Наследница

Глава 4

Которую ночь Император не мог спать спокойно. То, что принцессы нигде нет, заметили только утром. Исчезновение выяснилась, только когда он захотел поговорить с дочерью. Но в покоях ее не оказалось. А к вечеру Командир Императорской Гвардии доложил, Дворец обыскали, принцессы нигде нет. И вот уже пятый день городская стража не прекращала обыскивать все дома, подвалы, лавки, и злачные места столицы, хотя Командир Миччел уже на третий день утверждал, искать больше негде, заглянули в каждую щель. Не обошли вниманием даже трущобы Нижней округи. Уже на второй день, не прекращая поиски в Эрхабене, принялись за окрестности и близлежащие деревни. Тогда же были оповещены Орден Света и Гильдия. Помимо стражи, привлекли военные отряды и гвардейцев прибывших на Совет Герцогов. Не забыли и про возможных добровольцев, Император объявил награду в тысячу золотых тому, кто найдет принцессу. Но все было тщетно.

Вариант, что Эрика могла сбежать, ни Император, ни Герцоги, ни Командир Городской стражи, и прочие военачальники даже не рассматривали. Поначалу Фердинанд предполагал, что его дочь могла сбежать из-за того, что он был строг к ней, но с другой стороны, как бы она вышла из Дворца? К тому же, далеко бы она не ушла. В итоге Император сделал вывод, что наследницу похитили. Тем более, исчезли трое гвардейцев, двое из которых несли караул у покоев принцессы. Поймать их пока не удалось. Это стало дополнительным доказательством того, что произошло похищение. Командира Императорской Гвардии тут же схватили, и допросили. В итоге, так ничего не выяснив, на всякий случай его отправили в темницу, до выяснения обстоятельств.

Помимо активных поисков, сразу стали выдвигаться предположения, кто похитил принцессу. Тут убитый горем Фердинанд вынужден был столкнуться с настоящим кошмаром. Версии о возможных похитителях не выдвигал только ленивый. Пока воины, гвардейцы и стражники занимались непосредственными поисками, Советники, Герцоги, Маршалы и Жрецы принялись оговаривать друг друга, науськивая и так пребывающего в шоке Императора. Порой выдвигались абсолютно бредовые предположения. Например, Герцог Камирский, яростно утверждал, что это сделали варвары из племени Клыкастых, которые, к слову, обитали далеко на севере. На вопрос, а зачем им это нужно, если даже просить выкуп — себе дороже, тот аргументировал тем, что Клыкастые — «настолько варварское племя, что только им могло прийти в голову такое изуверство». Понятное дело, что ни к чему, кроме подтверждения слухов, что старый Герцог выжил из ума, это не привело. Фердинанд только пожалел Герцога, предпочтя сосредоточиться на более реальных версиях.

А некоторые версии пугали своей правдоподобностью, и они также бросали тень на многих влиятельных людей. В итоге, все происходящее во Дворце, никакой пользы в поисках наследницы не принесло, но зато обнажило все противоречия, разъедающие Империю. Все кляли друг друга, плели интриги, пытаясь подставить. За несколько дней организовались несколько коалиций вокруг наиболее правдоподобных версий, в которых помимо Хамонского Магистрата, обвинялись Герцоги Фенайский, Олдский и Мириамский.

Обвинения обвинениями, но на третий день после пропажи принцессы во Дворце стали происходить нешуточные страсти, вплоть до вооруженных столкновений между гвардейцами Герцога Шайского, наиболее рьяного сторонника версии вины Герцога Фенайского, с гвардейцами последнего. То, что Герцоги просто не могут поделить одно ущелье, где пару лет назад нашли запасы драгоценных камней, понимали все, но легче от этого никому не становилось.

Растерянный Фердинанд, который никогда не сталкивавшийся с такими серьезными проблемами, как мог, пытался все уладить мирно, а сам придерживался едва ли не всех популярных версий одновременно, и уповал на приезд Верховного Мага, как на последнюю надежду. Также Император надеялся на Верховного Жреца Святого Кириуса. Только стало известно о пропаже, Кириус тут же отправился в Обитель, чтобы уже оттуда организовать поиски наследницы. Как-бы там ни было, ситуация начала попахивать войной внутри Империи, да ещё и в тот момент, когда Хамонский Магистрат уже начал наступление.

Только Большой Совет, который собрался на четвертый день, разрядил обстановку. Находящийся на грани нервного срыва Император, по совету Миранды, вынужден был солгать, что след похищения ведет в Хамонский Магистрат. Герцогам Фердинанд настоятельно посоветовали готовиться к войне с врагом, а самое главное, отправляться по домам. Это помогло предотвратить бойню, но саму проблему не решило, наследницы как не было, так и нет. Кто виноват, где её искать, а главное, жива ли она вообще — оставалось неизвестным.

Чтобы не сойти с ума, Фердинанд все свободное время проводил в молитвах. На пятый день Герцоги в спешном порядке разъехались, а Верховный Жрец прибыл, и по этому поводу было решено созвать Малый Совет, в который помимо Императора, и Кириуса, должны были войти Верховный Маршал Коннел, и Командир Городской Стражи Миччел.

Фердинанд шел на совет с тяжелым сердцем. Не было ни минуты, чтобы он не клял самого себя как бездарного Императора и отвратительного отца. Он должен был понимать, с Эрикой нужно быть деликатнее, ей и так от жизни досталось. Одна мысль, что его дочь может быть уже мертва, доставляла невыносимые страдания. А то, что происходило вокруг ещё недавно, это был полный кошмар. Ему пришлось солгать, совершить грех перед Мирозданием. Но у него не было иного выхода, разве не совершил бы он грех, если бы оставил все как есть, и тогда во Дворце произошла бы настоящая бойня. Мало того, что погибли бы невинные люди, сама Империя была бы под угрозой. Он ведь присягнул хранить Антарию. И вот ему пришлось лгать. А ещё эта война с Магистратом. Все в кучу!

Чем он прогневил Мироздание, что на него все навалилось? Он же старался жить по заветам Книги Мироздания, всегда ненавидел войну, кровопролития, жертвы среди воинов и мирных жителей. Он всеми способами старался избежать войн, казней. Он даже распустил Инквизицию. Конечно, это была идея его предшественника Александра, но и он сам был согласен с этим решением. Ведь в книге Мироздания ничего не сказано о верности методов, которые использовала Инквизиция. Наоборот, Истина во всепрощении, а не в кровопролитии. Он хотел как лучше. Никто до него не решался это сделать. Но тогда его решение поддержали большая часть Советников и Герцогов, и Миранда, как всегда поддержала его. Может он прогневил Мироздание тем, что взял в жены женщину, которая не приемлет Истину? Но ведь разве Истина не в том, что невежество не есть признак стремления к Свету? А может он недостаточно искренне молился? За что ему все это?

Когда Император вошел в Зал Советов, там уже все собрались. Пустовало только место Верховного Мага. Зал теперь казался Фердинанду особенно огромным. Он уже успел привыкнуть, что в последние дни там было не протолкнуться. Впрочем, уютнее это место для него не стало. Император никогда не любил Зал Советов. Здесь он не мог быть самим собой. Здесь он должен был принимать решения, идущие в разрез с его совестью. Говорить, то, что должен, а не то, что твердит его сердце. И нести это ужасное бремя. Бремя власти.

При появлении Императора, все присутствующие встали.

— Прошу, садитесь, — тихо произнес он присаживаясь.

— Я не стану говорить много, все уже было сказано до меня. Мы все знаем, что произошло. Империю, и меня, как отца, постигло великое горе. Вы люди, которым я могу доверять. Скажу одно, я вынужден был солгать перед ликом Мироздания, чтобы сохранить мир, и не допустить кровопролития. Но я не знаю, где принцесса. И я прошу у вас поддержки в её поисках. Прошу, если кто-то хочет высказать свои предложения, давайте по порядку. Маршал Коннел, вам слово:

— Ваше Императорское Величество, правильно вы сделали, что разогнали эту свору, таким и солгать не грех!

Кириус перебил Коннела:

— Ложь всегда грех!

— Сейчас я говорю, Ваше Святейшество! Вам ещё дадут слово! Герцоги… Вот уж от чьего присутствия толку мало! Эти псы для поиска принцессы даже пальцем не пошевелят! Им бы только дай повод друг другу глотки перегрызть! Я давно говорил, не хрен им волю давать! — предельно сурово говорил Маршал, но его оборвал теперь уже сам Император.

— Коннел, прошу, не нужно голословных обвинений. Ещё вчера мы были на пороге войны, не стоит ссориться с герцогами, — неловко вмешался он.

— Я понял, Ваше Величество, — Маршал буквально заставлял себя согласиться, — Мое мнение вы знаете. Если ваша дочь жива, её сможет найти только армия! Нужно назначить больше награду тому человеку, или отряду, который найдет её. Насчет того, кто похитил наследницу, я полагаю, это точно не Герцоги! На кой им её похищать, если проще её просто прикончить! Эти псы сами между собой не поделили что-то, вот теперь льют дерьмо друг на друга! Шакалы!

— Коннел… — все так же неловко одернул его Фердинанд, полагая слова маршала слишком резкими.

— Простите, Ваше Величество. Я все сказал, — резко закончил Верховный Маршал, оставшись явно недовольным.

— Ваше Величество, позвольте мне выразить глас Мироздания! — тут же вклинился Верховный Жрец Ордена Света.

— Прошу, Кириус, — Фердинанд надеялся, хотя бы Его Святейшество даст мудрый совет.

— Для начала я бы хотел сказать, что предложение уважаемого Верховного Маршала является полезным, но прежде мы должны понять, что эта, безусловно, ужасная трагедия, в первую очередь, являет собой происки самого Проклятого. Конечно, теперь нужно применить все доступные способы для поиска наследницы. Но мы не можем обходиться без помощи Мироздания. Мы попробовали, свершили грех, распустив Инквизицию, предали воинов, готовых отдать жизнь за Свет! И вот случилась трагедия, сначала война, а теперь ваша дочь. И теперь мы должны искреннее и чаще молиться! Мы должны жить, как предписывает Книга Мироздания! А самое главное, мы должны осознать нашу ошибку, наследнице было бы лучше находиться в Храме до своего замужества!

— Святой Кириус, я всего лишь выполняю последнюю волю Императора Александра, который хотел, чтобы принцесса воспитывалась во Дворце, — оправдывался Фердинанд.

— Император Александр так же мог ошибаться. Он отвернулся от служения Мирозданию, и каков его финал?! Он был отравлен рукой прислужников Проклятого. Мироздание милостиво и всепрощающе, и может защитить каждого, однако мы не можем просить у него защиты, повернувшись спиной. Мы обязаны принять решение, и в любом случае, как только принцесса найдется, а она обязательно найдется, ибо Мироздание милостиво, мы должны отправить её в Храм…

Тут Коннел не выдержал и вмешался:

— Пока вы тут разглагольствуете, где было бы лучше наследнице, она в плену, если не в самой Бездне!

— Упаси Мироздание, что ты говоришь! — испуганно возмутился Император.

— Я всего лишь хочу призвать вас к действию. Нужно решить, где её искать! — с нажимом пояснил Маршал.

— Да, ты прав. Может, послушаем Миччела. Командир, тебе слово, — Фердинанд, таким образом, попытался избежать назревающего конфликта.

Миччел встал, и бегло осмотрелся.

— Ваше Величество. Докладываю. Был прочесан Дворец. Город. Окрестные деревни. Леса. Каждый день ищем. Даже ночью. И продолжим искать, пока не найдем. Привлечен весь состав городской стражи, — отчитался встрепенувшийся Командир. Трудно было не заметить, ему на Совете было скучно.

— Что вы можете предложить, Командир Миччел? — задал уточняющий вопрос Император.

— Искать нужно, — как ни в чем не бывало, ответил тот.

— Искать? А мы прямо не знали, что искать надо! Спасибо, что просветил! Между прочим, твои стражники все проворонили! — возмутился Маршал, явно не питающий симпатий к Миччелу.

— Охранять принцессу дело Императорской Гвардии. Я к ним отношения не имею. С меня взятки гладки, — отмахнулся тот.

— А то, что твои стражники только и делают, что по трактирам и борделям шляются, да ещё поборами занимаются, тоже с тебя взятки гладки! — не унимался Коннел.

— Какая разница, где они свободное время проводят, — чуть ли не зевая, ответил Командир.

— Ну да, тебе никакой. Сам, небось, в игорном доме уже поселился, — издевательски заметил Маршал.

— Не твое дело, где я живу. Иди себе, воюй. Я служу отменно. В городе бандитов нет. Темница полупустая, — дежурной фразой небрежно отговорился Миччел.

Император наблюдал за разгорающейся перепалкой, пытаясь уловить момент, чтобы вклиниться и прекратить этот неуместный бардак. Тем временем те заводились все сильнее.

— Вот именно, что полупустая!

— Дык садить туда некого, в городе порядок. Нет у нас бандитов, — хвастался Командир.

— Конечно! Нету! Все бандиты давно в городской страже служат! А в Нижнюю Округу зайти страшно! Я даже догадываюсь, почему ты там порядок не наводишь! — начал сыпать обвинениями Коннел.

Тут Император не выдержал:

— Вы что, с ума посходили! Побойтесь Мироздания! Мою дочь, наследницу, похитили, а вы тут устроили! — с укоризной, и в тоже время с отчаянием в голосе возмутился он.

— Простите, Ваше Величество, — ответил Коннел.

— Да, простите, — бросил Командир, и тут же добавил, — вы спрашивали, что я предлагаю? Искать… А что ещё делать? — безразлично сказал он, и вальяжно присел.

Император сделал вывод, продолжать Совет дальше он не может. Нет смысла. Только передеруться все. Поблагодарив, он всех распустил, и отправился в свою комнату. Миранды не было, и Фердинанд вздохнул спокойно. Он хотел побыть в одиночестве. Подумать о том, как быть дальше. Император присел за стол, взял в руки Книгу Мироздания, хотел её открыть, но вдруг положил на место, и закрыл лицо руками.

Он чувствовал себя загнанным в угол. Совет ничего не дал. Это тупик. Все и так делают, что могут. Только он сам, кажется, ошибся. Кириус ведь прав, нельзя было забирать дочь из Храма Мироздания. Фердинанд знал правду, почему Александр не хотел, чтобы Эрика воспитывалась в Храме в дальнейшем. Тот посчитал, что Мироздание не смогло защитить наследницу от Ордена Талерман, и поэтому с ней случилась трагедия. Об этом знали немногие, Император заботился о том, чтобы это не стало общеизвестным. Просто падение со скалы, не более. Не должны люди знать правду, ведь тогда на принцессу падет тень. Возникнут слухи о её связи с Проклятым. Её внешность и полное невосприятие магии и так способствуют таким разговорам.

Но как он сам мог сомневаться во всесилии Мироздания? Книга ведь гласит, что порой Мироздание испытывает людей, и лишь стойкие продолжают идти дорогой Света. Он же свернул с этого пути. Но он может все исправить! Пока не поздно. Хотя, а если уже поздно, и Эрика… Только подумав об этом, он ощутил панический страх, и взяв в руки статуэтку с символом Мироздания, мысленно взмолился: «Священное Мироздание, сотворившее все сущее, дай мне силы не свернуть с дороги Света! Дай мне силы не поддаться искушениям Проклятого! Сила четырех стихий, не оставляй меня в неравном бою с Тьмой! Священный огонь, растопи лед в моем сердце! Священная вода, смой все сомнения! Священная Земля помоги взрастить благие намерения! Священный Ветер, стань же мне попутным в борьбе против тьмы! Великое Мироздание, помоги пройти испытания, данные тобою свыше!..»

Прочтя общеизвестную молитву, Фердинанд, теперь уже вслух, с отчаянием в голосе, обратился к Высшим Силам:

— Мироздание, прошу, прости все мои грехи! Забирай все что хочешь, но оставь мою дочь! Помоги мне её вернуть! Я клянусь, что больше не сверну с дороги Света, и останусь верен слову. Только верни Эрику! Она отправиться в Храм! Я клянусь! Только прошу, верни её! — умолял Император, сжимая в руках статуэтку.

Дальний угол погреба освещал только один факел. Тишина пронизывала все вокруг, лишь крысы периодически пробегали из стороны в стороны, заставляя вздрагивать Альдо.

— Успокойся, тут никогда никто не ходит! Думаешь, я тебя приведу туда, где нас могут застать?! — успокаивал его Лоран, уверенно обнимая сзади.

— Тогда ты тоже говорил, нас не увидят. И вот… Я не могу спать которые сутки…, - признался принц.

Лоран резко повернул его к себе лицом, и, схватив за плечи, посмотрел ему в глаза.

— Не смей себя винить! Ты поступил как истинный Император! — жестко произнес Лоран, и тут же сменив тон на более чувственный, добавил, — Я горжусь тобой.

Тут же он притянул Альдо к себе и грубо поцеловал его, прикусывая за губы.

Но, несмотря на учащающееся дыхание, принц все-таки отстранился, и повернув свое лицо в сторону, произнес:

— Она была моей сестрой, хоть и ведьмой.

— Вот именно, ведьмой! Она тебя чуть не убила!

— Но я был сам виноват. Я думал, смогу с этим жить. А теперь…

— Теперь? Все хорошо, поверили тебе, а не ей. Матушка тебе помогла. Даже шум не поднялся, все замяли. Словам про нашу связь тоже ни Император, ни Королева не поверили. Теперь ты станешь первым наследником! Ты достоин этого! Подумай об Империи! Ты хотел бы, чтобы нашей Империей правил чужой человек, согласившийся жениться на Эрике? Чтобы она родила ему урода? Если вообще смогла кого-то родить! — Лоран тряс принца за плечи.

— Нет, — опустив взгляд, нерешительно ответил тот.

— Тогда ты должен гордиться собой! Ты спас Империю! — говорил со страстью Лоран, держа Альдо за волосы.

— Я знаю. Но это так сложно! Я не могу смотреть на страдания отца! Я ощущаю себя виноватым! Она ведь исчезла из-за меня!

— Отец скоро перестанет страдать, и поймет, что так лучше! И ты ему в этом поможешь! Ты же любящий сын?! Ты же его наследник?! Отвечай? — убеждал гвардеец принца, попутно хватая того за ягодицы.

— Да! — явно сгорая от желания, простонал он.

— Я хочу тебя, мой принц, — с этими словами Лоран начал стягивать с Альдо брюки…

Уже после того, как они закончили предаваться плотским утехам, Лоран посоветовал принцу поговорить с отцом и поддержать его.

Лоран проводил принца к покоям Императора, а сам остался ждать за дверью. Несущие караул гвардейцы лениво спорили, жива наследница, или нет. Лоран, чтобы не скучать, только присоединился к их разговору, как те вдруг резко замолчали, и вытянулись по струнке. Гвардеец обернулся, и увидел, что к ним направляется Командир Городской стражи Миччел. То бишь, его брат.

Гвардейцы, как полагается, поприветствовали его. Командир, ничего им не ответив, жестом предложил брату отойти чуть поодаль. Лоран знал, что разговор с Императором обычно дело долгое, согласился. Ему не терпелось узнать последние новости.

— Что там на Совете? Нашли принцессу? — тут же с нескрываемым интересом начал сыпать вопросами Лоран.

Миччел лениво похлопал его по плечу.

— Братишка, да что ты все заладил? Дался тебе этот Совет, вместе с принцессой? Я поговорить пришел, ты со своим рвением скоро совсем себя заморишь!

— Мне просто интересно! Тем более ещё недавно тут такая суматоха творилась! Принц ведь мне не докладывает, — оправдывался Лоран.

— Твою мать, как ты меня достал. Я на этот Совете чуть не заснул! Достали они! Ищем мы, ищем! Что я могу ещё сделать? Ещё этот Коннел, пес поганый, проиграл мне однажды, теперь ему неймется… Ну да ладно хватит об этом! Я не о делах разговаривать пришел, — отмахнулся Командир.

— Да, толку о них разговаривать. Зачем пожаловал?

Лоран, убедившись, что наследницу не нашли, донимать брата больше не собирался.

— Ну как зачем. Беспокоюсь я о тебе! Ты хоть иногда отдыхаешь? Ты как стал личным гвардейцем принца, ни одного выходного не брал! Я узнавал, все гвардейцы служат по-людски! Есть смена караула, все как полагается. Только ты один, как пес верный, небось под дверью спишь! Ты со своим рвением загонишь себя скоро! — отчитывал он брата.

— Не начинай! Ты сам всегда хвалил меня именно за мое рвение! — возмутился Лоран.

— Все должно быть в меру! Одно дело быть лучшим в Гвардейской Школе! Но зачем так себя мучить? Я так никогда не надрывался. И ничего. Командир Городской стражи! — С гордостью заявил брат.

«Вот именно, всего лишь Командир Городской стражи. Им ты и останешься. И то, в лучшем случае» — подумал Лоран, но вслух не сказал этого, не было у него цели оскорблять брата. Тот достиг, чего хотел, а достиг он немалого, если учесть с чего он начинал.

— Ты три раза подряд побеждал в Императорском турнире воинов! — заметил Лоран.

— Ну да, и ты прими участие. Тебе и раза хватит! Учитывая, что ты уже личный гвардеец Его Высочества, после победы ты вскоре займешь место Командира Императорской Гвардии. Ты пойми, на большее ты рассчитывать все равно не сможешь! Ты думаешь, будешь так выслуживаться перед принцем, тебе дадут титул, землю? Ни хрена! Я уже давно понял это. Так что незачем так издеваться над собой! Возьми ты выходной! Сходим с тобой в Честь Империи! Развеешься! Там шлюхи, сантала, азартные игры! — продолжал настаивать Миччел, приобняв брата.

— Я не хочу в Честь Империи! — злобно процедил гвардеец.

— Ты ещё скажи, тебе там не нравится! Раньше, сам у меня канючил! Когда в Честь Империи пойдем?! Когда к шлюхам? А теперь, у тебя даже девки нет! Все с этим принцем носишься! Скоро с ним трахаться начнешь! — распалился Командир, грубо взяв Лорана за подбородок.

— Заткнись! — резко отрезал гвардеец, и одернул руку брата.

— Да не бойся, не услышит твой Альдо! Между прочим, я тебя не для того сюда засунул, чтобы ты лизал зады этим хлыщам!

— Я никому не лижу задницы. Я просто хочу хорошо проявить себя на службе, — сухо процедил Лоран, едва сдерживая гнев.

— Ладно, братишка. Проявляй. Но если передумаешь, ты знаешь, где меня найти, — отмахнулся Миччел, и, не прощаясь, пошел прочь.

Лоран отправился к покоям Императора ждать Альдо. С гвардейцами ему уже разговаривать не хотелось. В последнее время подобные разговоры с братом стабильно портили ему настроение. Не мог он сказать ему правду. Тот ведь даже не в курсе, что помимо женщин, его привлекают юноши. Брат бы убил его, Лоран знал, как тот относится к мужеложству. А он совратил малолетнего принца. Пусть даже на Альдо ему было плевать, он сделал это, и продолжает делать ради достижения своей цели. Стать Командиром, отличиться, получить титул и землю, и тогда его детям не придется испытать то, что испытал однажды он, живя в Нижней округе.

Он родился именно в этой клоаке. Так он предпочитал называть трущобы Нижней округи, которая находилась на одной из окраин столицы. После постройки второй стены, расширившей Эрхабен в два раза, именно здесь оказалось не просто самое нижнее место. Округа находилась практически в большой яме, куда при первой возможности стекались все сточные воды. К тому же после каждого ливня все затапливало, и уровень воды порой достигал половину человеческого роста. А в редких случаях, и выше. В итоге жуткий смрад вскоре после заселения, стал едва ли не постоянным. Разумеется, те, кто по наивности додумались построить тут дома, без сожаления просто покинули округу. А на их место пришли те, кому идти было некуда. Так буквально за каких-то сто лет Нижняя округа стала сосредоточением отбросов, причем как в прямом, так и в переносном смысле.

Жили тут в основном откровенно опустившееся люди, которые от безнадеги, или ещё по каким-то причинам, окончательно утратили свое лицо. Попрошайки, мелкие воры и мошенники, люди, зарабатывающие жалкие медяки, выполняя самую отвратительную работу, как например чистка каналов. Практически все нещадно пили, и, возможно, потому не делали ничего, чтобы вырваться из этой клоаки. Потому как только у человека появлялась хоть какая-то возможность покинуть это место, он делал это без сожаления. Но таких было немного. Здесь жили те, кто уже давно утратил надежду. Умирали тут рано и часто, но на их место приходили такие же опустившиеся бродяги. Большая часть детей, родившехся в Нижней округе умирали, так и не достигнув зрелости. От различных болезней, несчастных случаев, а то и просто от голода. Остальные, вырастая в столь ужасной атмосфере, в большинстве своем, теряли надежду жить нормально и становились такими же пьяницами, как и большинство.

Отец Лорана был таким человеком. Он родился в этой округе, женился там же, на такой же родившейся в этом месте девушке. Жили они на втором этаже обветшалого дома, занимая всего одну комнату, доставшуюся по наследству. Отец Лорана служил чистильщиком каналов, мать штопала одежду, пока не ослепла от странной болезни, лечить которую у них просто не было средств. Лорану тогда было шесть, Миччелу — десять. Ещё у него были две младшие сестры. И с тех пор их жизнь окончательно превратилась в Бездну. Именно так называл свою жизнь в Нижней округе Лоран.

Тех медяков, которые зарабатывал отец, не хватало. Тот, вместо того, чтобы как-то поработать ещё, начал пить пуще прежнего, и увлекся игрой в кости, надеясь что-то выиграть. Стоит ли говорить, что ничего он не выигрывал, скорее наоборот, влезал в долги. Вскоре его выгнали с работы. Кому нужен пьяница? Отец приходил домой, и в пьяном угаре вымещал злость на жене и детях. Дома есть стало совсем нечего. Миччелу пришлось идти работать на рынок носильщиком, благо, выглядел он не на свои десять, а на пару лет старше. Его все равно не брали, и он работал в половину цены, и этого все равно не хватало, ведь большую часть заработка забирал отец на выпивку. Потому периодически он вынужден был просто воровать еду.

Через год после такой жизни у Лорана умерла одна сестра, почти через месяц, вторая. Мать окончательно слегла, и прожила только полгода. Отец, тогда как с цепи сорвался, и теперь уже начал выносить из дома все, что имело хоть какую-то ценность. И однажды он просто не вернулся. Братья остались одни, хотя маленький Лоран ловил себя на мысли, что испытывает от этого скорее облегчение. Он уже не помнил, когда отец говорил им с братом хоть что-то хорошее. Только оскорбления и побои, будто это они повинны в том, что происходит.

Однажды Миччел увидел Императорский турнир воинов, и пообещал брату, что когда он будет готов, он обязательно поучаствует, и победит. Так они и жили, Миччел, а потом и Лоран, промышляли на рынке носильщиками, чем зарабатывали на скромную жизнь, и учились драться. Тем более, в месте, где они жили, это было необходимо. Нижняя округа была не просто помойной ямой, это был зверинец, где ради медяка на опохмел готовы были прирезать средь бела дня, при этом зная, что ничего за это не будет. Городские стражники не особенно совались в округу. Иногда случались облавы, когда искали опасных преступников, за чью голову был обещан выкуп, и по слухам, решивших там спрятаться. А так никому не было дела до убивающих друг друга оборванцев и пьяниц.

Когда Лорану было двенадцать, Император Александр издал указ, закрыть Нижнюю Округу. То есть выпускать не всех, и не всегда. Это можно было сделать достаточно легко, ведь первую стену никто не разрушал, в ней просто сделали проходы. На них поставили решетки. Те, кто работал в других округах, должны были попросить у нанимателя заверенную бумагу, свидетельствующую об этом. Никакой бумаги у юношей, подрабатывающих носильщиками, не было, как, впрочем, и у большинства жителей Нижней округи. Тогда в трущобах началась настоящая война, за медяк, за бутылку, за бумагу на право выхода.

Юноши ночью перелезли через стену, поклявшись никогда не возвращаться. Возможно, именно превращение округи в тюрьму и подтолкнуло Миччела пойти на риск участвовать в турнире. Они поселились в коморе на чердаке, и все так же подрабатывая носильщиками, ждали турнир как манну небесную. Но, как на зло, ждать пришлось долго, в Империи было неспокойно, и какое-то время было не до турниров. Но они дождались. Миччел пришел туда с одним украденным мечом. Впрочем, победить ему это не помешало. Почти все золото он отдал, чтобы заплатить за обучение Лорана в Императорской Гвардейской Школе, а сам устроился в городскую стражу.

В Школе юному Лорану поначалу пришлось не сладко. Там учились отпрыски графов, герцогов, баронов. Те сразу узнали, что он из «помойной ямы», как называли Нижнюю Округу. Конечно, паршиво сверстники относились не только к нему, но и к странному юноше Альберту. Несмотря на то, что он был сыном Герцога Клеонского, брата Императора, он отличался странностью в поведении, и полнейшей бездарностью, поэтому часто получал пинки и затрещины. Лорана никто не бил, прошедший Нижнюю Округу, он быстро дал понять холеным сынкам, что делать этого не нужно. Но чего он только о себе не наслушался. Наставники также не особенно жаловали выскочку, поэтому бить в ответ за слова было чревато, его могли просто выгнать. И он только огрызался.

Но вскоре дела у Лорана пошли на улучшение. Наставники оценили его рвение, сверстники приутихли. Заодно он предусмотрительно подружился с тем самым племянником Императора, который даже не обратил внимания на его происхождение. Немудрено, с ним никто не хотел даже разговаривать. Свою бездарность Альберт пояснил желанием, чтобы его выгнали. Как же тогда Лорана взбесило это объяснение. Зажравшийся племянник самого Императора недоволен, что его взяли учиться в саму Гвардейскую школу. Его брат ради того, чтобы взяли его, жизнью рисковал, а этот хлыщ носом воротит. Ему тогда стоило неимоверных усилий просто не врезать новоявленному товарищу. Но он сдержался и уже потом понял, что не прогадал.

Через год обучения, тот вдруг взялся за ум, и вскоре быстренько отметелил почти всех бывших обидчиков, чем сразу же заслужил авторитет. И он, как лучший друг племянника самого Императора, вместе с ним. Тогда Лоран понял, настолько важны связи. С их помощью можно добиться чего угодно, рассудил он.

Поначалу честолюбивый юноша надеялся на дружбу с Альбертом. Тот быстро поднимется по службе, и его потянет, если что. Но тот буквально ошарашил всех, когда будучи одним из лучших выпускников, попросил у самого Императора позволения не служить в Гвардии, а идти учиться в Академию. Лоран счел Альберта трусом, но долго не горевал. Закончив школу в числе лучших учеников, он попал на службу во Дворец, правда, не в сам. Его отряд караулил в саду. Уже через две недели отличающийся статью и внешностью гвардеец вступил в связь со стареющей леди Марчеллой, супругой Герцога Фенайского. Она то и похлопотала, чтобы отличившегося на службе гвардейца уже через полгода перевели караулить в сам Дворец. Успех вскружил ему голову, и он обратил свой взор на Императорское семейство.

Будучи ценителем как женщин, так и мужчин, Лоран имел простор для выбора. Первой его мыслью было попытаться соблазнить Королеву. Она красива, и, по слухам, весьма похотлива. Вот только, по тем же слухам, она и сама кого угодно соблазнит, а все её любовники, когда ей надоедали, почему-то куда-то исчезали из Дворца. Так что с Мирандой связываться, себе дороже. Фердинанда он даже в расчет не брал, этот идиот любил супругу и Книгу Мироздания, и больше ему ничего нужно не было. Оставались Эрика и Альдо.

Совращать принцессу он даже не пытался. И дело было не только в её внешности, которую гвардеец счел отвратительной. Лоран мог бы и потерпеть, если цель того требует. Марчелла была не лучше, мало того, старше больше чем в два раза, еще и отличалась чрезмерной полнотой. Но гвардеец сразу же обратил внимание, как юной принц смотрит на мужчин. И на него в том числе. И у Лорана сразу же возник план, ради которого он готов был рискнуть. Эрика может и не дожить до зрелости, а вот Альдо, скорее всего, доживет. К тому же, если даже принцесса не умрет, править будет её муж, и вряд ли он станет слушать свою уродливую женушку. Так что толку от нее нет, лучше заняться принцем, а от Эрики избавится, если та будет мешать.

При первой же возможности Лоран совратил малолетнего принца. И не прогадал. Альдо теперь готов выполнять всего прихоти. Вот только не объяснишь этого брату. Гвардейцу было неприятно, что Миччел, которого он, несмотря на многие разногласия, уважал, считает, что он лижет кому-то задницу. Если бы брат знал, что он задумал. Вот только если бы вместо Альдо была девушка, Миччел бы не осудил, а так… Но гвардеец свято верил, цель оправдывает средства. Он был готов не только морочить голову принцу, отказывая себе во многих удовольствиях, и науськивать его сначала травить сестру с целью доведения до самоубийства, а потом и вовсе убить. Он без зазрения совести убьет даже Императора, если потребуется.

В отличие от Альдо, его не мучила совесть по поводу того, что они сделали с наследницей. Лоран презирал императорскую семью, искренне считая их всех зажравшимися холеными свиньями. Гвардеец ненавидел Альдо так же как и Эрику, просто так случилось, что принц — его будущее, а принцесса — помеха его планам. В конце концов, почему он должен её жалеть? Ведь его сестер, когда они умирали, никто не пожалел, его мать, когда та ослепла, никто не пожалел. В нижней округе сотни калек похлеще, и их никто не жалеет. А принцесса родилась в роскоши, и даже не знает, что такое настоящие страдания. Такие как она, отдают приказы устраивать из целой округи тюрьму, а потом смотрят, как люди превращаясь в зверей, сжирают друг друга. Вот и не зачем ее жалеть.

После посещения трактира, Порт Димир уже не настолько шокировал принцессу. Скорее её заинтересовал этот город. Для неё были в новинку подобные путешествия. Эрика не просто никогда не была в порту, она вообще нигде не бывала. Жизнь в стенах Храма Мироздания она не помнила, а так, она проводила время только в Императорском Дворце.

Они могли сразу отправиться в сторону Эрхабена, и минуя рынок, выехать на дорогу, ведущей к лесу, но Эрика изъявила желание посмотреть сам город. В особенности её интересовал причал. Ведь корабли она видела только на картинках. И вообще, теперь ей хотелось увидеть буквально всю Империю собственными глазами. Книги ведь никогда не заменят реальную жизнь. Принцесса изучала много книг по географии, и прекрасно знала, что портовый город Димир находился на побережье Кровавого моря, и являлся одним из Содружества Вольных Портов Аваргии. Множество портов следовали один за другим, занимая значительную протяженность вдоль Аваргийских гор, и всегда имели стратегическое значения для всей Империи.

Наследница с детства интересовалась военной историей Империи. История завоевания Аваргии особенно впечатлила её. До того, как около ста лет назад, эти земли был завоеваны Империей, побережье вдоль гор принадлежало Халифату. История гласила, что после отступления армии противника, на этих землях продолжались восстания, которые никак не могли подавить. Имперская власть, используя силу, безуспешно пыталась наводить порядок, и заставить Аваргию подчиняться. Но, не желая принимать во внимание особенности людей чуждой культуры, Император Рагнор не учитывал, что в традициях жителей побережья воевать до конца, только бы не подчиняться чужакам.

Аваргийцы, как и все подданные Халифата, верили в Оракул Избранных Воинов Света, некое подобие Мироздания, но только с несколько другими требованиями к праведной жизни. Самым почетным в Халифате считалось воинское ремесло. Воевать считалось самым благим занятием. Особенно воевать с чужаками. Истинными Воинами могли стать все, кто докажет свое право в бою. Рабство среди подданных Халифата не просто не осуждалось, а приветствовалось. Чужаков, не доказавших своей истинной воинской доблести, было принято обращать в рабство. При этом чужак, если он доказывал свое право быть Истинным Воином, мог стать уважаемым человеком. Женщины, в независимости от происхождения, изначально считались рабынями, так как не могли воевать.

Подчиниться чужаку, для халифатца значило свершить преступление против Оракула, и стать отверженным для своего народа. Ясное дело, что воевать с людьми с такими представлениями было практически бессмысленно, если только не пойти на их полное истребление. Рагнор, в конечном итоге, планировал пойти на этот шаг, но так и не успел ввиду своей гибели. Его отравили халифатцы. Его сын, Альфред, вопреки ожиданиям, не стал мстить сразу, а поступил хитрее. Поначалу его осудили, обвинив в потакании врагу, но в итоге признали его правоту.

Император Альфред, впоследствии, по прозвищу Хитрый, поступил по принципу: разделяй и властвуй. Каждому порту была дарована свобода от других, а Правители портов должны были подчиняться напрямую Императору. А так как Портов было уйма, им предложили каждый год выбирать Почетного представителя, который отвечал перед Императором. Так же, если ранее по местным традициям, любой Истинный Воин, мог вызвать Правителя на честный бой, и, победив противника, получить власть, то Император Альфред предложил закрепить пожизненную власть за каждым Правителем и передавать её по наследству. Заодно он выделил каждому из них защиту. Правители быстро смекнули, что быть хозяевами своих городов, да ещё и не бояться быть убитым на честном поединке, выгодно, и быстренько закрыли глаза на Оракул, а некоторые и вовсе задумались о Книге Мироздания. А простые аваргийцы продолжали считать, что не служат чужакам.

Рабство приказали отменить, да ещё и в каждый город для поддержания порядка направили антарийских воинов. Это весьма разумное для Империи решение позволило подчинить Аваргию, истребив или изгнав особенно недовольных Истинных Воинов. Бывшие рабы, женщины, и слуги, которые не были привилегированными слоями, но составляли большинство, не особенно старались чинить сопротивление Имперской власти, быстро оценив новые порядки. А закончил план Альфреда сам Халифат. Когда через тридцать лет после отступления, к побережью Аваргии причалили корабли с войсками Халифата, против них выступили сами жители Портов, под предводительством Правителей, не пожелавших возвращать старые порядки. Антарийская армия прибыла только после масштабной резни, жертвами которой пали обе стороны, и без труда изгнала халифатцев, став для оставшихся в живых жителей героями.

Император Альфред был одним из любимых Императоров принцессы, хотя и его отец, Рагнор по прозвищу Бесстрашный, также вызывал у нее уважение. Ведь он посмел отобрать у Халифата Аваргийское побережье, что не решались сделать его предки. Но дальновидность Альфреда Хитрого осталась в истории навсегда. В летописи Эрика прочитала его высказывание по поводу завоевания народа Аваргии, которое знала наизусть. «Я знал, что Халифат вернется, и потому решил перетянуть аваргийцев на сторону Империи. Ведь абсолютная верность присуща лишь глупцам. Тех, кого нельзя запугать, всегда можно купить, а глупцы пусть отправляются в Бездну».

Эрика давно мечтала побывать в Аваргии. Теперь Содружества Вольных Портов считались абсолютно лояльными Империи. Они же славились разнообразием верований, которых придерживаются подданные. В Портах никогда не свирепствовала Инквизиция, каждый Император понимал, что для Антарии выгодна определенная свобода в Портах. Теперь уже по другой причине. Торговля с заморскими землями шла в основном тут, ведь Кровавое Море никогда не замерзало, отличии от Маркийского моря, и редко штормило, в отличие от Кипящего. К нему пролегали наиболее удобные пути торговых суден.

Когда Эрика с Виктором подъехали к набережной, несмотря на то, что было раннее утро, там уже было не протолкнуться. Продвигались они вдоль причалов очень медленно. Повозки, всадники, толкущиеся люди с поклажами, все куда-то направлялись. Попрошайки, стоящие у обочин, перемешались с торговцами, пытающимися продать какой-то нехитрый скарб. Двое городских стражников с явно пропитыми лицами, лениво гоняли последних, отправляя всех на рынок, но получив пару монет, без зазрения совести перекидывались на следующие источники дохода.

Периодически торговцы и попрошайки подходили к медленно продвигающимся повозкам. К их телеге никто не совался, у Виктора было открыто лицо, и клеймо талерманца было веским аргументом не допекать их. Тем временем принцесса с интересом рассматривала людей, которые были одеты весьма разношерстно. Она сразу заметила, что у многих были прикрыты лица, как и у неё. Но она пряталась от солнца, а глаза тех людей ясно говорили о том, что они не альбиносы.

— Почему тут многие ходят с закрытыми лицами? Они тоже талерманцы?

— Вряд ли. Скорее это или халифатцы, или местные последователи Оракула. Я думаю, ты слышала про них.

— Да, я читала про них. Кстати, а ты бывал в Халифате?

— Я там промышлял три месяца. И мне там очень не понравилось.

— Почему? Твое клеймо помешало?

Виктор насмешливо улыбнулся.

— Нет, вот именно там это клеймо делало меня уважаемым человеком. Мне даже не пришлось ничего доказывать. Они полагают, что быть талерманцем почетно, ибо делает его Истинным Воином. У них вообще все почетно, что восхваляет войну против других верований, и не затрагивает их сраный Оракул.

— Но что же тогда тебе не понравилось?

— Все! Думаешь, почему я сейчас не стал закрывать лицо? Днем ведь в Порту безопасно, незачем толпу распугивать.

Эрика окинула взглядом окружающих людей. Ей, не привыкшей к такому скоплению народа, наоборот, показалось, что опасность подстерегает на каждом шагу.

— Я думала, ты не хочешь, чтоб к нам цеплялся всякий сброд.

— Это тоже, конечно. Но в первую очередь, я не хочу, чтобы меня приняли за подданного Халифата. Лучше уж я талерманцем буду. Те хоть убивают, а эти обращают в рабство. Участь хуже смерти. А рожденные рабами, отдельная история. Кстати, женщины там рабыни от рождения. Если она даже рождена в знатной семье, то принадлежит мужу, отцу, после его смерти — старшему из братьев, а если хозяин не находится, то самому Эмиру. Все они имеют право продать её.

— Об этом я знаю, и полагаю это варварством! — возмутилась Эрика, и принялась высматривать в толпе людей с прикрытыми лицами.

— Да, а мы ещё называем варварами северян и островян. Вот где настоящие варвары. Помню, когда я выполнил работу для одного Эмира, убил противника, который хотел его вызвать на честный бой, мне помимо золота, в благодарность отдали женщину. Сказали, делай с ней что хочешь, хоть убей. Пришлось взять. Я знал, что если от какой-то женщины отказываются как от подарка, она считается бракованной, и её продадут в бордель. Пожалел бедняжку. Тьфу, что там за хрень, — вдруг возмутился Виктор и остановил телегу.

— Почему мы остановились? — испуганно спросила Эрика.

— Впереди какой-то затор. Может колесо у кого-то сломалось, или уронили что-то. Надеюсь последнее. Я предупреждал, тут мы будем долго ехать, — раздраженно ответил Виктор, высматривая, что же твориться впереди. Повсюду начали звучать громкие ругательства от хозяев повозок и телег, причем звучали они на разных языках.

— Ну и ладно. Ты её отпустил потом? — решила вернуться к прежней теме Эрика.

— Кого?

— Ну, девушку, которую подарил Эмир?

— Ах, да. Отпустил потом. Взял с собой в Аркадию, там начал учить её языку, рассказывать об особенностях местной жизни. Мне она не нужна была, вот и купил ей дом небольшой, золота оставил. А когда собрался уезжать, наутро я нашел её мертвой. Она повесилась, оставив записку, с содержанием, что если её выбросил хозяин, она недостойна жить.

— Она была сумасшедшей?! Надеюсь, ты хоть себя не винишь?

— Нет. Я предупреждал, что никакой я ей не хозяин, ничего не обещал, кроме того, что при первой возможности отпущу. Не нужна мне она была. Приставил к делу, ну стряпать, стирать, но я даже не спал с ней, хотя она себя не раз предлагала!

— Дура она была! Ей дали свободу, а она — вешаться! — возмутилась Эрика.

— Она тоже не виновата, что её воспитали рабыней. Халифат особый мир. Нам не понять их жизни.

— А ты не жалеешь, что не остался с ней?

— Жена рабыня мне точно не нужна. Всю жизнь слышать «Мой господин»… Даже представить мерзко, — он поморщился.

— А я слышала, многие мужчины наоборот этого хотят, чтоб жена была рабыней.

— Тут уж кому что. Но как по мне, это скучно.

— А в Портах все ещё много последователей Оракула?

— Больше, чем ты видишь. Местные последователи за века Имперской власти отошли от большинства убеждений халифатцев, и многое переняли от антарийцев. По сути, они просто молятся Оракулу, а так, лица не закрывают, рабов не держат, женщин не продают, и довольно лояльны к представителям других верований. В Портах все лояльны, пока не приходиться делить золото.

— В книгах такого не пишут, — отметила принцесса, которая перечитала уйму книг, он как оказалось, понятия не имела о том, что происходит вокруг на самом деле.

— Книги и настоящая жизнь две огромные разницы. Кстати, о настоящей жизни. Что-то долго мы стоим. Уже бы даже сломанную телегу оттащили, — возмутился Виктор, поднялся и начал что-то высматривать. Эрика тоже начала осматриваться, и заметила, что ругань переместилась куда-то далеко вперед, а некоторые хозяева повозок пошли узнавать, что случилось. Стоять всем надоело, а повернуть обратно возможности не было.

— Пойду, гляну, что за хрень происходит! — предупредил Виктор.

— Я тоже хочу посмотреть! — встала следом Эрика, которой в этот раз двигало скорее любопытство, чем страх остаться одной.

— Пошли, — Виктор предусмотрительно прихватил котомку с золотом и недавно приобретенными пожитками, и соскочил с телеги.

Эрика, не дожидаясь помощи, спрыгнула следом. Из-за резко возникшей боли, о которой она успела забыть, увлекшись сначала беседой, а потом происходящим, она едва не упала. Впрочем, особенно задумываться над своим самочувствием ей не дал талерманец, который схватил её под локоть и потащил вперед.

Пробирались они достаточно долго. Как оказалось, телеги встали на расстояние в десяток причалов, и это только до того места, где застряла их повозка. Эрика уже издалека заметила множество людей, столпившихся вокруг огромной, высокой повозки, на крыше которой стоял мужчина в черном балахоне, и что-то вещал. Повозка стояла поперек дороги. Она и перегородила все движение. Оттуда доносился гул, из которого принцесса разобрала только воззвания к Мирозданию, Оракулу и различным Богам.

— Виктор, что там происходит? — поинтересовалась она.

— Херня какая то, сам не пойму. Сейчас посмотрим.

Когда они уже подошли к толпе, Эрика, наконец, смогла разобрать, о чем вещает мужчина.

— Царствие Проклятого грядет! И накроет Бездна Миорию, и станут все рабами Повелителя Тьмы. Готовьтесь, пока не поздно! Продавайте души, и служите Истинному Великому Правителю! Повелитель Бездны близко, он среди Вас, он в Ваших головах! Примите его в душу, и служите ему! Царствие Проклятого грядет! И накроет…

— Это спятивший предвестник Проклятого. Мерзкая тварь, всё движение перегородил, сучонок, — с возмущением пояснил Виктор.

— Он опасен?

— Нет. Они бессмертны, но не владеют никакой магией. Их предназначение — собирать души. Искушая исполнением желаний, или запугивая людей приходом Царства Проклятого.

— Но почему тогда его не прогонят! Даже стражники стоят, хотя его нужно схватить и отправить в темницу! Разве только воззвания к Мирозданию помогут? — недоумевала принцесса.

— Бояться, идиоты. В Портах люди лояльные, но при этом до жути суеверные. Предвестников тут особенно бояться, думают, тот заберет их душу, хотя, чтобы её взять, даже Проклятому нужно согласие. А воззвания не помогут, — с усмешкой пояснил талерманец.

— А если он до вечера там простоит?

— И мы будем до вечера стоять. Если пешком не пойдем. Но до вечера этот паршивец вещать не будет. Так, жди меня тут, — талерманец подмигнул Эрике.

— Ты что, сам хочешь его прогнать?

— Ну а что, ждать пришествия Проклятого? Он ещё долго вопить может, а эти подойти бояться!

— А ты не боишься?

— Не смеши меня. Было б чего бояться.

— Я пойду с тобой! — поставила ультиматум принцесса. Она боялась оставаться одна рядом с этими людьми, но рядом с Виктором ей был не страшен даже сам Проклятый.

— Ладно, но на крышу залазить за мной не стоит, сядешь сразу вперед, — с этими словами Виктор взял Эрику под локоть и они пошли ближе к толпе.

— Господа, пропустите, — громко попросил он, и те, кто обернулись, сразу расступились и затихли, испуганно подталкивая разойтись остальных.

— Талерманец… О боги… спаси Мироздание…, - слышала шепот за спиной Эрика, когда они проходил сквозь толпу. Подойдя к повозке, принцесса сразу же села вперед, и принялась наблюдать за то за Виктором, то за реакцией толпы. Завидев талерманца, толпящиеся ещё громче стали произносить воззвания к разнообразным Высшим Силам.

— Царствие Проклятого грядет! И накроет Бездна Миорию, и станут все рабами Повелителя…

Виктор стремительно заскочил на крышу повозки и без лишних слов, наглым образом прервал просветительскую речь предвестника, столкнув его на землю. Толпа, стоящая поблизости буквально отскочила, люди уже шепотом начали что-то причитать. Но при этом они не расходились. Виктор тем временем спрыгнул, пару раз пнул лежащего мужчину, схватил его за шиворот, и со словами, — Не хрен тут проезд загораживать! В другом месте будешь предвещать! — потащил его к повозке, чтобы присоединиться к Эрике.

Когда они уже втроем были впереди, Виктор взял поводья, и попробовал вывезти повозку на обочину самостоятельно, однако лошадь его слушаться отказалась, тогда он передал их смеющемуся предвестнику.

— Так, давай, вывози свою таратайку! — Угрожающе потребовал он.

— Не хочу, ха-ха-ха, — издевательски смеясь, ответил предвестник.

— Ты охренел, я ж с тебя кожу спущу, ты конечно бессмертный, и все равно воскреснешь, но умирать будешь долго и нудно!

— Ха-ха-ха, как только я не умирал! Ха-ха-ха! Я не боюсь тебя! Ха-ха-ха!

— Как тебя зовут? — вдруг спросил Виктор у предвестника.

— Наил. Первый предвестник Повелителя! Ха-ха-ха. И эта повозка останется тут! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха, — противным смехом разразился он.

Эрике показалось, этот человек сумасшедший. Но страха у неё он не вызывал, скорее просто сильно раздражал.

— Виктор, он идиот, его даже бить бесполезно, проще прикончить и его, и его проклятого коня, а повозку столкнуть в воду! Пусть воскресает, где-то в другом месте! — предложила принцесса.

— Я уж сам об этом подумал, Наил самый конченый из их братии, — согласился Виктор.

— О, кто это! Ха-ха-ха! Дай-ка гляну, — предвестник потянулся прямо через талерманца к лицу Эрики, чтобы стащить платок, но Виктор грубо оттолкнул его, не дав к ней прикоснуться.

— Что он несет? — недоумевала Эрика.

— Альбинос, выродок! Ха-ха-ха. Неудивительно! А-ха-ха-ха! — продолжал предвестник.

— Виктор, убей уже этого идиота! — потребовала оскорбленная Эрика.

— Этот паршивец этого и добивается. Ну, ничего, не дождется, — с этими словами Виктор взял Наила за шею так, что он потерял сознание, и вышвырнул его из повозки на землю.

После этого, не обращая внимания на не прекращающиеся воззвания и молитвы расступающейся толпы, он соскочил с повозки, и отрезал поводья. Лошадь слушаться отказывалась, и стояла как вкопанная. Поэтому он сделал все в точности, как и предлагала Эрика. Он зарядил арбалет, и одним точным выстрелом убил лошадь. После того, как та упала замертво, он попросил принцессу выйти с повозки. Затем он подтолкнул повозку в сторону причала, и столкнул прямо в воду. Если не считать мертвую лошадь, которой, скорее всего, вскоре займутся стражники, проезд был открыт.

Виктор схватил Наила за шиворот, и громко обратился к толпе:

— Представление окончено. Быстрее расходитесь по повозкам. Главное, проезжайте быстрее, а не то я его отпущу, — пригрозил он, и не удержался от смеха, чем ещё больше напугал окружающих.

— Хоть бы спасибо сказали. Пошли, — с этими словами он подтолкнул изумленную Эрику, и они отправились обратно по пустой обочине. Предвестника талерманец поволок за собой. Принцесса заметила, как люди, которые так же начали потихоньку расходиться, с опаской смотрели им вслед и, держась за свои амулеты, что-то шептали.