Наблюдатели

20

Спустилась ночь. Джилл поужинала и уснула. Ворнин, двигаясь проворнее, чем обычно, разминал выздоравливающую ногу. Кэтрин запрограммировала посудомоечный комбайн и заканчивала последние работы по дому. Вечер принадлежал им двоим. Вопреки всему она снова начала ощущать себя замужней женщиной, и это ощущение ей очень нравилось. Теперь, когда все барьеры между ней и Ворнином, включая физиологические, рухнули, она перестала его бояться и больше уже не могла отрицать того, что влюблена в него.

Разумеется, стоило ей остановиться и задуматься, как все происходящее начинало казаться ей чудовищно необычным. Кэтрин понимала: никак нельзя забыть того, что человек он только внешне, что родился задолго до Джорджа Вашингтона и видел множество солнц и планет. Но она старалась смотреть на все это сквозь пальцы. Вот он стоит, красивый, даже слишком красивый, нежный, сочувствующий, безмерно интересующийся всем, что касается ее, бог любви, сошедший с небес.

Раньше она часто задумывалась над тем, почувствует ли себя виноватой перед Тедом, когда снова влюбится. Теперь она знала ответ. Она все еще любила память о Теде, и всегда будет любить. Но рука покойного мужа не держит ее мертвой хваткой, как она того опасалась. Теда больше уже нет, но есть Ворнин. И даже простая мысль о наступлении вечера вызывала у нее горячую вспышку чувственности, воспламенившую все тело.

Ее удивляло, что он мог предаваться любви с нею, что его синтетическое тело могло функционировать, как настоящее. Была, конечно, разница, и немалая. Некоторых тонкостей не доставало. Да иначе и не могло быть. Но для нее это не имело особого значения. Ворнин был как бы воплощением эротической энергии. Кэтрин подозревала, что на своей родной планете он был демоном-искусителем с женщинами…

Она была счастлива и старалась не задаваться вопросом, как долго это будет длиться. Рано или поздно она уже не сможет прятать Ворнина. Ему придется приспособиться к окружающей жизни, если он намерен остаться здесь. А если он не собирается здесь оставаться…

Кэтрин прикусила губу. Глупо надеяться, что он навечно останется с нею. А, будь что будет! Он еще здесь, с нею!

Заканчивая свои кухонные дела, она услышала, как рядом с домом остановился автомобиль. Хлопнула дверца. Раздались шаги, затем звонок.

Сканирующее устройство воспроизвело лицо молодой блондинки.

– Кто там? – спросила Кэтрин.

– Миссис Мэйсон? Меня зовут Глэйр. Я подруга Ворнина. Можно войти?

Глэйр? Подруга Ворнина?! Он упоминал это имя в забытьи. Кэтрин услышала, как где-то в глубинах сознания с хрустальным звоном разбивается так тяжело доставшееся ей счастье.

Глэйр оказалась невысокой, пухленькой, красивой, как кинозвезда. По сути, она была женским эквивалентом Ворнина, обладала такой же лучезарной неотразимой привлекательностью. У нее были теплые, добрые глаза, безукоризненная молочно-белая кожа. Кэтрин догадалась, что на ощупь кожа этой женщины гладкая, прохладная, бархатистая, как и у Ворнина.

Некоторое время женщины внимательно рассматривали друг друга. Затем из спальни вышел, опираясь на палку, Ворнин и сказал:

– Кэтрин, я слышал, как дверь…

– Здравствуй, Ворнин!

– Глэйр, ты?!

Они не бросились друг другу навстречу, как того опасалась Кэтрин. Они оставались метрах в пяти друг от друга, и то, что произошло между ними, не было высказано словами и ускользнуло от нее. Только теперь Кэтрин заметила, что Глэйр опирается на два алюминиевых костыля. Стараясь перебить оглушительную тишину, Кэтрин едва не закричала:

– Мне кажется, вы пришли, чтобы забрать его.

– Я очень сожалею, миссис Мэйсон. Понимаю, каково вам сейчас, – тихо произнесла Глэйр.

– Откуда вам это знать?

– Знаю. Поверьте мне, – Глэйр посмотрела на Ворнина. – Миртин тоже жив. Его подобрали и увезли с этой планеты. Знает ли она…

– Знает? Да.

– Тогда я могу говорить свободно. Нас ожидает корабль, Ворнин. За мною пришли сегодня утром. Я жила в Альбукерке. Один человек был настолько добр, что забрал меня к себе и выхаживал.

– Ты выглядишь прекрасно, – кивнул Ворнин.

– И ты тоже. Очевидно, за тобой был не менее хороший уход.

– Наилучший! – Он взглянул на Кэтрин. – Да, за мной был великолепный уход.

– Приятно это слышать, – сказала Глэйр. – Ворнин, будь добр, выйди в соседнюю комнату. Я хочу поговорить с Кэтрин. После этого я оставлю вас наедине друг с другом на некоторое время. Я не собираюсь торопить тебя.

Только что я сама испытала такое же.

Ворнин кивнул и молча возвратился в спальню, прикрыв за собой дверь.

Глэйр испытующе смотрела на Кэтрин.

– Вы очень сильно ненавидите меня? – спросила она.

Губы Кэтрин задрожали.

– Ненавижу вас? Почему мне следует ненавидеть вас?

– Я намерена отобрать у вас Ворнина.

– Он принадлежит своему народу. Я не имею на него никаких прав.

– За исключением права на любовь.

– Откуда вы знаете, что я его люблю?

Глэйр улыбнулась.

– У меня есть определенные способности, Кэтрин. Я могу видеть то, что вы чувствуете. Я вижу, что и он вас любит тоже. – Она неуклюже села, отложив костыли в сторону. Затем протянула руки и коснулась Кэтрин. Кэтрин с удивлением отметила, что кожа этой женщины не показалась ей прохладной.

Это могло означать только одно – похолодела ее собственная кожа!

– Вот что я хочу сказать, Кэтрин, – продолжала Глэйр. – Я сама испытала нечто подобное. Человек, который взял меня к себе… Я жила с ним. Я… любила его, если допустить, что кто-нибудь из нас может полюбить кого-нибудь из вас. Мне лично кажется, что это возможно. А затем пришли наши и сказали, что мне пора уходить.

Кэтрин казалось, будто голова ее набита ватой. Все в ней оледенело.

События развивались так быстро, что она потеряла чувство реальности.

– Ворнин и я были очень счастливы вместе, – наконец прошептала она. – Но он… он ваш, не так ли? Вы его супруга.

– Одна из супругов. Нас двое. Он это объяснял вам?

– Немного. И не очень вразумительно.

– Я хочу, чтобы он вернулся, – сказала Глэйр. – Вы способны понять это. Вы поймете это, потому что знаете его. Вы простите меня за то, что я забираю его?

Кэтрин пожала плечами.

– Конечно, мне будет больно. Как только я до конца пойму, что произошло. Он уйдет сегодня?

– Так будет лучше.

– И скоро?

– Через несколько часов. Этого хватит, чтобы распрощаться навеки. Он не принадлежит этому миру. Он даже не сможет вернуться. Он вам рассказывал о соглашении?

– Да?

– Значит, вам известно сложившееся положение!

– Я понимаю. Но я не хочу понимать этого! Я мечтала, что он навсегда останется со мною. Мне хотелось и дальше заботиться о нем, любить его, чувствуя любовь всегда рядом.

– Вам нравится заботиться о людях? – поинтересовалась Глэйр.

Кэтрин улыбнулась.

– Разве это не очевидно?

– Тогда не могли бы вы позаботиться об одном человеке здесь, в Альбукерке? Ради меня? Это тот, кто меня выходил. Он сейчас страшно одинок. Ему так необходимо чье-то тепло, помощь. Вы должны увидеться с ним. Поговорите с ним – и вы поймете, как у вас много общего.

– Поговорить с ним? – грустно усмехнулась Кэтрин. – И только?

– Я не могу просить большего. Попытайтесь все же сделать его счастливым. Может, вы и сами будете счастливы? Кто знает… И все-таки повидайтесь с ним. Пожалуйста.

– Хорошо, – согласилась Кэтрин. – Обещаю.

– Вот его имя и адрес.

Она передала Кэтрин карточку. Том Фолкнер – это имя ей ни о чем не говорило. Но они все же встретятся. И побеседуют.

Глэйр попыталась подняться, не прибегая к помощи костылей. Кэтрин увидела, как напряглось ее лицо, и, подхватив под локти, осторожно поставила ее на ноги. Глэйр покачнулась, пытаясь сохранить равновесие.

Руки ее потянулись к Кэтрин, коснулись ее. Они обнялись. Кэтрин закрыла глаза и подумала о том необычном инопланетном организме, который скрывается под мягкой плотью земной девушки.

– Я хочу… поблагодарить вас, Кэтрин. За то, что вы ухаживали за ним. За то, что спасли его. Что я еще могу сказать?

– Мне кажется, я тоже должна поблагодарить вас. За то, что он был со мной, даже это короткое время.

Глэйр отпустила ее.

– Я пойду и поговорю с ним сейчас. После этого я оставлю вас наедине.

Она взяла костыли и осторожно пошла в спальню. Дверь за собой она не закрыла и обратилась к Ворнину по-английски, и Кэтрин поняла, что она сделала это специально: не хотела скрывать, о чем они говорят.

– Тебе очень повезло, Ворнин, – начала Глэйр. – Тебя нашел подходящий человек.

– Да.

– Ты не хочешь ее покидать?

– Я полюбил ее, Глэйр. Гораздо сильнее, чем это можно передать словами. Но я не могу оставаться здесь, не так ли?

– Нет.

– Соглашение?

– Да, соглашение.

– Как вы нашли меня?

– Теперь это уже не имеет значения. Тебя нашел Сартак, как и меня. Я расскажу обо всем немного позднее. Ты здоров, Ворнин?

– Небольшие ушибы. Ничего серьезного. А ты?

– Сейчас уже почти нормально. Где твой костюм?

– Спрятан.

– Не забудь его, когда будешь уходить. Возьми с собой все, что было у тебя при приземлении.

– Естественно.

– И попытайся объяснить ей, что это необходимо. Что ты не можешь оставаться с ней дольше. Что наблюдатели не имеют права быть слишком близки с наблюдаемыми. Все это очень неприятно, Ворнин. Согласна. Я сама прошла через все это с Томом. С человеком, который прятал меня.

– Тебе больно оставлять его, Глэйр, не так ли?

– Да. Но я покинула его. И ты оставишь Кэтрин. А боль через некоторое время пройдет. Я сейчас уйду. Увидимся позже. Включи свет на крыльце, когда будешь готов присоединиться к нам. Машина стоит на улице, чуть поодаль. Тебе нет смысла спешить.

Глэйр вышла из спальни. Кэтрин, будто окаменевшая, стояла в двери.

Только теперь она полностью осознала факт утраты. Она пыталась убедить себя, что ничего не теряет, так как Ворнин никогда не принадлежал ей. Это был просто гость. Гость! Посетитель. Посетитель! То, что между ними произошло, было искрой, любовью бабочек, гибнущих от первого дуновения зимы.

Глэйр снова обняла ее. Начала что-то говорить, но слова застряли в горле. Кэтрин попыталась унять слезы.

– Я не буду задерживать его слишком долго, – пробормотала она.

Открыв дверь, Кэтрин выпустила дирнанку на улицу. Затем повернулась и вошла в спальню. Ворнин стоял у окна. Кэтрин молча подошла к нему.

Им нужно было так много сказать друг другу… и так мало для этого оставалось времени…