Мой тантум. Книга аквамариновая

Глава 15 Марк. День рождения и «Ксавье»

Я ехал на такси в столицу. Опаздывал уже! Очень хотелось сделать Динь сюрприз и поздравить ее самым первым, ровно в двенадцать ночи. Ее день рождения завтра, но я уже не мог сидеть, разбирая ошибки и дожидаясь конца последней игры, тем более не своей команды. Пришлось по- мужски поговорить с Филимоновым и тот отпустил меня в ночь, вместо утра.

Ну, таксиста я накошмарил, дару поддал, и он полетел быстрее. Где же ты моя черная каракатица? С тобой мы бы были уже в пригороде.

Мы подскочили к моему дому, я пульнул в таксиста пачкой банкнот и помчался помыться, переодеться, причесаться. Взять подарок. До сих пор были сомнения, что Динь его примет. На случай отказа, придумал произнести речь, надавить на жалость моей козявки и…блин, лишь бы получилось!

Метался по дому голым после душа, раскидывая одежду. Потом, одумался. Честно, как на свадьбу собирался. Надел чистую рубашку и джинсы. Прости, Динь, я бы надел смокинг, но ты просто посмеешься надо мной. Я бы и сам посмеялся.

Потом каракатица, цветочный магазин и вот я у ворот козявки с огромным букетом красных роз и коробочкой с подарком в кармане. Все я понимал. Красные розы- это пошло. Но, блин, они мне понравились и точка!

Натыкав код на воротах, ввинтился аккуратно и короткими перебежками (дед Динь был дома и вряд ли обрадовался тому факту, что к его внучке ночью лезет здоровый парень, громила, каких поискать) доскакал до ее крылечка.

Дверь не заперта…

Я уже в доме и вижу ее. Все, успел. Девочка моя любимая.

— Инь!!!!! — надо было видеть ее лицо, пока она бежала ко мне с другого конца своей студии.

Я побросал на пол и огромный букет и куртку, которую принялся стаскивать, когда увидел ее… Она подбежала и я поймал свое чудо в объятия. Она уткнулась мне носом в шею, вызвав моментально волну нежности и возбуждения. И защебетала что-то. Я даже не слушал, что она говорила. Просто наслаждался ее теплом и звуком ее голоса. Я прижимал ее к себе и ножки ее, офигительно стройные и длинные, болтались в воздухе. Я принялся, как обычно снимать ботинки нога об ногу, получилось, и я с Динь в охапке, прошел в ее светлый дом.

— Лакренция, с днем рождения, дорогая! — я поцеловал ее макушку.

— Инь, как же ты так? Я ждала тебя завтра! А ты здесь. Как здорово, — ей здорово?

Знала бы она как мне сейчас здорово. Ждала. Скучала. Еще и обнимашки. Похоже, что день рождения был не у нее, а у меня. Сплошные подарки. Только я об этом подумал, как козявка с писком: «Букет какой». Начала вырываться. Отпустил, а что делать-то?

Она добежала до букета, и, уцепив его своими маленькими ручками, обняла, как самое ценное в своей жизни. Лучше бы меня, но я был так рад ее видеть, что согласился и на букет.

— Инь, это мне? — она сияла глазами, улыбкой, но мой чертов язык снова лупанул.

— Нет, козявка, это твоему дедушке! Отдай немедленно!

— Дурак! — и столько чарующей нежности в голосе, что я застыл и дышать забыл.

— Я точно дурак. Не в ту дверь пошел. Давай букет. Мне к деду твоему, — я направился в прихожую.

— Не уходи, — донеслось до меня, и я не сдержался.

Ломанулся к ней, обнял и поцеловал. Она не вырывалась, но застыла и снова не ответила. Я, не в силах оторваться от ее губ, продолжал целовать как шальной. Букет она уронила. И я очнулся. Оторвался от нее и прислонился своим лбом к ее лбу. Старался унять грохотавшее сердце. Отпустить ее не мог ни за что. И тут она заговорила.

— Инь, ты мне очень нравишься. Я без тебя скучала и очень тосковала. Я не хочу тебя потерять. Поверь, я пробыла тут без тебя неделю и чуть не сошла с ума. Ты просто дай мне немного времени. Я понимаю! Я все понимаю! Только дай мне время и я сама попрошу тебя о поцелуе. Ты может, удивишься, но я еще и умолять буду, ты ведь еще в сентябре напророчил, что мне придется это делать. Я теперь точно уверена, что все это как-то связано с даром. Этот мой постоянный ступор в движении к тебе. Я совершенно нормальная! И как все девушки мечтаю о том, чтобы быть счастливой. Ин, дар не пускает. Но, если честно, то я уже готова на него плюнуть и быть с тобой, если ты этого захочешь. Если я ошиблась в твоих чувствах, просто скажи, и я постараюсь не умереть от разочарования.

Теперь я точно знал, что она меня любит.

— А теперь послушай меня, — я оторвался от нее и встал напротив, чтобы видеть ее всю.

В первую очередь глаза. Я должен был видеть их.

— Я слушаю тебя, Инь.

— Лар, я влюбился в тебя сразу, как только увидел. Первого сентября по дороге в школу. И видел твое свечение и цветок твой запомнил. Ждал тебя у школьных ворот, а ты прошла мимо. В классе ты заметила меня последним. Самым последним. Потом был Митька. Я никогда не ненавидел тебя. Я ревновал со страшной силой. А ты приняла это за ненависть! И совсем меня не замечала! А я уже любил. И так сильно, что не видел ничего и никого, кроме тебя. Ты только не смейся, но сейчас люблю еще сильнее. Так не бывает, думал я, но это есть. Просто прими, как факт. Я напросился на тренировки с тобой потому, что очень хотел просто быть рядом. Я был счастлив, что этот долбаный паук напугал тебя и Ильич посадил тебя ко мне. Я рисовал твой портрет и настаивал на твоем образе, потому что никого, кроме тебя не хочу видеть рядом с собой. Я вожу в своей каракатице твой локон и пою ему псалмы. Ты не ошиблась в моих чувствах, Лар. И я скорее откушу себе руку, чем обижу тебя. Я буду ждать так долго, как ты того пожелаешь. Только будь рядом. Это все. Нет. Не все. Когда я ломился к тебе через ураган, я точно ЗНАЛ, что тебе плохо. Я тебя ЧУВСТВУЮ, Лар. Теперь все.

Если бы она умела плакать, она бы плакала.

Я снова подошел к ней и обнял, оберегая и защищая. Никаких других желаний сейчас не было. Она стала для меня только что моим воздухом. Без нее я не мог ничего.

Мы плюхнулись в обнимку на пол и сидели так. Я вцепился в нее, она в меня.

Что же я такой счастливый и несчастный сегодня?

— Диньчелло, — я позвал ее, спустя добрый час.

Она подняла ко мне свою мордашку.

— Чего тебе, Марчелло?

— А чего мы тут с тобой приуныли, а? — я начал понимать абсурдность наших с ней печалей.

— Лично я не унывала. Мне просто до сих пор не верится, что ты меня любишь. И это…так здорово, — Динь заулыбалась, и я снова начал уговаривать себя не нападать на нее с поцелуями.

— Не ври, козявка. Ты плакала. Я знаю, что ты не плачешь, но сейчас точно было.

— Инь, я не знаю ни одной девушки, которую не проняло бы такое признание. Даже если бы я не была влюблена в тебя, я бы влюбилась прямо сейчас.

Пропал я… Динь, глупая, что творишь? Со мной так сейчас очень опасно говорить. Пожалей, жестокая. Мысленно умолял я козявку. Вот сорвусь сейчас, и она меня снова оттолкнет. Надо что-то делать! Надо как-то перекинуть думки на что-то другое. Не хочу! Хочу, чтобы трепалась мне о своей любви! Но, надо! Черт, подарок!!!

— Лакренция, блин! День рождения, цветы, подарки!

— Точно, Инь, букет же… — девочка отлипла от меня нехотя (чёрт, как же здорово!) и подняла букет.

— Давай воткнем его куда-нибудь? Помочь? — я огляделся в поисках подходящей вазы или ведра, с чего интересно, взял, что тут ведро есть?

— Помоги мне. Вон ту возьми.

Пока воду налили, пока впихнули. Вобщем, успокоились оба и уселись на диван.

— Лакришка, букет-это еще не все подарки, — открыл я опасную тему.

— Инь, мне ничего не нужно, кроме тебя. Ты здесь и это самый лучший подарок, — Динь снова обняла меня.

Сдохну!

— Спасибо, дорогая, — прошептал я слово-код и поцеловал ее.

Очень хотел! Поцеловал тихонько так. В виде благодарности, но… Лакри, не отстранилась, обняла крепче, но не ответила. И правда, будто держит ее что-то.

— Лар, откуда уверенность, что держит дар?

— Ой, ты же ничего еще не знаешь!!! — запищала моя девочка и принялась рассказывать, — Сегодня утром «прочла» Ирину! Это было то еще зрелище! Вобщем так, она всегда была недовольна своим даром. Эксультатэ не для нее. Не хотела иметь ничего общего с искусством. Хотела чего-нибудь эдакого и получила. Она теперь провидица. Кое-что о будущем она может видеть. Отсюда и зеленое свечение в глазах. Но предсказать может не более одного раза одному человеку! И не по просьбе, а когда провидение ее коснется. Сюприииз! И это все. Ирина — друг.

— Офигеть, — я даже заморгал как Динь от удивления, — Такое возможно? Лар, ты опасное неземное существо! Я тебя ни на шаг от себя не отпущу! Давай вместе жить?

— Деда меня не отпустит, — Динь улыбалась.

Ну, мысленно по этому поводу я спел псалом и станцевал сальсу!!! Надо же, она сама не против, но деда вот не пустит! Потом я собрал мысли в кучу и стал закидывать ее вопросами.

— Она что-то видела о твоем даре? О тебе и обо мне? Она провидела, что дар тебя не пускает?

— Она вещала, сразу же после «чтения». Я думала, что умру от страха, когда глаза Ирэн полыхнули зеленым! Нет, она не завывала, не впала в транс, как ты мог подумать. Просто вещала. Мутно очень, но кое-какой смысл я, все же, уловила. Значит так, она сказала, что есть «полотна судеб» и на них уже «прописаны имена». Далее, что судьба моя еще «не решена и станет ею», когда я услышу «биение сердца». До тех пор «дар весы не склоняет». Всё.

Я завис. Нет, я совсем завис.

— Лар… Бред какой-то. Что это значит? «Биение сердца» сбивает все алгоритмы. Ну, весы — это выбор. Судьба не решена, значит, выбор еще не сделан. А в сочетании с полотном судьбы, совсем странно, поскольку там уже имена прописаны. Если проецировать на нас, то ты, любовь моя, имеешь в запасе кого-то еще? Или биение сердца означает, что ты почувствуешь любовь ко мне? Но, ты уже ее чувствуешь! Не отпирайся, уже сказала! Тогда, почему дар все еще не пускает? Значит, все же есть кто-то еще? — я хоть и пытался не злиться, но брови сдвинулись сами по себе.

— Ты…ты…балбес! — рассердилась козявка, — А что если у тебя есть кто-то еще? И я почувствую биение твоего сердца по отношению к ней???? А? Как тебе такой вариант, Инище противное?! Может мой дар бережет меня от тебя?

Динь снесло от меня на другой конец дивана.

— Рыжая, перестань! Нет у меня никаких других!

— У меня что-ли есть?!!!!

— А если будет?!!!!

— А если у тебя будет?!!!

— Предсказание для тебя! Твой выбор еще не сделан!!!!!

— Так это предсказание для меня про тебя!!!! А если я сделаю выбор, когда ты бросишь меня ради той, другой?!!!!!!

— Ты вообще ничего не понимаешь?!!! Я жить без тебя не могу! Мне на хрен никто больше не нужен!

— Полотна судеб уже вытканы! Судьбу не изменить! А вдруг там ее имя рядом с твоим?!!!! А редкая тиби просто под руку вовремя подвернулась?!

Не верит?! Изгаляется?! Я в бешенстве вскочил! Вскочила и Динь.

— А может это про твоего обожаемого Митю??!!! Его тоже твоим даром накрыло!!!! А я так, вовремя утешил????!!!! Так и беги к нему! Могу подбросить!!!!!!

В ответ мне прилетела пощечина.

— Пошёл вон, — такого ее голоса я еще никогда не слышал, мне бы понять, что я дебил и козлина, но ревность меня ослепила, и я лупанул.

— С удовольствием! — развернулся, пошел в прихожую оделся.

Все это время, Динь неподвижным изваянием стояла посреди комнаты.

Вспомнил, что подарок, брошь от Фолли, еще в моем кармане, достал ее подошел к столу и что есть дури громыхнул коробочкой об столешницу. Вылетел вон, хлопнув дверью.

Не помню, как я добрался до дома. И там меня накрыло…. Флигель уцелел только чудом.

Проснулся я от собственного воя. Всю ночь снились кошмары с Динь и Стрельцом в главных ролях. Я сразу же схватил телефон и принялся звонить и писать козявке. Она был вне сети!

Я выскочил из дома и моя каракатица понесла меня к дому Динь. Там ее не было. В Дискерэ я ворвался в перемену и бегая по коридорам, пугал народ своим бешенным видом. Я побежал к своей аудитории и там, в дверях сшиб Федула. И ему, лежащему на полу, устроил допрос. Где, Динь?!! Потом Гошке, Вороне и далее по списку. Ильичу тоже досталось. Я не обнаружил Ирэн и Натали. Включив мозг, понял, что козявка под защитой и невесть где! Я начал названивать Пушкиной и Строгановой. Обе ее подруги были вне сети.

Потом долго колесил по городу. Даже заглянул в «Десерт Бьен Сюр», где и навел шороху, как волк в курятнике. Не нашел.

Я не заметил, как наступил вечер, все еще гоняя на каракатице и разыскивая свою девочку. Потом остановился на набережной и долго сидел с машине, то ругаясь на себя, то кляня Динь. Вобщем, сходил с ума и иже с ними. Псалмы не пел…

Ближе к полуночи раздался звонок. Я подскочил от неожиданности, схватил телефон и с трудом удержал его в руках. Тот, просто вздумал прыгать! Высветился звонок от Пушкиной.

— Где она?! — я даже здороваться не стал.

— Марк, миленький, приезжай скорее в «Ксавье». Они обе пьяные в слюни и вокруг нас собирается толпа мужиков! Я одна не отобьюсь! — икнула мне в трубку Натали.

Я понял, что сама Натали тоже в слюни, но я всегда делал ставку на эту девушку и понял, что не ошибся. Ей, даже пьяной, не изменило ее благоразумие.

Я, врубив, тройной форсаж, уже несся в «Ксавье».

Я влетел в клуб бешенной кометой. Знакомый охранник на входе, даже вякнуть не успел, а я уже без очереди прошел внутрь. Скинул на руки подбежавшему служке куртку и пошел в зал, намереваясь крушить все и вся.

И застыл, потому, что картина маслом…

В центре зала, рядом с танцполом на столе сидела Ирэн и перекинув ногу на ногу. В ее руке опасно качался бокал с шампанским. Вокруг нее терлись какие-то три козла. Ирэн улыбалась, но очень неуверенно. Натали стояла рядом качаясь как былинка на ветру (тоже с бокалом) и пыталась отодвинуть от себя какого-то парня. Потом я увидел Динь… Это что еще такое?!!!

Она стояла спиной к Натали (та, прикрывала козявку с тыла, да и поддерживала, ибо Динь шатало), и вела беседу с еще тремя козлами. И все бы ничего, но выглядела она… Я попытался не убить ее сразу. От ревности и страсти, мать ее. Откуда взялось это чертово золотистое платье??? Короткое. Блестящее. Облегающее ее фигуру, словно вторая кожа. Длинные, умопомрачительно красивые ноги были обнажены почти до бедер. Грудь обрисована четко, бедра, талия… Я нервно сглотнул. Каскад изумительных волос. И аквамариновый взор. Я, пока шел к ней, залил слюнями весь пол! И те, кто стояли сейчас рядом с ней, добавили слякоти.

Без предварительных разговоров и прочего, я рявкнул, перекрывая гул музыки.

— Все трое ко мне!

Девочки (Ирэн и Натали) меня увидели, и, не смотря на нереальное опьянение, бросились ко мне, как к спасителю всея планеты! Только что, хвостиками не виляли, преданно заглядывая мне в глаза. Динь, заметив меня, пьяно качнулась, но подойти не соизволила. Я сам подошел и посадил ее на руку. Потом свободной рукой обнял сразу двух ее подруг. Развернулся к козлам, весь облепленный девчонками и дал залп.

— Все пошли на хрен! — и один из претендентов на Динь, эксультатэ, упал, то ли от страха, то ли дар мой его подкосил.

Остальные, как и ожидалось, впали в ступор, потом разошлись.

И мы начали победное шествие к гардеробу. Это было непросто. Я чувствовал попку Динь на своей руке, а ее лапка лежала на моей шее. Плюс девочки пьянели прямо на глазах. Ноги их заплетались, и мне пришлось покрепче приобнять их, слегка приподнимая над полом. На выходе из зала к нам подскочил официант. Я проорал.

— На мой счет! — услышал в ответ раболепное «Благодарю, Марк Андреевич» и мы ушли.

В гардеробе я натерпелся. Эти курёхи начали одеваться, но по причине угарного опьянения, тормозили как пингвины. Мне пришлось натягивать на них их же шубки, при этом каждая из девочек норовила сползти на пол. Так мы и ковырялись. Одну одел, вторая падает, я ее ловить, потом одевать, потом третью ловить. Потом снова первую. Я словно в неваляшек играл, честное слово! Потом я выстроил их в ряд у стены. Быстро накинул свою куртку, успел поймать сползавшую Динь. Обнял ее правой рукой, под левую подползла Ирэн. Натали привалилась к моей спине, крепко вцепившись в мою куртку.

Думаю, это было бы очень смешно, но… Я не смеялся. Наша ссора с Динь вырвала большой кусок моего сердца. Пока тащились до каракатицы, я обвздыхался.

Потом я запихивал все это мехо-блестко-ароматно-каблукастое нечто в свою машину. Хотел посадить Динь вперед, но те две вцепились в нее и запищали. Пришлось уминать их на заднее сиденье. Я справился, я же суперарэ! Потом я сел за руль и мы погнали к дому Ирэн. Помнилось, что жила она где-то в районе бульвара Гагарина.

План был такой- развезти подруг по домам и остаться с Динь наедине. Она хоть и пьяная девочка, но она моя пьяная девочка.

В дороге мне пришлось наблюдать и слушать нечто дико смешное. Они копошились на заднем сидении. То нога чья-то торчала, то попка. Попка была козявская. Я снова вздохнул. Они ржали и песни пели. Натали все время икала. Ирэн требовала шампанского, а Динь просилась на выход, уверяя, что в каракатице она никуда не поедет. Хотя уже ехала.

— Ир, бульвар Гагарина? Дом какой? — я попытался привлечь внимание провидицы.

— Я не поеду домой! — раздалось сзади.

— С фига ли?

— Я с Динь буду! Я обещала ей! — потом, не смотря на серьезную тему, они захихикали пьяно все втроем!

— Натали?! — обратился я к ней, как к последней инстанции.

— Марк, миленький, мы обещали не оставлять Лару одну, — оправдалась Пушкина.

Все было предельно ясно. Динь просто спряталась за них на целый день, не желая видеть меня. Я даже мысленно заскулил от обиды. Мне очень нужно было извиниться перед козявкой и вернуть ее себе. Поэтому, я раздумывал, как поступить. Можно было жахнуть даром, и девочек проняло бы, но на задворках моего сознания всплыли лица моих друзей, Генри и ВВ, и я решил выбрать иной путь.

— Ирэн, Наташа, вчера я обидел Динь. Если не поговорим, мы оба, и она и я будем несчастны. Я рад, что у нее такие замечательные подруги, и поэтому именно сейчас, прошу о содействии.

Тишина повисла. Не смотря на опьянение, обе они застыли, понимая, что в первый раз их ПОПРОСИЛ о чем-то Бес. Я и сам это понимал, рассчитывая именно на такой эффект.

— Гагарина, 70, - Ирэн назвала свой адрес, — Если Динь не против.

Я понял, что смог.

— Дай обещание, что Динь рядом с тобой ничего не угрожает! — динькина новоявленная сестричка Натали вступила в бой.

— Наташ, ей ничего не угрожает, — это было правдой.

— Динь, ты хочешь поговорить с ним? — Натали не отступала, и я до чертиков был зол, но и рад такой преданности.

— …

— Динь!!!!! — уже обе подруги трясли мою девочку за рукава!

— Я поговорю с Марком, — неожиданно!!!

— Парковая, 8, - Натали назвала и свой адрес сразу.

Потом я тащил Ирэн к ее воротам. Сдал ее на руки служке. Потом у дома Натали я выцарапывал Пушкину из машины, они с Динь обнявшись о чем-то шептались. Сдал ее тоже.

— Динь, садись вперед, — я протягивал ей руку в открытую дверь каракатицы.

Она подала мне руку и я вытянул ее из машины, обнял и прижал к себе. Она с выражением пьяного упрямства на прекрасном личике, уперлась маленькой ладошкой мне в грудь, отстраняя от себя. Пришлось просто посадить ее на переднее сидение.

Ехали в молчании и я готовился бомбануть пламенной речью по ушам своей любимой. Она опередила.

— Ин, прости меня. Я знаю, что ты любишь меня. Просто никак не могу в это поверить и…эти подруги твои многочисленные, — она вздохнула так печально, что мое сердце сделало кульбит и я, тормознув каракатицу, потянулся к ней.

Динь сидела отвернувшись от меня и спрятавшись в свой капюшон. Белоснежный мех мерцал в свете фонаря, как и ее волосы, изумительно золотые сейчас.

— Лар, я такой дурак… — вот и весь мой залп.

— Мы оба слегка ненормальные, Инь, — пробубнило из под капюшона мое счастье, — Я, Марк, очень пьяная. У меня в голове фонарики летают. Домой мне….

Я газанул. Остановились у ее ворот. Я вытащил козявку и она, качаясь, пыталась что-то сказать. У нее не вышло. Пришлось взять ее на руку и нести. Я набрал код, вошел в сад и понес ее к крылечку. Аккуратно ссадил и тут Динь смогла произнести.

— Инь, можно я потрогаю твои брови? — отвечать я не стал, склонил голову к ней и ее теплые пальчики прикоснулись к моему лбу в нежной ласке.

Сам я прилип к ее ладоням и поцеловал каждую. Потом вваливаясь в самое нереальное в своей жизни возбуждение, схватил ее и припечатав к стене своим весом, начал бездумно целовать куда придется. Руки мои, ошизев от свободы метались по ее изумительному телу, стараясь дотянуться сразу до всего. Только тут я осознал, что переживаю сейчас самое яркое свое сексуальное ощущение!

Динь была такой податливой в моих руках, но, в то же время, далекой. Я, как бы не протестовало все мое естество, отпустил ее, просто поцеловав в шею (очень давно об этом мечтал).

— Лар, я заеду за тобой завтра. Ты постарайся поспать и прими таблетку. Похмелье будет тяжелым, — честно, как мамочка!

— Тиби регенерируют быстро. Утром буду как новенькая, — пробормотала Динь и ушла, на прощание ткнувшись лбом в мою грудь, видимо так она сказала «Пока».

Я еще постоял на ее крыльце, глубоко вдыхая морозный воздух. Успокоился и пошел к воротам. Там меня и окликнули. Я обернулся и увидел деда Динь (ну, а кто это еще мог быть?). Он стоял у открытой двери своего, как говорила Динь, блока. И я дико обрадовался, что со своего места он просто не мог видеть наши с ней….э….телодвижения.

— Молодой человек, не хотите ли чашку кофе? — его интонации напомнили мне Ильича.

— Буду признателен, — я «включил» данна.

— Прошу-с… — приглашающий жест и вот я уже в его гостиной.

Комната была мужской. Книги, рабочий стол, коллекция трубок. Фотографии его и Динь. Всё в дереве и запах клуба моего отца. Я скинул куртку и мы присели в кресла, будто специально поставленные друг напротив друга, как для интервью. Я внутренне поободрался и был готов к подвигам.

— Полагаю, вижу перед собой легендарного Беса? — его глаза ехидненько поблескивали и я точно понял, что это более старая копия Ильича.

— Лара тоже много рассказывала о Вас, Андрей Сергеевич.

— Тем лучше, Марк, значит, мы пропустим ту часть, в которой наши с тобой заслуги будут перечисляться часами, — он изучал меня, я его, — У меня, Бес, внучка одна. Я очень дорожу ею. Люблю. В связи я этим, даю намек- посмеешь обидеть, прикопаю. Я знаю, что ты был рядом с ней и помогал, когда ее дар начал стабилизироваться. Я оценил и твои советы и твою, мягко выражаясь, сдержанность по отношению к ней, особенно зная о твоей репутации и нраве. Отсюда вывод- ты влюблен в нее как последний идиот. Верно?

Я хоть и обалдел от «прикопаю» и «идиот», но ответил четко и по существу.

— Я ее люблю.

— А как же иначе? Она поражает сразу и наповал, — дед хмыкнул, — Ну, я рад, что ты не стал упираться рогом и честно мне все доложил. Так же приятно было и то, что ты так быстро ушел от Лары сейчас, не смотря на ее редкое поросячье состояние. Прибавим сюда, мою осведомленность о дуэте Бессонов-Штраубе, огромный букет и баснословно дорогую брошь. Итог — я одобряю твою кандидатуру. Можешь бывать у нас запросто. Я не прочь поболтать с тобой о твоих изысканиях и о Динь. Это ты придумал такое прозвище? Исключительно подходит ей.

— Благодарю, — коротко ответил я, хотя и мог лупапнуть по этому классному деду изысканной речью.

Дед ее поднялся и протянул мне руку, я пожал ее самым крепким образом, тоже поднявшись.

— Ну, если благодарен, так и вали отсюда. И аккуратнее на дороге! Подморозило, — так я понял, что появился еще один Лакри, которому не по фиг до моей тушки.

— Доброй ночи, Андрей Сергеевич, — я постарался, чтобы голос мой звучал уверенно.

Я надел куртку и шагнул с крыльца в сад. Он окликнул меня.

— Марк, спасибо, что отшил того блондина. Это ведь ты постарался, я не ошибаюсь? Скользкий был опарыш.

— Всегда пожалуйста, — я уже улыбался ему и тот ответив не мне глумливой улыбкой, пропел.

— Теперь ты ходи с палкой вокруг нее. Я могу выдохнуть и заняться более приятными делами. Заходи в гости, расскажешь о себе и своей семье. Я ничего этого еще не знаю. И да… с украшением придется пободаться, она хорошо воспитанная данни, и не примет такого подарка. Я бы принял, честно! — он захихикал.

— Я зайду, спасибо! — тоже хмыкнул.

На том мы и расстались. Я прыгнул в каракатицу и понял, как устал. И ссора, и беготня в поисках козявки и «Ксавье» с неваляшками и бешенное, неудовлетворенное желание и разговор с дедом. Но я был бесконечно счастлив, что Динь меня простила.