Наш грустный массаракш

АТАКА!

Без особой спешки вылезши из мягчайшей постели, Сварог принялся одеваться – не так лихорадочно, как в прошлые годы при крике дневального «П-а-а-дъем», но все же не быстрее, чем полагается королю, если дело происходит в мирное время, в его собственной столице. Подгоняло знакомое нетерпение, предвкушение атаки – с самого начала, если не считать поиска зондов, были только разговоры – нужные, полезные, необходимые, но напрочь лишенные действия. Да и поиск зондов свелся к торчанью в кресле и методичному подсчету потерь. А вот теперь впереди было как раз действие...

Одевшись, он достал «портсигар» и включил, по условному рефлексу держа так, чтобы Лавиния не видела экрана.

Как он и ожидал, Канилла была в мундире с орденской колодкой, волосы заплетены в короткую толстую косу – при исполнении, конечно. Окно располагалось за ее спиной, а не сбоку, как в ее кабинете в девятом столе, и обои были хоть и знакомые, но не его родимой конторы: светло-синие, с маленькими золотыми замками, украшенные алыми стягами.

– Я так понимаю, ты в проекте «Изумрудные тропы»? – спросил он по-русски вящей предосторожности ради.

– Да! – ответила Канилла на том же наречии, ничуть не удивившись. – У меня здесь все по плану. Двести зондов готовы и уменьшены – половина стандартных, половина хелльстадских. Скоро начнут переправлять во дворец. Я присмотрю, как и было приказано. А потом пойду на Ту Сторону, руководить операцией.

– Та Сторона подождет, – сказал Сварог. – Пусть переправкой занимается лорд Брагерт, как и предусматривалось. Для тебя есть другое дело... Где граф? Сейчас меня интересует один-единственный граф...

– Во дворце, только что с ним связывалась.

– Отлично, – сказал Сварог. – Возьми парадный брагант канцелярии земных дел и вылетай в «Медвежью берлогу». Захвати оружие, полный набор – «подручную троицу», то же для него. Вы оба должны быть в мундирах Канцелярии земных дел, не обязательно высокого ранга – работать будем на земле. Я скоро приеду, ехать мне на лошадках, так что это займет какое-то время. Все остальное – на месте.

– Есть, командир, – сказала Канилла с заблестевшими глазами – прекрасно поняла, что к чему... сорвиголова, но надежный боевой товарищ, которому можно доверить спину. Она и Гаржак – вполне достаточно. Поскольку мы уже давно не юные мушкетеры с ветром в голове.

Он отдал короткий приказ коменданту девятого стола, нисколько не сомневаясь, что он будет моментально и в точности выполнен, выключил «портсигар» и убрал его в карман.

Лавиния, приподнявшись в постели, пытливо смотрела на него.

– Кажется, я догадываюсь, что ты собираешься делать... – сказала она без улыбки.

– Что тут еще можно сделать? – пожал плечами Сварог. – Одевайся, мы уезжаем...

Брагант несся на предельной скорости, Сварог еще раз просчитал нехитрый план и не нашел в нем изъянов. Иногда необходима как раз лихая кавалерийская атака, точнее говоря, молниеносный бросок на цель...

Версия стала у него складываться почти сразу, потом только оставалось продумать подробности, детали, план действий.

Маркиз Ганталь – несомненный лар. Все, что он демонстрировал Лавинии, все, что он делал... ну, почти все не выходит за пределы способностей обычного лара. Сотворить груду золота из ничего, создать из синего прозрачного воздуха боевой фрегат – любой Высокий Господин Небес на это способен, и даже на большее – артиллерийские батареи, охапки оружия... Вот особняк никому не по зубам, для этого требуется уже аппаратура...

Каверзное примечание мелким шрифтом: подобное масштабное вмешательство строго запрещено. Возьмись кто-то делать золото ведрами, денежная система понесет немаленький ущерб. Предположим, Сварог когда-то в Хелльстаде сотворил с полведра золотых монет для того лихого юного дворянина – но один раз не считается, и, что важнее, дело было в Хелльстаде, где имперские средства наблюдения бессильны. А пароходик «Принцесса» он создавал с разрешения Гаудина, для пользы дела.

И «приворотное заклинание» как нельзя лучше вписывается в картинку – собственно, это не приворотное зелье в полной мере, им можно, если подыскать слова, п о д т о л к н у т ь, но не заставить потерять голову. Но это заклинание засекречено, далеко не все сотрудники спецслужб знают о его существовании, разве что им это понадобится в интересах операции...

И самое тревожащее – это умение Ганталя, выражаясь суконным языком технарей, «заэкранировать» тайные беседы с Лавинией и ее доверенными сановниками даже от хелльстадских «глаз и ушей». И его умение наблюдать за Сварогом даже в те минуты... Сегодня он это использовал для утоления эротического любопытства Лавинии, а завтра? А то и позавчера – говорила же Лавиния, что маркиз ей показывал сверхтайное заседание Сварога со Старшинами Ганзы...

Наконец, сильванский мартыхан. Вся магия ларов не позволяет им создавать живые существа – только переносить их из других мест. Это – единственное, что не вписывается в картину. Впрочем, мартыхан мог быть и перенесен – находятся люди, которые до сих пор привозят их на Талар, прекрасно зная, что зверюшка не протянет и двух месяцев, – успеют похвалиться живой диковинкой...

Итак? Вот уже почти год под носом у Сварога преспокойно действует несомненный лар, правда, пока что свои способности использует исключительно для того, чтобы подбрасывать дровишки в невеликий костерчик харланской смуты... но если еще есть что-то, о чем Лавиния не знает... Кто сказал, что он с ней полностью откровенен?.. Кто сказал, что у него нет других целей, уже не из разряда мелких пакостей? Брашеро лелеял замыслы не в пример грандиознее... тоже располагал возможностями блокировать любое наблюдение, правда, сам был не в состоянии подслушивать и подсматривать, но научно-технический прогресс, стервь такая, не стоит на месте. А Магистериум до сих пор остается вещью в себе. Что же, за маркизом Ганталем стоит все то же гнездилище высоколобых фрондеров, или, по крайней мере, не он один?

В стройную версию не вписывалось одно: шквал, разметавший тогда корабли пиратской эскадры. Никаких заклинаний «на погоду» нет, в том числе и среди засекреченных... Но и этому можно подыскать объяснение, достаточно вспомнить тот случай, когда горротцы устроили «рукотворный» марен. Если допустить, что и здесь они замешаны, версия обретает законченность. В конце концов, так и не нашли ни «автора» марена, ни «зажигательной» собаки – в Горроте еще таится по углам что-то неразоблаченное. Наконец, в этом мире возможны самые невероятные совпадения...

До Лоранской столицы оставались считанные минуты. И Сварог еще раз сказал себе (но нисколечко не «убеждал себя»!), что поступает правильно. Не тот случай, чтобы вдумчиво разрабатывать проказника, опознавать его по «картотеке» Геральдичекой коллегии. Брать нужно немедленно, все в рамках закона, оснований для ареста предостаточно – а потом проторенной дорожкой везти в Глан, где троица его старых знакомых быстро развяжет пленному язык исключительно мягкими, душевными средствами убеждения...

– Вон туда, – показала сидевшая рядом с ним Лавиния. – Где золоченая ограда.

Сварог направил брагант к единственному здешнему аэродрому, которому выпала высокая честь принимать имперские летательные аппараты – когда они приземлялись явно, влюбленный пингвин ради конспирации присылал за предметом воздыхания брагант-невидимку, садившийся в укромном уголке, где не было посторонних глаз.

Золоченая затейливая ограда высотой в человеческий рост окружала площадку, где могла приземлиться добрая дюжина брагантов – а вокруг степенно прохаживались полдюжины раззолоченных лентяев с буфами на плечах (лезвия позолочены, конечно). Никакой необходимости в них не имелось – почетная стража, три смены в сутки. Синекура. У Сварога в Латеранском дворце тоже было десятка два таких вот чисто почетных должностей – за них даже жалованья не полагалось, но почет был несказанный, за эти места интриговали и грызлись: хранитель Главного Королевского Шкафа, Смотритель Мышей, Глашатай Погоды... Все он и не помнил, по совести говоря, но терпел – они нисколечко не мешали жить.

Брагант опустился на невысокий зеленый газон. Дурацкий аппарат на взгляд любого насмешника наподобие Сварога и Каниллы, но как нельзя более уместный с точки зрения высокой бюрократии Канцелярии Земных дел, возведенной в степень искусства: лазурно-синий, весь в золотых геральдических пчелах, с гербами Канцелярии на дверцах и золотой императорской короной, вызывавшей у Сварога потаенный хохот – она была присобачена аккурат там, где у полицейских машин на Земле (и на Той Стороне до Шторма) помещалась мигалка или «матюгальник». Как будто всего этого дурного великолепия мало, в задней части браганта, по обеим сторонам, помещались крылья вроде тех, что красовались на американских автомобилях пятидесятых годов – но это были именно что орлиные крылья, золотые, если кто не догадался. Вылезая из такой «Антилопы-гну», чувствуешь себя клоуном, но ничего не поделаешь – при виде этого транспортного средства любой дворцовый обитатель исполняется верноподданническою трепета, нет, прямо-таки в экстазе, и, к зависти прочих, неделю самое малое будет взахлеб рассказывать, как лицезрел своими глазами...

Той же цели служили и наряды, которые они на себя вынуждены были нацепить все трое: парадные мундиры Канцелярии Земных Дел, покрытые причудливым золотым шитьем и самоцветами так, что из-под них лишь кое-где проглядывали крохотные кусочки алой и голубой ткани, стоячие золототканые воротники, украшенные гербом Канцелярии на фоне двух перекрещенных перьев – знаки различия низшего класса, чьи обладатели в Канцелярии разносят по кабинетам бумаги. Нечто вроде рядового гвардии – они на земле превосходят даже тамошние генеральские...

Трое привратников распахнули золоченые ворота, опять-таки украшенные гербом Канцелярии, занимавшим добрую половину ажурных створок, – и застыли соляными столбами, выпучив глаза до отведенных природой пределов – ну, разговоров будет на неделю... Остальные четверо тоже застыли дурацкими статуями.

Лавиния в мгновение ока стала самой собой, королевой Лорана – холодное, надменное лицо, совершенно невозмутимое, как будто это и не она собиралась вскоре предать верного любовника, оказавшего ей немалые услуги. Ну да, чего стоит услуга, которая уже оказана, – в особенности если на иные благоразумнее будет не рассчитывать...

В памяти сама собой всплыла цитата, он не помнил, откуда, но она вполне подходила, и Сварог тихо сказал:

– Ребята, чище, авторитетнее...

И они двинулись по мощеной дорожке к личному крыльцу Лавинии, как это водилось среди таларских королей, старательно скопированному с Золотого Крыльца Келл Инира, разве что не такому роскошному – везде субординация!.. Сварог подумал мельком, что формалиста и бюрократа высшей степени Диамер-Сонирила могла хватить временная потеря речи: во-первых, служащие Канцелярии вплоть до истопников (которых там по понятным причинам не имеется) должны входить в королевский дворец исключительно через главный вход, а Лавиния, коли уж ее отвозят или привозят эти раззолоченные павлины, должна быть в парадной форме – то есть при мантии и короне (от этого, согласно незыблемым параграфам, не свободен Сварог, когда летает за облака в качестве земного короля). Но принца здесь нет, а если кто-то ушлый и сообразит, что налицо вопиющее нарушение этикетов-параграфов, вопросов ни своей королеве, ни ее спутникам задавать не осмелится. И в любом случае будет поздно...

Сварог, как обычно, ощутил несказанное облегчение, знакомое каждому военному человеку, что на Земле, что на Та ларе. Будь это жестокий, молниеносный удар спецназа или лихая кавалерийская атака на ощетинившуюся мушкетами пехоту, чувство это на миг пронзает одинаково – когда все началось, и ничего уже нельзя ни отменить, ни изменить...

Атака!

Роскошные коридоры, позолота, картины в вычурных рамах, бесценные ковры, высоченные вазы, люстры – обычная декорация королевского дворца... Личные покои Лавинии, поэтому праздношатающихся придворных тут нет, а раззолоченные ливрейные лакеи застывают в низких поклонах

Мушкетерская юность давно кончилась – и на ближних подступах к этому крылу дворца рассредоточились четыре браганта-невидимки с двумя десятками вооруженных до зубов спецназовцев, способных в два счета устроить маленький апокалипсис в отдельно взятом дворце. Сварог не опасался неожиданностей – но лучше пересолить, чем недосолить, благо некому смеяться над перестраховщиком и некому оценивать предпринятые меры, кроме него самого.

Они, все трое, были вооружены крепко, в широких карманах у каждого – торч, шаур и талам, действующий и на ларов парализатор. Вполне достаточно для такой операции. А рукопашной владеют все трое, особенно Канилла, очаровательная машина смерти – что давно уже признал и Гаржак, не усмотревший в этом ни малейшего ущерба пресловутому мужскому самолюбию.

Очередной раззолоченный холуй распахнул перед ними створку не такой уж высокой резной двери. Как и ожидалось, это оказалась не такая уж большая комната: стол, полдюжины стульев, большой глобус Талара в углу, две картины, морская гладь при спокойной погоде с идущими на всех парусах кораблями, на полке – свитки карт. Нечто вроде зальчика для совещаний в узком кругу. На двух высоких стрельчатых окнах затейливые решетки. Лавиния прилежно выполнила его указания: позвать маркиза в комнату, где на окнах крепкие решетки. Так надежнее, если уж решил предусмотреть все – сами собой лары летать не умеют, но у хитромудрого маркиза вполне может оказаться под одеждой стандартный пояс-антиграв, доступный, в общем, любому, ничуть не запретный. Порхнет в окно ласточкой... Спецназовцы, конечно, постараются его спеленать, но поди догадайся, что еще в загашнике у высоколобых умников из Магистериума... Не нужно забывать, что никаких доказательств и улик против него, собственно, и нет, кроме слов Лавинии, а когда их еще запротоколируют по все правилам, и кто знает, какое алиби у беглеца может сыскаться...

Сварог посмотрел на часы. Четыре минуты с тех пор, как получивший приказание Лавинии лакей помчался хоть из-под земли раздобывать фаворита. Лавиния строго приказала не говорить маркизу, что он здесь (согласно тем же указаниям Сварога), но что, если лакей – его человек и скажет, что маркиза не просто срочно зовут туда-то, а что там сама королева, да еще в столь примечательной компании? На месте маркиза Сварог моментально сложил бы в уме два и два – и пустился в бега, и тут уж вся надежда на спецназовцев. Но вдруг у него в запасе тот самый поганый сюрприз... скажем, брагант, спрятанный невидимкой на балконе, ключ от двери которого только у маркиза?

Или не стоит приписывать ему столь уж дьявольскую предусмотрительность?

Потом думать стало некогда – лакей распахнул дверь и поклонился, попуская в комнату человека в мундире лоранского камергера. Сварог опознал его моментально: в свое время распорядился для порядка запечатлеть нового фаворита королевы, а пока летел, вывел сию личность на экран «портсигара» и рассмотрел уже как следует – раньше не уделял ему особого внимания, очередной фаворит любвеобильной Лавинии Лоранской, не вызывающий никаких подозрений, – дело житейское... Лет тридцати, красив, но ничуть не томный смазливый хлыщ, должная доля мужественности присутствует – вполне во вкусе Лавинии, брезгующей томными женоподобными красавчиками...

Маркиз прошел несколько шагов и остановился посреди комнаты – такая его диспозиция Сварога полностью устраивала. Лицо у фаворита было совершенно спокойным – но легонькое удивление на нем все же мелькнуло: конечно, он должен был думать, что Лавиния сейчас пребывает в Латеране, и ее неожиданное появление любого удивило бы – в особенности, если он не видел, как садился брагант Канцелярии...

– Вы здесь, моя королева? – спросил маркиз совершенно спокойным голосом и не спеша оглядел Сварога и его спутников. – Эти высокие господа... И высокая дама...

Сварогу крайне не понравилось, что маркиз слишком спокоен, это было неправильно. Его мысль, как у всякого умного человека, сейчас лихорадочно работает, но все равно, слишком уж он спокоен, так ведет себя человек... а, ладно! Не будем терять времени...

– Работаем, – сказал он громко.

Канилла, до того старательно делавшая вид, что разглядывает висевшую у двери картину, неуловимым кошачьим движением перетекла на пару шагов левее и оказалась между дверью и маркизом. Гаржак вскочил и замер в готовности. Оба стояли грамотно, так, чтобы не оказаться на линии огня друг друга и чтобы на нее не попали ни Сварог, ни Лавиния. Сварог тоже встал и распорядился:

– Маски снять!

Они все трое были в масках высшей степени защиты, какую не одолеть и лару, если только он не сотрудник спецслужб. И Сварог провел левой рукой перед лицом – как и Гаржак с Каниллой.

Маркиз остался спокойным, не сделал попытки выхватить оружие – если только у него было оружие. Сварог вмиг его прокачал – и не понял, что он видит... Нечто раньше ему не встречавшееся...

Совершенно ничего черного. Самый обыкновенный человек, вот только вокруг него, затейливо сплетаясь, словно бы неспешно кружили неширокие полосы неяркого золотистого света (или пламени?), охватившие словно бы коконом, позволявшим рассмотреть фигуру и лицо – но всех умений Сварога (а их было немало) не хватило, чтобы определить, с чем (с кем?) он столкнулся...

– Лорд Сварог? – преспокойно спросил маркиз. – Следовало ожидать... Лавиния, прелесть моя со змеиным сердцем, ты меня, как я догадываюсь, предала?

– Такая уж игра, где каждый сам за себя, – отрезала Лавиния, не шелохнувшись.

– Не будем разыгрывать мелодраму, мы не в провинциальном театре, – сказал Сварог, ощущая растущее смутное беспокойство. – Коли уж вы меня знаете, маркиз, нет нужды представляться или декламировать скучные юридические формулы. Вы арестованы.

Канилла и Гаржак с похвальной быстротой навели на маркиза парализаторы. Сварог тоже опустил руку в карман и сжал рукоятку торча. Неправильное спокойствие, неправильная уверенность в себе...

Вокруг маркиза высоко встало золотистое сияние, словно бы язык неяркого пламени – видимое глазом! – сомкнулось сплошным острым куполом... В следующий миг на том месте, где только что стоял маркиз, скрестились два бледно-розовых луча парализатора и тут же погасли. Потому что маркиза там уже не было, ничего не было, кроме светло-коричневого паркета «елочкой», ничуть не пострадавшего от огня.

Канилла тем же неуловимым движением оказалась на том месте и, опустив руку с парализатором, растерянно вымолвила:

– Его... нет...

Стань маркиз невидимым, она бы это увидела. И Сварог тоже. Но не было в комнате маркиза. Только они четверо.

Стояла тяжелая тишина.

Лавиния громко, истерически рассмеялась и тут же умолкла, словно ей перехватило горло.