5

Под тревожный звон неведомого колокола из зеркала вышли три существа и, казалось, заполнили собой всю каминную комнату. Три высокие фигуры, мрачные и темные, без приглашения вошли в тихий дом Звероловов, а точнее – вломились, и сердце юноши почувствовало злокозненность их намерений. Они надвинулись, и ему почудилось, будто головы пришельцев достают до потолка.

Зеркало по-прежнему отражало лишь пустую комнату, а Даймон и высокие пришельцы в ней словно не находились. А еще он почувствовал, что исчезли все запахи, и случилось это в тот момент, когда третье существо, чью голову скрывал капюшон, ступило на деревянный пол каминной комнаты. Именно при виде третьей фигуры Даймон ощутил, как его охватил безотчетный страх. Исходящий от нее ужас был подобен густому смрадному запаху. Юноша хотел бежать, но ноги перестали его слушаться.

Пришедшие из зеркала существа заняли комнату с безразличием агрессоров, уверенных в своей силе и невозможности сопротивляться. Первый, в рогатом шлеме и с темным отвратительным ликом, взял Даймона огромными ручищами за голову и приподнял над полом. Зверолов-младший закричал, но крик этот был слабым и жалким, а затем и вовсе потух, когда сильные пальцы раскрыли его челюсти.

– Катаргат, повелитель, – со смирением сказала тварь в рогатом шлеме.

Послышался неспешный и тяжелый шаг, под которым скрипнули половицы. Даймон увидел, как рядом с ним появилось существо, прячущее лицо под капюшоном. Исходящий от него ужас, подобный густому смрадному запаху, стало невозможно переносить. Из глаз Даймона покатились слезы, он мычал и стонал, безуспешно пытаясь вырваться из железных рук, раздирающих его рот.

В насильно распахнутые уста опустились ледяные пальцы повелителя пришельцев, и от соприкосновения с ними сразу отнялся язык. Пальцы бесцеремонно просунулись глубже, в гортань, что-то нащупывая, а в следующий миг юноша ощутил режущую боль, прострелившую от трахеи до поясницы. Он задыхался, конвульсии сотрясали его тело, но в глубине его сознания бился мучительный вопрос: что эти нелюди делают с ним?

Существо в капюшоне выдернуло из Даймона длинную нить, похожую на опустошенный кровеносный сосуд. На конце нити трепыхалось нечто нежное и алое, напоминающее кусочек живой плоти. В тот же миг Зверолов-младший ощутил, как страх и боль исчезли, а на их месте поселилась пустота.

Он смотрел на существ, занявших дом его предков, и не видел в их поведении ничего предосудительного. Он ничего не почувствовал, даже услышав шаги отца, который вбежал в комнату. Глаза Ротанга вспыхнули, а кулаки сжались, когда он увидел сына, болтающегося над полом. Казалось, что Зверолов-старший сейчас набросится на тварь в рогатом шлеме, видит Господь, он бы сделал это молниеносно… Но отец покорно опустился на колени и позволил направить на себя черный ствол бластера. А Даймону все казалось безразличным. Его чувства замерли, притаились, словно в ожидании чего-то важного и великого, стоящего над жизнью и смертью.

Даймон ощутил, как его ступни коснулись пола. Огромные руки чернолицего отпустили его, и юноша теперь стоял, не смея шелохнуться, ощущая внутри себя гнетущую пустоту. Существо в капюшоне коротко глянуло в сторону отца, затем вытащило из складок мантии длинную прозрачную колбу и погрузило в нее живой комок, вырванный из чрева Даймона. В этот момент капюшон съехал с головы, и взору открылось страшное лицо, покрытое мелом; открылись ряды зубов, над которыми не существовало ни щек, ни губ – лишнюю плоть безжалостно обрезали в незапамятные времена. Глаза были черными, словно угли. Даймон лениво подумал, что такое лицо можно увидеть лишь один раз в жизни – перед смертью. И неужели этот момент наступил сейчас?

– Paп, отпусти моего сына, – произнес отец без страха в голосе. – Умоляю тебя!

Сенобит безучастно взглянул на Ротанга. Он либо не понял слов, либо они показались ему жалкими и недостойными ответа.

– Мы сделаем все, что ты прикажешь, – не унимался отец. – Только верни душу моему сыну!

На этот раз слова Ротанга зацепили сенобита. И он решил ответить. Из его горла вылетел раскатистый множественный бас:

– Это еще не душа, человек. Но фокус воли, координирующее средоточие души.

Он убрал частичку плоти и души Даймона в складки мантии. Шевельнул рукой, и его помощник, тот, что прежде держал юношу, опустился на одно колено и склонил голову. Второй орк упер ствол бластера в лоб Ротангу. Даймон стоял неподвижно в центре комнаты, не зная, что ему делать, и совершенно ничего не чувствуя.

– Войди через церковь Престола Авогея, – обратился Paп к своему помощнику и протянул ему приплюснутый перстень. – Этим снимешь печать.

Орк с почтением принял перстень и спрятал его в небольшую сумочку на крепком поясе. Paп указал на Даймона, и ноги юноши сами поднесли его к повелителю пришельцев, в конце уронив на колени. Глянув вниз, Даймон заторможенно отметил, что, в отличие от остальных, сенобит не отбрасывает тени, хотя нельзя сказать, что Paп был призраком. Наоборот, он казался донельзя материальным, мелкие тени исправно присутствовали на складках его плаща и на лице. Вот только на полу тени не было.

Ты проведешь Баструпа в недра Гарнизона, – произнес Paп.

Чувства Даймона взорвались после этих слов. Вот чего он ожидал – приказа! Слова прогремели в его голове и загорелись огромными пылающими буквами. Они терзали Даймона, и стегали его, и уже гнали на исполнение чужой воли. Но Paп сказал не все.

– Ты будешь выполнять все приказы Баструпа, – продолжал он, обращаясь к коленопреклоненному Зверолову – младшему. – Я ставлю его господином над тобой, и теперь ты привязан к его воле и к его жизни. Если он погибнет, ты умрешь тоже. Это все. Отправляйтесь.

Ноги опять понесли юношу. Он обнаружил, что уже следует за высоким орком, который направился к выходу. Проходя мимо стоящего на коленях отца, Даймон увидел, что тот взирает на него с затаенной жалостью и болью. Но кроме жалости в глазах Ротанга по-прежнему полыхал неукротимый огонь.


Гравилет покупал еще дедушка Даймона, а потому машина была довольно обшарпанной и не летела быстрее сорока миль в час. Двигались по лесной просеке, кусты и молодая поросль шаркали по днищу.

Минут за тридцать они преодолели западную часть материкового леса и оказались у подножия Мохнатых гор, в изобилии поросших хвойными деревьями. Даймон направил гравилет через седловину между пиками Козлиный и Святая Грейс, и этот путь занял еще около двадцати минут. Спустившись с другой стороны горного хребта, они оказались в Гарнизонной лесополосе – поясе чахлых низкорослых деревьев, которые окружали фермерские поля, селение и сам пограничный Гарнизон.

Во время путешествия пришелец молча сидел рядом с юношей. Буйство природы не вызвало в нем любопытства, единственный интерес он проявил, когда пролетали мимо развалин древних поселений орков, едва различимых среди деревьев, травы и мхов. Он угрюмо глядел на вросшие в землю массивные обломки, накренившиеся постаменты, на которых когда-то стояли циклопические статуи.

– Еще далеко? – спросил Баструп.

– Нет, мой господин. Сразу за полями, – ответил Даймон, ничуть не удивляясь собственному раболепию. Проблема заключалась в другом.

Все, что было нужно было юноше, это приказ его господина. Основной – провести Баструпа в недра Гарнизона, по-прежнему пламенел в его голове, но после часа пути приказ сделался непонятным и туманным. И юноша хотел уточнить некоторые вещи. Каким образом проникнуть в Гарнизон? Что считать его недрами? Ответить на эти вопросы было некому. Демон-сенобит посадил его мысли и чувства на короткий поводок, который передал в руки страшного чернолицего воина по имени Баструп. Но воин, в отличие от Рапа, не до конца понимал, как воспользоваться душевной пустотой Даймона, а потому, вместо четких толкований основного приказа, вдруг пустился в какие-то разглагольствования:

– Как чувствуешь себя куклой, человек? Поганые ощущения, правда? Ты даже высморкаться не можешь без моего повеления. Ничего, недолго тебе осталось. Проникнем в форт, сделаем дело, а затем повелитель выпустит душу из твоего бестолкового тела. Он не оставляет жизнь людям, которые имели несчастье видеть его.

Даймон не понял эту речь. В ней отсутствовали команды! От этого юноша беспокоился и взволнованно дергался, вследствие чего дергался и гравилет.

Лесополоса быстро закончилась. Теперь они ехали над грунтовой дорогой, ведущей к селению, по обе стороны тянулись зеленые поля. А впереди возвышались неприступные стены форта, над которыми в небо вздымались две исполинские трубы. Гарнизон был создан исключительно ради этих орудий – двух планетарных пушек, способных контролировать целый сектор космического пространства. Их выстрелы сокрушали крейсер любой величины и рассеивали эскадры легких судов. Кроме заорбитальных крепостей – плазменные орудия Роха и другой планеты, Box, являлись важным элементом зашиты Бутылочного Горлышка.

Солнце клонилось к закату, белоснежные стены форта окрасились в кровавые цвета, когда Даймон и Баструп въехали в селение, раскинувшееся у подножия укрепления.

Улица, на которую влетел гравилет, была практически пуста, если не считать гарнизонный патруль, который двигался навстречу. Один солдат поднял ладонь, призывая остановиться.

Орк молниеносно очутился под приборной доской и яростно зашипел:

– Немедленно отделайся от них. Наговори чего-нибудь, чтобы пропустили. Иначе всех пожгу – рта раскрыть не успеют.

Даймон интуитивно ощутил в этих словах приказ, но конкретной сути опять не понял, поэтому подъехал к солдатам с широкой улыбкой во весь рот.

Солдаты гарнизонного патруля выглядели мирно. Шлемофоны висели на поясах, бронежилетов не было и в помине, у каждого из нагрудного кармана выглядывала распустившаяся светлица – садовый цветок с мягкими розовыми лепестками и нежным запахом. За века в окрестностях форта не произошло ни единого инцидента, и хотя в настоящее время угроза со стороны Нижних миров сделалась более ощутимой, патрулирование прилегающих к Гарнизону территорий оставалось легкой прогулкой и замечательным отдыхом.

Солдат было двое: молодой, с дерзким пытливым взглядом, и пожилой, с вечной улыбкой на устах и вздернутыми бровями. С ним Даймону приходилось раньше встречаться.

– Так это ж Даймон, сын Зверолова! – воскликнул пожилой. – А мы подумали, не к ночи будет сказано, нелюди какие пожаловали!

– Здравствуйте.

– А чем ты занимаешься, сын Зверолова? – подозрительно спросил молодой солдат.

– Мы с отцом ловим зверей, – пришибленно ответил Даймон.

– Привез какую-нибудь новую тварь? – спросил пожилой, постучав стволом реактивного ружья по борту гравилета. Прячущийся орк угрожающе шевельнулся.

– Нет, – ответил юноша.

– Нам до чертиков понравилась сумчатая собака, купленная в прошлый раз. До чего же умная! Не можем нарадоваться.

– Да, они очень умные и ласковые, – кивнул юноша.

– А куда ты направляешься, Даймон? – прищурившись, спросил молодой солдат.

– В церковь Престола Авогея, – выдал Даймон первое, что пришло в голову.

– Для чего?

– На исповедь.

– Ты еще спроси, для каких целей человек в сортир ходит, – бросил пожилой солдат напарнику. Молодой обиженно посмотрел в ответ, а тот еще раз улыбнулся Даймону и дружески хлопнул ладонью по борту. – Лети, парень! Счастливого пути!

Даймон надавил на педаль, и солдаты остались позади. Орк поднялся из укрытия.

– Я бы показал ему «тварь», если бы не приказ повелителя… Зачем ты сказал про церковь?

– Не знаю.

– Дрянная кукла! – Он забормотал, обращаясь к самому себе: – Не нужно было тащить с собой куклу. От нее одни неприятности. Сама думать не умеет, только приказы подавай.

Они повернули за угол и обнаружили, что улица перегорожена. Пожилая женщина в длинном, накинутом на плечи платке перегоняла через дорогу стаю домашних крысокошек. Услышав гул приближающейся машины, она подняла голову и требовательно помахала рукой, подзывая к себе. Орк снова нырнул под приборную панель.

– А это кто такая? – с остервенением зашипел он, больно сдавив коленку Даймона.

– Римма, – ответил юноша. – Жена свекловода Пападопулуса. Сама она хозяйством не занимается. Предсказывает погоду, лечит ревматизм и вытаскивает камни из почек. А еще коллекционирует крысокошек и имеет трех дочерей, одна из которых…

– Заткнись. Я устал от твоих знакомых. Поскорее сделай так, чтобы эта швабра убралась.

Даймон остановил машину возле женщины.

– А ну-ка, Зверолов-младший, – произнесла Римма, положив локоть на борт гравилета, – поведай мне, каким ветром занесло тебя в Гарнизонное на ночь глядя? И где твой отец?

– Отец остался дома. Я ненадолго. Туда и обратно.

– Зачем?

– Я должен добраться до церкви, – ответил он и получил чувствительный удар по чашечке рукоятью бластера.

– И с какой же целью?

– Исповедоваться.

– Исповедоваться? – нахмурилась Римма. – Очевидно, конец света пришел, коли Звероловы к церкви обратились.

Глаза Даймона испуганно забегали, сам он покрылся испариной, но не от смущения, а от непонимания, что же требуется от этого диалога.

– Здоров ли ты, юноша?

– Да, – поспешно ответил Зверолов-младший, хотя выглядел он измученным.

– Кстати, тут ваша очкастая курица носилась по окрестностям. Небось сбежала опять? Поймать, если случай представится?

– Да.

– Зайдешь на кружечку paгe? С дочерью моей опять повидаешься.

– С удовольствием, – улыбнулся Даймон и почувствовал в коленке такую острую боль, что тут же продолжил: – Но в следующий раз.

– Какой-то ты чудной сегодня, Даймон!

Даймон тупо улыбнулся, не зная, как ответить.

– Впрочем, все вы, Звероловы, чудаковатые. Хорошо, что у тебя с моей дочерью ничего не вышло. Не хватало мне получить чудаковатых внуков. – Крысокошки начали мяукать, женщина шикнула на них и легонько хлопнула прутом по земле. – Не успеешь домой до темноты. Заходи, когда исповедуешься. Если докричишься до этого глухого суслика в сутане.

И, по-мужски хохотнув, она погнала крысокошек на окраину, где стоял дом Пападопулусов. Орк выпрямился, глянул вслед Римме и произнес:

– Гони к церкви.

Впервые за сегодняшний вечер фраза понравилась Даймону. Он просто влюбился в нее. Приказ был кратким, совершенным до божественности. В нем отсутствовала неопределенность, его не требовалось домысливать. Любовно шепча эти слова, словно обсасывая конфетку, Даймон надавил на педаль.

Гравилет спрятали в высокой жгущейся траве, которая заполонила территорию старого церковного кладбища. Пока добирались до здания, несколько раз споткнулись на буграх забытых могил. Над их головами возвышались усыпанные огнями стены форта.

– Вот она, церковь Престола Авогея, – послушно сообщил Даймон, когда добрались до крыльца. Ему было приятно произнести это, ведь он еще на шаг приблизился к исполнению главного приказа.

– Не смей упоминать при мне это поганое название! – неожиданно взревел Баструп, воткнув ствол бластера Даймону в ребра. – Ты хотя бы знаешь, какие слова произносишь всуе? Тебе хотя бы известно, кто такие престолы! Нет? А вот мне довелось однажды с ними столкнуться. Они испепелили целый флот звездолетов. ФЛОТ! Немногие выжили в том побоище, я был в их числе…

Он убрал пистолет и осклабился. Под мерклым светом заорбитальной крепости, которая заменяла луну, его жуткое лицо с тяжелым лбом, провалившимися глазницами и почти отсутствующим носом сделалось еще страшнее.

– Но теперь такого не повторится, – произнес он, постучав в дверь церкви. – После смерти вашего бога одни престолы распылились, другие провалились в вечный сон. Так что не будет вам помощи, краснокровые, не будет…

Дверь распахнулась, в проеме показалась фигура старого священника.

– Кто пришел на порог храма господнего в столь поздний час? – осведомился он старческим ломающимся голосом и в следующий момент рухнул на пол с перерезанным горлом.

– К тебе, пес, пришла кровавая старуха, – сказал Баструп в коченеющее лицо мертвеца, вытирая нож о его одежду.

Даймон услышал в глубине себя далекий возмущенный вопль. Он был коротким – кольнул и исчез. Чей это был крик? Неужели его? Похоже на другого человека. Сам Даймон не мог возмутиться, потому что ничего не чувствовал. Да и задача у него сейчас другая: он должен выполнить приказ.

– Чего озираешься, как затравленный? – окрикнул с порога орк. – Затащи внутрь эту дохлую шавку, чтобы с улицы не видели! Да пошевелись же, кукла гребаная!

Даймон втащил старика, закрыл дверь. Потом зачем-то сложил ему руки на груди. Когда он оставил мертвеца, в голове крутились странные мысли, среди которых, впрочем, не было мыслей о том, чтобы бежать или хоты бы ослушаться огромного пришельца.

Внутреннее убранство маленькой церкви было небогатым. Первым делом Баструп сорвал крест с алтаря, бросил на пол и ударил по нему каблуком. Посчитав миссию святотатства выполненной, он стал вышагивать по каменному полу, что-то бормоча под нос, кажется, считая плиты. Затем остановился и встал на колени.

– Какие же вы, люди, недалекие! Строите свою богадельню на фундаменте древнего храма орков. Желаете унизить чужую веру, топтать ее ногами. А только неведомо вам, что фундамент является частью комплекса, и в нем спрятаны сюрпризы, которые только и ждут своего часа.

Он достал из кармана фонарик, испускающий фиолетовый свет, и направил луч на половые плиты. Две из них, клацнув, неожиданно поднялись в воздух с приглушенным гудением. Они повисли в полуметре над полом, открыв темное жерло неизвестного колодца. Из отверстия дохнуло холодом, сыростью и гнилью.

Несколько лет назад овощевод Харупа, в молодости целых два курса отучившийся в строительном университете, рассказывал любопытному Даймону о церковной архитектуре. Ключевым символом человеческих храмов является огромная башня, вознесенная к небесам, как бы устремляющаяся к созвездию Волка, к богу. Орки же, поклоняющиеся Темному Конструктору, строили свои мерзкие святилища в виде бездонных колодцев, которые символизировали Бездну и устремление к ней, к своему богу. Согласно Библии, орки совершали над колодуами кровавые обряды и еще живых жертв сбрасывали вниз. На Рохе сохранилось только одно подобное сооружение, ученые из университета археологии пытались его исследовать, но, пройдя два километра по вертикали и не достигнув дна, дальше спускаться не решились. Теперь Даймон своими глазами увидел второй храмовый колодец, оставшийся от прежних хозяев плаеты.

Пока Даймон стоял на краю и смотрел на рукотворную бездну, Баструп установил на стенке колодца автоматический бур, который сам засверлился в каменную кладку. Снаружи осталось только прочное стальное кольцо. К нему орк прицепил миниатюрный карабин с нанонитью, тянущейся к его поясу, – где-то под одеждой пряталась катушка. Закончив приготовления, пришелец сгреб Даймона за отвороты куртки и подвесил над пропастью колодца.

– А может, бросить тебя вниз, в объятия Баратрума? – спросил он.

– Нет! Невозможно!! – взмолился Даймон. – Я еще не выполнил приказ!

Баструп как-то странно посмотрел на него, сказал что-то совсем непонятное на своем наречии и, продолжая держать Даймона за грудки, прыгнул в колодец. Тяжелые половые плиты над их головами опустились на свои места, тьма накрыла две падающие в бездну фигуры.


Почти сразу после того, как Даймон и Баструп покинули дом, Paп множественным голосом приказал:

– Вон из комнаты.

– Изжарить его, повелитель? – с надеждой спросил оставшийся орк дрожащим голосом. У этого чернолицего носа не было вообще, на его месте зияла дыра, края которой шевелились при дыхании.

Демон не удостоил помощника ответом. Словно не слышал. Он накинул капюшон, полностью скрыв лицо, и опустился на колени. В этом положении замер – огромная фигура, закутанная в черную, как ночь, мантию. Чернолицый некоторое время испуганно смотрел на своего хозяина, затем вытолкнул Ротанга в соседнюю комнату и тихо-тихо закрыл дверь. Последнее, что увидел Зверолов-старший, – остроугольные темные знаки, из ниоткуда возникшие на полу перед Рапом.

– Ну что, краснокровый? – спросил орк, толкнув Ротанга к стене. В его глухом, бубнящем голосе все еще чувствовался страх после общения с сенобитом. – Готовься к смерти. Молись своим богам… впрочем, как я забыл! – Он еще раз боязливо оглянулся на дверь, затем наклонился и зашептал: – Людям теперь некому молиться. Десигнатор Могущественный разорвал вашего Авогея, выпустил из него жалкую душонку, а голову повесил на пику рядом со своим троном. Так что нет теперь у вас бога, не осталось. Но недолго вам, людишкам, ходить неприкаянными. Скоро к вам придет новый бог, наш великий и всесильный Десигнатор. Скоро, скоро наши армии перейдут границу, черная волна накроет Верхние миры. И померкнут звезды, и кровь потемнеет в ваших жилах, а в сердцах поселится вечный страх.

– Можешь не стараться в словоблудии, я все равно не верю в богов, – ответил Ротанг.

– Веришь или нет – путь один, – по-прежнему шепотом сказал чернолицый. – Вот этой самой рукой я вспорю твое брюхо и вытащу внутренности.

– И этим меня не проймешь. Я не боюсь смерти, мой разум подготовлен к ней. Если она случится, то мой дух возродится в новом человеке, и этот человек найдет тебя, куда бы ты ни спрятался, поганый орк!

Подобный ответ несколько смутил чернолицего. Он отстранился, но затем, что-то сообразив, вновь приблизил лицо к Ротангу.

– Бесстрашный, да? Но я знаю, чего ты боишься. Ты боишься за своего сына! Вы, людишки, привязаны к своим родственникам. Жены, дети, семьи… В них ваша слабость! – Он вытер огромным запястьем дыру на месте носа. – Когда твой сын вернется, я выпотрошу его первым. Прямо у тебя на глазах. А затем вкушу его плоти.

Ротанг жестко посмотрел охраннику в глаза. Взгляд был таким пронзительным, что орк на мгновение отпрянул и растерянно выставил перед собой ствол бластера.

– Не смотри на меня так, человечишка! – сквозь зубы произнес он.

– Чем тебе не понравился мой взгляд?

– Перестань так смотреть! Смотри по-другому!

– Я по-другому не умею.

– Я сказал перестань! Я вырву твои глаза вместе с головой, а потом их высосу!

Ротанг перевел взгляд на противоположную стену. Туда, где висела голова убитого им ластодонта. Крупное животное, двенадцать тонн живого веса, от его поступи сотрясается земля, его челюсти способны размолоть камень.

– Ты еще жив только потому, что повелитель каким-то образом собирается использовать тебя и мальчишку, – говорил чернолицый, скалясь. – А потом он заберет вашу кровь, а мы заберем ваши внутренности. О, да! Они вкусны, внутренности человека, особенно легкие и печень.

Ластодонт – крупное и сильное животное. Не такое умное, как кентавр, но свалить его тоже непросто. Многие охотники погибли, раздавленные тяжелыми ступнями и распоротые рогами. Но Ротанг убил ластодонта.

– От ваших тел останется только кожа, – не унимался охранник. – Душу заберет повелитель, а плотью полакомимся мы! Не будет никакого духа, который переселится в нового человека!

Изготовленный из железного дерева кол, которым был убит ластодонт, висел на стене прямо под головой животного…

Загрузка...