На зов тринадцатой могилы

Глава 19

Биологический сын Эрла Уокера? Назови его Рейес дядюшкой Сатаны — я бы меньше удивилась.

— Понятия не имела, что, кроме Ким, у него еще были дети.

— Кроме нее, он никого и не признавал, — ухмыльнулся муж, и от его ухмылки сынок Уокера побагровел от злости.

Мамаша наконец ухитрилась попасть по цели и двинула меня по ноге ручкой метлы. Накатила такая боль, какой я не ощущала с самого… ну, с самого утра. Вот только отреагировать я не успела. Рейес в мгновение ока вырвал метлу из рук тетки. Та даже не заметила, как он двигается.

Зато Хейл, похоже, кое-что знал о моем муже. Возможно, от изверга, которого называл папочкой. Словно в знак капитуляции, он поднял руки и одновременно кивнул мамаше. Та схватилась за руку Рейеса, разыгрывая сердечный приступ, и в тот момент, когда Рейес на нее отвлекся, Хейл подскочил к Белинде и всадил ей в горло нож. Когда мы бросились ее спасать, Хейл рванул в дом.

Кровь била фонтаном. Обеими руками Белинда пыталась зажать рану и смотрела на нас огромными от страха глазами. Я представить не могла, что жизнь может так быстро покидать тело. Одним прикосновением я снова ее исцелила, но моя ярость разрослась не на шутку. Этот мерзкий мужик причинил бедной девушке и ее прекрасным детям столько зла!

Видимо, Хейл то ли собирался наложить на себя руки, то ли планировал забаррикадироваться в доме, чтобы привлечь побольше внимания со стороны репортеров. Я же отчетливо понимала, что рано или поздно он присоединится к папочке в аду. Так почему бы не поторопить события?

— Датч, — проговорил Рейес, заметив, что ярость взяла надо мной верх.

Но сделать он ничего не успел. Я переместилась, нашла Хейла в доме и врезалась в него на всех парах, вырвав часть его из его же материального тела. Душа в моих руках билась и орала. В больницах сотни людей борются за свои души, так почему этому гаду должно быть позволено сохранить свою?

Как только душа вышла из тела, явился ад. В полу под Хейлом разверзлась черная дыра, из которой полезли когти. Когда душу втягивали в ад, у Хейла была такая рожа, что я получила все необходимое удовлетворение. Что ж, даже Люцифер иногда приходится кстати.

Хейл явно не планировал сжигать дом, но он все же загорелся. Тело вспыхнуло, экономя деньги налогоплательщиков на предстоящие суды и адвокатов.

Не тратя времени даром, я материализовалась рядом с мужем, который тут же взял меня за руку.

— Надо было оставить это мне.

— С чего вдруг? — возразила я. — Только потому, что ты тьма? Может, во мне тоже есть капелька тьмы.

— Я тебя знаю. Ты будешь жалеть о том, что отняла жизнь.

— Может быть, но уж точно не сегодня.

Они с Гарретом отвели Белинду и Молли подальше от пожара, на ступеньки дворца культуры, где мать и дочь, рыдая, бросились друг другу в объятия. Гаррет ушел искать воду и одеяло.

Белинда плакала горько и отчаянно. Не выдержав, я присела рядом, хотя и сомневалась, что именно я должна принести такие новости. Но им обеим нужно было знать правду.

— Белинда, Мейко жив.

Она медленно повернулась ко мне и наградила таким взглядом, что проще было уже оскорбить меня на словах. Она решила, что я сумасшедшая, как и ее похититель.

— Он в коме, солнце. Твой похититель, которого, кстати, звали совсем не Рейес Александр Фэрроу, бросил его в мусорный контейнер, где его и нашел сторож, вызвавший полицию. Но Мейко не умер. Он все еще жив.

— Его звали Хейл, — пробормотала Белинда, явно погружаясь в шок. — Хейл Уокер.

— Точно. Но теперь его нет, а тебя ждет не дождется сын.

Внутри нее завихрилась волна благодарности вперемешку с недоверием.

— Спасибо, — тихо сказала Белинда, не зная, чему верить.

Разве можно ее винить? Она прошла через ад, и некому было ее спасти.

— Пожалуйста. Пойду, узнаю, как отвезти вас к Мейко.

Появился дядя Боб в компании десятка копов и целого батальона пожарных. Сразу за ним подъехала со своей бандой Кит. Со всеми поздоровавшись, Гаррет объяснил Диби, что здесь нужна бригада ликвидаторов в костюмах химзащиты, потому что дым токсичный, а мы не знаем, что именно поджег Хейл.

Его мать брыкалась и вопила, пока Рейес оттаскивал ее на другую сторону дороги, подальше от дыма.

Глядя на нее, я сказала дяде Бобу:

— Арестуй ее.

— На каких основаниях? — уточнил он.

— На таких, что выражение «хладнокровная, бессердечная стерва» приобрело совершенно новый смысл.

— Сомневаюсь, что этого достаточно для ареста.

— Как насчет того, что она годами помогала сыну держать взаперти трех детей?

— Сойдет, — кивнул Диби и потащил тетку на заднее сиденье своего джипа. Надеюсь, потом ей организуют допрос с пристрастием.

— Он все еще там, — заявила она, глядя на пылающий дом и пожарных, которые пытались не дать пламени выйти из-под контроля. Вокруг было слишком много жилых домов.

Я позволила себе капельку позлорадствовать:

— Нет. Он уже со своим отцом.

Лицо тетки превратилось в маску шока и негодования. Ей снова хотелось треснуть меня метлой. А мне хотелось, чтобы она попыталась это сделать.

Однако вместо этого я решила убедиться, что все точи над «i» расставлены, подняла руку и отметила ее душу. Теперь-то она уж точно отправится к сыну, как только душа покинет тело, и мне мигом полегчало.

Закрыв мамашу Хейла в джипе, дядя Боб приставил к ней патрульного и пошел на помощь пожарным. На каждом лице отчетливо читалась усталость. Город и так на части разваливается, а теперь еще и пожар. Помощи от нас совсем не густо.

Мы с Эмбер и Квентином сидели на ступеньках дворца культуры и смотрели, как работают профессионалы. Рейес с Гарретом тоже ушли помогать, чем могли. Наблюдать за ними было даже весело. Уж точно веселее, чем все, что мне довелось пережить за этот день. Молли и Белинду посадили в скорую, где медик сразу принялся их осматривать.

К счастью, ветра почти не было, и дым поднимался вверх, не затрагивая жилой зоны. В безопасности оставались и мои соседи по ступенькам. Если я награжу Эмбер раком от горящего дыма, Куки меня прибьет, как только очнется от обморока.

Перед глазами появилась Кит, которая смотрела по сторонам, пока не заметила меня. Покачав головой, она поднялась к нам.

— Дэвидсон, когда-нибудь вы мне расскажете, как вам удается за один раз наворотить столько дерьма.

— Когда-нибудь, — кивнула я и закашлялась в одеяло, которое мне дали в скорой. — Можно нам отвезти Белинду и Молли к Мейко? Может, их голоса ему помогут.

— А может, ему поможете вы? — подозрительно сощурилась Кит.

— А есть разница?

— Нет. Думаю, нет.

***

В больницу я ехала с Молли. По пути звякнула Куки, чтобы все рассказать как можно более сжато и образно, поскольку рядом сидел медик. Но подругу нужно было держать в курсе дел. К тому же я смогла ее предупредить, что мы все наглотались дыма, однако вроде бы обошлось без рака.

— Что ж, — удивилась она, — это всегда приятные новости.

— И я о том же.

— Но серьезно, солнце, ты из дома выйти не можешь, чтобы не учинить международный скандал.

— Этот был целиком и полностью на территории одного дома. И я тут совершенно ни при чем.

— Угу, — скептически прогудела Куки, но я-то знала, как она счастлива, что со всеми нами все путем.

Молли никогда не бывала на улице, и никогда еще ее не увозили от матери. Из-за просторов планеты Земля и отсутствия мамы ее давление росло, поэтому мне приходилось держать ее за руку и всю дорогу петь с ней песни.

Когда мы добрались до больницы, слух о том, кто конкретно вот-вот приедет, пошел в народ. Перед входом толпились репортеры. Чтобы пропустить нас внутрь, охранникам пришлось расталкивать толпу. Зато нас провели прямиком в палату Мейко. Увидев сына, Белинда прикрыла ладонью рот — не могла поверить собственным глазам. Еще бы! Она ведь всю неделю думала, что он умер.

Прямо сейчас мальчик стоял возле матери и пытался привлечь ее внимание:

— Мам, я тут!

Снова и снова он тянул ее за футболку, которая ему самому казалась вполне осязаемой, а вот Белинда не чувствовала ровным счетом ничего.

— Хочу поиграть с твоими пальчиками, — шепнула я Мейко.

Он рассмеялся и приготовился броситься наутек, но я наклонилась над кроватью и прикоснулась к большому пальцу на его ноге. Белинда практически лежала на нем, и тело мальчика на огромной больничной койке казалось совсем крошечным. Не зная, что делать и кто все эти люди, Молли застыла возле мамы, как вдруг глаза Мейко медленно открылись.

— Мам? — испуганно спросил он.

— Мейко!

Белинда крепко обняла его и не обращала внимания на медсестер, которые пытались ее отогнать и проверить жизненные показатели пациента. В конце концов, здесь только что произошло чудо.

И все же после всех ужасов Белинда была сломлена, а мне нужно было как можно скорее увезти их из города.

— Кит, их нужно сейчас же отпустить.

Кит начала было спорить, но промолчала и кивнула. Приехав сюда, мы обе видели кучу зараженных. А эта маленькая семья и так уже многое пережила.

Я подошла к Белинде:

— Солнце, можно с тобой поговорить?

— Конечно, — впервые заговорила она со мной.

— Я понимаю, тебя похитили и десять лет держали взаперти, но нам снова придется тебя украсть.

Она задумчиво склонила голову набок.

— Не знаю, в курсе ли ты, что здесь творится…

— Он немного делился новостями. Нам нельзя было иметь ни радио, ни телевизор.

Никаких внешних контактов. Хейл хотел, чтобы они находились в полной изоляции и во всем зависели от него.

— Но кое-что он мне рассказывал. Говорил, буйствует какая-то эпидемия.

— Точно, и вы уже достаточно натерпелись. Мы хотим отвезти вас в безопасное место.

— Минуточку! А как же мама? Надо все ей рассказать.

— Моя помощница уже ее нашла, а один из парней, что были со мной, Гаррет, едет за ней прямо сейчас. Он привезет ее в нашу штаб-квартиру, и уже вечером мы посадим вас всех на самолет.

— Даже не знаю, как вас благодарить.

— Мам, смотри! — сказал Мейко. — Я могу показывать свое имя.

И с кропотливой тщательностью показал жестами «Мейко», причем даже «к» у него получилась почти идеально.

Значит, он все помнит.

— Я тоже так хочу! — зачарованно пролепетала Молли.

— Из твоего имени я знаю только «м» и «о».

— Что ж, — начала я и подняла руку. Учить Молли, по-хорошему, должен был Квентин (в конце концов, это его язык), но я все же добавила: — Я покажу.

Когда мы вернулись в штаб-квартиру, мать Белинды, Джери, уже была там. Двадцать минут они с дочерью обнимались, прежде чем Белинда стала знакомить детей с бабушкой. В глубине души ей было стыдно, будто она сделала что-то не так, но у ее матери и мысли такой не было.

Женщина была счастлива и так искренне благодарна, что согрелись даже самые темные и холодные уголки моего сердца. Я же только что совершила убийство, а значит, как минимум парочка таких уголков у меня точно имеется.

***

— Ребята, вы шикарные! — чуть позже сказала я Эмбер и Квентину. — Если бы вы не проделали всю работу, мы могли бы никогда не найти семью Мейко.

Покраснев в унисон, они толкнули друг друга кулаками в плечи.

— Мы тебе счет пришлем, — заявил довольный Квентин.

— Ой, ты разве не слышал последние новости? — Я состроила жалкую мину. — Вчера я проигралась в пух и прах. Пардон.

— Ты проиграла пятьдесят миллиардов баксов?!

— Все или ничего. Таков мой девиз. А еще мне тотально не везет в карты.

Рассмеявшись, они умчались искать детей. Им не терпелось познакомиться с Мейко, так сказать, во плоти и заодно узнать его сестру.

Я тоже пошла на поиски, но искала я некую барышню по имени Джемма Ви Дэвидсон. Она болтала с Рейесом в кухне, пока тот готовил. В переднике. С кухонными причиндалами в руках.

При виде потрясной картины я на несколько минут впала в ступор, пока Джемма не решила поинтересоваться:

— Тебе что-нибудь нужно, или ты весь вечер так и будешь пялиться на собственного мужа?

Рейес усмехнулся и перевернул на сковородке нечто восхитительное. И, надеюсь, съедобное.

— Мне нравится пялиться. Я в этом спец. По-моему, нужно делать именно то, что у тебя хорошо получается.

— Тогда я попробую свои силы в Олимпийских играх, — фыркнула Джемма.

Кто же знал, что у моей сестры есть чувство юмора?

Рейесу вовсю помогала Куки, которая не преминула сообщить:

— У меня, кстати, есть новая инфа по твоему серийному убийце.

— Еще один? — уточнила Джемма, решив, что пришел ее черед пялиться.

— Нет, — ответила я, стащив со стола морковку, — все тот же. Правда, он не убийца. Ни серийный, ни любой другой.

— Все у меня на столе. — Вдруг Куки уставилась на Рейеса с отвисшей челюстью. — Серьезно? Это и есть твой секрет? Шрирача?!

Рейес покачал головой и показал ей банку пасты из красного чили.

— Лучше, чем шрирача.

— Нет ничего лучше шрирачи.

— Как скажешь, — ухмыльнулся он и предложил подруге попробовать свой шедевр с ложки.

Прямо вот покормил ее с рук. По крайней мере именно так все и выглядело, когда в кухню заявился дядя Боб.

Куки застонала и принялась издавать какие-то всхлипывающие звуки. Ей-богу, я словно порно смотрела. Рейес бы отлично вписался в порнушку.

— Эй, — начала я, собираясь поставить мужа в известность о скорой смене его карьеры, но Джемма перебила, сказав, что я вот-вот закапаю все слюной.

Стерев слюну, я жестом позвала сестру идти за мной. Подходящего момента все равно никогда не будет.

У нее в комнате мы сели на раскладушку.

— Похоже, все серьезно, — заметила Джемма.

— Так и есть. Дело в том, что… — Я замолчала, откашлялась и только потом продолжила: — Мне очень жаль тебе это говорить, Джем… Серьезно, ужасно жаль.

Джемма застыла. Лицо так и дышало тревогой.

— Есть причина, почему ты не можешь связаться с Уайеттом.

Ладонь Джеммы нервно взметнулась к губам.

— Он…

— Нет, с ним все будет путем. Ему, правда, нужно выздороветь, но он оклемается.

Бойфренд Джеммы пострадал, пытаясь помешать толпе грабителей, но меня заверили, что все будет в порядке.

Я взяла сестру за руку.

— Прежде всего ты должна знать: я могу увидеть все твои воспоминания, включая и тот день, о котором ты, боюсь, не хочешь помнить.

— А Уайетт тут при чем?

— Ни при чем и при всем сразу. Мы обязаны помешать Мгле разрастаться. Каждый день она становится все больше и все больше пожирает наш мир. Сама не понимаю зачем, но мне нужно знать, что случилось перед маминой смертью.

— Я уже рассказала тебе все, что помню.

— Мне кажется, в твоей памяти хранится больше воспоминаний.

Джемма поднялась и отошла к окну.

— Нет. Если бы там было что-то еще, я бы знала.

— Джем, ты психиатр, а значит, как никто другой знаешь, как работает мозг, какие шутки он с нами порой играет и как заставляет поверить в то, что и близко не может быть правдой.

Пожав плечами, она снова села.

— И что ты собираешься делать? Испытать на мне вулканское «объединение разумов»?

— Можно и так сказать, — рассмеялась я. — Просто знай: я люблю тебя, и ты… ты можешь быть с мамой и папой. Можешь через меня перейти.

— Перейти?

Нахлынула такая печаль, что у меня задрожал подбородок.

— Мне очень жаль, Джемма. Клиентка, которая на тебя напала, была заражена. И она… — Из груди вырвались рыдания. Я так долго и старательно сдерживала боль от потери единственной сестры, что теперь она прорвалась наружу во всю мощь. — Она тебя убила.

— Чего?! — Опять подскочив, сестра попятилась от меня, отказываясь верить моим словам.

— Сама подумай.

— Нет. Нет! Ты ошибаешься. — Она отчаянно замотала головой. — Пришла Кэролин, и я… я упала. Она меня толкнула, и я упала. Вот и все. Меня просто сбили с ног.

По моим щекам уже потоками текли слезы, а боль, которую я ощущала каждой клеточкой, была по-настоящему мучительной.

— Мне ужасно жаль. Ты умерла от многочисленных ножевых ранений, которые нанесла тебе Кэролин, прежде чем наложить на себя руки. Но она не виновата. Это все…

Я даже не смогла закончить фразу. Потому что это была правда. Это все моя вина. Пусть не напрямую, но это я убила родную сестру.

С ее смертью, вскрытием, полицейскими отчетами и подготовкой к похоронам разбирался дядя Боб, пока мы с Рейесом пытались найти способ закрыть то, что сами же и открыли. Закончить то, что сами начали. И даже сейчас я ни на шаг не ближе к ответам, чем была два дня назад.

Я не понимала, что все это значит. Даже с помощью Панду и переводами Гаррета картинка не складывалась. Шкатулка, золотые хлопья, сердце, смерть мамы. Никакой связи. Ничто ни с чем не вязалось. Я люблю загадки, но это уже ни в какие ворота.

— Хочешь сказать, это все твоя вина? — ядовито процедила Джемма.

Я опустила голову, а сестра подскочила ближе и злобно уставилась на меня.

— Так и есть, черт возьми. Все маме расскажу!

С этими словами она пошла ко мне, явно вознамерившись сию же секунду перейти.

— Погоди!

Я подняла руки, но было поздно. Джемма перешла, и меня тут же затопило мириадами образов и миллионами воспоминаний.

С невероятным трудом я плыла сквозь них, пытаясь отыскать нужное, как вдруг Джемма сотворила то, чего еще ни один призрак не делал. Я и знать не знала, что они так могут. Она выскочила обратно — врубила заднюю и вышла из моего света.

— Джемма! — офонарела ей. А вдруг ей нельзя так делать?

— Какого черта? — сердито рявкнула сестра.

— В смысле?

— Я, значит, должна войти в армию Пип?

— Минуточку, ты видела мои воспоминания?

— Видела, и мне уже никогда не быть прежней. Огромное тебе спасибо!

— Боже ты мой! Это жуть как странно.

— Ты собиралась отослать меня на другую сторону!

— Как думаешь, все видят мои воспоминания, когда переходят?

— Я должна стать целителем.

Наконец я сосредоточилась.

— Джем, это было до того, как мы выпустили в этот мир враждебное измерение. Мы изменили историю.

— Черта с два вы изменили. — Сестра упрямо сложила на груди руки. — Я остаюсь.

— Джемма, я убеждена, что если не все, то большинство членов армии Пип уже перешли. Когда они ей понадобятся, когда ей понадобишься ты, она наверняка сможет тебя призвать так же, как могу я.

— Но…

— Джем, — тихо сказала я, — иди. Будь с мамой и папой… и с Дениз. Удачи, кстати, — добавила я и так громко фыркнула, что перепугала Артемиду.

Ротвейлерша поднялась из-под пола, рыча и лая, потому что была уверена, что я ее призвала. Пришлось почесать ее и погладить, чтобы успокоить, а потом снова уложить спать. Ну, образно выражаясь.

Джемма все так же сердито зыркнула на меня:

— Уверена?

— К сожалению, да.

— Фиг с тобой. Но я все равно все маме расскажу!

И она снова прошла через меня.

На этот раз я прочно стояла на ногах в пучине воспоминаний, просматривала их одно за другим, пока не ахнула.

— Ты целовалась с Фредди Джеймсом?! — проорала я в потусторонний мир. — В губы? Пока я с ним встречалась?!

Поклясться могу, что с той стороны вечности послышался смех.

И вдруг, в самый неожиданный момент, появилось нужное воспоминание. Торговый автомат. Комната ожидания. Спящий на оранжевом диванчике дядя Боб.

Тогда-то Джемму и разбудил странный звук. Она глянула на Диби, но он не проснулся, поэтому сестра встала и одна пошла в коридор. Шаги маленьких ножек по холодной плитке были едва слышны.

Медсестры ринулись в родильную палату, но не на них обратила внимание маленькая Джемма, а на огромного демона с блестящей черной чешуей и острыми как бритва зубами, каждый из которых был длиной с ее руку. Джемма застыла, потому что демон дрался с мамой.

Он бросил маму в стену, но она не ударилась, а прошла насквозь. Только демон успел ухватить ее за ногу и вытащить обратно в коридор. Уже через секунду он занес когтистую лапу и распорол маму так, что из нее забил свет — это вытекала ее жизненная сила.

Но ведь мама не была настоящей. Это был ее дух. Значит, она не могла умереть, правда?

В последнем отчаянном порыве наша мама прокричала чье-то имя. Джемма его не расслышала, но через мгновение в коридоре появился ангел с огромными коричневыми крыльями, чьи кончики доставали до стен с обеих сторон.

Ангел был молод, на вид не больше двадцати лет, сильный и красивый. Со светло-каштановыми волосами и оливковой кожей. Он был великолепен. И он опоздал.

Одним движением огромного меча ангел убил демона, пронзив его сердце. Мама пыталась доползти до Джеммы, которая будто окаменела, не в силах осознать увиденное.

Кое-как поднявшись на колени, мама что-то прошептала Джемме на ухо как раз в тот момент, когда из родильной палаты пролился и заполнил все пространство ослепительный свет. Мой свет. Я видела его глазами Джеммы, потому что в тот момент жизни она тоже его видела.

Увидев свет, мама погладила Джемму по щеке, встала и пошла к источнику света. Так она и перешла.

Вот и все. Только что глазами своей четырехлетней сестры я будто увидела запись маминой смерти. Пришлось поднатужиться, но я все-таки вспомнила. Вспомнила, что сказала мама Джемме в тот день двадцать восемь лет назад.

Тогда мама подалась к Джемме, уже мучительно понимая, что пережила и что ей еще предстоит пережить. Ни одна мать не пожелает бросить своих детей.

Слова, которые прошептала мама, помогли не больше, чем любая другая подсказка. Но она их сказала. Мне.

— Передай ей, — шептала мама, — передай своей сестре, что сердце — самая сильная и самая слабая частичка любого тела. Пусть всегда стремится к сердцу. — Отстранившись, она заглянула Джемме в глаза. — Передай это Чарли, солнышко. Бережно храни мои слова, пока не придет время, а потом передай сестре.

Это были ее последние слова.

А ангел, который опоздал, прошел в родильную палату и, упав на колени, спрятал лицо в ладонях. Потом посмотрел в небеса и заговорил на неземном языке, который Джемма, конечно же, не понимала. Зато понимала я.

— Позволь мне остаться, — со слезами проговорил он. — Я подвел Тебя. Подвел Твоих детей. — Голос его надломился, и ему понадобилась минутка, чтобы прийти в себя и продолжить: — Молю, Отец, позволь мне остаться.

Через мгновение крылья вспыхнули и стали выгорать. От боли ангел выгнул спину. Пламя вознеслось до потолка. Вокруг Джеммы маленькими искорками парил в воздухе догорающий пепел.

Когда крыльев не стало, ангел упал на четвереньки, едва дыша. Дважды он безуспешно пытался встать на ноги и встал только с третьего раза.

Подойдя к Джемме, он положил ладонь ей на глаза и снова на ангельском языке велел спать. В этот самый момент Джемма упала ему в руки.