Моя анимежизнь 9: Активация!

Глава 22

— Как тебе? — Когда мы приземлились в «Артеке», а вертолет увез контр-адмирала в пронзительно-синее безоблачное небо, вернув нам возможность слышать что-то кроме треска, спросил я Ханако.

Девушке пришлось переодеться — лазая по подлодке, она немного испачкалась, за что весь экипаж отхватил от командующего устный выговор (без занесения, потому что я попросил — сама виновата же), и теперь на ней красовались рубашка кремового цвета с пустыми погонами и черным галстуком, и черная юбка — «летняя повседневная форма одежды вне строя военнослужащих-женщин Военно-Морского Флота», как пояснила нам ответственная за Ханако дама, которая ей эту форму и выдала — в подарок. Морячки при виде такой красоты разразились настоящим ликованием, и в вертолет айдол залезала под громогласное тройное «Ура!», заглушившее даже рокот вертолетного движка. Дополнительные подарки прибудут сегодня вечером, наземным способом, и будут включать в себя письма от личного состава. Ох и понапишут ей служивые пошлятины! А вот цветов не будет — в мой «райдер» входит пункт, согласно которому мертвые цветы мне дарить нельзя (Хэруки расстраивается), что вояки спроецировали и на айдола.

— Было весело! — Жизнерадостно кивнула она: — А какие там были парни! — Мечтательно вздохнула: — И как они на меня смотрели!

— Некоторые из них служат уже третий год, — Подмигнув Николаю Степановичу, пояснил я: — В самом возрасте, когда все, что носит юбку, вызывает обильное слюноотделение.

— Бака! — Обиженно фыркнула Ханако и демонстративно ускорила шаг.

— Извини, я пошутил, — Раскаялся я: — Ты — огромная молодец, и справилась на твердые 11 из 10.

— Ты думаешь? — С улыбкой обернулась девушка.

— Как минимум, теперь ты — самая любимая певица Черноморского флота 1/6 части суши, — Ответил за меня Николай Степанович.

Я этакому преувеличению покивал и предложил:

— Мне еще на песенный конкурс «Ялта-90» нужно будет послезавтра сходить, его чисто из-за меня перенесли на пораньше (инфа от Николая Степановича), если хочешь, можешь выучить одну песню на русском и выступить там вне конкурса. После этого все военные СССР будут видеть тебя в розовых мечтах.

— Хочу! — Загорелись глазки у девушки, она цыкнула и закусила губку: — Но мой русский…

— Неважно! — Заверил ее я: — Поставим тебе пюпитр с текстом, сможешь подглядывать. А акцент, — Пожал плечами: — Народ оценит сам факт, что ты заморочилась и освоила что-то совсем для себя непривычное. В этом мы с русскими похожи — они тоже считают свой язык сложным. Верно я говорю, Николай Степанович?

— В целом так и есть, — Кивнул он, полностью успокоив девушку: — А что за песня?

— Про Катюшу, — Улыбнулся я.

— Хороший выбор, — Одобрил он: — Попрошу внести изменения в регламент.

Чем ближе мы подходили к морю, тем громче становились радостные вопли.

— Мы, значит, работаем, а они, значит, купаются! — Сымитировал я обиду, вздохнул и попросил: — Николай Степанович, если кто-то еще за мной заявится с какими-нибудь «хотелками», поясните им, что я сюда прибыл отдыхать, а не наносить официальные визиты. Исключения — от генерала и выше согласно вашей нынешней табели о рангах. И ещё одно исключение — Анзор, вдруг он шашлыка привезет! — Мечтательно потянулся я.

Офигенный у легендарного дедушки Мгелика рецепт! Тут Ханако вдруг опомнилась:

— Иоши-кун, а на нас не обидятся наши военные?

— На меня — точно нет! — Хохотнул я: — В рамках моих регулярных встреч с читателями я совершил пару визитов к Силам самообороны Японии. Не переживай, свозим тебя к ним, когда начнешь карьеру. Кроме того — у наших вояк полно выходных, поэтому они вполне могут в один их них сходить на какой угодно концерт. Не парься, в общем.

— Угу! — С улыбкой кивнула девушка.

Вот они, мои пионеры — девочки в школьных купальниках, как наши, так и местные — стоя по пояс в воде играют в волейбол с советскими ребятами. Почувствовав мое приближение, Хэруки отвлеклась, мячик шлепнулся ей на голову — милота! — махнула ребятам, мол, все нормально, бросила мячик ловко принявшей подачу Чико и по воде побрела к нам.

— Пойду переодеваться! — Махнула мне Ханако, но не успела.

— Что это на тебе, Ханако-тян? — Спросила ее лучшая девочка.

— Это — подарок от Черноморского флота! — Гордо заявила та.

Хэруки сложила ручки за спиной и внимательно осмотрела наряд айдола:

— Эту форму не назвать миленькой, но что-то в ней есть! — Одобрила она «лук».

Остальные тоже нас заметили и повалили смотреть на Ханако. Пользуясь моментом, пошел переодеваться сам, успев отметить, что наш «пионервожатый» с каким-то прямо излишним энтузиазмом объясняет Хори-семпай, как правильно плавать брассом.

— Николай Степанович, достанете мне номер жены нашего уважаемого подполковника? — Спросил я двинувшегося со мной к корпусу посольского.

— Зачем? — Удивился он.

— Рассказать, что он тут лапает японских школьниц, — Указал я ему на Тимоху, который как раз придерживал нашу ударницу за талию, пока она имитировала плавание.

МИДовец гоготнул и ответил:

— Можешь просто сказать ему, что такой номер у тебя есть. Если меня спросят, скажу, что у «Хонды» есть номера всех граждан Советского союза.

— У нас длинные руки! — Гордо кивнул я.

— И благие цели? — Улыбнулся Николай Степанович.

— Самые что ни на есть! — Подтвердил я: — Вот представьте, как будет хорошо, если трубу от Сахалина до Хоккайдо протянуть, например.

— Звучит неплохо! — Оценил он.

— От такого так просто отмахнуться уже не выйдет! — Развил я мысль: — Натурально скоба, типа как брусья скрепляет! А на ней — золотая вязь: «русский и японец — братья навек!»

МИДовец заржал.

— А вы вообще важный человек? — Резко сменил я тему: — В МГИМО нынче, я слышал, кого попало нету, а вы еще и распределились удачно — аж в Японию, не в говностан какой-нибудь.

— Повезло, — Пожал он плечами.

— Чисто джек-пот! — Хохотнул я: — Признавайтесь, кому и сколько занесли?

Вздохнув, он ответил:

— Ты ведь можешь взять у «Хонды» мое личное дело.

— Так не интересно, — Отмахнулся я: — Мне сказали, что с вами работать можно, и мне этого достаточно. Не люблю я эти «папочки», — Поморщился я.

— Вот как, — Озадаченно кивнул посольский.

— Вот так! — Кивнул я.

— Только «распределился» я не в Японию, а остался в Москве, в МИДе работал, — Поведал посольский и признался: — Дедушка мой долго в ЦК сидел, до самой смерти, вот и поспособствовал. Работал я по вашему направлению, хорошо справлялся, и, когда понадобилось обновить персонал в Токио… — Развел он руками.

— Спасибо за честность, — Поблагодарил я.

— То же мне, секреты! — Фыркнул он.

— А где мой драгоценный дед, не знаете? — Спросил я, вспомнив, что не видел деда с самого «расследования» — зарядку нам проводил местный физорг.

— В Симферополе, туда дзюдоисты понаехали, — Ухмыльнулся Николай Степанович.

— Совсем старика загоняют, — Вздохнул я.

— Его ведь никто не заставлял, — Развел собеседник руками.

— Понравились ему ваши спортсмены, — Слил я семейный инсайд: — Стараются, говорит.

— Не избалованы наши дзюдоисты сиханами, — Кивнул он: — Будешь тут стараться — такой шанс многим раз в жизни выпадает.

— Решим и этот вопрос в свое время! — Потянулся я и спросил: — На пляж идете?

— Нет, я, пожалуй, вздремну! — Зевнул он, и мы разошлись по номерам.

— Пасуй, семпай! — Прокричал мне Эйитиро-кун.

— Мог бы и не говорить! — Заорал я в ответ, отдав пас.

Такая у нас тактика — из всех присутствующих японцев только он ходил в футбольный клуб, вот на него и стараемся работать. Приняв мячик, культовый персонаж ловко обвел устремившегося ему навстречу советского пацана, и «заклепал» еще один гол. Уже четвертый для «сборной Японии», в которую входит вся мужская часть нашей группы. Противостоит нам, понятное дело, «сборная СССР», у которой голов на данный момент целых пять — без автора «Ван Писа» нас бы раскатали в пух и прах, а так — ничего, не слишком-то и позорно продуем.

Радостно дали друг другу «пять», и игра продолжилась.

Советский вратарь отдал мячик своим, ловкой распасовкой (они все из какого-то футбольного ДЮСШ, что прямо нечестно, но что поделать?) они довели мячик до наших ворот, нападающий пнул, и наш вратарь Хиро-кун (потому что в детском футболе на ворота всегда ставят самого толстого) с выражением на лице «я больше не подведу команду!» отбил мячик рукой в прыжке. Снаряд был подобран Кишимото Масаши, который прямо-таки пылал энтузиазмом, потому что с трибун на нас смотрела в том числе и Кохэку, которая оценила парикмахерские умения пацана и оказывала ему легкие знаки внимания. А много ли в пятнадцать лет их нужно, чтобы совсем потерять голову?

Увидев, что ему наперерез спешат трое русских, Масаши отдал пас Сейши — у близнецов неплохо отлажено невербальное взаимодействие. Сейши довел мяч до середины поля и, за неимением лучшего — Эйитиро надежно заблокирован — пасанул мне. Увы, футбол никогда не был моей сильной стороной, но «нечестность» имеет место быть и с нашей стороны. «А вдруг этот пугающе важный япошка обидится, если я отберу у него мяч?» — читалось на лице бегущего мне навстречу пацана. Стало совестно, поэтому отдал мячик Лысой Молнии — у него никаких моральных дилемм нету, а спортивная подготовка на уровне.

— ААА! — С диким ревом он вышел на «финишную прямую», и мощным пинком отправил мячик прямо в штангу.

— Угловой! — Скомандовал физорг, выполняющий функции судьи.

Наши девочки ехидно захихикали.

— Ху*ня, не парься, — Утешил я Кейташи, хлопнув по пропотевшему плечу.

— Я не могу проиграть! — Игранул он желваками.

— Тогда целься лучше! — Отдал я ему ценные указания, и ломанулся на нашу сторону поля, стараясь заблокировать самого меткого советского игрока.

Не потребовалось — у самых наших ворот Эйитиро-кун отобрал мячик, и дал пас Сейши.

— Я открыт! — Рявкнул ему Лысая Молния, но Сейши зачем-то посмотрел на меня в ожидании подтверждения.

— Бака! — Не одобрил я этого: — Надо доверять товарищам по команде!

Старший (Сейши старше своего близнеца на пару минут) Кишимото спроецировал на роже понимание и дал пас. Увы, слишком поздно, и мячик мы потеряли. Положение снова спас мой верный Хиро-кун, пузом упав на катящийся в наши ворота мяч.

— Никаких проволочек! — Сделал я ребятам внушение: — Если кто-то просит пас, нужно давать, ясно? Хиро-кун расплатился кровью за эти знания, — Указал на расцарапанную коленку культового персонажа: — И мы должны уважать его жертву! И не извиняйся! — Рявкнул я на Сейши: — Стань лучше!

Пацан серьезно кивнул, и нам удалось отвлечь внимание от Эйитиро-куна, который «заклепал» наш пятый гол.

— Сравняли счет! — Радостно заорал Масаши.

— Теперь нужно победить! — Не менее радостно заорал Эйитиро-кун! — Вперед, команда!

Увы, следующий мячик Хиро-кун пропустил.

— Ты отбиваешь девять мячей из десяти! — Честно успокоил я его: — Без тебя мы бы уже проиграли, так что не надо делать такое виноватое лицо!

Ситуация с просящим пас Лысой Молнией повторилась в виде фарса — в этот раз пас отдать не захотел Масаши, на лице которого читалось «Она на меня смотрит, поэтому я не могу проиграть», и мячик мы потеряли. 6-5 в пользу «сборной СССР».

— Поздравляю, потянув одеяло на себя, ты потерял много очков симпатии Кохэку! — Ехидно ухмыльнулся я автору «Наруты».

— У нас здесь не сёнен, а спорткон! — Раздался от ворот голос Хиро-куна.

— Вот именно! — Обрадовался Эйитиро-кун: — Команда должна работать как единое целое!

— Я не буду извиниться, но стану лучше! — Пообещал Масаши.

— Правильно! — Показал я ему большой палец, и игра продолжилась.

Ценой невероятного усилия над собой (пункт «нежелание доверять тем, кто мне не нравится» в его сочинении присутствовал), Масаши отдал эффективный пас Лысой Молнии, и в этот раз блондину удалось попасть четко в цель. Счет снова равный!

— Последняя минута! — Скомандовал физорг.

— Давайте постараемся! — Вытянул руку перед собой Эйитиро.

Положили поверх свои, крикнули «банзай!», и заняли позиции. Советские дети тоже взбодрились, поднажали, и нам пришлось занять оборону у наших ворот. Удача — у пацана армянской национальности развязался шнурок кеда, и Эйитиро-куну удалось отобрать у него мяч.

— Пас! — Скомандовал ему открытый я, получил высокий «навес», пробежал несколько метров.

Теперь — тяжелая борьба с собой: у меня есть некоторый шанс забить самому, но вон тот высокий рыжий пацан может мне помешать. Потерям мяч — отыграться уже не выйдет, Хиро-кун весь потный и еле дышит, несмотря на железобетонную решимость на мордахе. Немало этому поспособствовала моя милая сестренка, перед игрой пожелавшая нам всем постараться, а Хиро-куну, персонально, удачи. Нельзя недооценивать силу девочек! Решив не рисковать, отдал пас Сейши, позиция которого была гораздо выгоднее — я же не Сталлоне, чтобы «изо всех сил» побеждать в последний момент! Старший Кишимото принял пас, прицелился, и ловко пробил в правую «девятку» ворот.

— Победа!!! — Ликующе завопили мы.

Когда мы собирались на ужин, ко мне заглянул Николай Степанович, который поведал:

— Анзор привез шашлык.

— Балдеж! — Обрадовался я, предупредил ребят, что сегодня мы питаемся не в столовой, попросил переводчика Степана организовать стол в холле, и в компании посольского отправился встречать грузина.

Прибыл он на блестящей зелененькой «Шестерке», чем набрал пару очков в моих глазах.

— Ай, здравствуй, дорогой! — Лучась радостью, поприветствовал он меня: — Сидел Анзор, думал, как там уважаемые гости Советского Союза, нормально ли их кормят? Подумал-подумал, и решил, что кормят хорошо — это же «Артек»! — Подмигнул он директору лагеря, который тоже пришел посмотреть, в чем дел: — Но шашлыка-то нет, вот и решил угостить!

— Спасибо большое! — От всей души поблагодарил я.

Анзор достал с заднего сиденья завернутый в белую скатерку сверток:

— Чтобы не остыло! — Пояснил он: — Возьми, Коля! — С милой непосредственностью вручил гостинцы посольскому, который игранул желваками, но мясо взял.

— А вы знакомы, чтоли? — Спросил я.

— Анзор учился на один курс старше меня, — Пояснил Николай Степанович.

— Это такая операция МИДа? — Заподозрил я неладное.

— Зачем операция? — Всплеснул ручками Анзор: — Почему операция? Анзор — честный кооператор! Просто кое-кому, — Подмигнул МИДовцу: — Немножко комнатой давал попользоваться!

В романтических целях, надо полагать.

— Мир тесен, Иоши-кун, — Кивнул посольский.

— Да ты не стой, Коля, дети-то голодные поди, весь день купались-игрались! — С белозубо-золотой (потому что коронки) удалил МИДовца Анзор из сценки и добавил: — Там и на тебя есть!

Пожав плечами, посольский свалил.

— А это — вам! — Продолжил удалять лишние уши грузин, вручив директору бутылку вина: — Дядя мой прислал, домашнее, аромат такой, что «муа!», — Поцеловал «кооператор» пальцы.

— Спасибо большое! — Обрадовался взятке директор и тоже свалил.

— Ловко! — Оценил я.

— МГИМО! — Гордо улыбнулся Анзор: — Поговорить надо, Иоши. О деле нашем, — Указал на машину, на переднем сиденье которой сидел приятной внешности грузинский молодой человек лет восемнадцати, в концертном костюме с бабочкой. Видимо, прямо со сцены сняли или специально для меня принарядился. Как он по такой жаре в полном наряде ехал?

— Поговорить о делах я люблю, — Поощрил я грузина.

— Тут фестиваль будет, «Ялта-90», — Поведал Анзор.

— Я там буду, — Кивнул я.

— Это хорошо! — Обрадовался грузин: — Вместе там будем! — И он поманил незнакомца на улицу.

Он вышел, и мы раскланялись — Анзор явно готовился.

— Гурам это, внук одного замечательного человека! — Активно передавая мимикой «скрытые смыслы», поведал хозяин шашлычной: — Певцом стать хочет. А если у Гурама получится, его многоуважаемый дедушка будет очень-очень тебе благодарен!

— Понял, — Кивнул я: — Спой что-нибудь, уважаемый Гурам.

Певец кивнул и затянул легендарное «Сулико».

— Достаточно! — Прервал я через полминуты: — Хорошие данные, я согласен!

Грузины просветлели.

— Идем! — Развернувшись, повел дорогих гостей в радиорубку: — Ноты напишу, под пианино в диктофон спою, дальше — сами. Годится?

— Годится! — Кивнул шашлычник.

Анзор — большой молодец, что решил подкупить «многоуважаемого» дедушку. Кавказцы же, диаспоры и все такое — должно получиться полезно. Почему я ему верю? Черт, а почему?

— Похвастаюсь немного, — Решил я немного позапугивать гостей: — В прошлом месяце за свои песни я получил два с копейками миллиона долларов авторских отчислений. В этом — получу еще больше.

— Вах! — Хором выдали грузины.

— Это — без учета прибыли с гастролей музыкантов, продаж альбомов и синглов и прочего, — Продолжил я: — Как видите, уважаемый Анзор, мои песни стоят жутко дорого.

Грузины помрачнели.

— Но из уважения к грузинскому народу и персонально многоуважаемому дедушке уважаемого Гурама, я отдам вам ее совершенно бесплатно.

— Спасибо, дорогой! — Улыбнулся Анзор: — Мы, грузины, добро помним!

— И я тебе верю! — Покивал я: — И буду внимательно следить за карьерой уважаемого Гурама и твоим бизнесом — мало ли чего, вдруг злодеи палки в колеса вставлять начнут. Мы ведь этого не хотим?

— Не хотим! — Наконец-то осознал серьезность ситуации и серьезно кивнул внук дедушки Мгелика.