На пути к победе (СИ)

Глава 20

— Одна танковая дивизия, даже укомплектованная по новым «расширенным» штатам, в наступлении теперь самостоятельной роли не сыграет. Для проведения коротких контрударов из глубины по атакующему противнику из нее должный тактический инструмент выйдет, но для решения расширенных оперативных задач уже малопригодна, слишком слабая по составу, танков все же у нас не хватает.

Командующий 1-й танковой группой генерал-полковник Гот держался демонстративно спокойно, говорил с присущим ему хладнокровием — повидал всякого за годы танковых сражений, опыт имел огромный, а потому к его мнению следовало прислушаться.

— Ваше мнение обоснованно, Герман, да и бой это показал.

Гудериан обвел взглядом страшную для него картину — вся равнина была буквально усеяна сгоревшей или подбитой бронетехникой, германской и русской, причем при относительно равных долях. Наступающая 1-я панцер-группа, с трудом прорвавшая оборону выдвинутых вперед русских стрелковых дивизий, усиленных противотанковыми бригадами и артиллерийскими полками, нарвалась на мощный встречный контрудар выдвинутого из глубины гвардейского механизированного корпуса. И сейчас было наглядно видно, что время «четверок» и тем более прежних«троек», окончательно кануло в прошлое — они серьезно уступали по боевому могуществу модернизированным русским «тридцатьчетверкам» с 85 мм пушками.

— Нам лучше не стоит сходиться лоб в лоб с таким противником, как Т-43. Просто убьют, Хайнц, напрасные потери бронетехники без всякой пользы. Это не сорок первый год, к нашему большому сожалению, большевики научились применять танки, их много, и следует признать — они лучше как качеством, так и по боевой эффективности. Мне нужны подкрепления, до Миргорода мы пройдем, нужно пробивать «коридор» любой ценой. Но я совсем останусь без танков, Хайнц, через несколько дней такого наступления. Вы сами видите, почему такой итог неизбежен.

Фельдмаршал промолчал, только кивнул в ответ своему старому знакомому сослуживцу, с которым пришлось пройти войну от первого дня. Причем совместно действовать с лета позапрошлого года — Гот командовал 3-й танковой группой, наступая с севера, он сам 2-й, что действовала южнее — две «клешни» группы армий «Центр». И тогда большевики имели Т-34 и КВ, вот только ими не умели пользоваться, лишь только поздней осенью, с восстановлением механизированных корпусов противником, стало понятно, что должные выводы в Москве все же сделали.

— На подходе 1-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Вальтера Крюгера, она уже полностью пополнена до штатов новой бронетехникой. Герман, нам следует подождать совсем немного. В производстве запущены с апреля «леопарды» и с июня новые «тройки», теперь все зависит исключительно от усердия подчиненных рейхсминистра Шпеера.

— «Leichter» хороши, мы их успели оценить в должной мере, но этих машин пока мало, очень мало, Хайнц. Унификация избавляет панцерваффе от разнотипности, будет намного меньше проблем с ремонтом и обслуживанием. Новые бронетранспортеры «фукс», «ягдпанцеры», «штургещютце», разведывательные танки «Лухс», бронеавтомобили «Пума» — все это великолепно, но их недостаточно…

— Выпуск только налаживается, Герман — в месяц мы пока делаем три сотни машин, но к началу следующего года производство будет увеличено уже в три раза. Сейчас все заводы «Еврорейха» начинают производить комплектующие, нужно только немного подождать. Дело в том, что мы не стали перепрофилировать на «леопарды» заводы, выпускавшие ранее Pz-III и StuG III. Они остались их производить и дальше, но в новом качестве на переработанном шасси. Там ведь большинство узлов и подвеска с двигателем «майбах» унифицированные, хорошо освоены в производстве. Однако выпуск новых корпусов, хотя только налаживается, но уже подходит к прежним объемам. В сентябре будет сделано уже пятьсот-шестьсот машин всех типов, и мы сможем отправлять по соединениям несколько десятков машин ежемесячно, и полностью укомплектовывать две дивизии.

Гудериан говорил уверенно, он ведь сам раньше, будучи командующим панцер-группой буквально выпрашивал новую бронетехнику, чтобы хоть как-то восполнить убыль в поредевших танковых полках. И сейчас сам оказался в роли «дающего», вот только дать было нечего. Восточный фронт напоминал гигантскую печь, в которой молниеносно сгорали с таким трудом собранные подкрепления. А взять новые танки и бронетранспортеры было неоткуда, пусть даже на них не жалели ресурсов. Все дело в том, что борьба на всех фронтах требовала от рейха неимоверных усилий, и это в условиях, когда каждая тонна выплавленного металла уже была заранее распределена. Ведь кроме танков требовались боеприпасы, стрелковое вооружение, артиллерия, самолеты и многое другое, и все в возрастающих объемах. Да те же 120 мм минометы советского образца, принятые для вермахта вместо 150 мм полевых пехотных пушек, нужно было откуда-то брать, и немало — по четыре десятка на каждую пехотную дивизию.

— Я все понимаю, Хайнц, но и вы должны понять нас — без танков мы не можем наступать, а только отбиваться. Дивизия Крюгера мне нужна до крайности, но ведь есть эсэсовцы, и у них имеется танки, даже «тигры». Придайте мне хотя бы одну панцер-дивизию…

— К сожалению, Герман, я над ними уже почти не властен, только распоряжаюсь в оперативном управлении, когда их придадут. Фюрер подписал приказ о формировании двух танковых групп СС, в каждой по паре танковых и одна мотопехотная дивизия. Думаю, если они хорошо покажут себя в наступлении, а после взятия Миргорода ваша 1-я панцер-группа будет отведена на пополнение. Дитрих и Хауссер сразу продолжат развитое вами и Хубе наступление. Нужно продержаться только две недели…

Гудериан замолчал, судорожно вздохнул, и еще раз осмотрел поле недавнего сражения. Мысленно напрягся, желая получить подсказку, но тот, кто пребывал в мозгу, не отзывался. Да и помощи по большому счету от него не требовалось, самому можно справиться, были бы под рукой дивизии с новыми танками. И желая сгладить отказ, произнес русскую присказку:

— Как только, так сразу…

После вторжения в СССР в вермахте стали отчетливо понимать, что победить имеющимися на вооружении танками противника с КВ и Т-34 невозможно. Поначалу пытались всячески выйти из положения модернизацией имеющейся бронетехники, установив на «четверки» и «тройки» длинноствольные пушки и приварив или посадив на болты броневые «нашлепки». Легкие танки Pz-II и Pz-38 (t) вообще сняли с производства, начав массовую переделку в «панцер-ягеры» типа «мардер» («куница»). Потом сообразили, что нужен специальный танк для ведения разведки — скоростной, с отличными средствами наблюдения и связи. И таковой сделали, но несмотря на знакомый всем индекс Pz II Ausf L «Luchs» это был совершенно иной танк. Впрочем, выпустили их даже по немецким меркам немного — в оборонительной войне, а шел 1943 год, специализированные легкие танки без надобности, более нужны «ягдпанцеры», а еще лучше «пантеры» с «тиграми»…

Глава 21

— Ни хрена себе — да откуда они новые танки берут? Будто фокусники кроликов из шляпы вытаскивают. И кто у нас такой иллюзионист? Да, Гейнц Гудериан, «отец панцерваффе» — идеями прямо брызжет. Интересно, кто он такой? «Подселенец» как я, или просто «серый кардинал» при нем? Однако кем бы фельдмаршал сейчас не был, какую бы роль не сыграл, пока ясно одно — в танках разбирается, и выбрал для «Еврорейха» оптимальный вариант. Однако непонятно, для чего ему потребовалось идти столь долгим путем проб и ошибок, та же возня с «четверкой», не нужная компоновка «пантеры», к чему эти излишние экзерциции?

Вопросы он сам себе задавал постоянно, вот только сейчас маршал был серьезно озадачен — такого яростного напора немцев он не ожидал. Бои шли жесточайшие в междуречье Псела и Ворсклы, две танковые армии, поддержанные десятком подошедших стрелковых дивизий, отбивались сразу с двух сторон от наступающих германских войск. На карте сплошная мешанина нарисованных стрелок и значков — удары и контрудары, взаимные маневры, обойденные позиции, и окруженные части. Можно было представить, что сейчас творилось в реальности на земле, над которой вставали огромные полосы серой пыли и черного дыма. Бывалые ветераны бесконечных схваток за Харьков, как удачных, так и не очень, а то и катастрофичных по последствиям, признавались, что такой «лютости сражений» они никогда еще не видели. Даже когда зимой немцы контрудар на Донбассе нанесли, введя в сражение танковые дивизии СС. Именно отсутствие «черной гвардии рейха» сильно напрягало как Ставку, так и самого Григория Ивановича — было точно известно, что таких панцер-дивизий четыре, все они перед началом немецкого контрнаступления находились в резерве, пополнялись на правобережной Украине. И то, что они неизбежно появятся на полях сражений, было ясно с самого начала, но вот где «вынырнут» непонятно.

Дело в том, что если немцам удастся пробить «коридор» через Миргород к Полтаве имеющимися силами, то эта орда эсэсовцев может быть использоваться против уверенно наступающих войск Центрального фронта, и тогда генералу армии Коневу придется тяжко. Или направлена сюда, против Черняховского с Лизюковым, если те все же сейчас отобьются — вот тогда придется тут сражаться уже всеми силами, и с максимальным напряжением. В такой ситуации Ставка даст согласие на введение в сражение крупных резервов, чтобы уже советские армии не были разбиты.

— Лишь бы так и произошло, — пробормотал маршал, вытаскивая из коробки папиросу, чиркнул спичкой, но так и не закурил. Если расчеты правильные, то сразу после введения в сражение на Украине последних резервных дивизий панцерваффе, последует одновременное и мощное наступление Северо-Западного и Западного фронтов, которые сейчас только проводят «неудачные» демонстрации. Причем с одной целью — противник должен увериться в собственных силах, и раньше времени не насторожится… Вот тогда и можно нанести по немцам сокрушающий удар, парировать который им будет нечем. Не станет у Гитлера тех самых четырех панцер-дивизий СС, этой волшебной «палочки-выручалочки», вынужден будет отдать на отступление, а в этом и будут определенные сложности.

— Ладно, будем ждать, время еще есть, — пробормотал Кулик, не обращая внимания на папиросу, что продолжал держать губами. И посмотрел на три трофея, обгорелые, с проломленными бортами, возле которых суетились техники. Да и он сам где-то с час рассматривал подбитые машины. Даже залез вовнутрь, не обращая внимания на тошнотворный запах сгоревшего человеческого мяса. Удивительно похожие друг на друга машины, только с разным вооружением, и, соответственно многоцелевым предназначением базовой конструкции. Причем, судя по всему, модульной, а до воплощения этой идеи в жизнь годы. В реальности той войны у немцев не было ничего подобного создано, а тут начали делать очередное новое «единое шасси», причем на базе давно знакомой «тройки», и не в симбиозе с «четверкой», как раньше. Машина с пятью катками на борт, на один меньше, чем у «прародителя», чуть приземистая, с характерным узнаваемым корпусом. Повернулся к Черняховскому, который отошел от танка, вытирая ветошью руки, коротко спросил, кивнув на подбитые танки, которые приволокли тягачи.

— И как тебе эти «зверьки», Иван Данилович?

— Та же «тройка», только корпус другой — отказались от «ящика». Тут все на манер «хетцера» сделано, угловатый верх, без вертикальных стенок. И лобовая броня такой же толщины, под одним наклоном. Ходовая часть походит на прежнюю, с торсионами, от танка Pz-III досталась. Катка одного нет, но так и вес тонн семнадцать, около того, нагрузка намного меньше. Только гусеница расширена, двигатель бензиновый, тот же «майбах» с отработанной трансмиссией. Судя по всему, танки быстроходные, но так в полтора раза легче при той же мощности. А вот предназначение у них разное — разнотипные легкие танки и бронетранспортер с ними.

Так действительно и выглядело, вот только сам Кулик был стопроцентно уверен, что без «опыта будущего» тут не обошлось. Вначале появился «леопард», а вот теперь вылезло вообще сплошное непотребство — симбиоз французского АМХ-13 и германской БМП «мардер», но ближе к творению «лягушатников». Те на шасси своего легкого танка много чего сделали, и на любой манер, включая 155 мм и 105 мм САУ и прочую бронетехнику, одно простое перечисление займет полный лист убористого текста. Да тот же самый первый АМХ-VTT, что потом трансформировался в АМХ-VCI. Машина простая, в производстве затруднений не вызовет — многое взято от «тройки», а детали той отработаны давно и массово изготавливаются и ремонтируются. Так что здесь скорее не французский подход, взята только сама идея, а прагматичная до крайности немецкая расчетливость, когда каждая марка учитывается. И можно даже не удивляться выбору — по техническим меркам «четверка» уступала «тройке», так что выбор очевиден.

— Это не разнотипные легкие танки, это вообще не танки в привычном для нас понимании. Вот это специализированная гусеничная разведывательная машина, именно так. На ней две радиостанции, пять человек экипажа, есть место для радиста, именно радиста — нет установки курсового пулемета. И это не командно-штабная машина, на нее нет нужды ставить 50 мм длинноствольную пушку. А в разведке такое орудие жизненно необходимо, можно встретиться и с танками противника, а подкалиберный снаряд даже лобовую плиту Т-43 пробить может, пусть и в упор.

Кулик усмехнулся, но недобро, такие «сюрпризы» ему не понравились — кровью от них пахнуло большой кровью. И если противник сделал именно такой выбор, то последствия будут намного серьезнее.

— Вторая машина есть доведенный до совершенства истребитель танков. Броня никакая, да ее и не нужно, он поражает наши танки с дистанции полтора километра — пушка ведь от «пантеры». Удивительная конструкция, неожиданная — я о таком и подумать не мог.

Григорий Иванович усмехнулся — танк не имел ни качающейся башни, ни двух барабанов внутри с шестью снарядами в каждом. Видимо, какие-то сложности в доводке самой конструкции. Но решение задачи типично немецкое — любые сложности можно предельно упростить, и получить требуемое…

Поражение в войне с Германией в июне 1940 года обернулось для французов синдромом «вечного неудачника», который сразу «после драки кулаками машет». Теперь они принялись вооружаться и вооружаться, и первым стал АМХ с «несчастливым номером». Так что как не вооружались, но проиграли практически во всех послевоенных колониальных конфликтах, от Индокитая до Алжира…

Глава 22

— Оригинально, никогда еще не видел наполовину вращающие башни, вернее на четверть, если быть точнее. Для танка неприемлемо, а вот для «ягдпанцера», по сравнению с прежними примитивными конструкциями, не просто шаг вперед — огромный рывок. Увеличенный до пятидесяти градусов в каждую сторону сектор обстрела прямо-таки огромный. А любое попадание из kwk-42 на дистанции километр смертельно опасно для любого нашего танка — пробиваемость брони бронебойным больше сотни, а подкалиберным снарядом что-то около полутора сотни миллиметров. Да, теперь понятно, почему три Т-43 моментально вышибли первыми точными выстрелами — против такой пушки у них без шансов.

Григорий Иванович обошел новую «тройку» — как ни странно, но немцы приняли именно прежний индекс, что выяснили у пленных танкистов. Но с добавлением «L», что означало «легкий», а саму машину русские уже именовали «лехтерами» по звучанию. Или «лухсами», то есть «рысью», как ее именовали сами немцы. «Хорошенькая» вышла «кошечка», и «коготок» у нее убойный. Броню в три дюйма проламывает, и точность отличная — тут и сама пушка великолепная, и оптика к ней соответствующая.

Новинку моментально оценили, причем исключительно матерной руганью, других слов у танкистов просто не находилось. Да и ограничение сектора было сделано по причинам насквозь тривиальным, как и здоровенное «окно» в кормовой стенке башни, прикрываемое при движении двумя откидными створками. Слишком длинный унитарный выстрел делал заряжание орудия в тесной трехместной башне проблематичным занятием, потому гильза наполовину высовывалась наружу. На «прародителе» французы установили «качающуюся башню», которая с двумя барабанами заряжания полностью заменяла заражающего, и потому наводчику с командиром было действовать не в пример удобнее. А тут даже половинный разворот башни приведет к тому, что называется «трындец» заряжающему — он просто не сможет работать, лишний он, место в небольшой машине, вооруженной длинноствольной массивной пушкой, для него изначально не предусмотрено. А при «длинной руке» L48 вся эффективность от задумки резко снижается, хоть башня пропеллером станет. В таких случаях «овчинка выделки не стоит», тот же «хетцер» намного будет опаснее, хотя бы из-за низкого силуэта.

— Лобовая броня не держит 85 мм снаряд, это хорошо — тут плита в шестьдесят миллиметров, остальное бронирование чисто противоосколочное — всего двадцать. Но пушка меняет все кардинально — теперь «пантера» нашему «другу» Гудериану без надобности, а это означает одно…

Маршал скривил губы — вывод ему не нравился, но он был логически выверенным. Два новых «лухса» стоили одной недоделанной «меркавы», при не меньшей боевой эффективности каждого по отдельности. Отошел от «трофеев», уселся под вишней, прислонившись спиной к плетню — вот только деревенская пастораль навевала тягостные мысли. Война занимала все время без остатка, и те события, что сейчас имели место на украинской земле, могли быть с далеко идущими последствиями. И сейчас, когда с ним никого не было рядом, маршал принялся считать, загибая пальцы.

— «Четверок» до конца войны сделают еще шесть тысяч, плюс всяких «брумберов» и «ягдпанцеров» на шасси. Да и САУ следует учитывать — где-то семь, пусть семь с половиной тысяч на круг выйдет. «Тигров» если все типы подсчитать, тысячи полторы еще должны выпустить. И настоящих «пантер» до шести тысяч, эти вместе с «ягдами». Так что пятнадцать тысяч «леопардов» немцам под силу выпустить, и это изменяет все расклады. В сорок четвертом можно выпускать до одной тысячи штук в месяц, вполне достижимая цель, учитывая, что сейчас сырья им хватает.

Григорий Иванович вытащил папиросу, огляделся — к нему не приближались, знали, что сейчас маршал «думу думает». Где-то далеко, километров в двадцати, слышались орудийные раскаты, похожие на гром — немцы пробивались к Миргороду, причем с двух направлений навалились, введя в дело полдесятка танковых дивизий, пусть порядком потрепанных до этого, и толком не пополненных. По крайней мере, допрашивая пленных, выяснилось, что все бригады пока трех батальонные, и танков в батальонах не больше тридцати, или чуть больше сотни на дивизию с учетом уже понесенных потерь. Так что пара дней такого ожесточенного противостояния, и «сточится» панцерваффе, и так Гудериан собрал практически все что можно. Максимум на подходе еще пять дивизий, и это все — больше ничего нет, и не будет, ограничены немцы в ресурсах.

— Где-то бродят «леопарды», раз «тигров» на фронте мало, то их производство уже свернули. Но не просто так — Pz-VII начали выпускать, их сейчас не меньше трех сотен, может чуть больше, но никак не ниже этого числа. Отмечена только пара десятков — придержали, тут все ясно. Сам бы так сделал, новейшие танки нужно использовать массированно, на выбранном участке, тогда нашу оборону там проломят.

Закурил, достав пачку «верблюда», задумался, поглядывая на закопченные корпуса «лухсов». Пробормотал:

— Чешские заводы можно не учитывать, на них «хетцеры» гонят, там двигатель «прага», маломощный. И пойдут они вместо «троек» и «штурмгешютце», до сорок пятого их что-то около семи тысяч сделали, плюс-минус полтысячи, но скорее прибавить нужно. От «полугусов» вряд ли откажутся, там производство отлажено. Ладно, перерасчет по весу прибавку даст, но не больше десяти, максимум двенадцати тысяч штук будет, и пойдут они исключительно в танковые дивизии — немцы бронетехнику не растаскивают. Хотя сама машина простенькая, броня, кроме лба, тонкая, трудностей в производстве не будет. Тем более в «Еврорейхе» сейчас «кооперация» пошла, могут и напрячься всеми силами, шведская руда бесперебойно идет, да и турки с испанцами много чего поставляют. Так что циферки нужно увеличить раза в два, а из этого следует…

Маршал не договорил, только загнул сразу пальцы в кулак — вышло до тысячи двухсот машин в месяц, хорошо, что только в следующем году, да и «истребителей» среди них будет немного в процентном соотношении, в худшем случае четверть. Но это меняет все — потери в танках резко возрастут, даже Т-43 не сможет выстоять. А вот Т-44 вполне адекватен по защите, 75 мм снаряды броня уверенно удержит.

Поднял голову, услышав приближающиеся шаги — странно, на шум не реагировал, а тут сразу очнулся. К нему спешил полковник Зайцев, верный адъютант на протяжении почти двух лет — в октябре сорок первого был только майором, бронепоездом командовал.

— Товарищ маршал Советского Союза, радиограмма от командарма 2-й танковой. Генерал Лизюков докладывает, что противник ввел в действие 1-ю панцер-дивизию, в резерве находилась, прибыла из Германии, взяты пленные. Полторы сотни «леопардов», немного «четверок» — батальоны полностью укомплектованы. Вражеская авиация резко активизировалась.

Кулик мотнул головой, осознавая, что случилось то, чего он так долго ждал, мучительно и тягостно. Немцы ввели в сражение «леопарды», и этим выложили козыри на стол. Есть еще дивизии СС, и они скоро тоже появятся в здешних местах — допустить потерю двух армий Гитлер не может. И протянул руку полковнику, что помог ему встать. Ухмыльнулся:

— Теперь все ясно, вполне определенно. Поехали к генералу Лизюкову, посмотрим, что там сейчас происходит…

На шасси АМХ-13 французы даже сделали самоходную артиллерийскую установку со 155 мм гаубицей, хотя расчет и боеприпасы к орудию приходилось возить следом на такой же специализированной машине…

Глава 23

— Русские танки лучше держат попадания, броня у них покрепче будет. А эти «гранты» величиной с сарай, какие тут могут быть промахи. Хорошо, что новые «шерманы» получили, те намного лучше, чем это убожество. Нет, мне бы его во время боев на Хараме, то гусеничные траки бы там с мылом мыли, да всячески скоблили, но не сейчас — время таких машин ушло, они только несчастье для наших экипажей приносят.

Листер хорошо понимал своего давнего товарища по боям в Университетском городке, капитан Грейзе тогда показал себя настоящим бойцом — его танкисты показывали чудеса храбрости, воюя на Т-26. Позже он встретился с ним уже в России, тот представился уже полковником Арманом, и за бои в Испании стал одним из первых героев Советского Союза. Воевали вместе под Ленинградом, где командовал фронтом маршал Кулик, известный им по Испании главный советник на Центральном фронте «генерал Купер». Но как давно это было, сколько времени прошло, хотя М3© теперь действительно не нужны, хотя тогда бы посчитались непревзойденной машиной.

Дело в том, что на восточном фронте шла совсем иная танковая война, чем здесь, выводы делались быстро, ошибки исправлялись, и должные усовершенствования боевых машин русские и немцы производили по мере усвоения опыта. Но не американцы, те просто не имели должного опыта. Зато в наличие за океаном имелись огромные промышленные мощности, и производство танков только набирало обороты. Но если легкие «стюарты» не вызывали у экипажей нареканий, тот же Арман считал их намного лучше Т-26 и БТ-7, как и многочисленные колесные и полугусеничные бронетранспортеры были выше всяких похвал, то М3 «средний» выделялся в худшую сторону, имея архаичную компоновку, что делало его «пришельцем из прошлого». Высоченный корпус, с правого борта пристроили каземат с 75 мм пушкой французского образца, в стенках рубки дверцы, через которые вовнутрь забирались танкисты. Поверху водрузили двухместную башню с 37 мм пушкой, поверх которой пристроили еще одну башенку с крупнокалиберным пулеметом. И экипаж соответствующий, из семи человек — не танк, а комната в общежитии, когда он работал на строительстве Московского метрополитена. На поле боя махина, получившая имя генерала Гранта, передвигалась медленно, а так как представляла собой большую цель, то жгли его часто — у немцев было много противотанковой артиллерии. Зато у союзников было много бронетехники — с транспортов постоянно выгружали новые партии танков, катастрофически не стало хватать подготовленных экипажей, хотя развернули несколько учебных школ, подобных центру в Альбасете в то время, где за месяц курсантов из новобранцев превращали в танкистов. Но здесь таковых определяли только заряжающими, чтобы получили необходимый опыт, и лишь потом повторно отправляли на курсы…

— Так что до Мадрида дойдем быстро, тут воевать легко — простор во все стороны, куда не посмотришь, то все солнцем выжжено. А вот эти «ящики» лучше в тягачи переделать, или в бронетранспортеры — десяток десантников спокойно втиснуть можно, если башню убрать вместе с пушками. Да еще на броню столько же можно принять, есть, где разместить. Лучше на «шерманах» воевать — а не на этих мастодонтах.

Командир танковой бригады полковник Арман затейливо выругался, не сдерживая эмоций, даром что латыш — за эту экспрессивность и французский псевдоним, ставший настоящей фамилией, его часто принимали за представителя «Свободной Франции». А таких было много — желающих повоевать с «Третьим рейхом» в Новом Свете набралось с избытком. К тому же война в Эстремадуре шла совсем иначе — американцы и англичане захватили полное господство в воздухе, и буквально растерзали немногочисленную испанскую авиацию и пришедшие на помощь франкистам эскадры люфтваффе. А так воевать можно, это не тридцать восьмой год, когда немцы с итальянцами делали в небе над Каталонией, все что хотели, буквально над головами ходили, нещадно бомбя отступающие от Барселоны на север бойцов его корпуса. листер тогда и подумать не мог, что не пройдет и пяти лет, как он снова вернется на родину, причем победным маршем пойдет на столицу, и тем же маршрутом, которым шли на Мадрид мятежники летом 1936 года.

С ужасающим ревом моторов над головами прошли похожие на огромные бочки одномоторные истребители, по своим размерам равные немалым бомбардировщикам. По сравнению с теми же «мессерами» это были львы рядом с пиренейскими рысями, настолько большие. Да и бомб могли высыпать на немцев вдвое больше по весу, чем легендарные «катюшкас» — так что продвижение его дивизии вперед шло под непрерывной воздушной поддержкой. И вражеские позиции, особенно артиллерии, нещадно штурмовались — местность открытая, немногие апельсиновые рощи не могли служить укрытием для врага, а потому отходили даже обычно стойкие немцы, и чем дальше, чем чаще, только ведя ожесточенные арьергардные бои, отчаянно стараясь выиграть время для организованного отступления.

За эти дни дивизия Листера увеличилась вдвое — дезертирство в рядах франкистов приняло характер самого настоящего повального бегства. Все дело в том, что под мобилизацию попало много тех, кто воевал за республику до дня мартовской капитуляции 1939 года. Многих расстреляли, но гораздо больше было тех, кто ценой бесконечных унижений вымолил себе пощаду. Тогда сторонники каудильо не знали, что будет дальше, а потому были жестоки к побежденным республиканцам, но сейчас пришло время сведения счетов, накопившихся за три с половиной года. Гражданская война вспыхнула с новой силой, превратив страну в полыхающий костер взаимной ненависти, и при этом франкисты явно были в меньшинстве, а давние противоречия между республиканцами отошли на второй план — свои условия диктовали американцы, щедро поставлявшие помощь, и обещавшие еще больше. И что характерно, многие из тех, кто пожил в эмиграции в Советском Союзе, и сейчас вернувшиеся на родину, перестали быть сторонниками русских большевиков. Тот же генерал «Кампесино», Виктор Гонсалес, который, как и многие другие испанцы, столкнувшиеся с суровой реальностью, а не пропагандой, оказался в советской тюрьме, откуда был выпущен исключительно по ходатайству премьер-министра Негрина. Да и самому Листеру во «втором возвращении» многое не понравилось, но старался держать, как говорят сами русские, «язык за зубами». Из компартии генерал не вышел, но стоило вернуться на родину, так стал сторонником «Единого Народного Фронта» из социалистов, республиканцев, коммунистов и немногих анархистов, который постановил убрать все политические противоречия и пристрастия из жизни, вплоть до окончания победы над фашистами и установление в Испании демократических порядков, на чем особо настаивали американцы.

Сейчас генералитет сплотился вокруг правительства, тот же командующий ВВС аристократ Игнасио де Сиснерос пользовался поддержкой самого Рузвельта, жена которого Элеонора покровительствовала супруге генерала, Констанции де ла Мора. На эти же позиции встал и начальник Генерального Штаба генерал Висенте Рохо, и командующий артиллерией генерал Антонио Кодрон — все пересмотрели свое отношение к той действительности, в которой они провоевали почти три года…

Ключевые фигуры в генералитете испанской республиканской армии, являвшиеся сторонниками и членами Испанской коммунистической партии. При этом все они покинули Советский Союз, стоило появится другим социалистическим странам, а после смерти Франко вернулись на родину, а кое-кто сделал это и раньше, получив от каудильо прощение…

Глава 24

— Как сгорел? Да вы что такое говорите мне, вы в своем уме? Заместителю Люзюкова, генерал-лейтенанту Богданову немедленно принять командование 2-й танковой армией. И держаться, если понадобиться, то драться в окружении, я немедленно к вам выезжаю.

Кулик в раздражении бросил телефонную трубку, вытер платком выступивший на лбу холодный пот — новость была из разряда неожиданных и шокирующих. От прямого попадания взорвался Т-43, в котором находился командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Лизюков, поехавший в механизированный корпус генерал-лейтенанта Ротмистрова. В боевой обстановке от автомобилей и даже бронетранспортеров во время разъездов танковых генералов отказались, в армейских и корпусных штабах для этого имелся взвод «сорок третьих», эти машины считались наиболее надежными. Все же достаточно хорошее бронирование — цельная лобовая плита в 75 мм уверенно держала снаряды основных 75 мм танковых и противотанковых пушек, а под острыми углами и на большой дистанции бортовая 60 мм броня корпуса и башни также не пробивалась. Вполне надежная машина, по сути, значительно улучшенный Т-34/85, с более надежной защитой, и лучшей подвеской. Нечто среднее между этим знаменитым танком, и его сменщиком Т-44, на войну так и не попавшим. Но сейчас нет ни того, ни другого танка, уже не будет, потому что появился первый в советской армии основной боевой вместо последнего танка, тот самый ОБТ, что в иной реальности имел индекс Т-54. И уже никогда не будет первым в мире просто потому, что немцы опередили его со своим «леопардом» со 105 мм пушкой, который вообще-то должен появиться на свет на двадцать лет позже. К тому же несчастный Лизюков нарвался на жуткую помесь данной «кошечки» с «королевским тигром», понятное дело, что из другой реальности, единственным тяжелым танком, который создавали для длинноствольной в 71 калибр 88 мм пушки. Этот вариант «ахт-ахт» имел уникальные характеристики — с двух километров бронебойный снаряд пробивал плиту в полтораста миллиметров толщиной, расположенной под углом. Так что никаких шансов нет ни у одного советского Т-34 МК и Т-43, верная смерть, все надежды, что только каждый второй выстрел является точным, а вот с километра хана — бьет почти без промахов, а наводчики в панцерваффе умелые.

— От судьбы не уйдешь, хотя Александр Ильич пожил на год больше. Да и сгорел не в КВ, впрочем, и пушка была совсем не та. Может быть где-то уже отлита и моя смерть, или снаряд, либо пуля, которой «шлепнут».

С тоской посмотрев на небо, пробормотал маршал и отбросил мокрый платок — их ему постоянно меняли, брил голову, а в жару пот лился ручьями. Но мысль, что его после войны вульгарно забьют, намертво сидела в голове длинной занозой — он всегда помнил об этом. Да и характер у него тот еще, склочный и жесткий, на задних лапках ходить не будет. Так что если Жданова с «ленинградцами», которых Андрей уже расставил, «убирать» начнут, то за него первого примутся, потому что понимают, что он не даст это сделать. Это в той реальности Кулик был опальным генералом, разжалованным маршалом, но сейчас ситуация диаметрально противоположная — за него встанут многие, люди повоевавшие, ему обязанные, таких не запугаешь. Потому он сейчас жилы рвет, расставляя своих людей в армии, как Жданов делает в партийном и государственном управлении. Война ведь многие гнойники вскрыла, и показала, что делали не так, а что есть откровенное вредительство. Их так просто не уберешь, и «васильковые» фуражки не отправишь — если и появятся такие, то замочить всех, только охране кивнуть, благо она из своих бойцов, специально отобранных и проверенных. И подсыпать яда сложно, «ждановский номер» теперь уже не выйдет, да и самого Сталина, судя по всему, конкретно отравили. И нечего стеснятся, схватка за власть будет лютая — четыре группы за нее ухватятся, на одну больше, чем было, но останется только одна, таковы правила. Хрущев вздумал взбрыкивать, и был живо убран, вполне цивилизованно, обошлись без подвала…

— Что за хрень в голову лезет, — чуть ли не прорычал Кулик, и стал нахлобучивать танковый шлемофон. Действительно раздрай — война идет, а ему о будущем дурацкие мысли лезут. Тут в войне победить надо, а как он уже не представляет — ход войны кардинально изменился. Страны «оси» давно должны поражение потерпеть, сейчас бы уже пошло аккуратное давление, а в декабре и встреча «большой тройки» в Тегеране. Да куда там — Британская империя еле держится, потеряв Ближний Восток, северную и восточную Африку, азиатские колонии почти все отпали, включая Индию. Рейх на всю Европу расползся, накрыл континент как покрывалом.

И теперь это хорошо чувствуется на фронте, промышленность на войну заработала, причем явно не в полную мощь. Теперь Гитлеру сырья вполне хватает, да бензин имеется, несмотря на бомбежки иракских нефтепромыслов. Появилась новая бронетехника, серийного производства, какой вообще не должно быть, но она есть, и с этим приходится считаться. Заметно усилился военно-морской флот, причем постоянно побеждающий, при немногих поражениях немцев и японцев. Будто сами черти им помогают, из ада вылезли специально. И еще некромант явно вмешался в ход событий, подпитывает Гудериана знаниями о будущем, иначе бы намеки не делал. В плюс можно отнести намного меньшие потери СССР, чем они были в той реальности, и счет идет на несколько миллионов тех, кто должен был погибнуть или умереть, но жив сейчас, и работает на общее благо. И Ленинград не эвакуирован, и Москва, и Воронеж, и Сталинград — множество заводов работают на армию, оружия и боеприпасов хватает, даже с избытком, многую продукцию или «притормозили», либо вообще сняли с производственных линий за ненадобностью, как тот набор из минометов и противотанковых ружей. Теперь не требуют выдавать план любой ценой, чтобы восполнить чудовищные потери, которых сейчас нет. Да, убыль есть, но в расчетных рамках, не больше — генералы, офицеры и солдаты научились воевать.

— Товарищ маршал Советского Союза…

Кулик отмахнулся от доклада, поправил шлемофон и умело поднялся на башню своего танка, что уже «рычал» дизелем. Сунул ноги в открытый люк, по привычке ухватился за ствол ДШК, который установили на турели у заряжающего. Потребовался год неимоверных усилий, чтобы крупнокалиберных пулеметов стало в достатке. Рывком спустился под броню, покосился на наводчика, за которым расположился заряжающий. Внизу спинка сидения мех-вода, можно сапогом по плечам пройтись, без всякого ТПУ команду получит. И поймал себя на мысли, что какая-то маята на душе, интуиция прямо вопит, предчувствие нехорошее, будто кошки на душе скребут всеми когтями. Тряхнул головой, отгоняя мысли, и решительно захлопнул люк…

Первый средний танк США М3©, или «Генерал Грант», как его впервые стали именовать подданные короля, который когда-то управлял заокеанскими колониями. От него были сделаны многие заимствования, и весьма полезные, начиная от шасси, несмотря на весь архаичный вид. Поступал по ленд-лизу в Советский Союз, большими партиями пошел англичанам в северную Африку — «томми» считали его гораздо лучшей машиной чем их собственные танки, все же две пушки, и одна 75 мм. Но достоинства «гранта» есть продолжение длинного перечня недостатков…

Глава 25

— Что-то новенькое, таких танков еще не приходилось видеть. «Коробка», катки в «шахматном» порядке. Хм…

Тимофей Семенович внимательно рассматривал остановившиеся на невысоком гребне германские танки, понимая, что видит перед собой ставшие печально знаменитыми «тигры», вооруженные длинноствольными «ахт-ахт». Смертельно опасная для любого советского танка пушка, в 56 калибров, способная с полторы версты превратить даже Т-43 в груду искореженного внутренним взрывом металлолома. Но есть еще опасней 88 мм орудие, там ствол в 71 калибр, немцы его ставили в рубки на противотанковые САУ, сделанные на базе «четверки», но их немного, по восемь на панцер-дивизию, и то не во всех. А еще на новейших «леопардах», вместо 105 мм пушек, превращая этот мощный тяжелый танк в «панцер-ягер» — то есть «истребитель танков». И хотя никому из гвардейцев это «чудище» видеть не приходилось, но фотографии и рисунки все танкисты рассматривали очень внимательно. Ведь не дай бог с таким повстречаться — только в отходе спасение, или в быстром маневре, уйти в сторону, в ложбину, под прикрытие не то, что холмиков, обычных бугорков, что бы из-за них только башня торчала. В нее попасть трудно, даже из убийственно точного орудия — параметры стандартной цели для наводчиков, два с половиной на два метра, резко уменьшаются, раза в четыре по площади, поди тут попади.

— Мы их ничем не возьмем, товарищ генерал, — командир бригады стоял рядом с самым сконфуженным видом. Зарвался комбат в атаке, вот и растрепали роту, выбив половину танков — полдесятка Т-43 стояли подбитыми, два сгоревшие, еще чадили, а до этого полыхали кострами.

— Черт бы побрал эту степь, ровная как задница, нигде не спрячешься. И что делать в такой ситуации прикажите?

Тихонько ругаясь сквозь зубы, пробормотал Орленко, выискивая варианты для атаки вражеских танков. Никто лоб в лоб давно не сходился, приказы для того и писали, жестко вбивая рекомендации в головы командиров. Нет, уже не расстреливали за напрасные потери, просто снимали с командования, с формулировкой за «тупость», и все — карьере конец, и хорошо. Если одну звездочку с погон не снимут, или в «брызги» не разобьют, а то частенько бывало как одна «вышитая» на три, а то и двеметаллических превращалась, да еще погон с просветами становился. Та еще перспектива, крайне неприятная для любого генерала — подобные ошибки командование не прощало, дело доходило до Верховного главнокомандующего, после чего делались «оргвыводы». На фронте давно уяснили, что для борьбы с тяжелыми танками противника, а также с «пантерами», что занимали именно гребневые позиции, и могли стрелять куда угодно и по кому угодно из своих длинноствольных пушек, подставляя хорошо забронированный «лобешник», лучше подходит калибр 107 мм. То есть противотанковая артиллерия или самоходки с убойной даже для такого противника пушкой, если, конечно, они есть под рукой. Или массированный огонь артиллерии и тяжелых минометов, включая дивизионы «катюш» — весь гребень превращался в сплошную зону разрывов. Все тяжелые танки даже такой обстрел не уничтожит, и половину трудно выбить, но вот повредить ходовую часть и оптику вполне возможно. И за время пока противник находится под обстрелом и ни хрена не видит в клубах разрывов, постоянно нервничая, что следующий разрыв может прийтись в танк, подкатить или подвестипротивотанковые орудия поближе. Или совершить маневр самоходками выведя на фланг, можно и «сорок третьими» — их пушка борт берет уверенно — там прямые плиты в 80 мм, установленные вертикально, без малейшего наклона.

— «Разбаловали» нас самураи, у них ведь ничего подобного, вот мы и огреблись, — негромко произнес стоявший рядом комбриг, переживая случившееся. Орленко не обратил внимания на эти сетования, хотя ветеранов ему было жалко до боли. Но грустить будет позже, оказавшись в одиночестве, сейчас нужно воевать, и обязательно уничтожить неприятеля, занявшего выгодную позицию. А способов согласно приказам и рекомендациям множество и Тимофей Семенович решился их использовать все одновременно, благо возможности у командира механизированного корпуса имелись немалые. И первый — перебросить на фланг самоходно-артиллерийский полк. да, лесок далековато находится, а так можно было бы зайти с фланга, вывести на огневые позиции ИСУ-107, которые будут прикрыты кустарниками и деревьями, и расстрелять «тигры» в борт, там броня 80 мм. Но далеко, два с половиной километра, не меньше. Но так можно подойти поближе, на рывке сблизится, и пока немчура глаза протирать будет, перестрелять.

— Слушай меня, майор — бери сам две своих батареи, двигайся в обход к леску, и еще прихвати «маталыги» с полковыми минометами — я тебе сразу полдюжины выделяю. Через четверть часа «горбатые» по гребню пройдутся — высыпать «птабушки» недолго — может, кого и зацепят. Мы как раз гаубичный и минометный полки на позиции выставим, и начнем гребень всерьез долбить, немцам ни хрена видно не будет. Сигнал к атаке залп дивизиона «катюш», вот тут ты и атакуй сразу, без промедления. Возможно, да что там, вполне вероятно, один-два «тигра» в засаде стоят за обратными скатами — их не выбьешь, обезопаситься надобно, для того и минометы даю.

— Понял, товарищ генерал, дымовую завесу сразу поставлю. Беру тех на гребне, а вот чтобы засаду истребить, надо еще одну батарею на них направить. Позвольте все полком сразу атаковать, а в вашем резерве оставить только четвертую батарею. И еще мне бы взвод «истребителей» на броню взять с базуками, за дымами и разрывами подкрасться вплотную вполне могут, и недобитые «тигры» пожечь. Там ведь спешенный кавалерийский полк, они и обеспечат нам стрелковое прикрытие.

Орленко задумчиво посмотрел на гребень, прикидывая варианты, и мысленно соединяя все способы в один, способный не только полностью сокрушить противника, но и на рывке продвинуться дальше — наступление продолжать нужно и не пасовать перед каждой преградой, а сносить их с пути, и желательно с минимальными потерями.

— Хорошо, сам договорись с казаками, у них командир толковый. Ордена от моего имени пообещай всем. За каждый «тигр» к «знамени» представлю. Или самолично «звезду» приколю к гимнастеркам сразу после боя. И фото на память со мной сделают, в станицы родным отправят.

Орленко хмыкнул — все способы, так все. В таких случаях кашу не то, что маслом, тавотом не испортишь, особенно если это чужая каша, вот пусть немцы ее и хлебают полной ложкой. Порывисто обнял самоходчика, сдавил в объятиях, и тут же отпустил. Негромко сказал, напутствуя:

— Так что действуй решительно, Ваня, поспешай, время не терпит…

Тяжелые танки «тигр» являлись грозным и опасным противником, а потому долбили их сразу из чего только могли, как немцы КВ в сорок первом. Все согласно философскому закону перерастания количественных изменений в качественные…

Глава 26

— Задница, полнейшая задница, твою мать!

Выплевывая выбитые зубы с кровью, маршал буквально скатился с башни, столкнутый в спину заряжающим, что выбрался первым — если не во в сыновья годился по возрасту, то в младшие братья точно — тридцать пять лет сержанту исполнилось. Кряжистый мужик, силищи неимоверной, хотя ростом, как и все они не вышел — в танкисты специально отбирали по этому критерию, чтобы в танке места меньше занимали. Так что здоровья ему не занимать, в отличие от него, потрепанного жизнью, ведь еще в прошлую войну с германцами воевал. Но толкнул мягко и расчетливо, еще придержал рукой за комбинезон, а потому маршал не упал кулем, а плюхнулся лягушкой на мягкую землю. За ним в люке показался наводчик, который на самом деле командир танка, видавший виды старшина-сверхсрочник, такой же старый кадровый солдат, такие в любой армии ее золотым фондом являются. Показался и мехвод, усатый и матерый ветеран чуть постарше, под «сороковник», мастер своего дела. Он на «сорок-третьим» под заряжающим слева сидел, это еще повелось с Т-34 МКУ, на котором на торсионную подвеску перешли. Скомпоновали так только потому, что посадка-высадка через один командирский люк проводилась на всех троих, в строгой последовательности, только заряжающий свой люк имел. А потому если командир с ним имели «хорошие» шансы выбраться из горящего танка, если только пробивший броню снаряд не разрывался внутри, или не превращал всех в мясной фарш осколками либо рикошетами, то наводчик наполовину ими обладал. Про механика-водителя и говорить не приходится, лишившись лобового люка с МК, который убрали только для того, чтобы сделать броневую плиту цельной, и тем усилить защиту, практически стопроцентный смертник. Теперь у «нижних» танкистов равные шансы — вот и успели мужики выбраться, попрыгали на землю рядом с ним, залегли.

— Повезло, саданули в «задницу», иначе бы все конкретная «жопа» была бы. Товарищ маршал, отползать в лощину надобно, там укрытие. Мы отбегались, машина разгорится и рванет.

Старшина вроде как советовал, но это только на первый взгляд — на самом деле уже принял решение и проводил его в жизнь с уверенностью знающего человека, повидавшего многое. Маршала подхватили под руки и на одном рывке отволокли в лощину, до которой было полсотни метров, прикрытую бугром, густо поросшим кустарником. И пусть все заняло полминуты, но этого оказалось достаточно, чтобы Григорий Иванович окончательно пришел в себя, мысленно решив, что его хотя и контузило, но легко, в «овощ» не превратился, слуха не потерял, соображение вернулось, только поначалу немного в прострацию впал. Сидел на траве — поплевывал кровью, потрогал выбитый зуб кончиком языка. Обо что ударился, непонятно, так обычно в танке и бывает от сильного сотрясения.

— Вон он сука, у дальней мазанки, взводного «крестить» начал. Все, кабздец капитану, сейчас прикончат! В засаду мы попали, товарищ маршал! В селе «леопарды», как они к нам в тыл просочились⁈

От горестных слов старшины маршал напрягся, прищурил глаза — муть вроде прошла, и он разглядел типичное украинское сельцо с белеными стенками хат, плетнями, да крыши соломенные. Там уже вовсю полыхали несколько домиков, и будь сейчас ветерок, то пожарище разрослось мгновенно. И разглядел танк, напрягаясь, и мысленно ахнул — то был действительно «леопард», причем в самом худшем варианте, который можно только представить — длинноствольной «ахт-ахт». И уже охнул, понимая как им всем неимоверно повезло — разворотило корму наискосок, вышибив «ведущее» колесо — «звездочку» снесло конкретно, потом снаряд добрался до дизеля. В общем Т-43 сейчас хорошо чадил, вовремя из него выбрались, везунчики прямо слово. А вот командиру взвода охраны явно не повезло, «леопард» его «крестить» начал. Вначале башню чуть подвернул, теперь пушка вниз-вверх качнулась — «сорок третий» в перекрестие наводчика встал, теперь хана точно. Так «тигры» всегда делали — как только слева-направо пошел, или наоборот, нужно немедленно отползать задним ходом, или вперед рвать, сколько есть мочи, найти хоть какое-то укрытие, хоть за дом заползти. Но если вниз-верх ствол пошел, то это капец конкретный, экипажи порой немедленно танк покидали, спасаясь за секунды до вражеского выстрела. Строго людей судить нельзя, нервы порой не выдерживали, рвались перетянутыми струнами. Так, что «крестников» на первый раз могли и пожалеть, но если уже был второй случай, то отдавали под трибунал как трусов.

— Иптысь, бля… вот суки червивые…

Командирский танк успел шарахнуть первым — 85 мм пушка дернулась, из дула вылетел клуб дыма. Попал, или не попал, не видно, почти полторы версты, но с такой дистанции десятикилограммовый снаряд лобовую броню вражеского танка не «возьмет» — верхний лист корпуса семьдесят миллиметров, и под углом, башня вообще сто десять — там без вариантов. Но дрался капитан до конца, а ведь не мог не понимать, какая судьба его ждет. Или от отчаяния, что не уберег маршала и проморгал засаду, которую с такого расстояния вообще не заметишь. И тут Т-43 получил снаряд прямо в башню, на маске сверкнуло, танк вздрогнул, из него повалил густой дым. А вот люки на башне не открылись, стало ясно, что экипаж погиб.

— Смертью храбрых погибли мужики, царствие им небесное…

Заряжающий перекрестился, и Кулик с остальными машинально последовали его примеру — все же до революции все выросли, в бога верили. Да и мало атеистов на войне, даже комиссары порой крестики носят, и на это порой даже «бдительные товарищи» глаза «прикрывают» как говориться. А бой продолжался, при этом маршал прекрасно понимал, что два оставшихся танка посредине огромного поля обречены, они у противника как на ладони. А вот бронетранспортеры развернулись — водители там осознали, во что вляпались, и надавили на газ. КШМ рванула к невысокому гребню, но тут же получила снаряд в борт, причем не бронебойный, такие разрывы бывают исключительно от фугаса. И все — новенький БТР-152 превратился в груду искореженного металла. А вот БТР-40 с охраной рванул как призовой скакун, по нему дважды стреляли, разрывы вставали в полусотне метров. Но опытный водитель вел машину «убегающим зайцем», петляя — и ведь ушел-таки, скрылся за спасительным гребнем, на котором к тому возвышались кусты. А вот куда делись мотоциклисты, непонятно — бойцы там опытные, видимо моментально оценили ситуацию как аховую, а на такой дистанции срезать их пулеметной очередью проблематично, слишком далеко. К тому же быстро движущуюся маленькую цель уничтожить трудно и для полевой пушки, не говоря про минометы. Так что шанс на спасение у них был весомый, и они его использовали. А вот два других советских танка явно вознамерились продолжать сражение, и начали стрелять, но не по «леопарду», а куда-то в сторону от вражеского танка.

— Вон он, падло, за плетнем спрятался, борт наискосок подставил! Бейте по нему парни, там броню пинком пробить можно!

Старшина матерился, в горячке не заметив, что ухватился за плечо маршала, на что тот совершенно не обращал внимания. Григорий Иванович разглядел другой «леопард», со 105 мм пушкой, она чуть толще и заметно короче — именно он стрелял по бронетранспортеру, невидимый из-за плетня до своих убийственных выстрелов. Действительно — преграда из прутьев хорошо маскирует танк, но плохая защита…

Страшное лицо войны — и такое было, когда сама броня не держала…

Глава 27

— Гэйдзины нам не дают использовать острова как аэродромы — бомбят их беспрерывно, каждый день налеты бомбардировщиков, как с Камчатки, так и с Аляски. И вылетают сразу по сотне, как четырехмоторные, так и двухмоторные самолеты, в сопровождении «лайтнингов» — наши базовые истребители из кокутая несут огромные потери, мы каждую неделю меняем состав. Такого не было даже на Гуадалканале…

— Я понимаю тебя, Дзасибуро, — Ямамото был хладнокровен как всегда, несвойственная для Одзавы горячая речь была проигнорирована. — Но именно этого я и добивался, несмотря на большие, но вполне приемлемые потери, допустимые в такой ситуации, мы решили главный вопрос войны — поставки русским серьезно сокращены, идет переброска только самолетов из Аляски на Чукотку, но американцы прекратили постоянно отправлять конвои. И теперь каждый выход транспортов в море для них самих сопряжен с большими трудностями. И главное — последнюю неделю число самолетов, бомбящих наши города, заметно сократилось, а два дня вообще не было бомбежек, хотя погода летная. Выводы сделай сам, Дзасибуро, но если мы вообще перекроем путь вражеским транспортам, то неизбежно победим и в Маньчжурии, по единственной ветке «транссибирской» дороги русские много не навозят, вспомни уроки прошлой войны, когда мы их победили, проявив терпение и чрезвычайную энергию. Они ведь тогда пошли на мир, имея под ружьем миллионную армию, и при этом, так и не объявив общую мобилизацию. Так что любой риск допустим, включая потерю даже одной дивизии авианосцев, пусть двух, это не такая и высокая плата, если хорошо подумать.

— Я понимаю, Исороку-сама, простите мою горячность.

Одзава сделал ритуальный поклон, принося извинения за несдержанность, которая не присуща самураю. Но каждый раз отправляя к далеким Алеутским островам очередную дивизию «Кидо Бутай» он не находил себе места — риск потери авианосца был очень велик, хотя число эскадрилий истребителей на них удвоилось за счет сокращения пикировщиков и торпедоносцев. К тому же на самих островах Атту и Кыска уже действовало по паре аэродрома, ценой неимоверных усилий удалось подготовить по одной взлетной полосе для флотских «рейсенов», которые постоянно перелетали малыми группами. И все благодаря большой дальности полета, несмотря на то, что машины новой модификации потяжелели и принимали меньше бензина. С маневренностью стало хуже, и не только у истребителей — все японские самолеты получили улучшения, разработанные немецкими инженерами. Они перестали гореть в воздухе, протектированные баки да еще с наддувом выхлопными газами привели к тому, что основной бомбардировщик G4 перестал вспыхивать подобно зажигалке, хотя шутливое прозвище «хамаки», то есть «сигара», данное летчиками, за ним осталось, но исключительно из-за формы округлой формы фюзеляжа.

Надо отдать союзникам должное, они принесли много нового, как ни странно, хотя японцы их тихо презирали за бесцеремонность. Но Одзава как никто представлял реальную помощь — техническая помощь пришла вовремя, и за год состояние дел изменилось в лучшую сторону. Японские конструкторы при техническом содействии германских инженеров сейчас доводили до готовности первые опытные образцы самолетов, с двигателем мощностью в две тысячи лошадиных сил. Так что летом следующего года с палуб больших авианосцев поднимутся в небо новейшие истребители «реппу», то есть «ураган», напоминающий увеличенный в размерах «рейсен», но предназначенный для боя на вертикали, как новый «кот» американцев, удивительно похожий на прежний тип, только крупнее и с вдвое мощным мотором. Появится и многоцелевой ударный самолет, также увеличенный под этот же мотор. Причем с «изломанным» крылом, по расчетам скорость приблизится к тремстам узлам, что позволит ему легко догонять и сбивать своими 20 мм пушками в консолях любой американский палубный бомбардировщик и торпедоносец. Но то при необходимости, а так новый «рюйсей», то есть «метеор», будет способен поднять почти тонну груза — авиационную торпеду или набор из двух тысячефунтовых бомб, и сбросить последние с пикирования. А на замену ветерану G4 четырехмоторный бомбардировщик «рэндзан», «горная гряда», построенный по типу «летающей крепости», утыканный 20 мм пушками для самозащиты. Предназначен этот самолет для полетов над огромными просторами Азии и Тихого океана, с огромной до семи тысяч километров дальностью полета, и способный нести до четырех тонн бомб.

Да и «Объединенный флот» оправился от поражения, и не только восполнил потери, но и стал существенно сильнее, получив от союзников два старых итальянских линкора, но быстроходных после модернизации, с десятью 320 мм пушками на каждом. Перестроили в авианосцы два германских корабля, и как только они войдут в строй кригсмарине в Индийском океане, то вернуться в состав «Кидо Бутай» переданные союзникам на время «Ниссин» и «Мидзухо». А там можно будет отвести от Цейлона 4-ю дивизию авианосцев, и перевести их на австралийское направление, в южные моря. К тому же на достроенном «Тайхо» подняли флаг, и к концу года этот лучший по конструкции авианосец вступит в состав флота, составив пару с ветераном «Акаги». Идет переоборудование четырех лайнеров, бывших войсковыми транспортами, достаточно быстроходных, чтобы стать авианосцами. Пусть паллиатив, но хоть что-то, ведь «Объединенный флот», как и вся Страна Восходящего Солнца в трудной ситуации. На достройке только мощный линкор «Синано», на нем завершаются работы, на стапелях три ударных авианосца «Унрю», тяжелый крейсер «Ибуки» и полдесятка легких крейсеров, все они будут спущены на воду через полгода. И это все — более больших кораблей построено не будет, у империи на них просто нет стали после бомбардировок в Маньчжурии. Все надежды на помощь союзника — немцы прилагают титанические усилия для поддержки. Так что следует дальше продолжать Алеутскую операцию — общая стратегия войны выходит на первый план. И нужно действовать с ними согласованно, это к лучшему.

— Дзасибуро, те пятидюймовые снаряды, что мы захватили, я отправил также в рейх самолетом для изучения. И вот наши и немецкие ответы — на них стоит радиолокационный взрыватель, что увеличивает точность стрельбы в десять раз. Снаряд взрывается сам, пролетая вблизи самолета. Теперь понятно, почему у нас такие потери в ударных самолетах, вот потому я не задействую твои авианосцы в сражениях — зачем их напрасно терять. Надо найти новые тактические приемы, которые позволят нам побеждать не столь чрезмерной ценой, как раньше. А как только немцы сделают и для нас эти взрыватели, а мы к ним изготовим много боеприпасов, то безнаказанные бомбардировки наших городов и кораблей закончатся, самим американцам придется плохо от их дьявольского изобретения…

Японцы как и немцы запоздали с внедрением образцов технологически совершенного оружия, к тому же имея намного меньше возможностей, чем рейх, ведь обе страны находились под непрерывными бомбардировками к 1945 году. Но все же создали многое, включая реактивные истребители. А их «летающая крепость» планировалась для использования чисто самурайского «ноу-хау» — человекоуправляемой бомбы с реактивным двигателем. Страшно представить, если бы немцы помогли азиатам серьезно, передав многие технологии…

Глава 28

— Шведы и финны превосходят нас по выучке, как это ни прискорбно признавать. Их объединенный флот господствует как в Ботническом заливе, так и в акватории Аландских островов. Воюют исключительно легкие силы — с нашей стороны шхерные мониторы, малые тральщики и сторожевые корабли, «морские охотники», торпедные катера и прочие. Как наши, так и английские, да поставленные по ленд-лизу американские. Иногда задействую канонерские лодки, большие сторожевые корабли, БТЩ, «щуки» и «малютки». Шведы в шхерах применяют свои броненосцы береговой обороны, как большие, с 280 мм пушками, так и малые с 210 мм артиллерией. Два из числа последних мы потопили бомбовыми ударами с воздуха, но главные потери у нас и у них от мин — вся акватория сплошной «суп с клецками».

Командующий Балтийским флотом вице-адмирал Дрозд тяжело вздохнул, было видно, что он устал от войны и огромных потерь в корабельном составе. А они были действительно чрезмерными, но несмотря на это убыль старались быстро восполнять. На ленинградских верфях были заложены, спущены на воду и достроены уже свыше двухсот малых кораблей водоизмещением от ста до трехсот тонн, которые вступали в строй нескончаемой вереницей. В основном мелкосидящие тральщики с двумя «бофорсами», малые канонерские лодки, хорошо забронированные, и с двумя 76 мм универсальными пушками и шестью 20 мм «эрликонами», полученными по ленд-лизу, сторожевые корабли с одним 85 мм и тремя 37 мм пушками — на них ставили свою артиллерию. Много построили «морских охотников» нового типа, бронированных, в шестьдесят тонн водоизмещения. Сами моряки именовали их за «угловатость» обводов «утюгами» — с «бофорсом» и двумя спарками крупнокалиберных браунингов. Строились торпедные и сторожевые катера, много их приходило из Волги и Каспия — там тоже работали заводы и верфи наркомата судостроения. Но по ленд-лизу поступало не меньше — «большие морские охотники» и малые артиллерийские корабли, становившиеся канонерскими лодками, с трехдюймовой артиллерией. Приходили и десантные корабли водоизмещением до четырехсот тонн, англичане отправили полтора десятка средних подводных лодок, развернули 2-ю флотилию ПЛ специально для борьбы со шведскими рудовозами. Вся эта многочисленная орава в добрую сотню вымпелов пришла за навигацию по Беломорско-Балтийскому каналу. И это не считая примерно такого же числа всевозможных катеров, перевезенных в Мурманск на транспортах, а там по железной дороге до Таллинна. Но этим дело не ограничилось — теперь стали отправлять крупные боевые единицы класса эсминец. Из состава Королевского флота по ББК пришли первые пять кораблей, меньше «семерок», со 120 мм артиллерией. Из США моряков на Балтику не отправили, но поставили очередную полудюжину старых эсминцев с четырехдюймовыми пушками, подготовку для них экипажей начали еще зимой.

Командующий РККВМФ адмирал Кузнецов прекрасно знал, что поставки велись по договоренности между союзниками — американцы брали на себя помощь Северному флоту, англичане Балтийскому, ведь в здешних водах они плавали несколько веков — места насквозь знакомые. А четверть века тому назад даже на Кронштадт нападали, да потопили возле маяка крейсер «Олег». Но у политиков свои расчеты — и сейчас Ройял Нэви воюет на Балтике также умело, и с немалой сноровкой и ожесточением. Да и американцы направляли не только корабельный ленд-лиз, но взялись за Арктику серьезна, решив всячески содействовать проводке «северных конвоев». И теперь отправляют новейшие корабли, только что вступившие в строй US NAVY — и сейчас на пути в Мурманск линкор «Айова», тяжелый с 203 мм и два легких со 152 мм пушками крейсера. И в море также вышли два британских линкора, которых в составе стало четыре — отремонтированный в США «Ришелье» был перевооружен на пятнадцатидюймовые английские пушки, и стал самым быстроходным линкором Королевского Флота, получив имя героически погибшего «Худа». Да и вообще, с Францией сейчас не считались — маршал Петен со всем пылом старика служил Гитлеру, а такое в политике не прощается, если момент оказался подходящим. Да и как оставлять у «Свободной Франции» генерала де Голля корабли, которые так нужны Королевскому Флоту, понесшему тяжелейшие потери в этой войне. А спешно достраивается только один линкор, который недавно показали советскому военно-морскому атташе. Отзыв двойственный — на быстроходный «Вэнгард» британцы установили четыре башни с 381 мм пушками, которые стояли раньше на их «легких линейных крейсерах», перестроенных в авианосцы, уже давно погибшие. А вот башни, хранящиеся в арсенале, и поставят, что удивительно — неужели в Британии наступили столь тяжелые времена, ведь страна задыхается в тисках блокады «неограниченной подводной войны», что прибегли к установке заведомо старых пушек, не в состоянии сделать новые. Эти свои соображения он доложил Верховному главнокомандующему, который только хмыкнул в ответ, но что-то записал на листке.

— Перевозки железной руды на транспортах в Германию почти прекратились — британские подлодки активно действуют южнее Готланда, мы до Траверза Либавы и севернее. Шведские порты бомбим постоянно, но исключительно по ночам — у нас мало истребителей сопровождения, а вся АДД задействована на бомбардировках заводов и рудников.

— Авиацию дать не могу, нет ее у меня — в Мурманск идет конвой, требуется прикрытие, да и немцы там тоже зашевелились во фьордах. Черноморский флот надеется только на самолеты, сам знаешь, что у нас там с крейсерами творится. На Алеутах драка идет немилосердная, мы там сотню бомбардировщиков потеряли в налетах на Атту — южнее постоянно авианосцы крутятся, наскоками действуют. Американцы собирают флот в кулак, собираются отбивать острова, которые так бездарно отдали. Но и японцы за них держатся мертвой хваткой — это же «непотопляемые авианосцы», да где — у нас под боком. Так что сражение скоро начнется, судя по всему, генеральное — «Кидо Бутай» во Внутреннем море, явно что-то замыслили.

Николай Герасимович замолчал, и так обстановка давила — Верховный главнокомандующий в категорической форме потребовал отбить западные острова Алеутской гряды, выделив в помощь союзникам горно-стрелковую дивизию и весь СТОФ. Ленд-лиз остро требовался, многое в СССР не производилось, от поставок сильно зависел весь Дальний Восток и дальнейшая война в Маньчжурии. Да и в Таллинн он прилетел не просто так — нужно было проверить подготовку тактических десантов в Рижском заливе и на Чудском озере, по плану согласованным с генералом армии Говоровым. Через несколько дней Северо-Западный фронт перейдет в общее наступление, благо лучшие германские войска связаны боями на Украине, и немцы перебрасывают туда все резервы, «оголяя» многие направления. Этим нужно воспользоваться, появилась возможность отбить Пскова, и продолжая наступление выйти вдоль всей Западной Двины, от Риги до Двинска, Полоцка и Витебска. По крайней мере, на это хотелось сильно надеяться…

«Краса и гордость» Королевского Флота — линкоры «Вэнгард» и «Кинг Джордж V». Последний повоевал на славу, а вот первый англичане с невероятным трудом достроили после войны, хотя корабль был заложен практически одновременно с американским линкором «Миссури», на борту которого был подписан акт о безоговорочной капитуляции Японии…

Глава 29

Григорию Ивановичу пришлось один раз увидеть, как с газовой горелки неожиданно подлетел вверх ковшик, перевернулся в воздухе, и грохнулся обратно. Примечательная ассоциация повторилась — «леопард» с ужасающим грохотом взорвался, вверх вырвался сноп пламени и дыма, в котором и кувыркнулась тяжеленая танковая башня, похожая на чашу, с толстым орудием, что смахивал как раз на ручку. Все же тридцатимиллиметровая броня, прикрытая сантиметром «фартука» так себе защита, плохенькая, у «маленького клима» и то было лучше — там хоть 37 мм снаряды броня уверенно держала, не уступая калибру толщиной. А тут основной боевой танк, с бронированием борта корпуса, которое не спасет даже от выстрелов обычной, не длинноствольной сорокапятки М-42. Проблема только в том, чтобы этот самый борт выцепить, немцы очень не любят его подставлять, с «троек» и «четверок» такая практика давно идет, потому эти танки стараются всегда применять на поле боя большими группами, чтобы иметь возможность быстро развернуть фланги для подавления выдвинутых противотанковых батарей. А поодиночке или в составе взвода обойти танки обречены, даже такие сильные, как «леопард». Будь «тигр», два оставшихся Т-43 отпрянули и удирали, как положено, выписывая «кренделя». Но «кошка» имела дело с лучшими экипажами, долго повоевавшими, опытными — других в охрану маршала бы просто не выделили. Так что танки просто отпрянули друг от друга, разошлись в разные стороны. И постоянно маневрировали, чтобы не дать вражескому танку прицелиться. По движущемуся танку стрелять гораздо труднее, чем по неподвижно стоящему, особенно если сам стреляешь с места. Ведь тогда точность огня многократно увеличивается, с ходу стрельба ведется с чисто психологическим эффектом, чем с реальной пользой. Ведь на советских и германских танках нет стабилизатора орудия, какие начали ставить на своих «генералов» американцы.

— В «клещи» его берут, товарищ маршал. Башни на них громадные с бочины, он ее и подставит, когда разворачивать начнет. Один отвлекает, другой бьет, а наводчики самые лучшие в корпусе. Впрочем, и наш Петро не хуже, уже семь танков подбил.

Григорий Иванович покосился на командира, тот только вздохнул — видимо, сообразил, что ляпнул не то, жалея, что перебрался на место отсутствующего наводчика, отдав свое маршалу. Но не обиделся — идет бой, и мужики хотели бы помочь своим товарищам, но не имеют возможности. Их танк подбит, хорошо, что все уцелели и маршала спасли. Ведь случись с ним что, никому не сдобровать, со всех спросят с наивысшими мерками. Могут и расстрелять, обвинив в трусости и паникерстве, такое пусть не часто, но бывало, с кого-то в таких случаях ведь надо спрашивать. Но у него к ним претензий нет — делали все правильно, а что в засаду попали не их вина, а беда. В условиях маневренного сражения танковых соединений на огромной степной местности такие случаи часты, а тактика действий мало отличается от той же кавалерии, еще со времен скифов и сарматов, что кочевали в незапамятные времена в этих местах, так еще монголы Чингисхана и Батыя воевали, дело для всех степняков привычное. И они повторяют, только с коня на танк пересели, и вместо луков вооружились пушками.

— Развернул башню, как есть развернул! Врежьте ему хорошенько по башке, чтоб в сторону отлетела!

Командир чуть ли не подпрыгивал на месте, наблюдая за перипетиями схватки, и только после этих произнесенных слов Кулик сообразил, что старшина держится неестественно, не выражает таких эмоций бывалый вояка, ветераны себя так не ведут, а тут все нарочито наиграно, будто специально для него самого предназначено. Так себя с тяжелоранеными ведут, не дают в забытье впасть, говорят постоянно, тормошат, чтобы успеть на ПМП доставить. Видимо, крепко его приложило головушкой, раз так о маршале беспокоиться стал. А вот два других танкиста ведут себе адекватно обстановке, по краям лощины расползлись, оттуда наблюдение во все стороны. И ведь ППС с подсумками в танке не забыли, как и гранаты, коробку с НЗ прихватили, и даже лопату. И при этом его самого отволокли, у него ноги неожиданно ослабли. Да и сейчас вряд ли силы вернулись, колени, словно ватой набиты, согнуть никак не удается. Да уж — умотали сивку крутые горки, шестой десяток пошел и от постоянно нервной жизни организм сбой сдал, тут удивляться не приходится, сам ты еще можешь бодриться, но со стороны виднее, тут правильно знающими людьми подмечено.

— Промах! Торопятся немцы, нервничают, спешат…

Кулик пропустил ругань, он уже полностью опомнился, даже зрение вроде вернулось — видеть четче стал. «Леопард» повел длинным стволом в сторону правого «сорок третьего», тот, развернув башню, просто лупил в сторону села беспрерывно, какая тут меткость, и несся как только мог, мех-вод петлять стал, прекрасно понимая, что на открытом пространстве спасет только скорость и маневрирование, чтобы сбить прицел противнику. Зато второй Т-43 стоял как вкопанный, уже наведя пушку на противника. И можно не сомневаться, что наводчик взял в прицел вытянутую башню «леопарда». К тому же немцы сделали ее высокой, иначе крупнокалиберное орудие просто не всунешь, и достаточно просторной для быстрого заряжания достаточно длинными зенитными патронами, там одна гильза сантиметров на семьдесят. Удобству работы экипажа в панцерваффе отдавали приоритет, сделав ставку на эффективность применения пушки, а не на защиту. А чем больше внутренний объем, тем меньше толщина брони, это аксиома. Это как на хлеб пайку масла намазывать — если кусок большой, то слой тонкий, и наоборот, чем меньше ломоть, тем масло размазано плотно. Потому броня стенок башни всего шестьдесят миллиметров под небольшим наклоном — сорокапятка с «дивизионкой» не возьмут, но для 85 мм снаряда с зенитной гильзой это уже отнюдь не защита.

Пробьет с легкостью, тут главное попасть, и экипаж Т-43 не оплошал — поразил вторым выстрелом, когда «кошка» вдругорядь промахнулась по убегающему «сорок третьему». А тут точное попадание — маршал отчетливо видел «росчерк» болванки по башне. И все, хотя детонации боекомплекта не произошло, но пушка неестественно склонилась, чуть ли не уткнув набалдашник дульного тормоза в землю. А вот внутри экипаж превратился в куски мяса — снаряд мог расколоться, и куски стали, рикошетируя от брони, просто накромсают человеческую плоть. Страшное зрелище, если смотришь на то, во что превратились твои товарищи, а потом складываешь то, что от них осталось, на полотнище брезента, чтобы под салют предать земле, предварительно собрав документы с наградами, если целы, конечно.

И тут Кулик увидел, как Т-43 неожиданно вспыхнул, непонятно откуда стреляли, но пробили борт, и попали в бак с соляркой. Зато сидящий рядом старшина охонул, разглядел противника среди хат и зеленого сада.

— «Пума», товарищ маршал, она самая! Хреново…

Последнее слово было сказано с некой ноткой обреченности, и Григорий Иванович сообразил — в селе была отнюдь не танковая засада. Этот пушечный восьмиколесный бронеавтомобиль поступает исключительно в разведывательные батальоны панцер-дивизий, и никуда более, слишком мало их выпускают в рейхе. Так что в село вошел наступающий разведбат с приданным танковым усилением, и он сам вляпался — сидит на попе ровно в лощине, вокруг которой раскинулись поля, да идет, петляя проселок. А немцы с медно-желтой окантовкой на петлицах не дураки, сообразили, кто с таким эскортом может торопиться в сторону Миргорода…

Каждая из германских танковых дивизий имела собственные отличительные значки, нанесенные краской на технику, которые время от времени изменялись. Ведь понимающему человеку такая символика порой говорила о враге больше, чем многие документы…

Глава 30

Вражеский разведывательный бронеавтомобиль от попадания 85 мм снаряда подпрыгнул на месте, из него во все стороны повалил густой дым, полыхнуло знатно. Но там броня тонкая, рассчитанная на обстрел из противотанковых ружей, и то со лба. А тут десятикилограммовый фугас прилетел — бронебойный снаряд вообще бы насквозь пробил оба борта. Отвлекший на себя огонь «леопарда» Т-43 возвернулся, и удачно, попав первым же снарядом. Впрочем, ничего удивительного, что первый выстрел оказался удачным — «пума» на восьми колесах чуть короче БТР-80, но немного выше за счет большой башни, в которую немцы воткнули длинноствольную 50 мм пушку, способную поразить и «сорок третий», но исключительно в борт, причем в нижнюю часть корпуса, попав в промежуток между большими катками. Такие броневики по своим габаритам мало чем от танков отличаются, так что достаточно крупная мишень.

К тому же, видимо, сердце у командира танка взыграло, а то, что он пристально вел наблюдение, сомнений не было, все прекрасно видел. И решил отплатить «пуме» сторицей, что и сделал. А с подбитого «сорок третьего» выбирался экипаж — сидеть в горящей машине и вести огонь никто не собирался. Так дерутся только в безвыходной ситуации, спасая товарищей, но сейчас в этом не было ни малейшей необходимости. Люки открылись, из башни вылезли первыми командир и заряжающий, за ними выбрались мех-вод и наводчик, и Кулик мысленно порадовался, что экипаж не оплошал, успели. Но вообще-то, каждый должен иметь свой люк, когда счет идет на секунды, шансы на спасение вырастают. К сожалению, конструктивные особенности советских танков такие вещи не предусматривали, на КВ и Т-34 первых серий на башне был вообще один люк, и три члена экипажа выбирались из него поочередно. Только мехводы имели люки — на первом вверху корпуса, на втором в лобовом листе. Но как только танки стали выпускать в новых модификациях ситуация для них резко ухудшилась — сидя в самом низу, механики практически потеряли все шансы выбраться через башенный люк — Григорий Иванович прекрасно знал проклятия в адрес заводов, конструкторов и его лично от чудом выживших танкистов — те слов не выбирали, одни маты. Вот и сейчас можно было не сомневаться, что покинувший танк экипаж отбегает от машины с руганью, а пожар разрастается, и дымная полоса, гонимая ветром идет как раз к лощине, где они укрылись.

А между тем единственный «сорок третий» пятился к гребню, стараясь за ним укрыться, и было отчего — по машине открыли огонь как минимум две противотанковые пушки и батальонные минометы. С километра вполне могут подкалиберным снарядом броню пробить, экранов ведь нет. Да и кумулятивные снаряды у немцев в ходу, хотя для точного попадания дистанция уже дальней считается. Да и мины представляли вполне реальную опасность, как ни странно. Попадет трехкилограммовая мина на двигатель, и все, мало не покажется, дизель вполне вывести может. Так что танк пятился, его накрывали разрывы, но «сорок третий», подставляя лобовую броню, вел огонь из собственной пушки, больше давя на нервы вражеским расчетам, которых защищало только сукно обмундирования — близкий разрыв, и всех выкосит осколками. Экипаж подбитого танка бежал в посадки кукурузы, высокие будылья с листьями хорошо скроют человека, а ветерок помогает, качает верхушки, так что определить, куда бегут беглецы очень трудно. А подбитый «пумой» танк полыхнул, дым становился все гуще и гуще, расползался, гонимый ветерком. И маршал, прикинув возможности, произнес:

— Так бойцы, перебежкой до дыма, он нас укроет, и в кукурузу — и бежим к той рощице, там скорее наш бронетранспортер стоит. Или вон к тому кустарнику — туда мотоциклисты уехали и танк отползает. Причем на себя внимание от нас отвлекает, иначе бы давно ушел.

Открывший было рот старшина тут же его «захлопнул», в глазах застыло безмерное удивление, и Григорий Иванович понял, что озвучил мысли, этого битого войной не раз человека. Да тут не надо провидцем быть, и семи пядей во лбу — ситуация предельно простая. Сматываться из лощины нужно как можно быстрее, ног не жалея — в селе разведывательный батальон, в который всегда отбирают самых смышленых солдат. И «язык» им нужен до крайности, чтобы знать, где у противника дальше противотанковые рубежи можно встретить, а тут в плен целый маршал попадет — да за такое дело Гудериан свой рыцарский крест с шеи снимет, а Гитлер самых «вкусных плюшек» не пожалеет. Да и он бы сам, возьми кто в плен фельдмаршала, как та золотая рыбка три желания бы выполнил, в пределах возможностей конечно. Любой бы боец и «героя» получил, и лейтенантские звездочки, и отпуск домой на целый месяц отправился с чемоданом подарков — сам бы водкой и папиросами, да прочим барахлом и вещмешок еще под завязку забил.

— Так, экипаж, превращаемся в пехоту, даже в кавалерию и начинаем быстро бегать, как те кентавры, что у древних греков были. Очень быстро бегать — через десять минут здесь немцы будут, они прочесывать все начнут, прекрасно видели, как из танков вылезали, а им пленные нужны. А потому бегом за мной, надо выбираться из лощины как можно быстрее. Рывком до полосы дыма, он нас укроет, потом кукуруза, и до рощи.

Маршал живо поднялся, ощущая, что коленки вроде затвердели, перестали дрожать. И пригнулся, шумно вдыхая в воздух. Танкисты его обступили — старшина впереди, вооружившись ППС, сержанты позади — заряжающий с автоматом, а мех-вод с лопатой, и непонятно почему сохраняемой, вместо того чтобы бросить. Но в целом маневр незамысловатый и объяснимый — стараются прикрыть маршала со всех сторон своими телами, им первыми осколок или пулю встречать. И решившись, Кулик коротко приказал, чувствуя как все его тело напряглось:

— Вперед, вперед!

И рванул за старшиной, тот попер, как лось во время гона. Секунды, и уже занырнули под густую дымную пелену, неимоверно воняющую, но спасительную — теперь немцам не разобрать, куда они побегут. И видел только черный комбинезон впереди, стараясь от него не отстать. Мысли из головы улетучились, Григорий Иванович даже соображать перестал, задыхался, чувству, что лишается сил, и даже не обратил внимания, когда по лицу секанули жесткие зеленые листья. И пробежав еще несколько десятков шагов, он перестал что-либо видеть, и как подкошенный рухнул, окунувшись в непроглядную темноту среди белого дня…

Страшные снимки войны — так сгорели многие тысячи «тридцатьчетверок» со своими экипажами в бесконечных атаках. И только тянулись по земле и к небу черные полосы дыма, с запахом жженой резины и обугленной человеческой плоти…

Глава 31

— Нам следует принять условия американцев, Энрике, я говорил с Негриным — только на этих непременных условиях президент Рузвельт обещает помощь нашей стране. В ЦК на последнем заседании решили принять их и временно отказаться от прежних требований, стоит прийти к взаимному согласию. В конечном итоге построение в том виде социализма, который мы видели в Советском Союзе не совсем подходит для испанцев, у русских свои условия, у нас свои. Там много хорошего, но и плохого хватает.

Странно было слышать такие слова от генерала Модесто, но Листер на них только кивнул, молчаливо соглашаясь. Все вернувшиеся из СССР испанские республиканцы вынесли двойственное впечатление от пребывания в союзной стране, и особенно о тех порядках, с которыми они столкнулись. Чуть ли не каждый третий был заподозрен в измене «делу пролетариата», многих арестовали и репрессировали, сослав в заснеженные лагеря. Вернувшийся из заключения генерал Виктор Гонсалес, известный как «Кампесино», вообще перестал быть коммунистом, вступив в социалистическую партию, многие перешли к республиканцам — коммунистическая партия потеряла многих из тех, что прежде ей искренне симпатизировал. Да и предложенная переработанная под влиянием американцев программа «Народного фронта» устроила все партии, как левого направления, так и центристов, даже правые буржуазные альянсы и националистов Страны Басков и Каталонии, а вот с крайне правыми, земельными магнатами и клерикалами уже не считались. Тем не менее, определенные гарантии церкви и помещикам были даны, и объявлено о «политике национального примирения» А недавно было объявлено о национализации всех излишков земли у помещиков сверх установленной квоты, и наделение ее всех безземельных крестьян. Это привлекло симпатии многих миллионов крестьян, которые в период войны отшатнулись от республиканцев, столкнувшись с «земельными реформами» анархистов — вступать в такие колхозы никто не захотел. Вообще, анархисты изнутри разрушали «Народный фронт», не признавая его власть, хотя среди них было много тех, кто храбро сражался за Республику.

— С анархистами покончил Франко, — Модесто словно прочитал его мысли, кривоватая улыбка командующего говорила о многом. — Он ведь их почти всех физически извел, объявив террор. Это мы с ними миндальничали, пока воевали, а они нас в спину стреляли. Зато теперь мешать не будут, даже если придется признать королевскую власть, на которой настаивают англичане — ведь граф Хуан Барселонский служит на Королевском Флоте, и пользуется определенной популярностью за свою оппозицию Франко. Так что лучше король, чьи права сильно ограничены, чем всевластие анархистов, которые не позволили нам победить мятежников, воюя с нами в тылу. Давить их нужно было тогда без всякой жалости!

Модесто последние слова произнес с почти неприкрытой ненавистью, да и Листер относился к анархистам и троцкистам также — в свое время по возможности изводил их, разогнав «арагонское правительство». Да, сама идея возможной в будущем реставрации монархии многим не понравилась, но она увязывалась с англо-американской помощью, да и к молодому королю не было ненависти, к тому же он воевал с фашистами, а не кормился из их рук, а такое всегда привлекает народные симпатии. В людских умах стала довлеть идея, которую на все лады повторяли в газетах — «лучше король, чем каудильо, процветание, чем угнетение и диктатура». Простенько так, но доходчиво, и понятно, что такая пропаганда идет из Вашингтона и Лондона, и подкреплена крайне серьезными поставками. Потому ЦК ИКП принял решение, негласно одобренное в Москве, об альянсе с социалистами в «Объединенную Социалистическую партию», чтобы «не дразнить гусей» как доверительно сказал один советский товарищ.

Вообще, правительство СССР порекомендовало всячески дистанцироваться от чисто коммунистических идей и прежних устремлений, и перейти к формированию «народной демократии» для объединения усилий в войне с «третьим рейхом», что подмял под себя всю Европу. И это сразу принесло плоды — генералы, что присягнули правительству и регенту первым делом интересовались, а не коммунист ли их коллега, ведь раньше его имя было достаточно известно на фронте. На эти вопросы теперь Листер, как и другие товарищи, говорили, что разделяют принятый правительством курс на всеобщее примирение, и пересмотрели свои прежние взгляды — вначале демократическая Испания, а там вполне парламентские дебаты в кортесах с участием всех политических партий, кроме запрещенной 'фаланги, что поддерживала репрессии Франко и выступала на стороне Гитлера. Это сразу же успокаивало врагов, с которыми потихоньку восстанавливалось сотрудничество при посредничестве американского командования, которое придала суду наиболее одиозных сторонников покойного каудильо.

— С режимом франкистов скоро будет покончено, их армия начала переходить на нашу сторону — нашему корпусу до Мадрида осталось совсем немного, авангард подходит к Талавере. А там прямая дорога на Мадрид открыта — никогда не думал, что возвратимся в столицу, пройдя по пути мятежников. Немцы продолжают отчаянно сражаться, они быстро уходят, заодно забирают с собой всех своих приспешников. Всех кого успели, остальных буквально убивают, причем свои же стреляют в спину без всякой жалости. А вот «севильского мясника» взять не удалось — говорят, застрелился. Остальные вместе с фалангистами уходят с оккупантами.

Листер пожал плечами — он, как и все прекрасно понимал, что происходит, и почему фигуру регента выбрали как компромиссную. Испания долго делала кровавый выбор между республиканцами и франкистами, и выдвинула нечто среднее, без обоюдных крайностей, и так гражданская война, а потом расправы победителей, буквально обескровили страну. А так вроде какое-то общее соглашение, да и американцы с англичанами вызывали симпатии у большинства населения — именно своими поставками. Армия и флот перешли на сторону правительства и регента, стали воевать с немцами. Правительство, с включением в него членов «мадридской хунты», объявило созыв кортесов, временно запретили все политические дискуссии до окончательной победы. Было особо предупреждено офицерство и генералитет, что какие-то взаимные трения будут моментально приводить всех конфликтующих к отставке. А еще гарантировало полную автономию баскам и Каталонии, правительства которых вернулись из эмиграции в Лондоне. В общем, пошло достаточно жесткое «примирение», пистолеты «спрятали в кобуры, и шпаги вложили в ножны» — фигурально выражаясь. Союзники не шутили, а воевать с ними, понятное дело, идиотов не было, себе дороже выйдет. И это правильно, как говорят сами русские — «худой мир лучше доброй ссоры», особенно когда тебе раньше хорошо «начистили рожу»…

Находившийся долгое время в оппозиции к режиму каудильо, Хуан, граф Барселонский, единственный здоровый сын короля Альфонсо XIII, бежавшего из страны в 1931 году, отец и дед правящих в Испании с 1975 года королей, служил в Ройял Нэви. Потому Франциско Франко, когда объявил политику «национального примирения», отодвинул его от престола, предпочтя сына, а то в истории был бы король Хуан III…

Глава 32

— Товарищ маршал, как вы себя чувствуете? Думали, что умираете — перепугались поначалу, а вы сами очнулись.

Григория Ивановича мутило от перенапряжения, потому и вырубился, а сейчас очнулся. Танкисты его несли на руках через кукурузу, и сейчас они спрятались в кустарнике, что тянулся полосой по невысокому гребню, разделяющему поля. Вернее, одно, и тоже поле, потому что крестьяне просто запахивали все вокруг продолговатого бугра, что торчал тут как чирей на заднице. И непонятно что делать дальше, куда прорываться — короткая пробежка показала, что его физические кондиции ниже плинтуса, как говориться. Еще бы немного, и получил бы инфаркт от непосильной перегрузки. А так вроде отпустило, в глазах перестали прыгать «снежинки», и тошнота прекратилась. А еще водички дали попить из фляги, теплая, противная, но зашла, во рту все пересохло, язык в рашпиль превратился. Вот жизнь пошла — мог и в танке сгореть, и от сердечного приступа умереть, и все на протяжении часа.

— Никак нельзя мне умирать, старшина, пока дела не завершил. Победить мы победим, вопрос только в цене. Не хотелось бы переплачивать, людская кровь не водица, чтобы ее безмерно проливать.

Григорий Иванович почувствовал себя лучше, вытащил из нагрудного кармана портсигар, раскрыл, протянул старшине, но тот кивком отказался — некурящий. Двое других мужика уже занимали наблюдательные позиции, хотя видимость была не очень, уж больно высокой уродилась кукуруза. Тут больше на слух полагаться нужно, а у танкистов с ним не очень — вся жизнь проходит под рев дизеля, под вонь солярки, что обоняние тоже здорово отбивает. Но на здоровье никто не обращает внимание, вся жизнь умещается в один день — не убили, не сгорел, ни ранило — вот и ладно, а что будет завтра мало кого волнует, тут фаталистом поневоле станешь.

Сам Кулик закурил, стараясь выдыхать дым ниже веток, мало ли что, вдруг у немцев кто-то глазастый с биноклем окрестности оглядывает, видел как из села, кто-то из фрицев линзами бинокля «зайчиков» пускал, светофильтры не поставив. «Кэмел» оказал привычное воздействие, для курящего человека это сильный стимулятор, как для иного «любителя» чашечка крепкого кофе. И думал — немцы направили для пробивания «коридора» свежую танковую дивизию, причем уже вторую по счету — вчера севернее Миргорода 1-я наступала, и тоже с «леопардами», мать их «кошками». Бороться с ними можно, что недавний бой показал, но хлопотно — три к двум вышло, и это «сорок третьи» с лучшими экипажами. Правда, «пума» довеском пошла, так что счет вроде равный получился. Но одно ясно — намного труднее придется, чем с «четверками» и даже с «пантерами», эти машины многократно опаснее, а то, что им две дивизии стали укомплектовывать, свидетельствует об одном — танк давно пошел в серию, и после обкатки в учебных полках и батальонах, пошел в панцер-дивизии. Теперь только все от производства зависит, от его способности обеспечить панцерваффе «инструментами». А совокупно европейские страны «вытянуть» вполне могут, ведь в той войне Германия сотворила за этот срок не менее пятнадцати тысяч танков, и это при дикой нехватке ресурсов, при аховом положении на фронтах, после Сталинграда и сражения на «курской дуге» всем стало ясно, что война покатилась на запад. Да и союзники к этому времени пленили всю африканскую группировку, Италия сменила ориентацию, вышла из войны, переметнувшись на сторону сильнейшего, когда англо-американцы высадились на самом «сапоге». Сейчас же все иначе — сырья хватает, в Испании, Швеции и Турции железной руды и легирующих металлов типа марганца, хрома и никеля, хватает. И есть что в баки заливать, и не только «синтетику» — румынские и иракские нефтепромыслы имеются, и что характерно, разбомбить их не удается. И если верить сообщениям, а не поверить невозможно, японцы взяли на себя снабжение нефтью голландской Ост-Индии силы кригсмарине в Индийском океане. А это более, чем серьезное вспомоществование — главный потребитель тут флот, а танковые войска лишь лишний «роток», к тому же не прожорливый. Именно нехватка бензина с лета сорок четвертого сказалась на действиях панцерваффе, когда им все заводы разбомбили, и румынский король Михай ориентацию также сменил. Тогда все, капец и наступил окончательно, все остальное только растянувшаяся на девять месяцев агония «тысячелетнего рейха», который едва двенадцать лет протянул…

— Старший лейтенант Курдюмов, товарищ маршал. А вот ваш портфель и планшетка, мы ее у адъютанта взяли — полковник отполз от бронетранспортера, а как мы на него вышли, отдал все и умер, даже перевязать не успели. Я награды и документы взял у него, вот они. И сержанта вынесли, он ранен в ноги, идти не мог. Остальные погибли — фугас все снес. Лощину сам осмотрел, а дальше по вашим следам и вышли. Двоих я оставил будылья выпрямить, и в сторону хорошо дорогу вытоптать, поломав — немцы, если искать начнут, как раз к той рощице и выйдут. У нас время будет, пусть четверть часа, но будет, а там только бой принимать, чтобы вас успеть вывести.

Экипаж, принявший бой с «леопардом», нашел их на этом бугре, тоже скрываясь в бесконечных насаждениях кукурузы — ее сажали везде и много. И ведь не свою шкуру спасали, о деле думали. Не трусы, и это хорошо. А вот полковника жаль — двух немцы убили, одного японцы, и один калекой стал. Маршал посмотрел на лейтенанта, что-то знакомое — на память не жаловался никогда, если говорил с человеком, то запоминал его.

— Что-то ты староват для старлея, поди, из майоров за непотребства всякие разжаловали?

— Из подполковников, командиру бригады «хлебало» разбил, что батальон подставил. Был бы полковником, так пронесло бы, но генералов бить не положено. Я ведь с сорок первого года воюю.

— Точно, майором был на Волхове, заместитель командира полка, на «полтиннике» воевал. Как же — вы ведь 6-ю танковую там хорошо потрепали — я тебя орденом Красного Знамени наградил. Поди, и наград лишили?

— Никак нет, товарищ маршал, только звезды на погонах мелкими «брызгами» разлетелись.

— Ничего страшного, бывает хуже, но реже, — Кулик остановился, посмотрел на танкиста, прикинул — он людей всегда сам подбирал, а этот толковый, умный и с характером. И сразу твердо произнес:

— Согласия не спрашиваю, раз сам от полковника дела принял, моим вторым адъютантом будешь, первый в штабе сидит, такой же, как ты вояка. И твоих танкистов всех забираю, во взвод охраны — танки получат новейшие, «сорок четвертые», только поступать будут, для войсковых испытаний. По глазам вижу, что согласен, а потому приступай к обязанностям, майор…

Этот танк по его бронированию не зря называли «маленьким климом», хотя и «полтинник» был в обращении среди своих, и делался он только с июля по сентябрь 1941 года в Ленинграде…

Глава 33

— Если бои с таким ожесточением продляться еще неделю, Эрих, то панцерваффе будут полностью обескровлены. И потребуется вся осень и зима, чтобы восстановить былую боеспособность. Но сетовать не приходится — мы должны пробить «коридор» к окруженной группировке, и не только — главное нанести большевикам неприемлемые для них потери, особенно в танках. Не думаю, что они восполнят их быстрее нас.

Фельдмаршал Гудериан пребывал в раздражении, даже психозе, вот уже несколько дней — что ему казалась раньше вполне выполнимой задачей, на самом деле обернулось неимоверными трудностями, которые поначалу невозможно было преодолеть. Русские оказались совсем не теми, что были даже в прошлом году, а про лето 1941 года уже можно не вспоминать. И причина одна — противник не только научился воевать, он банально превосходит численностью, как в личном составе, так и в технике, особенно в танках и авиации, и в достаточной степени овладел умением глубоких прорывов линии фронта крупными механизированными соединениями.

— Я ввел в сражение сильно потрепанные панцер-дивизии. Их не успели пополнить бронетехникой после неудачного июньского наступления на этот проклятый Харьков. В бригадах едва по полсотни танков, один батальон вместо двух, а сейчас вообще приходится батальон на дивизию, всего едва четверть положенного по штатам. У нас десять дивизий в таком жалком виде, Эрих, их нужно немедленно выводить с фронта, пока они не превратились в бледную тень, став призраками былого могущества.

— Нельзя, Хайнц — все дивизии втянуты в сражение, у меня нет резервов, совсем нет, обе группы СС уже втянуты в бои. Берлин обещает прислать еще несколько дивизий, но взять их негде, сам прекрасно понимаешь, что союзники нанесли нам согласованные по времени удары по всем направлениям, а русские перешли в общее наступление и ввели в сражение большие резервы. Теперь будет куда труднее сражаться, ты все прекрасно видишь, а потому нам нужна победа хотя бы на одном участке. И вырвать ее можно только здесь, но для этого придется чем-то пожертвовать.

Манштейн говорил глухо, по отекшему лицу видно, что командующий группой армий «Юг» измотался — в таком виде фельдмаршалу нужен отдых с госпиталем. А он спит по нескольку часов за сутки, хорошо если три-четыре выходит, и то очень тревожного сна, больше похожего на забытье. Положение действительно скверное — на северном фланге неожиданно появилась еще одна танковая армия противника, 6-я, переброшенная с русско-японского фронта в Маньчжурии. Взяли только людей, технику оставили там, получив новую на месте по приезду. И армия пошла в бой разом, навалившись всеми тремя мехкорпусами, подкрепленными двумя гвардейскими дивизиями. А севернее в прорыв пошла «конная армия», так она именовалась в документах, из двух кавалерийских корпусов и одного мехкорпуса. Итого три мощных объединения, проломив фронт, принялись целеустремленно продвигаться на Киев, снося все на пути танковым тараном.

Это оказалось полной неожиданностью — 2-я панцер-группа, попав под мощный удар этой лавины, чуть ли не рассыпалась. Бросаемые в бой подкрепления уничтожались, полностью погиб один из трех тяжелых танковых батальонов, имеющихся в панцерваффе. Русские уничтожили «тигры» буквально походя, сосредоточив против трех десятков танков массу артиллерии, авиации и САУ со 107 мм пушками. И как не маневрировал Манштейн уцелевшими дивизиями, как искусно не проводил контрудары, но стало ясно, что прорыву не удастся «подрезать» фланги, вбитый большевиками клин привел к большому пролому в линии фронта. Лишь немедленный ввод в сражение прибывающих дивизий 1-й танковой группы СС генерал-полковника Хауссера предотвратил назревающую катастрофу.

Вообще-то эти две танковые и одну мотопехотную дивизии должен был получить Гудериан, но он ее сам отдал, коротко взглянув на карту. И мысленно попрощался с идеей последовательно разбить три русских танковых армии. Так как эсэсовцев генерал-полковника Дитриха, плюс прибывшую из Германии 1-ю танковую дивизию, оказалось недостаточно для воплощения в жизнь этого замысла. Так что сейчас нужно сосредоточиться только на первом этапе своего плана — пробить «коридор» и вывести из «котла» 6-ю полевую армию и 4-ю танковую группу, которые в свою очередь прилагали массу усилий, чтобы выйти из окружения.

— Русские перешли в общее наступление по всем направлениям, у них есть резервы для усиления натиска, у нас они закончились. Настоятельно нужна оперативная пауза, Хайнц, иначе фронт может рухнуть. Необходимо сократить линию фронта, уплотнить боевые порядки, вывести часть дивизий на пополнение, и в резерв, а это касается всех «подвижных» соединений в первую очередь. Надо начинать отход к «Восточному валу» — отвести армии за Днепр и Западную Двину, ведя упорные арьергардные бои. Выбьем у противника танки, вот и получим необходимое время.

— Фюрер постоянно восстает против этой идеи, Эрих, она ему претит. Он считает, что после этого престиж Германии в европейских странах будет поколеблен. Я несколько раз убеждал его…

— А вы снова попробуйте, Хайнц. И я представлю подробный доклад, к которому присоединятся и другие командующие группами армий восточного фронта. Время обширных наступательных операций тут прошло, нужно вести на выгодных речных рубежах упорную позиционную войну и хорошо обескровит большевицкие войска. Прах подери, ведь должны же у них закончиться эти нескончаемые резервы. Ведь даже их людские ресурсы, хоть и огромные, но все же имеют ограниченный характер, к тому же у нас, если мы начнем нормальную мобилизацию во всех странах «объединенной Европы» их будет намного больше. А в войне на истощение русские сломаются раньше нас, а мы же сможем нанести за это время ряд поражений англо-саксам на других направлениях, пока не поздно…

Зазвонил телефон, Гудериан поднял трубку, молча слушал, не в силах поверить услышанным словам, потом негромко, но властно произнес:

— Сегодня же найти и пленить маршала Кулика — мне чемодан его барахла с погонами без надобности. Мне нужен он сам, и живым, именно живым, и желательно здоровым. Прах подери, «Зепп», ваших подчиненных, что до сих пор не удосужились этого сделать. Упустить такой случай! Вы сами хоть представляете, как вас наградит фюрер за пленение русского маршала⁈

«Тигры» выдвигаются к фронту — а вокруг вековая пастораль. однако война всегда вносит в нее свои безжалостные коррективы, и тогда прежняя мирная жизнь вспоминается как сон в летнюю ночь…

Глава 34

— Ползти, так ползти, куда деваться, уже не уехать…

Маршал тихо бормотал себе под нос, продвигаясь вперед пластунским способом, время от времени чуть приподнимая голову. Прогретая жарким солнцем земля уже обжигала грязные ладони, пальцы кровоточили, сухая трава порой их резала. Но с обширного кукурузного поля пришлось уползать как можно быстрее, тут «чуйка» у всех прямо вопила, а своей интуиции старые вояки всегда доверяют, это молодых в первом бою убивает, потому что инстинкт выживания еще не включается. Так что поползли, а вот раненого сержанта с одним из танкистов оставили в кустарнике с ППС и гранатами, да с флягой воды и одним НЗ. Маршал понимал, что так лучше — и при этом осознавал, что оставляет двоих практически на верную смерть. Немцы ведь не дураки, будут тщательно осматривать всю местность — как только поймут какая «золотая рыбка» в их раскинутый «невод» угодила. А они поймут, в подбитой «кашаэмке», как с иронией называли эти специализированные бронетранспортеры, есть многое из того, что прямо укажет на маршала Кулика. А если захватят «языка», то разговорят его живо, языки ведь всегда «развязывают», для этого масса способов есть. И уже никуда не уйти, начнут широкомасштабные поиски, станут прочесывать местность. И как назло, они оказались прямо в центре наступления танковой дивизии противника, и не простой — на проходящих танках и машинах щитки с эмблемой ключа и двумя изогнутыми буквами. Эсэсовская дивизия, «первый номер» — сам «лейб-штандарт Адольф Гитлер», мать его фюрера.

И помощи не будет, скорой, имеется в виду — в сотне метров застыл еще чадящий Т-43, стоял рядом с бронетранспортером, тем самым, что выскочил из западни сразу, а танк последним. Обоих тут и подбили из близкой рощицы, прямыми выстрелами из 75 мм «пак». Замаскированные «панцер-ягеры» на шасси чешских Pz-38 (t) с установленными на них длинноствольными пушками являлись раритетом для сорок третьего года, их серьезно повыбили еще прошлым летом, но эти как-то уцелели, немцы всегда отличались бережливостью, у нас все Т-26 давно в тягачи переделали за ненадобностью. А эти воюют, и стреляют, твари, метко. Стоят как раз в той рощице, куда бы он сдуру и поперся, если бы не старшина, вовремя предложивший свой маршрут. А так бы попали на скошенное поле, где укрыться невозможно, там всех положили. Как этих мужиков — вначале выстрелами из пушек, а потом очередями из MG по уцелевшим, которые все же выбрались из подбитой бронетехники. Один из танкистов свесился с башни, около БТР лежали еще три тела — на одном дымился комбинезон, струйки тянулись вверх. на их помощь он и рассчитывал, мигом бы домчался до НП корпуса. Тут всего-ничего, пять километров, бой, что на западе, что на востоке идет ожесточенный — немцы пытаются расширить «горловину», наши контратакуют, пытаясь снова сомкнуть фланги танковых армий. Хреново другое — с юга тоже накатывает грохот боя. Пока до него километров десять, может быть двенадцать, судя по взрывам бомб, которые сбросили минуту назад появившиеся в небе штурмовики с красными звездами на крыльях. И это означало только одно — 4-я панцер-группа тоже пошла на прорыв, навстречу деблокирующей группировке, и у командарма Черняховского может банально не хватить сил. Ведь Гудериан бросил в сражение эсэсовцев, и это все что у него осталось из резервов. Но желание понятное — ему кровь из носа надо вывести две окруженные армии, и с потерями фельдмаршал считаться не будет, тут любая убыль танков вполне обоснована Так что «второго» Сталинграда уже не выйдет, хотя он и надеялся на аналогию, памятуя, что 6-я армия вермахта «несчастливая», дважды попадала в фатальные окружения в той реальности. А в этой и Паулюса убили, во время наступления на Харьков. Что не говори, но определенные тенденции прослеживаются.

— Надо к деревьям отползать, там подсолнечник прикрывает, товарищ маршал. Вражеская колонна валит, это надолго, никак не пройдем. Да и на гребне немцы, а сколько их там в рощице и кустах, непонятно — битком может быть набито, под каждым деревцом гадят. Ночью идти надо, тогда шансы есть, и значительные — сейчас всем верная смерть…

Майор замолчал, прислушался, лицо побледнело. За спиной, в километре, началась перестрелка, злая, лупили длинными очередями из автоматов — звуки ни с чем не перепутаешь. И через минуту дело дошло до гранат — взрывов было полдесятка, видимо, и немцы бросили пару своих. И все стихло — только от этой наступившей тишины мурашками тело покрылось.

— Не можем мы до ночи ждать, майор, хана будет, причем конкретная — немцы след живо возьмут, они не дураки. Ползем до кустов, и примем бой в роще. Попытаемся захватить «панцер-ягеры» — такой наглости от нас вряд ли ожидают. Рывком бы миновать, но так заметят — хорошо бы внимание отвлечь, и тогда можно будет всем рвануть.

— Я могу с двумя с фланга зайти, руки поднимем, вроде как сдаемся, а стволы сзади за ремень воткнем. А вот ладони лучше показать, а то стрельнуть могут, наши так часто гранаты метают.

Кулик думал где-то минуту, потом мотнул головой. И вздохнул натужно — он решился на самую дикую авантюру в своей жизни. И зло усмехнувшись сказал негромко, со злобой.

— Невелика ты птица в твоих погонах. Помоги комбез снять — пусть посмотрят на золотое шитье погон. И руку мне забинтовать надобно, я гранату спрячу, не видно будет. И ты с себя снимай комбинезон — не сержанта же брать с собою, а старлей вполне годится для адъютанта или порученца. Жаль, что погон в два просвета нет…

— Есть, товарищ маршал, я с полковника снял, не хотел, чтобы немцам достались, а вы ведь можете семье отправить.

— Это хорошо, что ты такой предусмотрительный, полковник станешь чуть раньше, им и побудешь. Но, думаю, тебя в звании восставят и звездочку сверху накинут — нам бы лишь с этой передряги живыми выбраться. А посему тихонько отползаем, короткий перекур, и готовим антураж для «представления», все как в театре. Только учти — за плохую игру нам всем не морду набьют, а просто убьют. Живым меня они не возьмут, подорвусь на гранате — хрен им, а не маршал Кулик.

Григорий Иванович ощерился, внутри закипела веселая злость, и потребовалось сделать усилие, чтобы ее притушить. Спокойно произнес:

— Отползаем, все наскоро продумаем и правильно распределим роли. На все про все у нас только четверть часа. Нутром чую, погоня следом идет, поторопиться нам нужно, боярин…

Вот такие «панцер-ягеры», заботливо сделанные чешскими рабочими, подбили несколько тысяч танков союзников, по большей части советских…

Глава 35

— Да, охренели, но не удивились, — пробормотал Кулик и хрипло выкрикнул, обращаясь на немецком языке:

— Я маршал Кулик, мне нужно к фельдмаршалу Гудериану, у меня от него письмо с приглашением, могу предъявить. Я ранен…

Григорий Иванович шел, припадая на ногу, что было сделать нетрудно, правая рука, перебинтованная, была подвешена на груди — марлевая повязка была грязной, в пятнах, выглядела как натуральная. Вот только пальцы сжимали невидимую немцам «лимонку», с уже выдернутой чекой. Пистолет был в застегнутой кобуре, зато другой ТТ сзади за ремнем. Стрелять с двух рук в жизни приходилось, но одно дело на тренировке, а другое в реальной схватке, все же он не спецназ, артиллерист, и немного танкист, пусть с изрядным боевым опытом. Но сейчас хитрость намного важнее, и роль он должен отыграть убедительно — тут за плохую игру не тухлые яйца или помидоры от зрителей полетят, а свинцовые «пилюли». Хотя да — полтора десятка немцев с вытаращенными глазами смотрели на его «иконостас», явно разбираясь в советских наградах. Да и шитые золотом погоны с большими звездами и гербом Советского союза произвели определенное впечатление, как и бриллиантовая звезда на шейной ленте — Кулик всегда ее носил в нагрудном кармане, хотя за всю войну ни разу не выпало надеть ее на мундир. Но все когда-то случается, вот и сейчас фрицы на нее изумленно таращились. Причем не эсэсовцы — в обеих петлицах «танковые» черепа, нет руны СС, пары «зиг»-молний в правой петлице. И оно понятно — тут действует противотанковое подразделение обычной дивизии, «ягд-панцеры», а «штурмовая артиллерия» имеет серое обмундирование, схожее с танкистской формой.

Подволакивая ногу, нарочито оперся на руку поддерживающего его Курдюмова, тот при этом держал в руке сумку, для любого понятно — верный адъютант сберег патрона и документы. Да и в полковничьих погонах смотрелся крайне презентабельно, с орденами на груди, достойный своего маршала, хотя оба без фуражек. А вот комбинезоны и шлемофоны заранее сняли, они в «партитуру» не вписывались. Но и так смотрелись весьма достойно, немцы как-то невольно подтянулись, особенно обер-лейтенант с четырехугольной звездочкой на погонах из узкого витого шнура. Все же «орднунг» у них в крови — пусть перед ними враг, но все же боевой фельдмаршал, усыпанный наградами как новогодняя елка игрушками. Требуется проявлять видимость почтения, можно даже каблуками прищелкнуть и приложить ладонь к фуражке, одновременно приветствуя и представляясь.

— Обер-лейтенант Краузе, командир взвода «панцер-ягеров» мотоциклетного батальона 6-й танковой дивизии. Нам полчаса назад сообщили по рации, что ваше превосходительство с конвоем двигались по дороге, и где-то здесь находитесь. Фельдмаршал Гудериан настоятельно потребовал вас взять… разыскать… Да, именно встретить, раз у вас есть его послание. Да, именно разыскать и встретить ваше превосходительство, и лично сопроводить к господину фельдмаршалу…

Офицер явно подбирал слова — ведь он не услышал про сдачу в плен, наоборот, вроде как советский маршал перебежчик. Это в голове не укладывалось, но как не поверить собственным глазам, когда перед тобой стоит во всех регалиях именно этот самый маршал, еще и с адъютантом при бумагах в портфеле, и при всех положенных регалиях. Морду бить в таких случаях никто не будет, как-то не принято, ведь если пожалуются на такой «прием» фельдмаршалу, то «отец панцерваффе» может и осерчать не на шутку, тогда не то, что Железный крест не получит, вообще на карьере «крест» нужно будет поставить, а то в пехоту переведут.

— У нас есть врач, он немедленно прибудет — надо только туда, здесь совсем рядом, несколько сотен метров.

Офицер махнул на лощину за рощицей, за ней тянулась еще одна лесополоса. А глаза обер-лейтенанта засветились неприкрытой радостью — доставить первого плененного им, нет, даже пусть «приглашенного» маршала великая честь, тут и гауптманом живо станешь, и рыцарский крест точно получишь. А вот «немецкий крест в золоте» у лейтенанта имелся, здоровенная бляха по фронтовым условиям заменена матерчатой вышивкой. И медалька за зимнюю кампанию имелась, «обмороженное мясо» и в этой истории появилось — ее выдали участникам зимних боев прошлого года под Москвой, когда немцам пришлось отступать с тяжелейшими боями до самого Смоленска, а там «стоп-приказ» Гитлера сыграл свою роль, иначе бы повторилась кампании императора Наполеона.

— Мы вас немедленно доставим в лазарет. Нет-нет, оружие можете не отдавать, достаточно просто держать пистолет в кобуре. Но ваш адъютант должен положить пистолет на землю, но как только будет разрешение фельдмаршала, оружие вернут. А вас мы отвезем в коляске мотоцикла, тут недалеко, а наш врач окажет медицинскую помощь.

«Артц» был понятен насквозь, вот только взглянув в ту сторону, маршал окаменел. Если бы не бритый череп, то у Григория Ивановича волосы бы встали дыбом — в лощине было немцев, как грязи на дождливом проселке. Судя по всему, они вышли на фланг обороны будущего «коридора», а позиции здесь держал мотоциклетный батальон. В немецких панцер-дивизиях разведку проводил и он, и специальный моторизованный батальон, именовавшийся «разведывательным» — наличие двух частей являлось нормой. И народа, судя по всему под тысячу — выставлены броневики и «панцер-ягеры». И хоть до своих близко, поле миновать и в кусты на той стороне юркнуть, но тут не прорвешься — полтора десятка немцев еще можно истребить, но сбегутся со всех сторон другие, их здесь в окрестностях как тараканов. Пришло осознание, что сейчас придется умирать — не хотелось бы, но тут смерти не избежать. Хотя если встретиться с Гудерианом, тот может его и отпустить, найдутся определенные доводы к рассудку.

Но тогда всем шедшим с ним танкистам придется умереть — они ведь «язык за зубами» держать не будут, и про пленение маршала Кулика обязательно расскажут. А сдавать на заклание мужиков он никогда не станет, тут и сейчас примет последний бой и погибнет, достаточно метнуть гранату и потянуть пистолет из-за спины. Мужики стеганут очередями из ППС по немцам — бой не затянется, просто они намного дороже отдадут свои жизни…

«Немецкий крест в золоте» (хотя как такового драгоценного металла там не было ни грамма), являлся промежуточной наградой, находящейся между Железным крестом 1-й степени и «Рыцарским крестом» Железного креста. Введен специально, когда соискателей на последнюю награду стало чересчур много — желающих обрести «шейную болезнь» (ирония насчет одеваемой ленты) в вермахте хватало с избытком. Взамен их стали награждать «яичницей» — острословы так назвали сей знак за большой размер и своеобразную форму, напоминавшую как раз любимое немцами блюдо. А еще порой именовали «партийным значком для слепых», напрямую проводя аналогию со знаком причастности к национал-социалистической германской рабочей партией…

Глава 36

— Пусть мы вроде, как и не хозяева в собственной стране, но лучше пусть король с американцами, чем приспешники Франко с Гитлером. Хотя Марокко мы уже лишились — однако, это небольшая плата за участие в войне не на той стороне, сеньоры генералы. Даже наоборот — мы избавились от обузы, которая только высасывала из нашей страны соки. Пользы от африканских владений никакой, одни убытки. А новая рифская война нам совсем без надобности, вполне достаточно того, что оставили королевству…

Генерал Рохо не договорил, но все присутствующие его правильно поняли — марокканские владения давно превратились для Испании в головную боль. К тому же все прекрасно поняли, что не сказал начальник Генерального Штаба, о чем он умолчал — именно в Марокко и начался мятеж против Республики 17 июля 1936 года, который привел к долгой и кровопролитной гражданской войне. Именно «африканские» генералы были наиболее агрессивно настроенными из всего испанского генералитета, и сейчас их американцы просто отодвинули в сторону. И явно с согласия Хуана III — военные, способные поднять мятеж, всегда вызывают настороженность у любой власти, особенно в ситуациях, когда правительство признают исключительно в силу сложившихся обстоятельств, и под серьезным давлением. Так что сейчас здесь не было тех генералов, что считались стойкими сторонниками покойного каудильо — репутация была такова, что лучшим вариантом решения проблем являлось увольнение в отставку с выплатой положенного пенсиона. Остались только те, кто при жизни Франко выказывал диктатору свое недовольство, отчего и были задвинуты тем в разные углы, куда подальше. И таковых имелось среди чрезмерно раздутого штата высшего командования, не менее трети, так как уже в ходе гражданской войны, и особенно после нее, в умах возникала коллизия — почему «коротышка» берет на себя так много, отодвигая других, не менее его заслуженных генералов.

В этой компании Листер чувствовал себя крайне неуютно, как и другие генералы, служившие прежде Республике, а таковых едва была четверть от собравшихся. В другое время их бы растерзали в мгновение ока, но сейчас все старательно прятали взаимную ненависть и говорили со слащавыми улыбками. Впрочем, сам Рохо, командующий ВВС Сиснерос и артиллерией Кодрон были для них «своими» — все же кадровые офицеры «прежней» испанской армии, к тому же дон Игнасио из аристократической семьи, имеющий связи не просто с американским командованием, с самим президентом США. И связываться тут опасно — в стране всем заправляли американцы, которые отнюдь не скрывали, что пока не доверяют бывшим франкистам, и лишь активное участие в коалиционной войне позволит занять достойное место среди держав-победителей.

— Военный Совет принял решение всеми голосами действовать против неприятеля всеми силами, изгнав его из пределов нашей страны. Король надеется на вашу верность стране и трону, сеньоры, на стойкость и храбрость. Прежние разногласия должны быть полностью забыты, и все мы должны служить ради процветания Испании.

На лицах собравшихся отразилось полное понимание — решение действительно было принято единогласно, и на то были серьезные причины. Война началась нешуточная — немцы сейчас рассматривали Испанию как враждебную страну, и повели себя соответственно. Сражения пошли ожесточенные — отходящие германские дивизии упорно сражались, отступая к Пиренеям, в тылу эсэсовцы, стараясь унять вспыхнувшую герилью в наиболее стойких в бывшей Республике провинциях, творили немалые зверства. Вот эти самые преступления и сблизили бывших франкистов с республиканцами, но особенно потопление «планирующей» бомбой в Кадисе одного итальянского линкора, переданного в прошлом году испанскому флоту. Вот это и взбесило жителей больше всего, и намного сблизило враждующие между собой группы населения быстрее всяких реформ. Действительно, ничто не объединяет людей быстрее, как один общий враг.

— Союзники продвигаются к границам Алжира, независимость которого будет принята, если местные племена окажут содействие. Королевский Флот снова пришел в Гибралтар, на Балеарских островах закрепились немцы и итальянцы. Но нам требуется продвигаться на Каталонию и Страну Басков быстро и решительно — нельзя предоставить врагам возможности безнаказанно уйти. Как только фронт достигнет Пиренеев, мы, после проведения мобилизации, пойдем освобождать от нацистов Францию. К тому же, сеньоры, там нам будет оказана помощь от бывших наших соотечественников, которых в южных провинциях не менее полумиллиона, и многие с боевым опытом. А там возможны всякие перспективы для нашей страны, ведь королевство Наварра когда-то была и по северному склону Пиренеев, а нынешняя Франция таковой перестала быть, перейдя на сторону Гитлера.

Намек сеньорам генералам был сделан «прозрачный». Причем Рохо сейчас лишь озвучил то, что предлагали американцы, а именно разделить территорию северного соседа на оккупационные зоны. Как и других европейских стран, добровольно или не очень примкнувших к рейху. И тут понятно — проигравшая сторона всегда платит за разбитые горшки.

Единственными откровенно выпадающими из этого «представительного собрания» были они с Модесто — бывшие оба откровенными «плебеями», каменщик и капрал. Однако особенной неприязни к ним, к великому удивлению, не выказывалось — 5-й республиканский корпус неоднократно проявлял в боях стойкость, и частенько побеждал франкистов. И этот фактор учитывалось в умах, порой смотрели друг на друга как драчливые псы, умеющие ценить боевой задор и умения противника. Да и к генеральским званиям претензий не имелось — все знали, что они оба окончили советские военные академии, воевали на восточном фронте, причем с бывшими соотечественниками из «голубой дивизии». А какое может быть пренебрежение к армии страны, которая сейчас противостоит большей части сил вермахта. К тому же особенную зависть вызывали английские и американские награды — союзное командование по отношению к ним вело благосклонно, порой откровенно заигрывало, сам британский монарх дал им аудиенцию, сделав рыцарями ордена Бани. Будущий новый король Хуан III нарочито и при людях не раз выказывал благосклонность, и место на будущей коронации отведено весьма почетное.

Тут вмешивалась «высокая политика» — смотрите, эти двое вчерашние коммунисты, но они испанцы, а потому бывшие разногласия не должны мешать службе и войне с нашим общим врагом. Вот оба и командовали дивизиями, которых вообще-то было ровным счетом дюжина, и все задействованы в боях с немцами. И уже настолько проявили себя в боях, что им начали завидовать, а это о многом говорило. Им необходимо упрочить свое положение, тогда мнение левых партий будет иметь сильное влияние в кортесах, и подвинет правительство на необходимые реформы. Как ни странно, но все сейчас, и франкисты, и республиканцы, и монархисты, и баски с каталонцами, будут воевать за общее будущее…

В годы Второй мировой войны именно Германия перешла к массовому созданию и применению различных образцов ракетного вооружения. Именно вот этими образцами, известными как ФАУ-1, обстреливался Лондон в весной 1944 года, незадолго до начала операции «Оверлорд»…

Глава 37

Маршал обреченно сглотнул, пора было начинать, и через несколько секунд, может быть минут, его убьют. Что ж — пожить удалось, причем в двух мирах, пора и умирать. Два ТТ, четыре обоймы, пара гранат, и также вооружен Курдюмов — все для боя накоротке, когда идет стык в стык. И еще раз посмотрел на немцев, благожелательно, с улыбкой — нельзя насторожить врага до последней секунды, он должен быть расслаблен и мысленно примеривать награды за поимку и взятие в плен целого маршала. Ямку для себя присмотрел, прямо под ногами выемка, что хорошо — можно падать, осколки и пули поверху подойдут. К тому же его сверху прикроет собственным телом адъютант — это заранее не обговаривалось, но подразумевалось, с трупом маршала к своим никто возвращаться не будет, полягут здесь вместе с ним. а внимание отвлекли, танкисты уже выползли правее, готовы стрелять — так что пора начинать «представление».

— Ох, худо мне… Врача, врача…

Кулик сморщился как печеное яблоко, и стал сползать на землю, словно лишившись сил. Перевязь на руке была связана на «живую нитку», дерни, и можно бросать гранату, все естественно. Но глаза продолжали действовать — немцы расслабились, было видно, прекратили копать траншею — отрыли уже по колено. Быстро работают, дать им несколько часов и любая атака нарвется на непреодолимую оборону. Понятно, что Полубояров, а его корпус самый правый, уже начал предпринимать действия — мало того что фланг обошли, еще получили матерщину от танков сопровождения маршальского конвоя, все они радиофицированы. Тут село отбивать немедленно нужно, контратаку проводить, иначе «коридор» к окруженной группировке прорубят, «горловину» укрепят, и потихоньку начнут вначале тылы отводить, они у немцев раздутые, потом и боевые части, попутно укрепляя ими «стенки». И эта методика немцами хорошо отработана, так что прием противодействия только один — сильная контратака в самом начале, не дать фрицам укрепиться и перейти к устойчивой обороне.

— Ой… худо мне…

Кулик опустился на колени, поникнув головой, но ладонь прижимал к животу, готовый бросить гранату, даже мизинец разжался. Да и Курдюмов преклонил колено, будто не в силах удерживать тело маршала, и в этот момент жахнуло. Нет, не так — ЖАХНУЛО!!!

Григория Ивановича вдавило в ямку многотонным прессом, он ойкнул, но гранату не выпустил. Курдюмова смело куда-то за спину, лицо опалило непереносимым жаром. А взрывы уже гремели непрекращающейся чередой, словно молотили из гигантского пулемета, снабженного не пулями, мощными разрывными зарядами. Разверзлись адовы ворота на земле — вот что такое оказаться под обстрелом реактивных минометов на открытой местности, не успев отрыть окопы. Кулик, благо имел немалый опыт и бывал в переделках, сообразил — Полубояров успел выдвинуть полк «катюш», и этим радикальным средством просто накрыл не окопавшуюся вражескую пехоту, да и весь ее транспорт — от машин до мотоциклов, производя тотальное опустошение на ограниченном пространстве. А дальше не будет никакой артподготовки, да и не нужна она — тут все решает быстрота. После залпа «катюш», а тут отрабатывает не менее двух дивизионов РСЗО, в каждом по дюжине установок с шестнадцатью установленными на направляющие снарядами на каждой машине, ленд-лизовском «студебеккере».

Соображения хватило отшвырнуть от себя гранату, причем не абы как, а в сторону немцев, на один слабый взрыв никто не обратит внимания, да и ни хрена не видно, сама земля в небо взметнулась. И немцам сейчас жутковато — что такое «сталинский орган» враги прекрасно знали, как и то, что не успели окопаться, им не хватило времени. А руки сами делали то, что нужно — вооружились пистолетами. Мозг продолжал удивляться сверхъестественному явлению, которому место только на войне — выжить на открытом пространстве в ямке мало кому удается под залпом РСЗО, и при этом не получить увечий с ранениями. Но так оно и было — Григорий Иванович сейчас полностью уверился в своей «счастливой звезде», ведь помощь пришла вовремя, как в американском вестерне, когда на холмах появляется кавалерия и разгоняет визжащих на все лады индейцев. И теперь главное не упустить того момента, когда раздастся последний взрыв и вскочить на ноги, а голове уже вовсю щелкал невидимый секундомер, который имеется в голове каждого артиллериста, отмеряя секунды на каждый посланный с направляющих снаряд. Это неопытному солдату всегда кажется, что обстрел длиться вечность, на самом деле все ограниченно во времени, причем залп РСЗО всегда строго соблюден по диапазону, эта орудия могут лупить без передышки, если подвезли «бэка», и штабеля ящиков возвышаются в отрытых для них погребах, а подносчики неутомимо бегают. А по калибру и интервалам между выстрелами можно только приблизительно предугадать, сколько будет сделано залпов, потому что любому стволу перегрев категорически противопоказан, требуется определенное, в любом наставление написанное, время для охлаждения, и это строжайше выполняется. А с «катюшами» все предельно ясно — выпустили боекомплект, и нужно немедленно покидать огневые позиции, их обычно тут же накрывают огнем, благо противнику видно, куда нужно отправлять 150 мм и 105 мм фугасы. И если этот момент не упускали, то порой целые полки гвардейских минометов накрывали плотным гаубичным огнем, в результате которого сразу три дюжины установок превращались в груды искореженного и обгоревшего металлолома.

— Пора, пора, — преодолев ватную слабость в коленях, Григорий Иванович вскочил на ноги. И мысленно отдав самому себе приказ, и рванулся вперед, в плотную завесь земляной пыли и густого дыма — в роще горело все, что можно было пылать, от деревьев и кустарников, до взрывающихся автомашин и мотоциклов. Но то, что нужно было увидеть, он мог разглядеть — бросившийся на него немец, который не ополоумел от взрывов, сохранив хладнокровие, тут же получил две пули из ТТ. Пробежал мимо горящего «панцер-ягера», рядом с которым лежали тела, вторая самоходка, к его удивлению была полностью разрушена взрывом — скорее всего от прямого попадания снаряда детонировал боекомплект. Как-то машинально пристрелил кричащего немца, палец автоматически потянул спуск, и лишь потом пришло осознание, что зря потратил патрон — фриц разевал рот, уподобился вытянутой на берег рыбе, видимо, беззвучно орал во всю глотку, прижимая к распоротому животу дымящийся клубок сизоватых кишок — ему всю требуху вывернуло. И тут маршала обогнал Курдюмов, неловко толкнув локтем — Григорий Иванович чуть было не выстрелил, не узнав. Адъютант был в жутком виде, в изорванном в клочья обмундировании, даже нищие на картинках выглядят намного пристойнее. Но если обогнал, значит, спину прикрывают, и чуть наискосок посмотрев, он увидел старшину в шлемофоне, глаза совершенно дикие, видимо, толком не пришел в себя после обстрела. Бывает такое даже с ветеранами, действуют, не осознавая, что ничего не слышат, в горячке, порой даже тяжелораненые сражаются, не ощущая боли…

БМ-13, легендарная «катюша» — залп из шестнадцати 132 мм снарядов. Оружие из разряда тех, когда недостаток точности с лихвой заменяется мощностью боеголовки и их количеством…

Глава 38

— Сучья жизнь, бля, как же так!

Кулик полз, матерясь сквозь зубы, ругаясь в три загиба. И не было, хоть ты тресни, никакой радости — немцы за спиной, сейчас очухаются, как стрельба прекратится, заметят их и всем хана — нужно будет оставшимися гранатами подрываться. И как назло, ногу подвернул, наступить на нее нельзя — от боли глаза из орбит выкатываются. И еще два настоящих ранения, в плечо, но там, судя по болезненным ощущениям, засело в мясе. А вот когда ему осколок лоб распорол, пройдясь вскользь по черепу, вообще непонятно, видимо на излете, но кровь уже остановилась, чуть сочилась. Но ведь адреналин в жилах бурлил, боли совершенно не чувствовал. Рощу миновал в каком-то жутком темпе, так никогда в жизни не бегал, и все как в калейдоскопе, и память моментами — тут помню, здесь не помню, будто с чудовищного перепоя. И на то была причина весомая, наша родимая артиллерия, им же пестованная. За залпом полка «катюш», которых в этой реальности как минимум втрое меньше изготовлено, несмотря, что эти системы стали любимыми для Сталина, последовал артобстрел, до сих пор продолжающийся, рощу и гребень накрывали фугасами качественно. Они как раз вовремя проскочили лесок, когда там дым столбами стоял и завесой расползся во все стороны, и сплошные взрывы снарядов за спиной придали всем прыти несказанно. Отмахали по срубленному подсолнечнику метров двести, вломились в заросли, и прямо с разбега он свалился в воронку. Место можно назвать удачным — с восточной стороны, там, где засели немцы на своих позициях, она не просматривалась, мешали будылья, пусть порядком прореженные войной.

— Сейчас, товарищ маршал, сейчас. Давайте помогу китель снять, и перевязку сделать нужно — у вас все плечо в крови. А на лбу все коркой схватилось, грязь сплошная — лучше не трогать, пусть в медсанбате отмывают. Да и воды у нас нет, у меня флягу пробило, вся вытекла.

Подсевший рядом старшина уже достал перевязочный пакет, принялся снимать китель, и первое что бросилось в глаза, напрочь оторванный маршальский погон, отсутствующий как таковой. Зато, как ни странно уцелели практически все награды, кроме кругляшка медали «За оборону Ленинграда», а вот колодка осталась. А еще понял, что в прорыве полегли все, только трое их осталось, хотя бежали пятеро. Старшина сбросил со спины набитый чем-то баул, и только сейчас Григорий Иванович понял, что этого его комбинезон, превращенный в вещмешок для переноски портфеля и планшетки. А еще не мог припомнить, откуда у него в руках оказался «калашников», который таковым, понятное дело, не являлся, хотя был на него похож, но не более. «Штурмгевер», немцы начали его делать на год раньше, и каким-то образом он его «затрофеил», хотя не помнил как.

— Мы в рукопашной с немцами сошлись — они очумелые были, но за клинки схватились, вас там и порезали. А вы башку одному рукоятью проломили, схватили автомат этот и бежать. Я пристрелил фрица, подсумок схватил, и за вами следом, а товарищ полковник того кто вас ножом резал, кулаком сшиб и пристрелил.

Кулик только хмыкнул, покачав головой — какие интересные моменты мимо памяти в горячке проходят, скажи кому, что маршал в реальной «рукопашной» сошелся, да еще рукоятью ТТ, как молотком череп пробил — никто не поверит, как и самому до сих пор не вериться, что не только выжил, но и как-то вырвался из западни. Но взгляну на баул, понял, что ему нужно сейчас, больше всего нужно — нервы как струна, тронь — зазвенят.

— Открой портфель, там фляжка маленькая — нам по стаканчику коньяка не помешает. И останется лоб обработать, не хватало еще столбняк подхватить или заражение крови, тогда к чему все эти бега аборигенов через пампасы. Да и бинты там есть — все возили на всякий случай, а он и случился. Вот такой каламбур невеселый, не знаешь, где и что когда в жизни пригодиться может. Открывай смело, там не бумаги только, мои вещицы тоже, для коротких поездок собраны. И сигареты есть — покурить можем. И попить найдется, и перекусить, всего понемногу.

Баул был распотрошен, портфель открыт — серебряная фляжка с коньяком, накрытая стаканчиком, быстро извлечена. Стопку налили до краев, протянули — Кулик ее жахнул глотком. Кивнул Курдюмову и старшине — выпейте. Те не чинились, опрокинули по стаканчику, повеселели. И в четыре грязных руки приступили к перевязке, которую маршал прервал.

— На руки свои посмотрите. Чаем холодным грязь смойте, потом одеколоном — после чего коньяком раны обрабатывайте смело.

Появилась фляжка, танкисты вымыли руки, щедро плеснули на пальцы одеколона из бутылочки. И приступили к делу, с полным знанием предмета и немалой сноровкой — люди бывалые, опыт немалый имеют. Лоб отмыли и перебинтовали, принялись за плечо — действительно, ножевое ранение, ни с чем не спутаешь. Все запеклось, рубашка прилипла, оторвали ткань. Кулик беззвучно матерился, но перетерпел «экзекуцию» собственной неразумности. Перевязали, извлекли из портфеля чистую рубаху, умыли чаем, чуть-чуть плеснув на руки — нужно поберечь, пить хочется. И сняли с ноги сапог, размотали портянку — вся лодыжка опухла, сразу не разобрать, сломана или сильный ушиб, а может и вывих. Григорий Иванович взглянул еще раз, понял, что тут нужна квалифицированная помощь, произнес:

— Лучше не трогать до медсанбата. Надо только обратно сапог на ступню надеть, попробуйте. Чистые портянки только возьмите — там запасные лежат. Хотя нет — не налезет, опухло все.

Танкисты переглянулись, и Курдюмов произнес:

— Лучше перетянуть и надеть, боли будет меньше, когда все пригнано. Ступать сможете, ночью нам к своим выходить — здесь сидеть бесполезно, но до темноты лучше не дергаться — увидят моментально. Да и артиллерия гвоздит, еще сдуру снаряд поймаем, в воронке надо пересидеть.

Григорий Иванович подумал, кивнул, соглашаясь.

— А ты стратег. Как звать:

— Михаилом, отца Иваном звали, в японскую погиб, в Порт-Артуре, фейерверкером в крепостной артиллерии служил — я младенцем тогда был, когда батю призвали. В гражданской отвоевал, два года себе приписал.

— Понятно, тезки мы по отцу с тобой, а старшина у нас Иван!

— Я ведь тоже Иваныч, товарищ маршал, и фамилия у меня Иванов…

Всех троих пробрал смех, ржали как кони, прикрывая рты. Обычная нервная реакция — весь день в напряжении, чудом несколько раз избежали неминуемой смерти. Затем приступили к ноге, перетянули свежей портянкой ступню, с трудом натянули сапог — Григорий Иванович даже губу прикусил до крови осколком выбитого зуба. Произнес:

— Там возьмите консервы и хлеб, перекусите, и пачка папирос есть. А я пока трофеем займусь, благо патроны для него у нас есть. Оружие всегда под рукой держать надо. Да ешьте вы, не смотрите на меня так!

Сам достал сосиски — американские консервы в ходу на фронте, эти особо ценились, только для старшего комначсостава, выложил испеченный утром хлебец — еще мягкий. Из запаса выдал каждому по пачке папирос — те «Северной Пальмире» удивились, как и «Кэмелу».

Но к автомату Григорий Иванович не прикоснулся, не успел — неожиданно для танкистов прилег и приложил ухо к земле — такое ни с чем не спутаешь, когда по земле на небольшом отдалении, с версту, идет в атаку масса танков в плотном построении…

Одна из сотен и тысяч подобных атак при освобождении советской земли — потери среди бойцов танкового десанта были ужасающими, но так воевали часто немцы, для панцер-гренадеров это являлось почти привычным занятием. Даже союзники «грешили» тем же — все же башня танка более лучшая защита, чем тонкие стенки бронетранспортера, к тому же у них сверху открытый корпус…