На краю вечности

Глава 17

Поднимаю оружие и тщательно стираю с него отпечатки. Соображаю, куда спрятать тело. Не дай Бог, сейчас нагрянет полиция и увидит весь этот бардак. Им же не объяснить, что через пару-тройку часов труп придет в себя и будет вполне неплохо жить дальше. А полицейские, чаще чем люди других профессий, не поддаются внушению. Проверено многолетним опытом, и от того совсем не хочется испытывать удачу.

Слышу, как Айлин рвет. Бешеный выброс адреналина часто приводит к таким результатам. Захожу на кухню. Девушка стоит, упершись руками в края раковины. Голова низко опущена, лицо скрыто волосами.

– Зачем ты устроила весь этот цирк? – спрашиваю я, подходя к ней. – Америго, конечно, вел себя по-свински, но расстрела не заслужил.

– Он пытал тебя. Из-за него ты умираешь. Он заклеймил меня, словно я какое-то животное… По-твоему, этого мало? Почему ты защищаешь его? – растеряно произносит она.

Айлин включает воду и начинает умываться. Долго трет ладошками щеки и лоб. Припадает к струе губами, делает несколько глотков. Она все еще в смятенье от собственного поступка. Заглядываю в шкафчики в поисках бутылки вина. Где-то я видел ее вчера ночью. А, вот и она. Быстро открываю ее, достаю с полки стакан и наполняю его до краев. Протягиваю его своей воспитаннице. Она робко берет его в руки. Осторожно пригубив, морщится.

– Пей, – говорю я, усаживая ее на стул. – Тебе это сейчас необходимо.

Айлин послушно осушает стакан и ставит его на стол. Ее все еще колотит, но взгляд становится адекватным.

– Сердишься на меня из-за брата? – робко спрашивает она.

– Нет, не сержусь, – отвечаю я. – Но больше так не делай. Сейчас будешь мне помогать.

Айлин с готовностью кивает. Стаскиваю с обеденного стола скатерть и раздвигаю его. Иду в гостиную и приношу оттуда безжизненное тело Америго. Укладываю на стол. На всякий случай привязываю веревками. Не будь здесь поблизости человека, мне не было бы нужды этого делать. Но я не хочу, чтобы, придя в себя и изнемогая от жажды, он убил кого-нибудь. Достаю саквояж Дэшэна. Роюсь в нем в поисках подходящих инструментов. По идее, надо было бы позвать китайца, но мне жаль дергать его по такой ерунде.

– Сними с него одежду, – обращаясь к Айлин, прошу я и киваю в сторону брата. – Можешь не церемониться, он ничего не чувствует.

Она какое-то время ходит вокруг него кругами, потом начинает осторожно приподнимать ткань его футболки. Тихо охает, увидев следы от ожогов.

– Его словно крокодилы пережевали… – с ужасом шепчет девушка и оборачивается ко мне.

– Нет. Это следы от огня. Туника молесте, – коротко поясняю я, вспоминая каждое мгновение этой пытки. – Ты так удивляешься, словно впервые их видишь.

– Туника молесте… Что это? – интересуется она, наливая в тазик воды и опуская туда кусок бинта.

– Нерон любил устраивать «праздники боли». Разыгрывалась небольшая театральна сценка, роль в которой исполнял преступник, приговоренный к смерти. В один из моментов его туника, пропитанная особой жидкостью, поджигалась, и человек превращался в живой факел. Публику это очень забавляло.

– Господи, какой кошмар… – во взгляде Айлин проскальзывает отвращение. – Но постой…Он же вампир. Как так?

– То, что было смертной казнью для человека, превратилось в одну из болезненных пыток для нашего вида, – спокойно объясняю я. – Конечно, она могла закончиться гибелью, но чаще всего все обходилось. Восстановление потом было длительным, но куда спешить, когда ты вечен?

– Но откуда ты знаешь, что это именно из-за туники? – продолжает допытываться Айлин, вертя в руках расширитель. Забираю его, показываю, как им пользоваться. Она молодец, схватывает все на лету. И вот уже сама погружает его в рану, чтобы вытащить пинцетом пулю, застрявшую в плече Америго.

– Я сам надел ее на него. И поджег. Старался, чтобы горючей жидкости было поменьше и глаза не пострадали. Хотя это какое-то хреновое оправдание. Такого просто не должно было быть, – никогда не думал, что мне придется об этом говорить. И как тяжело будут даваться эти слова.

– Что ты чувствовал? – неожиданно спрашивает Айлин и смотрит на меня.

– Уверенность, что я поступаю правильно. Ради светлого будущего, – с горечью усмехаюсь я. – Ради тех принципов, которым я хотел быть верным.

– И несмотря на все это, он до сих пор любит тебя, – глядя на бледное лицо Америго, задумчиво произносит Айлин. – Мне жаль его.

– А меня – нет? – почему-то удивляюсь я.

– Тебя никто не вынуждал сделать именно такой выбор. Ты был свободен в своем решении, а ему пришлось подчиниться тому, что выбрал ты.

– Полчаса назад ты его собственноручно расстреляла, – напоминаю я.

Айлин ничего не отвечает. Она увлечена извлечением мелких осколков костей из колен своей жертвы. Я иду искать доски, чтобы забить окно в гостиной, пока не придут рабочие, чтобы поставить новое стекло. А то дует нещадно.

Америго как назло долго не приходит в себя. Прошло уже два часа, а его сердце все еще не бьется. Я перетащил его из кухни обратно в гостиную и устроил в кресле. Айлин отослал обратно в дом к Елене. Мало ли в каком недобром настроении очнется мой брат. Не хочу подвергать сейчас опасности ее жизнь. Я еще не готов к этому.

За окном сгустились плотные сумерки. По стеклу громко стучит дождь. По радио обещают завтра резкое похолодание. Вот скользко-то будет! Бросаю взгляд на часы. Сейчас должен выбраться из подвала Арсен. Как он воспримет новость о Якубе? Заставит ли его это включить здравый смысл, или он продолжит упрямиться?

Включаю ноутбук, чтобы посмотреть расписание ближайших рейсов на Лондон. Смешно сказать, но я соскучился по дому. Хочу последние дни провести там. Как только система загружается, на дисплее высвечивается звонок по скайпу от Ви. Нажимаю ответить и тут же вижу перед собой усталое лицо законника.

– Привет, – говорит он. – Хреново выглядишь. Прости, что не смог поговорить с тобой утром. Чрезвычайная ситуация, все стоят на ушах. Ты ведь уже знаешь о том, что на Тео совершено покушение?

– Да, он сообщил мне, когда я звонил ему, – отвечаю я и готовлюсь к тому, что Ви сейчас предъявит мне обвинение.

– Отравлены еще три главы кланов, – потирая лоб, говорит Ви. – Все в тяжелом состоянии. Как я понял, тебе ввели это же дерьмо? Что ты делал, чтобы снять болевой шок?

Вкратце рассказываю ему о действиях Дэшэна. Он просит моего согласия, чтобы другие медики, наблюдающие жертв отравления, могли с ним посоветоваться. Даю ему номер телефона своего помощника.

– Кстати, ты знаешь что-нибудь об Америго? – интересуется Ви. – Может быть, он упоминал что-то, что может вывести на его след?

– Нет, ничего, – спокойно отвечаю я. Во-первых, я хочу, чтобы он вернул Якуба, во-вторых, я не хочу сдавать его еще раз. Да, это решение может мне нехило откликнуться в будущем, но учитывая, как все уже плохо, хуже вряд ли будет. – Сам понимаешь, что я не тот, кому он доверит свои секреты.

Три глухих удара сердца заставляют меня вздрогнуть. Америго ожил.

– Ты же следопыт, – улыбается Ви. – Из любой мелочи можешь выжать максимум информации.

– Пожалуй, – соглашаюсь я. – Буду считать, что в прошлый раз мне просто не повезло. У меня к тебе будет две просьбы.

– Как, опять? – удивляется Ви, и его брови ползут вверх. Он берет бокал вина и подносит его к губам. Делает несколько глотков и довольно улыбается. – Думаешь, если ты помираешь, тебе все можно?

– А как же! Дай мне номер Лив, – прошу я.

Америго сладко потягивается, хрустя костями. Поднимается на ноги, насмешливо наблюдая за мной. Ни слова не говоря, Ви печатает для меня сообщение. Пробегаю по нему глазами, быстро набираю на сотовом, и тут же делаю сброс.

– Что еще? – осведомляется законник.

– Документы для моей подопечной. Мне нужно срочно вывезти ее в Лондон, а пока все будет оформлятся официально…

– Ты сдохнешь, я понял, – бодро отвечает Ви. – Пришли данные Айлин. Сделаю все в лучшем виде. Ладно, мне звонят с работы. До связи, дружище.

Вианор отключается. Опускаю крышку ноута и смотрю на брата.

– А ты умеешь производить впечатление, – засовывая руки в карманы, говорит он. – Я тронут, правда.

Из подвала, напевая веселую песенку, выбирается Арсен. Увидев незнакомого вампира, замирает в нерешительности. Бросает вопросительный взгляд на меня. Что ж, пришла пора представить их друг другу. Как-никак, одна линия крови.

– Ну, здравствуй, племянник, – широко улыбаясь, говорит Америго. – Вот мы и встретились. Честно говоря, я уже лет триста знаю о твоем существовании, а ты, спорим, только пару дней назад узнал обо мне.

– Что этот урод делает здесь? – оборачиваясь ко мне, испуганно спрашивает Арсен.

– Поосторожней со словами, святой и правильный, – вплотную подходя к нему, говорит Америго. Его наигранная радушность тут же сменяется злостью. – Якуб у меня. Твой отец в деталях тебе расскажет, как ему сейчас весело. И ты знаешь, что делать, чтобы веселье не перешло в панихиду.

Брат швыряет на стол визитку. Берет пальто и, не прощаясь, направляется к выходу. Арсен шепчет ругательства побелевшими губами, его пальцы нервно сжимаются в кулаки. Похоже, он впервые по-настоящему напуган. И я рад этому.

– Я еду в Москву, – бросает мне он. И, развернувшись, быстро взбегает по лестнице на второй этаж. Значит, у Якуба все-таки есть шанс.

Чтобы набрать номер Ливии, мне требуется все мое мужество. Я знаю, что бесконечно виноват перед нею и у меня совершенно нет времени, чтобы это исправить. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Но я хочу попросить у нее прощения за все те сказанные в порыве злости слова. За то, что не дал ей шанса все объяснить. Сможет ли она простить мне все это? Успею ли я залечить раны в ее душе от обид?

Долго брожу по улице, сжимая в руках телефон. Дождь закончился, но температура опустилась, и лужи начало подмораживать. Останавливаюсь возле фонарного столба и, взглянув на дисплей, касаюсь пальцем заученного наизусть номера. Лив долго не отвечает. И это самые мучительные секунды для меня.

– Да, – слышу я ее мягкий голос. Немного уставший и подавленный. Наверняка она сейчас рядом с Тео, выполняет роль его сиделки.

– Лив, это Зотикус. Здравствуй, – пожалуй, это было сказать тяжелее всего.

– Привет, – взволнованно отвечает Лив. – Ты хочешь узнать, как Тео?

– К дьяволу Тео. Я хочу говорить о тебе. Лив, я все знаю. Неважно, как и откуда. И я хочу попросить у тебя прощения за свою тупость и эгоизм. За то, что поверил, будто ты можешь предать. За то, что позволил себе быть идиотом.

– Зотикус, я… – ошарашено шепчет Ливия.

– Пожалуйста, не перебивай меня, – прошу я. – Не знаю, увидимся ли мы еще. Но я хочу, чтобы ты знала – я люблю тебя. Так же, как в день нашей первой встречи. Нет, вру. Сильнее, намного сильнее. И я никогда не перестану жалеть о тех трех веках, что мы потеряли по моей вине. Надеюсь, что ты когда-нибудь простишь мне эту ошибку.

– Мне не за что прощать тебя, – тихо отвечает Ливия. Ее голос дрожит и мне кажется, что она плачет. – Сожалею, что ты узнал правду. Я бы этого не хотела.

– Милая, это уже тщеславие, – смеюсь я. Напряжение спадает, уступая место легкости и эйфории. – Впрочем, можешь капризничать сколько хочешь. У тебя есть на это полное право.

– У тебя все в порядке? – тревожится Лив.

– Да. Теперь в моей жизни наконец-то все стало правильно, – честно отвечаю я, глядя, как возле фонаря кружатся маленькие снежинки.

– Зотикус, ты сумасшедший, – Лив уже не скрывает своих слез. – Я люблю тебя!

И я, счастливый как последний дурак, готов слушать это вечно.

Домой я возвращаюсь с опасением скандала от Риты. У меня сейчас нет никакого желания с ней ругаться, но я готов оплатить все, что испортил. Придя, с удивлением обнаруживаю, что кроме Айлин и Дэшэна никого нет. Эти двое сидят за столом на кухне и внимательно изучают медицинский справочник. И настолько этим поглощены, что даже не замечают, что на плите надрывается свистом закипевший чайник.

Выключаю его и ставлю на стол.

Машинально сую руки в карманы пальто, и пальцы натыкаются на лист бумаги. Достаю его и разворачиваю. Рисунок заколки, которую видел Саид рядом с телом Елены. Черт, как я мог забыть об этом? Должна была быть от него вторая записка. Шарюсь по карманам, но не нахожу ее. Видимо, потерял.

– Айлин, – трогая девушку за плечо, зову я. Та вздрагивает и даже подпрыгивает на стуле. Испуганно смотрит на меня, словно впервые видит. – Тебе знакома эта штука?

Она берет листок с рисунком заколки. Пробегает по нему взглядом и возвращает мне.

– Это заколка Ады, – подперев рукой подбородок, говорит девушка. Отодвигаю стул и сажусь, напротив. Дэшэн ойкает и, вскочив на ноги, куда-то убегает. Мы остаемся вдвоем. Мне это не нравится, но придется терпеть.

– Какие отношения были между твоей бабушкой и учительницей? – спрашиваю я.

– Первое время они дружили, а потом… Между ними словно черная кошка пробежала. Бабуля начала вдруг ее считать выскочкой и шлюхой. Пару раз они скандалили, и Ада была выгнана из нашего дома, – говорит Айлин. Домашняя футболка сползает с ее плеча, обнажая клеймо, но она не замечает этого.

– Но ведь не на ровном месте она так решила, – говорю я. – Должна была быть какая-то причина наведшая ее на эту мысль.

– Она видела Аду в клубе, танцующей с его владельцем, Рудольфом Вагнером, – вспоминает Айлин. – Он у нас что-то вроде местного Дон Жуана. Богатый, красивый, бессердечный. Но все девчонки от него без ума. А он этим пользуется. Может быть, бабушка надеялась, что Ада не такая, а потом разочаровалась в ней. Только ведь отношения с этим типом не делают ее плохим человеком, правда?

– А как тебе Ада объяснила ссору с Еленой? – вспоминая взгляд учительницы на похоронах, спрашиваю я.

– Что старые люди глубоко несчастны и видят проблему там, где ее нет, чтобы казаться нужными, – вздыхает Айлин.

– Саб ведь ее тоже не особенно жалует?

– Она просто ревнует, – широко улыбаясь, говорит Айлин. – Всю жизнь у меня кроме нее никого не было, а тут вдруг появилась соперница… Ей неуютно от этого и хочется, чтобы все было, как раньше.

– Возможно и так, – соглашаюсь я. Пожалуй, я знаю, к кому отправлюсь в гости этим вечером.

Ада встречает меня заспанной. Волосы растрепаны, на плечи небрежно наброшена шаль из-под которой виднеется шелковая сорочка красного цвета. Она вопросительно смотрит на меня. Нет сомнений, что радости от моего визита у нее нет. Жестом приглашает меня войти, и я оказываюсь в тесной, плохо освещенной прихожей.

Здесь пахнет дезодорантом и средством от моли. Кошмарное сочетание запахов. Ада скрещивает руки на груди и ждет, пока я озвучу, зачем ее потревожил. Какая недружелюбная особа все-таки!

– Тебе знакомо это? – разворачивая перед ней рисунок заколки, спрашиваю я. Учительница вздыхает, прижимается спиной к стене.

– Айлин ведь тебе скорее всего сказала, – с досадой произносит она. – Да, эта вещь принадлежит мне. С чего подобный интерес?

– У меня есть свидетель, который видел ее рядом с телом Елены, – внимательно наблюдая за ее реакцией, медленно произношу я.

Ада уходит в комнату и через минуту возвращается, держа в руках заколку. Берет меня за руку её на ладонь. Я снова рассматриваю заколку. Очень похожа на ту, другую.

– Любуйся, – холодно говорит она. – А твой свидетель просто трепло.

– Какие у тебя были отношения с Еленой?

Проходя в квартиру и оглядываясь по сторонам, спрашиваю я. Вещей мало, мебель только самая необходимая. Никаких приятных мелочей, вроде статуэток или фотографий близких людей. Словно она не живет здесь, а находится проездом.

– Она меня ненавидела, – честно признается Ада. – Считала, что я испорчу жизнь ее внучке. У нее вообще с головой было не в порядке. Мне ее не жаль, но если ты думаешь, что к этому причастна я, то ошибаешься. Я не убивала Елену.

– Почему она так думала? – интересуюсь я.

Ада пожимает плечами.

– Боялась, что я сделаю Айлин девушкой легкого поведения. Научу флиртовать с парнями, посвящу в развратные тайны. По крайней мере, все наши ссоры сводились именно к этому. Хотя никто в сторону ее внучки даже посмотреть не осмеливался. Кому нужна такая уродина? Наверное, это ее и заедало. Переживала, что род продолжить не удастся.

Голос Ады звучит зло и отрывисто. Она сильно обижена на покойную и не пытается скрыть этого.

– Откуда она у тебя? – вертя в руках заколку, спрашиваю я. – Это очень дорогая вещь. Из чистого золота.

– Что? – глаза Ады широко распахиваются от удивления. – Как – из золота? Мне подарила ее Сабина. Я была уверенна, что это какой-то китайский ширпотреб, но носила, чтобы не обидеть ее.

– Дорогой подарок для девушки из бедной семьи, не находишь? – задумчиво произношу я. – Как давно она тебе ее подарила?

– Ну, может быть, пару недель назад, я не помню точно, – отвечает Ада. Плотнее кутается в платок и шлепая босыми ногами идет на кухню. – Будешь вино?

– Не откажусь, – сжимая украшение, которому несколько веков, отвечаю я. Надо будет обойти антикварные магазины, поспрашивать не знакома ли им эта вещичка. Ада достает бутылку вина и два бокала. Разливает по ним темно-красную жидкость. Протягивает мне, и мы молча чокаемся.

– Может, пальто снимешь? – предлагает она, стягивая с себя платок. – Жарко ведь.

Несмотря на то, что в ее взгляде появляется кокетство, за ним по-прежнему прячется холод. Кожей ощущаю неприязнь, которая исходит от нее. Зачем ей это все? Кто она на самом деле?

– Я уже ухожу, – ставя пустой бокал на стол, говорю я. Ада подходит ко мне и ее руки ложатся мне на спину. Приподнимается на цыпочки, легко касается моих губ.

– Уверен? – прижимаясь щекой к моей щеке, тихо спрашивает она.

– Абсолютно, – отвечаю я, отстраняясь от нее.

Она обиженно поджимает губы, но в ее в глазах я читаю облегчение. Что за чертовщина здесь творится? Молча покидаю квартиру учительницы.