На суше и на море - 1983

Борис Коновалов
ОКЕАНСКИЙ ДОЗОР

Худ. Е. Ратмирова

Нашей родной планете гораздо больше подошло бы название Океан. Две трети поверхности земного шара — это водные просторы. Сама жизнь на Земле зародилась в океане. Испокон веков он был для людей кормильцем и удобной транспортной дорогой, сыгравшей чрезвычайно важную роль в истории человечества.

Во второй половине XX в., особенно в последнее десятилетие, роль Мирового океана чрезвычайно возросла. Достаточно сказать, что в настоящее время примерно 15 % белков животного происхождения, идущих в пищу людей, дает морское рыболовство. Около 20–25 % мировой добычи нефти и газа уже приходится на шельфовую зону. Появляются первые морские рудники для добычи других полезных ископаемых. Решение энергетической проблемы, стоящей перед человечеством, видимо, в создании термоядерных электростанций, «горючее» для которых должен поставлять океан. Наконец, сейчас пришло четкое понимание того, что без хорошего знания процессов, протекающих в Мировом океане, невозможно решить проблему долгосрочного прогноза погоды. Поэтому в. последние годы, во всем мире резко повысилось внимание к исследованиям океана и они приобрели крупномасштабный характер.

Практически всего за время творческой жизни одного поколения ученых изучение океана от отдельных, плохо оснащенных исследований немногочисленных энтузиастов перешло на индустриальные рельсы экспериментов, выполняемых усилиями специалистов нескольких стран, порой в глобальном масштабе. Это особенно наглядно прослеживается, когда знакомишься с работой одного из ведущих океанографических учреждений Советского Союза — Морского гидрофизического института АН УССР (МГИ).

В 1929 г. выдающийся советский ученый академик В. В. Шулейкин основал в Кацивели Морскую гидрофизическую лабораторию, в которой по сути дела в нашей стране был заложен фундамент новой науки — физики моря. Оборудование было немудреным. Сейчас в Кацивели как исторические реликвии хранятся маленькая пушка, стрелявшая в море шариками, и подзорная труба, с помощью которой ученый наблюдал, как эти шарики плывут по воле волн, определяя скорость течения. Стала историей и «скала Шулейкина» — гранитный утес, соединенный эстакадой с берегом, — с которой изучались температура моря, характер волнения. Высота волн определялась по смачиваемости обыкновенной доски с делениями. Состав лаборатории был невелик — всего несколько научных сотрудников.

Сейчас в Морском гидрофизическом институте, ядром которого в свое время стала лаборатория Шулейкина, работает свыше 2 тыс. человек. В их распоряжении семь научно-исследовательских судов, в том числе два весьма крупных — «Михаил Ломоносов» и «Академик Вернадский», два самолета-лаборатории, несколько мощных электронно-вычислительных машин. В Кацивели переоборудуется на современной основе шторм-бассейн, построенный еще Шулейкиным для изучения волнения океана в лабораторных условиях. А неподалеку от «скалы Шулейкина» выросла искусственная «скала» — научно-исследовательская платформа, расположенная прямо в открытом море. В ее пяти лабораториях исследователи могут вести наблюдения в одном районе целым комплексом приборов, причем с любой длительностью. В комфортабельных каютах этого научного «свайного дома» можно с удобствами жить. Скоро оптическая линия связи свяжет платформу с берегом и данные измерений будут сразу поступать на обработку в электронно-вычислительную машину. В комнате, где когда-то Шулейкин наблюдал через телескоп-малютку за интенсивностью сияния Солнца, сейчас под мягкий гул кондиционеров бесшумно трудится полупроводниковая ЭВМ.

А само Кацивели да и все Черное море стали контрольно-калибровочным полигоном спутниковых исследований океана, в развитии которых Морской гидрофизический институт теперь ведущая организация. Когда директором института в 1973 г. стал Борис Алексеевич Нелепо, спутниковая тематика потеснила традиционные направления и постепенно вышла на переднюю линию исследований. Это был случай, когда личное увлечение ученого совпадало с главным руслом развития науки, в которой он уже занял видное положение и имел возможность организационными мерами помогать делу — созданию специализированных океанологических спутников.

Первая «разведка боем» началась 12 февраля 1979 г. запуском спутника «Космос-1076». Как подшучивали конструкторы спутника над учеными, институт тогда прошел «курс обучения молодого бойца». Прежде всего они поняли, что было наивным предполагать, будто запуском спутника можно сразу решить все задачи. Спутник, поднявшись на космическую высоту, раздвинул их горизонт видения и в прямом и в переносном смысле этого слова. Да, громадные просторы океана стали доступны наблюдениям сразу на больших площадях, а не в отдельных крохотных районах, как это было при работе с морскими кораблями. Но какой громадный поток информации шел при этом! За время работы первого спутника институт получил информации в сотни раз больше, чем за долгие годы работы всех экспедиционных морских кораблей. Только мощные, специально оборудованные ЭВМ могли справиться с таким громадным потоком информации. Поэтому институт усилил и продолжает усиливать и расширять машинный парк.

Для полноценной обработки необходимо было создавать банк данных, чтобы ЭВМ знала среднегодовые характеристики различных регионов Мирового океана, «понимала», что такая-то кривая соответствует, скажем, мелководьям, а другая — глубинным районам, такая-то — местам, богатым планктоном, а такая-то — бедным. Надо было выяснить, как на регистрацию этих океанских образований влияют условия освещенности, ветер, состояние атмосферы. Словом, надо было досконально разобраться в том, что собственно регистрируют приборы спутника. Задача эта оказалась не простая и решается по сей день.

Выяснилось, что взор приборов должен быть направлен не прямо вниз, а под углом, тогда резче выявляются течения и все неоднородности морской воды. Это подтвердили и космонавты.

Второй океанологический спутник «Космос-1151» стартовал 23 января 1980 года. У него были те же задачи, что и у первого. Та же квазиполярная орбита со средней высотой 650 км. Изменилось только одно — за плечами института уже был опыт. Значительно превысив свой ресурс, спутник более полутора лет давал весьма ценную информацию, формируя банк данных о Мировом океане.

Удалось выявить зоны интенсивных штормов, определить характеристики ледовых полей. Отработана методика определения влагосодержания атмосферы и водности облаков с точностями, приемлемыми для практического использования. Наконец, отработана методика получения карт температуры поверхности океана, с ошибками, не превышающими двух градусов. Такие карты важны и для рыболовного флота, и для метеорологической службы, особенно для долгосрочных прогнозов. Влияние тепла, запасенного в экваториальных зонах океана, с одной стороны, сказывается довольно быстро при взаимодействии с воздушными массами и разносится ветрами на большие расстояния, а с другой стороны, имеет и более отдаленные последствия за счет теплопереноса мощными течениями, такими, как Гольфстрим, играющий весьма важную роль в формировании погоды на европейской части нашей страны.

Например, по данным спутника ученые «реконструировали» причины формирования холодной весны и лета 1980 г. В феврале 1980 г. в зоне зарождения Гольфстрима температура океана была ниже на 1,5–2 градуса среднегодовой нормы. Через полтора-два месяца спутник отметил эту аномалию уже восточнее Ньюфаундленда. Затем похолодание пришло к европейским водам, и в результате — холода, дожди, обрушившиеся на нас. «Отголоски» того, что происходит в тропиках, спустя три-четыре месяца приходят на европейскую часть СССР. Поэтому изучение тропической зоны имеет настолько важное значение, что Морской гидрофизический институт создал в Конакри — столице Гвинеи специальное отделение. Сейчас нужен набор статистики, скрупулезная проверка теоретических моделей, чтобы сделать долгосрочные прогнозы рабочими. А для сельского хозяйства знать, будет ли лето в том или ином регионе дождливым, холодным или засушливым, чрезвычайно важно. И не только для нашей страны. Долгосрочный прогноз жизненно важен для всех стран, и поэтому работы в этом направлении включены в программу «Интеркосмос».

6 февраля 1981 г. был запущен спутник «Интеркосмос-21», предназначенный для исследования океана. И полгода впервые в истории над планетой работала экспериментальная космическая система из двух океанологических спутников: советского «Космос-1151» и интернационального «Интеркосмос-21». Когда-то метеорологическая система «Метеор» также начиналась с двух «спутников». Теперь старт берет космическая служба наблюдения за океаном. Эти океанологические спутники, с одной стороны, аппа-ратурно дополняют друг друга, а с другой — дают возможность на пересечениях орбит вести наблюдения одних и тех же районов и сравнивать полученные данные. Разная высота орбит у советского и у интернационального спутника позволяет оценить качество информации в зависимости от высоты точки наблюдения.

Вот для этой экспериментальной системы спутников все Черное море и является контрольно-калибровочным полигоном, говорит Юрий Терехин, начальник отдела дистанционных методов зондирования. Крымский Центр космической связи получает спутниковую информацию, которая идет на обработку в Севастополь в МГИ. Отделения в Кацивели, на Тендре, морские корабли передают реальные данные для сравнения со спутниковыми, самолеты-лаборатории, работающие на разных высотах, позволяют оценить, как влияние атмосферы искажает спутниковую информацию.

Такие наблюдения на поверхности морей и океанов ведутся и в других районах земного шара. Летом 1981 г. в рейс вышли корабли «Академик Вернадский» в Индийский океан, «Михаил Ломоносов» в Средиземное море и Атлантику. Для «Михаила Ломоносова» — рейс необычный: на борту находились ученые из ГДР и Венгрии, был привезен созданный в ГДР многоканальный спектрометр — точная копня того, что стоит на спутнике «Интеркосмос-21».

— Мы собираемся исследовать два характерных района, — говорил мне перед выходом в рейс «Михаила Ломоносова» заместитель начальника экспедиции Вячеслав Урденко, — один бедный жизнью в районе острова Крит и второй — в Атлантике, на одной из биологически продуктивных отмелей. Эти районы оптически отличаются. Морские пустыни — сине-фиолетового цвета. По прозрачности они не уступают дистиллированной воде, а биологически продуктивные воды мутноваты и имеют зеленый оттенок из-за того, что хлорофилл поглощает красную и синюю часть спектра и отражает зеленую. Конечная цель наших исследований — выявлять с орбиты биологически продуктивные районы Мирового океана.

Известная русская пословица «рыба ищет, где глубже» верна только в отношении рек да неглубоких озер, а для морей и океанов не годится. Здесь наоборот — рыба ищет мелководий, где вода хорошо освещается, прогревается и есть корм. Введение двухсотмильных Экономических зон прибрежными странами изъяло из свободной зоны рыболовства примерно 8 % акватории Мирового океана, что по площади примерно равно территории Азиатского континента. Рыболовный флот вынужден идти в открытый океан, бескрайние просторы которого в основном составляют морские пустыни. Выявлять в них промысловые оазисы жизни может помочь космонавтика.

Первое время космонавтам не верили, что они видят подводные хребты, такие, например, как Срединно-Атлантический. Казалось, чушь! Свет проникает в толщу воды всего на несколько сотен метров, а даже пики океанского хребта — на километровых глубинах. Со временем выяснилось, что зона перемешивания теплых поверхностных и холодных глубинных вод как бы повторяет подводный рельеф, образуется как бы жидкое дно, под которым лежат более плотные воды. Вот это-то жидкое дно, повторяющее очертания дна, и видят порой космонавты. Это явление имеет важное значение и для развития жизни в океане. Районы над поднятием океанского дна как бы имитируют мелководья и оказываются биологически продуктивными.

Весьма важными оказались и вихревые образования, которые наблюдали до этого многие космонавты, исследовали морские корабли. Так называемые «циклонические» вихри, которые в поперечнике иногда занимают несколько сот километров и не разрушаются порой по 3–4 года, служат своеобразными гигантскими штопорами, — вытягивая из глубин воды, хорошо обогащенные минеральными солями. На свету в этих благоприятных условиях начинает развиваться фитопланктон, затем следующие звенья жизненной цепи, которые являются кормом для рыб, и они приходят на эти морские пастбища. Наблюдения за такими вихревыми образованиями могут подсказать рыболовному флоту районы эффективного промысла.

— Мы в сущности делаем только первые практические шаги в создании космической службы наблюдения за океаном. В ближайшее время будет расширен диапазон используемых нами для наблюдений электромагнитных волн, — говорит руководитель программы «Космос — океану» академик АН УССР Б. А. Нелепо. — Сейчас становится ясно, что мы можем благодаря спутникам иметь не только поверхностную картину явлений в океане, но и объемную, глубинную. В океане существуют так называемые «внутренние» волны. Их проявления на поверхности можно регистрировать с борта спутников и судить о том, что происходит в наиболее важном для нас верхнем слое в несколько сот метров.

В частности, можно оценивать тепло запас вод в тех или иных районах — это весьма существенно и для долгосрочных прогнозов погоды, и для рыболовного флота.

Освоение нового для человечества океана — космического оказывается полезным и для познания самого древнего, привычного. Теперь изучение океанов, космического и земного, пойдет вперед рука об руку. Океанский дозор с орбиты будет служить людям.

Александр Судец, художник
ПОЭМА О МАЧТАХ

Иллюстрированный очерк

Моя первая встреча с барком «Седов» произошла в Ленинграде. Через таможенный зал мимо молодцов пограничников («Я на «Седов» — «Пожалуйста!») выхожу на пирс. Ветер выжимает слезу, гонит к виску. За ветром — «Седов». Вот он открылся весь. Белый красавец. Крашенные охрой стальные мачты и реи кажутся деревянными. Высоко в небе простерт могучий клюв бушприта, подхваченный толстой сетью. От него по плавной линии клиперштевня взгляд сбегает вниз, к воде. Белая стена борта образует красивую седловатость. Палуба вся покрыта надстройками, блоками, снастями. Мягко «под себя» подобрана линия кормы. Первое общее впечатление от судна, когда подходишь к нему, — стройность и гармония. Насыщенность, даже на первый взгляд перенасыщенность, многочисленными деталями могучего корпуса при общем изяществе форм и удивительной соотносим ости частностей и целого можно сравнить со звучанием органа, где сотни звуков, сливаясь, устремляются в едином порыве к сводам зала, возвышая душу слушателя. Мудр был создатель подобного творения. Я слышал однажды слова о том, что из всего, что сделал человек в области техники, самое прекрасное — парусный корабль.

Вот и трап. Чуть покачиваясь под ногами, он легким пологим подъемом выносит меня на самый верх, на уровень борта. Прямо к входу в иной мир. Мир, заполненный нездешними, неземными заботами, радостями, тревогами. Мир этот называется морем.

Новичка, поднявшегося на борт, судно оглушает своими размерами, сотнями уходящих вверх, спускающихся сверху, скатанных в бухты на палубе и висящих на нагелях под бортами и у мачт снастей. Кнехты, утки, блоки талей — о господи! Все это молчаливо и неподвижно сейчас, но все это обрушивается на тебя в своем молчании, не знаешь, на что смотреть, перестаешь видеть периферийным зрением, различаешь только то, что прямо перед тобой. Голова начинает кружиться.

Но вот по всему судну раздаются звонки, из динамиков звучит команда: «Парусный аврал! Пошел все наверх! Паруса ставить!» Судно наполняет грохот сапог, палубы покрываются развитыми бухтами концов. Старшины мачт с рупорами в руках заняли свои места. С мостика звучит команда: «Внимание на мачтах! Шкоты косых парусов на левую. Стакселя разобрать. Грот-стень-стаксель и абсель поднять!» Пошел косой гигант между первой и второй грот-мачтами. Полтора десятка курсантов бегом выбирают слабину. «Стоп! Фал закрепить. Брам-стаксель с правого борта поднять!..» Корабль постепенно одевается парусами, получает ход. Пошли!

О море говорить коротко — мучительно. Хочется рассказывать и рассказывать…

Шли из Севастополя в Ригу. Зимний шторм в Эгейском море. Скорость ураганного ветра достигала 35 м в секунду, крен — 35°. На палубах штормовые леера. Штурвальные привязались, чтобы устоять на ногах. Несколько парусов лопнули по швам. Прочность этих швов рассчитывается таким образом, чтобы парус под напором ветра рвался прежде, чем произойдут более серьезные поломки. Моряки, работавшие на реях, ощущали дрожь и биение этих стальных громадин. Но судно и экипаж под командованием капитана А. Перевозчикова выдержали натиск стихии, ни травм, ни аварий не было. А ходов взяли 15,5 узла. Особый азарт чувствовали моряки, когда догнали, а потом и оставили за кормой мощный современный танкер. Гукая своими дизелями и изо всех сил молотя винтами вздымавшиеся вокруг водяные горы, он отставал, отставал, пока вовсе не растворился где-то в штормовой дали.

«Седов» — учебное судно. Он ходит с курсантами вокруг Европы: Рига — Севастополь и обратно. Рейс-оборот рассчитан на 90 дней с заходом в один из промежуточных портов и с посещением районов рыбного промысла в Атлантике. У «Седова» есть младший брат, барк «Крузенштерн». Он так же огромен и красив. «Крузенштерн» лишь чуть короче и легче. Это самые крупные парусники в мире. Оба принадлежат Минрыбхозу СССР, оба делают одно дело — помогают ковать кадры для нашего флота. И вот недавно родилась патриотическая идея об их совместном кругосветном плавании. Они должны уйти в рейс, когда будет отмечаться стовосьмидесятилетие первого кругосветного плавания двух русских кораблей под командованием замечательных моряков Крузенштерна и Лисянского. Об этом рассказали в одной из передач Центрального телевидения Герой Советского Союза вице-адмирал Щедрин и один из наших старейших капитанов-парусников, бывший командир «Крузенштерна» Петр Митрофанов.

Для художника-мариниста показать красоту этого корабля — большая радость. Серия графических листов, репродукции которых публикуются здесь, объединена общим названием «Поэма о мачтах». Эта серия появилась в результате моего участия в одном из рейсов «Седова». В ней рассказывается поочередно о всех четырех мачтах корабля: фок-мачте, первом и втором гроте и бизани. В центре композиции «портрет» барка. Серия предназначается для празднично отделанного зала, в котором на корабле проводят торжественные мероприятия. Ведь «Седов» как крупнейшее в мире парусное судно имеет статус флагмана Международной ассоциации учебных парусников.

В облике парусного корабля есть особый пафос. Когда на твоих глазах вырастают башни из парусов, облака из парусов, когда гул и грохот ветра заполняет все вокруг, а волна тяжело покатилась под килем, сердце учащает свой ритм, хочется расправить плечи, и все твое существо охватывает незабываемое чувство силы жизни. И это чувство остается с тобой навсегда.

Мурад Аджиев
ПУТЬ В АРКТИКУ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Худ. Ю. Авакян

Не будет преувеличением назвать Бурханова человеком из легенды. Он действительно легендарен, как и вся жизнь нашей великой страны. Василий Федотович Бурханов был романтиком, который знал и верил — в жизни всегда есть место подвигу. Сам же он смело шел на этот подвиг и вел за собой других!

…Совсем недавно, четыре года назад, мы отмечали его семидесятилетие. Конференц-зал Совета по изучению производительных сил при Госплане СССР, где работал Василий Федотович, в торжественном убранстве. Цветы на сцене подчеркивали праздничность собрания.

После каждого выступления все больше становилось букетов алых гвоздик, тюльпанов, пионов. А рядом на столике, перед трибуной, поднималась разноцветная стопа блестящих папок-адресов с поздравлениями. «Северяне» — ученые, хозяйственники, друзья — чествовали известного советского полярника, инженер-контр-адмирала, доктора экономических наук Василия Федотовича Бурханова.

Он сидел в кресле перед собравшимися и смущенно улыбался. За плечами 70 лет, и ни одного спокойного года. Вся жизнь без остатка отдана великому делу — исследованию и освоению полярных областей Земли.

Юбиляру передали поздравление и подарок от ребят из детского дома на далекой Чукотке: простенький школьный альбом с ребячьими фотографиями. Каким неожиданно трогательным показался этот скромный альбом среди тисненых папок-адресов!

Бурханов, бывший когда-то беспризорником и детдомовцем, шефствует над самым северным детским домом. И в этом своеобразная преданность Северу.

Как и многие мальчишки его поколения, остался девятилетний Вася Бурханов сиротой: защищая завоевания революции, погибли отец и старшие братья.

Трудно было ему в детском доме, не все ладилось тогда. Дважды убегал и вновь возвращался он в детский дом. Кто знает, что получилось бы из беспризорника, если бы не случайная встреча с комиссаром бронепоезда коммунистом Емельяновым. Сумел комиссар разглядеть в чумазом, босоногом парне Человека, сумел увлечь его величием грядущих дел. После откровенного разговора с Емельяновым Василий понял, что нельзя жить, не принося пользы трудовому народу, своей стране.

Первой школой рабочего Бурханова был мартеновский цех завода «Красный Октябрь» в Волгограде.

Обостренное чувство долга стало основной чертой характера Бурханова. Молодой рабочий вступает в коммунистический союз молодежи и скоро сам, 20 лет от роду, становится комиссаром.

Советской республике нужен был новый флот — и Бурханов-рабочий становится Бурхановым-моряком, жизненный компас поворачивает к морям и океанам. Началась учеба в Высшем военно-морском инженерном училище.

Прошли годы учебы, и молодой морской офицер-инженер ступил на палубу большого военного корабля. Уже через несколько лет службы проявились недюжинные технические способности нового инженера: вместе с коллегами Бурханов делает несколько оригинальных изобретений, предлагает свой метод организации ремонта кораблей. Ленинградский судостроительный завод, на котором внедрялись предложения Бурханова, получил значительную экономию времени и средств.

Бурханову и его коллегам было присвоено почетное звание «Заслуженный изобретатель». Большую денежную премию, которая причиталась авторам нового метода, они передали на строительство столовой для рабочих завода.

Удачное начало службы давало возможность спокойно работать на судостроительном заводе, на хорошей должности. Но Бурханов не останавливается на достигнутом, особенно когда страна уже начала осваивать Северный морской путь. В высокоширотную экспедицию, которой руководил знаменитый ученый О. Ю. Шмидт, требовался главный инженер. Более удачную кандидатуру, чем Бурханов, найти было трудно.

Так начался Бурханов-полярник.

Тогда открывалась, пожалуй, самая ответственная и самая решающая страница в истории Северного морского пути: быть ему или не быть. Уже имелся опыт первопроходцев Арктики, которые знали о нравах полярных морей многое. Но даже проход «Сибирякова» за одну навигацию не давал права считать открытой дорогу через Студеное море: только счастливый случай вывел ледокольный пароход в Берингов пролив. Поломка винта во льдах сделала «Сибирякова» игрушкой в руках судьбы и стихии. Под парусом, вобравшим мощь арктического ветра, волю и силу команды, пароход вышел в чистые воды Тихого океана. Экипаж не растерялся — и победил.

«Челюскину», который пытался повторить этот маршрут, не повезло: его раздавили льды. Не помогли даже отчаянные, сверхчеловеческие усилия экипажа.

Только ледорез «Федор Литке» в 1934 году прошел за короткое полярное лето из Владивостока в Мурманск. Прошел смело и без потерь.

В 1936 году партия и правительство поставили перед экспедицией О. Ю. Шмидта очень сложную и ответственную задачу — пройти на легких кораблях по морям Арктики и тем самым окончательно решить судьбу Северного морского пути.

Крупнейшие специалисты — полярные асы — участвовали в подготовке экспедиции. Консультировал ее В. И. Воронин, первый капитан, прошедший полярную трассу за одну навигацию. Помогали люди, сами долго плававшие в Арктике и отлично знавшие ее характер. И проход состоялся! Не будет преувеличением — с него и начался Северный морской путь.

Первый же год работы в Арктике принес Бурханову успех и признание его истинного таланта. За серию научных работ, связанных с технико-экономическим обоснованием проводки судов по Северному морскому пути, и за непосредственное участие в самой проводке первого каравана кораблей через льды Арктики правительство Советского Союза удостоило Бурханова высшей награды — ордена Ленина…

Знакомство с Арктикой навсегда оставляет след в жизни человека. «Северной болезнью», сравнимой разве только с ностальгией, «страдают» многие исследователи, хотя бы однажды побывавшие в этом суровом и удивительном крае. Всегда хочется увидеть его еще раз: манит к себе неповторимая красота Севера. Бурханов не был исключением, и поэтому следующее назначение — на Тихоокеанский флот — он принял без особой радости.

Дела в Арктике разворачивались тогда в грандиозных масштабах. Благодаря неутомимой деятельности Ивана Дмитриевича Папанина было организовано Главное управление Северного морского пути, перед которым была поставлена конкретная и четкая задача: окончательно проложить Северный морской путь от Белого моря до Берингова пролива, оборудовать и держать его в исправном состоянии, а также обеспечить безопасность плавания по нему.

Требовалась титаническая работа на трассе длиной почти три тысячи морских миль, по которой прошло всего несколько кораблей и не было ни одного порта…

Нет, не радовался Бурханов новому назначению. Надолго прощался он тогда с Севером. Потом не раз и не два самый молодой тогда инженер-контр-адмирал Советского Союза заместитель командующего Тихоокеанским флотом В. Ф. Бурханов вспоминал трудные месяцы плавания в арктических морях. Полярная ностальгия давала знать о себе.

Наконец после десятилетней разлуки — новая встреча с Севером. Бурханов, несколько лет проработав заместителем, стал затем начальником Главного управления Северного морского пути при Совете Министров СССР.

После войны совсем другим стал арктический морской путь; многое изменилось в начальных планах. Трассу уже прошли первые караваны торговых судов, имелось несколько полярных станций, были сооружены новые порты, но все эти работы проводились в условиях сурового военного времени, и будущее хозяйственное использование построек не учитывалось.

Поэтому в 1946 году началось техническое перевооружение Северного морского пути, а по сути — новое строительство в Арктике. Главное управление Северного морского пути стало к тому времени многоотраслевой организацией, которая отвечала не только за морской транспорт в Арктике, но и за речной, воздушный флот и автомобильный транспорт на всем Севере.

В ведении управления была и своя горнодобывающая промышленность: вдоль трассы Северного морского пути началась разработка нескольких угольных месторождений, которые должны были стать топливной базой для судов Северного флота. Велись геологоразведочные работы и по всему побережью, и на островах.

Это было далеко не все, что входило, вернее начинало входить, в круг полномочий этой быстро растущей организации: торговля и образование, здравоохранение и культура в селениях и стойбищах.

Но и это не все. Главное управление проводило большие научные исследования по изучению Северного Ледовитого океана. Сразу после войны конструкторы задумали новый тип судов, подобный знакомому многим дизель-электроходу «Обь». После долгих и горячих споров отказались от хорошо известных, но бесперспективных «угольных» проектов. На судоверфях были заложены крупные суда на жидком топливе. Ученым и инженерам уже «виделись» ледоколы и на ядерном топливе.

Новому флоту — новые порты. Мурманск, Диксон, Тикси, Певек, Провидения стали главными базами на Северном морском пути, там появились портальные краны, причалы и много разных технических новшеств, которых раньше на Севере не было.

Благодаря этой огромной работе расширялись временные границы плавания по Северному морскому пути, и наша страна получила надежную дорогу через Студеное море.

«Хозяин советской Арктики», как в шутку называли Бурханова друзья, увлеченно, до самозабвения отдавался работе. Месяцами не видела его дома жена, по письмам и телеграммам из Арктики следили за маршрутами отца дети, а их в семье было шестеро!

Многие знакомые поражались, откуда столько энергии в Бурханове? Как он всюду успевает? Снаряжается, например, большая экспедиция в высокие широты — предстоит высадить на дрейфующие льды сразу две научные станции, а Василий Федотович, назначенный начальником экспедиций, в самые напряженные дни подготовки, когда все, и он сам, не уходили с работы даже ночами, успевает еще и выступить в Географическом обществе с докладом совсем на другую тему. Одновременно с этим пишет статьи по истории освоения Севера. Хотя сутки для него — те же двадцать четыре часа.

Огромная и многогранная организаторская деятельность, казалось, не оставляла ему ни минуты свободного времени не только для творчества, но и для отдыха: проводилась коренная перестройка управления и научно-оперативного обеспечения всего Северного флота Советского Союза. Однако, к удивлению друзей, Бурханов публикует серьезные теоретические исследования: более ста статей, книг, монографий.

«Новые советские исследования в Арктике» — так называлась его работа, изданная в 1955 году. Небольшая по объему книга, но сколь велико значение информации, заключенной в ней!

Начав издалека, с походов в Арктику Семена Дежнева и Федота Алексеева (Попова), с изыскательских работ Великой северной экспедиции, с кругосветных плаваний XIX века и открытия русскими Антарктиды, упомянув об обстоятельных исследованиях Севера экспедициями П. Ф. Анжу и Ф. П. Врангеля, Э. В. Толля и Г. Я. Седова, Э. Норденшельда и Б. А. Вилькицкого, Василий Федотович убеждает читателя: познание новых земель всегда велось в России. Но те первые экспедиции были уделом пытливых и талантливых одиночек исследователей. Мы же, говорит автор, используя опыт предшественников, должны идти дальше, своим путем, который открывает нам социалистический строй.

Емко, живо Бурханов знакомит читателя с тем, что сделано и что предстоит еще сделать в Арктике.

Вот, например, рассказывает он о трудной и опасной работе дрейфующих полярных станций. Вроде бы известные факты, о них писали не раз. Но вдруг — как бы начинаешь читать между строк! — становится ясно, что стоит за этими фактами. Автор предлагает и читателю осмыслить тот круг проблем, которые решают полярники. Характер дрейфа льдов, погода, скорость и направление морских течений и многие другие природные процессы нужно изучать комплексно — к этой мысли подводит автор читателя. И читателю кажется, будто он сам нашел решение проблемы. Такой же убедительный пример комплексного мышления демонстрирует автор перед картой распределения элементов земного магнетизма. Чтобы узнать причину магнитных бурь, надо расширить научные работы в Арктике — к такому выводу приходит Бурханов.

Умение внушить свою мысль другим людям, пользуясь при этом только строгими, научно взвешенными аргументами, всегда отличало Бурханова. Пытливый поиск этих аргументов привел к тому, что постепенно научная работа стала все больше увлекать инженер-контрадмирала, причем работа экономико-географической направленности.

Так, издавна среди полярников ходили легенды о гипотетических землях в Арктике. Огромные арктические острова, целые земли видели перед собой Санников, Андреев, Джиллинс, но ступить на них не удавалось никому. Так и ходили легенды, будоража умы исследователей.

Перу Бурханова принадлежит интересная теория «исчезающих» островов: он первым разгадал тайну гипотетических земель. Математические расчеты дрейфа многолетнего льда в Северном Ледовитом океане позволили ему предположить, что «кочующие» острова всего лишь огромные осколки мощнейших ледников. Эти осколки, вмерзшие в ледяные поля, медленно плывут по воде по воле течений и ветров. Потребовались годы на проверку выполненных расчетов. И в результате предположение стало научным открытием.

Но не только Арктика интересовала этого увлеченного человека. Второе открытие Антарктиды русскими, состоявшееся в 1956 году, произошло с «благословения» Бурханова. Он выступил с предложением направить на шестой континент 1-ю Советскую антарктическую экспедицию под руководством М. М. Сомова и сам лично контролировал снаряжение и деятельность этой экспедиции.

В то время вышла еще одна книга Василия Федотовича Бурханова — «К берегам Антарктиды». Написана она содержательно, человеком, блестяще знающим тему. А ведь Антарктида тогда, как известно, была еще сплошным белым пятном на географической карте. Но уже имелся опыт познания Арктики! И Бурханов в книге дает подробную географическую характеристику ледяного континента, излагает программу работ, рассказывает о составе экспедиции, показывает, каким уникальным оборудованием располагали полярники. Блестяще организованная экспедиция дала науке замечательные результаты, которые сегодня достаточно широко известны.

Наука… В год своего пятидесятилетия инженер-контр-адмирал в отставке преподнес себе великолепный «подарок» — успешно защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата географических наук.

Не поздновато ли начинать научную карьеру, подшучивали друзья. Смотря для кого… С возрастом раскрывается мудрость души. Начальник Главного управления Северного морского пути понимал, что Арктика ждет новых исследователей.

Серия его интереснейших лекций, прочитанных в Московском государственном университете, положила начало новому лекционному курсу на географическом факультете.

Вспоминаю, как ходил я на лекции Василия Федотовича. Впрочем, нам казалось, что он не читал нам лекций, а разговаривал с нами, студентами, на равных. Бурханов рассказывал нам о том, что его волновало, и мы понимали его!

Убежденность Бурханова в правоте дела, которому он всю жизнь служил, заражала аудиторию. Никогда не избегал он ответов на наши сложные, порой острые вопросы, не искал легких путей в решении трудных проблем, не укрывался полуправдой. Он вообще не признавал полуправды.

И вот, с главного капитанского мостика на Северном морском пути Бурханов ушел на другой «мостик» — на кафедру североведения и полярных стран Московского университета. Ушел, чтобы навсегда вернуться в Арктику в деяниях своих учеников.

Передача эстафеты поколений проходила не только в аудиториях. Доцент Бурханов организовал при кафедре Северную экспедицию, и студенты в летнее время имели возможность побывать на Севере, ближе познакомиться с ним.

И этого Бурханову было мало. Северная экспедиция берется за решение ряда важных народнохозяйственных проблем по освоению новых территорий. Для этого приглашаются ведущие ученые, разворачиваются работы поистине в бурхановских масштабах.

Временная экспедиция вырастает в постоянно действующую лабораторию по освоению Севера. Одна из первых работ приносит ей известность: ошеломляющий своей смелостью проект быстрого освоения месторождения алмазов в Западной Якутии стал предметом дискуссии не одной научной и практической конференций. Некоторые рекомендации ученых были учтены в проекте горнообогатительного комбината на трубке «Удачная» и в ряде других разработок…

Но годы летят — время для такого увлеченного человека, как Бурханов, всегда отличалось стремительностью и неудержимостью. Вот уже отмечены 60-и 65-летний юбилеи. Пора на отдых. Можно по примеру некоторых друзей выращивать на даче розы. Но еще, оказывается, можно засесть и за докторскую диссертацию — труд, посильный далеко не каждому молодому ученому. Бурханов же, с его молодостью души шел в ногу со временем. Быть нужным обществу — вот его девиз, который он завещал своим ученикам!

На пороге 70-летнего юбилея этот неутомимый человек блестяще защитил докторскую диссертацию, в которой изложена схема-прогноз экономического развития Севера в будущем.

Величественная картина преобразования «новых» земель Сибири, Дальнего Востока, Арктики предстала в этой диссертации. До последних своих дней Василий Федотович вместе с коллегами реализовывал замыслы в Совете по изучению производительных сил при Госплане СССР. Составленный прогноз должен быть четко согласован со всем народнохозяйственным планом…

Но человек не властен над временем. Годы берут свое, болезни, как беды, не приходят в одиночку. Василий Федотович болел тяжело и долго. Но как только ему становилось хоть немного лучше, он звонил по телефону кому-нибудь из своих учеников и просил приехать, чтобы обсудить очередную интересную мысль.

Летом 1982 года он позвонил мне, попросил срочно зайти. Оказывается, в декабре должно быть 50-летие со дня образования Главного управления Северного морского пути, и к юбилейной дате нужно было написать статью.

Я застал Василия Федотовича очень изменившимся: месяцы болезни очень иссушили этого крепкого человека, но иссушить душу его не по силам даже самому тяжелому недугу.

Мы сидели в кабинете. На столе у Василия Федотовича, как обычно, лежали книги, бумаги, карты — он работал! Только больше стало на столе и лекарств. Болезнь.

Говорить долго Василий Федотович не мог. И какой-то внутренний голос мне подсказывал, что мы с ним больше не увидимся. Я попросил у Бурханова о небольшом интервью для журнала «Вокруг света». Это было его последнее интервью.

14 сентября 1982 года Василия Федотовича Бурханова не стало. Десятки телеграмм-соболезнований получила в те дни его осиротевшая семья…

Имя Бурханова должно быть увековечено. Убежден, воды Арктики будет бороздить океанский корабль «Василий Бурханов». И не одна улица будет названа именем Бурханова: моряка, полярника, ученого.

Алексей Тиваненко
ЗАГАДКИ УШКАНЬИХ ОСТРОВОВ

Худ. М. Худатов

Фото Г. Я. Егеря и В. Ф. Козлова

Одно из самых интересных, поистине диковинных природных явлений Байкала — его миражи, которые случаются в акватории довольно часто. Приподнимая над далеким горизонтом мысы и острова, горы и леса, неузнаваемо преломляя их в слоях воздуха, байкальские миражи разворачивают захватывающие взор фантастические панорамы неведомых земель, отдаленных побережий континентального сибирского озера-моря. Таким образом я впервые увидел Ушканьи острова издали, хотя заочно был знаком с ними по многим научным и популярным публикациям.

Мы стояли на самой северной оконечности острова Ольхон, открытой всем ветрам и морскому простору. Отсюда с особой силой ощущалась неукротимая мощь Байкала, неустанно, день за днем подтачивающая бушующими холодными волнами каменные твердыни острова.

Мы не видели загадочный архипелаг Байкала, но там, за десятки километров от Ольхона, происходило нечто странное и необыкновенное. В чистом хрустальном воздухе, оторвавшись от воды, бесшумно плавали какие-то неведомые земли. Далекая суша, окруженная синим морем, поднималась все выше и выше над горизонтом, то увеличиваясь, то снова уменьшаясь в размерах.

Вот слева от острова взметнулся и застыл пронизывающий небо черный луч. Отвесная громада далекого заснеженного хребта Святого Носа также оторвалась от линии горизонта и неподвижно повисла в морозном воздухе, поддерживаемая неведомой циклопической силой. Неясные очертания его берегов постоянно перемещались, ломались, снова исчезали и вновь вырастали и строились, как призрачные фигурки калейдоскопа.

Вскоре порыв ветра разрушил морские видения, и на смену им четко выступили четыре крохотных островка, омываемых студеными водами Байкала. Это был далекий Ушканий архипелаг, приподнятый над морем фантастическими миражами на высоту нескольких сотен метров. Это удивительное явление природы позволило за короткие секунды увидеть то, чего нельзя было рассмотреть даже с помощью самого мощного бинокля.

Второй раз я увидел Ушканьи острова наяву с высоты птичьего полета. Мне неслыханно повезло: по дороге на БАМ наш самолет пролетал над полуостровом Святой Нос, и я мог наблюдать с левого борта все ожерелье Ушканьего архипелага. Четыре загадочных пустынных островка четко выделялись среди синего простора байкальских вод. Голые поляны и редкие рощи, каменные утесы и невысокие холмы, зажатые бездонными глубинами сибирского моря, казались осколками неведомой былой суши, поглощенной черным чревом Байкала во время страшных природных катастроф.

27 островов держит в своем богатырском объятии континентальное море Сибири. Каждый из них по-своему интересен, многие еще почти не исследованы, большинство островов необитаемо.

Крупнейший из островов, таинственный Ольхон, овеянный ожерельем древних бурятских и эвенкийских легенд, представляет широкую лесостепную и гористую страну. 74 километра нужно пройти по нему из конца в конец и еще 11 поперек. Острова Камешек-Безымянный и Голый Кылтыгей известны редкостными птичьими базарами Байкала, единственными во всей акватории озера. На острове Лохматый Кылтыгей М. Г. Поповым было найдено интересное растение с большими белыми цветами — новый вид мака, который растет только здесь и нигде больше. На острове Бакланьем гнездятся тетерева и весной бывают страстные тетеревиные тока. На самом северном острове Байкала, Богучанском, мы нашли неведомую до сих пор галерею древних наскальных рисунков, выполненных красной охрой, они отстояли от основной забайкальской метрополии этого стиля более чем на 400 км…

Есть, наконец, острова-малютки, которые высятся над синей гладью моря то в виде неприступных каменных столбов, то представляют песчаные отмели, по которым с шумом и пеной перекатываются бушующие холодные волны. А есть и такие диковинки, как плавающие торфяные острова, вместе с рощами и полянами, со стогами сена и зимовьями, не нанесенные на морские карты Байкала.

Но из всех островов священного озера самые волнующие, загадочные и до конца не познанные — четыре острова Ушканьего архипелага. Четыре крохотных кусочка земли, затерянные среди морских просторов, стали ареной жарких, порою непримиримых споров многих ученых.

Суть главного спора об Ушканьих островах особенно четко выражена в заглавии одной из монографий видного лимнолога страны В. В. Ламакина — «Ушканьи острова и проблема происхожу дения Байкала».

По мнению байкаловеда Г. Ю. Верещагина, Ушканьи острова не что иное, как вершины былого Академического хребта, некогда рассекавшего северную и среднюю впадины. О том, что по дну Байкала действительно проходит горная цепь, сформированная в наземных условиях, ученые узнали сравнительно недавно, когда стало возможным проведение широких по масштабу эхолотных промеров. По данным Г. Ю. Верещагина, Ушканьи острова — это наиболее высокие точки Академического хребта. Больше того, видный ученый предвещал этому архипелагу неминуемое исчезновение под воздействием сильных разрушительных волн Байкала, как в свое время навсегда скрылась под водой цепь больших и малых островов в середине озера напротив устья Селенги, в районе Муринской банки и в других местах Байкала.

Совершенно по-иному рассмотрел вопрос о происхождении Ушканьих островов В. В. Ламакин. Посетив загадочный архипелаг, он обратил внимание на ярко выраженные террасы на склонах островов. Террасированность берегов, как известно, характерна При долгом омывании суши крупным водоемом. Буйные штормовые волны, жадно набрасываясь на клочок островной суши, в конце концов выбивают в скалах заметные уступы-ступени. На девятой, предпоследней, террасе В. В. Ламакин нашел хорошо окатанную гальку. Она-то и решила исход дела. По мнению ученого, Ушканьи острова не опускаются постепенно на дно Байкала, а, наоборот, поднимаются из его таинственных глубин. Тектоническое вздутие в этой части озерной впадины выпирает на поверхность участки дна. Причем этот процесс начался сравнительно недавно — в начале четвертичного периода, или примерно 500 тыс. лет назад, буквально «на глазах человека». Поднимались острова со дна Байкала также быстро; сначала это были мелководья, потом крохотные отмели, по которым перекатывались волны сибирского озера-моря, а ко времени освоения человеком Байкала острова покрылись уже первой чахлой растительностью. Но Ушканьи острова не замерли, а до сих пор продолжают подниматься со дна Байкала, возрастая постепенно не только в длину и ширину, но и в высоту. Этот рост зафиксирован учеными довольно точно: 2 мм в год. Много это или мало? Много, если учесть, что 2 мм в год составляют за столетие 20 см, а за тысячелетие — уже целых 2 метра! Рано или поздно острова Ушканьего архипелага должны соединиться и образовать один огромный четырехглавый остров.

Вот почему, когда сейчас, много говорят о прошлом и будущем Байкала, в первую очередь обращают внимание на осколки земной суши, затерянные среди необозримого водного простора континентального сибирского моря. 1Вот почему неукротимо желание геологов и лимнологов, палеонтологов и ботаников, зоологов и археологов попасть на далекий байкальский архипелаг. Какие тайны скрывают его недра? Как приживается растительный и животный мир на голых каменных склонах? Когда и как осваивали Ушканьи острова наши далекие предки, одетые в лохматые шкуры и вооруженные примитивными каменными топорами?

Геологи, давно ломающие голову над проблемой Ушканьих островов, недавно сделали интереснейшее открытие, которое во многом подтвердило догадки В. В. Ламакина и внесло немало нового в вопрос о происхождении Байкала. На берегу Большого Ушканьего острова среди серых гранитных и белых мраморных камней они заметили вкрапления зеленовато-черного цвета. Это оказался авгитит — порода, которая образуется обычно при кристаллизации магмы.

Находкой серьезно заинтересовались ученые Института земной коры СО АН СССР. Глубинные породы такого типа содержат большое количество железа. Поэтому форму слагаемого тела легко было определить измерением магнитного поля. Оказалось, что такие породы занимают весьма ограниченный участок на дне Байкала и представляют они не что иное, как жерла древних вулканов под толщей воды.

Геофизики подтвердили выводы геологов. С помощью специальных зондов они опустили на дно озера температурные датчики. Такими «термометрами» они исследовали всю его площадь и по разнице полученных показателей определили плотность теплового потока. На основании этих данных и была построена геотермическая модель, подтвердившая, что под Байкалом находятся похожие на жерла вулканов разогретые тела. Пока выделяется два наиболее вероятных района: возле Ушканьих островов и в дельте Селенги.

Более того, ученые окончательно убедились и в том, что под всей котловиной озера на глубине 40 км начинается сплошная, зона расплавленных пород, второе море. Оно так же неспокойно, как и толща Байкала, но не ветры бушуют здесь, а вихри раскаленной магмы. В обычных условиях такие зоны располагаются на глубине лишь 120 км. Обнаруженные жерла подводных вулканов (а также уже известные береговые) — свидетельство того, что огнедышащая магма либо выпирает тонкие участки байкальской тектонической щели, либо вырывается на сушу в виде лавовых потоков. Гипотеза сибирских ученых постоянно подтверждается на самом Байкале.

Ежегодно сейсмические приборы фиксируют здесь до двух и более тысяч землетрясений. Причем самые сильные из них наблюдаются в южной и средней частях — там, где горячая магма ближе всего подходит к поверхности.

Однако если бы говорили только об истории возникновения архипелага, то затронули бы лишь крохотную частицу его неразгаданных тайн. По образному выражению В. В. Ламакина, Ушканьи острова можно смело назвать естественной лабораторией, «…где многочисленные явления природы яснее заметны и где, следовательно, удобнее искать исключительное своеобразие озера». Эти острова, находясь в условиях жесточайшего климата открытой акватории Байкала, — арена интенсивного видообразования.

Это сразу понял академик В. Н. Сукачев, посетивший в свое время Байкал. Прибыв на далекие необитаемые острова студеного сибирского моря, он был буквально поражен, увидев здесь загадочные растительные формы, которые встречались только на Ушканьих островах и больше нигде в мире. Среди этой эндемии его особенно заинтересовали ушканьи лиственница, береза и осина, причем последние имели странные изрезанные по бокам листья, удивительно похожие на кленовые.

Да как было не удивляться, если все то, что он находил на островах, имело черные тона. Он видел черные стволики молодых ив, темные осины, особенно с северной стороны. Совершенно черными кажутся на островах лиственницы, лишенные к тому же подроста из вечнозеленого молодняка.

Но господство темных тонов отражает лишь одну сторону экзотики растительного мира Ушканьих островов. Другая их специфическая черта — наличие толстого слоя коры. На северной стороне архипелага березы одеты оригинальной черной корой, обнимающей как бы чехлом подставленные свирепым ветрам бока деревьев. Термин «чехол» здесь наиболее приемлем, так как края его оттопыриваются с двух сторон берез. Зато противоположная часть деревьев не только не имеет плотного защитного чехла, но, наоборот, представляет либо белую, либо слегка розоватую нежную кору.

Другая особенность флоры Ушканьих островов — это «бутылкообразные» стволы деревьев, особенно лиственниц. Причем такие удивительные утолщения присущи только самым крупным и старым деревьям. Начиная с высоты 2,5 м, эти утолщения резко расширяются к комлю за счет разрастания мощной коры в виде продольных извилистых ребер. Поразительно: толщина коры нижних частей деревьев достигает 30 см и более, увеличивая ствол почти в два раза. Этот экзотический вид всегда удивляет туристов даже больше, чем всемирно знаменитые «ходульные» деревья бухты Песчаной, взятые под охрану государства в качестве редкостных памятников природы.

Подобные утолщения, называемые «репообразными», имеют также осины, и зрелище это еще более необычное, чем «бутылкообразные» лиственницы. Среди диковинок растительного мира Ушканьих островов следует отметить пинеобразные и флагообразные формы крон деревьев. Цветоводов поразит такой эндемик, как ушканья герань. Если человек хорошо знаком с лесами побережий Байкала, то он крайне удивится, увидев на безлюдном клочке суши большое количество мощных и высоких прямостойных ив. Я далек от фантастики, но там действительно есть ивовые рощи, достигающие высоты четырехэтажного дома, при толщине стволов в 42 сантиметра и более.

Особую экзотику и сказочность лесам Ушканьих островов придают бородатые лишайники. Короткими зелеными хлопьями они растут на стволах и ветвях деревьев и до того густы, что березы, например, даже зимой кажутся покрытыми толстым весенним зеленым пухом, будто плотно обвиты слоем сине-зеленой «ваты».

Еще более фантастичен, а порой непонятен животный мир загадочного архипелага. Если господство черных тонов растений объясняется В. Н. Сукачевым отсутствием особого красящего пигмента — бетулина, то вот уж настоящей тайной можно назвать более темное оперение большинства местных птиц. Ученый-зоолог О. К. Гусев с удивлением рассказывает о нескольких добытых им экземплярах гаичек-пухляков, которые имели более темную окраску светлых частей оперения, чем их сородичи, обитающие в лесах побережий Байкала. Поползень, встреченный им, выглядел очень темным, почти черных тонов, совершенно без характерного белого оперения. Таких поползней, по словам Гусева, ему не приходилось встречать нигде, и ушканий экземпляр представляет либо новую цветовую расу, либо совершенно неизвестный до сих пор подвид в фауне СССР.

Все эти черные деревья, черные птицы, а также черные хариусы, черные бабочки, черная земля (от бесчисленного множества выползающих на берег из моря насекомых — ручейников) и многие другие диковинки Ушканьих островов, также имеющие черный цвет, напомнили мне слова древнего летописца, описывавшего Байкал на рубеже нашей эры. Говоря о далеком Северном море — Байкале, он наряду с прочими его фантастическими деталями описывал некую черную страну посреди студеных вод: «Здесь живут черные птицы, черные змеи, черные барсы, черные тигры, черные лисицы и всякая прочая черная тварь…»

Вообще вопрос о происхождении своеобразного животного мира до сих пор остается открытым. В мелководьях близ островов нет некоторых видов, в избытке встречающихся близ других байкальских побережий. Только здесь обитают 10 видов рачков-бокоплавов, 2 эндемичных вида ручейников, 2 вида бычка-широколобки и 1 вид бычка-подкаменщика. На островах живет несколько семей зайцев, лис и птиц. Говорят, что иногда сюда по льду заходят медведи и волки, но это никем еще не доказано фактически.

Но если описанные выше позвоночные и могли перебраться на острова с материковой суши, то совершенно необъяснима громадная численность обыкновенных мышей-полевок. Каким образом они сумели преодолеть вплавь или по льду десятки километров от ближайшего берега? На этот вопрос нет пока удовлетворительного ответа.

Вызывает крайнее удивление невероятное количество на Ушканьих островах муравьев. Оставляя в стороне вопрос о загадочных путях их переселения сюда, отметим, что муравьи составляют одну из основных примет местной фауны. Речь идет о такой огромной колонии гигантских муравейников, какие вряд ли где еще встретишь не только по берегам Байкала, но и вообще на территории Сибири.

Муравейники очень эффектны зимой. Попав на Большой Ушканий остров площадью всего 9 кв. км, в первую очередь иидитттк странные копны «сена», припорошенные снегом. Некоторые из них достигают высоты человеческого роста (!) при диаметре в 3 с липшим метра. Это — муравейники. Их так много, что, стоя на одном месте, можно насчитать окрест до 20 штук. На одном только западном берегу острова длиной 4 км, защищенном от холодных пронизывающих ветров, О. К. Гусев насчитал их 178. Всего же, по его данным, на Большом Ушканьем острове около 9 тыс. муравейников. В среднем по одной тысяче на 1 кв. км: настоящее муравьиное царство!

Что является причиной такого мощного развития муравьиной семьи на острове? Причина одна — полное отсутствие здесь хищных животных, разрушающих муравейники и питающихся муравьями и их яйцами.

Больше всего, пожалуй, Ушканий архипелаг известен как главное лежбище байкальской нерпы. Редкое появление здесь человека, которому и сейчас довольно трудно попасть на затерянные среди морского простора кусочки суши, стало причиной сохранения на островах большой колонии удивительного животного. Большие ластоногие звери выползают на прибрежные камни и устраивают там шумный гвалт. «Хозяева» своими, ластами бьют сородичей, пытающихся завоевать уже занятые камни, хватают их острыми зубами и прогоняют прочь. Наконец все тюлени утихомирились, и огромное стадо мирно отдыхает на уютных теплых камнях под убаюкивающий шум морского прибоя.

Много разных легенд связано с экзотическим видом байкальской нерпы. Оставляя в стороне такой загадочный вопрос, как история появления во внутренних пресных водах Сибири типичного представителя соленолюбивой фауны Северного Ледовитого океана, отметим, что даже люди в глубокой древности особо выделяли этого лохматого животного из всего подводного мира Северного моря. В мифах народов Юго-Восточной Азии, которые уже к третьему — первому тысячелетиям до н. э. были оформлены в виде рукописи с поэтическим заголовком «Книга гор и морей», есть рассказы о загадочных «удивительных тварях», которые якобы время от времени на миг появляются из воды и тут же исчезают в морских глубинах Байкала. Иногда они называются древними географами «человеко-рыбами».

Самое поразительное заключается в том, что и бурятская мифология донесла до наших дней представление о некой Хун-загахане — «человеко-рыбе», живущей в Байкале. В записи ученого-этнографа начала века М. Н. Хангалова этот образ передан следующими словами: «В море есть человеко-рыба, у которой передняя половина тела рыбья, задняя половина человечья. Эту рыбу называют человеко-рыба. Увидев человека, эта рыба высовывает из воды голову и кричит по-человечьи, а потом опять уходит в воду».

Особое почитание нерпы существовало у эвенкийского населения побережий Байкала. Очень важно, что эвенки считали Ушканьи острова не только главным обиталищем тюленя, но и связывали с ними жизнь царя всех нерп. Они верили, к примеру, что у байкальской нерпы есть свой язык. Когда нерпам хорошо, они молчат, когда плохо, подплывают к берегу Байкала и стонут…

Эвенкийское население Байкала очень берегло ушканье лежбище нерпы и регулировало ее добычу. Вообще же охота на нерпу на архипелаге возникла очень давно. В незапамятные времена древние люди отваживались переплывать на утлых суденышках бурное сибирское море или даже преодолевать большие расстояния по гладкому льду. Некоторые звероловы даже рисковали подолгу жить на островах. Об этом красноречиво рассказывают остатки древних поселений, покинутых людьми еще новокаменного века. Если учесть, что за одно тысячелетие Ушканьи острова поднимаются в среднем на 2 м, то в те далекие времена наши предки могли видеть лишь песчаные холмы да несколько скал с чахлой растительностью.

Долгое время история названия Ушканьих островов оставалась загадкой. В. В. Ламакин считал, что первые русские землепроходцы, попавшие на далекие байкальские острова, встретили на них, очевидно, очень крупную колонию зайцев и от устарелого ныне слова «ушкан» — сибирское название зайца — дали островам имя. На старинной карте Семена Ремезова (1701 г.), например, они так и обозначены — «Заячьи». Есть также мнение О. К. Гусева, что имя островам дано не по зайцам (еще неизвестно, жили ли они здесь когда-нибудь), а по своеобразному виду самих островов, торчащих из воды подобно ушканьим ушам.

Но то и другое является плодом ложной этимологии. Только недавно стало известно, что в XVII в. русские на Байкале зайцем называли нерпу, так как аналогичное животное на Белом море именовалось «морским зайцем». И вот поскольку по указу царей казачьи отряды в Сибирь формировались главным образом из жителей Европейского Севера, привычных к суровому климату, то они и назвали, попав на богатые нерпой острова байкальского архипелага, лохматых животных привычным словом — «ушканы».

Далеки и загадочны Ушканьи острова. Многие туристы, грезящие о рискованных и трудных походах, мечтают попасть на этот необитаемый архипелаг Байкала. Здесь действительно есть все, что сближает их с «райскими «уголками тропических морей. Нет, правда, пальмовых рощ, коралловых рифов, дымящихся вулканов… Но есть кроме описанных выше диковинок еще сравнительно мягкий климат, что позволяет назвать Ушканьи острова одним из самых уникальных и редких мест Сибири, которые имеют свой микроклимат.

Глубокой осенью, когда на студеных берегах континентального сибирского моря лежат глубокие снега и начинают трещать суровые морозы, здесь, на затерянном посреди бушующих волн Байкала клочке суши, еще цветут отдельные виды растений и порхают бабочки. Первый снежный покров на островах быстро тает под утепляющим влиянием озера-моря. Снег никогда не выпадает здесь раньше конца ноября, а белым покровом окутывается «райский» уголок Прибайкалья лишь в начале декабря. Но и зимой морозы никогда не бывают ниже 25°. Даже сквозь толстый слой ледяного панциря Байкал продолжает согревать удивительный край огненным дыханием самой глубокой на земле тектонической впадины.

На Ушканьих островах ученые отмечают поистине уникальные явления, не нашедшие до сих пор своего объяснения. Бывают годы, например, когда в районе архипелага водная чаша сибирского внутреннего моря вообще не замерзает. В то же время именно здесь Байкал иногда покрывается льдом два раза в год. Вот факты небольшого периода наблюдений: в 1951, 1953 и 1955 гг. Байкал не замерзал вообще, но зато в 1952, 1954 и 1956 гг. ледяной покров устанавливался два раза в течение года — в январе и декабре.

Но, создав загадочный «райский» уголок посреди студеных вод Байкала, сибирская природа как бы испытывает его силой своих ветров. Ушканьи острова по праву можно назвать местом, где никогда не прекращается разбойничье пение ветров. Днем и ночью, зимой и летом по голым каменным склонам проносятся сильные ураганы, вырывающие с корнем и без того редкую растительность, загоняющие в норы все живое. В ноябре — декабре ветры достигают максимальной скорости — 28 м в секунду. Именно по этой причине природа и дала местной фауне и флоре ряд особых защитных свойств: очень толстую кору у подножий деревьев, специальный «чехол» с северной стороны их стволов и более темную окраску деревьев и оперения у птиц.

Мы много говорили о том, что острова находятся в большом отдалении от заселенных людьми берегов Байкала. Именно по этой причине на архипелаге сохранилась редчайшая экзотическая фауна и флора, нерпичьи лежбища и громадные муравейники.

В свое время академик В. Н. Сукачев был поражен исключительным своеобразием флоры Ушканьих островов. Сейчас сюда едут метеорологи, биологи, моряки, ухитряются добираться и «дикие» туристы. Эти посещения не проходят бесследно. Вольно или невольно люди наносят вред животному и растительному миру островов. Нависла серьезная угроза исчезновения отдельных представителей флоры и фауны Ушканьего архипелага.

Четыре крохотных островка посреди студеных вод Байкала представляют огромный интерес для науки. Их совершенно необходимо тщательно беречь и охранять, как, впрочем, и все другие острова сибирского моря. Давно пора объявить их заповедными. Еще много лет назад это предлагал сделать академик В. Н. Сукачев. Об этом же неустанно пишет в своих увлекательных книгах ученый-биолог О. К. Гусев.

Многое открыл человек из загадок священного сибирского моря, но самые трудные и интересные еще скрываются в байкальских глубинах. И тот, кто хочет заняться разгадкой этих тайн, не должен и не может обойти вниманием четыре маленьких кусочка земли Ушканьего архипелага, затерянные среди синего простора священного сибирского моря. И, главное, сберечь их для будущего.

Алексей Блатов, Алексей Косарев, Валентин Тужилкин
ОКЕАНСКИЕ ВИХРИ

Худ. А. Грашин

Фото и схемы подобраны авторами

Мощные вихри в атмосфере — циклоны и антициклоны — изучаются давно. Они имеют протяженность 1000–3000 км и играют определяющую роль в формировании и изменениях погоды. Все мы ощущаем ее «капризы», вызванные сложными процессами в этих гигантских вихревых образованиях.

В океане крупномасштабные вихри обнаружены всего лишь полтора десятилетия назад, хотя исследования физических процессов в океанах и морях ведутся уже около века. Дело в том, что накопление океанологических материалов шло гораздо медленнее, чем данных о состоянии атмосферы. В распоряжении метеорологов довольно густая сеть метеорологических и аэрологических станций, регулярно, несколько раз в сутки, дающих информацию. Она накапливается и анализируется в национальных и международных центрах. Сюда же поступают данные со спутников о всей атмосфере Земли. И сейчас изменчивость атмосферных процессов изучена неплохо.

Наблюдения в океане до последнего времени в основном проводились с помощью научно-исследовательских судов, продолжительность плавания которых ограничена несколькими месяцами. За это время можно тщательно исследовать весьма небольшой район Мирового океана или провести наблюдения на более обширной акватории, но лишь рекогносцировочного характера. Поэтому и сейчас еще есть районы Мирового океана, особенно в южном полушарии, где наблюдения вообще не проводились. Научно обоснованные представления о структуре вод океана, их динамике, И в особенности об их изменчивости складываются медленнее, чем этого требуют научные и практические задачи.

До середины 50-х годов в океанологии преобладало представление о значительной устойчивости и слабой изменчивости процессов в океане. Оно основывалось на том, что плотность и теплоемкость морской воды значительно (на три порядка) превышают соответствующие параметры воздушной среды. Поэтому запасы потенциальной и внутренней энергий в океане чрезвычайно велики, а скорости движения его вод намного меньше, чем скорости развития атмосферных процессов. Считалось, что реальную картину пространственно-временной изменчивости океанологических характеристик могут дать даже весьма дискретные наблюдения. Исключение было сделано только для районов, связанных с такими сильными течениями, как Гольфстрим в Атлантике и Куросио в Тихом океане, где значительная изменчивость состояния океанических вод известна уже давно.

Все это и объясняет, почему до недавнего времени океанические вихри были практически не известны. Отдельные аномалии, встречавшиеся при весьма разрозненных наблюдениях, трактовались как неверные, ошибочные. Но вот стала бурно развиваться океанологическая техника, резко возросла численность научно-исследовательских судов, искусственные спутники Земли позволили проводить исследования на сравнительно больших акваториях. Все это привело к качественно новым представлениям о структуре вод и ее изменчивости. Оказалось, что в Мировом океане на фоне климатических (медленных) процессов существует своя «погода», связанная в основном с процессами интенсивного вихреобразования. Они во многом напоминают процессы образования атмосферных циклонов, но протекают гораздо медленнее из-за большей инерционности океана.

Океанские вихри — это гигантские водовороты размером до 300 км и распространяющиеся в толщу вод на сотни и тысячи метров, иногда до дна. Они перемещаются со скоростью от нескольких до десятков километров в сутки. Когда они были открыты, стало ясно, что эти вихри, обладая огромными запасами энергии, могут играть определяющую роль в процессах ее перераспределения в океане. Особенно важны процессы переноса тепловой энергии, изменяющие характер теплового взаимодействия океана с атмосферой, что в конечном счете сказывается на погоде и даже климате планеты. Важно и то, что вихри переносят химические и биологические вещества, важные для развития живых существ в океане, в том числе и имеющих промысловое значение. Поэтому были составлены специальные национальные и международные программы, посвященные изучению вихрей. В результате их выполнения, а также накопления других данных, в первую очередь с помощью искусственных спутников Земли (ИСЗ), удалось выяснить многое о природе вихрей. Однако систематическое их изучение только начинается.

Какие динамические процессы в океане приводят к образованию вихрей? Откуда они черпают энергию и на что ее расходуют? Распространены ли вихри в Мировом океане повсеместно или только в отдельных районах? Велико ли разнообразие типов вихрей? Каковы особенности их пространственно-временной изменчивости (эволюции)? Какую роль они играют в общей динамике вод Мирового океана? Каково значение исследования вихрей для хозяйственной деятельности человека в океане? Вот ключевые вопросы при изучении вихрей. Как же они решаются?

Исследовательская работа началась в том районе, где вихреобразование выражено наиболее четко, — во фронтальной зоне течения Гольфстрим. Именно здесь в практике океанологии впервые были применены полигонные съемки с малыми расстояниями между точками наблюдений. Это позволяет наиболее точно фиксировать аномальные явления. Кроме того, фронтальная зона Гольфстрима — близкий аналог основных атмосферных фронтов, что позволяло сопоставить полученные данные с более изученными явлениями метеорологии.

Еще в 20-х годах нашего столетия норвежские метеорологи В. Бьеркнес и Я. Бьеркнес выдвинули гипотезу о фронтальном происхождении циклонов в атмосфере, согласно которой они возникают, в результате волновых движений фронтов, то есть границ воздушных масс с различными термодинамическими характеристиками (температурой, влажностью, плотностью и др.). Эта гипотеза была подтверждена многочисленными наблюдениями. По аналогии с атмосферными океанские вихри Тоже должны формироваться во фронтальных зонах, в том числе и в районе Гольфстрима.

Особенно детально этот район изучался в последние 30 лет при помощи научно-исследовательских судов (в том числе подводных), самолетов, ИСЗ. Оказалось, что Гольфстрим — целая система поверхностных и глубинных течений, расположенных в интенсивной фронтальной зоне шириной около 100 км, отделяющей теплые и соленые воды Саргассова моря от более холодных и опресненных вод материковых склонов и шельфов восточного побережья Северной Америки. Струи Гольфстрима и фронтальная зона тесно связаны между собой и испытывают волнообразные отклонения от среднеклиматического уровня. Близко напоминающие извилистые русла равнинных рек, они получили названия меандров Гольфстрима. Наиболее интенсивное меандрирование происходит на участке к востоку от мыса Гаттерас. Меандры смещаются в восточном направлении, увеличиваясь в размерах. Многократные наблюдения позволили проследить процесс отрыва меандров Гольфстрима на определенном этапе их развития и образования отдельных вихрей, которые получили название рингов (колец) Гольфстрима за особенности гидрологической структуры.

Ринги имеют ядро, состоящее из вод, резко отличающихся по температуре, солености и другим характеристикам от окружающих вод. Ядро опоясывает кольцо вод собственно течения Гольфстрим с высокими скоростями (1–2 м/сек, иногда и больше) и горизонтальными градиентами[15] характеристик. Размер рингов 50 —250 км, в толщу вод они проникают на сотни и тысячи метров, нередко до дна. Ядра с аномальными свойствами вод делают ринги хорошо заметными на снимках, полученных с ИСЗ. На рис. 2 показан процесс меандрирования и вихреобразования в районе Гольфстрима, по данным нескольких последовательных космических снимков в инфракрасном диапазоне.

К северу от Гольфстрима образуются только антициклонические вихри с вращением вод по часовой стрелке, а к югу (в Саргассовом море) только циклонические с вращением против часовой стрелки. Циклонические ринги несут в своих ядрах холодные опресненные воды, характерные для районов к северу от Гольфстрима, а антициклонические имеют ядра из теплых, высокосоленых вод Сар-гассова моря. Таким образом, образование и перемещение рингов — один из наиболее эффективных процессов водообмена между водными массами по обе стороны от фронтальной зоны.

Наиболее часто ринги фиксировались к северу от 30° с. ш. и к западу от 60° з. д. В среднем за год образуется 5–8 рингов, они могут существовать до 3 лет. Антициклонические ринги в среднем несколько меньше по размерам (на 20–30 км) и перемещаются на 1–2 км/сут быстрее циклонических. Первые перемещаются параллельно Гольфстриму на запад и через несколько месяцев либо сливаются с ним в районе мыса Гаттерас, либо продолжают движение на юго-запад до Флориды, где находится второй район наиболее частого слияния рингов с основным течением. Вторые двигаются более сложным путем, нередко круто меняя направление и образуя петли, но в общем на запад-юго-запад до того же мыса Гаттерас (их слияние с Гольфстримом возможно на всем участке восточнее мыса). Циклонические ринги, ушедшие от Гольфстрима достаточно далеко, постепенно разрушаются в открытом океане. В целом количество долгоживущих рингов, достигающих Флориды, невелико. Чаще ринги перемещаются так, как показано на рис. 2.

Ринги в процессе формирования получают запас энергии (кинетической, потенциальной, тепловой), которую постепенно расходуют на трение, тепло- и массообмен с окружающими водами. При слиянии с Гольфстримом энергия передается этому течению. Такой энергообмен между рингами и течением очень важен для всей системы Гольфстрима в целом, поскольку ее энергия растет вниз по течению, а ринги — единственный механизм, осуществляющий перенос избытка энергии вверх по течению.

Вихри, подобные рингам Гольфстрима, обнаружены и в других районах Мирового океана, где имеются фронтальные зоны и мощные течения, такие, как Куросио и Восточно-Австралийское в Тихом океане, Бразильское в Атлантике, Агульясово в Индийском океане, Антарктическое циркумполярное. Ринги возникают в тех местах перечисленных течений, где они имеют вид узкой струи с большими скоростями (около 1 м/сек). На участках расширения струй и уменьшения скоростей также образуются вихри, у которых, однако, нет ярко выраженных ядер и колец с повышенной скоростью. Такие вихри менее интенсивны, но часто имеют большие размеры, чем ринги, поэтому общий запас энергии в них примерно одинаков. Все эти вихри можно объединить в один тип фронтальных синоптических образований, наиболее распространенных в Мировом океане.

Возможность существования вихревых образований в открытом океане, вдали от берегов и сильных течений, была обнаружена в конце 50-х годов, когда стали использоваться поплавки обтекаемой формы, перемещающиеся вместе с течением на заданной глубине. Эти поплавки через определенные промежутки времени передавали акустические сигналы. С помощью таких поплавков удалось установить, что в юго-западной части Саргассова моря скорость и направление течений даже на больших глубинах сильно меняется за сравнительно короткий срок (1–2 недели). Общая картина дрейфа поплавков позволила предположить существование в толще вод вихря с диаметром около 200 км, перемещающегося на запад со скоростью 2 км/сут. В отличие от рингов Гольфстрима этот вихрь целиком состоял из вод Саргассова моря.

Вот тогда-то и начались поиски вихрей в открытом океане. Комплексные наблюдения советских океанологов сначала в Аравийском море (1967 г.), а затем в Тропической Атлантике (1970 г.), в районах со слабыми (как предполагалось ранее) течениями, позволили обнаружить мощные вихри размером 100–200 км. Так, в 1970 г. на полигоне площадью 120x120 морских миль вели наблюдения шесть советских научно-исследовательских судов, было зарегистрировано 5 синоптических вихрей (2 антициклонического и 3 циклонического, характера), которые перемещались на запад со скоростью 5 км/сут. Расположение вихрей напоминало шахматную доску, где черные и белые клетки соответствовали вихрям разного типа вращения. Это позволило выдвинуть гипотезу, что по своей динамике обнаруженные вихри близки к так называемым «планетарным волнам Россби», связанным с вращением Земли вокруг своей оси и ее сферичностью. Этот эксперимент, получивший название «Полигон-70», показал, что энергия вихрей в открытых частях Мирового океана значительно (на 1–2 порядка) превышает энергию средней (климатической) циркуляции.

Спустя два года к юго-западу от Бермудских островов американские ученые, опираясь на опыт и результаты советских исследований, начали специальные наблюдения за вихрями. Этот эксперимент получил название МОДЕ. В отдельных точках исследуемого района диаметром около 300 миль наблюдения продолжались с небольшими перерывами около двух лет. В океане были обнаружены синоптические вихри, очень похожие на описанные выше, лишь скорость их перемещения оказалась несколько меньше (2–3 км/сут). Энергия вихрей распределялась очень неравномерно. Так, над неровным дном она уменьшалась. «Поведение» вихрей оказалось довольно странным. Динамика группы вихрей в целом оказалась близкой к поведению волн Россби, а вот каждый вихрь в отдельности в некоторые моменты заметно отклонялся от волнового движения.

Как это часто бывает в научной работе, исследования, ответив на некоторые вопросы, задали океанологам огромное количество загадок. Первым шагом к их решению стала организация международной экспедиции, получившей название ПОЛИМОДЕ. Основной вклад в ее проведение внесли советские и американские океанологи. В ПОЛИМОДЕ принимали участие также ученые Великобритании, Франции, Канады и ФРГ, Наиболее интенсивные наблюдения велись с июля 1977 по август 1978 г., когда в Саргассовом море и у берегов Западной Европы постоянно работало около десятка научно-исследовательских судов.

Результаты экспедиции обработаны и проанализированы пока еще не полностью, но уже сейчас ясно, что в открытой части Северной Атлантики вихри широко распространены и оказывают существенное влияние на крупномасштабную динамику вод этого региона Мирового океана. В отличие от рингов Гольфстрима вихри открытого океана имеют более устойчивое направление движения (в основном на запад), скорости вращения вод в вихрях 20–60 см/сек (то есть в 2–3 раза меньше, чем в рингах). На разных глубинах вращательное движение может значительно меняться (вплоть до смены направления). Ринги же в этом отношении более однородное образование.

Установлено, что плотная («шахматная») структура вихрей наблюдается далеко не всегда. Нередко на значительном по площади участке океана вихри отсутствуют вообще или существует один-единственный вихрь. Обнаружено взаимодействие между вихрями (в основном энергообмен). Один вихрь может быстро усиливаться за счет ослабления соседнего. На стыке соседних вихрей разного направления вращения возникают узкие струйные течения с большими скоростями, которые перемещаются вместе с вихрями и существуют не более 1–2 недель. Легко представить, насколько сложным, запутанным может оказаться перемещение какого-либо плавучего предмета, опущенного на воду с судна.

Открытие и изучение рингов и вихрей в Северной Атлантике стимулировало проведение подобных исследований, пока, правда, в значительно меньших масштабах, и в других районах Мирового океана.

Систематизация и анализ этой обширной информации показали, что существуют еще несколько типов вихрей. Наиболее распространены топогенные вихри над подводными хребтами и горами, а также над неровностями материкового шельфа и склона. Они обнаружены практически во всех районах с подводными горами в северных частях Атлантического и Тихого океанов, на юге Атлантики и в Тасмановом море. Топогенные вихри имеют сравнительно небольшие размеры (в среднем 20–50, иногда до 100 км). По мере удаления от подводной возвышенности к поверхности океана вихревое движение ослабевает, поэтому на поверхности заметны вихри, расположенные над наиболее высокими горами (то есть над мелкими банками).

Топогенные вихри обнаруживают по аномалиям гидрологических (температура, соленость вод), гидрохимических (растворенный в них кислород и др.) и гидробиологических (наличие планктона и др.) параметров. Единой теории, объясняющей возникновение этих вихрей, пока нет, однако установлено, что они связаны с характером набегающего на подводную гору течения.

В прибрежных районах обнаружены вихри небольших размеров (5 —30 км), быстро (со скоростью 20–30 км/сут) перемещающиеся в направлении вдоль берегового течения. Наиболее подробные наблюдения таких вихрей проведены в Черном, Азовском и Балтийском морях. Вихри в прибрежной зоне образуются из-за трения берегового течения о берег и дно.

Океанские вихри гораздо более локальны, чем атмосферные, и изменения в них наступают намного медленнее. Можно сказать, что первые и вторые «выступают в разных весовых категориях». Поэтому возможность их взаимодействия почти исключена. «Почти» потому, что одна из разновидностей атмосферных вихрей — тропические циклоны в этом отношении представляют исключение. По размерам они близки к вихрям открытого океана, плотность энергии (в единице объема) достаточно велика, чтобы при его довольно непродолжительном воздействии (не более 1–2 суток) на океан (ветер и охлаждение поверхностных вод) вызвать в нем вихревое движение. Возможность такого возникновения вихрей в океане подтверждена теоретически и экспериментально. Однако достоверное подтверждение такого механизма — дело чрезвычайно сложное, и потому этот вопрос пока остается открытым.

Один из наиболее удивительных типов вихрей встречается вблизи проливов, соединяющих моря или части океана с сильно отличающимися характеристиками вод (температурой, соленостью и др.). Воды одного моря, проникая через пролив в другое, нередко образуют вихри, заметные на фоне окружающих вод. Они могут быть замечены и из космоса. Именно такой случай показан на рис. 2.

Какое же практическое значение имеет изучение океанических вихрей? Известно, что океан, представляя собой наиболее мощный резервуар тепловой энергии системы «океан — атмосфера — материки», во многом определяет погоду и климат. Океанические вихри в большинстве своем значительно отличаются по тепловым характеристикам (в ту и другую сторону) от окружающих вод. Поэтому они служат важным фактором перераспределения океанического тепла и, следовательно, погодо- и климатообразующим фактором, который необходимо учитывать при разработке методов гидрометеорологических прогнозов.

Океанические вихри нередко переносят огромное количество веществ, необходимых для развития органической жизни в океане. Кроме того, с вихрями, как правило, связаны синоптические (нестабильные) фронты в океане, где также концентрируются различные живые существа. Вполне возможно, что в таких условиях формируются промысловые скопления традиционных объектов промыслового лова (рыбы, кальмары, креветки).

Наконец, океанические вихри имеют не меньшее значение для выработки стратегии и тактики морских перевозок, чем атмосферные вихри для авиации. Скорость и направление течений, плотность воды, определяемая температурой и соленостью, которые в вихрях могут иметь значительные аномалии, самым существенным образом сказываются на скорости движения судов, их осадке (то есть фактическом водоизмещении). При использовании большегрузных судов необходимость экономии топлива и времени становится первоочередной задачей. Поэтому, вероятно, настанет время, когда капитаны дальнего плавания Перед рейсом будут получать бюллетени «океанической погоды» по курсу судна.

Исследования океанских вихрей только начались, и, что они еще принесут, какие тайны природы раскроют, покажет будущее.

Вячеслав Крашенинников
ФЛАМИНГО — ДРЕВНЯЯ, ЗАГАДОЧНАЯ ПТИЦА

Худ. А. Кретов-Даждь

Фото из журнала «Нэшнл Джиогрэфик»,

февраль 1970 г.

Сейчас во всем мире осталось около шести миллионов этих пернатых, и из них более половины обитает в Африке. Фламинго — древние птицы. Найденные в Северной Америке окаменевшие отпечатки их перепончатых ног и клюва говорят о том, что они живут на Земле уже около 50 млн. лет!

Основные места обитания фламинго в Старом Свете — озера, разбросанные вдоль Великой рифтовой впадины, проходящей в Восточной Африке. Множество этих птиц водится в Кении на озерах Магади, Эльментейта, Хэннингтон, Рудольф и особенно Накуру, где организован национальный заповедник. Вот туда-то и отправился я в августе 1977 г. с группой туристов.

От Найроби — столицы Кении — до Накуру каких-нибудь три часа езды в автобусе. К обочине шоссе ребятишки приносят фрукты и овощи, выделанные белоснежные овчины, надеясь продать их проезжим иностранцам.

С обрывистого края Великой рифтовой впадины (глубина ее в Кении достигает полутора километров) виднелись далеко внизу обширные пустоши, заросли акаций и светло-голубые озера, которые и предпочитают фламинго.

Экскурсии на озеро Накуру начинаются от одноименного города с населением в 50 тыс. человек. Стараясь соблюдать тишину, мы двинулись вслед за гидом по тропинке, обнесенной с обеих сторон тыном. В траве — таблички с многозначительной надписью: «Молчание — золото!» Мы вошли в обзорный павильон — похожую на дзот постройку с окошками в виде бойниц. И стоило выглянуть из «бойницы», как руки сами собой потянулись к фотоаппарату.

Там, где впадает в озеро ручей, собрались на водопой сотни животных — в основном антилоп разных пород. Хорошо зная, что в заповеднике им людей бояться нечего, одни из них мирно дремали на песке, другие, зайдя по колено в воду, неподвижно стояли подобно изваяниям. Пусть ненадолго, но можно было забыть о хищниках, браконьерах, других опасностях. Звери явно наслаждались покоем.

А дальше в оправе лесов раскинулось озеро, похожее на гигантскую чашу с гороховым супом. Это подлинное царство птиц. На упавшем в воду дереве чистили перья бакланы. Плавно махая крыльями, неторопливо летели куда-то цапли. Рядом с павильоном, деловито крякая, ныряли и отряхивались утки.

Фламинго находились по соседству — на излюбленном ими участке озера. Шофер поставил автобус под дерево, и гид повел нас к воде, прямо по растрескавшемуся дну чуть отступившего озера. Прячась за кустами, мы начали медленно подходить к кромке воды, и вот они — фламинго!

В каких-нибудь двухстах метрах на мелководье собралась огромная стая бело-розовых голенастых птиц с толстыми, изогнутыми книзу клювами. Их было несколько десятков тысяч, они заняли целый километр вдоль берега. Слышались оглушительное гагаканье, щелканье клювов, хлопанье крыльев, всплески воды. Фламинго стояли на отмели, охорашивались или же, опустив голову, подбирали что-то на поверхности воды, переговаривались между собой. То тут, то там вдруг возникали и быстро улаживались ссоры. Ветер разносил по всему озеру разноцветные перья, резкий запах птичьего помета.

Добрый час любовались мы фламинго. Затем сделали попытку подойти к ним поближе, но безуспешно. Словно кто дунул на кучу бело-розовых воздушных хлопьев! Заработали тысячи сильных крыльев. Скопище птиц сплошной белопенной волной отхлынуло в сторону — к заросшей осокой трясине. Такие же стаи видны были повсюду у берегов Накуру.

Не так давно эти царственные птицы были широко распространены на всех континентах, кроме Австралии и Антарктиды, но сейчас они сохранились лишь в некоторых более или менее труднодоступных уголках, по большей части в тропиках. Из шести известных видов в Старом Свете живут лишь большой фламинго (Phoenicopterus ruber roseus) и его малый сородич (Phoeniconaias minor). Как раз малых фламинго и видели мы на озере Накуру.

Большой фламинго на целую треть выше своего собрата, тело его достигает в длину 120 см. Оперение у него белое, с розовым оттенком, особенно ярким на крыльях. Маховые перья — черные. Ноги длинные — до 70–80 см, похожие на ходули, розового цвета с перепонкой между пальцами. Глаза светло-желтые. Толстый розовый клюв с черным концом круто загнут посередине.

У малого фламинго глаза красные, клюв черный. Розового цвета в его наряде значительно меньше.

На Накуру временами скапливается до полутора миллионов малых и по нескольку десятков тысяч больших фламинго, которым каждый день требуется около 200 т «провианта». Что же может предложить им это сравнительно небольшое щелочное озеро? Оказывается, вода в нем похожа на питательный бульон — так много в ней минеральных частиц, микроскопических водорослей, личинок насекомых и других организмов.

За время своей эволюции фламинго великолепно приспособились к жизни на водоемах. Клюв больших фламинго — идеальная «шумовка» для процеживания воды. Птицы старательно топчутся по отмелям и набирают взбаламученную воду в клюв. Воду и водоросли они сцеживают через роговые зубчатые пластинки, расположенные по его краям, а рачки, небольшие улитки, водяные насекомые и их личинки составляют основу рациона этих птиц.

Иначе устроен клюв малого фламинго. Надклювье, подобно легкой крышке, прикрывает сверху массивное подклювье, причем внутренние поверхности того и другого усеяны бахромчатыми кисточками. Закроет птица клюв, и образуется мелкое сито, задерживающее диатомовые и сине-зеленые водоросли, которыми изобилуют верхние слои воды в озере. На этом природном «вегетарианском супе» и живут малые фламинго.

В хорошую погоду малые фламинго уплывают далеко от берега. Грациозно изогнув длинные шеи и держа клюв наполовину в воде, они день-деньской фильтруют ее верхние слои, богатые питательными веществами. Головы птиц, подобно поплавкам, подымаются и опускаются в такт волнам. А если подует легкий ветер, фламинго собираются в большие стаи, в середине этого скопления вода гораздо спокойнее и можно без помех добывать пищу.

Таким образом, большие фламинго — плотоядные птицы, а малые — вегетарианцы. Поэтому они не конкурируют друг с другом и мирно уживаются рядом. Но на щелочных озерах те и другие старательно отцеживают воду — она не пригодна для питья. Большие фламинго довольствуются той влагой, которая содержится в озерных организмах. А малым приходится летать на водопой на озеро Хэннингтон, что в 60 км к северу от Накуру. Там бьют горячие ключи чистой воды.

Прохладным утром, едва забрезжит рассвет, на озере Хэннингтон можно наблюдать поразительную картину. Среди густых клубов пара, поднимающихся от гейзеров и горячих источников, утоляют жажду тысячи малых фламинго. Одни из них, напившись всласть, неподвижно сидят на разноцветных базальтовых скалах по берегу озера. Другие бродят по мелководью и неуклюже подпрыгивают, попав в чересчур горячую струю.

Гнезда фламинго устраивают на озере Накуру редко. Большие фламинго гнездятся иногда на щелочном озере Эльментейта. Кстати, в Кении гнездовья их были открыты сравнительно недавно — лишь в 1954 г. Птицы высиживают по одному, редко по два или три яйца. Насиживание продолжается 30–32 дня, причем в этом важном деле принимают участие оба родителя. Когда этим занята самка, супруг ее ходит рядом и грозно ерошит перья, предупреждая, что он на страже, что это «его» территория!

Когда в колонии появляются птенцы, наступает горячая пора. Счастливые родители без конца гогочут и по очереди летают за едой на озеро, а птенцы, укрываясь в тени крыла одного из родителей, громко требуют пищу. Аппетит у маленьких фламинго завидный. Родители кормят их, отрыгивая в их широко разинутые рты ярко-красную жидкость, которая образуется в их пищеварительном тракте и весьма питательна.

Излюбленное место гнездования малых фламинго — пустынные острова у южного берега озера Натрон, в соседней Танзании. Добраться до их колоний не так-то просто. Нужно преодолеть многие мили вязкого ила, поминутно рискуя увязнуть в трясине, полной густого щелочного раствора. При этом можно получить нешуточные ожоги.

Первые две недели птенцы живут под опекой родителей. Затем, когда их розовые ноги вдруг становятся темно-зелеными, птенцы покидают гнезда и собираются в большие стаи. Пушистой серой лавой, переваливая через мелкие складки местности, лужи и все, что попадается на пути, стаи птенцов кружат и кружат вокруг родного гнездовья. Малышей сопровождает несколько мамаш, управляющих всеобщим движением особыми призывными криками. В течение дня то и дело прилетают с озера родители и, каким-то образом ухитрившись узнать в массе птенцов свое «чадо», кормят его. Так продолжается еще недель семь.

Трудно вообразить себе более суровую обстановку, чем та, в которой проходят первые месяцы жизни юных фламинго. Гибель подстерегает их на каждом шагу. При ходьбе по мягкому илу, затянутому сверху содовой коркой, на голенях у них образуются большие содовые наросты — настоящие «вериги». Если эти «вериги» слишком тяжелы, они отнимают у птенцов все силы. Из-за этого птенец может и не дойти в положенный срок до чистой воды, где затвердевшая сода обычно растворяется. Отставший от стаи неудачник становится добычей орлов и других хищных птиц.

Но вот если никто не нарушит покоя гнездовий, если стаи птенцов уцелели, на озере вдруг разом появляется множество молодых фламинго. Наблюдая внезапное их появление, местные жители до недавних пор были уверены, что фламинго появляются не из яиц, как все остальные птицы, а выплывают из глубин озера!

На одиннадцатом месяце жизни молодые фламинго уже умеют летать. Ноги у них мало-помалу вновь приобретают розовый цвет. Самый трудный, самый опасный период в их жизни остался позади. Уцелевшие имеют шансы прожить долгую жизнь — свыше восьмидесяти лет, как считают орнитологи. Полной зрелости они достигают примерно к трем годам.

У взрослых фламинго мало врагов. Им могут угрожать лишь орлы да еще марабу. Но орлы охотятся по большей части за ослабевшими и старыми птицами, а марабу предпочитают падаль. Эти могильшики и санитары Африки методически обследуют на рассвете топкие берега озер и мощными клювами разрывают тела погибших. Но в период гнездования орлы и марабу могут нагнать панику на фламинго, которые в таких случаях покидают на произвол судьбы насиженные яйца и даже недельных птенцов.

Люди до последнего времени почти не нарушали покой фламинго в Восточной Африке. Места их гнездовий не имеют хозяйственного значения. Вода большинства озер соленая и непригодная ни для питья, ни для орошения. Рыба здесь почти не водится. И хотя еще древние римляне считали язык фламинго деликатесом, мясо этих птиц невкусное. Но самое главное — гнездятся эти птицы в труднодоступных местах.

В поведении и привычках фламинго до сих пор много неясного. Например, время от времени они совершают массовые перелеты с одного озера на другое, хотя условия и там и тут как будто бы одинаковы. Орнитологи считают, что фламинго каким-то образом передают друг другу информацию о более благоприятных условиях кормления. И стоит нескольким птицам принести эту весть, как громадные стаи отправляются в путь. Перелеты происходят обычно в ночную пору. Жители окрестных селений слышат, как, сдержанно переговариваясь между собой, фламинго летят и летят куда-то.

Большую часть времени фламинго проводят в добывании пищи на мелководье или на середине озера, образуя нечто вроде гигантского плавучего ковра диковинной красоты. Но в определенные периоды времени как бы срабатывает некий механизм, и в поведении части птиц наступает резкая перемена. Сотни их сбиваются на мелководье в тесные группы. Широко распахивая крылья, вытягивая к небу шею, они начинают ритмично подымать и опускать голову и затем пускаются в танец, похожий на испанское фанданго. Танцы эти брачные, и продолжаться они могут неделю или даже дольше. В эту пору у фламинго образуются супружеские пары.

Бывают неблагоприятные годы, когда фламинго вообще не выводят птенцов. Но при этом они строят как бы игрушечные гнезда. Своими изогнутыми клювами, словно мотыгами, подгребают под себя мягкий ил до тех пор, пока не образуются конические гнезда высотой в 10–60 см с углублением наверху. Но яиц не откладывают.

Резкое сокращение численности диких животных заставило правительство Кении запретить в 1977 г. всякую охоту на территории республики. Главная опасность, которая подстерегает фламинго, — это возникновение различных предприятий, сбрасывающих вредные стоки в озера, где живут эти птицы. Угроза эта вполне реальна. Но надо надеяться, что будут приняты меры, чтобы не исчез навсегда шумный и красочный мир древних голенастых птиц, которые пока радуют глаз своей грациозностью и красотой.

Григорий Зеленко, Галина Вельская
ПАМЯТЬ ГОРОДА, СКАЖИ…

Худ. Б. Мокин

Гравюры из древнерусских летописей

подобраны авторами

«Послал ты холопа своего меня к Ивану Микитичу Мясному город делати и острогу. И я, государь, с воеводою твоим Ондреем Дмитриевичем Звенигородским и Иваном Микитичем Мясным острог сделали». Это — из челобитной городовых дел мастера Ильи Катеринина, поданной государю Федору Иоанновичу и посвященной строительству города Ельца после разрушения его татарами. На челобитной сделана помета, содержащая царево распоряжение: «Дата ему четыре рубля, что город и острог делал…»

Челобитная Ильи Катеринина относится к 1592 г., от нашего времени ее отделяет без малого четыреста лет. Она вводит нас в мир, казалось бы давно ушедший, и, однако, мир, удивительно близкий нам, затрагивающий за живое. Близкий не только тем, что в нем — наше прошлое, прошлое нашего народа, страны, но и тем, что прошлое продолжает жить в нашем сегодня.

Мысль эта сама по себе не нова, ни в каких объяснениях и подтверждениях не нуждается, и все-таки… Можно сказать так: прошлое нашего народа так богато, исторический опыт, накопленный им в разных областях культуры, так необъятен, что еще долго предстоит открывать и исследовать то, что сквозь века, сквозь войны, нашествия, невзгоды донесли до нас наши предки. И при этом не стоит удивляться, если окажется, что в сегодняшнем дне скрыто гораздо больше следов былого, чем это можно себе представить на первый взгляд; что и для нашего времени — времени космических кораблей, ЭВМ и прочих примет атомного века — сделанное предками таит в себе много поучительного.

Давно ушли от нас времена Бориса Годунова и Федора Иоанновича. Илья Катеринин — где он жил? Что мы знаем о нем? Да почти ничего. А вот дело его рук живет: в планировке старой части Ельца, которая не раз перестраивалась, в которой деревянные дома давно заменены каменными и которая тем не менее до наших дней сохранила замысел своих созидателей. Память города…

Она неисчерпаемо богата для тех, кто понимает язык, на котором с нами говорит минувшее. Среди тех исследователей, чьим трудом открывается мир средневекового русского градостроительства, Гали Владимировна Алферова — историк, архитектор, реставратор. И кроме того, прекрасный знаток древнерусского языка. Очевидно, именно благодаря такому счастливому сочетанию знаний и стали возможны те значительные результаты, к которым пришла исследовательница, после 20 лет упорной работы. Ею поднят целый пласт отечественной истории, разобрано и изучено множество- дел из фондов бывшего Московского архива Министерства юстиции. Поместно-вотчинного Архива, охватывающего документы с 1540 по 1720 г. Боярские городовые книги, приказные дела старых лет, статьи о Разрядном приказе, дела Сибирского указа, Уфимской приказной избы, документы о строительстве многих русских городов. Сделано много. Возможность в подлинниках читать документы и оценивать их глазами специалиста, архитектора, открыла перед исследовательницей широкие перспективы. Дела приказов, в частности Разрядного, математические книги, книги чисто практического свойства того далекого времени, прочитанные архитектором, неожиданно стали источником бесценной, неизвестной до этой поры информации по истории градостроительства. Именно эти сведения наряду с другими позволили совсем иначе увидеть картину строительства городов на Руси XVI–XVII вв., переосмыслить очень многое из того, что было сделано до нее. Главные выводы ее исследований последних лет следующие.

Первые города на Руси XVI–XVII вв. не появлялись случайно. Их строительство было частью обширной внутригосударственной политики. В архивных документах нередко встречаются указания приказных дьяков, подобные тому, какое Алферова обнаружила в указе Бориса Годунова 1600 г. о строительстве города Царева-Борисова: «А на город на башни и на всякое городовое дело сметить им лес каков город делати по тому чертежу и по росписи».

Второе — города на Руси этого времени не строились стихийно. Их планировка была свободной, но не случайной и беспорядочной (Алферова называет ее пространственно-модульной, впервые вводя этот термин в научный оборот). А свободная, живописная планировка, по мнению исследовательницы, это результат высочайшего градостроительного искусства.

И третье — города на Руси строились согласно градостроительным законам того времени, по чертежам, планам и сметам, составлявшимся с учетом местности предварительно, задолго до начала строительства.

Все три вывода, сделанные исследовательницей, ломают традиционные представления о русских городах средневековья, сложившиеся в науке. Они настолько новы, интересны, так основательно аргументированы, что почти не оставляют сомнений в умах даже самых закоренелых скептиков.

Итак, какая картина встает в свете этих новых выводов?

Надо сказать, что более основательно исследованы Алферовой XV, XVI, XVII вв. И помимо особого интереса этому есть объективная причина. Если в период феодальной раздробленности никто из князей архивов не держал и каждый строил, где мог и как хотел, то в период Московского государства дело обстояло совсем иначе. О строительстве городов этого времени сохранилось много документов. Иван III, его сын Василий III, внук Иван IV, наконец, Борис Годунов — все они строили очень много, и документы, сообщающие об этом, до нас дошли. В XV в. было построено 70 новых городов и почти столько же реконструировано. Из 240 городов, известных к концу XVII в., за предыдущие два столетия были отстроены заново или перестроены, подняты из руин больше 200. Даже нас, привыкших к строительному размаху XX в., эти цифры поражают.

Но такое грандиозное строительство вполне объяснимо. При всех различиях характеров Ивана IV, Бориса Годунова и Алексея Михайловича, при различии их интересов, возможностей и условий, в которых они царствовали, было одно, единое для всех обстоятельство: они должны были устроить и защитить русскую землю от врагов. И тут роль города, особенно пограничного, становилась огромной. Именно поэтому-то градостроительная политика была единой и целенаправленной — она естественно вытекала из политики создания сильного централизованного государства и сохранения его жизнеспособности.

Методы организации всей системы строительства городов начинаются со времени Ивана III, разворачиваются по-настоящему при Иване IV и последовательно продолжаются в дальнейшем.

Город замысливался и отстраивался как государев город, и строительство его было делом государственной важности. Имеется в виду, конечно, прежде всего градостроительная политика, которая была государственной и осуществлялась правительством. Но еще и особое отношение государя к этой политике, очень пристальное, пристрастное. Такой пример. По указу Бориса Годунова Бельский, назначенный воеводой, должен был закладывать в 1600 г. город Царев-Борисов. Будучи баснословно богатым человеком, он, прибыв на место и заложив город, начал его сам строить — сам нанимал людей, сам кормил их. И пошла о нем молва, что щедрый, денег не считает. А за это Борис Годунов отстранил его от работ, ибо город государев и только на государевы деньги могут строиться города. Пример очень характерный. Время феодальной раздробленности прошло. Настало единовластие, и проявлялось оно во всех сферах жизни того, времени. Но прежде всего, конечно, там, где речь шла о самосохранении. Строительство городов и охрана границ — главная забота Русского государства, и ошибочно, наивно думать, что это дело могло быть реализовано стихийно.

Попробуем на минуту представить себе — ведь это время освоения и заселения земель в Поволжье, за Уралом, в Сибири, на далекой Индигирке, — можно ли было свершить все это так, «как бог на душу положит»? Работа велась очень большая. Застраивалось Русское государство планомерно и добротно. При таком размахе необходимы были организации, как бы мы теперь сказали, осуществлявшие надзор за строительством. И не только надзор, но и руководство. И такие организации были. Это приказы. Выявить среди многочисленных функций приказной деятельности функцию градостроительную было непросто, и заслуга в этом принадлежит Г. В. Алферовой.

В Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) собраны, в частности, огромные материалы по московским приказам. Изучая их, ей удалось обнаружить множество планировочных чертежей, сметы, расчеты, распоряжения и указания градостроителям. Постепенно таких материалов у нее становилось все больше и больше — выстраивалась целая линия в деятельности приказов. По документам шаг за шагом ей удалось восстановить очень четкую и логичную систему, благодаря которой на протяжении нескольких веков осуществлялась и реализовывалась государственная градостроительная политика. И начиналось все с приказов.

Правда, случались и промахи. Хорошо известен из русской истории, например, приказ Каменных дел. Естественно было предположить (это и сделала исследовательница), что именно он и должен заниматься градостроительством. Но он, как оказалось, строительством городов не ведал, а ведал строительством лишь отдельных зданий. А вот приказы, которым, казалось бы, на первый взгляд никакого дела до подобного строительства не было — Разрядный, Поместный, Сибирский, приказ Казанского дворца, — как раз этим и занимались. И этой странности, как впоследствии выяснилось, было свое объяснение — в их ведении были огромные территории. И получалось, что благоустраивать и ставить города было первейшим делом именно этих приказов. Алферовой удалось выяснить, что в их составе кроме руководителей были воеводы-строители, государевы каменщики и плотники.

Главным же в градостроительном деле был Разрядный приказ. По описи 1686 г., к Разрядному приказу относилось 125 городов. Он следил за их жизнью, списывался с воеводами, был в курсе дел наиболее важных. Воеводе вменялось в обязанность сообщать, какие у него в городе ремесла, как идет торговля, какие доходы и расходы и сколько проживает людей, какая застройка, какие укрепления — требовался их план и т. д.

Сохранились отчеты воевод, их письма и донесения. Этих материалов оказалось вполне достаточно для того, чтобы представить себе, как строился и жил средневековый русский город.

Вначале приказы подбирают на строительство города воевод и отдают им распоряжения составить смету и чертежи будущего города.

«Смета» и «чертеж» — слова нашего времени. Но они имели тот же смысл и в XVI и XVII вв. И об этом стоит сказать несколько слов хотя бы потому, что даже многие специалисты, занимающиеся историей градостроительства Русского государства, употребляют их с более позднего времени, и в том, что теперь они вновь возвращены в обиход своего времени — XVI и XVII вв., — заслуга Алферовой.

Изучая опись царского архива 1575–1584 гг., она обнаружила в ящике под № 22 дела Ивана III и Василия III, среди которых был «чертеж Себежский и Гунянский». В ящике № 25 хранился и список города Смоленска с «путями и волостями, что к нему тянет». В архивах поименованы чертежи Лукам Великим, Псковским пригородам с литовским городом Полотском и др. Сохранились городские росписи Василя, разъездные списки Дмитрова, Рузы, Звенигорода. Здесь надо иметь в виду, что в царский архив попадали лишь некоторые чертежи.

Основная масса чертежей находилась в Разряде — сохранился список 231 чертежа, составленный до 1666 г. думным дьяком Д. И. Башмаковым. В нем поименованы 63 города и дан дополнительный список из 17 городов. И наконец, факт любопытнейший: по городу Белгороду и его уезду в Разряде хранилось 27 чертежей.

Сметы так же, как и чертежи, были неотъемлемой частью градостроительной документации, составлявшейся в Разряде. Не вызывает сомнения, что размах градостроительных работ на необъятных просторах южных и восточных земель мог осуществляться только при условии хорошей организации планирования и сметного дела. Но не вызывает сомнения теперь, когда Алферовой удалось обнаружить в делах Разрядного приказа многочисленные сметы, в том числе, например, полностью сохранившуюся смету на три новых города, которая была составлена служащими Разрядного приказа Ф. Сухотиным и Я. Юрьевым. На ней точно указывалось местонахождение будущих городов, устанавливалось число жителей — на одну тысячу служилых людей, которых надо «устроить на жилье землями и всякими угодьями». И еще устанавливалась масса всяких необходимых подробностей, например, из каких мест «на городовое дело и на селитьбу брать лес», откуда брать служилых людей, которые должны охранять строителей, «покаместь город устроитца», и сколько им нужно платить. Дополнительно составляется смета на крепостные укрепления. Определялась стоимость работы строителей и материалов на все три города. В конце указывалась общая сумма: «Обоего три города да восемь острожков ратным людям, и от земляного и от надолбного дела дать денег по большой статье 111 574 рубли 15 алтын, да хлеба, ржи и овса 24 000 чети».

Города строились небольшие. Считалось, не без оснований, что небольшим, городом управлять легче, легче прокормить. Не случайно поэтому в смете расчетной единицей является одна тысяча человек мужского пола. Все население такого города с женами и детьми примерно составляло 5–6 тыс. человек. О том, что размер города регламентировался правительством и имелся определенный оптимальный вариант, говорит другой документ. В 1680 г. выходцы из правобережной Украины хотели построить город на берегу реки Битюга. Боярская дума разрешила им поселиться в России, но предложила другое место. Она заявила следующее: «А буде их придет многолюдство большое и в одном городе им уселиться немочно и им строиться городами…», и дальше подробно говорится, в каких именно местах. Если же город разрастался, часть жителей отселялась в новые города.

Помимо чертежей и смет в архивах приказов оседали государевы указы о том, откуда брать деньги на строительство нового города, откуда хлеб, чтобы кормить жителей до их первого урожая; интересно, что на первых порах, пока новый город «вставал на ноги», он находился на государственной хлебной дотации.

Алферова находила много документов, подтверждающих ее догадку о том, что строительство и устроение городов шли через приказы, и еще, что города сами собой не возникали, а только в результате государственной необходимости, согласно решению государя.

Вот что сообщает о строительстве города Свияжска Никоновская летопись. Он возводился под непосредственным руководством Ивана IV, который после первых неудачных походов на Казань создает форпост в двадцати километрах от нее. Этот форпост, основанный на новых землях, должен был одновременно стать и административным центром. Место для города выбирается царем вместе с воеводами. «Благоверный царь на место приехал… и место полюбил, где быти граду и церквам святым стояти, Круглую гору». Среди строителей особенно выделялся И. Г. Выродков. Все строительство велось на средства Ивана IV. «Да запасы свои царьские посылати великие» для прокорма огромного войска.

Сохранились документы от 1636 г., относящиеся к строительству Козлова, Тамбова, Нижнего Ломова и Верхнего Ломова, подробнейшие распоряжения и приказ за подписью государя и Боярской думы. Из этих документов мы также узнаем два имени крупных строителей укреплений — Биркина и Спешнева. В ЦГАДА хранится чертеж, с которым они поехали «устраивать» Козловский уезд и строить Козлов и Тамбов.

А вот как строится Яблонов (ныне поселок юго-западнее Тамбова). Пять тысяч стрельцов, прибывших из Москвы, и воевода Бутурлин строят город… за две недели. Это невероятно, но это — исторический факт. Сохранился чертеж того деревянного города, который был построен, и множество документов, рассказывающих об этом строительстве. Но как возвести огромные земляные укрепления, храмы за две недели? Как сразу занять на стройке 5 тыс. человек? Это возможно при одном условии — четкой, продуманной организации градостроительных работ и, конечно, мастерстве и умении строителей.

Однажды в документах Г. В. Алферовой было найдено такое распоряжение: «А город строить по образцу». Позднее она сплошь и рядом встречала такие распоряжения и стала докапываться, что это за образец такой. Оказалось, в московских приказах разрабатывались образцы городов, учитывающие специфику местности, ландшафты, окружения, наконец, среднегодовую температуру, в теплом климате — строить один город, в холодном — совсем другой. И воевода, который закладывал город и должен был стать его строителем, видимо, имел на руках несколько образцов. Он мог выбирать, что более подходит для данной местности. Но и выбрав, он не становился его рабом, оставалась свобода для творчества.

Очень важное для своей концепции исследование Алферова провела на материалах Ельца. Город этот, полностью разрушенный татарами в 1580 г., в 1592 г. был выстроен заново. Для нового строительства московское правительство посылает трех, как мы теперь понимаем, видных в градостроительном деле людей — Ивана Никитича Мясного, Андрея Дмитриевича Звенигородского и Илью Катеринина.

Приехав в разрушенный город, строители отказываются восстанавливать его на прежнем месте и находят для него новый участок. Их взгляд привлекает место, где в реку Сосну с одной стороны впадает речка Елец, а с другой — речка Лучка. У Сосны да и у речки Ельца один берег высокий, а другой низкий. Разница высот довольно заметная, и вся эта местность являет собой картину сложного, раздробленного, расчлененного рельефа. Место, безусловно, удивительно живописное, однако трудное для градостроителей. Но как же блестяще они сумели «обыграть» именно этот сложный рельеф!

Центр города был привязан к устью Ельца, к месту слияния Ельца и Сосны. Здесь, у широкого водного простора, градостроители поставили крепость, а выше по течению Ельца, вдоль этой речки, раскинули большой посад. Так образовалась центральная структура города, его сердцевина. Вокруг нее были заложены слободы: правильными овалами, напоминающими лепестки какого-то диковинного цветка, они расходятся из центра, от посада. Далее, каждая слобода имела свое укрепление, занимавшее определенное место в общей оборонительной системе города. И наконец, единую структуру высотных доминант образуют храмы, поставленные так, что в центре их оказывается много, а вокруг, в слободах — по одному на две-три слободы.

Каменный город донес до нас то, что так привлекательно в городах вообще, и что теперь так редко — пропорции, соразмерные человеку, систему, при которой все части города соразмерны одной заданной величине — модулю.

Но это еще не все. Была исследована постановка городских архитектурных доминант. Алферова взяла планы с горизонталями и посмотрела, как они расположены по высоте. Открылся интересный замысел градостроителей. Ряд храмов стоит на отметке 120–125 м, другие — на отметке 140, третьи — 150, четвертые — 180 м. И это — не случайно. В основе именно такого расположения храмов лежали эстетические и социальные требования того времени. Это было связано, в частности, и с законом, по которому все доминанты города должны были просматриваться из каждого двора.

Уместно рассказать об этом градостроительном законе хотя бы кратко. Издан он был в IX в., а написан Василием Македонянином, императором византийским, в 878 г. и сразу же переведен на сербский и болгарский. На Русь пришел в XII–XIII вв. и с тех пор свято выполнялся. Выполнялся он и во времена Киевского государства, и даже в период феодальной раздробленности, но особенно в Московском государстве — именно в это время он становится основополагающим законом в градостроительстве.

В законе этом говорилось следующее: город должен закладываться на высоком месте, но улицы при этом должно так планировать, чтобы нечистоты верхней части города не попадали на дома и усадьбы нижних жителей и чтобы дым из труб нижнего города не шел в окна верхних горожан. Кроме того, город должен быть распланирован так, чтобы каждый (!) дом был связан с природой и городскими доминантами и чтобы никто друг другу не мешал их видеть. Предусматривалось выполнение и более «мелких», деликатных требований, скажем, чтобы твои окна не смотрели в окна соседа, чтобы проход от твоего дома на улицу не был сделан за счет участка соседа, и т. д. Указывалось, как должна быть размещена зелень в городе. Сказано: если ветви вашего дерева попадают к соседу, он имеет право их обрубить. Деревья не должны закрывать прозор.

Удивительно человечный документ! Результатом его распространения и принятия по существу и явились города со свободной живописной планировкой. И это понятно. При регулярной планировке эти условия удовлетворить было бы невозможно. Дома, построенные вдоль прямой улицы, один за другим и в ширь города, и в его длину, естественно, стали бы загораживать друг другу и «прозоры», и доминанты, и просто солнце. Как раз этого-то закон и не должен был допустить. И вот что получалось.

Изучались ландшафты — земля, дороги, реки. Создавалось кольцо стен с нужным числом ворот, освящались земли под храмы, затем намечались места для административных зданий, намечались участки для слобод и посадов. Участки под слободы делились между горожанами, а затем между их домами и участками прокладывались улицы. Есть даже такой документ по Воронежу, что строитель был никудышный, так как улиц в городе не проложил… Сохранились специальные сметы, предусматривавшие прокладку улиц.

Итак, свободная планировка. Значит ли это, что она была хаотичной и беспорядочной? Вовсе нет. По мнению Алферовой, именно свободная планировка являет собой высшее достижение градостроительного искусства.

Регулярная планировка, как более простая, возникает гораздо раньше свободной. Мы знаем древнеиндийские города дравидов — Мохенджо-Даро и Хараппу, древнеегипетский Кахун, города шумеров. Это улицы, разбитые на квадраты и прямоугольники. Свободные в своей планировке города впервые возникают в Древней Греции, где стремление добиться максимального удобства для жителей связано и с высокими эстетическими запросами, и с желанием быть ближе к природе. Градостроительное законодательство в Греции было создано в V в. до- и. э. Об этом говорит Аристотель. Говорит он и о том, что свободная планировка гораздо человечнее регулярной.

Преимущества свободной планировки видны даже сегодня, спустя века, при изучении древних городов. Идешь по улице старого города и видишь, что все дома поставлены к улице углом. Только значительно позднее появляется улица-коридор, характерная для Западной Европы. Поначалу в городах такой улицы не было. Система градостроительства на Руси была такой же, какой она была в Греции. О создании русской градостроительной традиции, в основе своей исходящей из греческой, следует говорить особо. Это уже тема для другой статьи. Здесь же следует сказать, что, как и в Греции, на Руси при закладке города земли делятся на три части — под общественные сооружения, под селитьбу и резервные земли для роста города в будущем. Улиц как таковых не было. Дома фасадом своим повернуты к солнцу, морю, реке, к красивому виду, но не к улице. Дом окружал простор, окружала природа.

Это выражение — «работать с солнцем, с ветром» — встретилось нам в книге, посвященной исследованию крестьянской избы. Но оно показалось крайне удачным и для рассказа о труде средневековых русских градостроителей.

В средневековом городе вторая, рукотворная природа еще не отделила человека от первой, естественной. И это — поистине неоценимое достоинство живописного города.

Идешь по старинному городу, если только он сохранил хотя бы следы первоначальной своей планировки, и перед тобой все время возникают все новые и новые картины, тебе не скучно — ты словно наблюдаешь последовательную смену декораций. Тут замысловатая резьба на доме, там открывающийся вид на городской кремль, чуть дальше — каменный храм, а еще дальше — простор окрестных лесов, лугов. И пусть человек проделывает этот свой путь не в первый раз. Смена впечатлений не даст угаснуть живому интересу к своему городу, запечатлит его образ надолго в памяти. В таком городе каждый шаг открывает новые картины, вид новых улиц и храмов, общественных и городских сооружений. Путнику они открываются то одной, то другой стороной. Меняется ландшафт в самом городе, но меняются и дали, открывающиеся с его улиц. Город становится необычайно емким — емким эмоционально, психологически становится необычайно многообразным, многокрасочным, многокартинным. И начинается диалог между человеком и городом, и диалог этот, надо заметить, необходим обеим сторонам. Он нужен человеку — сейчас, когда мы отчетливо поняли, столкнулись с психологическим однообразием многих микрорайонов современной застройки. Но диалог этот нужен и самому городу — ведь только так город может рассказать человеку о себе, о своих зданиях, о замыслах, воплощенных в его планировке. Наконец, именно так — рассказывая о себе, показывая здания, возведенные отдаленными и близкими предками, — город мог внушить человеку уважение к этим предкам, к их деятельности, а значит, и к самому себе, к своему облику, в котором соединялись разные эпохи.

И еще. Никогда приезжавшая из села в старый город неграмотная женщина не могла заблудиться в городе, никогда почтальон не мог принести письмо в другой дом, а только туда, куда оно послано, хотя адреса на конверте, в нашем понимании, не было. Почему? «Работала» великолепно продуманная система ориентиров и доминант. Застройка была разнородной, запоминающейся, имела лицо и характер. Сейчас, бывает, нет ни того ни другого. Вторая среда, созданная руками человека, заглушила первую — природу. Ее как бы и не стало в городе вовсе. Мы не всегда понимаем ритм ее холмов, оврагов, долин, излучин рек. Очевидно, только, когда мы вновь «повернемся» к ней, мы сможем обрести города, не чуждые нам, а милые сердцу.

Наконец, в городе свободной планировки многие санитарно-гигиенические проблемы решались удачно. Там не возникало скученной застройки, жилые дома были отделены от проезжей части, оставались свободные участки для расширения города.

Нам есть чему поучиться у предков — эта мысль не оставляет при знакомстве с работами Алферовой. Конечно, — и это нужно подчеркнуть с самого начала — градостроительные проблемы в наше время имеют принципиально иной характер, чем в пору средневековья, и пути решения наших проблем иные, и все же…

Внимание к рельефу местности — ведь оно дает прекрасные результаты и в наши дни. Например, при создании жилого района Лаздинай (создатели его удостоены Ленинской премии в 1974 г.) в Вильнюсе жилые дома были поставлены проектировщиками на одном уровне, а транспортные магистрали, опоясывающие этот район, опущены на уровень ниже, чтобы шум от автомобилей меньше беспокоил горожан.

Опыт планирования средневекового Ельца, да и Тюмени, где работал все тот же И. Н. Мясной, поучителен и ныне. А информационная емкость городского ландшафта? А соразмерность застройки самому человеку — если и не всей застройки (от высотных домов сейчас отказаться невозможно), то хотя бы каких-либо ее элементов?

Еще одно весьма поучительное наблюдение — использование свободной планировки, отказ от сооружения зданий по красной линии и образования улицы-коридора. Даже и в наше время, когда большая плотность застройки диктуется жизненной необходимостью, вполне реально так спланировать микрорайон или другой какой-то градостроительный участок, чтобы дома стояли кучно, группами, но зато рядом с ними, вокруг них освободилась площадь, которую можно было бы использовать и для скверов и садов, и для спортивных или детских площадок, да помимо всего прочего и просто — для зелени лужаек, которых так не хватает человеку среди камня, асфальта и бетона…

Память жилого, обжитого пространства, память города — как она продолжается в новой, современной застройке? Как продолжаются в ней мысль, полет фантазии тех, кто основывал эти города, градостроителей минувших эпох? Нередко, к сожалению, вовсе не прослеживаются знаки былого, оставленные нам предками, а в результате новая застройка как бы отвергает все прежнее.

А какая это благодарная задача — попытаться понять движение мысли старых градостроителей, их замыслы, смысл их реальных свершений! Понять — и продолжить, продолжить, используя неисчислимые современные технические возможности, и развивать так, чтобы новые районы были и живописны, и неповторимы по своему облику, и создавали бы комфортные условия жизни, лучше вписывались в окружающую среду. Порой этого не происходит по многим причинам. Одна из них — мы не умеем еще читать знаки минувшего, записанные в планировке наших, идущих из прошлого, городов, не понимаем языка, на котором говорят с нами древние градостроители. А потому бесценный опыт предков еще во многом скрыт от нас.

Исследования Г. В. Алферовой привлекают внимание к этой стороне градостроительного дела, показывают великолепно отработанную веками градостроительную традицию, позволявшую создавать в средневековых городах гармоничную среду обитания человека, открывают перед нашим воображением яркую и полную смысла картину. И оживают наши предки, в черед известных имен входят городовых дел мастер Илья Катеринин, дьяк И. Г. Выродков, бывший заметной фигурой среди строителей Свияжска, крупные градостроители конца XVII в. Иван Биркин и Михаил Спешнев, — возводившие Козлов (ныне Мичуринск). И давно, казалось бы, минувшее становится по-настоящему современным, волнующим, поучительным.

Михаил Агбунов
В ПОИСКАХ БАШНИ АНТИЧНЫХ ВРЕМЕН

Худ. Б. Сопин

Всякому, кто интересуется античной историей и географией, конечно, известно имя Страбона. Ведь без этого выдающегося географа немыслимо представить себе историю географической науки: Он не открывал новых земель, неизвестных стран, не создавал своих теорий, да и не стремился к этому. Зато он умел терпеливо и скрупулезно собирать факты, предположения, догадки, анализировать их, приводить в стройную систему. Этому занятию Страбон посвятил всю свою жизнь. Он много путешествовал и всегда вел путевые записи, всесторонне изучал труды своих предшественников и на склоне лет создал фундаментальный труд в 17 книгах под кратким названием «География». Так в начале нашей эры родилась энциклопедия, в которой было собрано все, что знали древние об обитаемом мире. Судьба оказалась милостивой к творению Страбона и сохранила его для потомков. Сегодня «География» — ценнейший источник различных сведении для историков, географов, этнографов. Ведь это одно из немногих античных произведении, дошедших до наших дней.

Несколько разделов «Географии» посвящено Черноморскому побережью нашей страны. Сам Страбон никогда здесь не был, но о далеких берегах Понта Эвксинского много писали его предшественники: Эфор, Деметрий, Артемид ор. На основании собранных ими сведений Страбон составил общее описание Северного Причерноморья. Он перечислил крупные реки, рассказал о расположенных здесь древнегреческих городах, коснулся некоторых исторических событий. Современникам Страбона, наверное, хорошо было известно, о чем идет речь. Но теперь, через две тысячи лет, некоторые указания географа не совсем понятны. При их толковании возникают споры и даже оживленные дискуссии, продолжавшиеся порой столетия. Именно так случилось с башней Неоптолема. Страбон так говорит о ней: «При устье Тиры (Днестра. — М. А.) находится башня, называемая Неоптолемовой, и деревня, известная под названием Гермонактовой. Бели подняться по реке на сто сорок стадий, то на обеих сторонах встретятся города: один Никония, а другой, слева, — Офиусса». Эти города некогда процветали, их развалины сейчас исследуют, ученые. Но вот что это за башня Неоптолема? Где, когда, кем и для чего была сооружена? В честь кого названа? Обо всем этом Страбон умолчал, видимо, считал слишком хорошо известным. Эта башня упоминается также в перипле (руководстве для плавания типа современных лоций) анонимного автора, который поместил ее не в устье Тиры, а в 120 стадиях (18–19 км) западнее. Где же истина?

Днестр при впадении в море образует, как известно, обширный лиман длиной более 40 км. А Страбон говорит только о реке и совсем не упоминает о лимане. Поэтому остается непонятным, какую же местность он подразумевал под «устьем Тиры» — устье Днестра или устье Днестровского лимана?

Более четырехсот лет ученые спорили о том, где же находилась башня Неоптолема. Ее искали во многих местах Нижнего Поднестровья, но так и не нашли.

Одним из первых ее поисками занялся Мартин Броневский, широко образованный дипломат при дворе польского короля Стефана Батория. В 1578 году Броневский был послан к крымскому хану Мухаммед-Гирею с дипломатической миссией. А путь в Крым лежал через Нижнее Поднестровье. И тут-то Мартину представилась возможность осуществить свою давнюю мечту: попытаться отыскать упомянутые Страбоном башню, Гермонактову деревню, города Никонию и Офиуссу. Исследовав лиман и низовья реки, польский дипломат пришел к выводу, что Страбон под «устьем Тиры» имел в виду устье реки, а не лимана. Следовательно, башня Неоптолема находилась на правом берегу реки. Воодушевленный этой мыслью, дипломат энергично принялся за поиски. Метр за метром осматривал он пустынный, заросший степными травами берег. На одной из возвышенностей, там, где сейчас раскинулось молдавское село Паланка, были обнаружены развалины каменных строений. Броневский принял их за остатки башни Неоптолема.

Эта точка зрения считалась правильной довольно долго. Но в середине XIX в. неожиданно выяснилось, что найденные Броневским развалины относятся к татарскому укреплению и не имеют никакого отношения к древнегреческой башне.

Некоторые исследователи пришли к выводу, что Страбон неверно указал местоположение башни. Искать ее надо в том месте, о котором говорил анонимный автор: в 120 стадиях западнее устья Тиры. Известный немецкий историк и географ Карл Мюллер говорил, что башня находилась там, где возник современный город Белгород-Днестровский. Однако эта гипотеза не подтвердилась.

Итак, следов башни Неоптолема не оказалось ни в устье Днестра (по Страбону), ни в 120 стадиях западнее (по анонимному автору). Один из исследователей, Конрад Маннерт, доказывал, что античные мореплаватели считали лиман частью реки и под устьем Тиры подразумевали не речное, а лиманное устье. Поиски начались у берега моря. Но опять из-за противоречивых указаний древних авторов было неясно, в каком же месте искать башню: непосредственно возле устья лимана (по Страбону) или в 18–19 км западнее (по анонимному автору). И опять башни не нашли ни там, ни здесь. Споры вспыхнули с новой силой.

В середине XIX в. этой проблемой занялся одесский ученый Павел Васильевич Беккер. Он рассуждал так: а вдруг никакого противоречия в сведениях древних историков нет? И оба автора указывают одно и то же место. Ведь ссылка на такой ориентир, как устье, весьма условна: оно довольно широко, около 20 км. От какой же его точки отсчитывали расстояние древние мореплаватели? Пытаясь ответить на этот вопрос, ученый высказал такую мысль: Страбон, описывавший эти' места, начиная с запада, от Дуная, брал за точку отсчета правый берег устья, а анонимный автор, последовательно описывавший местность с востока, — левый берег; и поэтому в первом случае башня Неоптолема указана «при устье Тиры», а во втором — в 18–19 км западнее. При таком понимании древних текстов башню Неоптолема следует искать на берегу Будакского лимана, в том месте, где раскинулось живописное село Чабанка. Руководствуясь такими соображениями, Беккер провел здесь тщательные розыски и выяснил, что при строительных работах в этом месте случайно были найдены остатки фундамента круглой формы. Ученый пришел к выводу, что это основание башни Неоптолема.

Обстоятельно аргументированная точка зрения П. В. Беккера была принята в научном мире. Казалось бы, вопрос решен окончательно; Но эта локализация древнего сооружения не выдержала проверки временем. Появилась необходимость проверить древность фундамента, о котором писал Беккер. Но это оказалось невозможным, так как никто не знал его точного местоположения. Развалины так и не нашли, и выводы исследователя были поставлены под сомнение. Время от времени в печати появлялись статьи на эту тему, но никаких новых точек зрения в сущности высказано не было. Считалось, что вернуться к этой проблеме можно лишь после того, когда в данной местности станут известны все древнегреческие поселения.

Археологические разведки в этом направлении на побережье Днестровского и Будакского лиманов закончены сравнительно недавно. Составлена карта всех существовавших здесь древнегреческих населенных пунктов. Но следов башни так и не обнаружено.

Надо отметить, что она далеко не единственный, так сказать, утерянный пункт на Черноморском побережье между устьями Дуная и Днепра. Здесь насчитывалось более десятка древнегреческих городов и поселений, местоположение которых оставалось спорным или вообще неизвестным. К их числу относились города Офиусса, Фиска, Кремниски, Одесс, гавань истриан и др. Древние авторы приводят очень краткие сведения об этих пунктах.

Итак, поиски башни зашли в тупик. Как же сдвинуть их с мертвой точки? Где искать ключ к разгадке?

В конце концов ключ был найден, причем неожиданно. Анализируя сведения древних авторов, я в очередной раз задумался над тем, почему Страбон указывает башню Неоптолема при устье Тиры, а анонимный автор — в 120 стадиях западнее. Приведенное выше объяснение П. В. Беккера выглядело убедительно. Ведь расстояние между указанными пунктами соответствует ширине устья лимана. Но тут вспомнилось, что в сведениях античных писателей об этом районе имеются и другие несоответствия. Так, например, по Страбону, от устья Тиры до города Никония 140 стадий (21–22 км), в действительности же это расстояние втрое меньше: Гермонактову деревню Страбон поместил при устье Тиры, а Птолемей — в 90 стадиях западнее. Кроме того, интересно, почему же все-таки древние источники упоминают только реку Тиру и ничего не говорят о лимане, тогда как в Днепро-Бугском районе они называют не только Борисфен и Гипанис, но и лиман, в который эти реки впадают.

Все эти несоответствия натолкнули на мысль о том, что в античное время район Днестровского лимана выглядел совершенно иначе. Ведь за прошедшее время могли измениться очертания берегов. Не потому ли древние авторы расходятся в измерении расстояний? Стала очевидной необходимость выяснить, как выглядели берега Нижнего Поднеетровья в античное время. Так я оказался в Проблемной лаборатории инженерной геологии и гидрогеологии Одесского университета. Старший научный сотрудник лаборатории Георгий Иванович Иванов, опытный геолог, как оказалось, интересуется античной географией, знаком с сочинением Страбона. Долго сидели мы над картами, схемами, чертежами, разрезами, не один вечер провели за нескончаемыми беседами. Постепенно одно из предположений оформилось в гипотезу. Ее нужно было аргументировать. Пришлось мне с головой окунуться в геологию, прочесть десятки книг, статей, пухлых отчетов о буровых работах на Днестровском лимане, в прибрежной зоне. Долгий скрупулезный труд увенчался успехом и принес удивительные результаты. Вот вкратце какова их суть.

В античное время уровень Черного моря был на 4–5 м ниже современного. Естественно поэтому, береговая линия имела совершенно иные очертания. Как же выглядело Нижнее Поднестровье? Выяснилось, что Днестровского лимана вообще не существовало. Днестр впадал непосредственно в море и совсем в другом месте. Русло реки в районе современного села Затока поворачивало на запад, шло по долине, которая сейчас представляет собой дно Будакского лимана, и выходило к морю у села Приморское, то есть в 18 км западнее современного устья Днестровского лимана. С повышением уровня моря низовья реки от села Приморского до села Затока были постепенно затоплены и стали морским дном. По мере дальнейшего повышения уровня моря долина реки подтапливалась все более и более. В средневековье образовались первоначальные контуры Днестровского лимана. Но мутные воды Днестра постоянно выносят в лиман большое количество осадков, которые постепенно заполнили его верховье и отделили северную часть в виде Карагольского залива. В низовьях же под воздействием морских волн стала формироваться пересыпь — узкая песчаная коса, отгородившая лиман от моря. Одновременно лиманно-морские осадки стали отделять юго-западную часть лагуны и превращать в самостоятельный Будакский лиман, который сейчас полностью закрыт от моря. А в пересыпи Днестровского лимана сохраняется Цареградское гирло, через которое лиман сообщается с морем. Такова вкратце история образования Днестровского лимана. Как выяснилось, он появился уже после того, как были написаны произведения древних авторов.

Итак, комплексное изучение письменных, археологических и геологических данных позволило получить палеогеографическую реконструкцию Нижнего Поднестровья для античного времени. Эта реконструкция и стала ключом к разгадке проблемы.

Теперь, когда мы знаем, как выглядела вся эта местность в античное время, нетрудно понять, почему Страбон, с одной стороны, и анонимный автор и Птолемей — с другой, расходятся в определении расстояний. Дело в том, что первый использовал ранний источник, восходящий к тому времени, когда устье реки находилось у села Приморского, а вторые же располагали сведениями более позднего периода. Тогда уже река впадала в море у села Затока. Поэтому Страбон указал, что башня Неоптолема находится при устье Тиры, а анонимный автор — в 120 стадиях западнее. Эта цифра определяет расстояние между старым и новым местоположениями устья.

Что же проясняется в проблеме поисков башни Неоптолема? Во-первых, повторим еще раз, теперь мы знаем, как выглядели берега Нижнего Поднестровья в античный период. Во-вторых, в нашем распоряжении имеются уже не противоречивые данные древних авторов, а конкретные указания о том, где находилась башня. Как выясняется, и Страбон, и анонимный автор помещают ее в районе современного села Приморского. Но прежде чем приступить к рассказу о поисках» несколько слов о самой башне, о том, что представляла она собой, в честь кого названа.

Ранее ученые считали, что это оборонительное сооружение, названное в честь Неоптолема, одного из военачальников понтийского царя Митридата VI Евпатора. Считалось, что он в начале I в. до н. э. дошел до реки Тиры, где в ознаменование его побед и была воздвигнута башня. Однако выяснилось, что сведения о башне источник Страбона получил примерно за три века до этих событий, а анонимный автор — за два столетия.

Согласно другому мнению, башня Неоптолема служила маяком и была названа в честь сына Ахилла. Палеогеографическая реконструкция района подтверждает эту точку зрения. Да и для какой иной цели можно сооружать башню в устье большой судоходной реки на высоком морском берегу? Правда, некоторых ученых смущает, что Страбон называет данное строение башней, обычно это относится к оборонительным сооружениям. Но терминологический анализ «Географии» показывает, что Страбон называет башней (по-гречески «пюргос») именно маяки, в том числе и знаменитый Александрийский, считавшийся одним из семи чудес света. Впрочем, вполне естественно, что при необходимости башня-маяк могла служить и для обороны от неприятеля. Интересно и такое обстоятельство. После того как устье реки переместилось в район села Затока, башня потеряла свое основное функциональное назначение; маяк стал ненужным, и его называли уже не башней Неоптолема, как у Страбона, а просто Неоптолемовы, как пишет анонимный автор.

Вернемся, однако, к поискам самой башни. Мы установили, что ее следует искать в районе села Приморского, которое раскинулось на высоком обрывистом берегу, на мысу в юго-западной оконечности Будакского лимана, там, где в древности находилось устье Тиры. Даже при беглом знакомстве с этой местностью становится ясно, что наиболее подходящее место для маяка — южная оконечность мыса, которая и сейчас служит ориентиром для моряков. Но тщательные поиски не дали никаких результатов.

Пришлось опять обратиться к геологам. Оказалось, что в древнегреческий период береговая линия в районе устья Тиры проходила примерно в 1–2 км южнее современной. И обрыв, ныне активно разрушаемый волнами» находился также южнее. Многолетние наблюдения показывают, что средняя скорость абразии здесь равна 7 м в год, а иногда достигает и 26 м. На глазах одного поколения берег отступил на несколько сот метров. Конечно, в древности этот процесс проходил медленнее, но тем не менее за прошедшие 2 тыс. лет море уничтожило полосу шириной до 1 км. А древнегреческий маяк стоял, безусловно, у самого моря. Следовательно, башня Неоптолема давно разрушена абразией, и ее остатки находятся сейчас на дне моря.

Здесь уместно сказать несколько слов о городе Кремниски. Древние авторы говорят, что башня находилась рядом с ним. В указанном месте нет никаких следов древнегреческого поселения. Было высказано предположение, что оно уничтожено морем. Подводные археологические разведки подтвердили это предположение. Примерно в 500 м от берега на глубине 4–5 м на довольно большой площади обнаружены обломки амфор, посуды, мелкие камни. Это все, что осталось от древнегреческого города Кремниски.

Подводные разведки были проведены и в том месте, где предположительно находилась башня Неоптолема. И здесь тоже найдены лишь обломки амфор. Будем надеяться, что более широкие подводные исследования позволят отыскать остатки самой башни.

Жаль, конечно, что таков исход поисков загадочной башни, длившихся около 400 лет. Хотелось бы увидеть сам маяк. Но что делать, волны Понта Эвксинского поглотили не одну эту башню. Такова судьба многих маяков. Даже в наше время море так быстро наступает на сушу, что некоторые маяки приходится переносить.

В заключение несколько слов о древнегреческом маяке. Он был сооружен, видимо, в V в. до н. э., когда стала быстро развиваться торговля древнегреческих городов Нижнего Поднестровья — Тиры, Никонии со средиземноморскими центрами. Чтобы экономические связи были регулярными и прочными, необходимо было в первую очередь обеспечить удобное и безопасное плавание. Поэтому в устье реки на высоком мысу соорудили маяк, указывавший вход в довольно сложный фарватер реки. С наступлением темноты на маяке зажигали огонь, который был хорошо виден издалека и помогал ориентироваться кораблям из далекой Эллады или соседних древнегреческих городов. Видимо, многим мореплавателям принес он спасение, возвратил уверенность, вселил надежду в благополучное завершение плавания. Иначе его не назвали бы именем Неоптолема, сына владыки Понта — Ахилла и не удостоился бы он упоминания в произведениях античных географов и историков.

Вилли Дэвис Ральф Преншик
КОШКИ НЕ ВЕДАЮТ ГРАНИЦ

(Из журнала «Дас Тир» № 12, 1980)

Перевод с немецкого Ольги Харитоновой

Худ. Е. Ратмирова

Сейчас уже никто не знает точно, когда в Австралии появились кошки. Скорее всего — с первыми европейскими кораблями, на борту которых всегда было несколько этих животных. Они быстро прижились, одичали и размножились. Это и ставит сейчас перед биологами сложные проблемы.

До конца прошлого столетия копки вели здесь довольно скромный образ жизни. Их час пробил лишь в тот момент, когда возникла угроза, что кролики, также завезенные европейцами, в буквальном смысле слова оголят поверхность пятого континента.

Австралийское правительство, до этого времени поощрявшее истребление местных хищников, увидело тогда спасение от нашествия кроликов в том, чтобы выпустить на волю побольше домашних кошек, которые значительно пополнили племя своих одичавших собратьев. Результаты этого шага превзошли все ожидания. Ранее завезенные сюда из Европы хорьки и лисы, к счастью, не выжили в новой среде обитания, а кошки приспособились прекрасно и подтвердили широко распространенное мнение об их исключительной плодовитости. Ныне их можно видеть, по свидетельству знатока кошек Питера Слатера, буквально повсюду: в пустынях и саваннах, сухих и влажных лесах.

А вот о плотности их расселения и росте общей численности известно пока мало. Наверное, они обитают в основном, как и их европейские собратья, возле городов и поселений. Здесь им легче добывать пищу, в этих местах они получают постоянный приток «свежей крови», ведь очень много домашних кошек по тем или иным причинам становятся бездомными. А так как в Австралии число поселений постоянно возрастает, можно ожидать, что численность кошек тоже увеличится. Это предположение подтверждается, например, данными исследований, полученными в штате Квинсленд.

Чем же опасно быстрое их размножение? Одичавшие кошки весят до 11 кг, что превышает вес большинства исконных обитателей Австралийского континента. Ежедневная добыча взрослой кошки составляет 5–8 % ее собственного веса, а самки с детенышами — до 20 %. И было бы хорошо, если бы эта добыча состояла только из кроликов и мышевидных грызунов. Но это не так.

Во время уничтожения, мышей в глубинных областях штата Виктория погибло много кошек. Ученые исследовали их желудки и определили, что рацион их состоит на 42 % из кроликов, на 27 % из мышей. Остальное не удалось установить. Таким образом, кошки не смогут предотвратить массового прироста численности кроликов и мышей.

Специалисты из Музея сумчатых животных Западной Австралии обнаружили в желудках кошек останки 32 видов млекопитающих. Среди них 9 видов летучих мышей, 9 видов грызунов, 10 видов мелких хищных сумчатых — это карликовые летучие кускусы, карликовые сумчатые летяги, грубошерстные длинноносые бандикуты и др. Дикие кошки наносят наибольший урон мелким сумчатым, а зачастую становятся причиной полного их исчезновения. Так, например, на некоторых островах близ западного побережья Австралии кошки истребили грубошерстных длинноносых бандикутов (Perameles bougainville). Их судьбу разделили кенгуровые крысы острова Сан-Френсис.

Там, где есть кошки, птицам тоже не весело. Особенно часто их жертвами становятся пернатые, гнездящиеся на земле. На некоторых островах они составляют до 40 % всей кошачьей добычи даже в том случае, если кругом полным-полно кроликов. А на острове Маккери, где нет грызунов, птиц можно назвать основным объектом охоты кошек.

На более обширных пространствах дело обстоит несколько лучше. Например, в Новой Зеландии пища кошек только на 4,5 % состоит из птиц. Основной их добычей там являются крысы (43 %) и кролики (23 %). Но и здесь нельзя исключать опасность, которую кошки представляют для пернатых: ведь они в своем эволюционном развитии не выработали защитных действий против европейских хищников — кошек.

Учитывая опасность, которую эти хищники представляют для местной фауны, было бы правильно осуществить широкую кампанию по обеспложиванию кошек. Выделение- определенной суммы на защиту сумчатых Австралии позволило бы провести это мероприятие в жизнь. За примерами далеко ходить не надо. В Великобритании в 1971 г. была проведена подобная кампания, и 70 % кошек из 3,5 млн., насчитывающихся в стране, были обеспложены. Американские налогоплательщики, владельцы домашних кошек, выплатили на эти цели в 1972 г. 4,5 млн. долларов.

Скажем со всей определенностью, что большие средства можно сэкономить, если австралийские владельцы кошек более серьезно отнесутся к важной задаче охраны уникального животного мира Австралии.

А. Среднев
МЕЧ-РЫБА НАПАДАЕТ

(Из альманаха «ФАР-80»)

Перевод с болгарского Геннадия Шевалева

Худ. Е. Ратмирова

Этот удивительный случай произошел несколько лет назад. До начала сезона лова рыбы профессиональный аквалангист Франко Липари из города Трапани в Западной Сицилии проверял и закреплял под водой рыболовные сети. Вместе с ним был его друг и компаньон. Аквалангистам разрешалось отстреливать рыбу для себя. Обыкновенно это были меч-рыбы и акулы, которые запутывались в сетях в погоне за мелкой рыбешкой.

Двадцатишестилетний Франко был опытным ныряльщиком. Однако ему еще не случалось подстрелить такую крупную рыбу, о которой мечтает всякий подводный охотник. Осматривая сети в то июльское утро, Франко внезапно увидел на глубине около трех метров огромную меч-рыбу, запутавшуюся в одной из сетей. Поглядев на друга, он понял, что и тот горит желанием добыть ее. Не теряя времени, они стали подплывать к рыбе, которая казалась очень красивой по окраске и грациозным движениям.

Франко по опыту было известно, что обитающие в Средиземном море акулы могут иногда представлять опасность. Но меч-рыбы не считались опасными для человека. Франко прицелился в заднюю часть головы рыбы в надежде, что стрела попадет в мозг и рыба будет парализована. Стрела пробила голову, появилась кровь, меч-рыба начала метаться, разорвала сеть и быстро устремилась в глубину. Франко непрерывно травил леску, к которой была прикреплена стрела; когда рыба скрылась из поля зрения, оба приятеля поднялись на поверхность, где их поджидал небольшой рыбацкий парусник, чтобы отдохнуть.

Меч-рыба продолжала погружаться, и Франко следил, как разматывается леска. В конце концов он решил настичь добычу, ориентируясь по леске. Он надел акваланг, взял оружие и снова погрузился в воду. Рыба лежала на дне на глубине около 30 м и казалась бездыханной. Франко вытащил нож и приблизился к ней. Внезапно рыба зашевелилась, и Франко увидел, как она с быстротой молнии устремилась к нему. Все случилось настолько быстро, что он даже не успел отпрянуть в сторону. Меч вонзился в голову Франко с левой стороны от носа. От удара маска соскочила, но акваланг не пострадал. Пытаясь освободиться, меч-рыба стала сильно и резко бить хвостом. С противным скрежетом, отозвавшимся в мозгу, меч сломался.

Рыба нырнула в глубину и исчезла, а почти задохнувшийся Франко нз последних сил поплыл вверх. Когда рыбаки подхватили его и подняли на борт, стало ясно, что положение очень серьезно. Все с тревогой глядели на стонущего ныряльщика. Он почти потерял сознание, был весь в крови, а у носа торчал обломок рыбьего меча. Друг Франко решил действовать и оказал такую первую помощь пострадавшему, что у него были все шансы отправиться на тот свет. Приятель взял большие клещи и пытался ухватить торчащий кусок меча, чтобы извлечь его. Это доставляло потерпевшему невероятные мучения, но обломок извлекался, и в конце концов тот кусок меча, который торчал около носа, отломился. Тогда решили доставить раненого на берег.

Через час он оказался в ближайшей больнице селения Мадзари-дель-Валло. Здесь ему сделали рентгеновские снимки, но врач не решился предпринять что-либо. Франко отвезли в специализированную клинику в город Палермо. Все это время он продолжал оставаться в сознании. Путь в Палермо занял два часа. Франко поддерживал голову обеими руками, пытаясь хоть как-то уменьшить страдания.

В Палермо созвали консилиум. Дыхание, кровяное давление и пульс раненого были нормальными. В левой стороне около носа была рана длиной около шести сантиметров. Когда рану прочистили, то увидели обломок меча, который еле выступал за края раны.

Рентген показал, что обломок имеет длину 16 см и расположен под углом 25° к основанию черепа, проходя слева направо и сверху вниз. Врачи пришли к заключению, что обломок прочно застрял и его острие почти касается позвоночной артерии. Любое неудачное перемещение обломка могло стоить жизни пострадавшему.

Извлекать инородное тело хирургическим путем не стали. Врачи решили попытаться извлечь обломок, перемещая строго по направлению его оси, но подходящего для этого хирургического инструмента не оказалось. Всю ночь один инженер и несколько механиков разрабатывали специальное приспособление.

Через 13 часов оно было готово. По своей конструкции устройство напоминало миниатюрный мостовой кран. У него было приспособление для захвата обломка, которое закреплялось подвижно на стержне с резьбой так, чтобы можно было извлечь обломок, перемещая строго по его оси. Устройство испытали на похожем по длине и форме обломке меч-рыбы, которую специально для этой цели приобрели. Операция началась через 38 часов с момента поступления Франко в клинику. Чтобы добраться до обломка, который почти не выступал над поверхностью раздробленной лицевой кости, рану расширили.

Операция продолжалась около семи часов. Наконец, стало ясно, что обломок не удастся извлечь, поскольку захваты соскальзывают с краев обломка. Родителей Франко известили, что положение раненого безнадежно; Франко доживал последние минуты. Тогда отец стал умолять отдать ему тело сына без этого ужасного обломка. Один из хирургов, пообещавший сделать это, подошел к лежавшему на операционном столе Франко и решительно дернул обломок рукой. Ко всеобщему удивлению, он моментально извлекся.

Вскоре после операции Франко пришел в себя. На рентгеновских снимках было видно, что в его голове не осталось никаких чужеродных тел. Через месяц его выписали из клиники. Франко снова начал нырять. И только шрам на лице остался единственным напоминанием об ужасном приключении ныряльщика.

Владимир Авинский
ЕСТЬ ЛИ ПИРАМИДЫ НА МАРСЕ?


(Анализ снимков «Маринер-9» и «Викинг-1»)

Худ. Б. Сопин

Фото подобраны автором

Схемы автора

Планета Марс издавна привлекала внимание. В прошлом многие астрономы полагали, что там существуют какие-то каналы. Скиапарелли и Лоуэлл были твердо уверены, что видимые в телескоп линии — это каналы, построенные разумными существами для орошения безводной почвы. После полета к планете автоматических станций стало ясно, что «каналы» представляют собой громадные тектонические трещины и долины, подобные земным рекам. Но Марс оказался космическим вариантом древней восточной загадки: проникновение в одну тайну заставляет разгадывать две новые. Каковы источники флюидов, образовавших флювиальные (речные) формы рельефа? Полагают, что они могут возникать в результате высвобождения летучих компонентов из мощного слоя марсианской мерзлоты или при выпадении атмосферных осадков. Гидросфера Марса (по мнению многих исследователей, это вода) находится сейчас в твердом состоянии, как в ледниковый период на Земле. На полюсах заметны хребты, борозды, подобные ледниковым формам рельефа.

Теперь исследователи стараются проникнуть в далекое прошлое «красной планеты». Бели на Марсе нет жизни сейчас, то не было ли ее там когда-то? Еще в 1973 г. на XXIV астронавтическом конгрессе в Баку советский астроном В. И. Мороз заявил, что «некогда на Марсе текли реки и плескались голубые озера, давление было близким к атмосферному. На Марсе можно обнаружить живые существа, близкие к земным организмам».

Марс не скупится на загадки. В последние годы под влиянием идей о космических палеоконтактах с внеземными цивилизациями вопрос о жизни на Марсе приобрел сенсационную окраску. Был ли все-таки Марс когда-либо обитаем, посещали ли его космонавты иных миров? Такие волнующие вопросы поневоле возникают, если рассматривать некоторые фотографии Марса, переданные на Землю космическими кораблями «Маринер-9» и «Викинг-1».

В зарубежной печати по адресу Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США (НАСА) высказывались обвинения в том, что оно скрывает от общественности ряд космических фотографий. Якобы они свидетельствуют, что не земляне первыми послали на Марс свои зонды. Отдельные высокопоставленные чиновники и эксперты штаб-квартиры НАСА неофициально заявляют о существовании на Марсе следов инженерной деятельности внеземных цивилизаций в виде искусственных сооружений, напоминающих города, пирамиды и обломки космического корабля.

В районе плато Элизий «Маринер-9» в 1972 г. обнаружил образования, которые некоторыми исследователями расценивались как «поле четырехугольных пирамид».

В южной полярной области «Маринер-9» сфотографировал похожие на искусственные сооружения геометрически правильные структуры. Как полагает Р. Дрейкер, специалисты НАСА «совершенно уверены, что зонд «Маринер-9» в 1972 г. сфотографировал руины города».

Еще одна необычная фотография была сделана в 1976 г. «Викингом-1» в северном полушарии Марса в районе Кидонии, где, как полагают, возможно, находятся еще одни «руины», имеющие сходство с египетскими пирамидами.

Однако самое занятное из марсианских образований найдено примерно в 9 км к востоку от «пирамид» Кидонии. Эту фотографию НАСА опубликовало. На ней видна каменная структура, напоминающая человеческую голову. В непосредственной близости от «пирамид» видно странное темное кольцо. НАСА прокомментировало снимок, отметив, что «голова» является «овальной формацией», оставив без внимания кольцо и пирамидальные образования.

Что касается упомянутого выше «космического корабля», то со ссылкой на вашингтонский источник Р. Дрейкер пишет: «…обломки были сфотографированы на пределе оптического разрешения, примерно в 15 милях от зонда НАСА (имеется в виду посадочный блок «Викинг-1», находившийся в точке с координатами 22,7° с.ш., 48° з.д. — В. А.). Фотографии показывают приблизительно две трети цельнометаллического (?) корабля, который мог быть либо цилиндрическим, либо, иметь форму тарелки… Видна борозда, прорытая кораблем в марсианской почве».

Высказывается также предположение о, возможно, искусственном происхождении «идеально круглого» образования на вершине высочайшей вулканической горы Олимп, якобы сооруженного инопланетянами для посадки своих космических кораблей.

К серии подобных гипотез относится совпадение расположения трех крупнейших вулканов Марса с планом трех египетских пирамид в Гизе.

Гипотезы об искусственных сооружениях на Марсе, как некогда предположение Скиапарелли об искусственном происхождении «каналов», хотя оно и не подтвердилось, не могут не привлекать внимание ученых при всем их традиционном скептицизме. «Неужели на Марсе кто-то уже побывал и ждет нас сейчас? Даже самых суровых скептиков эти вопросы бросают в дрожь», — восклицает Р. Дрейкер. Чтобы найти ответы, потребовалось бы самое дерзкое предприятие в человеческой истории — экспедиция на Марс.

Учитывая, что определенные круги США действительно могут быть заинтересованы в сокрытии некоторой космической информации, мы сочли целесообразным объективно оценить правомерность гипотез об искусственном происхождении некоторых марсианских образований. В данном случае мы ограничились изучением двух районов Марса: Кидонии и Элизия. По опубликованным картам и снимкам изучены общие и местные особенности рельефа, получены заключения экспертов, проведены морфологический и композиционный анализы, физическое моделирование марсианских образований, сопоставление с лунной поверхностью, формами и планировкой египетских и мексиканских пирамид.

Для понимания структуры и происхождения необычных марсианских теней их полезно рассмотреть с учетом региональных карт Марса. Возьмем геоморфологическую карту Марса в масштабе 1:20 000 000 и Атлас Марса в масштабе 1:100 000. Интересующий нас район находится на северо-восточном окончании столовых гор Кидонии (41° с.ш., 9,5° з.д.). Участок расположен на низкой холмистой местности (с высотами до 1 км) в зоне перехода от рельефа материковой области к вулканическому рельефу лавовых покровов Апид алийской равнины. На карте видны многочисленные скалистые вершины. Аналогичные формы характерны для Элизия и других районов Марса. Лавовый покров этих мест представляет собой равнину со скоплением холмов и гряд. Отдельные холмы до 5 км в диаметре нередко имеют угловатую форму. Равнина рассечена трещинами северо-восточного и северо-западного направлений. В этом районе немало плосковершинных блоков с прямоугольными и ромбовидными очертаниями. Здесь, в краевой зоне материка, характерны и островершинные гряды и холмы, на склонах которых развиты осыпи.

Район плато Элизий имеет пологоволнистый вулканический рельеф, сформированный в результате истечения лавы из трех крупных вулканов — Элизий, Геката и Альбор. Лавовые покровы испещрены многочисленными трещинами, бороздами, уступами.

Описание рельефа необходимо потому, что без учета глобальных и местных особенностей тектонического строения и рельефа Марса нельзя составить правильного представления о природе странных образований. Они не противоречат морфологической характеристике описанных рельефов. Вместе с тем многие детали снимков в Кидонии трудно объяснить с общих позиций.

Обратимся к этим деталям. Кроме нескольких кратеров и бесформенных образований на снимках выделяется более десятка фигур с геометрическими контурами. Среди них темное кольцо, совершенно не похожее на кратер, четыре больших и несколько маленьких пирамидальных тел. Марсианские образования, вообще говоря, можно сравнивать с земными сопками, конусами вулканов, открытыми расколами, уступами и… пирамидами.

По мнению ряда исследователей, наиболее приемлемым и столь же экстравагантным является сравнение с пирамидами. При этом малые марсианские пирамиды примерно равны по размерам большим египетским в Гизе или обнаруженным недавно в джунглях Бразилии, высота которых достигает 250 м.

Но даже эти поразительные сооружения выглядят детскими игрушками при сравнении с большими марсианскими «пирамидами», которые имеют чудовищные размеры (если, конечно, это искусственные сооружения). Так, сторона основания самой большой «пирамиды» около полутора километров, высота может достигать километра, если не более (длина стороны пирамиды Хеопса 230 м, высота — 147 м).

Странные фигуры расположены довольно тесной группой на участке примерно в 25 км. Их резкие, геометрически строгие светотени хорошо выделяются на сером холмистом фоне и даже напоминают урбанизированный ландшафт циклопических размеров, что снова вызывает мысль о естественном тектоническом происхождении пирамидальных образований.

К тому же на Земле нет столь гигантских искусственных сооружений и разум отказывается поверить в их существование на безжизненном Марсе. Но достаточно ли это веский аргумент — нет на Земле? Известны же проекты городов будущего в виде гигантских пирамид, башен, стен, иных мегаструктур. Есть ли у нас основание безусловно отрицать возможность существования в Галактике или даже в Солнечной системе цивилизаций, подобных нашей, способных колонизовать тот же Марс, планету, некогда цветущую, как теперь Земля? Теоретически такая возможность не исключена, хотя имеющиеся научные данные не дают повода для оптимизма.

Что касается самого интригующего образования — барельефного изображения человеческого лица, то некоторые полагают даже, что это женское лицо, так как оно обрамлено своеобразным убором из волос. И в самом деле: глаза, рот и нос так симметричны, светотени настолько антропоморфны, что трудно поверить в естественное происхождение этого феномена. Удивительный портрет имеет длину около 1500 м. Поскольку угол падения солнечных лучей на фотографии НАСА составляет примерно 20°, то высота «барельефа» может достигать 550 м.

Что это? Посмертная маска, запечатлевшая трагедию гипотетической марсианской цивилизации, немой зов, устремленный к братьям по разуму? Своего рода марсианский сфинкс, столь же загадочный, как египетский? Или же это всего лишь чистая случайность, игра природы, столь разнообразной в лепке форм из неорганического материала. Отмечают, что изображение ориентировано строго по меридиану Марса, что случайностью объяснить трудно.

Снимки согласились прокомментировать специалисты по аэрокосмическим методам исследования. Руководитель лаборатории сказал следующее: «Характер поверхности участка в Кидонии неоднороден. Однако преобладают резкие формы, особенно в левой верхней части снимка. Здесь видны тени от каких-то возвышений зубчатой формы. Восточнее видна загадочная темная кольцевая структура, отличающаяся от типичного кратера у нижнего края снимка. Еще восточнее у верхнего края видна возвышенность, которая по характеру теней напоминает …человеческое лицо. Конечно, антропоморфная возвышенность — это игра природы. То, что похоже на пирамиды, — скорее всего приподнятые участки. Единичного снимка недостаточно для однозначных выводов, тем более для столь серьезных утверждений о существовании на Марсе искусственных сооружений».

Другой специалист дал такое объяснение того же снимка: «Привлекают внимание несколько резких теней в левом верхнем углу. Настораживает прямолинейность раздела светлых и темных участков. Просматривается какая-то закономерность в расположении этих образований. Одни из них (верхние) больше сохранили свою форму, другие (внизу), как бы подтаявшие (возможно, светлые участки — это снег), сильнее разрушены. Их можно считать разломами с кулисообразными разрывами. Контраст вызван перепадами высот или резким изменением свойств отражающей поверхности. Скорее всего светлые участки — это поднятия, глубокие тени — крутые склоны. Следует отметить темную кольцевую структуру, обусловленную, по-видимому, не рельефом, а плохой отражающей способностью пород».

— А что могла бы означать эта деталь? — спрашиваю я, показав на антропоморфную фигуру.

— Похоже на человеческое лицо!

— Да, похоже. Но все-таки докажите, что это действительно искусственное сооружение.

— Это какая-то симметричная гора с равными по крутизне склонами. Можно было бы утверждать, что собственно теневые контуры чисто случайны, но настораживает светлый контур, который как бы обрамляет фигуру наподобие волос. Если эту деталь убрать, то ассоциация с изображением лица сразу пропадает. Как ни заманчива гипотеза искусственного происхождения структуры, все-таки перед нами естественное геологическое образование.

— Американские исследователи высказывают предположение, что на этом снимке видны тени пирамид. Ваше мнение?

— Я соглашаюсь с тем, что перед нами образования пирамидальной формы. Ряд возвышений рельефа имеет геометрически правильную форму. Перед нами участок горной системы с открытыми разломами. Не искусственные, а геологические образования.

Относительно фотографии района Элизиум дано следующее заключение: «Ни в коем случае здесь нельзя говорить о пирамидах. Если бы это были объемные образования, они отбрасывали бы соответствующие тени. Таких на снимке нет. Светлые поля вряд ли следует принять за склоны. Может быть, это снег или участки с высокой отражательной способностью. Темные, радиально расходящиеся линии на первый взгляд представляют собой щели расколов. Однако для расколов характерны более выраженные тени, которых здесь не видно. Темные линии можно считать прогретыми, подтаявшими зонами, радиально расходящимися от кратеров. Здесь есть две такие фигуры. Третья, западная, может оказаться вершиной подобной же системы, только более крупных размеров».

Таким образом, эксперты не отрицают, что в Кидонии сфотографированы пирамидальные образования, и подтверждают формальное сходство «овальной формации» с изображением головы человека. Но все эти странные фигуры, по их мнению, имеют естественное происхождение.

Проведенный нами морфологический анализ пирамидальных фигур затруднялся из-за невысокого качества имевшихся в нашем распоряжении фотокопий снимков. Ступенчатые и мелкие фигуры, по-видимому, разрушены и засыпаны. Их контуры, особенно в теневой части, прослеживаются с трудом. Поэтому возможны ошибки в определении размеров и углов. В марсианском «театре теней» нелегко отыскать тени искусственных образований, даже если они действительно есть. Полученные результаты необходимо оценивать с учетом всего этого.

Вид контуров светотени на поднятых ребрах, форма и длина отбрасываемых теней, различная плотность тени на неосвещенной стороне, по крайней мере у самых крупных образований, характерны не для открытых разломов, не для выбросов или конусов вулканов, а для возвышений, квадратных и прямоугольных в плане. У больших фигур хорошо видны наносы, мешающие точно определить контуры оснований.

Можно выделить возвышения трех типов. Обычные, как пирамида Хеопса; пирамиды с изломанными гранями, как у «ромбовидной» пирамиды в Дашуре; ступенчатые, напоминающие пирамиду в Медуме или мексиканские пирамиды.

На теневых сторонах возвышений видны освещенные участки вроде трещин, возможно, это следы разрушения и заноса песком. Видны отдельные линейные тени — трещины или уступы.

Расположение пирамидальных фигур было воспроизведено нами на макете из пластилина. Угол наклона граней у разных моделей варьировал от 30 до 60°. Источник света располагался, как в марсианских условиях, под углом 20° над горизонтом. На макетных снимках получены светотени, в основном идентичные светотеням реальной поверхности Марса, что может указывать на действительно пирамидальную форму марсианских тел.

Можно привести как естественные, так и искусственные аналоги марсианских фигур. Среди естественных — телевизионное изображение центральной горки кратера Альфонс на Луне, полученное «Рейнджером-9», и естественные — «пирамиды» выветривания в окрестностях Каппадоса в Турции. Среди искусственных — тени египетских пирамид.

Морфологический анализ и моделирование, таким образом, не дают решающих аргументов ни «за», ни «против» гипотезы пирамид.

Искусственные сооружения и их ансамбли отличаются от природных образований более высокой степенью упорядоченности, определенными закономерностями в планировке. А нет ли геометрических закономерностей в ансамбле марсианских фигур, нет ли аналогий с архитектурными комплексами на Земле? Насколько нам известно, никто подобных закономерностей не искал.

Предпринятый нами композиционный анализ неожиданно показал, что если контуры «пирамид», «сфинкса» и темного кольца определены более или менее правильно, то они расположены не хаотично, а образуют упорядоченную, сложную систему.

Ось марсианского «сфинкса» и самой большой «пирамиды» в первом приближении параллельны и ориентированы на север (как и комплекс пирамид в Гизе). Оси трех остальных больших «пирамид» параллельны друг другу и повернуты по отношению к меридиану примерно на 16°, то есть на №/22 часть дуги окружности[16]. При этом положение и размеры всех фигур как бы взаимосогласованы и зависят от осевых линий и касательных к сторонам их оснований. Темное кольцо расположено посредине поля, занятого «пирамидами» и «сфинксом» так, что проведенная из центра кольца окружность охватывает всю композицию.

По своим абсолютным размерам большие марсианские «пирамиды» не имеют аналогов среда искусственных сооружений наЗвмле. А вот в композиционном отношении некоторые аналогии выявляются. Расположение фигур марсианского комплекса в принципе сопоставимо с планировкой мексиканских пирамид, например пирамид Солнца и Луны в Теотихуакане, пирамид и храмов в Ушмале и Чичен-Ице. Аналогия состоит в довольно плотном, взаимоувязанном расположении пирамид и, самое главное, в одинаковом повороте осей марсианских образований и земных пирамид по отношению к меридиану на один и тот же угол альфа (№/22 дуги).

Однако появившаяся вроде нить доказательств искусственного происхождения марсианских «пирамид» вряд ли может служить путеводной. Дело в том, что именно под таким углом к меридиану в Кидонии проходит серия разломов. И не только в Кидонии, но и на плато Элизий, почти повсеместно на Марсе разломы имеют западное или восточное отклонение от меридиана на угол альфа или два альфа. Аналогичная закономерность характерна и для земных разломов. Не исключено, что мы имеем дело с какой-то новой закономерностью в природе и… архитектуре древних, что не менее интересно само по себе.

И все-таки, увидев лицо «марсианского сфинкса», осмыслив геометризм форм, их упорядоченность, требуется немалое усилие, чтобы согласиться с, казалось бы, естественной мыслью о природном происхождении этих форм. Анализируя марсианские образования, мы не можем уйти от вопроса о целях сооружения земных пирамид и их возможных марсианских аналогов. Немыслимые размеры последних, если это действительно пирамиды, ставят под сомнение ныне принятые в науке представления о пирамидах-усыпальницах фараонов и культовых сооружениях. В свете открытий последних лет (пирамиды в Бразилии, на дне «Бермудского треугольника», наконец, гипотетические «марсианские пирамиды») все больший интерес представляют соображения о геофизическом назначении пирамид, что в корне меняет фундаментальные исторические концепции.

Пирамиды на Марсе? Это представляется невозможным. В чем же тогда дело? В особенностях марсианской тектоники и не изученных пока законах рельефообразования. В противном случае, как бы фантастично это ни было, снимок запечатлел развалины каких-то сооружений неизвестной цивилизации.

Сегодня без проведения дополнительных исследований снимков Марса, без новых космических данных сделать какие-либо выводы трудно. Но в любом случае к гипотезе о пирамидах на Марсе необходимо отнестись со вниманием.

Марс бросает новый вызов ученым. Если огромные размеры марсианских образований кажутся невероятными для искусственных сооружении, то не следует забывать, что сила марсианской гравитации составляет только 1/3 земной и существо, ростом с человека, могло бы быть на Марсе настоящим гигантом. «Нельзя ли допустить, — спрашивает В. Хайн, — что мифические гиганты, которым легенды приписывают сооружение мегалитов каменного века, прибыли с Марса? Не такого ли пришельца среди наскальных рисунков сфотографировал в горах Тассили в Сахаре французский исследователь Анри Лот, назвав его «Великим богом марсиан»?»

Если на снимках Марса действительно искусственные сооружения, то это радикально меняет наши представления о происхождении разума во Вселенной.

Не являются ли «марсианские пирамиды» и «марсианский сфинкс» вещественным доказательством существования инопланетных цивилизаций? Дадут ли будущие полеты на Марс ответ на этот сакраментальный вопрос?

Владимир Бодрин
НА ЗЕМЛЕ ЧЕХОВ И СЛОВАКОВ

Цветные фото В. Захарченко,

Н. Дроздова, М. Трахмана

Немало событий и перемен произошло на земле чехов и словаков за ее пятнадцативековую историю. Возникали княжества, королевства, империи и уходили в небытие. Сменялись правители и короли, вспыхивали крестьянские восстания, проходили революционные войны. Долгие годы народы Чехословакии боролись за национальное освобождение родины от иноземных поработителей. И только с распадом империи Габсбургов в 1918 г. была образована независимая буржуазная республика. Новая история Чехословакии начинается со Дня Победы над черными гидами германского фашизма в мае 1945 г., когда советские воины, пройдя от Берлина стремительным маршем, спасли от уничтожении восставшую Прагу и разгромили 9 мая крупную немецко-фашистскую войсковую группировку в Чехии.

Вот почему день 9 Мая для чехов и словаков не только День Победы. Это национальный праздник социалистической Чехословакии, день, когда был открыт путь к подлинной национальной свободе и независимости, путь к строительству нового, социалистического общества.

Как свидетель тех памятных событий на одной из пражских площадей высится на постаменте танк Т-34, первым ворвавшийся в город…

Впервые я увидел Чехословакию в те победные, радостные дни как воин Советской Армии. Никогда не забыть, как встречали на всем пути от Рудных гор до Праги воинов-освободителей люди, обретшие свободу.

В центр Европы пришла весна, весна Победы…

С тех пор миновало 38 лет. Строительство новой жизни и Чехословакии встречало ожесточенное сопротивление внутренних и внешних врагов. В феврале 1948 г. прогрессивными силами была одержана победа над буржуазными партиями, готовившими контрреволюционный переворот. В 1968 г. антисоциалистические силы пытались, при поддержке реакционных кругов Запада, повернуть историческое развитие страны вспять, но трудящиеся ЧССР при поддержке Советского Союза и других социалистических стран отстояли завоевания социализма.

Современная Чехословакия — федеративное социалистическое государство — состоит из двух равноправных братских республик — Чешской Социалистической Республики (ЧСР) и Словацкой Социалистической Республики (ССР). Столица страны и ЧСР — город Прага, столица Словакии (ССР) — город Братислава.

Территория Чехословакии в широтном направлении протянулась с востока на запад на целых 750 км, а с севера на юг — всего на 150–250 км. Можно сказать, что Чехословакия расположена на стыке двух миров: социалистического и капиталистического. Три четверти от всей протяженности границ ЧССР приходится на дружественные социалистические страны — члены Организации Варшавского Договора. Положение ЧССР в центре Европы способствует развитию транзитных перевозок между социалистическими странами, а также между странами Востока и Запада. Не случайно важнейшие магистральные нефте- и газопроводы, дальние линии электропередач идут из СССР в другие социалистические страны и ряд капиталистических государств Европы именно через Чехословакию. Крупнейший нефтеперерабатывающий комбинат ЧССР «Словнафт» в Братиславе получает советскую нефть по международному нефтепроводу «Дружба».

Несмотря на относительно небольшую территорию страны (128 тыс. кв. км), природа Чехословакии очень разнообразна и живописна. Западная часть страны, носящая название «Чешский массив» (очень древний по геологическому возрасту), равнинно-холмистая с небольшими останцами. Лишь по краям массива находятся лесистые горы высотой до 1000 м. В этих горах проходит западная государственная граница ЧССР. Восточная часть страны, Словакии, уже настоящий горный край — Карпаты. Здесь, среди крутых хребтов и быстрых потоков, в Высоких Татрах, находится высшая точка ЧССР — Герлаховски-Штит (2655 м). На юге к Карпатам примыкают две плодородные низменности — Подунайская и Потисская. Это житницы горной Словакии. На одну из вершин Татр — Рысы (2499 м) — в 1913 г. со своими товарищами совершил восхождение В. И. Ленин. Ныне тысячи чехословацких юношей и девушек, многочисленные посланцы молодежи социалистических стран ежегодно поднимаются по крутым тропам на гору, чтобы возложить цветы к мемориальной доске с изображением вождя мирового пролетариата.

Страна расположена в умеренно континентальном климатическом поясе. Ранней весной на горах еще снег, а долины уже покрыты коврами цветов. Осадков выпадает в общем достаточно, однако и южной Моравии и на низменностях юга Словакии случаются засухи. Чехословакия расположена на главном европейском водоразделе, разделяющем бассейны рек, текущих на север и юг континента. Поэтому речная сеть густая, но крупных и многоводных артерий почти нет. Дунай течет только вдоль южной границы, Лаба заходит в пределы страны лишь своим верхним течением. Зато в стране имеется 22 тысячи прудов и озер! Но настоящее чудо природы — минеральные источники, которых насчитывается в стране около тысячи. Многие из курортных городов ЧССР (а их 58) известны всему миру. Достаточно вспомнить Карлови-Вари, Марианске-Лазне, Франтишкове-Лазне, Пьештяни. Только один Карловарский гейзер выбрасывает на высоту более 12 м 2000 литров горячей минеральной воды в минуту.

Свыше трети территории страны покрыто лесами. Это не только хозяйственный ресурс, но и важная часть ландшафта. В 70-х годах в Чехословакии имелось 550 охраняемых территорий. Из них в Чехии — 500, а в Словакии — 50. Но в Словакии находится крупнейший в стране заповедник — «Высокие Татры», его площадь — 1200 кв. Км. На территории этого заповедника расположен Татранский национальный парк. На востоке Чехии между горами Крконоше и Орлицкими находится заповедник «Чешский Рай» (125 кв. км) — самое популярное в стране место отдыха и туризма. Несмотря на высокую плотность населения (120 человек на 1 кв. км), мощную промышленность, высокоразвитое сельское хозяйство, природа Чехословакии бережно охраняется.

Природные минеральные ресурсы страны весьма разнообразны, хотя и не очень богаты. Особенно важное значение имеют запасы каменных и бурых углей, а также нерудных ископаемых: магнезита, каолина, графита, кварцевых песков.

ЧССР — страна двух родственных западнославянских народов. Они составляют 94 % ее населения: свыше 9 млн. чехов и 5 млн. словаков. Сеть поселений весьма густая. По количеству населенных пунктов (60 тыс.) страна занимает одно из первых мест в мире. Среднее расстояние между ними в Чехии — 2 км, в Словакии — 3,5 км. Но такая разбросанность небольших поселений (наследие прошлых эпох) не отвечает современным потребностям общественного развития, что приводит к большому размаху каждодневных маятниковых миграций.

В Чехословакии много небольших городков, полугородских и сельских населенных пунктов. Из более чем 300 городов страны больших (с числом жителей свыше 100 тыс.) всего 7, и только в Праге — столице республики — свыше 1 млн. жителей.

Путь реконструкции сложившейся сети поселений — концентрации населении в соответствии с концентрацией производства. В наши дни для большинства жителей страны деревня уже перестала быть местом работы и осталась лишь местом пребывания, жильем. В начале 50-х годов в сельском хозяйстве ЧССР было занято около 3 млн. человек, а сейчас — меньше 1 млн. Жилищное и иное строительство для работников сельского хозяйства сосредоточивается в специально избранных населенных пунктах. Остальные деревни все больше будут становиться местами отдыха горожан.

В ходе реконструкции городов и других поселений тщательно учитываются и бережно сохраняются самые разнообразные памятники прошлого. Выделено особо несколько десятков историко-архитектурных памятников, охраняемых государством. В стране насчитывается более 2500 замков и дворцов, а исторически ценных архитектурных объектов — более 40 000. В Праге до сих пор ходят по Карлову мосту, построенному 0через Влтаву еще до того, как Колумб открыл Америку. Неподалеку от него находится историческое место: дом на Гибернской улице, где в 1912 г. проходила VI (Пражская) конференция РСДРП.

Чехословакия — страна мощной, передовой экономики, высокой культуры производства. Имея всего 0,4 % численности населения Земли, она производит 1,6 % мировой промышленной продукции. По добыче угля, выплавке стали, производству машин она входит в первую десятку стран мира. Еще более красноречивы показатели производства на душу населения: страна занимает первое место в мире по выпуску машин, обуви; одно из первых — по выработке цемента, серной кислоты, тканей, сахара, пива. По урожайности зерновых культур (около 40 ц/га) и продуктивности животноводства ЧССР занимает одно из ведущих мест в социалистическом мире.

Высокий уровень материального благосостояния трудящихся достигнут в годы народной власти. Бесплатное образование, здравоохранение, одна из самых низких квартплат в мире — все это реальные завоевания социализма в ЧССР.

Пример Чехословакии показывает, нисколько вздорны суждения буржуазной пропаганды о пригодности социализма якобы только для слаборазвитых стран. Успешное построение социалистического общества в с гране с высокоразвитой экономикой неоспоримо свидетельствует об ином.

Современная Чехословакия — это мощная и планомерно развивающаяся экономика; это — передовая наука и культура; это — высокий уровень народного благосостояния; это — широчайшие возможности для развития личности, активное участие миллионов граждан в управлении государственными и общественными делами. За всем этим стоит большая организаторская и руководящая роль партии коммунистов, упорный труд рабочего класса, крестьянства, народной интеллигенции.

ЗАРУБЕЖНАЯ НАУЧНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Борис Силкин

Худ. Е. Ратмирова

Растения обороняются

Растения рода страстоцвет (Passiflora) обычвю сваьио страдают от личинок бабочки геликон (Heliconius), одних из наиболее прожорливых. Нередко личинки полностью лишают молодые растения страстоцвета всех листьев.

Известно, что самки этих бабочек очень тщательно выбирают растение, на которое откладывают яйца. Найдя сочный страстоцвет, они некоторое время порхают над ним, постукивая по листьям усиками. Затем садятся на лист и начиняют «барабанить» по его поверхности передними лапками, снабженными химическими рецепторами.

Только удовлетворившись результатом такого обследования, насекомое начинает искать наиболее подходящее место для откладки яиц. Однако, если бабочка обнаруживает, что на этом растении уже отложены яйца другой особи ее же вида, она улетает искать новое растение. Даже свои собственные яйца она стремится располагать через довольно значительные промежутки, чтобы появившиеся из них личинки не поели друг друга.

И вот какие наблюдении сделали энтомологи Кати Уиллиамс и Лоренс Джилберт, научные сотрудники университета штата Техас (США). У страстоцвета вида цианая на многих листьях часто встречаются небольшие образования, очень напоминающие яйца бабочки геликон по размерам, цвету и форме. Самка бабочки, едва заметив эти фальшивые «яйца», тут же взлетала, не отложив своих.

Исследователи высказывают предположение, что и результате такого сложного эволюционного приспособления данный вид страстоцвета получил существенное преимущество перед другими и может стать доминирующим в популяциях своего рода.

Биосферный заповедник в Индонезии

У западного берега Суматры (Индонезия) лежит остров Сиберут, входящий в архипелаг Ментаваи. В отличие от крупных островов Индонезии, соединявшихся с континентом сухопутными «мостами» всего 12 тыс. лет назад, Сиберут отделен от материка и от Суматры глубоководной впадиной. Такая его изоляция, длившаяся последние полмиллиона лет, и послужила причиной возникновения здесь уникальных природных условии.

На острове обитает 28 видов млекопитающих, причем 80 % из них эндемичны, то есть не встречаются более нигде. Наиболее примечательны приматы. Обитающая здесь разновидность высших обезьян — гиббон Клосса — наиболее примитивна из всех малых гиббонов Юго-Восточной Азии. Местный вид макак — боккон существенно отличается от других макак, населяющих Суматру и Калимантан.

То же можно сказать о здешней обезьяне — лангуре ментавайском, внешний вид которого необычен, а по своему поведению он напоминает скорее гиббонов, чем лангура. Свинохвостый лангур симакому Сиберута имеет большое сходство с макаками и, несмотря на родство с носатыми обезьянами, выделен в отдельный род в качестве его единственного представителя.

Осадки здесь весьма обильны (4500 мм в год) и распределяются по месяцам равномерно, климат теплый. Отсюда богатство растительного покрова, представляющего собой влажный тропический лес. На Сиберуте встречаются виды деревьев, нетипичные для других районов Индонезии. Вообще же флора этого острова изучена слабо, но уже очевидно, что и в ее составе немало эндемичных растений, занимающих более обширную экологическую нишу, чем аналогичные растения Азиатского континента и крупных островов. Многие из этих растений, по-видимому, успешно используются в народной медицине.

На Сиберуте живет 18 тыс. человек. До недавних пор, когда сообщение с Суматрой еще не было налажено, жители Сиберута не знали ткачества, гончарного дела, изготовления металлов, не были знакомы с алкоголем, табаком, не жевали бетель, не ели риса. У них не было ни деревень, ни вождей.

Вся экономика сиберутцев основывалась на использовании саговой пальмы, которая произрастает на болотах, корней таро, а также на рыболовстве, свиноводстве и охоте. Земледелие было крайне примитивным (главное орудие — кол-копалка) и существенной роли не играло. Продуктами питания они владели сообща и добывали их лишь ровно столько, сколько нужно для повседневной жизни. Расчистке под посевы подвергались лишь маленькие участки леса; подсечно-огневое хозяйство, характерное для других тропических районов, здесь не велось. На охоте жители применяли лук и стрелы, обычно смазанные растительными ядами.

Верования сиберутцев были анимистическими: они наделяли душой предметы, явления природы, погоду и т. д. Они полагали, что естественный порядок вещей в природе с его всеобщей гармонической взаимозависимостью человек нарушать не должен.

Но в последние годы Сиберут оказался вовлеченным в сферу деятельности сил, заинтересованных в его «развитии». Несколько компаний занялись здесь массовой вырубкой лесов, дающих пенную древесину; В девственном виде осталось лишь 65 тыс. га, входивших в заповедник Теитеи Батти. Лесопосадки не ведутся, вывоз древесины ведется хищнически, большая часть подлеска гибнет, почве, подпочвенным водам и фауне причинен существенный ущерб. Все это наносит непоправимый удар по сложившимся формам жизни сиберутцев. Попытки властей переселить их в специально выстроенные деревни ничего не дали. Народ, считавший землю, лес и животный мир своей общей неотъемлемой собственностью, не может примириться с тем, что все это у него отнимают (обычно — без компенсации).

В 1981 г. индонезийские природоохранительные организации при содействии Всемирного фонда охраны природы составили план создания на Сиберуте биосферного заповедника в соответствии с программой ЮНЕСКО «Человек и биосфера». Согласно плану, заповедником будет объявлен весь остров, подразделяемый на три зоны.

В первую из них («зону развития») площадью около 250 тыс. га будут входить почти все районы, где рубка леса уже ведется. В дальнейшем здесь будет разрешена только осторожная, выборочная рубка, отвечающая лесоохранным требованиям. Местным жителям предоставляется право собирать хворост, охотиться традиционными методами и расчищать участки под посевы. Полностью запрещена охота на крокодилов, дюгоней (морских коров), гиббонов и лангуров.

Вторая зона (100 тыс. га) отводится для «традиционного использования». Ее эксплуатировать имеют исключительное право местные жители, для въезда необходим пропуск. Контроль за соблюдением этого порядка возлагается на специальную охрану.

В третьей- «заповедной — зоне (50 тыс. га) будут строго охраняться все животные и растения. Охота и расчистка под пашню исключается. Здесь и ранее практически не было поселений; этот район включает многие истоки рек, водоразделы, крутые склоны, не удобные для хозяйственного освоения.

В качестве первого шага правительство Индонезии изъяло из общего пользования 56,5 тыс. га земли. В 1983 г. истекает срок действия концессии крупной компании, ведущей рубку леса, и концессионная территории будет немедленно присоединена к биосферному заповеднику. В ближайшее время ожидается аналогичное решение в отношении еще 93 тыс. га. Ведется обучение лесников и административного персонала заповедника. Размечаются и маркируются его границы. Будущему острова Сиберута был посвящен специальный симпозиум, состоявшийся в марте 1981 г. в Андаласском университете (Западная Суматра). Таким образом, возникает надежда на спасение этого уникального уголка тропической природы и его населения.

Природа Карибского бассейна нуждается в защите

В последнее время отмечаются серьезные нарушения экологического равновесия в бассейне Карибского моря и и омываемых им странах. Так, площадь, покрытая лесами, ежегодно сокращается в Колумбии на 800 тыс. га, в Мексике — на 400 тыс., в Венесуэле — на 250 тыс. га. Остров Барбадос, когда-то сплошь покрытый деревьями, ныне обладает лишь 16 га лесов (из общей площади 43 тыс. га). Всего во всех странах Карибского бассейна ежегодно уничтожается около 1,8 млн. га леса, тогда как лесопосадки не превышают 34 тыс. га.

Преобладающие здесь влажные субтропические леса вырубают для увеличении пахотной площади, а также для получения дров, дающих около 80 % энергии, потребляемой в сельской местности. Вслед за вырубкой немедленно начинаются активные процессы эрозии почвы, верхний слой которой сносится тропическими ливнями в море. Это приводит к нарушению сложившейся экологической системы в устьях рек и в прибрежных водах моря: гибнут коралловые сообщества, страдает ряд видов рыб и растительных организмов.

Создается порочный круг: снижение продуктивности угодий и уловов рыбы вызывает необходимость расчищать от леса под пахоту все новые территории. Кроме того, применение пестицидов, попадающих в море, также причиняет ущерб рыболовству.

Наконец, немалую роль играет и нефтяное загрязнение. Согласно данным природоохранительных организаций, лишь в 1978 г. в прибрежные воды Карибского бассейна в результате аварий танкеров и прорывов скважин поступило более 12 млн. л нефтепродуктов.

Исследования, выполненные в лаборатории морской биологии Флоридского международного университета (США) под руководством д-ра Анитры Торхауг, показывают, что наиболее загрязнены следующие акватории и порты: Картахена в Колумбии (ртуть), Колон в Панаме (нефть), Веракрус в Мексике (тепловые выбросы вод), Гальвестон в штате Техас, США (нефть), Новый Орлеан в штате Луизиана, США (промышленные отходы)» залив Тампа в штате Флорида, США (сточные воды), Кингстон на о. Ямайка (отходы добычи бокситов), Порт-о-Пренс на о. Гаити (сточные воды), Порт-оф-Спейн на о. Тринидад (нефть) и др.

И все же специалисты считают, что Карибское море загрязнено в меньшей степени, чем Средиземное. Мерам по предотвращению дальнейшего загрязнения была посвящена состоявшаяся в 1981 г. в Монтего-Бей (Ямайка) созванная руководством Экологической программы ООН конференция, в которой приняли участие представители 23 стран этого региона. Был принят план действий, включающий конкретные шаги по борьбе с выбросом нефти, охране водораздельных зон, коралловых рифов, мангровых зарослей, тропических и субтропических лесов, предотвращению исчезновения редких видов животных и растений. Предполагается изучение воздействия туризма на природную среду.

На все это должно быть ассигновано первоначально 8,2 млн. долл. Страны — члены ООН предоставили 1,38 млн. Остальную сумму, вероятно, предоставят правительства ряда развитых стран.

Новое свидетельство метеоритной катастрофы

Выдвинуто немало гипотез, согласно которым гибель множества видов животных, в том числе динозавров, была вызвана столкновением Земли с гигантским метеорным телом около 65 млн. лет назад, на границе мелового и третичного периодов.

Новое подтверждение этому обнаружили научные сотрудники Нидерландского геологического института Й. Смит и Г. Клавер, изучившие состав глинистых пород из Караваки (провинция Мурсия, юго-восток Испании). В этих глинах найдено большое количество мельчайших сферических тел диаметром от 0,5 до 1,0 мм, которые присутствуют только в слоях, относящихся к границе мелового и третичного периодов. Анализ этих шариков показал богатое содержание в них хрома и ниобия — элементов, встречающихся в самой глине лишь в очень малых количествах.

Голландские ученые утверждают, что такие шарики имеют внеземное происхождение и могли появиться на Земле в результате ее столкновения с метеорным или кометным телом. Такое событие могло привести к катастрофическим изменениям природной среды, вызвавшим гибель многих ее обитателей.

Датировка шариков калий-аргоновым методом показала, что их минимальный возраст составляет лишь 44±2 млн. лет. Однако специалисты полагают, что возможна потеря аргона образцами, это и привело к занижению подлинного возраста шариков, который может совладать с периодом массового вымирания динозавров.

Сейсмичность Северной Америки возросла

Согласно данным, опубликованным Управлением геологической съемки США, в 1980 г. по сравнению с 1979 г. количество значительных подземных толчков на территории США в этот период возросло вдвое (значительным считается землетрясение, магнитуда которого не Ниже 6,5 по шкале Рихтера, а также подземные толчки, вызвавшие человеческие жертвы или существенные разрушения).

Подобный рост сейсмичности в Северной Америке совпадает с общемировой тенденцией. Наиболее сильным землетрясением 1980 г. в США был толчок, отмеченный 8 ноября, магнитуда которого достигла 7,4 по шкале Рихтера. Эпицентр находился в северной части Тихоокеанского побережья штата Калифорния. В результате землетрясения было ранено 5 человек и причинен ущерб ряду зданий и сооружений.

Использование энергии волн в Норвегии

Недостатки большинства проектов использования волновой энергии моря связаны с низкой эффективностью установок и большой стоимостью сооружений. Группа сотрудников норвежского Центрального института промышленных исследований, возглавляемая инженером. Филосом Эвеном Мелумом, предложила проект, который позволяет удешевить строительство и повысить КПД таких энергостанций.

Известно, что длина волны, а значит, и ее скорость находятся в пропорциональной зависимости от глубины водоема. Поэтому, если установить на глубине до 30 м известное количество заякоренных пластин, фронт накатывающейся на берег волны приобретет сферические очертания. Это напоминает воздействие линзы на пучок световых волн, стягивающихся в одну точку и фокусирующихся. Такой принцип положен в основу норвежского проекта. Форма заякоренных пластин и их расположение зависят от очертаний береговой линии в районе электростанции. Испытываются два типа фокусирующего устройства: первый увеличивает амплитуду волн в направлении фокальной точки, второй — изменяет их форму, смещая фазу различных частей волны. Второй тип более эффективен. С его помощью в требуемой точке фокусируется до 80 % всей энергии волн.

Испытания, проведенные в Норвежской гидродинамической лаборатории на модели с масштабом 1:1000, показали, что предлагаемое устройство может «забрасывать» волны в прибрежный бассейн на высоту до 100 м над ур. моря. Падающая оттуда по отводящему каналу вода будет вращать турбины. Необходимые при строительстве такой электростанции земляные работы по объему существенно меньше, чем по другим проектам, не предусматривающим сосредоточения энергии волн на небольшом участке побережья. В экспериментальном центре Хакадаль (близ Осло) строится крупномасштабная модель для окончательной проверки проекта.

КОРОТКО О РАЗНОМ

Факты подобраны Германом Малиничевым

Худ. А. Жукова

Пожалуйста, стреляйте!

В Карпатском заповеднике недавно разрешена охота. В этом огромном лесопарке на горах и холмах водятся кабаны, олени, медведи, редкие птицы. Многие из его обитателей занесены в Красную книгу. Почему же теперь выдаются лицензии? Неужели зверей стало слишком много? Нет, их поголовье пока не отличается многочисленностью. Дело в том, что там разрешена охота с фоторужьем. И только под наблюдением опытных егерей, которые проведут фотолюбителей по специально выделенным для этого тропам. Маршруты разработаны украинскими экологами, которые предусмотрели определенные ограничения в передвижениях по заповедному лесопарку.

Ливень ошибся курсом

Как известно, летом 1981 г. во многих районах нашей планеты зафиксированы существенные капризы погоды, которые не наблюдались более 100 лет. Например, в Бразилии ударили заморозки, от которых пострадали кофейные плантации, а в болотистых местностях Индии, где всегда было много влаги, три месяца свирепствовала жесточайшая засуха.

Беспрецедентный случай произошел в районе г. Томенгеси, расположенного в центре алжирской Сахары. Там разразился тропический ливень, который обрушил на землю многолетнюю норму воды. Обычная для таких дождей зона расположена в 1200 км к юго-западу.

Принимают за медуз

Канадская океанографическая экспедиция, снаряженная университетом г. Торонто, опубликовала неутешительные результаты своих исследований. Ученые изучали причины гибели морских черепах у берегов Центральной и Южной Америки. Вскрытие погибших животных показало, что в их пищеводе застряли пластмассовые пакеты, которые выбрасывали за борт пассажиры лайнеров. Морские черепахи принимают прозрачный пластик за медуз и заглатывают. Более половины животных, польстившихся на эти предметы, загрязняющие море, погибли.

Самое краткое название

Городов и сел, название которых состоит из трех или двух букв, в географическом атласе можно найти довольно много. Пожалуй, своеобразный рекорд в этом отношении держит одна из норвежских деревень, расположенная на Лофотенских островах. На картах она обозначается одной буквой — А. В деревне живет около 300 человек, занимающихся в основном промыслом трески.

Защита пляжей латексом

Не так давно в Ла-Манше наскочил на камни и разломился либерийский танкер. Нефтяное пятно стало двигаться к пляжам английских курортов. Ученые решили проверить новый метод борьбы с «нефтяной чумой». На нефтяную пленку с кораблей разбрызгали жидкий каучуковый латекс. Произошла реакция, в результате которой образовалась твердая пленка, которую очень легко собирать сетями. После высушивания ее можно использовать в качестве топлива в смеси с каменным углем или торфом.

Поосторожнее с шампиньонами

Во многих странах Европы запрещено скашивать на корм скоту траву у обочин шоссе. Дело в том, что здесь в растениях накапливаются тяжелые металлы, содержащиеся в выхлопных газах автомобилей.

Ученые Финляндии установили, что еще большей способностью накапливать тяжелые металлы обладают шампиньоны. Эти грибы могут постепенно аккумулировать свинец, кадмий, ртуть не только из выхлопных газов автомобилей, но и из дыма индустриальных предприятий. Финские экологи воспользовались этим свойством грибов для определения вреда, наносимого тем или иным предприятием окружающей среде. Так они доказали, что один из, химических заводов в пригороде Хельсинки выбрасывает в воздух весьма значительное количество кадмия.

Какой же город под Евпаторией?

О существовании античного порта на месте известного курорта в Крыму советские ученые знали давно. Античные источники называли древнегреческий город в этом районе Керкинитидой. Но полной уверенности, что именно это поселение находилось под застройками современной Евпатории, до сих пор не было. Загадку разрешили киевские археологи. При раскопках в центре города они вскрыли фундаменты жилых домов, оборонительных стен, мастерских различных ремесленников. Найдены украшения, предметы домашней утвари. Удалось расчистить пол центрального помещения одного солидного по размерам здания. Он покрыт мозаикой из цветной гальки. Теперь ясно, что Керкинитида была одним нз крупнейших городов Тавриды в V–III в. до н. э.

Муссоны и змеи

В Индии немало людей страдают от укусов ядовитых змей. В последние годы в стране работает специальная комиссия ученых, ведущая разъяснительную работу среди населения, как уберечься от опасных пресмыкающихся. Многолетние наблюдения показывают, что особенно опасны змеи в период муссонных дождей. В это время, когда резко меняется атмосферное давление, змеи наиболее агрессивны. Самый опасный месяц в этом отношении — август, когда муссоны с океана приносят на Индостанский полуостров огромные массы воды. Тогда отмечается массовая миграция змей в населенные пункты.

Сколько лет Берлину?

До сих пор считалось, что столице ГДР около 750 лет. Первое упоминание Берлина в исторических хрониках относится к 1237 г. Но можно ли считать это датой основания города? Ведь известно, что многие европейские столицы, в том числе и Москва, значительно старше, чем можно судить по первым упоминаниям о них. Например, Рим на 700 лет древнее даты своего официального основания, а Лондон — примерно на 200.

Во время реставрационных работ в соборе святого Николая — старейшего архитектурного памятника Берлина — ученые ГДР обнаружили фундамент древней базилики. Его обследование показало, что постройка относится к 1220 г. Значит, Берлину по крайней мере на 17 лет больше. Но по характеру базилики ясно, что она возводилась уже в сложившемся поселении. Следовательно, город на Эльбе еще старше.

Кто виноват?

В печати Швеции появились тревожные сообщения о том, что при обследовании примерно 5 тыс. озер в стране оказалось: вода в них отравлена промышленными отходами. Как показала тщательная проверка, местные предприятия не могли сбросить туда большое количество сточных вод. Откуда же там ядовитые соединения серы, селена, азота, хлора?

Было установлено, что вредные загрязнения заносят в Швецию ветры из ФРГ. В Швеции за год выпадает миллион тонн производственной пыли, принесенной с юга.

Размером с истребитель

В последние годы палеонтологи выяснили, что в доисторические времена пингвины достигали двух метров в высоту, очень крупными были предки попугаев и кур. А какими же были кондоры, размах крыльев которых сейчас достигает трех метров?

Ответить на этот вопрос помогла случайная находка в окрестностях Буэнос-Айреса. Там обнаружены окаменевшие кости гигантской хищной птицы. Размах ее крыльев — более семи с половиной метров. Возраст находки — 8 млн. лет.

Пленнику — двадцать миллионов лет

Янтарь встречается на многих континентах чиией планеты. И не редко в кусках доисторической смолы можно увидеть насекомых — комаров, кузнечиков, паучков. А вот недавно геологи Доминиканской Республики нашли кусок янтаря, внутри которого законсервировался… хамелеон. Такая находка досталась ученым впервые. Рассматривая ее, они убедились, что хамелеон длиною 7 см относится к виду, который до сих пор сохранился в лесах стран по берегам Карибского моря.

Ремонт вулкана

Идеальный конус вулкана Майон, поднимающийся на юго-восточной части острова Лусон, присутствует на всех рекламных изображениях, зазывающих туристов на Филиппины. И вот недавно было замечено, что эта гора высотой почти в 2500 м начала быстро разрушаться. Виноваты тропические дожди и ветры.

Чтобы сохранить Майон в прежнем виде, сейчас предпринимаются активные меры. На склонах горы высаживают деревья и кустарники. Глубокие борозды, прорытые сбегающей водой, бетонируются, чтобы остановить их дальнейший размыв. Русла рек, принимающих воду с Майона, расчищают, чтобы не было препятствий для быстрого отвода дождевой воды. Инженеры и ученые, приглашенные спасать красивый вулкан, предлагают еще пропитать полимерными смолами те породы на вершине горы, которые легко размываются и разрушаются дождевыми потоками.

Новоселы Плеса

Плес на Волге живописен и знаменит. На недостаток туристов это место на трассе «Золотое кольцо России» не может пожаловаться. Осматривают там музеи, древние соборы, мастерские известных художников.

Город, ставший историко-архитектурньш и художественным заповедником, получит теперь новые музеи. Их решено организовать в старинных церквах, памятниках древнего зодчества XVIII в. На крутой берег Волги из деревни Билюково уже переехала Воскресенская церковь. В ней открывается Музей живописи. В других подобных сооружениях туристы увидят лаковые миниатюры, произведении прикладного искусства местных мастеров.

Со времен неолита

Важное открытие сделали румынские археологи. В районе Бистрицы они откопали укрепленное поселение даков. Ученые увидели фундаменты жилых домов, мастерские гончаров, ювелиров, кузнецов и металлургов. Найденные здесь остатки шлаков говорят, что жители этого поселения умели обрабатывать железо, медь и серебро.

Работы археологов доказывают, что люди, в этом месте жили со времен неолита до раннего средневековья. Этот факт сам по себе Любопытен. Подобные многовековые поселения, фракийцев найдены и на территории Болгарин. Так как племя даков родственно фракийцам, это подтверждает гипотезу, что фракийцы не были пришельцами, как, скажем, греки, а входили в коренное население Балкан, сложившееся из европейских неолитических племен.

Грот-исполин

Пещеры на территория национального парка Мулу в штате Саравак (Малайзия) известны давно. Общая их протяженность превышает 100 км. Подмечено, что гроты этого пещерного комплекса постепенно сужаются. Но здесь есть исключения. Спелеологи, расширяя проход для туристов в последний из открытых ими малых подземных залов, обнаружили гигантский грот длиной более километра, шириной четверть километра и высотой 77 м. Словом, открыт один из самых крупных на земном шаре пещерных залов.

Воздушные консервы

В рамках долгосрочной программы ученые ГДР проводят исследования в Антарктиде. Они, в частности, изучают образцы, взятые на различной глубине ледяной брони шестого континента. В этих кусочках льда есть пузырьки воздуха — своеобразные атмосферные консервы. В верхних слоях льда обнаружены пузырьки с загрязнениями, вызванными индустриальными процессами нашего века. В нижних, относящихся к периодам, которые отстоят от нас на многие тысячи лет, зафиксирован абсолютно чистый воздух.

Ученые ГДР намерены составить графическую картину изменений в атмосфере планеты за тысячелетия ее история, установить закономерности ее развития.

С глухариной птицефермы

В лесопарки на берегах Оки выпущены глухари. Их переселили сюда из Дарвинского заповедника Калининской области. Такие переселения в нашей стране нередки, и в этом не было бы ничего удивительного, если бы не такой примечательный факт. Глухарей вырастили в клетках таким же способом, как фазанов и других птиц. Глухари в клетках охотно вьют гнезда и откладывают до 9 яиц, т. е. больше, чем в природных условиях.

Работники заповедника разработали метод подкормки молодых глухарят, позволяющий им быстрее привыкать к самостоятельной жизни в лесу.

Мирмекологический заказник

В нашей стране проявляют заботу о муравьях — истинных защитниках леса. Например, в Литве на Куршской косе лесники каждый муравейник окружили заборчиком из сосновых палок, чтобы туристы ненароком не повредили эти «домики». В Латвии и Эстонии организована специальная служба для переселения полезных муравьев прямо с их жилищем в леса, требующие срочной защиты от вредителей. На Урале этих насекомых вывозят с лесосек и расселяют в молодых рощах.

А под Солнечногорском в Московской области создан мирмекологический заказник «Верхняя Клязьма», Здесь московские ученые будут изучать жизнь полезных насекомых, отрабатывать методику переселения их колоний в леса, где не хватает муравьев. Энтомологам предстоит определить самых активных муравьев из 30 видов, обитающих в Подмосковье.