На берегу Вселенной

Весной 2015 года начался обратный отсчет маминой жизни, да и моей тоже. Простудилась она, убирая подъезды. Начались боли по всем телу, но Цымжит Дашиевна – заведующая амбулаторией отказывала в выписке направления в больницу.

Медики не лечили мою маму, не хотели ложить в больницу. Говорили, что у нее боли кажущиеся, советовали обратиться к психиатру (но направления к нему не выписывали, хотя попасть к психиатру можно только по направлению, иначе – прием платный), но мама утверждала, что, в самом деле, болеет – ее беспокоили неясные мигрирующие боли в груди, то в спине, болело сердце. Маме было всего 63 года.

В августе я обращался в подразделение министерства социальной защиты по городу, написал заявление о материальной помощи, собрал необходимые справки, но работница объяснила, что денег нет. И даже если бы были, то мы с мамой получили бы рублей триста – пятьсот – таковы обычные выплаты по матпомощи. Денежная компенсация можно получить лишь в случае чрезвычайных ситуаций – если дом сгорел или пострадал от наводнения…

Забегу вперед: ровно через год, в августе шестнадцатого года, когда я писал статью о деятельности этого соцобеспечения, руководитель этого ведомства, когда я рассказал, что денег в министерстве соцобеспечения не было, прямо возразила мне: «Такого не может быть».

К началу сентября у мамы резко ухудшился аппетит, и однажды сидя на диване в зале, она сказала: «Мы погибаем». Кроме мигрирующих болей в теле и усталости, она чувствовала депрессию, позвонив по домашнему телефону (к тому моменту мы заплатили за услуги телефона и его снова подключили) в справочную службу 09, узнала номер телефона психологической службы, но к ним невозможно было дозвониться – трубку никогда не брали.

А осенью, когда она перестала есть, и стало ясно, что ей предстоит смерть от истощения, целый месяц затягивали с госпитализацией.

28 сентября мама перестала ходить из-за крайней слабости – так как у нее не было аппетита, она совсем мало ела. То есть мама ходить могла, но в крайнем случае (в туалет и в кухню), а так все время лежала. В тот день я впервые за долгие годы сам стал готовить себе завтрак (с надрывом я вспоминаю, как накануне вечером она в последний раз мне готовила и говорила уже, что слабость – немного постоит у плиты и идёт в залу прилечь на диван).

В тот же день я вызвал скорую помощь, приехала «неотложка» от нашей амбулатории и врач сказала: «Нет показаний для госпитализации». Когда я повторил, что мама же почти не ест, медбрат бросил маме фразу: «А вы кушайте, кушайте». Не врачебные советы…

Мать хотела в инфекционную больницу, но и туда не ложили.

Заведующая амбулаторией до конца октября не выписывала направления на госпитализацию. Вместо этого завамбулаторией вызывала на дом к маме то нефролога, то невролога (вызова врача на дом ждут обычно не меньше недели). Так проходила неделя за неделей. Время было упущено. Медкарта с записями посещений врачей имеется в наличии у меня дома – например, есть запись, что невролог посетил ее 20 октября.

Слабительное, которое посоветовала Цымжит Дашиевна – слабилен, оказалось слабым и не действовало на маму. Тогда мы решили делать клизму. Я купил резиновую грушу. Но вышло хуже. Я подготовил раствор для клизмы по методу Надежды Степановой – с добавлением натурального лимонного сока. Я специально купил для этого в супермаркете лимон и выжал из него сок в кастрюлю. Но сделал это уже после того как вода остыла (я наливал туда кипяченую воду). И, видимо, какая-то инфекция зашла в кишечник матери. Она в тот вечер после введения себе клизмы жаловалась на боли в кишечнике. Потом боль вроде прошла, но из-за клизмы у нее ослабли мышцы сфинктера анального отверстия и кал в жидком состоянии стал вытекать. Вот так тогда я стал жить с мамой – я ей давал полиэтиленовый мешочек и тряпочку (стал делать их из простыни, режа ее на куски) и она ложила их себе в трусы. Благо, полиэтиленовых мешочков у нас скопилось очень много – всякий раз в предшествующие годы после того как мы съедали хлеб, купленный в киоске или магазине, мы сохраняли полиэтиленовый мешочек.

Конечно, это сильно осложнило и без того бедственное наше с мамой положение.

Когда я рассказал терапевту о мамином расстройстве кишечника, врач сказала: «Вот как живет!». И добавила, что всё к этому шло.

Но такое положение еще не было самым худшим, ведь мама продолжала сама ходить в туалет. Поесть я ей приносил в постель – она лежала в зале на диване. Ела очень мало, я варил ей макароны и давал кусок хлеба. Прочие разновидности еды вызывали у нее аллергию, а также лекарства. Когда начинался приступ аллергии, то у нее появлялись боли в кишечнике (из-за той неправильной клизмы) и общее состояние ухудшалось. Помню, так, она болела в конце октября, и я приходил к ней полночи рядом сидел – при включённом свете. Она просила остаться, но я убедил ее, что должен спать и ушел в спальню.