Надежда дурака

— За все это время я усвоила только одно — ничто никогда не происходит так, как ты думаешь. — Вот почему Тиннстра не собиралась терять бдительность сейчас. Эгрилы рано или поздно найдут их, и, когда они это сделают, она будет готова.

Оставив Майзу с магом, она повела Зорику через коридор на другую сторону виллы и остановилась:

— Милостивые Боги.

Через окна спальни она могла видеть город вдалеке. До него было всего шесть или семь миль, разделенных полями и деревьями, но ошибиться было невозможно. Она могла видеть королевский дворец с его шпилями и колокольнями и окружающие его здания, созданные магией. Это был город, из которого они бежали всего несколько дней назад, преследуемые Черепами. Милостивые Боги, маг обрекла на смерть нас всех.

— Майза, — позвала она.

В дверях появилась шулка:

— Что случилось?

Тиннстра указала в окно:

— Это Айсаир. Твой чертов маг привела нас в Айсаир. Там расквартирована половина армии Черепов.

— Не волнуйся, — сказала Анама из-за спины Майзы. Ее лицо было пепельно-белым, и она опиралась о стену, чтобы удержаться на ногах. — Их здесь не будет еще тысячу лет.

Они сидели на скамейках по обе стороны маленького кухонного стола, Зорика спала, положив голову на колени Тиннстры. Кто-то успел смахнуть большую часть пыли, и через открытую дверь в комнату проникал свежий воздух из сада. Майза также наполнила кувшин водой из колодца, который нашла в саду.

— Что происходит? — спросила Тиннстра, едва сдерживая нетерпение и изо всех сил стараясь говорить тихо. — Что ты имела в виду, когда сказала, что Черепов здесь не будет еще тысячу лет?

Анама попыталась улыбнуться:

— Дело обстоит именно так — мы прыгнули в прошлое. На тысячу лет. Черепа теперь не представляют для нас опасности.

— Как это вообще возможно? — спросила Тиннстра.

Анама отодвинула свою чашку с водой в сторону.

— Врата соединяют одно место с другим. — Она передвинула чашку Майзы так, чтобы она была параллельна ее собственной. — Магия действует как мост, связывающий оба места вместе, позволяя людям переходить из одной точки в другую. Аасгод понял, что может слегка изменить эту магию и построить мост из того места, где мы были в будущем, туда, где мы сейчас находимся в прошлом. Он хотел, чтобы дети росли там, где Черепа не могли бы до них добраться, где магия все еще была обычным делом. Это был единственный вариант.

Тиннстра покачала головой:

— Я в это не верю.

И снова эта улыбка Анамы:

— И все же мы здесь. В безопасности.

Тиннстра подавила желание ударить мага по самодовольному лицу. Она знала, что ей не следует сердиться — в конце концов, если то, что говорила Анама, было правдой, то желания Тиннстры сбылись. Зорика сможет вырасти здесь, у нее будет детство, своя жизнь.

— Что мешает Черепам последовать за нами сюда и убить нас через секунду после того, как мы прошли через эти врата? И не говори мне, что они не могут уничтожить магию Аасгода. Эгрилы никогда не сдаются. Они найдут способ. Они всегда находят.

Анама снова подняла чашки:

— Когда Аасгод построил мост из того времени в настоящее, это создало почти физическую связь между двумя временами и местами. Время продолжает двигаться вперед с того момента, когда они были связаны. Когда он привез меня сюда, этот дом был недавно отстроен, а сад ухожен. Это было месяц назад по нашему времени. И, кажется, с того визита здесь прошло столетие или даже больше. Аасгод считал, что мы могли бы провести здесь десятилетие, а в будущем прошел бы всего день или около того.

Тиннстра повернулась к Майзе:

— Что-нибудь из этого имеет смысл, для тебя? Потому что я ни хрена не понимаю.

— Зорика может расти здесь, — ответила шулка. — Мы можем обучить ее как магии, так и владению оружием, а затем, когда она будет готова, мы вернемся в будущее и победим Эгрил.

— Если вернемся, — сказала Тиннстра. — Но Зорика, возможно, не захочет возвращаться к этому безумию. Как ты сказала, сейчас мы в безопасности, зачем нам возвращаться и подвергать ее жизнь опасности?

Теперь настала очередь мага выглядеть смущенной:

— Но смысл всего этого в том, чтобы Зорика вернулась. Она — единственная надежда Джии. Остановить Эгрил — единственная причина, по которой она существует.

Тиннстра ткнула пальцем в женщину:

— Осторожно. То, что Аасгод решил поиграть в Бога с ее жизнью, не отменяет того факта, что она личность. У нее есть свободная воля — выбор, а не предопределенная судьба. Никогда не забывай об этом.

— Зорика нужна нашему миру, — сказала Анама. — Только у нее будет сила победить Рааку. Без нее...

— Она тебе не нужна. Ты можешь привести с собой отсюда армию магов, — сказала Тиннстра. — Если истории об Айсаире правдивы, то улицы просто кишат ими. И любой из них будет более чем достойным противником Избранных. Тебе не нужна Зорика, когда ты можешь пойти и нанять их.

Анама взглянула на Майзу, прежде чем заговорить:

— Это не очень хорошая идея.

— Почему?

— Мы не должны быть здесь, в этом времени. Нам нужно свести наши контакты с кем-либо еще к минимуму. Никто не должен знать, откуда мы и что там произошло. Это может иметь... последствия, если мы не будем осторожны.

— Какие?

— Прошлое уже произошло и никоим образом не должно быть изменено. Если его изменить, само наше будущее может перестать существовать.

— О чем ты говоришь? — Голос Тиннстры стал резче из-за ее беспокойства от того, что было сказано.

— Вообрази пруд, совершенно неподвижный и спокойный, — сказала Анама. — Если я брошу в него камень, эффект этого действия вызовет рябь, которая, в свою очередь, потревожит поверхность воды. Чем больше камень, тем больше возмущение.

— Верно...

— Мы — камень в водах прошлого. Если мы будем осторожны, мы можем проскальзывать туда и обратно, и наше пребывание здесь мало что изменит. Мы остаемся незамеченными. Ничего не меняется. Но чем больше мы взаимодействуем с людьми, чем больше беспорядков мы создаем, тем больше вероятность того, что мы изменим будущее способами, которые мы не можем себе представить.

— Как, например? — спросила Тиннстра, ее мысли путались.

— Что, если мы сделаем, как ты говоришь, и заберем несколько человек отсюда в будущее, чтобы сражаться с Эгрилом? Если они будут убиты там в бою, они будут потеряны для этого времени, и все, что они должны были сделать, не произойдет. Мы не можем знать, каким будет волновой эффект от этого, как это изменит ситуацию.

— Должно быть что-то, что мы можем сделать с теми знаниями, которыми располагаем, и предотвратить войну.

— Мы могли бы сказать городским старейшинам, что воды Чикары иссякнут и что магия исчезнет с земли, — сказала Анама. — Если они это предотвратят, Шулка могут перестать существовать. И весь твой клан. Ты не родишься. Или, допустим, мы сообщим им о том, что однажды предпримут эгрилы. Тогда, возможно, они отправятся на север и поработят всю нацию или даже убьют их всех.

— Возможно, это и неплохо. — На самом деле, Тиннстре идея очень понравилась.

— Да? Но мы понятия не имеем, как это повлияет на наше общество в будущем. Возможно, это приведет к еще большему злу в мире. Возможно, именно джиане станут мировыми завоевателями, монстрами. Мы просто не знаем. — Анама покачала головой. — Нам лучше ни с кем не общаться.

— Я не понимаю, почему идея о том, чтобы помешать Эгрилу когда-либо вторгнуться в Джию, может быть чем-то плохим, — сказала Тиннстра. — Мы могли бы предотвратить рождение Рааку. Если бы мы нашли группу джиан с нужными способностями, мы могли бы спасти будущее от невыразимых страданий. — Ее разум лихорадочно перебирал возможности того, что можно изменить.

— Тиннстра. Нет. Что бы ты ни думала, нет. Ты не можешь вмешиваться в прошлое, какими бы благими намерениями ты ни руководствовалась. Последствия того, что ты делаешь, могут привести к ситуации гораздо худшей, чем все, что ты можешь себе представить. Ради Зорики, я умоляю тебя согласиться на это условие.

Тиннстра взглянула на маленькую девочку, спящую у нее на коленях. Сегодня был не тот день, чтобы ссориться с кем-нибудь из них. Не после того, через что они прошли. Лучше пока оставить все как есть. Дать себе время придумать свой собственный план. До тех пор она может подождать.

— Я согласна, — солгала она.

51

Тиннстра

Айсаир

Тиннстра наблюдала, как рассвет поднимается над Айсаиром. Она плохо спала; мягкая постель и чистые простыни не принесли то удовольствие, которого она ожидала. На самом деле, в одну минуту ей казалось, что она тонет, а в следующую — душат.

Затем Зорика начала кричать.

Тиннстра бросилась в ее комнату с мечом в руке, ожидая увидеть там какого-нибудь монстра Эгрила, но обнаружила только Зорику, сидящую в постели, вцепившуюся в одеяла и смотрящую широко раскрытыми глазами по сторонам. Девочка посмотрела на Тиннстру:

— Мне приснился плохой сон. Дядя в маске пришел за мной. Ты была ранена и не могла помочь.

Тиннстра села на кровать и обняла Зорику:

— Я всегда буду приходить тебе на помощь.

— Обещаешь?

В дверях появилась Майза, но Тиннстра дала понять, что все в порядке. Шулка кивнула и ушла в свою комнату.

— Обещаю, — сказала она Зорике. — А теперь снова засыпай.

— Ты останешься со мной?

— Конечно. — Тиннстра некоторое время сидела, наблюдая за Зорикой, дорожа этим маленьким моментом покоя. Потом она легла на пол рядом с кроватью и некоторое время спала сама.

Наступил новый день. Их первый день в Айсаире. Она посмотрела на небо, почти бессознательно ища Дайджаку. Но нет, их не будет. Пока.

Движение внизу привлекло ее внимание. Майза тренировалась во внутреннем дворе виллы. Она двигалась по основным формам шуликана с грацией и красотой, присущими только настоящим мастерам. Было завораживающе наблюдать, как Майза плавно перетекает из одной позиции в другую.

У каждого клана Шулка была своя версия шуликана. Тиннстра ожидала, что стиль Майзы будет отличаться от ее собственного, но, несмотря на это, движения Майзы застали ее врасплох. Клан Майзы, Инарен, славился своим боксерским стилем боя, но Тиннстра могла видеть акробатику клана Мизу, владение мечом клана Хаска и звериные позы собственного клана Тиннстры, Ризона, а также другие стили, которые не были присущи ни одной школе боя Джии. Это выглядело так, как будто Майза создала совершенно новую форму шуликана.

Мне нужно, чтобы она меня научила. Эта мысль поразила ее, наполнила голодом, который застал ее врасплох. Она знала, что должна научиться драться лучше, стать сильнее. Вот так я это и сделаю.

Когда подошла Тиннстра, шулка остановилась и поклонилась.

— Доброе утро.

— Привет. Надеюсь, я тебе не помешала, — сказала Тиннстра.

— Нет, вовсе нет. Я надеялась, что ты ко мне присоединишься.

— Я увидела тебя сверху. Ты сражаешься не так, как все Шулка, которых я видела.

— К большому возмущению моих генералов. Вероятно, поэтому я оказалась в посольстве в Мейгоре, вместо того чтобы быть где-нибудь на передовой, — с улыбкой ответила Майза. — Но это их вина. Меня отправили учиться в другие кланы, а затем я подцепила дополнительные влияния, находясь в Дорнуэе и Чонгоре. Они были в ужасе, когда я изменила свой шуликан на основе того, что узнала. Они думали, что я сбилась с истинного пути.

— Тебе, должно быть, трудно сражаться, — сказала Тиннстра.

Майза рассмеялась:

— В том-то и дело. Проблема, когда ты думаешь, что ты непобедимая боевая сила и перестаешь учиться, развиваться. Это делает тебя предсказуемым. Затем Эгрил показал нам, что нас еще как можно победить. Мы перестали кого-либо бояться. Мы перестали расти как воины.

— Только не я, — сказала Тиннстра, понизив голос. — Я знала страх — и теперь я хочу быть готовой к тому, что будет дальше.

Майза посмотрела на нее так, словно видела впервые:

— В тебе много от твоего отца.

— Может быть. — Тиннстра оглянулась на дом, думая о спящей там Зорике. — Когда-то я бы все отдала, чтобы услышать, как кто-то это скажет. Но быть Шулка, даже величайшей Шулка, недостаточно. Нет, если это Последняя Война.

— Ты действительно так думаешь?

— Я надеюсь, что нет, но надежда нас не спасет. Спасет готовность.

— Тогда давай начнем, — сказала Майза. — Мы разогреемся какими-нибудь элементарными движениями шуликана.

Они повернулись лицом друг к другу и поклонились, прежде чем медленно занять первую позицию, каждая повторяла другую, действуя не задумываясь. Обе были обучены основным позициям с того момента, как научились ходить. Это легло в основу боевого мастерства Шулка, способа обрести силу и уверенность.

Тиннстра овладела своим дыханием и почувствовала, как энергия перемещается по ее телу. Они двигались сквозь Струящееся Облако Воды в Удар Богомола, затем идентично исполнили Похищение Сердца Черным Тигром и закончили Взмахами Крыльев Белого Журавля.

Ребенком Тиннстра смеялась, когда отец начал учить ее шуликану. Названия каждого движения казались ей смешными, но его наказание за это вскоре заставило ее перестать смеяться вновь. Каждое утро он будил всех своих детей до восхода солнца, и они тренировались вместе. Берис всегда был таким серьезным, стремился произвести впечатление. Йонас был нетерпелив и постоянно жаловался, несмотря на попытки отца заставить его замолчать дополнительными пробежками или купанием в озере с ледяной водой. Сомон, старший, просто старался, чтобы все выглядело так просто. Тиннстра всегда с благоговением наблюдала за его способностями, задаваясь вопросом, как она вообще могла быть с ним в родстве. Оглядываясь назад, она жалела, что не оценила, какими замечательными были те моменты. Она отдала бы все, чтобы еще раз попрактиковаться с отцом и братьями — и сказать им всем, как сильно она их любила.

— Достаточно, — сказала Майза через некоторое время. — Теперь ты готова.

— Готова к чему?

Майза ударила. Ее кулак остановился менее чем в дюйме от носа Тиннстры. Тиннстра уставилась на него, когда Майза с легкой ухмылкой отдернула кулак:

— В следующий раз я не остановлюсь.

— Что?..

Но Майза не ответила. Или ответила, но не словами. Ее левая нога сделала выпад, и Тиннстра едва успела заблокировать его предплечьем. Локоть Майзы нанес удар, и Тиннстра едва успела уклониться с его пути.

— Я предлагаю тебе тренировочный бой, девочка, — сказала Майза, заходя еще раз.

Тиннстра рассмеялась:

— Если ты настаиваешь, старушка.

Она всегда ненавидела спарринги, когда была девочкой. Слишком боялась получить удар — боялась боли, которая его сопровождала. Но этот страх прошел. Мир показал ей, что она должна быть самой лучшей, какой только может быть. Перестать развиваться сейчас было невозможно.

Она атаковала со всей своей скоростью. Шквал ударов в голову Майзы, удар ногой, нацеленный ей в колено, перетекающий в боковой удар. Шулка заблокировала их всех.

— Вот так-то лучше, — сказала Майза. — Покажи мне, почему твой отец считал тебя такой талантливой.

— Все мои братья были лучше меня, — сказала Тиннстра, пытаясь нанести удар с разворота и получив за это удар по почкам. Она упала, схватившись за бок.

— Не трать время на бросающиеся в глаза удары ногами. Они слишком долго достигают цели, — сказала Майза, ожидая, пока она встанет на ноги. — Будь прямолинейной. Ты хочешь причинить боль. Ты хочешь искалечить. Ты хочешь убить. Сосредоточься только на том, что поможет этого достичь. Найди кратчайший путь к достижению цели. Все остальное — пустая трата энергии.

— Я сделаю все, что в моих силах, — сказала Тиннстра. Она атаковала. Удар змеи. Удар обезьяны. Майза танцевала вокруг них всех.

— Не блокируй, если можешь уклониться. Прибереги силы для своих атак. — Майза нанесла удар, но именно ее нога сбила Тиннстру с ног. — Не позволяй глазам тебя одурачить. Знай обо всем.

— Верно, — сказала Тиннстра, вставая во второй раз. Она снова атаковала, но Майза наклонялась и уклонялась от всех ее ударов. Это было все равно, что пытаться ударить дым. По крайней мере, на этот раз Майза позволила ей удержаться на ногах. Но каждый не получившийся удар рукой отнимал у Тиннстры еще немного энергии. Каждый удар ногой, пролетавший мимо цели, делал следующую попытку намного сложнее. Даже дышать стало трудно, и, когда она потеряла концентрацию, Майза воспользовалась возможностью показать Тиннстре, насколько это может быть опасно.

Удар ногой бросил ее на спину. Удар рукой едва не сломал нос. Даже избежав удара ноги Майзы, Тиннстра споткнулась о собственные.

— Выносливость — это все. — Майза протянула руку, чтобы помочь Тиннстре подняться. — Ты должна продолжать сражаться, когда твой противник устанет. Ты должна быть готова сразиться со вторым, третьим, четвертым нападающим, который хочет твоей смерти. В этом разница между жизнью и смертью.

Тиннстра едва могла дышать. «Я... поработаю... над этим». Ее атаки потеряли форму, стали, скорее, дикими пинками и неумелыми тычками, чем отработанными и точными. Это было плохо. Ее отец сгорел бы от стыда.

Для Майзы это тоже было слишком. Она остановилась и отступила назад.

— Хватит. Ты хорошо поработала для своего первого дня.

Тиннстра согнулась пополам, пытаясь втянуть воздух, с ее носа капал пот:

— Ты называешь это «хорошо поработала»?

— Поверь мне, ты справилась лучше, чем большинство из тех, кого я тренировала. Пару раз ты почти меня ударила.

Тиннстра сплюнул на землю комок мокроты, горло саднило:

— Лучше, чем большинство — недостаточно хорошо. Почти не сохранит жизнь Зорике.

— Тогда завтра мы снова будем тренироваться. — Майза махнула рукой в сторону их окружения. — Сейчас у нас есть время.

— Да. — Тиннстра взглянула на ониксовую дверь в конце сада, сейчас закрытую, почти ставшую частью самой стены. — Есть, возможно.

52

Тиннстра

Айсаир

Тиннстра проснулась от крика Зорики. Ее рука немедленно потянулась к мечу, сердце бешено колотилось, ожидая нападения. Затем она осознала, где находится, и расслабилась настолько, насколько могла. Они были под кроватью Зорики в ее комнате на вилле. В Айсаире, в прошлом.

Тиннстра отпустила рукоять меча и обняла девочку, притягивая ее к себе.

— Шшшш. Все в порядке, — прошептала она ей на ухо. — Я здесь. Ты в безопасности. Это всего лишь сон. — Она стала гладить Зорику по волосам, убирая их с ее лица, целуя горячий маленький лобик.

Постепенно девочка успокоилась и снова погрузилась в сон. Слава Четырем Богам.

Прошло шесть месяцев с тех пор, как они покинули Мейгор и сбежали обратно в прошлое, и все же война каким-то образом цеплялась за них всех. Что касается Зорики, то она была нервной и боязливой. Такая простая вещь, как произнесение ее имени, вызывала вспышку страха в ее глазах и готовность убежать. Она отказалась спать на своей кровати, чувствуя себя в безопасности только под ней, скрытая от посторонних глаз одеялами, — и с Тиннстрой рядом. Даже тогда кошмары приходили по два-три раза за ночь.

Откровенно говоря, психически Тиннстра чувствовала себя не лучше. Странные звуки заставляли ее тянуться за мечом. Не имело значения, было ли это скрипом дерева на сильном ветру или криком птицы над головой. Просыпаясь по утрам, она немедленно проверяла небо на наличие демонов и землю на наличие Черепов, начиная с ониксовой двери.

Она часами планировала оборону дома и разрабатывала пути отступления. У нее даже были наготове сумки с едой, одеждой и оружием, чтобы они могли бежать в любой момент. Анама настаивала, что за ними никак нельзя пройти через врата, но Тиннстра знала Черепов. Она знала, что они не остановятся. В конце концов, они преодолеют магию врат. Они никогда не сдавались.

Выбравшись из-под кровати Зорики, Тиннстра взяла свой меч и подошла к окну. Быстро приближался рассвет, окрашивая горизонт золотыми и красными полосами. Айсаир гордо возвышался вдалеке, его созданные магией шпили вырисовывались на фоне неба. Скоро пойдет снег — она чувствовала это в воздухе, — но не сегодня.

У Майзы открылся талант садовника, и она выращивала овощи для дома. Раз в неделю появлялся парень с мясом и мукой, но Тиннстра его еще не видела. Об этом позаботилась Анама. Она была одержима идеей изолировать их от остального общества, повторяя до тошноты свои предупреждения о защите шкалы времени и опасности изменения положения вещей.

Ее занудство сводило Тиннстру с ума. В конце концов, разве они пришли в прошлое не для того, чтобы изменить будущее? Что бы они ни сделали, хуже того, что уже произошло, быть не могло. Анама и Тиннстра часами спорили по этому поводу, а Майза была посередине, пытаясь сохранить мир.

Из трех женщин получились непростые компаньоны, но у них была Зорика, которая держала их вместе. Девочка и три ее матери, каждая из которых обеспечивала то, чего не могли другие, все необходимое для ее благополучия. Анама заботилась о ее образовании, Майза тренировала ее тело, а Тиннстра дарила ей любовь и защиту.

Тиннстре пришлась по вкусу ее роль. Она наслаждалась тем, что была любимицей Зорики. Девочка звала ее, цеплялась за нее и полагалась на нее. И Тиннстра ее не подводила.

Шесть месяцев в Айсаире сотворили чудеса с Тиннстрой и в других отношениях. Хорошая еда и обильный отдых, наряду с неустанными тренировками Майзы, сделали ее сильнее, чем когда-либо. Даже порез на ее лице зажил, оставив едва заметный шрам.

Майза тренировала ее каждый день. Они тренировались со всем, что могло быть использовано для убийства человека. Они бегали, плавали и даже сражались с набитыми камнями рюкзаками за спиной, чтобы усложнить задачу. Майза никогда не позволяла Тиннстре чувствовать себя комфортно, постоянно давила на нее, всячески укрепляя ее тело.

И Тиннстра чувствовала, что совершенствуется. Она все еще не побеждала Майзу, но их поединки становились все более равными, и усилия, которые требовались Майзе, чтобы победить, становились все более очевидными. Но Тиннстра никогда не успокаивалась на достигнутом и всегда прилагала только максимальные усилия.

Черепа придут, и она должна была быть к ним готова.

И было что-то в этом месте, что-то, чего Тиннстра не могла понять, но нельзя было скрыть тот факт, что она очень быстро исцелилась. Боль и синяки от тренировок проходили в течение нескольких часов. Словно все ее тело было заряжено энергией. Сначала она думала, что все дело в достаточном количестве еды, воды и отдыха, но потом стало ясно, что должно быть что-то бо́льшее. Она могла видеть это и в Зорике. Девочка быстро росла, ее щеки сияли здоровьем.

Потягивая воду, Тиннстра сидела у окна и наблюдала за восходом солнца. Она не собиралась жаловаться на то, что становится сильнее, но было бы неплохо узнать, почему это происходит.

— Утро, — сказала Анама, когда Тиннстра и Зорика вошли на кухню позавтракать. — Вы хорошо спали?

— Мне приснился плохой сон, — сказала Зорика, забираясь на стул. — О плохих дядях.

— Это был всего лишь сон, — сказала Анама певучим голосом. — Беспокоиться не о чем.

Тиннстра посмотрела на мага, но промолчала. Да, это были всего лишь сны, но это не делало их менее неприятными. «Плохие дяди», которых Зорика видела в своих снах, были Избранными. Теми самыми злыми монстрами, которые убили ее семью и Аасгода и множество раз чуть не убили их всех. Девочка имела полное право их бояться. Тиннстра, безусловно, боялась. Если бы у мага была хоть капля здравого смысла, она бы тоже боялась. Или она забыла, как близки они были к смерти, прежде чем сбежать назад во времени?

Возможно, забыла. Анама тоже изменилась. Ее нервозность исчезла, сменившись более строгим поведением. Было ясно, что маг чувствовала себя главной и была только рада отдавать приказы. Приказы, которые Тиннстра была только рада игнорировать.

— Когда ты в следующий раз собираешься в Айсаир? — спросила Тиннстра, передавая Зорике хлеб.

Анама вскинула голову:

— Сегодня днем, после уроков Зорике. А что?

— Я думаю, нам всем пора пойти с тобой.

Анама вздохнула:

— Тиннстра, мы это обсуждали. Это невозможно.

— Анама, все, что нам нужно сделать, это пройтись с тобой по дороге. Это так просто.

— Мне, что, надо снова тебе все объяснять? — Маг вложила в свои слова столько усталости, как будто Тиннстра была ребенком, который отказывается учиться.

— Посещение Айсаира не нарушит твоего правила, пока мы никому не скажем, откуда мы. Прогулка по городу не помешает ничему из того, что должно произойти.

— Ты этого не знаешь. Мы не можем рисковать.

Голова Зорики поворачивалась от Тиннстры к Анаме и обратно, она следила за разговором с улыбкой на губах. Ребенку явно нравилась перепалка между ее матерями, и Тиннстра знала, что отчасти это подпитывало ее собственную воинственность:

— Мы можем. В любом случае, нам придется выйти скорее раньше, чем позже. Мы не можем оставаться взаперти на этой вилле следующие десять лет. Зорике нужно увидеть, на что похожа настоящая жизнь.

Анама хотела что-то сказать, но сдержала себя. Она долго смотрела на улыбающееся лицо Зорики, потом вздохнула:

— Возможно, ты права.

— Неужели? — спросила Тиннстра. Она подготовила гораздо более веский аргумент, чтобы настоять на своем. Часто казалось, что Анама говорит Тиннстре обратное просто из принципа. Конечно, Четыре Бога знали, что Тиннстра была бы более чем счастлива затеять перепалку с магом ради этого.

— Мы можем пойти сегодня после тренировки, — сказала Анама. — Как ты и предлагаешь.

— Хорошо, — сказала Тиннстра. — Хорошо.

— Да, — воскликнула Зорика, хлопая в ладоши. — Я не могу дождаться.

Анама встала.

— Сначала, юная леди, вам нужно закончить уроки. Уделите мне все свое внимание, иначе я передумаю. — Она протянула руку Зорике. — Пошлите. Пора начинать.

Зорика заколебалась, давая понять, что ее уроки были гораздо менее захватывающими, чем любое возможное путешествие, но все-таки встала. Она не взяла Анаму за руку. Вместо этого она прошла мимо и направилась в учебную комнату Анамы, предоставив магу следовать за ней. Тиннстра улыбнулась этому маленькому проявлению бунтарства. Девочка могла поддразнить, когда хотела. Тиннстра подумала, что это хорошо. В конце концов, они растили королеву.

Уроки Зорики с Анамой были единственным временем, когда она позволяла себе разлучаться с Зорикой, временем, которое Тиннстра использовала для тренировок. Допив свою чашку чая, она направилась во внутренний двор виллы.

Вдоль стен двора стояло оружие всех видов, аккуратно расставленное в ряд, открытая крыша пропускала жестокий зимний ветер, несмотря на ясное голубое небо над головой. Почти в такую погоду она бежала из Айсаира с Аасгодом, за исключением того, что снега еще не было.

Майза, как всегда, уже была там. В одной руке она держала стальную дубинку:

— Анама согласилась отвести тебя в Айсаир?

Тиннстра улыбнулась, поднимая копье:

— Как ты узнала, что я собираюсь ее попросить?

— Это был только вопрос времени. Я просто удивлена, что ты так долго ждала. — Ноги Майзы соскользнули в первую позицию. — Что она сказала?

— Она твоя жена, — сказала Тиннстра, принимая стойку лошади. — Как ты думаешь, что она сказала? — Она расправила плечи и взяла копье ближе к концу древка. Это даст ей преимущество в досягаемости, но дубинка Майзы может раздробить древко, если Тиннстра не будет осторожна.

Майза улыбнулась:

— У Анамы всегда есть свое мнение, которое даже мне, после стольких лет, трудно предсказать. Но я сказала ей, что она слишком непреклонна в своих правилах.

Тиннстра почувствовала прилив гнева, зная, что уступка Анамы, вероятно, была вызвана скорее советом Майзы, чем ее собственными доводами. У шулка хорошо получалось уравновешивать противоположные темпераменты Тиннстры и Анамы, но эти две женщины были парой, и Тиннстра всегда была лишней, когда коса находила на камень. Что ж, она могла справиться с лучшими из них. «Я рада, что она тебя послушалась», — ответила она, а затем сделала выпад копьем, ничем себя не сдерживая.

В последний раз, когда Тиннстра шла по улицам Айсаира, флаги Черепов висели почти на каждом здании, а солдаты-черепа слонялись на каждом углу. Еды не было, и она выживала, воруя деньги у мертвых. Сосед отрекался от соседа, чтобы заслужить хоть малую милость Эгрила, и любого могли вздернуть за то, что он посмотрел на кого-то не так. Смерть была такой простой.

Ничто не могло так сильно отличаться от того, что она видела сейчас.

Это было место волшебства и чуда, город надежды и счастья. Здания переливались яркими красками, возвышаясь над ними во всех формах и размерах, десять или двенадцать этажей над землей. Лавки были заполнены товарами самого разного назначения, и большинство из них, казалось, предназначались скорее для удовольствия и развлечения, чем для элементарного выживания. Здесь были лавки, переполненные богато украшенной мебелью, и художественные галереи, полные картин, в то время как другие продавали кувшины с замысловатыми узорами. Рядом находились лавки с ювелирными изделиями всех форм и размеров, сверкающими и переливающимися, за ними магазины одежды и обуви. Затем шли пекарни, мясные лавки и кондитерские, рядом с винными лавками и киосками с оливковым маслом. Воздух был наполнен тысячью различных ароматов, от которых у них потекли слюнки, а в желудках урчало.

Слезы наполнили глаза Тиннстры, когда она осознала все это. Даже зная, что она была в прошлом, вдали от войны, было трудно принять то, что она видела. Это было похоже на прогулку во сне.

И, Милостивые Боги, люди. Больше всего на нее подействовал вид смеющихся и улыбающихся людей, живущих на улицах, которые, как она знала, позже будут полны мертвых и умирающих.

Затем что-то пролетело у нее над головой.

Тиннстра бросилась на землю, держа Зорику на руках. «Дайджаку!» Она перекатилась, оказавшись между девочкой и демоном, обнажила меч… и не обнаружила ничего, кроме улицы, полной людей, уставившихся на нее.

— Пожалуйста, встань и убери свое оружие, — сказала Анама, в голосе слышалось неодобрение. — Люди смотрят.

— Что-то пролетело мимо, — сказала Тиннстра, поднимаясь на ноги, ее глаза обшаривали небо. — Я решила, что на нас напали...

— Это был человек, — сказала Анама. — И это Айсаир. Люди летают.

— Что ты... — Затем Тиннстра увидела того, кто ее напугал. Мужчина в плаще завис примерно в тридцати футах над землей. Он одними губами произнес «извините» Тиннстре, а затем умчался на запад. Ее рот открылся. — Клянусь Четырьмя Богами.

— Постарайся больше не привлекать к себе внимания, — рявкнула Анама, проходя мимо.

Тиннстра вполголоса выругала женщину. Анама могла бы напомнить ей — предупредить, — что магия здесь настолько распространена. Тиннстра слышала истории о том, каким было прошлое, но увидеть это на самом деле? Она не могла удержаться и глазела на город с открытым ртом.

И в городе было так много силы, которую все воспринимали как должное и так легкомысленно использовали. Казалось, никто не ценил дары, которыми они обладали. Тиннстра попыталась представить, каково это — обладать такой силой. Что бы она с этим сделала? Будет ли она чем-то отличаться от тех, кто ее окружает? Да, потому что я знаю, что грядет. Если бы у меня была хоть какая-то сила, я бы использовала ее, чтобы уничтожить Эгрил.

Знание будущего выросло в ней до проклятия, легло тенью на ее душу. И она знала, что Черепа вторгнутся в прошлое, как только поймут, как это сделать. От них никуда не деться. Будут ли Эгрилы следовать правилам Анамы не вмешиваться в прошлое? Нет, черт возьми, конечно нет. Это будет просто еще одна страна, которую можно сжечь.

Затем она увидела глаза Зорики, полные удивления, и услышала ее смех. По мере того, как тьма сгущалась внутри Тиннстры, она могла видеть, как тьма покидает Зорику. По крайней мере, уже это было что-то. Пусть она увидит, что магия не только для плохих дядей, что ее можно использовать и во благо.

— Однажды она станет такой же, как все здесь, — сказала Анама. — У нее будет сила, которая потрясет мир. — Она не пыталась скрыть гордость в своем голосе.

Тиннстра повернулась к магу:

— Но какая сила? Что может сделать один человек против орд Рааку?

— Мы не можем предсказать, какими будут ее способности. Мы узнаем это только тогда, когда она повзрослеет. — Анама улыбнулась. — Нам просто нужно быть уверенными, что мы подготовили ее к тому моменту, когда это произойдет.

— Тогда не тешь себя надеждой. Позволь ей быть счастливой здесь и не думать о будущем.

— Конечно, — сказала Анама. В конце концов, это был хороший совет, вот только Тиннстра знала, что сама она не сможет ему последовать. Она могла думать только о будущем и о том, как его можно спасти. Не все это должно было лежать на плечах Зорики. Не тогда, когда Тиннстра могла помочь ей нести это бремя.

— В чем твоя сила? — спросила Тиннстра. — Ты не показала нам, на что способна.

— Я не показывала тебе, — поправила ее Анама. — Магией не стоит хвастаться.

— Похоже, никто в Айсаире так не думает. Похоже, только ты.

— Анама может заставить тебя видеть разные вещи, — сказала Зорика. — Она иллюз... иллус... — Она сморщила лицо, пытаясь выдавить из себя это слово.

— Иллюзионист, — сказала Тиннстра. Она взглянула на Анаму, которая выглядела рассерженной из-за того, что ее секрет раскрылся. Ну, тогда не рассказывай четырехлетнему ребенку. Тиннстра улыбнулась. Однако улыбка исчезла, когда ее мысли вернулись к будущему. Что толку от иллюзий против легионов Эгрила? Что хорошего они принесут в Секановари?

— Это вода Чикара дает силу всем в Айсаире? — спросила она тем вечером за ужином, после того как Зорика отправилась спать.

Анама удивленно подняла глаза:

— Да. Почему ты спрашиваешь?

— Они должны ее пить, как ты?

— Им это не нужно. Они впитали ее еще в утробе, с пищей и водой, которые употребляли их матери. И они продолжают ее получать, когда едят.

— Как Аасгод заставлял делать мать Зорики?

Анама снова переглянулась с Майзой, демонстрируя свою неловкость от разговора:

— С чего такой интерес?

— Без причины, — солгала Тиннстра. — Мне просто любопытно. Пока мы путешествовали вместе, Аасгод немного рассказал мне о том, как работает магия, но сегодняшний день заставил меня осознать, как многого я не знаю. — Она взяла яблоко, выращенное в их саду. — В нем есть вода Чикара?

— Во всем, что мы едим и пьем, есть следы воды из подземного резервуара в Айсаире — эта вода отфильтровывается за много миль от города.

— На меня это никак не повлияло. — Тиннстра откусила яблоко, не сводя глаз с мага.

— Ты не младенец в утробе матери, — сказала Анама.

— Но ты сильнее, чем когда-либо, — сказала Майза. Она улыбнулась. — И выше, чем была.

Тиннстра приподняла бровь:

— Я думала, это результат наших тренировок.

Шулка подняла свою чашку:

— Я могу приписать себе часть заслуг, но не все.

— Что, если бы я выпила чистую воду Чикара? — спросила Тиннстра. — Что бы это сделало?

— Почему ты хочешь это сделать? — В голосе Анамы послышалась резкость.

— Это гипотетический вопрос, — сказала Тиннстра. — Мне просто любопытно. Вот и все.

— Вода Чикара опасна. Выпей слишком много, и она может тебя изменить — и ты не в состоянии вообразить себе, насколько. Она может даже убить тебя, — ответила маг.

— Что, если во мне есть скрытая магия?

— У тебя ее нет.

— Что, если воду выпьет кто-то, у кого она есть?

— Небольшое количество активирует силу.

— Примерно флакон?

— Да. Больше... опасно.

— Каким образом?

— Твое сердце может взорваться. Твой мозг может сгореть. Ты можешь превратиться во что-то... чудовищное.

— Тогда это была настоящая авантюра со стороны Аасгода — поить водой Чикара мать Зорики в тех количествах, в которых он это делал.

Анама внезапно встала. Она наклонилась вперед, положив обе руки на стол, щеки покраснели:

— Аасгод контролировал каждую дозу, которую он ей давал. Это не было... авантюрой. Он точно знал, что делает.

— Создавать Богов, чтобы они сражались в войне, которой на тот момент даже не было? — Тиннстра одарила мага легкой улыбкой. — Может быть, вместо этого ему было бы лучше попытаться предотвратить начало войны?

Анама покачала головой. «Как ты вообще можешь что-то понимать?» Она вышла из комнаты и направилась наверх.

— Я не знаю, почему вам обоим, кажется, доставляет такое удовольствие сражаться друг с другом, — сказала Майза, тоже поднимаясь. — Жизнь была бы намного проще, если бы вы этого не делали.

— Я просто задавала вопросы, — ответила Тиннстра с невинным видом.

Майза кивнула, как будто знала кое-что другое:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Оставшись одна, Тиннстра откусила еще кусочек яблока, ее разум был переполнен тем, что она узнала.

53

Тиннстра

Айсаир

Прошла зима, за ней последовала весна, и их первый год в Айсаире закончился. Поскольку никто из них не знал настоящей даты рождения Зорики, они отпраздновали ее день рождения в годовщину своего прибытия в Айсаир, что показалось им таким же подходящим днем, как и любой другой. И на этот день рождения Тиннстра нашла Зорике нового приятеля.

Векс был маленьким мальчиком, который жил на ферме неподалеку со своей матерью и отцом. Две семьи встречались по дороге в Айсаир и обратно, и в таких случаях обменивались приветствиями, прежде чем отправиться каждый своей дорогой. Тем не менее, они остались в памяти Тиннстры. Она знала, что Зорике нужно нечто большее, чем три ее матери — ей нужны дети ее возраста, с которыми можно было бы поиграть. Зорика жадно смотрела, как мальчик исчезает вдали, и это только подтверждало, что девочка тоже так считает.

Тиннстра начала наблюдать за семьей, пока Зорика была на уроках с Анамой или Майзой. Родителей звали Ханкель и Брилия. У них не было магических способностей, которые могла бы увидеть Тиннстра, и, что более важно, они не проявляли интереса к своим соседям. Она все еще наблюдала, навещая их незаметно в разное время суток. Если было что-то, что могло представлять опасность для Зорики, Тиннстра хотела знать об этом, но она нашла только любящую и трудолюбивую семью. Нормальную во всех отношениях.

Как раз то, что нужно Зорике.

За неделю до дня рождения Зорики Тиннстра навестила их еще раз, но на этот раз она подошла к их входной двери и постучала. Брилия открыла. Она была немного старше Тиннстры, с коротко подстриженными темными волосами и яркими глазами, оттеняющими ее бронзовую кожу.

— Здравствуй, — сказала Тиннстра. — Извини, что беспокою тебя. Меня зовут Тиннстра. Я живу в нескольких милях отсюда, по дороге.

— А, да, — ответила Брилия, улыбаясь. — Мы тебя видели. У тебя маленькая девочка. — Она протянула руку. — Меня зовут Брилия.

Тиннстра взяла руку и пожала ее:

— Вообще-то, я пришла из-за моей дочери. На следующей неделе у нее день рождения. Ей исполнится пять лет, и я хотела бы узнать, не присоединишься ли ты — и твоя семья — к нам за обедом на седьмой день? Компанию моей дочери составляем только я и ее тети, и ей было бы полезно познакомиться с детьми своего возраста. Я заметила, что у тебя есть мальчик...

Брилия кивнула:

— Его зовут Векс. Ему тоже пять лет.

— Отлично. Итак, вы придете? Около полудня? Зорика будет счастлива.

— Конечно. Мы будем ждать этого с нетерпением.

Тиннстра улыбнулась. «До встречи». Она вернулась на виллу, чувствуя себя очень счастливой. Она совершила доброе дело.

— Что ты наделала? — Анама со стуком поставила чашку на кухонный стол.

Тиннстра пожала плечами:

— Зорике нужно играть с детьми своего возраста. Нас ей недостаточно.

— Сколько раз я должна повторять тебе правила?

— Я не нарушила ни одного из них. Я не рассказала им, откуда мы и что мы здесь делаем. Я не рассказала ни о Черепах, ни о Шулка. Я ничего им не рассказала, кроме того, что у нас есть девочка того же возраста, что и их сын, и я подумала, что было бы неплохо, если бы они поиграли вместе.

— Что, если Зорика что-нибудь скажет?

— Ей пять лет. Дети, вероятно, просто будут гоняться друг за другом.

Анама скрестила руки на груди:

— Ты должна была сначала сказать нам.

Тиннстра снова пожала плечами:

— Ты бы сказала нет.

— Вместо этого ты не дала нам права голоса в этом вопросе.

— Это верно. — Две женщины уставились друг на друга, ни одна не отступила.

— Прекратите, вы, обе, — сказала Майза. — Что сделано, то сделано. Ссора сейчас ничего не изменит.

— То, что мы здесь делаем, опасно, — сказала Анама. — Время — хрупкая материя. Малейшая ошибка с нашей стороны может все изменить. И «заводить друзей» — это не то, что нам следует делать.

Майза протянула руку и положила ее поверх руки мага:

— Но нам тоже нужно жить — Зорике нужно жить. Ей нужно испытать больше, чем мы можем предложить ей здесь, если она хочет стать такой, какой мы хотим ее видеть. Тиннстра права.

Маг впилась взглядом в Тиннстру, когда Майза сказала это, но у Тиннстры хватило ума не комментировать. Как бы ей ни нравилось выводить Анаму из себя, им действительно нужно было ладить. Тиннстра хотела, чтобы у Зорики был счастливый дом, и война между двумя ее матерями этому бы не помогла. Девочке больше всего на свете нужна была стабильность.

— Хорошо, — сказала Анама в конце концов, убедившись, что все знают: по ее мнению, это совсем не хорошо.

Наступил седьмой день. Зорика спряталась за ноги Тиннстры, когда Векс и его родители пришли на виллу; она выглянула, чтобы взглянуть на мальчика, а затем нырнула обратно. Векс был ненамного храбрее, изо всех сил держась за руку матери.

Тиннстра улыбнулась. Девочка, пережившая монстров и безумцев, испугалась пятилетнего мальчика. Она слегка подтолкнула Зорику:

— Подойди и поздоровайся.

Зорика в последний раз уткнулась головой в ноги Тиннстры, убедилась, что Векс не десятиголовый демон, и сделала первые неуверенные шаги к нему. Векс сделал то же самое. Они встретились посередине, королева и мальчик с фермы.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — ответил Векс. И вот так завязалась дружба.

После обеда Тиннстра оставила Майзу и Анаму разговаривать с родителями Векса, пока дети играли. Она направилась в убежище Анамы, где та обучала Зорику и работала. Дверь была не заперта, что на мгновение удивило Тиннстру, но зачем Анаме ее запирать? Только люди на вилле имели к ней доступ, и никто из них не собирался ничего красть.

Кроме меня.

Тиннстра проскользнула через приоткрытую дверь и быстро закрыла ее за собой. Ее сердце бешено заколотилось, и она словно вернулась в настоящее, обыскивая дома исчезнувших в поисках того, что помогло бы ей выжить. И здесь тоже речь шла о выживании.

Она встала спиной к двери и стала рассматривать самое интимное пространство Анамы, ухмыляясь при мысли о том, как бы выглядела Анама, если бы узнала. Слово «сердито» не подошло бы, даже близко.

Свет струился через окно, освещая ленивые завитки пыли. Под окном стоял стол, покрытый пергаментами и книгами, сложенными идеально аккуратными стопками, корешками наружу, чтобы можно было быстро разглядеть каждую тему. Вдоль противоположной стены тянулись полки, заставленные баночками и тюбиками, содержащими только Богам известно что, тоже в идеальном порядке. В одном углу комнаты стоял сундук, сделанный из хорошего дуба, достаточно большой, чтобы при необходимости в него поместилось тело — не то чтобы Анама когда-нибудь такое бы сделала. В центре лежал ковер с двумя большими подушками, на которых сохранились отпечатки последних людей, сидевших на них: небольшая вмятина у Зорики и гораздо большая у Анамы. Свечи образовали круг вокруг подушек, некоторые были старше других, на их боках виднелись капли затвердевшего воска. В этой комнате использовалась магия. Тиннстра чувствовала ее запах.

А для магии Анаме нужна была вода Чикара. Именно за ней и пришла Тиннстра.

Какой бы сильной она ни выросла, какой бы хорошей ни стала, этого было недостаточно. Она должна сражаться с этими монстрами на их условиях, и для этого ей нужно было стать больше, чем она есть.

Но насколько больше?

Чтобы выяснить это, ей нужно выпить воду Чикара в чистом виде.

Итак, где она?

Анама не хранила ее на полках или на столе — это было бы слишком просто. Сундук, с другой стороны, выглядел идеально.

Тиннстра подождала еще несколько ударов сердца, прислушиваясь к звукам дома. Она слышала смех детей, разговоры взрослых. Никто ее не потревожит. Она подумала о том, чтобы развернуться и пойти обратно, не сделав ничего необратимого, но не придала этой мысли особого значения. То время давно прошло. Оно исчезло, когда Берис появился на пороге ее дома и когда Черепа убили всех, кому было поручено заботиться о Зорике.

Теперь это была ее работа, и пути назад не было. Нельзя сдаваться. Черепа приближались, и она должна быть готова.

Дюжина шагов привела ее к сундуку. Она подняла крышку и увидела ряды флаконов, наполненных зеленой жидкостью. Она нашла это. Запас воды Чикара.

Там должно было быть по меньшей мере пятьдесят флаконов, но Тиннстра не была уверена, как она сможет взять один так, чтобы Анама не заметила. Затем она увидела, что в последнем ряду справа было шесть пустых флаконов, готовых к наполнению, когда этот запас закончится. Так что брать флакон было нельзя — вместо этого ей придется выпить его тут же. Я могу это сделать.

Она взяла один, рядом с последним пустым. Откупорила его. Она снова остановилась, прислушиваясь к любым признакам того, что ее обнаружили или вот-вот прервут. Ничего.

Она посмотрела на флакон в своей руке. Пути назад нет. Черепа приближаются.

Тиннстра выпила воду. Она поморщилась от вкуса, горького и острого, а затем почувствовала... ничего. Сколько времени должно пройти, чтобы это подействовало? Сработает ли это вообще? Может быть, я просто веду себя глупо?

Она вернула пустой флакон в сундук, заткнув его пробкой, а затем прокралась обратно к двери. Коридор был пуст, поэтому она выскользнула наружу и закрыла за собой дверь. Ее сердце все еще бешено колотилось, а вкус воды Чикара остался на языке, покалывая, напоминая ей о том, что она сделала. Черту, которую она пересекла. Доверие, которое она предала.

Я сделала это ради Зорики. Чтобы ее обезопасить. Не за что чувствовать себя виноватой. Это правильный поступок.

В ту ночь, измученная всеми своими играми, Зорика спала, не потревоженная снами о плохих дядях, желающих совершать плохие поступки. Она выглядела в точности такой, какой была — пятилетней девочкой, и Тиннстра не могла бы любить ее больше.

54

Тиннстра

Айсаир

День шел за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Для Зорики, трех ее матерей и приятеля по имени Векс время текло почти незаметно. И никаких признаков Черепов. Было почти легко поверить, что враг никогда не придет, что им нечего бояться, что жизнь может остаться такой, какой была. Мирной и совершенной.

Но Секановари не собиралась останавливаться только потому, что они сбежали. Тиннстра это знала.

Всякий раз, когда она чувствовала, что ее страх перед врагом ослабевает, Тиннстра смотрела в зеркало и разглядывала поблекший шрам, пересекавший ее лицо, вспоминая Избранную, которая его оставила, вспоминая, как легко она могла умереть — тогда и множество раз с тех пор. Она искала девушку, которая убежала от нападения Эгрила в Котеге, которая была слишком напугана, чтобы сражаться, и была рада, что не находила ее следов. Старая Тиннстра была слабой, но женщина в зеркале была сильной.

Она также помнила о книге, которую они оставили в посольстве. О мосте, который все еще соединял это место с тем. Черепа придут, и Тиннстра должна была быть готова.

Время шло, а Черепа так и не появлялись. Тиннстра становилась все сильнее и искуснее, и раз в неделю она прокрадывалась в комнату Анамы и выпивала флакон воды Чикара, разочарованная тем, что после этого ничего не происходило. Тем не менее, она продолжала красть и пить — в ее голове засела мысль, что этого недостаточно, что она должна взять больше.

Конечно, каждый раз, когда она крала у мага, был страх, что Анама заметит, будут сказаны слова, и доверие будет подорвано. Но по мере того, как каждая кража оставалась незамеченной, этот страх исчезал, или, возможно, Тиннстре просто было все равно. Вода Чикара была важнее.

Почему она все еще это делает? Она просто должна. Быть лучше — это все, что имело значение. Если была хотя бы маленькая возможность, что вода делает ее сильнее, она должна была ей воспользоваться.

Прошло четыре года, прежде чем она впервые победила Майзу в поединке. Это ее меч остановился в дюйме от горла, а не меч Майзы. Они обе удивленно посмотрели друг на друга, когда это произошло.

— Ты стареешь, — сказала Тиннстра с усмешкой.

— Да, — ответила Майза, — но ты становишься лучше.

Прошел месяц, прежде чем это повторилось. Затем неделя, затем день. Тиннстра не знала, были ли ее победы просто естественным результатом тренировок или из-за зеленой жидкости, которую она пила. Какой бы ни была причина, она была довольна результатом. Ей казалось, что она может сражаться вечно.

— Ты готова, — сказала Майза.

— Готова к чему? — ответила Тиннстра.

— Начать сражаться с Анамой.

Тиннстра рассмеялась:

— Я надеюсь, что готова к большему.

Майза улыбнулась:

— Не стоит ее недооценивать.

— Анама не воин.

— Если ты никогда не видела, как она дерется, это не значит, что она не может.

Тиннстра не могла спорить с логикой Майзы. Просто за все годы, что они были вместе, единственной настоящей магией, которую, как она видела, использовала маг, было открытие врат в Айсаир. Тиннстра понятия не имела, на что способна Анама. Она видела, как Аасгод метал молнии и сминал человека одним движением руки, но Лорд-Маг был внушительной фигурой, даже когда умирал. Однако Анама? Тиннстра не могла этого знать.

На следующий день маг показала, какой дурой была Тиннстра.

Тиннстра стояла перед Анамой с тупым мечом в руке, все еще не зная, что делать. Майза и Зорика наблюдали за происходящим со скамейки в тени дерева. Зорике было девять лет, она была высокой для своего возраста, с длинными растрепанными волосами, и она не пыталась скрыть своего восторга, наблюдая, как две ее матери впервые дерутся.

— Ты готова? — спросила Анама.

Тиннстра кивнула. «Да». Она подняла меч, когда ее ноги соскользнули в первую позицию, а затем мир исчез из ее поля зрения. Верх превратился в низ, лево — в право. Она потеряла равновесие и чувствовала себя так, словно парила в воздухе — не было возможности твердо стоять на земле, чтобы сражаться. Анама двинулась к ней, наступая на плавающие круги света, ее крошечные кулачки горели ярко, как солнца, и Тиннстра могла только наблюдать. Маг нанесла удар, от которого Тиннстра должна была уклониться, но у нее не было возможности пошевелиться. Вместо этого пылающий кулак Анамы ударил ее в грудь и отправил в полет.

Секундой позже Тиннстра обнаружила, что стоит на четвереньках именно там, откуда начала. Она не двигалась.

Зорика, смеясь, подбежала к Тиннстре:

— Что произошло? Почему ты упала?

Тиннстра подняла глаза на мага, когда Зорика ее обняла:

— Я не знаю, что произошло.

Анама посмотрела на Тиннстру сверху вниз:

— Я могу проникать в мысли людей, чтобы они видели то, что я хочу, чтобы они чувствовали то, что я хочу, и даже сражались с врагами, которые существуют только в моем воображении.

Тиннстра встала, грудь болела в том месте, куда Анама ее ударила:

— Тогда почему мне так больно?

— Майза сказала мне сделать этот опыт настолько реальным, насколько это возможно.

— О, неужели? — Тиннстра взглянула на шулка, которая улыбнулась в ответ. — Зорика, почему бы тебе снова не пойти и не посидеть с Майзой. — Она поднялась на ноги, стряхивая боль в груди. С болью она могла справиться. Тиннстре нужно научиться принимать все, что Анама могла в нее бросить, если она хочет стать лучше.

— Ты собираешься снова упасть? — спросила девочка, улыбаясь.

Тиннстра кивнула:

— Я думаю, так и будет.

И она упала. Несколько раз только в тот день.

Маг становилась Дайджаку, Избранной с дубинкой и ледяным мечом, Тонин, которая открыла врата вокруг себя, приведя в бой дюжину Черепов. После каждой битвы Тиннстра плевалась кровью в грязь, держась за намятые бока и ноющие мышцы. Но Тиннстре было все равно. Каждое поражение чему-то ее учило. Каждая унция боли делала ее сильнее.

Боль — это было хорошо. Боль — это было правильно.

Головные боли начались позже в тот же день. Она едва замечала их, лежа в постели, измученная, с болью во всем теле. Это была просто еще одна боль в дополнение ко всему остальному. Но она там была. Какая-то неприятность на задворках ее сознания. Пульсация там, где когда-то было спокойно.

Проходили дни, появлялись и исчезали другие травмы, но эта боль — эта постоянная боль — оставалась.

Отдых ее не облегчал. Темнота ее не притупляла. Травы не могли ее унять. Только в тот день, когда она выпивала воду Чикара, наступала передышка. Только тогда боль исчезала на несколько блаженных часов.

Головная боль усиливалась, когда она тренировалась с Анамой. Более интенсивная. Более острая. Было больно до такой степени, что Тиннстру подташнивало. Было трудно сосредоточиться. Однажды, после того, как иллюзорный демон Анамы повалил ее на землю, Тиннстра подняла глаза, вспыхнув гневом:

— Что ты делаешь со мной? Это твоя идея наказания?

Анама в замешательстве отступила назад:

— О чем ты говоришь? Я причинила тебе боль?

— Боль в моей голове — это твоих рук дело?

— Нет. — Анама на самом деле была задета обвинением, но именно так поступил бы виновный человек.

Во имя Четырех Богов, на эту женщину было больно даже смотреть. Ее окружало фиолетовое мерцание, которого Тиннстра раньше не видела. Еще один трюк. Еще один способ причинить ей боль:

— Тогда перестань, блядь, светиться.

— Тиннстра, клянусь, я не понимаю, о чем ты говоришь. Какое свечение? — Маг подошла и протянула руку, чтобы помочь Тиннстре подняться на ноги, но Тиннстра отмахнулась от нее. Ей не нужна была помощь Анамы. Она не нуждалась ни в чьей помощи.

— Ты не так умна, как тебе кажется, — прорычала Тиннстра и тяжело пошла в свою комнату.

Зорика была в коридоре, когда она проходила мимо:

— Что с тобой?

— Я в порядке, — солгала Тиннстра, ее головная боль снова усилилась. Она видела беспокойство на лице девочки, но в кои-то веки Тиннстре просто нужно было побыть одной.

К тому времени, как она добралась до своей комнаты, она тяжело дышала, по ее телу пробегала дрожь, и ей потребовались все ее силы и сосредоточенность, чтобы просто войти внутрь и закрыть за собой дверь. Шатаясь, она подошла к окну и распахнула его, отчаянно желая глотнуть свежего воздуха, но даже это не помогло.

Только вода Чикара снимала боль, а у Тиннстры ее не было. У Анамы было немного, но Тиннстра не могла пойти и принять еще. Она уже дважды пила на этой неделе, и третий флакон был бы лишним. Анама бы заметила.

Тиннстра упала на кровать, зарывшись головой в подушку. Зачем она вообще скрывала, что ей нужна вода Чикара? Ей следовало просто спуститься в комнату Анамы и взять ее. Маг, должно быть, знала, что Тиннстра пила воду — вот почему она наказала ее головными болями. Жалкий способ проучить.

Сейчас боль была такой сильной, что Тиннстра могла бы вонзить топор в голову Анамы.

Я схожу с ума. О чем я думаю? Это просто головная боль. Анама тут ни при чем.

Она сосредоточилась на своем дыхании, перенеся внимание на себя, возвела стены в своей голове вокруг боли, заперла ее, сдерживала ее. Что бы это ни было, она не могла позволить боли победить, не тогда, когда надвигались Черепа. Это была просто еще одна слабость, которую нужно преодолеть. Как и страх. Что-то, с чем нужно бороться.

Медленно, очень медленно она почувствовала, как боль отступает. Думать стало легче, дрожь прекратилась, тошнота исчезла. Во имя Четырех Богов, она снова почти чувствовала себя нормально. Вот только боль не прошла. Она никогда не проходила. Она таилась в ее в голове как в ящике, ожидая, когда ее освободят.

В дверь постучали. Неуверенно.

— Тиннстра, это я. — Зорика. — Можно войти?

Тиннстра улыбнулась, несмотря на боль:

— Конечно.

Дверь со скрипом отворилась, и в комнату просунулась голова Зорики. Большие глаза, полные беспокойства. Все еще неуверенная.

— Входи.

Девочка прокралась внутрь, закрыв за собой дверь:

— Я беспокоилась о тебе.

Тиннстра приподнялась на локтях.

— У меня болит голова, вот и все. Боль делает меня немного раздражительной. — Она сдвинулась к краю кровати, и Зорика легла рядом с ней. Возможно, она сильно выросла с тех пор, как они были в Айсаире, но в ней все еще оставалось что-то от маленькой девочки, которую спасла Тиннстра. Когда Зорика ее обняла, Тиннстра чуть не заплакала.

— Мне не нравится, когда тебе плохо, — сказала девочка.

— И мне.

Какое-то время они обе молчали. Потом Зорика заговорила, шепотом:

— Ты ведь не собираешься умирать, правда?

Тиннстра обняла ее крепче:

— Не от головной же боли. Конечно нет. У меня такое чувство, что, когда я умру, это будет гораздо зрелищнее. И будет много крови. Очень много.

— Это не смешно.

— Я не шучу. — Тиннстра пододвинулась на кровати, чтобы видеть глаза Зорики. — Не волнуйся. Я не собираюсь умирать ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Но время придет. У нас много врагов. Они могут быть далеко отсюда, но они придут — в этом я уверена. Когда они придут, я встречу их с мечом и топором, и либо они умрут, либо я. Нет ничего, чего бы я ни сделала, чтобы тебя защитить.

— Я не хочу, чтобы ты умирала ради меня.

— К сожалению, ни у кого из нас нет выбора. Черепа никогда не сдадутся, пока мы их не остановим.

— Вот почему мы тренируемся.

Тиннстра кивнула:

— Да.

— Я ненавижу Черепа.

— И я, любовь моя. И я.

— Если они когда-нибудь причинят тебе боль, я убью их всех.

Тиннстра прижала голову Зорики к своей груди, любовь и гордость переполняли ее:

— О, любовь моя, надеюсь, я убью их всех первой.

На следующий день Тиннстра проснулась и поняла, что ей нужно делать.

Проблема заключалась в воде Чикара. Тиннстра должна создать свой собственный запас. Она не могла продолжать воровать у Анамы, не в том количестве, в котором ей было нужно. И она нуждалась в воде. Это превратилось во внутренний голод, жажду, которую она должна была постоянно утолять. Это больше не было роскошью или любопытным экспериментом.

Головная боль делу не помогала. Боль была всегда, но усиливалась, когда Анама была рядом. Казалось, Тиннстра могла отслеживать местонахождение Анамы исключительно по тому, где в ее голове находилась головная боль.

Но самую сильную боль ее организм приберегал на те дни, когда она не могла выпить еще один флакон зеленой воды. Тело жаждало этого, делало все трудным, вплоть до того, что она могла думать только об одном — держать в руке флакон с этим горьким и острым вкусом.

Ей нужно больше.

Тиннстра давно узнала, когда Анама отправляется в Айсаир, чтобы пополнить свои запасы. Теперь пришло время точно выяснить, куда она ходит и с кем встречается. Затем Тиннстра сама поговорит с поставщиком мага.

Из-за ее головных болей ей даже не нужно было держаться так близко к Анаме, чтобы за ней следовать. Это было все равно, что идти с факелом в темноте. Пока маг не добралась до Айсаира.

Головная боль Тиннстры резко усилилась, заставив ее остановиться, чтобы перевести дыхание. Свет вокруг Анамы стал одним из многих. Она заставляла себя двигаться дальше, шаг за мучительным шагом, слезы текли по ее щекам. Тошнота подступила к горлу, и она почувствовала, как задрожали руки и ноги. Вокруг нее вспыхнул свет, почти ослепляя ее. Милостивые Боги, что со мной происходит?

Стоял поздний вечер, но на улице все еще было много людей. В конце концов, в это время комендантского часа еще не было. Тиннстра делала все возможное, чтобы оставаться вне поля зрения, следуя правилу Анамы, но пронзающая боль в ее сознании превращала любую остановку в акт высшей воли. Настоящий нож причинил бы не такую сильную боль.

Она огляделась, не уверенная, где находится, ослепленная светом. На мгновение ей показалось, что она вернулась в будущее, в Айсаир, который покорили Черепа. И боль… Ее голову словно пронзили тысячью иголок. Милостивые Боги, сделайте так, чтобы это прекратилось. Пожалуйста, сделайте так, чтобы это прекратилось.

Она упала на колени, плача, царапая лицо, колотя себя по голове. Ей нужно избавиться от боли.

— Тиннстра?

Она подняла глаза, увидела Анаму в фиолетовом тумане и мужчину рядом с ней, его магия пульсировала, как сердцебиение.

— Ты ее знаешь? — спросил мужчина, его голос был таким знакомым.

Глаза Тиннстры расширились от шока. Она его узнала. Но это было невозможно. Он был мертв. Она видела, как он умирал.

— Аасгод?

Затем мир погрузился во тьму.

55

Тиннстра

Айсаир

Тиннстра проснулась в чужой комнате. Головная боль осталась, но теперь она утихла, словно спала. Она стала управляемой. Тиннстра могла думать, по крайней мере.

Она держала глаза полузакрытыми. Лучше притвориться спящей, пока она не поймет, где находится. В окно были видны башни Айсаира, силуэты на фоне залитого лунным светом неба, значит, ее увезли недалеко. Ее оружие лежало на столе неподалеку — просто вне досягаемости. Она боролась с желанием его схватить. В конце концов, если бы кто-то хотел причинить ей вред, у него было много возможностей, пока она была без сознания.

Она чуть повернула голову и увидела мужчину, сидящего рядом с кроватью и читающего книгу при свечах. Лысый, смуглая кожа, зеленое мерцание вокруг.

Аасгод!

— Ублюдок! — Она бросилась на него, потянувшись руками к его горлу. Во имя Четырех Богов, она собиралась его убить.

Он отпрянул назад, когда она атаковала, и она промахнулась мимо его шеи, но все равно упала на него.

— Ублюдок. Ты гребаный ублюдок. Ты был здесь все это время? — Она все еще была заторможенной, двигалась медленно, но ей удалось нанести хороший удар, попав магу по щеке. Он полетел на пол, и Тиннстра прыгнула на него, нанося новые удары. — Я думала, ты умер!

— Остановись! — Всплеск энергии отправил Тиннстру в полет через всю комнату.

— Ты гребаный ублюдок, — выплюнула Тиннстра, снова поднимаясь на ноги и готовясь к атаке. — Ты разрушил мою жизнь. Ты разрушил жизнь Зорики.

— Я ничего не разрушил. Я никогда не встречал тебя раньше. — Голос мужчины звучал испуганно, словно он говорил правду.

Тиннстра снова посмотрела на него. Более внимательно. Этот человек был так похож на Аасгода. Но не он. Нет. Этот был моложе, худее, нежнее. Она опустилась на пол, уставившись на мужчину:

— Кто ты, блядь, такой?

Мужчина попытался выпрямиться:

— Меня зовут Аасгод.

— Но не мой Аасгод.

Мужчина поморщился, двигая челюстью. Из рассеченной губы текла кровь.

— Я Аасгод. Но не твой. Твой Аасгод — это я... только старше. — Он попытался рассмеяться, но вышло больше похоже на сдавленный смешок. — Путешествия во времени сбивают с толку.

— Но это означает, что тебе было больше тысячи лет, когда я тебя встретила. — Тиннстра не могла в это поверить. Когда они разговаривали, Лорд-Маг говорил о прошлом, и это подразумевало, что он стар, но тысяча лет? Это было невозможно.

— Даже этого я не должен знать.

— Но Анама рассказала тебе о нас?

— И да, и нет. Я знаю, что вы из будущего, но не знаю причину. И знать не хочу. Это может иметь последствия...

— Да. Последствия. Я знаю эту часть. Анама достаточно вдалбливала это нам в глотки, но, очевидно, для нее правила другие. — Тиннстра огляделась и увидела дверной проем, ведущий в остальную часть дома. — Она здесь?

— Анама? Нет. Она сказала, что у вас трудные отношения, поэтому я предложил присмотреть за тобой, пока тебе не станет лучше.

— Трудные? Ха. Это еще мягко сказано. — Тиннстра поднялась на ноги, ее переполняли тысячи эмоций, но больше всего она злилась на притворство Анамы, ее проклятую Богами секретность. Как она посмела не рассказать Тиннстре об Аасгоде? — Что ж, спасибо за твою помощь. Мне лучше уйти, прежде чем я скажу что-то, что может изменить мир.

— Не хочешь ли ты сначала поговорить о твоих головных болях?

Это ее остановило:

— Моих головных болях?

— Я видел, как ты упала в обморок на улице. — Аасгод поднялся на ноги, его тон был добрым и нежным. — Насколько они плохи?

Тиннстра прикусила губу и подумала, не соврать ли. Но у нее больше не могло быть таких дней, как сегодня. Нет, если она собиралась быть готовой к появлению Черепов.

— Я не могу представить, что они станут еще хуже.

— И как давно ты пьешь воду Чикара?

— Я не...

— Пожалуйста. Я хочу тебе помочь.

Тиннстра отвела взгляд:

— Четыре года.

— И как часто ты ее принимаешь?

— Раньше это было всего раз в неделю...

— А сейчас?

— Два раза в неделю, но этого недостаточно. Нет, если я собираюсь остановить усиливающиеся головные боли. Вот почему я следила за Анамой. Я хотела...

— Выяснить, откуда она берет воду?

Тиннстра кивнула. «Анама знает?» Милостивые Боги, мысль об этом была ненавистна ей больше всего на свете.

— Конечно. За последние несколько лет ты украла у нее слишком много. Она должна была быть слепой, чтобы не заметить.

— Почему она ничего не сказала?

— Она беспокоилась о том, что произойдет, если она скажет, и не хотела рисковать расстроить девочку.

— Зорика! — Тиннстра покачала головой. — Меня слишком долго не было. Я должна вернуться...

Аасгод поднял руку:

— Она в безопасности. Не волнуйся.

— Но что, если... — Она остановила себя. Она не могла упомянуть о Черепах — если только Анама уже не рассказала о них Аасгоду. Будь проклята эта женщина.

— Кто бы вам ни угрожал, он не проломил врата, которые привели тебя сюда. Непосредственной опасности нет.

— Откуда ты это знаешь? — прорычала она.

— Мы установили сигнализацию, которая предупредит нас вовремя.

— Мы?

Асгод слегка склонил голову:

— Анама и я.

Милостивые Боги, еще один секрет.

— Почему она не рассказала мне об этой «сигнализации»? Если бы она рассказала, я бы не тратила столько времени… на постоянную охрану.

— Мы подумали, что тебе лучше не знать.

— Клянусь Четырьмя Богами... Ты такой же плохой, как и она. — Она схватила свое оружие. С нее достаточно этой чепухи. — Ты такой же плохой, каким всегда будешь. Ты не Бог, знаешь ли. Ты не можешь выбирать, чьи жизни ты портишь.

— Тиннстра. Пожалуйста. Мы говорили о твоих головных болях.

Она впилась в него яростным взглядом, желая причинить боль ему, Анаме, и все же она знала, что просто избегает разговора, которого не хотела, что это просто еще один способ убежать.

— Я могу тебе помочь, — сказал Аасгод.

— Откуда я знаю, что могу тебе доверять?

— Ты не можешь знать. Еще нет. Но разве тебе есть, что терять?

— Все.

— Ты уже пошла по темному пути, Тиннстра. Если ты будешь продолжать идти, то обнаружишь, что конец пути не там, куда ты хочешь попасть. Я могу отвести тебя в лучшее место, где ты сможешь быть тем, кем хочешь быть.

— Откуда ты знаешь, чего я хочу?

— Каждый, кто начинает пить воду Чикара, хочет одного и того же — быть лучше, чем он есть. Без нее я был бы просто человеком. С ней я могу сделать это. — Аасгод протянул руку, и молния проскочила от одного пальца к другому.

— Милый трюк, — сказала Тиннстра. — Но я видела, как ты делал лучше.

— Я уверен, что видела.

— Итак, что с моими головными болями? — Она снова села на кровать, но оружие оставила в руках. Коридор все еще был там. Она может уйти в любой момент.

— Расскажи мне о них.

— Боль всегда рядом. В основном это не более чем мелочь на задворках моего сознания, но иногда она вспыхивает так, что... Ну, ты видел, что произошло сегодня.

— Есть ли закономерность в плохих днях?

Тиннстра кивнула:

— Да. Становится хуже, когда я нахожусь рядом с людьми, обладающими магическими способностями. Сегодня, когда я приехала в город, их было слишком много.

— Вода Чикара действует двояко, — ответил Аасгод. — Если у тебя есть магический потенциал, она активизирует силу внутри тебя, как искра при разжигании. Если у тебя ее нет — а у тебя ее нет — она накапливается внутри тебя, изменяя тебя. В некотором смысле, она становится растопкой в ожидании искры. То, что ты испытываешь — твои головные боли — это реакция на близость магии, в которой она нуждается. Чем больше силы рядом с тобой, тем сильнее боль. — Аасгод сделал паузу. — Магия — опасная штука. Она может уничтожить всех нас, если мы не будем осторожны.

— Даже тебя?

— Даже меня, различными способами. Сила вызывает привыкание. Нет необходимости танцевать в небе, но я вижу это каждый день. Магия тратится впустую ради быстрых острых ощущений, потребности быть... чем-то большим, чем мы есть, пусть и на короткое время. Никто не застрахован от такого удовольствия.

Тиннстра вздохнула. Она думала о том же. Магия Айсаира была растрачена впустую теми, у кого она была.

— Мы все на темном пути, Аасгод, и я знаю, куда он ведет. Я знаю, что происходит. Никто из нас не сбежит. — Тиннстра вспомнила умирающего человека, сжимающего в руках два последних пузырька с водой Чикара. Мир, где Анама была последней в своем роде. Страна, наводненная Черепами и монстрами. — Мы все в конечном итоге станем рабами Кейджа, если ничего не предпримем, пока у нас еще есть время.

— Кейджа? Твои враги в будущем — Эгрил?

Тиннстра вздохнула:

— Анама действительно ничего тебе не сказала?

— Да, ничего.

— Тогда почему ты ей помогаешь?

— Потому что она принесла мне письмо от меня самого. В нем говорилось, что я должен дать ей все, что ей нужно. Мне было сказано достаточно, чтобы я не смог отказаться. Вот почему ты живешь в моем доме, ешь мою еду — и вот почему я даю Анаме столько воды Чикара, сколько ей нужно.

— Милостивые Боги. — У Тиннстры закружилась голова от того, что сказал Аасгод. — Вилла твоя?

— Конечно. Вот почему я — или, скорее, будущий я — смог соединить эти двое врат, из будущего и настоящего, потому что я построил одни здесь. Я знал, где и когда это было.

Теперь, когда он это сказал, это было очевидно. Анама же сказала, что виллу построил Аасгод. Тиннстра просто думала, что это ее Аасгод.

— Итак, ты отдал нам свой дом, но не поможешь изменить то, что грядет? Потому что мы потеряем всю нашу магию через тысячу лет. У нас нет магов, которые могли бы танцевать в небе. Будет некому сражаться, когда Эгрил придет, чтобы убить нас всех.

— Тиннстра, остановись. Я не могу ничего этого знать. Не могу.

— Почему, ад тебя побери? Ты скорее позволишь миру погибнуть, чем остановишь Эгрил? Тебе это кажется правильным? — Тиннстра перевела дыхание, пытаясь успокоиться. Поражение. Она встала, чувствуя себя пойманной в ловушку в этой комнате, и направилась было к выходу, затем остановилась и повернулась к нему лицом. — Ты, который будущий, считал, что мы сражаемся в Секановари.

— В Последней Войне?

— Да, в гребаной Последней Войне. И позволь мне сказать тебе еще кое-что — мы проигрываем. И бой даже близко не равный. Все, кого я когда-либо любила или о ком заботилась, были убиты, пока у нас не осталась единственная надежда — девятилетняя девочка, которая ждет меня на твоей вилле. Так что извини, если мне плевать на твои правила или на то, что кажется правильным. Ставки слишком высоки.

Я пью твою дурацкую гребаную воду не из какого-то тщеславного желания покрасоваться. Меня не волнуют танцы в небе или искры, появляющиеся на кончиках моих пальцев. Мне нужно уметь сражаться с монстрами, потому что это то, что ждет меня на моем темном кровавом пути. Так что подумай об этом и подумай, что ты собираешься сделать, чтобы помочь.

— Это не так просто, как кажется. — Аасгод поднялся на ноги, но Тиннстра отступила от него.

Она направила на него свой меч:

— Просто.

Она выбежала, разъяренная на него, на Анаму, на весь этот проклятый Богами бардак.

На улице было холодно, и она набрала полные легкие воздуха, пытаясь остудить огонь внутри себя, но это было невозможно. Она оглядела всех, кто сидел в тавернах, шел по улице, жил своей чертовой привилегированной жизнью, и ее гнев усилился.

Какой смысл рассуждать о последствиях того, что она что-то сделает, когда она уже знала, каковы последствия, если она не сделает ничего? Аасгод — ее Аасгод — был прав. Они сражались в Секановари, и будь она проклята, если позволит Кейджу и его монстрам победить.

56

Тиннстра

Айсаир

Почему богатые всегда живут в таких чертовски высоких зданиях?

Тиннстра изо всех сил лезла по веревке и уже не в первый раз спрашивала себя, умрет ли она, если упадет оттуда, с высоты четырех этажей над землей. Когда-то это было бы несомненно, но сейчас? После восьми лет, проведенных в прошлом, и стольких выпитых флаконов с водой Чикара? Шансы на то, что она останется жива, были действительно велики, если только она не приземлится на голову. Не то, что она хотела бы проверить эту теорию. В конце концов, ей нужно было только проникнуть в дом.

Здание принадлежало лорду Бреттусу, близкому другу короля, и, как и большая часть старого Айсаира, было создано магией. Это означало, что проникнуть в него было примерно так же сложно, как и казалось. Его гладкий каменный фасад не давал никакой опоры для рук или ног, но балкон с балюстрадой представлял собой хорошую мишень для арбалета и абордажного крюка.

Сам Бреттус обладал способностями, но Тиннстре еще предстояло найти кого-нибудь, кто мог бы подтвердить, какими именно. Это не имело большого значения для ее планов, но Тиннстре нравилось быть готовой к тому, с кем ей, возможно, придется сражаться. Что не было секретом, так это великолепие его библиотеки. Лучшая во всей Джии, по словам Аасгода.

Раз в месяц она встречалась с Аасгодом, чтобы пополнить свой запас воды Чикара, и часто проводила остаток дня, разговаривая с магом. Он отказывался обсуждать будущее, но был более чем счастлив обсудить настоящее. На самом деле, этому мужчине скорее нравился звук его собственного голоса. Однако Тиннстра не жаловалась. Он научил ее справляться с головными болями, и в процессе она узнала много полезной информации.

Например, у кого могут быть какие-нибудь книги о Секановари.

По мере того, как Тиннстра становилась сильнее, она поняла, что нужно подготовить не только ее тело, но и разум. Она продолжала вспоминать те книги в библиотеке посольства Джии в Лейсо. Возможно, в них была какая-то подсказка, которая могла бы помочь ей, какие-то знания, которые могли бы указать способ победить Черепов.

Она просмотрела все книги, которые были у Аасгода на эту тему, но в них рассказывались те же старые истории, которые она слышала всю свою жизнь. Ей нужно было больше древних текстов и учений. Все, что могло бы пролить новый свет на Последнюю Войну.

И вот она здесь, в ранние часы холодной зимней ночи, болтается на веревке, собираясь вломиться в дом лорда Бреттуса. Милостивые Боги, я, должно быть, сошла с ума.

Конечно, она могла бы обвинить в этом Анаму — за ее правила не общаться с людьми в Айсаире. Если бы не правила, она могла бы постучать в дверь, представиться и просто попросить разрешения посетить библиотеку. Но нет, правила есть правила, и у Тиннстры не было другого выбора, кроме как делать это тайно.

Она перелезла через балюстраду, затем отцепила крюк и положила его обратно в рюкзак, который носила на спине. Она не оставит никаких следов того, что была здесь. Когда придет время уходить, она выскользнет через окно на цокольном этаже.

Она достала из ножен маленький нож. Две секунды спустя замок на балконной двери был открыт, и она оказалась внутри дома. Вот так просто. Судя по всему, комната была гостевой спальней. Пустая и нетронутая. Она заметила несколько симпатичных украшений на приставном столике, за которые можно было бы получить хорошую цену на каком-нибудь черном рынке, но Тиннстра пришла не для мелкого ограбления.

Не то чтобы кто-то догадался бы об этом по тому, как она была одета: вся в черном, с черным шарфом, обернутым вокруг лица, так что были видны только глаза, и капюшоном поверх всего этого. Она была тенью. И больше ничем. Никто даже не узнает, что она была в доме, когда она закончит.

Тиннстра остановилась, почувствовав покалывание в голове, начало головной боли. Она вдохнула, контролируя боль, используя ее.

Аасгоду не потребовалось много времени, чтобы понять, что с ней происходит. Вода Чикара дала ей способность чувствовать пользователей магии. Чем ближе или могущественнее был маг, тем интенсивнее ощущения в ее голове. Сосредоточившись на этом, Тиннстра могла определить, где они находятся, и использовать это, чтобы либо найти их, либо спрятаться от них. Она поняла, что боль — это благо, цена, которую стоит заплатить. Теперь ни один Избранный никогда не застанет ее врасплох.

Она сосредоточилась, как научил ее Аасгод, и расширяла свое сознание до тех пор, пока ей не показалось, что она может ощущать весь дом.

Под ней находился пользователь магии. По меньшей мере двумя этажами ниже, с восточной стороны здания. Скорее всего, это был Бреттус, потому что она не чувствовала никого другого, обладающего магическими способностями. Это было уже что-то, по крайней мере.

Она в тысячный раз проверила свое оружие: меч за спиной, два ножа на бедре, один в сапоге, метательные звездочки в сумке на боку, дубинка в кармане. Не те вещи, которые обычно берут с собой в библиотеку, но Тиннстра верила, что нужно быть готовой. Она всегда была готова к неприятностям.

Тиннстра вышла из спальни и оказалась на лестничной площадке. Дом был построен вокруг центрального атриума, открытого небу над головой. И, благодаря Аасгоду, Тиннстра знала, как устроена остальная часть дома: четвертый этаж для слуг; третий для гостей; второй для кабинета Бреттуса и библиотеки; семейные комнаты на первом; главная приемная и столовая на цокольном. Все красиво и упорядоченно.

Она скользнула вниз по лестнице, едва дыша, и задумалась, что сказал бы Аасгод, если бы понял, почему она задавала ему так много вопросов. А Анама? Что бы она сказала, если бы узнала, что Тиннстра не спит в своей постели?

Она все еще улыбалась, когда проскользнула в дверь библиотеки.

— Клянусь Четырьмя Богами, — прошептала Тиннстра.

Библиотека была огромной, она не только занимала всю восточную часть дома, но и переходила за угол в другое крыло. Она никогда не видела столько книг. Человек мог провести в ней всю жизнь и так и не дочитать все до конца. Она беспокоилась о краже книг еще до того, как нашла библиотеку, но теперь, когда она была в комнате, она, вероятно, могла бы взять сотню так, чтобы никто этого не заметил. Никто не узнает, что я здесь была.

Конечно, сначала ей нужно найти эти чертовы книги. И это было легче сказать, чем сделать. На ходу она раздвинула шторы, впуская лунный свет, а затем начала поиски.

Астрология. По меньшей мере две дюжины треклятых книг о звездах? Кто захочет их читать?

Она пошла дальше, находя книги по всем предметам, кроме того, который ей был нужен.

Затем она наткнулась на секцию, содержащую карты. Тиннстра никогда раньше не видела ничего подобного. Они были очень подробными, охватывая части мира, о существовании которых она и не подозревала.

Она не торопилась, просматривая их, ее глаза впитывали очертания далеких забытых земель, названия городов, о которых в ее время никто не помнил. Мы утратили так много знаний.

Одна из них особенно привлекла ее внимание. Потертый кожаный футляр для карт выглядел так, словно он уже несколько раз путешествовал по миру, и поначалу сопротивлялся попыткам его открыть. Но затем, с треском, она осторожно открыла крышку.

Карта внутри выглядела очень старой. Кое-где не хватало кусочков, а поверхность была испачкана ветром, дождем и тем, что, как она надеялась, было вином, но, скорее всего, кровью. Для той эпохи карта была удивительно подробной, нарисованной красивым почерком — работа мастера.

Джия, конечно, и ее соседи — Дорнуэй и Чонгор, — но здесь был и Эгрил. Земля, которая была пустым местом на всех картах, которые она когда-либо видела, была нарисована здесь с дорогами и реками, городами и горными хребтами, а в северо-восточном углу указано местоположение столицы Эгрила, Кейджестана.

Она почувствовала прилив возбуждения. Карта была бесценна уже одной этой информацией. Ни один джианин не исследовал Эгрил с тех пор, как был построен Гандан. Никто не знал, как добраться до дома Рааку.

Она пробежала пальцем по отсутствующей полоске, которая должна была быть Золотым Проливом, отделявшим Джию от Мейгора. Картограф хорошо уловил уникальную форму Мейгора — ступню и ногу, которыми тот славился, — нарисовал запутанные маршруты через всю страну к другим городам и отметил даже небольшие глубины, которые создавали многочисленные проблемы для судоходства вдоль его южного побережья.

И на этом карта не заканчивалась. Тиннстра развернула ее больше, обнаружив землю, отмеченную на западе. Много земли. Другой континент. Три страны были отмечены названиями, которые она раньше не слышала — Нирон, Зогания и Фритландия. Вдоль их береговых линий были отмечены детали, некоторые реки, ведущие вглубь страны, несколько городов отмечены, но не названы. Не более того. Кто бы ни составлял карту, он не исследовал дальше вглубь страны, а если и исследовал, то не записал свои путешествия. Тем не менее, это было невероятно. Это само по себе стоило посещения.

Тиннстра аккуратно свернула карту, запечатала футляр и сунула в свой рюкзак. Она ни за что не оставит карту здесь.

Она откинулась на спинку стула и только тогда заметила, что небо светлеет. Прошло несколько часов, а она не исследовала и десятой части библиотеки. Тиннстра испытывала искушение продолжить поиски. При лучшем освещении ей было бы легче, но нет, ей нужно идти домой. Женщина, одетая во все черное и имеющая достаточно оружия, чтобы вести войну, привлекла бы внимание на улицах Айсаира, а Тиннстра этого не хотела.

Ей придется вернуться.

Когда Тиннстра вернулась в дом, Зорика спала в комнате Тиннстры. Девочка больше не спала на полу под кроватью и больше не нуждалась в присмотре Тиннстры, но время от времени ей нравилось прокрадываться в комнату Тиннстры и прижиматься к ней. И Тиннстра не хотела, чтобы Зорика отвыкла от этой привычки. Может, у Зорики и было три матери, но Тиннстре нравилось то, что именно она была самой важной из трех.

Зорике было уже двенадцать лет, и она была почти такой же высокой, как сама Тиннстра, но Тиннстра все еще могла видеть лицо четырехлетней девочки, которую спасла. Она также могла видеть женщину, которой Зорике предстояло стать. Клянусь Богами, несмотря на все, что я многое сделала в жизни неправильно, кое-что я сделала правильно. Правильно воспитала тебя. Мое прекрасное, сильное, умное дитя.

Зорика открыла глаза, смаргивая сон:

— Ты вернулась.

Тиннстра улыбнулась. «Да». Она сбросила с плеч рюкзак, расстегнула пояс, а затем сняла меч через голову. Она сложила все в углу комнаты.

— Что ты делала?

— Просто вышла прогуляться. Мне нужно было подышать свежим воздухом, — с улыбкой ответила Тиннстра.

Зорика кивнула на оружие и села, освобождая место для Тиннстры:

— Ожидаешь неприятностей даже на прогулке?

— Ты же меня знаешь. — Она растянулась на кровати рядом с Зорикой.

Во имя Четырех Богов, она устала. Она, вероятно, не выспится перед тренировкой с Майзой. Она закрыла глаза.

— Анама говорит, что тебе не о чем беспокоиться. Она говорит, что Черепа не могут найти нас здесь.

— Ну, ты же знаешь Анаму. Она всегда права.

— Не всегда, — сказала Зорика и толкнула Тиннстру локтем. Тиннстра снова открыла глаза и увидела, что Зорика ухмыляется. — Просто по большей части. Это очень раздражает.

— Ага, — согласилась Тиннстра. Их отношения с годами не улучшились, и тот факт, что маг никогда не упоминала об использовании Тиннстрой воды Чикара, только еще больше ее раздражал. Как будто знание об этом придавало магу ощущение превосходства, которое Тиннстра не могла оспорить.

— Знаешь, они все еще мне снятся. — Улыбка Зорики исчезла, и ее взгляд переместился к окну. — Черепа. Люди в масках.

Тиннстра убрала прядь волос со щеки Зорики:

— Я знаю.

— Я стараюсь не видеть такие сны. Иногда я месяцами не вспоминаю о них. Но иногда мне снится, что я снова ребенок, бегаю по дому, прежде чем у них появляется возможность войти. Это не тот дом, который я знаю в реальной жизни, но в моих снах это всегда один и тот же дом. И я никогда не бываю достаточно быстра. Никогда. Я вижу их через окна, когда бегу, перехожу из комнаты в комнату, захлопываю ставни, задвигаю засовы. — Зорика покачала головой. — Но они всегда проникают внутрь.

— Черепа они... такие. Очень похожи на крыс. Настырные маленькие существа.

— Я думаю, ты права насчет Черепов. Они найдут нас здесь.

— И, если найдут, — сказала Тиннстра, — мы должны быть к ним готовы. Вот почему мы тренируемся.

— Вот почему мы тренируемся, — согласилась Зорика.

Во время пятого посещения библиотеки Тиннстра нашла книги о Секановари. Перелистывая страницы первой книги, написанной на эгриле почерком, который она едва могла разобрать, она была рада, что не сдалась. Книга была старше большинства в библиотеке, ее страницы были жесткими и выцветшими. Она даже представить себе не могла, где Бреттус ее нашел, какое путешествие книга проделала, прежде чем попала в его библиотеку.

Она была написана человеком по имени Кристофф, жрецом Кейджа, в храме в горах Ролшвик. Она хорошо изучила украденную карту и знала, что горы находятся на дальних северо-западных территориях Эгрила.

Кристофф утверждал, что у него были видения будущего, Секановари, и он записал их в книге, чтобы последователи Кейджа могли убедиться, что их Бог победит. Сердце Тиннстры учащенно забилось при одном только чтении этих слов — они подразумевали, что исход Секановари не предопределен.

Она закрыла книгу и убрала ее в рюкзак. Лучше прочитать это дома, подальше отсюда. Она уже достаточно испытала свою удачу. Когда Тиннстра встала, острая боль пронзила ее голову. Бреттус быстро приближался к ее этажу. Дерьмо. Она услышала шаги и приглушенные голоса снаружи, в атриуме, скрежет металла по камню.

Они знали, что она здесь, и шли за ней.

Тиннстра подбежала к окну и открыла его. Холодный воздух заставил ее заморгать. На балконе для нее едва хватало места, но это был единственный выход.

Дверь в библиотеку распахнулась как раз в тот момент, когда она достала из рюкзака абордажный крюк. Вошли пятеро домашних охранников Бреттуса, одетые в тяжелые кожаные куртки и вооруженные дубинками в руках; у двоих также были мечи на бедрах. Они быстро шли к ней, не предлагая никакого договора, крича, чтобы она отошла от балкона. Идеально. Это облегчало ей задачу.

Она вернулась в комнату и встретилась с ними лицом к лицу. Ближайший охранник замахнулся дубинкой, но она зацепила его руку веревкой абордажного крюка, вывернула ее, а затем перебросила охранника через плечо. Он сильно ударился о пол, и Тиннстра ударила тупым концом абордажного крюка ему в грудину. После этого он ни за что не сможет подняться.

Следующий охранник был сзади, почти на ней, но ее левая нога метнулась за спину, прямо в пах мужчине, и он рухнул, как всегда делают мужчины.

Трое других не проявили такого рвения, когда увидели, что их коллеги повержены. Двое с мечами обнажили клинки, а третий отступил в сторону, чтобы дать им пространство для атаки.

В глубине сознания Тиннстры вспыхнула боль. Бреттус был близко. Ей нужно убираться отсюда.

Повернувшись лицом к мечникам, Тиннстра стала описывать абордажным крюком спирали и двинулась влево, возвращаясь к окну.

— Тебе некуда бежать, — сказал один охранник, пожилой мужчина с глубоко посаженными глазами. — Не усложняй себе жизнь. Опусти крюк. Сдавайся.

Тиннстра запустила в него крюком. Охранник отпрянул, думая, что крюк летит ему в лицо, но вместо этого крюк схватил его меч. Быстрый рывок за веревку, и крюк с охранником полетели в ее сторону. Она взмахнула ногой, выбивая ноги охранника из-под него. Его голова ударилась об пол, и она поняла, что он ненадолго отключился. Затем она набросилась на другого мечника, размахивая крюком по широкой дуге, позволяя трем зубцам с треском ударяться о каменный пол, когда тот отступал. Мужчина дрожал от страха, и Тиннстре пришлось признать, что ей больше нравилось вызывать это ощущение, чем испытывать самой.

Мужчина наткнулся на своего коллегу, Тиннстра бросила крюк и изо всех сил ударила кулаками и ногами. Ее окрепшие мышцы пели от радости схватки. Кулак погрузился глубоко в живот и, когда охранник согнулся пополам, локоть ударил его в нос. Раздался треск кости, брызнула кровь. Тиннстра выбросила ногу и попала последнему охраннику в подбородок. Двое мужчин одновременно упали на пол, и она осталась стоять одна.

Пора уходить.

Она повернулась лицом к окну, когда на балкон спрыгнул высокий худощавый мужчина.

— Мой ночной посетитель. — Ему было сорок с небольшим, серо-белые волосы оттеняли смуглую кожу, а длинный кавалерийский меч выглядел слишком удобно в его руке. — Я надеюсь, ты заработал хорошие деньги на книгах, которые украл у меня, потому что это последние деньги, которые ты когда-либо заработаешь.

Он взмахнул клинком в воздухе, без сомнения, думая, что это придает ему впечатляющий вид. Если его и беспокоило то, что его охранники распластались по полу, он этого не показал.

— Лорд Бреттус, я полагаю? — Тиннстра подсунула ногу под свой абордажный крюк, подбросила его в воздух и поймала.

Мужчина кивнул:

— Я не ожидал, что у меня ворует женщина.

— Надеюсь, ты не слишком разочарован, — сказала Тиннстра, перекладывая веревку в другую руку.

Он пожал плечами:

— Вор есть вор.

— Сколько из этих книг ты на самом деле прочитал? — Она сделала шаг к нему. — Или размер твоей коллекции компенсирует что-то другое?

Бреттус указал на нее своим мечом:

— Я не собираюсь играть в твою игру. Опусти крюк и свое оружие, и, возможно, я не буду настаивать на том, чтобы ты провела остаток своей жизни в тюрьме.

— Мы оба знаем, что будешь. — Она услышала еще шаги, поднимающиеся по лестнице. Подкрепление для мужчин, которых она уже повалила на землю. Их было достаточно, и у нее могли возникнуть проблемы. Пора уходить.

Она побежала прямо на Бреттуса, выкрикивая боевой клич. Мужчина услужливо отскочил в сторону. Тот еще мечник. Затем она проскочила мимо него, через окно, на балкон. Она запрыгнула на балюстраду, зацепив крюк за перила, когда переваливалась через край.

Она падала быстро, крепко держась за конец веревки, спрашивая себя, когда кончится веревка и будет ли этого достаточно, чтобы спасти ее от смерти.

Земля так же быстро поднималась ей навстречу. У нее было время подумать, что прыжок, возможно, был не самой лучшей ее идеей, когда веревка дернулась в ее руке, прожигая кожу на ладонях и чуть ли не выдергивая руки из суставов, а затем она полетела обратно к дому Бреттуса. Она сильно ударилась о каменную стену, выбив воздух из легких, прежде чем отскочить назад, земля все еще была примерно в пятнадцати футах под ней.

Веревка ослабла, и она снова начала падать. Не так быстро, не так долго — но достаточно быстро и достаточно долго. Она ударилась о землю, приземлившись на ноги, колени подогнулись, резкая боль в левой ноге была как огонь, и она оказалась на мощеном камне, лицом вниз, харкая кровью, нога, скорее всего, сломана — но живая. Она только надеялась, что не повредила при падении книгу.

Она стояла на четвереньках, когда Бреттус приземлился в полудюжине ярдов от нее:

— Ты сумасшедшая.

— Ты не первый так подумал. — Тиннстра сплюнула еще больше крови, осознавая, что у нее больше нет шарфа, закрывавшего нижнюю часть лица. По крайней мере, капюшон все еще был поднят. Подниматься на ноги было мучительно, и она определенно где-то сломала левую ногу. Блядь. Она протянула руку и вытащила меч из ножен на спине. — А теперь мы будем танцевать, или ты намерен надоесть мне до смерти?

Честно говоря, Тиннстра не знала, почему она была такой самоуверенной. Он был на добрых шесть дюймов выше ее, с мечом, который был в два раза длиннее ее, плюс он мог летать, когда она едва могла стоять. Может быть, она действительно была сумасшедшей, но она хотела посмотреть, насколько хорошо она справится с ним в бою. С нее было достаточно дуэлей с Майзой и Анамой. Практика никогда не заменит реального дела. Вот почему Котеге выводил своих учеников на арену перед тем, как они приносили клятвы — чтобы проверить их навыки против людей, у которых было достаточно причин желать их убийства. Тогда она сбежала, но не сейчас. Той испуганной девочки давно нет.

К сожалению, у Бреттуса, похоже, были другие идеи:

— Я не собираюсь с тобой сражаться.

— Да, не собираешься. — Тиннстра достала из сумки на бедре метательную звезду и одним движением запустила ее в полет. Мгновение спустя она вонзилась в левое плечо Бреттуса, и он закричал от боли. Он достаточно собрался, чтобы отбить мечом вторую звезду, но третья оставила кровавую полосу на его щеке.

— Тебе повезло, что она не была отравлена, — сказала Тиннстра.

— Сука! — Он бросился на нее, наполовину бегом, наполовину полетом.

Голова Тиннстры гудела от боли, когда ее сила отреагировала на магию Бреттуса. Она сделала шаг назад, прямо на больную ногу и чуть не упала. Она блокировала следующий удар Бреттуса, крича от боли и ярости, и ударила ублюдка левой, когда он пролетал мимо. Она добилась хорошего контакта, и Бреттус кувыркнулся в воздухе. Тиннстра, прихрамывая, последовала за ним и выбила меч из руки мужчины своим собственным. Меч с грохотом упал на землю, и Тиннстра схватила мужчину за куртку, притянула к себе и ударила лбом ему в нос. Раз, два, три раза.

Ей потребовалось все ее самообладание, чтобы не проткнуть мужчину мечом. Вместо этого она изрыгнула в его адрес кровавые проклятия и на прощание ударила его по голове гардой своего меча.

Бреттус обмяк в ее руках, но где-то зазвенел колокол, напоминая Тиннстре, что она должна бежать. Нет смысла попадаться после всего того, что она сделала.

Двадцать минут спустя она обнаружила, что стучит в дверь единственного человека, которого она знала в Айсаире.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Аасгод, его голова была полна сна, но одного взгляда на лицо Тиннстры было достаточно, чтобы его разбудить. — Во имя Четырех Богов, что с тобой случилось?

— Была в библиотеке, — ответила Тиннстра, а затем упала в дверной проем, уже без сознания.

Когда Тиннстра проснулась, она снова была в постели Аасгода, и ее нога была перевязана. Она уже чувствовала себя лучше, ее тело работало, чтобы исправить нанесенный ему ущерб. Аасгод сидел в кресле рядом с ней и читал книгу, которую она украла.

— Это моя, — сказала она. — Будь с ней поосторожнее.

— Твоя? — Аасгод выгнул бровь. — Или лорда Бреттуса?

Тиннстра промолчала.

— Он мог бы тебя арестовать. Что тогда случилось бы с Зорикой?

— Сначала ему пришлось бы меня поймать, а этого не произойдет. В любом случае, эта книга стоила того, чтобы рискнуть.

— Стоила того, чтобы из-за нее чуть не умереть?

— Никто из них не дотронулся до меня.

— Значит, ты сама себе причинила столько вреда? Боги, если тебе так хочется умереть, ты могла бы с таким же успехом пойти и подраться в ямах. Там все произойдет достаточно быстро. — Он с отвращением покачал головой.

Не то чтобы Тиннстру это волновало. Ее мысли уже были заняты другим.

— Какие ямы?

57

Тиннстра

Айсаир

Тиннстра лежала на своей кровати, измученная. Бой прошлой ночью был жестоким. Она сражалась с дорнванским бойцом вдвое крупнее и тяжелее ее, и этот ублюдок знал, как пользоваться своим большим топором. Во имя Богов, он очень хорошо это знал.

Это было хорошее зрелище для толпы в ямах, но не для нее.

Она поморщилась, когда боль пронзила ребра, напомнив ей о том, где он ее порезал. И это была одна рана из многих. Даже сейчас она не была уверена, как ей удалось его победить. Ей повезло, что ее не унесли на корм свиньям.

Зачем я это делаю? Я, должно быть, сошла с ума.

Шел одиннадцатый год с тех пор, как они оставили позади Мейгор и войну. Долгое время вдали от другой жизни. Одиннадцать лет и никаких признаков Черепов. Никакой угрозы безопасности Зорики. Никакой угрозы никому из них. И все же она не знала покоя. Она не могла перестать подталкивать себя дальше в своем безумном стремлении стать лучше. Не могла перестать подвергать свою жизнь риску. Не могла перестать пить эту чертову воду Чикара.

Она не могла перестать делать ничего из этого.

Ради чего она все это делала? Боль и страх от того, что они пережили в Джии, были только воспоминанием. Что значили для них Черепа сейчас? Что значили шесть месяцев войны по сравнению с одиннадцатью годами мира? Было ли все еще реалистично верить, что Эгрил за ними придет? И вернутся ли они когда-нибудь в тот кошмар? Они рассказали Зорике о том, кто она такая, но девочка знала только Айсаир и ту жизнь, которая у нее была сейчас. Остальное было просто историями о мире, которого она не помнила. Они не могли попросить ее пойти и сражаться за страну, которая для нее ничего не значила.

Логика подсказывала Тиннстре, что пора двигаться дальше. Теперь у них была своя жизнь. Что бы ни происходило в их старом мире, это было вне их контроля. Лучше забыть.

Анама и Майза с этим справились. С возрастом они чувствовали себя все более комфортно. Шулка, в частности, теперь была более чем счастлива учить со стороны, а не проводить спарринги с Тиннстрой или Зорикой. В другое время ее можно было найти в саду, ухаживающей за своими растениями, цветами и овощами.

Анама же перешла на роль мудрого и безмятежного наставника Зорики. Даже разногласия с Тиннстрой стали редким явлением, поскольку каждая приспособилась к жизни с другой. Конечно, этому помогло то, что Тиннстра больше не крала у мага воду Чикара. Ей не приходилось этого делать со времени ее встречи с Аасгодом.

Настроение Тиннстры не улучшил и тот факт, что этим утром она проснулась с головной болью такой интенсивности, какой не испытывала с тех пор, как впервые встретила Аасгода.

Рядом был маг. Кто-то, с кем она раньше не сталкивалась. Сила, которую она не знала.

Она скатилась с кровати, морщась от боли, и подошла к окнам. Небо было пустым, и на земле не было ни Черепов, ни демонов. И все же ее беспокойство росло.

Она чувствовала магию в воздухе почти так, как если бы это было физическое присутствие. Это мешало думать, жужжание в голове не прекращалось. И это была не Анама. Тиннстра слишком хорошо знала ее ауру. Анама была внизу, болтала и смеялась за завтраком с Зорикой и Майзой.

Тиннстра медленно оделась и направилась вниз, чтобы присоединиться к ним, но вынуждена была остановиться у кухонной двери, боль была почти невыносимой. Она попыталась сосредоточиться, как научил ее Аасгод, сузив свое сознание, чтобы она все еще могла функционировать на самом базовом уровне, но это не помогло. Тем не менее, каким-то образом она, пошатываясь, добрела до кухни.

— Что случилось? — спросила Зорика. — Ты выглядишь очень бледной.

— Я в порядке, — процедила Тиннстра сквозь стиснутые зубы. — Это просто головная боль.

Анама поднялась со своего места:

— Хочешь, я заварю тебе трав?

— Я сказала, что со мной все в порядке, — огрызнулась Тиннстра. — Я выйду подышать свежим воздухом. — Она взглянула на Зорику, проходя мимо нее, и остановилась как вкопанная. От девушки исходило сияние, придавая ее коже слабый зеленый оттенок. И тогда Тиннстра поняла, что причиняло боль. Милостивые боги. Это происходит.

Потрясение, должно быть, отразилось на ее лице.

— Что случилось? — спросила Зорика.

Тиннстра взглянула на Анаму и Майзу, затем покачала головой:

— Ничего страшного. Я буду в порядке через минуту или две.

Она почти выбежала из комнаты. Сад был в полном цвету, чудесное разнообразие цветов и ароматов. Птицы пели, приветствуя рассвет под ясным небом, а Тиннстра стояла посреди всего этого, стараясь не закричать.

Она потерла виски, но жужжание не прекращалось. Ее подташнивало от него, чужеродного в ее собственном теле. Если бы она могла освободиться от собственной кожи, она бы это сделала. И теперь, когда она знала, в чем причина, стало в тысячу раз хуже. Ее дочь. Ее любовь.

Дверь в дом открылась и закрылась, заставив ее вздрогнуть. Боль усилилась, впиваясь когтями в ее разум.

— Тиннстра? — Это была Зорика. — Что случилось?

Она повернулась и посмотрела на девушку, которой посвятила свою жизнь. «Я...» Но она не смогла выдавить из себя больше лжи. Сияние вокруг девушки стало ярче, чем раньше, заставив Тиннстру прищуриться и сделать шаг назад.

Зорика протянула руку, ее глаза были широко раскрыты и блестели:

— Тиннстра? Ты пугаешь меня. Что случилось?

— Ничего, любовь моя. Я… Это... — Она снова пошатнулась, ноги подкосились. Боль усилилась, пронзая ее мысли, когда сияние вокруг Зорики стало еще ярче, меняя цвет, как в калейдоскопе. — Ты...

— Что? Скажи мне, что случилось?

Свет вокруг Зорики взорвался, повалив Тиннстру на землю. Она подняла глаза и увидела, что Зорика парит над землей.

Магия пришла к Зорике.

Магия кружилась вокруг нее — зеленое, желтое, красное, синее и все цвета между ними, окутывая ее тело, как туман, поднимая ее ввысь, сияя из глаз. Очень красиво. Тиннстре было больно смотреть на нее, но она не могла отвести глаз. Маленькая Зорика достигла совершеннолетия. И Тиннстра не могла находиться рядом с ней.

58

Матеон

Киесун

Матеон встал после утренней молитвы, когда рассвет пробивался сквозь заполнившую небо дымовую завесу, поднимавшуюся от Киесуна. Дайджаку прекратили атаку примерно час назад.

Было приятно снова молиться, стоя на коленях среди элитных воинов Рааку, когда они тоже произносили святые слова. Наконец-то он почувствовал, что быть солдатом — это то, на что он всегда надеялся: важно и праведно. Они выполняли работу Кейджа в этом мире. Он почти мог притвориться, что его неудачи прошлой ночью не произошло.

За исключением того, что она произошла. Он позволил джиззи сбежать прямо из-под его копья. Сбежать душе, которую должен был отдать Кейджу.

Этого больше не повторится. Он найдет искупление в пепле Киесуна. Он покажет себя достойным.

— Эй, белые, становитесь в строй. Мы выдвигаемся, — объявил полемарх, весь одетый в красное. — Вы, дамы, в двенадцатом ряду. Таким образом, вы не заблудитесь и не наделаете глупостей.

Остальные члены отряда пробормотали что-то невнятное, но никто не осмелился бросить Полу вызов. Все понимали, что они ничто по сравнению с Первым Легионом. Матеон знал, что им повезло; им выпала честь маршировать с Первым Легионом. Он надеялся, что отец увидит его в Кромешной Тьме — маленькое белое пятнышко, плывущее в море красного.

Его ноги все еще болели со вчерашнего дня, спина все еще ныла там, где ее натерли доспехи, рюкзак тянул вниз, и только Кейдж знал, насколько он устал, но его восторг преодолеет все эти боли. Наконец-то он делал то, что намеревался сделать. Он шел со своим Богом, чтобы выполнять его работу. У него были силы идти вечно.

Топот сапог Эгрила эхом отдавался в его ушах, пока они преодолевали мили, а горящий Киесун, как маяк, притягивал к себе их взгляды. Столб дыма поднимался вверх, пока ветер не унес его сквозь облака. Вокруг них падал пепел, покрывая землю как иней.

Дайджаку все еще летали в вышине, пронзительно крича друг другу. Матеон слышал истории о том, что каждый дайджаку когда-то был таким же солдатом, как и он, но добровольно согласился быть преобразованным Рааку. Это была жертва. Это была вера. Если они смогли сделать это для Кейджа, то и он сможет внести свой вклад.

Они остановились в миле от Киесуна. Тринон присвистнул, когда им впервые открылся хороший вид на город:

— Дайджаку разъебали что-то хорошее, ага?

Матеон кивнул, открыв рот. Они стерли город в порошок. Городские стены все еще стояли в нескольких местах, но в них было более чем достаточно дыр, чтобы армия императора могла пройти через них. И за ними, в самом городе, дела обстояли не лучше. Он видел только разрушенные здания. Ни одно здание не избежало бомб Дайджаку. Он осматривал обломки, вглядываясь в тени, ища жизнь, но ничего не находил. Город был мертв. Как он мог заслужить искупление сейчас? Как он мог стереть свою неудачу прошлой ночью?

— Что мы должны делать? — спросил он. — Ничего не осталось.

— О, джиззи все еще будут там, — сказал Тринон. — Они как крысы. Их трудно убить. Нам будет чем заняться. Не волнуйся.

— Вы можете начать, — сказал Пол у них за спиной, заставив их подпрыгнуть, — с рытья выгребных ям.

— Да, Пол, — ответил Тринон ему в лицо, затем пробормотал проклятия в спину. — Копать гребаные выгребные ямы. Что это за работа такая?

Матеон вздохнул.

— Работа, которую я заслужил, — пробормотал он себе под нос.

59

Франсин

Лейсо

Франсин стоял на ступеньках посольства Джии, когда солнце появилось над Лейсо. Дайджаку патрулировали небо, пока одетая в белое пехота сражалась на улицах. Дым поднимался из гавани, где горели мейгорские корабли. Со всех сторон Франсин слышал прекрасные звуки войны. Лорд Бакас, не теряя времени, начал полномасштабное наступление сразу после прибытия в Мейгор.

Оставалось только вытащить девчонку оттуда, где она пряталась. Дверь сопротивлялась всем попыткам Франсина, но теперь здесь был лорд Бакас, и никакая магия Джии не могла противостоять его силе.

Франсин ввел своего господина внутрь и повел его прямо в подвал, по коридору к ониксовой двери. Франсин подождал, пока Бакас провел рукой по поверхности, ощупывая выгравированные на камне обереги:

— Работа Аасгода. Этот человек определенно был занят перед смертью.

Его рука остановилась на полпути вниз, и Бакас наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Там была замочная скважина, которую Франсин раньше не замечал.

— Ее там не было, когда я...

Бакас поднял руку, призывая его к молчанию.

— Аасгод был одарен, но он не Император. И какую магию он может творить... — Он наклонился и толкнул. Красный свет запульсировал от его руки к замку, а затем пробежал рябью по оберегам двери. Секундой позже раздался глухой удар, когда замок открылся. Бакас отступил назад, давая Франсину место. Избранный высвободил свою дубинку, позволяя заряду нарастать.

— Открой, — скомандовал Бакас.

Франсин толкнул дверь, держа дубинку наготове, чтобы убить любого внутри.

Вот только комната была пуста. Франсин понял, что задерживал дыхание, и выдохнул со вздохом разочарования:

— Их здесь нет.

— Конечно нет, — сказал Бакас, следуя за ним. — Это врата.

— Как у Тонин?

— Похожие. Это магия старого мира, но эффективная. — Он оглядел комнату, изучая углы. — Точно так же, как наши Тонин соединяют человека с человеком, эти врата соединяют одно местоположение с другим. Вопрос в том, где находится их двойник? Я...

Франсин молчал и наблюдал, как его господин поднял с пола книгу и изучил открытую страницу.

— Это невозможно, — сказал Бакас. С книгой в руке он прошел в угол комнаты и провел пальцем по ряду оберегов на одной из стен, следуя по ним вниз к полу. Оттуда он проследил магические символы до углубления в центре комнаты. Он продолжил, отойдя в другой угол, затем повторил процесс.

Внезапно Бакас остановился.

— Мы недооценили Аасгода. — Он снова оглядел комнату, еще раз проверил книгу, затем повернулся к Франсину. — Приведи остальных. Приведи их сейчас. Пока не стало слишком поздно. — Впервые Франсину показалось, что он услышал нотку эмоций в голосе лорда Бакаса. Впервые ему показалось, что он услышал страх.

60

Зорика

Айсаир

Зорика сидела в саду и смотрела на ониксовую дверь, как делала каждое утро, сколько себя помнила.

Что находится по ту сторону?

Ее прошлое? Ее будущее? Слава? Неудача? Мир, которого она не знала. Которому не принадлежала.

Дверь в стене, обветшалая и забытая всеми, кроме нее. Виноградные лозы, которые давным-давно оплели окружающий камень, предприняли удачную попытку ее накрыть, так что теперь края двери были скрыты и окружены шипами.

Однажды она уже проходила через нее, оттуда сюда, из Лейсо в будущем в Айсаир в прошлом, но она не могла вспомнить ничего из этого, даже самого перехода. Она не могла вспомнить, каким был тот мир. В конце концов, тогда ей было всего четыре года.

У нее были вспышки страха и холода, и злые мужчины, которые все еще преследовали ее во снах, ухмыляясь за черными масками, но больше ничего. Она не могла вспомнить своих родителей и брата или какие-либо места, где могла быть. Тиннстра рассказала ей все, что она знала, а Анама рассказала ей историю Джии (или ее будущего), но ничто из этого не имело для нее никакого реального значения. Реальность была ей неизвестна, и все же она лежала по другую сторону этой двери. Она могла достаточно легко выяснить это сама. Она знала, какая магия требуется, хотя ей еще предстояло ее применить. Ей нужно было только войти в эту дверь и произнести слово.

Айтас.

Достаточно просто — если она захочет открыть дверь.

Может быть, именно поэтому каждое утро она спускалась посмотреть на нее, независимо от того, был ли это прекрасный день или середина зимы. Она была привязана к ней, как корабль к своему якорю. По ту сторону она была королевой — что бы это ни значило. Она понимала, что означает этот титул, и знала, как его унаследовала, но на самом деле никто не относился к ней как к королеве. У нее не было ни слуг, ни богатства. Другие, конечно, не позволяли ей никакой роскоши — далеко от этого. Со своей стороны ониксовой двери она была просто Зорикой, ученицей Анамы, ученицей Майзы и подопечной Тиннстры. Зорикой со своими тремя матерями. Девушкой, которая никогда не веселилась и не имела права голоса в том, как она прожила свою жизнь.

Однажды мы вернемся, говорила Тиннстра, но Зорика знала, что там ее ждет война. Война, в которой от нее ожидали участия — и победы. Этому ее учили Анама и Майза. Под бдительным присмотром Тиннстры. В своей комнате у Зорики были специальные доспехи и оружие, готовые к тому судьбоносному дню. Доспехи и оружие, которые она использовала в учебных боях, но никогда не использовала всерьез.

Однажды мы вернемся. Остальные все еще говорили об этом. Тем более сейчас, когда Зорике исполнилось восемнадцать. Ее способности проявились почти три года назад, и она была более чем искусна в их использовании. Анама гордилась тем, как далеко она продвинулась. Она часто так говорила. И Майза. Когда они теперь сражались, Зорика знала, что старая шулка старается не дать ей победить, чтобы она не была слишком уверена в себе. Однако Зорика не сдерживалась в их схватках, и Майза проигрывала, промокшая от пота и запыхавшаяся. Зорике даже не нужно было использовать свою магию.