На последнем берегу

Глава 11.
Селидор

Проснувшись утром, Аррен увидел голубеющие на западе туманные и низкие берега Селидора.

Во дворце в Бериле сохранились старые карты, изготовленные во времена Королей, когда торговцы и исследователи со Внутренних Островов вовсю бороздили Пределы. Огромные карты Севера и Запада были выложены мозаикой на двух стенах в тронном зале Правителя. Выделенный золотом остров Энлад находился прямо над троном. Аррен отчетливо представлял себе эти карты, ибо он сотни раз разглядывал их в детстве. К северу от Энлада лежал Осскил, к западу от него – Эбосскил, немного южнее того – Семел и Палн. На этом Внутренние Острова заканчивались и там больше не было ничего кроме сине-зеленой мозаики, обозначавшей чистое море, на которой тут и там были раскиданы крохотные фигурки китов и дельфинов. Затем, наконец, в углу, там где северная стена встречалась с западной, находился Нарведуен, а за ним – три меньших острова. А потом вновь пустое море и лишь на самом краю западной стены, в конце карты, лежал Селидор, ну а дальше – пустота. Аррен ясно представил себе причудливые очертания острова, огромную бухту в самом его сердце с узким проходом на восток. Но они не собирались заплывать так далеко на север и направлялись сейчас к глубокой бухточке у южной оконечности острова. Там они намеревались высадиться на берег, пока солнце не поднялось еще из утренней дымки.

Здесь закончилась их великая гонка от Дороги Балатрена к Западному Острову. Им пришлось заново привыкать к неподвижности земной тверди, когда они вытащили на берег «Ясноглазку» и отправились дальше пешком. Гед взобрался на низкую, поросшею травой дюну, гребень которой нависал над крутым склоном, удерживаемый на месте лишь крепкими корнями травы. Добравшись до вершины, маг замер, обозревая север и запад. Аррен задержался в лодке, чтобы обуть сапоги, которые он не носил уже много дней. Юноша также достал из ящика с припасами свой меч и прицепил его к поясу, на этот раз не задавая себе мысленно вопроса, должен ли он делать это или нет. Затем Аррен вскарабкался к Геду, чтобы тоже взглянуть с вершины дюны на остров.

Примерно на полмили вглубь острова тянулись низкие, поросшие травой дюны, за ними виднелись заросшие осокой старицы, а еще дальше – пустынные низкие желто-коричневые холмы. Селидор был прекрасен и безлюден. Не было заметно никаких следов пребывания здесь человека – каких-либо жилищ или обработанной земли. Зверей также не было видно, а над поросшими тростником озерами не вились стаи диких гусей или чаек.

Они спустились по тому склону дюны, что смотрел на остров, и песчаный гребень поглотил грохот бурунов и свист ветра. Воцарилась тишина. Между этой дюной и следующей простиралась укрытая от ветра лощина с чистым песчаным дном. Теплое утреннее солнце пригревало ее западный склон.

– Лебаннен, – сказал маг, теперь звавший Аррена только его Настоящим Именем. – Я не мог спать прошлой ночью, и теперь я должен выспаться. Оставайся со мной и будь настороже.

Он лег на солнце, ибо в тени было холодно, и прикрыл рукою глаза, затем вздохнул и уснул. Аррен сел подле него. Он ничего не видел, кроме белых склонов лощины, травы, пригибающейся от ветра на гребне дюны, и желтого солнца на голубом небе. Тишину нарушал лишь приглушенный рокот прибоя да тихий шелест влекомого ветром песка. Аррен увидел какую-то птицу, возможно орла, которая кружилась высоко в небе. Но это был не орел. Она сделала круг и, остановившись, камнем ринулась вниз, с пронзительным свистом разрывая воздух своими золотистыми крыльями. Ее огромные когти впились в гребень дюны. Против солнца огромная голова казалась черной, с огненными бликами.

Дракон немного спустился вниз по склону и произнес:

– Агни Лебаннен.

Встав между ним и Гедом, Аррен ответил:

– Орм Эмбар.

Юноша сжимал в руке обнаженный меч.

Сейчас он не казался тяжелым. Гладкая, потертая рукоятка удобно легла в руку. Лезвие вышло из ножен легко, без всякого усилия. Сила и возраст меча были на стороне юноши, ибо теперь он знал, как им пользоваться. Это был его меч.

Дракон вновь заговорил, но Аррен не понимал его. Он оглянулся на своего спящего компаньона, которого не разбудил даже весь этот грохот, и сказал дракону:

– Мой господин устал. Он спит.

При этих словах Орм Эмбар сполз на дно лощины. На земле он был не так легок и изящен, как в воздухе, но двигался с какой-то зловещей грацией, неторопливо переставляя свои огромные когтистые лапы и изгибая колючий хвост. Наконец, он подобрал лапы под себя, поднял свою гигантскую голову и застыл, похожий на изображение дракона, вырезанное на шлеме воина. Аррен опасался его желтых глаз, сверкавших не более чем в десяти футах от него, и раскаленного дыхания, витавшего над его головой. Отвратительного зловония не ощущалось. Сухой, с металлическим привкусом, запах дракона хорошо гармонировал с солоноватыми ароматами моря и песка. Солнце поднялось выше, осветив бока Орм Эмбара, и он запылал так, словно сделан был из стали и золота.

Гед по-прежнему безмятежно спал, уделяя дракону столько же внимания, сколько спящий фермер своему сторожевому псу. Так прошел час, и тут Аррен, вздрогнув, обнаружил, что маг за его спиной сел.

– Неужели ты так привык к драконам, что засыпаешь меж их лап? – сказал, рассмеявшись, Гед и зевнул. Затем, встав, он заговорил с Орм Эмбаром на языке драконов.

Прежде чем ответить, тот тоже зевнул – возможно спросонья, а, может, из чувства противоречия – и это было зрелище, которое мало кто видел из ныне живущих: ряды длинных и острых, как меч, желтоватых зубов; красный раздвоенный язык, который был вдвое длиннее тела человека, и дымящееся жерло горла.

Орм Эмбар заговорил, и Гед приготовился отвечать, но тут вдруг они оба обернулись к Аррену. В наступившей тишине был ясно слышен глухой скрежет стали меча о ножны. Аррен глядел вверх на вершину дюны над головой мага, держа меч наготове.

Там стоял, освещенный ярким солнцем, человек. Легкий ветерок трепал его одежду. Если бы не колыхание каймы капюшона светлого одеяния незнакомца, его можно было бы принять за статую. Это был высокий, широкоплечий, сильный и красивый мужчина с густой копной длинных курчавых волос. Глаза его, казалось, глядели поверх них на море. Он улыбался.

– Орм Эмбара я знаю, – сказал незнакомец. – И тебя, Сокол, я тоже знаю, хотя ты и порядком постарел со времени нашей последней встречи. Мне говорили, что ты теперь Верховный Маг. Ты высоко взлетел, но и здорово состарился. И ты захватил с собой молодого слугу, без сомнения, начинающего мага, одного из тех, кто обучается колдовству на Острове Мудрости. Что же вы делаете здесь, в такой дали от Рокка и его неприступных стен, защищающих Мастеров от всех невзгод?

– В стенах более могучих, чем те, появилась брешь, – ответил Гед, сжимая посох в обеих руках и глядя вверх на человека. – Но не явишься ли ты к нам во плоти, чтобы мы могли поприветствовать того, кого так долго искали?

– Во плоти? – переспросил человек и вновь улыбнулся. – Какое значение имеет для двух магов плоть, бренное тело? Нет, давай лучше встретятся наши разумы, Верховный Маг.

– Вот этого, я думаю, мы не сможем сделать. Парень, опусти свой меч.

Это всего лишь посланник, иллюзия, ненастоящий человек. С таким же успехом можно рубить ветер… На Хавноре, где голова твоя была седа, тебя звали Коб. Но это лишь прозвище. Как же нам называть тебя при встрече?

– Зовите меня Господином, – ответила высокая фигура на краю дюны.

– Да, а как еще?

– Королем и Повелителем.

Тут Орм Эмбар зашипел, громко и сердито, его огромные глаза вспыхнули бешенством. Но все же он отвернул свою голову от человека и припал к земле, как будто не в силах пошевелиться.

– Куда мы должны придти и когда?

– В мои владения и с моего позволения.

– Очень хорошо, – сказал Гед и, подняв посох, слегка качнул им в сторону высокой фигуры – человек исчез, как задутое пламя свечи. Аррен вытаращил глаза, а дракон единым махом вскочил на свои четыре изогнутые лапы, бряцая чешуей и скаля зубы. Но маг вновь оперся на свой посох.

– Это был лишь посланник. Ненастоящий человек, иллюзия. Он может говорить и слушать, но не обладает реальной силой, рассчитывая только на наш страх перед ним. Даже внешний облик его не имеет ничего общего с оригиналом, если, конечно, отправитель не пожелает обратного. Мне кажется, что его хозяин сейчас выглядит совсем не так.

– Как вы думаете, он сам где-то поблизости?

– Водные преграды непреодолимы для посланников. Он здесь, на Селидоре. Но Селидор – огромный остров: он шире, чем Рокк или Гонт, и почти такой же длины, как Энлад. Мы можем долго искать его. Тут заговорил дракон. Гед выслушал его и повернулся к Аррену.

– Вот что сказал Лорд Селидора: «Я вернулся в свою вотчину и не покину ее. Я найду Разрушителя и приведу тебя к нему, тогда мы сможем, объединив наши силы, уничтожить его.» Разве я не говорил тебе, что если дракон что-то ищет, он всегда находит желаемое? Затем Гед опустился на одно колено перед гигантским созданием, словно вассал перед королем, и поблагодарил дракона на его родном языке. Близкое дыхание дракона пекло склоненную голову человека. Орм Эмбар еще раз втащил свое чешуйчатое тело на дюну, взмахнул крыльями и улетел.

Гед стряхнул песок с одежды и сказал Аррену:

– Сегодня ты видел меня на коленях. Возможно, тебе вновь представится такая возможность – перед Концом.

Аррен не спросил, что Гед имел в виду. За время их долгого совместного плавания юноша понял, что у мага есть веские причины для скрытности. И все же, ему показалось, что в этих словах заключено дурное предзнаменование.

Они еще раз перебрались через дюну на пляж, чтобы убедиться в том, что лодка покоится за пределами досягаемости прилива, а также забрать из нее оставшуюся пищу и плащи для ночи. Гед задержался немного у стройного носа «Ясноглазки», которая верой и правдой служила ему в дальних путешествиях. Он положил на него руку, но не сказал ни слова. Затем они опять отправились на север, вглубь острова, в сторону холмов. Они шли весь день, а вечером разбили лагерь у ручья, что нес свои воды к заросшим тростником озерам и топям. Хотя лето было в разгаре, западный ветер, дующий со стороны бескрайних пределов Открытого Моря, пробирал до костей. Небо заволок туман, и ни единой звездочки не зажглось над холмами, на которых никогда не теплился ни огонь очага, ни свет в окошке дома.

Аррен проснулся в темноте. Их костерок погас, а заходящая луна едва освещала землю своим тусклым светом. В долине ручья и на склоне близлежащего холма неподвижно и молча стояли, обратив свои лица к Аррену и Геду, множество людей. В их глазах не отражался свет луны. Аррен не осмелился заговорить и положил руку на плечо Геда. Маг вздрогнул и сел, спросив:

– Что случилось?

Он проследил за взглядом Аррена и увидел молчаливую толпу. Все они, мужчины и женщины, были одеты в одинаковые темные одежды. В призрачном свете луны нельзя было четко разглядеть их лица, но Аррену показалось, что среди тех, кто стоял ближе всего к долине, вдоль ручейка, есть те, кого он знал, хотя мальчик никак не мог вспомнить их имена. Гед встал, и плащ соскользнул с его плеч. Его лицо, волосы, одежда мерцали мягким серебристым светом, словно он вобрал в себя сияние луны.

Маг сделал широкий жест рукой и громко сказал:

– О вы, жившие когда-то, вы свободны! Я разбиваю сковывающие вас путы: «Анвасса мане харв пеннодате!»

Какой-то миг мириады людей стояли неподвижно. Затем они медленно повернулись и, казалось, зашагали в серую мглу, а затем исчезли. Испустив глубокий вздох, Гед сел. Он взглянул на Аррена и положил руку на плечо мальчика. Его ладонь была теплой и твердой.

– Тебе нечего бояться, Лебаннен, – сказал он мягко и чуть насмешливо.

– Это всего лишь мертвые.

Аррен кивнул, хотя зубы его выбивали дробь, а под ложечкой противно сосало.

– Как… – начал он, но язык и губы не повиновались ему.

Но Гед понял.

– Они явились на его зов. Это то, что он обещал: вечная жизнь. С его позволения они могут вернуться. Следуя его приказу они должны разгуливать по холмам мира живых, хотя не в силах стронуть там с места ни травинки.

– А он… он тоже мертв?

Гед, нахмурившись, покачал головой.

– Мертвый не может вызывать других мертвых обратно в наш мир. Нет, он обладает силой живого человека, и даже большей… Но если кто-то пытается последовать за ним, он дурачит его. Он приберегает свою силу для себя. Он мнит себя Королем Мертвых и не только мертвых… Но все они лишь тени.

– Я не знаю, почему я испугался их, – смутившись, сказал Аррен.

– Ты испугался, потому что ты боишься смерти и неспроста: смерть – ужасная штука и ее нужно бояться, – пояснил маг. Он подложил хвороста в костер и подул на маленькие угольки под золой. Крохотный язычок пламени заплясал по веткам кустарника, радуя глаз Аррена.

– Хотя жизнь – тоже страшная штука, – добавил Гед, – и ее также надо бояться и почитать.

Некоторое время они оба сидели, закутавшись в плащи, и молчали. Затем Гед произнес серьезным тоном:

– Лебаннен, я не знаю, как долго он собирается дразнить нас различными посланниками и призраками. Но тебе известно, куда мы в конце концов должны попасть.

– В царство тьмы.

– Да, оказаться среди них.

– Я их уже видел. Я пойду с тобой.

– Это ведь вера в меня двигает тобой? Ты можешь быть уверен в моей любви к тебе, но не полагайся на мою силу. Ибо, мне кажется, я встретил достойного противника.

– Я пойду с тобой.

– Но если я потерплю поражение, если я потеряю свою силу или жизнь, я не смогу отвести тебя назад, а ты не в силах вернуться в одиночку.

– Я вернусь вместе с тобой.

На это Гед сказал:

– Ты вступил в пору зрелости на пороге врат смерти.

И затем он тихонько произнес слово или имя, которым дракон дважды назвал Аррена:

– Агни – Агни Лебаннен.

Больше они ни о чем не говорили, их вновь сморил сон, и они улеглись у своего крохотного, едва тлеющего костерка.

Следующим утром они двинулись на северо-запад. Этот путь избрал Аррен, а не Гед, который сказал:

– Веди нас, парень, своим путем. Для меня все дороги на одно лицо. – Они не спешили, ибо не стремились к определенной цели, ожидая известий от Орм Эмбара. Они шли по самой низкой, внешней гряде холмов, не теряя из виду океан. Постоянно колыхающаяся от ветра трава была сухой и невысокой. Справа от них одиноко возвышались залитые золотистым светом холмы, а слева виднелись соленые болота и морской прибой. Однажды, далеко на юге, они увидели лебединую стаю. Это были единственные живые существа, которые им встретились за весь день. Аррена постоянно преследовал страх, ожидание самого худшего. В нем поднимались раздражение и бессильная злоба. Впервые за последние несколько часов он нарушил молчание:

– Этот остров также безлюден, как само царство смерти!

– Не говори так, – отрезал маг. Он некоторое время продолжал молча шагать дальше, затем сказал изменившимся голосом:

– Взгляни на эту землю, посмотри на себя. Это твое царство, царство жизни. Это – твое бессмертие. Взгляни на эти смертные холмы. Они не будут существовать вечно. На них растет живая трава, по ним струятся водные потоки, ручьи… Во всем мире, во всех мирах, во всей необъятности времени, нет других таких ручьев, берущих начало из невидимых глазу подземных ключей и струящихся сквозь свет и тьму к морю. Глубоки истоки бытия, глубже, чем жизнь или смерть… Он замолк, но в его глазах, глядящих на Аррена и на залитые солнцем холмы, читалась огромная, безмолвная печальная любовь. И Аррен увидел это, а увидев, впервые заглянул в душу мага, понял его до конца.

– Я не могу пояснить, что я имею в виду, – горько сказал Гед.

А Аррен вспомнил минуты пребывания во Дворике Фонтана, человека, преклонившего колени перед падающей струей; и радость, чистая, как та вода, наполнила его душу. Он взглянул на своего спутника и сказал:

– Я отдал свою любовь тому, что достойно любви. Разве это не королевство, не нетленный источник?

– Да, парень, – мягко, но с болью ответил Гед.

Они молча продолжили свой путь. Но теперь Аррен глядел на мир глазами своего спутника и видел великолепие жизни, переполнявшей раскинувшуюся вокруг них мрачную заброшенную землю, где, будто с помощью волшебства, каждая травинка, колышущаяся на ветру, каждый камень не имели себе равных. Словно человек, стоявший посреди заботливо ухоженного сада перед путешествием, из которого не будет возврата, Аррен пытался вобрать ее всю, такую дорогую и реальную, в себя без остатка, как будто он никогда не видел ее раньше и никогда не увидит впредь.

Вечер опустился на сомкнутые ряды плывущих с запада облаков, влекомых дующим с моря сильным ветром, и они ярко вспыхнули багрянцем, прежде чем солнце окончательно зашло за горизонт. Собирая на закате хворост для костра в пойме небольшой речки, Аррен поднял взгляд и увидел примерно в десяти футах от себя человека. Лицо его было расплывчатым и странным, но Аррен узнал в нем погибшего Сэпли, Красильщика с Лорбанери. За ним, с такими же печальными, обеспокоенными лицами, стояли другие люди. Казалось, они что-то говорили, но Аррен не мог разобрать слов, западный ветер доносил до него лишь какой-то шепот. Некоторые из них медленно приближались к нему.

Он взглянул на них, затем вновь на Сэпли и, повернувшись к ним спиной, наклонился за очередной сухой веткой, хотя руки его дрожали. Подняв ее, Аррен потянулся за следующей и так далее. Когда он выпрямился и оглянулся, в долине никого не было, лишь красный свет струился по траве. Он вернулся к Геду и бросил собранный хворост у костра, ни словом не обмолвившись о том, что видел.

Всю эту ночь Аррен то и дело просыпался в туманной мгле безлюдного острова от того, что рядом с ним шептались души мертвых. Он призывал на помощь всю свою волю, заставляя себя пропускать их шепот мимо ушей, и вновь засыпал.

Они с Гедом проснулись поздно, когда солнце уже на ширину ладони поднялось над холмами, рассеяв, наконец, туманную дымку и осветив замерзшую землю. Когда они справляли свою скромную утреннюю трапезу, прилетел дракон и закружился над ними. Из пасти его вырывались языки пламени, а из красных ноздрей били клубы пара и снопы искр. Его зубы сверкали как костяные клинки в этом огненном мареве. Он не произнес ни слова, хотя Гед окликнул его на Древнем Наречии:

– Ты нашел его, Орм Эмбар?

Дракон повернул голову и причудливо изогнул свое тело, загребая воздух огромными и острыми как бритва когтями. Затем он устремился на запад, постоянно оглядываясь на них.

Гед сжал свой посох и ударил им оземь.

– Он не может говорить! – сказал маг. – У него отняли Слова Творения, и теперь Орм Эмбар, со всей своей мудростью, превратился в рептилию, в безмолвную тварь. И все же он способен указывать нам путь, и мы должны следовать за ним!

Закинув на спину свои легкие пожитки, они устремились на запад через холмы туда, куда полетел Орм Эмбар.

Не сбавляя взятого ими быстрого темпа, они прошли около восьми миль. Теперь море находилось по другую сторону от них. Они вышли на протяженный, пологий гребень холма и, спустившись вниз сквозь сухой кустарник по извилистому руслу ручья, попали, наконец, на выступающий в море пляж с ослепительно белым песком. Это был самый западный мыс Архипелага, край земли.

Орм Эмбар припал к песку, низко опустив голову, словно гигантский разъяренный кот, извергая языки пламени. Неподалеку от него, между ним и морским прибоем, находилось нечто белое, смахивающее на навес или хижину из длинных бревен плавника. Но на этом берегу, смотрящем в Открытое Море, не было плавника. Когда они подошли ближе, Аррен увидел, что ветхие стены сделаны из гигантских костей: костей китов, как он подумал сперва, но затем разглядел белые треугольники с острыми как бритва гранями и понял, что это кости дракона.

Они пришли на место. Сквозь щели между костями сверкало море. Перемычкой двери служила бедренная кость, длиной больше, чем в рост человека. На ней стоял человеческий череп, глядевший своими пустыми глазницами на холмы Селидора.

Тут они остановились и уставились на череп. Вдруг из двери под ним вышел человек. На нем были древние доспехи из сверкающей бронзы, разрубленные, судя по всему, ударом топора, а украшенные драгоценными камнями ножны меча были пусты. У него было суровое лицо с изогнутыми черными бровями, узким носом и темными, проницательными, печальными глазами. Его руки, горло и бок покрывали раны. Из них уже не сочилась кровь, но раны явно были смертельными. Человек стоял прямо и неподвижно и смотрел на них.

Гед сделал шаг ему навстречу. Они были чем-то схожи, стоя лицом к лицу.

– Ты – Эррет-Акбе, – сказал Гед. Человек пристально взглянул на него и кивнул, не произнеся ни слова.

– Даже ты вынужден подчиняться его приказам! – голос Геда дрожал от ярости. – О мой господин, лучший и храбрейший из всех нас, покойся в чести и в смерти!

И Гед, воздев руки, широко взмахнул ими и произнес те же слова, что и перед сонмом мертвецов. Его руки на мгновенье оставили за собой широкий яркий след. Когда они опустились, человек в доспехах исчез, и лишь солнце озаряло песок в том месте, где он стоял.

Гед ударил посохом по домику из костей, тот развалился и пропал. От него осталось лишь огромное ребро, которое рухнуло на песок. Он повернулся к Орм Эмбару.

– Это здесь, Орм Эмбар? Это то самое место?

Дракон открыл пасть и издал глухой рык.

– Здесь, на последнем берегу мира. Хорошо!

Взяв свой черный тисовый посох в левую руку, Гед развел руки в магическом жесте и заговорил. Хотя он говорил на языке Творения, Аррен все же понимал его, как и все, кто слышал это заклинание, ибо обладало оно огромной силой.

– Я вызываю тебя, враг мой, теперь и здесь, перед моими глазами и во плоти, зарекая тебя словом, которое не может быть произнесено до конца времен. Явись!

Но там, где должно было быть произнесено Имя вызываемого, Гед сказал лишь: Враг мой.

Воцарилась тишина, даже шум моря стих. Аррену показалось, что солнце потускнело, хотя оно стояло высоко в ясном небе. Тьма опустилась на берег, словно кто-то взглянул на него сквозь закопченное стекло. Прямо перед Гедом образовался некий черный сгусток и было крайне трудно рассмотреть, что находится внутри него, словно там не было ничего такого, на что мог бы пасть луч света. Это было нечто бесформенное. Внезапно оттуда вышел человек – тот самый человек, которого они видели на дюне – высокий, длиннорукий, стройный и черноволосый. Теперь он держал в руках длинный стальной жезл или клинок, весь испещренный рунами, который он наставил на Геда, когда приблизился к нему вплотную. Во взгляде его глаз было что-то страшное, как будто их слепило солнце.

– Я пришел, – сказал он, – своим путем и по собственному желанию. Ты не в силах вызвать меня, Верховный Маг. Я не тень. Я живой. И лишь я – живой! Тебе кажется, что и ты жив, но ты при смерти, при смерти. Знаешь, что у меня в руках? Это – посох Серого Мага, того, что лишил Нерегера дара речи, Мастера моего искусства. Но теперь Мастер – я. И мне надоело играть с тобой в игры.

С этими словами он внезапно сделал выпад стальным клинком, стремясь коснуться им Геда, который стоял безмолвный и недвижимый. Стоявший на шаг позади мага Аррен всеми силами пытался сдвинуться с места, но не смог ни шелохнуться, ни даже положить руку на рукоять меча, а голос застрял у него в горле.

Но тут над Гедом и Арреном, над их головами, стремительно пронеслось огромное тело дракона и навалилось всей своей тяжестью на врага, так что заколдованный стальной клинок на всю длину вошел в бронированную грудь Орм Эмбара, но и человек был раздавлен, разорван и сожжен. Вновь поднявшись с песка, Орм Эмбар выгнул спину, забил своими огромными крыльями и пронзительно закричал, выплевывая сгустки пламени. Он попытался взлететь, но не смог. Злобный и холодный металл пронзил его сердце. Дракон упал, и черная ядовитая кровь, дымясь, заструилась из его пасти, а огонь в его ноздрях постепенно угасал, пока они не стали походить на выгоревшие угли. Затем он уронил свою гигантскую голову на песок. Так умер Орм Эмбар. Он погиб там же, где и его предок Орм, упав на песок, хранивший кости его пращура.

Но там, куда он отбросил своего врага, лежало нечто уродливое и сморщенное, похожее на тело гигантского паука, высохшее в своей паутине. Оно было обожжено дыханием дракона и разорвано его когтистыми лапами. Тем не менее, Аррен заметил, что оно движется, отползая от дракона. Его лицо поднялось к ним. От прежней миловидности не осталось и следа – лишь уродливая, пережившая свой век старость. Рот у него запал, глазницы зияли пустотой, причем уже много лет. Итак, Гед и Аррен увидели, наконец, подлинное лицо своего врага.

Он отвернулся и распростер обгоревшие, почерневшие руки. Между ними сгустилась тьма, подобная тому бесформенному мраку, что поглотил солнце. Между руками Разрушителя возникли неясные, тусклые очертания арки или ворот, и сквозь них просвечивал не светлый песок или океан, а пологий черный склон, спускающийся во мрак.

Туда и вползла истерзанная фигура, но, окунувшись во тьму, она внезапно встала и побежала вперед, быстро исчезнув из виду.

– Пошли, Лебаннен, – сказал Гед, беря мальчика за руку, и они вошли в безводную страну.