Мятежница

- Твоя жена являлась агентом мятежников, которые намерены свергнуть правящую семью. Ты практически выкрал из архивов королевской библиотеки ценную книгу. Из архивов, которые сам же заново и опутывал защитными заклинаниями. Вы - идеальная пара. - Криво улыбнувшись на брошенное полушепотом "Язва", Стивен сел в кресло, которое занимал обычно, оказавшись в этом кабинете, и с любопытством посмотрел на меня: - Ну и как, нашла что-нибудь?

Для меня Ричард перенес в свой кабинет софу, которой ранее в меблировке не учитывалась, и я с удовольствием оккупировала предложенный мне собственный уголок. Если была возможность провести время не в своей комнате, я ею всегда пользовалась. Кабинет Ричарда меня утраивал в этом плане гораздо больше библиотеки, его спальни и дальнего салона, из которого софа и была "украдена", несмотря на то, что и его я уже изучила вдоль и поперек. Мне нравилось сидеть здесь, с книгой или без нее, пока Дик занимался своими делами. Это дарило давно забытое ощущение... уюта? семьи? дома? Как бы то ни было, я радовалась любой возможности удрать из спальни и устроиться с ногами на "своей" софе.

Вот и сейчас я забралась на нее, оставив домашние туфли на полу, и изучала лежащую на коленях толстую и довольно тяжелую книгу. При появлении Стивена я нервно одернула юбку, проверяя, закрывает ли она ноги. Рядом с Диком о таких вещах я не думала. Рядом с его братом, несмотря на несколько откровенных разговоров, настолько свободно я себя не чувствовала. Глаза заметившего мое движение Стивена понимающе блеснули.

- Нет, касательно вопроса престолонаследия и смены правящего рода пока ничего нет. Но я уже нашла места в "Предписаниях", которые были опущены при переписывании, - я кивнула на лежащую в ногах книгу, принадлежащую Дику. - Так что почти уверена в том, что скоро обнаружится и что-нибудь, что сможет нас заинтересовать.

Стивен кивнул. Мне показалось, что старшему придворному магу довольно тяжело полагаться при расследовании на такие вот шаткие надежды. Его тяготило - как, впрочем, и Дика тоже, - что они умудрились не заметить заговорщиков. Тот факт, что прикрывался он кем-то из высших аристократов, они оправданием не считали. Его раздражало то, что приходится работать с малым количеством людей, стараясь обеспечить максимальную эффективность и при этом не допустить разглашения информации: нельзя было позволить оставшимся трем родам узнать о том, чем заняты подведомственные Девенли дворцовые службы. На него давило молчаливое неодобрение короля, предупрежденного о возможной опасности. Ему явно недостаточно было моего "почти уверена", но большего я сказать сейчас и не могла.

Я вернулась к книге. Перевернув желтый пергаментный лист, явно магией защищенный от разрушения, продолжила вчитываться в ровные, написанные на удивление лаконичным почерком, строки. Постаралась сосредоточиться на своем занятии, но все равно невольно прислушивалась к тому, о чем говорили братья.

Приглушенные серьезные голоса напомнили вчерашний вечер, ту его часть, когда Дик, раздраженный неудачей и тем, что ему пришлось изворачиваться как никогда раньше, чтобы найти благовидный предлог для отказа Мелиссе, узнал о незваных гостях. Вспыливший Ричард, еле сдерживаясь, назвал старшего брата болваном, а меня поздравил с тем, что мои самоубийственные желания начинают сбываться, после чего утащил Стивена в свой кабинет и долго о чем-то с ним разговаривал. Промаявшись какое-то время в комнате, из-за беспокойства, что они разругаются, и немножко из любопытства я, отбросив страх быть застигнутой прислугой, вышла в коридор и на цыпочках прокралась к закрытым дверям кабинета. Но криков и шума драки оттуда не доносилось. Не вполне доверяя магам - дверь они могли и зачаровать, как поступил Дик с той, что вела в мою спальню, - я заглянула в открывшуюся щель. Вопреки опасениям, братья и не думали ругаться. Спокойно, с серьезным видом что-то обсуждали до моего прихода. Дик, повернув голову, задумчиво посмотрел на меня и посоветовал - мягко приказал, фактически:

- Иди спать, Лиз. Ничего страшного не случится, обещаю. - Беспокойство улеглось, но любопытство разгорелось еще больше. Ричард, видя, как заблестели мои глаза, покачал головой: - Вечер ничего не дал, как ты и предсказывала. Так что можешь со спокойной совестью отправляться в кровать.

Я не стала спорить. Мужчины, не дожидаясь, пока я закрою дверь, продолжили прерванный разговор, и мне даже в спальне казалось, что я слышу усталые приглушенные голоса.

Сейчас и Ричарду, и Стивену было особенно тяжело. После того, как умер главный придворный маг, старший из братьев занял его место, несмотря на свою молодость и возмущение более опытных волшебников. Но такие решения принимал только король - и его величество посчитало, что ученик придворного мага справится с возложенными на него обязанностями куда лучше, чем Наместник какого-либо из городов. Позже во дворце появились Дик и еще один молодой маг, едва закончивший обучение - его имени я не помнила. И на них троих, еще не обладающих силой в полной мере, ложились все дворцовые заботы. Не думаю, что и раньше их обязанности были легкими и необременительными, но в настоящее время, в связи с проявившимися сепаратистами и давлением со стороны государя, обоим приходилось особенно нелегко.

И я боялась, что в таком состоянии ошибку скорее совершат они, а не Даррел Шепард. Чего никак нельзя допустить. Стараясь не обращать внимания на усталость в голосах беседующих мужчин, сосредоточилась на "Предписаниях". В них просто обязано быть хоть что-нибудь!

- Он отказывается меня слушать! - зло бросил Стивен, ударив кулаком по столу. Я вздрогнула и подняла голову. Взъерошенный придворный маг сидел, нахмурившись и прикусив губу. В глазах - недовольство, разочарование, злость на собственное бессилие.

- Тогда, может, нам отойти в сторону и дать Даррелу сделать то, что он хочет? - Ричард отбросил чистое перо, которое до этого крутил в руках. - Если его величество настолько беспечно и слепо...

- Поостерегся бы ты такое вслух говорить, - Стивен хмуро взглянул на брата. - Впрочем, вы с Лизой одного поля ягоды. Одни бунты на уме.

- В чем дело? - поинтересовалась я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и даже нейтрально.

- Король отказывается отсылать младших детей из столицы. Он не воспринимает всерьез мои слова о том, что, вероятнее всего, в опасности не только его жизнь, но и жизнь всей его семьи. Он допускает, что заговор может проходить сквозь все слои населения, взяв свое начало где-то среди аристократов; что пока идет только подготовительный этап, а в решающий момент удар может быть нанесен как со стороны горожан, обеспечивающих беспорядки на улице, так и со стороны лордов, вознамерившихся произвести переворот, но совершенно не считает серьезной мысль, что свергнуть могут не просто неугодного короля - сменить хотят всю правящую династию. И на все мои уговоры отправить принца Ларека и принцессу Орину подальше от Грэйн-Аббен только отмахивается. Но при этом требует скорейших результатов.

- В то, что главным может быть Даррел, он тоже не верит, - заключила я, сумев даже кривовато улыбнуться. Наверное, этого следовало ожидать.

- Не верит. Уверен, что мы занимаемся ерундой, пытаясь доказать его причастность к мятежникам. Даррел - его давний друг и советник, первый человек без магических способностей за последние лет сто, который завоевал расположение короля и такое высокое положение при дворе. По сути, обвинить Даррела в заговоре - все равно что обвинить короля в неумении разбираться в людях.

- Мне жаль, что я не могу предоставить по мятежникам больше информации, - я опустила голову, действительно сожалея о том, что была так сосредоточена на мести Дику и упускала из виду все остальное.

- В том, что мы, словно слепые щенки, тычемся в стену, нет твоей вины. Благодаря тебе мы вообще узнали о том, что существует кучка недовольных управляемых идиотов, угрожающих законной власти. И то, что один человек смог так долго водить нас за нос - минус нам.

Дик поморщился на этих словах, но возражать не стал. Мне хотелось как-то успокоить их, помочь, но в моей власти сделать очень и очень немногое.

- А новый штаб?

- Это не штаб, - махнул рукой муж, - а просто место встречи. Похоже, часто используемое, поэтому за ним установлено наблюдение, но за прошедшее время больше там никто не появлялся.

И здесь неудача. Я глубоко вдохнула, не давая эмоциям воли. Разочарование и какая-то тоска воцарились в кабинете, и ни один из нас не знал, как переступить через такое настроение.

Ночью я долго не могла уснуть, пытаясь придумать наилучший вариант дальнейших действий, и неизменно приходила к одному выводу: о том, что жена Ричарда Девенли не умерла, как считалось эти четыре года, необходимо объявить сейчас. Дик будет против, и наверняка много времени придется потратить на уговоры, но в своем решении я была уверена. Все планы Даррела Шепарда были так или иначе связаны с моим мужем и носимым им последние годы статусом вдовца. Мое появление рядом с ним наверняка что-то сломает в идеально выверенной конструкции, заставит врага допустить ошибку и даст нам короткое преимущество. Вот только как убедить в этом Ричарда? Он не захочет рисковать мной. Не станет.

Я словно вернулась в прошлое. Мой муж - аристократ, маг, человек, получивший прекрасное образование и воспитание, снова запер меня. На этот раз не в подвале, а в спальне, но факт оставался фактом - он меня запер.

Он даже не стал спорить, когда я заикнулась о своих соображениях. Выслушал молча, с каменным выражением лица, после чего встал и, взяв одной рукой "Предписания", а второй подхватив меня под локоть, отвел в спальню и закрыл дверь снаружи. Колотить в нее было бессмысленно - в коридоре не было слышно ни звука. Минусы жизни с магом, имеющим деспотические замашки.

Поэтому я снова сидела в четырех стенах, с появляющимся на столе подносом и тяжеленным фолиантом на коленях. Надеюсь, Стивен сможет образумить младшего брата, если заглянет позже вечером к нам.

Трепета перед "Предписаниями" я почему-то совершенно не испытывала. Я понимала, что передо мной - древнейший документ нашей страны, оставленный потомкам еще первыми переселенцами, но все равно не испытывала должного почтения. Страницы листала осторожно, но без восторженной дрожи. Увидь меня главный архивариус сейчас, его бы наверняка удар хватил: над раскрытым сводом изначальных законов то и дело мелькала моя рука с очередной маленькой виноградной гроздью. Ни Дик, ни Стивен бы меня тоже за такое по головке не погладили бы: как аристократы и придворные маги, они осознавали ценность этой книги и, в отличие от меня, относились к ней как к реликвии. Для меня же "Предписания" были лишь шансом понять, на что опирается в своих замыслах Даррел Шепард.

В оригинале было достаточно законов, "забытых" переписчиками. Я не могла сказать, хорошо это было или плохо - многие из них устарели еще до рождения моих бабушек и дедушек, но в душе поселилась маленькая обида. Оказалось, на протяжении столетий правящая династия утаивала от своего народа ряд законов и правил, которые позже могла использовать в свою пользу. Я отдавала себе отчет в том, что королевская семья - это отнюдь не сошедшие на землю Пресветлые, безвинные, праведные и бесконечно добрые. Но раньше это осознавалось как-то абстрактно, а сейчас я получила этому крохотное подтверждение. Наверное, и Дику я никогда не задам интересующих меня вопросов о его работе при дворе - я не хочу снова разочаровываться в нем. Потому что быть доверенным лицом короля и не замарать при этом рук невозможно.

Стиль изложения в "Предписаниях" был строгим и лаконичным, без вычурных, сложно построенных фраз, что выгодно отличало их от справочника по зельям. И, хотя читать такой сухой язык было достаточно скучно, я была уверена, что не запутаюсь в хитросплетениях слов: создатели данного свода формулировали все очень четко и ясно. Единственной опасностью при внимательном изучении "Предписаний" была вероятность уснуть от скуки.

И я отчаянно зевала, не в силах справиться с накатившей сонливостью. Такое состояние накатывало на меня два-три раза в час, и приходилось слезать с кровати, протаптывать в ковре дорожку из угла в угол или умываться холодной водой, чтобы прийти в себя. К тому же сложно было отогнать мысль, что на самом деле я зря взялась за изучение оригинальных "Предписаний" - все равно в них ничего полезного не найдется.

В очередной раз выйдя из ванной, я остановилась перед кроватью и подумала, что пора что-нибудь поменять. Перетащив тяжелый фолиант в изножье, бросила туда же подушку и легла на живот, подперев подбородок кулаками. Такая поза не гарантировала повышение интереса к читаемой книге, но она определенно поменяла настрой, с которым я вновь взялась за это дело: я самым бессовестным образом, как в детстве, болтала в воздухе ногами.

Впрочем, через какое-то время мне стало не до этого. Я не знаю, каким образом семейство Шепардов получило доступ к тайным архивам - нужно будет попросить Дика или Стивена, чтобы они проверили, не был ли кто из предков Даррела архивариусом, - но я, кажется, нашла то, на чем строится его план по свержению правящего рода. И да, Ричард определенно должен был оставаться вдовцом.

Часть седьмая. Притворщица.

Что в детстве по-настоящему поразило меня, так это театр. Для маленькой девочки, живущей в деревне, посещение театра в Четейр-Глэсе стало первой встречей с волшебством. Не с той магией, что подвластна моему мужу и некоторым избранным, а с той, которую творили обычные люди, чьей единственной Силой был их талант. Я вряд ли когда-нибудь смогу вспомнить название той самой, первой, пьесы, но тот восторг, ту безудержную радость и те минуты искреннего смеха память бережно сохранила где-то в самом дальнем уголке.

И услужливо извлекла на свет, когда встал вопрос о месте моего первого появления на людях.

Про меня едва ли можно сказать, что я влюблена в театр. Мне нравилось посещать спектакли и видеть, как очередную книжную историю на сцене воплощают в жизнь. Но моей страстью он не являлся. И все же именно про него я вспомнила, когда, на пару со Стивеном, до хрипоты спорила со своим мужем, убеждая его в необходимости показать Шепардам живую и невредимую меня. Встреча в театре... разве может кто-нибудь усомниться в том, что она естественна и случайна? А то, что я не умерла, да еще и посмела прийти на тот же самый спектакль, который посетят Мелисса и Ричард - это не более, чем злая насмешка Пресветлых. Но никак не направленный против Шепардов удар.

Я ни секунды не сомневалась в том, что Дик будет категорически против нашей со Стивеном затеи, когда излагала ему свои мысли. Он пригрозил снова запереть меня в подвале, если я еще раз хотя бы подумаю о том, чтобы подвергнуть себя опасности. А в том, что она будет мне угрожать, не сомневался никто, особенно в свете моей последней находки: слишком много сил потратил Даррел на то, чтобы корона досталась его семье. Слишком много неслучайных случайностей ему пришлось создать, чтобы приблизиться к мечте своего отца так близко, насколько это вообще возможно. Он не отступится, когда до цели остался шаг.

Это понимали все. И признавали необходимость действий, которые вынудили бы Даррела оступиться и совершить ошибку. Вот только... мой муж. Его желание решить все без моего участия и нежелание подвергать меня риску заставили меня за его спиной сговориться со Стивеном. К счастью или нет, но старший брат Дика оказался куда более склонен к риску и сумасшедшим идеям. Возможно, он вел бы себя так же, как и Ричард, зайди речь о его собственной семье, но Стивен, вопреки горячему желанию обоих родителей, не стремился ею обзаводиться.

Переспорить Ричарда пока не удавалось. И по глазам Стивена я видела, что ему все больше хочется поступить так же, как и в прошлый раз: посадить младшего брата под замок и самому увезти меня из дома. Я и сама нередко подумывала о такой возможности, но Дик, увы, являлся центральной фигурой нашего плана.

А пока я старалась уговорить его, хотя и не представляла, какие аргументы могли бы показаться Дику достаточно весомыми для того, чтобы поменять решение. Он не желал выпускать меня из дома, не хотел показывать миру вновь обретенную жену и подобной категоричностью лишал меня возможности самой принимать решения. И все же со всей страстью отстаивать свою свободу я тоже не могла: при всей своей настойчивости и даже некоторой браваде, я боялась в действительности покидать стены этого особняка. Боялась той жизни, что была у меня четыре года назад. Боялась разговора с Ричардом и последующего неизбежного столкновения. А еще я очень боялась взглянуть в лицо своей ненависти. Смогу ли я удержать себя в руках, когда увижу Даррела Шепарда? Хватит ли мне сил и выдержки, чтобы вести себя соответственно ситуации, когда рядом с Диком будет стоять Мелисса?

- Иди сюда, - позвал вдруг Ричард.

Я подняла голову, с удивлением глядя на мужа. С того момента, как завтракавший с нами Стивен исчез в направлении, скорее всего, дворца, мы с Диком не разговаривали. Молчаливое противостояние началось еще с вечера, после очередной бесплодной попытки каждого из нас настоять на своем. Мы и за завтраком обменялись едва ли парой слов, после чего муж, кивнув в качестве прощания, уехал вслед за братом.

Снова предоставленная на целый день самой себе, я придумала сотни вариантов возможного разговора с Диком, подобрала, как мне казалось, неоспоримые аргументы, но почему-то так и не смогла сказать ни слова, когда явно уставший Ричард вернулся домой. Просто кивком поприветствовала заглянувшего в кабинет Дика - и сделала вид, что лежащие на коленях "Предписания" интересуют меня больше всего на свете. Раздраженно рыкнувший муж не стал навязывать мне свою компанию, и, как мне показалось, ушел в свою спальню, проведя там достаточно долгое время. И заставляя меня вслушиваться в тишину: вдруг вскоре дверь хлопнет, предупреждая, что Дик вот-вот появится в кабинете.

Но и еще одному моему расчету сегодня было не суждено сбыться. Ричард обманул мои ожидания, решив, вопреки сложившейся за последние недели привычке, поужинать внизу, без моего общества. Я чуть не подпрыгнула от возмущения, когда поняла, что шаги не приближаются к кабинету, а удаляются по коридору в сторону лестницы. Не то, чтобы я действительно обиделась на мужа за это - мы оба демонстративно молчали друг на друга и пока не готовы были переступить через гордость, - но я только-только вновь набралась смелости начать с ним новый спор.

И вот вдруг он нарушил молчание. Я отложила прочитанные десятки раз "Противостояния" и настороженно поднялась с софы. Стоящие на полу рядом с ней домашние туфли проигнорировала. Все так же с недоверием глядя на протянутую руку мужа, приблизилась к его креслу. Дик усадил меня на стол перед собой, пытливо вглядываясь в глаза.

- Ты действительно понимаешь, какая опасность будет тебе грозить, если Даррел и Мелисса узнают о том, что ты, несмотря на их старания, не умерла? - он погладил кончиками пальцев мою раскрытую ладонь, и это заставило задрожать и отвлекло от смысла заданного вопроса. Пытаясь отстраниться от собственных эмоций и сосредоточиться на разговоре, неуверенно кивнула. - И все равно продолжаешь настаивать на своем? - На этот раз кивнула с большей уверенностью. Дик тяжело вздохнул и, выпустив из плена мою ладошку, откинулся на спинку кресла. - Мне иногда кажется, что ты меня все еще не простила и таким изощренным способом все-таки хочешь отправить меня на встречу с Пресветлыми, - признался он.

Я хмыкнула, склонив голову на бок, и грустно, устало улыбнулась:

- Дик, я просто хочу, чтобы это поскорее закончилось.

- Ты же понимаешь, что после возвращения из театра я запру тебя в комнате, опутаю ее заклинаниями и никогда больше не позволю общаться с моим братом, чтобы он не вмешивал тебя во что-то подобное? - спросил он, глядя мне в глаза. Мои пальцы снова оказались в его руках, и Ричард осторожно, едва ощутимо поцеловал их.

Я улыбнулась куда радостнее, понимая, что добилась своего, и кивнула еще раз:

- Я готова к этому.

О том, что этого "никогда больше" у нас с Диком не будет, я даже не вспомнила, захваченная странным настроением этого момента.

Вопреки собственным надеждам и лихорадочному предвкушению, про спектакль я забыла почти сразу, как погас свет. На происходящее на сцене я не обращала внимания, куда больше интересуясь парой, что заняла ложу по правую руку от меня. Я не могла удержаться от того, чтобы не оглядываться постоянно в ту сторону в попытке понять, что происходит сейчас между Диком и Мелиссой. Почему-то было тревожно. Не из-за нашей сумасшедшей затеи, а из-за них. Преследовало чувство, что мисс Шепард что-то задумала и намерена перейти к более решительным действиям. Не станет ли этот вечер отправной точкой последнего этапа их плана?..

Что мне до любовной пьесы, разыгрываемой актерами на сцене, когда в моей собственной жизни разыгрывается драма во много раз трагичней? Когда-нибудь, возможно, я снова смогу прийти в театр и полностью раствориться в спектакле, забыв об окружающем мире, но сейчас решение, принятое под влиянием эмоций и воспоминаний, показалось ошибочным.

Стивена среди зрителей я не заметила, хотя точно знала, что он здесь. Впрочем, при том настроении, что владело мной с момента выхода из дома, это было неудивительно.

Я нервно хихикнула, сжимая подлокотники кресла. Сидящая рядом дама с пышной прической и обилием потемневшего кружева на платье неодобрительно покачала головой, с осуждением покосившись в мою сторону. Я осознавала, что момент прощания юных влюбленных, разлучаемых войной, не повод для смеха, но не могла бороться с подступающей паникой. Я то торопила антракт, то безумно боялась его скорого наступления.

Кажется, я слишком много на себя взяла. Активные действия, на которых я так настаивала, уже не казались такими уж необходимыми. Вполне можно было предоставить возможность двум придворным магам и их ведомствам разобраться в возникшей ситуации с назревающим мятежом. Без моего участия.

Так и следовало поступить. Это было бы наилучшим...

Глубоко вздохнула, успокаивая сердце и прогоняя панические мысли. Я действительно могла бы отсидеться за спинами Дика и Стивена, и никто не посмел бы меня ни в чем обвинить. Возможно, такое поведение даже посчитали бы правильным. Вот только существовали два "но". Во-первых, не имея практически никаких доказательств и действуя из-за этого с особой осторожностью, королевские службы могли потратить на все это месяцы. Мы и так потеряли непозволительно много времени. Во-вторых, и это, наверное, куда важней, я хотела быть причастной к тому, чтобы сделать Шепардам больно, разрушить их мечту и сломать их жизни. Мне нужна была месть. Я не откажусь от нее.

Весь первый акт меня кидало из крайности в крайность. То я паниковала и порывалась сбежать, сбросив все заботы на плечи Дика, то довольно хладнокровно просчитывала последствия сегодняшней встречи.

Огни на сцене погасли, мягко опустился занавес, и прозвенел звонок. Антракт, которого я так ждала и который так желала отдалить, завершил первую часть спектакля, вызвав новую волну неуверенности и страха. Встать с кресла с первого раза не получилось: колени почему-то подогнулись, когда я увидела поднимающихся со своих мест Дика и Мелиссу. Они покидали ложу Девенли, неторопливо направляясь на обязательные и привычные расшаркивания со знакомыми аристократами, также пришедшими на этот спектакль.

На время перерыва все зрители выходили в фойе. Для знати во всех театрах существовала специальная комната, где они могли пообщаться между собой и где им не попадались бы на глаза простые горожане. Но отдыхали в таких салонах чаще всего пожилые матроны и юные барышни, весь же цвет аристократии предпочитал оставаться у принесенных столиков в фойе, чтобы можно было показать себя во всем блеске денег и титулов. Из-за этого огромный холл словно бы разделялся на две половины, на одной из которых царствовали аристократы, ведущие себя так, словно были приглашены на прием в королевский дворец, а на другой завидовали и метали ненавидящие взгляды простые жители столицы, в недорогой одежде и с куда более дешевыми билетами. Многие аристократы ходили в театр именно поэтому: они наслаждались не представлением, а чужой завистью, светясь от самодовольства. В таком случае нет ничего удивительного, что Даррелу так легко удалось организовать заговор, найдя недовольных и обделенных.

Руки дрожали, когда я выходила в фойе в потоке людей, и программка танцевала в пальцах. Глаза выискивали в море драгоценностей и шелка на противоположном конце знакомое лицо. Я знала, что Дик нервничает наверняка не меньше меня, но ему хотя бы внешне нужно было сохранять спокойствие, и я отчаянно нуждалась в молчаливой поддержке с его стороны.

С одной стороны - я ведь уже видела Мелиссу, мое волнение должно быть вполовину меньше. А с другой... тогда она была для меня всего лишь бывшей любовницей Ричарда, дочерью человека, убившего мою семью, и, возможно, девушкой, не замешенной в планах отца. Сейчас же я знала точно, кем она была, и это знание во много раз увеличивало мою ненависть и отвращение к ней. Возможно, Мелиссу я ненавидела даже больше, чем Даррела. Он покусился на корону - и это уже было неприемлемо. Но его дочь покусилась на нечто такое, что было для меня важнее всего на свете, на то, что я так и не смогла сохранить. Сама мысль о том, что ей нужен ребенок от Дика - и даже не потому, что она его любит, а в качестве билета на трон, - выводила меня из себя. Престол - не дилижанс, а ребенок - не способ легко вскочить на его подножку.

Я невольно прижала руку к животу, вспоминая ту маленькую жизнь, которую не сумела сохранить. Позволить Мелиссе использовать то, чего так страстно желала я сама? Взгляд наконец зацепился за знакомые лица, и при виде черноволосой головки ладонь на животе невольно сжалась в кулак. Совсем как тогда, у чтицы. Только не Мелисса. Только не она.

Ненависть и злость помогли унять панику, а ищущий взгляд Ричарда отозвался теплом в теле. Я смогу разыграть свою роль, это будет не трудно. В конце концов, мы же в театре?..

Поискала глазами еще одно действующее лицо: Риту - девушку, привлеченную Стивеном для нашего спектакля. Ее аляповатое, нелепого фасона платье трудно было не заметить, но я все равно переживала и постоянно осматривалась, отвлекаясь от якобы чтения программки.

С Ритой Стивен нас познакомил утром, когда, с обезоруживающей наглостью, под носами наблюдателей, выведя меня из дома Ричарда, спрятал в одном из принадлежащих тайным службам убежище. Вопросом, почему в прошлый раз он не укрыл меня заклинанием-хамелеоном, я не задавалась: тогда ему нужна была наживка, которая помогла бы определить, ведется ли до сих пор слежка за домом его младшего брата. Ответ он получил. Сейчас же спектакль нужно было устроить не для исполнителей, а для организаторов, поэтому необходимости в таинственной, закутанной с ног до головы в темный плащ фигуре не было.

В тесной каморке, которая мало соответствовала моим представлениям о тайном убежище или хотя бы конспиративной квартирке, нас ждала девушка - первый человек со стороны за последние несколько месяцев. Из-за этого я не знала, как себя вести. О том, кем я являюсь на самом деле, Рите не рассказали, и я не представляла, о чем с ней говорить и нужно ли говорить вообще хоть что-то. Стивен общался с девушкой легко, на правах старого и, похоже, довольно близкого знакомого. По крайней мере, улыбки и взгляды, которые они дарили друг другу, казались мне весьма многозначительными.

Позже, втягиваемая старшим родственником в разговор, я почувствовала себя свободнее и смогла определиться с тем, что и как можно говорить. В конце концов, кроме Ричарда и последних семи лет, у меня когда-то были подруги, увлечения и предпочтения. Это - безопасные темы, об этом - можно говорить. И мы говорили. Практически обо всем. Так, как когда-то часами болтали с Арлин.

Рита оказалась бывшей актрисой провинциального театра. На одном из спектаклей ее заметил столичный аристократ. Девушка, привлеченная титулом, польщенная ухаживаниями и ослепленная обещанной перспективой выступать в лучших театрах Грейн-Аббэна, приехала за любовником в столицу. Вот только сцены лучших театров она видела лишь из зрительного зала, а вскоре и вовсе надоела своему покровителю. История до отвратительности обыденная. Благодаря таким вот скучающим и ищущим разнообразия лордам в обществе всегда будут и дамы полусвета.

В подробности Рита не вдавалась, но из ее рассказа и со слов Стивена я поняла, что девушка - настоящий виртуоз перевоплощений. И обиды своему лорду она не простила: под разными масками преследовала его, угрожала и любыми путями пыталась доставить ему неприятности. Пока из-за этого не угодила в застенки городской стражи, а оттуда - в заботливо распахнутые руки Стивена, поспешившего приобщить к службе в своих теневых ведомствах ценного мастера маскировки. И Рита, кажется, была вполне довольна тем, как в итоге сложилась ее судьба.

В какой-то момент меня напугало то, как часто и как в то же время непохоже перекликается эта история с историей моей жизни. И, пусть не ко времени, но позабавил итог: обе мы, в конечном счете, работаем на королевских магов. Странная ирония. Глупая, но, наверное, все же поучительная задумка Пресветлых.

Рита рассказывала мне обо всем случившемся с ней с улыбкой, сопровождая повествование шутками и колкостями, благожелательно усмехаясь, когда Стивен вставлял очередное саркастическое замечание. Смогу ли я когда-нибудь также рассказать кому-нибудь о себе? Без боли и сжимающегося сердца, с улыбкой отпустив все произошедшее? Надеюсь.

За такими беседами - то неспешными и тихими, то сопровождаемыми смехом и ехидными фразами, - мы готовились к походу в театр: перешивали подготовленные платья, придумывали грим для Стивена и Риты, разрабатывали наиболее жизнеспособные варианты развития событий. Лорд Девенли периодически исчезал, отлучаясь по своим делам - он не мог постоянно сидеть с нами в этой тесной комнатушке, но неизменно приносил что-нибудь перекусить. И с насмешкой тихо рассказывал мне о том, как бесится Ричард, не зная, где я и как я. На сердце от таких слов, если быть откровенной хотя бы с самой собой, теплело.

Помощник Рите из меня, конечно, получился никудышный: с иголкой я с самого детства не дружила, в отличие от мамы, с удовольствием закапывающейся в ворох ниток и тканей. Впрочем, для нашего плана умение шить и не требовалось. Наоборот, нужно было превратить изначально миленькое платье в нечто ужасное, режущее глаз и непрочное. Результат нас порадовал, и мои исколотые пальцы определенно стоили того веселья, что я получила, издеваясь над бедной одеждой. Мой собственный наряд мы не трогали - ни улучшать, ни портить не стали.

И вот сейчас я, в скромном сине-зеленом платье, притворяюсь увлеченно читающей программку, а сама мелкими шажками двигаюсь к замеченному яркому нелепому платью, мелькнувшему у самого края толпы. Стивен должен быть где-то поблизости: во-первых, для того, чтобы удачно подтолкнуть меня, во-вторых - чтобы подстраховать в случае появления неучтенных нами факторов, и в-третьих - чтобы наблюдать за Мелиссой.

Резких тычок в спину, хоть и был ожидаем, оказался все-таки неожиданным и довольно сильным. Чтобы не упасть, мне пришлось сделать несколько неуклюжих шагов вперед, наступив на подол Ритиного платья и уцепившись за яркий рукав. За практически неразличимым в гуле голосов треском ткани раздалось громкое, недовольное и визгливое:

- Мое платье! Вы порвали мое любимое, приберегаемое как раз для походов в театр платье!

Если бы я не общалась с Ритой в течение почти всего дня и не помогала ей наносить грим, никогда бы не поверила, что вот эта смуглая, кричащая на меня брюнетка на самом деле смешливая белокожая девушка с кудрявыми светлыми волосами. У нее даже форма носа изменилась, разрез глаз стал другим... Мятежники к таким фокусам не прибегали. По крайней мере, среди агентов, с которым общалась я, были распространены только парики и одежда разных фасонов. Так кардинально внешность никто из нас не менял.

Я на шаг отступила, опешив. На какие-то секунды я действительно почувствовала себя виноватой перед девушкой за то, что так обидно лишила ее любимого наряда, но потом вспомнила, что передо мной - актриса, уже несколько лет плотно работающая с тайными службами короны, и чуть успокоилась. А Рита, напротив, расходилась все сильнее, громкими криками привлекая к нам внимания и требуя у оборачивающихся на нас людей сочувствия. Она призывала народ посмотреть в глаза "этой дурно воспитанной особе с отсутствующим вкусом" и обвиняюще тыкала пальцем в лоскуток, оставшийся в моих руках.

Спектакль, разыгранный моей напарницей - странно было снова чувствовать себя работающей в паре с кем-то, - привлек так необходимое нам внимание. На шум стали оборачиваться и аристократы. В том числе - стоящие в кругу общих знакомых Ричард и Мелисса. И если холодная красавица окинула расшумевшуюся горожанку пренебрежительным, незаинтересованным взглядом и отвернулась, то мой муж изменился в лице. Выпустив руку своей спутницы, он стремительными шагами направился в нашу сторону, и в тишине, вовремя обеспеченной замолчавшей Ритой, прозвучало изумленно-облегченное:

- Лиза?

Я с большим трудом уговорила себя тотчас же не переводить взгляд на Мелиссу, оставляя возможность наблюдать за ее реакцией Стивену. Я не смела выдавать даже такой малостью своих эмоций, показывать, что эта встреча - не случайна. Но мне очень хотелось знать, что сейчас отражается на лице девушки, следовавшей за Диком. Возможно ли это - понять, что твой план рухнул, и сохранить при этом лицо? У меня когда-то не получилось.

- Ричард? О чем ты говоришь? - послышался ее голос, звенящий от напряжения, подступающей злости и страха. - Твоя жена умерла четыре года назад. Наверное, ты просто обознался. Пойдем...

Темные глаза мужа смотрели на меня с облегчением, радостью и обещанием все-таки запереть где-нибудь. Подавила желание улыбнуться ему, позволив ненависти, которая когда-то была направлена на него, выйти наружу, и яростно сверкнула глазами:

- Дик?

Хотя обращалась я к мужу, вся ненависть была адресована только Мелиссе. За ее участие в жизни Ричарда, за ее желание править, заняв окровавленный трон, за ее стремление получить ребенка от выгодного для плана мужчины, заранее приготовившись использовать собственное дитя в своих планах. Я действительно ненавидела эту красивую женщину. Ненавидела, испытывала отвращение и, кажется, жалела.

И мне было сложно скрыть эти эмоции. По сценарию, я должна сейчас испытывать совсем другие, но, глядя на Мелиссу, я никак не могла собраться и перейти ко второй части представления под названием "Они случайно встретились в театре".

- Лиза, это действительно ты? - Беспокойство в голосе мужа заставило меня оторвать взгляд от его спутницы. На том, чтобы вылезти из подполья, настаивала именно я, и я не имею права сейчас все испортить. Дик сделал шаг ко мне, заставляя широко распахнуть глаза, отшатнуться.

Я ведь должна бояться своего мужа? Бояться и ненавидеть монстра, по вине которого я потеряла семью, из-за которого сбежала из дома. Когда-то именно это толкнуло меня на побег: страх за себя и будущего ребенка, и мне необходимо воскресить его хотя бы на секунду, чтобы быть правдоподобной.

- Не подходи ко мне! - взвизгнула, задохнувшись, я, и Ричард на мгновение действительно замер, пораженный паникой в моем голосе и диким взглядом, устремленным на него. Он неуверенно протянул ко мне руку и сделал еще шаг.

- Лисенок...

Толпа за моей спиной постепенно оживала, наполняя фойе гулом обсуждений и возгласами тех, кого толкали любопытствующие с задних рядов. Где-то среди этих людей были Стивен, ловящий каждый взмах ресниц Мелиссы, и Рита, мало что понимающая в нашем плане, но хорошо справившаяся со своей работой. Девушка должна была уже отойти назад и изменить внешность, сняв парик и стянув легко разрываемый верх платья, под которым был куда более приличный и скромный лиф. По крайней мере, я надеюсь на то, что она успела это сделать: ей еще предстояло помочь мне выбраться из театра, ведь кто-то, прикрывающий нам спину, необходим, а привлечь большое количество людей - значит, увеличить и без того немалые риски.

Жаль, нельзя оглянуться, чтобы понять, можно ли уже убегать. Происходящее вдруг стало казаться невыносимым.

Сделала еще шаг назад, не отрывая испуганного взгляда от мужа, и спиной наткнулась на кого-то. Вздрогнув от неожиданности, обернулась и попыталась найти просвет между плотно стоящими людьми. Расходиться или как-то помогать мне они и не думали, с интересом и недоумением наблюдая за происходящим. Может быть, разворачивающееся в фойе действо казалось им даже более интересным, чем пьеса, на которую они пришли. Еще бы! Аристократ, надменный и холодный, вдруг признает в скандалящей простолюдинке свою жену, которая - вот глупая! - пятится от него и дрожит, как лист на холодном ветру.

- Лиз, постой... - Дик все-таки дотянулся до меня, прикоснувшись самыми кончиками пальцев к открытому предплечью, и я, словно бы не выдержав напряжения, вскрикнула, выронила крохотную сумочку и программку, которые держала в руке, и, закрыв лицо ладонями, бросилась сквозь толпу к выходу. Муж попытался последовать за мной, но Стивен должен был его задержать, давая мне возможность выбежать из театра и спрятаться вместе с Ритой в поджидавшей за углом черной карете без опознавательных знаков.

Давно мне не приходилось так быстро бегать. На сиденье экипажа я буквально упала, ввалившись внутрь и запутавшись в юбках. Следом забралась Рита, которой наш забег дался куда как легче, и захлопнула дверцу. Постучав по крыше, приказала вознице трогаться.

- Никогда раньше не приходилось так притворяться, - выдохнула я, чуть отдышавшись, прижав ладонь ко лбу. И это было правдой. Несмотря на то, что в последние четыре года место Лизы Девенли заняла Китти, такого в моей жизни еще не случалось. Подобное притворство было, наверное, на грани моих возможностей к лицедейству: слишком напряженная обстановка, слишком много личного во всем этом, слишком важными были результаты. Не хочу никогда в будущем пережить подобное. Тяжело выдержать такую пляску эмоций: ненависть, жалость, животный страх, отвращение, жажда мести, ожидание провала и надежда на теплый взгляд и безмолвную поддержку от Ричарда. То, что интриги и шпионские игры - это не мое, стоило понять еще тогда, когда несколько недель назад меня поймали в кабинете одного из столичных особняков и заперли в подвале. - Надеюсь, и не придется.

- Но ведь все прошло так, как было запланировано, правда? - Рита, потянувшись ко мне, чуть пожала мои пальцы, подбадривая. - У вас все получилось, так что можно себе позволить отпустить пружину и расслабиться. Знаешь, меня так же, как и тебя, трясло перед моим первым заданием. Ничего серьезного, ведь Стивен только-только взял меня под свое крыло, но я так боялась провалиться и вернуться в камеру, что дергалась, не переставая. Думала даже, что зеркало меня обманывает: никогда не встречала кого-то, у кого кожа становилась бы такой нежно-зеленой, как у меня. И ведь волноваться было не из-за чего, предстоящая работа была для меня привычной, - Рита невесело усмехнулась, качнув головой: - Я должна была всего лишь мило улыбаться и томно вздыхать, отвлекая лорда... эээ... некоего лорда от внимательного наблюдения за гостями. Но мне постоянно казалось, что он точно знает, что я лишь изображаю интерес, тяну время, давая возможность напарнику обыскать кабинет...

Я улыбнулась, чувствуя, что буря из эмоций постепенно стихает, успокоенная тихим голосом и незатейливой историей. Жаль, что я не знала Риту раньше. Такая поддержка в течение последних лет была мне необходима.

Только права девушка лишь отчасти. Из-за возможного провала я, конечно, волновалась. Даже отменить все хотела. Но куда сильнее на меня подействовала встреча с Мелиссой. Тогда, в кабинете Ричарда, я не почувствовала практически ничего, оглушенная неожиданностью, не знающая всей правды. Сейчас же, и в свете последних открытий, и из-за собственных чувств к Дику, которые нет-нет, но все же давали о себе знать, я с трудом сдерживалась. И вот это-то как раз и пугало. В такой ненависти я прожила последние четыре года, и не хотелось, чтобы она снова туманила разум.

- Значит, теперь просто - ждем? - я откинулась на спинку, подавив желание забраться в кресло с ногами. За то время, что прошло с возвращения из театра, я вся извелась в ожидании мужа и его старшего брата. Рита, как могла, развлекала меня, и я даже отвлекалась ненадолго, но затем снова в нетерпении кусала губу и каждые две минуты кидала взгляд на часы, торопя и стрелки, и Дика.

Но из комнатки-убежища меня забирал один Стивен, тепло попрощавшийся с Ритой и намеренно игнорирующий все мои вопросы. Лишь иногда я ловила на себе взгляды, значение которых не совсем понимала. Он словно заново изучал меня и приходил к каким-то выводам, которыми не желал делиться. Это заставляло нервничать, потому что, когда тебя изучает королевский маг с фамилией Девенли, ничем хорошим это не кончится. За девять лет я это усвоила.

Ричард оказался также немногословен, но, по крайней мере, не пытал меня неизвестностью. Он коротко и в довольно сухих выражениях сообщил, что все прошло именно так, как мы и ожидали.

Дик, бросившийся за мной следом, оставил Мелиссу одну, и девушка, воспользовавшись тем, что ее спутнику явно не до нее, подняла оброненную мной сумочку. В том, что Ричард в тот момент смотрел не на нее, она была уверена, остальное же будущую мать короля не волновало. Развернувшись к мягким диванчикам и игнорируя направленные на нее любопытные взгляды аристократии, Мелисса на ходу перетряхивала содержимое дешевого тряпичного мешочка. Я, хоть и упаковывала его сама, вряд ли смогла бы назвать точно, что там лежало: мы с Ритой подобрали множество необходимых мелочей, без которых не обойдется ни одна горожанка. Счет за гостиницу, в которой я якобы жила последние недели, отыскать в мешанине платочков, ленточек, шпилек и флакончиков (которые чудом не разбились) было довольно-таки нелегко. Но Стивен сказал, что каждую вещь Мелисса изучала очень внимательно, даже пузырек с нюхательной солью открыла. Ричард, пока его спутница вытряхивала из сумочки все ее содержимое, ждал на улице, давая ей время найти то, что требовалось. К тому моменту, как он, чуть взъерошенный, в сбившемся на бок галстуке и сидящем уже не так идеально, как раньше, пиджаке, вернулся в фойе, Мелисса чинно сидела на диванчике. Сумочка лежала рядом с ней, но так, чтобы не было даже случайного соприкосновенья дешевого аксессуара с роскошной бежево-зеленой тканью платья. Стивен не слышал фраз, которыми перебросились Дик и Мелисса, а сам Ричард не стал пересказывать короткий разговор, который и без того легко угадывался, но задерживаться в театре они не стали. Ни о каком продолжении вечера после случившегося и речи быть не могло. Дик, проводив мисс Шепард домой и попрощавшись с ней на крыльце, вернулся в свой особняк.

Сумочка лежала сейчас на столе передо мной. Безделушки, список покупок и несколько монет - все это так и осталось внимательно изученным и признанным неинтересным. А вот счета, выписанного на имя Лизы Гордон, не было. И нам действительно оставалось только ждать гостей, которые наверняка нанесут визит по указанному адресу. Вопрос только - как скоро это случится?

- Ждать, - подтвердил Стивен, поднимаясь из кресла напротив и с трудом сдерживаясь, чтобы не зевнуть. Из-за этого я вмиг почувствовала, что устала и хочу спать. - Кстати, Дик, заделал бы ты уже эту лазейку в защите, - посоветовал он, прежде чем сделать шаг - и растаять в воздухе.

- О чем он? - я повернула голову к мужу, борясь с ленью и сонливостью.

- Пока мы были в театре, к нам снова пожаловали незваные гости. - Дик, если и устал, ни единым жестом не показывал этого. Сидя в высоком и, на мой взгляд, неудобном кресле, он легко перебирал пальцами по подлокотнику и внимательно смотрел на меня. - Далеко снова не ушли, но такие визиты, и в самом деле, становятся утомительными. Не стоит создавать у мятежников уверенность в том, что сюда они могут захаживать, как к себе домой. Это уже даже не смешно, подобные вылазки не дают нам больше полезной информации, но дергают меня каждый раз, когда кто-то пересекает границу защитного заклинания.

Я часто-часто заморгала, пытаясь стряхнуть с себя сонное оцепенение. Дик не говорил о чем-то неинтересном или скучном, и мне не хотелось обижать его, засыпая посреди разговора, но нервное перенапряжение давало о себе знать. Муж же, кажется, решил если не проигнорировать мое состояние, то хотя бы один вопрос прояснить сегодня точно.

- Лиз, в театре ты... Как раз перед тем, как убежать, ты так посмотрела на меня, словно... действительно боялась. Словно перед тобой монстр из Великой Пустыни оказался. Это была игра, или...?

Окончание вопроса повисло в воздухе, но его и не требовалось проговаривать. Сонливость отошла на задний план, давая мне возможность объяснить.

- Нет, Ричард, это не было игрой. - Муж вздрогнул. Его по-настоящему ранило то, что я могу его так бояться. - Но это и не были сегодняшние чувства. - Ричард нахмурился, не понимая. Я и сама с трудом подбирала слова, не зная, как правильно рассказать о том, что чувствовала. - Это были... воспоминания. Когда я убегала из дома, мне было страшно, очень. Думаю, за прошедшие годы этот страх, за себя и за ребенка, прошел, но память о нем осталась. И тогда, в театре, думая о том, чего я лишилась, осознавая, по чьей вине и по какой причине, я обратилась к этим воспоминаниям, воскресила этот страх.

- Прости, - виновато выдохнул Дик, закрыв глаза.

- Простила, - грустно улыбнулась я, поднимаясь. - Не знаю, когда это случилось, но я уже простила. Глупо было сваливать всю вину на тебя...

Я замолчала, решив, что сказала даже больше, чем собиралась. Наверное, все же сказывается усталость, иначе бы я не позволила прежним чувствам к этому мужчине поднять голову. Не время, не место... да и стоит ли?

Дик тоже покинул свое кресло, как-то в один момент плавно оказавшись у меня за спиной. На секунду - или чуть дольше - я позволила ему эти объятия, откинувшись ему на плечо и представив, что на самом деле все хорошо. Что не было последних лет, что все предыдущие вечера мы проводили точно так же: засиживаясь допоздна в его кабинете, разделяя на двоих минуты какой-то удивительной близости и понимания. Что я могу быть любимой и любить сама.

Почувствовав легкое прикосновение губ к виску, мягко отстранилась. Ричард и не пытался меня удерживать, разжав руки и позволив отойти на несколько шагов. Обернуться и посмотреть ему в глаза я почему-то не решилась.

- Прости, - еще раз попросил он.

- Спокойной ночи, Дик, - попрощалась я, поворачивая дверную ручку и выскальзывая в коридор.

Мне казалось, что после этого заснуть, несмотря на всю навалившуюся усталость, мне не удастся. Но я, слава Пресветлым, ошиблась. Сон нашел меня сразу, едва я удобнее устроилась в кровати. И впервые за долгое время он был... счастливым?

Напрасно с утра я ожидала каких-то новостей. Если я права и мое появление спутало Шепардам все карты, сгоряча они действовать не будут. Попытаются быстро, на эмоциях, но не за одну ночь - точно. И все же мне хотелось приблизить конец всего этого затянувшегося кошмара. Может быть, это несколько минут в объятиях Дика оказали на меня такое влияние. А может быть, мое желание вызвано сном, чистым, светлым, наполненным счастьем и умиротворенностью, но я очень хотела спокойствия. Прошло четыре с лишним года сплошной черноты в душе, и сейчас, когда появилась надежда на будущее, о котором Китти Диксон не смела и мечтать, я хотела побыстрее отпустить все.

Отомстить - и избавиться от темного монстра внутри.

Поэтому каждая заминка - даже длинною в ночь - раздражала меня, выводя из состояния умиротворенности, с которым я встретила новое утро. Что еще Шепардам надо? Я уверена в том, что мое появление - достаточная причина для того, чтобы испугаться за собственные планы, поддаться эмоциям и, попытавшись как можно скорее избавиться от неприятности, совершить ошибку.

Я понимала, что глупо с моей стороны требовать от семейства, которое на протяжении, как минимум, трех поколений выискивало пути к короне, ошибиться мне на радость, но просыпаться немного счастливой мне понравилось, и весть о том, что все пока осталось без изменений, заметно испортила мне настроение.

Впрочем, вряд ли бы меня обрадовала с утра и весть о том, что меня пытались убить.

Два дня я просидела как на иголках, злясь на Шепардов за мучительное для меня бездействие; беспокоясь за Риту, которая должна была играть роль "Лизы Гордон" и жила в маленькой гостинице; не зная, что делать с Диком, который во всю занялся моим приручением. Мысль в любом из этих направлений в итоге приводила к тихой бессильной истерике.

Повлиять на Даррела и его дочь больше, чем я уже это сделала, я не могла. Каким бы еще образом подтолкнуть их к нужному нам шагу, я не знала, и вынужденное ожидание - ошибутся или нет? - кусало нервы. Чем-то помочь Рите, рисковавшей собой, у меня тоже не было возможности. Я лишь мучила Дика и Стивена вопросами о ней, и ответы на эти вопросы всегда порождали двойственные чувства. С одной стороны, то, что с девушкой пока ничего не случилось и никто не покушается на "Лизу", меня безумно радовало. С другой стороны, это означало, что Шепарды все еще бездействуют, а это радовать никак не могло.

И потому я мрачной тучкой проплывала по второму этажу от Зеленой гостиной к своей комнате и обратно, заглядывая по пути в кабинет мужа или сидя в библиотеке с очередной книжкой, которая совсем не могла отвлечь меня. Книги, которые я всегда любила, начинали раздражать: и действия в них тянутся слишком долго (а иногда, наоборот, проносятся с головокружительной скоростью), и чувства наигранные, и подвиги слишком героические, и слова слишком нудные. Попробовала полистать тот справочник по зельям, что когда-то уже попадал мне в руки, но даже волшебные страницы с невероятными иллюстрациями надолго не отвлекали. К тому же я постоянно оглядывалась на Дика, неизменной тенью присутствовавшего рядом.

Муж стал еще одним поводом - и поводом, возможно, самым серьезным, - для моего беспокойного состояния.

Ричард даже не скрывал того, что хочет вернуть то, что было в нашей жизни больше четырех лет назад. А я... Я не знала, чего хотела.

Если в первые дни после переселения из подвала в комнату на втором этаже я была настроена использовать раскаяние Дика, отомстив с его помощью и снова исчезнув, то теперь...Все чаще внутренний голос задавал вопрос: "А может, все-таки?.." К тому же раньше голосок этот был тонким, а вопрос - робким, что позволяло легко отмахиваться от таких мыслей. Сейчас я уже не могла игнорировать желания, всплывающие из подсознания: они заставляли задуматься над такой возможностью. Глупо ведь обманывать саму себя и отрицать очевидное: меня околдовывало обещание спокойной счастливой жизни, в которой ненависть, месть и заговоры останутся далеко в прошлом. Дик готов был дать мне такое обещание. Оно чудилось мне в его глазах, голосе, в прикосновениях. И именно этот намек привораживал куда сильнее, чем это могли бы сделать слова и заверения.

После театра муж практически не оставлял меня одну, оправдывая свое присутствие рядом со мной вынужденными мерами повышенной безопасности. Вероятность того, что Шепарды сразу распознают подвох и придут к Ричарду за объяснениями, а заодно - и за мной, очень маленькая, но они все-таки не наивные глупцы, как те ребята, из которых состояла их маленькая армия. Даррел - чрезвычайно умный и хитрый человек, многого добившийся в жизни, и его дочь вряд ли уступает ему. Может, будь у них больше времени и хладнокровия, они непременно раскрыли бы наш обман, но... затевая спектакль в фойе театра, я принимала в расчет и опиралась на два обстоятельства. Первое - у Даррела оставалось не так много времени: процесс уже не просто запущен, он - на последней стадии, о чем недвусмысленно говорят зашевелившиеся под самым носом у городской стражи мятежники. Если не убрать меня из фокуса внимания Ричарда - он забудет про Мелиссу и не даст им того, что так необходимо для завершающего штриха. Поэтому я снова должна быстро умереть, а Мелисса - утешить в очередной раз потерявшего жену Дика. Второе же обстоятельство, от которого я отталкивалась, было, скорее, догадкой. Неприятной, болезненной, отвратительной, но... возникшей - и имеющей право на существование. Кто-то - либо Даррел, либо его дочь - был склонен к извращенной жестокости, на грани - а может быть, уже и за ней - сумасшествия. Всё то время, с тех пор, как я поверила в невиновность Дика, я задавалась вопросом: "Почему моя семья была убита, да еще таким образом?" Ненавидя мужа, виня его во всем, я без сомнений воспринимала версию, что он, не желая делить меня ни с кем, избавился таким образом от помехи. Глупое объяснение, нежизнеспособное, но мне его хватало. Его - и тех слов о ребенке. Но потом эта версия разбилась, встретившись с действительностью, и вопрос "Почему так?" возник сам собой. А другого объяснения, кроме сумасшествия, я не нахожу. Удар по моей семье - своеобразная месть мне. За то, что влюбила в себя Ричарда. За то, что помешала выверенному плану. За то, что посмела при всем при этом быть счастливой с ним. По чьему жестокому извращенному приказу мучилась моя семья, я не знаю, но надеюсь, что за прошедшие четыре года спокойной уверенности в том, что Дик уже никуда не денется, Шепарды расслабились, а мое появление всколыхнет уснувшее безумие, заставив забыть об осторожности.

Дик ведь в театре бросился за мной, оставив Мпелиссу в фойе одну. Я знала, что это была всего лишь уловка, возможность оставить девушке адрес и заманить врагов в ловушку. Но для нее это выглядело совсем по-другому: важная, пусть и не подозревающая об этом, фигура их плана кинулась вслед воскресшей жене. Убрать преграду? Да. Проследить за тем, чтобы на этот раз жена больше не вернулась в жизнь Дика? Несомненно. И оказаться рядом с ним вовремя, предоставив свое плечо - и свою постель.

А еще я была уверена в том, что долго бы Ричард вдовцом не пробыл, отправившись сразу после рождения сына вслед за любимой супругой. Не поспеши он вслед за мной, исход наверняка был бы другим. Но Дик сделал шаг в неправильную сторону, выбрав не Мелиссу, а тень из своего прошлого. Человеку же, живущему прошлым, нет места в будущем, которое будет творить новая династия.

Представив сына Дика, сидящего на троне, и тонко улыбающуюся Мелиссу за его спиной, я передернулась, поморщившись, и перевернулась на бок, подгребая к себе одеяло. С невеселых мыслей у меня начинается новый день. Новый день нового ожидания.

Дверь тихо, без стука, открылась, и в комнату вошел Дик. Осторожно, не желая разбудить меня, но и не таясь особо.

- Не спишь, - разочарованно констатировал он, закрывая за собой дверь и проходя к кровати.

Я покачала головой, улыбаясь той почти детской обиде, что проскользнула в его голосе. Не понимаю этой зарождающейся привычки сидеть по утрам на моей кровати и смотреть, как я сплю. Шесть лет назад такое воспринималось как само собой разумеющееся, сейчас же я стеснялась того, что он может видеть меня сонную. Но почему-то все равно не находила в себе сил на то, чтобы попросить мужа больше так не делать.

Не желая расставаться с теплом и вылезать из-под одеяла в холодный мир, подтянула повыше и переползла к спинке кровати. Лохматая, неумытая, сонная... Чем ему может нравиться такое зрелище?

- Доброе утро, - пробормотала я, по подбородок укутываясь в одеяло и обнимая колени под плотной тканью. - Есть новости?

Дик усмехнулся с мягким укором, без слов сетуя на то, что я отрываю его от приятного занятия и вынуждаю вернуться к неприятной действительности. Помолчал еще какое-то время, скользя по моему лицу ласкающим взглядом, что заставляло щеки гореть, и, вздохнув, все же ответил:

- На Риту сегодня ночью пытались напасть.

Я резко выпрямилась, не обратив внимания на сползшее одеяло:

- С ней все в порядке?

Еще один укоризненный взгляд. Да я и не сомневалась в том, что Дик и Стивен защищают девушку, при этом делая вид, что безуспешно пытаются найти мелькнувшую в театре меня, но за жизнерадостную актрису все равно беспокоилась.

- К ней никто даже пальцем не прикоснулся. Да Стивен и не позволил бы кому-либо из мятежников приблизиться к ней меньше чем на шаг.

- Стивен был там?- удивилась я, поправляя рукав сорочки и снова прислоняясь к изголовью.

- Он был там все три ночи, охраняя Риту.

- О... - я растерялась и, кажется, покраснела еще больше. Удовлетворившись объяснением, что девушка и днем, и ночью находится под надзором тайной стражи, я и не подумала расспрашивать подробнее - мужу и его брату я доверяла и не видела смысла пытаться контролировать их работу.

Ричард рассмеялся, глядя на мое смущенное лицо:

- Не о том думаешь, лисенок, - потянувшись, муж легонько щелкнул меня по носу. - Не до конца проснулась? Тогда я не буду больше ничего рассказывать до тех пор, пока ты не позавтракаешь. Вставай, соня. Буду ждать тебя в Зеленой гостиной.

- Подожди, - я ухватила вставшего мужа за руку: - Кого-нибудь удалось поймать?

Ответив мне еще одной дразнящей улыбкой, муж мягко высвободил ладонь и, не отвечая, вышел из комнаты. Вот... манипулятор! Так быстро, как в это утро, я еще никогда не собиралась. Даже волосы заплетать не стала, только по дороге пробежалась по ним расческой. И с платьем решила не мучиться, вытащив в этот раз из гардероба брюки и рубашку. Не самый приличный вид, но мужу, судя по мелькнувшим в его глазах искрам, понравилось. Внутри что-то отозвалось теплом. Тряхнув головой и послав мужу строгий, полный ожидания взгляд, села в кресло перед незажженным камином. Дик опустился в кресло напротив, поставив локти на разделяющий нас стол и отвечая на вопрос, заданный еще в комнате:

- Даррел преподнес нам подарок куда больший, чем мы смели надеяться. Твой старший агент, телохранитель Мелиссы, лично занимался устранением угрозы.

- Люк? - я подалась вперед. - Они действительно так подставились?

Ричард покачал головой:

- Все это время за Ритой следили другие люди. Я так понимаю, более мелкие агенты. Твой же куратор был задействован в качестве гарантии, что ты больше никогда не потревожишь ни меня, ни Шепардов.

- Действительно, бедные-несчастные Шепарды! - зашипела я, вдруг разозлившись. - Жили себе спокойно и мирно, а я, такая нехорошая, взяла их и побеспокоила!

- Успокойся, - Дик придвинул ко мне стакан с соком. - Ты придралась к неправильно выбранному слову, упуская все остальное. Твое появление настолько пошатнуло вероятность успешного переворота, что Даррел отправил для твоего устранения одного из старших агентов. Того, кто, судя по всему, входит в ближайший круг и многое знает. С его стороны это действительно подарок.

- И где Люк сейчас?

- В камере. Скорее всего, в данный момент его допрашивают в присутствии чтецов душ.

Я вспомнила ненавидящий взгляд, который кинул Люк на досточтимую Кару. Он боялся чтецов, и не зря. Ему не уйти от ответов, ему всю душу перетрясут, вытянут на свет каждый нерв и будут бить по самому больному, заставляя его сломаться и рассказать абсолютно все. А я не находила в себе благородства для того, чтобы пожалеть врага и сказать, что такой доли я не пожелала бы никому. По-своему Люк опекал Китти Диксон, подобрав ей квартирку и позволив заниматься исключительно Диком Девенли, но сегодняшней ночью он шел убить Лизу Гордон, девушку, виновную только в том, что влюбилась. И кто знает, сколько раз он выполнял вот такие поручения? В последний мой день в штабе Люк хромал, хотя никаких заданий мы не получали почти месяц. Как он мог получить травму? Только выполняя прямой приказ кого-то из главной ветки семьи Шепардов. Так стоит ли тратить эмоции на жалость к нему?

- Разве ты не должен там находиться?

- Должен, - Дик беспечно пожал плечами, открывая первое блюдо. - Но я хочу урвать еще хотя бы пару часов домашнего уюта и спокойствия, прежде чем с головой уйти во все это. Стивен поддержал мое решение.

Я опустила голову. Наши отношения и то положение, в котором мы оказались, очень сложно охарактеризовать как семейный уют. Между нами все налаживаться стало относительно недавно, и, хотя атмосфера из откровенно враждебной постепенно превратилась в дружескую, этого мало.

Завтракать расхотелось.

- Вернешься вечером?

- Не знаю. Пока мы не закончим с твоим куратором - вряд ли. Да и потом у меня не будет времени - как только Люк заговорит, придется действовать очень быстро. В тот момент, как Даррел поймет, что все идет не так, как планировалось... Я боюсь, что крушение надежд может заставить его пойти на крайние меры.

Я молча согласилась. Если мои утренние рассуждения верны, Даррел действительно будет способен на что угодно, и крайние меры в его исполнении могут обернуться трагедией. Ему не потребуется много времени, чтобы сопоставить все факты и сложить единую картинку из двухмесячного затворничества Дика, подозрительной активности братьев Девенли, моего внезапного появления и исчезновения старшего агента.

- Будешь рассказывать мне о том, что происходит?

Мой голос показался мне каким-то слишком кротким, словно вопрос задавала воспитанница какого-нибудь пансиона для дочек высокородных родителей. Я даже руки на коленях сложила, робко глядя на мужа. Дик покачал головой, насмешливо улыбнувшись. Его моя показная покорность нисколько не обманула.

- Все, что происходит с заключенными теневых структур - государственная тайна. Как и все то, что они рассказывают. Так что простите, леди Девенли, но я вынужден буду держать вас в неведении.

- Мне это говорит человек, который утащил из королевского архива оригинал "Предписаний", - усмехнулась я, вмиг расставаясь с образом кроткой девочки.

- Не утащил, а позаимствовал, - строго поправил Ричард, безуспешно пытаясь скрыть смешливые искры в глазах. - Не подменяй понятия. А если серьезно... насколько это будет возможно, ты будешь в курсе.

Я с благодарностью кивнула, понимая, что большего вряд ли смогу добиться. Формулировка "насколько это возможно" меня на данный момент вполне устраивает. Государственные тайны мне ни к чему. Но знать причины и знать, что моя семья отмщена, - необходимо.

Завтрак завершился в тишине. Каждый думал о чем-то своем, но ни одному из нас это не мешало. Чувства неловкости, которое возникает обычно при долгих паузах, не было. Как не было и ощущения, что за столом сидят чужие друг другу люди. В этой тишине, рядом друг с другом и при этом наедине с собой, нам было уютно. Это то, о чем говорил Дик? То самое спокойствие, тот самый домашний уют?

Так может быть, все-таки?..

Из Зеленой гостиной мы не стали уходить. Пока Ричард поддерживал купол неслышимости, я играла на рояле. По крайне мере, пыталась играть - слишком давно не прикасалась к этому инструменту. Но муж ни разу не поморщился, даже на самых жутких звуках. Он просто провожал каждое мое движение странным, смущающим меня взглядом, и, казалось, вообще не слышал того, как я пытаю его рояль.

Я ошиблась. Он слышал. И слушал. Когда у меня начало все-таки что-то получаться, я почувствовала теплые руки на плечах - и тихий шепот у уха:

- Сыграй тот вальс, который играла у Леонардо на весеннем балу, перед нашей помолвкой.

Я судорожно вздохнула. Как же давно это было!

Закрыла глаза, прислушиваясь к своим эмоциям, чувствуя сжимающие плечи пальцы - и позволила воспоминаниям унести меня в тот вечер.

Словно наяву - смех и разговоры со всех сторон, удашающе-раздражающее облако духов над головами, рябь в глазах от многочисленных украшений и завистливые шепотки за спиной. Но все это меркло и казалось ненужным фоном, потому что я постоянно чувствовала взгляд Ричарда, о помолвке с которым должны были объявить в конце вечера. Даже находясь в другом конце зала, я могла с точностью сказать, в какой момент его взгляд снова возвращался ко мне, лаская и обещая.

Словно наяву - ощущение безграничного, абсолютного, вечного счастья, кружащего голову и позволяющего не замечать колючих неприязненных взглядов со стороны незамужних дворянок. Мне показалось, я даже сквозь время услышала напряженный от необходимости соблюдать приличия, вместо того, чтобы в лицо высказать наглой выскочке все, что думают о ней большинство присутствующих, голос мисс Каролины Тримен:

"Дорогая мисс Гордон, вы так ни разу и не посетили музыкальные вечера у миссис Картрейн. Может быть, окажете нам честь и сыграете что-нибудь сейчас? Мы все с удовольствием послушали бы".

Со стороны Каролины тогда это был практически вызов, соединенный с желанием унизить: за музыкальными инструментами, "услаждая слух", проводили время в основном девушки непривлекательные, лишенные кавалеров и, как правило, талантов к музицированию. Отчаянная и бесполезная попытка поставить меня на место, ведь у меня за спиной всегда стоит мой рыцарь. Который, едва заметив, как группка девушек тянет меня к роялю, оказался рядом со мной и который лишил местных красавиц последней возможности отыграться. Ведь одно дело, когда бедная пианистка играет, а стоящие вокруг демонстративно не замечают ее стараний и громко смеются, переговариваются, всем своим видом игнорируя жертву своей мести. И другое - когда жертва превращается в любимую и защищаемую девушку, которая играет, глядя в глаза своему избраннику, улыбается ему и кажется возмутительно счастливой.

Коснувшись клавиш, вспоминая мелодию, которой уже давно не было в моей жизни, я снова испытывала те эмоции, снова казалась себе влюбленной беззаботной девушкой. Хотелось закрыть глаза и полностью отдаться этому состоянию, но я боялась сбиться и нарушить очарование созданного просьбой Дика момента, поэтому, наклонив голову, внимательно следила за своими движениями. Сбивалась. Несколько раз все равно сбивалась, но в общем волшебстве счастливых воспоминаний это было незаметно. Даже теплое прикосновение рук Ричарда, большие пальцы, чуть поглаживающие плечи, и легкие, невесомые поцелуи в макушку казались чем-то естественным, нужным в этот момент, продолжением эмоций, живших во мне.

Мелодия закончилась, и я не стала начинать заново. Опустив руки на колени, сидела перед роялем и, закрыв глаза, все еще переживала чувства, во власти которых так неожиданно оказалась. К ним примешалась грусть, из-за которой сжимало сердце и щипало глаза, но эта грусть была какой-то... светлой, очищающей, необходимой.

Какое-то время спустя теплые руки с плеч исчезли, и сразу стало неуютно. Но через секунду щеку согрело дыхание, и легкий шепот звучал в ушах еще долго после того, как Дик ушел:

- Подумай над этим, лисенок. Просто - подумай над этим...

Он сделал это специально. Специально вернул меня в воспоминаниях туда, где я была еще счастлива и не знала смертей и предательства. Усмехнувшись, я встала из-за рояля. Впрочем, чего я ожидала? Дик вряд ли откажется когда-нибудь от цели, что поставил перед собой. Но я в который раз не хочу жаловаться на то, что он лишает меня права выбора. Не лишает. Ричард всего лишь приманивает меня к себе, а поддаваться очарованию или упорно цепляться за то, что имею сейчас, - это уже мое решение.

Провела рукой по полочке с бело-зелеными статуэтками. На пальцах осталась пыль. Не самая расторопная прислуга под началом у миссис Линд, однако. Или это моя вина в том, что второй этаж превратился практически в закрытую зону для горничных? Иногда ранним утром я слышала, как они переговариваются, спеша по коридору в компании ведер и тряпок на уборку очередной комнаты, но в том-то и дело, что такое бывало лишь изредка. К моей комнате не подпускался вообще никто, но меня и не тяготила возможность прибраться в собственной спальне - когда-то мне пришлось познакомиться и с работой прислуги. А вот комната Дика? В ней меня вряд ли кто-то мог застать, но и шума по соседству я не слышала.

Желание пробраться в спальню Дика возникло как-то само собой, хотя и было вполне закономерным ответом на собственные мысли. И я даже толком не понимала, зачем мне это нужно. Просто - хотела оказаться там. Может быть, в атмосфере, пропитанной Диком, я смогу найти ответы на некоторые вопросы?

Короткие перебежки по второму этажу меня уже практически не пугали. Наверное, привыкла и к тому, что очень часто перехожу из одной комнаты в другую, и к тому, что по лестнице без позволения хозяина никто не поднимается.

Осторожно проскользнула в комнату. Сразу вспомнилось, как мы со Стивеном собирали его на свидание с Мелиссой. Невольно улыбнулась, хотя при мыслях об этой девушке улыбка - это не то, что обычно появлялось на моем лице. Вот только... сейчас мило-забавными казались и попытки Ричарда вызвать во мне хоть какие-то эмоции, и его явное нежелание идти на эту встречу.

Надо же, у нас с ним снова появляются общие воспоминания... Странно это осознавать.

Вытянулась поперек широкой кровати, заправленной шоколадно-бежевым покрывалом. Умиротворенное состояние, вызванное музыкой и воспоминаниями, снова проявило себя. Даже не умиротворенное, а мечтательно-спокойное, лениво-игривое... кошачье. Перекатываясь по кровати, я сама себе напоминала Лиссу - кошку Кристи, которую отец подарил ей за год до... за год до. На эту голубоглазую красавицу иногда находило такое странное ласкательно-миролюбивое настроение, когда она, перекатываясь с боку на бок и выгибая спинку, ластилась к рукам и мурлыкала не переставая. Мне тоже захотелось замурлыкать и прижаться щекой к чьей-нибудь ладони.

Все-таки нечестно со стороны Дика было так поступить со мной: разбудить воспоминания, дать почувствовать свое тепло, шепнуть на ухо "Подумай..." - и исчезнуть. Своим мечтательно-спокойным счастьем мне хотелось поделиться, а рядом никого не было. Впрочем, я отдаю должное и изворотливому уму Дика, и его выдержке. Ему наверняка тяжело было уходить, когда в гостиной оставалась жена, которая стала ласковей кошки. Но, возможно, с его стороны это был правильный шаг: дать почувствовать мне, что такое тихое счастье, и показать, что бывает, когда не с кем его разделить. Жестокий, невозможный, расчетливый муж. Который, увы, выбрал самый правильный путь приручения одичавшего лисенка.

Промаявшись какое-то время в его комнате, чувствуя везде его присутствие и не ощущая самого Ричарда рядом, я уснула в его кровати, так и не сняв покрывала. Свернувшись клубочком, закрыла глаза - и из мечтательной задумчивости соскользнула в светлый, не отложившийся в сознании сон.

Проснувшись ближе к вечеру, открыть глаза сразу не решилась, смутившись вдруг того, что уснула в его комнате, моля Пресветлых, чтобы Дик еще не вернулся и не увидел этого. Но ни шума, ни постороннего присутствия я не чувствовала. Торопливо приведя кровать в прежний вид, вернулась к себе, чувствуя, как горят щеки. Каким же глупым и импульсивным был мой поступок! Я со стыда сгорю, если Дик узнает, что я была у него, и поймет, какие мысли роились в тот момент в голове.

Но возможности посмотреть мужу в глаза в тот вечер я была лишена: у него явно не было возможности вернутся домой. Вместо ужина в его компании на столе меня ждал уже остывший поднос с... Я улыбнулась, покачав головой. Я не знаю, есть ли в подконтрольных ему ведомствах своя кухня и столовая, но еда, присланная мне, приготовлена явно не миссис Пиксли, кухаркой Ричарда. Тушеный картофель с весьма небольшим куском мяса, порезанные овощи и простая булочка как раз годились для того, чтобы служащие могли пообедать, сытно и без лишних изысков. Представив Ричарда, с невозмутимым видом держащего поднос в руках на глазах у подчиненных, я не выдержала и расхохоталась. Конечно, все наверняка было иначе, но меня веселила сама мысль о том, что такое могло произойти.

Утащив из кабинета Ричарда графин с водой, съела свой то ли обед, то ли ужин. Чем занять себя в ожидании мужа и результатов... ммм... разговора с Люком, не представляла. Я выспалась, во мне бурлила жажда действий. И хотя ни к чему особенно хорошему меня такое желание еще не приводило, я снова чувствовала этот зуд в кончиках пальцев. Покружив по комнате, наведя в ней порядок и приняв ванну, я все равно не могла найти занятия, чтобы сделать вечер не таким тянущимся и тоскливым. Не за вышивку же садиться, в самом деле? При моем ограниченном выборе действий сложно найти то, что еще не надоело до зубной боли.

Скорее, из-за того, что он оказался под рукой, нежели потому, что мне действительно было интересно, я открыла справочник по зельям. Еще вчера он меня не привлекал, но, может быть, сегодня?..

Иллюстрации в нем все так же околдовывали, и я, незаметно для себя, все-таки втянулась. Не столько читала даже, сколько погружалась в мир постоянно меняющихся изображений. Наверное, именно про такие фолианты и говорят "волшебная книга".

Зелий, которые хоть как-то затрагивали разум, оказалось действительно очень мало - обычный маг не мог воздействовать на сознание человека. В основном же все отвары и иные "волшебные воды" влияли на тело и в большинстве своем били либо лекарствами, либо ядами. Кое-что создавалось специально для театров: маги не будут тратить силы на такое пустое действие, их слишком мало и они слишком ценные, а иллюзий и чуда хочется, когда ты с волнением следишь за происходящим на сцене. Для создания таких вот иллюзий чуда и необходимы были некоторые зелья, которые относились, скорее, не к волшебству, а к алхимии. Хотя и алхимия тоже в своем роде - магия.

Нашла зелье разума. Мне не совсем понятно было, почему же все-таки оно имеет такой эффект, если максимум, который достигается другими - притупление беспокойства или, наоборот, усиление чувств. Если верить словам автора, зелья проще нет в приготовлении, сварить его может любая стряпуха. Дик же говорил, что вся сложность, связанная с ним - ингредиенты. Я пробежалась по списку необходимого: не так много, не так сложно. Из редкого и дорогого - порошок из клюва птицы сирил и... корень молочной розы с вложенной в него силой чтецов. Теперь понятно, как такое зелье оказалась за пределами королевских пыточных. То, которое использовал Даррел четыре года назад, в застенках наверняка даже не бывало - у него подрастали свои чтецы, которые могли отдать частичку своей силы, напитав зелье необходимыми свойствами.

Перетащив справочник на кровать, положила рядом с собой и откинулась на подушки. Умиротворенно-мечтательное настроение проходило, вытесняемое новыми мыслями о Шепардах, об их планах, о взращенных в нескольких поколениях циничности и жестокости, плодом которых стала Мелисса. Это ведь по-настоящему страшно - отдать своих детей в жертву честолюбивым стремлениям, сбыться которым при жизни зачинщика не суждено. Ведь началось все это не десять и не пятнадцать лет назад, идеального совпадения всех условий, выставленных в Предписаниях, ждали больше полувека. И я никогда не устану задавать Пресветлым вопрос, почему именно в моей жизни произошло все это. Произошло - и тянется до сих пор.

Худшего пробуждения на следующий день, чем то, что меня ожидало, я себе представить не могла. Засыпала я в обнимку со справочником, поздней ночью, разрываемая противоположными желаниями. С одной стороны, хотелось вернуться к тому состоянию, что подарил Дик, с другой же - выстроить для себя окончательную, верную версию и последних лет моей жизни, и того, что случилось задолго до моего рождения. И, хотя полной картины создать все равно не получилось, уснула я снова с этим кошачьим желанием ластиться и перекатываться по кровати.

Утро свело на нет все, что было дадено вчера таким странным, но таким приятным настроением. Справочника под рукой уже не было - видимо, Дик все же заглядывал ночью ко мне, убрав книгу на столик и укутав одеялом так, что я не сразу распуталась, но я на это практически не обратила внимания, пораженная услышанным голосом и чувством дежа-вю.

- Миледи, пожалуйста, позвольте принести вам чаю! Вы отдохнете с дороги, а мистер Доусон тем временем разбудит хозяина. Пожалуйста, господин Ричард очень не любит, когда кто-то тревожит его.

- Я знаю о повадках своего сына побольше вас, миссис Линд. И я не желаю ни чаю, ни ждать, пока этот неблагодарный мальчишка проснется. Если вам так хочется угодить, скажите повару, чтобы готовил обед на четыре персоны, а потом займитесь своими обязанностями.

Я сидела в кровати, прижав одеяло к груди, и старалась не дышать. Того, что в этот дом может явиться леди Девенли, я не ожидала совершенно. Даже визит Мелиссы был не таким кошмаром!

Тяжелые, уверенные, совсем не женские шаги стихли перед спальней Ричарда. Короткий громкий стук - наверняка зонтиком по двери колотила - и я слышу начало фразы, с которой Луиза вошла в комнату сына:

- Почему до меня дошли слухи о твоей воскресшей якобы жене, Ричард? Что за мерзкие сплетни привезла в мой дом леди Ливерли?..

Отвратительнейшее утро. Хуже просто быть не может. И даже тот факт, что для Дика оно едва ли стало более приятным, меня не утешал. Несмотря на не столь давний разговор, в котором упоминалась Луиза Девенли, о том, что у Ричарда где-то имеются родители, я просто забыла. Для меня стало естественным присутствие рядом старшего брата, но о том, что в мою жизнь вместе с Диком могут вернуться и другие его родственники, я не подумала. За что теперь расплачивалась состоянием, близким к шоку.

Захотелось спрятаться, исчезнуть, не знать о том, что за стеной женщина, подарившая жизнь когда-то любимому мужчине, говорит обо мне гадости, наплевав на воспитание и тыча в сына зонтиком. И в то же время...

Вскочив с кровати я, как была - в сорочке, на цыпочках подбежала к столу. Услышать меня ни Дик, ни Луиза не могли - муж в свое время позаботился об этом, - но я все равно старалась вести себя как можно тише. Поднос со вчерашним угощением из управления Ричард убрал, а вот графин и полупустой стакан оставил. Вылив воду, забралась с ногами на столешницу и приставила стакан к стене. Таким образом я подслушивала всего пару раз за все те месяцы, что была среди мятежников - ненадежный способ, дающий слишком мало достоверной информации, но сидеть просто так было выше моих сил.

- Ты даже не представляешь, каким это было для меня ударом! - Голос миссис Девенли слегка искажался, но был слышен на удивление четко - леди была на грани крика. - Ты совершенно не думаешь о том, как такая сплетня могла сказаться на мне или твоем отце.

- Как на тебе - представляю, - холодно ответил Ричард, - поэтому и не спешил ставить в известность о том, в чем сам не уверен. А отец за меня порадовался бы. Он, в отличие от тебя, понимает, как я любил эту девушку.

- Любил! Ты - аристократ, сын одного из пяти великих семейств, ты не имел права жениться по любви! Ты должен был заботиться о благополучии и величии рода, а не плевать в лицо всему свету, женившись на дочери мелкого дворянина, который сам - подумать только, сам! - копался в земле, как какой-нибудь садовник!

Я убрала стакан от стены, тяжело вздохнув и натягивая на колени сорочку. Все это я слышала уже не по одному разу, как и Дик. С момента нашей помолвки такие беседы многократно проводились и с ним, и даже со мной, пока не закончились той маленькой зимой в комнате, когда Луиза перешла все грани дозволенного. Леди Девенли не меняла своих взглядов, не теряла взлелеянных когда-то надежд, упорно стараясь навязать свои представления о правильной жизни сыновьям. Неудивительно, что оба сбежали из-под теплого материнского крыла: старший - сразу на службу к королю, младший - в приграничный город, создав свою семью.

С сомнением посмотрела на отставленное средство подслушивания. С одной стороны, выслушивать в сотый раз все гадости, что миссис Девенли наговорит про мою семью и меня, мне не хотелось. С другой же... мне было очень интересно, что ответит ей Дик.

- ...возмутительно! Я даже не знала, как реагировать, когда она мне все это рассказывала! Подумать только, мой сын на глазах у всего света бросил невесту, чтобы помчаться за... за... Как ты можешь быть уверен, что та женщина была твоей женой?

- Во-первых, Мелисса никогда не была моей невестой, тебе давно следовало расстаться с этой иллюзией. Во-вторых, я в состоянии узнать девушку, с которой знаком с ее шестнадцати лет. В-третьих, тебе совсем не обязательно было мчаться в Грейн-Аббэн и врываться в мою спальню с утра пораньше, чтобы передать мне тему последних сплетен.

- Я беспокоюсь о тебе! - возмутилась Луиза, задетая тем, что сын не оценил ее поступка. - Твой отец, между прочим, поддержал мое решение приехать в столицу!

- Но почему-то его я здесь не вижу, - ядовито отозвался Дик. - Думаю, он понимает, что, как только что-то изменилось бы, я вам сообщил.

- Ты бы ничего не рассказал. Ты бы поставил нас перед фактом, как с твоим браком. - На какое-то время Луиза замолчала, и Ричард не торопился возобновлять разговор. - Скажи, ты собираешься... принять ее обратно?

- Да.

Внутри стало тепло-тепло. Дик всячески демонстрировал свое намерение вернуть меня, но вот это твердое "Да", сказанное матери, оказало какое-то магическое воздействие. На губах против воли расползлась улыбка, и все обидные слова, что были и будут произнесены Луизой, показались ничего не значащей мелочью. Я совершенно забыла о том, что хотела попросить развод, что собиралась продать дом родителей и спрятаться в какой-нибудь деревне в предгорье. Кажется, я заново начинаю влюбляться в своего мужа.

- Она сбежала от тебя! - резкий выкрик леди Девенли заставил меня вздрогнуть. - Зачем тебе эта Лиза, если она бросила тебя? Да у нее наверняка любовников за это время было столько, что даже подумать страшно! Ты не можешь вернуть эту женщину обратно в дом!

- Хватит!

Даже сквозь стену холодная ярость этого приказа произвела на меня впечатление - самой захотелось сжаться и стать как можно незаметнее, чтобы чужой гнев меня не коснулся. В том, что температура в соседней комнате понизилась, я не сомневалась - Луиза снова перешагнула границу, пересекать которую нельзя было. В чем-то я ее могла понять: она хотела для своего сына лучшей доли, более знатной и богатой жены, более заметного положения в обществе, желала ему счастья. И отказывалась понимать, что ее представления о счастье не соответствуют тому, чего ждет от жизни Дик.

- Ричард... - В голосе Луизы явно слышалось растерянное непонимание человека, искренне желающего помочь и не встречающего энтузиазма от жертвы этой помощи.

- Мне необходимо во дворец, у меня нет ни времени, ни желания обсуждать свои решения. Возвращайся к отцу и перестань вмешиваться в мою жизнь.

Голос Дика звучал глухо, едва слышно, словно муж отошел в другой конец комнаты, после чего и вовсе превратился в неразборчивый гул. Ответа Луизы я не стала дожидаться: присутствовать при ссоре, пусть даже косвенно, я не хотела.

Слезая со стола, я думала о том, насколько же все-таки в разных семьях разные представления о счастье. И о том, что, не будь Луиза столь категорична и требовательна к детям, Дик, возможно, никогда бы и не задумался о возможности пойти против ее воли, даже если бы лорд Джейсон Девенли полностью одобрил его решение.

Завтрака пришлось дожидаться все то время, что Дику потребовалось на дорогу к управлению. Впрочем, нужно отдать ему должное: на этот раз шуточек с едой из столовой не было, после ванной меня ожидал вполне приличный поднос, на котором отдельной горкой возвышались ароматные, явно купленные по дороге булочки. Перебраться в Зеленую гостиную я не решилась, устроившись с едой прямо на кровати, так как все еще опасалась возможного присутствия леди Девенли в доме Ричарда. Не приходилось сомневаться в том, что эта дама просто так от своего не отступится.

Как выяснилось чуть позже, решение остаться в комнате было не просто правильным, его в мою голову наверняка Пресветлые вложили. Потому что через полчаса после завтрака на кровать, появившись в воздухе, мягко опустились исписанные листы.

Дик исполнял обещание. Насколько это было возможно, он его исполнял: листы представляли собой копию допроса Люка.

То, что я держала в руках именно отредактированные копии, сомнений не вызывало. Но желания обидеться на мужа это не вызвало: во-первых, уже сам факт того, что я читаю эти записи, говорил о превышении Диком его полномочий, во-вторых, секреты, не касающиеся меня лично, мне были не нужны, и он это знал, потому и оказал мне такую любезность, убрав все лишнее. Я не интересовалась ни именами штабной и дворянской верхушки мятежников, ни количеством вставшего под обманные знамена человек, ни источниками финансирования. Из всего того множества информации, что мог - а я не сомневалась в его осведомленности - предоставить Люк, я жаждала добраться только до одной темы: Шепарды. Так удачно попавшийся тайным службам мой бывший куратор стал если не ключиком, что закроет дверь их камеры, то хотя бы источником ответов на некоторые вопросы, дополнительным источником, который поможет нам закрыть белые пятна в нашей цепочке догадок и рассуждений.

Историю жизни бедного мальчика, с которой начинался этот откровенный "рассказ", я пробежала глазами, стараясь не особенно вчитываться и не пропускать через себя описываемое. Мне было жаль того ребенка, которого порол и заставлял воровать отец, но вот жалости к подросшему парнишке, воспитанному в духе вечной преданности к "спасшим" его Шепардам, я в себе не находила. Может быть, потому, что знала, кем он станет после встречи с Даррелом, на постоялом дворе поймавшим тонкую детскую ручку, пытавшуюся незаметно вытащить кошель из кармана дорогого дорожного плаща. Я даже не могла назвать подобный поворот в жизни Люка удачным: его забрали в большой дом, одели и накормили, но научили куда худшему, чем "заимствование" пары монет. В мальчике воспитывали безграничную веру в правильность поступков его благодетелей и убивали почтение к законной власти. Его учили отнимать жизни, лгать, манипулировать, вызывать к себе доверие и предавать. И из-за этого его путь заканчивался в тюремных подвалах: такого человека, способного вести за собой людей, тонко манипулирующего тайными желаниями и недовольствами, нельзя было даже на рудники отправлять. С другой же стороны... немому заключенному сложно будет кого-то в чем-то убедить.

Отложила бумаги, откинувшись на подушку и закрыв глаза. Собственные рассуждения о возможности покалечить человека напугали меня своей холодной, прагматичной жестокостью. Чем дальше я уходила от образа Китти Диксон, тем больше во мне поднималось неприятие чьей-либо смерти. Это страшно - осознавать, что ты даже просто позволила себе такие мысли.

К тому же из-за запертой дверцы, которая, как я надеялась, была закрыта если не навсегда, то надолго, наружу выбрались воспоминания. Мои самые страшные кошмары просочились сквозь все стены, которыми я пыталась от них отгородиться, заставляя сжимать в кулаки руки и сильнее зажмуривать глаза в попытке удержать слезы.

"... она меня за язык укусила, когда я ее поцеловать пытался. Ничего, я ей ее собственный отрезал, в назидание, так сказать..."

Подслушанные когда-то слова вновь крутились в голове, дополняемые до ужаса четким видением из прошлого. Мамочка! Совсем скоро я заставлю виновных в вашей смерти заплатить за каждую сломанную косточку в твоем теле, за каждый удар по сердцу, что ты получала, глядя на то, как пытают твоих детей, за каждый стон, вырывавшийся из безмолвного рта. Обещаю!..

На то, чтобы успокоиться и вернуться к чтению, ушло много времени и сил: воспоминания, то счастливые и светлые, то темные и мрачные, сменяли друг друга, вызывая шквал эмоций, волна за волной накрывавших меня с головой, и отступили нескоро, оставив меня опустошенной.

Холодная вода помогла окончательно взять себя в руки. Вытирая лицо и шею пушистым полотенцем, невидящим взглядом смотрела в зеркало и снова думала о Люке. Точнее, о своих заключениях. Было ли у этого мужчины на судьбе написано закончить жизнь вот так, преступником, или все-таки, не встреть он Даррела, смог бы с возрастом вырваться из-под влияния отца, зажить честно и спокойно, не вмешиваясь в политику и личные интересы старейшего семейства Ан-Риох-Даонны? Благом или несчастьем стала для шестилетнего мальчишки попытка обворовать Даррела?

Впрочем, мне нет смысла гадать об этом. Судьба Люка теперь зависит только от короля, но, вне зависимости от того, какое решение примет монарх, она совершенно точно будет незавидной и не подлежащей никаким изменениям.

Пролистала записи дальше, пропуская рассказ об обучении, впитывании шепардовской идеологии и первой провалившейся попытке собрать подпольную армию мятежников, предпринятой за год до нашей с Диком свадьбы. Чего-то Люк не знал: несмотря на свою безоговорочную преданность старшей ветви семейства Шепардов, на ответное доверие он рассчитывать не мог, во все планы его не посвящали. Но то, чего он не мог рассказать, дополнялось теми сведениями, что были в распоряжении моем, Дика и Стивена. Люк не имел представления о важности семьи Девенли, о тех планах, что касались непосредственно Ричарда, и не знал, почему Даррел отдал внезапный и нелогичный приказ об отмене всех сделанных ранее подготовок. Я же легко связала неожиданный срыв замыслов и свое замужество. Тогда мое появление в жизни Дика, которого и Мелисса, и ее отец считали практически пойманным в сплетаемые ими сети брака, спутало все карты и отбросило жаждавших добраться до трона Шепардов к самому началу. Из представителей четырех семейств только Ричард являлся самой подходящей кандидатурой на роль отца будущего короля: младший сын, не наследующий титул, подходящего возраста, неженатый, из старшей ветви, способный подарить Мелиссе так необходимого ей сына. Внезапная женитьба идеальной жертвы была для Шепардов наверняка сильным ударом. Мужчин с полным соответствием требованиям "Предписаний" рядом с Мелиссой больше не было, и ждать, пока подрастет следующий, пришлось бы не меньше двенадцати лет. А внезапная любовь единственной наследницы одной из пяти семей к мальчишке намного младше нее была бы в свете планируемого переворота подозрительной.

Так что Даррелу пришлось занять выжидательную позицию, отказаться на время от воплощения идеи с сепаратистами и поздравлять Девенли со счастливой женитьбой их младшего сына. И разрабатывать возможность избавиться от внезапно возникшей помехи таким образом, чтобы не привлечь к моей смерти ненужного внимания: минимум расследования, максимум уверенности в несчастном случае.

Единственным, что оставалось не до конца ясным для меня, была смерть моей семьи. Я могла предполагать, из-за чего были убиты родители, Алекс и Кристи, но я хотела знать точно. Знать, чтобы вынести соответствующий приговор.

После первой неудачной попытки в жизни Люка возникла пауза, он оставался в стороне от любых активных действий, предпринимаемых Шепардами, в течение четырех лет, проведя все это время в поместье и обучая своих помощников для новой попытки свергнуть законного короля. И только тогда, когда Даррел уверился, что я чудесным образом не возникну снова в жизни Ричарда, он выпустил своих помощников из-под крыла, начав - уже куда более медленно - собирать новую армию. Сначала Люк и его агенты просто путешествовали по стране, произнося опасные речи и вызывая у простого люда сомнения. Когда Дик перебрался в столицу и оказался в пределах досягаемости Мелиссы, начали предприниматься более серьезные шаги: объединялись недовольные, росла и ширилась ложь о светлом будущем без злобного короля из рода Валленов, подпольщиков обучали и тренировали. Иногда Даррел спускал через "организаторов" мятежа достоверные данные, позволяющие агентам наносить вред неугодным ему людям и укрепляя веру исполнителей в безграничные возможности старших агентов и их руководителей.

Единственное, что не давало спустить пружину - ровные отношения Дика и Мелиссы. Ни предложения о браке, ни долго ожидаемого ребенка, ради которого Даррел не погнушался замарать свою дочь званием любовницы младшего Девенли. Люк этого не понимал, иногда злясь на своего спасителя за то, что тот медлит, но все же послушно играл роль старшего агента и основного осведомителя Шепарда.

И вот чуть меньше полугода назад было решено, что пора переходить к активным действиям. Первый шаг - откровенно и совершенно однозначно, но в то же время - случайно дать понять королевским магам и высшей аристократии, что возникла реальная угроза существующему режиму. Для этого отобрали двоих - глупого деревенского мальчишку, голова которого была забита сказками об идеальном королевстве, и странную девушку, пугающую окружающих своей сосредоточенностью на Ричарде Девенли. Кто-то из них - и неважно, кто, - должен был остаться в живых при проникновении в дом во время исполнения ложного задания, и рассказать Дику как можно больше. Под пытками, добровольно или с помощью чтецов - неважно. Главное - заставить высший свет забеспокоиться. После чего должны были начаться мелкие стычки на улицах, постепенно перерастающие в масштабные столкновения между горожанами и подготовленными сепаратистами. Во время этой части плана Даррел должен был добиться желаемого, но чего конкретно, Люк не знал и сказать не мог. Я же не сомневалась, что каким-то образом Шепард рассчитывал заполучить внука. Как - это предстояло выяснить у него лично, но ничего другого он и не жаждал так сильно. И, как только бы Даррел отдал приказ, мятежники нанесли бы решающий удар - по королю и его наследникам. Так, чтобы никто не смог претендовать на престол, кроме стороннего, выбранного и признанного пятью семействами правителя.

Тогда бы и обнаружились чудесным образом оригинальные "Предписания", согласно которым - вот же совпадение! - сын Мелиссы и Ричарда идеально подходит подо все условия. Мятеж был бы подавлен жаждущими справедливости Шепардами при поддержке остальной аристократии, маленький человечек, возможно, еще даже не рожденный, был бы признан следующим королем в соответствии с древними законами, а до его совершеннолетия вся власть сосредоточилась в руках матери - и, соответственно, деда будущего правителя, ибо магов традиционно не допускали к управлению страной.

Почему Шепарды так трепетно относились к Дику Девенли, Люк не знал, но предполагал, что королевский маг либо тайный союзник, либо секретное оружие, секретное, в первую очередь, для самого Ричарда. Приказы не спускать с него глаз воспринимал с выработанной годами привычкой верить в правильность действий Даррела, возникшую три месяца назад обеспокоенность разделял всей душой, а потому в итоге охотно согласился сам контролировать все, что было связано с младшим королевским магом, в том числе - и слежку в его доме. Тогда, во время своего первого визита в особняк в качестве "охраны" Мелиссы, подозрительной он посчитал только запертую дверь, что вела в комнату рядом со спальней Дика. Это, да еще устроенная Стивеном охота на живца, заставило мятежников попытаться повторить незаметное вторжение в дом Дика с целью... либо убедиться, что кто-то из первых двух агентов жив, и вернуть его в штаб для допроса (у чтеца, и никак иначе), либо... убедиться в том же и устранить на месте. Все зависело бы от того, как повел бы себя потерявшийся агент. Увы, и здесь Девенли заставили и Люка, и Даррела исходить в бессильной злобе, лишенных возможности понять, что творится в доме и в голове мага и почему он так резко отстранился от Мелиссы. Ведь даже искать мятежников, пытаться разобраться с заговором Дик отказался по заготовленному для него сценарию, пойдя своим путем и не позволяя аристократии удариться в панику, которая потребовала бы немедленных и самых жестоких действий.

Последней каплей стало мое появление в театре, которое, как я и надеялась, заставило совершить резкий, ошибочный шаг. И снова Люк лично взялся за исполнение поставленной задачи, желая иметь возможность твердо сказать, что на этот раз ничего больше его благодетелю не помешает сесть на трон.

Закончилось же все так, как закончилось. Люк подставился, попавшись тайной страже, и был обречен на допрос в присутствии чтецов душ. На стол королю уже наверняка легла еще одна, более полная копия, этого допроса, и монарху теперь необходимо отдать крайне тяжелый для него приказ - арестовать старшую ветвь семьи Шепард и тех из младших ветвей, кто мог быть причастен к заговору. А после получения доказательств - казнить друга и его единственную дочь.

До тех пор мне необходимо встретиться с ними. Мне необходимо заглянуть им в глаза и понять, почему. Я не стану задавать вопроса "Зачем?". Ответ на него я давно нашла в "Предписаниях". Но понять, почему, сама я не смогу никогда. И тогда останется последний шаг - проследить за тем, чтобы рука палача не дрогнула. Даже если мне будет плохо, даже если справедливое наказание, созвучное моему желанию мести, будет жестоким - я не отведу глаз. Чтобы знать, что моя семья отомщена. Чтобы отпустить, наконец, прошлое, и попробовать создать счастливое будущее.

Пожалуйста, Ричард, дай мне эту возможность!

Часть восьмая. Спутница.

Следующие три дня были пыткой похуже той, через которую мне пришлось пройти в подвале - Дик не появлялся дома. Он исправно отправлял мне подносы с едой, но даже ночевать оставался в своем управлении. Это я знала точно, потому что у меня появилась нехорошая привычка проводить время в его спальне. И спать там же. Быть обнаруженной слугами я уже не боялась - все равно через несколько дней придется "оживать" официально. По коридору пробегала все еще на цыпочках, дверями не хлопала, но в том, что кто-то из горничных мог меня увидеть, большой катастрофы не видела. С миссис Линд я смогу объясниться, а шпионы, если таковые и имелись... им больше некому докладывать.

В том, что муж уже три дня пропадал в управлении тайной стражи, я видела только одну причину: после признания Люка, которое являлось доказательством хотя бы потому, что его допрашивали в присутствии чтецов душ, в подвалах королевских тюрем оказались и другие участники заговора. И среди них - я молила Пресветлых об этом - обязательно должны быть Мелисса и ее отец. Они могли насторожиться, когда один из главных агентов пропал, они могли попытаться бежать - но они не могли скрыться от магов.

И в ожидании ответов на свои вопросы, в ожидании возможности посмотреть в глаза Даррелу я проводила дни в метаниях между кабинетом Дика и его спальней. К себе заглядывала только для того, чтобы переодеться и захватить очередной поднос с едой. Но ничего, кроме невыносимого ожидания, в этих трех днях больше не было. Дик приучил меня к своей присутствию, к тому, что, пусть и не целые сутки, но он рядом. И сейчас мне его не хватало. Не хватало совместных ужинов, неспешных разговоров или молчаливых посиделок в его кабинете. Не хватало тех эмоций, что он вызывал - любых эмоций: от злости до... Впрочем, я даже себе пока не готова признаться. Мелькала мысль, что я снова начинаю влюбляться в Ричарда, но я, подумав, решила отказаться от нее. Все, что я могла принять за нежные чувства, - это всего лишь следствие того, что за долгое время я не видела рядом с собой никого, кроме этого человека. Едва ли можно даже заикаться о чем-то романтичном и возвышенном, когда мы находились в таких условиях.

Но факт оставался фактом - я скучала по Дику.

Ночью, после третьего дня раздражающего одиночества и абсолютного неведения, я проснулась от мягкого прикосновения к щеке. Еще не до конца выбравшись из запутанного, беспокойного сна, я потянулась за лаской, улыбнувшись. Блудный муж надумал-таки появиться дома.

Но в следующий момент мысленно застонала, понимая, где я уснула. Захотелось снова срочно притвориться спящей, однако тихий, с доброй насмешкой голос над самым ухом произнес:

- Лисенок, ты попалась. И можешь уже не притворяться спящей - твоя улыбка тебя выдала.

Я сморщила нос и перевернулась на спину, но глаз открывать все так же не спешила:

- Мне сон хороший снился.

Дик, вероятно, выпрямился - я больше не чувствовала его дыхания на своей коже:

- Я сделаю вид, что поверил в это, - не стал спорить муж, но в том, что он сейчас широко улыбался, я даже не сомневалась. Да и в голосе его что-то не слышалось смирения. Скорее, плохо скрытая насмешка над моей попыткой отрицать очевидное.

Открыла глаза. Ричард сидел на краю постели, опираясь на руку совсем рядом с моим правым боком. Удивительно, как я не почувствовала ее, ворочаясь в кровати. Хоть ленты-шторы и были раздвинуты, много света в спальню не проникало: я не видела выражения лица Ричарда, различала только склонившуюся ко мне фигуру и основные черты. Но, Проклятые боги, эту улыбку не заметить было невозможно!

- Самодовольный мальчишка, - шепнула я.

Дик пожал плечами:

- Возможно. Но это ты забралась под мое одеяло, а не наоборот.

Фыркнула на это замечание и подтянулась на руках, садясь. Бедром нечаянно коснулась его руки - и, мне кажется, покраснела. Надеюсь только, что в темноте маги видят ничуть не лучше обычных людей.

- Тебя долго не было, - я решила отойти от опасной темы своего присутствия в чужой кровати. Да и...не время сейчас для подобных глупостей.

Дик зажег несколько шариков, тусклых, чтобы ярких свет не ударил по глазам, разлетевшихся по комнате и постепенно разгорающихся. В их ровном свете стало видно, как Ричард помрачнел.

- Прости. Но ты сама понимаешь, из-за чего.

Кивнула. Еще бы не понимать. Я слишком долго этого ждала.

- И?..

Глупо, наверное, но я затаила дыхание, ожидая его ответа.

- Я же верно понимаю выражение твоего лица? - поинтересовался Дик, наклоняясь чуть ближе и заглядывая мне в глаза. - Хочешь увидеть их?

- Хочу поговорить с ними, - призналась я, подтягивая выше одеяло и утыкаясь носом в пушистый край. Короткий недовольный выдох ясно демонстрировал, что муж не в восторге от этой идеи. Но сразу категорично отказывать не стал, как в тот раз, когда я заговорила о театре - признавал за мной право получить ответы. Но не попытаться оградить меня от встречи не мог:

- Копии допроса тебя не удовлетворят?

Я молча покачала головой. Слова, написанные на бумаге, скажут многое, но не все. А мне нужны были их эмоции, мне необходимо было знать, чем руководствовались Мелисса и Даррел, втягивая меня в свою войну за корону. В конце концов, я хотела, чтобы они увидели меня, живую и все же разрушившую их планы, по другую сторону решетки.

Дик закатил глаза, показывая, как он относится к моему решению, но через секунду тряхнул головой:

- Завтра утром.

Я благодарно улыбнулась, на миг оторвавшись от одеяла. Не многие бы пошли на такое, но Ричард с самого начала согласился с моим правом на месть, на ответы, на спокойствие, и не отказывал практически ни в чем, поддерживая и всегда стоя за моей спиной. И сейчас, вместо того, чтобы запретить мне эту встречу, которая явно не предусмотрена протоколами, давал мне возможность поставить точку в моем собственном кошмаре длиной в четыре года. Сомневаюсь, что в других вопросах он был бы настолько покладист, но в этой ситуации он только оберегал и помогал. За что я была ему действительно благодарна.

Дик, отфыркиваясь, вышел из ванной. Надо же, я даже не придала значения тому факту, что он встал с кровати и успел переодеться - настолько погрузилась в предугадывание завтрашних событий. Обратив все-таки внимание на мужа, из-под халата которого виднелись мягкие пижамные штаны, я в очередной раз покраснела. Во-первых, осознала всю нелепость сложившейся ситуации: я - и вдруг сплю в его постели, во-вторых, раньше Дик никогда не носил пижам и сейчас надел ее явно из-за меня. Щеки горели, а пальцы отказывались разжиматься, вцепившись в одеяло мертвой хваткой. С одной стороны, хотелось сорваться с места и как можно быстрее скрыться в безопасности собственной спальни, с другой же - я испытывала не просто желание, а потребность накрыться с головой, чтобы спрятаться от этого насмешливого взгляда.

Да что такое! Веду себя, как девчонка!

- Ммм... я, пожалуй, пойду, - едва слышно пробормотала я, все же осторожно откладывая одеяло и спуская ноги на пол.

- Глупый маленький лисенок, - рассмеялся Дик, - бежать поздно: тебя застали с поличным. Впрочем, я не буду сейчас в связи с этим предпринимать какие-то меры - слишком хочу спать. Так что ложись и спи дальше.

- А... ты? - голос неуверенно дрогнул.

- Я тоже лягу, Лиз. И не трясись. Ты спишь на своем краю, я - на своем. - Дик действительно обошел кровать и, бросив халат на банкетку, чуть потянул одеяло на себя. - Хотя... - выгнутая бровь и внимательный взгляд на мое лицо мне очень не понравились, и я насторожилась. - В одном маленьком удовольствии я себе не откажу.

Ричард как-то в мгновение оказался рядом и, наклонившись, поцеловал в кончик носа. Я от неожиданности даже отреагировать не успела, а муж, довольно глядя на мое ошеломленное лицо, как ни в чем ни бывало перекатился на свою половину и демонстративно повернулся ко мне спиной. Какое-то время я с восхищенным недоумением разглядывала эту самую спину, а потом, тихо хмыкнув, забралась обратно под одеяло.

Я долго лежала, в темноте, снова опустившейся на комнату после того, как погасли шарики-светлячки, и всматривалась в темный силуэт на другой стороне кровати, вслушивалась в размеренное дыхание. Вспоминала и заново узнавала это чувство, когда Дик спит рядом.

Заснула еще очень нескоро, прислушиваясь к вновь возникшему чувству умиротворения.

За завтраком старалась Дику в глаза не смотреть. Пробуждение этим утром было довольно странным и смущающим. Я не перекатилась к нему под бок, нет, да и Ричард не переполз на мою половину кровати, но все равно это было непривычно - просыпаться в одной кровати с мужчиной. Иногда, на заданиях по поручению Люка, я оказывалась к своим напарникам куда как ближе, несколько раз приходилось даже обниматься, но я не воспринимала чужие объятия как-то иначе, чем необходимость. Они вызывали чувство тихого раздражения и смиренного понимания, что такие жертвы помогают выполнить порученное. Никаких других эмоций находящиеся рядом со мной мужчины не вызывали.

Ричард же воспринимался по-другому. Возможно, из-за того, что у нас было в прошлой жизни. Возможно, из-за того, что так задумали Пресветлые, и иначе между нами быть не может. А возможно, я просто сумасшедшая, если за четыре года не посмотрела ни на кого глазами женщины., но за несколько месяцев рядом с Диком не только сумела отказаться от ненависти и простить его, но и позволяю каким-то другим чувствам пробраться в душу.

С этим придется разбираться как можно скорее. Так, как есть на данный момент, оставлять все равно нельзя.

За все время молчаливого завтрака я много раз чувствовала на себе понимающий взгляд Ричарда, но все равно предпочла уйти от разговора, сделав вид, что еда - это единственное, что занимает меня сейчас. Лишь после того, как Дик за руку галантно проводил меня до моей спальни, я подняла на него глаза:

- Это ведь будет превышение полномочий, верно?

- Совсем чуть-чуть, - улыбнулся муж, открывая передо мной дверь. - Будь готова через пятнадцать минут.

Я хотела сказать, что готова идти сию же минуту, что мне нужно захватить только накидку, - осень медленно отвоевывала у лета свои права, и в располагавшейся севернее Четейр-Глэса столице в это время уже бывало довольно прохладно, - но так и не произнесла ни слова, прикрыв за собой дверь и привалившись к ней спиной.

Трудно поверить в то, что сегодня все закончится. Закончится мое заточение, закончится ожидание свершившейся мести. Душу и разум больше не будут терзать вопросы, на которые я не могла найти ответы.

Легко ли было дойти до этого момента? Я не знаю. Но переступить порог комнаты и сделать последние шаги оказалось вдруг неимоверно тяжело.

Третий раз мне предстояло спуститься по этой лестнице к входной двери, и в третий раз мне уже не приходилось прятаться. Теперь я выбиралась из этого дома не тайком, под прикрытием магии Стивена, а рядом с Диком, держась за его руку и чувствуя легкое пожатие пальцев.

И в этот особенный третий раз обязательно должно было что-то случиться. Миссис Линд, торопливо выплывшая из гостиной в надежде перехватить хозяина до того момента, как он снова исчезнет на несколько дней, замерла на половине фразы:

- Милорд, ваша матушка, леди Девенли, вчера... Ох... - женщина отступила на несколько шагов, прижав ладонь к губам. В ее глазах плескался испуг. Она никогда не верила слухам, а потому сейчас не могла осознать того, что видела перед собой живую хозяйку. Призрак, порождение злобной магии, ее собственный бред - но никак не маленькую хозяйку, погибшую четыре года назад. Взгляд экономки ясно говорил, что в данный момент она готова молиться всем богам - и Пресветлым, и Проклятым. Я успела лишь кивнуть и чуть виновато улыбнуться, перед тем, как Дик со словами:

- Я потом объясню, миссис Линд, - утянул меня на улицу.

- Она теперь с ума сойдет от беспокойства за тебя и от неизвестности, - заметила я, удобнее устраиваясь на сиденье и расправляя складки юбки.

Дик пожал плечами:

- Миссис Пиксли заварит ей чего-нибудь успокаивающего, заодно и снабдит последними сплетнями о скандале в театре. С миссис Линд все буде в порядке.

В этом я не сомневалась, но мне все равно было жаль женщину, которой предстоит еще несколько часов гадать, что же она увидела и что из рассказанного кухаркой - правда.

Управление я видела и раньше, когда следила за Диком, узнавала распорядок его жизни, выясняла предпочтения. Белое здание из карнельского камня, изящное и поражающее красивой лепниной по фасаду, совершенно не соответствовало своему содержимому. Тайная стража, которая на самом-то деле тайной не являлась и называлась так только из-за того, что имена людей, занимавших ключевые посты, скрывались, по представлениям скорее должна была бы обитать в сумрачном сером многоэтажном коробе с маленькими окнами, ибо такая "упаковка" куда точнее отражала бы суть выполняемой ими работы. Чистильщики, ищейки, палачи, внутренние шпионы и безапелляционные судьи... Странно было думать, что мой муж как-то связан с ними. Является одним из них.

Заходя, взглянула в торжественно-непреклонное лицо статуи по левую сторону от широких дверей. Каменный страж держал обеими руками меч, направленный острием в землю, и, казалось, мрачным, тяжелым взглядом приветствовал каждого входящего. Я поежилась и побыстрее проскочила внутрь. Дик сзади хмыкнул:

- А все-таки совесть у вас нечиста, леди Девенли. Законопослушные жители столицы проходят мимо этого стража совершенно спокойно.

- Как же ты тогда здесь каждый день пробегать должен, - огрызнулась я, с каждым шагом нервничая все больше. Еще мне только статуи, проверяющей мою невиновность перед законом, не хватало!

- У нас с этим дядей... хм... сложные отношения, - признал Ричард. - Но я привык.

Я на секунду остановилась и оглянулась на мужа. Судя по его взгляду, мысленно он сейчас был не здесь, и я пожалела о своих словах. Каменному стражу не объяснить, что на войне либо ты - либо тебя, и что делалось все во имя защиты королевства. Если запятнал руки - от этого уже никуда не деться. Да уж... тайная стража наверняка неоднократно нарушала законы в рамках того или иного дела, чтобы эти самые законы защитить. Нелегко тем работникам управления, кому приходится, как Дику сейчас, проходить не через служебный вход, а через парадный.