На осколках мира

Эпилог

На траверзе правого борта команда Лилит наблюдала как бесчинствует природа. Вдалеке море скрывала темно-фиолетовая пелена. Ураган и ливень, бушевавший там, были способны уничтожить любой корабль или сооружение из бетона и стали, когда-либо возведенное человеком. Экипаж еще не оправился от последнего события — безумия капитана, — забравшего и его жизнь, и жизнь Брайана. Выжившие практически не разговаривали друг с другом, не испытывали голод, а Агата и Эшли не появлялись в кают-компании, проводя большую часть времени в кубрике. Лэйну казалось, что уже нет средства, способного вернуть его внучку в нормальное состояние, и эта психологическая травма окончательно сломала его еще не пророщенное зернышко. Старик не мог ей помочь, хотя и пытался достучаться до внучки, периодически разговаривая с ребенком, но все его старания были тщетны и тогда Эдвард начинал молиться. Он просил Бога спасти ее. Молил, чтобы тот сжалился над ними, пощадил команду шхуны.

— Не унывай, девочка моя! Нельзя! Не сдавайся! — шептал он внучке, роняя слезы на накрывавший ребенка плед, — Помни, Агата, самая темная, самая страшная ночь всегда заканчивается восходом солнца. Нужно найти в себе силы, чтобы дождаться рассвета. Каждый из нас должен набраться сил и терпения, чтобы встретить свой рассвет… — старик погладил внучку по спине и обреченно побрел на палубу.

— Как там наши воины? — поинтересовался Лэйн у Ноны, встретившей рассвет на баке.

Даже сейчас, когда время подходило к полудню, она не отводила взор от горизонта, где должен был появиться берег.

— Они в порядке, — вытирая слезы, сказала Нона, которая все путешествие, длившееся долгие месяцы, держалась настолько хорошо, что даже мужчины могли позавидовать ее стальной воле.

Возможно, ее спокойствие — не что иное, как безразличие, ведь женщина долгое время прожила в одиночестве и не испытывала страха потери близких. Она прожила жизнь не так, как хотела бы. Нона мечтала вернуть годы назад и начать с чистого листа, но это было неподвластно никому. Зато женщина могла прожить остаток своих дней, посвятив их другим. Она привыкла к друзьям. Искренне любила их и боялась потерять тех, кому она небезразлична, кто придет на помощь и не бросит в трудную минуту. Женщина обрела семью и теперь ей хотелось быть с ними рядом до последнего вздоха.

— Замечательно… — задумчиво сказал Лэйн.

— Замечательно? По-твоему, все хорошо? — всхлипывая, продолжила она.

Эдвард задумался, а потом сказал:

— Я, Нона, считаю, что у нас все хорошо. Безумие Мартина могло закончиться куда более ужасными последствиями. Подумай об этом…

— Ты прав. Ты как всегда прав, но я думаю о том, что этого вообще не должно было случиться! И эта мысль главенствует над другими. Я думаю, что Итан не оправится от ран. Его ноги… Они раздроблены и я не знаю, чем ему помочь.

На это Лэйн не сумел ответить, потому что ее прогнозам, скорее всего, суждено сбыться. Экипаж шхуны могло спасти лишь чудо, в которое верил лишь он.

— Что будет дальше, Лэйн? Еды не осталось. Капитан, способный доставить нас до куска скалы, мертв. Нам остается сожрать друг друга, как это принято в новой реальности? — истерика женщины только усиливалась.

Она жаждала обрушить все свои невзгоды на старика, но тот молча смотрел вдаль. Его лицо казалось каменным. Эдвард смотрел в сторону горизонта, не обращая внимания на нападки, а потом, когда Нона в очередной раз попыталась ужалить, прослезился и едва слышно промолвил: «Земля…».

— Это не ответ. Может, нужно покончить с собой? Я готова. Понимаешь? Я уже готова и хочу этого, Лэйн!

— Земля… — борясь с остолбенением, удушьем, навалившейся слабостью, старик пытался сказать дрожащими устами, — Земля… — в глазах потемнело, палуба уходила из под ног и он провалился в небытие.

Лэйн очнулся от шума прибоя. «Не показалось», — подумал старик, поднимаясь с койки. Он находился внутри шатра. Зеленый брезент палатки трепал порывистый ветер, который пытался заглушить грохот воды. Выживший накинул на себя плед и, шатаясь, поспешил наружу.

Недалеко от берега на волнах покачивалась «Лилит». Вершина скалы была занята птицами. Они орали и боролись за самое безопасное место. Справа от Лэйна вид на море закрывал ржавый, разорванный посередине, корпус сухогруза. Его корма, наполовину затопленная, лежала почти вертикально на скале. Рядом с прорехой в корпусе Эдвард увидел разбросанные мешки и ящики.

Большая часть груза, перевозимого кораблем, оказалась товаром аграрной промышленности. Трюм был забит мешками с землей, минеральными удобрениями, семенами, сельскохозяйственной техникой и запасными частями. Также среди груза выживший нашел строительные материалы и инструменты. На этом осмотр корабля закончился.

Слева от палатки Лэйн заметил невероятно большое плато, исполосованное трещинами, из которых проступала блеклая трава. По отвесной стене вершины стекала вода. Она накапливалась в небольшом углублении и выливалась через край прямо в море. Старик подошел к ручью, опустился на колени и попробовал воду. Она была ледяная и пресная. У обрыва собрались его родные. Итан и Дин лежали на камне, остальные, обняв друг друга, смотрели на воду и шхуну, неустанно сопротивляющуюся волнам.

— Подумайте о нашей прежней жизни… — начал Лэйн, подойдя к друзьям, — Вспомните то, с чем пришлось расстаться, — он подошел к Агате и укрыл ее пледом. — До потопа мы не ценили многое. Отношения, близких… Могли легко разгневаться, причем не важно на кого — родных или друзей. Даже на незнакомца, который не сделал нам ничего плохого. Мы были способны променять нуждающихся в нас стареющих родителей на многочисленные, всегда доступные развлечения и ничего не стоящие мимолетные радости. Меняли общение с детьми, скажем, на очередные пьянки в барах или просмотры многосерийных фильмов, футбольных матчей. В том старом мире мы убивали себя сами, даже не задумываясь, что творим. Ради удовольствия. Из-за собственной слабости. Ну, а теперь? Жаждем сохранения жизни, чтобы существовать в жутких, непригодных для выживания условиях. Мы ненавидели! Врали! Пытались урвать кусок получше, да побольше. Все ради того, чтобы угодить себе, наплевав на других. Мы были способны даже на преступление! Самое жуткое преступление, если это было нам нужно. Всего лишь ради удовлетворения своих эгоистичных прихотей. Кто мы вообще? Грешные, прогнившие насквозь твари, существующие ради удовлетворения своих желаний, похоти и алчности? Да мы же скот, порабощенный бесами! Вот мы кто! Тогда нет нам спасения. Или все же есть? — старик окинул взглядом экипаж.

Его родные смотрели в даль, вытирая слезы.

— Надежда есть всегда! — продолжил Лэйн, — Мы до сих пор способны изменить мир. Начать новую жизнь. Теперь, стоя на краю нового мира перед осколками прошлого, я наконец-то понял, что наша планета — многострадальная Земля — и была райским уголком, который люди превратили в ад. Нам, уцелевшим в этом чистилище, нужно как следует задуматься о будущем и постараться сделать все возможное, чтобы эта планета стала Эдемом…