Наруто. Пробуждение Воли

Глава 4

Глава 4.

По возвращению домой, первые дни полностью посвятил сестре и родителям. Ее льдисто голубые глаза отразились в душе калейдоскопом чувств сминающих все возведенные барьеры. С тех пор как я увидел сестру, эта жизнь перестала быть для меня очередной, став уникальной. Никогда еще за свои перерождения во мне не возникало такого абсолютного и иррационального желания защитить, уберечь, развеселить. Теперь я еще больше стал ценить эту жизнь.

Параллельно я рассказывал маме про Мицуне и Синдзи. Про то, как мы начинали общаться, про то каким заносчивым потомок Такеды был вначале и каким надежным товарищем мне стал. Мы ни раз и не два получали по шее от этого гения клинка, который по ошибке зовется Мицуне и считается ребенком. Папа, слышавший про это еще по дороге, вставлял едкие комментарии о том, как я опростоволосился во всех спорах с ним, за что он тут же получал от мамы нагоняй. Похвастал матери набором своих клинков, естественно это была не полноценная катана и вакидзаси, а уменьшенные и адаптированные клинки. Из-за чего довольно серьезно снизилась режущая и рубящая способность данных изделий. Они были короче, при этом оставались практически нормальной толщины. Но при этом ширина клинка была меньше, из за чего рос угол заточки… В общем именно как клинки для взрослого самурая они не годились. Для меня это было серьезнейшее оружие, но так как основными моими атаками на данный момент были колющие выпады, то и клинки на эту роль годились прекрасно. Я как заведенный рассказывал про все те впечатления, что накопились и которыми я не был готов делиться с теми детишками, даже с друзьями. А тут мне было максимально свободно и хорошо.

Но два беззаботных дня наполненных только весельем прошли и сейчас родители, дождавшись пока Акане уснет, обсуждали со мной мои перспективы. Говорить начала мама.

– Ашма, мы с отцом хотим обсудить с тобой некоторые варианты, которые тебе сейчас доступны. Первый, это отложить на время пробуждение источника и продолжить оттачивать физические навыки, а так же техники тайдзюцу и кендзюцу. Второй, это попробовать его пробудить сейчас и, в случае успеха, отправиться с послезавтрашним караваном в Коноху, попытаться пройти тест в академию. Да, ты пока еще слишком юн. Они стараются набирать детей с шести лет, но я уверена, что для тебя это проблемой не будет.

Закончив, мама глянула на отца, и они стали дожидаться моего ответа. Я чуть не потерял голову, услышав про возможность открыть в себе доступ ко всем чудесам, что дает чакра. Уметь копировать себя, выдыхать пламя или струи воды, призывать огромных существ, а не просто усиление, которое давал обычный ток чакры во мне. Радость и желание почти захватили меня в свои цепкие объятия, но от падения в этот омут меня спасла Акане. Она заворочалась и начала что-то мурлыкать, и решение было тут же найдено.Свою роль сыграл и год в академии самураев. Учения, что вкладывал в меня Кен сан и что не уставал повторять Като сенсей, наконец-то, дали первые восходы. Воля, вот что отличает воина от просто сильного человека. Она диктовала - защита и комфорт семьи, важнее сиюминутных желаний и амбиций. Сестра слишком мала, а пара лет у меня в запасе точно есть. Да, возможно, я буду отставать от большинства, но меня это не пугает, как говорится: «Дорогу осилит идущий!». Я еще очень и очень многому могу научиться у самураев, и мне нравится этот путь, а сейчас, когда этот путь еще и обретает смысл…

– Пап, у нас мало времени, надо найти бамбуковые ростки. Тебе длиной метр сорок, примерно, а себе я сам подберу.

У мамы с папой брови поползли вверх. И папа задал вполне логичный вопрос.

– А зачем? Мы же тебя обсуждали?

Я больше ничего слушать не стал и, пожав плечами, ответил.

– А что тут вообще можно было обсуждать? Акане всего пара месяцев, никуда сейчас с ней идти не надо. Разделить семью? Что бы мы с тобой пошли в Коноху, а мама осталась с Акане, тоже не вариант, даже обсуждать не буду. А мне есть чему учиться и в академии, прогресс меня полностью устраивает. Касательно второго вопроса, буду учить тебя кендзюцу. Да, ты базово владеешь клановыми наработками, но они в первую очередь рассчитаны на пользователей чакры, а даже то, что я видел, уже показывает, что это не стиль боя простых людей. Несколько иная логика…

Поднятая ладонь отца остановила меня на полуслове. Отец посмотрел мне в глаза, я не отводил взгляд. То, что я озвучил родителям - было проявлением моей воли. Папа был серьезен, в глубине его глаз была сталь, но и у меня не было и тени сомнений. Выждав еще секунд десять, он посмотрел на маму, от чего та нахмурилась. Обычно отец в таких случаях оступался, но сейчас случилось по-другому. Мама нахмурилась еще сильнее, смиренно вздохнула и отвела взгляд. Отец выдохнул, вероятно готовился отстаивать свою позицию, а тут пронесло… Посмотрев на меня и слегка улыбнувшись, заговорил:

– Сына мой, боже, тебе еще нет пяти, а ты уже такой взрослый, хочется верить, что не от плохой жизни, а от великой крови. Мы гордимся тобой, а твое решение лишь укрепило нашу с мамой веру в твою гениальность. И да, обязательно пойдем тренироваться, как ты хочешь. Но за две с небольшим недели, что ты будешь дома, нам необходимо сделать несколько вещей. Так что давайте сегодня устроим маленький праздник, а потом мы с тобой Ашма будем слишком заняты.

И до конца дня я бегал по деревне, таская запрашиваемые мамой продукты. Пришлось даже гонять до рынка, чтобы купить особой, очень жирной говядины. Отец подготавливал мясной рулет чар-сью, мама с Акане готовили лапшу. Бульон тоже с вчера стоял, а я думал, что за манящие ароматы разносятся по дому. Шучу, узнал сразу, но не думал, что будет с таким размахом. Яйца еще вчера были замаринованы в рубленом луке и соевом соусе.

После пожелания приятного аппетита, кушали мы молча. Отец, позволил себе капельку саке, из-за чего мама с легкой обидой смотрела на него. Папка, же отставив пустую тарелку, опрокинул в себя чашку саке, как бы подтверждая свое право на это следующими словами:

– Любимая у меня праздник, сын с учебы вернулся, могу я немного расслабиться?

И широко улыбнувшись, прямо через стол, подхватил меня за подмышки и перевернул лицом к маме.

– Видишь, сыыын. Так что, любимая, сегодня дочь на тебе.

Видимо так попрощавшись, под возмущенный возглас мамы, вытащив меня во двор.

– Значит так Ашма, проверим как ты готов ко всему. Говорят, что физические нагрузки не хорошо выполнять после еды. Может и так, но в жизни, нужно быть готовым ко всему, так что бегом за мной. Бежать много километров сорок.

И папа достаточно быстро выбежал на имперский тракт, направившись в сторону гиблого леса. Мне пришлось его догонять и, уже на ходу уточняя, куда мы направляемся, а главное зачем?

– Не трать дыхание на болтовню, оно тебе еще пригодится сын, как ты помнишь, мне ты еще в выносливости проигрываешь. Кроме того, ты же когда домой со школы ехал, правильно заметил. Раньше времени, все равно не скажу.

Злобно засмеявшись, отец ускорился, пришлось поднажать. Мы пробежали площадь рынка, удалились за границу охраняемой самураями территории и зашли в чащу гиблого леса. Пробираясь какое-то время сквозь бурелом, вышли на не сегодня вытоптанную поляну. Сюда явно ходили много лет.

– Сынок, ты же помнишь о том, что я почти не могу пользоваться чакрой?

Утвердительно кивнув, я внимательно разглядывал кору самого большого дерева, что как будто была вытоптана??? После моего кивка отец продолжил говорить:

– Так вот, это не совсем правда. Я могу пользоваться чакрой, просто ее поток ничтожен и его не хватит ни на одно известное мне ниндзюцу. Но вполне хватает что бы ходить по деревьям и воде. А сейчас я тебе это продемонстрирую. И папа пошел по дереву. Буквально, поднялся и стоял на дереве параллельно земле.

Киро

Ашма смотрел на меня с открытым ртом и не дышал, на мои слова тоже никак не среагировал, пришлось подходить и растрясывать его. Но это слабо помогало, сын был в полной прострации. Пришлось ждать минут двадцать, прежде чем он пришел в себя, что выглядело немного странно. Помнится, когда он сам встречался с подобным впервые, он скорее испытывал восторг, чем шок…

Ашма

Моя реакция была не очень нормальной для ребенка, но что прикажете делать? Он же блин пошел по дереву черт его побери! Заметив, что отец задумался, понял, что нужно реагировать.

– Папа, ты такой крутой! Я как-то привык думать, что ты практически простой человек, а тут ты мой мир буквально перевернул! Оказывается ты крутой ниндзя! Можешь, блин, по деревьям ходить! И по воде?!

Без всякого притворства переспросил я. А папа, пожав плечами, ответил:

– Ну да, по воде тоже выходит, очень долго тренировался, но в итоге получилось, если бы не знал что это возможно, точно бы сдался. Но это я демонстрировал с другой целью.

Помолчав несколько минут, он продолжил.

–Сейчас ты увидишь то, о чем совсем точно нельзя говорить никому. Основу этого заложил твой дед, а развивал потом я. И, готовясь к рождению ребенка, я разработал особую печать, которую испытали мы с мамой на себе… Помнишь про головные боли что преследовали маму в детстве, мы про них говорили?

–Да, помню отец.

Без промедления ответил я, а папа продолжил:

–Они вернулись, печать, что была нанесена Мино на шею, больше не справлялась, ее тело требовало больше чакры. Я начал ее изучать и больше года разрабатывал печать, что должна была развивать чакросистему и каналы без влияния источника. За основу была взята печать Мины, что могла абсорбировать и очищать природную чакру. А далее я разработал систему команд что ускоряла ток внутри чакросистемы человека, что взаимодействует с этой печатью. Она состоит из редких материалов, но мне повезло набрать работающую комбинацию. Так сначала я спас свою жену. Потом ослабил влияние печати на себя. А после мы завели тебя, все это время я искал способы как бы улучшить ее и сегодня ты начнешь получать от нее пользу.

Закончив, отец выжидающе смотрел на меня. Мне сказать было нечего, я был на грани между ужасом от понимания через что проходили мои родители и эйфорией от понимания, через ЧТО они УСПЕШНО ПРОШЛИ!

Качнувшись, я просто бросился к отцу в объятия. Какие же они у меня замечательные и как мне с ними повезло! Отец похлопал меня по спине.

– Ашма, хватит распускать нюни, соберись, ты же воин, сам мерился со мной взглядами, а сейчас что?!

Я нюни собирать отказался, энергично крутя головой в разные стороны, как бы закрепляя эту свою позицию. Испытывал ли я счастье в своих прошлых жизнях, любил ли родителей и близких, хотел ли защитить сестер – на все ответ да. Но эта жизнь и этот мир, они заставляли испытывать эмоции как в первый раз. Они были яркими и не разбавленными, расцветали вспышками смеха, слез и всех других возможных проявлений падая на благодатную почву юного тела. Любил ли я родителей – каждый раз, когда они давали мне свою любовь, любил в ответ. Тут же я чувствовал нечто такое, очень непривычное. Ведь и мир был крайне не простой, но тем контрастнее было это чувство защищенности и любви, что мне давали мама с папой. Родившись и взрослея в жестокости, предательстве, обездоленности они были готовы отбросить свою боль и забыть про раны, ради счастья нас с Акане и ради нашего будущего…

Поток моих теплых мыслей был прерван. Папа насильно оттянул меня от себя, недовольно посмотрел на зареванный участок на кимоно и, глянув в мое зареванное лицо, смягчился и вернул меня на место

– Все время забываю, какой ты у меня еще маленький, но не беспокойся, теперь все хорошо, у мамы и у меня тоже. А у вас сестрой вообще все будет замечательно. А сейчас ка садись ко мне на плечи и пошли смотреть на печать. Сегодня будет длинная ночь, но времени и так почти нет.

Еще где-то час мы шли на юго-запад, равно удаляясь от всех возможных дорог и мест обитания людей. Отец «шел» по верхам деревьев, что заставляло мое сердце колотиться словно сумасшедшее. Лес был темный, свет от луны, практически не проникал сквозь его переплетенные кроны. Воздух был наполнен ароматами смолы и слежавшейся листвы. Он сильно отличался от привычного мне горного воздуха, ароматы в котором были не такими частыми гостями.

Внезапно, впереди замаячило просвет, и мы выпрыгнули на поляну. Формой она была близкой к кругу, по краям которого росла свежая трава, но самое важное на ней находилось в середине…

На взгляд это был десятиметровый идеально круглый каменный круг. Весь расписанный линиями и различными символами. Каждая плита была подогнана так, что зазоров практически было не видно и на беглый взгляд вообще казалось монолитной. Это было не так, трудно было оценить количество трудов, что вложил в нее отец, зачистить поляну, а по расположению деревьев было видно, что зачищена она вручную. Дотащить и подогнать все эти камни… Повторить подобное было доступно немногим, но это было возможно. Но то, что представляла собой печать! Успев насчитать более шестидесяти различных векторов, и еще больше пересекающихся радианных линий, каждая из которых соединяла, объединяла и разделяла узловые элементы этого чуда. Оценить которое, в виду критической безграмотности в этом вопросе, я не мог. Потом удивление и благоговение сменилось настоящим восторгом, ведь я почувствовал тот вихрь чакры, что гулял по поляне! Печать постоянно поглощало какое-то количество природной чакры, делая ее более доступной для осязания.

Дождавшись, пока я немного приду в себя папа заговорил.

– Сейчас нужно подготовиться, тебе предстоит медитировать достаточно долго и на пределе твоей концентрации. Чтобы получить результат придется потрудиться, поэтому немного поспи, а я закончу окончательную настройку, с учетом изменений, что произошли в твоем чакротеле за год.

Легко сказать, усни, но вот уснуть… Я вырубился почти мгновенно, сказалось то, что отец положил меня в теплый мешок и насыщенность прошедшего дня в целом.

Проснулся я с рассветом. Папа это заметил, сунул мне в руки бутерброд из лепешки и копченой птицы и сказал, что вот-вот начнем.

Я сделал легкую разминку, на удивление чувствовал себя отдохнувшим, все-таки не каждый день сплю посреди леса. Но чувство безопасности от отца, позволили провалиться в глубокий безмятежный сон.

– Так, сейчас я проведу тебе краткую инструкцию. Зайдя в середину, ты увидишь пустое место под ладонь, от которого разбегаются золотистые линии. Пустив кровь, можно совсем несильно, ты должен размазать ее по ладошке, но делать надо быстро, кровь не должна успеть свернуться. Как только ты это сделаешь, прислоняешь ладонь в центр, ждешь около минуты, но ты должен почувствовать, когда процесс начнется. И все, можешь располагаться как тебе удобнее и настраиваться на течение чакры в твоем теле. Чем лучше ты сможешь это почувствовать, тем быстрее сможешь повлиять, чем быстрее сможешь повлиять, тем быстрее пойдет прогресс. А значит и будет расти контроль над той чакрой, что и так есть в твоем теле. Кроме того, это также должно подстегнуть и развитие твоей чакросистемы. В теории одни плюсы, на практике ни твоя мама, ни я с минусами не столкнулись, а сейчас печать куда совершеннее, производительней, да и настройка более тонкая.

Выслушав этот монолог, и вслух повторив последовательность действий, приступил к выполнению инструкции. Порезав при помощи своего вакидзаси большой палец правой руки, я начал размазывать кровь по ладони левой. Быстро войдя в центр печати, и приложив окровавленную ладонь, мгновенно ощутил, как кровь впитывается этим углублением. Я почти сразу ощутил происходящие вокруг меня изменения, потоки чакры пришли в движение, и начали потихонечку проникать в мое тело. Сев в позу лотоса, я пытался ощутить то, про что отец рассказывал – течение чакры. Но если честно, это как чувствовать поток крови… Я сидел и ничего не мог понять, но упорно продолжал пытаться. Сидел я так до тех пор, пока печать перестала действовать, и только в момент, когда она перестала работать, почувствовал разницу. Из меня будто достали стержень, посадили неудобно, от чего ноги сразу стали ныть, воздух стал густым и пахучим, тяжелым, да и прохладно было на улице. Солнце уже скрылось за горизонт, но какой-то свет давало. Была сумеречная пора, что из теней деревьев лепила жутких монстров, еще раз напоминая, что лес-то гиблым называют! Мои шевеления привлекли внимания отца:

– Вижу сынок, разницу ты ощутил на контрасте. Сейчас из тебя как будто полжизни вытянули, наверное?

Отрицательно покачав головой, я подробно описал свои ощущения. Чем вызывал удивленный возглас:

– Странно, эффект должен был ощущаться сильнее, по крайней мере мы с мамой испытали схожие ощущения утраты сил. Может ты просто изначально сильнее нас? И такой приток чакры ощущается хоть и приятно, но не столь существенно, все же мы много сил потратили на твое развитие?

Закончил отец, явно задумываясь над этим вопросом. Пока он молчал, я подошел к небольшому костерку, что был обнесен самодельной каменной печкой. На ней стоял котелок с кашей, прямо из него я и ел, пока отец размышлял о чем-то.

– Ну ладно, все равно надо начинать, иди и попробуй, как я подняться по дереву. Да с первого, да и сотого раза не получится, но тут важно не сдаваться.

От озвученного я опешил, но отец предупреждал, что я должен слушаться. Поэтому я беспрекословно пошел к дереву. Тяжело вздохнув, спросил:

– А есть совет, с чего начать?

Кивнув, отец рассказал теорию, откуда он ее взял уточнять пока не стал, не до этого было. Идея была в том, что бы ощутить чакру и выпустить какое-то ее количество вовне, причем сделать это непосредственно на стопах. В идеале надо направить ток чакры так, что бы он создавал противоток движению чакры в дереве. Сложно!

В начале, побороть инстинкт разбежаться не получалось. Но со временем я это сделал и раз за разом пытался взойти по стволу. Пытаясь не делать что-то из чистого упрямства, я старался думать о том, что делаю. Каждый раз отмечая какие-нибудь изменения.

– Сына, не думай слишком много, запутаешься. Лучше сосредоточься на той разнице в ощущениях, после отключения печати, это, как мне кажется, более верный путь.

Остановившись, я начал размышлять о том, что же изменилось в моем теле, после выключения печати. Сосредоточенно размышляя об этом, я не заметил, как пролетела пара часов. Настолько захватили абстрактные образы, что возникали при попытке осознать эти процессы в организме. Меня отвлек зов отца:

– Иди кушать и давай сразу спать, завтра повторишь, возможно, будет проще.

Но ни завтра, ни через неделю, большого прогресса достичь не удалось. По словам отца, он, втрое увеличив износ контуров печати, смог вдвое увеличить приток чакры. И действительно, я начал лучше ощущать. Но вот что это, идентифицировать и понять мне не удавалось.

Тогда я попросил отца нарисовать чакросистему человека. А он взял и нарисовал, поясняя, что чем-то она напоминает кровеносную. Только в роли сердца, некий источник, что у меня не пробужден, а вместо сосудов и вен – каналы чакры.

После этого прогресс в гору все равно не пошел, я и так представлял всю систему именно так, просто по наитию. Срок, что отведен для нахождения с родителями заканчивался, а я так и не сдвинулся с мертвой точкой. Я постоянно следил за выражением лица отца, но то было сосредоточено внимательное, без тени разочарования или недовольства. Внутри меня прямо засверкало от ярости на свою бездарность, родители столько сил и времени в меня вложили, а я даже простейшему фокусу не могу обучиться! Три дня я спал не более шести часов в день и безостановочно пробовал взойти по этому дереву. Кроме того времени что проводил в печати, но ощущения ослабевали, отец сетовал на то, что печать изнашивается и скоро ее надо будет обновлять. Я же закипал лишь больше, и в какой-то момент, количество и желание все-таки перешли в качество, и я смог ощутить под стопой некое напряжение. Не думая лишний раз, вскочил и пошел по дереву, соскальзывая, с трудом удерживая тело вертикально. Это оказалось очень трудно. Я шел согнувшись в две погибели, мышцы пресса горели огнем.

Я обернулся на непонятный возглас. Отец стоял широко распахнув глаза и разинув рот. Если я выглядел так же в прошлый раз, то это конечно комично. Не совсем понимая его удивления, уточнил:

– Пап, прости, что так долго, но я все же смог! Я молодец?

Отец покачал головой, чем уронил мое сердце в пятки, то есть на спину, я же параллельно земле стоял. В это время отец подбежал и, оторвав меня от дерева, сомкнул в крепких объятиях.

– Как ты это сделал?

Спросил отец, снова держа меня на руках, как котенка. Его взволнованный голос слегка напугал меня. Он явно ждал моего ответа.

– Согласно твоей инструкции, выпустил немного чакры и направил ее в противоток дереву. Вот тут чистый перебор, сходу угадать с направлением вышло, вот и поднялся. Но тяжело, конечно, мышцы спины и пресса прямо напряжены.

Папа затряс головой из стороны в сторону:

– Поясни, как ты выпустил чакру, ведь без источника это сделать просто невозможно!!!!

Тут уже удивился я. И, кажется, даже закричал от непонимания и возмущения.

– Так ты же сам сказал мне это сделать! Вот я и сделал!

В ответ отец тоже закричал:

– Да невозможно это! Повтори, покажи, что не обманываешь.

Он опустил меня на землю, а я, запутавшийся и раздосадованный от провяленного недоверия, пошел к дереву. И уже более уверенно поднялся по нему, придумав, как поддерживать тело параллельно земле.

– Ты зачем источник пробудил негодник, говорил же, не торопись, вдруг бы печать сработала!?

Начал кричать на меня папа. Я, не вытерпев подобного, тоже закричал в ответ энергично жестикулируя при этом.

– Да ничего я не пробуждал, ты что? Заболел или отравился? Ты же сам мне сказал идти и подняться по дереву. А сейчас обвиняешь не понятно в чем, я ведь даже не знаю, как этот источник пробуждать. Вы же с мамой мне еще не объяснили.

Закончив кричать, я тяжело задышал, глядя на хлопающего глазами отца. Так мы и стояли, смотря друг на друга, как бараны на новые ворота. Отец медленно подошел ко мне и приложил руку к животу. Так мы простояли еще минут десять. После которых отец, наконец, заговорил:

– Ничего не понимаю, как это блин возможно? Я же просто пошутил над тобой решив занять хоть чем-то. Я то, в отличие от тебя, источник пробудил. Потому и способен на этот фокус, а вот над тобой я просто хотел поиздеваться. И уже по пути домой рассказать, уж больно комично ты делал трагично сосредоточенное лицо. Никаких сил не было рассказать тебе сразу…

Я, мягко говоря, обалдел. Значит, папа просто в очередной раз решил надо мной немного поиздеваться, а я тут себя изводил, думал что плохой сын. Для себя я решил оставить полное право в будущем на него обидеться. А сейчас просто рассказал, что я собственно сделал…