На пути к победе (СИ)

Глава 39

— Танки, наши танки — «сорок третьи»!

Курдюмов тыкал пистолетом в сторону появившихся на краю дальнего поля танков. И не ошибся — то были действительно Т-43, они шли неуставной шеренгой, растянувшись от края до края, на ходу стреляя из пушек. Последнее больше для психологического эффекта, точность стрельбы тут понятие относительное. Впрочем, чтобы попасть осколочно-фугасным снарядом в протяженную рощу, особой меткости не требовалось, попадания следовали одно за другим. А 85 мм калибр не шутка, пушка сделана из зенитки, боеприпас соответствующий, и нишу обычных орудий дивизионной артиллерии заполнить собою может, ведь как не крути, нечто среднее между 76 мм ЗИС-3 и 107 мм пушкой М-60Б. К тому же в бой была брошена сразу танковая бригада, пусть порядком потрепанная — полсотни машин, не больше. Но внимание маршала привлекли семь танков, что шли в центре — вот их трудно спутать, приземистые среди «сорок третьих», чуть шире их, и калибр орудия более серьезный — то, что пушка толще заметил и адъютант, моментально повернулся и спросил:

— Товарищ маршал, это наши новые танки? Те самые, у которых дизель поперек поставили, и М-60Т в башне другой формы?

— Так оно и есть, тезка — это Т-44, весом 37 тонн. Броня со лба сто, с бортов восемьдесят миллиметров, плюс экран — «пакости» с дистанции свыше пятисот метров не опасны. Башня не должна пробиваться, она сферическая, овалом литая — в перерасчете полтораста миллиметров, плюс маска пушки — там все двести со лба выйдет. Так что «ахт-ахт» даже «леопардовский» только с пятисот метров вполне действенным станет. Но то математика, теория — а как в бою будет, надо посмотреть.

Григорий Иванович говорил спокойно, но то, что в атаку Черняховский отправил новейшие танки, прибывшие для войсковых испытаний, напрямую свидетельствовало об исчерпании резервов, несмотря на постоянное получение пополнений. И как это не горько признавать, но практически все танковые армии сменили состав за время сражения, потери ужасающие. Но часть подбитой бронетехники можно отремонтировать, поле боя до последних дней оставалось за советскими войсками, а налаженная служба эвакуации быстро отволакивала подбитую технику на СПАМы, если нельзя было починить в рембате. А там из трех поврежденных танков восстанавливали один, иногда даже два вполне действующих образца, все остальные отправлялись на заводской ремонт. А вот у противника назревала катастрофа — оставленные на поле боя подбитые танки моментально становились безвозвратными потерями, причем, если существовала реальная угроза, что поврежденная бронетехника может быть ночью эвакуирована противником, то командир каждой стрелковой роты должен был ее незамедлительно сжечь. Для этого имелись бутылки с самовоспламеняющейся жидкость — от «коктейлей Молотова» отказались еще зимой сорок второго года. Так что Гудериану трудненько придется с восстановлением мощи «панцерваффе», недостаточное производство танков немцы компенсировали отлаженной в войсках ремонтной службой. А тут все — отступающая армия несет в бронетехнике безвозвратные потери большие, чем наступающая, и это стало одним из основных правил войны. Потому в сорок первом году РККА понесла чудовищные потери, а немцы, хотя имели в составе в пять раз меньше танков, постоянно наступали, полностью владея инициативой.

— Вот китель, товарищ маршал, наденьте. В портфеле пара запасных погон, я один приладил. Сейчас помогу, надо только пригнуться. И шлемофон лучше надеть, фуражек у нас нет. Если разрыв близкий будет, голову все защитит, хотя не каска, конечно. Да и по нему наши быстро опознают. Немцы такие не носят, а на танках десантники.

Старшина помог надеть китель на рубашку, затянуть ремнем, пришлось встать на колени, чтобы голова не показалась над краем. Мысленно отметил, что с ординарцем повезло, расторопный и инициативный, увидел беспорядок в обмундировании, тут же исправил по собственному почину. И запасливым оказался — шлемофоны с собой взял, в баул засунул. Предусмотрительный ординарец к тому же, насчет шлемофонов заранее подумал.

В кителе маршал почувствовал себя гораздо уверенней, особенно когда ремень затянули. Надрывно болела нога, да и ощущения самые мерзопакостные, будто через мясорубку пропустили по винту, только ножи не поставили на выходе. Но то, что эпопея все же приближается к финалу, становилось понятно — танковая атака скоротечна. Три километра бронетехника проходит за шесть минут максимум, окопов здесь нет, проволочных заграждений и мин тоже — немцы просто не успели их выставить.

— Хиленькую оборону расстроенного обстрелом мотоциклетного батальона сметут, им «панцер-ягеры» не помогут. А там по двум направлениям надлежит действовать — и первым делом из села разведбат выбить, запросить налет штурмовиков. Выдвигающуюся колонну растрепать, хотя немцы сейчас лихорадочно оборону по гребню занимают. Но «сорок четвертые» их в чернозем траками утрамбуют, нет сейчас у немцев против их надлежащего оружия у пехоты. И «панцершреки» не помогут — у нас танки экранированы. Но как их предупредить, непонятно, тут не высунешься…

— Я сам их поведу, товарищ маршал, моя бригада — значки наши на башнях, прах подери, сейчас.

— Давай, подполковник, действуй — приговор трибунала отменяю своей властью, звание возвращаю. Давай, портянку возьми, отсюда помаши, заметят, лишь потом вылезай, а то десантники скосят. От моего имени приказывай, разрешаю — имеешь полное право! Вот тебе мандат!

Григорий Иванович сорвал с шеи ленту с маршальской звездой, протянул и хлопнул самочинно «реабилитированного» офицера по плечу. Затем сунул ему в руки грязную портянку, тот сразу же стал ей размахивать, и медленно вылез из воронки — по нему не стреляли. Наоборот, танк встал как вкопанный, десант посыпался горохом на землю — автоматчики ловкие, собранные, видно, что знают, с какой стороны репку есть. А подполковник бросил какой-то приказ стрелкам, взобрался на танк отработанным сотнями посадок приемом, уже у открытого башенного люка, скользнул вовнутрь. «Сорок третьи» продолжали идти вперед, показалась вторая волна — немного танков и «саранча», маленькие и юркие бронетранспортеры с самоходками, «маталыги». Сразу видно, что Черняховский проводил контрудар серьезно, выдвигаемым из второй линии мехкорпусом. А стрелки уже у воронки, оторопело смотрят на шитые золотом маршальские погоны, на набор из двух рядов орденов, плотно стиснутыми шеренгами.

— Вперед, в атаку! Нельзя стоять, вперед! За мной, ребята! За танком держаться, броня прикроет!

Кулик вылез из воронки, красочно взмахнув рукой — его узнали, благо в газетах портреты часто печатали, примелькались. Заорали с радостными лицами, побежали следом за рванувшим «сорок третьим». А вот он только шаг сделал, как тут же сграбастали, как куль с картошкой понесли до «маталыги», что встала рядом как вкопанная. Разглядел осчастливленного донельзя майора, припомнил — офицер из штаба Полубоярова. Загрузили бережно, старшина прикрыл собственным телом, другие двое тоже, радист что-то орал в микрофон, «маталыга» буквально рванула с поля сражения, увозя его тушку туда, где уже не рвутся вражеские снаряды. И судя по тому, как немилосердно трясло, конечным пунктом станет медсанбат…

Танки Т-54 с десантом на броне в атаке — время идет, прошло со времен войны достаточно, а ничего не меняется…

Глава 40

— Нет, храбрость вы проявили, товарищ Кулик, недюжинную храбрость, — в голосе Сталина прорезался такой сарказм, что будь на голове волосы, они бы второй раз за этот долгий день встали дыбом. И хотя Верховный главнокомандующий находился на другом конце провода за многие сотни километров, чувствовалось, насколько он раздражен.

— Не каждый пойдет в рукопашную схватку, получит два ножевых ранения, и при этом захватит ценнейший образец оружия противника. А потом с пистолетом в руке будет поднимать в атаку залегших под огнем пехотинцев. Даже ногу вывернул от такой прыти. Тут про подвиги казака Кузьмы Крючкова писать не нужно, у нас на такие случаи маршал Кулик есть! Вы сколько раз за войну в танке горели, товарищ Кулик?

— Два раза, товарищ Сталин, но так вышло…

— Так вышло, а в таких случаях подумать, вам в голову не приходило? Вы маршал, а ведете себя порой, как простой солдат! Для моего заместителя и члена ГКО такое поведение недопустимо!

Гнев прорезался — и, судя по короткой паузе, Иосиф Виссарионович все же обуздал раздражение, он умел это делать, прибегая к трубке. Голос прозвучал почти спокойно, но с ощутимым в нем сарказмом.

— А мы наградим вас за проявленную храбрость, а то как-то несправедливо — маршал воюет, подвиги совершает, а достойных наград нет. Мне, как верховному главнокомандующему такое не нравится, разговоры пойдут, что подвиги и самоотверженность не вижу и не ценю. Мы тут посоветуемся с товарищами и решим, что делать.

Кулика пробил, как говориться, «цыганский пот», липкий и холодный. Какие на хрен шутки, угроза не шуточная, осязаемая, реальная. И поторопился сказать, понимая в какое опасное положение попал.

— Виноват товарищ Сталин, но бывают ситуации, когда маршалу приходится самому воевать. Это как раз из таких — противник все танки расстрелял, бронетранспортеры сжег, в засаду ведь попали. Пришлось уходить пешком и прорываться с боем. В любом случае в плен бы не сдался, и руки поднимать перед противником не собирался. Хотя понимаю, какой резонанс бы случился, получи немцы мой труп при погонах и наградах.

— Хорошо, что понимаете, товарищ Кулик, — голос прозвучал хотя и раздраженно, но устало. Но тут же последовал вопрос:

— Как вы намерены ликвидировать пробитые противником с запада и востока от Миргорода «коридоры»?

— Пока стягиваем артиллерию, и наносим удары авиацией. Город будем держать до крайности, 4-я танковая армия сосредотачивает все резервы. У Богданова сложное положение, его атакуют сразу пять панцер-дивизий противника — в боях отмечены эсэсовцы, целая танковая группа, еще одна против войск генерала Конева. Новые группы, товарищ Сталин, о их наличии мы не подозревали до последнего времени, считали, что они в резерве на пополнении. Также появилась 1-я танковая дивизия, укомплектованная «леопардами» и новой бронетехникой. Мы несем существенные потери.

— И как вам германские танки, товарищ Кулик, ведь вы их видели в бою. Что вы можете сказать?

— Исключительно опасный враг, товарищ Сталин — на моих глазах подбили два «сорок третьих», потом еще один, а до этого бронетранспортер. А их было всего два, нам удалось уничтожить танки выстрелами в борт, там броня откровенно слабая. Так что лобовое столкновение чревато большими потерями, лучше сразу отходить, стараться занимать фланговые позиции и выдвигать противотанковую артиллерию. «Сорок четвертые» примерно равны им по мощи, по крайней мере, лобовая броня должна держать бронебойные снаряды со средних дистанций от пятисот метров и далее. Но конструкция сырая, требуется доработка в серийном производстве — из семи танков два вышли из строя из-за поломки передаточного механизма. А так этот танк намного лучше «сорок третьих» по всем боевым характеристикам.

Григорий Иванович старался говорить обстоятельно, понимая, что «гроза» над его головой миновала. Будь иначе, Сталин бы просто бросил телефонную трубку и пошел думать над «оргвыводами». А раз стал вдаваться в детали, то это хороший знак — вроде как простил, потом конечно, придумает, как наказать, но то для острастки, не более, на то и щука в реке, чтобы карась не дремал. Покосился на генералов — те, как и он, стояли навытяжку, прекрасно слыша его слова, моментально поняли, с кем говорит маршал. И даже боялись издать лишний звук, даже дышать реже стали, через раз. Он им уже «втык» сделал, и причина веская — немцы фронт прорвали, просочились несколькими батальонами, а сообщения поступили в тот момент, когда «леопарды» танк главкома подбили. Понятно, что сразу засуетились, сразу мехкорпус направили для затыкания «дыры», потому помощь подоспела столь быстро, когда он на нее уже и не надеялся.

Да и поразительная осведомленность Сталина уже давно не удивляла — первым делом на него «стуканули» из полевого госпиталя, где ему обработали ранения и вставили ступню в сустав — вывернул во время бегства и в горячке сразу не обратил внимания. Хотя прибытие получилось забавное — хирург курил возле палатки, когда его тушку стали выгружать из «маталыги». Глаза у всех медработников вначале округлились до неимоверных размеров при виде золотого сияния погон и россыпи орденов на кителе, а потом побледнели, когда осознали с кого спрос будет в случае чего нехорошего. И хотя попытались задержать после перевязки, но так как порезы поверхностные, по коже и мясу пришлись, он по своей хамоватой натуре, которая как раз и вылезала наружу в подобных случаях, послал всех по «известному адресу». Загрузился в бронетранспортер и прибыл в штаарм, где уже все были в курсе случившегося и ухитрились дважды доложить звонившему из Москвы Сталину, велевшему докладывать о поиске маршала каждые полчаса в Генштаб. И прямиком намекнувшего Черняховскому, что если что-то нехорошее случится, то он с другими «виновниками» прямиком пойдет под трибунал со всеми вытекающими из данной «прогулки» последствиями.

— Мы считаем, что все эти недостатки вполне исправимы в процессе серийного производства. Т-44 нужен фронту, раз способен воевать с «леопардом» на равных, к тому же имея более мощное бронирование. Да, вы почему, товарищ Кулик, берете на себя мои полномочия? Мне доложили, что вы не только отменили приговор в отношении разжалованного подполковника Курдюмова, но и произвели его в полковники. На последнее вы не имели права, должно быть представление.

— Виноват, товарищ Сталин, — Кулик понял, что нужно как-то выкручиваться из ситуации. Правду о случившемся говорить противопоказано, нужно правдоподобное объяснение, после которого лишних вопросов задавать не будут. Понятно, что увидев своего сослуживца в погонах полковника, а не старшего лейтенанта, тут же возникли вопросы.

— У меня убили адъютанта, в сумке была пара его запасных погон, я их и вручил Курдюмову, в горячке боя как-то сразу не сообразив, что одна звезда лишняя, и ее нужно было просто сковырнуть…

— Вам бы все «сковырнуть», товарищ Кулик. Не думаю, что маршал Кулик допустил ошибку, раз офицер хорошо проявил себя в бою, да еще танк подбил. Пусть носит погоны, раз вы ему их дали, вам, маршал, виднее. Да, и напишите представления на всех погибших в рукопашной — лично. И письма тоже составьте родным — собственноручно…

Этому танку не удалось повоевать с немцами в 1944–1945 гг, хотя их было изготовлено к концу войны немало. Зато в своей долгой кинематографической карьере по задумке режиссеров и военных консультантов его всегда камуфлировали именно под германские танки, превращая даже в «тигры»…

Глава 41

Гудериан видел многое за кампанию в России, но такого еще не случалось. Возникло стойкое ощущение, что панцерваффе надорвалось. Причем, если срочно не вывести танковые дивизии с фронта, то все они через несколько дней будут обескровлены — уже сейчас в каждой осталось по десять-двенадцать тысяч личного состава, и, несмотря на идущие из Германии эшелоны с пополнением, едва полсотни танков — всего один батальон. Скорее благодаря им — если бы не этот приток «свежей» крови, сейчас бы произошло окончательное обрушение фронта.

— Эрих, все-панцер-дивизии нам надо немедленно отводить на пополнение, кроме 1-й и 22-й, да «Германа Геринга». Обе группы СС вполне боеспособны, они могут продолжать сражаться. Но, думаю, стоит сделать иначе — следует оставлять «кампф-группы» из одной наиболее боеспособной бригады, передав в нее всю бронетехнику, и укомплектовав по полному штату. А бригады переводить в одну дивизию — так мы получим еще три вполне боеспособных соединения. Как раз будет по две танковых дивизии на одну группу, 4-ю Рейнгардта, выходящую из «котла» нужно отправлять на переформирование целиком. И воевать по трем направлениям теми десятью дивизиями, что у нас остались, хотя на каждую приходиться не менее двух русских мехкорпусов. Мы надорвались…

«Отец панцерваффе» замолчал, напряженно рассматривая подбитые и сгоревшие русские танки, оставшиеся на поле боя. Сильного контрудара прорвавшийся вражеский механизированный корпус не выдержал, хотя эсэсовцы Дитриха понесли страшные потери, оставив половину бронетехники, вокруг которой сейчас суетились ремонтники. И вовремя — обычно ночами большевики отправляли «файер-команден» из самых отчаянных солдат, и те бутылками с «коктейлем Молотова» жгли подбитые машины, превращая их в груды обгорелого металла, годного только для переплавки. И сегодня диверсанты пытались пожечь подбитые «леопарды», выбирая именно эти танки, игнорируя другие, особенно «четверки» и прежние немногие «тройки», еще оставшиеся. С особой ненавистью уничтожали небольшие «лухсы» — установленная на них длинноствольная пушка «пантеры» вышибала большевицкие «сорок третьи» один за другим. Хорошая получилась новая «тройка», опасная для любого противника, и очень дешевая в производстве.

— Мы не сможем стабилизировать фронт группы армий «Юг», Хайнц — у нас просто нет для этого сил. Нужно отходить за «Восточный вал», отводя в первую очередь пехотные соединения — у них конная тяга. «Подвижные» дивизии будут прикрывать общее отступление.

Манштейн с трудом произнес последнее слово, хотя за последние сутки свыкся с мыслью, что битва за левобережную Украину вермахт проиграл — русские оказались банально сильнее. Да и как можно сражаться, если на одну пехотную дивизию и танковую бригаду противник выставляет три своих, причем хорошо укомплектованных и не хуже, а то уже и лучше вооруженных. И сминали сразу, наваливаясь со всех сторон, используя колоссальное, почти четырехкратное превосходство в авиации — давили, и давили, не давая опомнится. Взять резервы было неоткуда — из Берлина постоянно призывали держаться, но новый «стоп-приказ» не сработал, ведь противник наступал сразу против трех групп армий, и переброска войск по рокадам если не исключалась, то серьезно ограничивалась вражескими бомбардировками и активизацией в тылу всевозможных диверсантов, партизан и разных банд, которые постоянно устраивали крушения эшелонов. И никак не успокаивались, хотя охранные части проводили постоянные экзекуции местного населения, что теперь вызывало еще большую озлобленность.

— Фельдмаршал Бок оставил Смоленск, уводит войска за Днепр и проклинает нас — у него ведь осталась всего одна танковая дивизия, и та уже разбита. Мы потеряли Псков, русские рвутся к Риге, Двинску и Полоцку, фронт под Великими Луками прорван. Мы накануне грандиозной катастрофы, нужно выводить окруженную группировку, и отступать за Днепр, иначе все будет кончено. Скоро осень, пойдут дожди, и до зимы мы оправимся. А там…

Манштейн не договорил, но было понятно, что и этой зимой придется отбиваться изо всех сил — Днепр и Двина будут скованны льдом, как и множество других рек и болот, и русские усилят натиск, получив возможность действовать повсеместно. А наступать в снегах при морозе они умеют гораздо лучше немцев, что уже дважды продемонстрировали. Но фельдмаршал не сказал о главном, да и зачем — они оба хорошо знали, что все резервы, с невероятным трудом собранные, задействованы. Ведь кроме восточного фронта, появился северо-африканский с испанским. Марокко оставлено, германские дивизии отступили в Алжир, но и там долго не удержаться. Испания изменила, теперь и оттуда приходится отступать на стратегически выгодный оборонительный рубеж, которым является горный массив Пиренеев. Поставки важнейшего сырья, включая железную руду из Страны Басков прервались, обстановка в Средиземном море значительно ухудшилась — Королевский Флот снова зашел в Гибралтар. Какое-то время итальянцы его смогут сдерживать, но именно какое-то — в надежности своего главного союзника в «Еврорейхе» германские генералы стали испытывать большие сомнения. Даже закралось подозрение, что дуче начал вести за спиной сепаратные переговоры с представителями Черчилля и Рузвельта.

— Нам нужно остановить русских здесь, Эрих, навязав позиционные сражения. И перебросить лучшие танковые дивизии за Пиренеи и в Африку — если не сбросить англо-саксов в океан, Германию неизбежно ждет поражение. От нас просто начнут отваливаться союзники, что уже ропщут. Нужны победы, громкие победы, иначе мы просто надорвем экономику, сражаясь на четырех фронтах одновременно, и при этом деятельно помогая японцам. Сейчас наступил самый решающий момент, напрячь все усилия, но добиться победы над слабым противником. Фюрер допустил фатальную ошибку, снова перенеся усилия на восточный фронт, вместо того, чтобы все резервы перебросить в Испанию и на Ближний Восток. У нас еще есть время и силы, чтобы исправить ситуацию к лучшему. А потому мне надо лететь в Берлин — выводом 6-й армии и 4-й панцер-группы надлежит заняться уже вам. А я свое дело совершил — «коридор» пробит и нами удерживается.

Гудериан вздохнул, он прекрасно понимал, что главное осталось недостижимым — русские танковые армии не разгромлены, наступление на Харьков вообще не состоялось, и сейчас предстоит изнурительная война, в которой преимущество у того, у кого имеются резервы…

Истории зачастую свойственно повторяться, во всей ее трагичности — таковы реалии давних противоречий и отложенного в очередной раз противостояния…

Глава 42

— Много не выведут, мы им житья не даем, Григорий Иванович, пропускаем через «коридор» как раньше через шпицрутены — когда вся кожа в лохмотья превращалась с самого начала, а хребет в конце строя напрочь перешибался, и солдата уже тащили — идти он не мог.

Такого исторического сравнения от Ватутина маршал никак не ожидал. Однако образное выражение сейчас подходило как нельзя лучше. Выход из «полтавского мешка» 6-й полевой армии и 4-й танковой группы противника обернулся для немцев жуткими потерями, как в живой силе, так и технике. Но Гудериан буквально вытаскивал окруженные дивизии, выволакивал их — вначале пошли тылы, потом, ожесточенно огрызаясь, пехотные дивизии, а прикрывали панцер-группа «старого знакомца» по боям под Ленинградом Рейнгардта. Вернее, то, что от нее осталось — едва по танковой роте на дивизию, от которой в строю четыре, в лучшем случае пять-шесть тысяч личного состава, считая с тыловиками. Так что не удивительно, что почти все дивизии в «котле» превратились в «кампф-группы», фактически в бригады. Да и деблокирующие дивизии находились в не лучшем состоянии — не успев восполнить потери после неудачного наступления на Харьков, они были брошены в новую мясорубку, и вот уже месяц несли жуткие потери. Если подсчитать всю подбитую вражескую бронетехнику, что осталась стоять по всей левобережной Украине, то безвозвратные потери у панцерваффе свыше трех тысяч единиц, причем половина танки, из которых до сотни «леопардов» и примерно триста «пантер» — чудовищно много, особенно в сравнении даже с прошлыми неудачными операциями.

— Когда у генерала Зайончковского в его труде про прошлую мировую войну я прочитал фразу про начальный период про действия противоборствующих группировок. Там прямо указывалось, что стороны оказались достаточно сильны, чтобы сорвать планы противника, но имели слабость в силах, чтобы в полной мере осуществить собственные планы. Так и сейчас — Гудериан с Манштейном рассчитывали деблокировать полтавскую группировку, затем разгромить наши 2-ю и 4-ю танковые армии, причем последнюю окружить в Кременчуге. Затем продвигаться на Харьков, и нанести поражение уже 1-й танковой армии. А введя в сражение на конотопском направлении 1-ю-2-ю танковые группы СС, вместе с 2-й панцер-группой, разгромить 3-ю танковую армию Рыбалко, и опрокинуть наступающий фронт Конева. По захваченным картам планы хорошо «читаются». И вот все их задумки мы сорвали, кроме одной — один из двух «коридоров» они все-таки пробили.

— Ничего страшного, если и выведут дивизии, то в большом некомплекте, — Кулик пожал плечами, — да и наши планы отнюдь не сорваны, с ликвидацией окруженной группировки обломились, ну и что с того, Николай Федорович? Немцев давим на трех направлениях сразу, и чувствуют они себя везде скверно. Убыль значительная, резервов для восполнения потерь не осталось. Вот и отступают понемногу к «восточному валу», а там надеются во время осенних дождей на позициях отсидеться. Вот только кто им этого времени даст — себе дороже такая пауза выйдет.

Маршал усмехнулся — он прекрасно понимал, что немцы просто надорвались, вести активные действия на всех направлениях они просто физически не могут, на все про все дивизий банально не хватает. И произошло то, что неизбежно должно было случиться — выдохлись, силенок не хватило, но решили напрячься в очередной раз, и надорвались. С РККА все наоборот — те огромные контингенты, что должны были полечь прошлым летом, вполне успешно отвоевали нынешним, и потери отнюдь не больше чем в вермахте, и по своему качеству дивизии практически сравнялись не только в вооружении, но и по личному составу. Ведь у немцев не дивизии, а сплошной «коктейль» из народов европейских стран, добровольно присоединившихся к рейху, или покоренных Германией. «Нехилый» процент, если разобраться — от трети до половины, и по допросам пленных уже ясно, что попавшие под мобилизацию, особенно славяне или французы с итальянцами, воюют неохотно, из-под палки, как говорится.

— Танковые армии вывести во второй эшелон на неделю, дать отдохнуть, пополнить людьми и танками, опустошив запасные полевые полки. На их место выдвинуть две армии из резерва — пусть пехота дальше воюет. Немцы ждут, что мы их преследовать начнем, вести бои с арьергардами, нести потери, а они спокойно отведут свою инфантерию за Днепр. А потому Николай Федорович, зададимся простым вопросом — а оно нам надо? Имея три танковые армии нужно не долбить вражескую оборону, а выходить глубоко им в тыл, рвать коммуникации. Так что пора начинать главное наступление? Надеюсь, артиллерию РВГК вы уже перегруппировали?

— Практически всю стянули на кременчугский и днепропетровский плацдармы. И по одному свежему мехкорпусу перебросили для 'заигрывания. Начнут гвардейские дивизии с танками НПП, затем эти мехкорпуса для расширения прорыва, а потом введем все три танковые армии.

Генерал армии Ватутин воодушевился — этого часа он ждал давно, операция штабом ЮЗФ была тщательно проработана, Ставка ее одобрила. И он этому сознательно подыграл, фактически выпустив окруженные под Полтавой вражеские войска, перебросив одну танковую армию Коневу, и придержав стратегические резервы. Просто в какой-то момент пришло понимание, что в окружении немцы будут держаться до крайности, и прорывать внешний обвод станут всеми имеющимися танковыми дивизиями, бросив все без остатка. А тут главное выбить Гудериану всю бронетехнику, и наплевав на выходящую из «котла» группировку, нанести мощные удары с плацдармов, и начать сражение за правобережную Украину, выходя в глубокий тыл всей группы армий «Юг», а заодно пройдясь по «восточному валу», еще не занятому вражеской пехотой. И вот пусть протискивают на запад большую часть дивизий через Киев, а это огромные проблемы с логистикой, подвоз горючего станет большой проблемой. Начнется суматошное перебрасывание танковых дивизий в обратном направлении, а мостов мало, и те постоянно бомбят. И угроза окружения всей левобережной группировки будет очерчена ясно, и весь «восточный вал» одномоментно станет фикцией, и все надежды на него пропадут. Да и какой толк в обороне выгодных позиций, если противник уже у тебя за спиной, в глубоком тылу.

— Если прорвемся до Черкасс, а потом до Канева, то у Манштейна останется только Киев — вот его-то будут держать до крайности, стараясь вывести на правобережье как можно больше войск. А нам время терять нельзя — лучше немедленно начинать наступление, пока немцы возятся с выводом окруженных. Когда сможешь начать?

— Через три дня точно, — после минутной паузы отозвался Ватутин, и посмотрев на карту, негромко добавил:

— Вам надо дать указание командармам перебросить на плацдармы самые боеспособные мехкорпуса. если пролом будет сделан в первые дна дня, а у немцев там не так много сил, то нужно будет немедленно вводить в прорыв авангарды танковых армий. Штабы немедленно перебрасывать, они успеют на месте осмотреться. Черняховского в Кременчуг, Лелюшенко в Днепропетровск, места для них знакомые. Армия Богданова пока в резерве, и будет выдвигаться туда, где одержат успех. Так будет лучше, Григорий Иванович, да и пополнить соединения успеет, в порядок бригады приведет…

Пленных немцев провели маршем не только по улицам Москвы и Ленинграда, прошлись они и по освобожденному от них Киеву…

Глава 43

— Здравствуйте, Всеволод Николаевич, теперь нас снова судьба свела, только не в Харбине, а в Харькове. А даст бог, и в Киеве встретимся — думаю, в ближайшие два месяца много разрешится.

Кулик крепко пожал руку недавно ставшему во второй раз наркомом государственной безопасности Меркулову, с которым пришлось быть на Дальнем Востоке. Он не сомневался, что тот снова приставлен к нему соглядатаем, и так забавно было видеть лица «авиаторов», вернее их глаза, когда те смотрели на того, кто их обрек на мучительные пытки и страдания. Будь их воля, они бы его растерзали в клочья, привязав к пропеллеру. Ведь ордера на аресты подписывал именно этот человек, с которым напрямую связаны самые кошмарные события в их жизни. Вот только у Кулика за это время сформировался совсем иной взгляд на наркома — и он, наконец, решился на разговор, как говорится, «по душам». А там что будет, то будет — теперь платой за ошибку будет сама жизнь. Но момент действительно удобный, грех такой упускать, благо многое теперь определилось и вопрос нужно поставить ребром — папочки ведь собраны, и бумаги в них подшиты, как банковские счета, и пора их предъявить плательщику.

— Давайте чайку попьем, а о делах позже поговорим — а то у меня с утра маковой росинки во рту не было.

Кулик говорил спокойно, в том же доброжелательном тоне, и сознательно «задвигая» дела, с которыми к нему явился нарком государственной безопасности, про которого можно было сказать одно — не на своем месте оказался человек, и платить ему придется собственной жизней по чужим счетам, правда позже. Да и вообще он чужеродный человек в «головке» НКВД, где заправляют делами, самые что ни на есть выходцы с Кавказа, впрочем, он и сам оттуда же, с Берией знаком с двадцатого года. Именно Лаврентий Павлович продвигал его по службе, несмотря на самое «непролетарское» происхождение — отец потомственный дворянин, мать грузинская княжна, дядя бывший военный министр в правительстве Керенского. С такой «родословной» выбиться наверх, причем по линии НКВД, свидетельствует о незаурядности — по крайней мере, единственный нарком, который писал театральные пьесы, и не бесталанные, одну уже поставили на сцене. Натуральная «белая ворона», которую держат в органах, и на то есть причина, даже несколько — у этого наполовину грузина русская фамилия, что не так режет глаз, и поставили его в свое время заместителем Берии. Только поэтому — тут даже Сталин не был всемогущим, и мнение «коллективного» Политбюро в расчет принимал, ведь подобные «землячества» просто настораживали любого осведомленного руководителя. Зато получив полностью лояльное к нему руководство спецслужбами, сделав выводы из «ежовщины», Иосиф Виссарионович мог быть спокойнее — то, что его единоличная диктатура многим не по нраву, он хорошо знал, да и заговор середины тридцатых годов среди военного руководства отнюдь не был мифическим. А то, что после победной войны позиции генералитета усилятся, тут к бабке не ходи, и людей прошедших войну так просто не запугаешь всех в подряд, масштабные «чистки» невозможны, наоборот, аресты нескольких товарищей резко насторожат остальных. Потому в 1953 году «чистку» устроили уже бывшему руководству НКВД — с ними свели старые счеты, и никакие заслуги во внимание не принимали, пустив в «расход» все значимые персоны. И тех, кто реально управлял и принимал решения, и таких как Меркулов, что и сейчас «играл» роль зиц-председателя Фунта, литературного героя одного известного сатирического романа…

— Вот ты мне скажи, Всеволод Николаевич, какого хрена ты приказал мою жену расстрелять? Понимаю, что случайно вышло, но какого хрена? И не смотри на меня так, мне о том Сталин сам сказал, мол, случайно вышло. А списочек твоих подельников я уже давно составил, вот он, прочитай — тут только один не указан, кто ее пристрелил.

Вопрос последовал неожиданно для Меркулова, когда чаепитие подошло к концу — тот от него даже вздрогнул, вечер явно перестал быть «томным». Кулик, словно не заметив, продолжил говорить отстраненным тоном:

— Давно хотел спросить тебя о том, только момента никак не было, информацию потихоньку собирали. Ты думаешь, у партии и армии мало возможностей, чтобы с вашими злоупотреблениями досконально разобраться? Время было только нужно, чтобы клубочек распутать, а как начали ниточки тянуть, так такое на белый свет вылезло, что мы все ужаснулись. Ты ведь, поди, сном-духом не ведаешь, что твой заместитель самый настоящий патентованный шпион, что уже дважды пытался организовать на меня покушения? Не знаешь, да уж — у наркома госбезопасности правая рука самый натуральный враг народа, которого к стенке давно пора ставить, а там всех перебрать по одному, и с каждого душу вытрясти с одним вопросом — а коммунист ли ты, не примазался к партии, чтобы вредительством заниматься. Я. признаться, на тебя грешил, что вражина ты нам лютая, но когда разобрался, то настоящих виновников вскоре нашли. И зря они думают, что васильковая фуражка им вроде выданной индульгенции, совсем наоборот будет, когда материалы из этой папочки на заседании Политбюро обсуждать будем, а там и на ГКО эту тему поднимем и внимательно каждый случай разберем. Сталин ведь давно подозревает, что дело нечисто, потому НКВД на три спецслужбы разделил, и наркомом госконтроля товарища Мехлиса снова назначил.

Кулик аккуратно выложил на стол пухлую папку, с такими грифами, им же написанными, что оторопь могла любого пробрать. Постукал по ней пальцами, усмехнулся, глядя на побледневшего Меркулова — все характер есть, держал удар, и при этом не стал юлить и отнекиваться. Не тот у них двоих уровень, чтобы прыжки в сторону устраивать, сообразил, что себе дороже выйдет. И уровень между ними разный, у него герб с большой звездой на погонах, у наркома две небольших вышитых звезды, причем отнюдь не генерал-лейтенанта, а комиссара госбезопасности 2-го ранга, даже у Берии шитая маршальская звезда генерального комиссара, на этот раз без герба — и маршалом Советского Союза ему теперь никогда не быть, «отрезан» путь, как и Меркулову генералом армии тоже не стать. С «органами» поступили также как с комиссарами — организовали «ступеньки вниз», при аттестации «старших майоров» оставили, но вместо двух ромбов в петлицах те на погоны по три крупных звездочки полковника получили, а в милиции вообще два на два «сменяли». Да и специальные звания оставили, решили к армейским не приравнивать. Удалось Сталину доказать, что не стоит «органы» с армией смешивать, тем более есть своя военная контрразведка, подчиненная ему как Верховному главнокомандующему. Да и сам Иосиф Виссарионович прекрасно это знал, недаром НКВД раздробил на составные части.

— Сейчас ты ознакомишься с содержимым этой папки, при мне прочитаешь — тут на вас множество показаний и материалов, собранных за два года напряженной работы. И не смотри на меня так — туфту мы тут не «лепили», делали анализ, и все перепроверяли не раз. Хотя лично я уверен, что ты невиновен… Нет, не так, лучше сказать, не полностью виновен, ибо часть вины на тебе есть, но вопросов лично к тебе возникло много. Хртя, кто его знает, может ты и есть та замаскированная вражина, «агент влияния» британской разведки, заодно подрабатывавший на кайзера с давних времен. И прошу тебя — не дергайся, к пистолету не тянись — пристрелю тебя раньше, чем ты успеешь ствол достать. Тут копии материалов, скажу сразу, подлинники в таком месте хранятся, куда сам Берия дотянуться не сможет — голову свернем раньше, какие тут могут быть церемонии. Ты читай — многое про ваши «художества» интересного, у партии и госконтроля вопросов много будет. Потом по душам с тобой поговорим.

Маршал не угрожал, Меркулов это понял, к кобуре не прикоснулся, руки убрал. Развязал тесемки, наклонился, и принялся рассматривать материалы, аккуратно перекладывая листки, что делал сноровисто, с немалым опытом…

Погоны генерального комиссара госбезопасности с соответствующим ведомству цветным кантом. После войны Берии присвоили звание маршала Советского Союза, Меркулову генерала армии, двум сотням подчиненных различные генеральские звания…

Глава 44

— Маршал Кулик действует в свойственной ему манере, Эрих, только теперь, при изменившейся ситуации, мы ничего не можем противопоставить русским механизированным соединениям, мы исчерпали резервы, а они нет. Нужно как можно быстрее отводить армии с территории левобережной Украины, иначе может разразиться катастрофа.

Слова Гудериану дались с трудом — теперь он понял, что русские все это время владели инициативой, и пока панцер-дивизии пробивали «коридор» к окруженной полтавской группировке, перебросили свои танковые армии на плацдармы — 4-ю к Кременчугу, 1-ю в Днепропетровск. А он еще гадал, почему нанеся сильнейший контрудар у Миргорода, русские неожиданно ослабили свой натиск. Манштейн счел это следствием серьезных потерь в бронетехнике, а на самом деле просто качнулся своего рода «маятник». Маршал Кулик по коротким внутренним линиям, на расстояние меньше сотни километров, за сутки перебросил крупные танковые объединения на правобережье, до этого предусмотрительно, с соблюдением секретности и всех мер маскировки, стянув туда мощную артиллерию. И последняя в очередной раз сослужила ему — блокирующие плацдармы пехотные дивизии попали под мощный артогонь, и под непрерывными бомбардировками с воздуха дрогнули. А потом были просто сметены наступлением сразу шести механизированных корпусов, а это полторы тысячи танков, большая часть которых с 85 мм пушками, остальные с убийственными «гадюками».

Самое неприятное сотворил именно он сам. Отведенные в тыл на пополнение танковые дивизии уже не имели в своем составе бронетехники. Ее оставили на фронте, она пошла на пополнение немногих боеспособных дивизий. Нет, кое-что доставили эшелонами, но это капля, от силы рота «леопардов» на бригаду, и то не во все основательно потрепанные в летних боях соединения. В резерве ничего нет, и сейчас приходилось спешно перебрасывать через Днепр в обратном направлении две панцер-группы, 2-ю армейскую и 1-ю СС, вот только им до Канева придется сделать серьезный обход, под беспрерывными штурмовками с воздуха. А это время, время, которого уже нет. Как только танковые клинья противника начнут уходить глубо в тыл группы армий «Юг», а в проломы хлынет многочисленная русская пехота с кавалерией, то разразится настоящая катастрофа — на левобережной Украине попадут в гигантское окружение сразу четыре полевых армии и три панцер-группы. И если Киев будет потерян, то сооруженный «восточный вал» сыграет злую шутку против его же создателей — прежде чем вырваться из окружения, придется форсировать реку, и попытаться проломить свою же выстроенную эшелонированную оборону.

— Из Берлина мне категорически запретили отводить войска, Хайнц. Гитлер считает, что мы должны нанести контрудар имеющимися в тылу резервами, он не понимает, что шесть отведенных танковых дивизий сейчас представляют пехотные «кампфгруппы», и считает, что они смогут предотвратить расширение русскими пролома. Из Германии и Франции перебрасывают все танки, которые удается собрать, и пехоту — но выгрузка первых эшелонов начнется через несколько суток, но скорее пройдет неделя.

— Эту неделю провоевать нужно, Эрих. Что касается введения в бой отведенных танковых дивизий, то приостановить вражеское наступление, возможно, им удастся, но ненадолго — дня на три, четыре максимум, после чего их неизбежно раздавят. Я знаю «манеры» Кулика — скорее всего за двумя танковыми армиями в прорыв будет введена еще одна, а с нею дополнительно несколько отдельных механизированных корпусов. Их сметут, просто сметут с пути, и панцерваффе лишится шести дивизий, оставив мне только память в виде своих «пустых» номеров.

Гудериан хотел выругаться, но не стал, только склонился над картой, внимательно разглядывая нанесенные на нее стрелки. Взял в руки карандаш, быстро очертил два направления.

— Кулик при таком превосходстве в танках, думаю, пойдет по расходящимся направлениям. Его 4-я танковая армия Черняховского рвется к Черкассам, и вот-вот лишит нас переправы. Затем Канев — минус еще один стратегический мост. И открывается дорога для наступающих войск на Киев. А это все — мышеловка для твоей группы армий тогда наглухо захлопнется. А вот 1-я танковая армия Лелюшенко направится на Буг, к Николаеву, оттуда на Одессу и в Бессарабию — путь на Румынию будет открыт, к нефтепромыслам. Кулик прекрасно понимает, что означает для нас Плоешти, а значимых резервов у нас нет, мы ведь сами расформировали румынские дивизии. Скорее всего, так и будет — в Днепровской излучине попадут в «котел» восемь дивизий 17-й армии, и этого следует ожидать в самое ближайшее время. А потому наша 1-я панцер-группа должна очистить Никопольский плацдарм в самое ближайшее время, счет идет на часы. Она и остановит Лелюшенко, а против Черняховского я выдвину те злосчастные шесть дивизий, мысленно с ними распрощавшись. Их просто раздавят, это неизбежно, но у вас, Эрих, будет время для переброски двух танковых групп. Они и станут заслоном у Канева. И учти — у Черняховского отличная ситуация. Его фланги прикрыты от наших контрударов — справа Днепром, слева Ингульцем, по которому в сорок первом году русские выстраивали оборонительный рубеж, и возведенными, но брошенными тогда укреплениями они воспользуются. Вам надо быстрее отводить войска с левобережья, пока не поздно.

Трудно далось решение, Гудериана буквально затрясло — мысленно фельдмаршал списал шесть дивизий, приплюсовав к ним еще пять, сильно пострадавших в летних сражениях. А это ровно треть состава панцерваффе, и восстановить эти соединения до прежнего уровня фактически нереально. Желание может и быть, вот только производство «леопардов» пока ограничено, и при этом раньше свернут выпуск Pz-IV, хотя «пантеры» будут еще делаться на заводах до декабря. Но выхода действительно нет — приходится бросать под русский «танковый каток» все что осталось, а это не более чем «кровавая смазка» для неумолимого механизма войны.

— Мне нужно немедленно лететь в Германию — постараюсь убедить фюрера с потерей всей левобережной Украины. Лучше потерять территорию, но сохранить боеспособный вермахт. Хватит цепляться, нам и так слишком дорого обошлись все походы на Харьков. К тому же у меня для него есть вот этот «подарок», вот этот самый погон.

Гудериан медленно извлек из кармана и положил на стол расшитый золотистой нитью погон с крупной вышитой звездой, поверх которой красовался цветастый советский герб…

Производство «Хетцеров» на чешском заводе. Это «оружие отчаяния» в 1944 году хотели производить по одной тысяче штук в месяц, вот только уже не было ни сырья для их изготовления в таких огромных количествах, ни топлива, чтобы заправлять баки…

Глава 45

— Вы злоупотребили доверием Верховного главнокомандующего, Всеволод Николаевич. Я имею в виду все руководство НКВД в целом, и тебя в частности. И пошли на поводу агента вражеской разведки, занявшего столь высокое положение, отвечавшего за всю контрразведывательную и оперативную деятельность, и все время бывшего твоим заместителем. У тебя под носом работает, и не важно, на британскую разведку работает, или на германскую, а то и на две сразу. Забавно, не находишь ли⁈

Григорий Иванович хмыкнул, и с кривоватой улыбкой посмотрел на насупившегося Меркулова — можно было не сомневаться, что в данный момент комиссар госбезопасности 2-го ранга лихорадочно соображал, как выбраться из той задницы, в которую его засадил собственный патрон с первым заместителем. Маршал не пугал Меркулова, он его вербовал, и теперь следовало прибегнуть к «сильнодействующим средствам».

— Сталин сильно сдал после гибели младшего сына, и возраст солидный, это тоже надо учитывать. Думаю, как только он узнает действительное положение дел, его реакция будет соответственной — очень неприятно узнать что тебя столь долго обманывали. Хотя, возможно, это самый лучший вариант для вас всех — сразу после его смерти вами займется армия, и серьезно займется со всеми вытекающими отсюда последствиями. Разбираться не будем, переломаем все кости, и «запоете» вы все соловьями, душу облегчая. Жалости не будет, и на заслуги не посмотрят — убивать будут медленно и мучительно больно. Ты маршалам Мерецкову и Смушкевичу в глаза посмотри — они ничего не забыли и не простили. Как и десятки других генералов, которым вы «шили» дела с расстрельными приговорами. И специально накануне и в первые дни войны дезорганизовали управление ВВС, что в конечном итоге и привело к летним катастрофам сорок первого года. Вот такие испекли пироги, а выяснилось, что вы уродовали и избивали честных советских людей, которые сейчас хорошо проявили в боях и показали храбрость, полностью себя реабилитировав. Так неужели ты считаешь, что вам все эти «художества» следует простить⁈ И спустить это откровенное вредительство⁈ Хотя за что винить замаскировавшихся троцкистов, что срывают советские награды и топчут грязными сапогами орден Ленина, наступая на нашего вождя. Троцкисты, они даже не скрываются в подвалах Лубянки, они там живут, уверенные в своей полной безнаказанности. Нарком госконтроля Мехлис оценит их действия по достоинству, как и члены Политбюро — а мы этот вопрос скоро поднимем, я его Берии задам. Так и скажу — ты почему Лаврентий Павлович покрываешь своих людей, что глумятся над советскими символами. Может быть, и ты тоже троцкист и двурушник? Или ты думаешь, что мы испугаемся задать этот вопрос?

Григорий Иванович усмехнулся еще раз, прямо посмотрел в помертвевшие глаза Меркулова. Еще бы — петелька была наброшена на шею, и еще затянута, осталось только задавить.

— Вы-то не испугаетесь, Григорий Иванович, — тихо произнес Меркулов, и мотнул головой. — Я даже не предполагал, что соберете такое досье. Мы ведь ведем наблюдательное дело на вас давно, я каждую неделю приношу его Берии, хотя не обязан, но сами понимаете. На всех вас ведется — на Жданова, на маршалов Ворошилова, Буденного и Тимошенко, мы ведь знаем, что вас связывает. На товарищей Маленкова и Молотова…

Меркулов сглотнул, слова давались ему с трудом. Кулику пришлось его подбодрить, тот начал говорить, и все стало ясно. Выбор вообще-то небольшой, если нарком не пойдет на сотрудничество, то форсировать события и немедленно поднять вопрос на заседании Политбюро. А там предсказать события невозможно — даже Сталин не решится что-либо предпринимать, когда начнется обсуждение материалов. Каждый из них по отдельности не имеет особой серьезности, но собранные вместе это убойный компромат. Тем более подкрепленный реальными делами — две попытки убийства Кулика на Дальнем Востоке были совершены при участии заместителя Меркулова, «уши» которого торчат везде. А взятые на «поличном» заговорили, китайские «товарищи» их раскололи как сухие поленья колуном, и служат до сих пор, но уже перевербованные — для разведки нет отбросов, есть кадры. И таких много — под контролем партии сильно не забалуешься, идет хорошее «внутреннее освещение». И вот теперь самый «верх», и Меркулов как никто заинтересован, чтобы на него не «навешали всех собак». Уже сообразил, что именно он сам будет «стрелочником», хотя всеми делами заправлял заместитель это креатура Берии, его выдвиженец, единственный, кто управлял оперативной и контрразведывательной деятельностью, причем минуя своего непосредственного начальника, делал доклады Сталину. И потому в пятьдесят третьем расстреляли всех скопом, и никакой реабилитации. Потому после смерти Сталина Берия выдвинул Хрущева, прекрасно понимая, что на него «точат зуб» многие. Есть киносьемка, когда в траурной процессии он поворачивается назад, и предлагает «незабвенному» Никите Сергеевичу идти с ним рядом, и выражение лица последнего имеет весьма характерное выражение. Но не знал Лаврентий Павлович, что уже подписал себе приговор, ведь как правильно сказал один киногерой — вовремя предать, это не предать, а предвидеть. И многие в ГКО, глядя на резко постаревшего Сталина, стали понимать, что события могут принять трагический оборот, человек ведь внезапно смертен. Его самого могут убить, как и других — загнанные в угол крысы ведь неизбежно бросятся.

Про арест речи быть не может — он ведь охрану сам подбирал, а мужики всех положат, нисколько не сомневаясь в собственной правоте. И думать не будут, сейчас не тридцать седьмой год, чтобы при виде васильковых фуражек вздрагивать — ситуация кардинально изменилась. «Особисты» на фронте настоящим делом заняты, а не по анкетным данным врагов выявляют, за злоупотребления на первых порах им по голове сильно надавали. И он свою лепту внес, объяснив «существо текущего момента». Сталин тоже понимать стал, что черпать информацию нужно из нескольких источников, потому разделил спецслужбы, и умело их «стравливал».

— Служба такая, понимаю — есть указания «хозяина». Вопрос в другом — а знает ли он сам о них? Сам видишь — именно ты крайний в убийстве моей жены, Коба мне посетовал, что такого указания не давал, и лишь выгораживал чересчур ретивых исполнителей. И тебе это якобы «его» указание передал Берия, у которого на меня «зуб», а может его самого завербовали англичане в восемнадцатом году? Может быть такое? Вполне может, тут допросить нужно с пристрастием, сам знаешь, есть способы. Да, и с чего ты взял, что приказ на ликвидацию пришел «сверху». Теперь понимаешь, как тебя умело «подставили» — отвечать за ошибки придется и скоро…

Кулик сознательно оборвал фразу, достал из пачки сигарету. Закурил, положил ладонь на пухлую папку — и на этот раз только мысленно усмехнулся. Теперь не сомневался, что Меркулов пойдет на «сотрудничество»…

Этот танк опоздал на вторую мировую войну, хотя создавался именно для нее, имея орудие способное поразить любого противника, и бронирование, которое могло «держать удар» многих вражеских пушек. И выпущен был в количестве намного превышающем любой танк мира, включая знаменитую «тридцатьчетверку»…

Глава 46

— Мой фюрер, на восточном фронте назревает катастрофа, которой никогда не было в истории Германии. Мы рискуем потерять всю группу армий «Юг», если она задержится на левобережной Украине. Все четыре армии и пять панцер-групп — миллион верных рейху и фюреру солдат. И это неизбежно произойдет — с Кременчугского и Днепропетровского плацдарма ударили мощные танковые объединения русских, которые ввели в сражение больше двух тысяч танков, и противостоять такой бронированной лавине невозможно. Она сметает все на своем пути, и сейчас перемалываются шесть дивизий панцерваффе, отведенных в тыл на пополнение, и которые вчера брошены в бой как обычная пехота. Нам нужно любой ценой заткнуть этот чудовищный прорыв, и если он будет развиваться вглубь и вширь, то катастрофа неизбежна. Мой фюрер, мы теряем кадры, отборные кадры — ведь панцерваффе есть то самое оружие, без которого невозможно победить!

Гудериан невольно повысил голос — прилетев в Берлин, фельдмаршал ужаснулся тому, что здесь не отдают отчета о смертельной опасности, которая неотвратимо накатывается. В штабе ОКВ просто не оценили в полной мере русской угрозы, и вот теперь наступает расплата за излишнюю самонадеянность. До сих пор большевиков оценивают по сорок первому году, и это заблуждение, уже воистину преступное, дорого обойдется рейху. Это взбесило «отца панцерваффе», и он сейчас доказывал фюреру недопустимость приплясывания на краю пропасти, в которую можно свалиться в любой момент, особенно когда пьяный и глаза завязаны.

— Но у нас были танки, Хайнц, куда они делись⁈

Гитлер оторопело посмотрел на побагровевшего фельдмаршала — он был неприятно удивлен ходом событий, но пока не считал их настолько опасными. И тут картина приоткрылась в самом непотребном виде, а не том, который он представлял раньше. Да и стоящего перед ним Гудериана прямо затрясло от произнесенных слов.

— Нет у нас танков, мой фюрер, их нам выбили. Вначале зимой, когда мы чудом смогли вывести из окружения часть сил на Донбассе, потеряли Харьков, и не прорвались к Мариуполю, где потеряли шесть дивизий. В мае мы снова начали наступление на этот проклятый город, овладеть им не сумели, зато потеряли уйму бронетехники. И не успели занять позиции, когда русские перешли в мощное контрнаступление, окружив 6-ю армию и 4-ю панцер-группу. Да, мне удалось деблокировать окруженную полтавскую группировку, и сейчас она выводится из «котла». И заметьте, именно в этот момент русские снова начинают мощное наступление, введя в сражение тысячи новых танков и «саранчи», которые старательно и терпеливо придерживали в резерве. А наши танковые группы скованные выводом войск, они дерутся, и отводить их нельзя. Нет резервов, мой фюрер, совсем нет резервов, мы в отчаянном положении, и нужно срочно принимать весь комплекс неотложных мер, чтобы спасти от поражения всю группу армий «Юг».

Никогда еще Гудериан не говорил столь горячо, но тут русские правильно сетуют, что это происходит только тогда, когда «клюнет жареный петух». Странная идиома, непонятная для немцев, за исключением тех, кто давно воюют на восточном фронте.

— Но я направляя вам все произведенные «леопарды», только в этом месяце их будет три сотни…

— На полторы дивизии, мой фюрер, с такими темпами производства нам потребуется еще год, чтобы оснастить ими все дивизии, и это без учета потерь, которые могут стать более весомыми, чем поступления. У русских хлынула на поля сражений целая орда «сорок третьих», их 85 мм пушки подбивают «леопарды», а наши «четверки» вообще «мальчики для битья», они несут чудовищные потери. Все устаревшие «тройки» и штурмовые орудия на их шасси выбиты, а новых «лухсов» не хватает как «леопардов», ведь их производство только начато. И это еще не самое опасное — перед вылетом я получил сообщение, что русские применили новые танки, что являются смертельно опасными даже для Pz-VII. Вот фотографии, мне их привезли на аэродром, я говорил с офицером, что столкнулся с этими «зверями» под индексом Т-44. Их начали делать в Петербурге вместо снятых с производства тяжелых танков КВ. И не дай бог столкнутся с таким чудовищем на поле боя — пехота в панике, наши «паки» не берут этот танк в борт бронебойными снарядами с расстояния свыше пятисот метров. Лобовая броня держит «ахт-ахт», это совершенно невероятно, но это так, мой фюрер.

Трясущимися руками Гудериан извлек стопку свежих фотографий подорвавшегося на мине русского танка, который выстоял под шквальным огнем артиллерии. Ночью сгоревший Т-44 выволокли и тщательно изучили, сделав все нужные промеры брони — полученные результаты шокировали. Это был, по сути, тяжелый танк в весе среднего, вооруженный смертельно опасной 107 мм длинноствольной пушкой.

— Какая у него защищенность, Хайнц?

— Лоб корпуса и башни сто миллиметров под сильным наклоном, маска пушки еще сто миллиметров — такая броня совершенно не пробивается. Борт корпуса и башни по восемьдесят миллиметров, но прикрыты приваренными экранами — наши панцершреки бесполезны. Видите «чешую» на башне, мой фюрер — весьма оригинальная защита из пустых коробочек. А прямые стенки башни, что вроде барбета, имеют полтораста миллиметров брони — и это борт, мой фюрер. Идеальная защита для танка, что даже чуть легче нашего «леопарда». И как только русские переведут свои заводы исключительно на выпуск этого танка, нас просто сметет лавина Т-44, противопоставить которой мы ничего не сможем. Наша противотанковая артиллерия уже трижды сменила орудия — от 37 мм «колотушек» до 50 мм «пак»-38 и 75 мм «пак»-40, но большевики каждый раз усиливали броню своих танков, принципиально их не изменяя. Теперь нам нужно выпускать противотанковый вариант «ахт-ахт», но вес буксируемого орудия составит около четырех тонн. Это слишком много, но делать нечего, «длинная рука» не пробивает броню этих машин, при этом подкалиберные и кумулятивные снаряды полностью бесполезны, Т-44 хорошо экранированы, большевики имеют хороших конструкторов, которые принимают быстрые и правильные решения.

Последние слова прозвучали обреченно — теперь фельдмаршал отчетливо представлял с какой «лернейской гидрой» вермахт столкнулся на востоке. Видимо, его тревога передалась мнительному фюреру, разглядывая одну из фотографий, Гитлер неожиданно побледнел, лицо исказила гримаса…

Все познается в сравнении — здесь можно, как говориться, «почувствовать» разницу в габаритах на шедеврах советского и германского танкостроения. Ведь чем меньше танк, тем при равном весе он будет намного лучше забронирован, а при меньшем то и дешевле, намного дешевле и практичнее — для войны количественные параметры важнее качественных, а если последние равны, то вероятность исхода противостояния прогнозируется…

Глава 47

— Иная война пошла с прошлого года, совсем иная. Потерь у нас намного меньше, а сохранили куда больше сил, чем в той реальности, когда состав частей пришлось обновить по несколько раз. Кадры решают все, как известно, они у нас есть, а вот немцы разбодяжили свои дивизии всяким европейским сбродом, с ним много не навоюют. При первом удобном случае предадут — с охотой воюют за интересы рейха немногие, всех остальных силком мобилизуют, тут совсем иная мотивация.

Кулик усмехнулся, стоя у большой настенной карты. Обстановка на всем протяжении советско-германского фронта стала изменяться в лучшую сторону, пусть понемногу, но процесс был уже слишком очевиден, особенно на карте, где линия уверенно выгибалась на запад.

Три фронта Южного направления давили всей массой войск, а это две с половиной сотни дивизий и бригад, три миллиона красноармейцев. Причем отнюдь не новобранцев — значительная часть бойцов воевала в здешних местах уже больше года, много в строю оставалось и тех, кто принимал участие в первом зимнем контрнаступлении. Все уже вкусили заслуженной славы, а побеждающие войска действуют куда уверенней, чем побиваемые армии. По сути, трансформация уже завершалась, РККА вышла на уровень сорок четвертого года, года десяти знаменитых «сталинских ударов». И все благодаря тому, что прошлым летом не произошло поражений и катастроф, а немцы не то, что до Волги, до Дона так и не добрались, лишь до Северского Донца, и то в его верховьях. Это и стало долгожданной передышкой, за это время войска полностью оправились, научившись воевать, перевооружение набрало нужный темп. Те же «тридцатьчетверки» вместе с САУ на их шасси, полностью сняты с производства — на Нижнетагильском заводе начата подготовка к выпуску «сорок четвертых». Сталин как всегда, убедившись в перспективности новых танков, действовал решительно, рассудив, что неизбежные «детские болезни» исправят в процессе серийного производства, и к тому же танки на поле боя долго не живут, рано или поздно или сгорают, либо попадают в тыл на капитальный ремонт, в ходе которого исправят выявленные недостатки. Вполне здравый подход, предельно рациональный во всем. Те же тридцатьчетверки, которых в войсках множество, переделываются в различные боевые и ремонтные машины и тягачи. Вместо прежних башен ставят легкие установки с зенитными пушками, но большую часть переделывают в мостоукладчики, тягачи и БРЭМы. Теперь у немцев появились своего рода БМП, выживаемость панцер-гренадеров на поле боя значительно увеличилась, да и действия панцер-дивизий стали более успешными. Верховный главнокомандующий оценил новинку, и действовал не менее решительно, и куда масштабнее, приказав снять с СУ-122 и СУ-85 орудия, переоборудовав рубки для перевозки десанта из восьми бойцов. Установили сверху снятые с Т-60 башни с 20 мм пушкой и спаренным пулеметом — этого добра на складах много, бронеавтомобилям они оказались без надобности, а тут пришлись ко двору. Для безопасной высадки десанта поставили высокие противоосколочные фальшборта, протянув их до кормы. При необходимости между ними на моторном отделении можно дополнительно перевозить бойцов, и численность десантников может быть легко удвоено в любой момент. Большой надобности в этих самоходках на фронте уже не было, после расширения производства более совершенных и лучше бронированных ИСУ-107. Но и те тоже придется снимать с линии к весне следующего года, но после того как выпуск Т-44 достигнет определенных показателей, ведь пушка одна, только ОБТ намного лучше в бою. А после переделки в БМП, машины останутся на фронте — будут воевать под прикрытием «сорок третьих».

— Задавим, потихоньку придавим, дотолкаем до Днепра. Но до чего грамотно воюют, маневрируют, фланговые удары проводят, и выводят армии на правый берег, выводят. Умеет воевать Манштейн, и хотя потерял инициативу вместе с танками, но действует творчески.

Григорий Иванович вздохнул — прорыв с плацдармов немцы купировали, хотя и потеряли значительную часть возведенного «восточного вала», и положили шесть панцер-дивизий, оставшихся без бронетехники. Но выиграли время, перебросив через Канев и Черкассы на правобережье три танковых группы, а также дополнительные силы люфтваффе.

Центральный фронт генерала армии Конева южным флангом направлялся на Киев, северным на Гомель, до Днепра оставалось немного, кое-где прорвавшаяся далеко вперед кавалерия могла начерпать речную воду касками. Две танковые армии Рыбалко и Романенко хотя и продвигались вперед, но темпы продвижения упали — немцы отбивались всеми средствами. И опять же, отводили малоподвижные пехотные дивизии за Днепр. И особенно усиливали Киевский тет-де-пон, решив бороться на подступах к столице УССР. К середине сентября войска выйдут на Днепр, а там предстоит готовиться к новому наступлению — врагу нельзя давать передышки.

Сосед выше Западный фронт генерала армии Рокоссовского овладел Смоленском, вышел к Днепру от Орши до Могилева, но попытки с ходу переправиться на западный берег неприятель отразил. В «витебских воротах» пошли ожесточенные бои, укрепления там были созданы нешуточные. В такой ситуации лучше подготовиться к штурму, подтянуть тылы — то есть взять паузу, благо и время есть, и момент подходящий.

Ведь Северо-Западный фронт генерала армии Говорова накатывался с севера своими пятью армиями. Хотя немцы ожесточенно огрызались, война в болотах и лесах шла отчаянная, но отступали к Западной Двине, стараясь оставить укрепленные плацдармы на северном берегу у Риги, Двинска, Полоцка. Однако группа армий «Север» была уже не та, с которой он столкнулся в сентябре 1941 года. Танковых дивизий в ней не осталось, резервы исчерпаны, проводить контрудары нечем, к тому же местность самая неподходящая для создания линии сплошной обороны — егеря каждый раз лесами и болотами просачивались в тылы противника, наводя там нездоровый страх и суету. Но уход за Двину позволял создать сплошную линию обороны, уплотнить боевые порядки дивизий, к тому же река хоть и неширока в отличие от Днепра, но препятствие нешуточное — по сути, широкий противотанковый ров, заполненный водой. Если армии смогут ее форсировать с ходу, то хорошо, однако особо надеяться не стоит — по данным разведки, там возведены три укрепленные линии, прорыв которых может обернуться кровопролитным штурмом, и не факт, что окажется удачным.

Та же «петрушка» с Юго-Западным фронтом генерала армии Ватутина — окружить и разгромить врага не удалось, немцы все же еще сильны, чтобы «потрепыхаться». Но вопрос о принадлежности левобережной Украины уже снят — судя по тому, что германская инфантерия идет на запад, а ее отход прикрывают немногие «подвижные» дивизии, немцы уже смирились с летним поражением. Но еще надеются удержать большую часть стратегически важного для них «восточного вала», инфантерия у них серьезная, дивизии хоть и понесли потери, но боеспособности не утратили. И надежда, что удастся завладеть Киевом с хода, слабая, скорее всего, первый штурм противник отразит, а там пойдут дожди.

Так что тогда придется ждать зимы, когда ударят морозы и лед скует реки. С наступлением холодов воевать привычней, а к этому времени и производство Т-44 наберет обороты…

Советская послевоенная конверсия — тягач на базе самоходки СУ-85. Орудие демонтировано, на его месте поставлена «заплатка». Машина оснащена соответствующим оборудованием, включая бульдозерный отвал и лебедку…

Глава 48

— «Еврорейх» более серьезная организация, чем гитлеровская Германия — я сам, не желая того, и обеспечил его создание, приложив руку. Потому возня с ним затянется, не думаю, что теперь войну можно закончить раньше. Как бы не позже вышло, у Гитлера теперь нефти хватает. Но я ведь даже предполагать не мог, что усилия Германии с прошлого года будут направлены на северную Африку и Ближний Восток, англичане не сдюжили, с итальянцами справились легко, а вот вермахт иной противник.

Григорий Иванович разглядывал большую настенную карту, контуры мирового противостояния двух сцепившихся в противоборстве военных альянсов разительно отличалось от привычной для него истории. Война действительно стала мировой, и количество участников увеличилось, причем на стороне «тройственного альянса» воевало отнюдь не меньше стран, чем сторонников «Большой тройки». Из крупных европейских стран к «объединенной Европе» добавилась Турция, Швеция и Испания, правда после смерти Франко и высадки англо-американцев на Пиренейском полуострове, в Мадриде и Лиссабоне сменили «ориентацию», и теперь воюют против «Еврорейха», хотя вроде бы совсем недавно были его союзниками. Но тут все объяснимо — диктатура Франко могла удержаться путем террора, и сторонников у нее не так и много. А потому стоило англо-американцам хорошенько раздуть угли недавно закончившейся гражданской войны, и навалиться на франкистов серьезными силами, как режим покойного каудильо тут же рухнул, как пьяный мужик в канаву — у него хватало противников даже среди недавних сторонников. Да и фигура нового короля, возведенного на престол Черчиллем с согласия Рузвельта, устроила большинство испанцев, к тому же по решению Политбюро испанским коммунистам было настоятельно рекомендовано войти в плотный альянс с социалистами и снять с повестки дня вопрос о новой «советизации» Испании.

Так что союзники теперь по-настоящему открыли «второй фронт», уже полностью очистили от немцев Марокко, ввели эскадру в Гибралтар, вступили в Алжир, признав независимость всех бывших французских колоний, к вящему негодованию генерала де Голля, лидера так называемой «Свободной Франции». Но тот рьяно не выступал «против», лишь униженно сетовал, прекрасно понимая политический расклад в мире, да к тому же находясь на полном содержании Англии еще с сорокового года.

Да и Финляндия вышиблена из войны, реально вышиблена — территория фактически оккупировано, населения осталось едва полмиллиона, и никакого партизанского движения — финны пришиблены, до них стало доходить, что зря связали свою судьбу с рейхом. Жизнь на чужбине, пусть и в бывшей метрополии, не сахар, да и страна потеряла свою независимость, признав власть шведской короны. А для Швеции она как чемодан без ручки — бросить жалко, нести тяжело. Сама страна под постоянными бомбежками союзной авиацией, и гипотетические приобретения уже никак не компенсируют вполне реальный ущерб, и те потери, которые уже понесли в ходе сотрудничества с Гитлером. И, судя по поступающей информации, шведы теперь осознали, во что их втянули, и не прочь восстановить статус-кво нейтрального государства, выйдя из «Еврорейха».

— Ничего, протрезвление наступит, и скоро, — пробормотал Григорий Иванович, доставая пачку «Кэмела». Закурил, и взяв в руки карандаш, внес необходимые пометки на карту.

Стратегическая обстановка с прошлого года для Советского Союза в отличие от знакомой маршалу реальности, улучшилась как ни странно, несмотря на то, что в войну вступила Япония. На свою беду влезли самураи, и теперь им крепко стало доставаться от американской авиации с приморских аэродромов, и от флотилий подводных лодок, что делали походы к берегам Страны Восходящего Солнца от Камчатки, установив морскую блокаду, и топя все суда по праву неограниченной подводной войны.

— Американцам нужно потопить несколько авианосцев, они бы тогда уверенно себя почувствовали. Впрочем, скоро начнется высадка на Алеуты, острова отобьют, и конвои снова пойдут до Камчатки. И вот тогда бомбежки островов пойдут всерьез, у Жукова не забалуешь.

Да, именно так — главкомом на дальневосточное направление был отправлен маршал Жуков, который не только с Роммелем воевал, но и с англичанами конфликтовал, не проявил дипломатических «политесов» с Монтгомери. В Персии оставили генерала армии Малиновского, который проявил куда больше такта в общении с союзниками, все же воевал во Франции в прошлую мировую войну, имеет награды, великолепно говорит на французском и испанском, уже хорошо общается и на английском языке. А Георгий Константинович действительно нужен на Дальнем Востоке, маршала Тимошенко и генерала армии Тюленева оттуда пришлось убрать — Сталин решил, что они не справились, и вообще запутались в обстановке. И перевел их на прежние места, довоенные — одного в заместители, второго на Московский военный округ, окончательно убедившись, что этих «первоконников» нужно держать от фронта на почтительном расстоянии.

— Американцы свою партию разыгрывают, мы свою, а японцы пытаются «сохранить лицо». Китайцы «разборки» между собой устроили, и, судя по всему, «товарищ» Мао потерпит поражение от гоминьдана.

Действительно, никогда не утихавшая в Китае гражданская война вспыхнула с новой силой с уходом большей части японских войск в южную Маньчжурию. Кроме двух противоборствующих сторон добавилась третья, в лице многочисленных генералов, часть из которых являлась откровенными коллаборационистами. Восточный Туркестан объявил о своей независимости, Сталин поддержал сепаратистов, иначе там закрепился гоминьдан. Маньчжоу-Го и Мэнцзян в горниле войны — южные части оккупированы японцами, на севере местные монархи под защитой советских войск. А сами монголы уже объявили о создании единого государства с чингизидом во главе — восток есть восток, там свои порядки.

— Заварилась каша, как ее расхлебывать, непонятно.

Кулик отошел от карты — посмотрел на часы. Нужно было вылетать в Москву, на заседание ГКО. А там многое решиться может — по крайней мере уже ясно, что ситуация обострилась. И вопрос уже пошел о жизни или смерти, а выбор только такой, другого исхода политическая грызня просто не оставляет. Сталина экстренно госпитализировали, и если Верховный главнокомандующий не оправится от инсульта, то в Кремле будет создан «триумвират». Вопрос только в одном — каковы будут последствия…

ЗСУ с двумя 37 мм автоматическими пушками на шасси «тридцатьчетверки» — это более поздний китайский вариант, безнадежно опоздавший на свою войну…

Глава 49

— Мы не в «стране чудес», а в заднице у самого дьявола! До чего же достал этот холод со льдами!

Немцы всегда умели выразительно богохульствовать, и контр-адмирал Эрих Бей закончил длинную тираду выразительным образным сравнением. И оно того стоило — август хоть и считается летним месяцем, но в Арктике стоит лютый холод, и страшно представить, что будет здесь зимой. Но и так «Шарнхорст» дважды попадал в ледовые поля, и лишь наличие полного броневого пояса позволяло линкору выбраться из ловушек, которые перед ним ставила суровая северная погода.

Одна из главных задач уже была выполнена — после проведения тщательной авиаразведки ледовой обстановки в проливе Вилькицкого корабельными гидросамолетами, туда была направлена специально прикрепленная к отряду субмарина новейшей модификации VII типа. Сам командующий поначалу не знал про цели безумного, на первый взгляд предприятия, но гросс-адмирал Редер ему намекнул, что лодка доставит необходимые грузы через море Лаптевых в устье реки Лена, где на одном из многочисленных островов дельты оборудована тайная база кригсмарине. Так что субмарину заправили топливом под «горловины» цистерн, благо на линкор был принят дополнительный запас, командир получил сделанные летчиками карты и фотографии ледовой обстановки, и «U-bot» отправился в чрезвычайно рискованный поход, где шансов было один из десяти. Вся надежда исключительно на большую подводную дальность плавания — лодка могла пройти подо льдом больше сотни миль. И если штурман не ошибется, то всплыть в «окне» — а они дальше протяженные и широкие, так что определенные надежды на благополучное завершение перехода имеются. А там совершать по возможности переход в надводном положении, заряжая аккумуляторную батарею. К тому же на переходе прикрытие субмарины будут обеспечивать две летающие лодки, вчера прилетевшие из Норвегии. Их дозаправили, и сегодня самолеты вылетели на далекую Лену — дальности полета «селедкам» вполне должно хватить, а на тайной речной стоянке, где имеется пространство для совершения взлета и посадки, они получат надлежащее техническое обеспечение. Заодно выследят огромный американский конвой из трех десятков «купцов», что в сопровождении русских ледоколов идет на запад по так называемому «северному морскому пути».

А вот здесь в достоверной информации кровно заинтересован уже «Шарнхорст», который должен выполнить вторую задачу — из своих 38 см и 15 см орудий разгромить транспорты, на которых находятся десятки тысяч тонн ленд-лиза. И после чудовищной трепки американцы сразу прекратят перевозки до следующего лета, а стратегически важные для русских грузы уйдут на дно. Хотя можно попытаться несколько наиболее ценных «призов» увести к берегам Норвегии, высадив на них абордажные партии. Это предусматривалось заранее — рейх нуждался в станках и дорогостоящем оборудовании, взрывчатке, в «присадках» к бензину, алюминиевых листах, миллионах банок мясных и рыбных консервов, и много чего другого — на континенте испытывался все возрастающий дефицит сырья по мере того, как все большее количество предприятий начинало работать на войну.

— Мы будем торчать здесь, сколько нам потребуется, Фридрих, — командующий посмотрел на командира корабля капитана цур зее Хуффмайера. — Большевики нас пока не заметили, лишь бы не отправили самолеты ледовой разведки специально над островами, хотя в этом архипелаге нас трудно заметить, к тому же ваш линкор хорошо закамуфлирован, сливается с ними на общем фоне. К тому же мы в стороне от привычных маршрутов конвоев. Так что будем ждать радиограмм, а там все решат наши пушки. Тяжелый крейсер, если он и есть в составе, нам не помешает — мы его уничтожим несколькими залпами. К тому же подойдет «Кельн», крейсер на переходе от мыса «Желания» до острова «Уединения». Он и перехватит те транспорты, которые могут уйти, или укрыться во льдах — учтите, у русских есть ледоколы и они могут отколоть такой номер.

Контр-адмирал прихлебнул из чашки горячего грога — этот ежедневно принимаемый всеми моряками напиток позволял стойко переносить трудности сурового ледового плавания.

— Экселенц, мы пойдем за такими «купцами» следом — проход ведь они оставят, а мой линкор вполне способен по нему проломиться. И уничтожим беглецов, им то деваться будет некуда. А с «вашингтонским» крейсером легко справимся, несколько фрегатов и шлюпов сопровождения тоже не смогут стать защитой, с ними легко справится «Кельн». Единственное, чего я опасаюсь, то после того как в Арктике начнется переполох, из Мурманска могут выйти британские и американские крейсера на перехват.

— Их встретят наши субмарины — «папаша Карл» не зря придал флотилию, пусть там всего полдюжины «U-bot». При необходимости из фьордов немедленно выйдут «Тирпиц» и «Гнейзенау» с тремя крейсерами — их поход запланирован, а появление нашей эскадры в центральной части Баренцева моря может сорвать очередной конвой в Россию. А линкоры Ройял Нэви встретят парни Деница — там развернуты две «волчьи стаи», к тому же все лодки со «шнорхелями». Так что мы можем нанести по русским в их арктических водах мощнейший удар по коммуникациям, к тому же теперь и у нас здесь есть свои метеорологические посты, и мы уже начали получать сводки. Так что крейсируем дальше, и ждем новостей, нужно только проявить немного терпения в этом холоде.

Адмирал поморщился — как никто он понимал всю важность возложенной на него миссии. Именно он должен сорвать перевозки по СМП, причем операции на этой протяженной коммуникации русских готовилась давно, еще в 1931 году дирижабль LZ-127 с согласия советской стороны пролетел свыше семи тысяч миль по «замкнутой петле», пройдясь до островов Северной Земли, сделав десятки тысяч фотографий. И хотя на борту присутствовали четверо представителей от ученых кругов СССР, но немцы искусно провели арктическую разведку, составив подробное описание. Спустя девять лет большевики, тогда вроде как союзники, провели по всему пути, от Баренцева до Берингова моря вспомогательный крейсер «Комет». И на его борту также подробно составили описание маршрута, и более того, этим тут же воспользовались, создав две тайных стоянки чуть позднее, которые превратились в базы. И при этом получили помощь от японцев — те тоже очень интересовались русским севером. Да и сейчас помогают серьезным образом, начав Алеутскую операцию и захватив с десяток островов протяженной гряды. Именно от них пошла информация о конвоях, что ушли через Берингов пролив к острову Врангеля, спасаясь от ударов авианосной авиации.

Арктика совершенно безлюдна, на карте до сих пор много «белых пятен» — тут много мест, где можно укрыться. Одна беда — лютый холод летом, а остальные девять месяцев для жизни «белого человека», пусть даже стойко переносящего все тяготы военной службы вообще являются кошмаром, ежедневно угнетая психику и причиняя страдания…

Альтернативная реальность — модернизированный линкор «Шарнхорст», вооруженный пятнадцатидюймовыми орудиями, крейсирует в арктических водах СССР на долготе чуть ли не Байкала. В реальности в 1942 году здесь побывал броненосец «Адмирал Шеер», потопивший ледокольный пароход «Сибиряков», а после обстрелявший Диксон на траверзе Енисея…

Глава 50

— Становой хребет нашей страны — русский народ, из его интересов мы должны исходить. А не приносить в жертву ради умозрительных идей, не проверенных практикой. Я не сторонник отдельных «национальных квартирок», я прекрасно видел, чем все дело закончилось. Отсюда и исхожу, к тому же не следует, повторят сделанных ошибок, добавив от себя новые. Учти, Андрей, чтобы учение было воспринято всеми, оно должно быть доступным и понятным каждому человеку на протяжении смены трех-четырех поколений. Принято по доброй воле, а не вбивать его в головы уповая на карательный аппарат. Именно принудительный, в самой его откровенной форме государственного принуждения. Вспомни Наполеона, который будучи генералом Бонапартом сказал, что власть можно взять штыком, а вот усидеть на их остриях невозможно. Слова может не те, но смысл вполне понятен. Так что другой должен быть выбор инструментария, совсем иной.

Кулик тяжело вздохнул, ему не нравилось очень многое, к тому же он хорошо знал, чем все закончится. И сейчас сидя на скамейке, пришло отчетливое понимание, что в самые ближайшие дни может решиться буквально все, произойдут те самые события, которые и определят дальнейшую историю, будущие времена. И тут нельзя ошибиться, ведь последствия могут быть ужасающие. Понимал это и Жданов — Андрей Александрович издергался за последние дни, когда Сталин выпустил, образно выражаясь, бразды правления. И вот сейчас вечером, в дачной беседке, они негромко говорили, приняв все возможные меры, чтобы их не подслушали. Григорий Иванович самым внимательным образом осмотрел беседку на возможность установки в ней «клопов» — подслушивающая аппаратура уже появилась, пусть примитивная, но записи разговоров уже делали.

На охране были «свои» — дачу Жданова караулили егеря, этому маршал уделял особенное внимание, старался подбирать кадры из «проверенных товарищей», в основном из карел, да еще вымуштрованные ими собаки имелись, их не подкупить или запугать не выйдет. Да и «подходы» контролировал, чтобы через возможный арест родственников попытки вербовки не произошло, а то поначалу попытались «притянуть» на местах. Расправился быстро и жестко, благо тут палка о двух концах, и вопрос может быть задан крайне неудобный — а с чего это вы интересуетесь деятельностью маршала, и подходы к нему ищите — а не шпионы вы часом, «драгоценные мои». И «ломал» тем хребтину, не оставляя выбора. Суровые времена диктовали жестокие решения, и судьба отдельно взятого человека уже не играла никакой роли. Это в мирное время подобное невозможно, но не сейчас, особенно когда подспудно идет самая ожесточенная борьба за власть.

— Отстранять партию от единоличной власти придется, хотим мы того или не хотим. Тут только это, потому что второй инструмент у нас только репрессии, что еще хуже по своим последствиям, как показал тридцать седьмой год. Потому что пройдет тридцать-сорок лет, и сформируется номенклатура, которая станет собственную власть считать чуть ли не наследственной, и не только в «национальных образованиях», что характерно, но и в самом «центре». А это коррупция, которая разъест все сверху донизу и это явление можно только выжигать, что заставит прибегнуть к репрессиям. Вот только проводить последние невозможно, это как в медицине — ампутировать конечность из-за гангрены, или небольшую опухоль, можно и нужно, а что делать, когда неоперабельные метастазы пошли по всему организму. А такая ситуация неизбежно будет — и она в самой монополии партии на власть. Тут «ответственных работников» только страх наказания удерживает от злоупотреблений, но в тоже время приводит к «беспределу» уже «компетентных органов». А они не менее страшная угроза, потому что сами являются субъектом борьбы за ту же власть над страной.

Маршал вытряхнул из пачки сигарету, закурил, осмотрелся — в парке было хорошо, и вечер прекрасный, все в красных тонах заката оформлено самим солнцем. А то, что вокруг высятся сосны вообще здорово — и дух хороший, и не спрячется 'любопытствующий, тут не еловые лапы.

— Да все понимаю, Григорий, только подступиться пока не могу. Сталин на такое решение не пойдет — в «национальных» компартиях у него опора, недаром столько лет борьбу с «великорусским шовинизмом» вели. Да, сейчас потихоньку отступать начали, но то по вынуждению — ослабили давление на православие, церковников в комиссии я включать стал. К наследию бывшей российской империи в некоторых моментах перешли — погоны в войска вернули, ордена полководческие ввели. Определенную русификацию проводим, в той же армии хотя бы, а то сорок первый показал, что языка команд не понимают, особенно представители среднеазиатских республик. Но эта политика однозначно будет свернута после победы, потому что иной идеологии, окромя коммунистической, быть не может, а тем более православия — гонения на церковь будут продолжены.

Жданов говорил спокойно, он как никто знал «внутреннюю» ситуацию, и лучше, чем даже в НКВД — информация секретарю ЦК сходилась из различных источников. И расставлял он на обкомы своих «выдвиженцев» — а это уже сильно беспокоило как «чекистов», так и «москвичей». А тем более примыкавших к тем и другим «националов» и «интернационалистов» из упраздненного Коминтерна, который просто спрятался под другой «вывеской». Немудрено, что после войны за «ленинградцев» взялись со всех крайне серьезно, и после отравления Жданова и отстранения маршала Говорова с «авиаторами», только пух и перья в разные стороны полетели, образно выражаясь. Но сейчас Андрей Александрович о том хорошо знает, да и Кулик при нем маршал, а не разжалован в генерал-майоры. И в отличие от прошлой истории«первоконники» его не сдали, а поддерживают, прекрасно понимая, что их уже начали «задвигать по углам». И главное — они оба члены ГКО, и если Молотов определит свою позицию, то оппонентов можно будет в бараний рог согнуть. Да, у Берии мощнейшая организация, но она уже разделена, и в НКГБ у него «свой человек». Меркулов начал давать информацию, и она настораживающая — Сталину начали передавать информацию на «ленинградцев», обвиняя в подготовке заговора. И идет она из разных точек, так что кто является инициатором вполне ясно. И схлестнуться придется, пока в кулуарах Политбюро, а там жизнь покажет. Но когда у тебя командующими танковыми армиями «свои» генералы, плюс командование ВВС и ВМФ, и все маршалы кроме одного, то за власть можно и побороться. Но это сейчас, а вот после войны возникнет масса проблем.

— Пожалуй, для начала надо развернуть кампанию против предателей и пособников нацизма, — спокойно произнес Жданов. — И аргументы насчет Прибалтики у нас есть — там служат поголовно «Еврорейху», как в вермахте, так и во всевозможных карательных батальонах СС. А потому надлежит их «союзный статус» отменить, начать наказывать нацистов — там и концлагеря были, и проводились массовые казни советских граждан. Материалов собрано много, но Сталин до последнего времени был против их огласки. Теперь можно — быстро и круто разобраться. Как и в упразднении границ оных «республик», вернувшись к прежнему административному делению. Заодно возвратить исторические имена городов. Двинска, Вильно и прочих местечек — их переименование есть оголтелый буржуазный национализм, который сопровождался запретами всего русского — а ведь они никогда не имели собственной государственности, и двести лет входили в состав Российской империи. Вот этот национализм нам нужно искоренять всеми средствами, а их достаточно. После зачистки всех враждебных элементов создать обычные области, максимум автономия — и тут есть один очень интересный для нас момент. Я тут подумал, и нашел способ ослабления позиций «национальных» компартий. Что-то мне не нравится уготованное нашему народу будущее…

Такие картины в тридцатые года наблюдались повсеместно — за всю историю неприятель уничтожил православных церквей меньше, чем бывший крещеный люд, которого было много в «союзе воинствующих безбожников». Есть еще «фишка» — мало в России городов, где парки культуры и отдыха не были бы разбиты на месте кладбищ…

Глава 51

— Развертывание новых формирований пехоты ничего кроме вреда вермахту не принесет, мой фюрер. Да, общая численность соединений возрастет, как произошло в конце прошлой войны, вот только боеспособность каждой дивизии инфантерии резко снизится, да и проблемы с укомплектованием только возрастут. Вспомните март восемнадцатого года, когда имея более двухсот дивизий на Западном фронте, мы смогли привлечь к активным наступательным операциям едва треть от них. Сейчас ситуация намного сложнее — у нас те же двести дивизий, их пополнение мы можем производить только отрывая людей из промышленности, или начав мобилизацию союзных нам стран на общем основании.

Гудериан говорил пусть негромко, но достаточно уверенно, хотя прекрасно понимал, что многие европейские народы, даже союзные Германии, крайне ненадежны, и могут изменить в любую минуту, особенно когда на фронте пойдут неудачи. А они уже начались, причем, что особенно скверно, с юго-западного направления — под давлением союзников и изменивших испанцев, вермахт начал отходить к Пиренеям, полностью потеряно Марокко, маневренные бои шли в Алжире.

— Как вы оцениваете боеспособность вермахта, фельдмаршал? Мы сможем удержать линию Днепра и Двины?

— Сможем, в этом почти нет сомнений. Качество самих дивизий пока на высоте, мой фюрер, хотя треть состава из призванных европейцев, причем многие не принадлежат к неарийским народам. Но крепкое германское ядро не позволяет солдатам проявлять слабость духа, мы с этим беспощадно боремся — я сам видел вполне приемлемую устойчивость таких соединений в боевой обстановке. Считаю, что нам следует сделать правильные выводы из этого и значительно увеличить негерманскую долю солдат, вливая их одновременно с прошедшими обучение новобранцами. Нам нужно держать «восточный вал», а раз формирование новых дивизий представляет значительные трудности, то следует усилить уже давно воюющие пехотные соединения, что позволит им стойко обороняться. Создавшаяся обстановка требует использовать полученный опыт более рационально. Мы можем добавить в каждый пехотный полк один из вновь формируемых «союзных» батальонов, довести их общее число до четырех, и реорганизовать в достаточно сильные по своему составу бригады. Штаб ОКХ подготовил необходимые документы, я с ними детально ознакомился, и считаю, что данные мере необходимо провести безотлагательно. Численность каждой пехотной дивизии возрастет с пятнадцати до двадцати тысяч, и эта мера позволит нам уплотнить боевые порядки на «Восточном вале», и стойко держаться на нем всю зиму.

«Отец панцерваффе» всегда был сторонником крупных соединений, резонно считая, что те имеют большую устойчивость к потерям. К тому же можно обойтись без формирования новых дивизий, которые долгое время будут «сырыми», и потребуется не менее полугода, чтобы довести их до полной готовности. Сложившаяся обстановка просто не предоставит столь длительного срока, резервы требуются здесь и сейчас, причем немедленно.

— Да, я знаю, что обороняться легче, чем наступать, а наши ненадежные союзники смогут ли продержаться под напором русских?

— Венгры вполне надежны, их можно призывать — адмирал Хорти вполне лоялен рейху, к тому же они воевали и прошлый раз вполне приемлемо. Сейчас на фронте три десятка дивизий, и если в них увеличить численность личного состава за счет мадьяр, то в принципе фронт по Днепру получит должное усиление. Также три десятка дивизий будут укомплектованы наполовину румынами, этого вполне достаточно, чтобы удержать «Восточный вал». Следует учитывать, что оба наших союзника понимают, что они заняли оборону на дальних подступах к собственным странам.

— О да, я говорил с Антонеску, «кондукэтор» заинтересован в Транснистрии, и для ее защиты проведет дополнительную мобилизацию. Гальдер мне уже о том докладывал. Да и Манштейн постоянно требует пополнений, и готов принять румын с венграми, загнать их в окопы, а сзади поставить немцев. Пусть воюют и приносят пользу, а то привыкли бегать.

Гитлер в ярости чуть ли не выплюнул слова — если венгры дрались насмерть, то румыны постоянно устраивали панику, стоило на них навалиться русским. Но в этом году румын стали вливать в германские дивизии, а теперь их армия целиком войдет в состав вермахта.

— В группе армий «Север» вполне стойко воюют эстонцы и латыши с литовцами — думаю, что имеющихся двадцать пять дивизий будет вполне достаточно, чтобы удержать оборонительные позиции по Двине. И они хорошо сражаются, потому что понимают, что пощады от большевиков им не будет. Что касается дивизий группы армий «Центр», то они получают вполне надежное пополнение из протектората и западных стран — там много тех, кто крайне враждебно относится к коммунистической идеологии. Думаю, ресурс еще не исчерпан, им следует воспользоваться. К тому же значительного увеличения обозов и автотранспорта не потребуется — мы перешли к стратегической обороне, и нужно стойко держать позиции, чтобы выиграть время для приведения панцерваффе в должный порядок. Нужно три-четыре месяца, мой фюрер, и мы сможем преподать урок американцам, а заодно и англичанам с русскими в Персии. Потеряв надежду на союзников, пролив потоки крови при штурме «Восточного вала», большевики поневоле пойдут на переговоры. Нам только необходимо нанести несколько действительно сокрушительных ударов по англо-американским плутократам. Именно они есть главные подстрекатели войны, и единственное что на них может воздействовать — исключительно мощь нашего оружия. Нужно как можно быстрее привести наши танковые войска в порядок, пополнить их новой бронетехникой, и тогда мы снова сможем перехватить инициативу. И бить именно по союзникам, временно отказавшись на восточном фронте от любых наступательных операций. В этом и есть залог нашей будущей победы — убедить Сталина пойти на мир, и взять паузу для разгрома англо-саксов — им нечего делать в Старом Свете, они тут не нужны со своими порядками.

Гитлер в задумчивости, прошелся по кабинету — он внимательно выслушал «шнелле-Гейнца», в который раз прислушавшись к его доводам. И остановившись, негромко произнес:

— Пожалуй, вы правы, фельдмаршал — нам нужно перейти на востоке к обороне, задействовав для этого всех союзников. Пусть привнесут свой вклад в общее дело. Авиацию и танки бросим на англичан с американцами — надо их спихнуть обратно в Атлантику вместе с объявленной «хартией»…

Наиболее стойкими союзниками рейха во Второй мировой войне были венгры, яростно сражавшиеся даже в 1945 году, впрочем, как и японцы…

Глава 52

— Начавшееся сражение в северных водах определит судьбу империи, Муцио. Адмирал Ямамото задействует все авианосцы, чтобы вложить общие силы в этот удар. Фактически мы одерживаем победу — американская авиация втрое сократило число налетов на наши острова, при этом самолетов в ударных группах противника уже вдвое меньше, чем было раньше. Вот что значит перевозки морем, и к чему они приводят, если их сорвать.

Одзава стоял на мостике флагманского «Дзуйкаку», за которым следовал «Секаку» — «журавли» составили 1-ю дивизию Кидо Бутай. Он не стал переносить свой флаг на «Акаги», который действовал вместе с тремя легкими авианосцами 3-й дивизии. Этих шести авианосцев было вполне достаточно, чтобы атаковать неприятельские корабли, прикрывающие высадку русских и американцев на Атту. Бои пошли жесточайшие — но от «Объединенного Флота» пока сражались легкие силы и подводные лодки, раз за разом наносящие по противнику болезненные удары. По крайней мере, два линкора, обстреливавшие остров, точно торпедированы, как и несколько транспортов. Но у янки собрано слишком много кораблей, чтобы они обратили внимание на такие ничтожные для них потери. К тому же противник одновременно начал наступления на Гуадалканал, где уже погибли сменявшие друг друга три японских пехотных дивизии. Туда был отправлен 2-й «мобильный флот» вице-адмирала Цукухары из шести авианосцев 2-й и 4-й дивизий — империя бросила в битву все свои боеспособные авианосцы. По требованию Ямамото из эскортных и вспомогательных авианосцев сформировали 3-й «мобильный флот», командование над которым передали по настоянию ГМШ вице-адмиралу Нагумо, наименее способному, но заслуженному моряку — по крайней мере, не потерпел ни одного поражения. В состав 5-й и 6-й дивизий вошли восемь тихоходных кораблей — шесть переделанных лайнеров, способных развить ход чуть больше двадцати узлов. С ними переоборудованный «Мидзухо», четвертый из гидроавиатранспортов, и прошедший капитальный ремонт «Хосе» — самый маленький авианосец японского флота приспособили для несения одной эскадрильи истребителей типа «рейсен», которые янки именовали «зеро». Принять больше «Хосе» был не в состоянии, ведь до этого использовался в качестве исключительно учебного корабля, на котором базировался с десяток самолетов устаревших типов. Но сейчас нужно бросать в сражение все, что имелось под рукой, до последнего вымпела — пришло понимание, что удержание западной гряды Алеутских островов жизненно важно для империи.

— У наших врагов слишком много самолетов — с Камчатки ежедневно вылетает до двух сотен бомбардировщиков в сопровождении двухмоторных истребителей. С двух аэродромов Командорских островов их прикрывают русские истребители — там не меньше полусотни «кобр», вылетают с подвесными баками. Вот по ним мы и ударим — тогда «эскадра вторжения» будет лишена воздушного прикрытия. И момент удобный — над Атту распогодилось, и мы будем действовать из-за полосы туманов.

Вице-адмирал Одзава говорил уверенно, тщательно скрыв беспокойство под маской невозмутимости. Очень не хотелось вести лучшие авианосцы в эти суровые воды, но другого не оставалось — постоянные бомбежки противника сделали свое дело, и оба имевшихся на Атту аэродрома уже не могли принимать постоянно вылетающие на остров до последнего времени «зеро», для которых уже не было там запасов бензина. Оставалось надеяться только на героизм гарнизона — шесть тысяч солдат и моряков дрались отчаянно, и американцы пока вели бои за плацдармы. Доставка необходимых грузов с боеприпасами, и эвакуация раненных проводилась исключительно подводными лодками, попытка эсминцев прорваться закончилась катастрофой — американская авианосная авиация атаковала их далеко на подходе. И хорошо, что там исключительно «каное» — переоборудованные транспорты, способные нести чуть больше двух десятков самолетов. Но их много, очень много — разведка насчитала полтора десятка, общая авиагруппа примерно в три с половиной сотни самолетов, столько же имеется у него во всем 1-м «мобильном флоте». На авианосцах Нагумо, что выйдут в море через неделю немногим более двухсот самолетов палубной авиации, но так и к американцам, вне всякого сомнения, подойдут подкрепления. Эти самые эскортные авианосцы янки стали строить десятками, цифры такие, что верить в них не хочется, а приходится — якобы заложено и строится свыше шестидесяти таких кораблей. А это более тысячи двухсот палубных самолетов — да весь Кидо Бутай имеет намного меньше, и даже со строящимися авианосцами, а их четыре, едва дотянет до этой цифры. Но так и американцы после истребления японцами их ударных кораблей, уже восполнили потери. По данным разведки концу года вступит в строй десяток малых быстроходных авианосцев, переделанных из новейших легких крейсеров. И уже вошли в состав US NAVY три или четыре новеньких больших ударных авианосца «улучшенного» типа «Хорнет». И вместе с уцелевшей «Саратогой» они составят мощный противовес даже объединенным силам Кидо Бутай, в составе которого только пять таких кораблей, и лишь в декабре в строй вступит «Тайхо». И это все, на что можно рассчитывать — достройка трех новых «драконов» будет закончена только осенью следующего года, да завершится переоборудование еще четырех лайнеров в эскортные авианосцы. На большее рассчитывать не приходится — выплавка стали и чугуна после потери маньчжурских заводов сократилась втрое, добыча угля вообще обвалилась, хорошо, что нефти пока достаточно, но тут свою роль сыграл быстрый захват голландской Ост-Индии. На достройке только линкор «Синано», один тяжелый и три легких крейсера — и это все, на что можно рассчитывать. В то время как мощная промышленность США спускает со стапелей корабли чуть ли не каждый день — такое не спрячешь, данные от разведки приходят постоянно, к тому же немцы хорошо проинформированы. Одних новых линкоров с 406 мм пушками у американцев уже шесть, еще строят два или три. Да еще полдюжины, а то и десяток больших ударных авианосцев, каждый из которых способен принять по восемьдесят самолетов. Справится с такой силищей невозможно, тут все японские адмиралы отдавали отчет. Единственный шанс разбить их по частям, навязав одно сражение за другим. Пока это удается, да и чрезмерный риск оправдан — потери «Объединенного Флота» незначительны, и являются вполне умеренными, и уже восполнены. Да и Германия помогает более чем серьезно — кригсмарине взяли на себя действия в Индийском океане, и обеспечат проводку конвоев в Сингапур. В Берлине отдают отчет, что Тихий океан не менее важен для рейха, чем Атлантика, а японцы важнейший стратегический союзник, который отвлекает на себя громадные силы, как русской армии, так и американского флота…

В годы второй мировой войны строительство кораблей для US NAVY приобрело массовый характер, чуть ли не конвейер, построив намного больше, чем во всех странах мира вместе взятых. Вот тут на стоянке корабли, которые и определили ход морской войны в составе мощных авианосных ударных соединений…

Глава 53

— Наше наступление на Украине должно продолжаться до полного исчерпания резервов, Александр Михайлович. Сентябрь и начало октября вполне позволяют действовать решительно и быстро, погода в это время располагает к активным действиям. Вместе с тем для сковывания возможной переброски резервов армии Говорова и Рокоссовского должны давить неприятеля беспрерывно — если мы упустим время, то зимой заплатим большой кровью, немцы за осень пополнят потрепанные дивизии, произведут самолеты и танки. К тому же сейчас против нас воюет не только Германия с союзниками, а объединенная рейхом Европа — а мы уступаем вдвое как по населению, так и по совокупному экономическому потенциалу. Хотя нужно приплюсовать союзников — тогда наша коалиция превосходит в той же степени «тройственный альянс» со всеми их сателлитами и оккупированными странами. Но давить нужно сейчас, полностью вложится в наступление — каждый раз мы останавливались, и противник мог быстро оправиться.

Маршал Кулик тяжело прошелся по кабинету начальника Генштаба генерала армии Василевского. Григорий Иванович опирался на трость, сильно припадал на опухшую ногу, скрипя зубами, все же ходил — понимал, что может слечь, как и Сталин, неожиданно. С «хозяином» дело скверное — Сталина случился апоплексический удар, тот самый, который инсульт. И крепко шарахнул — врачи хоть и выражают надежду, но глаза отводят в сторону, и уже ясно, что прежним Верховному Главнокомандующему не быть. Не тот у него возраст, далеко за шестьдесят, да и война отразилась на здоровье — старший сын в плену, младший разбился в самолете, тут все обстоятельства сошлись самым негативным образом. Так что сейчас власть перешла к ГКО, к «коллективному Сталину», так сказать, к двум его заместителям — Молотову, что возглавил правительство, и самому Кулику, возглавившему вооруженные силы. Третьим на заседании утвердили Жданова как секретаря ЦК — никаких возражений на счет его кандидатуры не было, все понимали его место и роль в партии как преемника. Так что получился «триумвират», имеющий всю полноту власти в стране, коллегиальный орган власти, при этом их четверо, включая маршала Ворошилова и председателя Госплана Вознесенского — состав ГКО летом по решению Сталина был расширен до десяти членов. Но и «оппонентов» хватает — к мнению предсовнаркома постоянно присоединялись Маленков и Каганович. Берия и Микоян и «нашим, и вашим», и было видно, что оба ждут выздоровления Сталина, особенно первый, лишившийся своего «покровителя». Но противоречия хотя имелись, но до открытого противостояния дело не дойдет — пока идет война подобные дрязги со сведением старых счетов могут плохо окончится для страны, которая ведет изнурительную войну с могущественным противником.

Но это не означает, что нельзя действовать исподволь — наступил тот момент, когда нужно расставить «своих» людей по значимым постам. Григорий Иванович это прекрасно понимал, к тому же союз «первоконников» отнюдь не распался — все четыре маршала и генерал армии Тюленев находились в Москве, и что немаловажно, пользовались доверием Сталина, который все же их «задвинул», не оправдали они, кроме Кулика, его надежд в первом году войны, не оказались «гинденбургами»…

— Мы в Генштабе тоже так считаем — немцы воюют с каким-то надрывом, хотя вермахт многочисленный, но дивизии, «разбавленные» мобилизованными европейцами уже отнюдь не прежнего качества, «пожиже» будут. Не все, но славяне с румынами неустойчивы, французы с итальянцами вообще имеют сомнительную боевую ценность.

— В панцерваффе таких мало, Александр Михайлович, там служат исключительно немцы, к тому же собраны лучшие кадры. Именно потому война идет с неимоверными трудностями, потому, невзирая на большие потери, мы должны обескровить танковые войска фельдмаршала Гудериана. Тогда ситуация станет значительно лучше — противник лишится наступательных возможностей, и будет способен только на короткие контрудары. К тому же половина самолетов люфтваффе воюет против союзников, а может и больше — две трети, ведь истребительная авиация занимается противовоздушной обороной собственно Германии — ночные налеты англичан идут беспрерывно. Да и американцы, понеся значительные потери в стратегических бомбардировщиках, теперь тоже бомбят ночами. Так что стало намного легче, потому Смушкевич с Новиковым захватили полное господство в воздухе.

Ситуация в небе действительно стала намного лучше, чем было в реальной истории. И тут все события взаимосвязаны — управление ВВС стало более эффективным, вернувшиеся в строй десятки генералов и офицеров, которые должны были быть расстреляны, внесли в войну свой немалый опыт. К тому же сейчас шло производство только новых самолетов, таких как истребители ЛА-5 ФН, ЯК-9 разных модификаций, И-185. Появились в большом количестве штурмовики СУ-6 и бомбардировщики ТУ-2, выпуск ИЛ-2 и ПЕ-2 потихоньку сворачивали. И ленд-лиз уже чувствовался — на фронте повсеместно летали истребители «аэрокобра», бомбардировщики «митчелл» и «бостон». Появилась и настоящая стратегическая авиация, сплошь из «американцев». Производство безнадежно устаревших ИЛ-4 в Комсомольске на Амуре свернули еще в прошлом году, с началом войны с японцами. ПЕ-8 было выпущено ничтожное число, как и ЕР-2, упор делался на выпуск самолетов фронтовой авиации. Так что поступили разумно, воспользовавшись поставками по ленд-лизу, благо в США для сокрушения Японии принимали титанические усилия. В состав АДД поступили «летающие крепости» и «либерейторы», причем их насчитывалось уже три сотни, большую часть которых использовали в ночных бомбардировках «островов». Передали американцы и «тандерболты» — только эти крупные истребители могли сопровождать В-17 и В-24 в налетах, дальности полета у Р-47 хватало.

— Аэродромы уже подготовили, завезли все необходимое — так что поддержку с воздуха обеспечим. Помогут и союзники — по иракским и румынским нефтепромыслам будут наносить удары англичане и американцы. Для этого будут использованы крымские аэродромы, туда начата переброска из Англии В-17, два авиакрыла. Все вопросы маршалом авиации Головановым с союзным командованием согласованы еще месяц тому назад. Мы и так затянули с бомбежками, но теперь появились возможности, которыми следует воспользоваться. Вряд ли румыны выдержат удар полутысячи бомбардировщиков — там пожары начнут полыхать до неба. И как только удастся разбомбить одновременно с Плоешти и Киркук, войска Малиновского и Монтгомери перейдут в наступление, а Королевский Флот атакует Цейлон. Думаю, за месяц наши «друзья» много «нехорошего» наворотят. Они научились воевать, и порядком озлоблены, к тому же самолетов у них на фронте не меньше, чем у немцев, но скорее раза в два больше.

Планирование войны теперь велось по согласованию с командованием союзников, по подаче Рузвельта. И на этот раз пришли к общему знаменателю — постараться полностью лишить «Еврорейх» бензина. А на одном синтетическом топливе немцы много не навоюют, оно удовлетворяет примерно четверть от потребностей вермахта и кригсмарине с люфтваффе…

«Антипартийная группа» Молотова-Маленкова-Кагановича, сообразив куда дело зайти может, решила убрать товарища Хрущева, но тот сумел их «одолеть». Но правил «дорогой Никита Сергеевич» недолго, уже через семь лет против него сложился новый заговор, и к власти пришли совсем другие люди…

Глава 54

— «Вентура», экселенц. Скорее всего, из Диксона, у русских там есть взлетно-посадочная площадка. Думаю, это самолет ледовой разведки, нас уже обнаружили, и ведут радиопередачу.

Самое скверное, что бывает для притаившегося в засаде охотника, так то, что его «лежку» обнаруживают раньше времени. Такое часто бывает — ветер подует не с той стороны, и жертва уловит чужой запах, или стрелок некстати чихнет. Но то зверь, а на войне засевшие в засаде стрелки сами становятся жертвами — их успевают перебить намного раньше, чем те сообразят, что их «вычислили», и забросают минами. И хотя море огромное, но маневрирую у северо-западного побережья Таймыра среди россыпи островов «Шарнхорст» своего момента терпеливо дождался — в секторе досягаемости были головные суда русского конвоя, в сопровождении ледокола и тяжелого крейсера «вашингтонского» типа.

— Пора сбрасывать маску, Фридрих, поднимайте в воздух наши гидросамолеты — надо точно знать, где находятся русские транспорты и как к ним подойти, минуя ледовые поля. Будет скверно, если мы сами попадем в ловушку, из которой будет невозможно вырваться. Не очень бы хотелось потерять линкор, и начинать зимовку всем экипажем в этом арктическом безмолвии. Так что необходимо провести самую детальную рекогносцировку, думаю русские с американским крейсером на расстоянии ста миль, и мы завтра утром уже перехватим конвой.

Контр-адмирал Эрих Бей посмотрел на пасмурное небо и дождался — из густых облаков в пятидесяти кабельтовых, еле видимый в бинокль, вывалился двухмоторный самолет, и начал делать круг над германским линкором. А так всегда поступают, когда в условиях плохой видимости стараются разглядеть вражеский корабль и точно определить его тип — а с носовых углов сделать это крайне затруднительно. И повернувшись к командиру «Шарнхорста» капитану цур зее Хуффмайеру, Бей произнес:

— Поворачивайте на «вентуру», пусть бесплодно кружится, а заодно радирует, что мы уходим из района. А мы, как получим сообщения от наших пилотов, повернем на обратный курс, и встретим конвой. Хм, пять транспортов не три десятка, но добыча знатная. К тому же американцы повернут обратно и сами застрянут во льдах, если не успеют войти в какую-нибудь бухту, не закрытую льдами. В любом случае в этом году ленд-лиз до Мурманска или Архангельска не дойдет. Так что свое дело мы сде…

Бей недоговорил, осекся — патрульный самолет неожиданно снизился, накренился и коснулся крылом поверхности моря, по которому рассыпались льдины. И все — через секунду студеные волны сомкнулись над очередной жертвой — летать в Арктике смертельно опасное занятие, особенно когда погода скверная, а таковая здесь всегда.

— Надеюсь, экселенц, русские не смогли определить тип нашего корабля, и вполне могли радировать, что у них на заднем дворе появился «Адмирал Хиппер» или «Принц Ойген» — гросс-крейсера имеют схожий силуэт. Тогда «вашингтонец», несомненно, полезет в драку, тут мы его и потопим. Хоть что-то — у янки будет на крейсер меньше.

Хуффмайер хмыкнул, он нисколько не сомневался в исходе грядущего противостояния, как и сам Эрих Бей. Даже со своей первоначальной артиллерией в девять 280 мм стволов «Шарнхорст» имел подавляющее превосходство в залпе, ведь на американских тяжелых крейсерах были те же девять орудий, только 203 мм, не способных нанести хоть какой-то значимый ущерб хорошо забронированному германскому рейдеру. А сейчас шесть 380 пушек, и, несмотря на сокращение числа стволов главного калибра, вес залпа возрос более, чем в полтора раза — с трех тонн почти до пяти. К тому же на каждом из бортов по две башни с парой 150 мм пушек в каждой, способных забросать снарядами плохо бронированный корабль — в десяти тысячах тонн водоизмещения нормальную защиту не поставить. Так что и эти пушки нужно учитывать, так что имеется раздавляющий перевес в огневой мощи, и американский крейсер через четверть часа боя будет обращен в пылающую развалину, из которой для моряков не будет спасения…

— Первый «трамп» пойдет на дно через несколько минут — они сами влезли в подготовленную для них западню.

Настроение у контр-адмирала Бея, как у всей команды «Шарнхорста», было приподнято-радостным. Конвой не стал поворачивать на обратный курс, как немцы опасались, а продолжал следовать вперед, на свою скорую погибель. По всей видимости, на судах не получили радиограммы с потерпевшей катастрофу «вентуры», в Арктике часто идут помехи, так что подобное не вызывает удивления. Порой приходящие из Норвегии или Берлина депеши вообще невозможно разобрать даже опытным радистам, а даже принятый кодированный текст шифровальщики не могут правильно воспроизвести. Да и полеты разведывательных самолетов не становятся панацеей — вчера пилоты вообще вернулись с невероятным трудом, совершив приводнение в тумане. Вражеский крейсер вообще толком не разглядели, просто констатировали его наличие, как и подтвердили следование курсом. И это было все, что можно было выжать из ситуации, и всю ночь Эрих Бей почти не сомкнул глаз, ворочаясь на диване в своем флагманском салоне. Он понимал, что все сделал правильно, но Арктика постоянно путала выверенные расчеты. А потому была отправлена радиограмма на «Кельн» с приказом поспешить — в том, что транспорты с ледоколами могут разойтись по всему Карскому морю, сомнений не было, такой шаг закономерен и его стоит ожидать. А от двух германских кораблей уже никто не уйдет.

— Там вроде крейсер появился, отметка на радаре «жирная», наподобие кляксы. Дистанция семьдесят пять кабельтовых, может быть и меньше, но разглядеть его невозможно — мешают снежные заряды.

Адмирал поморщился — погода мешала «Шарнхорсту» реализовать свое преимущество, но оставалась надежда, что на истошные радиограммы тонущего транспорта американцы все же отреагируют. Вояки они задиристые, к тому же судно расстреливалось 150 мм пушками — стволы главного калибра Бей приберег, чтобы ввести противника в заблуждение.

— А вот и US NAVY припожаловали, экселенц, посмотрите!

Стоявший рядом с командующим командир линкора показал биноклем направление, и Бей долго приглядывался. Снежный заряд прошел и он разглядел приземистый корпус американского крейсера, еле различимый. Но вспышки заметил, и с усмешкой произнес:

— У янки лучше радары, они открыли огонь из носовых башен. А вот еще залп — даже пристрелку не проводят.

Бей прижмурился, в бинокле опять сплошная пелена — погода мешала стрелять артиллеристам. Но мысленно отметил, что данный факт нужно учитывать в дальнейшем, и отметить в рапорте гросс-адмиралу Редеру.

— Это не восемь дюймов, экселенц, а все четырнадцать дюймов. Против нас американский линкор — только так могут взрываться его снаряды.

Бей ничего не ответил Хуффмаеру, пребывая чуть ли не в прострации. Он не ожидал, да и не предполагал, что американцы включат в состав конвоя старый линкор. Такое в голове просто не укладывалось — зачем отправлять в Мурманск подобный корабль. Но четырнадцать дюймов это четырнадцать дюймов, а не восемь — снаряд в шесть с половиной центнеров против восьми у «Шарнхорста». И таких стволов у противника двенадцать против шести германских пушек ГК, более, чем полуторный перевес по весу залпа. И единственное что можно сделать в такой ситуации, это уходить как можно быстрее. Но здесь не Атлантика или Тихий океан, и преимущество большего на десять узлов хода не реализуешь. Тут Арктика, и вокруг лед полосами идет, скорость не наберешь, так что быстро удрать не получится…

Германскому линейному крейсеру «Шарнхорст» в реальной истории довелось пиратствовать в арктических водах. И в Рождество на 1944 год он нарвался на британский линкор «Дюк оф Йорк» с крейсерами, и 356 мм снаряды прервали карьеру одного из знаменитых корсаров Гитлера…

Глава 55

«Акаги» получил две торпеды — американская субмарина впервые добилась столь ощутимого успеха. Одзава только прикусил губу, сохранив внешнюю невозмутимость и хладнокровие. Внутри бушевала ярость — потерять в самом начале сражения ударный авианосец, самый большой в «Объединенном Флоте», любимый корабль Исороку Ямамото, он не рассчитывал. Но перестроенный линейный крейсер выдержал подрывы, быстро возникший крен удалось выпрямить, так что теперь авианосец необходимо довести как можно быстрее до Внутреннего моря и встать на ремонт, который продлится не менее трех месяцев, и это будет еще наилучшим результатом.

— Эсминцам Абэ сопровождать авианосец на ремонт, ударные эскадрильи «Акаги» принять на «Дзуйкаку» и «Секаку», они восполнят возможные потери. Это хорошо, что мы успели выпустить вторую волну — на корабле остались только подлежащие ремонту самолеты.

Отдав распоряжение, вице-адмирал Одзава отогнал ненужные мысли, мешающие думать. Сражение за Алеутскую гряду началось — по вражескому «флоту вторжения» уже нанесли мощный удар, и, судя по сообщениям летчиков, торпедированы два линкора и получили бомбы еще пять американских кораблей. Однако зенитный огонь с кораблей оказался крайне точным и жестоким, к тому же эскадру прикрывали вылетевшие с камчатских аэродромов «лайтнинги» и русские «кобры», что взлетели с Командорских островов. Возглавивший ударную группу из ста тридцати самолетов капитан 1-го ранга Футида радировал о потере не менее полусотни самолетов, после того как удар завершился, передав несвойственные для японца слова о «зверском огне» зенитных орудий вражеских линкоров. Но то понятно — американцы вовсю использовали радиолокационные взрыватели к своим пятидюймовым снарядам, в результате чего стрельба стала убийственно точной, повысившись с прежних двух до двадцати пяти процентов. Точно такие же взрыватели немцы смогли изготовить для своих 105 мм пушек, и кроме того уже передали партию и «Объединенному Флоту» для пятидюймовых орудий старого типа и новых 100 мм пушек. Так что вместе с установленными на кораблях германскими радарами и новыми ПУАЗО, поставленными при помощи опять же немецких инженеров, японские линкоры, авианосцы и крейсера сейчас стали качественно иными в боевом отношении, и концу года перевооружение будет завершено. Но сейчас только «журавли» прошли перевооружение, оставшиеся из 3-й дивизии три легких авианосца должны пройти очередную модернизацию после возвращения от Алеутов.

Война в воздухе с каждым месяцем становилась все более и более ожесточенной. Русские и американские пилоты воевали умело, армейская авиация Страны Восходящего Солнца была основательно потрепана, на место погибших ветеранов кампаний в Китае и на Халхин-Голе приходили спешно обученные летчики, не имеющие должной подготовки и опыта — их сбивали в первых же боях. Выручили лишь китайские ветераны — большая часть авиации вместе с пехотными дивизиями были переведены в южную Маньчжурию. Наступление русских танков удалось остановить, хотя потери ужасали. Стабилизировалось положение в воздухе за счет умелых действий прибывших японских пилотов. Многие ведь еще с довоенной подготовкой, жаль только, что с каждым днем их становится все меньше и меньше. Самые лучшие пилоты собраны на островах, в противовоздушной обороне, и эта мера принесла результат — американцы перешли исключительно к ночным бомбардировкам, разрушая город за городом, пожары охватили всю страну. Но теперь, с установкой на самолеты германских локаторных станций, стало легче — потери у противников возрастают с каждой ночью, благо новые двухмоторные истребители армейской и флотской авиации с германскими 30 мм пушками выбивали «летающие крепости» с «освободителями».

«Объединенному флоту» тоже досталось в ожесточенной воздушной войне — летчиков базовой авиации с довоенной выучкой практически не осталось. Они или погибли в боях, или были направлены в палубную авиацию — адмирал Ямамото предпринял воистину титанические усилия, чтобы не только сохранить элиту японской авиации, но и немного ее увеличить — ведь новым авианосцам требовались пилоты, да и восполнение потерь шло постоянно. К тому же главнокомандующий при ремонтных работах на авианосцах требовал как расширения подпалубных ангаров, так и рационального использования внутренних объемах. Так все легкие авианосцы получили типовую авиагруппу из трех эскадрилий — две истребителей «рейсен» и одну пикировщиков «сюсей», которые можно было при необходимости использовать как истребители — в сочетании со скоростью и маневренностью, пара 20 мм пушек в крыльях представляла угрозу даже для американских базовых бомбардировщиков, не говоря о палубных торпедоносцах «авенджер». Они же и отвечали за противовоздушную оборону соединений — функции между тяжелыми и легкими авианосцами главком разграничил в тактическом применении. А вот на ударных авианосцах большая часть самолетов являлась торпедоносцами и пикирующими бомбардировщиками, истребительные эскадрильи использовались исключительно для сопровождения. Так что после отправки «второй волны» самолеты имелись только на легких авианосцах, они и поднимали «воздушные патрули», на одни локаторы не приходилось надеяться, случались помехи и неполадки в их работе.

— На ночь отойдем южнее и будем готовиться к повторному налету — мы должны уничтожить хотя бы несколько американских линкоров. К тому же вечером по американскому соединению нанесут удар «хубуки», они вылетят с Курил, мы отправим в прикрытие «рейсены». А завтра и начнется генеральное сражение, которое и решит исход войны.

Одзава как никто понимал, что происходит — Ямамото оказался прав, говоря, что Алеуты есть то самое значимое место, благодаря которому на Японию ведется морское и воздушное наступление. Теперь ситуация изменилась в лучшую сторону — коммуникации между Аляской и Камчаткой перерезаны, он с авианосцами маневрирует за пределами радиуса вражеской истребительной авиации, а налеты базовых бомбардировщиков пока удается отражать. Понятно, что от берегов Аляски американцы выдвигают сейчас свое авианосное соединение, переданные немцами «кондоры» выследили с десяток «каноэ» и не одного авианосца специальной постройки. Так что бой будет на равных, а там подойдут шесть линкоров самого Ямамото — главком намеревается дать сражение старым американским линкорам, от которых потерпел нестерпимое поражение, и теперь жаждет реванша. А новых линкоров у американцев здесь нет, и уже не будет — у Гуадалканала началось уже пятое по счету сражение, и в бою сойдутся лучшие силы US NAVY с авианосцами 2-го «мобильного флота» вице-адмирала Цукухары, которые поддерживают быстроходные линейные крейсера…

Во второй мировой войне главную силу американского флота представляли ударные авианосцы разных типов — на декабрь 1945 года таковых было построено вместе с погибшими двадцать восемь тяжелых и одиннадцать легких, считая «Рейнджер» и «Уосп», и не учитывая «Лэнгли». И более сотни эскортных авианесущих кораблей — так в сражении у Филиппин в 1944 году на одном соединении из таких «каноэ» было самолетов больше, чем на ударных авианосцах Нагумо во время знаменитого налета на Перл-Харбор 8 декабря 1941 года…

Глава 56

— Фюрер очень упрямый, нам еле удалось его убедить перейти к стратегической обороне. Одно плохо — судя по всему, русские не собираются останавливать свое наступление, наоборот, усилили натиск.

Гудериан пожал плечами, показывая свое недовольство. Он едва долетел до Киева, почти над самым городом из облака вывалились «яки», и чуть не сбили «тетушку Ю», но вмешался эскорт из четверки «мессеров» и трехмоторный самолет приземлился. Только фельдмаршал еще минуту с удивлением смотрел на вынесенный снарядиком иллюминатор на противоположной стенке, да на дырку, что находилась над его правым плечом. Невероятно повезло, должен был погибнуть, но как-то уцелел.

— Они ввели в сражение свежие дивизии, Хайнц, причем свою гвардию, что крайне неприятно — она у них ничем не хуже, чем в прошлой войне, а вооружена гораздо лучше, и обеспечена боеприпасами. Мы подсчитали совокупный залп на дивизию — у русских он равен, даже несколько больше, хотя дивизия по личному составу почти на четверть меньше. Но разница приходится на неразвитые тыловые службы, которые обеспечиваются за счет корпусных управлений, что имеет свои минусы, но при этом немаловажные плюсы. Да и гужевые обозы значительно сократили за последнее время — русские солдаты неприхотливы и умеют довольствоваться малым, в отличие от наших европейцев, более цивилизованных, нуждающихся в лучшем комфорте и питании. Хотя по выдаче мясных пайков большевики расстарались, но это за счет поставок американских консервов.

На эти слова фельдмаршала Манштейна «отец панцерваффе» только кивнул — Гудериан прекрасно знал дотошность командующего группой армий «Юг», который уделял пристальное внимание даже малозначительным на первый взгляд мелочам, однако из которых следовали многозначительные выводы. И для него самого стало шокирующим фактом, что русские танкисты на фронте были обеспечены теперь лучше немецких — им каждую неделю выделяли на экипажи дополнительные пайки из набора продуктов, а хлебная выдача достигала одного килограмма, причем половину из пшеничного хлеба, а не только ржаного как в пехоте. А если учесть, что солдат несет в вещмешке самое необходимое, а в любом танке или САУ всегда найдется укромное местечко, чтобы там спрятать «излишки», которых много. К тому же отступающая с левобережной Украины германская армия не смогла провести тактику «выжженной земли», даже на разрушение железнодорожной инфраструктуры не оставалось времени, своевременно не угнали население и скот, не успели вывезти собранное селянами зерно и овощи. Зачастую отправленные на реквизиции тыловики бежали в панике, только услышав про приближающиеся русские танки, а то и гибли от рук восставшего местного населения, которое целыми волостями переходило к партизанам. Тут земля под ногами солдат вермахта буквально «горела», полицейские и карательные батальоны СС, набранные из коллаборационистов, истреблялись подчистую. В общем, впервые вермахт столкнулся с непреодолимой силой, бившей по нему с фронта и тыла без всякой жалости, не давая ни одного часа на короткую передышку. Так что приходилось быстро отступать, выводя в первую очередь обремененные обозами пехотные дивизии. При этом немногочисленные и основательно потрепанные «подвижные» соединения прикрывали всеобщий отход войск на «восточный вал», и Гудериан за них страшно переживал, изнывая от нехорошего предчувствия — танковая мощь буквально сточилась за несколько месяцев напряженных боев. Так что после отступления за Днепр будет хорошо, если в строю останется пять-шесть сотен танков, и восполнить панцер-дивизии до штатов не удастся. И как не хотелось ему, но приходилось пойти на вынужденные решения.

— Промышленность не может быстро восполнить ужасающие потери в танках, Эрих. В панцер-бригадах решено один танковый батальон, второй временно вывести на переформирование. Вместо него включить разведывательный панцер-гренадерский батальон — там будет одна рота «лухсов» в качестве «панцер-ягеров» и две роты на новых бронетранспортерах. Такой же батальон появится в панцер-гренадерских бригадах вместо одного моторизованного и разведывательной роты. По мере выпуска танка в такие бригады будет введен танковый батальон четырех ротного состава, и все дивизии будут иметь однородные бригады из шестидесяти «леопардов» и семнадцати «лухсов» в каждой, при сохранении прежней численности дивизии. Всего в каждом соединении будет двести с половиной сотни танков, и примерно столько же САУ и бронетранспортеров. Нужно только время — хотя «восточный вал» необходимо удерживать всеми силами и средствами, но следует подумать и о негативном результате.

Гудериан сознательно сделал паузу, прекрасно понимая, что именно этот вариант давно разрабатывается штабом Манштейна. Большевики вот-вот перейдут в наступление с огромного плацдарма, протянувшегося от Кременчуга до Днепропетровска, и противостоять этому невозможно — нет танков для нанесения контрударов из глубины.

— Группы армий «Север» и «Центр» удержат позиции по Двине и Днепру, при этом даже если ваша группировка отступит, то болота Полесья не дадут русским возможность охватить фланг армий фон Бока. Даже если большевики прорвутся и овладеют Киевом, то румынское направление прикрыто тремя выгодными для обороны речными рубежами — по Бугу, Днестру и Пруту. Требуется только перекрыть волынскую «горловину», и на этом выгодном рубеже остановить натиск русских.

Гудериан осознавал, что дает «карт-бланш» Манштейну, прекрасно зная, что сейчас на обозначенных им линиях ведутся интенсивные приготовления силами сотен тысяч работников как немцев и румын, так и согнанных местных жителей. Но продолжать губить танковые войска не мог, а именно к этому приводило бездумное выполнение приказов фюрера. Да и в штабе ОКХ прекрасно понимали, что если главный оборонительный рубеж в одном месте уже прорван, то удержание его будет проблематичным занятием, ничего кроме лишних потерь не сулящим. К тому же, несмотря на присылку подкреплений, протяженный южный участок восточного фронта обескровленные армии вряд ли смогут удерживать долгое время, резервы требовались в Испании и Северной Африке, а это стратегическое направление в последние месяцы стало более важным. Кровопролитные сражения шли в Персии, кое-где союзники вплотную продвинулись к Ираку — сама мысль о потере нефтепромыслов, несмотря на то, что больше половины из них уже разбомблены и горят, была недопустима. Без нефти начнется агония, пусть длительная и растянутая во времени, то неотвратимая смерть для всего «Еврорейха». А потому Гудериан негромко произнес:

— Эрих, резервов мы тебе дать не сможем, они крайне нужны Роммелю, их нужно незамедлительно перебрасывать в Африку — воинство Муссолини американцев самостоятельно не удержит, оно и так разбегается. Время широких наступательных операций против русских закончилось, теперь мы будем только отбиваться. Надо держать оборону, держать любой ценой, но выиграть время для восполнения потерь.

— Я все понимаю, Хайнц, и мы на Днепре дадим генеральное сражение. Нужны только шесть-семь панцер-дивизий, пусть по одному батальону танков в каждой бригаде. Тогда мы удержимся до зимы, я обещаю — Днепр сам по себе представляет серьезную бригаду, — Манштейн внимательно посмотрел на командующего танковыми войсками, а тот только кивнул в ответ, лихорадочно соображая, откуда можно взять танки…

Именно на ширину Днепра рассчитывало германское командование, надеясь на его берегах задержать на долгое время наступление Красной Армии…

Глава 57

— Если Плоешти смогут разбомбить также, как Киркук, война закончится намного раньше. Без бензина вермахт поневоле откажется от увеличения танковых войск, да и люфтваффе сильно не полетает.

Маршал Кулик усмехнулся и отложил стопку фотографий, которые внимательно рассматривал. Картина горящих нефтепромыслов, с густой пеленой черного дыма была потрясающей — в небо уходили сгоревшими сотни тонн столь нужного «Еврорейху» топлива. Английские ВВС при поддержке американцев почти целый год долбились в противовоздушную оборону Киркука, которую немцы постоянно усиливали, снимая с восточного фронта одну истребительную авиагруппу за другой. Долбили-долбили, и продолбили — если раньше пожары противнику удавалось локализовать, то теперь защиту проломили, и, судя по фотографиям, потери были оправданы. Теперь очередь за Плоешти — сегодня ночью четыре сотни четырехмоторных бомбардировщиков с красными и белыми звездами на фюзеляжах, проведут первый массированный налет, а там бомбардировки пойдут одна за другой, пока точно такой же дым не затянет все районы нефтедобычи. И это будет катастрофой для «Третьего рейха» — без бензина вермахт воевать не сможет, так что все пехотные дивизии на автотранспорт не перейдут, так и останутся на конной тяге, пригодной только для позиционного «сидения», но отнюдь не наступления. В то время как в дивизиях РККА общее количество лошадей начало сокращаться, с трех тысяч более чем в два раза, до тысячи трехсот голов. И при этом возрастает количество грузовых автомобилей, и уже не полуторок или «захаров» — четыре сотни с небольшим «студебеккеров». Именно на них перевозили все грузы и бойцов, машины легко таскали 152 мм и 122 мм гаубицы, так что трактора выводились из штатов, передавались в колхозы или для буксировки тяжелых артиллерийских системы — 152 мм гаубицы-пушки и 122 мм пушки. И пусть пока таких дивизий меньше трети, но это самые лучшие, включая все гвардейские. В них вообще решено отказаться от лошадей, постепенно доведя автопарк до восьми сотен автомобилей, сделав дивизии фактически мотострелковыми.

Поставки по ленд-лизу стали приносить долгожданные и позитивные результаты. Общее количество поставляемых автомобилей значительно увеличилось благодаря прибытию «северных конвоев». К трем сборочным заводам добавились еще два. К тому же американцы бесплатно дали не только лицензию на производство «студебеккеров» и «шевроле», но привезли все необходимое оборудование и станки, а также начали поставки комплектующих. Теперь на ГАЗ и ЗИС вскоре начнут выпуск новых автомобилей, уже под привычными для него советскими индексами, что немаловажно. Да и по окончанию войны по остаточной стоимости можно выкупить весь привезенный автотранспорт, за исключением поломанного «неликвида» — а речь пойдет к этому времени о сотнях тысяч машин. Так что производство ГАЗ-51для народного хозяйства и армейского ГАЗ-63 с полным приводом, как и ЗИС-151, начнется намного раньше, пусть и с внесенными изменениями заокеанского «стандарта» под советские комплектующие. И все благодаря Сталину, который отказавшись от поставок «грантов», «шерманов» и «стюартов», сделал ставку именно на автотранспорт, причем потребовал внедрения новых образцов в течение войны, а не после ее окончания.

— Надо отказываться от лошадок, их время прошло — полноприводные грузовики обеспечат армии нужную мобильность, собственного бензина у нас теперь хватает, хвала забугорным поставщикам, от которых мы получили не «рыбку», а «удочку»!

Маршал чуть хохотнул, оценивая ситуацию. Так оно и было — оборудование буквально выпрашивалось, и надо отдать должное Рузвельту — ФДР не стал крохоборничать, хотя не мог не понимать, что такими поставками подстегнет советское производство, причем во всех направлениях. Тем не менее, пошел на это, направив в Советский Союз не только изготовленную на американских заводах продукцию, но технологию производства. Впрочем, в тридцатые года американские дельцы тоже сдавали заводы под «ключ», в этом и была большая доля успеха в проведенной индустриализации. Так что доля вооружений, без учета самолетов и кораблей, и продовольствия в этой реальности значительно снизилась, даже резко, а то и вообще исчезла, что касается бронетехники, зато автотранспорта, паровозов и всевозможных двигателей стало больше, поставки оборудования вообще увеличились на порядок. Да, банок тушенки стало меньше, но черноземы южной полосы, особенно Дона и Кубани, давали урожаи, голода в стране не было, карточки были обеспечены не только хлебом, но и овощами, а мясо зимою шло из Монголии — туши везли вагонами, да что там, составами. К тому же сейчас кое-что начало поступать из Маньчжурии, те же бобы отправляли большими партиями, а теперь, с освобождением левобережной Украины, перебоев в снабжении не будет, год до нового урожая пережить можно спокойно.

— А ведь «пробили» Германию с ее «объединенной Европой», и куда большую нагрузку взяли на себя союзники. Да, промышленность рейха дала больше продукции, но так ее и задействовали «излишки» против Англии — Британская империя еле дышит, без американских «инъекций» мистер Черчилль давно бы издох, слишком круто за него взялись арийцы с самураями. Да и японцы от Гитлера до хрена чего получили, иначе бы с чего они так долго бодаются с нами и американцами, тут без «допинга» никак не обошлось. Скверно, конечно, но технологие в рейхе не хуже американских, если не лучше. Да и везет им невероятно, чего не коснись, особенно на море…

Тут можно только вздыхать — но ненормальное везение присутствовало, что озадачивало всех не на шутку. Японцы вообще огреблись на море только раз, у северных Курил, и сейчас непонятно чем закончится сражение у Алеутской гряды — «заруба» там пошла нешуточная, американцы настроились крайне серьезно, командование US NAVY заверило, что будет драться до конца, не взирая ни на какие потери. И при этом выделило еще один старый линкор для СССР, как и обещало — тот пошел в Мурманск по СМП. И вчера нарвался на германский рейдер, все же немцы решились провести с опозданием на год «Вундерланд», отправив в Арктику не броненосец, а один из своих быстроходных линкоров. И непонятно чем там бой закончился — пока от адмирала Кузнецова не поступило очередного доклада.

— Кулик на проводе! Слушаю!

Маршал оторвался от размышлений, поднял телефонную трубку. В мембране раздался голос Жданова, охрипший, взволнованный, тревожно-напряженный, что случалось крайне редко…

— Приезжай немедленно в Кремль, Григорий Иванович, товарищ Сталин только что скончался…

Олха, 2025 год. Продолжение цикла в книге «Преддверие» вскоре последует…

Здесь, на спешно созданных мощных оборонительных позициях, германское командование и сам фюрер Адольф Гитлер, рассчитывали остановить победное наступление РККА как минимум до лета 1944 года…