Наследница

Глава 2. Вспоминая Сельму

Ястрем Даян любил гулять по Сатории. Тихие улочки, вымощенные крупной брусчаткой, аккуратные разноцветные домики с яркими черепичными крышами, зеленый кустарник вместо железных заборов — все это создавало ощущение уюта и покоя, которых так не хватает в шумных и переполненных городах материка. Многие дома на острове были построены десятки, а то и сотни лет назад, но выглядели по-прежнему крепко и свежо. Городские власти тратили немало средств на благоустройство. Согласно Второму пакту Сен-Во все основные источники дохода — угольные шахты, причалы для кораблей и дирижаблей, каменный карьер, литейные мастерские и кирпичный завод — остались под контролем местной знати. Механикам из Тусканы было выгодно, чтобы анклав магов на краю империи процветал. Гораздо хуже было бы, если потомки Пятого магистрата расселились бы по материку или бежали к даргонцам, пополнив ряды и так уже многочисленных противников династии Байров.

Еще Ястрему нравилась доброжелательность саторийцев. Люди здоровались не только со знакомыми, но и со случайными прохожими, улыбались, махали руками. По поведению человека сразу можно понять, местный он или пришлый. Последние обычно шли с каменными лицами, а на приветствия либо удивленно косились, либо бурчали что-то невнятное. Кто-то приплывал сюда на заработки, кто-то налаживал торговые связи, кто-то вообще был проездом, но для большинства из них Сатория оставалась глухой, некогда мятежной провинцией, к тому же расположенной на границе с Республикой Даргон — почти что враждебная территория.

Ястрем от предрассудков не страдал. Ему нравился остров, и он хотел как можно лучше узнать его, быстрее сойтись с саторийцами, поэтому вел себя как они. Во время прогулки улыбался и здоровался, словно прожил здесь всю жизнь. В угоду местной моде приобрел кожаные штаны и плотную темно-синюю рубашку, хорошо защищавшую от налетавшего с моря ветра.

В это утро он неспеша прошелся по центральной набережной, где у причала качались десятки парусных кораблей. Эти деревянные наследники старых времен пока еще считали себя полноправными хозяевами здешних морских вод. Железные суда на Саторию заходили нечасто, да и то обычно в Черную Бухту, где загружались углем для материка. Технологии пара в Кадме развивались быстро, но пока еще были слишком дороги для массового производство. К тому же механики неохотно делились своими открытиями с другими имперскими гильдиями и контролировали почти все промышленное производство пароходов и дирижаблей.

Миновав порт, архивариус свернул в лабиринт улочек района Каменная Лощина, одного из самых старых, а потому наиболее неряшливого и запутанного. В этот ранний час большинство харчевен и контор были закрыты, но Ястрем нашел работающую питейную у входа на рынок. Посетителей почти не было, и он выбрал столик в дальнем конце зала. Подошла сонная официантка, и он попросил принести газеты. Столичного «Небесного вестника», разумеется, не оказалось, но «Вестник севера» и «Полуночный вестник» нашлись.

Ястрем закурил трубку, с которой никогда не расставался, и углубился в изучение новостей. Он уже прочел газету из Сен-Во и потянулся за «Полуночным вестником», как его окликнули.

— Добрый день, господин Даян.

Возле столика возник коренастый лысый господин, лет на десять старше архивариуса. Нос кривой, глаза слегка на выкате. Несмотря на жару, незнакомец был одет в поношенную кожаную куртку и толстые мешковатые штаны.

Ястрем отложил газету.

— Здравствуйте, — он улыбнулся.

— Таро Сэйн к вашим услугам, — представился незнакомец. — Разрешите?

Архиварус кивнул, и человек грузно уселся за столик. Гость тяжело отдувался, в помещении было душно, но куртку он так и не снял.

— День-то сегодня какой! Так и хочется порыбачить, — радостно заявил Ястрем, словно к нему подсел старый знакомый. — Говорят, в озере Шан-Яла водятся полуметровые красные карпы, лучше всего клюют на закате на хлебный мякиш.

— Я как раз из тех мест, но мой отец учил, что красных карпов лучше ловить на рассвете на живца, — без всяких эмоций ответил собеседник и оглянулся.

Проходившая мимо официантка решила, что посетитель хочет сделать заказ. Лысый господин попросил воды. Девушка удивленно подняла брови, но вмешался Ястрем и попросил принести две кружки местного эля.

— Замечательный напиток. Он напоминает лучшие сорта Кен-Мо, не находите? — спросил архивариус.

— Я огневуху предпочитаю, но ее здесь настаивают паршиво, а какую привозят с материка — дерут втридорога, — поморщился господин.

Официантка принесла две большие деревянные кружки с элем. Таро Сэйн к своей даже не притронулся, а Ястрем отложил трубку, сделал большой глоток и довольно причмокнул. Его собеседник терпеливо ждал. Ястрем сделал еще глоток и осмотрел питейную.

— Докладывайте, — уже совсем иным, строгим, тоном сказал архивариус.

— К сожалению, ничем порадовать не могу, — Сэйн сконфуженно крякнул. — С момента последнего отчета мы не продвинулись ни на шаг.

— Напомните, за что мы вам, собственно говоря, платим? — Ястрем нахмурился. — Так можно топтаться на месте еще долго. Это неприемлемо.

— Мы делаем, что можем, — собеседник поморщился и решился на дерзость: Попробуйте сами, если не доверяете.

— Попробую, не сомневайтесь, — Ястрем взял трубку, затянулся и пустил дым. — Когда все завертится, я буду наготове.

— Вам, конечно, виднее, но почему именно сейчас все должно «завертеться»? — полюбопытствовал собеседник. — Столько времени прошло.

Ястрем прищурился. Если бы Тиара сейчас увидела его, то убедилась, каким надменным и презрительным может быть его взгляд. Добродушный и застенчивый архивариус оказался лишь маской для человека, который сидел за столиком питейной Каменной Лощины.

— У меня надежные источники. На Саторию прибыл Правая рука Верховного Блюстителя. Он не стал бы рисковать без веской причины.

— Ого! Похоже, и впрямь назревает что-то серьезное, — Таро Сэйн подобрался. — Не стоит ли нам в таком случае…

— Нет, — предугадал его вопрос Ястрем. — Действуем сами. Надеюсь, не надо объяснять, почему?

— Но цена провала будет велика, — крякнул собеседник.

— С этим не поспоришь. Головы полетят только так, — согласился архивариус. — Однако подумайте, насколько ценна будет победа!

Шайна оказалась хорошей квартиранткой. Первым делом внесла плату за два месяца вперед, хотя Тиара не просила. Школьная знакомая, как и обещала, заняла обе комнаты и прибиралась там сама к неудовольствию горничной Адалии. Горничная, пятидесятилетняя дородная женщина с двойным подбородком и добрым сердцем, работала в семействе Арканов много лет. Сельма когда-то вытащила ее из серьезных неприятностей, и Адалия по гроб жизни была ей благодарна. Даже после смерти бабушки горничная приходила раз в три дня убираться в доме, несмотря на то, что Тиара, попавшая в тяжелое финансовое положение, платила ей немного.

Тиара понимала, почему Шайна не пускает горничную на второй этаж. Охотница за головами показала ей свое снаряжение — коллекцию огнедыхов. Девушка оказалась вооружена, как настоящий наемник: двуствольный «Волкобой» и два барабанных огнедыха, пятизарядный «Шмель» и шестизарядный «Вепрь». Все оружие, по словам Шайны, сделано на заказ. «Волкобою» изготовили удлиненный ствол, что позволяло бить на дальние дистанции, «Шмелю» доработали спусковой механизм, увеличив скорострельность, а «Вепрю» сделали более удобную рукоять с деревянной вставкой.

Тиара в оружии разбиралась плохо, но Шайна с таким упоением рассказывала об огнедыхах, что она невольно прониклась интересом.

— «Вепрь» мне реально жизнь спас, — поведала охотница. — Я на Арнейских островах преследовала даргонского контрабандиста, да увлеклась и сама попала в засаду. Местность пустынная, берег моря, помощи ждать не от куда. Против меня четверо мужиков с «Волкобоями». А у них знаешь, какая убойная сила? С одного выстрела дикого кабана завалят. К счастью, стволы обычные, короткие, а там прицельная дальность не ахти. Они меня от лошади отрезали, но я успела позицию повыше занять. Они палят, а подойти не могут — я их раньше снять успею. Четверть часа вяло перестреливались. Я их к себе не подпускаю, да вот беда — патроны заканчиваются. Еще немного и мне конец: эти твари в плен не берут… В общем, прицелилась хорошенько и одного завалила. Прямо в голову попала — «Вепрь» не подвел. Я выдохнула и сама в атаку пошла короткими перебежками, прячась за камнями. Мужики струхнули и отступили. Им невдомек, что у меня последний барабан. Я на лошадь и ходу, пока они не опомнились. Повезло. Я тогда решила особый «Волкобой» оружейнику заказать, чтобы дальность увеличить. Хотя, конечно, лучше всего «Цикаду» иметь. Очередями стрелять — самое оно. Вот только стоит дорого, да и оружейников, которые ее хорошо собирают, трудно найти.

— Часто ты по лезвию ходишь? — спросила впечатленная Тиара.

— К счастью, нет. У наемников работа обычно скучная: на караваны не каждый день нападают, а если кого выследить нужно, не обязательно кровь проливать.

— Ты тогда убила человека, и так просто об этом упомянула. Получается, не впервые?

— Не впервые. Только не спрашивай, сколько их всего было, — собеседница прищурилась. — Осуждаешь?

— Нет. Просто трудно представить, как девчонка из обыкновенной саторийской семьи стала охотницей за головами — не каждый мужчина сдюжит.

— Сама удивляюсь, — Шайна сразу стала серьезной. — Отец мальчика хотел, а у него дочь родилась. Как мама умерла, он за мое воспитание взялся: оружие, морское дело, история наемничества. Все твердил: «надо уметь приспосабливаться и постоять за себя». Я была способной, вот только до конца школы всю его «науку», скорее, как игру воспринимала. Затем отец корабль потерял и запил с горя. Он всю жизнь вещи правильные говорил, а как беда нагрянула, слабаком оказался. Бросил меня и уехал. Вот тогда я поняла, что выхода нет: ничего не умею, кроме как с оружием обращаться. Наскребла денег на первый огнедых и с приятелями отца в рейс пошла. Так и завертелось.

— Наверное, девушке среди наемников тяжело?

— Не то слово. Всякий норовит на место поставить или в прямом смысле нагнуть. Но я советы отца усвоила: наплевать на трудности, характер держать. Даже если боишься, не показывать. И рисковать надо уметь. Наемник, который не умеет рисковать, ничего не стоит.

— С наемниками-то более-менее ясно, но охотник за головами — это гораздо серьезнее. Как тебя угораздило?

— О! Это и впрямь другая история. Как-нибудь расскажу, — усмехнулась Шайна.

— В Сатории чем заниматься думаешь?

— Я немного подзаработала, хочется отдохнуть, перевести дух. В любом случае, не думаю, что на нашем острове наемники, вроде меня, нужны.

Утро выдалось ясное и почти безветренное. Самое приятное время года. Жаркое лето на исходе, впереди первый месяц осени и последние деньки теплого и ленивого затишья перед началом сезонных штормов. Тиара проснулась с рассветом, но еще некоторое время сидела на кровати, откинув одеяло и подтянув колени к груди. Она глядела, как лучи ока Иды, постепенно завоевывают комнату: ползут по выцветшему ковру, взбираются по резным дверцам старого шкафа, цепляются за маятник настенных часов. Тиара собиралась с мыслями, ворошила воспоминания: в такой день хотелось думать и действовать по-особенному. Долго искала слова, чтобы описать нахлынувшие чувства. Грусть… Нет, слишком мрачно. Светлая грусть. Так точнее.

Девушка умылась, наскоро перекусила. Она отпросилась с работы на полдня, но все равно следовало поспешить. В доме стояла тишина, но Тиара не сомневалась, что квартирантка уже встала. Шайна всегда поднималась ни свет ни заря. Действительно, выйдя на крыльцо, девушка обнаружила охотницу, скучавшую на лавке под кустами боголепта, листья которого уже начали приобретать золотистый цвет. Когда Тиара уходила на службу, Шайна сидела в саду или медитировала на заднем дворе. Чем охотница занимается днем, девушка не знала, но вечером неизменно заставала ее дома. Шайна закупалась на ближайшем рынке всякой вкуснятиной, к приходу Тиары накрывала стол в гостиной и приглашала на чай. Магичка поначалу стеснялась: ей казалось неправильным, что квартирантка не только платит втридорога, но еще и кормит ее. Однако Шайна в конце концов приучила хозяйку к вечерним чаепитиям. Во время посиделок она рассказывала, где сегодня побывала и с какими старыми знакомыми встретилась. Тиара чувствовала, что гостье скучно и хочется поговорить. Она и сама не возражала. За последний год магичка так и не свыклась с одиночеством.

Шайна помахала рукой:

— Привет. Что-то ты рано. На службу?

— Я до обеда свободна, — пояснила Тиара и после колебания добавила: На кладбище иду. Сегодня годовщина смерти бабушки.

— Ой, прости, не знала, — сконфузилась Шайна. — Наверное, вечером друзья Сельмы соберутся?

— Вряд ли. Уже полгода никого из них не видела. Бабушку в Сатории уважали, но меня… Да и я сейчас не в том положении, чтобы гостей принимать.

— Ну, удачного дня, — Шайна замялась. — А можно с тобой? Я Сельму помню, хороший была человек. Если считаешь, что неудобно — так и скажи. Я все понимаю, — добавила торопливо.

Первым порывом Тиары было отказаться. Размышлять о Вечном Пути лучше без посторонних глаз. Однако что-то в поведении Шайны ее подкупило. С момента появления охотница демонстрировала уважение к памяти Сельмы, и Тиара чувствовала — это не игра. Гостья и впрямь старалась загладить свою вину перед семейством Арканов.

— Я не против. Если свободна, идем.

— Сегодня я совершенно свободна, — улыбнулась Шайна.

Кладбище Сатории располагалось на другом конце города, на окраине Каменной Лощины. Это был южный мыс острова, скалистый и пустынный. Отполированные ветрами холмы, редкий кустарник изо-всех сил цеплялся корнями за каменистую почву. На одном из утесов возвышался Южный маяк — единственная ухоженная постройка. Вокруг стояла дюжина домов, но большинство были заброшены. Даже рыбаки селились в этой части острова неохотно: в бухте под водой скрывалось немало скал. Контрабандисты южный берег Сатории также не жаловали — до городских кварталов рукой подать, и стража всегда начеку.

Последнее пристанище госпожи Арканы было в дальнем конце кладбища на каменистом уступе, откуда открывался великолепный вид на море. А вот сама могила — серая плита, едва поднимавшаяся над каменистым грунтом, — выглядела просто и уныло, вокруг не было даже травы, лишь побеги сорняков. Надгробная плита также не впечатляла — на гладко отполированном мраморе высечено Сельма А. и годы жизни, никаких регалий или пояснений.

Тиара положила на надгробие букет цветов, села рядом и погрузилась в молитву. Шайна стояла у нее за спиной, не шевелилась и терпеливо молчала. Лишь когда Тиара со вздохом поднялась, охотница осмелилась заговорить.

— Соболезную. Тяжело, когда близкие уходят.

— Жалею, что меня не оказалось рядом, — призналась Тиара. — Я тогда в Сен-Во работала. За три дня до моего приезда все и случилось. В университет пришла срочная депеша, я примчалась, но уже только на похороны успела.

— Как она умерла?

— Врач сказал — сердечный приступ. Гуляла в горах, упала, а рядом никого, встать уже не смогла.

— Вот как! Она была одна в горах? — Шайна изогнула бровь.

— Свидетелей не было, если ты об этом. Ее не сразу нашли, но это ничего не значит, — Тиара поняла намек с полуслова. — Бабушка была крепкая и никого не боялась. Она могла себя защитить. Имперский сыск провел расследование. Ничего подозрительного не обнаружил, а эти парни умеют искать.

— Когда хотят, — многозначительно вставила охотница.

— Я тоже сперва сомневалась, но следов насилия не обнаружили. На острове иногда пришлые шалят, но все ценности остались при ней… Если честно, Сельма жаловалась мне в то лето, что в груди часто давит, воздуха не хватает. Она в горы потому и любила ходить, чтобы силы восстанавливать. Сядет на краю обрыва, начнет медитировать. Есть такая практика, она и меня научила.

— Странно, что ее похоронили здесь. Мне казалось, супруга главы Пятого магистрата удостоится отдельного склепа, — заметила Шайна.

Тиара обвела взглядом ряды могил, шеренгами уходившими вглубь острова.

— Это второе место. Бабушку пришлось перезахоронить, — мрачно пояснила она. — Первую могилу в склепе на центральной аллее вскрыли зимой осквернители. Все восстановили, но останки перенесли сюда, и надпись сделали неприметную, чтобы больше ее не беспокоили.

— Я не помню, чтобы на Сатории процветали осквернители… — Шайна прищурилась. — Прости, что лезу: но вдруг они Коготь Хаоса искали?

— Не знаю. Возможно, хотя глупо думать, что дед оставил ценный артефакт жене, которую бросил, а она хранила его все эти годы, а затем ухитрилась унести с собой в могилу. Я похоронами не занималась, все ее друзья делали. Если честно, мне все равно, почему эти уроды-расхитители так поступили, — девушка сжала кулаки.

— Извини, пожалуйста, — сконфузилась Шайна.

— Ты здесь ни при чем. Коготь в нашей семье — больная тема. Его уже двадцать лет все ищут. Бабушка рассказывала, что ее несколько раз вызывали и к механикам, и в имперский сыск. Меня тоже пару раз о нем спрашивали, когда я еще маленькая была. Только я думаю, Ко-Шир никогда бы не оставил такую силу здесь — он не безумец.

— Как ты думаешь, где твой дед сейчас?

— Не знаю и знать не хочу. Я им отчасти горжусь: поставить на место целую империю, такое никому из магов не удавалось, но знакомиться желанием не горю. Он для меня не более чем миф, к тому же весьма печальный, если смотреть, что с нашей семьей стало: моих маму и папу он не уберег, а нас с бабушкой бросил. Наверное, бежал к даргонцам, или в Белые Земли подался. Он знал, что его в покое не оставят.

После кладбища Шайна отправилась в порт по своим делам, а Тиара — в городской архив. Работать не было ни малейшего желания, хотелось домой, но она обещала Дор Тану прийти. Хранитель давал ей немало поблажек, и девушка это ценила.

Ее желание отчасти сбылось — работать не пришлось. Не успела она начать разбирать документы, как ее вызвал Дор Тан. Оказалось, с утра заезжал гонец от куратора Ка-Дана, передал требование немедленно явиться. После смерти Сельмы механики ее не беспокоили, она всегда приходила к ним сама. Вызов Тиару смутил, но не испугал. Ей пришло в голову, что Ка-Дан может сообщить об отмене ограничения на выезд с острова. Лето закончилось, но лучше поздно, чем никогда.

Фасад здания имперского сыска был скрыт лесами: рабочие сбивали выцветшую от времени желтую штукатурку. Торец особняка, а также его заднюю часть, выходившую на сквер уже обновили: покрасили в тяжелый серый цвет, от чего он приобрел строгий и вместе с тем зловещий вид. Мода перекрашивать государственные учреждения возникла несколько лет назад, и за это время некогда веселый центр Сатории заметно помрачнел. Чиновники с материка хотели тем самым подчеркнуть, что их присутствие на острове несет порядок и дисциплину. Бабушка презрительно назвала это «имперским окультуриванием».

Войдя в здание через боковой вход, Тиара попала в крыло, где располагались кабинеты механиков. Ка-Дан ее уже ждал. После обмена приветствиями он вместо того, чтобы предложить чаю, поднялся из-за стола.

— Спасибо, что пришли, — он произнес это так проникновенно, словно у Тиары был выбор. — Пойдемте. Я представлю вас новому старшему следователю имперского сыска господину Тарку Вэйну. Он только что прибыл из Тусканы и выразил пожелание познакомиться с вами.

Тиара сдержанно поблагодарила. Чутье подсказало, что это будет не просто беседа. Она хорошо знала своего куратора — тот привык смягчать неприятные новости. В данном случае «знакомство» смахивало на «допрос». Магичка никаких проступков за собой не знала, но все равно заволновалась. Со следователями она раньше дела не имела. В Кадме за порядком в городах следила местная стража, надзор за магами осуществляли кураторы механиков, а имперский сыск занимался расследованием серьезных государственных преступлений.

По широкой мраморной лестнице они поднялись на третий этаж. Здесь располагались кабинеты начальников механиков и сыска. Тарк Вэйн, хотя и приехал только что, получил одно из самых больших и светлых помещений, с балконом и видом на центральный сквер Сатории. Высокие потолки, паркетный пол, на окнах бордовые шторы, резные стеллажи у стен заставлены книгами, у окна — дубовый стол, покрытый красным сукном, вместо стульев — мягкие кресла с высокими спинками. С одной стороны стола стоял широкий диван, с другой — большой, в половину человеческого роста, глобус. На стене висела громадная карта острова. Когда Тиара и Ка-Дан вошли, хозяин кабинета, опираясь на черную трость с серебряной рукоятью, изучал карту.

— Здравствуйте, господин Вэйн, — сказал Ка-Дан. — Госпожа Тиара Аркана прибыла по вашему вызову.

Старший следователь развернулся к гостям. Он был высокий, статный, красивый, но приятное впечатление немного портило строгое лицо, словно изваяние древнего героя.

— Господин Ка-Дан, госпожа Аркана, добрый день, — Вэйн поздоровался глубоким приятным голосом, но на лице сохранилось равнодушное выражение. Он цепко оглядел девушку с ног до головы, от чего ей стало не по себе. Она так растерялась, что забыла поздороваться. А когда открыла рот, чтобы исправиться, следователь ее опередил.

— Рад, что вы приняли мое приглашение да еще в такой день, — вежливо произнес он и посмотрел на Ка-Дана. — Я хотел бы поговорить с гостьей наедине, если не возражаете.

— Конечно, какие могут быть возражения, — куратор попятился к двери.

Возражала Тиара, но ее забыли спросить.

— Садитесь, — Вэйн указал на кресло у стола.

Магичка оглянулась: дверь за Ка-Даном мягко притворилась.

— Проходите, не бойтесь, — приободрил Вэйн.

Девушка, высоко подняв голову, шагнула к креслу. Вэйн тоже двинулся к столу. Он хромал и опирался на трость.

Сыщик уселся в кресло, спиной к окну. Тиара застыла на краешке мягкого сиденья. Лучи ока Иды били прямо в глаза, приходилось щуриться.

— Утром ходили на кладбище? — Вэйн знал, какой у Тиары сегодня день.

Девушка кивнула. Она не понимала, как себя вести.

— Надеюсь, больше могилу не трогали?

Следователь знал и о неприятностях в склепе.

— Все в порядке… — Тиара прочистила горло. — А вы не нашли тех расхитителей?

— Это работа городской стражи. Спросите у местного капитана, — Вэйн прищурился. — Моя задача — познакомиться с внучкой главы Пятого магистрата.

— Я рада знакомству, — покладисто ответила девушка.

— Нет, не рады, — мягко осадил ее Вэйн. — Не сомневаюсь, сидите и гадаете: «Что этот хлыщ из Тусканы делает на нашем забытом Идой острове?»

Тиара внутренне вспыхнула: следователь почти угадал ее мысли.

— Прорицание не мой конек, господин Вэйн.

— Разумеется. Я знаю, у вас другие способности, — собеседник за словом в карман не лез, чем раздражал девушку все больше.

— Не сомневаюсь, ваши шпионы не зря едят свой хлеб, — она вздернула подбородок. — Предполагаю, «познакомиться» со мной означает «допросить»?

Тарк Вэйн посмотрел с укоризной:

— Я понимаю, почему вы так настроены. Считаете, что власти относятся к вам предвзято и гадаете, по какой причине.

— Почему гадаю? Мне недавно объяснили, что такое отношение диктуется «политической целесообразностью».

Следователь вперил в нее настороженный взгляд, и девушке внезапно пришла мысль, а не с магом ли она имеет дело: обычно так замирают волшебники, когда изучают собеседника. Тарк Вэйн все же не был магом. Просто он умел вести допросы, одним только взглядом зачастую ставя оппонента в неловкое положение.

— Вы правы: без политики сейчас никак, — спокойно сказал он. — Новый закон о престолонаследии не принят, а значит, угроза политической нестабильности растет.

— Ага, я в курсе, читаю газеты.

Вэйн словно не услышал ее замечания.

— Напряжение нарастает и на внешних границах. Республика Даргон только что закончила формировать Второй воздушный флот. Официально — для борьбы с мятежными провинциями Ту-Ра, но что мешает им обратить свою мощь против нас? Конечно, вы можете спросить, чем внучка мага-мятежника может быть опасна империи? Сама по себе — ничем, но в период политических кризисов иногда даже самое незначительное событие может иметь грандиозные последствия.

Следователь немного помолчал, дав время девушке оценить услышанное, а затем огорошил ее вопросом:

— Вы знали, что даргонцы обещали вашему деду помощь, если тот поднимет магов против императора? Республика была готова прислать ему на помощь свой воздушный флот, если Пятый магистрат будет не просто добиваться независимости, а поставит под сомнение само пребывание у власти Байров.

— Я не знала, — Тиара нахмурилась. Новость застала ее врасплох. Разговор стал неприятен вдвойне. — Я также не знаю, насколько могу верить вам на слово. Меня в то время не было. Зато моя бабушка говорила, что Байры всегда пытались очернить деда.

— К сожалению, документы на этот счет показать не могу. Они секретные.

— Даже если так, то Ко-Шир явно не принял предложение.

— Вы правы: он не принял, предпочел ограничиться требованием о признании автономии Сатории в рамках империи. Он был очень хитер и осторожен.

— Это ваша версия, — парировала Тиара. — Я думаю, он просто понимал, что революция — это зло. Одно дело, когда отстаиваешь свои права, а другое, когда посягаешь на права других. Опыт Республики Даргон показателен. Они свергли короля много лет назад, залив кровью некогда великую страну, но до сих пор вынуждены подавлять мятежи.

— Вы же сказали, что не знали деда? Откуда такая уверенность в его мотивах?

— Бабушка рассказывала. Ей я верю, — отрезала Тиара. — Еще я хорошо учила историю и не только ту, которую преподают в имперских школах. У нас в семье хорошая библиотека.

Следователь прищурился, и Тиара испугалась, что сболтнула лишнее про библиотеку. После роспуска Пятого магистрата его архивы были вывезены в Тускану, и следователь мог подумать, что семейство Арканов утаило часть важных документов.

Однако следователь, по крайней мере внешне, не показал, что заинтересовался.

— Предлагаю пока оставить в стороне политические дискуссии, — после паузы доброжелательно сказал Вэйн. — Я рад, что вы так доверяли бабушке. Я как раз хотел поговорить о ней, если позволите.

Удивленная Тиара кивнула.

— Расскажите, какой была Сельма?

Вопрос застал Тиару врасплох. Она с удовольствием рассказала бы о бабушке своим знакомым, хотя бы той же Шайне, но откровенничать с имперским следователем не хотелось. Впрочем, и игнорировать вопрос было нельзя.

— Доброй и отзывчивой, — девушка задумалась. — У нее был талант понимать и принимать людей. За это ее любили и уважали, если вам интересно.

— Мне интересно, — кивнул Вэйн. — В наших отчетах, сами понимаете, упор всегда делается на другие вещи, тем более когда речь заходит о супруге верховного магистра.

— Понимаю, — Тиара удивилась такой откровенности. Может, хитрый собеседник, затеяв разговор по душам, усыпляет ее бдительность?

— Она была сильным магом?

— Не знаю. Сельма не использовала свои силы при свидетелях. Она чтила Пакт Сен-Во.

— Вас обучила?

— Так, показывала кое-что, не более. Хотите верьте, хотите нет.

Сыщик не сводил с магички своих карих глаз, и та заерзала в кресле. Он не верил. Никто бы не поверил, но она все равно оскорбилась.

— У Сельмы были враги? — Вэйн прервал затянувшуюся паузу.

— Возможно, — Тиара пожала плечами, а затем неожиданно для самой себя выпалила: Я никого не знаю в Тускане, поэтому вряд ли смогу назвать имена, кроме того, кого не стоит называть.

На лице Вэйна впервые промелькнула усмешка. Он оценил дерзость.

— Как вы думаете, Сельма могла бы поддержать заговор против империи?

Тиара остолбенела.

— Нет, разумеется! Она всегда была против насилия, — голос девушки задрожал от возмущения. — Маги Сатории соблюдают Второй пакт.

— Вы уверены в этом настолько, что готовы говорить от имени всех магов? — иронично заметил следователь.

— Я не верю в чушь про заговор, но не собираюсь с вами спорить. Не понимаю, к чему вы клоните.

— Да в общем-то ни к чему, — пожал плечами Вэйн. — Просто размышляю, строю версии. Вот вы уверены, что госпожа Аркана не хотела пойти по стопам мужа и начать очередную войну с правящей династией. Я лично не знал вашу бабушку, поэтому допускаю, что вы правы. Но, может быть, именно это ее и сгубило? Например, среди магов Сатории все-таки созрел заговор, Сельму попросили присоединиться, она отказалась, ее убили, чтобы она не выдала заговорщиков. Как вам такая версия?

Он с любопытством уставился на оторопевшую девушку.

— Вы можете строить любые версии, только Сельма умерла своей смертью. И это не я сказала, а ваш врач, — насупилась Тиара.

— Да, это заключения врача механиков. Я читал отчет об этом печальном происшествии еще в Тускане. Мы все были уверены в этом до недавнего времени. Однако теперь у нас есть основания подозревать, что вашу бабушку убили.

Тиара от удивления едва ли не разинула рот.

— Я не понимаю, о чем вы… Врач же сказал…

— В деле появились новые обстоятельства, о которых я пока не могу говорить. Вам достаточно знать, что мы проверяем версию ее насильственной гибели. Я не маг, но понимаю, что есть заклинания, которые разят человека наповал и не оставляют следов, поэтому я должен знать, кто были ее враги и что они от нее хотели.

— Я не знаю, — выдавила Тиара. — Версия, что ее убили заговорщики-магии, смешна.

— Это лишь версия, — заметил следователь. — Я рассматриваю и другие варианты: вашу бабушку убили маги, охотившиеся за Когтем Хаоса. Это больше похоже на правду?

Тиаре стало совсем не по себе.

— У нее не было никакого Когтя, — выдохнула она и поспешно добавила: И у меня его нет. Глупо думать, что дед оставил нам артефакт, при помощи которого сдержал имперский флот.

— Он не просто «сдержал» имперский флот, он его разгромил, — строго поправил Вэйн. — Ваш дед уничтожил восемь тяжелых дирижаблей, вооруженных «Гневом Неба». И все благодаря Когтю Хаоса.

— Или же механикам хочется в это верить, — с вызовом заметила Тиара. — Признать, что один маг смог одолеть сотни элитных бойцов — жестокий удар по вере в превосходство науки над магией!

Она тотчас пожалела о сказанном. Дерзить имперским эмиссарам не следовало, но в ней закипел гнев. Что если бабушку и впрямь убили, а местный сыск намеренно скрыл следы преступления? При этом у них хватило наглости ею саму запереть на острове из-за «политических соображений»!

Вэйн не рассердился. Наоборот, в его взгляде промелькнуло любопытство.

— Я нисколько не умоляю деяний вашего деда. Он был великим магом, но все равно оставался человеком. Вам ли не знать, что силы волшебников имеют пределы. Чтобы вы ни говорили, в битве магии против науки уже давно побеждает последняя, волшебство уходит из мира. То, что совершил Ко-Шир, было доступно только киарским магам, что взрастили нашу цивилизацию. Но те жили тысячу лет назад, и никто из их потомков подобной силой не обладал. Однако остались артефакты — осколки древнего могущества. Ко-Шир нашел один из них и только благодаря этому победил.

Вэйн сделал выразительную паузу:

— Знаете, что я думаю: почему ваш дед распустил с таким трудом созданный и оплаченный кровью сторонников магистрат?

— Его вынудили так поступить, — голос девушки дрогнул. — Против нашей семьи объявили войну. Механики убили его сына и невестку, моих родителей. Официально считается, что это был несчастный случай, но мы не сомневаемся, что это было убийство.

— Я вас понимаю и сочувствую, — голос следователя потеплел. — Но почему вы решили, что ваших родных убили именно механики?

— Я не знаю, кто это был, разумеется. Только после их смерти Ко-Шир распустил магистрат, чего и добивались механики. Он испугался, что убийцы доберутся до его жены и внучки.

— Вы так полагаете? — Вэйн сделал выразительную паузу. — А вот мне кажется (подчеркну, это только догадка), что трагедия — результат борьбы за Коготь Хаоса. Артефакт хотели похитить, и имперские агенты здесь ни при чем. Ваш дед понял, что вся независимость Пятого магистрата держится на двух столпах — его воле и силе Когтя. И если после его смерти артефакт попадет не в те руки, беды, вернее, большой войны, не миновать. Ему хватило смелости понять, что его мечта о независимости от Тусканы может обернуться большой трагедией для Сатории, поэтому он отказался от борьбы, распустил магистрат и бежал.

— Это ваше мнение, — дрожащим от волнения голосом возразила Тиара. — И в этой версии, между прочим, имеется огромная дыра.

— Какая же? — насторожился Вэйн.

— Если Ко-Шир так боялся, что Коготь попадет не в те руки, то почему не забрал его с собой?

Девушка победоносно уставилась на собеседника. Тот, наклонив голову, некоторое время оценивал услышанное. На его лице вновь мелькнула легкая усмешка.

— Это хороший вопрос, на который я не знаю ответа.

Вэйн сказал это спокойно, словно соглашаясь с Тиарой, но та вдруг поняла, что следователь знает о смерти ее родных гораздо больше, чем она. От этой мысли кровь ударила в голову. Девушке страшно захотелось окунуться в тишину и тронуть собеседника взглядом. Впервые за долгие годы она поняла, что готова это сделать. Она так явственно представила, как плетет заклинание, что испугалась. Бабушка строго-настрого запретила ей когда-либо делать подобное. «Я учу тебя, чтобы ты ощущала свои силы и могла их контролировать, — повторяла госпожа Аркана. — Маг должен владеть собой, чтобы выжить. Все остальное — искушение, ведущее к погибели, его и окружающих».

Тиара поспешно отвернулась и уставилась на карту Сатории.

Тиара вышла из кабинета Вэйна сама не своя. Мысль о том, что Сельму могли убить, поразила ее. Девушка уже свыклась с потерей бабушки. Даже самый великий маг не может жить вечно, и никто никогда не знает, сколько ему отмерили боги. Если Сельме было суждено уйти именно сейчас, то жаловаться на судьбу не имеет смысла. Однако если ее коварно убили… Почему злой рок продолжает преследовать их семью? Пусть Ко-Шир прогневал богов, но разве не достаточно было смерти ее отца и матери, чтобы расплатиться за грехи?

Тиара пребывала в смятении. Ей хотелось обсудить произошедшее, но рядом сейчас была только Шайна. Когда магичка пришла домой, квартирантка хлопотала в гостиной.

— Ты была права, — с порога заявила Тиара.

— Отрадно слышать, но в чем именно я права? — полюбопытствовала Шайна.

— Меня вызывали в сыск. Они подозревают, что Сельму убили.

Девушка рассказала о беседе с Вэйном.

— А что за человек — следователь? — спросила охотница.

— Кажется хитрым и умным: хотел выяснить, кого я подозреваю, а сам изучал мою реакцию. Я ему посоветовала искать в Тускане, у нас все бабушку любили.

— Сам он кого подозревает?

— Даже не намекнул, но уверена, что-то знает. Он строил версии всякие бредовые. Например, что Сельму убили из-за Когтя Хаоса, но механики, разумеется, ни при чем.

— Я же говорила, что о Когте помнят! Уж на что я далека от магических дел, но знаю, что Ко-Шир обладал грозным оружием, — воскликнула Шайна. — А тебе не приходило в голову, что дед все же не забрал его с собой?

— И ты туда же? — насупилась Тиара.

— Извини. Давай забудем про этот кусок… а не важно чего, — Шайна решительно поменяла тему. — Могу представить, какого тебе после известия, что Сельму могли убить. Что собираешься делать?

— Не знаю, — Тиара прикусила губу. Этот тяжелый разговор она с Шайной завела не просто так. — Ясно одно: они что-то раскопали. Меня к расследованию не подпустят, а сама я вряд ли что-то узнаю. Ты охотница, у тебя большой опыт. Поможешь мне разобраться и найти этого ублюдка или ублюдков?

Магичка еще не закончила говорить, как сама пожалела. Кто она такая, чтобы просить о подобной услуге! Да и Шайна не следователь, а наемница. Пожмет плечами и скажет, что такими вещами не занимается.

Шайна и впрямь нахмурилась.

— Прости, я сама не своя, глупости несу, — быстро сказала Тиара. — Это как снег на голову свалилось, вот я и воспылала жаждой мести.

— Это не глупости. Я бы на твоем месте тоже разозлилась и захотела узнать правду, — возразила Шайна. — Я, конечно, с имперским сыском тягаться не могу, но сделаю все, что в моих силах. Если твою бабушку убили, а механики это скрыли… Короче, можешь на меня рассчитывать, подруга.

«Подруга» прозвучала неожиданно, но Тиара обрадовалась.

— Спасибо. Ты мне ничем не обязана.

— Брось. Ты меня приютила, такими вещами делишься. Я хочу быть полезной, — отмахнулась Шайна. — К тому же в Сатории мне пока совершенно нечем заняться.

На следующее утро Шайна решила осмотреть место, где умерла Сельма. Шансов, что спустя год обнаружатся улики, которые по горячим следам пропустили стражники, конечно, призрачны, но с чего-то надо начинать. Иногда свежий взгляд приносит пользу. Тиара решила сопровождать наемницу и не пошла на службу. После беседы с Вэйном она уже не тревожилась, что подумает о ней Дор Тан.

Девушки отправились на ближайшую станцию паротяга. Железную дорогу на Сатории начали строить еще при Пятом магистрате. Верховный магистр Ко-Шир решил осуществить давнюю мечту островитян — проложить прямой пусть через горы, от западной плодородной равнины до восточного скалистого берега, где были основные рудники. Добытый в шахтах уголь грузился на суда в Черной Бухте. Часть кораблей шла на материк, другая огибала остров с юга, чтобы попасть в порт Сатории на западном берегу. Город нуждался в угле для отопления домов в промозглый осенне-зимний сезон. Подобная транспортировка с погрузкой и выгрузкой стоила недешево. Железная дорога должна была сэкономить время и деньги.

Задумка Ко-Шира оказалась сложной и дорогой. Рабочим пришлось прорубать дорогу в скалах, строить мосты и тоннели. Строительство затянулось и к моменту развала Пятого магистрата так и не завершилось. После подписания Второго пакта Сен-Во проект на несколько лет приостановили, но потом о нем вспомнили в Высокой имперской канцелярии. В Тускане сочли выгодным поддержать развитие Сатории, благо, что таким образом на остров можно было направить больше людей с материка. Работы возобновили и через пару лет железнодорожную колею успешно протянули от берега до берега.

Настала очередь паротягов. Первого стального гиганта под названием «Медведь» привезли пятнадцать лет назад. Это был мощный, хотя и не очень быстрый паротяг, собранный в мастерской механиков Кента. Для его доставки на Саторию пригнали специальную баржу, а в порту железные рельсы подвели прямо к пристани. Тиара помнила это торжественное событие, посмотреть на которое собралась добрая половина острова. Одетый в стальную броню, изрыгающий пар из трубы и из-под колес монстр больше походил на мифического дракона, нежели на медведя. Паротяг стал таскать составы из грузовых и пассажирских вагонов. Сообщение между побережьями оживилось. С востока в город шел уголь, обратно везли продовольствие и инструменты.

Позднее на Сатории появились еще два небольших паротяга — «Быки». Первого отогнали в Черную Бухту, чтобы двигать вагонетки с углем. Второго подрядили таскать пассажирские вагоны вдоль западного побережья, где также проложили небольшую железнодорожную ветку, почти до Северного маяка.

Девушки успели на утренний поезд в сторону Черной Бухты: четыре пассажирских вагона, шесть порожних грузовых из-под угля и платформа, груженная бревнами. Пассажирские вагоны были уютными и чистыми, деревянные лавочки недавно обновили, в носу свербило от запаха краски. Публика обычная: возвращающиеся на смену в Черную Бухту мастеровые, матросы и жители Верхнего Пригорода. Как только девушки заняли места у окна, «Медведь» издал низкий раскатистый гудок, похожий на рев, и состав резко дернулся. Тиаре довелось ездить по железной дороге в Сен-Во, поэтому она знала, что материковые паротяги, «Драконы», ходят гораздо плавнее. «Медведь» был более старой моделью и своей неуклюжестью соответствовал названию.

Состав миновал несколько городских кварталов, затем сбросил ход. Начался подъем в гору, и «Медведь» даже с порожними вагонами не мог разогнаться. Тяжело отдуваясь, он медленно взобрался на первый холм, подступавший к долине с востока. На его вершине поезд сделал первую остановку. Верхний Пригород. Сразу за станцией дорога уходила в тоннель — первый из трех на пути к Черной Бухте. Народу здесь сходило немного, Тиара и Шайна оказались в их числе.

Верхний Пригород, приютившийся на лесных холмах в предгорье, когда-то был самостоятельным городком. Однако четверть века назад быстро разраставшаяся Сатория поглотила его. Строить в этом районе было сложно, но зажиточные выходцы с материка предпочитали селиться именно здесь: вокруг густые леса, местность продувается не так сильно, как на побережье, а вид с возвышенности великолепный.

Основная часть Верхнего Пригорода располагалась к югу от станции, но девушки перешли железнодорожные пути и отправились на север. «Медведь» фыркнул напоследок, тяжело выдохнул пар и исчез в темном тоннеле.

Пройдя несколько кварталов, Тиара и Шайна вышли к водонапорной башне — высокому кирпичному зданию с медной крышей с загнутыми краями, как любят строить на материке. За водонапорной башней начиналась узкая каменная лестница, ведущая на горный кряж. Магичка отлично знала это место: бабушка в детстве приводила ее сюда гулять. В свое время девочка решила сосчитать ступени, но всякий раз у нее получались разные цифры: 341, 342, 343, а один раз ни с того ни с сего 347. Это было какое-то наваждение. Бабушка смеялась, а Тиара прозвала лестницу Заколдованной. Она так и не поняла, почему так происходит, и до сих пор не исключала, что бабушка и впрямь применила какое-то простенькое заклятие, чтобы развлечь себя и внучку. В конце концов юная магичка наша способ разрушить «чары». На очередную прогулку захватила мелки и пронумеровала все ступени. Колдовство рассеялось. Ступеней оказалось 342.

— Как твоя бабушка по этой лестнице поднималась? — недоумевала Шайна.

— Она была крепкая. В детстве меня постоянно обгоняла, а я отставала и ныла, просила сделать привал.

— Ага, это к вопросу о «сердечном приступе», — многозначительно заметила Шайна и остановилась, чтобы отдышаться.

Они добрались до вершины. Око Иды уже сильно припекало. Перед ними раскинулось широкое горное плато, поросшее лесом. Вдалеке высилась горная гряда. Когда-то в округе водились черные козлы и норные толстопузики, но они отступили дальше в горы под натиском безжалостных охотников и шумных горожан, повадившихся устраивать в окрестностях пикники. Сегодня, однако, был будний день. Вокруг тишина и безмятежность. По дороге девушкам встретилась лишь пожилая женщина с корзинкой, собиравшая лечебные травы.

Око Иды жарило вовсю, и лесная прохлада манила со страшной силой, но Тиара повела Шайну вдоль горного уступа. У них с бабушкой было любимое место, вдалеке от исхоженных троп. Шайна с интересом рассматривала окрестности.

— Никогда здесь не была. Отец меня на остров привез в двенадцать лет. Я тогда любила проводить свободное время на море, хотя свободного времени почти не было. Отец после школы заставлял тренироваться. «Не научишься фехтовать и с огнедыхом обращаться, будешь детей рожать и пеленки менять». Это он так меня пугал.

— Помогало?

— Еще как! Для меня возня с детьми тогда казалось жутким наказанием, — рассмеялась Шайна. — Кроме того, я немного побаивалась магов, а занятия помогали почувствовать уверенность.

— Ага, я помню, как ты «боялась», — фыркнула Тиара.

— Не поверишь, но, когда я тебя разыграла, душа в пятки ушла. Боялась, что отомстишь, — призналась Шайна. — Помнишь, как мы потом в коридоре столкнулись? Когда я тебя увидела, сердце из груди чуть не выпрыгнуло: испугалась, что без свидетелей ты в отместку наложишь заклятие и никто ничего не поймет. Пришлось напролом идти, чтобы страх свой не показать.

— А я подумала, ты надо мной издеваешься, — сконфузилась Тиара. — Я бы никогда мстить не стала, особенно после того, как меня механики под надзор взяли.

— Извини, — Шайна остановилась и взяла ее за руку. Ее черные глаза просяще уставились на спутницу. — Мне очень стыдно, что я так поступила.

— Ерунда. Мы уже все выяснили, — Тиара смутилась и несмело пожала ее руку.

Тропинка шла вдоль края горы, склон слева стал почти отвесным. Отсюда открывался замечательный вид на город. Он казался таким маленьким, практически игрушечным. Черепичные крыши домов сливались в непонятные узоры, словно долину от моря до гор накрыло гигантским рваным лоскутным одеялом. В одном месте гора просела, образовав небольшой уступ, несколько десятков шагов в ширину и пару сотен в длину. К нему вела заросшая тропинка. Девушки аккуратно спустились. Тропинка с каждым годом все больше осыпалась. Рано или поздно она вконец разрушится, и на уступ будет не попасть.

— Бабушка говорила, что это место силы. Мы часто медитировали вон на том уступе. Сюда редко кто забредал.

Несколько обломков скал, наполовину заросших вьюнком, лежали почти возле самого обрыва. Тиара вспомнила, как сидела на этих камнях вместе с бабушкой, и сердце защемило от тоски.

— Где ее нашли? — деловито спросила Шайна.

— Следователь сказал, у тропинки. Похоже, она шла обратно, когда ей стало плохо.

— Место глухое, случись что, никто не увидит и не услышит, — Шайна подняла голову, осматривая нависавшую сверху скалу. — Оттуда весь выступ хорошо просматривается.

— Но ее же не застрелили. Такое следователи не пропустили бы.

— А что пропустили бы? Заклинание? Знаешь, как убить человека молнией, например? — осторожно спросила охотница.

— Магия стихий, — спокойно ответила Тиара. — Ее уже давно не изучают, очень сложная и теперь уже бесполезная. По крайней мере, как боевая. Волшебнику требуется слишком много времени на концентрацию. Из огнедыха выстрелить в разы быстрее.

— Зато следов никак, — заметила Шайна.

— Ты поверила в безумную версию про охотников за Когтем Хаоса? — нахмурилась Тиара. — Маги Сатории не способны поднять руку на Сельму. Они слишком хорошо знают цену предательства.

— Поверь, в жизни всякое случается. Впрочем, не обязательно, что это были маги с острова. Разве на службе имперцев нет волшебников?

— Но зачем убивать Сельму? Чтобы выяснить, где Коготь, ее следовало пытать, — жестко ответила магичка. — И к слову, бабушка отлично владела магией воли. Уверена, никто бы не смог ее подчинить.

— Тебе виднее. Одно ясно: если за Сельмой охотились, то лучшего места для нападения не найти.

Тиара подошла к краю обрыва и закрыла глаза. В детстве она любила здесь медитировать. Свежий ветер в лицо, ощущение полной свободы. Под ногами вся Сатория, но ты не видишь ни города, ни моря. Ты видишь гораздо больше, ты паришь над островом, и с каждым взмахом невидимых крыльев, взлетаешь все выше и выше. Остров становится крошечным, маленькой скалой посреди безграничного океана. Океан на горизонте сливается с небом, и ты уже не понимаешь, где паришь и что тебя окружает, воздух или вода. Зато в тебе просыпается уверенность, что можешь лететь куда угодно…

— Посмотри, пожалуйста, что это? — голос Шайны вернул Тиару к реальности.

Девушка открыла глаза, щурясь от лучей ока Иды. Охотница рассматривала самый крупный валун, выше человеческого роста, лежавший чуть поодаль от остальных. Камень почти полностью зарос диким вьюнком, но одну сторону кто-то расчистил от растений. На шершавой поверхности глыбы оказалась выбита надпись на давно забытом языке. Четыре строчки со сдвигом вправо, как лестница.

— Что это? — полюбопытствовала Шайна.

— Это киарский — язык древних магов.

— Ты его знаешь?

— Шутишь? Бабушка меня с младенчества обучала. Больше половины заклинаний, которые сейчас известны, имеют киарские корни.

— Что за надпись?

— Впервые вижу. Валуны в теплое время года в зелени стоят, а когда зима наступает вьюнок засыхает.

Тиара рукой очистила поверхность камня от пыли.

— В темной пещере, где вода и сырость… посмотри на загадку… — она надолго замолчала.

— Не получается? — спросила Шайна.

— Наоборот, все получилось, — улыбнулась Тиара. — Киарские тексты, написанные вот такими уступами, не что иное, как стихи. Бабушка давала мне задания не просто переводить, а рифмовать. Она говорила, что именно так правильно.

В пещере темной и сырой,

Узри загадку пред собой.

Свет одиночества пролей,

Ответ возникнет из теней.

— Что это значит? — удивилась Шайна.

— Понятия не имею, — магичка улыбнулась, довольная собой. — Но за перевод ручаюсь, и в рифму получилось.

Они помолчали, глядя на надпись.

— Как думаешь, она могла остаться с тех времен, когда на острове правили киарцы? — спросила охотница.

— Сомневаюсь. Надпись относительно свежая, не потрескалась. Диким вьюнком заросла, поэтому я ее не замечала.

Шайна присела на корточки, осматривая молодые побеги.

— Растения с это части скалы ободрали не так давно, но не только что. Видишь, там засохшие стебли вместе с молодыми, а здесь только молодые, не успели еще вверх залезть. Думаю, летом прошлого года расчистили, — она со значением посмотрела на Тиару.

— Считаешь, что это связано со смертью Сельмы?

— Не знаю. Однако, если надпись стала видна прошлым летом, то твоя бабушка, гулявшая здесь, не могла ее не заметить.

— И ее из-за этого убили? В этом нет смысла. Стихи как стихи, пусть и на древнем языке.

— Здесь есть поблизости пещера? — Шайна огляделась.

— Возможно, выше в горах. Пещер на острове, как ты знаешь, полно, но они, в основном, на севере, — Тиара нахмурилась. — А знаешь, память удивительная вещь. Я только сейчас вспомнила, как бабушка давала мне наставления во время медитации в детстве. Я сидела вот там, на краю, и она часто говорила: «Учись смотреть вперед, сквозь время и пространство, но помни, что ответ может быть у тебя за спиной».

— Вот! А за спиной у тебя как раз и был этот камень, — подхватила Шайна. — Это что-нибудь да значит.

— Ничего это может не значить, — поморщилась Тиара. — Мне теперь в каждом наставлении бабушки будет что-то мерещиться. Что касается загадок, то их на острове немало осталось от киарцев, хотя еще больше того, что мы ошибочно считаем загадками древних. Всем хочется верить, что вокруг полно тайн, которые предстоит раскрыть.

— Все же я бы поискала в окрестностях пещеру, — упрямо сказала Шайна. — Может, ты еще чего интересное вспомнишь.

Девушки бродили по горам весь день. Никаких пещер поблизости они не нашли, а далеко в горы забираться благоразумно не стали. Помимо контрабандистов там водились горные медведи, и для двух безоружных красавиц еще не известно, кто опаснее. К счастью, на самом плато не было ни медведей, ни контрабандистов. Девушки заметили лишь одного большого и старого котолана. Тот с присущим этим зверям любопытством какое-то время нагло следовал за ними, принюхиваясь, но не подпускал близко, а затем исчез также внезапно, как и появился.

Тиара и Шайна спустились в Верхний Пригород и успели как раз на вечерний поезд из Черной Бухты. На сей раз вагоны были заполнены. В Саторию на отдых ехали шахтеры и мастеровые. Судя по говору и одежде, парни были с материка. С некоторых пор работяги взяли моду заглядывать в город, чтобы погулять в местных питейных. Шахтеры вели себя шумно и порою устраивали потасовки с матросами и местными жителями к огромному раздражению саторийской стражи.

Девушки проехали с ними всего одну остановку, но и этого оказалось достаточно, чтобы изрядно поволноваться. Несколько парней, явно разгоряченные выпивкой, пытались с красавицами познакомиться, а получив отказ, стали отпускать сальные шутки. Тиара демонстративно отвернулась — она привыкла сносить оскорбления. А вот Шайна нахмурилась и ответила очень дерзко, чем вызвало глухой ропот обидчиков. К счастью, шахтеры ехали до конечной станции, поэтому Тиара облегченно вздохнула, сойдя на своей платформе.

— Теперь без оружия ни шагу, — хмуро объявила Шайна, провожая взглядом удаляющийся паротяг. — Попробовали бы они так зубоскалить на Арнейских островах.

— Здесь тебе не Арнейские острова, — заметила Тиара. — Да и был бы у тебя огнедых, чтобы ты сделала?

— Не волнуйся, я могу не только голову прострелить, но и кинжалом что-нибудь укоротить, — отмахнулась Шайна. — Мужики смелые, когда понимают, что женщина не может за себя постоять. На кулаках я им не ровня, но дай мне в руку лезвие хотя бы… Мерзавцы сразу все чуют и начинают вести себя спокойнее. Я это десятки раз проходила.

Они вернулись домой. Как оказалось, во дворе особняка их ожидает Адалия. Тиара удивилась: горничная должна была прийти убираться лишь завтра.

Адалия поздоровалась и недовольно покосилась на Шайну. Та намек поняла и с ухмылкой исчезла в доме.

— Извини, что пропустила годовщину, — Адалия вздохнула. — Время летит стремительно, и в суете про все забываешь.

— Ничего страшного, — успокоила Тиара. Она не стала говорить, что кроме нее и имперского следователя о бабушке вчера никто и не вспомнил.

Адалия разразилась длинной речью о том, каким хорошим человеком была Сельма, как много сделала для острова, как ее уважали. Тиаре было приятно слушать, но ее не оставляло чувство, что Адалию что-то смущает. Она не ошиблась.

— Я виновата перед тобой и Сельмой, — призналась горничная. — Весь год ждала, а под конец закрутилась и едва не забыла.

— Ждали? В каком смысле?

— Видишь ли, прошлым летом, незадолго до… того печального случая, Сельма передала мне письмо. Сказала, что если с ней что-то случится, отдать тебе. Но не сразу, а ровно через год. Я подумала, что завещание или что-то в этом роде, и поклялась, что выполню.

— Письмо от бабушки? — не могла поверить Тиара.

Адалия достала из кармана платья немного мятый, но чистый конверт без надписи, заклеенный сургучной печатью.

— Вот, держи. Надеюсь, там ничего такого, что не могло денек подождать, — расстроенным голосом сказала Адалия.

Тиара взяла письмо и поняла, что у нее дрожат руки.

— Спасибо огромное. Вы столько для меня делаете.

Адалия испуганно отмахнулась. Ей было стыдно за свою забывчивость, и она явно хотела поскорее уйти. Тиаре и самой стало не до горничной. Проводив ее до калитки, девушка бегом кинулась в свою комнату и поспешно разломала печать.

Из конверта выпал сложенный пополам листок бумаги. Тиара в волнении раскрыла послание и сразу узнала немного корявый почерк Сельмы.

«Милый котенок, прости, что покинула тебя, ибо если ты читаешь эти строки, мы уже никогда не увидимся. Я бы многое хотела тебе сказать, но на все не хватит и целого романа. Впрочем, главное ты и так знаешь: я люблю тебя, свет Иды, и всегда буду любить. Ни о чем не жалей и ни о ком не грусти. У тебя впереди вся жизнь, и я уверена, она будет полна радости и счастья.

Хочу предупредить об опасности. Я уверена, ты и сама понимаешь, что они ни перед чем не остановятся, особенно сейчас, когда меня нет рядом. Не удивлюсь, если им хватит глупости залезть ко мне в могилу. Цена слишком высока, чтобы страшиться святотатства. Ты получишь это письмо через год после моего ухода, когда надзор за тобой должен ослабнуть. Полагаю, за это время ты уже сама сообразишь, что к чему. Если подтвердятся мои наихудшие подозрения, нельзя сидеть сложа руки. Наследство старого дуралея надо перепрятать. Мне давно казалось, что то место недостаточно надежно. Надеюсь, ты сообразишь, куда его перенести. А еще лучше: забирай его и уезжай. Я всегда страшилась такого исхода, но сейчас даю тебе свое благословение. Это семейное дело, поэтому сохрани все в тайне. Помни: вокруг враги, доверять никому нельзя.

Прощай, моя дорогая. Верю, Ида своей милостью еще сведет наши души вместе. Твоя любящая Сельма».