Мой неверный друг (СИ)

Мария Кургат

Игры богов

Книга вторая. Мой неверный друг

Автор хочет сказать огромное спасибо своей придирчивой личной музе Саше, которая давала мне хорошего пинка, а главное не бросила во время написания второй части, бете Татьяне Павловой, без которой книга пестрила бы неуместными запятыми и ошибками, Екатерине Очковой, которая вызвалась помочь в отлове тапок, а также всем терпеливым читателям, которые поддерживали меня всё это время!

Пролог

В углу шуршали крысы, где-то за стеной капала вода. Живот в очередной раз скрутило от дикого голода, но это было ничто по сравнению с остальным. Тяжелые антимагические кандалы до боли сдавливали щиколотки, обессиливая настолько, что невозможно было не только подняться, но даже просто пошевелиться. Губы потрескались, требуя влаги. И все же мне удалось найти в себе силы, чтобы встать и подойти к маленькому окошку, через которое пробивался солнечный свет. Свет, что не видела несколько дней. Или, может быть, недель? Я не знаю, время здесь тянулось бесконечно долго, однако именно яркие солнечные лучи стали для меня тем самым проводником в мое особое место, куда я уходила, стараясь абстрагироваться от боли и жить…

Лицо неприятно стягивал еще свежий шрам, а правая рука безучастно висела вдоль тела, давно уже ничего не чувствуя. Сознание мутилось, было больно дышать, каждый вздох давался с трудом. Допросы продолжались изо дня в день. Придет время и вновь скрипнет дверь, появятся храмовники, после чего меня поведут в пыточный зал к Паладину света…

Вот так зло со мной сыграли боги: я не была поймана Ковеном магов, нет. Рута пала, нет больше никакого совета и короля. Тарота подмяла под себя всё наше королевство, а я вот так глупо попалась их храмовникам, которые вершили судьбы. За ними всегда было последнее слово, только они в итоге определяли: отправить ли несчастного на костер как ведьмака или принять как мага. Им не нужны были ни слова, ни действия – только пытки.

У нас никогда не было храмовников. Ведьмами и несанкционированными магами занимался тот же Ковен магов, который часто шел с ними на сделки. Дармовая сила всегда была нужна нашему королевству, даже если она от ведьмы, заключившей договор с самим отродьем подземного царства. Маги совета находили, как использовать такого человека. Однако в Тароте действовали совсем другие правила, законы и обычаи, которые мне еще только предстояло узнать… если выживу, конечно.

В любом случае, здесь я оказалась только потому, что доверилась не тому человеку. Нет, не так! Он не был человеком. Никогда им не был!

Часть первая

МОЛОТ ВЕДЬМ

Огонь. Синие всполохи. Искры. Мой единственный оставшийся браслет догорал на моих глазах. Я до последнего не верила, что его смогут уничтожить. Дух ассиры, артефакт богов и единственная связь с моей прошлой жизнью. Ничего из этого не спасло «небесные нити»! Храмовники с легкостью уничтожили все, что у меня было, даже амулет хасашши. Только меня им не удалось сломить — я держалась из последних сил, но с каждым днем попытки доказать свою невиновность становились все слабее. Казалось, вот-вот — и просто опущу руки. Мне не верили, не хотели слышать, что перед ними никакая не ведьма, а маг королевской академии Руты! И в той деревне я оказалась по воле обстоятельств. Скажете, глупо вот так открывать карты и рассказывать о себе? Нет. О случившемся на турнире давно позабыли — война смыла прошлое, унесла те события, как утренний дождь, омывший грязные улочки. Остается только гадать, что планирует император Тароты сделать с землями и выжившим неугодным народом.

Иногда я радовалась, что ничего этого не увидела, будучи здесь, в своей маленькой узкой темнице. Я жила изматывающим ожиданием, когда за мной в который раз придет стража, чтобы отвести в темную комнату с одним-единственным стулом, где долгими часами будут мучительно допрашивать о моей прошлой жизни. Временами боль настолько истощала, что я уже просто не понимала, где нахожусь, желая, наконец, обрести покой. Вот только они умели вовремя остановиться, в последний миг прекратить пытку и вновь увести обратно.

Однажды меня даже попытались приручить. Просто один из храмовников вдруг стал добр ко мне. Это длилось недолго, хотя показалось, не менее месяца. Я не сразу поняла, что именно он делает, потом догадалась. Мужчина разрешил помыться, принес сухую чистую одежду, кормил сытной едой и разговаривал со мной на моем языке. Мне было удобно, что они думают, будто я не знаю таротавского. Иногда лорд Эриан Нар, так назвался этот храмовник, просто по-отцовски обнимал или гладил по спине, сетуя на мои короткие волосы и две седые прядки в столь юном возрасте. Сперва я относилась ко всему этому настороженно, словно напуганный зверек, а после сама ждала появления этого человека.

Храмовник вернул моей руке чувствительность. После той страшной встречи с укадаром яд каким-то образом не убил меня, однако лишил способности двигать рукой. Не стану лгать: в действительности я прекрасно понимала, почему не умерла. Иногда ко мне приходили темные мысли о том, что, может, стоит попытаться умереть? Здесь это не так и сложно: я даже заприметила острый обломок камня в своей темнице. Вот только выполнить это было невозможно. Бог все равно не допустит моей смерти. Что-то в последний момент останавливало, а еще... моя смерть означала бы, что им удалось. Удалось меня сломить. Такой роскоши я себе позволить не могла! Пока у меня есть цель, семья и мечты, мне просто необходимо жить!

Хотя временами я все-таки рыдала. Позорно рыдала на плече мужчины, который играл роль хорошего человека, приходя ко мне с очередным подносом горячей и вкусной еды. Часто он говорил, что и хочет, и может помочь, надо лишь сказать слово демона — ключ нашего договора с ним, тогда меня отпустят. А я клялась, что не в сговоре с демоном, что не знаю никакого слова и просила отпустить. Пока однажды ему это не надоело. Как сейчас помню тот страшный день...

Просторный кабинет с большими окнами. Боги, как же давно я не была в уютных, по-домашнему теплых покоях! Не в сыром холодном подвале, не в затхлой темнице, а возле теплого камина, мягкого ворсистого ковра, бесконечных книжных полок, диванов и кресел. Весело потрескивал огонь, на столике два бокала и бутылка вина, а за письменным столом сидел высокий мужчина с проседью на висках. Видно, что он в возрасте, возможно лет за пятьдесят, но по-прежнему подтянутый, в хорошей форме. На нем была бело-серебряная ряса с двумя перекрещенными посохами — символом Тароты и маленькой лисой внизу. Что она означала, я не знала, но поэтому, наверное, никогда до конца так и не верила этому мужчине. Ассоциировала с хитрой лисой.

В тот вечер мне как всегда предложили сесть, налили бокал вина и вновь стали задавать вопросы:

— Расскажи, Огонек, кто твои родители?

Он всегда называл меня так, видимо, из-за яркого цвета волос.

— Я из семьи крепостных крестьян, — в который раз спокойно повторила. — Мама была лекарем, помогала жителям нашей деревушки, отец работал в поле, а зимой у господина в доме.

Мне часто хотелось спросить о них, попросить что-нибудь узнать об их жизни, но я понимала, что нельзя, поэтому на следующий вопрос всегда лгала:

— Род господ?

Мужчина говорил с ужасным акцентом таротавского наречия, из-за чего слова выходили резкими и грубыми.

— Грейсерский.

— Хорошо, — довольно проговорил лорд Нар и добродушно улыбнулся, предлагая мне отпить глоток вина. — В каком возрасте проснулась сила?

— Одиннадцать лет...

К напитку не притронулась, хотя бокал к губам поднесла, делая вид, что отпила. Знала, что он не любит, когда его не слушаются.

— Всего шесть лет назад, — задумчиво сам себе под нос проговорил храмовник и тут же спросил: — В каком возрасте заключила договор с демоном?

— Не заключала я никакого договора, — устало проговорила в ответ, чувствуя опустошение от ненавистного вопроса. В тот момент особенно остро ощутила безнадежность ситуации. Усталость от бесконечных попыток оправдаться грузом легла на плечи, я согнула спину и уронила голову, отрешенно рассматривая антимагические браслеты на своих худых запястьях.

Мужчина молчал, и с каждой минутой эта тишина становилась все более угрожающей, все сильнее нарастала тревога, выводя меня из отрешенного состояния. В сотый, а то и тысячный раз, попыталась объяснить:

— Я не заключала никакого договора и не понимаю, почему меня приписывают к ведьмам, если официально прошла вступительные экзамены и была зачислена на факультет темного искусства.

Чувство опасности накрыло мгновенно. Лорд Нар больше не сдерживал свою злость, молниеносно подскочил ко мне и, яростно схватив за рубашку, сильным рывком поднял меня с кресла.

— Что ты говоришь, дрянь? — прошипел храмовник. — Значит, не заключала договор? Не понимаешь, о чем речь?!

Меня резко отбросили на пол. Не в силах удержать равновесие, я упала на колени, задевая низкий столик. Бутылка вина покатилась по полу, но не разбилась, лишь красное пятно растеклось рядом, до жути напоминая кровь.

— Носила вроде как слабый браслет и амулет, но при этом только синее пламя смогло их уничтожить! Я должен поверить, что они выдаются каждому адепту вашего ничтожного королевства?

Сглотнула. Мне не поверили тогда и не поверят сейчас, но это было единственное, что пришло в голову, когда поняла, что амулет хасашши видится им самым обычным, а небесные нити всего лишь исцеляющим арканом. Наверное, в тот момент я впервые искренне порадовалась, что со мной нет моих остальных браслетов. Только все это не доказывало, что я ведьма. О чем и сказала, пытаясь подняться, но колодки на ногах не давали этого сделать. Их никогда с меня не снимали, как и антимагические браслеты.

— Не ведьма? — он вновь схватил меня за ворот и притянул к себе так, что его лицо оказалось напротив моего. — На тебе метка демона! Мы, храмовники, видим её! — Голубые глаза смотрели с ненавистью. — Вокруг ведьмы всегда стелется темный туман — печать проклятого существа с Запретных островов. — Мужчина сплюнул и нахмурился. — И ведь я хотел по-хорошему, в самом деле жалел совсем еще подростка. Забыл, какие вы, ведьмы, подлые существа. Ходил, уговаривал, вызвали б твоего демона, а тебя пощадили бы. Так нет же, продажная девка, защищаешь эту тварь!

— Не защищаю... — я осеклась, неожиданно осознав, о чем говорит этот храмовник. Туман? Может, он видит последствия обряда, который провел мистер Горан? Но разве это возможно? И как мне тогда быть?

— Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому.

И слова не успела сказать, как мужчина наотмашь ударил меня по лицу, а в следующее мгновение щелкнул пальцами. В кабинете сразу же появились двое молодых стражников. Не говоря ни слова, они молча кивнули мужчине и взяли меня под локти. Я, даже не сопротивляясь, позволила себя потащить. Не было даже смысла пытаться вырываться: мало того, что колодки мешали идти, так и любая моя попытка к бегству сопровождалась болезненным импульсом, посылаемым антимагическими браслетами.

Я не сразу поняла, что ведут меня другими коридорами, а когда осознала, было уже поздно. Хотя для чего поздно? Что бы мне удалось сделать? Ничего. Все, что я могла, — это наблюдать, как меня подводят к круглой арене с решетками, чем-то отдаленно напоминавшей поле для турнира, как в нашем зале академии: по кругу выстроены скамьи, а в самом конце над ними возвышается ложа в виде балкончика, откуда открывается отличный обзор на саму арену.

— Что происходит? — я не узнала свой собственный голос, настолько он показался тихим и напуганным.

Отчаянно дернулась в тщетной попытке вырваться, но легко была остановлена. Также без слов меня закинули за решетки, громко хлопнув дверью. В тот же миг границы арены осветились ярким голубым кругом, только подтверждая, что мне не выбраться отсюда. Даже если бы не было антимагических браслетов, не уверена, что смогла бы разрушить этот щит.

— Повернись, ведьма!

Послушно выполнила приказ, встречаясь взглядом со знакомыми холодными глазами «доброго» храмовника, который уже успел покинуть свой кабинет и теперь восседал в ложе, глядя на меня с таким презрением, словно я была грязью, приставшей к его безупречной обуви.

— Ты не говоришь, значит, скажет сам демон.

— Что?

Страх усилился, захватывая в свои сети. Взмокла спина, нервно зашлось сердце, и задрожали похолодевшие пальцы. Где-то внутри я уже поняла, что меня ждет. Следы когтей на прутьях, пятна крови, перья на песке, всё это говорило само за себя. И как ни пыталась взять себя в руки, ничего не получалось. Ужас накатывал волнами, не давая нормально оценить обстановку, чтобы придумать, как спастись.

— Пусть твой демон вытащит тебя, ведьма! — криво и жестко усмехнулся мужчина. — Создания тьмы не разбрасываются своими игрушками.

Небрежный взмах рукой, и справа раздается жуткий скрип отодвигаемой клетки, а затем леденящий душу гортанный противный писк. На миг сердце ушло в пятки, дыхание перехватило, а смелости обернуться и вовсе не было, хотя спиной чувствовался тяжелый взгляд «гостей».

— Молись своему демону, Огонек! — прозвучало надо мной.

Все, что я могла сделать, это медленно придвинуться к стене, лихорадочно ища взглядом что-нибудь наподобие оружия, которым можно было бы защищаться. Однако на арене не было ничего лишнего. Недовольное сопение и предвкушающий вздох послышался так близко, что я все-таки обернулась...

Две пары ярких желтых глаз оказались ближе, чем я надеялась. Внутри будто что-то оборвалось. Я сделала шаг назад, забыв о колодках, позорно упала на мягкий сыпучий песок.

Раяны! Сглотнула вязкую слюну. Откуда у храмовников эти хищные птицы? Их же практически невозможно поймать, да и водится эта нечисть лишь на севере Руты. Однако эта мысль почти сразу исчезла, уступая место панике.

Птицы почему-то не спешили забирать мою душу своим пением, вместо этого нахохлились, медленно перебирая когтистыми массивными ногами с тремя пальцами. Казалось, раяны готовятся к атаке, все сильнее топорща перья. Только это не похоже на них, ведь эти существа никогда не нападают первыми. И от этого стало еще страшнее! Одно дело, когда ты знаешь, чего ожидать, и совсем другое, когда в аршине от тебя непредсказуемые агрессивные хищники.

— Как же низко! — отчаянно воскликнула, понимая, что не все поймут рутовскую речь, но Эриан Нар услышит. — Я не утрачу душу, даже если раяны запоют, в отличие от вас!

Но петь раяны не планировали. Вместо этого они взмахнули крыльями, в один миг приземляясь близко-близко передо мной, после чего склонились, кончиком клюва касаясь моего носа. Мне понадобилась вся моя воля, чтобы не вздрогнуть. Нервы натянулись, словно струна: ни убежать, ни спастись. И неожиданная мысль: может, принять смерть?

Нет! Опускать руки нельзя. Загребла побольше песка и кинула тварям в глаза, о чем почти сразу же пожалела: это только больше разозлило их. Они накинулись одновременно. Я испуганно закричала, когда твердый клюв внезапно потянул за кончик рубашки, и тут же подавилась собственным воплем: лицо обожгло невыносимой болью, будто меня ударили плетью «Змеиное жало»…

***

Здесь тепло и спокойно. Боли нет. Ничего нет. Только тихая приятная мелодия, так похожая на скрипку Далиона. Она дарит надежду... и веру. Веру в лучшее. Где-то глубоко внутри, не сразу, отмечаю, что это не скрипка. Нет, звучание более глубокое, скорее всего, струны грубее. Любопытно! Именно это заставляет меня приоткрыть глаза и с удивлением встретиться с серебряными «провалами» на лице Темного бога. Он сидит совсем рядом, а в руках у него лира, создающая эту прекрасную минорную мелодию.

Мужчина не спешит откладывать инструмент, наоборот, чуть склонил голову, прикрывая глаза, и все так же перебирает прочные струны тонкими пальцами с черными ногтями. Ритм ускоряется, меняется темп и звучание, но мне все равно нравится. Нравится, как отзывается сердце, чувствуя что-то до боли родное, а душа невольно тянется к этому «менестрелю», желая, чтобы он не прекращал играть. Однако Темный бог убирает руку и в тот же миг вместе со сказочной умиротворяющей мелодией спадает все очарование.

— Я снова сплю?

— Нет, — покачал головой бог и вдруг серьезно добавил: — Ты умираешь.

Почему-то эта новость совсем не впечатлила. Откровенно говоря, даже порадовала. Ведь здесь так хорошо и спокойно, меня окружает знакомая цветочная поляна, жаркое лето и звонкое пение птиц вдалеке. Зачем мне очередная боль и всепоглощающий страх? Зачем возвращаться туда, где нет надежды?

— Волшебная мелодия, — честно призналась я, с восхищением рассматривая инструмент. – Намного красивее и приятнее, нежели звучание скрипки.

Бог надменно улыбнулся.

— Это же очевидно: ведь скрипка всего лишь серебро, а лира – золото! Глупо сравнивать разные вещи.

В последних словах мне отчетливо послышался упрек, но стыдно не было. Я лишь пожала плечами и откровенно сказала:

— Я ничего не понимаю в музыкальных инструментах.

— Это поправимо…

— В Подземном царстве все настолько плохо? – я позволила себе улыбку, представляя, как демоны вынуждают души умерших играть Темному богу симфонию.

— Ты не только в музыке невежественна, — спокойно заметил Рангор, — но и невоспитанная. Эгораннес, судя по всему, ничему не смог тебя научить. Ничего, у нас будет еще много времени, чтобы заняться твоим развитием.

— А не поздно ли вы об том задумались? – и не знаю, кто меня дернул за язык, но я взяла и добавила: – Прадед в энном поколении!

Все равно мертва, а страшнее смерти ничего нет. Значит, глупо бояться.

— Глупо не бояться, тем более, когда мертв. Как бы то ни было, ты еще слишком молода и… жива, чтобы понять это. Я могу закрыть глаза на твои дурные манеры, — все так же спокойно продолжал он, придирчиво меня рассматривая. – Проживешь несколько сотен лет и перестанешь обращать внимание на такие мелочи, как неловкая попытка маленькой ашасси уйти от реальности. Пока тебе простительно. Более того, твоя конечная цель намного значимее, чем ты думаешь, так что не имеет смысла попросту тратить время.

На какое-то мгновение мне показалось, что он не ко мне обращается, а словно говорит сам с собой, но почти сразу бог вновь взглянул на меня:

— Ты станешь моей наследницей только тогда, когда обретешь тьму, а сейчас передо мной всего лишь смертная девчонка, связанная с Великим богом потомственной кровью. Однако у Первозданных все иначе, в том числе и родство, ашасси никогда не поймет, поэтому и не пытайся. Тебе пора возвращаться обратно!

— Обратно? — я тут же напряглась. — Не хочу обратно!

— Душе нельзя так долго находиться вне тела, — безэмоционально проговорил бог, — с каждой минутой ей будет все труднее вернуться.

— Но ведь я столько всего еще не спросила! Почему вы так уверены, что я сделаю то, что вам надо? И где мистер Горан? Что вы с ним сделали? И что будет, если…

Договорить мне не дали. Мужчина приподнял руку, останавливая мой бессвязный поток речи, после чего хмуро сказал:

— Ашасси, я возвращаю тебя назад, но если не прекратишь с глупым упорством искать смерти, в какой-то момент действительно окажешься у меня.

— Не окажусь! – уверенно заявила в ответ. – Моя душа не принадлежит вам!

***

Очнулась я в знакомой сырой темнице, где снова была лишь боль, казалось, ею пропитана каждая клеточка моего изможденного тела. Во рту пересохло и саднило.

— Пить… пожалуйста.

— Проснулась, наконец, непослушный Огонек! – от знакомого голоса внутри все похолодело.

В ту же секунду к губам поднесли что-то холодное. Вода! Она отдавала противным привкусом железа, но жажда была так сильна, отчего показалось, что пью напиток богов. Я прильнула к чаше, словно к источнику, будучи не в силах оторваться. Пила до тех пор, пока в животе неприятно не потяжелело.

— Куда ты так торопишься? Напьешься еще… – у меня забрали чашку, после чего боль почти сразу с новой силой обожгла лицо. Казалось, на его правую часть надели какую-то маску, которая неприятно стянула кожу, а еще я вдруг поняла, что вновь не могу двигать правой рукой. Когда же попыталась привстать, то тело вовсе не захотело меня слушаться.

— Лежи, тебе нельзя вставать! – хмуро приказал мужчина и провел светящейся ладонью над моим телом. – Удивительно, у тебя повреждены легкие, но ты все равно каким-то чудом дышишь. Как? Ведь демон не явился за тобой.

— И что это значит? – как же трудно говорить. – Убедились, что я не ведьма?

— О нет, девочка, ты не ведьма, ты — проклятая.

— Проклятая? – почему-то это показалось еще более устрашающим.

— Как еще объяснить тьму вокруг твоей ауры и то, что ты осталась жива? Раяны не убили тебя. Понимаешь это? Их что-то остановило, и я узнаю, что! Ты не так проста, как изначально мы все думали.

— А вы ожидали, что меня разорвут? – скептически уточнила, жадно поглядывая на чашку на низком столике. – Хотели избавиться от ведьмы?

Лорд Нар проследил за моим взглядом, встал, налил из кувшина еще воды и протянул мне со словами:

— Обычно во время испытания нечистью демон в ведьме проявляет себя.

Я не сразу ответила, наслаждаясь водой и даже не чувствуя так остро боли. Не знаю, что сделал храмовник, скорее всего, притупил боль каким-то заклинанием. Знать бы еще, зачем ему это?

— Ведь говорила, что не ведьма.

— Но и не простой маг…

— И что теперь со мной будет? – я тяжело вздохнула, когда меня вновь уложили на жесткое ложе и забрали чашку. – Опять допросы и пытки?

— Нет, Огонек…. – мужчина криво улыбнулся. – Теперь тебя ждет кое-что похуже. Скажу честно, для тебя было бы лучше оказаться ведьмой. Ведь смерть — не такой уж и страшный исход по сравнению с любопытством храмовников. Ты каким-то образом влияешь на нечисть, а значит, нам необходимо понять причину этого, поэтому для тебя будет лучше с нами сотрудничать.

— Но мне нечего вам сказать, — я специально сделала ударение на «вам», — я не знаю, что произошло.

— Вот же гадкая девчонка! – неожиданно вспылил храмовник и резко встал. – Как знаешь!

***

Рыжеволосая девочка озорно смеялась, наблюдая за маленькими волшебными феями, что летали вокруг первых весенних цветов. Они танцевали совсем как люди, быстро взмахивая крылышками. Ребенок восхищенно приоткрыл рот, глядя на это чудо. Хотелось прикоснуться, проверить, настоящие ли они, но она знала, что если сделает это, магия исчезнет. Знала, что всё лишь иллюзия, сотворенная ее новым другом, ведь на землях людей не было фей.

— Научи меня создавать что-то такое же красивое, — тихо попросила она стоявшего рядом высокого мужчину. – Пожалуйста.

— Все просто, — ласково улыбнулся волшебник. – Протяни ладошку и представь то, что хочешь создать. Единственное условие: создать можно лишь то, что хотя бы раз видел.

— Так это правда? Феи существуют?

— В Светлой империи есть не только феи, — серьезно сказал спаситель девочки. – Там, откуда я родом, существуют гномы, тролли и даже драконы.

— А люди?

— Людей почти нет, — тихо ответил светлый эльф, — когда-то давно нас создали оберегать вас, но мы захотели большего… — Лариисиэль вдруг запнулся, что не укрылось от маленькой девочки. — Богам пришлось разделить наши материки, чтобы эльфы с людьми никогда не соприкасались, но со временем была налажена торговля. – При последних словах его взгляд скользнул по медальону в виде лошадки, висящему на шее Ронни.

Девочка ничего не ответила, азартно вытянула маленькую ручку и прикрыла глаза, пытаясь выполнить то, что говорил Лариисиэль. Порою ей было сложно выговорить длинное имя своего спасителя, и тогда она звала его просто Ри. Он в свою очередь тоже стал по-другому звать девочку, нисколько не обижаясь на такое сокращение. Эльф одарил ребенка именем Найри, что значило в переводе с его родного языка «Светлая».

За время, проведенное со своим новым другом, девочка стала забывать собственное имя, более того, «Найри» нравилось ей куда больше, чем «Ронни». Единственное, что не давало ребенку покоя и ночами заставляло отчаянно звать маму с папой и плакать, – воспоминания о последних минутах в родной деревне. Как ни пытался Лариисиэль отвлекать девочку, видел: она прекрасно понимала, что именно случилось. Найри не задавала вопросов и ни разу не упоминала родителей или произошедшее в тот день, но этого и не требовалось. Все было написано в ее оливкового цвета глазах. Боль и страх прятались в душе маленькой девочки, в то время как на губах была улыбка, за которой она пыталась скрыть настоящие чувства. Эльф не настаивал и не заводил разговор на эту тему, давая возможность Найри самой смириться и принять случившееся. Однако по ночам Ри часто садился рядом, клал прохладную ладонь на взмокший лоб ребенка и тихо шептал на древне-эльфийском успокаивающие заговоры. Девочка тут же утихала, и лишь две дорожки слез на щеках, пробивающиеся сквозь прикрытые веки, выдавали всю её боль.

Вот и сейчас, пробуя воссоздать иллюзию наподобие магии эльфа, Найри тем самым сбегала от собственных мыслей и ужасной реальности войны. Конечно, у девочки ничего не выходило, ведь в ней до сих пор ещё не проснулась магия.

Лариисиэль старался держать путь через места, которые меньше других пострадали от войны, но она затронула почти всё. Временами ему было трудно скрывать от девочки тот ужас, что творился вокруг, но по взгляду девятилетнего ребенка было отчетливо видно, что она все понимает. Однажды так и сказала ему: «Я не маленькая, не нужно меня оберегать!» Ри тогда ничего не ответил, мысленно обратился к силе, чтобы хоть немного скрыть жуткий смрад гари и крови очередного разрушенного города, через который они шли. Это его задача – охранять хозяина артефакта. Так было сказано и предначертано: в момент великой опасности для носителя кулона, хранитель освободится после долгих лет сна, чтобы защитить истинного.

Выходит, эта девочка не так проста, как могло показаться на первый взгляд. Но как столь древний амулет великого рода Льяриенори эль Сариэсильнара попал к людям? Лариисиэль не знал ответ на этот вопрос. История старинного артефакта — вся его жизнь. Будучи проклятым родными, он был заключен в камень и наделен способностями хранителя. Теперь когда-то бывший наследник светлых земель — лишь тень своего прошлого, и никогда не сможет освободиться от артефакта. Владыка посчитал это лучшим наказанием за грехи сына, нежели отдавать душу своего ребенка Темному богу в Подземное царство Запретных островов. Возможно, он были правы…

Ри криво улыбнулся, наблюдая за малышкой, так усердно старающейся создать иллюзию. Это невозможно без магии, но она искренне верила всем его словам.

— У меня не выходит! – разочарованно выдохнула Найри. – Вот у Кори бы вышло.

— Кто такая Кори? – полюбопытствовал эльф, присаживаясь на корточки перед рыжеволосой девочкой.

— Моя сестра! – с гордостью сказала она, и в ее взгляде тут же вспыхнули радостные огоньки. – Она учится в академии и, наверное… — тут Найри запнулась, а глаза подозрительно заблестели, девочка зажмурилась, словно пытаясь скрыть свои эмоции, и сипло прошептала: — жива!

Эльф не стал ничего говорить, просто молча приобнял малышку и крепко прижал к себе, лишь через время тихо заверив:

— Мы обязательно найдем ее!

***

После встречи с раянами на некоторое время меня оставили в покое. Пыток больше не было, еда стала сытной и имела вкус, а раз в сутки, несмотря на наш последний диалог, возвращался знакомый храмовник. Темноволосый мужчина с проседью в волосах проверял мое состояние и уходил, больше не заводя разговоров. Храмовник не смог вновь вернуть подвижность руке: оказывается, то был лишь временный иллюзорный эффект, чтобы я поверила в его доброту. Хотя, наверное, это была небольшая цена после встречи с укадаром. Спасибо, что вовсе не лишилась ее. Я горько усмехнулась, чувствуя, как привычно натянулась кожа лица. Надежд, что кормят и лечат меня с целью выпустить на свободу, не лелеяла. Пусть они и поняли, что перед ними никакая не ведьма, моего положения это не меняло, ведь новый приговор был куда как хуже и страшнее. Знать бы еще, что для них значит «проклятая». Даже не скажи мне храмовник о приближающейся угрозе, я и сама бы почувствовала ее дыхание за спиной. Предчувствие беды росло все сильнее, становясь почти осязаемым, словно над головой раскинулось черное предгрозовое небо, готовое вот-вот разразиться сильнейшей бурей. И однажды эта буря все-таки началась…

Утопая в омуте собственных угнетающих мыслей, я не сразу заметила, как вновь отворилась дверь. Медленно подняла взгляд, с удивлением понимая, что это не мой обычный гость. Нет, в этот раз во тьме узкой камеры стоял молодой и очень красивый мужчина. Я не могла этого не отметить. В первое мгновение даже закралась мысль, что в его родословной затесались эльфийские корни. Слишком утонченное и женственное лицо с заостренными чертами, острыми скулами, маленьким подбородком и прямым носом с чуть приподнятыми крыльями. Тонкие изящные губы и добрый взгляд, внушающий уверенность в защите. Однако это было лишь до тех пор, пока он не заговорил: низкий, неприятный голос никак не вязался со столь привлекательной внешностью, впрочем, как потом оказалось, характер этого мерзкого человека тоже. Сперва он вел со мной долгую беседу о моей жизни и в подробностях расспрашивал о случившемся на арене. Сам представился господином Вирой, заявив, что он Паладин света, после чего таким же будничным тоном приказал мне раздеться…

Изумленно замерла, рассматривая совершенно спокойного и расслабленного мужчину.

— Что вы имеете в виду? — спросила, надеясь, что мне послышалось.

— Раздевайся, — все так же безразлично проговорил лорд Вира. – Меня не интересует твое тело, только аура и прямой доступ к ней.

На душе похолодело. На какое-то мгновение я почувствовала себя словно в каком-то жутком сне, и больше всего на свете мне захотелось оказаться как можно дальше от этого странного мужчины.

— Ты все равно разденешься, — с пренебрежением уточнил он. – Либо по своей воле, либо принудительно.

Скривилась, понимая, что действительно заставит, если захочет. Антимагические браслеты не давали колдовать, а колодки на ногах – сбежать. Да и куда? Дрожащими пальцами послушно потянулась к завязкам длинной льняной рубашки. Рука не слушалась, а перед глазами помимо воли всплыл темный коридор и угол под лестницей…

— Мне тоже неприятно, — неожиданно презрительно заметил Паладин. – На тебя без жалости не взглянешь, так что прекрати кривиться и раздевайся.

— Я не могу, — честно ответила, пытаясь отогнать от себя противное прошлое, но оно как назло являло мне страшные смазанные лица трех подростков.

— Спорить со мной вздумала? – холодно поинтересовался мужчина, медленно приближаясь.

Покачала головой, но, кажется, ему мой ответ и не нужен был. Быстро, резкими движениями, с презрительной усмешкой на губах и горящими исследовательским интересом глазами, он полностью лишил меня одежды. В тот же миг сознание охватили противные чувства безысходности и беззащитности, которые постепенно разъедали душу изнутри, выворачивая наружу потаенные страхи. У меня даже стыда не было, только отвратительное ощущение собственной слабости. Я попыталась прикрыться хотя бы одной рукой, но ее тут же отвели в сторону невидимые путы, лишая малейшей возможности двигаться.

— Впредь сразу выполняй то, что приказано.

Гулко сглотнула, чувствуя себя загнанной в ловушку.

— Молодец! – издевательски протянул Паладин, поправляя светло-русые волосы. – Поняла, что лучше слушаться?

— Поняла, — ответила абсолютно искренне и зачем-то добавила: — Что с вами не все в порядке.

В тот же миг невидимые путы натянулись еще сильнее, больно выкручивая конечности.

— Вы ведь Светлый Паладин, — сипло прошептала сквозь выступившие слезы, избегая взгляда обманчиво теплых карих глаз мужчины.

— А ты порождение тьмы, — сухо напомнил он, — а другого обращения тьма не заслуживает.

В этот раз я послушно промолчала, понимая, что лучше вовсе ничего не говорить. Здесь и сейчас в столь унизительном положении действительно чувствовала себя бесправной крестьянкой. Ведь маг никогда не позволил бы себе попасть в такую ситуацию. Кожа покрылась мурашками от холода, носочки пальцев еле доставали до холодного пола, а неведомая сила тянула мои руки все выше, болезненно выворачивая суставы под немыслимым углом. Неудобная и позорная поза, открывавшая Паладину всё до мелочи. Даже тогда, загнанная тремя подростками под лестницу, а потом пойманная в столице незнакомым мужчиной, не испытывала такого унижения, как сейчас. Холодный взгляд лорда Вира был куда страшнее. Ему не нужно было мое тело, на меня смотрели будто на интересный и любопытный артефакт, не более, я бы даже сказала дешевый артефакт. И мне бы, наверное, стоило радоваться тому, что интересую его лишь как вещь, но то, что произошло дальше, оказалось хуже встречи с раянами…

Тонкие пальцы мужчины принесли невыносимые часы мучения. Сначала меня обдало обжигающим жаром. От неожиданности из легких выбило весь воздух. Потом истерзанное тело окунули в ледяную прорубь, после чего бросили в разгоряченную лаву. На какое-то время я даже забыла, как дышать. Не знаю, что именно делал Паладин, но меня выкручивало наизнанку. Я крутилась и дергалась, не в силах вырваться из невидимых пут. Кричала, отчаянно умоляла остановиться, плакала. Даже встреча с раянами не принесла мне такой боли. Сейчас же, казалось, меня ранят изнутри: на коже проступил синий рисунок вен, по губам и подбородку потекла горячая кровь. Жгучая, колющая боль пронизывала от макушки до самых кончиков пальцев. Но мужчина оставался глухим к моим страданиям. В глаза бил яркий свет арканов, рассмотреть которые мне не удавалось. Воспаленное сознание не могло выделить, какие именно рисунки мелькали вокруг: красные линии с оранжевыми кругами слились в одно сплошное большое пятно.

Воздух, наполненный чужой магией, стал тяжелым и густым. В какой-то момент боль утихла, а душа словно отделилась от тела, и я увидела себя со стороны: подвешенный нескладный худой подросток с бледной кожей и бесчисленными шрамами на спине, голова опущена, а спутанные рыжие кудряшки, слегка отросшие за время заключения, скрывают страшное лицо. Действительно жалкое зрелище. Какой я маг? Всего лишь слабая девчонка, которая даже на девчонку не похожа.

Рядом стоит жестокий мужчина, на лице которого не отражается ни единой эмоции. Он недовольно вздохнул и неожиданно обернулся, глядя точь-в-точь на меня… или на мой дух? Я сама до конца не понимала происходящего.

— У тебя сильная аура, маленькая крестьянка, это хорошо. Отдыхай, на сегодня всё!

С этими словами он провел светящимися руками вдоль моего тела, заставляя выгнуться от очередной вспышки боли. Сознание насильно потянуло назад, как бы рьяно я не сопротивлялась, не желая возвращаться в жуткую реальность…

Боль обрушилась на меня с новой силой, но почти сразу ее смыло волной неожиданно мягкой и теплой магии. Паладин освободил меня от невидимых оков, наконец возвращая призрачную свободу, даже снял колодки, только сейчас это казалось злой насмешкой: я со стоном упала на холодный пол, не в силах пошевелиться или даже просто что-нибудь сказать. Хлопнула дверь. Слезы сами собой сорвались с дрогнувших ресниц. Я чувствовала себя униженной и растоптанной. Сжавшись, подтянула к груди колени, обнимая их дрожащими руками, засыпая прямо там, на холодном полу с таким же холодом внутри…

Говорят, после черной полосы наступает белая. Видимо, кто-то свыше решил сжалиться надо мной и дать небольшую передышку. На следующее утро, когда я проснулась, то поняла, что во сне меня переложили на жесткую койку и даже одели! Впервые за долгое время на мне была шерстяная теплая рубашка и плотные штаны. Удивленная таким подарком, даже не сразу заметила, что на краю моей узкой кровати сидит знакомый храмовник. Наверное, это странно, но я искренне обрадовалась темноволосому седеющему мужчине. Пусть он и был на их стороне, зато его мотивы хотя бы немного понимала и знала, чего можно ожидать.

Но нет, я ошибалась. Храмовник удивил.

— Быстро вставай и следуй за мной! – сухо приказал он, словно не замечая моего состояния. После вчерашней встречи с господином Вира я до сих пор не чувствовала собственного тела. Неприятная слабость пульсировала в каждой клеточке моего уставшего организма, однако упрямо попыталась подняться, чтобы тут же ослаблено упала назад.

— Тьма! – недовольно выругался на таротавском лорд Нар. – Али Вира снова перестарался и сильно истончил ауру!

Я промолчала, ведь храмовник до сих пор не знал, что я понимаю таротский. Хотя очень хотелось спросить: что значит «истончить ауру»?

— Идем, Огонек, нет времени, по дороге все объясню! – храмовник взял меня под мышки и приподнял. – Обними меня за шею!

— Куда? – я невольно сжалась, не спеша выполнять сказанное. – Снова к Паладину?

— Нет, если будешь послушной, никогда с ним больше не встретишься. Обещаю!

И я поверила. Что мне еще оставалось? Когда-то я считала, что выбор есть, что мы сами решаем свою судьбу. Как глупо! Далион был прав. Снова. От нас редко что-то зависит…

Лорд Нар со мной на руках вышел из темницы в длинный коридор, где двое стражников оказались спящими на своем посту. Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому что храмовник одними губами неожиданно прошептал: «Потом». Я и сама поняла, что к ним применили сонное заклинание, только в происходящее было сложно поверить. Не может лорд Эриан Нар помогать мне! Зачем ему это? К тому же можно легко вычислить, кто причастен к магии. Снова какая-то проверка?

Когда коридор закончился и мы вышли в какой-то узкий проход, меня поставили на ноги. Я пошатнулась, но устояла, опершись рукой на холодный камень. Храмовник словно не заметил этого, прикрыл глаза, быстро выполняя пассы. Синие круги вспыхивали вокруг его пальцев и исчезали.

— Здесь вдвоем мы не пройдем, — мужчина на мгновение замер к чему-то прислушиваясь, — иди первой, я за тобой!

Все еще сомневаясь, что происходящее со мной правда, чуть нагнулась и вошла в появившийся прямо в стене проход. Тело не слушалось: колени предательски дрожали, меня шатало из стороны в сторону, казалось, вот-вот упаду, но я упрямо шла вперед, понимая, что хочу верить храмовнику, пусть даже это какая-то очередная ловушка.

Идти пришлось долго. В какой-то момент уже решила, что этот ход никогда не закончится, как вдруг ощутила теплый ветерок и даже услышала пение птиц! Это придало сил, ведь где-то там, впереди, в самом деле спасение. Призрачная надежда на свободу в тот же миг заполнила сердце.

В стенах темницы я и не заметила, как закончилась зима, а на ее смену пришла весенняя пора. Солнечные лучи несмело пробивались в туннель, а свежий воздух, наполненный сладким ароматом, приятно щекотал ноздри. Свобода! Неужели все это правда?!

Снаружи почти не осталось снега, по брусчатке стекали ручейки, а на деревьях распустились первые почки. Раньше я любила это время года, но сейчас на душе было холодно, словно внутри меня навечно поселилась стужа…

Мотнула головой, отгоняя глупые мысли. Позади показался лорд Нар. Это не сон? Он, правда, помогает мне бежать? Просто немыслимо. Где подвох? Когда появится Паладин и скажет, что это был новый вид пыток, просто очередное издевательство? Однако мы уходили все дальше от места моего заточения, минуты бежали, а ничего страшного не происходило.

Храмовник взял меня под локоть, помогая идти быстрее. Противная слабость все не проходила, хоть и стало немного легче.

— Я не понимаю, — вскоре мы оказались в незаметном узком проулке, и я осмелилась, наконец, спросить, — почему вы это делаете?

Лорд Нар не спешил отвечать, внимательно осмотрелся, увлекая меня за собой и показывая на стоявшую впереди неприметную низкую лошадь. Мне тут же стало не по себе, — ведь я не умела на них ездить. Наверное, в моих глазах промелькнул страх, потому что храмовник вдруг бесстрастно сказал:

— Захочешь жить – поедешь!

Измученный страданиями мозг отказывался верить в спасение. Ведь всего несколько часов назад я прожила худшие минуты моей жизни. Еще никогда не испытывала такой странной, всепоглощающей боли, которая проникает в самое сердце, в душу! Я с омерзением передернула плечами. Не хочу вспоминать. Никогда! Вычеркнуть из памяти и забыть как страшный сон.

Внимательно наблюдавший за мной лорд Нар неожиданно ободряюще положил свою широкую ладонь мне на плечо и чуть сжал его.

— Почему вы помогаете мне? – я вновь повторила свой вопрос.

— Потому что ты не ведьма, — мне все-таки ответили. – Ты всего лишь маленькая девочка, волей случая выбранная Темным богом.

Да… я прекрасно помнила, как относился ко мне храмовник, считая, что перед ним ведьма.

— За что вы так ненавидите их?

— Они делают свой выбор сами, отдавая душу демону, а проклятый не виноват, что попал в плен Темного леса, как не виноват и в том, что бог выбрал его для каких-то своих целей. Более того, это значит, что у тебя светлая душа, раз она нужна Рангору.

В памяти помимо воли всплыл Норий. Выходит, старшекурсник тоже не виноват в том, что попал в плен Темного леса? Стал проклятым…

— И вы поняли это только, оттого что раяны не убили меня? – со скептицизмом поинтересовалась, подозревая очередной подвох. Мне было трудно поверить, что тот, кто сам проводил пытки и неоднократно допрашивал, искренне хочет помочь.

— В первую очередь потому, что не явился демон, а уже потом странное поведение раян и их отступление подтвердили мои сомнения.

— Кажется, лорд Вира считает иначе.

— Лорд Вира считает так же, но уверен, что тьма уже поглотила тебя. Только сейчас все это не играет роли! У тебя мало времени: уже через час станет ясно, что ты сбежала.

— И какая вам от этого выгода? – я настороженно посмотрела на храмовника. – Зачем рисковать ради проклятой? Уверена, они поймут, кто усыпил стражу и помог мне бежать.

— Я рискую не ради тебя, — усмехнулся вдруг мужчина, — и это было не просто сонное заклинание, так что вычислить будет почти невозможно. Но даже если так, я буду готов принять наказание. – Храмовник достал из кошеля незнакомую монету и протянул мне. — Отправляйся на юг Тароты к главному морскому порту Шарх-дан, я отметил на карте самый безопасный для тебя путь. Только оттуда ты сможешь отплыть к небольшому дальнему архипелагу Империи под названием – «Жемчужный». Там найдешь старую колдунью и покажешь ей эту монету! Она и объяснит, что от тебя требуется.

Замечательно просто…

— А почему вы думаете, что я буду это делать?

— Потому что мне нужна твоя помощь, проклятая, — спокойно проговорил храмовник, одновременно снимая со своего пояса маленький позвякивающий мешочек. — Я помогу тебе, а ты мне. – Осторожные пальцы ловко привязали его к моим штанам. — Сделай то, что прошу, и поверь, я уж постараюсь, чтобы тебя не нашли.

Лорд Нар вновь сложил ладони, призывая магию. Синие всполохи окружили пальцы, после чего он провел ими вдоль моего тела. По коже прошли мурашки, зашевелились волосы на затылке, и стало не по себе. Подняла руки к лицу, с удивлением замечая прозрачный контур с синеватым оттенком. Попыталась стряхнуть, но чужая магия только мигнула и осталась на месте.

— Я изменил твою внешность! Иллюзия продержится несколько дней, главное, чтобы ты не попала под дождь: вода с неба смоет мою магию.

Задумчиво покрутила в руках монету, поглядывая на лошадь. Стоит ли мне ввязываться в это? Тут же перед глазами всплыли карие глаза Светлого Паладина, и я поняла, что соглашусь на все, что угодно, лишь бы больше никогда не встречаться с тем человеком, но…

— Как я могу быть уверена, что это не очередная ваша проверка?

— А у тебя есть выбор?

С убитым видом кивнула, спрятала в мешочек на поясе монетку и направилась к лошади. Натягивая поводья, я обернулась, чтобы поблагодарить мужчину, но в проулке уже никого не было…

***

Прошло несколько дней, а окружающий пейзаж все не менялся. Да, я нарочно объезжала крупные города и населенную местность, стараясь держаться вдали от людей. Иллюзия храмовника спала быстро, хватило только, чтобы покинуть город и выехать по тракту к лесу: почти сразу же, будто по чьему-то приказу, начался сильный дождь. Мы с Мраком промокли в считанные секунды. Наверное, зря я дала коню столь странную кличку, но почему-то именно такие ассоциации возникали при взгляде на него. Низкий, чуть горбатый и страшный конь грязно-серого цвета с жиденькой гривой и коротким хвостом оказался весьма флегматичным, что не могло не радовать. Более того, судя по заинтересованному взгляду и навострившимся ушам, когда я его так назвала, имя моему спутнику пришлось по душе. На удивление, мы оба были довольны друг другом. Мрак не норовил меня сбросить и даже позволял себя гладить, а я частенько подслащала ему жизнь сахарком, который тоже оказался в мешочке, оставленном храмовником. Единственное, что давалось с трудом, так это долгая езда в седле. Все-таки после Шорёна было слишком непривычно ехать верхом.

Шорён... Я до сих пор не знаю, что с ним и куда он пропал. Успокаивала себя лишь тем, что все-таки он создание темного, а значит, не даст себя в обиду.

Без иллюзии было слишком опасно показываться на людях. Однако долго так продолжаться не могло: запасы еды, которые дал в дорогу лорд Нар, давно закончились. Я тяжело вздохнула, достала из кармана монетку и покрутила в руках. Профиль храмовника было трудно не узнать. Только что эта именная монета дает? Он ведь ничего мне даже не объяснил.

— Как думаешь, Мрак, — удрученно обратилась к своему коню, — храмовник может узнать, где я?

Ответа, конечно, не ждала, но каково же было мое удивление, когда животное кивнуло! Точно кивнуло! Мне не показалось. Или показалось на почве голода? Глупости все это. Погладила Мрака по гриве и невольно задумалась. Как только я покинула стены неизвестного мне мрачного города и развернула карту, то сразу решила ехать на север, к родным местам. Я не знала, что меня ждет и какое сейчас положение у Руты, но не могла оставаться больше в неведении, да и не хотела что-либо исполнять, пока не увижу свою семью. Тем более место, где находилась в плену, было не так уж и далеко от границы с нашим королевством.

Первое время, как только ощутила свободу от кандалов и магических браслетов, я пыталась сознанием переместиться домой, увидеть маму с папой, но почему-то ничего не выходило. Может, потому что в прошлые разы помогало присутствие мистера Горана? Ведь как ни пыталась связаться хотя бы с Далионом или Даронном, тоже не смогла. Хотя все это были жалкие попытки соврать самой себе. В действительности я так и не научилась до конца свободно перемещаться.

— Даже если храмовник следит за нами, мы все равно сначала побываем у меня дома! – решительно заявила я, натягивая поводья и пряча монетку. — А уже потом отправимся на архипелаг Жемчужный.

Мрак согласно фыркнул, в который раз наводя меня на мысль, что он чересчур умный для обычного коня. Внешне же мой путник мог напугать любого. Впрочем, я и сама выглядела не лучше. Иногда даже проскакивала мысль, что храмовник специально подобрал животное мне под стать. Увидев свое отражение в воде, поняла, что никогда больше не подойду к зеркалу. Уродливый шрам в пол-лица на правой стороне мог отпугнуть даже самого смелого. Что скрывать, я и сама отпрянула, когда впервые увидела отпечаток, оставленный раянами. Хотя была и положительная сторона – благодаря столь жуткому шраму ко мне вряд ли кто осмелится подойти. Впрочем, именно этот шрам и выдавал меня. Я не исключала того, что храмовники смогут отыскать сбежавшую проклятую и тогда её легко узнают, а значит, надо было придумать, как этого избежать. Но в голову ничего не приходило. Накладывать иллюзию, как лорд Нар, я не умела. Единственное, что мне хорошо удавалось, – проклятия и темная магия. Только чем они могут помочь в данной ситуации?

Уже подъезжая к границе, я поняла, что легко мне не будет: на главной дороге к Руте оказался целый лагерь таротавцев. По знакомым посохам на мантиях я поняла, что это маги, даже разглядела храмовников – несколько мужчин в выделяющихся белых плащах с символом лисицы, теперь я знала, что это значит.

— Тшш, Мрак! – ласково погладила коня, когда тот неожиданно резко попятился назад. – Все хорошо, мы не пойдем к ним.

Я спешилась и аккуратно повела Мрака под уздцы, чтобы не создавать лишнего шума. Здесь, в тени деревьев, нас не было видно, а судя по светящейся впереди полосе, нас заметят, если мы приблизимся к их защитному полю.

По тракту из Руты выезжали телеги и повозки, заполненные людьми. Они останавливались у края черты, где маги проверяли какие-то бумаги и только тогда пропускали. Иногда они заглядывали внутрь, пересчитывали людей, о чем-то переговаривались и вновь занимали свой пост, но то, что произошло дальше… Мне было все сложнее оставаться на месте: один из магов прямо за волосы стащил с повозки совсем еще юную девушку, может, даже не старше меня. Она вся сжалась и обняла себя руками, стоя на холодном ветру босая, в одной рубашке.

— Она не поедет! – различила я громкий приказ на таротавском.

— Давай еще вон ту оставим! – неожиданно предложил один из магов, важно поправляя на поясе ножны и указывая на другую испуганную девушку в углу телеги. – Что нам одна на всех?

— Скажите спасибо и за эту! – ворчливо воскликнул извозчик. – В Норане будут проводить проверку новоприбывших по спискам. Вам ли не знать, что учет рабочей силы строго отслеживается. Если так жмет в штанах, поезжайте в ближайшую оккупированную деревню и развлекайтесь там. Сил смотреть нет!

С этими словами пожилой мужчина спокойно забрал бумаги и тронул поводья. Его не стали останавливать, вместо этого маг, который столь безнаказанно получил девушку, грубо схватил её за руку и потащил к дальней палатке.

— Гаррет, ты там полегче, нас много! – выкрикнул кто-то из бойцов.

На последовавшие за этим комментарии и глупые смешки не обратила внимания, полностью сосредоточившись на девушке. Я не могла понять, почему она так равнодушно, не сопротивляясь, идет следом. Казалось, несчастная давно смирилась со своей участью, и только слезы на лице выдавали весь тот ужас, который она сейчас испытывала.

Сволочи! Я даже не уловила того момента, когда дернулась вперед, намереваясь кинуться к палатке, если бы не Мрак… Он вцепился в ворот моего плаща, заставляя удивленно обернуться.

— Да, ты прав, но она не старше меня, понимаешь? – тихо прошептала, с ясностью осознавая, что не смогу просто взять и закрыть глаза. В академии нас учили продумывать каждый шаг наперед и не делать ошибок, которые могут стоить собственной жизни, но как можно пройти мимо такого? В свое время меня спасла магия, а ее? Она беззащитна, и этим пользуются. Мужчины отвратительны!

Кажется, последнее даже произнесла вслух. Мрак тут же отпустил меня, взглянув со странной смесью удивления и горечи. Никогда не видела подобного выражения у животных, однако времени размышлять над этим просто не было.

— Жди меня здесь! – строго приказала и поспешила к той самой палатке, аккуратно двигаясь вдоль защитного поля. Знаю, может, пожалею о том, что делаю, но взгляд этого мага плотно засел в голове, возвращая неприятные воспоминания…

Раздавшийся крик больно резанул по ушам, скручивая внутри все в тугой колючий ком. Я выставила руки вперед, призывая меч. В тот же миг в ладонях появилось знакомое тепло, затем рукоятка моего клинка, и лишь потом возникло само лезвие, сверкнувшее в солнечных лучах. Удар. Линия щита дрогнула, образовывая разрыв в плетении. Я бросилась вперед, надеясь, что нити, питающие мой меч, вновь помогут.

Отстраненно отметила, что никто не заметил случившегося — щит все так же сиял синими потоками чужой силы. Я ворвалась в палатку, ожидая увидеть что угодно и уже зная, что сделаю, но то, что предстало моему взору…

Мужчина с приспущенными штанами лежал без сознания у ног сжавшейся девушки. Она обняла себя и раскачивалась взад-вперед, что-то тихонько шепча. Я быстро окинула ее внимательным взглядом, убеждаясь, что она не пострадала.

— Иди за мной! – решительно сказала, показывая на выход. – Времени совсем нет!

Девушка вздрогнула и медленно подняла затравленный взгляд, словно только сейчас замечая в палатке кого-то еще. В первое мгновение на ее лице отразился испуг и почти сразу же удивление.

— Не бойся меня… — мягко попросила, протягивая раскрытую ладонь и прекрасно понимая, что не внушаю особого доверия.

В карих глазах несчастной вспыхнула надежда. Не говоря ни слова, она настороженно поднялась, прижимая к себе порванную сорочку.

— Уже неплохо, — мягко улыбнулась я, после чего незаметно выглянула из палатки, оценивая ситуацию. К нам все ещё никто не спешил. Хорошо! Ничего не объясняя, вернулась обратно и присела рядом с мужчиной, одновременно вплетая в его ауру сонное заклинание. Он был жив и должен был с минуты на минуту прийти в себя, судя по дергающимся зрачкам под плотно прикрытыми веками. Удар оказался не сильным, ссадина на лбу была совсем маленькой: лежавшая рядом надколотая посудина вряд ли могла нанести большой вред.

Я схватила девушку за дрожащую ладонь и решительно потянула за собой. Двигаясь перебежками между деревьев вдоль невидимой в лагере зоны, старалась не создавать лишнего шума. Впрочем, голоса магов, споры и громкое эхо чьего-то смеха заглушали все вокруг.

— Вы магиня?! – в благоговейном ужасе спросила девушка, когда я вызвала меч, чтобы вновь разорвать щит. Отвечать на очевидное не стала, утягивая ее за собой в открывшееся пространство. Миг – и за нами вновь закрылся прорыв.

«Спасибо, Амари!» — мысленно поблагодарила ассиру, осознавая, как сильно я ошибалась, полагая, что осталась одна. Нет, она все еще со мной! Пусть браслет и был уничтожен, но нити до сих пор окутывают мой клинок, а значит… значит, я все еще могу побороться.

Мрак ждал нас там, где и было приказано. И вновь от меня не укрылось, как он неодобрительно покачал головой. Нет! С этим конем точно не все в порядке. Или, может, со мной? Стянув с себя плащ, протянула его все еще дрожащей и напуганной девушке.

— Спаси…

— Не тяни, — поторопила я её, после чего просто взяла и сама одним быстрым движением натянула на хрупкую фигурку плащ. – Они скоро спохватятся и кинутся вдогонку, так что садись быстрее!

Это подействовало. Девушка тут же заняла место в седле, чуть подвигаясь вперед и давая мне умоститься за ней. Я сомневалась, выдержит ли Мрак нас двоих, но, на удивление, он без труда почти сразу перешел с рыси на галоп. Впрочем, куда сильнее меня поразила девушка, которая управляла Мраком намного лучше меня. Она умело схватила поводья, сильно сжала колени и слегка наклонилась вперед, ускоряя коня. Мне пришлось крепко обнять ее за талию, чтобы не упасть. Через некоторое время девушка словно ожила: перестала дрожать как осиновый лист, взбодрилась и даже сама заговорила:

— Спасибо вам большое!

— Еще рано благодарить, — резонно заметила я, настороженно оглядываясь назад и проверяя не преследуют ли нас. – К слову, не думаю, что я намного старше тебя, если вообще старше, так что не надо мне «выкать»! И держи путь в глубь леса.

Пока девушка управляла Мраком, я старалась не упасть, создавая все новые и новые пассы, чтобы запутать наши следы. Сконцентрироваться, когда конь несется галопом, было практически невозможно, однако мне все-таки это удалось.

Мы долго ехали в таком бешеном темпе, перейдя на рысцу лишь ближе к вечеру. Спешились, только когда начали сгущаться сумерки, из-за чего дорога стала плохо видна, тем более Мрак слишком устал.

Первым делом я окружила нас защитным полем и наложила проклятия на его границы. Жестоко? Возможно, но безопасность сейчас была для меня важнее. Поэтому каждый, кто осмелится нарушить щит, будет проклят мглой[1]. Когда вернулась, девушка уже успела расседлать Мрака и натаскать в кучу хвороста, благодаря чему вскоре мы грелись возле теплого костра. Из еды у меня были лишь сладкие корни иван-чая, листья шиповника и первые весенние травы, которые я заваривала водой, очищенной специальными кристаллами кварца. Храмовник не пожалел мне их в дорогу.

— Как тебя зовут? – я первой нарушила тишину, протягивая девушке корнеплоды.

— Дора…

— Ты молодец, Дора! – искренне похвалила, прекрасно понимая, что пустые разговоры ей сейчас ничем не помогут. Мне в такие моменты хотелось остаться одной. Избавиться от чувств собственной беспомощности, позора и всепоглощающего стыда.

— Молодец, что не сдалась, — вновь повторила я. – Не опустила руки.

— Опустила… — неожиданно призналась девушка, отводя глаза. – Я не прикасалась к нему.

— Как не прикасалась? Еще скажи, что он сам ударил себя посудиной и рассек лоб.

— Не совсем, — еще тише проговорила Дора, из-за чего мне пришлось придвинуться ближе. – Все произошло само…

— Что все? – терпеливо повторила, замечая, как она напряглась.

— Он… — девушка замялась. – Он повалил меня на пол, — ее голос задрожал. – Я испугалась и закричала, зажмурившись, лишь бы не видеть происходящего, услышала только грохот, а когда открыла глаза… — Дора посмотрела прямо на меня, не пряча больше слез. – Мужчина уже лежал рядом.

— Подожди, — я нахмурилась, ничего не понимая. – Так не бывает! Ты точно его не ударяла?

— Да, мисс…

— Не называй меня мисс! – разозлилась я, пытаясь найти логичное объяснение этому странному рассказу.

— Вы ведь магиня…

«Магиня»?! Невольно передернула плечами от этого обращения. Магиней я стала бы, если бы окончила академию, а так… всего лишь адепт-недоучка.

— Я — Кори, когда-то бесправная крестьянка из деревушки Гортил, и, если не ошибаюсь, ты сейчас в похожей ситуации. – Я протянула девушке раскрытую ладонь. – Дай руку!

Дора испуганно сжалась, но послушно выполнила приказ. Ничего не объясняя, я закрыла глаза, внутренним зрением пытаясь увидеть силовые потоки вокруг ауры девушки. И действительно! Мои догадки оказались верны: случившееся не просто совпадение или удача — Дора имела дар. Пусть слабенький, но достаточный для того, чтобы попытать удачу на обряде выбора. Видимо, это и спасло её. Удивительно! Никогда не слышала, чтобы сила пробуждалась в столь позднем возрасте. Хотя… я по-новому взглянула на девушку, понимая, что могла ошибиться.

— Сколько тебе лет?

— Четырнадцать недавно исполнилось…

Сколько?! Я не смогла скрыть собственного удивления, ведь была уверена, что ей где-то столько же, сколько и мне. Она хоть и выглядела хрупкой, но имела очень женственные формы, в то время как у меня до сих пор лишь два маленьких, не растущих больше холмика. Иногда мне казалось, что я должна была родиться мальчиком, но судьба ошиблась, и на свет появилась девочка. Впрочем, одно я знала наверняка: мужчины хитры, коварны и омерзительны, поэтому хорошо, что провидение ошиблось. Если раньше, несмотря на все, мне хотелось верить в лучшее, то теперь, после предательства мистера Горана, только убедилась в своем мнении. Пусть он и делал все это ради каких-то высших целей…

Моей маме невероятно повезло, что она встретила отца. Только вряд ли в мире есть еще настолько добрый и честный мужчина.

Больше я не заводила разговор, давая девушке возможность побыть наедине со своими мыслями. Понимала, что если захочет, сама расскажет о себе.

— Ложись спать, — через некоторое время первой нарушила я тишину. – Можешь не волноваться, побуду на страже.

— Я все равно не смогу уснуть… — тихо ответила Дора, кутаясь в мой плащ. Казалось, она совсем не согрелась, все так же мерзла даже у костра и в теплой ткани. Мне это совсем не нравилось.

— Тебе надо поспать, — настойчиво сказала я, — а уже утром будем думать, как быть дальше.

— Знаете… ешь, — медленно начала она, сама исправившись. – Я ведь жила только ради родных, верила, что снова их увижу! Когда в нашу деревню пришли таротавцы, господина уже не было в поместье, он знал, что так будет, и сбежал задолго до случившегося, а своих людей оставил. Лорд Грейсерский никогда особо не думал о крестьянах. Меня забрал от семьи этой осенью, чтобы… — она замолчала, а я вдруг вспомнила. Вспомнила, почему эта фамилия кажется мне знакомой! Если это тот, о ком я думаю, то мы с мистером Гораном были в его усадьбе.

На душе стало гадко от одной лишь мысли о тех землях, на которых страдали люди.

— Я прекрасно понимала, что хочет от меня господин, — тем временем продолжала Дора каким-то сухим неживым голосом, словно речь и не о ней вовсе, — как понимала и то, что собирался сегодня сделать в палатке тот мужчина. Тогда я даже была готова постараться, чтобы понравиться лорду Грейсерскому, лишь бы мама и сестренка больше ни в чем не нуждались…

Она говорила, делилась своей жизнью, а у меня перед глазами помимо воли всплывала забытая картина: старый обветшалый дом, соломенная крыша и женщина с маленькой светловолосой девочкой. И словно сейчас, совсем рядом, слышится скрипучий голос сгорбленного старика: «Старшенькую недавно тоже господин забрал. Сами понимаете, для чего… она красивая была, ей повезло, не выкинул, оставил при себе!»

— Однако господин так и не пришел. Я не знала, радоваться мне или нет. Может, это значило, что он передумал? Я чем-то ему не угодила? Никто мне ничего не объяснял, велели просто ждать. Только потом узнала, что забирал меня лорд Грейсерский не для себя. Так я оказалась на других землях в имении нового господина, — она на мгновение замолчала, словно собираясь с мыслями, и уже более уверенно закончила: — Лорд Шапитьев был достаточно нежен и добр ко мне – он позволял заниматься его лошадьми. Однажды даже удалось уговорить его отпустить меня домой, но ни матери, ни сестры не оказалось в родной деревне. Когда же пришли таротавцы, я все еще искала родных. Многих убивали на моих глазах, а остальных забирали на принудительные работы. Мне показалось, что это мой шанс, ведь в глубине души жила вера, будто смогу найти их там, а если нет…— Дора с силой сжала кулаки. – Это значило бы, что они погибли!

— Твоя сестра с мамой жили в дальнем доме с покошенной калиткой? – глухо спросила я, надеясь, что вновь окажусь права. – Девочка не старше пяти-шести лет, светленькая, а маму, кажется, звали… Лари, Лири, нет – Лира!

Я выжидающе посмотрела на Дору, по одному лишь ее взгляду поняв: мои догадки были верны.

— Ты знаешь мою семью? – не поверила девушка. — Откуда?

— Даже больше, — абсолютно серьезно проговорила я. – Твоя сестра была отправлена в магическую школу, так что вполне возможно, что она жива.

— А мама?..

— Этого я не знаю, — бесстрастно ответила, с удивлением замечая, как начинают подрагивать плечи девушки, а в следующее мгновение в лесу разразились громкие рыдания.

— Тшш! – раздраженно прикрикнула я. — Ты что творишь? Только лишнее внимание привлечешь!

Но меня словно не слышали. Казалось, Дору прорвало: она рыдала навзрыд, всхлипывая и размазывая дрожащими руками слезы по лицу.

— Какое облегчение! – она вдруг робко улыбнулась. – Понять бы еще, почему боги смилостивились и оставили меня в живых. Неужели услышали мои молитвы? – сквозь всхлипы стал раздаваться нервный смех. – Почему? Почему я осталась жива?!

— Посмотри на меня! – строго приказала я, беря Дору за руки и уверенно разворачивая к себе. – Посмотри на мое лицо! Ты думаешь, я себе не задаю тот же вопрос? Я уже трижды была на грани смерти, но до сих пор жива. Жива, потому что такова воля моего бога, который пять лет назад выбрал меня, такова воля и твоего бога. Ты жива, потому что так решили Высшие, значит, тебе предначертано великое дело!

Я говорила убедительно, несла все, что приходило в голову, лишь бы успокоить девушку и подарить веру в жизнь, но в действительности сама сомневалась в собственных словах. Уж слишком хорошо знала, что значит пристальное внимание богов.

— Но ведь я просто бесправная крестьянка…

— Нет, ты будущая прислужница одного из трех богов, а значит, обязана жить! И ты будешь жить, даже если захочешь умереть. Ты не властна над собственной жизнью, зато можешь стать сильнее и найти свое место, ведь у тебя есть магический дар, а он никогда не дается просто так.

Позади вдруг громко фыркнул Мрак, словно комментируя мои слова на своем непонятном нам с Дорой языке. Сперва я хотела возмутиться, но заметила, что девушка искренне улыбается, и промолчала…

***

Ничего не осталось. Совсем ничего. Только пепелище, засыпанное солью. Ни домов, ни людей — пустота. Вот, что было теперь на месте моей родной деревни. Бездна! Тишина. И боль...

Мама. Папа. Ронни. Васта. Перед глазами проносятся последние моменты нашей встречи. Радость в их глазах и гордость, ведь я поступила! Я приезжала еще летом, перед тем, как отправиться в столицу. Боги, как же давно это было, а кажется, только вчера. Если бы я только знала, что вижу их в последний раз. Больно. Невероятно больно! Больнее предательства.

Ноги слабеют, не держат. Падаю на землю, сжимая в руках мягкий шарфик — единственное, что выжило в этом огне, ведь эльфийские вещи не горят, а деревянная лошадка сестренки была всего лишь деревянной лошадкой. С остервенением выбросила ненавистную ткань. Подарок Далиона! Венский выполнил просьбу, передал родителям шарф, но главное обещание не смог сдержать. И ведь поверила ему. Поверила, что защитит...

Загребаю руками останки пепла, чувствуя соленый привкус на губах.

— Простите меня... — шепчут губы.

Вина поглощает, выкручивает наизнанку. Я столько раз тренировалась с Нэрдоком и ни разу не перенеслась к родителям. Почему? Из-за этой глупой связи увидела тех, кого не хотела, а родных не смогла. Гордилась, что нашла свое особое место. Было бы чем... ведь моё особенное место здесь, рядом с мамой и папой, Ронни и старенькой Вастой. Так почему?

Хотелось кричать, в голос рыдать, умоляя всех богов вернуть родных. Вой. Громкий, отчаянный, раздирающий душу. Мой вой.

— Кори... — мне на плечо ложится тонкая рука, но я не слышу слов, жалея лишь о том, что не погибла вместе с ними.

— Надо уходить, — Дора присаживается рядом на корточки, только из-за слез я ничего не вижу, вместо нее перед глазами марево пожара, а в голове воображаемые крики умирающих в огне…

Руки лихорадочно ищут частичку моей прошлой жизни, того мира, в котором я была по-настоящему счастлива, но ничего нет. Дом, в котором я родилась, выросла и провела много ярких моментов, исчез с лица земли, словно никогда не существовал.

Мама, папа, Ронни, Васта... простите, молю, простите! Я не должна жить! Это нечестно. Почему погибли вы, а я живу? Почему?!

— Кори, послушай, здесь небезопасно... – в который раз попыталась достучаться до моего разума девушка.

— Все равно, — безжизненным голосом ответила я, понимая, что правда все равно. Война, крепостные крестьяне, мои мечты. Все неважно! Моих родных больше нет, а единственное, что осталось: ненавистный мне эльфийский шарфик, напоминающий того, кто уверял, что позаботится о моих родных.

— Ты ведь сама говорила, что надо жить, несмотря на трудности, что боги выбрали нас не просто так. Твои близкие не хотели бы, чтобы их дочь опустила руки!

Я нервно засмеялась сквозь слезы.

— Правда думаешь, будто богам есть дело до смертных? Они преследуют лишь собственные цели, а ты — пешка в их руках.

— Ты говорила…

— Чтобы успокоить тебя! — вспылила я. — Уходи, Дора! К демону все! – достала из-за пояса монету и в пылу отшвырнула подальше, чувствуя внутри опустошение. — Забирай Мрака, и уходите!

Конь уткнулся прохладным носом в мое плечо с другой стороны, но я не отреагировала. Больше нет тех, ради кого стоит жить.

— Кори, смотри! – позвала Дора, заставляя с неохотой поднять взгляд. Мрак медленно шел к тому месту, куда я закинула монету, после чего также медленно подобрал ее губами и понес обратно.

— Нет! – меня это только сильнее разозлило, из-за чего выхватила треклятую монету и вновь зашвырнула обратно. – Да пропади все пропадом! И ты, и твоя глупая монета, и храмовник со своим заданием.

Резко встала, развернулась и пошла… А куда? У меня нет больше семьи. Ничего и никого нет.

— Постой, Кори! – Дора попыталась меня остановить, но я не хотела ее слышать, никого не хотела ни слышать, ни видеть.

— Я же сказала, Дора, уходи, оставь меня! Живи, но я не стану...

Родители были единственным, что не давало мне сломаться. А теперь? Теперь зачем мне жить?

Боги словно услышали меня. В тот же миг тело пронзила острая боль. Я даже не успела толком понять, что именно произошло, лишь отстраненно замечая, как рядом хрупкой сломанной куклой падает Дора с искаженным болью лицом.

«Неужели храмовники нашли меня»? – было последней испуганной мыслью, прежде чем сознание накрыла спасительная тьма…

Часть вторая

СЛУШАЙ СВОЕ СЕРДЦЕ

Говорят, война закончилась, но это было не так. Столица пала в середине зимы, а рутовцы все еще не желали так легко сдаваться и отдавать свои земли – маги продолжали сражаться. Королевской академии и Ковену магов удавалось сдерживать войска таротавцев много лет, так почему же границы пали столь быстро? Никто не ожидал, что Тарота неожиданно перейдет к активным действиям. В чем-то оказался виноват сам монарх, который не хотел идти на мировую, однако его можно было понять: многие поддерживали идею короля, что Рута — независимое государство и никогда не станет под чье-то управление. В то же время все понимали, что империя сильнее, это лишь вопрос времени, когда правителю надоест бессмысленное противостояние.

Таротские войска вошли на территорию Руты в конце осени, после чего форсировали реку, протекающую вдоль границ. Это замедлило темп наступления, ограничивая применение большинства атакующих магических заклинаний, тем самым давая рутовцам время. Однако на стороне Тароты была сама погода – пришли первые заморозки и маги смогли усилить и укрепить образовавшийся тонкий слой льда, благодаря чему не составило труда перебросить стрелковые дивизии, магов и тяжеловооруженных рыцарей.

В ходе пятидневных боев таротавцы разгромили три пехотных рутовских дивизии, окружили и уничтожили главные силы границ, захватив огромный рубеж обороны противника. С того момента не было нужды форсировать реку, войска Тароты двинулись дальше, к приграничным городам, где планировали пополнить запасы зерна и военной промышленности.

По замыслу императора Кан Роты бесчисленная таротская армия после форсирования приграничной реки Оссо должна была разделиться на пять главных армий вторжения под командованием лучших огненных магов Империи. Задача первой была отсечь строй защитников границ Руты и закрепиться на их территории. Второе войско шло к столице, по пути разграбляя поместья, деревни и города, одновременно отбирая тех, кто пойдет на работы, либо уничтожая неугодных. Третье отправилось к северной крепости, стоящей на пресечении главных торговых путей, четвертое – к рутовским черноземам, а пятое, самое крупное, должно было взять королевскую академию — второе ключевое после столицы место Руты. Командир планировал захватить Кургод, дождаться подкрепления и только тогда штурмовать академию. Несмотря на то, что там были свои люди, она выстояла дольше всех.

Далион Венский одним из первых поехал на линию сражений. Сильные целители были брошены в самые горячие точки, младшие – в городские лечебницы. Он как сейчас помнил тот вечер, когда по академии внезапно раздался оглушающий звон, после чего ректор собрал всех в главном зале…

В небе сияли огненные вспышки, впереди блестели бесконечные телепорты. Маги Арона строем шли в арки переходов, за ними – темные, которые всегда сражались на отдалении, а уже замыкающими — целители.

Далион был в первом строю вместе с преподавателями. Сердце юноши сжималось от страха, но не перед окружающей ужасной действительностью. Нет, маг боялся неизвестности. Он впервые испытывал это всепоглощающее колючее чувство. Беспокойство съедало изнутри, разрывало на части. Где сейчас Кори? Что с ней? Даже за отца Далион так не волновался, ведь лорд Венский недавно прибыл с остальными магами, стоит сейчас с ним в одном ряду. Единственное, что успокаивало душу юного мага – это отсутствие здесь Горана Нэрдока. Раз наставник не явился со всеми на призыв, значит, не бросил Кори. Один из лучших магов Ковена, преподаватель четвертого уровня, он мог защитить свою подопечную, а сам Далион клялся защищать ее семью…

Выпал первый снег. Вокруг стояли густые столбы дыма, тошнотворный запах смерти, слышался неприятный гул. Раненых было слишком много, и целители не справлялись. Далион не запоминал лиц, они давно слились воедино: закатившиеся глаза, глубокие рваные раны, кровь, белые кости, просвечивающиеся сквозь тонкие рваные мышцы, из которых достают очередной арбалетный болт…

Когда ударило пламя, он был в палаточном городке. Крики. Страх. Боль. Жестокая смерть, настигшая раненых и многих целителей.

— Далион, немедленно назад! — окрик главного, но он не обращает внимания. Кидается в самое пламя, где находятся еще совсем молодые маги. Столб огня охватывает ткань и вспыхивает прямо перед ним...

Смерть? Он не чувствует боли, ее больше нет, кажется, это конец…

Светает. В предрассветных первых лучах блестит снег, пушистыми хлопьями касается лица и тут же тает. Целитель ничего не слышит, вновь закрывает глаза, а когда открывает, видит в кровавом рассвете мужчину.

— Живой? — в голосе пожилого мужчины искреннее удивление.

«Нет... я умер… — мысленно отвечает Далион, — Кори... боги, пусть будет жива, молю. Пусть ненавидит, но живет!»

Он не сдержал обещания. Не спас ее родных, как не спас и собственного отца.

— Не плачь, — неожиданно попросил тот странный мужчина. — Будешь жить, клянусь тремя богами, что поставлю тебя на ноги!

Как выяснилось позже, этого мужчину звали лорд Ариэт. Он оказался «врагом» – таротавцем, старым командиром в отставке. Но в это страшное время пожилой лорд превратил свой дом в настоящий лазарет. К нему везли раненых, и не имело значения, по какую сторону войны был пострадавший: таротавец или рутовец – здесь помогали любому.

Судьба жестоко улыбнулась Далиону – его действительно поставили на ноги, хотя это оказалось совсем непросто. Дни юноши складывались в недели и месяцы, наполненные болью от сращиваемых костей и мышц, от восстановления органов, от бессилия. Боль была внутри и снаружи. Это время превратилось для него в один жуткий кошмар – как только заканчивалось действие обезболивающих, он был готов умереть. Однако ничто не длится вечно, и боль, наконец, отступила. Сознание прояснилось, тело постепенно начинало вновь слушаться своего хозяина. Далион позволял себе всё большие нагрузки, пытаясь вернуть былую ловкость и силу, а вместе с тем и былую уверенность в своей магии. Он понимал, что не может стоять в стороне от этой войны, обязан сделать всё, чтобы спасти как можно больше жизней. Сначала маг не понимал, зачем лорд Ариэт спасает врагов, пока однажды мужчина не сказал: «Война – несомненное зло, преступление, которое совершается страшными и ужасными людьми, но если кто-то проявит человечность, не станет уподобляться зверю, спасет невинную душу, – где-то наверху боги осознают, что этот глупый спектакль подходит к концу…»

По мере своего выздоровления Далион старался помогать чем мог. Лорд Ариэт частенько ругал его, боясь, что тот надорвется или откроются раны. Но молодой маг понимал, что в действительности лорду необходима помощь целителя: раненых с каждым днем прибывало все больше: в главном зале его поместья уже давно не хватало мест. К тому же, в последнее время появилась еще одна проблема – на многих пострадавших было наложено странное заклинание, с которым целители не знали, как бороться.

— Проклятье проникает в тело через рану, — медленно начал рассуждение Далион, вспоминая трех магов, которых доставили вчера вечером. — Оно каким-то образом начинает размягчать ткани, отравляя кровь, из-за чего вокруг происходит разложение. Я не могу это остановить, тут нужен темный маг, чтобы понять, с чем именно мы имеем дело…

— Плохо, — глухо проговорил лорд Ариэт, глядя куда-то вдаль. – Это проклятье уничтожает любое воздействие со стороны магии, в том числе и обезболивающие. Парни мучаются, медленно погибая...

— Господин Ариэт! – раздалось со спины. – Господин!

Далион и лорд обернулись одновременно, замечая бежавшего к ним мальчишку-слугу.

— Там прибыли новые! Мистер Лориан просит вашей помощи: он только что привез двух девушек…

Лориан был одним из тех, кого тоже спас лорд Ариэт. Молодой рыцарь остался в поместье, разъезжая по окрестностям Тароты, затронутых вихрем войны, и находя тех, кому еще можно было помочь.

Далион не сразу узнал, кто перед ним. Она была лишь одной из многих, кого он видел за последнее время. Чаще на этом столе лежали мужчины, теперь же — бледная, покрытая ранами незнакомка, чье лицо было изуродовано кривым, плохо стянувшимся шрамом. Разве что короткие рыжие волосы на мгновение привлекли внимание, до боли напоминая ту, о которой он до сих пор ничего не знал. Но это не могла быть она… не могла умирать на этом демоновом столе, да еще на его глазах. Почему же тогда внутри все сжимается, а он до жути боится лишний раз на нее взглянуть? Почему она так напоминает ему Кори?!

— Далион, надо вычистить ткани! – голос лорда Ариэта слышится будто издалека.

Молодому человеку с трудом удается заставить себя вновь опустить глаза, чтобы с нехорошим предчувствием отметить бесчисленные рваные раны и невольно зацепиться взглядом за две седые, совсем незаметных в огне волос прядки…

Сердце пропустило удар. Он словно одновременно ослеп и оглох, глядя в лицо любимой и не узнавая ее. Время вдруг застыло, чтобы в следующую секунду вновь понестись вперед со страшной скоростью, унося с собой жизнь дорогого человека. Не задумываясь, Далион накинул сеть заклинания, накрывая обезболивающей магией, а руки быстро принялись плести трудоемкие исцеляющие арканы.

— Ты что творишь? – впервые прикрикнул на него лорд Ариэт. – Экономь резерв, раненых много и в любой момент кому-то может понадобиться твоя помощь!

Однако маг не услышал голос мужчины, действуя по наитию, не желая вновь видеть полный боли взгляд.

— Займись другой! – приказывает лорд. – Там нужнее твоя помощь, здесь я сам справлюсь.

— Нет. Я никуда не уйду. Останусь.

Далион ничего не видел и не замечал, лихорадочно выплетая сложные узоры, питая их своей силой, и одновременно мысленно повторяя про себя имя той, что давно поселилась в его сердце. Молодой целитель умолял всех богов, чтобы она жила… его солнце, яркое летнее солнце…

Кусты малины и высокий забор, наглые крестьяне во главе с рыжей девчонкой, спор, кто пойдет стучать: «Я пойду! Смогу!». Он видел ее на днях, находясь возле озера, заметил мелькнувшее на колокольне солнце – яркое, оранжевое, с искренней улыбкой, такой же, как была у его мамы. Они встретились взглядом. Всего лишь миг — солнце показало язык и скрылось, отчего на душе снова стало холодно и темно. Неужели у кого-то может быть настолько светлая улыбка? Маленький мальчик стал выходить из поместья чаще, чтобы лишний раз взглянуть на смеющееся солнце. Как можно радоваться всему, что видишь? Рыжеволосая конопатая девчонка улыбалась даже после тяжелого рабочего дня. Он часто слышал ее искренний смех, когда солнце возвращалось с поля: «Папа, а почему мы называем это время года жнива?». Когда сидела с другими ребятами в хлеву, выбирая из овечьей шкуры мусор, когда доила коров, когда таскала воду и дрова, расколотые ее друзьями, когда бегала в лес за травами…

Раньше он ненавидел эти земли, не хотел возвращаться в Гортил, в родовой особняк, где лишился самого дорогого. В место, где отец навсегда похоронил свои воспоминания о матери и привез новую женщину. А стоило сыну напомнить о той, кто жил когда-то в этом доме, как в наказание получал десять ударов жалом. Отец выходил из себя по любому поводу – ему претило постоянное напоминание о Лиссандре, ведь Далион был ее копией. Дом стал темницей, в которой были лишь пустота и боль, заглушаемая собственными слезами, пока он не встретил солнце…

Лес. Болото. Он давно решился заключить договор, чтобы вернуть маму, но болотница только смеется, а сзади раздаются чьи-то шаги. Рыжая макушка торчит из зеленой жижи, миг – и вовсе не станет: «Не шевелись, курносая!».

Спальня, яркое конопатое солнце напротив и кривой страшный браслет на узкой грязной ладошке: «Тогда, на болоте, ты ведь спас меня!». Зачем она это говорит? Зачем пришла? Стыдно. Больно. Почему именно она?

— Кори, боги, Кори… живи, слышишь!

***

Теплое солнце ласково согревает своими щекочущими лучиками, легкий ветерок игриво перебирает волосы, ненавязчивый аромат цветов вызывает улыбку, а где-то совсем рядом поют свои трели птицы.

Мне хорошо здесь.

– Я позволил раянам ранить тебя и оставить на твоем лице болезненное напоминание о том, чем заканчиваются игры со смертью, – убаюкивающую тишину разрушил мягкий, но грустный голос, не укрылся и укоризненный тон.

— Надо было послушать эту девочку, Дору... — спокойно продолжил Рангор. — Снова на грани смерти. Свою жизнь не ценишь, подумала бы о чужой. Однако так даже лучше, загуби собственную душу и скорее окажешься в моей власти.

Очарование волшебного места разом схлынуло. Воспоминания о случившемся накатили мгновенно. Я резко открыла наполнившиеся слезами глаза, затем вскочила на ноги и кинулась к стоящему рядом Рангору, как к последней надежде. Пусть это сон, пусть не на самом деле, только в моей голове, но если он сможет вернуть мне родных…

— Вы ведь властны над смертью! Я сделаю все, что угодно, лишь бы снова увидеть родителей, молю, верните мне их!

— В этом мире повторно можно найти все, кроме матери и отца, — тихо проговорил Рангор известную пословицу и неожиданно горько улыбнулся. — Если бы все было так просто, думаешь, я не воспользовался бы этим раньше?

— Точно! – ухватилась я за его слова. – Вы просто не можете. Да? Вас ведь лишили силы, но если я помогу вернуть вам ее?

— Дело не в этом, пойми, ашасси, у богов свои законы. Я не могу вернуть тех, чьи души мне не принадлежат.

— Но меня вы уже не раз спасали, и сейчас…

— Ты другое дело — в тебе течет моя кровь.

— А в моих родителях разве не ваша?! – я совершенно ничего не понимала.

— Суть не в наследии крови, а в том, у кого проснулась моя сила.

— Кому тогда принадлежат души родителей и сестры? Арону? Имаре? Я найду их и верну назад своих близких!

— Не вернешь… — покачал головой Рангор. — Чистые души никогда не остаются в небесном царстве, они живут вновь и вновь, перерождаясь во множестве обличий.

— Тогда почему я должна постоянно возвращаться из мира мертвых?! За что мне все это? Предательство близкого человека, пытки и эксперименты храмовников, война, забравшая моих родных. Разве я не заслужила смерти? Не заслужила отдыха? Не хочу ничего! Не хочу сражаться, не хочу быть вашей наместницей! Иногда я начинаю думать, что лучше бы мистер Горан никогда не забирал меня из того пансиона. Пусть бы вернулась домой и осталась навсегда крестьянкой, пусть бы погибла вместе с близ…

Речь оборвалась на полуслове, когда я внезапно уткнулась носом в темную мягкую ткань. Рангор крепко прижал меня к себе, не давая отстраниться. И в какой-то момент я не захотела вырываться. Растерянно всхлипывала в чужих объятиях, отчего становилось лучше, действительно лучше, словно тяжелый камень, что не давал все это время дышать, наконец-то исчез. Темный бог ничего не говорил, молчал, но мне и не нужны были слова. Вот так стоять посреди моего прошлого, чувствовать чье-то тепло, знать, что не один в этом кошмаре… этого было достаточно.

Время будто замерло. Ничего больше не существовало, только крепкие объятия, дарящие странное спокойствие и умиротворение. И где-то глубоко внутри ведь понимала, что это неправильно, что Темный бог – зло, что я всего лишь пешка в умелых руках. Даже сейчас, скорее всего, это тоже просто какой-то его еще один план, чтобы склонить меня на свою сторону, но мне не хочется прекращать или возвращаться в ту страшную реальность, где у меня никого нет, кроме холода и одиночества. Зима. Боги, как же я ненавижу зиму! Но сейчас весна, время перерождения, почему же так больно?

— Ты не принадлежишь себе, ашасси, — тихо говорит Рангор, не отпуская меня. – С самого рождения твоя жизнь расписана до мелочей и от этого не уйти. Все, что ты можешь – это стать сильнее, обрести себя и не сдаваться. Ты ведь сильная. Эгораннес говорил, что ты очень сильная и храбрая, так докажи это!

— А зачем? – я все-таки отстранилась, чувствуя легкий стыд за собственную слабость перед богом. – Зачем мне кому-то что-либо доказывать?

— Не кому-то, а в первую очередь себе. Живи и сражайся за живых, за тех, чьи души достойны спасения…

— Ради живых? – я скривились. — Разве не ради вас? Не потому, что я вам нужна?

— И ради меня, — Рангор позволил себе снисходительную улыбку. – Взамен могу пообещать найти их души, отыскать новые сущности твоих родных, где бы и кем бы они сейчас ни были.

— Что же тогда вы попросите взамен?

— Ничего.

— Боги никогда не делают ничего просто так, — вспомнила всем известную истину и тут же поправилась: – Хотя у вас ведь больше нет силы, значит вы не бог…

— Только смертные могут прийти к таким выводам, — невозмутимо проговорил Рангор, нисколько не злясь. – Кто тебе сказал, что бог, лишенный силы, перестает им быть? Что же тогда, человек, потерявший человечность, больше не человек?

— Да, — презрительно ответила я. – Все те, кто развязали войну, давно перестали быть людьми. Бездушные убийцы.

— И ты готова так легко это принять? Простить им смерть родителей? Опустить руки? Имея возможность все изменить, зная о том, что ждет тебя в будущем, какую силу ты можешь получить?

Я задумалась. В чем-то его слова были верны. Но как можно смириться с тем, что никогда больше не увижу маму, папу, сестренку? Как принять, что огромная пушистая Васта не прибежит ко мне, не залает во дворе?!

— Кто я? – решительно взглянула в глаза богу. – Каково мое предназначение?

— Ты мое наследие, моя кровь и сила! Ты та, кто вернет мне власть, кто отыщет потерянный клинок и встанет со мной во главе мира.

— Звучит красиво, — теперь уже я позволила себе кривую улыбку, не зная, что сказать еще. Все это слишком невероятно. Да и нужно ли мне? Мои мечты давно разбились вдребезги, теперь у меня нет цели. Ведь все, что я делала, было только ради родных.

— Ты похожа на нее, — неожиданно сказал Темный бог, задумчиво касаясь кончиками холодных пальцев моей щеки. – Я вижу ее в тебе с каждым днем все сильнее. Ты сама еще этого не чувствуешь, но она в тебе. Взгляд, огненные волосы, упрямый изгиб губ, волевой подбородок. Единственное отличие – Мирида была нежной и женственной, но это все придет и к тебе. Как бы ты ни отрицала, рано или поздно ты обретешь свою красоту. Боги растут намного медленнее, а в тебе частичка меня…

— Что вы имеете в виду?

— Спустя годы ты сама поймешь.

— Вы любили ее?

В это было сложно поверить, ведь боги не умеют любить, но то, с какой мягкой и ласковой интонацией он произносил ее имя, нельзя было не заметить.

— Любил? Да… Люблю? Наверное, но не той любовью, что принята у людей. У богов есть еще одна слабость – мы не испытываем эмоций и чувств. Ты не могла не заметить, что порою холодна к окружающим, не имеешь друзей и никого по-настоящему не любила, кроме своих родных. Та частичка меня, что течет в твоей крови, делает тебя такой, какая ты есть, и отличает от людей. Однако любить ты умеешь и знаешь, что значит испытывать человеческие чувства и эмоции, а боги – нет. Когда я утратил свои силы и умирал, на какое-то время действительно поверил, что научился испытывать заветные переживания. Иначе как можно объяснить то, что чувствовал к Мириде? Только этого оказалось мало. В итоге я выбрал власть, вместо того, чтобы остаться с ней… прожить те несколько лет обычной жизнью, но у меня не вышло заставить себя смотреть, как сквозь пальцы уходит время, словно маленькие песчинки. Не хотелось видеть ее смерть, будучи не в силах ничего сделать. Впрочем, даже если бы и мог – брат с сестрой не оставили бы нас в покое. Боги не имеют права заводить детей от низших существ. Такие дети подлежат уничтожению. Поэтому я запечатал силу дочери, оставив только клубок нитей.

— Но зачем? – вопросов у меня стало только больше. – Если вы знаете об ассире, зачем отдали клубок?

Ведь именно она не дала мне поддаться тьме.

— Потому что по-другому быть не могло, — загадочно ответил бог. – Ты ошибаешься, будто полагаешь, что это она не дала тьме поглотить тебя. Ты сама была еще не готова принять мою силу. Предательства Эгораннеса оказалось мало, потому что он искренне полюбил тебя. Я забыл, что человеческая сущность бывает сильнее демонической. Только все это не имеет сейчас значения. Ничего не закончено, все только начинается. Много лет назад, оставляя клубок Мириде, я рассчитывал защитить тех, кого любил, – именно эту цель небесные нити до сих пор выполняют. Ты никогда не была одна! И даже сейчас, потеряв родных, ты не одна – у тебя есть я…

Мне захотелось нервно рассмеяться.

— Так смейся, если хочется, — великодушно разрешил Темный бог. – Я бы многое отдал, чтобы вновь искренне посмеяться.

Однако смеяться не стала, только тяжело вздохнула и сухо спросила:

— Кто такие наместники?

— Наместники — это смертные с абсолютной чистой силой, те, кто способен в будущем принять божественный дар.

— Вы говорите о магах, достигших пятого уровня?

Легкий кивок.

Тогда не удивительно, что у Далиона уже четвертый уровень силы, хотя он даже еще не закончил академию.

— Сестра сделала ошибку, когда избрала его, — вдруг сказал бог, прекрасно слыша все мои мысли. – Наместники должны быть преданы одному богу не одно поколение, чтобы выбор пал на них, а кровь мальчишки не чиста.

— Возможно, род его матери был верен богине, — тихо предположила я, все еще до конца не понимая, каким образом боги избирают себе наместников. Почему именно Далион и Расго?

— Потому что они ближе всего к тебе, — как само собою разумеющееся ответил Рангор. – Брат с сестрой боятся, что я отыщу свой клинок и верну былое могущество.

— Но ведь есть пророчество, в котором говорится, что трое избранных смогут остановить вражду богов…

– Это пророчество уже давно утратило свое настоящее предназначение. Сейчас даже никто не вспомнит, кто именно его создал. У людей – это мудрецы, у демонов – Агродор, а в Светлой Империи, говорят, что сам Безымянный бог через эльфийского старейшину. Только появилось оно уже после ухода отца, поэтому эта теория не имеет оснований. Я искал его – на Везории Безымянного бога нет. Он в самом деле прошел врата миров, оставив собственных детей и созданным им мир. Но ты должна помнить, что пророчества пишут лишь для того, чтобы направлять нас в нужную сторону. Подумай о том, что если бы не было его, никто не стал бы уничтожать наместников. Люди боятся неизвестного.

— А за вратами миров действительности находятся другие миры?

— Единственный, кто мог ответить на этот вопрос, теперь сам с той стороны…

— Но что будет, если наместники все-таки проведут обряд единения? — мне не удалось скрыть собственного любопытства. – Правда ли это откроет врата и вернет Безымянного бога?

— Буду откровенен, я не знаю ответа на этот вопрос. Пророчества не всегда подразумевают то, что мы предполагаем, тем более что надо невероятно много силы, чтобы открыть врата миров. Ими мог управлять только отец, так что я сильно сомневаюсь, будто троим наместникам это удастся. Древний обряд дает избранным новый уровень магии и возможность принять в свое тело часть божественной силы, но, — уста Темного бога тронула горькая усмешка, — брат с сестрой сделают все, лишь бы я не вернул своего былого могущества, а значит, и объединение троих избранных будет невозможно. Вот почему это пророчество не имеет никакого смысла – оно было создано после того, как Арон с Имарой запечатали мою силу, а без нее ничего не выйдет. Не забывай, их наместники твои враги, ведь они несут волю своих богов!

Судя по Расго, он несет свою собственную волю – так как моя смерть ему совсем не нужна была, единственное, что волновало Даронна – пророчество, а Далион… я не знала, что от него можно ожидать.

— Арон с Имарой могли еще не приходить к ним – всему свое время. Более того, для них ты всего лишь обычный ребенок. Они не знают правду о твоей божественной крови, а значит, не имеют никаких на тебя прав. Можешь быть спокойна. В любом случае, я рад, что ты наконец-то чем-то загорелась. Мне не нравилось твое настроение. Живи! Гори ярко-ярко, как звезда, но никогда не опускай руки. Поверь, чтобы выбрать жизнь, надо намного больше мужества, нежели избрать путь смерти. Последняя лишь временный переход, но не конец, вполне возможно, что твои родители сейчас обрели намного лучшую судьбу…

— Вы в самом деле обещаете отыскать их?

— Я ведь однажды уже говорил – боги никогда не лгут.

— Хорошо, я вам верю, но можно еще одну просьбу? Даже не так, всего лишь вопрос.

— Ашасси, ты позволяешь себе лишнее.

— Пожалуйста…

— С хаканном все в порядке, – ответил на незаданный вслух вопрос Рангор. – Он — мое творение, с ним ничего не может случиться.

— Это хорошо, — почему-то перед глазами стало все расплываться. – Хотя бы он…

Я не успела еще озвучить следующую возникшую мысль о своем наставнике, как бог вновь сам сказал:

— Хватит разговоров. Просыпайся.

***

Я не хотела приходить в себя, знала, что испытаю очередную вспышку боли. Даже не физической, нет: той, которую ничем не убрать, что сжимает сердце и не отпускает, заставляя дышать через раз. В памяти всплывает яркое воспоминание: нас настигло темное марево. Из-за меня! Из-за того, что не хотела слушать Дору.

Таротавцы бросили нас там умирать. Это оказались не храмовники, как мы сперва решили, а всего лишь маги, которые думали развлечься за счет двух рутовок. Я очнулась в тот самый момент, когда они привели в чувство Дору и собирались надругаться. Трое крепких мужчин над слабой девчонкой! Магия сама вырвалась из меня, отталкивая таротавцев. Может, это было моей ошибкой, ведь только разозлило мужчин. Их было больше, а я все еще не пришла в себя после воздействия чужого проклятия…

— Больно? — обеспокоенный голос, и я чувствую, как кто-то ласково утирает мои слезы. — Сейчас станет легче, слышишь, Кори, прошу, открой глаза. Где болит?

Болит. Сильно болит! Болит там, где никому не видно. В груди… Но чей это такой знакомый голос? Он уговаривает, просит, и я не выдерживаю, открываю глаза, с удивлением встречаясь с взволнованным взглядом.

— Далион? — просто не верю, а горло сжимает спазм.

— Тшш, все хорошо, — рука замирает на щеке, — теперь будет хорошо.

Хочу оттолкнуть, но сил нет. Совсем. Только неприятная тягучая слабость.

— Не трогай меня… — говорить тоже тяжело, но Далион слышит, убирает руку, с потаенной горечью в серых глазах.

— Ты уже знаешь, — в голосе боль.

Больше он ничего не говорит. Ни извинений, ни слов. Видимо, чувствует, что мне не нужно этого. Все, чего хочу — никогда не видеть его, однако Венский продолжает сидеть здесь. Молча. В тишине. Просто находится рядом.

Зачем? Не могу на него смотреть.

— Уйди...

Хочется пить. Он догадывается, берет со стола стакан с водой, протягивает мне, но я упрямо сжимаю губы.

Никогда. Ничего. От него. Не приму.

— Кори, не упрямься.

Нет. Почему из всех именно он оказался рядом? Что за злая шутка богов?

— Хорошо, — неожиданно холодно отвечает. — Даже сейчас ты все та же эгоистичная девчонка, не интересующаяся ничем, кроме себя.

— Да как ты,.. — я поперхнулась собственным возмущением, закашлялась, но он не обернулся.

Вышел. Демоны б его сожрали! Ненавижу!

— Проснулась наконец, — почти сразу за ним вновь скрипнула дверь, являя мне пожилого мужчину. — Не хорошо так поступать с тем, кому обязана собственной жизнью.

— Ему? – скривилась, чувствуя одновременно какое-то неприятное опустошение и тоску. — Разве я просила, чтобы меня спасали?

Мужчина ничего на это не ответил, только невесело улыбнулся и подошел к прикроватному столику, чтобы взять тот самый стакан с водой.

— Пей, девочка, тебе это нужно.

Дрожащими руками приняла стакан, не сразу осознавая происходящее. Руками?! Двумя руками? Меня пробрал холодный пот. Я чувствую правую руку?

— Да, милая, — догадался о моих мыслях мужчина. — Далион действительно может стать выдающимся целителем. Однако твои шрамы свести не удалось, слишком много лет прошло, а тот, что на лице... Следы, оставленные небесными птицами невозможно убрать, ведь они ранят душу.

— О чем вы? — я отдала пустой стакан, до сих пор не веря, что чувствую правую руку, но она действительно слушалась меня. Ощущала все вокруг: тепло одеяла, твердую поверхность стола.

Боги, я вновь могу ею двигать! Неужели это не сон?

— Когда-нибудь ты поймешь, — мягко сказал мужчина, осторожно беря мое запястье. — Сердце успокоилось, это хорошо. Ларэ[2] Кори, так ведь?

Кивнула.

— Зови меня эр[3] Ариэт, — представился мужчина. — Не знаю, кто вы друг для друга, но ты нехорошо поступила с ним.

Я? Это я нехорошо поступила?! Нехорошо?! Далион не уберег моих родителей! Он виноват в их смерти! Лорд отвечает за своих людей, держит свое слово и не предает. Венский лично дал мне клятву, пообещал защищать… и не спас. Кто он после этого? Он не имеет даже права называться теперь господином.

— Не злись, юная магиня, эта морщинка между бровей совсем тебе не идет.

— Зато шрам к лицу! – скептически выпалила я, на что мужчина серьезно подметил:

— Внешность неважна, главное то, что у человека внутри. Какой толк от красоты, если за ней пустота?

Видимо, у меня как всегда все отразилось на лице. Впрочем, продолжать эту неприятную тему совершенно не хотелось, сейчас меня волновало совсем другое. Я до сих пор ничего не услышала о своей спутнице. Однако почему-то смелости спросить не было. Ведь если с ней что-то случилось и она по моей вине попала под удар…

— Тебя нашли недалеко от границы вместе с еще одной девушкой, — медленно начал эр Ариэт, каким-то образом тонко чувствуя мои внутренние метания.

— Что с ней? Она... — я не смогла сказать это вслух, с липким и холодным страхом ожидая ответа.

Таротавцы жестоко избили нас за мое сопротивление, изначально приговорив двух слабых девчонок к смерти. Но тогда мне показалось это лучшим, нежели испытать на себе мерзкие прикосновения выпивших мужчин. Это стало нашим спасением – магия не терпит алкоголя.

— Жива, — успокоил эр Ариэт, заставляя меня громко выдохнуть. Я просто не смогла бы себе простить ее смерть…

Меня вдруг прошиб холодный пот. А Далион? Как он мог простить себе смерть моих родителей? Как может жить, зная, что не сдержал обещание?! Боги, Кори, ты ведь сама поверила ему! Внутри все сжалось. В глубине души я злилась совсем не на Далиона, а на саму себя. И я даже это понимала, только легче было обвинять кого-то.

— Просто выслушай, — неожиданно попросил эр Ариэт. – Не отталкивай, ведь ты действительно дорога ему.

Дорога? Криво улыбнулась. Что на самом деле Далион испытывает ко мне? Жалость? Вину? Все это демоново проклятие! «А только ли оно?» Ведь Далион — избранник светлой богини: мы были связаны задолго до своего рождения. К бездне! Не хочу ничего знать. Не хочу об этом думать… не сейчас.

— Я выслушаю, — соглашаюсь, но лишь для того, чтобы освободить Венского. Снять наконец-то свое проклятие.

Хватит! Пустые обещания. Это надо было сделать еще очень давно! Все его слова и обещания лишь последствия моего плетения. Знала бы тогда, во что оно выльется, никогда бы не прокляла.

За собственными мыслями даже не заметила, как тихо вышел эр Ариэт, оставляя меня одну в этом незнакомом мне месте. Я ожидала, что вновь придет Далион, но он не спешил возвращаться. На какое-то мгновение даже подумалось, что, возможно, действительно повела себя слишком эмоционально. Впрочем, стоило только вспомнить его лицо и тихое: «Ты уже знаешь…», как сердце помимо воли окутывала злость. Она разъедала, выкручивала наизнанку, не давала дышать.

Подняла правую руку, медленно перебирая пальцами невидимый теплый воздух. Я до сих пор до конца не могла поверить, что она слушается меня, это казалось невероятным сном. Далион и вправду сильный целитель, раз смог сделать то, что было не подвластно даже храмовникам. Либо лорд Нар никогда и не хотел возвращать чувствительность моей руке? Тяжело вздохнула. Мимолетный восторг почти сразу иссяк, возвращая на время отступившую боль.

Есть ли в мире маг, который может вернуть родных, если даже Темный бог отказывается это делать? И правда ли то, что он говорил? Мама с папой действительно переродились? И сестренка? Кем? Где?

***

Мне снился сон. В нем не было боли, только приятное тепло, словно на душе воцарилось лето. Солнечное, яркое лето – моё любимое время года, когда в пшеничном поле уже собраны и возведены стога. Помню, как бегала к папе и помогала метать стог. Хорошо тогда было. Я улыбнулась собственным воспоминаниям, неожиданно замечая впереди до боли знакомую фигуру. Высокий загорелый мужчина и маленькая рыжая девочка клали против солнца пластами сено. Один. Второй. Проходя круг за кругом, аккуратно расширяли стог, чтобы в конце работы наоборот сузить. Девочка заливисто смеялась, получая истинное удовольствие, ведь она делала это с самым родным и близким человеком. Папа никогда не ругал, даже если что-то не получалось, спокойно объяснял и показывал как правильно.

Я не сразу ощутила, что по щекам текут слезы. Мне было здесь хорошо, по-настоящему хорошо, так почему же мне хотелось чего-то большего? Зачем?

Свободы? Нужна ли эта свобода, когда цена так велика?! Ведь в детстве я была счастлива. Пусть не понимала, почему все так боятся лорда Венского и в то же время восхваляют его, но мне было всего семь. Мне не хотелось подчиняться. Однако сейчас, когда знаю свое будущее и предназначение, когда получила эту проклятую силу, осознаю, что если бы всё вернуть назад, то я никогда бы не выбрала магию! Не променяла бы эту обычную жизнь – пожертвовала бы даже свободой, лишь бы быть рядом с родными.

— Глупости!

Помимо воли вздрогнула, с удивлением замечая рядом отца. Маленькая девочка исчезла, но остался папа, осуждающе поджимающий губы и хмурясь:

— Не смей даже думать так!

— Папа…

— Я скучал, — он тепло улыбается, а уже в следующий миг крепко обнимает, совсем как при жизни, сильно-сильно.

— Отпусти, задушишь ведь! – до боли знакомый женский голос с привычными нотками упрека.

Не верю! Просто не верю. Однако папа отпускает, смущенно глядя куда-то в сторону, туда, где стоит она…

— Мама?!

— Моя храбрая девочка, — ласково проговорил самый дорогой на свете человек, широко расставляя руки. – Иди сюда, милая!

Дважды просить не надо было. Я бросилась к маме в объятия, зарываясь лицом в такие родные любимые русые волосы. Боги, как же мне не хватало этого! Маминого тепла, знакомого аромата трав и обычной ласки.

— Доченька, — меня нежно гладят по волосам. — Не кори себя, слышишь, ты ни в чем не виновата, никто не виноват, так было суждено.

— Отпусти нас, — вдруг серьезно просит отец, кладя широкую теплую длань мне на плечо. — Ты справишься, просто поверь, бельчонок. Какие бы ни выпали на твои плечи невзгоды, никогда не сдавайся. Помни то, чему я учил тебя…

— Не сдаваться, — тихо шепчу в ответ, чувствуя на щеках жгучие слезы. – Держать голову прямо и всегда идти вперед, не оборачиваясь назад.

— Мы хотим знать, что наши дети счастливы, — мама с неохотой выпускает меня из объятий, обеспокоенно заглядывая мне в лицо. – Это ведь не конец, милая, когда-нибудь мы снова встретимся, обязательно, пусть в другой жизни, но судьбы всегда пересекаются.

— Ты ведь никогда не верила в это, — третий, слегка насмешливый голос, а затем ласковое, обращенное ко мне: – Здравствуй, мой маленький Коренышь.

За спинами родителями возникает еще один расплывчатый силуэт, с каждой минутой все сильнее обретая знакомые черты.

— Бабушка!

— Не отрекайся от предназначения, как бы ни было трудно.

На глазах вновь слезы.

— Я хочу с вами!

— Нет, маленькая, нельзя, — грустно улыбаются родные.

— Я сплю? — понимаю очевидное, но надежда внутри загорается с новой силой: — Или это происходит на самом деле?

— Коренышь, помнишь, что я всегда говорила? — бабушка озорно мне подмигнула, тепло обнимая дочь. – Даже если ты спишь, это не значит, что происходящее сон…

Обессилено падаю на колени, размазывая по лицу горячие слезы.

— Не хочу, чтобы вы уходили! Пожалуйста! Возьмите меня с собой, не бросайте здесь.

— Мы не уходим, — в голосе мамы грусть, — мы всегда будем с тобой.

— Вот здесь, — папа легонько стучит кулаком по своей широкой груди. — Пока ты нас помнишь, мы рядом, в твоем сердце.

Больно. Не хочу просыпаться! Однако чувствую, что этот странный волшебный сон начинает постепенно исчезать.

— А Ронни? — в последний миг осознаю, что именно здесь не так. — Где Ронни? Почему ее нет вместе с вами?

— Ты ведь уже знаешь ответ...

Бабушкин голос стихает последним.

***

С твердым осознанием услышанного, решительного распахнула глаза. Ронни – жива. Боги, она жива! Внутри зарождаются былая решимость и прежняя жажда к жизни, ведь сестра не погибла, она где-то есть, одна, а значит, я обязана ее найти.

— Жива, – помимо воли вырывается единственное слово.

— Кто жива? — рядом раздается знакомый взволнованный голос.

Далион! Он снова здесь, сидит рядом, на краю кровати. Сколько прошло времени? За окном рассвет.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает обеспокоенно и осторожно проводит рукой по моим волосам.

Не спешу отвечать, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ничего не болит, разве что неприятная слабость во всем теле. О чем и сказала, замечая промелькнувшее облегчение в серых глазах.

— Это хорошо...

И снова тишина. Почему-то в его присутствии неловко. Вроде хочешь что-то сказать, но не можешь найти слов. Да и нужно ли? Уж слишком большая радость и какое-то непривычное облегчение переполняли меня после встречи с родными.

— Дай, пожалуйста, руку.

Если он и удивился, то не показал этого, послушно выполнив просьбу. Протянул мне чересчур женственную для мужчины ладонь с тонкими аристократичными пальцами. Моя же, с мозолями и ссадинами, на фоне его кажется грубой и некрасивой, однако все равно меньше.

Закрываю глаза, пытаясь нащупать знакомое плетение, ощутить собственные нити, так глупо использованные несколько лет назад. Вот они... у самого сердца, тесно переплетаются с сосудами и аурой. Как странно. Изумленно замерла, уже не рискуя сделать то, что собиралась.

— Плетение давно стало частью меня, — неожиданно с горечью проговорил Далион, прекрасно догадываясь, что именно делаю. — Даже ты не сможешь избавить меня от него.

В его словах был смысл. Небесные нити действительно крепко вросли в ауру и сплелись с сосудами и жизненно важными органами. Только как такое возможно? Все должно было быть иначе! Я никогда не видела, чтобы проклятие так себя вело. Впрочем, это не обычное проклятие, а Далион не простой маг.

— Придется тебе потерпеть мое присутствие, — иронично улыбнулся он, отпуская мою ладонь. — Мне же научиться жить с этим, как жил и раньше.

На какое-то мгновение, кажется, даже стало совестно. Какую бы боль ни причинил мне Далион своими действиями, я не имела права так поступать. Вот только поняла это слишком поздно. Как теперь исправить то, что сделала? Ведь на самом деле, что бы я ни думала, не будь моего проклятия, он бы даже и обещания никакого не давал! Да, вряд ли когда-нибудь прощу Далиону мои жуткие годы в пансионе, пусть он даже в самом деле сделал это только лишь, чтобы спасти от того мифичного друга его отца, как не прощу и его попытки лишить меня силы – только все это не давало мне право распоряжаться чужой жизнью. Теперь ответственна за то, что происходит с ним…

— А до того, как ты отдал мне браслет, что ты чувствовал? – холодно спросила я, понимая, что раньше именно исцеляющее плетение сдерживало мое проклятие. — Помнишь, ты сказал, что стал чувствовать проклятие, только когда отдал мой старый браслет.

— Помню, — с удивлением согласился маг, — казалось, раньше проклятие было не так глубоко, сейчас же оно словно все сильнее врастает в сердце, — Далион положил ладонь на грудь. — Однако, когда вновь увидел тебя, стало легче. Это странно, но твое присутствие будто бы ослабляет давление…

Откровенно говоря, я просто не знала, что сказать. Ведь была уверена, что сниму проклятие и освобожусь от ненужного мне внимания Венского. Просто забуду его, как частичку своей прошлой жизни. И все равно – верны ли мои догадки? Пусть он в самом деле наместник светлой богини, меня это не касается. Вычеркнула бы его из собственной жизни, выбрав путь Темного бога, а теперь, выходит, сама загнала себя в ловушку, связав нас лишь сильнее. Почему мы слишком поздно осознаем свои поступки? Почему сначала делаем, а только потом думаем?!