Мусорщики Луны

2

Хотя Сиртис был самым большим и самым деловым городом Марса, а также его столицей, он был и самым старым городом. Новенькие небоскребы сверкали на мили вокруг центра, занимая положенные ему акры. К югу город переходил в полосу сельскохозяйственных земель, опоясывавших планету по экватору, а к северу — в нетронутые пустыни, прибежище желтого песка и обглоданных ветрами утесов. Нижний город застраивали в основном еще пионеры.

Толстые стены серого камня, скрепленные известкой, неуклюже поднимались на высоту нескольких этажей и оканчивались плоскими крышами со стоянками для флиттеров.

Прочность их была обманчивой. Теперь, когда на Марсе появилась вполне пригодная для жизни атмосфера, кислород и водяные пары так быстро разъедали марсианский камень, что узкие улицы все время покрывала пыль. Следующее поколение этого квартала уже не увидит.

Джеймс Черч радовался тому, что, пока он жив, его контора будет находиться именно здесь. В нем было нечто от хранителя традиций.

Он стоял у открытого окна, держа трубку во рту, заложив руки за спину, и смотрел прямо перед собой. Он ждал посетителя. В проемах сохранились следы приспособлений, которые когда-то не давали смертельно холодным и разреженным газам проникать внутрь. Позднее, когда ссора с находившимися через улицу маринами вылилась в Кровавые Десять Дней, с помощью тех же приспособлений закрепляли энергетические автоматы. Марины не закрыли свое заведение. У них бывало множество людей, и каждый раз, когда открывались двери, до Черча доносились отдаленные звуки музыки и попискивание установки путеводной звезды; и ему даже казалось, что он может различить щелканье костей и поворачивающегося колеса рулетки. Но возможно, просто веселая болтовня пешеходов была слишком громкой. Солнце поздно заходит в этих широтах, где лето вдвое длиннее земного, и Сиртис вовсю развлекался, пока дневной свет еще позволял это.

Черч глотнул воздуха между двумя затяжками. Воздух был прохладным — значит, предстояла холодная ночь. Льдисто-кристаллические облака сверкали в красноватом небе, по которому медленно пролетела стая гусей.

«Так-так, — подумал он, — значит, Министерство экологии действительно кое-чего добилось. Вот уж никогда не ожидал от них ничего подобного. Но упорно говорят, что инженеры-генетики справились с проблемой миграции. Интересно, как это им удалось? Если у меня когда-нибудь появится время, нужно будет этим заняться».

Интерком на старом письменном столе сообщил:

— К вам мистер Добшинский.

Черч подошел к двери.

— Пусть войдет, — сказал он, и дверь открылась.

Внешность Джеймса Черча ничуть не отвечала представлениям о типичном марсианине. Он был невысоким и плотным, седовласым, с аккуратным маленьким брюшком, выступающим из-под рубашки. Только потемневшая на солнце кожа и выцветшие голубые глаза, привыкшие всю жизнь смотреть на голые дюны, несколько нарушали образ тихого домоседа.

Филипп Добшинский был высоким и худым, но широкоплечим. Он выглядел несколько моложе, красивее и был более пестро одет, чем Черч ожидал этого от члена Межпланетной Корабельной Ассоциации.

Посетитель остановился, оглядел маленькую комнатку, заставленную книгами, и явно заколебался. Внешний вид агентства Черча «Расследования. Гардиан и К» был не слишком представительным.

— Как поживаете? — детектив протянул ему руку. — Садитесь. Закурить хотите?

— Да… нет, благодарю, пока не буду, — Добшинский отмахнулся от предложенного ему портсигара, хотя «Лунные близнецы» были дорогой табачно-марихуанной смесью. — Может быть, мне лучше немного выпить?

— Конечно. Скотч? Отличный напиток, клянусь, вовсе не та серная кислота, которую делают в «Дьявольском котле». — Черч устроился на вращающемся стуле.

Добшинский нервничал. Он так часто менял положение, что его стул никак не мог к нему приспособиться. Черч улыбнулся, занявшись стаканами.

— Я знаю, — протянул он. — Вы размышляете над тем, каким образом серьезное сыскное агентство может руководить действиями из подобной дыры в стене. Мне так нравится. Деньги, которые иные выбрасывают на то, чтобы произвести впечатление на клиентов, я предпочитаю потратить на добрую выпивку, еду, табак и девушек. Расслабьтесь, сынок.

— Я новичок в подобных делах, — пробормотал Добшинский, — как и мы все, я имею в виду, члены Ассоциации. — Он так быстро поднял стакан, что лед звякнул о кромку.

Черч выпустил дым и сказал:

— Вы лишь упомянули о том, что хотели бы обсудить возможное дело. Насколько я понимаю, речь пойдет об астероидном пиратстве.

— Но… да, — Добшинский расправил плечи. — До сих пор нашими делами, как вам должно быть известно, занималось агентство «Неопинк». Однако, они, похоже, не в состоянии справиться с этим. Если вы можете что-то сделать… честно говоря, мы тогда заключим с вами контракт на будущее.

Черч заставил себя сохранить внешнее спокойствие, но его пульс немного участился, а в воображении пронеслись заманчивые картины. Человек, у которого два сына учатся в колледже, а девочка уже подходит к этому возрасту, да еще желает изучать в Париже живопись, вряд ли откажется от такого контракта. К тому же Мэри поговаривала о лучшем доме в Таумазии, куда они обычно переезжали, когда в северном полушарии наступала зима…

— Прежде чем мы продолжим, — пробормотал он, — скажите мне, получили ли вы одобрение правительства?

— А? — робость Добшинского сменилась удивлением. — Что оно может сделать?

— Ну, тут речь идет о создании общественного мнения, о возникновении определенного отношения к пиратству, наносящему серьезный ущерб экономике.

— Кораблям.

— По сути дела, всему Марсу. Цены и страховки взлетели до Андромеды, не так ли? Кроме того, в это дело оказалась вовлеченной вся наша полиция.

— Но что правительство может сделать с офицерами, воспитанными в мирных условиях? — Добшинский сделал еще один большой глоток. — О, мы с ним связывались. Если бы Флот мог очистить Пояс… Но увы… Если вы возьметесь за работу, мы утрясем все детали.

— Спасибо за службу, — ответил Черч. У его собеседника был озадаченный вид, и Черч усмехнулся: — Я имею в виду, за то, что вы так тактично представили дело. Вы могли бы сказать: «Если вы получите эту работу». Но давайте-ка коснемся самой сути, насколько это возможно в предварительной беседе. Вы потеряли еще одно судно?

— «Королеву Тили», — сквозь зубы произнес Добшинский. — Если это о чем-нибудь вам говорит.

— Боюсь, что нет, — Черч, которого профессия заносила во многие уголки мира, конечно, не так сосредотачивался на собственных делах, как средний марсианин, но тем не менее интерпланетным сообщением он мало интересовался. Мальчики с большими деньгами сами заботились о своих делах. До недавнего времени.

— Самая последняя наша потеря, и самая серьезная, — сказал Добшинский. — Его собственная стоимость исчисляется семизначной цифрой, а на нем был еще груз, где среди прочего — баснословно дорогой компьютер для Палласа. И все это — не меньше, чем через двадцать декад после того, как был захвачен «Иов».

Черч слегка поднял брови:

— Извините меня, но вы уверены, что сюда не вовлечены никакие высшие силы? Это же официальный заказ.

— Почти уверены. Например, «Иов» вез роботизированную установку для горных работ к Ганимеду. «Неопинк», основываясь на данных, полученных их отделением на Земле, сообщает, что «Супертроник» предложил точно такую же установку за драконовскую цену. Они заявляют, что нашли более дешевый способ производства. И конечно, серийные номера и все прочее совершенно иные. Но, по-прежнему, когда такое продолжает происходить снова и снова…

— Да, понимаю, — Черч кивнул. — Интересно, — пробормотал он, обращаясь в основном сам к себе, — почему так называемые действия свыше всегда катастрофичны? — И быстро добавил: — Насколько я понимаю, сам «Иов» еще не найден?

— Пока еще нет. Может быть, он совершенно разбит; или астериты хотят отремонтировать его и оставить у себя; или он сейчас направляется к Луне, а его команда требует вознаграждения за спасение имущества. — Последние слова он как выплюнул.

— Гм, да, это просто становится неправдоподобным.

— Что вы хотите этим сказать, миссер? Неправдоподобным! Я могу показать вам цифры, доказывающие, что вся марсианская экономика на грани упадка. А Земля ждет, хватает добычу и собирается попраздновать на то, что от нас останется!