами незнакомцев мокрый снег.

— Вы можете выходить, молодые люди.

Они с тревогой переглянулись.

— Элбрайт, Бранд, Кайн и Минс, выходите, мы собираемся завтракать.

Элбрайт, осторожно отодвинув в сторону холстину, выбрался из норы первым и принялся оглядываться по сторонам. Остальные медленно последовали за ним, щурясь на ярком солнце.

Элбрайт оказался прав: на маленькой поляне стояли четверо мужчин, трое из которые выглядели довольно необычно. Один из них, старец с длинными седыми волосами, был облачен в золотисто-пурпурную мантию. Он опирался на посох. По обеим сторонам от него стояли солдаты в золоченых шлемах и латах, с мечами на боку. На них были бриджи красно-пурпурно-золотистой расцветки. Каждый держал в руке копье. Зато священник церкви Нифрона в его простой черной сутане показался мальчишкам самым обыкновенным человеком.

— А вы кто? — спросил Элбрайт.

— Это его святейшество патриарх церкви Нифрона, — сказал священник.

— О, все понятно! — кивнул Элбрайт.

Минс догадался, что Элбрайт, как всегда, делает вид, будто в курсе всех событий, хотя это было далеко не так.

— Это телохранители их святейшества, а я монсеньор Мертон из Гента.

— Ну а нас вы уже знаете, — сказал Элбрайт. — Что вы здесь делаете?

— Ждем, — ответил патриарх. — Как и вы, ждем, когда они выберутся из подземелья и навсегда изменят судьбу нашего мира. Полагаю, вы не станете возражать, если мы займем места в первом ряду?

Старик посмотрел на телохранителей, и те отошли в сторону.

— А как Ренвик? — спросил Минс. — Он сумел добраться до Аквесты?

— Мне очень жаль, — мягко ответил монсеньор Мертон. — Мы плыли по морю, обогнули мыс и в Бернесе пересели в карету. Мы покинули Аквесту довольно давно, так что он мог туда вернуться уже после нашего отъезда. Ренвик был вашим другом?

Минс кивнул.

— Он отправился в Аквесту, чтобы сообщить, что эльфы нападут с юго-востока, — сказал Бранд. — Они прошли мимо нас, совсем рядом.

— Прошу прощения, но больше я ничего не знаю, — сказал священник.

— А у вас тут славный домик, — заметил старик, глядя по сторонам. — Замечательно, что вы разбили лагерь под священным деревом. Мне нравится смотреть на зелень в такой день, когда кажется, что все цвета, кроме белого, исчезли. Зима была долгой и холодной, но она подходит к концу. Скоро расцветет новый мир.

Минс услышал далекие звуки музыки и тут же закрыл уши руками.

— Что это? — с тревогой спросил Элбрайт, подняв руку в жесте ожидания, а Минс испуганно замотал головой.

— Расслабьтесь, мальчики, — сказал патриарх. — Эта мелодия не является волшебной. Вы слышите эрианский гимн «Ибин Рин».

— Но это же эльфы! — воскликнул Элбрайт. — Они приближаются!

— Да, это так, — согласился патриарх, он посмотрел в сторону холма, потом перевел взгляд на вход в подземелье. — Гонка начинается…

Глава 26 ВОЗВРАЩЕНИЕ

— Мне здесь нравится, — сказала Ариста, когда они постелили одеяла на плоском камне.

Над их головами мерцали светлячки, и Ариста поняла, как сильно ей хочется снова увидеть настоящее небо. Тем временем Магнус принес на середину площадки несколько камней.

— Это все ерунда по сравнению с теми чудесами, с которыми я сталкивался в детстве под землей, — сказал он. — Однажды в Тренте дед взял меня с собой в горы Дитмар Рендж и отвел в одно место, известное лишь ему. Дед сказал, что каждый должен помнить, откуда он родом. Мы подошли к глубокой расселине, где река уходила под землю, и провели там несколько недель. Мои мать и отец пришли в ярость, когда мы наконец вернулись. Они не хотели, чтобы у меня «появились мысли». Они уже сдались, но мой дед знал.

Магнус ударил одним камнем по другому.

— Он показал мне поразительные вещи. Я видел высеченные из мерцающего хрусталя залы в сотни раз больше этого, так что даже одного сияющего камня хватало, чтобы стало светло, как в ясный день. Каменные храмы с колоннами и зубцами, водопады, где вода низвергалась с такой высоты, что мы даже не слышали ее рева. Все там было огромным, почти бесконечным, и мы казались сами себе совсем крошечными. Иногда трудно верить в Дроума, достаточно посмотреть на судьбу его народа, но в таких местах, как то, и в таких залах, что показал мне дед, возникало ощущение, что ты смотришь на лик бога.

Ариста расстелила свое одеяло рядом с Адрианом.

— Что ты там пытаешься сделать, Магнус? — спросил Адриан.

— Добыть немного света. Здесь полно подходящих камней. Мой дед показал мне, как заставить их гореть, точнее, тлеть.

— Позволь мне помочь. — Ариста сделала легкое движение рукой, и три камня мгновенно загорелись.

Гном нахмурился:

— Нет-нет, не нужно. Я сам все сделаю.

Ариста хлопнула в ладоши, и огонь исчез.

— Я просто хотела помочь.

— Да, но это противоестественно.

— А стучать камнем по камню, чтобы они загорелись, естественно?

— Вполне, если ты гном.

Магнус добился своего, и весь отряд собрался вокруг светящихся камней. У них осталось еды всего на один раз, но на следующий день они рассчитывали подняться на поверхность. В противном случае их ждал голод.

— Ага! — сказал Майрон, который положил свои книги рядом со светящимися камнями, радуясь, что снова может читать.

— Ты нашел правильное произношение второго имени? — спросил Адриан. — Настоящее имя Дегана Гвиант?

— Что? О нет, я нашел кое-что о Мовиндьюле. О нем упоминали Антун Булард и Эсрахаддон.

— Ты его нашел?

— Да, вот здесь. С того самого момента, как я прочитал последние слова, нацарапанные рукой мастера Буларда, я пытался раздобыть о нем хоть какие-то сведения и пришел к выводу, что перед смертью он нашел что-то интересное. Однако у него были только эти книги из библиотеки, из чего я сделал вывод, что Мовиндьюле упоминается в одной из них. Так уж получилось, что я его нашел в самой последней. Она называется «Миграция народов», автор принцесса Фарилэйн. Это очень пристрастное описание того, как клан инстариев взял под контроль эльфийскую империю. Но в ней также упоминаются Нифрон, Рог и Мовиндьюле.

— И что еще там написано? — спросила Ариста.

— Что между различными племенами эльфов постоянно шла война, и они были чрезвычайно воинственным народом до тех пор, пока не получили Рог.

— Нет, меня интересует, что там написано про Мовиндьюле?

— Ах вот вы о чем, — смущенно произнес Майрон. — Я не знаю, еще не успел прочитать. Просто нашел упоминание его имени.

— Тогда давайте не будем ему мешать, — предложила Ариста.

Все молча наблюдали за монахом, пока он сосредоточенно листал страницы. Аристе пришло в голову, что ему могут помешать настойчивые взгляды, но он продолжал торопливо переворачивать одну мелко исписанную страницу за другой с таким видом, будто остальной мир перестал для него существовать.

— Вот оно, — наконец произнес Майрон.

— Что ты нашел? — нетерпеливо спросила Ариста.

— Я знаю, почему Рог не издал ни звука, когда на нем пытался играть Деган.

— Ну и почему? — спросил Адриан.

Монах поднял на него глаза:

— Помнишь, ты сказал в склепе, что этот Рог предназначен для вызова на поединок? Так вот, ты не ошибся.

— И что?

— Деган уже король. Он не может вызвать самого себя, поэтому Рог молчал.

— Но какое это имеет отношение к Мовиндьюле? — спросила Ариста.

Майрон озадаченно пожал плечами:

— Буду читать дальше.

И монах снова взялся за книгу.

— Ты полагаешь, что завтра мы должны выбраться на поверхность? — спросила Ариста у Адриана, и он кивнул. — Как долго мы находились под землей?

Адриан озадаченно пожал плечами и с вопросительным видом повернулся к Ройсу, который уже успел обойти лагерь по периметру. Он присоединился к остальным спутникам, сидевшим вокруг тлеющих камней.

— Не меньше недели, — ответил он, доставая свою порцию солонины.

— Интересно, что сейчас делается наверху? — задумчиво спросила Ариста. — Что, если мы опоздали?

— Таким образом, Ули Вермар означает «правление короля», — сказал Майрон. — Обычно оно составляет три тысячи лет. Очевидно, такова средняя продолжительность жизни эльфа.

— Неужели? — спросил Мовин и посмотрел на Ройса. — Сколько тебе лет?

— Я не так стар.

— Помните императоров в склепе? — спросила Ариста. — Дети от браков эльфов и людей живут гораздо меньше.

— Да, но он переживет всех нас, за исключением, быть может, Гонта, верно?

— Почему? — удивился Гонт, который с тоской смотрел на остатки своей трапезы.

— Ты тоже эльф.

Гонт скорчил недовольную гримасу.

— Я эльф?

— Ты ведь потомок Новрона?

— Но я не хочу быть эльфом.

— Ты привыкнешь, — усмехнулся Ройс.

— А, вот оно, — сказал Майрон. — Мовиндьюле был из племени миралиитов, до эпохи Новрона они правили эльфами. — Он немного помолчал, а потом добавил: — В отличие от нас, у эльфов нет наследственной аристократии. Племя короля становится правящим и обладает всей полнотой власти, но только на время Ули Вермар, то есть на протяжении жизни одного поколения эльфов. А потом следует вызов на поединок, и если на трон восходит новый король, его племя становится главным.

— Я уверен, что далеко не всякий эльф имеет право протрубить вызов на поединок за право стать королем, — сказал Гонт. — У каждого племени должна быть наследственная аристократия, не так ли? Иначе не бывает.

— На этот раз я вынужден его поддержать, — сказал Ройс. — Люди могут сделать вид, что отказываются от власти, но на самом деле ничего не меняется.

— Теоретически вызов может бросить любой, — вмешался Майрон. — Но вы правы, обычно это делает вождь племени. Однако избирается он вождями других кланов.

— Любопытно, — сказал Мовин. — Общество без аристократии, с выборностью вождей. Видишь, Гонт? Ты и в самом деле эльф.

— Значит, кто-то дует в Рог, сражается, побеждает и становится королем, — заметила Ариста. — Далее он должен править в течение трех тысяч лет, но что будет, если этого не произойдет? Если он погибнет в результате несчастного случая, корона перейдет к его ближайшему родственнику. Эту часть я поняла. А если король умрет и не оставит кровных родственников? Что тогда?

— Тогда Ули Вермар подойдет к концу, — ответил Майрон. — И первый, кто затрубит в Рог, станет новым королем, после чего должен передать его тому, кто захочет бросить вызов. Похоже, все произошло именно так. — Майрон постучал по странице в книге. — После сражения в Авемпарте, когда Нифрон собирался вторгнуться на свою родину…

— Подожди секунду, — перебил его Мовин. — Скажи, Нифрон и Новрон это два разных имени одного эльфа?

— Да, — одновременно сказали Майрон, Ариста и Адриан.

— Точно так же Тешлор это неправильное произношение имени эльфийского воина Течилора, а Новрон — искаженное имя Нифрон. Так вот, я начал рассказывать, что Нифрон собирался вторгнуться на земли своей родины, когда закончился Ули Вермар, и высший совет эльфов передал Рог Новрону, сделав его королем и положив конец войне.

— Ули Вермар закончился именно в тот момент? Очень вовремя, вам не кажется? — спросил Ройс. — Полагаю, эльфийский король умер не от старости.

Майрон вновь обратился к книге и прочитал вслух:

— «Так уж случилось, вечером дня третьего оборота был послан Мовиндьюле из племени миралиитов. И Совет дал ему полномочия…»

Майрон вдруг осекся и продолжил читать молча.

— Что там написано? — нетерпеливо спросила Ариста, но Майрон поднял палец, заставив ее замолчать.

Все смотрели на монаха, который перевернул следующую страницу. Неожиданно его глаза округлились от удивления, а брови поползли вверх.

— Клянусь Маром, монах! — не выдержал Магнус. — Перестань читать и расскажи, в чем там дело.

Майрон оторвался от книги, на его лице застыло потрясенное выражение.

— Мовиндьюле убил эльфийского короля.

— И если у него были дети, их всех также убили?

— Нет, — ответил Майрон, удивив Ройса. — Его единственный сын уцелел.

— Но это не имеет смысла, — сказала Ариста. — Если его сын остался жив, почему он не стал королем? Почему закончился Ули Вермар?

— Потому что Мовиндьюле был его сыном, — ответил Майрон.

Потребовалось некоторое время, чтобы все осознали смысл сказанных Майроном слов. Однако это произошло не одновременно, кто-то охнул, кто-то зажал ладонью рот от удивления.

— Значит, Мовиндьюле не мог стать королем, потому что совершил убийство? — спросил Адриан.

— Убийство короля, — уточнил Майрон, — а это в эльфийском обществе куда более страшное преступление, ведь оно ставит под удар основы их цивилизации и мира, которые им подарил Феррол вместе с Рогом. В итоге Мовиндьюле был изгнан из королевства эльфов, Феррол его проклял, а потом он был лишен права на алисин, то есть эльфийскую загробную жизнь.

— Но почему он совершил убийство? — спросила Ариста.

— Принцесса Фарилэйн не дает ответа на этот вопрос. Возможно, никто не знает.

— Значит, Новрон протрубил в Рог, стал королем, и война завершилась, — сказал Адриан.

Он закончил есть и завязал свой заплечный мешок.

— Да, так они хотели сделать, — сказал Майрон. — Никто не должен был трубить в Рог после Новрона, чтобы не мешать его правлению. Согласно закону Рога, вызов должен быть брошен в течение дня. После его истечения король сохраняет корону до конца жизни.

— Но вызов был брошен?

— Да, и это сделал Мовиндьюле, — ответил Майрон. — Так уж случилось, что в Рог может протрубить любой, в чьих жилах течет эльфийская кровь. Даже изгнанник, даже проклятый Ферролом имеет такое право. И если он победит…

— Если победит, то он возвращается, — закончил за него Ройс.

— Да.

— Но он проиграл? — спросил Мовин.

— Новрон был закаленным в сражениях ветераном долгой войны, — сказал Адриан. — А Майрон говорил, что Мовиндьюле был очень молод?

— Верно, — кивнул монах. — Он потерпел быстрое и унизительное поражение.

— Но концы с концами не сходятся, — сказала Ариста. — Эсрахаддон нам говорил, что Мовиндьюле все еще жив.

— Нифрон не стал убивать Мовиндьюле. Обычно вызов предполагает смертельный поединок, но Нифрон сохранил ему жизнь. Возможно, причиной стала юность Мовиндьюле, или Нифрон считал, что он не представляет опасности. Известно, что Мовиндьюле изгнали и навсегда запретили возвращаться в Эриан.

— А как умер Новрон? — спросил Мовин.

— Его убили.

— Кто?

— Никто не знает.

— Готов поспорить, что его убил Мовиндьюле, — заметил Ройс.

— Хм… — Ариста прикусила нижнюю губу и глубоко задумалась.

— Что это значит? — спросил ее Ройс.

— Я думаю о том, что мне сказал Эсрахаддон перед смертью. Он предупредил, что Ули Вермар заканчивается и что я должна отвести наследника в Персепликвис и добыть Рог. Но его последние слова: «Патриарх… Тот же…» Я всегда считала, что он не закончил фразы, а что, если он сказал все, что хотел? Майрон, сколько было патриархов?

— Двадцать два, считая патриарха Нилнева.

— Да, и сколько ему лет?

— Я нигде не встречал дату его рождения, но он получил свою должность шестьдесят лет назад.

— Майрон, ты можешь назвать имена других патриархов?

— До патриарха Нилнева был патриарх Евлинн. До него — патриарх Ленвин. А еще раньше…

Ариста не договорила.

— Неужели такое возможно? — воскликнула она, округлив глаза от удивления.

— Что возможно? — спросил Ройс.

Ариста встала на колени.

— У кого-нибудь есть чем писать?

— У меня есть кусочек мела.

Майрон вытащил из заплечного мешка белый камушек. Ариста принялась выписывать на плоском камне имена патриархов.

— Нилнев, Евлин, Ленвин, Венлин…

— Имя Евлинн пишется с двумя буквами эн, — поправил ее монах.

Она посмотрела на него и улыбнулась:

— Конечно, иначе и быть не может. Неужели вы не видите? Эсрахаддон не ошибся. Мовиндьюле изменил свое имя и внешность. Должно быть, сумел получить должность в совете императора Нарейона, что было не так уж сложно, учитывая его владение магией. Эсрахаддон знал, что Венлин и Нилнев один человек. Более того, все патриархи, начиная с самого первого, это и есть Мовиндьюле.

— Тогда понятно, почему церковь так старалась отыскать наследника, — сказал Адриан. — Если они уничтожат наследников Новрона, Ули Вермар закончится раньше срока.

— Что вполне устроит Мовиндьюле, если у него будет Рог. Только из-за того, что Рог так и не был найден до сих пор, Гонт все еще жив. Теперь ясно, почему патриарх посылал сюда столько разных отрядов. Однако он не понимал, что для достижения успеха необходимо присутствие самого наследника. Эсрахаддон принял меры предосторожности. Он объяснил, что со мной на поиски Рога обязательно должен пойти наследник. Не знаю точно, что именно сделал Эсрахаддон, но полагаю, что если бы шкатулки с Рогом коснулся не Гонт, он бы умер на месте.

— И это объясняет, зачем патриарх нанял Магнуса, чтобы тот убил Гонта. Как только наследник умрет, Нилневу будет достаточно протрубить в Рог, чтобы стать королем. Именно это произошло в свое время с Новроном, — заметил Адриан.

— Да, но если патриарх протрубит в Рог, а Гонт будет жив, то он тем самым всего лишь заявит о своем желании сразиться с ним? — Ариста посмотрела на Майрона, и тот утвердительно кивнул. — И если Гонт победит, он станет королем эльфов, которые будут вынуждены исполнять все его приказы. И если он скажет, что им следует снова пересечь Нидвальден и оставить нас в покое, они ему подчинятся.

— Теоретически это возможно, — сказал Майрон.

— Значит, нам остается убедить патриарха, что его план удался. Мы скажем, что Гонт мертв, и будем его прятать, пока патриарх не протрубит в Рог. И тогда ловушка захлопнется.

— Однако вы забываете о смертельном поединке, — заметил Гонт.

— Тут не будет никаких проблем, — заверила его Ариста. — Он стар даже для эльфа. Его может убить легкое дуновение ветра. Патриарх не собирается с тобой сражаться. Он в ужасе от одной только мысли о поединке. Именно по этой причине он хотел твоей смерти.

Гонт задумался.

— Ну, что скажешь, Деган? — спросила Ариста. — Ты хотел быть императором. А как насчет того, чтобы стать королем эльфов?

Ариста выбралась на поверхность и в полном изнеможении улеглась на сырую землю. Ошеломляюще яркий утренний свет ослеплял и ласкал кожу. Она так скучала по солнцу, что теперь лежала, раскинув руки и радуясь его теплу. Ариста с наслаждением дышала свежим воздухом, пила его, словно прохладную воду после долгого блуждания по засушливой пустыне.

В какой-то момент ей показалось, что она не сумеет выбраться из колодца и вернуться в Эмбертон Ли. И хотя Ариста все еще была обвязана страховочной веревкой, она прижималась к скале и дрожала от усталости и страха. Адриан постоянно находился рядом, подбадривал ее и уговаривал не сдаваться. Несколько раз, в особенно сложных местах, Адриану и Ройсу приходилось ей помогать, но все равно она поднималась наверх очень медленно. Даже Мовин с его раненой рукой двигался быстрее. Теперь, когда она справилась с тяжелой задачей, Ариста гордилась собой, и ласковое солнце показалось ей достойной наградой за ее труды.

— А вот и патриарх, — сказал Магнус.

Эти слова помогли ей взять себя в руки, тем более что к ним направлялись четверо мужчин. Они быстрым шагом спускались по склону холма. Ариста вскочила на ноги. Патриарха сопровождали двое воинов, за ними шел монсеньор Мертон, которого Ариста встречала в Эрваноне. Длинные полы их плащей намокли от тающего снега. Все четверо выглядели довольно чужеродно на фоне покрытого снегом пологого холма.

Ариста в сопровождении Адриана, Мовина, Магнуса и Майрона направилась им навстречу через рощицу оживающей форзиции. Адриан взял ее за руку и притянул к себе.

— Немедленно отдай мне Рог, — сказал патриарх, протягивая руку. Он оглянулся через плечо, посмотрел в сторону холма и добавил: — Эльфы уже здесь.

Ариста сняла заплечный мешок и вытащила из него шкатулку.

— Гонт умер, он так и не успел в него протрубить.

Патриарх довольно усмехнулся и взял из ее рук шкатулку. Вытащив из нее Рог, впился в него долгим взглядом.

— Наконец-то, — сказал старец.

Он поднес Рог ко рту и дунул в него изо всех сил. Воздух разорвал звонкий, пронзительный и зловещий вой. Он не имел ничего общего с музыкой. Голос Рога больше походил на крик или вопль ненависти и отвращения. Все инстинктивно отшатнулись назад. Аристу задержали ветки форзиции у нее за спиной. Старик опустил руку с Рогом и одобрительно улыбнулся.

— Ты все сделала замечательно, — сказал он Аристе.

Со стороны вершины холма послышался топот лошадей. Аристу поразило изящество и элегантность эльфийских лордов в золотых и голубых одеждах и львиных шлемах. Вместе с ними прискакали Модина, Мёрси и Элли. Девочки выглядели невероятно уставшими.

Один из всадников соскочил с коня, снял шлем и подошел к Аристе, патриарху и их спутникам. Он показал на Рог и быстро заговорил на эльфийском. Ариста понимала далеко не все слова, но общий смысл от нее не ускользнул. Эльф сказал, что его зовут Иравондона из племени асендэйров, и в настоящее время он является правителем Эриана. Потом спросил, кто протрубил в Рог.

Патриарх выступил вперед и поднял обе руки в жесте триумфального приветствия. Одновременно у него начало меняться лицо. Оно сильно вытянулось, нос сузился, брови изменили угол наклона, уши заострились, глаза позеленели. Фигура также изменилась, он стал более хрупким, а пальцы на руках удлинились и стали гораздо тоньше. Прежними остались лишь седые, с фиолетовым отливом волосы.

— Вы зрите Мовиндьюле из племени миралиитов, будущего короля Эриана, императора Элана, повелителя мира.

Он произнес эти слова медленно и четко, так что даже Ариста все поняла. Мовиндьюле закинул голову назад, опустил руки вдоль тела и медленно повернулся на каблуках, чтобы все могли его разглядеть. Все, в том числе и эльфы, застыли на месте, ошеломленные его превращением.

Мовиндьюле и эльфийский лорд о чем-то быстро заговорили между собой. Один раз во время разговора Иравондона показал на Модину. Ариста улавливала лишь отдельные слова, но ее сердце сжалось, когда она услышала, как Майрон пробормотал себе под нос:

— Мовиндьюле все известно про Гонта.

— Откуда ты знаешь? — спросила Ариста.

— Мовиндьюле сказал Иравондоне, что он протрубил в Рог, а эльфийский лорд ответил, что привез с собой его противника. Тогда Мовиндьюле ответил, что Модина не наследница, что наследник Гонт, и он прячется в колодце у нас за спиной.

Мовиндьюле повернулся к ним:

— Мне все известно о вашем плане. Вашему защитнику следовало уделить больше внимания словам Эсрахаддона. Или вы забыли, что он сказал во время последней встречи?

Ариста вопросительно посмотрела на Адриана.

— Он много чего говорил.

— Он объяснил, — продолжал Мовиндьюле, — что не может рассказать тебе всего, потому что его разговоры подслушиваются.

— И вы нас действительно подслушивали? — спросила Ариста.

— Я следил за Эсрахаддоном до самой его смерти, но он редко говорил что-то важное. Подслушивать его не составляло никакого труда, ведь я прекрасно его знал. Пока вы совершали свое маленькое путешествие, я следил за гномом. Магия работает через него не так надежно, но я узнал достаточно много. — Он посмотрел на гнома. — С тобой, Магнус, я разберусь после коронации. А пока можете подать сигнал Ройсу, чтобы он привел Гонта. Он в полной безопасности. Никто не может причинить вред ему или мне, ибо нас хранит благословение Феррола. Мы защищены от всех напастей. Только во время поединка кто-то из нас может пострадать от руки другого. Поэтому последний потомок Новрона может рассчитывать на полнейшую безопасность вплоть до завтрашнего дня. Таков ритуал, и мы должны его соблюдать…

Раздался шорох в кустах, окаймлявших устье колодца. Из него вылезли Ройс и Деган Гонт. Они направились к группе ожидавших их людей и эльфов. Первым брел Деган, за ним шагал Ройс. Гонт выглядел больным. Он был бледен, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу.

Мовиндьюле повернулся к лорду Иравондоне и показал рукой на Гонта.

— Это наследник Нифрона, — сказал он по-эльфийски.

Эльфийские лорды и старый эльф в шлеме, изображавшем голову совы, довольно долго сверлили Гонта недоверчивыми, оценивающими взглядами. Потом они принялись что-то обсуждать с Мовиндьюле. Закончив, они вместе с ним вернулись на вершину холма. Все остальные эльфы остались стоять посреди снежного поля.

— Что происходит? — спросил кто-то из искателей.

— Поединок состоится завтра на рассвете, — пояснил Майрон.

Эльфы разбили свой лагерь на вершине холма. Все остальные собрались под священными деревьями на склоне холма, у самого входа в снежную нору. Адриан развел костер и попросил мальчиков натаскать побольше хвороста, что они и сделали, стараясь не отходить далеко. У них ушло на это много времени, потому что они все время останавливались и с испугом поглядывали в сторону эльфийского лагеря.

Модине и девочкам позволили присоединиться к своему народу. Императрица усадила Мёрси и Элли возле костра и подошла к Аристе. Ей приходилось поднимать подол своего роскошного темного платья, чтобы не замочить в снегу.

— Что происходит? — спросила Модина.

Как только Модина оказалась рядом, Ариста тут же взяла ее за руку.

— Все будет хорошо. Деган, как последний потомок Новрона, будет драться с Мовиндьюле. Если победит, то станет правителем эльфов, и тогда им придется ему подчиниться.

Модина не скрывала тревоги. Она посмотрела на отряд искателей, собравшийся вокруг костра.

— Если Деган проиграет, все пропало. Вы даже не представляете, на что способны эльфы. Они уничтожили Аквесту всего за несколько минут. Городские стены рухнули, а здания, построенные не из камня, сгорели. Мне даже страшно подумать о том, сколько народу погибло. Я пыталась это предотвратить, испробовала все, но они справились с нами без малейших усилий. Если Деган потерпит поражение…

— До этого дело не дойдет, — уверенно сказал Адриан. — У Аристы есть план.

— Ну, на самом деле его придумал Эсрахаддон, и, как мне кажется, он вынашивал его с той самой минуты, как сбежал из Гутарии, — уточнила она.

— И в чем же он состоит? — спросила императрица.

Ариста и Адриан переглянулись.

— Я не могу его открыть, — сказала она.

Модина удивленно приподняла брови.

— Мы выяснили, что патриарх эльф и очень могущественный волшебник. Именно он вызвал на поединок Дегана. Весьма возможно, что он подслушивает наши разговоры.

Модина с одобрительным видом кивнула:

— Тогда не говори ни слова. Я тебе верю. До сих пор ты всегда оказывалась права.

— Как девочки? — спросила Ариста.

— Они напуганы. Элли все время спрашивает про отца и Эльдена. Насколько я поняла…

— Да, они погибли. И мой брат тоже.

Модина кивнула:

— Мне очень жаль. Если я могу что-то для вас сделать… — Ее голос пресекся, и она вытерла глаза. — О, добрый Марибор, клянусь, я отдам Гонту трон и стану работать на земле. И готова до конца жизни ложиться спать с пустым желудком, если мы сможем победить. Я хочу, чтобы вы знали, что мы все у вас в долгу за жертвы, принесенные Алриком, Уайаттом и Эльденом. И чем бы ни закончился завтрашний день, сегодня вы герои.

Адриан, Ройс и Мовин отвели Гонта в сторону, чтобы в последний раз дать ему наставления перед предстоящим поединком. Ариста не спускала глаз с вершины холма, где на глазах вырастали разноцветные палатки, а чужие голоса пели древние песни. Напряжение вокруг костра было почти осязаемым. Но больше всех за исключением, пожалуй, Гонта, волновался монсеньор Мертон. Он сидел на перевернутом ведре и смотрел на огонь. Вскоре рядом с ним уселся Майрон, и они погрузились в долгую беседу.

Только Майрон выглядел спокойным. Поговорив с Мертоном, он подошел к мальчикам, выяснил, как они построили шалаш, и задал множество вопросов о лошадях, его интересовало, как они пережили холода. Мальчики рассказали Майрону о таких крепких морозах, что плевок успевал замерзнуть на лету, и монах не уставал поражаться их историям. Он помог им приготовить превосходный обед, постоянно давал поручения, попросил, чтобы они навели порядок в снежном шалаше и не сидели без дела.

Солнце зашло, и все вокруг погрузилось в темноту, которую разгонял лишь свет костра. Немногим меньше года назад Ариста сидела неподалеку от этого места возле такого же костра. Возможно, чуть выше по склону холма. С тех пор, как она приехала сюда с Этчером, очень многое произошло и многое изменилось. Эмбертон Ли стал совсем другим. Тогда ей казалось, что они заблудились. Теперь она находилась в центре мира:

Да она и сама стала другим человеком. Быть может, все они безвозвратно изменились.

— Почему бы тебе с девочками не переночевать здесь? — спросил Адриан у Модины, заметив, что дети зевают. — Вы ведь не станете возражать, мальчики?

Мальчишки дружно покачали головами, не сводя взглядов с императрицы.

— А где будет спать Деган? — спросила Модина, поглядывая на Гонта, который тоже начал зевать.

— Возле костра, наверное, как и все мы, — ответил Адриан.

— Деган, ты будешь спать сегодня в снежном шалаше вместе со мной, — сказала Модина, повысив голос.

Деган закатил глаза:

— Я благодарен за предложение, если честно, но эта ночь не для того…

— Ты должен хорошо отдохнуть. Судьба нашего народа зависит от твоей завтрашней победы. Снежный шалаш самое удобное место. И ты будешь там спать, ты меня понимаешь?

Гонт кивнул, и было видно, что у него нет желания спорить. Модина встала, обняла и поцеловала Аристу.

— И еще раз спасибо тебе, — с чувством искренней благодарности сказала она.

Императрица обошла костер, чтобы обнять, поцеловать и поблагодарить каждого. Потом, утерев слезы, удалилась в снежный шалаш.

— Как ты думаешь, у нас получится? — спросила Ариста у Адриана, и тот в ответ усмехнулся. — Извини, просто я нервничаю. Ведь это моя идея.

— И очень удачная идея. Я тебе когда-нибудь говорил, что ты невероятно умна?

Ариста хмуро посмотрела на него:

— Не такая уж я умная, ты просто ослеплен любовью.

— А это плохо?

Лицо Аристы смягчилось:

— Нет.

Адриан сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, и Ариста удобно устроилась в его объятиях. Когда он крепко прижал ее к груди, она почувствовала огромное облегчение, радуясь теплу и надежности его рук. Ее взгляд устремился к звездам. Ей ужасно хотелось сказать, чтобы они не исчезали, а солнце не вставало, ведь она была совершенно счастлива. Она могла бы навсегда остаться в объятиях Адриана и забыть о том, что готовил им грядущий день.

— Долгая жизнь имеет свои недостатки. Когда наступает момент триумфа, тебе не с кем его разделить, — сказал Мовиндьюле, входя в освещенное пространство вокруг костра и глядя на них с добродушной улыбкой.

Следовавшие за ним телохранители поставили для него кресло, и Мовиндьюле сел, не обращая внимания на суровые взгляды, которые все на него бросали. Ариста закрыла глаза и, осторожно потянувшись к Мовиндьюле, ощутила его могущество. В ее сознании магия была подобна сияющему в темноте свету. Обердазы походили на факелы, но Мовиндьюле пылал, словно солнце. Она сосредоточилась на его телохранителях и поняла, что они не люди и не эльфы. Мовиндьюле охраняли магические существа, подобные гиларабрину.

— Немного холодно, верно? — сказал старый эльф. — А вы тут развели жалкое подобие костра.

Он хлопнул в ладоши, и пламя стало высоким и ярким. Мальчики в страхе отшатнулись, монсеньор Мертон встал и с широко раскрытыми глазами отошел на несколько шагов в сторону. Старик-эльф протянул руки к высокому пламени и потер ладони.

— Теперь намного лучше. Мои старые кости плохо переносят холод.

— Магия запрещена церковью, — прошептал Мертон.

— Конечно, запрещена, потому что мне претит, когда жалкие полукровки используют мое Искусство. Это меня оскорбляет. А вам бы понравилось, если бы я выставил вас на посмешище, натянув на себя ваше платье и превратив его в измызганное рубище? Конечно, нет! И я не позволю людям осквернять то, что принадлежит мне по праву.

— С какой это стати? — недоверчиво спросил Ройс.

— Это мое наследство, ибо искусство магии было когда-то создано моей семьей. Вот почему оно принадлежит мне. Подлые похитители завладели этим даром на время, но мне удалось вернуть его законному обладателю. Последним похитителем был Эсрахаддон. Он воспользовался моим искусством, чтобы уничтожить Персепликвис. — Взгляд старика затуманился. — Он убил всех, чтобы меня остановить, однако потерпел поражение. Я не только сумел выжить, но и сохранил ему жизнь. Все дело в том, что я хотел знать, где находится наследник. Я думал, со временем он сдастся, так и произошло, хотя сам он об этом не знал. — Старец усмехнулся и снова оглядел всех, кто сидел возле костра. — Кто-нибудь хочет есть?

Мовиндьюле произнес неизвестное Аристе заклинание, слегка шевельнул пальцами, и перед ними появился стол с роскошным угощением. Здесь были разные сорта ветчины, и великолепно приготовленные утки, и перепелки, украшенные овощами, орехами и ягодами.

— Что-то не так, Мертон? — спросил Мовиндьюле, даже не посмотрев в сторону клирика, на лице которого застыла гримаса ужаса. — Ты шокирован? Конечно, ты прав, к тому имеются некоторые основания. Однако это не повод для отказа от пищи. Блюда превыше всех похвал, а я не люблю обедать в одиночестве. Ну, приступайте к трапезе, я угощаю.

Мовиндьюле первым принялся за ветчину. На столе появились стаканы, которые сами собой наполнились темно-красным вином. Патриарх взял один из них и запил ветчину. Еще до того, как Мовиндьюле поставил стакан на стол, он снова был полон.

Никто не прикоснулся к еде.

— А где же он? — спросил Мовиндьюле. — Где мой достойный противник? Надеюсь, он не сбежал? Пророчество гласит, что если завтра он не явится, я стану победителем.

— Он спит, — сказал Адриан.

— О да, ему нужно как следует отдохнуть. Очень разумно. Честно говоря, я не могу спать накануне подобных испытаний. Гонт унаследовал эту способность от своих предков. Нифрон спал в ночь перед схваткой. Я ведь его знал, вашего любимого Новрона. О да, вам уже все известно, но есть кое-что, о чем умалчивают книги. Он был ослом. Сказки о том, что Новрон спас человечество из-за любви к дочери земледельца, это полная чепуха. Он, как и все, мечтал о власти. Его племя было маленьким и слабым, поэтому он использовал вас как расходный материал для своих сражений. Конечно, никто не станет отрицать, что инстарии великолепные воины. Это их искусство, и Новрон обучил ему ваших рыцарей. И все же люди никогда не одержали бы победы, если бы не Сензлиор, благодаря которому они овладели моим искусством магии.

Новрон был существом надменным и самоуверенным. Он играл роль мудрого всепрощающего покорителя Авемпарты, и все, кто обладал властью, охотно склонились перед ним. Они превратились в испуганных детей у ног мальчишки из слабого клана. Ваш великий бог был жалким ублюдком, помешанным на мести.

Старик взял ножку утки и откусил большой кусок, в другой руке он держал бокал с вином. Потом он оперся локтем о подлокотник стула и посмотрел на звезды. За уткой последовала клубника, и Мовиндьюле даже прикрыл глаза от удовольствия.

— О, вам непременно следует попробовать клубнику. Это само совершенство. С настоящими ягодами никогда не угадаешь, с ними всегда что-то не так. Они получаются либо слишком большими, либо слишком маленькими, чересчур терпкими или излишне сладкими. Должен признаться, я горжусь тем, что сумел воссоздать столь безупречную клубнику.

Он облизнул пальцы и огляделся. Никто не шелохнулся. Первым прервал долгое молчание Мертон.

— Так это был ты? — спросил он удивленно. — Тот все контролирующий древний враг, о котором ты говорил в соборе?

— Конечно, — усмехнулся старик. — Я же намекал тебе, что стоит только хорошенько подумать, и все встанет на свои места, не так ли? — Он взял виноградину, разжевал ее и скорчил недовольную гримасу. — А вот виноград у меня получается намного хуже. Слишком кислый.

— Ты и есть зло.

— Что ты знаешь о зле? — Голос Мовиндьюле стал жестким. — Ничего.

— Я знаю, — сказал Ройс.

Мовиндьюле вгляделся в вора и одобрительно кивнул:

— Тогда тебе известно, что зло не рождается само собой, его надо сотворить. Меня сделал таким Совет. Его члены заставили меня поверить в свои слова, вложили в мою ладонь кинжал и послали меня со словами благословения. Старейшины, которых я уважал, которым доверял, мудрейшие представители моего народа объяснили, что я должен сделать. И я им поверил, когда они сказали, что судьба моего народа зависит от меня. Тогда мы были подобны вам: мерцающее пламя под крепнущими порывами ветра. Нифрон взял Авемпарту. Совет убедил меня, что я последняя надежда нашего народа. Они твердили, что мой отец слишком упрям, чтобы заключить мир, и что из-за него мы все погибнем. Пока он дышит, пока остается королем, мы обречены. Никто не осмеливался выступить против него, ведь убийца сначала должен понести наказание в этой жизни, а потом и в следующей.

Мовиндьюле взял еще одну ягоду, но не стал отправлять ее в рот. Он держал клубнику двумя пальцами и задумчиво смотрел на нее.

— Десять священников Феррола поклялись, что я получу прощение. На карте стояло само существование эльфийской расы, и они убедили меня, что Феррол увидит во мне спасителя, а не убийцу. Совет согласился меня поддержать, закрыть глаза на закон. Они казались такими искренними, а я был молод. Когда мой отец умирал, я видел, что он плакал, но он сожалел не о себе, а о моей загубленной жизни. Он знал, что они со мной сделали и какой будет моя судьба.

— Зачем ты здесь? — спросила Ариста.

Казалось, Мовиндьюле только сейчас понял, где находится.

— Что-что?

— Я спросила, зачем ты пришел сюда? Тебе не позволили остаться в эльфийском лагере? Ты все еще изгнанник?

Мовиндьюле оглянулся через плечо:

— Когда я стану королем, они меня примут. И будут делать все, что я скажу.

Он уселся поудобнее и провел ладонью по длинному подлокотнику. Необычное по форме кресло вызвало у Аристы ощущение, что она уже где-то видела нечто подобное. И только после того, как Мовиндьюле сел в него и повернулся к ней, она поняла, что видела такие же в Авемпарте. Патриарх привез с собой собственное кресло, но не из Аквесты или Эрванона, а из дома.

«Он пользуется только этим креслом», — подумала она.

Ариста вспомнила, как Мовиндьюле всячески отгораживался от людей, запираясь в обставленной эльфийской мебелью Коронной башне. Он годами пребывал там в полнейшем одиночестве.

Мовиндьюле посмотрел на Магнуса:

— Я был готов исполнить наш уговор, гном. Твой народ вернулся бы в Делгос. Мне не нужны голые скалы. Конечно, теперь я буду вынужден тебя убить. Что до остальных, вы оказали мне огромную услугу, доставив сюда Рог, и у меня возникло искушение оставить вам жизнь. Я бы с удовольствием сделал вас своими придворными рабами. Вот была бы потеха: последние люди на земле! Жаль, что вы так быстро вымираете, но я стал бы вас разводить. Принцесса выглядит вполне здоровой. Я бы мог завести небольшое домашнее стадо. Вы бы давали представления во время пиров. О, только не надо бросать на меня мрачные взгляды. Это лучше, чем умереть.

Мовин вдруг изменился в лице. Ариста заметила, как он потянулся к мечу, и остановила его строгим взглядом. Он угрюмо покачал головой, но отказался от своей идеи и расслабился.

— А зачем ты создал Новую империю? — поспешила с новым вопросом Ариста. — Только для того, чтобы тут же ее разрушить?

— Я уничтожил заклинание Эсрахаддона и освободил гиларабрина из Авемпарты, чтобы показать моим братьям, как уязвим человеческий мир, и чтобы подвигнуть на выступление в момент окончания Ули Вермара. Другие воспользовались ситуацией, чтобы извлечь выгоду для себя. А я руками Сальдура, Галиена и Этельреда обеспечил уничтожение большинства полукровок. И хотя мое слово короля превыше всего и не может подвергаться сомнению, когда я взойду на трон, убийство тех, в чьих жилах течет хотя бы капля эльфийской крови, не вызовет радости у моих собратьев. Я же не мог допустить, чтобы эти извращенные существа остались в живых. Именно я придумал версию, согласно которой в Древней империи эльфы были рабами. Гораздо легче ненавидеть тех, кто стоит ниже тебя.

— Ты так уверен в себе, — заметил Мовин. — Защита Феррола похожа на религиозное благословение, которое дарует тебе твой бог? Оно должно помешать всем, кроме Гонта, причинить тебе вред, не так ли? Однако неделю назад Новрон также был богом. Оказалось, что это ложь. Сказка, придуманная, чтобы держать нас под контролем. А что, если и твои слова ложь? Что, если Феррол, Дроум и Марибор всего лишь герои сказок. В таком случае я могу обнажить меч и воткнуть его в твою омерзительную глотку, это избавит нас от множества неприятностей.

— Мовин, прекрати, — сказала Ариста.

— Вот он, истинный Пикеринг во всей своей красе, — рассмеялся Мовиндьюле. — Давай, дорогой граф, попробуй.

— Не делай этого, — твердо сказала Ариста.

По глазам Мовина она видела, что граф колеблется, однако в итоге он отказался от своего намерения.

— Ты поступил мудро, послушавшись своей принцессы, — сказал Мовиндьюле после недолгого молчания. — О, как же я забыл, она ведь теперь твоя королева? Король Алрик мертв. Вы оставили его гнить в Персепликвисе. Да, плохой из тебя получился помощник.

— Мовин, пожалуйста, не обращай внимания. Завтра он умрет.

— Ты действительно так думаешь?

Мовиндьюле щелкнул пальцами, и среди развалин взорвался огромный камень. К небу взметнулось облако пыли. Все вздрогнули, а старик довольно засмеялся.

— Я с тобой не согласен. Думаю, у меня гораздо больше шансов на победу. И все же как жаль, что вас останется так мало. — Он помолчал, оглядывая небольшой отряд. — Неужели это все, кому удалось спастись? Королева, граф, вор, тешлор и… — Он посмотрел на Майрона. — А ты кто такой?

— Майрон, — со спокойной улыбкой ответил он. — Я монах Марибора.

— Монах Марибора, то есть служитель еретического культа. Как ты смеешь почитать кого-то, кроме эльфов? — Мовиндьюле ухмыльнулся. — Разве ты не слышал, что сказал твой друг? Марибор — это миф, сказка, которую выдумали, чтобы дать вам иллюзию надежды и заставить вас думать, будто жизнь справедлива. Ее породил страх, а честолюбцы всегда его используют. Я знаю, о чем говорю. Это я положил начало вашей церкви, я создал бога Новрона из предателя Нифрона и религию, основанную на невежестве и нетерпимости.

Майрон слушал его без малейших признаков тревоги, спокойно и внимательно.

— «Эребус, отец всего сущего, создатель Элана, неба и морей, произвел четырех богов: Феррола, старшего, мудрого и наделенного умом, Дроума, искусного и стойкого, Марибора, отважного и предприимчивого, и Мюриэль, безмятежную и прекрасную, и боги вошли в сей мир…» — процитировал монах.

— Только не надо повторять мне текст из священной книги твоего культа, — сказал Мовиндьюле.

— Ты ошибаешься, — возразил Майрон. — Это из вашей книги, раздел первый, абзац восьмой Книги Феррола. Я нашел ее в гробнице Нифрона. Приношу свои извинения, возможно, цитата не совсем точна. Я не настолько свободно владею эльфийским языком.

Усмешка Мовиндьюле исчезла.

— О да, теперь я припоминаю твое имя. Ты Майрон Ланаклин из Аббатства ветров. Тебя оставили свидетелем, когда всех монахов сожгли заживо, верно? Это дело рук Сальдура, он обожал все сжигать, но вина лежит и на тебе. Ты вынудил его прикончить твоих собратьев, отказавшись рассказать все, что знаешь. И как тебе живется с таким ощущением собственной вины?

— Заметно лучше, чем тебе с твоей ненавистью, — ответил Майрон.

— Ты так думаешь? — спросил Мовиндьюле и наклонился вперед: — Скоро ты станешь рабом, а я королем всего мира.

Однако угроза не произвела на монаха никакого впечатления. К удивлению Аристы, он тоже наклонился вперед и спросил:

— На какой срок? Даже по эльфийским меркам ты очень стар. Долго ли будет длиться твое торжество? И какой ценой оно достигнуто? Ты потратил свою долгую жизнь на достижение цели, которой даже не успеешь насладиться. Если бы ты не позволил ненависти управлять тобой, то мог бы прожить все эти годы в умиротворении и любви. Ты мог бы…

— Я уже наслаждаюсь! — закричал Мовиндьюле.

— Ты слишком многое забыл. — Майрон вздохнул с нескрываемой жалостью. — «Месть кисло-сладкий плод, оставляющий вкус сожалений». Патриарх Венлин, «Обращение к Долиминс», приблизительно 2131 год.

— Ты очень умный, да? — сказал Мовиндьюле.

— «Умны Феррола дети, уверены в себе и быстры, но их судьба темна», — так говорил Нифрон из племени инстариев.

— Остановись, Майрон, — крикнул монаху Адриан.

Ариста также заметила огоньки злобы в глазах эльфа, но Майрон сохранял спокойствие. К ее облегчению, дело обошлось без магического удара. Мовиндьюле молча встал и удалился. Двое телохранителей взяли его кресло и последовали за ним. Стол тут же исчез вместе со всем угощением, а пламя костра почти погасло, от него остались лишь тлеющие угольки.

— Ты что, спятил? — спросил Адриан у Майрона.

— Весьма сожалею, — смущенно потупился тот.

— А я нет! — воскликнул Мовин и дружески хлопнул монаха по плечу. — Теперь ты мой герой…

Глава 27 ВЫЗОВ

Трубы возвестили о скором приближении рассвета. За одну ночь эльфы преобразили вершину Эмбертон Ли. Там, где прежде находились заброшенные руины древних стен и остатки колонн, появились семь огромных шатров, украшенных мерцающими знаменами. Низкая стена из зарослей ежевики окружала арену, освещенную факелами, горящими голубым огнем. Над ареной стлался влажный туман. Как только отзвучали трубы, раздался мрачный бой барабанов — ритм сердца древнего народа.

Деган дрожал от холода и выглядел еще хуже, чем накануне вечером. Адриан, Ройс и Мовин напоили его кофе, над которым поднимался пар, как над волшебным зельем. Чтобы не расплескать черную жидкость. Гонту приходилось сжимать кружку двумя руками. Ариста стояла рядом на мокром снегу, чувствуя напряжение во всем теле. Все ждали. Троица опытных бойцов продолжала нашептывать Гонту советы, остальные молчали. Они стали похожи на камни Ли, такие же неподвижные и невольные свидетели исторических событий.

Модина ждала начала поединка вместе с девочками и думала о том, что это, возможно, ее последний рассвет. Мальчишки вместе с Магнусом и Майроном выстроились в одну шеренгу неподалеку от них. Все стояли, скрестив руки на груди и не сводя глаз с Дегана.

Мовиндьюле с безмятежным видом дремал в своем кресле. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Он вытянул перед собой скрещенные ноги и закрыл глаза. Остальные эльфы разбились на небольшие группы и о чем-то тихо перешептывались. Ариста поняла, что для них все, что творилось сейчас на холме, было чем-то вроде религиозного праздника, тогда как для нее и ее людей — надвигающаяся катастрофа.

Ариста повернулась на голос монсеньора Мертона. Сначала она решила, что тот говорит с ней, и вдруг заметила, что взгляд его обращен к небу:

— Я знаю, что у тебя есть на это собственные причины, — торжественно произнес он. — Но ты должен понимать, что я всего лишь невежественный глупец, созданный тобой. Конечно, я не хотел тебя оскорбить. Забудь эту мысль. Кто я такой, чтобы оценивать твое творение? И все же надеюсь, что ты получал удовольствие от наших бесед. Надеюсь, иногда мне удавалось тебя развеселить, Господи? Ты ведь не хочешь лишиться нашего общения? Многие из нас умеют развлекать, и будет очень огорчительно, если мы совсем исчезнем. Ты не думал, что тебе будет нас не хватать? — Он помолчал, словно слушал, а потом кивнул.

— И что он сказал? — спросила Ариста.

Мертон удивленно посмотрел на нее.

— Что? То, что говорит всегда.

Она ждала продолжения, но монсеньор Мертон больше ничего не сказал. Бой барабанов зазвучал громче, быстрее. Посветлело небо, и запели птицы, недавно вернувшиеся с севера. Когда священник Феррола шагнул на арену с источавшей аромат агара кадильницей и тихо запел молитву на эльфийском языке, людей и эльфов охватило предчувствие чего-то неимоверно важного.

У Аристы засосало под ложечкой. Гонт, что-то испуганно шепча, накрыл ладонью спрятанный на груди медальон, но Адриан так на него шикнул, что тот испуганно отдернул руку. Ариста взглянула на Мовиндьюле, опасаясь, что эльф может о чем-то догадываться. Действительно, старик, прищурившись, внимательно смотрел на своего соперника.

Мовиндьюле поднялся из кресла, подошел к Гонту и бросил взгляд на восток, где уже занималась заря.

— Осталось совсем немного, — сказал он. — Я хочу пожелать тебе удачи.

Бывший патриарх вытянул перед собой руку и жестом подозвал Гонта к себе. Тот подозрительно на него уставился, однако сделал ответный шаг вперед. И тогда Мовиндьюле с неожиданной для него ловкостью схватил Гонта за ворот рубашки и дернул на себя. Все увидели висевший у того на шее медальон. Адриан и Ройс тут же оттащили Гонта назад. Мовиндьюле злобно усмехнулся и посмотрел на Аристу, потом на Адриана и Майрона.

— Осталось совсем немного, — напомнил ему Ройс. — Твоя магия тебе не поможет. Как ты будешь сражаться, старик?

Мовиндьюле начал было смеяться… И вдруг разразился криком:

— Муэр вир ахран далвайр!

Все эльфы повернулись в его сторону, а люди перевели взгляды на Майрона.

— Он обращается к праву защитника, — пояснил монах.

— Что это значит? — спросил Ройс.

— Он заявляет, что за него будет драться кто-то другой.

— А он имеет на это право?

— Да, — ответил Майрон. — Помните надпись на Роге? «Защитники, хранимые Ферролом, от всех опасностей защиту обретут…» И если защитник победит, Мовиндьюле станет королем.

— Биринит кон дайлар бен лар Иравондона! — закричал Мовиндьюле, и громкий ропот прокатился по рядам эльфов. Потом все повернулись к эльфийскому лорду.

— О проклятие, — сказал Адриан. — Он выбрал самого крупного воина. Не сомневаюсь, что он умеет сражаться.

Лорд Иравондона в мерцающих доспехах выступил вперед. Он что-то сказал, но его слова никому из людей расслышать не удалось. Мовиндьюле в ответ кивнул, лорд Иравондона поднял вверх руки и закричал:

— Дайлар э финис дан искабарет бен Мовиндьюле!

— Он согласился, — сообщил Майрон.

Гонт отрицательно покачал головой:

— Я не стану с ним сражаться. Речь шла о поединке со стариком, а не с воином.

— Майрон, а Гонт может поступить так же? — спросила Ариста, поворачивая монаха к себе лицом. — Может ли он тоже выбрать себе защитника?

— Ну да. Думаю, что да. Конечно, ведь схватка должна быть честной.

Она смотрела, как лорд Иравондона снимает плащ. Эльф даже издалека производил поразительное впечатление.

— Только у Адриана есть какие-то шансы на победу. Назови его своим защитником. Майрон, скажи Гонту, какие слова он должен произнести.

— Но они не были написаны на Роге.

— Ты их только что слышал, — напомнил Ройс. — Просто повтори то, что говорил Мовиндьюле, и не тяни.

— Ладно. Муэр вир ахран далвайр, — сказал Майрон.

— Деган, повтори! Как можно громче!

— Муэр вир… ах… ахран… ах…

Гонт совсем запутался и смолк.

— Далвайр, — прошептал Майрон.

— Далвайр! — крикнул Гонт.

Все эльфы одновременно повернули к нему головы.

— А теперь повтори следующее предложение и замени Иравондона на мое имя, — сказал Адриан.

Майрон прошептал подсказку, и Гонт повторил ее вслух. Эльфы терялись в догадках, пока Гонт не показал на Адриана. Майрон повторил следующую строку, и Ариста затрепетала от ужаса, когда Адриан согласился стать защитником Гонта.

— Деган, — сказала она, — верни медальон Адриану.

— Но Адриан сказал, что он мой…

— Я знаю, что он сказал, он отдаст его тебе после поединка, но не спорь со мной сейчас. Отдай ему медальон немедленно!

Деган сорвал цепочку с шеи и протянул медальон Аристе.

— Парни! — крикнул Адриан. — Принесите мне щит и сверток, который лежит рядом с моим одеялом!

Четверо мальчиков бросились по склону холма к лагерю.

— Ты можешь его победить? — спросила Ариста, надевая цепочку с медальоном Адриану на шею. Она никак не могла унять дрожи в руках. — Ты ведь победишь его для меня, правда? Ты же не оставишь меня, как Эмери и Гилфред. Ты знаешь, что я не перенесу, если ты умрешь, правда? Ты знаешь, что обязан одержать победу?

— Для тебя? Все, что угодно, — сказал Адриан, прижимая принцессу к себе и крепко целуя.

Прибежали мальчики и развернули сверток. Внутри лежали блестящие доспехи Джериша Грелада.

— Помогите мне их надеть, — попросил Адриан, и все, включая Дегана и Майрона, бросились к нему.

Подошедший к ним эльф вручил Адриану необычного вида алебарду с лезвиями и остриями на обоих концах древка. Искатели уже видели изображение такого оружия на фресках в Персепликвисе.

— Ты умеешь этим пользоваться? — спросила Ариста.

— Еще не пробовал.

— Что-то мне подсказывает, что этот эльф умеет, — сказала она, глядя на лорда Иравондону, который держал свою алебарду широко расставленными на древке руками, точно боевой посох с двумя наконечниками.

Иравондона с поразительной ловкостью начал вращать алебарду над головой, и ее лезвия засвистели, рассекая воздух.

— Да, думаю, ты права.

Адриан вздохнул и повернулся к Аристе. Их глаза встретились в тот самый миг, когда луч солнца пробил кроны деревьев и озарил их лица. Адриан был очень красив в мерцающих золотых доспехах, он походил на древнего бога, вернувшегося в мир людей.

Священник Феррола что-то крикнул, и на этот раз никому не потребовался перевод Майрона. Пришло время начинать поединок.

У Аристы перехватило дыхание от волнения, а когда Адриан вышел на обозначенную горящими факелами арену, она чуть было не упала в обморок от волнения. Он остановился в центре круга на утоптанном снегу, спокойно ожидая начала поединка. Адриан стоял, широко расставив ноги и время от времени поудобнее перехватывая алебарду обеими руками.

Ариста посмотрела на Мовиндьюле и заметила, что тот перестал улыбаться, когда на арену вошел Иравондона. Более того, на лице бывшего патриарха появилось выражение тревоги, хотя эльфийский лорд двигался легко и уверенно, а голубые глаза начинали пылать вдвое ярче, когда он проходил мимо них.

— Адриан лучший фехтовальщик в мире, — шепнул на ухо Аристе Мовин. — Он превосходит в бою любого Пикеринга и Брагу. Он сильнее всех…

— Сильнее эльфийского лорда? — резко прервала его Ариста. — Эльф с детства учился владеть таким оружием. Иными словами, это было полторы тысяч лет тому назад!

Барабаны загремели еще громче, запели трубы, и Ариста чуть было не оглохла от невероятного шума. Ком подкатил у нее к горлу, сердце забилось, как пойманная птица, и она прижала обе ладони к груди, чтобы хоть немного успокоиться.

Адриан по-прежнему стоял посреди арены с отсутствующим видом. Иравондона прошелся по кругу вдоль голубых факелов, размахивая алебардой, перекатывая ее по плечам и предплечьям и победно улыбаясь толпе. Потом взметнул свое оружие ввысь и начал вращать им с такой скоростью, что лезвия загудели, точно птичьи крылья.

— Насколько он хорош? — спросила Ариста у Мовина. — Ты можешь это оценить по его движениям?

— Ну, он действительно очень хорош.

— А он очень сильный? Ты сражался с Адрианом. Он сможет победить Иравондону?

— Адриан тоже по-настоящему хорош.

— Хватит это повторять, ответь на мой вопрос!

— Ну хорошо, я не знаю, что сказать, — нехотя признался Мовин. — Но скорость у него отличная, пожалуй, он даже быстрее Адриана.

— Как ты думаешь, зачем он вращает свое оружие?

— Пытается устрашить противника.

— Ну мне уже страшно.

Адриан стоял все так же недвижно, спокойно ожидая нападения. Иравондона продолжал вращать алебарду двумя руками.

— Должен признать, что ты знаешь, как следует держать уле-давар, — сказал Иравондона Адриану.

— Да, но не умею так красиво им вертеть, — ответил Адриан. — Это помогает? Или ты зря напрягаешься?

Иравондона с невероятной быстротой сократил расстояние между ними и еще стремительнее приступил к атаке. Один удар был направлен верхним лезвием вниз, второй — нижним вверх. Адриан уклонился от первого, а второй парировал в самый последний момент.

— Потрясающе, — прошептал Мовин. — Я бы уже был покойником.

— После первого обмена ударами? — удивилась Ариста.

— Да, вопреки общепринятому мнению такие поединки продолжаются недолго, не более нескольких минут. Я наблюдал за работой ног эльфа, и он меня обманул. Иравондона действительно очень силен.

Иравондона сделал колющий выпад, Адриан отбил лезвие в сторону. Снова и снова атаковал Иравондона, но Адриан всякий раз парировал его удары.

— Очень неплохо, — сказал Иравондона. — А теперь выясним, действительно ли ты так хорош.

Эльф ударил по древку, заставив его загудеть, и гибкие лезвия затрепетали. Он сделал новый выпад так быстро, что Ариста даже не успела проследить за клинками. Адриан блокировал и эту атаку, но Иравондона нанес боковой удар.

— Уклоняйся! — закричал Мовин. — О нет!

Адриан уклонился, уперев нижний наконечник алебарды в снег. Первый удар Иравондоны прошел над головой Адриана, но второй был направлен вниз. Однако Адриан скользнул по снегу на коленях, опираясь на древко своего оружия, надежно ушедшего в снег, и лезвие Иравондоны ушло в землю. Противники восстановили исходные позиции, оба тяжело дышали.

— Ничего себе! — сказал Мовин. — Это выше всяких похвал.

— Ты двигаешься не как человек, — заметил Иравондона.

— А ты дерешься на удивление хорошо для говорящего бридита.

Иравондона мгновенно отреагировал на оскорбление, довольная улыбка тут же исчезла с его лица.

Ариста посмотрела на Майрона.

— Я не знаю этого слова, — признался монах.

— Не думаю, что оно тебе известно, — вмешался Ройс. — Он узнал его от меня.

Иравондона снова пошел в атаку. Он двигался с ошеломляющей скоростью, вращая алебарду с двумя клинками так быстро, что в набиравшем силу солнечном свете были видны сплошные полосы огня. Стальные лезвия трепетали и пели, рассекая воздух.

Адриан отпрыгнул назад, не зная, как бороться с приближающимся вихрем стали. Он снова и снова уклонялся, но лезвия проносились все ближе и ближе к его голове и ногам. Эльфийский лорд оттеснил Адриана к самому краю арены и нанес удар ему в грудь. Однако тот сделал молниеносный пируэт, поменялся с эльфом местами, толкнул Иравондону локтем в грудь и одновременно провел подсечку древком копья. Лорд Иравондона сделал сальто и приземлился на ноги, но на его лице застыла гримаса удивления.

— Ты сражаешься как… — начал было говорить эльф и вдруг осекся.

Он тяжело дышал и с тревогой смотрел на Адриана. Теперь начал наступать Адриан.

И снова скрестились их алебарды, зазвенела сталь. Последовал быстрый, сопровождавшийся лязгом обмен ударами. Крутящиеся лезвия издавали похожий на гудение пчелиного роя звук. Иравондона начал теснить Адриана, пытаясь заставить его потерять равновесие. Алебарда эльфа описывала круги с такой скоростью, что наконечники превратились в золотистые полосы света. Адриан споткнулся, эльфийский лорд сверкнул белозубой улыбкой. Он начал передвигаться еще быстрее, но Адриан внезапно ушел в сторону и рубящим ударом располосовал эльфу бок от шеи до самого пояса.

Пораженный случившимся эльфийский лорд подался назад, его лицо исказила гримаса страха, и он с опаской провел рукой по своему боку. Одновременно Адриан бросил взгляд на собственный клинок, но ни там, ни там не было крови! Оба противника выглядели удивленными. Иравондона встрепенулся и первым принял боевую стойку. Он больше не пытался щеголять своим мастерством.

Противники осторожно перемещались по кругу, их движения стали медленнее, они делали обманные выпады, каждый искал слабое место в обороне противника. Иравондона вновь перешел в наступление, и после этого жуткий лязг клинков слился в единый протяжный звон. Один удар следовал за другим, вновь и вновь сходились острые как бритва алебарды. От этого звона Аристе сделалось дурно.

Адриан упал, и Иравондона сделал стремительный выпад, заставив его откатиться в сторону. Иравондона попытался его достать, но Адриан сумел вскочить на ноги и нанес удар коротким клинком по незащищенной икре Иравондоны.

— Ха-ха! — рассмеялся Адриан. — Тебе не хватает скорости! Теперь ты…

Но крови опять не было. Они снова посмотрели на чистый наконечник и неповрежденную плоть, и на лице Иравондоны вновь появилась улыбка.

— О, добрый Марибор мой! — воскликнула Ариста. — О нет, неужели опять, о Господи!

— Что такое? — спросил Мовин. — Что не так?

— Адриан не может его ранить. Я не понимаю, что происходит. Неужели мы совершили ошибку, выбрав Адриана защитником Гонта?

Эльфийский лорд с уверенной улыбкой атаковал снова и снова, теперь уже не слишком беспокоясь о защите. Адриан уклонился, перешел в наступление и мазнул лезвием по незащищенной шее лорда. В момент удара эльф вскинул подбородок, но никакой раны у него на горле не появилось! Иравондона довольно рассмеялся.

— Я бог, — сказал он и уже без всякого страха обрушил на Адриана град ударов.

— Нет! — закричала Ариста и в отчаянии посмотрела на остальных, в ее глазах появились слезы. — Пожалуйста, Ройс, сделай что-нибудь. Спаси его! Пожалуйста, ты должен его спасти!

Ройс смотрел на Адриана, отступавшего под натиском Иравондоны, который наносил один удар за другим. Эльфийский лорд не давал Адриану ни мгновения передышки. Тому ничего не оставалось, как уходить в сторону или парировать все новые и новые выпады эльфа. Долго так продолжаться не могло.

Ройс вытащил из ножен Альверстоун, который мог рассечь все, что угодно. Адриану даже удалось с его помощью ослепить гиларабрина, хотя считалось, что волшебное существо неуязвимо для любого оружия, если только на нем не начертано его имя.

Между тем Иравондона нанес мощный удар в направлении сверху вниз. Свистнул длинный клинок. Адриан принял его на древко своей алебарды, и оно с треском разломилось пополам. В следующее мгновение Иравондона сильно ткнул Адриана наконечником своей алебарды в грудь. Доспех выдержал удар, но было слышно, как в груди у Адриана что-то хрустнуло, и он вскрикнул от боли. И все же ему удалось сбить своего противника с ног. Адриан тяжело дышал, его лицо исказила гримаса боли. Он сплюнул кровь и пошатнулся.

— Извини, — сказал он Аристе. — Я сделал, что мог.

— Прощайся со своим защитником, Гонт, — заявил Мовиндьюле. — Теперь я стану королем, как мне и было предназначено.

Ройс устремился к старому эльфу. Сначала на лице у Мовиндьюле появилась пренебрежительная усмешка, а в следующее мгновение она сменилась ужасом. Его телохранитель встал на пути Ройса, однако вор в последний момент нырнул в сторону и, прыгнув на Мовиндьюле, вонзил кинжал в грудь старика. Кресло опрокинулось, оба покатились по снегу. Но через мгновение Ройс и Мовиндьюле поднялись на ноги. Эльф не пострадал.

— Меня защищает благословение Феррола, глупец! Ты не можешь причинить мне вреда, а вот у тебя такой защиты нет!

Он взмахнул рукой, и Ройс исчез в столбе яркого пламени.

— Ройс! — отчаянно закричала Ариста.

Она подняла руки, чтобы защитить его от заклинания, но Ройс и без этого вышел из огня целым и невредимым. Все застыли от удивления. Даже Иравондона замер на месте, как изваяние. Когда огонь погас, стало ясно, что старый эльф не причинил Ройсу никакого урона.

— Этого не может быть, — вскрикнул Мовиндьюле, широко раскрыв глаза от удивления. — Иравондона! Забудь об Адриане! Убей его! Убей Ройса Мельборна!

Эльфийский лорд недоуменно посмотрел на рухнувшего перед ним на колени противника. У Адриана перехватило дыхание, руки и ноги были залиты кровью.

— Гонт не наследник, Адриан тут ни при чем! — закричал Мовиндьюле. — Ройс Мельборн — вот кто истинный наследник Новрона. Убей его. Убей немедленно!

Ройс выглядел таким же ошеломленным, как и все остальные. Иравондона оставил Адриана и направился к Ройсу и Мовиндьюле.

— Майрон! Мовин! — закричала Ариста. — Воды, несите бинты, скорее!

Она вышла на арену, обняла Адриана и осторожно уложила его на снег.

— Значит, это Ройс наследник Новрона? — спросил ее Адриан.

— Да! — сказала Ариста, промывая водой его раны, потом принялась их перевязывать чистой тканью. — Как же я раньше не догадалась? Аркадиус не случайно вас познакомил. Он знал! Ему удалось свести наследника с его хранителем. Эсрахаддону тоже наверняка было все известно. Гонта они использовали для отвода глаз. Когда Эсрахаддон просил меня помочь найти наследника, он ни разу не упомянул Дегана Гонта. Он говорил исключительно о наследнике! Вот почему мы сумели добраться до Рога. Эсрахаддон знал, что только истинный наследник способен пройти мимо гиларабрина. И все это время наследник и его хранитель были вместе.

— Но почему Эсрахаддон ничего нам не сказал?

— Чтобы защитить Ройса, а Гонта он использовал, чтобы запутать следы. Сможет ли Ройс победить Иравондону?

Адриан отрицательно покачал головой:

— У него нет никаких шансов.

— Тогда нам следует поторопиться. Ты должен победить в этом поединке.

— Но я не могу причинить ему вреда.

— Только из-за того, что истинный наследник не назвал тебя своим защитником. Как только Ройс это сделает, Иравондона лишится неуязвимости. Ты должен продолжить поединок и одержать в нем победу.

Ариста вскочила на ноги и крикнула:

— Ройс! Не сражайся. Дай мне немного времени, потом назови Адриана своим защитником. — Она снова опустилась на колени и занялась ранами Адриана.

— Ариста, я не могу. — Адриан лежал на спине, его грудь судорожно вздымалась, кровь стекала из уголка рта и собиралась в лужицу на снегу.

— Ты можешь его победить, — сказал Майрон, отрывая новые полосы ткани.

— Нет, не могу…

— Ты не понимаешь, — перебил его монах. — Я говорю вовсе не потому, что верю в тебя, а опираясь на факты. Ты рыцарь-тешлор. Течилор был лучшим в мире воином, вождем воинственного племени инстариев. Иравондона из племени охотников, он не умеет сражаться по-настоящему.

— Умеет, уж поверь мне, он умеет.

— Но не так, как ты.

— Ладно, согласен, но учти, что я потерял скорость. У меня сломаны ребра. Я даже не в силах встать.

— Предоставь это мне, — сказала Ариста и начала напевать заклинание.

Пока Ройс медленно отступал между шатрами по заснеженному склону холма, Иравондона успел переброситься с Мовиндьюле парой фраз на эльфийском.

— Просто убей его! — приказал эльфу Мовиндьюле.

Его телохранители вернули опрокинутое кресло в вертикальное положение. Ройс перестал отступать, присел на корточки и взвесил в руке Альверстоун, чтобы почувствовать его тяжесть. Он слышал, что кричала Ариста, и посмотрел в ту сторону, где лежал Адриан. Его приятель был совсем плох, но Ариста уже вошла в транс.

— Иди сюда, маленький принц, — насмешливо сказал Иравондона, направляясь к новому противнику. К удивлению Ройса, оказалось, что эльф свободно говорит на апеладорнском языке. — Пришла пора нам с тобой потанцевать.

И он принялся вращать над головой свое оружие, как во время поединка с Адрианом.

Ройс снова посмотрел на Аристу и отбросил Альверстоун в сторону. Иравондона улыбнулся.

— Решил облегчить мне задачу?

— Вовсе нет, — ответил Ройс. — Просто боюсь случайно тебя поранить.

— Похоже, ты не понимаешь, как работает мое оружие, маленький принц.

— Напротив, я вижу, что ты растерян.

— Убей его, и покончим с этим, идиот! — приказал Мовиндьюле.

Иравондона сбежал вниз по склону и сделал выпад. Ройс легко уклонился и отступил еще дальше.

— А ты быстро двигаешься, — сказал ему Иравондона. — Что ж, ты ведь потомок одного из нас.

Эльфийский лорд опять взмахнул алебардой над головой и продолжил свою атаку. Однако Ройс всякий раз легко уклонялся, отступая все дальше по склону к восточному берегу Ли, приближаясь к тому месту, где Ариста убила двух рыцарей-серетов.

— Перестань убегать, маленький принц, и покорись судьбе. Мы покончили с правлением людей. Конечно, я бы предпочел сам надеть корону, но даже Мовиндьюле лучше, чем полукровка. Человечеству пришла пора навсегда исчезнуть с лица Элана.

— И тогда вы заживете счастливо?

— Вот именно. Мы будем путешествовать по всему миру, как когда-то. Мы уничтожим гоблинов, останемся только мы и гномы, а со временем только мы. Эриан вновь будет править Эланом. И когда этот день придет, Феррол снова станет одним из нас.

— Неужели ты думаешь, что Мовиндьюле выполнит соглашение, которое он с вами заключил? Он ненавидит вас даже больше, чем нас. Ведь именно твой народ его предал. Именно вы уговорили Мовиндьюле убить отца. Он хочет стать вашим королем для того, чтобы отомстить тем, кто причинил ему больше всего страданий.

— Ты лжешь.

— Неужели? В течение трех тысяч лет он мечтал о мести. Убей меня, и ты посадишь тирана на трон, а его первым приказом будет эдикт о твоей смерти.

— Тем не менее он эльф. Лучше, чтобы правил он, а не полукровка вроде тебя.

— Если у него и было родство с эльфами, он давным-давно его утратил.

— Но даже если все так, как ты говоришь, если он убьет меня и вождей всех кланов, так тому и быть. Зато мы избавимся от твоего народа, от твоей крови.

Он нанес очередной удар, и Ройс вновь уклонился. Но слишком поздно осознал свою ошибку. Иравондона предвидел его движение; он заметил обман и изменил направление удара. Ройс попался на эту уловку. Сталь с тихим шлепком вошла в его тело. Он опустил глаза и увидел покрасневший от крови наконечник алебарды Иравондоны.

Ройс упал.

— Ройс! — услышал он крик Адриана. — Сделай это, сделай сейчас!

Эльфийский лорд вновь поднял свое оружие.

— Прощай, сын Нифрона.

Ройс сделал быстрый вдох и сказал, как только мог, громко:

— Биринит кон… дайлар бен… Адриан Блэкуотер.

— Дайлар э финис дан искабарет бен Ройс Мельборн! — быстро ответил Адриан.

Длинный наконечник вонзился Ройсу в грудь, но он ничего не почувствовал. Вспыхнула яркая искра, и острие рассыпалось на мелкие кусочки. Ошеломленный, Иравондона застыл на месте. Ройс упал на спину.

— Мой друг тебя убьет, — с трудом произнес он.

Иравондона с недоумением смотрел на поверженного противника, но Ройс уже не обращал на него внимания.

— Ты была права, Гвен, ты не ошиблась, — прошептал он, глядя в голубое небо.

Эльфийский лорд оглянулся через плечо и увидел Адриана. Он стоял посреди арены, его грудь была обмотана бинтами. С эльфийским проклятием Иравондона плюнул на Ройса, бросил мрачный взгляд на Мовиндьюле и зашагал обратно к арене.

— Твое оружие сломано, — презрительно бросил эльф, возвращаясь на арену, и показал рукой на обломки алебарды.

— Ты ошибаешься, — возразил Адриан.

Он завел руки за голову и выхватил из-за спины свой полуторный меч.

После недолгих колебаний Иравондона отбросил в сторону свое поврежденное копье и так молниеносно обнажил собственный меч, что даже Мовин ему позавидовал. Оба поединщика двинулись к центру арены.

Первым атаковал Иравондона, он нанес мощный рубящий удар. Адриан перехватил клинок своего меча левой рукой у верхней части и принял удар двумя руками, как если бы все еще сражался алебардой. Затем он развернулся и сделал ответный выпад, однако эльф успел отступить и тут же снова перешел в атаку, но Адриан легко отбил его выпад. Клинки сошлись, и опять с них посыпались снопы искр. На этот раз противники сделали по шагу назад, оба задыхались от напряжения.

Иравондона снова перешел в атаку и сделал ложный выпад. Адриан заметил его и контратаковал, но эльф подпрыгнул, да так высоко, что со стороны показалось, будто он летит, и меч Адриана просвистел по воздуху. Иравондона сделал сальто и, приземлившись, нанес Адриану рукоятью меча мощный удар в спину. Адриан снова оказался на земле.

Иравондона снова перешел в наступление, но Адриана в очередной раз спасла его невероятная реакция. Он откатился в сторону и провел подсечку под колено. Иравондона пошатнулся, и Адриан успел вскочить на ноги…

Ариста, Мовин, Магнус и Майрон бросились к Ройсу, который лежал на склоне холма и пытался сделать вдох. Ариста не была лекарем, но сразу поняла, что дела у Ройса плохи. Земля вокруг него покраснела от крови, грудь судорожно вздымались, он отчаянно пытался вздохнуть. Глаза закатились.

— Не умирай, Ройс, — взмолилась Ариста. — Ты меня слышишь? Ты должен жить!

Ройс с жутким хрипом пробормотал:

— Я спас… Я его спас.

— Пока еще нет. Схватка не закончилась! Ройс, выслушай меня. — Ариста взяла его за руки. — Ты не можешь умереть, понимаешь? Ты меня слышишь.

Он содрогнулся в конвульсиях, у него затряслась голова.

— Проклятие! — сказала она, положила руки ему на грудь и начала напевать заклинание.

Ариста сразу почувствовала сопротивление, между ними быстро росла стена. Это был идеальный, непробиваемый магический щит. Рука Феррола не оставляла ни трещин, ни швов.

Ариста открыла глаза.

— Я не могу ему помочь, — сказала она остальным. — Адриан! Поторопись! Он умирает!

Услышав слова Аристы, Иравондона надменно улыбнулся.

— Мне даже не нужно сражаться, чтобы победить, — сказал он Адриану. — Я быстрее тебя. Я могу уходить от твоих атак, пока Ройс не умрет. И тогда Мовиндьюле станет королем. Но не беспокойся, после этого я тебя убью. Ты станешь первым, потом я прикончу твою женщину и твою императрицу, а вслед за ними доберусь до последних мужчин, женщин и детей Элана.

Адриан кивнул:

— Да, ты на такое способен. А когда твой сын и внук спросят тебя об этом дне, ты можешь сказать им, что в решающей битве ничего не сделал. Ты решил бежать, до окончания времени схватки, потому что боялся, что тебя убьет в честной схватке человек! В схватке, в которую ты вступил по приказу своего бога Феррола. И тогда твои дети узнают, что ваш народ стал править людьми благодаря твоей трусости и что человечество на самом деле было великой расой.

Иравондона бросил на него мрачный взгляд.

— Ну признайся, ты ведь меня боишься. — Адриан заговорил громче. — Ты боишься меня, хотя я всего лишь человек. И во мне даже нет благородной крови, я не посвящен в рыцари. Ты знаешь, кто я такой? Я обычный вор. Мы оба, Ройс и я… — Адриан показал в сторону склона холма. — Мы с ним пара обыкновенных воров. Мой отец был простым кузнецом. Он жил и работал в жалкой деревушке неподалеку отсюда. — Адриан позволил себе засмеяться. — Сирота и сын кузнеца, два вора, два человека, которые вызывают панический ужас у непобедимых эльфийских лордов. Жалкое зрелище!

— Нет человека, которого я бы боялся.

— Тогда докажи свои слова делом. Не жди, пока он умрет. Не будь трусом. Атакуй меня.

Иравондона не шелохнулся.

— Я так и думал, — сказал Адриан и повернулся к эльфу спиной.

Наступила тишина. Адриан не сомневался, что никаких звуков он не услышит. Его научили этому годы, проведенные с Ройсом. О том, что Иравондона начнет движение, он узнает по лицам тех, кто наблюдает за ними.

Адриан уже изменил хват на рукояти своего полуторного меча, и его ладони заняли положение, которому его научил отец. Он слегка присел и сгорбился, рука начала движение. Еще секунду назад он находился на холме Эмбертон Ли, а в следующее мгновение уже перенесся в Хинтиндар, на поляну за кузницей, где отец давал ему уроки мастерства.

«Не смотри на противника! — велел Данбери, завязывая ему глаза. — Доверься инстинктам. Не пытайся угадать, ты должен знать, что он делает. Поверь в это. И действуй, опираясь на свое знание!»

Адриан выбросил руку с мечом вперед и вправо. Огромный клинок Джериша Грелада, как молния, сверкнул в лучах утреннего солнца.

«Это больше, чем поединок, сын, — говорил ему Данбери. — Это то, что ты есть. То, кем ты станешь, и то, кем ты должен быть. Верь в себя».

Адриан упал на колени, и во все стороны полетели брызги мокрого снега. Теперь он видел тень, летевшую к нему из-за спины темной фигуры Иравондоны. Используя тяжелый меч в качестве опоры, Адриан начал крутой разворот с одновременным падением. Это была контратака вслепую.

«Ты не должен видеть своего противника, чтобы убить, — объяснял отец. — Достаточно знать, где он окажется. Это ключ ко всему. А если ты это знаешь, зачем тебе глаза? Зачем видеть? Верь в то, чему я тебя научил, и ты в него попадешь».

Продолжая движение, Адриан начал медленно поднимать одно колено, развернул плечо и перенес центр тяжести таким образом, что обратился в подобие выгнутой арки. Он не смотрел на противника. В том не было нужды. Адриан знал, где находится Иравондона и где он окажется через мгновение.

Он почувствовал, как сталь целует сталь, это Иравондона попытался отразить удар. Но вес полуторного меча и сила Адриана оказались для него непреодолимой преградой. Клинок запел, но не дрогнул, пробивая слабую защиту. Оружие выпало из рук Иравондоны. Полуторный меч неотвратимо несся к цели, и Адриан почти ничего не почувствовал, когда острие меча проникло в тело эльфа. Как и меч Иравондоны, плоть не стала для него помехой, и Адриан завершил полный оборот так же легко, как некогда на поляне за кузницей отца. Однако на этот раз из раны в боку противника ударил фонтан крови. Голубые факелы вспыхнули белым пламенем и с громким хлопком погасли.

— Иравандон, — сказал священник Феррола, он с уважением посмотрел на Адриана и добавил: — Все кончено.

— Нет! — завизжал Мовиндьюле и молитвенно воздел руки над головой.

Казалось, старый эльф собирается возгласить что-то важное, как вдруг он поперхнулся, кровь струей хлынула ему на мантию. Телохранители Мовиндьюле потянулись было к своим мечам и вдруг с громким хлопком растаяли в воздухе.

Бывший патриарх упал лицом в снег. За его спиной, держа двумя руками окровавленный Альверстоун, стоял монсеньор Мертон. Эльфы не двинулись с места, они с торжественным видом молчали, отвернувшись в сторону. Никто из них не взглянул ни на Иравондону, ни на Мовиндьюле. Их взоры были направлены на склон холма, где лежал Ройс.

— Адриан, помоги мне! — отчаянно закричала Ариста.

Она опустилась на колени и прижала к себе раненого. Адриан вихрем промчался мимо эльфов и Модины с Мёрси, мимо Элли с мальчишками и остановился возле стоявшей на коленях Аристы. Земля вокруг Ройса потемнела от крови, глаза у него были закрыты.

— Спаси его, Ариста! — взмолился Адриан.

— Не могу! Я пыталась! — панически воскликнула она.

— Но я ведь победил, — удивленно произнес Адриан и бросил вопросительный взгляд на Майрона. — Неужели благословение Феррола уже не действует?

Монах с печальным видом утвердительно кивнул головой.

— Как же так! Ариста, сделай что-нибудь, верни его!

— Я пыталась! — вскричала Ариста. — Неужели ты думаешь, я не пробовала! Как только стена исчезла, я бросилась к нему. Однако я по-прежнему не в силах добраться до Ройса. Адриан, все дело в том, что сам он не хочет, чтобы его спасли. Мне кажется, он хочет умереть.

Адриан без сил опустился на колени. Ариста положила голову Ройса себе на колени и заплакала.

— Он видит Гвен, Адриан, — сказала она сквозь слезы. — Он видит ее в сиянии света и даже не слышит меня. Он видит ее и повторяет, что сделал это, что спас тебя.

Адриан кивнул. Слезы навернулись у него на глаза, он протянул руку и убрал со лба друга прядку волос.

— Проклятие, Ройс! Не оставляй меня, приятель. Давай, дружище, ты должен вернуться. Я сделал то, что было нужно, убил плохого парня, спас королевство, завоевал девушку, а ты хочешь испортить мне все удовольствие. Ты ведь не станешь так поступать? Пожалуйста, ты нам еще нужен.

— Что произойдет, если он умрет? — спросил стоявший рядом Гонт.

— Эльфы останутся без короля, — дрожащим голосом ответил Майрон. — Следующий эльф, который протрубит в Рог, станет королем, если только кто-то другой не вызовет его на поединок. В любом случае эльфа коронуют.

— Ты слышишь, Ройс? Это еще не конец. Ты должен жить, или мы все умрем. Получается, что ты меня не спас. Давай, друг мой. — Он поднял Ройса на руки. — Ты не можешь сейчас уйти.

Адриан с надеждой всматривался в лицо Ройса, но на нем не дрогнул ни один мускул.

— Значит, тебя здесь больше ничто не держит? — спросил Адриан, не обращая внимания на бежавшие у него по щекам слезы. — Я люблю тебя, друг мой, — сказал он и положил его на землю.

Все молча прислушивались к дыханию Ройса, которое становилось все более поверхностным и слабым. Где-то запела птица, подул ветер.

И вдруг раздался тонкий детский голосок:

— Кто это умер?

— Тише, Мёрси, — сказала Модина. — Его зовут Ройс, а сейчас помолчи.

Внезапно Адриан поднял голову.

— Что случилось? — спросила Ариста.

— Гвен объяснила мне, как его спасти.

— В самом деле?

— Да, это произошло во время нашей последней встречи. Она сказала что-то очень важное, но я тогда пропустил это мимо ушей…

— Что ты имеешь в виду? — спросила Ариста.

— Она все знала.

— Что знала?

— Она знала все, — повторил Адриан. — Мне давно было известно, что нужно сделать для его спасения, но я только теперь это понял. Проклятие, как жаль, что я не такой умник, как Майрон!

Адриан вздохнул и постарался успокоиться.

— Мы вместе с ней сидели за столом в «Розе и шипе», и Ройс был с нами. Нет, он зачем-то вышел на кухню. Он был счастлив из-за предстоящей свадьбы! Да, мы говорили о свадьбе и о том, как он изменился за прошедшие годы. Я переживал из-за того, что увожу его от Гвен, но она твердила, что Ройс непременно должен пойти со мной, а иначе я умру. — Адриан посмотрел в сторону арены, где все еще лежал мертвый Иравондона. — Гвен говорила очень серьезно. Она видела все, что должно произойти! А потом она сказала что-то очень важное… Что же она сказала?

Адриан попытался вспомнить голос Гвен, ее слова: «Он видел в жизни слишком много жестокости и предательств. Он так и не познал милосердия»[7]. Так она сказала, но это еще не все… Гвен хотела, чтобы он еще что-то сделал. «Ты должен показать ему милосердие, Адриан, — сказала она. — Если ты сумеешь это сделать, я знаю, ты его спасешь…»

— Нет, речь шла не о том милосердии! — воскликнул он с видом внезапного озарения. — О Господи! Гвен хотела, чтобы я показал ему Мёрси!

Адриан вскочил на ноги и схватил маленькую девочку, стоявшую возле Модины. Мёрси испуганно отпрянула от него.

— Не бойся, милая, — тихо сказал он. — Просто назови мне свое имя.

Девочка вопросительно посмотрела на Модину, и та одобрительно кивнула головой.

— Мёрси.

— Нет, твое полное имя.

— Мерседес, хотя меня никто так не называл, кроме мамы, но это было давно.

— Как звали твою маму, милая? — спросил Адриан.

Он опустил дрожавшие от волнения руки на плечи девочки.

— Моя мама умерла, — тихо сказала она.

— Да, дорогая, но назови нам ее имя.

Девочка улыбнулась:

— Гвендолин ДеЛэнси.

— Ты слышишь, Ройс! — крикнул Адриан. — Ее зовут Мерседес! — продолжал кричать Адриан, обращаясь к своему другу: — Элиас или Стерлинг, если будет мальчик, верно? Но для девочки было только одно имя — Мерседес. Только одно, потому что Гвен уже дала ей имя! Это твоя дочь, Ройс! Дочь Гвен и твоя! Сколько тебе лет, милая? Пять? Шесть?

— Шесть, — гордо ответила она.

— Ей шесть, Ройс. Тот год мы провели в Альбурне, помнишь? И Гвен отдала ребенка Аркадиусу. Наверное, боялась, что ты подумаешь, будто попал в западню, или она не хотела, чтобы девочка выросла в борделе. В любом случае Гвен знала, что умрет прежде, чем познакомит тебя с дочкой. Вот почему она попросила об этом меня. Ройс, старый ублюдок, у тебя есть дочь! — Он протянул руку и коснулся лица Ройса. — Часть твоей Гвен все еще здесь! Ты слышишь меня?

— Так это мой отец? — спросила Мёрси, подходя ближе. — Моя мама говорила, что однажды я встречу своего отца, он заберет меня жить в красивое место, и я стану волшебной принцессой и королевой леса.

Веки у Ройса дрогнули.

— Давай! — крикнул Адриан Аристе, но в этом не было необходимости.

Она уже начала произносить слова заклинания, постепенно сменившиеся тихим пением. Потом Ариста замолчала и вздрогнула всем телом. Адриан одной рукой держал ее за плечо, а другой сжимал ладонь Ройса и молился Марибору.

Судя по виду Аристы, она надрывалась от напряжения и так резко мотала головой из стороны в сторону, словно кто-то хлестал ее ладонью по щекам. Ее продолжала бить дрожь, дыхание стало прерывистым, а через мгновение она и вовсе перестала дышать.

Все, кто стоял вокруг, тоже затаили дыхание.

— Ройс! — крикнул Адриан. — Мёрси твоя дочь, и если ты умрешь, она останется сиротой, как и ты! Неужели ты ее бросишь и оставишь жить одну, как поступили с тобой твои родители?

Ройс и Ариста одновременно вздрогнули и сделали судорожный вдох. Ариста, обливаясь потом, прислонилась к Адриану. Ройс глубоко вздохнул, веки у него затрепетали. Он открыл глаза и устремил взгляд на маленькую девочку…

Глава 28 ПОЛНЫЙ КРУГ

Заднее колесо фургона провалилось в очередную рытвину с таким громким треском, что Ариста проснулась. Она откинула одеяло и, прищурившись, посмотрела на небо. Солнце уже клонилось к закату, и благодаря движению фургона создавалось впечатление, будто лес на холме справа марширует в обратном направлении. Шея и спина у нее болели, она все еще чувствовала себя отвратительно. Неожиданно Ариста сообразила, что, несмотря на ужасную дорогу, она проспала весь день, и от голода у нее подвело живот. Во рту пересохло, рука затекла. Она лежала в задней части фургона, которым правили Магнус и Деган. Адриан постарался устроить ее как можно удобнее, подложив под спину все оставшиеся у них одеяла.

Когда Ариста открыла глаза, она увидела рядом Модину и девочек. Элли и Мёрси, свернувшись клубком и подтянув колени к груди, спали между Аристой и императрицей. Модина сидела, накинув на плечи одеяло, и смотрела в окно. Полозья заменили колесами, и они ехали по грязной ухабистой дороге, темной лентой протянувшейся между заснеженными полями. Ариста вытерла лицо краем одеяла, вытащила из заплечного мешка гребень и принялась расчесывать спутавшиеся пряди. Она несколько раз больно дернула себя за волосы и недовольно вздохнула. А когда Модина вопросительно посмотрела на нее, Ариста жестом показала, что гребень застревает в волосах. Модина улыбнулась и перебралась поближе к ней.

— Повернись, — сказала она, взяла гребень и занялась прической Аристы. — У тебя здесь настоящее крысиное гнездо.

— Будь осторожна, иначе тебя может кто-нибудь укусить, — ответила Ариста. — А где мы сейчас находимся?

— Понятия не имею. Ты же знаешь, какой из меня путешественник.

— Но это не похоже на дорогу в Аквесту.

— Верно, — согласилась Модина, с трудом расчесывая спутанные пряди. — Уже слишком поздно, чтобы пускаться в дальний путь, да и вам с Ройсом и Адрианом такое тяжелое путешествие ни к чему. У вас выдался очень длинный день.

— Но что станется с людьми?

Модина потрепала ее по плечу:

— Все в порядке. Я послала в Аквесту Мертона с инструкциями для Нимбуса и Амилии, а Ройс отправил вместе с ним эльфов, точнее, большинство эльфов. Некоторые категорически заявили, что останутся со своим новым королем, поскольку возвращаться в Аквесту нет никакого смысла. Город полностью разрушен. Я приказала разделить оставшиеся запасы продовольствия между теми, кто уцелел. Этих беженцев мы равномерно распределим между Колнорой, Ратибором, Килнаром и Вернесом, чтобы каждый из этих городов не был заполнен больше других.

Ариста рассмеялась и одобрительно покачала головой, мешая Модине расчесывать волосы.

— А ты уверена, что ты все еще та Трейс Вуд, которую я когда-то знала?

— Нет, наверное, я уже другой человек, — ответила Модина. — Трейс была чудесной девушкой с широко раскрытыми глазами, наивной и полной жизни. Я очень долго считала, что она умерла и исчезла навсегда, хотя какая-то ее часть и могла во мне остаться. Однако теперь я Модина.

— Уж не знаю, кто ты теперь, но Модина поразительный человек. Ты настоящая императрица, достойная управлять всеми людьми.

Модина понизила голос:

— Поведаю тебе одну тайну. На самом деле я — это не я. Конечно, иногда мне удается придумать что-нибудь умное, и сама этому удивляюсь. Но настоящий гений, стоящий за троном, это Нимбус. Империя должна озолотить Амилию за то, что она его приняла на службу. Нимбус удивительный человек, спокойный, скромный и наделенный блестящими способностями. Если бы у него возникло желание, он мог бы легко занять мое место. Убеждена, что Нимбус сумел бы безупречно организовать государственный переворот, однако власть как таковая его не интересует. Я не так давно занимаюсь политикой, но прекрасно понимаю, какими невероятными талантами обладает Нимбус. Причем у него начисто отсутствует жадность, а это большая редкость. Ты знаешь, что он до сих пор живет в своей маленькой комнатушке? Во всяком случае, так было до тех пор, пока дворец не разрушили эльфы. И хотя он занимал пост канцлера империи, его вполне устраивала крошечная голая каморка. Нимбус, Амилия и Бректон суть мои драгоценные камни, мои истинные сокровища. Не знаю, как бы я справилась без них.

— Не забывай про Адриана, — напомнила Ариста.

— Адриан? Нет, он не мое сокровище, как и ты. — Модина перестала расчесывать волосы Аристы и поцеловала ее в голову. — Нет слов, чтобы описать те чувства, которые я к вам испытываю. Разве что скажу так: вы те, кто совершает чудеса…

Справа и слева от маленького деревянного мостика выстроились в две шеренги деревянные, каменные и глинобитные дома с соломенными крышами. Селение раскинулось по обе стороны от большой дороги, уходившей вдаль вплоть до самого холма, на котором возвышался господский дом. Ветхие хижины, старые лавки и давно не крашеные деревянные домики отбрасывали длинные тени. А еще дальше Адриан заметил селян, работавших на полях, которые начинались сразу за селением.

В долине, ближе к реке, где снег уже почти растаял, крестьяне сбрасывали с тележек навоз. Все работали в шерстяных плащах с капюшонами. В наступающих сумерках мерно поднимались и опускались длинные изогнутые вилы. Над некоторыми домами и лавками курился дымок, но местная кузница казалась заброшенной. Над мастерской сапожника со скрипом раскачивалась вывеска, а еще дальше постукивала на ветру дверь конюшни. Из огороженных двориков доносилось ленивое блеяние овец.

Когда фургон въехал на мост, копыта лошадей громко застучали по деревянному настилу, возвещая о приближении кортежа. Несколько собак приподняли головы.

Кортеж возглавляли Адриан и Ройс. За ними ехали трое эльфов, с недавних пор три неотлучные тени Ройса. Теперь, когда он стал их королем, они отказывались оставлять его одного, ибо помнили о злосчастной судьбе его предшественника Новрона.

Эльфы теперь вели себя совсем иначе. Как только Ройс поднялся на ноги после своего воскрешения, они преклонили перед ним колени. На смену презрительным взглядам пришло глубочайшее почтение. «Если эльфы притворяются, — подумал тогда Адриан, — то они выдающиеся актеры». Возможно, причина такого поведения заключалась в том, что Ройс вернулся к жизни, когда уже не оставалось на это ни малейшей надежды, или таково было действие магии Рога, но теперь эльфийские лорды всячески демонстрировали Ройсу свою преданность.

Ройс не стал отказываться от телохранителей и даже не захотел обсуждать эту тему. Он просто сделал вид, что их не существует. Адриан подумал, что Ройс постановил отложить решение этого вопроса на будущее, потому что все они слишком устали для серьезных размышлений и горячих споров. Адриан тоже мечтал только о том, чтобы до наступления темноты найти место для ночлега и крышу над головой. С этими мыслями он и двинулся на юг, вдоль маленькой речки, впадавшей в Бернум, которую называли Южным притоком. Речка привела его домой, в Хинтиндар.

Перед конюшней сидел и затачивал лемех плуга мужчина с короткой черной бородой и грязным, изрытым оспинами лицом. Одет он был в простой плащ с капюшоном. Несколько секунд мужчина потрясенно смотрел на них, потом негромко вскрикнул и бросился к колоколу, который висел на шесте посреди улицы, пять раз ударил в него и помчался в сторону особняка на холме.

— Странный человек, — заметил Адриан, останавливая лошадь у колодца и поворачиваясь, чтобы подать отряду команду остановиться.

— Похоже, ты его напугал, — сказал Ройс.

Адриан оглянулся на сидевших на великолепных белых жеребцах эльфов в сияющих золотых доспехах. Тот, что находился посредине, держал в руках десятифутовое древко с большим золотисто-синим знаменем.

— Да, наверное, это все из-за меня.

Адриан и Ройс продолжали смотреть вслед убегавшему мужчине. Благодаря обману зрения он уже успел значительно уменьшиться в размерах, но все еще было слышно, как он шлепает ногами по мокрой грязной дороге.

— Ты его знаешь? — спросил Ройс.

Адриан отрицательно покачал головой.

— А зачем бить в колокол? — спросил Ройс.

— На случай опасности, пожара или если нужно организовать за кем-то погоню.

— Пожара вроде бы не видно.

— Дамы желают знать, остановимся ли мы здесь? — спросил Майрон.

Он и Мовин остановили своих лошадей перед фургоном, но позади эльфов.

— Почему бы и нет, — ответил Адриан. — Я собирался заехать в особняк и заявить о нашем прибытии, но думаю, кое-кто об этом уже позаботился.

Он соскочил на землю и дал лошади напиться из стоявшего возле колодца корыта. Остальные также спешились. Ариста с Модиной выбрались из фургона. Императрица все еще куталась в одеяло. Будить девочек не стали.

Адриан собрался было постучать в дверь пекарни, когда со всех сторон начал подходить народ. Крестьяне возвращались с полей. В руках они держали вилы. Увидев нежданных гостей, они застыли посреди улицы. Адриан знал большинство из них в лицо, здесь были староста Осгар, портной Харберт, плотник Алгар, возчик Вилфред и другие.

— Адди, ты ли это! — радостно вскричала Армигиль.

Старая пивоварша растолкала односельчан и направилась к Адриану, оставляя за собой в толпе проход, соответствующий ширине ее могучих бедер. — Как ты сюда попал, что ты здесь делаешь, парень? И кого с собой привел?

Адриан не успел вымолвить ни слова…

— Можешь не отвечать, — продолжала Армигиль. — Тебе нужно срочно отсюда уходить. Забирай всех и уноси ноги!

— А тебе следует поработать над своими манерами, дорогая, — сказал Адриан. — Когда я был здесь в прошлый раз, ты меня ударила, а сейчас…

— Ты не понимаешь, парень. Все изменилось. Нет времени объяснять. Уходи. Их светлость были в ярости, когда ты сбежал в прошлый раз.

На улице появились пекарь Данстан и его жена. Они смотрели на Адриана, не веря своим глазам. Оба были одеты в потрепанные шерстяные плащи с пятнами грязи, на босых ногах засохла земля.

— Как ты, Дан? — спросил Адриан. — Что вы делаете в поле?

— Пашем, — мрачно ответил тот, глядя на незнакомцев, так неожиданно появившихся на улице его селения. — Вернее, пытаемся. Немного потеплело, но земля еще не успела достаточно прогреться.

— Пашете? Но ты же пекарь.

— Мы печем хлеб по ночам.

— А когда ты спишь?

— Хватит болтать, болваны! Проваливайте отсюда! — закричала Армигиль, размахивая перед Даном руками, как перед коровой, которая забрела к ней в огород. — Адди, ты не понимаешь. Если тебя здесь найдут…

— Она правильно говорит! — согласился Данстан, словно пробудившись ото сна. — Вам нужно уходить. Если Ларет тебя увидит…

— Ларет? Посланник? Он все еще здесь?

— Он и не уходил, — сказал Осгар.

— Он обвинил лорда Болдуина в предательстве, — вмешался плотник Вилфред.

— Сивард погиб во время схватки, — печально сказала Армигиль. — Ларет запер бедного Болдуина в его собственной темнице, вот почему тебе и твоим друзьям нужно уходить!

— Слишком поздно, — заметил Ройс, глядя на дорогу, ведущую к особняку. — К нам направляется отряд солдат.

— Кто они такие? Императорские войска? — спросил Адриан.

— Похоже на то. Они в форме, — сказал Ройс.

— Что происходит? — спросила Ариста, подходя ближе.

Она радостно улыбнулась, увидев Данстана и Арбор.

— Эмма! — испуганно сказала Арбор и замолкла.

Этот ее испуг вызвал у Аристы удивление, но в следующую секунду она весело рассмеялась.

— О, дорогая… — хотела что-то сказать Армигиль, как вдруг заметила фургон, откуда выглядывали заспаные Элли и Мерседес, и заметно расстроилась.

— Вы и детей взяли с собой?

— Может, их еще не поздно где-нибудь спрятать? — спросила Арбор.

— Они нас уже заметили, — возразил Осгар.

Мовин подошел к Ройсу и всмотрелся в даль, где солдаты уже начали спускаться по склону холма.

— Сколько ты насчитал? — спросил он Ройса.

— Двенадцать, — ответил тот. — И с ними Ларет.

— Двенадцать? — удивленно повторил Мовин. — Серьезно?

Ройс пожал плечами:

— Может быть, тот тип, который туда убежал, рассказал, что с нами женщины и дети.

— Но их двенадцать?

— Точнее, одиннадцать.

Мовин закатил глаза и сложил руки на груди, с неодобрением глядя на приближавшихся солдат.

— Значит, Ларет заставляет вас всех работать в поле? — спросил Адриан, привязывая лошадь.

— Ты совсем лишился рассудка? — закричала Армигиль. — Что ты болтаешь? Они идут, чтобы тебя арестовать, если повезет, конечно! Они бросят тебя в темницу, изобьют и заставят голодать или даже станут пытать. У Ларета не все в порядке с головой.

Минс и остальные мальчики собрали лошадей и привязали к фургону, после чего вежливо поклонились жителям деревни.

Вскоре послышался топот тяжелых сапог. Солдаты маршировали двумя шеренгами, шесть человек впереди и пять позади. Все они были в кольчугах и шлемах. Первая цепь держала наперевес копья, вторая — арбалеты. Ларет ехал за ними на пятнистой кобыле светлой масти с черной мордой и белым кругом вокруг одного глаза. Посланник почти не изменился после их последней встречи. У него был все тот же жестокий взгляд, на лице застыло воинственное выражение. Однако одежда стала заметно богаче, на нем был толстый парчовый плащ с бархатным капюшоном и красивые длинные перчатки, украшенные шевронами. Темные бриджи и башмаки с медными пряжками, в которых отражалось заходившее солнце, завершали наряд.

— Ага! Сын кузнеца! — воскликнул Ларет, как только увидел Адриана. — Вернулся за наследством? Или тебе больше негде прятаться? А это еще что за разбойники? — Он усмехнулся и взмахнул рукой. — Не сомневаюсь, что они такие же преступники, как ты. — Ларет немного помолчал, заметив эльфов, но тут же снова перевел взгляд на Адриана: — Ты привел их сюда на ночлег? Думаешь, сможешь спрятаться среди старых друзей? — Он указал на Ройса. — О да, тебя я тоже помню. — Затем он посмотрел на Аристу: — Не думаю, что они так же легко впустят тебя в свои дома после того, как я их как следует наказал. — Он посмотрел на Данстана, виновато опустившего глаза. — Они получили урок за то, что скрывали беглецов. Теперь пришло твое время. Арестуйте всех. А на этих двоих наденьте цепи.

Он указал рукой на Адриана и Ройса. Солдаты успели сделать всего один шаг вперед, прежде чем Адриан обнажил свои мечи. Остальные последовали его примеру. Слева вперед выступил Деган, рядом с ним Магнус, который держал в руке свой молоток. Эльфы выступили вперед и закрыли собой Ройса, который явно был этим недоволен. Даже мальчишки вытащили свои кинжалы, кроме Кайна и Минса, у которых не было оружия, но и те сжали кулаки.

Солдаты колебались. Ларет недовольно забарабанил пальцами по луке седла.

— Я же сказал, арестовать их!

Один из солдат, стоявший ближе всего к Ройсу, попытался достать его копьем, но эльф-телохранитель ловко обрубил ему наконечник. Солдат отступил с древком в руках. Остальные солдаты застыли на месте.

Ларет покраснел от гнева.

— Вы нарушаете приказ и сопротивляетесь аресту! Вы не подчинились имперскому посланнику, назначенному магистратом и управляющему этими владениями. Я требую, чтобы вы прекратили сопротивление! Сдавайтесь, или властью, данной мне императрицей, вы будете казнены на месте!

Никто не пошевелился.

— Я не припоминаю, чтобы давала вам хоть какую-то власть, не говоря уже о разрешении убивать членов моей свиты, — сказала Модина, подходя ближе.

Ларет поднял руку, чтобы защитить глаза от лучей садившегося солнца, и, прищурившись, посмотрел в ее сторону.

— А это еще кто?

— Вы меня не узнаете? — спросила Модина спокойным мелодичным голосом. — Однако вы только что упомянули мое имя. Позвольте представиться, быть может, это пробудит вашу память. Я убийца Руфуса, высшая жрица церкви Нифрона, ее королевское величество и императрица Модина Новронская.

Она отбросила в сторону одеяло. Крестьяне дружно ахнули. Арбор отшатнулась и схватила Данстана за руку, и Адриан мог бы поклясться, что Армигиль прошептала: «Будь я проклята».

Императрица предстала перед всеми в своем великолепном платье, в роскошной длинной накидке из черного бархата с вышитым имперским крестом, которую она надела перед тем, как представиться.

— Нет, это невозможно! — пробормотал Ларет. — Это фокус, не так ли? Вам не удастся меня одурачить. Посмотрите на нее, она самозванка, лжеимператрица. Немедленно сложите оружие и подойдите ко мне, в этом случае я казню лишь сына кузнеца и его дружка. А если вы бросите мне вызов, то умрете все!

В этот момент все солдаты с арбалетами начали хлюпать носами. Потом один за другим принялись чихать, а еще через мгновение с громкими хлопками начала лопаться прочная тетива арбалетов, и металлические стрелы попадали в грязь.

Адриан посмотрел на Аристу, на губах которой играла озорная улыбка.

— Пока вы еще больше не усугубили своего положения, — продолжала Модина, обращаясь к Ларету, который заметно встревожился, — позвольте представить вам мою свиту. Это принцесса, а теперь и королева, Ариста из Меленгара, покорительница Ратибора и великолепная колдунья.

— Я думаю, она предпочла бы в данном случае услышать слово «волшебница», — прошептал Майрон.

— Прошу меня простить, волшебница. А это Ройс Мельборн, недавно коронованный король эльфов из древней страны Эриан. С ним, как вы уже заметили, трое эльфийских лордов. Вот этот господин невысокого роста, это каменных дел мастер Магнус, один из Детей Дроума. Рядом с ним стоит Деган Гонт, лидер патриотов. Чуть дальше вы видите легендарного фехтовальщика графа Пикеринга из Галилина, рядом с ним маркиз Глостон, он же знаменитый ученый и монах Марибора. И наконец, тот, кто не нуждается в представлении. Перед вами Адриан Блэкуотер, рыцарь-тешлор, хранитель наследника Новрона, герой империи и нашей страны. Эти защитники империи спустились под землю, сражались с армиями гоблинов, пересекли коварное море, проникли в древний город Персепликвис и сумели вернуться. Сегодня они остановили вторжение неуязвимой армии эльфов и победили существо, которое убило Новрона Великого. Они спасли не только империю, но и всех вас. Вы обязаны им жизнью и должны испытывать вечную благодарность.

Она немного помолчала, глядя на Ларета, который изумленно таращился на нее широко раскрытыми глазами.

— Ну, господин посланник и управляющий, что скажете?

Ларет посмотрел в лица окружавших его людей и увидел, что солдаты складывают оружие. Потом он перевел взгляд на лица жителей деревни, пришпорил лошадь и пустил ее галопом. Он не стал возвращаться в господский дом, а направился в открытое поле.

— Я могу сделать так, чтобы он упал с лошади, — предложила свои услуги Ариста, но Модина отрицательно покачала головой.

— Отпустим его, — сказала она и посмотрела на солдат. — Вы также свободны.

— Подождите, — вмешался Адриан. — Насколько я понял, лорд Болдуин заточен в темницу собственного особняка?

Растерянные солдаты принялись испуганно кивать головами.

— Немедленно его освободите, — приказала Модина. — Расскажите о том, что вы видели, и передайте, что я навещу его завтра. Более того, сообщите, что ему будет оказана честь принимать меня и мой двор до тех пор, пока я не найду постоянного приюта.

Солдаты снова кивнули, поклонились, отошли на несколько шагов, а потом со всех ног бросились бежать по улице к холму.

— Я вижу, тебе удалось произвести впечатление, — сказал Модине Адриан и повернулся к жителям деревни, которые застыли на месте, не сводя глаз с Модины. — Армигиль, ты еще варишь пиво? — спросил Адриан.

— Что ты сказал, Адди? — спросила она, ошеломленно глядя на императрицу.

— Пиво, ну понимаешь… Это напиток такой из ячменя и хмеля. Сейчас нам не помешал бы полный бочонок, как ты считаешь? — Он помахал рукой перед Данстаном. — И еще теплое местечко, где мы могли бы отдохнуть. И поесть… — Он трижды щелкнул пальцами. — Очнись!

— А это правда императрица? — спросила Армигиль.

— Да, и она сможет тебе заплатить, если тебя это тревожит.

Последние слова мгновенно привели пожилую женщину в себя:

— А вот этого ты мог бы мне и не говорить, скунс-переросток! Как ты смеешь упрекать меня в нерадушии! Императрица она или уличная девка, которую вытащили из канавы, тебе прекрасно известно, что в Хинтиндаре ее в любом случае, ждет пинта пива и тарелка с горячей едой! Во всяком случае теперь, когда Уберлина больше нет. — Она посмотрела на Данстана и Арбор. — А вы что стоите разинув рты? Ставьте тесто в духовку. Осгар, Харберт, идите сюда и помогите мне с бочкой. Алгар, спроси у жены, нет ли у нее пирога с мясом, а еще попроси Клиппера отрезать кусок соленой свинины…

— Нет, только не солонина! — к удивлению местных жителей, одновременно вскричали Адриан, Ариста, Мовин и Деган.

Потом они переглянулись и начали хохотать.

— Пожалуйста, что угодно, только не соленую свинину, — добавил Адриан.

— А баранина подойдет? — с беспокойством спросил Абелард.

Стригаль Абелард и его жена Грети много лет жили в доме на противоположной от Блэкуотеров стороне улицы. Это был худой, беззубый и лысый человек, похожий на черепаху, особенно когда высовывал голову из капюшона.

Все вновь прибывшие принялись радостно кивать.

— Баранина это замечательно, — сказал кто-то из них.

Абелард улыбнулся и направился к своему дому.

— А еще принеси скрипку и попроси Данни захватить свирель! — крикнул ему вслед Данстан. — Похоже, в этом году весна началась немного раньше!

Ариста еще не забыла полученного в прошлый раз урока, поэтому ограничилась всего одной кружкой пива, сваренного Армигиль. Тем не менее голова у нее слегка закружилась. Она сидела рядом с Адрианом в пекарне на мешках с мукой, громоздившихся на сосновом полу. Пол был скользким, потому что был присыпан тонким слоем муки, и девочки были от этого в восторге. Элли и Мёрси катались по нему, словно по льду замерзшего пруда, до тех пор, пока не пришло столько народу, что в пекарне почти не осталось свободного места.

Ариста хотела предложить Арбор свою помощь, но на ее тесной кухне уже собралось с полдюжины женщин. К тому же после стольких испытаний она была рада, что может сидеть рядом с Адрианом и чувствовать на талии его сильную руку. Ариста вдыхала сладкий аромат свежеиспеченного хлеба и жареной баранины, слушала негромкие дружеские разговоры и наслаждалась теплом и спокойствием. Она вспомнила об Алрике, и ей пришло в голову, что брат, наверное, так же счастлив и покоен в том мире, куда недавно попал. Кажется, там тоже пахло свежеиспеченным хлебом.

— О чем ты думаешь? — спросил Адриан.

— О том, что Алрик, должно быть, счастлив там, где сейчас находится.

— Уверен, что так и есть.

Она кивнула, и Адриан поднял кружку.

— За Алрика, — сказал он.

— За Алрика, — подхватил Мовин.

И все в комнате со стаканами, кружками или чашками, даже те, кто никогда не слышал об Алрике, подняли их в его честь. Ариста задержала взгляд на Элли, которая сидела между Модиной и Мёрси. Девочка потихоньку, словно птичка, отщипывала крошки от каравая черного хлеба.

— За Уайатта и Эльдена, — прошептала Ариста так тихо, что даже Адриан не услышал, и допила свое пиво.

— Мне очень жаль, Дан, — сказал другу Адриан, когда тот принес очередную порцию угощения. — Неужели все здесь изменилось к худшему, когда мы отсюда ушли?

Данстан поискал глазами жену.

— Арбор было не сладко, — сказал он. — Я выгляжу паршиво, но мне было не так уж и плохо. А ей почти шесть недель пришлось работать в пекарне в одиночку, но теперь с этим покончено. В те дни мне изрядно от нее доставалось.

Данстан с любопытством посмотрел на Адриана и Аристу, которые сидели рядом, держась за руки, и с видом полного понимания ухмыльнулся. В этот момент в пекарне появился Ройс, и Данстан взглядом показал на него Адриану.

— Ты будь с ним поосторожнее, — сказал он серьезно. — Он не похож на человека, который понимает такие вещи.

Данстан ушел, и Ариста с Адрианом недоуменно переглянулись. Ройс задержался у двери, устремив взгляд на девочек, сидевших у ног Модины. Императрица была одной из немногих, кому достался стул. Сначала она не хотела, но хозяева пекарни настояли. Ройс подошел и сел рядом с Адрианом.

— И где же твои тени? — спросил Адриан.

— Тебя это волнует?

— Я бы хотел это знать на случай, если ты решишь начать новую войну.

— А ты высокого мнения о моих дипломатических способностях.

— О каких таких способностях?

Ройс нахмурился:

— Они снаружи. Я объяснил им, что такое личное пространство.

— В самом деле?

— Они говорят на апеладорнском, а я немного владею эльфийским, если ты не забыл.

Ройс прислонился к столешнице и посмотрел на Мёрси, которая захихикала, когда Элли что-то прошептала ей на ухо.

— Почему бы тебе не поговорить с ней? — спросил Адриан.

Ройс пожал плечами, лицо у него осунулось, лоб прорезали глубокие морщины.

— Что с тобой?

— Все в порядке, — буркнул Ройс, вставая. — Просто мне здесь жарко.

Он аккуратно обошел тех, кто сидел на полу, и выскользнул за дверь. Адриан посмотрел на Аристу.

— Ступай за ним, — сказала она.

— Ты уверена?

— Конечно. Даже не думай.

Он улыбнулся, поцеловал ее и отправился вслед за Ройсом.

Ариста немного посидела, глядя на дружелюбные раскрасневшиеся лица. Люди радовались, улыбались и смеялись. На открытом очаге подогревались миски с дымящейся похлебкой, которые потом передавали по кругу. Абелард, устроившийся на перевернутом ведре, натер канифолью смычок и настраивал скрипку, поджидая Денни, а тот сидел рядом с ним и доедал свою баранину.

Постепенно в помещение набилось столько народу, что не хватало места даже на полу. Тем не менее вокруг Модины оставалось свободное пространство. Императрица устроилась в углу комнаты напротив двери. Ариста подумала, что никогда не видела у нее такой открытой и радостной улыбки. Лишь девочки осмеливались приближаться к ней на расстояние вытянутой руки, но все в комнате постоянно посматривали в ее сторону.

Ариста встала и нашла на кухне Арбор, которая отправляла в печь тесто очередного замеса. Арбор закрыла дверцу, прислонилась к стене и вытерла тыльной стороной ладони лоб. Все руки у нее были в муке.

— Ну все, последняя порция на сегодня, — сказала она и улыбнулась. — Я тревожилась из-за вас. Мы оба тревожились.

— Правда?

— О да! Вы так поспешно сбежали той ночью, а потом за вами пришли солдаты, мы за тебя боялись. Целую неделю в деревне все было перевернуто вверх дном. Они четыре раза сюда заявлялись, высыпали муку и искали вас. Я так и не поняла, почему они хотели вас поймать. И до сих пор не знаю, с чего они устроили охоту.

— Теперь уже не важно, — ответила Ариста. — Все закончилось, начинается новая жизнь.

Арбор явно не поняла, что имеет в виду Ариста.

— Скажи, а то платье, которое я тебе оставила, еще у тебя?

— О да! — Она посмотрела на плащ Аристы. — Конечно, вы хотите, чтобы я его вернула. — Арбор направилась к двери, но Ариста взяла ее за руку и остановила.

— Нет, я спросила совсем по другой причине.

— Но с платьем все в порядке. Я очень его берегла, даже ни разу не надела. Просто вынимала и смотрела на него несколько раз. Ну, вы понимаете.

— А я хотела, чтобы ты его примерила, потому что оно тебе понадобится.

— О нет, мне такое красивое платье не нужно. Я же вам говорила, что у нас здесь балов не бывает.

— А вот и нет, — возразила Ариста. — Я думаю, что повод у тебя будет, если ты согласишься.

— На что?

— Я бы хотела, чтобы ты стала свидетельницей на моей свадьбе.

Арбор уставилась на нее в полнейшем изумлении.

— Но вы ведь уже замужем за Винсом! — воскликнула она.

Теперь пришел черед удивляться Аристе. Впрочем, уже в следующее мгновение она громко расхохоталась…

Ночь уже вступила в свои права, но луна сияла так ярко, что Адриан еще издали разглядел темный силуэт Ройса. Его друг стоял на деревянном мостике, положив руки на перила, и смотрел на бежавшую внизу воду.

— Ты устал от толпы? — спросил Адриан.

Ройс не ответил и даже не повернул головы.

— И что ты теперь намерен делать?

— Я не знаю, — тихо ответил Ройс.

— Ты оказался истинным наследником Новрона, иными словами, являешься не только королем Эриана, но и императором Апеладорна. Ты говорил с Модиной?

— Она уже сказала, что уступит мне корону.

— Император Ройс? — спросил Адриан.

— Звучит как-то неправильно, тебе не кажется?

Адриан пожал плечами и тоже оперся руками о перила.

— Со временем все может измениться, — сказал он примирительным тоном.

Улица тонула в полумраке, и лишь в пекарне горел свет, да еще в господском доме на вершине холма мерцали похожие на желтые звезды огоньки.

— Я слыхал, что ты собираешься жениться на Аристе, — полувопросительно сказал Ройс.

— И где же ты это слышал?

— Майрон обмолвился, что ему предложили сочетать вас браком.

— Верно. Я думаю, что у него отлично получится. К тому же мы с Аристой не хотим участвовать в церемонии, которую проводит церковь Нифрона.

— Хорошая мысль. — Ройс снова посмотрел на бегущую под мостом воду. — И не тяни с этим. Женись на ней прямо сейчас, и будьте счастливы немедленно.

Ветер зашумел в голых кронах деревьев, под мостом чуть громче плеснула волна. Адриан поднял воротник куртки и тоже устремил взгляд на темную реку.

— Значит, ты собираешься отыскать того, кто ее убил? — спросил Адриан. — Тебе ведь известно его имя? Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, — ответил Ройс. — Он уже мертв.

— Неужели? И что ты чувствуешь?

Ройс пожал плечами.

— Я знал, что Меррик этого не делал, — сказал Ройс, он подобрал прошлогодний листок и бросил его в воду. — И еще я помню лицо Меррика, когда он сказал, что не убивал Гвен. Он объяснил, почему не мог этого сделать. Более того, он был смущен. Смущение Меррика — это первая подсказка. Сегодня я получил вторую.

— И что это за подсказка?

— Император Ройс — это самый страшный его кошмар из всех возможных. Ройс Мельборн, что может быть ужаснее? Вот почему он так и не сказал нам, в чем дело. Он свел нас с тобой, надеясь, что ты меня изменишь, потому что у него самого не получалось. Я слишком долго учился ненавидеть и потерял способность ценить жизнь. Потом он узнал о существовании Мерседес. Я перестал быть человеком, но она была чиста. Он мог дать ей образование и сделать из нее безупречного правителя.

— Ты имеешь в виду Аркадиуса? Но зачем ему было убивать Гвен?

— Это тоже моя вина. Я сказал ему, что Гвен согласилась стать моей женой. Он знал, что мы придем за Мерседес, и все, что он в нее вложил, будет потеряно. Он и представить не мог, что я могу жениться на Гвен. А когда узнал про мои планы, то убил ее прежде, чем она успела рассказать мне о дочери.

Ройс посмотрел на звезды и провел рукой по лицу.

— Я рассказал Аркадиусу, что Гвен в Аббатстве ветров. — Голос Ройса дрогнул. — Он нанял Меррика, чтобы похитить ее и привести в Колнору. И заранее пришел на место встречи, прихватив с собой арбалет.

Ройс повернулся к Адриану, в его глазах блестели слезы.

— Однако я до сих пор не понимаю одной вещи. Аркадиус тоже ее любил. Как он мог спустить курок? Какой страх он должен был испытывать? Неужели я так ужасен?

— Ройс, — сказал Адриан, положив руку ему на плечо, — ты стал другим. Ты изменился. Это происходило на моих глазах. Ариста и Майрон не раз об этом говорили.

Ройс рассмеялся в ответ.

— Я ведь убил Меррика, верно? Я не дал ему ни единого шанса. И если бы не Ариста, Модина умерла бы в огне пожара, который я устроил. Я не могу быть отцом, Адриан. Я не могу подняться. Я воплощение зла.

— Зато ты не убил Магнуса. Даже после того, как он рассказал, что снова собирался тебя обмануть, ты его отпустил, более того, ты его простил! Прежний Ройс не знал, что такое прощение. Ты перестал быть холодным убийцей. Я не знаю, как это объяснить… Словно какая-то часть Гвен перешла в тебя, когда она умерла. Она все еще жива, все еще существует и остается твоей лучшей половиной.

Ройс смахнул слезу.

— Я так ее любил, и мне ужасно ее не хватает. Я все время думаю о том, что это моя вина, мое наказание за то, как я жил.

— Мерседес?

— А она тут при чем?

— Разве она наказание? Мерседес твоя дочь. Часть Гвен, которая осталась с нами. У нее глаза Гвен, ты же знаешь, и ее улыбка. Боги не дают таких даров тем, кто их недостоин.

— Ты стал проповедником?

Адриан молча посмотрел на него. И Ройс опустил глаза на бегущую внизу воду.

— Она меня не знает. А если я ей не понравлюсь? Мало есть на свете людей, которые хорошо ко мне относятся.

— Возможно, сначала так и будет. Марибор свидетель, сначала я тебя ненавидел. Но ты умеешь забраться в душу. — Адриан улыбнулся. — Как лишайник или плесень.

Ройс поднял голову и нахмурился.

— Ладно, забудь о том, что я сказал. И о проповедях тоже. — Он немного помолчал, потом добавил: — Она и вправду похожа на Гвен. А ее смех… Ты слышал, как она смеется?

— Мерседес сказала, что Гвен обещала ей, что однажды отец сделает ее прекрасной принцессой, и они будут жить в красивой местности, где она станет королевой леса.

— В самом деле?

Адриан кивнул.

— Не стоит ее разочаровывать, и если Гвен ей так сказала, значит, так тому и быть.

Ройс вздохнул.

— Значит, ты заберешь трон у Модины?

— Император Ройс? Нет, не думаю. Но от короны эльфов я не могу отказаться, ведь так?

— Кстати, как у тебя получается?

— Звучит забавно, но они ужасно меня боятся.

— Тебя многие боялись.

Ройс засмеялся:

— Я чувствую себя, как циркач, который дрессирует медведей с одним хлыстом и стулом для трюков. Они уничтожили половину Апеладорна, не потеряв ни одного эльфа, и единственное, что их сейчас останавливает от того, чтобы покончить со всеми людьми, это я и их безумная религия. Они действительно ненавидят людей, но убеждены, что я избран Ферролом и должен быть их королем. Ослушаться меня — значит, ослушаться бога. Убить меня? Они даже подумать не могут о таком святотатстве. Ими правит человек, которому они должны повиноваться и не могут убить. Наверное, они в панике.

— Однако ты не совсем человек.

— Верно, но я и не эльф.

— Может быть, это хорошо.

— Возможно.

— Ты так и не ответил. Что ты намерен делать?

Ройс пожал плечами:

— Я еще не решил. Как мне сделать выбор? Я ведь ничего о них не знаю. Мне лишь известно о многочисленных проявлениях жестокости с обеих сторон. После того, как империя Сальдура безжалостно преследовала таких, как я, мне понятна ненависть эльфов. Мое прежнее «я» хорошо помнит это чувство, а уверенность в том, что справедливость рано или поздно восторжествует, и чистота поставленной цели не вызывают у меня сомнений.

— А твое новое «я»?

Ройс печально покачал головой:

— Я простил Магнуса, клянусь Марибором.

— Почему?

— Наверное, устал убивать. Нет, пожалуй, дело не в этом. Просто я нутром чувствую, что подумала бы об этом Гвен. Если бы Магнус принял смерть от моей руки, вряд ли ей это понравилось бы. Или если бы я наказал эльфов за все, что они натворили. Она была настолько лучше меня. И теперь, когда ее больше нет, я…

Адриан сочувственно положил руку ему на плечо.

— Верь мне, она гордится тобой, друг мой, — сказал он серьезно, а чуть позже добавил другим, уже веселым тоном: — Почему так получилось, что мы с тобой никогда не рассматривали возможности стать королем и императором? Если хорошо подумать, такой вариант гораздо интереснее, чем быть виноделом, актером или рыбаком?

— Тебе всегда все кажется простым и легким, — заметил Ройс, вытирая глаза.

— Просто я из тех, кто считает стакан наполовину полным. А каким выглядит сейчас твой стакан?

— Понятия не имею. Пока я лишь пытаюсь оценить его размеры.

Адриан кивнул и оживился, когда из окна пекарни донеслись звуки скрипки и свирели.

— Кстати о стаканах… — сказал он, кладя руку на плечо Ройсу. — Как насчет пинты напитка, который так мастерски варит Армигиль?

— Ты же знаешь, я ненавижу пиво.

— Ну, я не уверен, что ее произведение следует называть этим словом. Думай об этом, как о первом шаге к новой жизни… — рассмеялся Адриан и повел Ройса обратно к пекарне.

Глава 29 ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА

Оказалось, что многим горожанам удалось пережить нападение эльфов на Аквесту. И когда они выбрались из подземных убежищ, то увидели, что их мир изменился до неузнаваемости. Эльфы исчезли, но исчез и город. Остались мертвые тела и руины городских стен и домов.

Вскоре окончательно потеплело, снег растаял, и беженцы пустились в обратный путь. Многие направились на юг и на восток в Колнору, которая совершенно не пострадала от нашествия эльфов. Те, кто возвращался в Аквесту с севера по разоренным территориям, поклялись их восстановить. Нашлись и желающие остаться в Аквесте, чтобы пытаться поднять город из руин.

Неожиданно для всех императрица выбрала в качестве своей резиденции владения лорда Болдуина. Прошло несколько недель, прежде чем удалось восстановить управление страной, но вскоре во все ее концы поскакали курьеры в имперских мундирах с новостями и приказами императрицы.

К отчаянию жителей Аквесты, императрица не стала туда возвращаться. Она объявила, что решила построить в Эмбертоне Ли город, который в честь древней столицы империи будет называться Новым Персепликвисом. Она призвала ремесленников, инженеров, картографов, каменщиков, плотников, строителей дорог и представителей других профессий. В ходе войны многие люди остались без крова, поэтому на ее зов откликнулись несколько тысяч желающих принять участие в этом деле. Давно уже не собиралось вместе столько мастеров. Никто не знал, откуда они пришли, но очень скоро работа закипела, и с тех пор стук молотков не смолкал в Эмбертон Ли ни днем, ни ночью.

Довольно скоро по стране поползли слухи, что Аквесту разрушили не эльфы, а патриоты, которые придумали эту ложь, чтобы вселить в жителей окраин страх. Рассказывали также, что Деган Гонт сошелся в поединке с лучшим бойцом императрицы, сэром Адрианом, чтобы решить судьбу империи.

Другие утверждали, что сам Руфус восстал из мертвых, чтобы сеять повсюду разрушения и лишить жизни императрицу. Когда он нашел ее в Аквесте, она якобы увела его на вершину холма и там убила собственными руками. К этому добавляли, что тело Руфуса находится в тайном месте, где его охраняют священники, которые должны следить за тем, чтобы он снова не восстал из мертвых.

Но наибольшей популярностью в народе пользовалась невероятная история об удивительных приключениях неких героев и злодеев. В этой легенде шла речь о вторжении эльфов и чудовищ, которым никто не мог противостоять. Мудрая императрица послала десять героев в недра Элана, чтобы отыскать Релакан в гробнице Новрона. Среди них были тешлор сэр Адриан, принц гномов, с которым они подружились в подземельях, добродетельный монах, последний оставшийся на земле великан и добрая волшебница Ариста, у которой была сестра-близнец, она же злая ведьма Меленгара.

Согласно легенде, отряд отважных искателей долго блуждал в подземельях, они переплыли сияющее подземное море, сражались с ордами гоблинов и убили гиларабрина. Трое героев погибли в схватках с врагами, но остальные вернулись с победой. Сэр Адриан, вооруженный Релаканом, победил короля эльфов и спас империю. Эта легенда постоянно обрастала новыми подробностями, в ней стали появляться все новые и новые персонажи, в том числе вор, матрос и мастер фехтования.

Но самым главным в этой истории было то, что императрица уцелела, пребывала в добром здравии, и знаменитая Амилия Обожаемая все время оставалась рядом с ней. Однако не все новости нравились людям. Особенно много нареканий вызвал эдикт, согласно которому гномы и полуэльфы становились полноправными гражданами империи. Весной начались мятежи недовольных граждан в Колноре и Вернесе, которые сэр Бректон быстро подавил, введя туда имперские войска.

На севере королевство Меленгар было практически стерто с лица земли. Эльфы довершили разорение, начатое имперскими войсками. Молодой король Алрик, так и не успевший жениться, не оставил наследников. Он не вернулся в Меленгар, как и его сестра Ариста. Пресеклась семисотлетняя династия Эссендонов. В этой ситуации губернатором провинции Меленгар стал Мовин Пикеринг, которому было поручено управлять ею от имени императрицы. Все говорили, что он добрый и справедливый человек, и очень скоро распространились слухи о его скорой женитьбе на леди Аленде Ланаклин.

Со смертью Арчибальда Баллентайна графство Чедвик осталось без своего сюзерена. Его место по решению императрицы занял граф Деган Гонт. В своей речи она отметила, что Деган Гонт заслужил такое назначение и будет достойным правителем.

В канун Праздника летнего солнцестояния герольды объявили народу последние известия о Новом Персепликвисе. На горе Эмбертон Ли появились первые здания, что позволило императрице перебраться туда вместе со своим двором. Модина воспользовалась моментом, чтобы отпраздновать переезд и почтить память тех, кто отдал жизнь во имя спасения империи.

В Новом Персепликвисе состоялись турниры. Впрочем, города, как такового, еще не было, имелись лишь границы и грандиозные планы. Тысячи людей приехали, чтобы увидеть сэра Адриана и сэра Бректона, но никто из них не вышел на ристалище. Победу одержал сэр Ренвик, которому в финальном поединке удалось выбить из седла сэра Элгара.

Однако главным событием праздника стала свадьба сэра Бректона и леди Амилии. Лунную церемонию бракосочетания провел монсеньор Мертон. А в последний день церемонии императрица Модина сделала поразившее многих заявление о том, что она удочерила Элли, эльфийскую полукровку, которая и стала наследницей престола. И с тех пор ее начали официально именовать Эллиеной Новронской.

Празднества продолжались две недели, а когда они закончились, все окрестные дороги заполонили фургоны, повозки и путники, которым предстояло долгое возращение домой. Эмбертон Ли, переименованный в Новый Персепликвис, снова наполнился визгом пил и стуком молотков. Одновременно с этим на южном склоне холма паслись овцы, а на северном молочные коровы.

Когда солнце стало клониться к западу, в окнах так называемого дворца, простого на вид здания, рассчитанного всего на тридцать комнат, появился свет. Первый дом, построенный по чертежам гномов, предполагалось в будущем отдать конюхам и садовникам, но пока что в нем расположилось правительство империи.

С широких ступеней дворцовой лестницы открывался живописный вид на окрестности. Здесь собралась небольшая группа придворных, чтобы понаблюдать за солнечным закатом и приближавшимся императорским экипажем.

— Все получается просто замечательно, — сказал Магнусу Адриан, обнимая Аристу за талию. На нем была удобная мягкая туника, на Аристе легкое голубое платье. — Трудно себе представить, что именно здесь четыре месяца назад я сошелся в поединке с эльфийским лордом.

Город решили строить прямо на склонах холма. На выровненных участках уже виднелись фундаменты и первые ряды кирпичной кладки. Огромные краеугольные камни намечали границы будущих зданий. На месте будущих стен, дорог и мостов виднелись ряды вешек с натянутыми между ними шнурами. Большинство сооружений имело прямоугольную форму, но попадались и восьмиугольные, и круглые здания. Однако некоторые будущие строения отличались такой необычной формой, что просто захватывало дух от восхищения.

— Как красиво, — сказала Ариста.

— Ба! Вы даже себе не представляете, что здесь будет! — воскликнул Магнус.

Он свел брови к переносице и с гордым видом постучал себя по лбу.

— Вот если бы вы только знали, что творится в этой голове, то восхитились бы еще больше. Новый город Персепликвис непременно затмит все, что вы видели под землей. — Он окинул хозяйским взглядом панораму холма. — Но на это уйдут годы, точнее, десятилетия. Да, Новый Персепликвис будет образцом красоты.

Летний ветерок донес до них детский смех. Ниже по склону Элли и Мёрси гонялись за светлячками. Именно там, под кронами священного дерева, пятеро мальчиков коротали дни и ночи в норе, которую они называли снежным шалашом.

Экипаж остановился, а когда дверца его распахнулась, из него вышел канцлер Нимбус в белом парике. На нем был обычный для него заморский камзол, на шее висела массивная золотая цепь, символ его должности. Он улыбнулся Модине и Аристе и отвесил изысканный поклон.

— Вы приехали весьма вовремя, — сказала Модина, поднимаясь ему навстречу.

— Прошу меня извинить, ваше величество, должностные обязанности вынудили меня задержаться в Аквесте, — сказал он, отряхивая дорожную пыль. — Однако в итоге мне удалось задуть последнюю свечу.

— Надолго ли вы с нами останетесь? — спросила Амилия.

— Боюсь, что нет. Я приехал только, чтобы взглянуть на ваши начинания и откланяться.

— Я не могу поверить, что вы нас так быстро покинете. Даже не знаю, что мы будем без вас делать.

— Увы, как я уже писал вашему величеству в своем послании, пробил мой час, и пришло время двигаться дальше. У вас все под контролем. Новый Персепликвис обещает стать чудесным городом. Когда я принимал от вас цепь канцлера, мы оба знали, что это временное решение. Утром я уеду.

— Неужели? — спросила Амилия. — Так скоро? Я думала, мы проведем вместе хотя бы несколько дней.

— Боюсь, что так, миледи. В моей жизни было много прощаний, и я понял, что они не должны быть долгими.

— Вы замечательный человек, — сказала Модина, пожимая ему руку. — Без вас империя не выжила бы. Каждый ее гражданин должен быть вам благодарен.

Нимбус обратился к Амилии, изящным жестом указывая в сторону императрицы:

— Мы неплохо с ее величеством поработали, не так ли? Думаю, что созданное нами правительство выполнило свою задачу.

— Да, спасибо вам, спасибо за все, — воскликнула Амилия.

Она сбежала по ступенькам и поцеловала канцлера в щеку, чем несказанно его удивила.

Модина взмахом руки подозвала к себе Нимбуса и что-то шепнула ему на ухо.

— О да, у нас новая супружеская пара, — сказал Нимбус, посмотрев на Адриана и Аристу. — Поздравляю вас с бракосочетанием. Что вы намерены делать дальше?

— Вот именно, — оживился Мовин. — Теперь, когда ваш медовый месяц подошел к концу, и ты стал настоящим рыцарем… Сэр Адриан, каковы ваши планы?

— Не смотри на меня так, за все отвечает Ариста. Я думал, что мы вернемся в Медфорд.

Сначала Ариста театрально закатила глаза, но потом сделала вид, будто смиряется со своей участью.

— Прекрасно, — сказала она. — Я уже представляю, как ты восседаешь на королевском троне и выслушиваешь доводы графов и баронов, которые спорят о праве на водопой для своего скота на северном берегу Галевира. Или же как ты препираешься с церковниками, которые отказываются платить налоги со своих огромных земельных владений. Нет, я знаю, чем все это закончится. Мне придется самой разбираться с бесконечной чередой прошений, а ты будешь предаваться охоте или фехтованию. Извини, но я уже сыта властью по самое горло. Вот почему я уступила Меленгар Мовину. Во-первых, это упростит вхождение Меленгара в состав империи, а во-вторых, Мовину будет легче управлять провинцией, если он станет губернатором, а не королем. А знаете, чем занимался сэр Адриан во время нашего медового месяца? — спросила Ариста и шутливо подмигнула супругу. — Догадайтесь, чем мог быть так занят наш доблестный рыцарь, что даже не принял участие в турнире?

Все растерянно переглянулись, не зная, что может иметь в виду Ариста. Она выдержала паузу, чтобы насладиться моментом.

— Он работал в хинтиндарской кузнице! — выдала она, наконец, секрет Адриана.

Магнус рассмеялся, Модина скромно улыбнулась, зато Рассел Ботвик оглушительно расхохотался и принялся колотить себя руками по бедрам. Его жене Лине даже пришлось положить ему руку на плечо, чтобы немного успокоить.

— Ты настоящий романтик, — сказал он сквозь слезы, проступившие у него на глазах от хохота. — Стоять возле горна вместо того, чтобы сражаться на турнире!

— Рассел, веди себя прилично! — укоризненно воскликнула Лина.

— А что я такого сказал? — спросил он и недоуменно посмотрел на жену. — Просто у Адриана все перепуталось.

— Ну, я не проводил там все дни и ночи, — начал оправдываться Адриан. — Дело в том, что у местных жителей нет кузнеца. Гримбальд ушел год назад, а работы очень много. Они просто в отчаянии. И я не хочу, чтобы горн моего отца когда-нибудь остыл. К тому же с тупыми мотыгами и лопатами полевые работы затягиваются по крайней мере вдвое.

— Однако это не самое похвальное занятие для последнего рыцаря-тешлора, — заметил Нимбус. — Да и вы… — Тут он посмотрел на Аристу и выдержал паузу, после чего добавил: — Что вы там делали, последний мастер магических искусств?

— Я научилась печь настоящий хлеб! — выпалила Ариста, за что и удостоилась недоуменных взглядов со стороны Модины, Амилии и Лины. — Нет, правда. У меня теперь хорошо получается. Арбор уже доверяет мне готовить смесь из ржаной и пшеничной муки.

Нимбус вопросительно посмотрел на Модину, та кивнула в ответ и с доверительным видом чуть заметно подалась вперед.

— Я хочу обратиться с просьбой к вам обоим, — сказал она Аристе и Адриану. — Мы с лордом-канцлером вели переписку на эту тему, и я думаю, что он прав. Нам нужно еще очень многое сделать. Будут новые вожди и новые восстания, вроде тех, что случились весной. Теперь, когда эльфы снова ушли за реку, гоблины возобновят набеги. И назрела необходимость что-то сделать с Тур Дель Фур.

— Согласен, — проворчал Магнус. — Ничего хорошего не было в том, что люди контролируют Друминдор. А теперь там и вовсе хозяйничают гоблины.

— Империи необходимы достойные люди, которые способны защищать и вести за собой народ. Для этого нужны умелые и сильные руки воинов. Мои возможности не безграничны, — сказала Модина и обвела рукой свой маленький двор. — Нам далеко не все по силам. Империя слишком велика, чтобы мы могли одновременно находиться повсюду, кроме того, речь идет о стабильности. Пока я жива, империя будет сильной, но даже маленькие королевства иногда распадаются после смерти монарха. Чем больше империя, тем сильнее угроза. Если не будет жесткой структуры и традиций, которые удерживают нас вместе, империя может погибнуть в огне гражданских войн.

— Две вещи делали Древнюю империю сильной и связывали ее воедино, — сказал им Нимбус. — Это гильдии сензаров и тешлоров. В Большой совет входили лучшие представители обеих гильдий. Они поддерживали порядок и управляли страной в отсутствие короля. До тех пор, пока эти гильдии не будут восстановлены, пока такие же рыцари и волшебники не начнут контролировать дороги и отдаленные дворцы губернаторов, чтобы убедиться в соблюдении законов, пока они не начнут охранять границы Калиса и Эстрендора, безопасность и целостность империи будут находиться под угрозой.

— Представьте себе, на что будет способна сотня Адрианов и сотня Арист, — сказала им Модина и перевела взгляд на Майрона. — И тебе найдется дело. Нам необходим новый университет, потому что Шеридан разрушен до основания. Мы не представляем себе человека, который лучше подошел бы для осуществления этого проекта.

— Но смогу ли я… — попытался было возражать монах, но его перебил Нимбус:

— Думайте о нем, как о большом монастыре, Майрон, — сдержанно посоветовал он. — В данном случае вы будете управлять более многочисленной паствой, только и всего. Вы обучите своих питомцев философии и инженерному делу, а также языкам, в том числе эльфийскому. Поведаете им древние предания и легенды и, конечно, расскажете о Мариборе. Мы отправим в древний город отряд искателей, чтобы спасти от забвения все книги и манускрипты, которые там остались. Они станут семенами будущих знаний, которыми будут окормляться все желающие учиться.

— Мы соберем книги и поместим их под огромным куполом величайшей библиотеки, когда-либо существовавшей в мире, — добавила Модина.

— Звучит замечательно, но мои братья монахи…

— Работы хватит для всех.

— Я уже начал закладку фундамента для скриптория, — похвастался Магнус. — Он будет в пять раз больше скриптория в Аббатстве ветров.

— А что с сензарием? — спросила Ариста и посмотрела на гнома.

Магнус смущенно улыбнулся:

— Мы уже воздвигаем стены. Если ты посмотришь налево, то сможешь их увидеть.

— Значит, все уже решено без нас? — притворно возмутилась она.

И тут в разговор вступил Нимбус:

— Хотя никто, во всяком случае, из тех, кто здесь присутствует, не может просить вас о большем, вне всяких сомнений, вы заслужили отдых, я уверен, что вы не бросите свою императрицу и империю, становлению которой отдали столько сил.

— А где будет здание гильдии тешлоров? — спросил Адриан.

— На другой стороне площади, напротив сензария, естественно. Как и в старом Персепликвисе.

— Что ж, мы будем соседями, — заметил Адриан.

— И сможем обедать вместе, — улыбнулась ему Ариста.

— А между зданиями будет фонтан со статуями Алрика, Уайатта и Эльдена, — добавила Модина.

— Что скажешь? — спросил у Аристы Адриан.

Ариста прищурилась и поджала губы.

— Значит, вы предлагаете Модине использовать вместо себя нас? — спросила она у Нимбуса.

— Да, вы суть зачатки нового Большого совета.

— Что ж, в любом случае вы были с нами во всем честны. Все это замечательно, но заниматься убранством сензария буду я, — заявила Ариста и бросила строгий взгляд на Магнуса. — Я знаю вкусы гномов, они не способствуют развитию магического искусства.

Магнус обиженно насупился и что-то буркнул себе под нос. Но тут двери дворца распахнулись, на пороге появился Ройс.

— Адриан, ты случайно не знаешь, где… — хотел спросить он и вдруг осекся, увидев Нимбуса.

Это вызвало у него потрясение и ступор.

— Ройс, что с тобой? — спросил Адриан.

Однако Ройс вместо ответа продолжал во все глаза смотреть на щеголеватого канцлера с его неизменным париком.

— О конечно, — вмешалась Модина. — Ты знаком с Нимбусом?

— Да, вроде бы знаком, — сказал Ройс, приближаясь к канцлеру. — Я думал, вы умерли.

— Нет, я все еще жив, мой дорогой друг, — с учтивым видом возразил Нимбус.

Все смотрели на них в полном недоумении.

— Но как вам это удалось?

— А разве это важно?

— Я хотел вернуться, чтобы вытащить вас, — сказал ему Ройс, — но Амброуз заверил меня…

— Я знаю, но тебе нужно было спасать других, а не заниматься моим освобождением…

Было ясное утро. Золотистые лучи солнца озарили Эмбертон Ли. Длинные тени упали на растущий город, который дремал, словно свежезасеянное зерном надежды поле. В долине белым облаком стелился туман, скрывавший реку Бернум, но воздух оставался тихим и неподвижным даже на вершине холма.

Модина уже встала. Она накинула плащ на плечи и вышла на крыльцо. Там, свесив ноги, сидел Ройс и смотрел на девочек, которые гонялись за Господином Рингсом по влажному от росы склону.

— Ты понимаешь, что хочешь забрать одну из моих любимиц? — спросила она.

Ройс кивнул:

— Я назначил лорда Вимарлина из племени эйливинов правителем королевства и приказал ему обеспечить переход Эриана к мирной жизни, — пояснил он. — Я слишком запустил свои дела, пришло время заняться ими вплотную. — Ройс посмотрел на девочек. — Кроме того, я не хочу, чтобы Мёрси выросла, зная только половину истории. Да и мне нужно многому научиться. Я должен пересечь Нидвальден, побывать там, где не ступала нога человека, увидеть Эстрамнадон и Первое дерево. Три тысячи лет кажутся огромным сроком, но однажды… И будет лучше, если обе стороны конфликта станут дружелюбными соседями. Эльфы не готовы принять людей, а люди не хотят иметь ничего общего с эльфами, но со временем все может измениться. Я попросил тех, у кого смешанная кровь, собрать вещи и встретиться со мной в Авемпарте. К сожалению, нас осталось совсем немного, а ведь из них получились бы превосходные послы, поскольку они принадлежат к обоим мирам. С их помощью мы сможем перекинуть мосты между нашими странами. Мы начнем там, а потом я пришлю их сюда. Быть может, настанет день, и мы увидим настоящий мост, соединяющий берега Нидвальдена, по которому в обе стороны поедут кареты, фургоны и повозки. — Он указал рукой на двух девочек. — А вот и начало, наследница одного трона и наследница другого вместе гоняются за грызуном.

На крыльцо вышли Адриан и Ариста. Они обменялись приветствиями с Модиной и Ройсом и сели рядом.

— Заботься о ней как следует, — сказала Модина.

— Поверь мне, до тех пор, пока я жив, никто не причинит вреда этой девочке.

Внезапно Адриан рассмеялся, и Модина с Аристой повернулись с вопросительным видом к нему.

— Что такое? — спросила Ариста.

— Извини, но я представил себе будущих женихов Мерседес. Как ты думаешь, хватит у них смелости попросить у Ройса ее руки?

Все рассмеялись, кроме Ройса.

— Еще и женихи будут? — с мрачным видом произнес он. — Мне и в голову это не приходило…

Адриан хлопнул Ройса по плечу.

— Пойдем, я помогу тебе собраться в дорогу.

Ройс поправил чересседельную сумку на вьючной лошади, которую подвели к нему конюхи. Потом еще раз проверил подпругу у пони Мерседес. Ройс все делал сам, когда речь шла о безопасности его дочери.

Рядом стоял Майрон. Он благословил лошадей и несколько раз ласково погладил их. Перехватив взгляд Ройса, монах улыбнулся и заодно благословил и нового короля эльфов.

— До свидания, Ройс. Я очень рад, что познакомился с тобой. Ты помнишь наш разговор в Аббатстве ветров, когда мы там были в последний раз?

По губам Ройса пробежала едва заметная улыбка.

— Каждый заслуживает немного счастья, — тихо сказал он.

— Никогда не забывай об этом. Кстати, если ты найдешь какие-нибудь книги по другую сторону Нидвальден, привези их мне во время следующего визита. Мне очень хочется как можно больше узнать об эльфах.

— Что ж, настало время прощаться, — сказал Адриан.

Они с Аристой, держась за руки, спустились по лестнице.

— Наконец-то ты от меня избавишься, — сказал ему Ройс.

— Но ты ведь скоро нас навестишь? — спросила Ариста.

Ройс кивнул и улыбнулся:

— Сомневаюсь, что на другом берегу у них есть «Монтеморси». А у меня хватило места только на несколько бутылок.

— Тогда я прослежу, чтобы оно всегда было у нас под рукой, — сказала Ариста, которая держала в руке Рог Гилиндора. — Возьми этот Рог, его должен забрать с собой правитель эльфов.

— Благодарю.

— А у короля не будет эскорта? — спросил Адриан, оглядываясь по сторонам.

— Они встретят нас на перекрестке дорог у подножия горы за лесом. Я не хотел, чтобы они глазели на меня, когда мы будем прощаться. — Ройс взял руку Аристы и положил на нее сверху ладонь Адриана. — Я официально передаю его тебе. Теперь он твоя проблема. Тебе придется за ним приглядывать, а это непростое дело. Он наивный, легковерный, незрелый, ужасно простодушный, невежественный идеалист. — Ройс помолчал, делая вид, что напряженно думает. — Кроме того, он нерешительный, трогательно честный, отвратительный лжец. И он слишком добродетелен. Он дважды встает ночью, чтобы облегчиться, бросает одежду где попало вместо того, чтобы ее складывать, жует с открытым, а говорит с полным ртом. У него неприятная привычка хрустеть пальцами за завтраком, не говоря уже о том, что он храпит по ночам. Однако есть одно хорошее средство против храпа, нужно положить камень ему под одеяло.

— Так это делал ты? — поразился Адриан. — Все дни, когда мы спали под открытым небом?

Ариста крепко обняла Ройса, а бывший вор ответил ей тем же и долго-долго смотрел ей в глаза.

— Адриан очень счастливый человек, — сказал он.

Ариста улыбнулась и поцеловала Ройса на прощание. Потом его обнял Адриан и принялся хлопать по спине.

— Будь там осторожен, друг.

— Я всегда осторожен. Да, можешь кое-что для меня сделать? Отдай его Магнусу, — сказал Ройс и протянул ему Альверстоун. — Подожди, пока я уеду, и скажи, что Альверстоун должен остаться у гнома. Так говорил создатель кинжала.

Модина, Амилия и Нимбус вышли из дворца с двумя девочками и Господином Рингсом, которого неумело держала на руках Амилия. Императрица вытирала слезы, губы у нее дрожали. Спустившись по лестнице, Модина прижала Мерседес к груди и не выпускала из объятий до тех пор, пока девочка не высвободилась сама. Она спрыгнула с последних ступенек лестницы на землю и спросила:

— Это мой пони?

Ройс кивнул, и Адриан посадил ее в седло.

— Пока, Элли! — крикнула она, поглаживая гриву пони. — Я стану волшебной принцессой.

Амилия передала ей енота. Нимбус, уже одетый для путешествия, закинул за плечи небольшой мешок. На поясе у него висел уже знакомый Амилии кожаный кошель.

— Вы тоже уезжаете сегодня? — спросила Амилия, обнимая Нимбуса.

— К сожалению, мне пора, миледи. Пришло мое время.

— Уверена, что ваша семья в Вернесе будет счастлива, когда снова увидит вас.

Он улыбнулся, наклонил голову, снял с шеи канцлерскую цепь и вручил ее Амилии.

— А где ваша лошадь? — спросил Адриан.

— Мне она не нужна, — ответил Нимбус.

— Думаю, империя не обеднеет, если предоставит вам лошадь для путешествия, — сказала Модина.

— Не сомневаюсь, ваше величество, но я предпочитаю ходить пешком.

Все обнялись, поцеловались и помахали друг другу на прощание рукой. Наконец Ройс, Мерседес и Нимбус начали спускаться по склону холма. Элли бежала за ними и тоже махала рукой, а потом вернулась к Модине.

Нимбус шел рядом с лошадью Ройса, поэтому тот старался ехать медленным, размеренным шагом. Вскоре исчезли из виду и дворец, и город, и холм. Они вступили в лес. Они не обмолвились ни словом, чтобы не нарушать симфонию птичьих голосов и жужжания насекомых. Мерседес была в восторге от своего пони.

— Как его зовут? — спросила она.

— Боюсь, у него еще нет имени. Если хочешь, можешь придумать сама.

— О да… Дай подумать… А как зовут твою лошадь, папа?

— Мою зовут Мышка. Это имя ей дала императрица.

Мерседес недовольно наморщила носик.

— Нет, мне оно не нравится. А мой пони мальчик или девочка?

— Мальчик, — ответил Ройс.

— Мальчик… Ладно…

Она нахмурила лоб и погрузилась в размышления.

— А как тебе нравится имя Элиас? — предложил Нимбус. — Или Стерлинг?

Ройс посмотрел на бывшего канцлера, который спокойно улыбнулся в ответ.

— Стерлинг мне нравится, — сказала Мерседес.

Лес поредел, и они вышли в поле, где старая дорога пересекалась с новыми, которые недавно проложили путешественники, стекавшиеся в город на празднества. Одна дорога вела на запад, в Ратибор, другая на север, в Колнору. А впереди их поджидала группа всадников в золотисто-голубых плащах.

— Здесь мы расстанемся, — сказал Нимбус.

Ройс внимательно присмотрелся к худощавому человеку в парике и спросил:

— Кто вы на самом деле?

Нимбус улыбнулся:

— Ты и сам знаешь.

— Если бы не вы… — выпалил Ройс и вдруг замолчал, но через несколько мгновений признался: — Мне всегда хотелось извиниться, что я так и не сказал вам спасибо.

— И я тоже хочу поблагодарить тебя.

— За что? — удивился Ройс.

— Ты напомнил мне, что независимо от того, какие ужасы таятся в прошлом каждого из нас, мы сможем достичь искупления, если будем к нему стремиться.

Субтильный мужчина повернулся и зашагал по дороге, ведущей в Ратибор. Ройс посмотрел ему вслед, а потом повернулся к дочери.

— Давай подъедем к эльфам? — спросил он.

В этот момент над их головами грянул гром, дрогнула земля, зашелестела листва на деревьях. Ройс недоуменно посмотрел в чистое небо.

— Смотри! — воскликнула Мерседес, показывая на дорогу.

Ройс повернулся и увидел застывшего на месте Нимбуса. Запрокинув голову, он смотрел куда-то вверх. С неба падало белое перо. Несомое легким ветерком, оно медленно кружилось в воздухе. Высокий худой мужчина в напудренном парике протянул руку и легко поймал его на лету. Нежно поцеловав перо, он сунул его в свой кожаный кошель, застегнул его и, насвистывая веселый мотив, зашагал вдаль и вскоре скрылся из виду.