На берегах Ярыни

22

Опять пылали костры на заклятой Осиянской горе. Опять с визгом, воем и хохотом слетались туда отовсюду на призывный гром бубна молодые и старые ведьмы. Их было много, так много, что собравшиеся там же в разных образах бесы стали беспокоиться, как бы не удовлетворенные пылом их нечеловеческой, но все-таки ограниченной страсти, похотливые бабы не разорвали их в конце концов на клочки. Такие случаи раньше бывали… Весьма пострадавший в последний раз Огненный Змей вовсе теперь не явился на сборище. Ведьмы, понимая все это, вели себя независимо, важно, хотя и без явного нарушения тысячелетних обычаев…

Совершив, подобно другим, коленопреклонение перед Черным Козлом, облобызав его, где следует, и положив к ногам Ночного Владыки обычный дар свой — большую бутылку с хорошо очищенной водкой, Аниска собралась было удалиться к столам, когда глухой и низкий голос Сидящего, совершенно неожиданно для нее, властно сказал:

— Подожди.

Ведьма остановилась как вкопанная. Этот хриповатый голос прозвучал не только в ушах у нее, но как бы во всем существе, подчиняя себе каждую жилку, каждую кровинку, биение сердца и течение мыслей.

— Слушай, Аниска. Ты исполнила завет мой о мщении. Ты сумела быть злой, жестокой и отдала в руки мои душу того, кому, по своей бабьей слабости, разболтала некогда наши общие тайны. Смертью его ты не искупила еще, однако, вины, которая давно была мне известна, хотя я и не показывал вида, что знаю все, что ты делала с ним и о чем говорила… Нет темноты, непроницаемой для взоров моих, шепота, которого бы я не слышал, и тайных мыслей, мне не известных… Ты хочешь сказать, что имела в виду обратить любовника своего в колдуна? Напрасно твое оправдание. Максим был слишком труслив и в колдуны не годился. Ты сама это знаешь… Но учить других колдовству ты умеешь… и вот что скажу я тебе. А ты внимай и исполни. К тебе скоро придет девочка и будет просить, чтобы ты научила ее сделаться ведьмой. Не отказывай ей. Обучи постепенно всему, что знаешь сама. Будь с нею хитрой и ласковой; не пугай своей будущей ученицы и не затрудняй ее тяжелыми испытаниями, от которых могла бы поколебаться ее душа. А когда девочка будет готова, то приведи ее добровольно сперва на распутье дорог, а потом и сюда. Тогда только ты получишь прощение, а кроме того, и награду… А теперь иди. Не бойся оставаться до конца нашего празднества. Я знаю: тебя пугает мука стать невестой моей. Но на эту муку идут добровольно. У меня и без тебя слишком много невест… А за то, что ты принесла мне добрую водку (не забывай и впредь делать это!), я помогу тебе приворожить нового любовника покрасивее и помоложе Максима…

Обещание Дьявола сладостно запало в сердце Аниске и заняло думы. Полная этими думами, созерцала она кощунственно подражавший крещению обряд принятия и посвящения в невесты Козла какой-то высокой, худощавой красавицы с курчавыми и пышными, закрученными на затылке косами. Безучастно слушала Аниска проповедь Ночного Владыки, без любопытства созерцала страшные облики явившихся на Осиянскую гору нечистых, без трепета ощущала холодную бледность прикасавшихся к ней рук оживленных на краткий миг мертвецов. За ужином ведьма почти не ела, стараясь отгадать, кто будет послан ей в любовники Властелином Мрака. Сосед Аниски слева, вылезший для праздника, наполовину седой, наполовину рыжий колдун, то и дело крал с ее тарелки куски творога, сала и колбасы.

Куски эти любезно подкладывал ведьме, с томным ворчаньем, сидевший от нее справа с полумедвежьим лицом коренастый на вид и мохнатый нечистый.

Аниска не замечала ни воровства своего товарища слева, ни настойчивой услужливости правого соседа по пиру.

— О чем задумалась, молодуха? — спросил ее рыжий колдун, выбирая крошки творогу из густой бороды. — Не для того ты сюда прилетела, чтоб думать. От дум приходят раньше времени неприятные для баб морщины… Надумаешься еще, лежа в могиле… А пока молода и сильна, думай поменьше и веселись, как умеешь. Ежели ты неопытна, то я тебя после ужина кой-чему научу. Не смотри, что я старый. Отдыхая в гробу, накопил я достаточно сил, чтобы утомить бабу и покрепче тебя…

— Отстань! Не до тебя! — сурово отрезала Аниска.

После ужина, вместо того чтобы плясать заодно с другими, она отошла скромно в сторону, к потухавшему костру, над которым незадолго перед тем склонялось второе лицо Ночного Козла.

От угольев костра расстилался по земле густой белый дым, который жадно вдыхала лежавшая тут же на правом боку толстая нагая старуха. Аниска перешагнула через ее короткие ноги, улеглась тут же неподалеку сама и тоже стала усердно вдыхать сладковато-приторный дым. Она и раньше знала, что курево это дает возможность видеть при закрытых глазах все, что делается в том или ином, смотря по желанию, городе или селе.

Зажмурив глаза, Аниска напрягла волю, чтобы вызвать облик того, кто был ей обещан Хозяином Мрака.

В воображении ведьмы неожиданно всплыло юношеское смеющееся лицо дьяконицына племянника, Сени. Очертания его красивых, улыбчатых, с небольшими усиками розовых губ и ясные голубые глаза сразу же полюбились Аниске, и она, как бы в ответ видению, улыбнулась сама заманчивою многообещающего улыбкой.

Почти до самого конца шабаша, никем не беспокоимая, лежа у потухавшего костра, ведьма не отпускала от себя этот сладко привороживший все ее существо юный, привлекательный образ…

Спокоен и радостен был обратный Анискин полет, под крик петухов, в предрассветной мающей мгле, к родному селу, где ее ждала, по обещанию Хозяина Праздника, радость новой, доселе не испытанной страсти.

Сознание того, что за нею все время неустанно следят глаза незримого Ночного Козла и каждое деяние ее небезразлично воспринимается и запоминается им, заставило Аниску приноравливать свою жизнь и поступки к желанию и воле своего Господина. Зная, что последний вменяет ведьмам в обязанность творить вред, зарецкая чародейка начала усердно и осторожно портить не только скот (что случалось порою и раньше), но трогать и людей, — то, чего прежде она избегала. Ночью, в виде черной собаки, унесла и загрызла поповского гуся; пустила по ветру пыль с пожеланием раздумья и корчей в сторону, где играли дети соседки; на граничащий с нею двор, по другую сторону дома, вылила наговоренные, с собачьим пометом в поганом котле вскипяченные помои…

Страх перед Господином заставлял чаровницу все время думать о том, как ему угодить и избавиться таким образом от неприятностей за доверчивость к Максиму.

В свою очередь нечистая сила стала заметно ей помогать. Каждую ночь видела Аниска во сне всех тех, кто должен будет в течение дня прийти к ней ворожить и гадать. Во сне же она получала и указания, что каждому посетителю следует дать в качестве снадобья или предсказать. Ведьме удалось между прочим открыть, где находятся кони, украденные у Гордеевых и Степанчука, и сообщить Феоклисте Седых, что к ней вернется скоро муж, пропавший без вести на войне.