Мой милый лебедь

Вера неожиданно протянула:

- Я есть хочу! Уже четыре часа дня! Завтракали мы в восемь утра!

- Действительно, - засуетилась Стакановна. - Неплохо бы поесть, оглянулась по сторонам, - ой, а где сумки с едой?

Мы тоже оглянулись. Сумок нигде не было.

Геннадий Адольфович хлопнул себя по лбу:

- Вспомнил! Они в том доме, ну, в котором Тема под столом прятался!

Мишка уже собрался бежать в тот дом.

- Бежим за едой!

- Подождите! - остановил его и остальных, ринувшихся за Мишкой детей, Пень.

Они притормозили.

- Чего еще?

- Я с радостью вас накормлю! Скоро ужин и мне будет за честь устроить вам пир! По вечерам мы едим на улице, все жители собираются вместе и делятся друг с другом событиями, произошедшими за день. Я познакомлю вас с родственниками и народом. К тому же, вы расскажете мне, откуда взялись в наших краях.

Чуть подумав, мы единогласно согласились. Поедим, пообщаемся с народом.

Позже стал острый вопрос: где мы будем жить?

- Вы можете расположиться в тех домах, - Пень Пнович махнул рукой немного в сторону от своего пристанища. - Слуги приготовят вам комнаты. В домах есть лежанки. Устраивайтесь с удобствами.

Мне достался кривой на левый бок домишко. Поселили меня вместе с Женей.

Остальные дома заполнились таким образом: Морозко и Стакановна. Водитель дядя Толя и Климентий Иванович. Геннадий Адольфович и Зенон Олегович. Бунин и Ивуанианву Влад. Мунисэ Ли и Смолянская. Ира Собченко и Вера Колодюк. Броневич, Сатай, и Машка. Как вы заметили, нас расселили по половым признакам. Так как домов, предоставленных в наше распоряжение, было всего восемь, выяснилось, что Броневич надо будет жить вместе с Машкой. Сначала пани возмущалась, но, так как зданий от ее возмущения больше не становилось, пришлось делить жилище с Барановой. С одним условием: Сатай будет третьей. Иначе Броневич за себя не отвечает.

В палатках жить не хотел никто.

Устроившись и немного обжившись на новом месте, мы с Женькой стали мечтать:

- Вот бы выбраться из джунглей, - говорил он.

- Да-а, кайфово было бы. Я бы сразу на книжный рынок поехал, - я счел должным внести некоторые коррективы, - естественно, после того, как с родными встречусь.

- Слушай, Артем, а ты какие книжки читаешь?

- Жанр? - уточнил я.

- Ага.

- Отдаю предпочтение детективам, фантастике, приключенческим повестям.

- Знаешь, а мне тоже читать нравится.

- Да? - удивился я. - Не думал...

- Почему?

Я растерялся, ведь я сам не знаю, почему так подумал.

- Ну, не знаю. Вы же всем классом на меня как пираньи накинулись, помнишь, когда психолог приходила?

- Не помню...

- Как так? В мае, или в апреле, - точно я не помнил.

- А, так меня же не было в школе вторую половину апреля и первую мая.

Точно, Женька ведь в Тунис уезжал.

- В общем, на тесте я не присутствовал. Я сказал бы, что читать люблю! - заверил меня Эфроимский. Я верил.

Я рассказал Женьке, как на меня все наехали, узнав, что я обожаю читать, вместо того, чтобы заниматься всякими криминальными делами.

- Вот уроды, - он ударил приличным кулаком себя по ладони. - Не сомневайся, я бы заступился за тебя.

Я поблагодарил за услуги телохранителя Женю. Мы еще долго разговаривали. Оказалось, что у нас с Женькой куча общих интересов. Вот с ним, пожалуй, я смог бы дружить в полном смысле этого слова: гулять вместе после уроков, в выходные, делать вдвоем домашку. Тем более он более-менее сечет в математике, в то время как я ее совершенно не понимаю, а если уж до конца быть честным, я ее просто ненавижу. К тому же, у меня плохо с таблицей умножения. Преимущественно на "8".

- Что-то я спать хочу, - зевнул Женя, потерев глаза.

- Спи, я тебя разбужу, когда есть позовут.

Женька кивнул и уснул. Пока он спал, я думал. Боже, как мало я знаю своих одноклассников! И это притом, что мы десять лет вместе учимся (не беря во внимание четвертый класс). Стоило оказаться поближе - провести вместе два дня, и я изрядно пополнил свои знания об одноклассниках.

Я заметил, что сегодня весь день только и делал, что изумлялся и удивлялся.

Незаметно для себя я стал впадать в дрему. Вечером предстояло изображать из себя искусного колдуна. Интересно, смогу ли я? Конечно, смогу! Пустяк какой.

Помню, был один случай. Вот там - да, нужно было волноваться. Я всегда не выносил публичных выступлений, проходящих в актовом зале. Даже в классной комнате. Как представлю - на меня смотрят несколько десятков пар глаз, так дурно становится. А если я что-то не то скажу? Вдруг споткнусь, упаду? Слова забуду? В шестом классе Инна Степановна по глупости дала мне роль Деда Мороза. Я пытался всячески откреститься от этой роли. Во-первых, я не артистичен, во-вторых - я был (и есть) не очень высокого роста и костюм Деда Мороза будет смотреться на мне попросту нелепо и смешно. Эти доводы не показались Морозко убедительными. Так я стал Дедом Морозом. Вызубрив дома слова старика на санях, я пошел в школу. Дело было 28 декабря. В школах всегда Новый год отмечают на несколько дней раньше, перед каникулами.

Интересен тот факт, что не было ни одной репетиции перед выступлением. И я не знал, в какой последовательности произносить четверостишия. Всего у спектакля было две части. Первая - я читаю загадки, а весь класс, по идее, должен был с жаром в глазах наперебой сии загадки отгадывать. Вторая часть чтение стихотворения и вручение подарков. Начался мой бенефис с того, что я вышел в центр классной комнаты и стал декламировать:

- Здрасьте! Я - Дед Мороз - красный нос и загадки вам принес!

Все, естественно, думали, что я скажу "подарки", а не "загадки".

Потом я начал искать альбомный лист с этими самыми загадками. Накануне мама склеила два картонных листа, как полагается их оформила, написала каллиграфическим почерком загадки. Листик не отыскивался. У меня началась паника. Крупные капли пота потекли под накладной бородой из ваты. От этой ваты ужасно несло клеем-карандашом.

- Инна Степановна - глупо похихикивая, прошептал я классной. Она, кстати, притворялась Снегурочкой и стояла рядом.

- Чего?

- Загадки куда-то подевались!

- Куда? Я же тебе их в лаборантской отдала!

- Там, наверное, и забыл!

Гневно вздохнув, Морозко приторным голоском пропела:

- Дети и родители! Наш Дед Мороз забыл в сугробе загадки!

- Внучка, пойди, принеси их! - это я вошел в образ.

Морозко убежала в лаборантскую. Одноклассники нетерпеливо ждали ее. Припрыгивая, явилась Инна Степановна с драгоценными листиками в руках. Вручила их мне.

Не считая этой заминки, первая часть прошла, как по маслу. Дети и родители увлеченно искали ответы на загадки.

Началось второе отделение.

Здесь мне нужно было прочитать стих, который мы не репетировали, и раздать подарки.

Пройдя сквозь снег и стены изо льда,

Я к вам, родным моим, пришел,

Но не на долго и не навсегда,

А по пути подарки вам я приобрел!

(руки у всех зачесались, а я заученно читал дальше):

На санках деревянных пробирался,

Снегурочка мне руки грела,

И даже в Антарктиде потерялся,

А внучка мне смешные песни пела!

(- Боже, какой лишенный смысла стих! - мимоходом подумал я и без всяких переходов продолжил):

Настало время нам прощаться,

И пусть тепло погаснувшей свечи

Поможет мне по глыбам ледяным скитаться...

- Что ты мелешь? - одернула меня Морозко, нарываясь на грубость. Я покрылся липким потом и стал лихорадочно перебирать мысли в голове. Все правильно, слова не забыл, четверостишия не перепутал, рассказываю все то, что было написано на листике.

- Стих я мелю - сами, что ли, не слышите?

Морозко незаметно от всех покрутила пальцем у виска и крикнула, как будто, так и надо:

- Дедушка! Рано еще прощаться! Мы ведь подарки даже не подарили! - все стали срываться с мест, спеша за подарками.

Чуть тише Инна Степановна обратилась ко мне:

- Артем! Зачем ты все четверостишия подряд читаешь? Нужно было после первого подарки раздать! А ты уже начал: "Настало время нам прощаться!"

Решив устроить разборки попозже, я отдал каждому подарок. Когда восхищения по поводу презентов закончились, я подошел к Морозко:

- Довольны?

Она, с наслаждением поглощая торт, удивилась:

- Чем?

- Как это чем? Вы опозорили меня перед всем классом, хорошо, что они такие деликатные и не подняли меня на смех!

- Надо было слова как следует учить!

Я от негодования топнул ногой:

- Да как вы смеете? Ну, хамка такая! Ни одной репетиции не устроили и еще у виска мне крутили! Откуда я знал, после какого куплета подарки эти дарить?

- Ты мог бы по смыслу догадаться, - не обращая внимания на "хамку", сказала Морозко.

- По смыслу? Да вы в этот стих вообще вдумывались? Кто его сочинял?

- Вдумывалась. Ты же и сочинял.

- Я тоже вдумался и никакого смысла я так не увидел! Маразматичный дед шел по снегу. По пути купил на свои кровные деньги подарки совершенно незнакомым людям и утверждает еще, что они его родные! А внучка пошлыми песенками деда потчевала! И, видите ли, руки ему грела! Ха! Знаю-знаю я, чем они там, в санках занимались, - я поразился своей проницательности. - Везде один разврат! Я резко остановился, до меня запоздало дошла последняя реплика Инны Степановны.

- Как это - я сочинял?

Морозко откинулась на спинку стула:

- Помнишь, в третьем классе литературный конкурс был? Ты же на нем и победил! Тебя за стих этот домой на неделю отпустили. Устроили мини-каникулы.

Постепенно в моей голове стало проясняться. Вот я, третьеклассник, сижу дома и строчу стих. Строчки сами пишутся, буквально из-под ручки выскакивают. Как меня за это произведение все хвалили! Мама взяла его на работу подружкам показывать, директор школы каникулы мне сделал, а одноклассники завидовали моей свободе. Сами виноваты. Взяли бы - сочинили стих и гуляли, сколько влезет.

- Стих просто гениальный! - начал я доказывать Морозко, которая снова принялась за торт. - А какие строчки! От них теплом веет! Нет, вы только вдумайтесь, какое чудо! Дедушка купил на последние деньги деткам подарки, (с чего я взял, что они последние?), внучка руки дедушке грела, пока тот с помощью вожжей оленями управлял, а когда они потерялись в Антарктиде, Снегурочка развлекала дедушку добрыми песнями. Она не давала ему отчаиваться, они верили, что выберутся из снега и льда! И выбрались! Добрались до детей! Какой стих, какой стих! Да его нужно гимном России сделать!

Морозко кивнула, мол, знаю я, что стихотворение гениальное, а ты стоишь передо мной и распинаешься.

- Ладно, я пошел кушать, - произнес я, держа курс на свое место.

..."Какой стих изумительный, - вспоминал я, ворочаясь на неудобной кровати в домике посреди джунглей. Слева сопел Женька. - Нужно мне попробовать написать еще что-нибудь. Может, получится? И я стану писателем? - от этой мысли я вспотел. - Как представлю - все на моих книгах помешаются, на "Динамо" у каждого продавца прилавки будут моими творениями забиты! Я тираж "Гарри Поттера" переплюну! Да что там этого "Гарри Поттера" переплевывать! Тираж Библии! Любое издательство мои рукописи с руками и ногами оторвет! По моим книгам станут фильмы и сериалы снимать! Сначала, конечно, экранизируют стих про деда Мороза. На роль Снегурочки подойдет Александра Маринина. Образ Деда Мороза займет... Кирилл из "Иванушек", вообще, я попозже его кандидатуру пересмотрю. И Снегурочкину тоже. Да-а, как нелегко подбором актеров заниматься! - закрывая глаза, я себя одернул. Мечтать не вредно, - и заснул".

...Проснулся я от щекотки. По лицу ползало какое-то насекомое. Скрестив глаза в области переносицы, я узрел на носу черного жука. Сон мгновенно покинул меня, я резко принял вертикальное положение, жук свалился на пол. Не став его убивать, живое существо все-таки, я присел на кровать. Проследил за жуком. Он, быстро перебирая ножками, пополз к выходу. Скрылся где-то на улице. "Умный какой, - восторженно подумал я. - Использовал выход по назначению. А еще говорят, что у жуков нет мозгов". Зевнув, я опустил голову на подушку. Точнее, подушки как таковой не было, ее заменял кусок тонюсенькой ткани, набитый мягким вереском. А что, похоже на подушку. Часы показывали 18:30. Путем несложных умозаключений я выяснил, что последний раз мы ели десять с половиной часов назад. Нет, я так не выдержу. Скоро там этот ужин будет? Я с голода скоро начну пухнуть. С улицы послышался вой в трубу. Или в большую морскую раковину. Решив, что это зов к ужину, я стал будить Женьку.

- Слышь, Жень, вставай!

Как продолжал спать, так и продолжает.

- Женька, вставай! - громче сказал я.

Ноль эмоций. Я принялся трясти его за плечо:

- Да вставай же ты, блин, вставай!

Спит, как убитый. Да-а, парень, видно, здорово устал.

- Вставай, кому говорю!

Дрыхнет.

"Так, надо что-то делать, - размышлял я. - О, придумал!". Пальцами одной я руки зажал ему нос. Сейчас точно проснется, ведь воздух в легкие не поступает!

Женька не растерялся, он открыл рот. Нет, ну это вообще! Представляю, как его утром будят. Второй рукой я сомкнул его челюсти. Теперь дышать нечем. Судорожно пытаясь вдохнуть кислород, Женька проснулся.

- Слава Богу! - прокомментировал я, освобождая из заточения его нос и рот. - Вставай, к ужину зовут. Эфроимский сладко потянулся.

- Сколько времени?

- 18:40 уже. Я тебя 10 минут будил!

Он улыбнулся:

- Я крепко сплю. Верно подмечено!

- Ты всегда еле просыпаешься или только тут?

- Всегда.

Я мысленно изумился.

- Пошли есть.

- Идем, - согласился Женя.

Только вышли из домика, как услышали гневный возглас Кристины:

- Нет, все, с меня хватит! Я так больше не могу!

- Чего ты не можешь? - спросила появившаяся Сатай.

- В одном и том же два дня подряд ходить! Я, извините, белье сменить не имею возможности! А тут еще эта стервозина - Баранова под ногами вечно путается! Я не выношу ее!

- Можно подумать, я тебя выношу, - прошипела Машка.

- Слушай, Баранова, не обращайся ко мне! Противно разговаривать с тобой! Я с тобой в школе в одном классе просто не могу, как прибить тебя хочу, а тут - совместное проживание! Ты мне на нервы действуешь! - Кристина ударила ногой по камню. Он отлетел и попал прямиком в Машку.

Та застыла с раскрытым ртом. Через секунду кинулась в драку:

- Кикимора болотная! Не смей в меня камнями швырять!

- Я нечаянно! Сама не знаю, как вышло! - оправдывалась Кристина.

Я был на ее стороне. Своими глазами видел, как она совершенно не хотела запустить булыжник в Баранову. Она просто поддела камень, а он сам собой полетел в Машку.

- Все ты знаешь! - не сдавалась Машка и вцепилась в волосы Броневич. Вот я сейчас твои космы прорежу!

- А-а-а! Не трогай меня! - Кристина прикрыла свои волосы и явно не собиралась делиться ими с Машкой.

Мы с Женькой переглянулись, мол, пошли, поедим лучше, нечего на женские страсти смотреть. Оставив Баранову и Броневич драться, мы направились туда, где будет происходить ужин.

- Артем, а где ужинать-то будем? - спросил Женя.

Я остановился.

- Не знаю. Лучше пойти к Морозко. Она, наверное, всех в кучу соберет, и вместе есть пойдем. Мы развернулись. И точно, возле домика Инны Степановны собралась приличная толпа, состоящая сплошь из одноклассников и учителей. Я отметил про себя, что Кристины и Машки не было. Наверное, дерутся еще.

- Сейчас тихо, спокойно, организованно пройдем к столу, - внушала нам проникновенным голосом Морозко. - Постарайтесь показать себя с лучшей стороны. Нужно произвести на людей приятное впечатление. В общем, делайте то, чему я вас все эти годы учила.

Так и не поняв, чему она нас все эти годы учила, кроме географии, я шагал на ужин.

Перед нами открылся такой вид: огромное пространство под открытым небом, толпятся и болтают люди, в центре народа горел яркий костер. Над костром висело множество примитивных кастрюль, сковородок. Пахло, должен я вам сказать, очень заманчиво.

- Люди! - крикнул Пень, от его возгласа я вздрогнул. Засмотрелся на еду. Народ утих, все глаза впились в Пня Третьего.

- Это - наши дорогие гости, они приехали к нам из далекой страны!

С чего это он, интересно, взял?

- Сейчас мы традиционно поужинаем, а гости поделятся с нами впечатлениями от нашего чудесного города! И познакомятся со всеми!

Город, скажу я вам, можно было с большой натяжкой назвать хутором. Форменная деревня. Но довольно чистая.

- Присаживайтесь! - широким жестом руки древнейшина разрешил нам сесть.

Не устраивая лишних церемоний, мы сели на пеньки. Слева от меня расположился Влад, справа - Женя. Как восхитительно пахнет еда! Она, надеюсь, без мяса? Надо бы тщательно осмотреть пищу. Я окинул своим очень цепким взглядом пространство перед собой. Передо мной стояла тарелка, справа от нее лежала ложка. И та, и эта вещь были сделаны, по-моему, из дерева. Из какой-то прочной древесины.

- Приступаем, - объявил вождь.

Все оживились. Подходили к сковородкам и кастрюлям, наполняли свои тарелки. Не остался в стороне и я. Придирчиво просмотрел содержимое каждого сосуда и пришел к потрясающему выводу: вся еда без мяса.

Я остался доволен этим фактом. Вот эти жареные стручки, вроде бы, молодой бамбук. А это пшеница. Вон там, на дне тарелки фасоль. Я начал есть. Напротив сидела Машка. Она тоже осмотрела пищу и осталась недовольна. Сделала губки гузкой:

- Тут мяса, что ли нет? Я так не могу.

Кристина с отвращением уставилась на нее.

- Ну и не ешь. Преставишься с голоду, я посмеюсь над тобой.

Машка демонстративно отвернулась.

Ели мы еще примерно полчаса, по просьбе Пня делились с жителями впечатлениями об их "городе". Признаться, не было от чего впечатляться.

Когда все набили животы, древнейшина поднялся и обратился к нам:

- Позвольте представить вам моих родственников.

Мы позволили.

- Поднимись, - шепнул Ясный Пень кому-то.

- Это - моя внучка Фифочка Прелестная, - продекламировал старик.

Я про себя изумился: "Фифочка - это имя или прозвище? Над нами прикалываются?"

Рядом с Пнем возникла девушка. Очень пышные черные волосы, перегородку ее носа пронзала огромная дикобразья игла, шею оплетали десятки колец, из-за чего девушка была похожа на страуса. Уши украшали золотые сережки кольцами диаметром с полметра, грудь прикрывало нечто наподобие топика из соломы. На бедрах висела юбка из такой же соломы.

Внучка поклонилась и присела на свое место.

- Вот это пирсинг! - восхитилась Кристина. Она имела в виду иглу? Я так и не понял до конца.

- Это были мои родственники! - оповестил Пень. Интересно, почему "родственники"?

- Её отец, мой сын, ушел по срочным делам, - шепнул нам древнейшина.

"А-а".

Когда трапеза подходила к концу и ночь вступала в законные права, люди стали постепенно расходиться. Они пялились на нас как на диковинные экспонаты.

- Пойдемте в церемониальный зал, - пригласил нас вождь. Главное, значение слова "имя" не знает, а что такое "церемониальный зал" ему известно.

Зал представлял собой огромный деревянный навес с факелами по периметру.

Мы расселись на бревнах.

- Я очень рад видеть вас в своем городе, - в который раз завел шарманку дед.

- Я тоже, - пропищала Фифочка.

Мы кивнули, мол, а как мы рады, словами не передать.

- Давайте перейдем к делу, - неожиданно поспешно сказал Пень.

- К какому делу? - спросила Стакановна.

- К колдовскому, - улыбнулся древнейшина.

Я внутренне простонал: начинается. Сейчас будут меня терзать.

- Родик и Модик! - крикнул Пень.

Секунды не прошло - явились слуги, те самые, которых я обрызгал жидким перцем.

- Кто колдун? - вопросил у мужиков глава деревни.

- Он, - грязные кривые пальцы направились на мою персону.

- Так я и думал, - удовлетворенно мотнул головой Пень, будто у меня на лбу было написано "колдун". - Свободны!

Слуги испарились. Пень начал изучать меня взглядом. Я почувствовал себя неловко, такое ощущение, как будто я стою голый на Красной площади, и на меня все смотрит весь мир: снимают камеры, кадры передают по спутнику. Я не к месту вспомнил случай, произошедший со мной в двенадцать лет. Я шел с рынка домой в приподнятом настроении: наконец-то удалось купить редкую книжку, за которой гонялся полгода. Было лето, на мне красовалась майка и шорты. Уже потом подумал, что лучше бы я надел шарф. Подумаешь, смотрели бы на меня все как на ненормального: в шарфе летом, зато цел остался бы. В душе играла радостная музыка, вокруг пели птицы, было редкое, но, думаю, знакомое всем чувство, когда без причины любишь весь мир. Вон, чудесная бабка отгоняет от вишни детей, там, под деревом матерятся добрейшие алкаши, а водитель, назвавший меня идиотом из-за того, что я чуть не попал под машину - просто венец творения. Иду, представляю, как сижу дома, взахлеб читаю книжку и тут - бац! - мне преградили дорогу двое мужчин весьма подозрительной наружности.

- Куда идешь? - поинтересовался улыбчивый толстяк в синей рубашке и черных брюках. Какой милый толстяк! Наверное, отрада отца и гордость матери. Любая женщина мечтала бы иметь такого сына. Его внешность располагала к дружбе. С детства сложилось впечатление, что толстяки все милые.

- Домой иду. Вот, книжку купил, представляете, еле нашел! - поделился я своей радостью, мир был в розовом цвете.

- Далеко живешь? - лениво задал вопрос друг толстяка - тощий парень с бесцветными глазами. "Бедненький - пожалел его я. - Скорее всего, по ночам трудится, вагоны с мукой разгружает, чтоб семью прокормить. От этого и глаза такие - краски жизни не собирают". Я давно решил для себя, что у тех людей, которые радуются жизни - цветные глаза. Глаза - это зеркало души. И чем ярче душа - тем прекрасней глаза. А те, кто всех подряд ненавидит, имеют бесцветные глаза. Их показатели глубины души не активизированы.

- Да нет, недалеко, пару кварталов пройти! Лучше бы я этого не говорил. Я продолжил путь, мужики шли следом. Я ликовал. Наверное, хотят подружиться со мной!

Не тут-то было. Возле первой подворотни они толкнули меня за угол, заломили руки за спину. Такое я видел только в фильмах. Новенькая книга выскользнула из руки и упала в наполовину высохшую лужу. Обложку вымазала роскошная густая грязь, белоснежные страницы разбухли от коричневой воды и сразу потеряли товарный вид. Слезы хлынули из глаз. Книга безнадежно испорчена! Здесь даже фен не поможет! Мир сразу превратился из розового в черно-белый, в негатив.

- С ума сошли? - закричал я.

Ничего не ответив, толстяк схватил меня за голову, грубо свернул ее направо и сорвал с шеи золотую цепочку, которую мама и папа подарили мне на день рождения. Вдобавок, на цепочке висел золотой крестик - подарок крестного. Особо не стесняясь, тощий с бесцветными глазами запустил клешню в карман моих шорт и вытащил деньги, оставшиеся от покупки книги.

- А мальчонка-то богатенький Буратино, - хмыкнул толстопуз.

Я стоял, ни жив, ни мертв, боялся, что извлекут откуда-то нож и перережут мне глотку. Я читал, что в подобных случаях лучше не сопротивляться - жизнь дороже денег.

Толстый ударил толстым своим кулаком меня в глаз. Я почувствовал сначала тепло, потом боль. Тощий съездил мне по ребрам. И снова - сначала тепло, затем боль. Они оба уцепились в мои плечи и толкнули меня в лужу. Я поскользнулся и упал. Спрятав добычу в кармашки, грабители убежали.

- Уроды, - отважно пискнул я из лужи. Уроды, естественно, не расслышали. Так как были уже неизвестно где. Я лежал в луже с книжкой в руках. И благодарил Бога, что так легко отделался. Могли бы пырнуть меня меж ребер заточкой. Отдышавшись, я встал. Не валяться же здесь до темноты! Домой ведь надо идти. Я осмотрел себя. Грязь стекает рекой, лицо не в лучшей форме, глаз пылал, бок ныл. Обнимая книгу, самое ценное что осталось на данный момент, я шел домой. Жара уже спала, на улицу выползли дети с мячами и бадминтоном и бабки с вязанием. Охая и ахая, я двигался к заветному дому. Заметил поблизости бабок, сидящих на скамейке и что-то оживленно обсуждающих. Узрев меня, одна из уличных сплетниц примолкла и выразительным взглядом указала второй на меня.

- Нет, Надька, ты только глянь на этого плешивого!

Чего смотреть? Лучше бы помогли. От пережитого шока я не мог говорить.

Надька глянула и добавила:

- Куда мир котиться! По виду лет двенадцать, а накорман уже и алкаш. Небось, напивься, да так в луже и заночевал.

Мне очень хотелось им сказать что-нибудь колкое, например, что правильно говорить "наркоман", а не "накорман", но сил не было.

- Бомж! - встретили меня с фанфарами в другом дворе новые престарелые матроны.

Все люди от меня шарахались, презрительно окидывали взглядами и шептали что-то про себя, осуждающе качали головой. И никто не поинтересовался, что со мной случилось, почему я в таком виде. Из-за чего я иду, согнувшись пополам в разорванной и страшно грязной майке, почему под глазом расплылся синяк?

Никогда не судите о людях по внешнему виду! И по внешности тоже! Я понял, что чувства покидают меня. Бок нещадно болел, по-моему, ребра сломаны.

Только я уже собрался терять сознание, как чья-то рука коснулась моего грязного плеча.

- Мальчик, тебе плохо? - заботливо прошептала женщина с уставшим лицом и живыми глазами. В руках она держала сумки, доверху набитые едой. Из одного кулька торчала палка колбасы.

- Очень, - признался я и отключился.

...Я проснулся в темном помещении. В воздухе пахло лекарствами.

- Наконец-то, - бодро произнесла та самая женщина.

- Где это я?

- У меня дома. Лежи спокойно и не шевелись.

Конечно же, я активно зашевелился. В глазах зарябило, я откинулся на кровать.

- У тебя сломаны ребра и глаз подбитый.

Я с трудом кивнул. Ребра страшно болели, фингал под глазом пульсировал.

- Что случилось? Ты подрался с кем-то?

Я все рассказал.

- Зла на них нет, - зло воскликнула дамочка. - Я, кстати, Мария Федоровна.

- Я Артем, - я повернул голову направо, на стуле лежала моя книга, трогательно протертая тряпочкой. Листы были сухие, но грязные.

- Вот что, - распоряжалась Мария Федоровна. - Сейчас позвоним твоим родителям. Они, наверное, волнуются.

Позвонили.

Мама примчалась через пять минут в домашнем халате и тапочках. Следом приехала "скорая", наложила мне на ребра шину и укатила. После выяснения обстоятельств, благодарностей и обниманий, я собрался идти домой. Добрая женщина разговаривала по телефону:

- Олег, приезжай... оборудование возьми... да, есть... один... потерпевший.

В мгновение ока в дом Марии Федоровны явился парень в замусоленной кепке, нечистых брюках и футболке. Весь в непонятках я уставился на него. Вскоре мне объяснили, в чем дело. Мария Федоровна работает на телевидении, сейчас занята составлением материала об уличных грабежах. И тут такая удача (для нее) - я в луже, избитый и ограбленный.

Я дал интервью. Описал разбойников. На следующий день по второму каналу показали репортаж Марии Федоровны. Она с трагическим лицом повествовала о беспорядках в городе. Следующий кадр - какой-то пацан с подбитым глазом и перекошенной физиономией сбивчиво говорит, что его ограбили и побили. Рядом стоит моя мама с растерянным лицом.

Внизу появилась надпись "Артем Новак, потерпевший". Я чуть со стула не упал. Вот это чудо - я? Да... надпись не врет. На другой день, на летней практике, вся школа на меня косилась и хихикала. Чего, спрашивается, хихикать?

Неприятно было, когда каждый подходил ко мне и спрашивал:

- Ты долго в луже валялся? Ну и как это - быть ограбленным?

Я что-то отвечал. Ребра находились в загипсованном состоянии еще два месяца, пока не срослись. Синяк сначала был синим, потом красным, а затем ярко-желтым. Неделька-другая, он и вовсе исчез. По описаниям грабителей, которые я дал на телевидении, нашли тех самых моих "дружков". Меня вызвали на опознание, я быстренько их опознал. Очень интересно было находиться в милиции. С одной стороны - передо мной стеклянная стена, люди за стеной как на ладони. А для них прозрачная стена - зеркало, они меня не видят. Та книга, валявшаяся в луже вместе со мной, до сих пор стоит на полке, она исполняет роль трофея. Памятник в честь победы над грабителями. И вот сейчас, находясь под пристальным взглядом Пня, я чувствовал себя так же, как и тогда, когда вся школа на меня смотрела.

- Давно колдовские науки постигаешь? - задал вопрос древнейшина.

- Да, с самого рождения, - бойко соврал я.

- Надо же! - восхитился Пень.

Фифочка оживилась:

- А ты можешь собаку в кошку превратить?

Про себя подумав: "Извращенка", - я сказал:

- Конечно, это мое любимое занятие!

Прелестная всплеснула руками:

- А птицу в ящерицу?

- Нет ничего проще!

Фифочка потрясенно замолчала. Старик придвинулся ко мне:

- Скажи, а ты можешь меня научить создавать зеленый дым?

- Могу, но для этого нужны упорные тренировки и ежедневные занятия. Создание зеленого дыма - высшая ступень колдовства.

- Сколько времени тренироваться надо?

- Пять-шесть лет - ответил я, чтоб жизнь деду медом не казалась.

- Сколько???

- Пять-шесть лет, - повторил я. На самом-то деле я научился на кнопку нажимать за секунду.

Старик, подумав, решил пропустить срок мимо ушей и оповестил:

- Я тебе испытание приготовил.

- Какое? - мое сердце часто забилось и упало в пятки.

- Да так, мелочь. Тебе требуется раздвинуть реку, как Моисей. Правда, он раздвигал океан. Так тебе будет даже легче.

"Он читал "Библию" но не помнит, что Моисей раздвигал не океан, а море", - подумал я, на всякий случай падая в обморок и одновременно пытаясь принять выгодную позу. Я сообразил, что мне желательно до утра не приходить в себя. Есть время обдумать положение. Конечно, сделать дым - не проблема, тем более, газовый баллончик совсем новый, я им всего несколько раз брызгал. Но раздвинуть речку... Это, пожалуй, не в моих силах. А что, если мне отказаться? Сошлюсь на то, что в это время как будто, неблагоприятный геомагнитный фон и колдовать нежелательно? А он рукой махнет и скажет: "Так ты наколдуй, чтобы фон стал благоприятным". Замкнутый круг. Якобы отключившись, я стал наблюдать за происходящим. Чуть приоткрыл глаза. Кристина кинулась ко мне. Дед ее остановил:

- Уйди.

Девочка возмутилась:

- Это ты, спиногрыз, уйди.

- Уйди, я сказал.

Чего это он так упорно ее останавливает?

- Ты уйди.

- Девочка, тебе спать не пора?

- А не пора бы тебе уже на тот свет отвалить? Зажился ты.

Старик тяжело вздохнул. Тут все направились ко мне.

- Переутомился!

- Испугался!

- Ай-яй-яй!

- Срочно воды!

- Да, холодной!

Меня начали усиленно оживлять. Подскочил Пень и растолкал всех.

- Оставьте его в покое! У него транс! А вы только мешаете!

Что у меня?

- Что у него? - не поняла Кристина.

- Темные вы люди. Транс. В это состояние впадают маги, когда совещаются со своим наставником.

"Так у меня еще наставник есть?" - удивился я.

- С каким наставником?

- Ну, с ангелом-хранителем, - как само собой разумеющееся сказал дед.

Кристина повернулась к учителям и одноклассникам:

- Люди, Пень бредит! Не слушайте его.

Пропустив Кристинины слова мимо ушей, Стакановна заинтересовалась:

- А как можно раздобыть этого наставника?

- Прикормить.

- Как?!

- Поставить там, где вы готовите пищу, тарелку с едой. Ангел-хранитель прикормится.

Стакановна поморщилась:

- Вот что я вам скажу: неправда все это! Ангел не прикормится! Только тараканы разведутся! Уж они-то порадуются тарелке с едой!

Я поежился. Дед пожал плечами:

- Не веришь - не надо.

- Если он впал в транс, - логически размышлял Женька, - значит, он должен из него как-то выпасть.

- Правильно, - одобрила Кристина.

- А мы можем этот процесс ускорить, - продолжал Эфроимский и вдруг подскочил ко мне и стал трясти. - Артем! Выпадай давай из транса!

Я изловчился и шепнул ему:

- Отпусти. Постарайтесь как-нибудь вечеринку свернуть и меня в наш домик отнести.

Женька кивнул, потом разыграл сцену:

- Да-а, что-то не выпадает он из транса, - посмотрел на часы, болтающиеся не моей руке:

- Ой, уже 22 часа! Спать пора!

- Из ума выжил? - поинтересовалась Броневич. - Детское время!

Женька стал выразительно подмигивать Кристине, чтобы она поняла, что вечеринку следует закончить. Она поняла.

- И действительно, поздно уже. Ладно, спасибо, Пень, за вкусный ужин, откланялась Кристина. - Спать идем! - приказала она остальным. Все в недоумении пошли спать.

- Подождите, а как же колдун? - попытался остановить людской поток древнейшина.

К этому времени Женька успел предупредить всех, что я не в трансе, а просто прикидываюсь. Клим взял меня на руки, чтобы донести до домика.

- Не переживайте, - успокоила его Инна Степановна. - В кровати очнется.

Беспомощно разведя руками, старик крикнул напоследок:

- Не опоздайте к завтраку!

- Ты что это вытворяешь? - накинулись на меня с расспросами все, как только я оказался в домике.

- Вот вы удивительные. Это был мини-сценка под названием "Обморок".

- Зачем ты ее разыграл?

- Затем! Что мне оставалось делать? Речку раздвигать?

- Сам виноват, - посмотрела на меня сквозь веер из пальцев Маша. Она на весу делала маникюр.

- Чем я виноват?

- Переиграл. Извини, на месте Пня и Фифочки я бы тоже решила, что тебе не составит труда раздвинуть речку. Раз ты можешь превращать животных из одних видов в другие, речка для тебя - тьфу, пустяк.

- А что, по-твоему, я должен был говорить? - накинулся я на Машку. Все-таки она дура, хоть и отличница. - "Нет, я не умею ничего делать"? Так, да?

- Примерно.

- Баранова, приткнись лучше, - посоветовала Кристина. - Он сделал все так, как и должно было быть. Посмотрела бы я на тебя, будь ты в такой ситуации.

Я глянул на Броневич с благодарностью.

Машка возвела глаза к потолку.

- А теперь все уйдите, - распорядился Женька. - Завтра Артему предстоит много дел сделать, отдохнуть человеку надо.

- Ага, пойдем, - согласился Влад.

Пожелав друг другу спокойной ночи, все ушли. Я зажег факел, который был прикреплен к стенке. Он имитировал ночник.

- И что ты обо всем этом скажешь? - спросил я у Женьки.

- Скажу, что мы влипли, - ответил Женька, снимая с себя одежду.

- А вы-то почему? - удивился я. За сегодняшний день я уже устал изумляться. Представьте: примерно три изумления в час. Не многовато ли?

- Потому, что ты влип. Мы - одна команда, единый организм, а в организме все взаимосвязано, - продолжал Женька, стягивая с себя штаны.

- Как мне завтра отмазываться от Пня?

- Придумаем что-нибудь, - сказал Эфроимский, заканчивая процесс раздевания и укутываясь одеялом.

Я последовал его примеру. Разделся и лег в кровать.

- Я если меня раскусят?

- Не журысь, - ответил на манер украинки Веры Женя. - Не раскусят.

Я вздохнул. Вот бы так и было.

- Как тебе Фифочка? - с издевкой в голосе спросил Женя, переводя разговор на другую тему.

- Да так... ничего плохого о ней сказать не могу. В носу не ковыряется, зубом не цыкает. Нормальная девчонка.

- По-моему, у нее не в порядке с головой, - доверительным шепотом поведал мне Женя, поудобнее устраиваясь в кровати.

- С чего ты взял? - в который раз изумился я.

- Сам прикинь: разве будет нормальный человек протыкать себе нос дикобразьей иголкой и шею обматывать железными кольцами?

- Нет...

- Вот то-то же, - наставительно заметил Женька.

- У них, наверное, так принято, - додумался я.

- Не знаю, может быть, - согласился одноклассник.

Я непроизвольно зевнул. Женька тоже.

- Глаза слипаются, давай спать? - предложил Эфроимский.

- Давай.

- Спокойной ночи.

- Ага, тебе тоже спокойной, - я потушил факел.

Несмотря на то, что рот мне раздирала зевота, я еще долго не мог заснуть. Переживал за завтрашний день и вообще. На меня опять навалились грустные воспоминания о доме, о родных. Как там они без меня? Наверное, уже сто пузырьков валерьянки выпили. Я подумал о других родителях. Они, наверное, тоже места себе не находят. Представил, как сидели они вчера дома и ждали своих детей из школы. А они все не приходят и не приходят. Родители начали перезваниваться, и выяснилось, что никто из чад домой так и не явился. Вполне вероятно, по телевизору в новостях передают, что десятый "В" класс школы "Все вместе" исчез неизвестно куда вкупе с некоторыми учителями. Окрестности школы прочесывают люди с обученными собаками. След четко ведет по дороге и внезапно обрывается. Все думают, гадают, заламывают руки - куда мы делись? А мы тут, в джунглях. Вот бы им как-нибудь весточку послать, что мы живы, здоровы. Внезапно меня обдало жаром. С этими дикарями и Фифочкой мы совсем забыли об Утке! Жива ли она? Как себя чувствует? Ой, а Груня, черепаха, как? Ей дали поесть? Может быть, сердобольные соседи зашли в квартиру и покормили ее. По-моему, у Утки есть муж. А, точно, он черепаху и накормил. Хоть это радует. Завтра нужно плюнуть на дикарей, мое "колдовство" и продолжить путь - идти искать Наталью Николаевну пока не поздно. Или уже поздно? Будем надеяться на лучшее. На соседней кровати мирно сопел Женька, все было спокойно. На улице летали сверчки, небо снова усыпалось созвездиями. Воздух был чист и свеж. Пока мы в джунглях, следует как можно больше дышать, чтоб набраться кислорода. В нашем городе ведь сплошные газы и смог. За окном ухали совы, наворачивали круги ночные птицы. На деревьях трещали цикады. Как говорится, в Багдаде все спокойно...

Как иерихонская труба прозвучал в тишине крик: "Тревога! Враги наступают!".

В Багдаде все спокойно?

Глава 4

ПОБЕГ ИЗ ДЕРЕВНИ

От неожиданности я вздрогнул. Какие враги? Раздался удар гонга, много ударов. Что случилось?

Женька вскочил с кровати, скинул с себя одеяло и сети сна:

- Господи, поспать не дадут! Что за светопреставление?

- Я не знаю. По-моему, что-то серьезное. Давай на улицу выйдем.

Женя в темпе оделся. Мы вышли из домика, я посмотрел на часы. Ровно три ночи. Как выяснилось, на улицу выбрались не только мы. Со всей деревни (города, как упорно произносит древнейшина), бежали люди, собирались на центральной улице. Отодвинулась занавеска в жилище Кристины. Из него выбежало чудовище. В Кристинином платье, с ее же боа и красно-зеленым лицом, со вздыбленными волосами. Оно возмутилось голосом Броневич:

- Творится незнамо что! Из-за чего переполох? - чудовище подбежало к нам.

При ближайшем рассмотрении им оказалась Кристина. Мы с Женькой синхронно пожали плечами.

- Что у тебя с лицом? И волосами? - захотелось узнать мне.

- А, - отмахнулась девочка, - питательная маска из огурцов и клубники. На волосах бигуди. Самопальные, - уточнила пани. - Я их из деревянных щепок сделала. Там подпилила, там подточила, и отличные бигуди получились! А вместо резинок использовала ткань из платья. Узеньких полосочек нарвала и прикрепила. В общем, приспособилась.

- К чему?

- К условиям. Джунгли джунглями, а о внешности нужно не забывать. Тем более, овощей и фруктов здесь пруд пруди. Раздобыть ингредиенты не сложно. Я извлекаю максимум полезного из нашего пребывания здесь.

Всегда поражался ее оптимизму. Другие бы плакали, топали ногами от безысходности, а она делает маски для лица. И правильно. Вместо того чтобы реветь, надо заняться чем-то приятным и отвлекающим.

Меня кто-то сильно толкнул в спину.

- Извини, - буркнул дикарь и побежал дальше.

А они не такие уж и дикари, раз правила хорошего тона знают. И вообще, с чего я взял, что они дикари? Просто людям нравится жить в джунглях, и они не признают цивилизацию. Возле вышки собрались возбужденные люди, на верхушке стоял человек и без остановки дул в трубу. Жители галдели, что-то обсуждали. Стоял шум и гам.

- Да прекратите вы! - прикрикнула Кристина. - Уши закладывает! - пани посмотрела вверх. - Ты, трубач, хватит в инструмент дуть, коли таланта нет!

- В самом деле, - поддакнул я. - Жопкин хор собрался, спать не дают.

Трубач надрывался, Кристина злилась. Даже сквозь клубнику было видно ее покрасневшее лицо. Она нагнулась, схватила маленький камешек и кинула его в "музыканта". Попала в трубу. Она вылетела из рук человека на вышке и упала в объятья Броневич. Кристина приложилась к трубе и затрубила. Протяжно и долго. От этого звука все немного успокоились, галдеж прекратился. Пани отцепилась от трубы и победоносно обвела всех взглядом, мол, я одна усмирила всю деревню. По правде, "труба" - это громко сказано. На самом деле ее роль выполняла огромная ракушка, неизвестно где раздобытая. Может, тут рядом море? Тогда мы имеем возможность добраться до берега, нанять корабль и приплыть домой. Или хотя бы позвонить.

Мои мечты разрушил крик древнейшины:

- Не держи ракушку в руках! Не смей! Нам ее Маниту подарила, с неба сбросила и приказала, чтобы посторонние к ней не притрагивались. Как вы поняли, призвать Маниту и выпытать у нее, где она раздобыла ракушку малость трудновато.

- Ах, так? - возмутилась Кристина. - Я, по-твоему, посторонняя? девушка шла грудью на древнейшину, размахивая трубой. Его лицо напряглось.

- Не то, чтобы посторонняя... - лепетал он, - но и не особо близкая.

- Живи, старик, - усмехнулась Кристина, протягивая ему трубу. - Совсем от рук отбился.

Видимо, Броневич считала себя здесь полноправной хозяйкой, а древнейшину - слугой.

- Воевода! - гаркнул Пень.

В мгновение ока материализовался крепкий мужчина, естественно, в набедренной повязке, с копьем через плечо.

- Что происходит? - строго спросил дед.

- Да, я тоже хочу это знать, - не менее строго сказала Кристина.

- Ясный Пень Третий, к городу приближаются вражеские гарнизоны, доложил воевода, не обратив внимания на выпад Броневич.

- Много?

- Прилично. Человек триста.

- О, черт, - провел ладонью по лицу древнейшина. - Что будем делать?

- Да, что? - добавила Кристина.

- Как что? - удивился мужчина. - Придется воевать! Или проиграем!

- Придется, - кисло ответил Пень. - Собирай армию.

- Есть! - воевода удалился.

- Подождите-ка, - пробормотала Броневич. - Этот хмырь войну устраивает?

- Не хмырь, а Острога, главный воевода города, - поправил Ясный.

Кристина медленно очистила лицо от ассорти фруктов и овощей, и как заорет:

- Мамочки! Морозко, Стакановна, Клим, дядя Толя, Адольфович, Зенон! Валим отсюда!

- Зачем? - изумился Влад.

- Дурья твоя башка, если мы не смотаемся, нас убьют. Не всех, конечно, но многих. На войне всегда так!

Влад словно опомнился:

- И правда. Я пошел шмотки собирать.

- Какие шмотки? У тебя вещей здесь нет, кроме этих брюк и рубашки!

- А, да - остановился темнокожий Влад. - Побегу учителей и остальных соберу.

- Иди, но это напрасный труд, - оповестил дед.

- Почему?

- Потому, что вам тоже воевать придется.

- А я не хочу.

- И я!

- И я!

- И мы!

- Пока вы в этом городе, то подчиняетесь общим правилам.

- Так мы и хотим уйти!

- Не получится! - крякнул гадкий дед. - Уйдете - мои дозорные вас заколют. Останетесь с нами - есть шанс выжить.

- Пакость, - зашипела Броневич. - Права не имеешь!

- Имею, милочка, имею, - засюсюкал древнейшина. - Город в моей власти!

- Если не отпустите нас, я наколдую проигрыш в войне, - пытался я запугать старика, так как сам никогда в военных кампаниях участия не принимал, и желания делать это не было.

Дед сообразил, что я выпал из транса.

- Ой, а ты уже очнулся?

- Зачем задавать этот вопрос, если вы прекрасно видите, что я очнулся.

Дед смутился.

- Спекулянт хренов, - сплюнула Кристина, явно имея в виду Пня.

Я невольно улыбнулся, вспомнив один момент из детства. Как-то во втором классе Кристина подбежала ко мне на переменке и отвела меня в укромное место. Я заметил, что ее прям распирает от чего-то.

- Чего тебе надо? - поинтересовался я.

Кристина доверительным шепотом, естественно, по секрету, сообщила:

- У Ивуанианву отец спекулянт!

Я молчал. Броневич посмотрела на меня, она явно ожидала бурной реакции.

- У Ивуанианву отец спекулянт! - повторила Кристина.

Тут до меня дошло: спекулянт! Какой ужас! Я схватился за голову:

- Неужели? Откуда сведения?

- От бабушки, а ей можно доверять.

- Она тебе что, так и сказала: "Кристина, у Влада отец спекулянт"?

- Не будь дураком! Кто ж такое детям скажет-то? Вчера к ней соседка Влада приходила, они с бабушкой подружки, а я разговор подслушала. Они думали, что я уроки учу, а я на ус мотала.

- Спекулянт, - прошептал я, осознавая весь ужас происходящего.

- Тише ты, тише, - шикнула Кристина, воровато озираясь по сторонам, конечно, не дай Бог эту тайну кто-нибудь посторонний услышит.

Я тяжело вздохнул: до чего отец Влада докатился.

- Вот такие дела, - сказала Кристина, как семидесятилетняя сплетница. Дружишь с человеком, а потом выясняется, что его родитель - спекулянт.

Я заткнул уши, не желая верить в это, а Броневич побежала дальше вылавливать тех, кого можно посвятить в эту страшную тайну.

После переменки в классе шла борьба за место рядом с Владом. Всем хотелось успокоить человека, но так, чтобы он не догадался, что утешитель знает секрет. А у отца Влада скоро дела пошли в гору.

Самое интересное, что в то время я даже не имел представления, что такое спекулянт. Я думал, что это что-то ужасное, позорное, быть спекулянтом хуже, чем стать убийцей. Потом, через несколько лет я понял, что спекулянты вполне полноценные люди, очень умные, они умею ворочать деньгами и наживаться буквально на всем. А Кристина, наверное, до сих пор не знает кто такие спекулянты, раз ни к селу, ни к городу назвала так деда. Подбежал воевода и накрыл сеткой меня, Кристину, Влада и Женьку. Признаться, я уже стал привыкать к этим сеточным захватам.

Броневич же не привыкла:

- Не поняла, - протянула она, ставя руки в боки. - Острога, с ума сошел?

- Нет. Вы должны плясать и радоваться.

- С чего это вдруг?

- Вы - избранные! Вы пойдете со мной и воинами в бой.

- Почему? - удивились мы.

- Потому, что я вижу в вас воинский задор, - объяснил Острога.

- Немедленно скинь с меня сетку! - приказала Кристина.

- Не-а, скину тогда, когда вы согласитесь мне добровольно помогать.

Посовещавшись, мы решили помочь. При первой же возможности мы сбежим.

- Хорошо, мы согласны, - ответила Кристина.

- Вот и отлично, - обрадовался Острога. - Не вздумайте сбегать, поймаю - заколю, - словно подслушал наши мысли воевода.

- Ни в жисть, - заверила его Броневич, энергично подмигивая нам.

Я заметил, что все жители деревни разговаривали на русском. Наверное, древнейшина отдал такой приказ, чтоб нам было легче. "Тоже мне, полиглоты", - мысленно хмыкнул я.

Потихоньку стало светать. Зрелище, скажу я вам, потрясающее. Только я залюбовался, как меня в грудь толкнул Острога.

- Одевайся.

- Я одет.

- В форму!

Не люблю форму, особенно спортивную.

- Не хочу я переодеваться, мне и в брюках удобно, - воспротивился я.

- Не переоденешься - убью, - пожал плечами воевода.

- Воевода, - презрительным тоном сказал я, - где одежда?

Я все-таки согласился переодеться, так как перспектива оказаться досрочно убитым меня не вдохновляла.

- Следуй в тот павильон, там твои друзья уже переоблачаются.

Я потопал в указанном направлении. Откуда она знает слово "павильон"? Вообще, странно - древнейшина не знал что такое имя, а современные слова им прекрасно известны.

В деревянном домике перевоплощались Влад, Женька и Кристина.

- Вон твой комплект, - указала пани глазами на пол.

Да-а, ну и комплект... Юбка из пальмовых листьев, такая же майка. Одежда разукрашена пятнами, расцветкой точь-в-точь, как в армии камуфляжка.

- Знаете, - делилась с нами впечатлениями Кристина, ощупывая на себе воинскую одежду. - Может, вы меня посчитаете не умной, но мне эта роба нравится.

Я осмотрел девочку и чуть не упал в обморок. Передо мной собственной персоной стояла Зена - королева воинов. Вот честно! Помотав головой, я сообразил, что это не Зена, а Кристина. Но как похожа! И, главное, у Кристины форма была сделана из кожи, ну прям как у Зены! А мальчишечья - из листьев...

- Кристина, ты на Зену похожа, - сообщил я.

- Правда? - обрадовалась девочка и вытащила из элегантной сумочки зеркальце. - Точно... Хорошо, что одежда из кожзаменителя, а то я бы ни за что не напялила ее на себя, я же вегетарианка.

Значит, я ошибся. Одежда не из кожи. Да она могла бы дублировать Зену на съемках, такое сходство.

- Нет, я не буду юбку одевать! - топал ногами Влад.

Появившийся в дверях Острога вопросительно посмотрел на Ивуанианву.

- Мальчики юбок не носят! - ответил на немой вопрос Влад.

- Представьте, что вы в Шотландии, - посоветовала Броневич.

Шумно сопя, Влад напялил на себя юбку и майку. Ха! Ну и умора!

- А тебе идет, - с искренним выражением лица сказала Кристина.

- Ох, Броневич, не издевайся, - простонал Влад.

- Честно говорю.

Про себя посмеиваясь над Владом, я огляделся. Потом меня словно ошпарило кипятком. Чего я над ним смеюсь? Мне ведь тоже нужно камуфляж надевать! Не откладывая грустный момент на потом, я в темпе оделся.

- И тебе идет, - произнесла Броневич.

Я выхватил зеркальце из ее рук. Вроде бы ничего. У меня возникло такое ощущение, как будто нас снимают скрытой камерой или это какой-то фильм. Я даже внимательно посмотрел по сторонам: нет ли где скрытой камеры? Вроде бы нет, а, в принципе, может и есть, она же скрытая. Вероятно, что все это перемещение - постановка какого-нибудь режиссера. А мы - участники игры и на нас смотрит весь мир в экранах своих телевизоров. А эти дикари - актеры... В принципе, юбка смотрелась на мне нормально, если бы не одно "но" - ТУДА задувал ветер, и было как-то неуютно. Я искренне пожалел девчонок. Влад, похоже, уже обжился в юбке и сейчас разгуливал по помещению и нервно курил, поглядывая на часы, как будто торопится куда-то.

- Владушка-ладушка, чего ты так нервничаешь сегодня? - пропела Кристина.

- Повоевать бы, - мечтательно сказал Влад, не обратив внимания "Владушку-ладушку", а раньше он дал бы Броневич подзатыльник. Да, дело серьезное.

- Навоюешься еще, - беспечно махнула рукой Кристина.

- Эх, как бы врагов кто не спугнул, а то уйдут, и я не повоюю.

По мне бы, так пусть эти враги убегают на все стороны, а их (сторон) много. Послышался тихий шлепок, потом "черт!" Мы разом повернули головы к источнику звука. На полу лежал Женька с несчастным выражением лица.

- Не могу я юбку надеть!

- Э... - Кристина была в шоке, ей было удивительно - как это человек не может надеть юбку? Попробовала бы она в первый раз, я сам чуть не упал.

- Ну, мужики, ну неряхи, - пани пошла помогать Женьке одеть камуфляж.

- А-а, тут косточки нет, и клипсы тоже, для клипсы штепсель нужен, протянула Броневич.

Я одарил Кристину непонимающим взглядом. Она одарила меня таким же, мол, как можно не знать, почему нет штепселя для клипсы? Я глазами спросил: "Кстати, при чем тут штепсель?" Броневич ответила: "А я знаю?". На этом мы немую аудиенцию закончили. Кристина поспособствовала Женькиному переодеванию, а я привыкал к юбке. Немного погодя я заметил, что это не совсем юбка, а юбка-шорты. Уже лучше.

- Господи, когда уже враги придут? - нетерпеливо заметил темнокожий Влад, который недавно больше всех возмущался по поводу участия в военных действиях, в которых он не желал принимать участия. - Вы знаете, если придется воевать ночью, мне будет легче, так как моя кожа темная и в сумерках меня не будет заметно.

- Да, тебе везет, - согласились мы, а я уже пожалел, что родился белым. Сказать по правде, не совсем белым. Во мне смешана куча национальностей: поляки, грузины, цыгане, армяне, индийцы. Так что сами представляете, какая ядерная смесь - я. При таком раскладе кожа у меня просто не может быть белой. Ведь люди со смуглой кожей доминируют над светлой. Влад повел плечами: сами виноваты, что белые. Да-а, надо срочно пересадку кожи делать, как Майкл Джексон, только наоборот.

- Враги, враги! - с ошалелыми глазами сообщил Острога, влетев с улицы.

- Где, где? - вскочил Влад.

- Там, там! Быстро пошли на выход строиться с остальными воинами! Оружие я выдам!

- Ой, теперь вообще отпад! - восторженно завопил Ивуанианву. - У нас оружие будет!

- Да, копья, арбалеты и стрелы, - подтвердил Острога.

- И стрелы? - чуть не скончался от экстаза Влад.

Острога кивнул. Меня посетила свежая, только что из духовки, мысль: это ж придется людей убивать? Пот пошел струями по спине. Не хочу я никого жизни лишать, и, главное, за что? Другая деревня мне ничего плохого не сделала. Я украдкой рассказал о думках Кристине.

- Что ж делать-то? Я тоже не хочу людей убивать!

- Не знаю, - пожал я плечами. - Посмотрим по обстоятельствам. Может, удастся где-нибудь затаиться.

"Зена" рассеянно кивнула. Следующие несколько часов прошли как фильм, поставленный в режиме быстрого просмотра. Набежали люди, сломали высокие стены деревни (интересно, как она называется, надо на досуге спросить у кого-нибудь), поджигали соломенные крыши домов, сеяли разбой.

- Чего ты стоишь как жених на свадьбе? - крикнул мне Острога. - Стреляй в иродов!

Я сделал глаза:

- Ага, - огрызнулся я, - бегу и падаю! Не собираюсь я ни в кого стрелять, а ироды - вы, раз людей убиваете!

И с гордо поднятой головой продефилировал за сарай, где встретил Кристину. Она сидела на пеньке и грызла ногти, изредка бормоча: "О, ужас, о, кошмар!"

- Все нормально? - заботливо спросил я.

- Какой там, на фиг, нормально? - набросилась на меня девушка. - Не видишь что ли, что происходит?

- Вижу, идет междоусобица двух деревень.

- Ты хоть знаешь, как эта деревня называется?

- Вражеская или эта? - неизвестно для чего уточил я, так как не знал ответа ни на тот, ни на этот вопрос.

- Эта!

- Нет, - ответил я и поразился.

Неужели Кристина читает мои мысли? Ведь я недавно задавался этим вопросом.

- Она называется Бухарипчим!

- Что?

- "Любители вражеской крови и плоти"! Вот так переводится!

Я снова поразился. На их языке это название звучит одним словом, а на русском - пятью словами. Выгодный у них язык.

- Это значит, что они сами начинают войну, а убитых людей едят! Стариков в деревне, кроме древнейшины, нет по той же причине - их едят. Мясо старцев считается у них деликатесом.

Меня чуть не вывернуло.

- Но древнейшина сказал вчера, что они не людоеды!

- Ах, какой ты наивный! Наобманывал все этот древнейшина! Ему соврать, как мне... - Кристина подыскивала сравнение, - ...как мне накраситься и к парикмахеру сходить!

- Дело худо, - затужил я.

Мы посидели минут десять молча под грохот катапульт, ругательства воинов и крики раненых.

- Давай сбежим? - предложила Броневич.

- Куда? - удивился я.

- Куда-нибудь. Ото всех дикарей и одноклассников. Им нравится - пусть воюют, а мы не будем. Заодно Утку спасем, а то, я чувствую, поздно будет.

Предложение заманчивое.

- А если наши домой вернутся, а мы - нет?

- Не волнуйся, тоже вернемся - вызовем астральную проекцию Сатай и скажем ей, где находимся.

Идея насчет астральной проекции показалась мне форменным бредом, я уже перестал верить в эту чушь с тех пор, как выяснилось, что никакое тело от меня не отделялось, это просто мы не так все поняли. Каждая аномалия имеет разумное научное объяснение. Но бывают исключения: есть то, чего нет. Например, как то, что случилось с нами: вроде бы такого не может быть: как это, воронка перенесла целый автобус неизвестно куда?! Но она перенесла...

- Я с вами, - произнес вылезший из кустов Женька.

Мы кивнули, мол, хорошо, втроем веселее будет. Приказав нам отвернуться, Кристина переоделась в свое пышное платье. Мы последовали ее примеру - переоделись. Вскоре мы незаметно собрали запасы еды и необходимых медикаментов в походные рюкзаки. Решили, что арбалеты, лук и стрелы, выданные Острогой, нам пригодятся, и мы их взяли с собой.

- Как вы думаете, может, стоит предупредить кого-то, что мы ушли? предложил Женя.

- Не надо, тем более, никого из своих я не вижу, - сказала Кристина, выглядывая из-за сарая. Скрываясь от лишних глаз, мы убежали из деревни. Нас не схватили, и это уже хорошо.

- Передохнем? - поинтересовалась Броневич.

Весь путь мы проделали бегом. Согласившись отдохнуть, присели у речки.

- Знаете что, - вскочила вдруг Кристина.

- Что? - в один голос спросили мы.

- Пойду-ка я поищу место для привала.

- Зачем нам приваливаться, если собрались искать Утку?

- Сейчас уже темнеет, а искать что-либо ночью - глупо.

Мы посмотрели вокруг себя. И правда, уже темнеет. Вроде бы только рассвело... Тем более, проснулись мы, не успев заснуть, то есть ночью. Со всеми этими войнушками день прошел быстро, я даже не заметил как. Поплутав по джунглям, мы нашли чудесное местечко на опушке. Интересная опушка такая. Невысокая травка, а над головами зелень - переплетенные ветки деревьев и лианы. Неподалеку речка. Расставив палатку, мы забрались в нее и стали болтать.

- Как страшно в этих джунглях - поежилась Кристина. За брезентовыми стенами раздавались разнообразные звуки: непонятные стоны (наверное, деревья шатаются), подозрительные свисты (скорее всего, ночные птицы общаются).

- Ага, - согласился Женька. - Давайте костер разведем, будет не так жутко.

- С катушек съехал? - удивилась Кристина. Хорошо, хоть не один я беспрестанно удивляюсь, - нас же засекут, огонь ночью далеко видно.

- Ой, подумаешь, - махнул рукой Женя. - Не заметят, мы далеко ушли. Под нашим с Женькой напором Кристина дала добро на костер. На маленький.

Выбрались из палатки. Интересно смотреть - вокруг тьма и лишь в нашем брезентовом месте жительства тускло горит крошечная керосиновая лампочка.

- Можно на деревьях китайские бумажные фонарики развесить и совсем изумительно будет, нас сразу засекут, - пани была еще не очень довольна идеей создать костер.

- Вот тут банки с фасолью есть, - обнаружил Женька в рюкзаках еду, нами же припасенную. - Костер разведем, фасоль подогреем, и еще что-нибудь сварганим!

Кристина кивнула. Совместными усилиями мы добыли огонь из спичек и подожгли сухие деревяшки, с трудом найденные в темных джунглях. Неожиданно мне стало так хорошо! От костра исходило приятное тепло, рядом сидели друзья, я уютно потянулся, казалось, что все прекрасно и жизнь великолепна, если бы не одно обстоятельство: неизвестно, вернемся ли мы обратно из этой идиллии или нет.

- Слушайте, - произнесла Кристина с набитым ртом, уставившись в одну точку и обжигаясь горячей фасолью. Не знаю, почему во всех американских фильмах фасоль считается чем-то омерзительным? Ведь в ней так много полезного: белок, всякие полезные масла, железо. - Мы ехали в автобусе, и странная воронка заглотила нас.

- Ну.

- Баранки гну. Если нас она сумела заглотить, выходит, сможет и выплюнуть обратно, - логически рассуждала Броневич.

- Выходит.

- Так чего же мы тут сидим? - подпрыгнула Кристина. - Нужно воронку найти и влезть в нее!

- Сядь ты, ради Бога, - охладил пыл пани Женя. - Не найдем мы ее.

- Как? - изумилась Кристина. Ей казалось, что воронка просто была обязана сама к нам прилететь, как только мы встанем с мест, чтобы отправиться ее искать.

- Вот так, - пожал плечами Женя. - Не судьба.

- Как? - снова изумилась Броневич.

- Смотри: если бы нам было суждено вернуться, то уже давно вернулись бы. Мне кажется, что сюда мы попали не случайно, этому поспособствовали боги.

"В этом что-то есть".

- И что нам теперь - смиряться с мнениями богов? - вспылила Кристина, обратившись преимущественно к небу, чем к нам.

Женька промолчал.

- У меня тоже есть желания, как и у твоих богов, и я желаю вернуться обратно! Даже эта Маниту нам помочь не хочет, - продолжала тираду Кристина. - Чего ей стоит - прислать за нами воронку? Если ей не составило особого труда зашвырнуть Ориона на небо, то отправить нас домой для нее пара пустяков!

Мы замолчали, размышляя над словами Кристины, даже она сама задумалась.

- Кристина, деточка моя, ты не так все понимаешь, - прошелестел голос Маниту, создававший впечатление, как будто он обволакивал нас с ног до головы и проникал в каждую клеточку.

- Ну ты и скотина, - изумилась Броневич и тут же спохватилась. Извини, а как прикажешь понимать все это?

- Вы должны быть спокойными и упрямыми, - ответила словами известной песни Маниту.

- Ха, будешь здесь спокойной, - с пафосом хмыкнула Кристина. - С одной стороны кружат придурковатые птицы, с другой стаями бегут людоеды, с третьей - враги этих самых людоедов! Да в таком обществе святой свихнуться может!

На этот раз богиня Маниту, забросившая Ориона на небо, промолчала. Я заметил, что сегодня все частенько не поддерживают диалог. Вон, например, Женька минуту назад промолчал.

- Кстати, Маниту, зачем ты нас преследуешь и периодически появляешься? - спросила Кристина.

- Я - ваша провожатая.

- Какая провожатая? Для чего? - сыпала вопросами Броневич, но Маниту не ответила, лишь сказала:

- Любите живое, - и голос ее стих.

- Да любим, даже не едим животных, - проворчала Броневич.

Мы стали есть.

- Нет, эта Маниту меня просто бесит! - пожаловалась через десять минут Кристина, жуя вегетарианский бутерброд из листьев салата. - Появляется, всякой чуши несусветной наплетет и исчезает! А мы - разгадывай, что там хотела сказать ее величество Маниту!

Я был того же мнения:

- Не говори. Можно подумать, нам делать нечего, кроме как сидеть отгадывать ее таинственные фразы.

Женька тоже согласился.

Я умилился. Какое взаимопонимание!

- А теперь - спать, - распорядилась Кристина. - Уже двенадцать почти. Надо с утра отправиться на поиски Утки.

Бдительно потушив за собой костер, мы разместились в просторной палатке, предварительно пожелав друг другу спокойной ночи и начали отходить ко сну. По привычке я заснул не сразу. Голову распирали мысли. Как там идет война? Кто побеждает, а кто проигрывает? Что делают остальные мои одноклассники и учителя? Правильно ли мы сделали, что убежали с войны? Не посчитают нас за дезертиров? В конце концов, войну затеяли не мы, а эти дикари из деревень. И нечего мне переживать.

От размышлений мне стало душно, и я выбрался из палатки на свежий воздух. Сначала я чуть не ослеп. Над моей головой висела огромная желтая Луна, сегодня было полнолуние. Каждая впадина на спутнике была отчетливо видна и, казалось, что к Луне можно запросто прикоснуться. Черное небо усыпали яркие звезды. Такое впечатление, что небо Луну не удержит в своих объятьях, и она упадет, прямо на меня. Боже, от моей персоны, наверное, даже мокрого места не останется.

Внезапно мысли в голове заскакали, я ринулся в палатку, достал из рюкзака блокнот и ручку, и начал лихорадочно записывать строчки, которые сами собой складывались в моей многострадальной голове и выпрыгивали из-под пера:

Когда смотрю я в небо звездное

Сквозь толщи воздуха морозного,

Луна продолжает свой медленный путь,

А Солнце на запад ушло отдохнуть.

Луна освещает своим серебром

Деревья, кустарник и маленький дом,

Звездочки вокруг нее собрались,

Так и до утра остались...

"Ах, какие стихи - восторженно думал я, отложив ручку. - Какая прелесть - Луна, звездочки, домик! Вот это стихотворение точно экранизируют! Конечно, фильм будет короткометражный, это пустяки. Потом я стих продолжу, и снимут вторую часть фильма". Восторг резко сменился критикой в отношении моих стихов: "Фу, бредятина на постном масле! Не стих, а тихий ужас. Почему морозный воздух, в то время как на самом деле в джунглях он горячий? Какую связь имеет Луна и кустарник? И с какого бока я приплюсовал к ним маленький дом? Я - бездарность, а звезда на литературном небосклоне мне даже не светит. Зря листик испортил". Меня так и подмывало вырвать листик, растоптать его и не показывать никому, чтоб не позориться. Только собрался уничтожить восемь бездарных строчек, как голос Маниту ласково прошептал:

- Не делай этого, Артем! Твои стихи не ужасны, наоборот - в них есть та изюминка, которая достается не всем писателям! Они тщетно пытаются в себе ее выработать, а у тебя она - врожденная, так что иди, спи и не затаптывай свой талант!

- Вы правда так считаете? - поинтересовался я, ожидая, что Маниту рассмеется и скажет: "Ой, дурак какой, я издеваюсь над тобой, а ты веришь!" - может, она на самом деле соврет - не дорого возьмет, но богиня сказала:

- Правда, Артем, правда. Я вижу в тебе огромный потенциал, - и, по обыкновению, голос растворился.

Окрыленный похвалой, я прошествовал в палатку и прилег. Пожалуй, это стихотворение даже лучше, чем про Деда Мороза. Да, я с каждой новой строчкой оттачиваю свой поэтический талант до совершенства. Еще у меня есть изюминка! Нужно эту изюминку использовать по полной программе, пока она не высохла и не превратилась в обыкновенную виноградную косточку. С чувством вселенской радости на душе я заснул, должно быть, с улыбкой на устах.

Глава 5

А ДОМОЙ ХОЧЕТСЯ ВСЁ СИЛЬНЕЕ...

В этих джунглях мы уже третий день. Я привык к чистому воздуху, к бескрайним зеленым просторам, к омовениям в кристально чистой воде ручьев.

В один прекрасный момент мы обнаружили, что заблудились.

- Нет, это вообще хамство, ужас, позор, кошмар, стыд вместе взятое! Как вы могли заблудиться, живо отвечайте! - рвала и метала Кристина.

- Здрасьте, а мы при чем? - удивился Женька одновременно за меня и за себя. - Или ты забыла, что шли мы все вместе?!

- Женька, я же дама, не забывай об этом, - напомнила Броневич. - Это вы не уследили, а теперь отнекиваетесь.

Эфроимский изумленно покачал головой, не зная, что сказать:

- Слов нет, остались одни эмоции! В тобой можно окончательно в идиота превратиться.

Кристина схватилась за сердце и пыталась натурально разыграть сцену "Ужас времен":

- Ой-ёй-ей, какие ужасные времена! Да в 16 веке, чтобы, вы, нехристи оловянные, знали, рыцари за даму бились до потери сил!

- Во-первых, мы не нехристи, - вступился я за нас, - во-вторых, не перескакивай с одной темы на другую! И почему это, мы, интересно, должны были следить за дорогой?

- Потому, что вы - мужчины, а я - дама! - пани величаво вскинула голову и приосанилась.

- Подумаешь, - пожал плечами Евгений. - Хоть дама, хоть баронесса, хоть царевна-лягушка, хоть пава - шли мы вместе, так что нечего на нас все сваливать.

- Давайте спокойно все обсудим, - призвал я к здравому уму друзей.

- Давай, - легко согласился Женя, он вообще парень сговорчивый.

- Ну что ж, так и быть, давай, - кивнула Кристина, как будто сделала величайшее в мире одолжение.

Женька разложил вопросы по аккуратным полочкам. Кстати, Кристину бесит это выражение - "разложить что-либо по полочкам". Как-то сидим на истории, а Авоськина Татьяна Ивановна, учитель истории, та, у которой Мишка горшок с цветами разбил, по обыкновению сказала:

- А теперь разложим весь материал, пройденный за урок по полочкам.

Кристину передернуло. "По полочкам" действовало на нее как красная тряпка на быка.

- Мунисэ, начинай заполнять полочки! - сказала историчка, у нее, в отличие от Кристины, "по полочкам" любимое выражение, она употребляет его при каждом удобном и неудобном случае.

Мунисэ кое-как заполнила полочки информацией.

- Кристина, вторая полочка достается тебе, - осчастливили Авоськина Броневич.

Кристина не выдержала и взорвалась:

- Татьяна Ивановна, вы просто достали меня уже своими вечными "полочками", умоляю, смените репертуар, а то я вас когда-нибудь, вот честно, побью!

Историчка поперхнулась, вызвала директора. Директор, очень добрый и компанейский мужик, для вида поругал немного Кристину и, подмигнув, удалился из класса. Интересно, что после этого случая Татьяна Ивановна почти перестала употреблять в своей речи "по полочкам", наверное, Кристина все-таки малость запугала ее.

- Первое - с чего ты взяла, что мы заблудились? - начал Женя.

- Я проснулась, - принялась объяснять Броневич, - и подумала, в какую сторону нам идти, ведь дикари, когда накинули на нас сетку, долго петляли и с курса мы сбились.

- Понятно, - кивнул Женька.

Мне лично было ничего не понятно, так чего же Эфроимский понял, хотел бы я знать?

- Второе, - поторопила его Броневич.

- Что второе? - не понял Женя.

- Господи, ты сказал: "Первое - с чего ты взяла...", а второе что?

- А, - дошло до Женьки, - я не знаю, что второе, это я так, для важности произнес.

Кристина неизвестно для кого махнула рукой на Женьку, вроде, пожалуйста, что я говорила, времена кошмарные, а вот их яркий представитель. Себя же она к временам не относила, словно не одновременно с нами жила.

- Так это запросто определить можно, куда идти, - просиял Женька.

- Как? - подались мы с Кристиной вперед.

- Слушайте, - с важностью изрек Женька, почувствовав себя центром нашего внимания. - Кристина была не права, дикари совсем не петляли, мы шли прямо.

- Ха, много ты понимаешь, - закричала Броневич. - Помню я, помню, как земля петлями шла.

- Ха, это не земля петлями шла, а голова твоя садовая кружилась, тебя же ранили, не забывай! Видно, яд такое действие имеет.

Расхакались тут, хакалки.

- А я как-то совсем забыла, что ранена была... - немного остыла Броневич.

- Артем, вот подтверди, мы же прямо шли! - запросил мое мнение Женька.

Я добросовестно восстановил в голове позавчерашние события. На нас накидывают прочную сетку, и ведут в деревню. Ни разу не сворачивая, мы шли по прямой, там еще какая-то тропинка была.

- Да, мы прямо шли, - подтвердил я.

Женька победоносно посмотрел на Кристину, та одарила меня взглядом, которого удостаиваются разве что враги народа. Она, хоть и не права, но от мнения своего не отступит. Такой у нее характер. Любовь любовью, а мнение мнением. Вдруг эта самая любовь мне показалась ужасно смешной, как будто все произошедшее два дня назад (поцелуй) было нереальным.

- Короче, мы запросто выйдем на наш прежний путь, - заверил Женя.

- Как?

- Очень просто. У меня такой вот математический раскладик: от автобуса до места, где нас схватили, мы тоже шли напрямик, так как скала была прямо перед нами. Пусть автобус, то есть точка отправления будет "А".

Мы с Кристинкой послушно вникали.

- Точка, где нас схватили, она же и точка, в которой наш путь преломился, будет "Б".

Мы дружно кивнули.

- Деревня станет точкой "В", то есть на ней заканчивается отрезок от "Б". Сюда, из "В", мы шли тоже прямо, это место - "Г".

Мы снова кивнули. Если так дальше пойдет, то шея моя сломается.

- И как вам мой раскладик? - с сияющей физиономией спросил Женька. Я и Кристина уставились на него. Ни я, ни она не поняли, в чем смысл заумного плана. Нет, математика, даже такая простая, не для меня.

- Что скажете? - не терпелось Женьке.

- Я скажу тебе вот что: одно из двух: или я дура или ты дурак! Скорее всего, второе! Я ни фига не поняла из твоего чокнутого плана!

А я молчал, хотя тоже план не понял. Я не такой глупый, как Кристина и то, что до меня смысл плана не дошел, я не буду обнародовать. Я порадовался. Все-таки, какой я умный, скрываю свои недостатки.

Женька с жалостью посмотрел на Кристину, потом на меня:

- А ты понял?

Я мудро решил не вдаваться в подробности и опять же мудро, но туманно ответил:

- Да так...

Женька вроде бы поверил. И уже Кристине сказал:

- Если ты не вникла, проблемы твои, так что больше подходит первый вариант.

- Ладно, - легко согласилась Броневич, что на нее очень не похоже, значит, следует ждать подвох. - Растолкуй мне подробно.

Женька тоже легко согласился растолковать:

- Отрезок "АБ" - прямая линия. "БВ" - тоже. "ВГ" - опять прямая популярно растолковал Женя. - Что получается?

Мы с пани призадумались. Она в математике тоже не была сильна. И тут меня озарило:

- Получаются три прямые линии! Если "ВГ" соединить с "А", получится "ГА", то есть точка нашего отправления и точка конечного пути! Выходит растерялся я от догадки - что автобус где-то рядом. А отрезки складываются в треугольник. То есть "Г" совмещается с "А".

- Браво, - чуть ли не рукоплескал Женька.

- Какой ты у меня умный, - расцвела Кристина.

Решив не уточнять, почему "у нее", ведь мы вроде бы сердца не соединяли, я продолжил теряться:

- План нескладный. Сам подумай: с чего ты взял, что отрезки непременно соединяются? Может, они в разные стороны повернуты!

Здесь и Женька заметил погрешности своей теории:

- Да-а, - пригорюнился он, - фиговенький план.

Я подбодрил его:

- Подумаешь, фиговенький! Зато единственный! Ведь я и Кристина ничего не придумали!

По лицу Броневич я заметил, что она стала судорожно придумывать план, но попытка не увенчалась успехом. Она молчала. За себя же я был точно уверен - проекта у меня нет, так что Женькин был единственный.

- Объяснил... - досадливо рапортовала Кристина.

Так вот в чем подвох! Она, наверное, думала, что Женька не сможет доходчиво растолковать идею, и Кристина разбила бы его в пух и прах. К глубокому Кристининому сожалению парень свою догадку подробно разжевал. А разбивать его после этого в пух и прах было бы с ее стороны, по крайней мере, глупо. Я стал подбадривать Кристину ехидными улыбочками, как она позавчера меня, когда я сидел под столом. Представляю ее расстройство - она не разбила Женьку в пух и прах!

- И что нам этот план дает? - спросила Кристина, по-моему, опять с подвохом.

- Дает... - Женька призадумался, - если автобус рядом, то мы сможем пройти по тому же самому пути, который ведет к скале, и спасти Утку. После этого, уже вместе с Натальей Николаевной мы пойдем в деревню, там сейчас война идет, соберем всех наших и попытаемся вернуться домой!

"Хорош план! Ничего не скажешь!"

Кристина снова расстроено поморщилась. Ну что ты будешь делать человек умеет все понятно объяснить, и из-за этого отпадет возможность над ним (над человеком), вдоволь поиздеваться и посмеяться над его умственными способностями!

Я опять же начал подбадривать Кристину ехидными улыбочками. Вам повезло, что вы держите в руках эту книжку, такой шанс выпадает не каждому, потому, что я даю вам бесплатный совет: если ваш знакомый чем-либо огорчен, и жизнь ему кажется серой, подбодрите его ехидной улыбочкой или жизнерадостным кивком, и краски жизни возвратятся на прежнее место. Действует стопроцентно. К Кристине явно вернулась настроение (вот что могут ехидные улыбочки!), и она принялась с энтузиазмом развивать Женькин план:

- Прикиньте, как Утка обрадуется, когда мы ее спасем! Она же еще годовые не выставила, так я вас уверяю: поставит всем пятерки!

Я пристыдил Броневич:

- Ай-ай-ай, Кристина, не стыдно тебе так говорить? Или ты из корыстных побуждений ее спасаешь? Женщине плохо, сидит в гнезде, страдает, а ты за оценки думаешь!

Мои ожидания не оправдались, пани ничуть не устыдилась:

- Да брось ты, - отмахнулась Броневич, - только не говори, что у тебя таких мыслей не возникало!

Я быстренько перебрал свои мысли и обнаружил удивительную вещь:

- Возникало. Но, по крайней мере, я свои мысли-недостатки скрываю.

- А я - нет! Говорю то, что думаю!

- У тебя язык без костей, получишь когда-нибудь по башке, - выступил я в роли пророка.

- Главное чтоб ты не получил.

- Не получу.

- Вот и все.

- И все, - похоже, мы с Броневич снова стали врагами. - А кто тебе сказал, что Утка ждет - не дождется нас в своем гнезде? Может, она уже давно птицу придушила и нас разыскивает по джунглям!

Кристина замерла. Потом неуверенно молвила:

- Так все думали.

Я пожал плечами: "Можно подумать, ты обо всех все знаешь".

- Хватит вам препираться, пора идти, - прервал наши разборки Женька.

Собрав рюкзаки, мы в очередной раз двинулись в путь.

- Блин, куда это оружие девать? - трясла двумя арбалетами (моим и Женькиным) и луком (своим) Кристина.

- Туда же, куда и вчера, то есть в руки возьмем, - сказал Женька.

- И охота с ним таскаться?

- Неохота, но оно может пригодиться! Представь - к нам снова дикари какие-нибудь пристанут, а мы - фьюи! - стрелой в них!

Ах, как был прав Женька! Жаль, что все получилось не совсем так...

- А, ну, в таком случае, оружие надо взять, - мигом посерьезнела Кристина.

Мы каждый взяли свое оружие, оно раньше принадлежало Остроге.

- Где автобус? - возмутилась Броневич через полчаса ходьбы по джунглям.

- Не знаю, - ответил Женька. - По идее, давно должен был быть.

- По идее, - передразнила пани. - За такие идеи надо по рукам бить.

Я не совсем понял, почему по рукам, ведь идеи выдумывают мозгами. Ладно, мелочи жизни.

Эфроимский надулся:

- Да?! Умная нашлась! Сама фиг что придумала, а на меня наезжаешь!

Броневич малость приостыла от неслыханной наглости:

- Да я что...

- Вот именно, что ничто!

Кристина уже справилась с шоком:

- Не ори на меня! Только я имею право на людей орать!

Женька собирался что-то гневно ответить, как я пресек его криком ужаса:

- А-а, смотрите туда! - палец мой был устремлен вперед.

- Фу, снова они! - поморщилась Броневич.

- Мне это уже надоело, - пытался справиться с приступом тошноты Женя.

- Идем-ка отсюда, - распорядился я и зачем-то посмотрел в последний раз на тех самых тараканов, которых мы видели позавчера, из-за них же стошнило Стакановну.

- Вы понимаете, что это значит? - Женька покосился на тараканов.

- Понимаем, - закивали мы.

- Если этих самых тараканов мы уже видели, получается, что моя теория оказалась действенной! - радовался Эфроимский.

- Не совсем, - внесла корректив Кристина. - Ты немного просчитался. Точка "Г" находится чуть дальше "А", ближе к "Б". Автобус остался позади.

Я удивился:

- Сдался сто лет вам этот автобус! Ничего нужного в нем все равно нет! Это даже хорошо, что теория с изъяном, выходит, что точка "Д" - (скала, на которой предполагаемое гнездо и Утка), ближе, чем мы думали, и идти нам предстоит меньше!

- Ты прав, - вздохнула Броневич. А Женька довольно улыбался. Ведь теория с точками - его!

С удвоенной скоростью мы зашагали в сторону скалы. Вон она, громадина! Где-то там сидит Утка в гнезде и ждет спасения. Или не ждет, а прочесывает джунгли как ищейка и нас ищет, а мы - её. Спорный вопрос. Если подумать потрясающе! Откуда в непроходимых джунглях (в принципе, очень даже они проходимые, стоит только постараться) взяться скале? Ведь это нелогично! Скалы чаще всего встречаются возле берегов! А если подумать еще лучше, то эту самую хваленую логику, которую нам пачками вкладывают в голову второй год, нужно удалить из школьной программы и прекратить ее существование в целом, ведь воронка, скала, и все, что с нами произошло - все это НЕ ЛОГИЧНО!

У нас в школе есть предмет "Логика", его никто не понимает, особенно "Логический квадрат", о котором Авоськина, по совместительству преподающая историю, может часами упоенно вещать.

Вдруг Кристина остановилась и согнулась пополам.

Я подумал, что ее подстрелили, но девушка отчаянно смеялась, вытирая слезы боа:

- Ой, не могу, умру сейчас!

"Да, точно подстрелили".

- Тебе плохо? - выразил я интерес.

- Мне хорошо! Пацаны, прикиньте, что, если там сидит наша Утка в гнезде и высиживает яйца той птицы! Я уже представила: соломой их обложила и заботливо их греет! Птенцы вылупляются, Утка пережевывает червяков, саранчу и кормит их, как наседка!

Мы тоже покатились со смеху. Биологичка Утка вполне на это способна.

Отсмеявшись, мы вновь пошли.

- Давайте поедим, - предложила пани, присаживаясь в тень пальмы.

- Давай, - мы с Женькой были не против подкрепления.

- Парни, еды у нас на один раз осталось, - с удивлением обнаружила Кристина, копаясь в рюкзаке с едой. - И бутылка уксуса.

- Как? - в свою очередь удивился я. - Мы же вчера рюкзак под завязку набили!

Броневич развела руками:

- А вот так! И не смотри на меня так, как будто я все съела!

Почему-то я смутился, ведь у меня даже таких мыслей не было. Вечно Кристине все кажется. Вот как тогда, в третьем классе. Зимой, перед началом первого урока, раскрасневшаяся от мороза Броневич в объемной шубе влетела в класс и, оглядев кабинет, с досадой хлопнула себя по ноге:

- Вот черт! Так и знала! Точно задушил!

Дети, то есть мы, с нескрываемым интересом в нее впялились. И наперебой завопили:

- Кто?

- Кого задушил?

- Расскажи!

Броневич, всегда любившая вводить всех в шок, взяла учительский стул (!!!) и уселась на него с видом королевы. Учительский стул всегда был чем-то вроде запретной зоны, иногда садиться на него имели право только подлизы-отличники, когда им не хватало мест, а простой народ, (то есть я и Кристина, она тоже не блистательно училась), мог об этом лишь мечтать. Все ахнули. Я ахал еще минут пять, так как всегда был особо впечатлительным ребенком. Эх, что поделаешь, раз Господь при раздаче фантазии слишком щедро отсыпал мне ее.

- Мунисэ, закрой дверь! - приказала пани, развалившись на мягком стуле. Ли послушно закрыла дверь.

- Слушайте сюда, - жарко прошептала Броневич одноклассникам. Мы подались вперед, ожидая чего-то феерического. Класс замер, не было слышно ни одного постороннего звука.

- Эсфирь только что, буквально пять минут назад, задушили!

На этот раз я ахал все 10 минут, пока кто-то не крикнул мне:

- Да заткнись ты!

Я заткнулся, но про себя продолжал ахать, ведь, по словам Броневич, Эсфирь Наумовну, нашу молоденькую учительницу начальных классов задушили!

- Не может быть, - прошептал я.

- Может, - заверила меня Кристина. - Поднимаюсь я по лестнице на второй этаж, в кабинет, а под лестницей, в пролете, стояла Эсфирь, а Адольфович ее душил!

- Мамыньки, - по обыкновению запричитала украинка Вера. - Это ужас какой-то! Учителей прямо под лестницами душат!

- Ужас-ужас, - подтвердила Кристина. - Если хотите, пойдемте, и вы все своими глазами увидите! Все, конечно, хотели. Чуть не выломав дверь, мы всем классом побежали под лестницу. В голове у меня четко стояла страшная картина: неестественно вывернув шею, Эсфирь Наумовна лежит на паркетном полу и из-под ее головы струйкой течет темная кровь. В реальности оказалась все совсем не так. Затаив дыхание, мы облепили перила и посмотрели вниз: и, правда, под лестницей стояли Эсфирь и Адольфович, но физрук не душил классную, а наоборот: усердно обняв, страстно целовал ее.

Я слез с металлических перил и с особенным выражением покрутил пальцем у виска (я люблю крутить пальцем у виска):

- Броневич, ты никак с дуба упала? Они же обнимаются, - последнее слово я произнес тише предыдущих.

- Ой, да что ты ерунду порешь? - отвергла Кристина, тем временем мы успели вернуться в класс.

- Слушай, я поражаюсь твоей наивности, - изумился я, очень развитый ребенок, победивший в этом же третьем классе на конкурсе стихов (мое произведение было про деда Мороза, не забывайте!). Оказалось, что не один я такой умный. Все наперебой объясняли Броневич, что никто никого не душил...

- Подумаешь, зато мы узнали, что у Адольфовича и Эсфирь роман, напомнила пани. - Теперь мы можем их шантажировать. В эту идею никто особо не вцепился. А вот Броневич вцепилась руками, вгрызлась зубами и предпринимала успешные попытки шантажа в корыстных целях. С помощью шантажа Кристина закончила третий класс отличницей. Эсфирь до сих пор шарахается Броневич, как черт от ладана, хотя уже не зависит от нее: ведь она передала нас Морозко, начиная с пятого класса. И чего, интересно, Эсфирь боялась? Того, что все узнают о любви? Странно... тут, по-моему, гордиться и радоваться надо.

Историю с шантажом не буду здесь рассказывать, так как к делу она не относится, я просто привел пример, как Кристина все преувеличивает, и мой недоуменный взгляд по поводу исчерпания ресурсов провизии она не так, как надо растолковала.

- Как ты могла такое подумать - что мне жалко для тебя еды?! возмутился я, мысленно отвечая на свой же вопрос: "Очень даже могла, особенно напрягать мозги не надо".

- Ой, Артемка, ну извини, это, наверное, у меня от полнейшего шока, предположила Броневич.

- Наверное, - недовольно ответил я и с ужасом подумал: "Вот ЭТА меня целовала? С НЕЙ я собирался ехать на "Динамо"? Да ноги ее там не будет! Конечно, будет, но сопровождать ее я не собираюсь. Броневич как была грубиянкой, так и осталась, а ее рассказы насчет любви - очередная глупая выдумка, чтобы посмеяться надо мной! Ах, а Мишка - Мишка-то тоже придурок! Он, скорее всего, специально этот разговор про любовь затеял, чтоб потом Броневич прикол продолжила! А Броневич потом, когда поцеловала меня, по сути дела, Бунину все рассказала, представляю, как они заливались! - от одной мысли я залился краской. Спелись, мерзавцы. А я-то, простодушный, поверил в их байки! Мне требуется обязательно переговорить с Женькой, посоветоваться. Боже - меня изнутри обдало арктическим холодом - а что, если и Женька с ними за компанию? Предатель, - я подозрительно присмотрелся к Эфроимскому. Подлец, копается зачем-то в земле, и как натурально восхищается: "Ой, смотрите, земляные попугайчики! Какие они восхитительные!" Ага, верю. Попугайчики земляные. Сам дурак и не надуришь меня, земляных попугаев не бывает!". Оказалось, бывает. Подлетела маленькая яркая птичка и бойко клюнула Женьку в руку, которой он копался в земле. Я злорадно улыбнулся. Так ему и надо! Подойдя поближе, я с изумлением обнаружил... гнездышко в земле и маленьких пищащих в нем птенчиков! Я умилился. Нет, все-таки Женька не в их компании, он хороший и меня не стал бы обманывать своей дружбой. Но, все-таки я решил осторожней вести себя с Женькой и Кристинкой. Потом и с Буниным. Господи, у меня, по-моему, паранойя зарождается. Я рассмеялся. Мне все, абсолютно все стало понятно с этим странным перемещением автобуса, с джунглями! Это все какая-то идиотская постановка, глупый спектакль с множеством персонажей, нелепая сценка! Надо мной издеваются, я - участник этого бреда, а все остальные - актеры из погорелого театра! Я начал в ажиотаже теребить деревья, кустарники, траву, лианы, кусающихся попугайчиков. Нет, все настоящее. А, точно! Это съемки на природе! Вдруг я сел на землю и заревел. Никакие это не съемки, Женька, Броневич и остальные - не актеры, перемещение натуральное, людоеды не поддельные, и джунгли тоже живые, не искусственные!

- Заяц, что с тобой? - обеспокоено спросила Кристина. - Не переживай ты так из-за еды, раздобудем еще.

На смену слезам пришел истерический смех. Броневич подумала, что я из-за еды рыдаю! Если честно, я и сам не знаю, что с моими слезными железами приключилось, почему они самовольничают? Нет, знаю. Просто навалилось все разом тяжелым мешком с эмоциями, и я не выдержал... Прошу не судить.

- Да я не из-за еды, - сказал я Броневич, которая заботливо, как мама обнимала меня и успокаивала. Мама! Я с новой силой облился слезами. Ах, какая Кристиночка ласковая, она по правде любит меня, а я, дубина стоеросовая, усомнился в ней. И в Женьке. Мне стало так стыдно за себя! Неожиданно я рассказал Женьке и Кристине всё. Абсолютно всё - о моих сомнениях в их любви и дружбе, о мыслях, что они актеры... Они поняли меня и... сами заревели в голос! Теперь мы втроем дружно предавались плачу. Со стороны это, наверное, смотрелось весьма необычно - двое пятнадцатилетних парней и одна девушка утопают в слезах посреди джунглей. Если честно, на сторону мне было наплевать, и я по полной отрывался, прилежно рыдая.

Когда стенаться и жаловаться на судьбу нам надоело, мы вспомнили, что хотели кушать.

- Если еды осталось на один пир, то этот пир нужно... отпировать! логично рассудил Женька. Нет, все-таки логику не надо исключать из школьной программы.

Мы согласились. Еды в джунглях навалом, так что расстраиваться нужды нет. Одних бананов вокруг миллионы тонн. На каждой банановой пальме висит с несколько десятков приличных гроздей. А кокосовых пальм еще больше, чем банановых. Проживем! Люди в войну кожуру от картошки ели, и были живы, хоть и не совсем здоровы. А тут - полная чаша - бананы, ягоды, съедобные корешки, орляк. Ешь - не хочу!

Мы откушали и в сто первый раз продолжили путь к скале, до которой, казалось, было рукой подать. Скала возвышалась впереди грозной заостренной глыбой, её верхушка скрывалась в редких облаках. Скала эта жутко необычная. Вроде бы она рядом, вот-вот, и притронемся к ней, но шли мы уже в общей сумме несколько часов и расстояние не уменьшалось... Может быть, она заколдованная?

- Стойте! - приказала Броневич.

Я и Женька резко остановились.

- Что? - поинтересовался я.

Женька тоже вопросительно посмотрел на пани, он, видно, тоже о чем-то усердно мыслил, раз пропасть не заметил. Одна Кристина была бдительна.

- Неужели вы слепые? - удивилась Броневич. - Впереди пропасть! Во истину, в нескольких метрах он нас заканчивалась твердь земная и начиналась пропасть. Через несколько десятков метров пропасть заканчивалась, и вновь джунгли. Причем джунгли росли вокруг... скалы! Вот так всегда, пришли к цели - так нет же, обязательно что-то должно встать перед нами и целью (скалой)! "Закон подлости" называется.

- Женька, Артем! - возбужденно завопила Кристина. - Нам требуется перебраться через пропасть, залезть на скалу, спасти Утку, разыскать воронку и, считай, мы дома!

Уверенность Броневич открыла во мне новый поток сил, и я пытался быстренько придумать, как перебраться через пропасть. Ведь, чем быстрее мы окажемся на том краю, тем быстрее я окажусь дома, и закончатся все эти приключения! Или только начнутся?..

Глава 6

ПРЕДСМЕРТНОЕ КИНО

- Можно сделать веревочный мост, - предложил я.

- Ага, и как мы его на ту сторону прицепим? - съехидничала Броневич.

Я растерялся:

- Не знаю...

- Я о том же.

Перебрали мы с добрый десяток идей, и все они были конкретно отвергнуты Кристиной.

Я уже собрался как следует отчаяться, и тут Броневич спокойно сказала:

- Мы перелетим. Мы с Женькой вытаращились на нее, а она невозмутимо развивала идею:

- Сделаем дельтаплан из моего обалденного платья. А что? Материала много, крепких веток предостаточно.

- Тебе не жалко наряд?

- Жалко, но ведь Баранова уже и так его испортила... Цель оправдывает средства, - философски заметила Кристина. - Все будет происходить так: человек прицепится к средству воздушного передвижения где-нибудь снизу, разгонится и перелетит через пропасть.

- Подожди, это слишком опасно, - проявил я осторожность. - А если дельтаплан не выдержит нагрузки и свалится? - я как раз подошел к краю бездны и глянул вниз. Жутко. Дна не видно, ноги у меня подкосились, я поспешил отойти подальше от гигантской ямищи. Я очень "вовремя" припомнил историю о стаде бизонов, и мне стало еще страшней.

- Волков бояться - в лес не ходить, - сказала, как отрезала Броневич. К тому же это единственный шанс перебраться на ту сторону.

Поколебавшись, я кивнул, мол, согласен с дельтапланом. Женька тоже дал добро. Через полчасика прочные ветки были раздобыты, платье разорвано. На пани осталась одна подкладка с пластиковыми обручами.

От старания высунув языки, мы работали: я подбирал по размеру палки, Женька искал веревки, пани делала выкройки. Работа кипела. Наконец Женя примчался с чем-то диковинным в руках.

- Что это? - сразу приспичило мне знать, я любознательный.

Женька посмотрел на меня с безграничным удивлением:

- Сухая лиана, лиановые веревки. Не притворяйся, что не знал.

- Знал, конечно, просто это, наверное, лиана другого вида, я не такие лиановые веревки всегда использую в хозяйстве, - удалось мне выкрутиться. На самом деле я никогда в жизни в глаза не видел сухую лиану, а уж тем более лиановые веревки.

- Разве у тебя дома есть лиановые веревки? - изумился Эфроимский.

- Конечно! Они самые надежные и прочные, - заврался я. Евгений пожал плечами.

- Артем, тащи конструкцию! - велела Кристина.

Я подчинился.

- Та-ак, хорошо, - Броневич примиряла куски ткани. Потом села на корточки и принялась связывать между собой части будущего дельтаплана. Когда с этим было покончено, девушка пришила с помощью иголки из дерева, созданной ею же самой, и веревками из лианы, лоскуты дорогушей ткани.

Вскоре с летательным аппаратом было покончено.

Красавец-дельтаплан был оставлен немного в стороне, а мы, изнуренные трудотерапией, сидели немного вдалеке от пропасти и отдыхали.

- Не мешало бы подкрепиться, - сказала Броневич.

- Да, неплохо было бы, - я тоже хотел есть.

- Сделаем вот что: сейчас мы разойдемся в разные стороны и встретимся здесь через полчаса.

- Зачем расходиться? - удивился Женька.

- Мы должны действовать сообща. Артем, например, соберет дров для костра, я бананов, их можно пожарить, ты - каких-нибудь ягод или съедобных корешков.

На том и порешили.

Если вы думаете, что в джунглях навалом сухих дров, то глубоко ошибаетесь. Веток на деревьях - тьма тьмущая, а вот сухих веток - нет. Может, кроме нас тут еще люди живут, и они делают запасы дров? Но я никаких человеческих следов не замечал.

Неподалеку я приметил дровишку и поспешил к ней.

Вдруг я услышал справа четкий хруст.

- Кристина? - вопросил я в глубь густых деревьев. Тишина. Юмористка. Напугать меня решила!

Раздался еще один треск ветки, уже ближе ко мне.

- Женька?

Нет, не Женька. Тогда стопроцентно Кристинка.

- Хватит вам шуршать! - закричал я. Сердце само собой часто забилось, адреналин хлынул в кровь, в висках застучали частые молоточки. Это не Женька и не Броневич, ведь они пошли совсем в другие стороны. Тогда кто это? Неужели снова дикари? Я этого не вынесу. Холодный хруст послышался вновь, вот прям за теми кустами. Я отважно подошел на шаг поближе. Раздвинул пышные ветки...

- А-а-а-а, - заорало существо и убежало вглубь джунглей. Я запричитал еще громче, убегая в противоположную сторону. Мамочки, какое оно страшное! Коричневое лицо или морда, я точно не разглядел, серые космы, совершенно дикие глаза. Боже, как мне страшно!

- Там... там оборотень! - указывал я пальцем туда, куда убежало существо.

- Какой оборотень? - поморщилась Кристина, ловко жаря на костре бананы. Уже костер без меня развели...

- Обычный оборотень, - продолжал я стучать зубами, с опаской оглядываясь назад.

- Артем, оборотней не бывает, - назидательно изрекла Броневич, а Женька подтвердил это кивком.

Надо же, оба успели вернуться и разжечь костер! Сколько же времени я исках дрова? И где они взяли деревяшки? Присмотревшись внимательнее к костру, я сделал вывод, что горят высохшие пальмовые листья.

- Ага, и воронок, засасывающих автобусы, тоже не бывает, - нашел я силы сострить.

- А вот воронки бывают.

- И оборотни существуют, - я подробно описал оборотня, встретившегося мне на пути. После этого Эфроимский и Броневич вроде бы поверили в перевертышей.

- И что ты предлагаешь? - спросила Кристина, протягивая мне жареный банан. - Ешь.

Оборотень отбил мой аппетит:

- Нет, спасибо, я не хочу, - вдобавок ко всему я не рисковал есть столь сомнительное блюдо - необычно как-то - жареные бананы. Отбросив сомнения подальше, я принял дар природы, изрядно подпорченный Броневич. - Я предлагаю быстрее есть, и лететь отсюда подальше!

Между прочим, жареные бананы вкусные, попробуйте как-нибудь.

- Так мы и собираемся это сделать, - сказала пани.

- Отлично! А то оборотень разорвет нас и косточки обгрызет!

Раньше в оборотней я не верил, но после увиденного мной в джунглях я поверил в них. Необходимо срочно раздобыть осиновый кол, чтоб оборотня убить. И священника, чтобы окрестности святой водой окропил. А, нет! Оборотней убивают серебряной пулей, это вампиров колышком приканчивают. Так, где бы серебряную пулю раздобыть? Конечно, можно цепочку переплавить, но цепочки нет, так как я после того ограбления драгоценные металлы на теле не ношу. Покой мне только снится! Там война, тут оборотни... В войне есть одно приятное для меня обстоятельство - отпала необходимость играть в колдуна. Раздался буйный треск за нашими спинами. Мы разом повернули головы. Из кустов и из-за деревьев выглядывали, как вы думаете, кто? Конечно же, людоеды из деревни Бухарипчим с копьями и арбалетами в руках.

- О, нет, - простонала Броневич. - Это выше моих сил!

- И моих, - поморщился Женька.

- Моих тоже, - присоединился я к друзьям.

Мы сбились в тощенькую кучку. Враги наступали:

- Беглецы, стоять!

- Умный какой, сам и стой, - возразила Кристина.

- Что делать будем? - спросил я, прикидывая, как лучше и эффектней покинуть людоедов.

- Разумеется, сбегать! - удивилась Кристина моей недалекости.

- Каким образом? - удивился я ее недалекости. - Они везде! Справа, слева, впереди! Остается один путь - в пропасть!

Пани поправила:

- Не "в" пропасть, а "через" пропасть! Мы перелетим, иначе, зачем строили дельтаплан?

Тут я усомнился в прочности данного изделия. Мы же дети, а не инженеры-конструкторы! И делали все на глаз, не соблюдая законов физики. А если посмотреть с другого ракурса, то правильно сказала Броневич: волков бояться - в лес не ходить. Перелететь через пропасть у нас, все-таки, какой-никакой, но есть шанс, а остаться в живых у людоедов, тем более, после побега - полная безнадега! Не сговариваясь, мы надели рюкзаки, подобрали арбалеты с луком, и, подняв над собой самодельный дельтаплан, вцепились в его поручень, разогнались, поджали под себя ноги, и под опешившие взгляды дикарей полетели над пропастью.

Я почувствовал себя птицей. Орлом, никак не меньше. У меня захватило дух, я летел над бездной, внизу была темнота (такая глубокая пропасть), с боков - толщи воздуха. Везет же птицам! И дельтапланчик не подвел, половину пути мы уже пролетели, осталось столько же.

Дельтаплан дернуло.

"Это в порядке вещей, - подумал я, паря в воздухе. - Воздушные ямы". Махину еще раз тряхануло, повело влево, ткань сверху оборвалась и улетела вверх, ветки, составляющие скелет дельтаплана, рассыпались одна за другой.

Мое сердце стучало так быстро, что, казалось, оно совсем не бьется.

Мы втроем закричали, падая в пучину пропасти. В моей голове заиграла некогда популярная песенка Лики Стар: "Падай, падай, падай ниже, падай, падай, падай глубже, ниже, ниже, ниже, глубже...", что мы с успехом и делали...

...В кино показывают и в книжках утверждают, что когда человек умирает, вся его жизнь пролетает перед глазами. Конечно, вся жизнь перед смертью просто не успеет промелькнуть, а вот картины, содержащие в себе самые важные, самые главные события, вполне успевают промчаться в погибающем разуме. У меня случилось то же самое. Получается, ширпотреб не врет.

Картина первая: со стороны я вижу, как появляюсь на белый свет из утробы матери. Явился я мертвым - при рождении захлебнулся внутренними водами. К счастью, врачи успели меня откачать. Белая вспышка.

Картина вторая: опять со стороны. Я, маленький, забавный и еще не умеющий разговаривать, сижу в детском кресле возле двора. Мама стоит рядом и зорко охраняет меня от разнообразный влияний окружающего мира. Вдруг появляется огромная собака. Мама, до ужаса боящаяся этих животных, хлопается в обморок и лежит на асфальте. Я тяну руки к собаке и говорю первое в жизни слово: "Ава". Родительница его не слышит, она находится в беспамятстве. Это уже потом, когда я сказал второе слово: "Крыса", и мама его услышала, она подумала, что это мое первое слово, но на самом деле оно второе. Первое, "Ава", просто было вне зоны матушкиной досягаемости. Лохматая собака подошла ко мне поближе. Я обнимаю ее, зверь умильно лижет мне щеку, мама приходит в себя, кричит во все горло: - Уйди, подлюка такая! - животинка пугается и кусает меня за щеку. Я сначала не понимаю в чем дело, потом морщусь от боли и с вдохновением начинаю реветь. Собака пугается еще больше и убегает в ближайший переулок. Меня везут в больницу и зашивают пострадавшую плоть. Ну кто просил маму отгонять собачку? Белая вспышка.

Картина третья: снова со стороны. Я в садике, мне пять лет. Вокруг резвятся малыши. Я залез на детский железный паровоз. Галка Самородкова, первая забияка садика, толкает меня в спину, я больно ударяюсь носом об паровоз. Галка убегает, думает, что я ее не заметил. Просто я - благородная душа, избавил ее от неприятностей. Час спустя нос распух, меня отправляют в сопровождении мамы и детсадовского врача в больницу. Нос распух еще больше. На шестой день лежания в больнице нос окончательно распухает, глаза не открываются из-за отека. Врачи беспомощно разводят руками и говорят родителям, что я не жилец. Сделать ничего нельзя. Я, еще не совсем понимающий серьезность происходящий вокруг вещей и удивляясь, почему плачут родители, сестра и родственники, пытаюсь играть с пластмассовыми солдатиками и изо всех сил улыбаться. Это не совсем хорошо получается, ведь лицо круглое, как у снеговика. В самый последний день моей жизни, равнодушно прогнозируемый врачами-дураками, маме, стоящей и тужащей у окна в больнице, смотрящей в темное звездное небо, в голову вихрем врывается мысль: "Позвони Семеновне". Ольга Семеновна - наша соседка. Мама снимает трубку и сквозь слезы звонит Ольге Семеновне. Она сначала накидывается на маму: "Дина, что ты сразу не сказала? У меня знакомая есть, отличный хирург!". Ночью в больнице происходит разбор полетов. В разные стороны летят заявления об увольнении по "собственному" желанию врачей, которые разводили руками (поотбивать бы им их). В экстренных условиях проходит операция надо мной. К утру опухоль спадает, врачи пачками уходят из больницы с рабочими чемоданами. Я - жив, они - безалаберные - уволены. Я спасен и до сих пор благодарю Ольгу Семеновну и Господа Бога, который, я уверен, послал маме мысль у окна. Белая вспышка.

Картина четвертая: вид слева. Лето, конец августа. Я сижу у папы на коленях и, вспоминая и воспроизводя буквы, выученные этим же летом, читаю сказку: "Лиса живет в лесу. Медведь ее сосед. Пришла зима. Лиса вяжет шерстяные варежки. Зимой в лесу холодно, деревья трещат. Варежки согреют медведя и лесу, им будет зимой тепло. Конец". Я обнимаю папу, это моя первая в жизни самостоятельно прочитанная сказка! Белая вспышка.

Картина пятая: крупный план. Сентябрь. Мне шесть лет. Я, папа, мама и множество незнакомых рядом людей стоят возле школы. По слогам я прочитал тусклую табличку, висящую перед входом в школу: "Все вместе". "Мама, что это значит?" - я указываю на табличку пальцем, вымазанным зеленой ореховой кожурой. Мама, с цветами в руках наклоняется ко мне, обнимает и говорит ласковым голосом: "Это, сыночек, значит, что у тебя будет много друзей, и вы всегда будете все вместе. Друзья будут разного цвета. Черненькие, беленькие, коричневые, даже желтенькие!" "А почему люди разного цвета?" - продолжаю я допрос. "Потому что так надо. Когда мир яркий, разноцветный, то и жизнь становится ярче!" "Понятно, - рассуждаю я. - Люди как цветы. Разноцветный букет красивее, чем одноцветный". Белая вспышка.

Картина шестая: вид сверху. Дорога. Вдалеке едет белый автобус. Белая вспышка. Вид слева. Колеса автобуса быстро вращаются, навстречу машине целеустремленно движется какая-то синяя плоскость. Водитель пытается затормозить, но уже поздно. Быстро увеличивающаяся синяя плоскость надвигается на автобус, машина проезжает сквозь синюю штуку. Бампер автобуса отсоединяется от плоскости, и... плоскость исчезает вместе с автобусом. Это же наш школьный автобус! Дорога пуста. Нет ни воронки, ни машины. По тому месту, где только что ехал автобус, ветер проносит перекати-поле. Откуда оно взялось в городе? Наверное, это уже моя фантазия дорисовала. Белая вспышка.

Картина седьмая: вид сверху. Пропасть. Через нее летит дельтаплан и, не долетая да края несколько метров, рассыпается и обрушивается вниз... Белая вспышка.

Картины жизни закончились. В коробке с мозгами снова заиграла песня. На этот раз группы "А-мега": "И лететь по белому свету, стать одним движением ветра, лететь, куда-то вдаль..." Лететь, кричать, смотреть картины и слушать песенки мне уже порядком надоело, я стукнул себя по голове, а то не голова, а натуральный магнитофон. Чего доброго - в котелке весь отечественный репертуар проиграет.

- Ай! - крикнули мы, как один, приземлившись на что-то мягкое.

- Мы уже умерли? - осторожно спросила Броневич.

- Не знаю, - пожал я плечами. В голове, наконец, стихли песенки.

Женька здраво рассудил, опершись локтями в густую зеленую траву:

- Если бы мы умерли, то не разговаривали бы.

- Тогда почему жизнь перед моими глазами промелькнула? - возмутилась Кристина, как будто не довольная тем, что жива.

- У меня тоже картины были, - сказал Женька.

- И у меня...

Рассказав друг другу фильмы, которые нам показывали в головах, мы стали решать:

- Так умерли мы или нет?

- Да нет же! - твердил Женька.

Я был с ним одного мнения, так как ощущал себя вполне живым и пригодным к дальнейшему существованию.

- А вот и нет! - воскликнула Броневич и кивком указала вперед:

- Вон идет апостол, который распределяет людей в ад или в рай.

Я проследил за направлением кивка.

- Боже, да это никакой не апостол, а оборотень из джунглей! - попятился я назад, узнав лицо перевертыша.

- Нужно подойти к нему и спросить: апостол он или нет! - Кристина поднялась с травы.

- Вот сама и иди, - у меня не было никакого желания беседовать с оборотнем. Ведь серебряной пули при себе нет.

Броневич уже стояла возле оборотня. Он сначала хотел убежать, но пани остановила его, схватив за руку.

- Вот, еще один факт, подтверждающий, что это не святой дух, - добавил Женька в свою копилку с фактами новый факт. - Он не стал бы он нас убегать.

Я согласился. Броневич уже смеялась с оборотнем (самоубийца) и они подошли к нам.

- Знакомьтесь, Адафья Быкова, - представила Кристина нам перевертыша. Это Артем и Женя.

Я подумал: "Да-а, Броневич совсем с ума сошла. Привела оборотня с нами знакомиться". Но правила приличия взяли верх и я сказал:

- Очень приятно, вы, оборотень, даже не представляете, как.

- Кто оборотень? - испуганно огляделось существо вокруг.

- Так вы же, - удивился я, решив до конца разоблачить перевертыша.

- Я не оборотень, - промямлило существо.

- А кто?

- Человек я, - с достоинством молвил оборотень.

- В таком случае я людоед.

Оборотень состроил физиономию, мол, мне еще и не с такими приходилось общаться.

Броневич отвела меня в сторонку и объяснила, что это не оборотень, а человек, который просто живет в джунглях, оттого так зарос. А Адафье пояснила, что я не людоед, просто это я так плоско пошутил.

Адафья пригласила нас в гости. Мы, чуть посовещавшись, приняли приглашение.

- Какой кошмар, - прошептала Броневич, глядя вверх.

Я тоже туда посмотрел. Мы находились в расщелине примерно километр глубиной. Скала стала еще дальше.

- Выберемся, - оптимистично заявил я.

Друзья были согласны. Прорвемся! Адафья завела нас в огромную дыру в земле. Оказалось, что это вход в тоннель. Побродив по узкому проходу, мы вышли... к тому самому месту, с которого, оттолкнувшись, совершили полет.

- Это что ж такое? - изумилась Кристина. - Подземный ход?

- Ага, - подтвердила Адафья. Я уже постепенно к ней привык. Жаль, что она не оборотень. - Тоннель. Я сама его вырыла еще много лет назад.

- Зачем?

- Там, внизу, множество разных трав и кореньев, не растущих здесь, наверху.

Адафья привела нас в ухоженный дворик, огороженный деревянный забором. Домик, стоящий в глубине двора, был деревянный. Крыша была покрыта пальмовыми листьями.

- Вот мой дом, - широким жестом руки Адафья указала на владения. Она мне уже не казалась такой ужасной, как оборотень. Просто человек живет в джунглях, вдали от цивилизации.

Мы расселись за деревянным столом.

- Уж извините, мяса нет, - виновато произнесла хозяйка. - Я животных люблю и не ем их, - в подтверждение этих слов Адафья погладила огромного рыжего кота, развалившегося на плетеном деревянном кресле. Видно, у людей натуральное хозяйство и мебелепроизводство.

Быкова собрала на стол, заварила травяной чай. Мы принялись за еду. Она мне показалась просто божественной после Кристининых печеных бананов.

- Как вы оказались в джунглях? - сочла нужным узнать Адафья.

Мы подробно рассказали об автобусе, о воронке и о наших приключениях.

- Я попала в эти джунгли почти так же, - грустно улыбнулась Быкова.

- Как же?

- В 1980 году, мне тогда было 20 лет, я ехала с котом в ветклинику...

Накануне кот Адафьи занемог. Все время кашлял, его "штормило", он на глазах исхудал и зачах. И это все произошло за день и вечер. Хозяйка отпаивала кота кислым молоком, давала таблетки, но коту становилось все хуже и хуже. Поздним вечером девушка вышла на лестничную площадку вытрусить половик. Одновременно с Адафьей выскочила из противоположно расположенной квартиры бабка Нюрка - сгорбленная худощавая старуха, ненавидевшая всех подряд, и противно засмеялась:

- Ну что, Адка, твой уродец уже окочурился?

Быкова удивилась: девушка никому про кота не рассказывала, она попросту не успела, да и желания особого не было. К тому же, кот из дома не выходил, и о его болезни никто не знал.

- Баба Нюра, откуда вам стало известно, что рыжик болен? проигнорировав "уродца", спросила Адафья.

- Дык жы ж я жы ж сама его откормила.

- Чем это вы его откормили?

- Крысиным жы ж ядом - проскрипела старуха довольным голосом.

Адафья схватилась за сердце, бросив половик на пол. Ада знала, что эта маразматичка травит животных, но она никогда не думала, что такое может случиться с ее питомцем. Девушка кинулась в квартиру и, решив разобраться с ужасной бабкой попозже, сгребла не реагирующего ни на что кота, усадила его в корзинку, написала короткую записку мужу: "Валера, я с Рыжиком поехала в лечебницу, Василискова бабка Нюрка из пятой квартиры отравила его крысиным ядом. Целую".

Девушка под аккомпанементы старческого смеха наспех заперла дверь и кинулась в машину. Та, естественно, с горем пополам завелась и, дребезжа мотором, поехала. В кино всегда так бывает: герой куда-то спешит, а вполне исправный автомобиль не заводится. Когда герой теряет терпение и почти уже убегает пешком, машина в самый последний момент заводится.

У Адафьи вышло точно так же. Кот издыхал на соседнем сиденье, Быкова торопилась, со всей силы давя на упругую педаль газа.

Кот протяжно мяукнул. Адафья обернулась к нему: "Держись, славный мой, все будет хорошо. А Нюрку я лично придушу". Развернувшись к лобовому стеклу, Адафья увидела, что на пустынной дороге прямо по курсу на нее надвигается синяя воронка. Девушка и вскрикнуть не успела, как воронка поглотила автомобиль. Адафья потеряла сознание. Очнулась она... в джунглях. Сначала не поняла, что происходит. Машинально хотела успокоить кота, повернулась к нему, а он... живой и здоровый сидит на кресле и моет мордочку. Чудеса, да и только! Мы не одни попали сюда с помощью воронки.

- Конечно, я рада, что он выздоровел, - делилась с нами Адафья, которой, по моим подсчетам, больше сорока лет, - но я не пойму, как это случилось? Таблетки не помогли, а перемещение оказало целительное действие...

- Подождите, - остановила Кристина. - Так вы здесь уже больше двадцати лет?!

- Да.

- А коту уже... сколько?

- Двадцать пять лет. Он - мой единственных друг в этих джунглях.

Я почувствовал, что голова идет кругом: эта женщина живет среди деревьев двадцать с лишним лет, мы же всего четыре дня, и планируем быстренько отсюда выбраться. Неужели она не пыталась?

- Вы пытались покинуть джунгли? - спросил я.

- Конечно. Из кожи вон лезла. Что я только не делала. И на то место, куда приземлилась, возвращалась, думала, воронка снова появится. И выйти из зарослей хотела, я все шла и шла, несколько месяцев, и теперь могу с уверенностью сказать: эти джунгли бесконечные, им нет конца.

Голова закружилась еще больше. Нам что, предстоит в бескрайней зелени всю жизнь провести? Нет, я так не смогу.