Морской закон, рыбья правда

Часть II. Выгода суши

Лин собирался в посольство на сушу долго и артистично. Для начала таскал воду магией из океана, потом магией же ее и опреснял. Выглядело это зрелищно: представьте, над скалами взлетела этакая огромная капля мутной морской воды со всякими там рыбешками и кусками водорослей, а потом, выплюнув над морем рыб, ухает в огромный чан. В завершении спектакля Лин долго и со вкусом отмывался в этом чане, жалуясь, что вода, мол, слишком холодная.

— Почему бы тебе не нагреть ее? — забавляясь, поинтересовалась Зура.

Лин не услышал за плеском. А вот Майя, которая сидела рядом с Зурой на плоском камне, ответила, снисходительно щурясь:

— Он же не владеет магией огня, милая.

— То есть морозить воду они могут, а разогревать — нет?

— А откуда они энергию возьмут на разогрев? — удивилась Майя. — При заморозке-то энергия выделяется. Правда, я вот в юности тоже думала: а что если двуногий маг воды наморозит, а на выделившуюся энергию остальное разогреет? Это же так просто! Но нет, у них никак не выходит. Не умеют они этими штуками управлять.

Майя говорила на ронском наречии довольно медленно, с сильнейшим акцентом: неправильно ставила все ударения и делала паузы для дыхания в середине слов. Но грамматически все ее предложения выстроены были безупречно.

Для Зуры все эти рассуждения об энергиях, заморозке и разогреве звучали бесполезным шумом.

— А почему ты не погреешь? — выбрала она из речи Майи главное. — Ты-то умеешь.

— Действительно, — засмеялась Майя, — почему? — но так и продолжила сидеть на теплом камне, даже пальцем не пошевелила.

Зура покачала головой. В человеческом обличье Майя выглядела типичной жительницей Полуострова: смуглая, с выгоревшими до белизны волосами, с серо-зелеными искристыми глазищами. Ну разве что чересчур высокая и крепкая, но, пока она сидела, это было не очень заметно. Образ безыскусной рыбачки довершала домотканая кимара до середины икры, подпоясанная расшитым фартуком. На вид Майе было лет шестнадцать, но Зура уже знала, что настоящий возраст волшебницы ближе к сорока — всплыло в разговоре. Как и прочие представители морского народа, Майя говорила много, хотя большую часть ее слов никак нельзя было применить к делу.

— Эй, Лин! — Зура поднялась на камне во весь рост, сделавшись, таким образом, видимой магу. — Попроси Майю, чтобы подогрела тебе воду, а?

Маг охнул и тут же присел, как будто его видно было из-за чугунного края чана.

— С ума сошли! — крикнул он, стуча зубами. — Зачем вы за мной подглядываете?!

— Мы не подглядываем, — ответила Зура в ответ. — Мы тут загорали. Тебе надо было смотреть, где мыться собрался.

Маг произнес несколько слов — судя по интонации, непечатных, но язык Зура не узнала, — а потом кисло ответил:

— Еще не хватало магу воды попросить помощи с водой! Оставьте меня в покое, бесстыжие женщины. Кстати, Зура, тебе бы тоже не мешало помыться!

— Меня соль на коже не беспокоит, — пожала плечами Зура и снова вытянулась на теплых камнях.

Запрокинув голову, она смотрела на башню маяка и думала, что жизнь, как это ни удивительно, хороша.

С воды Тервириен, карабкающийся по холмам к двойному пику гор, выглядел пестро: беленые кварталы простых жителей с неожиданными мазками ярких цветов уступали место богатым домам купцов и банкиров из желтого и розового камня; из густых темно-зеленых пятен сосновых скверов прорастали белые башни волшебников (пять с половиной штук). Снизу, от моря, отлично было видно место впадение Виры в Теру, где размыто голубел в утреннем солнечном тумане крупнейший городской Храм четырех стихий. Школьный колокол как раз бил, слышно было даже отсюда.

Зура подумала, что если все пройдет хорошо, нужно будет заскочить туда, оставить четвертак — на удачу.

Лодка, влекомая волшебным ветром Лина, вошла в бухту Тервириена, провожаемая завистливыми взглядами моряков. Сам Лин стоял на корме и являл собой внушительную фигуру — на дне одного из своих сундуков он откопал парадную одежду. Состояла она из белоснежной сорочки с расшитым воротом и обшлагами, которые выглядывали из-под более короткой полотняной кимары — кстати говоря, тоже с вышитым орнаментом спереди. Хотя бы штаны, слава четырем ветрам, были без вышивки. Зато на зеленом шелковом дарколете[5] свободного места не осталось от ромбического узора, и даже бисон[6] Лин скрепил на виске причудливой брошкой в виде морского конька. Ни дать ни взять придворный.

К этому всему еще прилагались длинноносые туфли на каблуках. Последние делали Лина выше Зуры, чему, кажется, он втайне радовался. Но в лодке обутым было очень уж неудобно, поэтому туфли, завернутые в мешковину, лежали под лавкой, а сам Лин при всем этом великолепном наряде был босиком.

Порт в этот час, на исходе утра, казалось, кипел нездоровым оживлением: вернувшиеся с утреннего лова рыбаки разгружали лодки, в конце пирса развернулся рыбный рынок, хозяева ресторанов и харчевен отчаянно торговались за каждую паршивую вистигу… В общем, бардак стоял тот еще.

Перемирие с морским народом длилось уже несколько дней и должно было продлиться еще несколько недель, пока обе стороны зализывали раны. По условиям перемирия лов рыбы был запрещен, поэтому крупные рыболовецкие суда картелей томились на приколе. Что касается рыбаков, то они, наоборот, оживились: их низенькие лодки могли легко проскользнуть мимо сторожевого судна на траверзе бухты. Кроме того, как рассказал Лин, многие отчаливали из деревень в окрестностях Тервириена — все эти деревушки были рыбацкими, и там рыбаков никто не охранял.

Война, как пояснил Зуре маг, была до некоторой степени даже выгодна этим рыбакам: раньше они не могли конкурировать с прибылями картелей, а теперь все суда компаний выходили в море с вооруженным эскортом, потому что их сделал своими мишенями морской народ. На маленькие лодки морской народ отчасти не обращал внимания, отчасти и не мог их найти. Поскольку цена на рыбу предсказуемо выросла — рыбаки срывали куш.

— Временно, — со вздохом объяснил ей Лин. — Потом, когда рыба вымрет, им придется хуже всего. Их семьи будут голодать. Но мало кто из рыбаков заглядывает так далеко.

Их суденышко приткнулось к одному из дальних причалов среди рыбацких лодок. И легкость маневрирования, и надутый парус, и сам вид Лина выдавали в нем волшебника. Брошенную Лином веревку, не сговариваясь, подхватило сразу несколько рыбаков. Многие к тому же ему кланялись.

— Мастер Лин! — воскликнул один, видимо, узнав. — Надо же, показались в городе! Чем мы заслужили такую честь?

То был высокий бородатый тип слегка пиратского вида, в выцветшем красном платке. Сперва Зура подумала, что он издевается, но вовремя распознала искреннее уважение.

— Ничего хорошего не случилось, добрый Нитар, увы, — покачал головой Лин. — Помоги-ка мне… да, вот так.

Без малейшего смущения Лин оперся на руку бородача, надевая туфли. Зура тем временем взяла из лодки их сумку — точнее, сумку Лина, потому что у самой Зуры вещей почти не было, — и протянула ему. Телохранитель — не слуга, руки у него должны быть свободны.

(С другой стороны, много ли толку от Зуры было в пещерах морского народа? Может, стоило хоть вещи таскать…)

Лин повесил сумку на плечо, кивком поблагодарив Зуру. Рыбаки же старались держаться от Зуры подальше и даже особо в ее сторону не смотреть. Ну, тут ничего нового: в Империи Рона вообще степняков недолюбливали, считали их поголовно не то умертвиями, не то колдунами. Да и наемницы в Роне появились всего лет десять как, когда сняли запрет на продажу женщинам тилидиевых браслетов. Среди воинов Зура давно чувствовала себя своей. А вот обычные люди…

— Зачем же вы приехали, мастер? — расспрашивал бородач-Нитар. — На рынок за покупками?

— Нет, к сожалению, у меня дела поважнее, — вздохнул Лин. — Я держу путь к дому достопочтенного Вартиана, старшего поверенного из «Борголоды». Знаете вы такого?

— Кто ж его не знает! — кивнул Нитар. — Достопочтенный Вартиан хоть и молод, но успел уже… прославиться. Спесивый больно. Если вдруг нужно страху на него нагнать — обращайся, — он недоговорил, но подмигнул.

— А ведь не откажусь, добрый Нитар, — Лин ответил серьезно. — Если пять-шесть человек твоей артели сопроводят меня до этого дома…

— Что это ты задумал, мастер? — Нитар тоже посерьезнел и заговорил тише.

— Скажи, нравится ли тебе война, добрый Нитар?

— Да как тебе сказать… — Нитар уклончиво погладил бороду. — Ты и сам знаешь. Картели нас прижали, что не вздохнуть. С войной стало легче. Но все-таки от этих магических штормов, будь они неладны, мы потеряли больше хороших парней, чем от любых морских неурядиц! Вот если бы такие перемирия случались почаще… — потом он напрягся. — Ты, никак, хочешь прекратить войну, Мастер? Помню, ты говорил об этом.

— Хочу, — Лин кивнул. — Если она продлится дольше, Тервириен погибнет.

— Не знаю, что будет потом, — возразил Нитар. — А сейчас нам живется лучше, чем пару лет назад. Картели-то, если завладеют полной властью на шельфе, церемониться не будут.

— А что если не будет власти картелей? — тихо проговорил Лин. — Что если всегда будет перемирие, многие ограничения для картелей и никаких ограничений для вас? Как ты на это смотришь.

Глаза у Нитара были темными, почти утонувшими в продубленной коже и сеточке морщин. А щеки толстые, дряблые. Зура вдруг поняла, что он старше, чем показался ей сначала. Может быть, ему даже лет семьдесят.

— Если так… хорошо для нас, — медленно проговорил Нитар. — Но зачем тебе это? Ты маг. Живешь на старом маяке, никто тебя не трогает. Помогаешь нам иногда с погодой и рыбой — спасибо тебе. Но в эти все дела лезть тебе на что?

Лин пожал плечами.

— Может, мне просто надоело, что маяк не работает? — тут Лин сделал паузу, как бы давая рыбаку осмыслить свои слова. Потом положил руку ему на локоть. — Подробнее мы с тобой позднее поговорим. Пока же знай, что я задумал дело, нужное и тебе, и мне, и твоим рыбакам, и всему Тервириену.

— Только город еще не знает, да? — хмыкнул Нитар.

Потом гаркнул совсем другим голосом, зычным, на весь причал:

— Эгей, бездельники! Доброму мастеру Лину нужна наша помощь! Бросайте свои гнилые лоханки и повеселимся как следует!

Их процессия производила сильное впечатление. Все рыбаки были косматы, бородаты, плечисты, многие в разноцветных платках на голове, а кинжалы за широкими поясами наводили на мысли отнюдь не о потрошении рыбы.

Лин держался среди этой пестрой ватаги совершенно естественно, но своим не выглядел. Разговоры и грубоватые шутки его совершенно не задевали, скользили будто бы над головой. Он вежливо улыбался, один раз перекинулся парой слов с Нитаром — на этом все. Зура старалась все время идти у Лина за левым плечом и бдительно смотрела по сторонам — отрабатывала звание телохранителя.

Ближайшие к порту улицы криво и косо скакали вверх-вниз, постепенно взбираясь выше: Тервириен стоял у подножия гор-близнецов, Атар и Тиар. Далеко вперёд заглянуть было нельзя, повороты таили неожиданные сюрпризы, да и обороняться на подъеме в случае чего — приятного мало. Булыжник встречался далеко не везде, кое-где уличную грязь покрывали деревянные доски, а где-то и досок не было.

Когда Зура первый раз прибыла в Тервириен, в здешние кварталы как раз начали проводить канализацию; из-за войны работы затянулись да так и не были закончены, и это буквально чувствовалось в воздухе.

Верхние этажи домов выступали над нижними, между некоторыми окнами были натянуты веревки с мокрым бельем, мешая обзору; между домами бродили собаки, голые дети, ящерицы разной величины и даже свиньи.

— Топор остер! — вдруг громко и пронзительно закричал кто-то, и Зура тут же схватилась за собственный.

— Горит костер!

Но нет: это дети, видите ли, решили поиграть: собравшись на крыльце в переулке, голосили считалку:

— Кипит Кровавой Бесс котел! Будешь пузыри пускать, выходи, тебе искать…

Зура хмыкнула и руку опустила.

Вот поэтому она и ненавидела телохранительскую работу в городах, бралась за нее, только когда совсем припирало безденежье. Слишком сложно в такой обстановке разобрать угрозу, еще сложнее — ее устранить.

Но все же Тервириен ей всегда скорее нравился. Даже самые бедные домишки радовали глаз побелкой, а на некоторых соседей, видно, находил стих, и они красили несколько примыкающих друг к другу строений в ярко-синий, ярко-розовый или цвет яичного желтка. Некоторые дома раздвигали уверенно вросшие в здешний каменистый берег сосны, которые никто и не думал срубать, а на крутых подъемах кое-где ради удобства пешеходов сделаны были ступеньки.

Зура знала, что ближе к Тере улицы одевались камнем, а набережная выглядела лучше, чем в столице. Там же, с видом на устье, возвышались знаменитые башни тервириенских магов — пять или даже шесть, если Бен Лакор покончил уже со своим долгостроем. Но в сторону реки они не пошли, а свернули на запад, в квартал, где раньше жили купцы и ростовщики, а теперь располагались представительства картелей и крупных мануфактур. Здесь же проживали и наиболее высокопоставленные служащие…

Здесь, конечно, булыжником было крыто уже все, а дома красовались друг перед другом причудливой лепниной. Утреннее солнце весело сверкало в мелких стеклах старинных окон, ветер унес прочь портовые запахи — идти бы да радоваться, что не месишь грязь. Но Зура только разглядывала встречных-поперечных и смотрела, не таит ли кто арбалет под плащом и не тянется ли к ножу на поясе.

Дом Вартиана стоял вторым и третьим в ряду абсолютно таких же: узкие, стиснутые с боков соседями каменные фасады с каменными ступенями. Двери в жилые помещения располагались на высоте второго этажа. Первые этажи, наверное, были отданы под склады — окон в них не было. О том, кому принадлежит этот дом, говорила медная табличка с именем Вартиана и стилизованным изображением ибиса — знаком картеля «Борголода».

Дойдя до нужного крыльца, их орава остановилась, и Нитар твердо постучал по чугунному столбу у подножия лестницы молотком.

— Эй, торговец! — заорал он. — К тебе важный гость пришел! Выходи!

На все это остановились поглазеть несколько зевак, но близко не подходили — смотрели издалека. Лин стоял с важным и надменным видом — ни дать ни взять придворный. Зура подумала, не снять ли ей с пояса топорик и не принять ли угрожающую позу, но решила не переигрывать.

Дверь распахнулась, и на крыльцо выбежал человек — чуть постарше Зуры, пухлощекий, рыжеволосый, в расшитом золотом атласном халате, накинутом поверх кружевной ночной сорочки, в тапочках и ночном колпаке. Зура думала, такие колпаки носят только древние старики. Ничего-то она, видно, не понимала в жизни нормальных людей.

При виде их компании на лице у него отразились сложнейшие эмоции — удивление, страх, некоторое отчаяние, легкий расчет. Потом все это сменила довольно натуральная радостная гримаса.

— Мастер Темсин Лин! — воскликнул он. — Как я счастлив, что вы посетили мой скромный дом! Входите же скорее!

«Темсилин, — подумала Зура со смешком. — «Морской конек» на диалекте побережья. Понятно, почему он не пользуется полным именем! О чем только думали родители?»

Тут она вспомнила, какой брошкой был заколот бисон Лина, и ей захотелось захихикать вслух.

И наконец уже в дверях до нее дошло: если Лин — это фамилия, а не имя, то ведь речь же идет об аристократическом роде! О герцогах Трелоро! Или просто совпадение?

Зура запросто могла бы представить Лина герцогом или сыном герцога. Может быть, если он в самом деле из сильных мира сего по праву рождения, его миссия не так уж и безумна? Может быть, даже вполне осуществима?

Как-то даже не верилось. Зачем ему тогда она, Зура? Зачем этот торговец Вартиан, если на то пошло, если он вхож к самому императору или регентшам? Нет ответа.

Кажется, именно этот вопрос занимал Вартиана. Именно его он задал первым, когда провел их в свой кабинет: мрачную и захламленную комнату с тяжелыми портьерами на узких окнах.

Лин без лишних церемоний опустился в вартиановское кресло для посетителей, стряхнув с него грязную рубашку, и произнес:

— Ты ведь получил мое письмо, Вартиан. И даже ответил согласием.

— Я не успел! Я только собирался… — картельщик в волнении ходил туда-сюда по комнате. — Ах, мастер Лин, в недобрый момент вы явились.

— Ну, собирался или уже ответил, это неважно, я видел в воде, что ты собираешься ответить согласием, — кивнул Лин. — А что касается недоброго момента — я знаю и сам. Военные действия затянулись дольше, чем предполагал адмирал Калис, и он крайне недоволен как тем, что приходится пользоваться услугами наемников, так и тем, что эти услуги оплачивают картели. Адмирал уже был готов отправиться в столицу, чтобы добиться отправки послов к морскому народу — но занемог. Перемирие было заключено, но на этом все. Я так понимаю, картели продолжению военных действий тоже не рады: и «Борголода», и «Троммалия» уже потратили на войну гораздо больше денег, чем предполагали, а монополия на этом побережье им все равно не светит…

— Нет-нет, — покачал головой Вартиан. — Недовольны только местные служащие картелей. Штаб-квартиры готовы еще побороться за рыбные угодья Полуострова, и требуют от нас не жалеть усилий… Право же, вот я и говорю, в недобрый час вы явились, мастер!

— Ну, раз не ты, Вартиан, отравил адмирала Калиса, то и бояться тебе нечего, — заметил Лин легко. — Не волнуйся: я приехал, чтобы выручить и тебя, и твое прямое начальство, и даже ваших конкурентов. Просто следуй плану, который я изложил в письме…

— Кстати, больше никогда так не делайте! — перебил его Вартиан. — Может, я и новичок в этих делах, но я знаю, что такие письма открыто не рассылаются!

— Ну, я уж точно не новичок. С чего ты взял, что я рассылал его открыто? — Лин приподнял брови. — Его принес мой доверенный человек, а чернила предназначались только для твоих глаз, никто другой бы их не увидел.

— Да, вы не новичок… — пробормотал Вартиан с непонятной интонацией. — Что ж, мастер… я прикажу подготовить вам лучшую комнату. Надеюсь, вы правы. Надеюсь также, что вы не самоуверенный одиночка, каким мне сейчас кажетесь. Потому что если это так, никакая магия в мире вам не поможет.

— Тут ты прав, — задумчиво проговорил Лин, — никакой магией не заставишь людей поступать разумно. Но мой план сработает, и ты, Вартиан, обнаружишь себя в роли главы этого филиала или даже всей компании. Если, конечно, сам будешь следовать разумному поведению.

Первый раз Зура видела такого Лина: не только спокойного, не только уверенного, но слегка угрожающего.

Даже Вартиана, кажется, проняло. Он только вздохнул и покорно вызвал служанку.

Лина разместили в лучшей спальне особняка — длинной мрачной комнате, отделанной в старинном стиле. При спальне имелась обширная гардеробная, где стоял узкий топчан для слуги гостя. Зура решила, что ей там будет в самый раз.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — начал Лин. — У Вартиана множество комнат, он вполне найдет тебе…

— Не учи меня, как тебя охранять, — оборвала его Зура, и маг не стал дальше спорить.

Лин отворил ставни, впуская в темноватое помещение шум и гомон городского утра. Единственное окно выходило не на улицу, а на внутренний двор, где у Вартиана росла старая груша и разбиты были какие-то грядки. За ними убегал вниз склон холма, по которому спускались крыши других домов. С высоты казалось, будто они прилегают друг к другу плотно, как чешуя на шкуре ящера. А там, ниже и дальше, синело в прозрачной дымке море.

Безмятежное и, на первый взгляд, безжизненное. Но именно море кормило этот край. Именно море служило источником сил Лина, и его он, видно, любил без памяти, раз собрался рисковать ради него спокойной жизнью. И вообще — жизнью.

Зура никогда не могла бы понять эту любовь. Даже степь давно стала для нее туманным воспоминанием.

— Скажи, — спросила Зура, — вот ты говорил о перемирии, о болезни адмирала, о том, что его отравили… о делах картелей… что ты узнал, что Вартиан согласен с твоим планом. Как ты вообще все узнаешь на своем острове? Антуан, что ли, для тебя шпионит?

— Из Антуана плохой шпион на суше, — покачал головой Лин. — Если он появляется на рынке в Тервириене один, без моего сопровождения, его принимают за местного дурачка. Просто я смотрю в воду. Объяснять это долго. Но если подашь вон те умывальные принадлежности, я тебе, пожалуй, покажу.

Зура приподняла бровь в некотором удивлении, но послушно сняла с комода тазик и кувшин, протянула оба Лину.

Тот поставил тазик на пол, налил в него воды. Закатав рукав, маг обмакнул в тазик руку, а затем коснулся влажными пальцами лица, обведя полукружьями глаза и лоб. Зуре показалось, что водные полоски начали слегка светиться.

— Я предпочитаю морскую воду, картинка выходит стабильнее, но это личное, — заметил Лин. — Многие маги, наоборот, лучше работают с пресной, тут уж кто чему учился… Но для целей демонстрации нам большая точность и не нужна. Дай-ка руку.

— Что, тоже работает на прикосновении? — уточнила Зура, вкладывая пальцы во влажноватую ладонь мага.

— Да. Или так, или смазать твои веки водой… Но если тебе покажется, что я угрожаю твоим глазам, ты меня, пожалуй, придушишь, так что не буду рисковать.

— Да нет, разве что руки переломаю. Ну, что теперь?

— Смотри в тазик.

Посмотреть было на что.

Поверхность воды, секунду назад совершенно гладкая, так, что просматривалось медное дно, вдруг помутилась, словно взвесь поднялась из несуществующих глубин. Эта взвесь заклубилась, принимая разнообразные контуры, складываясь в очертания домов, башен…

— Тервириен? — уточнила Зура.

— Да, башни магов, — подтвердил Лин. — Видишь, это обитель Лераи Светлой… Она одна из самых старых. Но сама Лерая вовсе не так стара, как заставляет всех думать. Раньше в этой башне жил Брит из Геллано. Лерая победила его в поединке, когда он окончательно сбрендил и начал насылать на город всякие бедствия… А до Брита башня принадлежала его учителю, легендарному чародею Асу, основателю города.

— А кто учил тебя, Лин?

— Меня-то? Учился всему понемногу, у того, у другого…

Башня и впрямь впечатляла. Мутная взвесь не передавала цветов, но, клубясь все гуще, мельчайшими частицами прорисовывала все детали, вплоть до листиков плюща, которые окутывали каменные стены до высоты второго этажа. Картинка не была неподвижной: листики плюща шевелились.

— Ты и будущее вот так в воде можешь увидеть? — спросила Зура.

Ходили такие слухи про самых старых чародеев — тех, которым океан дарует неограниченную силу.

— Нет, конечно, — Лин бросил на Зуру удивленный взгляд. — Как тебе это в голову пришло? Настоящее и прошлое — сколько угодно. А будущего ведь еще не случилось. Но будущее знать и не надо.

— Что значит «не надо»? Все только этого и хотят.

— По опыту своему сужу, акай, люди боятся будущего. Как и знаний вообще, — лицо Лина погрустнело. — Будь это не так, вряд ли понадобилось бы то, чем мы сейчас занимаемся. Но я отвлекся. Допустим, я видел в воде вчера, что каждое второе утро к леди Лерае приезжает бакалейщик и привозит ей свежей зелени, хлеба и мяса, которые слуга забирает у дверей. Я также знаю, что слуга этот вчера перебрал в трактире на радостях от того, что его сварливая сестра вышла наконец замуж и въехала к мужу. И именно сейчас, вероятно, храпит беспробудным сном… Впрочем, это можно проверить, — пока Лин это говорил, картинка действительно сменилась, показав образ какого-то небогатого дома с людьми, храпящими на полу, на столах и на лавках. — Видишь, вот этот, с бородкой клинышком, по благородной моде — это он. И значит, что?

— Что?

— Продукты будут так и лежать у дверей: зелень завянет на солнце, молоко в кувшине свернется… Лерае это не понравится, но сама она вниз не спустится… Самое время нанеси ей визит, — подмигнул ей Лин.

— Почему самое время?

— Потому что иначе она нас и на порог не пустит. Нрав у старушки крутой. А так продукты пожалеет: с возрастом она стала бережливой.

«А тебе-то самому сколько лет?» — ворчливо подумала Зура, но вслух не спросила: побаивалась ответа.

Судя по всему, Лину было лет двенадцать — с таким заговорщицким и одновременно торжествующим видом он показал Зуре на бакалею: кувшин с молоком и какие-то свертки, аккуратно сложенные у крыльца. От одного свертка шел аппетитный запах копченостей, но никто — даже бродячие собаки — на него не позарился. И не удивительно. Связываться с имуществом мага себе дороже.

Лин подхватил с заднего крыльца кувшин со сливками, небрежно бросив Зуре:

— Возьми остальное.

— Если ты хочешь, чтобы я тебя охраняла, руки у меня должны быть свободны, — предостерегла она.

— Если Лерая решит стереть меня в порошок, ты разве что успеешь закрыть меня своим телом, а мне бы этого не хотелось, — серьезно проговорил Лин. — Да и добраться до меня ей это не помешает.

— Ты же сказал, что ты лучший волшебник побережья, — насмешливо произнесла Зура. — А сейчас говоришь, что перед ней беспомощен.

— О, я искуснее нее, — без малейшего намека на шутку или на обиду проговорил Лин. — И потенциально гораздо сильнее. Это не значит, что прямо сейчас она не может стереть меня в порошок. Но то, во что она превратилась… Здесь, акай, ты увидишь, что происходит с такими, как я, в конце жизненного пути. Хотя сливки ей приносят отменные, должен признать.

Лин приподнял крышку кувшинчика и мечтательно понюхал. Выражение лица у него было самое кошачье. Зура против воли подумала, что нужно будет и в самом деле купить ему молока: наверное, маг-отшельник его редко пьет…

Первое, что ощутила Зура, шагнув через порог — это сырость и мерный, гудящий шум. Влажность тут была, как в той самой подводной пещере, и это сразу заставило ее поежиться.

Первый этаж башни, куда они попали через заднюю дверь, просматривался насквозь. Серый сумеречный свет падал непонятно откуда, скрадывая расстояние до стен; то ли они в двух шагах, то ли башня изнутри больше, чем снаружи…

Источник шума и сырости стал понятен сразу же: вся внутренняя поверхность стен представляла собой размеренно шумящий водопад, словно башня была соткана из воды и только притворялась снаружи каменной.

Казалось бы, красота, блеск и великолепие. Но Зура только напряглась.

Короткий взгляд на Лина сообщил ей, что и маг тоже сник, словно выцвел; дурачество его и легкомыслие словно остались снаружи, а здесь, в башне, он как будто ссутулился.

Стекающая по стенам вода образовывала на полу башни бассейн где-то в палец глубиной; в нем сновали какие-то тени: медузы, крошечные осьминоги, сероватые тельца рыб… Подкралось ни на чем не основанное, но неприятное предчувствие, будто эти существа ядовиты. А еще из-за ряби и неверного света казалось, будто теней на полу больше, чем существ. Или не казалось — кто их, магов, знает…

От входа к винтовой лестнице в центре зала вела приподнятая над водой мраморная дорожка, но еще прежде чем они дошли по ней, Зуре стало понятно, отчего запил тот слуга. Поживи тут хоть месяц…

Ступени лестницы без перил были отделены друг от друга широкими промежутками. Белый пористый материал не скользил под ногами, но отделаться от мысли, что вот-вот поскользнешься и полетишь вниз, было невозможно.

А еще этот шум постоянный…

Второй этаж был скрыт от идущих по лестнице сплошной стеной падающей воды. Водопад продолжался и на третьем этаже, и на четвертом; от случайных брызг во время подъема Зура успела слегка вымокнуть. Так и замерзнуть можно. Лин ее тоже беспокоил: он не сказал ни слова с тех пор, как они вошли (впрочем, прошло минуты две от силы), и в левом уголке рта у него появилась нехарактерная складка. Неприятное местечко, что ни говори. Неудивительно, что бакалею этой тетки даже собаки не трогают.

А на пятом этаже море поглотило их с головой. Или так показалось Зуре.

Здесь водопад не отделял лестничный пролет от жилого пространства башни. И наконец-то появились окна, высокие и стрельчатые, но светлее от них не стало — солнечные лучи здесь казались зелено-голубыми и тусклыми. В воздухе словно висела мелкая голубоватая взвесь или туман. И появилось чувство, что каждое движение дается с трудом. А еще — что не хватает воздуха.

Зато фигура волшебницы, стоявшая напротив них, в проеме между двумя окнами, словно висела в толще воды. Зелено-голубое одеяние из множества полупрозрачных слоев (Зура и названия-то для такой материи не знала) обвивало высокую точеную фигуру и тихо, еле заметно колыхалось. Так же лениво шевелились в воздухе черные кудри волшебницы, будто струились в неведомом неторопливом течении.

От этого становилось особенно не по себе. Лину, кажется, тоже. Но он без колебаний, с видимой беспечностью шагнул со ступеней на мраморный пол и двинулся к хозяйке башни. Зура последовала за ним.

На ее телохранительский взгляд, в комнате ничего особенно не угрожало Лину: ни оружия на стенах, ни грозных стражников в заколдованных доспехах…

И все же, несмотря на отсутствие очевидной опасности, она кожей чуяла опасность, не менее грозную, чем если бы на Лина наставили десяток арбалетов. Она вспомнила его слова про кидаться «прикрыть собственным телом». Куда, собственно говоря, кидаться? Прилететь магией может с любой стороны.

«Ого, — подумала Зура, — ты и впрямь собралась его прикрывать? А он тебе даже еще не заплатил толком…»

— Лерая, — Лин, остановившись шагов за десять до волшебницы, низко, старомодно поклонился.

Лерая была высокой, статной женщиной. Выглядела она молодо, возраст — не более сорока лет — проглядывал в мелочах: в морщинках вокруг глаз, в высохшей коже рук. Но почему ее прозвали Светлой, Зура никак не могла понять: разве что то была та тонкая разновидность юмора, которая требует называть Малюткой самого дюжего бойца в отряде.

Темноту ее кожи никак нельзя было объяснить загаром. Густой шоколадный цвет, похожий на свежую глину, встречался иногда у купцов, прибывших с востока, с Миора, хоть они и редко заплывали сюда. Зура до сих пор была знакома только с одним темнокожим наемником, но и тот казался светлее: его отец все-таки был ронцем. Откуда эта-то тетка здесь взялась? Тем более кучу лет назад… а сколько ей лет, кстати?

Лицо Лераи походило на ронские не больше, чем лица степняков: слишком резко намеченные скулы, слишком широкий нос, слишком полные губы… Красивая женщина, да, но для напряженных нервов Зуры эта красота показалась неприятной.

— Лин-отшельник, — проговорила Лерая. — Что же, ты наконец решил идти ко мне в помощники? Вдвоем с тобой мы многого можем добиться. Ты всегда ставил перед собой грандиозные цели.

В голосе Лераи чудилось что-то, похожее на шум волн в найденной на пляже раковине.

Зура постаралась не выдать своего беспокойства. Неужели в этом и состоял план Лина?

— При всем моем уважении, я действительно ставлю перед собой значительные цели. Но не любой ценой, — Лин поклонился.

— Чрезмерна ли цена, что платят все наши товарищи?

— Как хорошо, что вы сами сказали первой, потому что я пришел поговорить именно об этом. О цене, которую придется заплатить за бездействие, — Лин ронял слова спокойно, даже вкрадчиво. — Госпожа Лерая, я знаю вашу историю. Вы были первой на этом берегу. Вы заключили союз со здешним морем и возвели свою башню, когда Тервириен был только маленькой рыбацкой деревушкой. Вы видели падение герцогства Адисского, вы видели становление империи Роны. Я не верю, что вы хотите увидеть, как этот берег опустеет.

— Берег никогда не становится пустым по-настоящему.

Лин взмахнул рукой, и в воздухе появилась уже знакомая Зуре картина: бухта, перегороженная льдом. К ее удивлению, она уменьшилась, отодвинулась в сторону, и рядом с ней возникли другие. Несколько бухт, линия побережья, какой-то остров — один, другой… Совершенно разные береговые линии, совершенно разные рельефы: где-то скалы, где-то берег был пологим… Одинаков был только подступившая к берегу вплотную белая кайма. Зура подумала, что он похож на застывший жир в котелке с супом. Она любила жирные блюда, а обитатели здешних пустынь жир жалели…

Лерае, кажется, не понадобилось ничего объяснять. Ее темные глаза перебегали от изображения к изображению, потом она нетерпеливо сказала:

— Да, я все это знаю. Лед несколько охлаждает воду — ничего смертельного. Морские животные почти не замечают битв, бушующих на поверхности. Потому я и советую магам бить по морскому народу на глубине…

— К сожалению, это они заметят, — вкрадчиво проговорил Лин. И дальше почти слово в слово повторил речь о кормежке корьи.

— Этого не будет, — решительно отмела Лерая его доводы. — Корьи не вымрут сразу во всех бухтах.

— Но их станет меньше, и нелиням и рекке придется добывать пропитание в других краях или умереть. Уйдет рыба — уйдут картели. Уйдут и обычные рыбаки, потому что им станет нечего есть. Кто-то — в лучший мир… Кто-то подастся странствовать в поисках лучшей доли. Тервириен придет в упадок, обезлюдеет. Только белые башни магов будут стоять призраками былого могущества.

— И только выжившая из ума старуха будет обитать в одной из этих башен? — насмешливо вопросила Лерая, словно волна отхлынула от галечного берега с легким шипением. — Даже случись такое, мне-то что с того? Я тоже всегда могу уйти — в море.

Зура наконец поняла, что ей напомнило шум из раковины: голос волшебницы казался бесплотным, почти воображаемым. То ли был, то ли чудился. В башне каждый раз становилось словно бы чуть темнее, когда она говорила.

— Для человека, который всегда готов уйти в море, вы изрядно участвуете в делах людей, — заметил Лин. — Возможно, немного преждевременно говорить, будто они вас не касаются?

Вопрос Лина звучал не дерзко, сочувственно. Лерая ничего не ответила, но воздух как будто потемнел еще немного. Зура подавила желание потянуться к оружию и понадеялась, что Лин знает, что делает.

Еще Зуру слегка удивили его слова: волшебница казалась сущей отшельницей в этой башне. Если ей даже еду носит единственный слуга, о какой вовлеченности в дела людей можно говорить?

— Гораздо легче мне поверить в то, — мягко продолжал Лин, — что вы сейчас выгадываете время, собираясь отправить меня восвояси, а тем временем составить собственный план действий. Но нам некогда играть с правителями и торгашами. Вы уже это чувствуете, даже если еще не знаете. Наверняка чувствуете. После двухсот лет в местной политике…

Воздух, похожий на море, словно пошел рябью: Лерая не то смеялась, не то гневалась.

— Да, двести лет в политике! Двести лет, чтобы стать первой. Я никогда не была самой сильной, мальчик; может, ты и прав, когда стоишь тут и воображаешь, что сильнее меня. Но я лучше всех умела выживать, и ни ты, ни этот наглец Бен не сможете меня потеснить.

— Я и не думал теснить вас. Вы знаете меня, Лерая; вы знали мою учительницу. Я просто живу на острове Забвения, который раньше назывался островом Встречи, и иногда зажигаю там огонь в маяке. Я бы не потревожил вас, если бы не видел опасности. И, обратите внимание, я пришел не к Бену — к вам. Я знаю, что вы имеете больший вес, это правда. Но еще я знаю, что с ним разговаривать, увы, бесполезно. Он далек от каких бы то ни было соображений о благе этих мест.

Лерая задумалась. Она думала довольно долго: только колыхалась темная воображаемая вода, и пробегали по ней солнечные блики. Зуре становилось все явственнее не по себе. Почему-то ей начало казаться, что Лин сохраняет спокойствие из последних сил.

— Ладно, — сказала Лерая. — Что ты задумал и чего хочешь от меня?

— Я хочу сплести заклинание, — проговорил Лин. — Равное которому никогда не было прежде. Это заклинание не даст ни морскому, ни наземному народу вылавливать рыбы больше оговоренного. Тогда воевать будет больше не за что.

Повисло молчание, и даже Зура не смогла вполне скрыть свое удивление и разочарование. И это все? Это великолепное решение предлагал Лин? Ради него он поднял столько шума, ради него Зура мариновалась столько времени в той затопленной пещере? Да что б он! Если бы она слышала эту его идею во время переговоров с морским народом, ни за что на свете не стала бы она сопровождать его здесь, распрощалась бы с ним на берегу и пошла бы искать нормальный подряд, только чокнутый маг ее и видел!

— Ты либо наивен, либо пытаешься меня провести, — наконец сказала Лерая. — Я помню тебя подростком, Лин. Ты всегда слишком верил в людей. Но чтобы настолько! Неужели ты думаешь, будто они примут твою идею?

— О, разумеется, не слишком охотно, — безмятежно произнес Лин. — Но хорошие идеи всегда просты. Все, что мне нужно, — это участие наземного народа в переговорах с морским народом, потому что без согласия правителей я не могу наложить такое заклинание.

— Ты мог бы, — перебила его Лерая. — Мог бы, если бы не был глупцом и последовал бы примеру всех порядочных магов.

— Но я этого не сделал и делать пока не собираюсь, — проговорил Лин, и в тоне его на сей раз звучала любезная, но совершенно недвусмысленная сталь. Похлеще, чем во время разговора с Вартианом. — И потом, ничего хорошего из этого бы не вышло. Если бы я сплел такое заклинание втихую, люди все равно убивали бы друг друга.

Теперь в воздухе явственно разлился смех.

— А для тебя это действительно важно, Лин? Не только благополучие моря, не только равновесие. Но и люди? Чтобы они, как ты выражаешься, не убивали друг друга? Дело, достойное дурака!

Лин ничего на это не ответил.

— Хорошо, — ответила Лерая наконец. — Я не буду мешать тебе. Хотя затея твоя все равно пуста. Если бы можно было сплести заклинание, которое так бы действовало на море, мы бы давно уже повелевали не просто водой, а всем океаном. И все правители и на земле, и в воде ходили бы у нас по струнке.

— Я могу, Лерая, — спокойно произнес Лин. — Я — лучший маг из всех, что рождались на этом берегу, ты знаешь.

— О да, вынуждена согласиться в этом с самим морем, — на сей раз Зура не смогла понять ее интонацию. — Но отдай ты ему часть себя, был бы и сильнейшим.

Лин только поклонился ей.

Когда они вышли из башни, Лина трясло. Зуре самой было приятно выбраться словно бы из-под воды на яркий солнечный свет — время близилось к полудню, яркие лучи играли на разноцветных крышах окрестных домов. Ей показалось даже, что у нее закружилась голова. Но Лину пришлось явно хуже: он по-настоящему пошатнулся, попытался опереться на старую изгородь из красного песчаника, вдоль которой они шли, промахнулся и, пожалуй, упал бы, не перехвати Зура его руку.

— Вот же старая карга, — пробормотал Лин, вытирая разом взмокшее от пота лицо. — Силы тянет похлеще воронки!.. Сколько захапала, совсем ничего от нее не осталось, а все ей мало.

В его голосе звучали злость, досада и что-то похожее на восхищение. Зура уже почти оставила попытки разобраться во всех странностях характера мага. Поэтому она просто потребовала:

— Объясни. Почему ты называешь ее каргой? Тебе-то самому сколько?

Из их разговора Зура уже поняла, что Лин гораздо моложе Лераи: если она в политике лет двести, то он явно не больше ста.

— Сорок девять… — Лин хрипло закашлялся. — Чтоб тебя! Горло дерет, как будто кричал часов десять! Вот что значит говорить против воли архимага…

Зура подавила возглас восклицания. Сорок девять! Надо же. Она была уверена, что по доброй воле никто моложе девяноста отшельничать не станет… А то, как он покраснел, когда она шутки ради прижалась к его руке? От старика такая реакция воспринималась совсем иначе…

— Архимаг? — спросила она о другом. — Что-то я первый раз слышу, что у вас есть иерархия. Или это как титул сильнейшего?

— Нет, титул сильнейшего — дуэльный, а архимаг — не иерархия, это… возрастная градация, что ли? Только не вполне возрастная.

Лин, все еще бледный, присел на подножие изгороди, из которой вырастала более высокая чугунная ограда. Вытер лоб и с отвращением посмотрел на мокрую ладонь.

— Совсем я отвык от этих штучек… В общем, ты знаешь, что маги могут жить дольше и получить больше власти, если они отдают часть тела океану, так? Они не выглядят, как калеки, потому что море возвращает им их тело назад, но это вроде как арендовать собственный дом, который ты продал.

— Естественно, — Зура кивнула. — Все знают.

Она еле успела проглотить фразу, что, мол, про Лина-то она думала, что он давно почти весь в море растворился, потому и ведет себя так странно.

— Ну вот… Двести лет назад Лерая была слабой волшебницей. Очень слабой от природы, я гораздо сильнее ее тогдашней. Но сейчас она почти всю себя отдала морю, и море вошло в нее, стало ее частью. Все, что ты видела в башне — это не прихоть ее, а необходимость. Она не может жить иначе. Она даже говорить не может — голос, который ты слышала, звучал просто у тебя в голове. А ведь еще она поддерживает связь со всеми браслетами! Это воистину страшное существование.

— Какими браслетами? — уточнила Зура. — Как мой? — она подняла левую руку. — Я знаю, что глину для них делают маги.

— Не делают, просто заряжают. Некоторые слабые маги только этим и живут. Я так в молодости платил за книги… Сильный маг к тому же может сделать вот что: зарядить глину так, чтобы всегда знать, где находится браслет, серьга или кольцо, которые из него сделали, а иногда и получать кое-какие сведения о его владельцах… Лерая печально знаменита тем, что у нее таких браслетов целая армия. Она поэтому не может ни на секунду отлучиться из башни.

— Ого, — против воли Зура схватилась за свой браслет. — Так что, она следит за кучей народа? А может, и за мной следит? И все это войны?

— Нет, за тобой не следит. Лерая дарит свои браслеты как знак великой милости. Люди носят их добровольно. Не только воины. Если ты не знала, люди, владеющие простецкой магией и могущие позволить себе браслеты, встречаются и среди купцов, и ремесленников, и даже богатых земледельцев.

— Ты меня совсем за неуча держишь? — слегка обиделась Зура. — Знаю я об этом, конечно. Даже сама подрабатывала на каменоломне, когда найма не было. Но про то, что среди нас, мелких магов, есть шпионы великих магов, впервые слышу.

— Есть, и довольно много. Они поставляют Лерае и таким как она информацию, а те в обмен дарят их своим покровительством. Все ее браслеты помечены литерой «Л». В Тервириене их сейчас человек восемь, в остальной области — еще пятеро, и трое в Ронельге. Политические амбиции Лераи ограничиваются полуостровом, но она любит иметь глаза и уши в столице. Теперь ты понимаешь, почему я обратился к ней?

— Еще как понимаю, — кивнула Зура. — Хорошо, а чего она хочет при этом раскладе? Она твоя союзница или противник?

— Честно? Не знаю. Надеялся узнать после нашего сегодняшнего визита, но так и не понял. По идее, Лерая совершенно нейтральна. Именно поэтому она мне пообещала не мешать. Что на деле — посмотрим…

Зура ругнулась.

— Понятно, почему у меня всю дорогу чесались то ли руки — пырнуть ее ножиком, то ли ноги — драпать оттуда.

— Очень здравая реакция, — без тени юмора согласился Лин. — У тебя прекрасные инстинкты, акай.

Все-таки Лин произносил словечко «акай» очень правильно, даже придыхал на букве «к» как надо, будто знал язык степняков. Надо будет спросить у него, где он так научился.

— В общем, несмотря на влажную атмосферу, выжат я этим разговором досуха, — пожаловался Лин. — А ведь до вечера придется нанести еще визит. Если не возражаешь, я буду пока опираться на твою руку… Не возражаешь? Спасибо.

— Можно личный вопрос? — спросила Зура, подавая руку.

— Конечно.

— А ты-то сам что отдал океану? Палец? Руку?

Зура решила, что Лин все-таки выглядит моложе своего возраста, лет на сорок. А значит, лет с десять назад он тоже прибег к этому пути магов.

Лин бросил на нее короткий взгляд.

— Ничего не отдавал. Поэтому у меня не хватило бы сил справиться с Лераей. И за это Лерая меня упрекала.

Странно. Если бы Зура не знала лучше, она могла бы поклясться, что Лин боится.

Но чего?

Вдруг Лин особенно крепко сжал ее руку.

— Ага, — пробормотал он саркастически. — Не будет она нам мешать… Ну, бабушка, ну удружили. Не пойму только, в каком смысле, в хорошем или плохом…

Зура хотела спросить у него, что он имел в виду, но быстро поняла сама.

Им преградили путь и явно не собирались пропускать просто так.

Даже простецкой магии нельзя научиться на одних инстинктах. Нужен наставник. Но разыскать его не так-то просто, особенно если тебе шестнадцать лет и ты переползаешь из безденежья в полную нищету и обратно. Уж Зура-то знала это как никто.

Тут нужно начать немного издалека.

Вдоль восточной границы Империи Роны тянутся многочисленные княжества, раздираемые спорами, раздорами и приграничными дрязгами. Многим из этих дрязг перевалило за тысячу лет и столько же еще они будут продолжаться. Альрамо, Тессилак, Влава, Тай-Гериат… несть им числа. Южные княжества богаче, потому что через них проходят сухопутные торговые пути и они имеют выход к морю; северные гораздо беднее. Когда-то давно Рона пыталась завоевать крошечные державы все скопом, польстившись на земли, плодородные даже без орошения; но тогда княжества нашли в себе силы объединиться, и с тех пор Рона не повторяла попыток. Может быть, империя сообразила, что в горах и долинах Гериатских гор воевать можно бесконечно (что доказывают сами феодалы княжеств), может быть, решила, что выгоднее оставить этот буфер: ведь с одной стороны к княжествам подходит пустыня, за которой — загадочная Степь, а с другой — Оразский Халифат, и если Халифат решит все-таки перемахнуть пустыню…

Так вот, княжествам перепадает от торговли с Халифатом и с лежащими за морем странами; еще здесь делают вина, ткут шерсть и… да вот, пожалуй, и все. Золото, зарабатываемое на этом, оспаривают друг у друга князья, графья и герцоги самого разного достоинства и амбиций. Каждому, разумеется, нужны личные отряды. Наемникам здесь платят не так много, как в том же иностранном легионе Роны или в личных отрядах оразских ханов, зато работенка непыльная и по большей части ты сам себе хозяин. Нужно всего лишь прийти вовремя с оружием в нужное место — занять деревню, например, или в городе постоять возле чьего-то господского дома. Хлопот никаких, знай ешь и пей за счет нанимателя. А то еще бывает, нужно просто проучить кого-то. Или сразиться с другим отрядом, помельче (равных драк банды стараются избегать).

Но случаются и ситуации экстренные. Вот как в тот раз, например, когда их банду какой-то купец подрядил ограбить склад конкурента, а там в охране оказался самый настоящий маг! Не из великих, понятное дело, которые с водой на ты и ветру шепчут, но посильнее обычных браслетных бойцов. К тому же у него имелась и помощь — два или три наемника.

Их всех раскидали, как трусливых ящериц, а командира отряда маг еще и унизил, макнув лицом в нечистоты. Отряд потом собрать обратно не удалось, и Зура с братом стали искать нового нанимателя.

Но никто их почему-то брать не хотел.

— Это все потому, что ты плохой маг, — ворчал брат. — Вот никто и не желает связываться.

«Да, — думала Зура неприязненно, — а вовсе не потому, что о последнем нашем командире ходит дурная слава, а герцог Борийский заключил перемирие с советом Влавы, и теперь во всей влавской области долгожданное перемирие! Нужно идти дальше на юг!»

Но вслух она ничего брату в таком случае не отвечала. Знала, что если просто дать ему выговориться, он покипит — и успокоится. Все лучше, чем расширять брешь. Кто у них есть кроме друг друга?

А на юг перебираться все равно не на что: за последнее дело они так золото и не получили, старые запасы, по словам брата, подходили к концу.

Пока суд да дело, чтобы как-то заработать, брат устроился конюхом к какому-то богатею, а Зура — таскать подносы в трактир.

Лоен, молодой еще человек, но опытный, весь покрытый шрамами боец, был в этом трактире завсегдатаем. Он первый заметил, что браслет у Зуры на руке никак не украшение.

— Эй, девица, — сказал он. — Раз ты мелкий маг, что ж ты в харчевне работаешь?

— За Голоса Голосов замуж хочу, уж конечно, он тут объявится, — бодро ответила Зура. Она быстро переняла у других девушек их манеру отвечать на подобные вопросы, хотя на императора Роны и прочую аристократию плевать хотела.

Лоен расхохотался.

— А то я не узнаю боевого товарища, которому с наймом не повезло! Мой тебе совет, сестренка: подалась бы ты в саму Империю. На юге они вечно кого-то усмиряют, наемников хватает всегда.

— Что ж ты сам не подашься? Пузо мешает?

Лоен хмыкнул: пузо у него было не сказать чтобы большое, не сразу заметишь.

— А если на дорогу денег нет, — продолжил он, — так мелкому магу быстрее заработать, таская грузы на браслете, чем кружки с пивом разносить.

Тут Зура наконец сообразила, что Лоен, наверное, издеваться над ней не желал, а пытался поговорить почти по хорошему. Она подошла к его столу на шаг ближе.

— Да я как-то… — пробормотала она. — Разве так можно? Я только с седла кого-то скидывала…

— Ну-ка, — он схватил ее за руку, подтянул браслет к себе. Зура напряглась, но позволила ему: в бесцеремонном прикосновении не было угрозы. — Ну-у, девица, ты даешь! Браслет чистый, без насечек… Ты вообще не мерила свою силу, не училась никак? Где ты его хоть взяла? Любовник подарил?

— Брат купил, — Зура выдернула руку. — Я и не знала, что этому учатся. А что за насечки?

Лоен хмыкнул.

— Ну, специальной школы ты не найдешь… Некоторые бойцы поопытнее делятся с учениками. Не даром, понятное дело.

— Сколько?

— С тебя — час за час. Час я с тобой занимаюсь, час ты со мной. Не бойся, в накладе не останешься.

Зура не сразу поняла, что он имеет в виду. А когда поняла, только зубы сцепила.

— Не хочешь — бог с тобой, — пожал плечами Лоен. — Учись сама как знаешь. Или будь неумехой, мне-то что.

Зура развернулась на пятках и пошла прочь, к стойке, забыв, что несла пиво к дальнему столу.

Она не стала говорить с братом о предложении Лоена. Она вообще старалась не разговаривать с ним о магии лишний раз: Зура знала, что брат завидует, и завидует тем более бессильно и отчаянно, что пропасть между человеком, способным к магии хоть немножко, и тем, кто не способен к ней совершенно, не могут преодолеть никакие тренировки. А еще…

Брат всегда старался сделать, как для них лучше. Найти заказ повыгоднее, банду или «бригаду» понадежнее. Спорил до последнего насчет их доли в добыче; выучил ради этого полдюжины наречий, которые были тут в ходу, чтобы их не облапошили (самой Зуре языки давались туго, она худо-бедно навострилась болтать только на основном ронском и понимать еще парочку).

Просить у него денег из их скудных запасов, чтобы выучить ее магии казалось предательством и слабостью…

Но все-таки Зура не стала полагаться на слова Лоена. Пораспрашивала и нашла еще одного учителя, какого-то старичка, держащего школу в богатом каменном доме на центральной улице. Он твердо сказал, что воинов они не учат, а учат только тех, кто желает использовать магию для мирного дела — каменотесов и тому подобное; а если бы и учили, лично он бы не взял в обучение девицу в штанах.

Что же касается воинов, то, наверное, если воин брал ученика, то учил его всему, и этому тоже. У Зуры же никогда воинского наставника не было: ее готовили старики еще дома, в племени. А потом учил брат.

Несколько дней она все время возвращалась к мысли об учебе. Браслет, еще недавно такой удобный, словно жег руку.

А если поспрашивать других воинов? Но даже помыслить об этом было невозможно. Настоящими воинами, «акай», были только они с братом. Все остальные — не то. С ними можно было сотрудничать, даже сражаться бок о бок иногда. Но обратиться за помощью без необходимости? Легче отрезать себе палец.

Через три дня бесплодных поисков, размышлений и попыток наняться хотя бы охранять груз (попадались караваны только через пустыню, в Халифат, куда ни Зура, ни ее брат не хотели), она вновь подошла к Лоену, когда тот сидел в харчевне в назначенный час.

— Предложение еще в силе? — спросила Зура безразлично. — Час за час.

Бывают времена, которые не покорить. Иногда приходится сжимать зубы и выбирать самое неприятное — чтобы потом времена сделались лучше.

Тервириен стоит на берегу моря, а потому даже в полдень тут нет настоящей жары. Этим вовсю пользовался вышедший им навстречу из переулка незнакомец с самоуверенно непокрытой головой — плотный, но не толстый рослый человек с благородной сединой в короткой бородке и на висках. А двое его дюжих спутников пользовались местным климатом, чтобы носить плотные кожаные безрукавки, из тех, что защищают от скользящего удара саблей. У каждого на запястьях красовались тилидиевые браслеты, а у одного еще и серьга в ухе. Собратья по ремеслу, значит.

Лицо одного из них даже показалось Зуре смутно знакомым — мир тесен. Второго она не знала.

Их предводитель (или, лучше сказать, наниматель) выступил вперед, заложив большие пальцы за широкий, расшитый бисером пояс, слегка покачался на носках.

— Молодой отшельник, — проговорил он с нехорошей весомостью высокомерного ветерана в отношении подростка. Незнакомец выглядел как бы не моложе Лина, но интонации его смешными не звучали. — Все-таки показал свой нос в Тервириен.

— И вы, уважаемый Бен Лакор, обижены, конечно, за то, что я заглянул к госпоже Лерае, но не почтил своим визитом вас, — кивнул Лин. — Объяснимо. Но, к сожалению, у меня очень мало времени. А вы не из тех людей, с которыми можно договориться быстро.

— Поэтому ты счел, что можно меня проигнорировать? — Лакор практически рычал. Ростом он был выше сутулого, худощавого Лина и в своем темно-красном дарколете с серебряным шитьем поверх ярко-алой кимары выглядел куда внушительнее.

— Нет, — ответил Лин. — Я счел, что куда проще будет тебя одолеть. Ты ведь, кажется, любишь так решать вопросы с заезжими магами? Но, правда, я не думал, что ты будешь сам нарываться на драку посреди городской улицы, словно предводитель какой-нибудь банды.

Зура подумала, что Лин иногда (и всегда не к месту) умеет прекрасно обращаться со словами, а еще — что Бен Лакор сейчас разозлится окончательно и полезет в драку. Но тот только хмыкнул и скрестил руки на груди.

— Что ж, — сказал он. — Ты изрядно подготовился, Отшельник. Но вывести меня из себя не так просто, как, должно быть, говорит молва. Жду тебя и твою… — он окинул Зуру холодным взглядом, — степнячку на дуэльном лугу перед закатом.

После чего развернулся на каблуках — хлестнули по воздуху новомодно разрезанные полы дарколета — и удалился. Телохранители следовали за ним по пятам.

— Та-ак… — протянула Зура. — Ты что, только что впутал меня в магическую дуэль с этой троицей?

— Прошу прощения, я знаю, что для тебя это впервые, — совершенно искренним тоном (Зура ни на миг не поверила в эту искренность) проговорил Лин. — Но все это не так страшно, как кажется. Лакору всего семьдесят лет. Изначально он был средненьким магом и еще не успел набрать столько силы, сколько Лерая. Мы с тобой его одолеем.

Зура закатила глаза.

— Да не сомневаюсь. Но зачем он вообще ломанулся тебя вызывать?

Лин коротко улыбнулся.

— Я же сказал, у Лераи везде шпионы. Она знает, как Бена раздразнить. Бен еще ни разу не пропустил ни одного нового мага. Он как бойцовый петух, наскакивает на каждого, кто приезжает в город. А в политике величина небольшая. Лерая же явно хотела нас прощупать.

— Это плохо?

— Ничуть. Лучшего способа продемонстрировать, кто я такой, чем победить его, нет. Тервириенцы обожают дуэли Бена. Вот увидишь, на закате там соберется полгорода.

Зура только ругнулась.

На поляне под корявыми чахлыми соснами, что редкими группами покрывали склон, собралось действительно очень много народу — не пол-Тервириена, даже не четверть, но порядочно.

Мальчишки оборванными птицами расселись на деревьях, взрослые стояли и сидели на камнях и прямо на земле. Зрители растянулись аж до самого берега внизу.

Заметила Зура в толпе и нескольких подозрительно двухметровых господ — очень уж они напоминали превращенных выходцев из морского народа. А еще вроде бы мелькнули под старомодным плащом кожистые крылья — неужели кто-то из воздушного народа пожаловал? Да нет, наверняка показалось.

Ближние ряды гостей были заняты публикой поважнее, кое-кто даже притащил с собой складные стулья. Но большинство расположились прямо на земле, некоторые — на торчащих из травы валунах. Зура как-то само собой выхватила взглядом несколько дам и господ в почти одинаковых темно-синих, шитых серебром дарколетах.

Одна из них показалась Зуре главной. То была женщина примерно возраста Лина, в таких же, как у него, очках. Она восседала на складном стуле чопорно, будто проглотила аршин. Лицо ее казалось суховатым, некрасивым в общепринятым смысле: с острым вытянутым носом, с узкими губами, с круглыми совиными глазами. Но обаяние сильной личности чувствовалось даже сквозь эти черты, даже на расстоянии.

— О, гляжу, ты обратила внимание на Ассоциацию волшебников Тервириена, — одобрительно произнес Лин у Зуры над ухом. Точнее, «над ухом» не вполне правильное слово, ибо волшебник только до уха ей и дотягивался.

«Сунулся под локоть» было бы точнее, потому что ей пришлось отдернуть руку, дабы не зашибить мага ненароком.

— Что это еще за ассоциация? Я думала, Лерая и Бен Лакор — единственные, кого здесь нужно опасаться.

— По отдельности — да. Но есть множество средних магов, чья сила, однако, выгодно выделяет их из рядов воинов и мастеров с магическими браслетами. Именно они преимущественно сражаются с морским народом. Именно они создают айсберги, которые-то и причина их несчастий. Именно их в первую очередь кормит и поит война, и им больше всего терять… Сюда, в Тервириен, за последний год стянулись маги-наемники из всей Роны.

— Как-то непохожи они на наемников, — с сомнением проговорила Зура.

И впрямь, компания в синем выглядела, за неимением другого слова, сытой. Большинство людей там уже перешагнули за порог молодости, многие при этом приобрели округлые формы. Самый юный господин, где-то ровесник Зуры, стоял рядом с раскладным стулом главной дамы, по-хозяйски облокотясь на спинку.

— Нет, эти-то — нет. В Ассоциацию Тервириена входят почтенные волшебники, которые связали себя со здешним морем, а потому никуда уже отсюда не могут уйти…

— Как Лерая?

— Примерно. Такой же силы им не видать, хоть совсем в морской воде растворись, но принцип тот же. Они крепко держат в руках основные прибыли… Которые, в свою очередь, не более чем крохи со стола картелей. Руиша Салем заправляет всей этой компанией, хотя номинально главой Ассоциации считается ее старший брат Риуна Салем. Вот он, рядом.

— Этот молодой?

— На самом деле он почти на десять лет старше. Видишь, какие правильные черты лица? — действительно, молодой человек был почти до неприличия красив, полная противоположность сестренке. — Говорят, он очень боялся утратить красоту, потому устроил связь с морем куда раньше, чем это было бы разумно…

— А в каком возрасте разумно?

— Обычно рекомендуют лет сорок. Так вот, Руиша — наоборот. Она моя ровесница, даже чуть старше. И тем не менее она все еще сохраняет полную самостоятельность, единственная из всех них… К сожалению, она меня ненавидит, ну и остальные в Ассоциации тоже особой любви не питают. Не знаю, удастся ли поладить. Мне с ней точно договариваться бесполезно. Если только через посредника…

Зура поглядела на Лина с интересом.

— Слушай, ты что, трахнул ее и бросил?

Лин ожидаемо и неудержимо заалел ушами и щеками.

— Ничего подобного! — проговорил с видом оскорбленной невинности.

— Отказался трахнуть?

Румянец залил и шею.

— У нас, если можно так выразиться, идейные разногласия, и не надо опошлять…

— Ясно, ясно, — прервала его Зура, внутренне забавляясь.

Про себя она все равно была уверена, что чье-то разбитое сердце или неудовлетворенные желания сюда затесались: на пустом месте непримиримая вражда не растет. Лин же сам говорил: люди редко поступают разумно. Зато часто руководствуются своими чувствами. — Зачем же они пришли сюда? Позлорадствовать?

— Скорее, Руиша хочет меня показать своим спутникам: кто я такой, и с чем меня едят. Смотри в оба, Зура. Они не самый опасный наш враг в этой игре, но неприятностей могут доставить — мало не покажется.

Она хмыкнула.

— Может, чего нового скажешь?

Сама дуэльная лужайка представляла собой широкую полосу разнотравья, где в примятой траве белели и желтели звездочки незнакомых Зуре цветов, длиной где-то в двести шагов и шириной в сто. Из-за причуды рельефа здесь, на склоне холма, образовалась практически плоская площадка. Этот кусок земли находился меньше чем в полумиле от северной окраины Тервириена; все-таки достаточно далеко от центра и это, пожалуй, объясняло, относительную малочисленность толпы.

Зура знала, что вообще-то в Империи Рона магические поединки запрещены, но знала она и то, что в каждой провинции подходили к запретам столицы по-своему. Вот здесь, на Полуострове, видно, считалось, что если бой происходит не в городе, так все в порядке.

Сперва на середине поляны встретились Бен и Лин. Коротко поговорили о чем-то, потом оба синхронно развели руки — и по поляне пронесся холодный ветер, очерчивая ее границы. Магия воздуха, так называемая «воздушная стена». Зура слышала об этом заклятье. Его применяют для поединка магов, чтобы случайными рикошетами не задело публику.

Потом оба сделали знак воинам подойти.

Бен Лакор с изысканной вежливостью предложил Зуре выбирать, против кого из его двух телохранителей она готова выйти. То была обычная любезность, однако Зура почуяла подвох. Оба были крупными детинами, но один — ощутимо субтильнее. Другой же вообще казался гороподобным.

Видимо, большинство дуэлянтов в таких обстоятельствах выбирали сражаться с тем, кто поменьше, и тут-то он и демонстрировал незадачливым, почем фунт лиха. Как раз его лицо Зуре было несколько знакомо. Представляя, Бен Лакор назвал его Эрмесом Тианом. Память подсказывала, что боец он — опытный и безжалостный. Может быть, выбрать гиганта и выбить их из накатанной колеи?

Но нет. Для женщины Зура была плечистой и высокой, но большинству вояк сходной с ней профессии не доставала и до подбородка — а рост и мышечная масса определяют физическую силу. К счастью, обучение, выдержка, тактические умения и выносливость несколько выравнивали шансы, а магия так и вовсе позволяла ей склонить чашу весов в свою пользу. Но все это работало только до определенной степени. Какой смысл выбирать в противники детину, против которого толком не будет работать ни один твой силовой прием?

В общем, взвесив все за и против, Зура выбрала «субтильного». Он тоже был выше и массивнее, чем она, но не чрезмерно. Наверное, будет шанс на победу. Лишь бы Лин не подвел.

В глазах Бена Лакора мелькнуло что-то вроде торжества, но сам Тиан и его напарник никак не изменились в лице.

— Без непоправимых увечий? — уточнил он у Зуры.

— Я предпочла бы еще и ноги-руки не ломать, — добавила она.

Тиан мрачно хмыкнул.

— Попробуй сломать мне, не возражаю.

Зура только пожала плечами.

Все дисциплинированно разошлись к границам воображаемой площадки шириной в десяток шагов. Потом полем битвы будет служить вся дуэльная лужайка, но то потом.

Маги чуть поклонились друг другу. Зура и Тиан последовали их примеру.

В последний момент Лин положил руку на запястье Зуре и сказал:

— Помни, что я всегда тебя прикрою.

И бой начался.

Зуре случалось сражаться в паре с волшебником всего один раз, и было это давно. С Лином же они парный бой до сегодняшнего дня не тренировали. Если подумать, Зуре следовало на этом настоять еще когда они ждали погоды на маяке, но ей и в голову не пришло, что придется участвовать в дуэли, а в обычной схватке она привыкла полагаться на себя. Кое о чем они условились в доме Вартиана: Лин будет подпитывать ее через браслет и создаст охраняющую решетку. Остальное уже на Зуре.

Все начиналось обыденно: они с Тианом медленно обходили друг друга по часовой стрелке, пробуя то один выпад, то другой. Зура сразу вытащила нож и держала его в правой руке. Не потому что не была уверена в своих силах, просто не хотелось пижонить.

Тиан явно рисовался: нож его еще висел в ножнах на поясе.

Впрочем после первых пробных выпадов Зура неохотно признала, что, пожалуй, у него есть право и на самоуверенность, и на рисовку: двигался Тиан очень ловко, легко. Поглядев на таких ребят и создают потом легенды о волшебном народе из холмов, который ступает, не примяв травы. А как он бил! Даже от проверочного выпада его Зура ушла с трудом.

Тиан пользовался очень распространенной на побережье школой боя, но банальное не всегда плохо. Владел он ей с блеском. Зура решила, что кое-какие ухватки, усвоенные от брата, могут дать преимущество. Но не слишком большое: степняков (и даже степнячек) среди наемников за последние пять лет стало куда больше, кое-что из ее арсенала он мог уже и видеть.

Для начала Зура попробовала самое простое — толкнуть противника магией по ногам, чтобы упал. Похоже, Тиан почувствовал воздушную волну, но блокировать ее другим порывом магии не стал — попросту подпрыгнул, пропуская удар, и прямо в прыжке сам ударил магией — да так сильно, что у Зуры встали дыбом волоски на коже, и она скорее инстинктивно, чем сознательно поняла: ее сейчас снесет. Ни уклониться, ни закрыться…

Она машинально поставила простейший щит, прежде чем успела задуматься, что такая сила удара — за пределами возможностей обычного «браслетного» мага, что будь у нее такая сила в той подводной ловушке, она бы сделала себе ступеньки вдоль стены и выбралась бы в два счета, со всеми удобствами. Так же инстинктивно она была уверена, что щита окажется недостаточно, что он не отменит удар, самое большее, смягчит его.

Но браслет запульсировал теплом у нее на руке, и щит отбросил атаку. А еще — из травы поднялись, словно змейки, гибкие серебристые струи воды. Зура не знала, откуда эта вода — то ли из грунта, то ли доползла из ближайшего ручья — и ее это не особенно интересовало. Главное, что Лин пришел на помощь, и пришел вовремя. Энергия собственного тела не ровня энергии, которую черпаешь из стихии.

Такие же струи воды окружили ее противника, поднялись до пояса, сплетясь в решетку из правильных ромбов. Заходящее солнце вспыхивало и сверкало в них, заставляя воду светиться изнутри обманчиво нежными бликами. Наверное, они сейчас с Тианом выглядели этакими двойниками. Тиан прыгнул вперед сам, и прыжок этот был быстрее и дольше, чем можно было ожидать.

Зура еле успела метнуться в сторону, чтобы ее солнечное сплетение разминулось с Тиановым кулаком.

В движении она прошла сквозь несколько водяных струй, окруживших ее. Ничего подобного она раньше и представить себе не могла.

Ей почудилось, будто вода не обогнула ее, расступаясь, как то положено воде, а прошла сквозь тело, оставив за собой невидимый, но вполне ощутимый след. Зуре как будто стало вновь пятнадцать. Все сомнения покинули ее, мышцы налились упругой, свежей и звенящей силой. Сама от себя не ожидая, она ушла от атаки Тиана, сделав сальто через голову, хотя в этом совсем не было нужды, и в здравом уме Зура предпочла бы что-нибудь менее зрелищное.

А еще… Нет, это вовсе было бы странно, и потом Зура даже не могла дать руку на отсечение, что ей не почудилось. Но пригрезилось, будто Лин положил руки ей на плечи и что-то шепнул на ухо. Она даже не слышала что, но сам его жест сделал ее такой счастливой, будто маг был ее возлюбленным и только что положил ей под ноги всю степь, свободную и открытую из конца в конец.

Смешно. Она уже давным-давно не думала ни о возлюбленных, ни о степях.

Зура выпрямилась лицом к лицу с Тианом. Тот довольно неприятно усмехался, и водяные струи, словно змеи, обвивали его руки, не дотрагиваясь до них.

Зура не видела себя, но знала, что и ее водная решетка оплела до подбородка, так же не касаясь тела.

— Ну наконец-то что-то серьезное, — сказал Тиан.

На сей раз Зура пошла в атаку первой.

Чувство было удивительным. Почти как гонка верхом по равнине, когда ветер бьет в лицо, от солнца слезятся глаза и приходится прижиматься к вспотевшей лошадиной шее, смеясь от счастья. Или еще: будто бежать или драться, когда много дней проходила с набитыми песком мешочками, привязанными к ногам, а потом их сняла.

Лучше всего было то, что вода повиновалась ее приказам! Будто Зура была настоящим стихийным магом!

Лин предупреждал ее об этом эффекте, но заодно говорил, что повиновение это будет очень относительным: вода будет повторять ее движения и метаться в ту же сторону, примерно так.

— Я, конечно, постараюсь следить за тобой и тебе помочь, — сказал он, — но, пока мы не сработаемся, ошибки неизбежны. Думаю, мои навыки в этом отношении все равно лучше навыков Лакора, но не будь чересчур беспечной.

И все же к своему удивлению Зура обнаружила, что вода слушается малейшего ее приказа. Это било в голову почище молодого вина.

Как можно не хотеть этой силы? Чего можно тут бояться? Да она бы на месте Лина!..

Эх, ей бы такие возможности в тех морских боях!

Но битва не ограничивалась ими двумя: маги сражались тоже. Несколько раз мимо Зуры и Тиана промчались водные струи; один раз два гигантских водных бича схлестнулись прямо над их головами, вызвав в толпе удивленные охи и ахи и обдав всех веером брызг.

Другой раз поляну вдруг стремительно окутал туман, но почти сразу этот туман разогнал ветер. Потом траву под ногами Тиана сковало льдом, тогда как Зура продолжала стоять на твердой земле, и тот чуть было не поскользнулся, но почти сразу льдом покрылся и участок, на котором стояла сама Зура.

Она покачнулась, чуть не потеряв равновесие, однако водные струи, обвивавшие ее ноги, впервые пришли в движение помимо ее воли и будто подтолкнули вперед. Зура почти сразу поняла, что имеется в виду: она видела, как зимой мальчишки гоняют по льду в замерзших бухточках, даже сама пробовала. Раз, два — и вот она уже скользит по наледи быстрее, чем бегом!

Тиан не ожидал от нее такой прыти и не успел защититься; Зура наконец-то смела его защиту и заломила руку в болевой прием — эффективность банальности. Водяная струйка скользнула с ее запястья и обвилась еще и вокруг горла Тиана, перекрывая ему дыхание.

— Сдаешься? — резко спросила она. — Или проучить вас с мастером еще?

— Сдаюсь, — сдавленно просипел Тиан.

Зура тотчас отпустила его.

Вода опала, изморозь исчезла. Зрители разразились воплями — то ли восторга, то ли возмущения. Зуре было все равно: теперь, когда вода ушла, она вдруг поняла, что дышит тяжело, что взмокла не только от брызг, но и от пота, и что спину и ноги немилосердно ломит. Еще бы! Обычный бой продолжается минуту, ну две от силы; здесь же они сражались минут десять. Что бы там ни было в воде, что помогало поддерживать ее силы, оно, очевидно, не обладало безграничными возможностями.

Лин, кажется, прекрасно это понимал.

Он подошел к ней и опустился рядом на корточки (сама Зура сидела на земле, а Тиан валялся рядом, сжимая больное запястье). Положил руку ей на плечо.

— Спасибо, — сказал он серьезно. — Лакор оказался более серьезным противником, чем я думал. Если бы не твои навыки, ничего бы не вышло.

Зура потрогала серьгу. Нет, ощущения ее не обманули: та была нормальной температуры тела, не горячей и не ледяной. Битва истощила ее обычные, физические силы, но магического резерва не затронула.

— Для этого ты меня и нанял, так? — спросила она, выговаривая с трудом.

Лин кивнул.

— Кстати, хочу поговорить с тобой на этот счет. Когда вернемся к Вартиану. Нужно же тебя посвятить в наши планы подробнее.

«Уже наши?» — хотела спросить Зура, но промолчала.

Маг поднялся и протянул Зуре руку, чтобы помочь ей встать. Она смерила Лина взглядом и хотела сказать ему, что ей будут помогать вставать всякие там хлюпики, только если у нее будут сломаны обе ноги, но почему-то передумала.

Оперлась о предложенную ладонь, резко поднялась. Лин охнул от внезапной нагрузки, но выдержал. Улыбнулся ей.

— С боевым крещением нас, акай.

Они явились к Вартиану, овеянные славой победителей Бена Лакора.

Как-то из толпы зрителей появились давешние рыбаки, из них составилось что-то вроде сопровождения, и они, вооружившись факелами, промаршировали улицами Тервириена. Факельный ход не дотягивал до процессии вернувшегося с войны владетельного князя: никто не бросал в них цветами, молодые женщины не выглядывали на улицы и не падали в обморок… Но все-таки! Они шагали, окутанные дымом и запахом горячей смолы, в вечерних сумерках, а над ними в воздухе сверкали и переливались водяные струи, порабощенные Лином.

Чтобы полюбоваться этим зрелищем, за ними вприпрыжку неслись и дети, которым давно пора было бы спать, и взрослые, которым следовало проявлять больше осторожности.

Бена Лакора многие знали, но немногие любили. Ему доставалась едва ли треть того же уважения, которым пользовалась Лерая — а ее изрядно побаивались. Если бы подшучивать над ним открыто не опасались из-за силы его магии, Бен Лакор находился бы на положении городского шута.

Слух о том, что он был побежден отшельником с дальнего острова, мгновенно разнесся по всему городу. Может быть, Лин организовал это заранее. Может быть, он и процессию как-то организовал…

Зура ожидала, что Вартиан начнет их упрекать, и уже готовилась не обращать внимание на его бурчание. Но, к ее удивлению, молодой честолюбивый купец только что дорожку перед ними не разостлал.

Он встретил их на крыльце, провел в дом с поклонами и говорил так вежливо и уважительно, словно и не было недавней размолвки.

— Что, Вартиан, поднял я немного твои акции с владельцами картелей? — хмыкнул Лин, когда тяжелая дверь отсекла их от веселящегося эскорта на улице.

— Пока — да! — кивнул Вартиан, в его голосе на миг мелькнула мечтательность. — Мне уже приходил гонец от самого Главного Казначея, с просьбой… Но все еще может измениться!

— Не изменится, — Лин хлопнул его по плечу. — Не беспокойся. И выкати моим сопровождающим бочонок вина, я знаю, у тебя есть прошлогоднее. За все будет уплачено.

Вартиан страдальчески заломил брови, но только и пробормотал, что год-де был на редкость удачный и он надеялся это вино отложить про запас. Зура знала, что купец это больше для проформы: на деле прошлый год, из-за побочного воздействия высвобождаемой на побережье магии, не слишком благоприятствовал виноделию.

Лин отправился наверх, в свою комнату, и поманил Зуру за собой. Когда они остались одни, он распахнул захлопнутые слугами ставни и жадно вдохнул ночной воздух, прилетевший с моря.

— Ох, Зура, — сказал Лин с душой. — Все-таки город — это сущее издевательство над человеком, особенно магом! Сам не понимаю, как я мог так долго жить среди этих каменных стен?

— О чем ты хотел поговорить со мной? — спросила Зура, привычно игнорируя лишние слова, хотя язык чесался заметить, например, что без каменных стен ему и у себя на острове негде было бы скрыться от непогоды.

Лин обернулся к ней. В комнате горела лампа со свечой, и этот огонек отражался в стеклах его очков двумя сияющими точками.

— По-моему, это ты хотела поговорить, — сказал он. — Там, на лужайке… может быть, это звучит слишком выспренно, но мне показалось, что между нами наконец-то возникло… что-то вроде связи. И что ты хочешь спросить…

Зура потерла руку с браслетом.

— Все дело в этой штуковине, — сказала она мрачно. — Мы с тобой очень гладко работали. Для первого раза. И ты говорил о победе, как о деле решеном, словно в моих способностях не сомневался. Но ты ведь ни разу не наблюдал меня в деле! Не по-настоящему.

— Антуан наблюдал. До того как спас. И потом я видел, как ты тренируешься и разминаешься на острове.

— Возможно, — согласилась Зура. — Но что он там мог разглядеть в шторм, да еще из-под воды? И работу ты предложил мне сразу, особенно не расспрашивая. Ты вел себя так, будто отлично знаешь, кто я такая и чего я стою. Тогда я списала все это на то, что ты каким-то образом обо мне слышал или даже видел меня… Среди наемников на этом берегу я не встречала других степнячек. Но все это странно.

— А если я смотрел в воду? — не похоже было, будто Лин пытался ей солгать. Он, скорее, подкидывал объяснение за объяснением и смотрел, как она с ними справляется.

— И об этом я тоже думала, — согласно кивнула Зура. — Но тут большой вопрос: откуда ты знал, кого искать? Я не самая лучшая из всех наемников. Лучше многих, не буду скромничать. Но не настолько хороша, чтобы обо мне слагали легенды. И потом, откуда ты мог знать, что я окажусь тогда в воде, и послать за мной Антуана?

— Значит, ты догадалась.

— И догадалась, и слышала. Ты, когда он только меня принес, сказал, что он молодец, что меня нашел. Или вроде того. И хочешь знать, что я думаю?

— Что? — Лин с любопытством склонил голову.

— Что вот этот браслет, — Зура покрутила браслет вокруг своего запястья, — сделал ты. Что ты почему-либо не разорвал с ним связь, так же, как Лерая Светлая. Я не знаю, как этот браслет попал ко мне…

— Я эту связь восстановил, — перебил ее Лин. — Я же сказал, я такие делал в молодости. Куда они разошлись потом, мне неизвестно. Но когда я понял, что мне нужно… разобраться с этим делом… я сперва не знал, как к этому подступиться. Задача представлялась мне огромной, как сам океан. Тогда я стал делить ее на этапы. Я обдумывал вероятности, я смотрел в воду… И в конце концов понял, что для того чтобы мне осуществить все так, как я хочу, мне нужен помощник. Не слуга, не наемник — человек, который разделит мои цели и будет мне помогать. В идеале, воин.

«Тот, кто подставится вместо тебя», — подумала Зура, но без злости. Она уже знала, что Лин этого в виду не имел. Он действительно имел в виду только то, что сказал: человек, чьи навыки дополнят его собственные.

— Тогда я долго пытался восстановить связь со своими браслетами… — продолжал маг. — Я продал их не так уж много, — кажется, что-то нехорошее отразилось на лице Зуры, потому что Лин торопливо добавил. — Через такую связь, устаревшую и заключенную без согласия владельца, нельзя увидеть много. И уж точно я не мог заглянуть в твою память или прочесть мысли, не волнуйся!

— Это тебе надо волноваться, — процедила Зура.

— Едва ли, — Лин улыбнулся. — Я увидел обрывки. Характер, представления, принципы… Я не знал о тебе почти ничего. Кроме того, что ты — подходящий мне человек. Не знал, что ты женщина, что тебе от двадцати пяти до тридцати лет, что тебя зовут Зура, дочь Зейлар. Я, правда, понял, что ты из степей, потому что их образ был очень ярок, и еще понял, где ты примерно находишься. Тут мне очень помогла Майя, и рыбаки, и еще некоторые другие люди, с которыми я поддерживаю время от времени контакты… Удалось навести справки.

— Для отшельника ты очень уж много знаешь людей.

— И не говори, — поддержал Лин. — Сам удивляюсь. Этот мир куда теснее, чем кажется, — он вздохнул. — Ну и потом, когда я тебя нашел, уже выяснилось, что ты ушла в тот боевой поход на корабле… — Лин щелкнул пальцами. — Запамятовал.

— «Цветок пустыни», — подсказала Зура.

— Да-да, «Цветок пустыни». Тогда я послал Антуана на поиски и смог даже показать ему твое изображение в воде. Прости. Мне следовало сказать сразу. Но тогда ты бы точно решила, что от меня лучше держаться подальше. Даже сейчас, уже зная меня и зная, что ничего плохого я не хотел, ты злишься.

В тот момент Зура даже не знала, сердита она на мага или нет. Также она не была до конца уверена в чистоте его намерений. Но с первым его заявлением вынуждена была согласиться.

— Поэтому ты взял меня с собой в подводный город? Хотя я там тебе была и не нужна?

— Нужно было познакомить тебя с этим всем получше. Вот, теперь ты знакома. И лучше прочих представляешь, что я собираюсь делать. Видишь ли, ты честна и верна до глубины души, но ты не из тех людей, которых можно привлечь рассказами о благе других или о гибели морских животных и голоде людей.

«Гордиться тут нечем, — подумала Зура. — Но, пожалуй, я такая и есть».

Лин тем временем продолжал.

— Тебя можно привлечь интересом, риском, новыми горизонтами — вот я и попытался… Прости, если все это выглядит так, будто я хочу тобой управлять. До некоторой степени так оно и есть. Я… никогда особенно хорошо не умел обращаться с людьми, и отшельничество не пошло мне на пользу. Но мое первоначальное предложение остается в силе. Если хочешь, я щедро награжу тебя за дни службы, и мы разойдемся.

Он говорил искренне, его голос слегка дрожал. Может быть, это было игрой. Но в любом случае нужно отдать Лину должное: если он и подталкивал Зуру к тем или иным решениям, сам он не чурался своей доли работы и рисковал не меньше нее.

И еще вот что: почему-то после поединка Зуре особенно хотелось ему верить. Будто до сих пор она шла по пустыне и высохла до самых костей, а Лин как-то напоил ее, напитал опять. Может быть, он и хотел, чтобы она так чувствовала. Может быть, это вышло случайно.

— Ты сказал, я лучше других представляю, что ты собираешься делать, — медленно проговорила Зура, все еще обдумывая его предыдущую речь. — Но я не знаю главного. Как можно остановить войну? — она наконец задала вопрос, который зрел в ней страшно давно. — Война — это как стихия, как пожар, или как буря. Я всю жизнь иду за войной, но так и не поняла, почему она разгорается!

«…Правда, и не старалась по-настоящему».

— Иногда, конечно, все как сухостой: одна искра — и занялась. Но иногда этот сухостой стоит годами, и годами, и сколько помнят самые старые старики — а искры все нет. А иногда соседи вроде бы живут рядом, и мирно, и правители женят детей. И потом на ровном месте все… вспыхивает.

— Ты права, сравнивая войну со стихией, — раздумчиво ответил Лин. — И я с удовольствием расскажу тебе то, как это понимаю. Но помни, что на деле точно не знает никто.

— Ты поумней меня, — пожала плечами Зура. — Но и у меня своя голова на плечах есть, я это помню. Скажи, как думаешь, а я решу, соглашаться или нет.

— Резонно, — чуть улыбнулся Лин. — Ну что ж, изволь… Из всех стихий тебе как воину ближе огонь, мне — вода. Поэтому я буду говорить о воде. Возьмем волну. Океанская волна несокрушима и способна обрушить любой дом, возведенный человеком. Но сама по себе она состоит из множества капель, и каждая из них — прах. Я могу смахнуть эту каплю ладонью, могу высушить ее теплом кожи, могу вовсе втоптать в землю. Капли вовсе не движутся все в одном направлении. Это видно, если рассматривать воду внутренним, магическим зрением… или просто внимательно приглядеться…

Говоря это, Лин провел рукой по воздуху, и в нем соткалось то, о чем он говорил: мельтешение капель.

«Позер», — подумала Зура. Но смотрела, зачарованная.

— Каждая капля движется сама по себе, — продолжал Лин, — но траектории большей их части совпадают. Оттого кажется, будто волна монолитна и несокрушима, — капли слились в волну, которая всхлестнулась и бесшумно опала. — Так и война. Ее делают люди. Короли и маркитантки, торговцы, которые поставляют припасы, и промышленники, что куют мечи и стрелы. Мало кто из них на самом деле наслаждается убийством живого существа, даже и непохожего на нас. Но жажда наживы, или власти, или приключений, или просто стремление выжить во многих людях сильнее трусости или миролюбия.

Он осекся. Вздохнул. Зачем-то потрогал светильник. Потом продолжил, уже спокойнее.

— Да, весь маховик не остановить. Но само существование этого маховика — иллюзия. Большинству людей даже в Тервириене нет до войны дела, а в Ронельге о ней и вовсе судачат только в светских салонах — сплетников на рынке или кумушек у колодцев война на побережье вовсе не трогает. Им просто нужно на что-то жить, кому-то сбывать товар… а гибели своей или других они не хотят, хотя, в общем, то, что происходит вдали от них, их не очень трогает.

— Так вот если найти тех немногих, кто находится на нужном месте и обладает нужной властью… если запугать их, подкупить, предложить выбор… да что угодно! Тогда-то война и утихнет, выродится в вялые стычки, а то и вовсе сойдет на нет. Я верю, что это можно сделать, акай. Уговорами, лестью, шантажом, запугиванием… Точечным воздействием. Можно. Если достаточно быстро и по обеим сторонам фронта разом.

Лин сидел на стуле, устало свесив кисти рук с колен и наклонившись вперед. Свет от лампы падал под таким углом, что Зура словно воочию увидела его молодым — может, своим ровесником, может, еще моложе. Низкорослый маг с его очками и залысинами показался ей статуей мудреца или героя. В первый раз увидев такую на постаменте в Алгоне, Зура дернула брата за край его кожаной куртки и спросила: «Акай, это его маги превратили в бронзу? За что?»

Зура протянула Лину ту свою руку, что была с браслетом.

— Ну вот давай и выясним, — сказала она. — Установи полноценную связь или как там она называется… Если уж я подрядилась тебя охранять, я тоже хочу всегда знать, где ты находишься.

Лин вздохнул.

— Я не то чтобы всегда знаю, где ты находишься, я могу это узнать, если захочу… Ладно, ладно, это детали.

И он взял ее за запястье.

Почему, интересно, он никогда не берет просто за руку?

После поединка с Беном Лакором Лин стал в городе человеком известным. Тут же поплыли слухи, что это не просто маг Лин-Отшельник, а «тот самый» Темсин Лин, который был когда-то помощником министра финансов; и еще слух, будто лет десять назад Лина поперли с должности именно за то, что он противостоял нелюбимой простыми людьми финансовой реформе. Все это повысило его популярность.

На самом деле Лин как раз за той реформой стоял — и руководство картелей отличнейшим образом вспомнило это. Но их, в отличие от обычного люда, реформа когда-то избавила от серьезной головной боли. Поэтому без всякого труда магу удалось добиться встречи с главой картеля «Борголода», потом и с тремя остальными. (Фактически делами заправляли два самых больших, но другие два тоже вполне могли вставлять палки в колеса).

Они выходили со званого обеда председателя картеля «Четыре Ветра», когда Лина попытались убить.

Обед этот тянулся и тянулся, а Зура даже за столом не сидела, стояла у дверей, и никто ей поесть не предложить. Оттого, подсаживая Лина в коляску извозчика, Зура замешкалась, отвлеклась на проходящего мимо торговца пирожками. Дурацкая ошибка, любительская… но иногда они случаются.

А потому стрелка она не увидела — почуяла. Тем, за кем часто следят, хорошо известен этот тяжелый взгляд на затылке. Каким-то чудом Зура умудрилась вовремя толкнуть Лина; тот, охнув, неуклюже полусвалился-полусполз на пол коляски. Дротик же вонзился в обшивку сиденья, пропоров ее — и тут же растекся лужицей.

— Остроумно, — ошарашенно пробормотал Лин.

— Да нет, ничего особенного, — не согласилась Зура. — Ассоциация магов встрепенулась. Нанесем визит? Ты же говорил, что это придется сделать.

Лин кивнул. Было видно, что ему не по себе — волшебника чуть не колотило. Но брал себя в руки он быстро, с каждой секундой казался все спокойнее и спокойнее.

— Очень странно, — прошептал Лин. — Очень странно. Почему она так? Кажется, я где-то крупно ошибся…

— Куда? — только и спросила Зура.

Если бы Лин спросил ее, Зура бы сказала, что нужно вернуться к Вартиану — маг явно не в мог заниматься сейчас делами. Но Лин сказал ей другой адрес, и Зура только кивнула.

— Белая набережная три, — скомандовала она извозчику.

Этот жар — тоже что-то вроде войны. Только другой. И так же нужно уметь перетерпеть, затаиться, ударить вовремя. Только так можно победить.

Лоен оказался хорошим учителем. Во всех смыслах. На деле он никогда не настаивал на соблюдении их договора дословно: занимались они магией по вечерам, на окраине города, и иной раз он гонял Зуру там и несколько часов. Потом шли к Лоену, в комнату на третьем этаже доходного дома, и ложились в постель. Там он иной раз Зуру имел, иной раз не имел — говорил, что устал или еще чего. Но она все равно спала рядом с ним: на этом он настаивал.

— Приятно, когда рядом с тобой лежит молодая девчонка, что ни говори.

Первый раз, услышав, что для Зуры он был действительно первый, он поскреб заросший подбородок и пробормотал:

— Будь я получше, тут-то я бы и отказался. Но я такой, какой есть. Но я уж постараюсь, чтобы больно тебе не было, девочка.

И больно действительно не было. Было не бог весть как хорошо, но ничего так. Терпимо. А потом, к исходу второй недели, даже иногда становилось приятно. Зуре, пожалуй, даже нравилось, когда твердые ладони Лоена обхватывали ее под ребрами; когда жесткие пальцы гладили ее грудь, сжимая соски; и, когда прошел первый дискомфорт, приятно стало ощущать его внутри себя — было в этом что-то и от езды на лошади, и от магии, когда тело распирает изнутри чисто нервное напряжение, и все мускулы дрожат.

Но начал ли нравиться ей сам Лоен? Нет.

В первую ночь она выскочила из его дома до рассвета, когда еще даже молочники не появились на улицах и, несмотря на саднящую боль между ног, пошла обратно на пустырь, где тренировалась дробить магией камни, как Лоен ее научил. Потом купила у разносчика жирную лепешку с лотка. Запах жира напомнил вдруг о прежнем: о купце, перьях в подушках, о крови на ее руках, и как она вытирала пальцы о снег. Второй раз в жизни Зуру немилосердно вырвало.

Ладно, сказала она себе потом. Наемник всю жизнь испытывает свое тело. Всю жизнь тащит его сквозь тренировки. Всю жизнь ставит себя на край. Для женщины продавать свое тело за деньги — позорно. Но она не за деньги. Она за науку. И, кстати, постельным делам тоже пришлось бы учиться рано или поздно…

Это тоже такой бой. Затаиться, обезоружить.

…В войсковых обозах следуют маркитантки, потому что где бой, там и ебля, ничего не поделаешь. Вот. Она сама себе маркитантка. Дело житейское. Она решила сама в этот раз. Никто ее не продавал и не подталкивал.

Брат, кстати, ни о чем ее не спрашивал. Нет, первый раз спросил, куда это она, когда Зура сказала, что уходит на вечер и на всю ночь. Она сказала правду: что нашла человека, который согласился учить ее магии.

— Будь осторожна, — только и сказал он. — Возвращайся живой, акай.

— Это уж не волнуйся, — ответила Зура небрежно.

Лоен рассказал ей про серьгу, как отслеживать свое состояние с ее помощью. Даже подарил самую первую. На исходе двух недель он сказал ей:

— Ну все, чему мог, я тебя научил. Это наша последняя ночь.

Он был с ней как-то особенно, непривычно мягок. Зуре это показалось странно: она едва замечала его ласки и даже немного скучала. Но Лоену понять не дала. Не сказать ведь, чтобы она совсем была наивной идиоткой в этом смысле: они с братом всегда ютились по таким местам, что Зуре пришлось наслушаться разговорчиков всяких разных. Были среди их соседей и шлюхи, старые и молодые. Зура быстро поняла, что из подслушанного применить к делу и как. Поэтому Лоен о ее скуке, кажется, даже не догадался. И хорошо; речь ведь шла о ее гордости.

В конце он сказал, прижимая ее к себе:

— Вот что, малышка… Я тут подумал… Ты девчонка хорошая, серьезная, но в наемниках пропадешь. Тут надо немножко с катушек быть слетевшим. Нет у тебя настоящей безжалостности. Я видал баб в этом деле, но дело все-таки не женское. Ты у меня не такая… — Зура молчала, и он продолжил, как будто продираясь сквозь каждое слово. — У меня ферма есть… не здесь, в Оксии. От отца осталась. Там запущено все маленько, но… Может, ты б захотела там пожить?

— Нет, — коротко сказала Зура.

— Да ладно, не отказывайся сразу, — он прижал ее к себе еще крепче, зашептал в шею, обдавая горячим дыханием, и Зуре нестерпимо захотелось освободиться. Но она не знала, насколько еще их договора хватает, поэтому лежала смирно. — Ты девица сопливая, но маг неплохой. Среди фермеров магов мало, а так мы бы там с тобой мигом хозяйство подняли. Да плюс я еще пока мечом махать могу — это деньги. Вдруг у тебя живот расти начнет, что делать будешь?

— Не начнет.

Разбудили Зуру среди ночи топот сапог и стук древков алебарды. Городская стража Влавии; эти вояки немилосердно ярко светили фонарем, грубовато перешучивались и оттащили Лоена в тюрьму как шпиона Тай-Гериата. Зура не оказала им сопротивления только потому, что Лоен крепко сжал ее руку и велел не дергаться. А потому ее бросили в камеру с проститутками, не имеющими храмовой лицензии.

Ночь была неприятной, но утром, когда их всех выгнали на «общественные работы» — убирать мэрию — Зура без труда сбежала.

Больше она о Лоене не вспоминала.

И, конечно, ребенка никакого не было. Ей немногое успели рассказать до того, как она покинула род и его земли, но этому всех девочек из боевых шатров учат сразу же, как только забирают от матерей или кормилиц: боевые женщины степей не рожают детей, если сами того не захотят.

Выводы, сделанные Лином после посещения третьего дома по Белой набережной, заставили его поторопиться.

Зура мало понимала его бормотания о железных кораблях и выжигании океана до дна, но была абсолютно согласна с тем, что ускориться надо. Правда, она быстро выяснила, что пытаться охранять Лина, когда он крутит хвосты всем кошкам Тервириена на предмет ловли рыбы, — дело пропащее.

Мало того, что кто-то — то ли обозленные маги средней руки, то ли их союзники — еще два раза покушался на жизнь Лина (а один раз — на жизнь самой Зуры), так еще ей пришлось выполнять кучу лишних, чисто распорядительских обязанностей. Ни дать ни взять, секретарь при важной особе. Иной раз не то что не хватало времени поесть и поспать: не успевала даже переплести косы, приходилось кое-как смазывать их маслом и переплетать только концы.

Правда, она не стала больше заниматься охраной Лина в гордом одиночестве, а сколотила ему целую команду: во-первых, рыбаки за хорошую плату несли вахту вокруг дома Вартиана; во-вторых, она сманила к ним телохранителя самого Вартиана, в сопровождении которого тот ходил порой на Биржу («Вы не представляете, какие там нравы!»). В-третьих, к ее удивлению, к ним пришел наниматься Тиан.

— Бен меня выставил, — пояснил он. — Ну и ладно, не больно-то он мне нравился. Вот насчет Малыша Джаса жаль: мы с ним хорошо сработались. Но и с тобой сработаемся не хуже, ты ничего.

Зура поразмыслила, нанимать его или нет. Что ее беспокоило больше всего: Тиан был бойцом не слабее, может быть, в чем-то и посильнее ее. Как бы, пообтеревшись, не отказался подчиняться женщине, еще и чужестранке.

Но держался он уважительно и казался человеком опытным и надежным — из тех, что отрабатывают свое жалование. И Зура решила рискнуть.

Она, кстати, узнала, откуда у Лина деньги. Тот еще в молодости умудрился сколотить неплохое состояние, но не торговыми делами, а какими-то другим, более загадочным способом. Он действительно был из «тех самых Линов», но — побочная ветвь, герцогский титул принадлежал другой части семьи. Отец Лина занимал непыльную должность смотрителя государственных торговых архивов. Сам же Лин сперва учился магии, потом по какой-то причине, которую он Зуре не назвал, пошел на государственную службу и дослужился там до помощника министра финансов.

Там-то он и прокрутил ту самую реформу, которая, по словам Лина, спасла имперские провинции от распада (а по словам кумушек у колодцев была сущей занозой в заднице). Сама Зура судить о ней не могла, ибо дореформенной Империи не видела: Лин ушел со своего поста семь лет назад, как раз когда она закончила скитаться по приграничным княжествам и окончательно осела в Роне — если можно назвать оседлым состояние постоянных перебежек из провинции в провинцию.

Лин держал часть своих средств в каком-то банке, часть еще в каком-то, а еще каким-то банком попросту владел, хотя всеми делами занимался управляющий.

— Наверняка он меня нещадно обворовывает, — объяснил Лин Зуре добродушно, — но дело не разваливает. В нашем договоре сказано так: либо я выплачиваю его наследникам солидное содержание после его ухода на пенсию или смерти, либо он ставит сына на ту же должность, либо, если я умираю раньше, не оставив наследника, банк уходит его семье.

— Надеюсь, банк этот не в Тервириене? — только и спросила Зура. — А то еще и от них тебя охранять…

Лин рассмеялся.

— Нет, даже не в Роне. В Северной Оксии.

Зура слегка расслабилась. Действительно, даль несусветная.

— На самом деле, как ты понимаешь, все это золото мне для жизни не требуется, — серьезно проговорил Лин, когда отсмеялся наконец. — Когда-то азарт разбирал его зарабатывать, ну и чтобы отец увидел, что я могу, но на траты даже тогда толком времени не хватало. Теперь же… Мне нужно совсем немного, только чтобы покупать на материке те продукты, без которых на маяке сложно, да перевозить их… Но, если бы пришлось, я бы прожил и с одного моря.

— Не сомневаюсь, — кивнула Зура. — Но теперь-то ты рад, небось, что от денег не избавился? Столько взяток раздал — у меня голова кружится считать.

— Вот и не считай, — посоветовал Лин, — потому что, когда дойдем до Ронельги, суммы станут астрономическими.

Взятки Лин раздавал, в основном, для того, чтобы пробиться к тому или иному важному лицу. В остальном же он действовал тоньше: уговорами и разговорами. Зура и раньше знала, что Лин горазд трепать языком, но уже через несколько дней у нее сложилось впечатление, что он мог бы, если бы захотел, продавать морскому народу пресную воду… ну, может быть, всем, кроме его вождя — тот для этого туповат. Как объяснил Лин как-то Зуре, растирая виски после одной утомительной беседы, «дураков убалтывать сложнее всего. Ты, вроде бы, уже все аргументы нашел, все подобрал, он со всем согласился… а ночью пообщался с женой — и наутро все начинай сначала!»

Но тем не менее дело двигалось.

Зуре запомнился разговор с одним из высокопоставленных управляющих картеля «Борголода» — того самого, где подвизался и их гостеприимный Вартиан.

Разговор происходил в великолепном кабинете с видом на гавань Тервириена и башни магов на другом берегу реки. Сводчатый потолок кабинета терялся в полумраке, рождая слабое эхо. Обстановка же напоминала о том, что романтика морской торговли не менее жива, чем в прошлые два века: по стенам здесь висели скрещенные мечи и палицы, с потолка свисали модели кораблей.

Хозяин кабинета, Роз Тейкалин, был высоким, плечистым и громогласным человеком со шрамом на лице, без двух пальцев на левой руке и с деревянной ногой. Легко можно было представить, как он орудовал смертоносным железом, осевшим потом вдоль стен. Но еще перед встречей Лин предупредил Зуру, что за фасадом прямодушного рубаки, этакого бывшего пирата, прячется делец хитрый и опытный.

У Лина с ним был долгий разговор, в течении которого волшебник и показывал ему записи, и даже рисовал что-то на стоящей в углу грифельной доске. Зура прислушивалась краем уха, но больше следила, чтобы Тейкалин, доведенный до белого каления очковтирательствами Лина, не схватил один из смертоубийственных предметов и не прошелся бы магу по голове.

Наконец торговец-пират сказал.

— Магистр Лин, я не буду спорить с вами. Боевые действия, как они есть, действительно больше оттягивают у нас денег, чем приносят прибыли. Но надо же думать о конкурентах. «Борголода» никогда не чуралась честной битвы. Мы не можем сейчас отступиться: это только покажет нашу слабость.

— Вопрос в том, что достанется вам в результате этой битвы, — вкрадчиво произнес Лин. — Говорю вам, очень скоро тут вовсе не останется рыбы. Сейчас вы вкладываете средства в войну в расчете на то, что лет за пять этот регион окупит все потраченное. Но кого вы обогащаете на деле? Уж не «Троммалию» ли, которая продает оружие?

— Мы владеем и частью «Троммалии», как вы знаете. Наши интересы не пострадают в любом случае.

— Я также знаю о намечающемся браке, — улыбнулся Лин. — Одея Тралиен — чудесная девушка, но стоит ли она разделения компании?

— Как вы… — Тейкалин посмотрел на Лина с удивлением, и тут же хмыкнул. — Да, мог бы и не спрашивать это у человека, за один день поставившего на уши весь Тервириен. Я точно знаю, что эта сделка была защищена от магического зрения!

Лин пожал плечами.

— А вы также знаете, что прямое наблюдение через воду — еще не все. Можно о многом догадаться, если просто подумать и сделать выводы. Сейчас мои выводы говорят, что вы разоритесь, если война не будет остановлена. А вот если будет, причем тем способом, о котором я говорю, через квоты… Нужно ли упоминать, что если вы поспешите, добрый Тейкалин, большая часть квот достанется именно вам?

— Вы не можете этого обещать, — заметил Тейкалин довольно холодно.

Лин пожал плечами.

— А вы не хотите узнать, что еще я знаю о «Троммалии»? Или о картеле «Четыре Ветра»?

Тут Тейкалин рассмеялся настоящим утробным, пиратским смехом.

— Вы умеете вести переговоры, магистр, — он подошел к двери, приоткрыл ее и крикнул в щель. — Эй вы, бездельники, принесите вина! — вновь обернулся к Лину. — Ну что, теперь начнется настоящий разговор.

Позже Лин объяснил Зуре, что Одея Тралиен, довольно-таки вздорная старая дева, приходилась дочерью владельцу «Троммалии», и что ее брак с племянником одного из партнеров, стоящим во главе «Борголоды», оговаривался и откладывался уже лет десять. Роз Тейкалин, как легко было догадаться, принадлежал к противникам будущего свекра.

Разговор с выздоравливающим адмиралом Калисом оказался далеко не таким колоритным. Признаться, Зуре хотелось увидеть настоящего адмирала: звук этого титула волновал ее военную косточку. К тому же, сражаясь отчасти под его началом, она решила, что командир он дельный и морскую битву вести умеет.

Однако в жизни адмирал оказался невзрачным человеком еще ниже Лина ростом, с желтоватым лицом и негромким голосом. Он принял их в самом обыкновенном кабинете, заваленном бумагами — ни дать ни взять каморка обычного клерка, только побольше.

Отравление — или болезнь — сильно повлияли на Калиса. У него даже подрагивали руки. Но выслушал он Лина с непроницаемым лицом, а потом сказал:

— То, о чем вы говорите, я не могу формально поддержать. Это будет граничить с нарушением приказа моего главнокомандующего.

— Вы можете отправить в столицу свою резолюцию, где изложите мнение, что предлагаемое мною решение более целесообразно, чем военные действия.

— Не мое дело решать, что целесообразнее военных действий, что нет, — адмирал дернул плечом. Потом добавил: — Зря вы наняли в помощь себе наемника. Их участие плохо отражается на армии.

— Понимаю, — Лин склонил голову.

— И мне не нравятся маги, — продолжил адмирал. — Вы вечно крутите-вертите. Уховертки. А ведь меня обязали сотрудничать с такими как вы уховертками. Ассоциация магов Тервириена. Я должен верить, что они сотрут подлых рыб в порошок. Ха.

— Ваши сомнения мне понятны, ваше превосходительство, — вновь кивнул Лин.

— Ну раз понятны, так идите прочь, — сварливо ответил адмирал.

Когда они вышли из пропахшего чернилами и бумажной пылью помещения адмиралтейства на жаркую улицу, Зура спросила:

— Неудача? Он нас послал?

— Да нет, удача, — улыбнулся Лин. — Он только что подтвердил, что Ассоциация магов что-то задумала. Подтвердил, что отправлял в столицу по крайней мере одну депешу о том, что наемники разлагающе действуют на дух флота и он не хотел бы пользоваться их услугами. Ну и наконец, сказал, что ему не нравится эта война, и он не будет нам мешать.

— Охренеть, — пробормотала Зура. — По-моему, ты ошибаешься. Ничего такого он не говорил.

— Ну тогда дело плохо, — подмигнул ей Лин.

Вот так, шантажом, посулами, ложью и правдой в разных долях Лину удалось буквально за несколько недель сделать то, что Зура никогда бы не сочла возможным: он добился принципиального согласия трех основных картелей, имеющих интересы в Тервириене, на прекращение боевых действий. Прошение, составленное и подписанное их главами, должен был везти в Ронельгу сам Лин.

Они наметили отъезд на храмовые выходные — нужно было утрясти еще кое-какие дела с канцелярией императорского наместника, который лично так Лина и не принял. Лин, однако, надеялся добиться аудиенции до конца недели.

Но тут как-то под вечер в заднюю дверь особняка Вартиана постучался необыкновенно плечистый человек в плаще с капюшоном и сообщил, что у него письмо для мастера Лина.

Человек этот оказался Антуаном, а письмо было от Майи — пергаментная страница, испещренная нечитаемыми для Зуры значками речи морского народа.

Прочтя это, Лин сказал, что его подозрения относительно Ассоциации магов подтвердились и что ехать нужно на следующее утро, бог с ним, с наместником.

И они отправились.

За узкой полосой хорошо увлажненных земель, что окаймляют берега Полуострова, через весь континент тянутся долгие опаленные солнцем пустыни и полупустыни. Рек здесь немного, оазисы встречаются редко. Центральная река Империи, великая Рона, на которой стоит город Ронельга, в самом широком месте разливается всего на три-четыре полета стрелы; в более богатом водой крае ее бы сочли зазнавшимся ручьем. Если бы не водная магия, дарованная двуногим бескрылым людям богами четырех стихий, на этих равнинах неоткуда было бы возникнуть ни земледельческим поселениям, ни большим городам.

А если бы не зариаты, люди никогда не могли бы расселиться здесь.

Зура никогда не любила зариатов. Они ей казались своевольными и непонятными. Другое дело лошади — норовистее, быстрее, сообразительнее, и умеют сражаться не хуже людей. Но ни один конь не мог бы пересечь пустыню так, как зариат, которые практически не пили воды, к тому же могли питаться пустынной колючкой и идти и день и ночь, отдыхая всего два-три часа.

Конечно, по холке зариата не погладишь: у них вообще холки нет, только словно сделанный из древесной коры панцирь, из отверстий которого высовывается длинная шея с плоской головой да четыре стволопобные ноги.

Сначала Зура попробовала уговорить Лина взять все-таки лошадей и отправиться хорошими дорогами, вдоль человеческих поселений, а не прямиком через пустыню. Риска так было все-таки меньше. Но тот только головой покачал.

— До Галата и впрямь поедем на лошадях, дорога тут одна. Но потом — посмотри на карту. Зачем делать такой крюк? Нам нужно добраться до Ронельги как можно быстрее, покуда все эти замороченные мною люди не опомнились. Да и морской народ нужно обработать как можно быстрее. Считай как хочешь — верхом на зариатах мы сэкономим как минимум неделю, а если немного повезет, то и больше.

— Говорили мне — не связывайся с авантюристами, — пробормотала Зура. — Ну ладно, ты у нас главный. Но что будешь делать в Ронельге, если так торопишься? Думаешь, Голос голосов вот так возьмет и примет тебя? Люди месяцами ждут аудиенций!

— А ты была когда-нибудь в столице? — вкрадчиво спросил Лин.

— Не доводилось.

— А я был. Предоставь все мне, все будет в порядке.

Зура только хмыкнула. И подивилась про себя: как это так она начала волноваться за успешный исход миссии Лина больше, чем сам Лин?

Будь ее воля, Зура собрала бы в дорогу отряд человек из семи. Конечно, ситуация с разбойниками на дальних дорогах в империи сейчас получше, чем десять лет назад, но все равно радужной ее не назовешь. Однако Лин воспротивился.

— За нами будут охотится, — сказал он. — Сейчас успех нашего плана зависит от того, как быстро мы доберемся до столицы и добьемся назначения официального лица для участия в переговорах.

— Вот именно поэтому я и хочу взять людей побольше.

— Чем больше отряд, тем медленнее он будет двигаться и тем проще его будет выследить. Да и предателя внедрить легче. Сейчас же все зависит от скорости. Для охраны хватит тебя и Тиана.

— Откуда ты знаешь, что Тиан не предатель? Он из тех, кто любит легкие деньги.

— У Тиана, конечно, есть своя цена, но продается он только один раз. Это, мне кажется, очевидно. Ты ведь сама его одобрила.

И все-таки Зура не могла не беспокоиться. Правда, ей стало чуть легче, когда с ними вызвался Антуан.

— Я обошел все моря, но мне всегда хотелось посмотреть на ваши пустыни. Я уже привык к человеческому телу и выдержу переход.

— Не вздумай только превращаться посреди города и плескаться в фонтане! — предупредил его Лин.

— До сих пор сердишься на Майю за тот случай? — хмыкнул Антуан. — Не сердись: она же совсем еще девчонка. И потом, была ночь, никто ее не видел.

— Ты же говорил, Антуан не умеет превращаться по своей воле? — спросила Зура.

— В двуногого не умею, но хорош бы я был, если бы без посторонне помощи в собственную шкуру вернуться не мог, — как обычно легкомысленно ответствовал Антуан.

Зура толком не знала боевых качеств Антуана, но четко была уверена, что уж он-то против Лина козней строить не будет. Все-таки сухопутный народ куда коварнее подводного.

Они выступили в путь на рассвете — в тот непродолжительный час, когда в Тервириене рыбаки уже вышли в море, пекари поставили хлеб в печи и вкушают заслуженный завтрак, но весь остальной город еще не проснулся, и единственный слышимый звук — море, что мерно и ритмично накатывает на скалистый берег.

Город цеплялся за них клочьями тумана, но в остальном задержать не стремился.

— Возвращайтесь как можно быстрее, — нервно сказал Вартиан на прощание. — Вы знатно задурили им голову, Лин, но я не думаю…

— О, несколько недель дурь продержится, — отвечал Лин довольно легкомысленным тоном. — Да и город поможет. Тервириенцы вспомнили прежние, мирные времена и надеются на лучшее. Нельзя сбрасывать со счетов влияние толпы…

— Толпу легко повернуть.

— Поэтому-то я и договорился с моими друзьями в городе. Не тревожься, Вартиан. Помни, что если уж влезаешь играть со взрослыми дядями, главное — уверенность. Держи лицо.

Он сказал это таким тоном, что Зура думала, он вот-вот взъерошит купцу волосы — Лин сидел верхом, ему пришлось бы только слегка нагнуться.

— А сам-то ты уверен? — спросила Зура у мага, когда мимо них поплыли каменно-деревянные улицы города, замершие в белесом, просвеченном солнцем летнем тумане. — Уверен в этом купчишке? Что он не предаст нас?

— Нет, я не уверен ни в чем, — Лин повернул к ней безмятежное лицо. — Но я, скажем так, до разумных пределов полагаюсь на свое умение судить о людях. Думаю, Вартиан достаточно умен, честолюбив и при этом трусоват, чтобы следовать моему плану. Но это я тебе уже говорил. Правильный вопрос, Зура, будет такой: уверена ли ты во мне?

Зура пожала плечами.

— Я своих слов назад не беру.

— Да, — тихо проговорил Лин. — Даже интересно, насколько именно это глубоко в тебе сидит…

— Что именно? — довольно резко спросила она.

— Ты умна, акай. Ты умеешь наблюдать, судить о людях, делать выводы. Но когда ты принимаешь решения, ты поступаешь, как правило, следуя вбитым в тебя в детстве правилам поведения, неважно, согласуются они с реальностью или нет… Например, ты четко видишь сейчас, когда я раскрыл перед тобой карты, что шансов на успех у меня не так уж много. И тем не менее продолжаешь следовать за мной. Хотя я был полностью готов к тому, что ты уйдешь и мне придется искать себе другого телохранителя.

— Говори потише, — посоветовала Зура. — Тиан услышит.

— А ты смотри внимательней, — говоря так, Лин откинул капюшон, и Зура увидела, что губы его не шевелятся.

Он говорил молча, как Лерая Светлая в ее башне!

Видя ее удивление, он указал на ее запястье.

— Браслет, — пояснил. — Теперь, когда связь установлена, я всегда могу поддерживать контакт с тобой… более или менее. Лерая, конечно, куда сильнее меня: она может вот так мысленно говорить с любым на расстоянии прямой видимости. Будь ты чуть внимательнее, то заметила, что я давно обсуждаю с тобой важные дела, не размыкая губ.

— Ладно, — кивнула Зура. — Предупреждение понято. Я слишком сильно тебе доверяю.

Мысленно она ругала себя последними словами: надо же было не заметить! С другой стороны, Лин имел дурацкую привычку заводить конфиденциальные разговоры на ходу, глядя в сторону или в плохо освещенных помещениях.

И действительно, когда она стала так уж доверять магу, что даже не приглядывалась к нему?

— Да нет же, я не это имел в виду! — расстроенным голосом проговорил волшебник, на сей раз вслух.

Зура его проигнорировала и придержала поводья своей кобылки, чтобы чуть приотстать и оказаться замыкающей их группы — на этом месте ей, собственно, и полагалось находиться; Тиан с Антуаном, которые очень быстро поладили между собой, ехали впереди.

Больше она до самого вечера почти не говорила с Лином, хотя нельзя сказать, что специально.

Полуостров не так уж велик: верхом, одвуконь в узком месте его можно проехать меньше, чем за день, что они и сделали. Они избегали крупных городов, но Галат, стоявший на самом перешейке, миновать было нельзя. Путники достигли его поздно вечером, уже на закате. Человек Лина, неразговорчивый тип в пустынном «пыльном» плаще ждал их на окраине пустыни с запасами воды и пищи, двумя помощниками и пятью зариатами в поводу.

— Хорошие звери, — сказал он, — а вот эта, Звездочка, умеет искать воду.

— Спасибо, — ответил Лин, награждая человека мешочком с монетами, — в воде недостатка не будет.

Тот только с сомнением покачал головой. Он и его люди взяли в повод их лошадей и были таковы. Зура провожала свою кобылку Тамрин с некоторой печалью: ни в какое сравнение с боевыми она не шла, но ходоком была хорошим. И характер добрый…

Зариаты — совсем другое дело. Они таращились на нее бессмысленными мордами, которые, казалось, совсем ничего не выражали.

— Правда, красавцы? — с любовью спросил Лин, поглаживая одну из плоских, морщинистых голов. — Я больше люблю морских, но и сухопутные одно загляденье.

— Это и в море водится? — поинтересовалась Зура с отвращением.

— Да, называется «черепахи», — ответил Лин. — Намного меньше. Ладно, я беру этого добряка. Разбирайте, кто больше понравится, а вот Звездочку лучше оставить под груз — может, она и ищет воду, но характер у нее, я смотрю, строптивый.

По мнению Зуры, характером они не особенно отличались друг от друга — упрямы были, что твои камни. Но Лина слушались, и с его помощью им всем удалось навьючится и даже преодолеть первые несколько миль до ночной стоянки почти без потерь. Зурино чувство собственного достоинства (она дважды сорвалась с мягкого кожаного панциря, прежде чем сумела усесться) не в счет.

Закат в пустыне неимоверно красив. Воздух прозрачен и чист на много миль вперед; изломанные линии гор слоями встают на стеклянисто-розовом и голубом небе, а облака тянутся над головой разноцветными клиньями. Еще красивее звездное небо: ему здесь не мешают огни факелов и газовых фонарей, оно мерцает и трепещет бесчисленными звездами от горизонта до горизонта. Только неподвижными темными глыбами висят в этой звездной пустоте летающие острова небесного народа, буде один-другой сюда занесет; но они тоже над пустыней летают редко, предпочитая прибрежные или поречные области, где есть чем поживиться.

Но ночевать под этим небом приятного мало: если днем в пустыне безжалостный жар прожигает до костей, то ночью такой дубак, что зуб на зуб не попадает.

Опытные путешественники стараются делать переходы все-таки по ночам и первую половину дня, а отдыхать днем. Их небольшая группа торопилась, поэтому было решено идти первую ночь, остановиться на ночлег утром и выспаться до вечера; а там уже продолжить путь, сократив дневной отдых до минимума, только чтобы дать передышку зариатам. Люди могли отдохнуть и в седле.

Первую ночь Зуре в седле выспаться не удалось. Может быть, потому, что седло, в котором можно усидеть на широкой спине зариата, совсем не походило на лошадиное, и она чувствовала себя по меньшей мере неустойчиво. Может быть, виновато было беспокойство. Слишком уж гладко как-то складывалась эта поездка. Что, тервириенские маги просто так взяли и отпустили их? Да и остальные, кому планы Лина становились поперек горла… Рыбаки вроде поверили ему. Но если вдруг они встрепенутся, вспомнят об упущенных выгодах…

Война нужна людям, без войны они так же не могут жить, как без самой крови, что течет по их жилам, — вот что твердо знала Зура. Нельзя обмануть естество.

И уж тем более не может обмануть его Лин своими улыбочками и заявлениями, что все это плевое дело, главное — потянуть за нужные ниточки.

Одно Лин точно сказал: проще всего устранить его на подходе к столице.

Ландшафт вокруг, однако, не баловал разнообразием: та же ровная растрескавшаяся почва, те же колючки… Звезды давали очень мало света, но белесая земля слегка мерцала; позже взошла луна, обдав холодным сиянием далекие горы впереди. Если повезет, они будут в предгорьях завтра на закате…

К утру стало совсем холодно, так, что воздух, вылетев изо рта, превращался в пар. Зура даже спрыгнула с зариата и пошла рядом, чтобы согреться. Тиан и Антуан тоже поступили так, а Лин, кажется, совершенно безмятежно заснул в седле и даже не подумал проснуться.

— Эй, — она догнала его зариата и пихнула мага кулаком в бедро. — Если ты заснул, откуда ты знаешь, что мы идем куда надо? Солнца-то нет!

— Зариаты умеют ходить по прямой, — зевнул Лин. — Да и я ведь маг. Я почувствую, если мы собьемся с курса. Не волнуйся.

— А даже если и собьемся, — мечтательно произнес Антуан, — разве это не интереснее: посмотреть новые места?

— Эта пустыня везде одна и та же!

— Не-а, — Антуан захихикал, как подросток. — И море, и пустыня везде разные.

— Эй ты, рыбина, — проговорил Тиан с раздражением, — разве не боишься загнуться от жажды?

— Когда мне это будет грозить, тогда я и начну этого бояться, — пожал плечами Антуан.

Потом луна зашла, и пустыня погрузилась в непроницаемую темноту. Зура, никогда не ходившая этими дорогами, надеялась, что линовское «шестое чувство» их не подведет, потому что ей начинало казаться, будто ходят они по кругу… Эх, надо было учиться ориентироваться по звездам, пока соглашались учить… Над степью-то всегда облака, бесполезно…

Наконец небо с одной стороны начало светлеть, и Зура с удивлением обнаружила, что, во-первых, рассвет по левую руку, как ему и следует быть, во-вторых, что горы на горизонте стали гораздо ближе.

Сама местность тоже изменилась. По обе стороны от путников поднялись высокие скалы, сложенные из слоистых разноцветных пород. Растительности стало больше, кроме колючек появилась жесткая, как бритва, трава и даже крошечные кустики. Это означало, что где-то тут в скалах может быть вода.

— Воды немного, — проговорил Лин охрипшим со сна голосом. — Но где-то здесь должна быть пещера. В ней торговцы раньше останавливались… в некоторые годы рядом бьет источник. А если не бьет, я ему помогу.

Они напились из родника — крошечной струйки, сочившейся между камней, — и расположились в пещере, которая, правда, была больше похожа не на пещеру, а просто на широкий навес. Зариатов привязали у камней возле родника. Пока солнце стояло невысоко, тени им там хватало; потом, сказал Лин, зверей придется переместить.

Тиан занялся приготовлением то ли ужина, то ли завтрака, пока Зура на всякий случай обходила кругом стоянку. Все было тихо, даже слишком. В степи или в лесу обязательно какие-то звуки: хоть мыши в траве шуршат или змеи, над головой кричат птицы. А тут — ничего. И моря не слышно. За прошедшие годы Зура к нему привыкла.

Лин перехватил ее, когда она уже возвращалась в пещеру.

— Не сердись на меня, акай, — сказал он мягко. — Говорил с утра, не подумав.

— Ты — и не подумав? — хмыкнула Зура.

— И правда, не похоже на меня, — Лин сокрушенно покачал головой. — На тех, кто ближе, обращаешь внимания меньше всего, хотя надо бы наоборот… В мое оправдание могу сказать только, что друзей у меня давно уже не было.

— А Антуан? А Майя?

— Да, пожалуй, их я могу назвать друзьями… но слишком по-разному мы думаем. Даже при том, что для своего народа они сущие уникумы… В общем, я не хотел тебя обидеть или намекнуть, что ты плохо справляешься со своими обязанностями.

— Поняла, — кивнула Зура. — Мне тоже не следовало обижаться на такую мелочь. Сама не знаю, почему я так резка была. Может, не выспалась.

— Тогда все в порядке? — Лин смотрел на нее снизу вверх, не только из-за роста, но еще и потому, что Зура стояла на уступе.

Она спрыгнула, чтобы оказаться почти вровень с ним.

— В порядке.

Зура спала плохо, беспокойно, ей все вспоминлася их разговор в Тервирине, перед выходом.

Тем вечером, когда Антуан принес записку, Зура не сразу поняла, что в ней такого страшного.

— Железный корабль? — повторила Зура за Лином, переводя взгляд с него на Антуана и обратно. — Что страшного для морского народа в железном корабле? Ну, жечь его будет сложнее, зато по раскаленному металлу люди тоже не очень-то попрыгают.

— А что ты на меня смотришь, я даже сам там не был, там были девочки Майи, а я только бумажку принес, — Антуан пожал плечами.

— Дело не только и не столько в железном корабле, — нахмурился Лин. — Меня больше пугает эта странная вода, которую они разлили там по скалам. Майя пишет, что она «меняет природу воды на обратную».

— Что это значит?

— У меня есть версия, но я не думаю, что это возможно в больших масштабах… Впрочем, Майя выражается очень неуверенно. У меня складывается впечатление, что она и сама не понимает до конца, она ведь маг огня. Просто отдает дань поэтическому стилю.

— Это она может, — со знанием дела подтвердил Антуан.

— Не думаю, что «научились использовать энергию молний» — это поэтический стиль, — нахмурилась Зура, разглядывая листок с запиской. — Но ведь Майя сама мне доказывала, что водные маги этого не умеют?

— Ну, вызывать-то молнии мы можем — вместе с грозами. Только управлять ими не получается. Может быть, они как-то справились с ними немагическими методами? Не было печали! В любом случае, нужно выступать как можно быстрее.

Зура не могла с этим не согласиться. На душе у нее скребли ящерицы. И без тервириенских магов, которые активно противодействовали Лину, дело обещало быть сложным; а уж с ними…

Вновь в путь двинулись ближе к закату.

Дневной сон на жаре не слишком-то всех освежил, даже Лин казался приунывшим. Зура чувствовала себя лучше прочих: она привыкла подолгу странствовать по солнцепеку. Тиан, который караулил вторую вахту, дремал в седле; Антуан что-то бормотал себе под нос.

Совсем на закате, когда они вступили в предгорья, где от камней поднимался особенно удушливый жар, а скалы отбрасывали длинные, обманчивые тени, Зура впервые нарушила молчание.

— Расскажи мне о столице, Лин, — сказала она. — Я правда там не была ни разу. А интересно знать.

На деле ей было не так уж интересно. Просто, чувствуя себя лидером их маленького отряда (Лин благоразумно отдал ей руководство в вопросах безопасности), она понимала, что долгое молчание и жара на пользу им не пойдут. Ну не песню же было заводить.

В Линовом же умении рассказывать она была уверена.

— Все это кажется сейчас таким далеким, — покачал головой Лин. — Я лет девять там не был… Нет, меньше, восемь. Но все-таки я с нетерпением жду возвращения.

— Повидать старые места?

— Не столько, нет… Помнишь, я говорил, что там, в Ронельге, почти никому нет дела до Тервириенских проблем и Полуострова в целом? Они больше переживают о бесчинствах небесного народа… да и то эти кражи волнуют по большей части пастухов и скотовладельцев…

— Тебя это расстраивает? — уточнила Зура.

— Скорее, освежает. Напоминает, что мы пока еще не вершители судеб мира.

— Говори за себя, — пробормотал Тиан. — Мне, может, в кои-то веки было приятно работать на вершителя судеб.

— О, конечно, — улыбнулся Лин. — Если только из этих соображений, друзья, я готов повернуть колесо истории. Но вообще-то лучше гордись тем, что помогаешь Антуану.

— Ага, уже начинаю, — Тиан, ехавший с Антуаном бок о бок, пихнул его в плечо. Тот в долгу не остался.

— Я серьезно. Может, через тридцать лет о нашей экспедиции вспомнят только потому, что Антуан допишет наконец-то свою «книгу земли».

— Нет, мастер, — ухмыльнулся Антуан, — ты мне это название не навяжешь.

— А что? Книга моря, книга земли…

— Большое слишком. Какая тебе книга моря? О море может каждый дурак написать. Вот об одной капле…

— То есть книга капли? — хмыкнула Зура.

— Книга волны! Нет в нашем языке слова «капля».

— Тонкое наблюдение и верное, — одобрил маг. — Мелочи очень важны. Так что, назовешь свою книгу о суше «книга камня»?

— Книга пыли, — покачал головой Антуан. — Сам же говоришь все время: пыль, прах на ветру…

— Справедливо. Хорошее название.

Летающий остров небесного народа объявился над ними уже ночью, и если бы не лунный свет, они могли бы его и вовсе не заметить. Но — заметили. Зура отвязала лук и заготовила на всякий случай стрелы. Не то чтобы небесный народ хорошо воевал: оружие у них было из плохого металла, если только не ворованное, силенок натянуть лук им не хватало, и в рукопашке они бескрылым не соперники — мелкие были больно и хилые. Но все равно, если на тебя такие налетят толпой, мало не покажется.

К счастью, не налетали. Вообще никого они в небе вокруг острова не увидели, и Тиан даже объявил остров вымершим — мол, видел он такие, ими никто не управлял, и они просто без толку носились себе по небу. Но в конце концов, напрягая зрение, Зура разобрала, как от воздушной скалы, заслонив на миг звезды, отделились две крылатые фигуры. Сперва было непонятно, куда они направились, но очень скоро Лин вдруг осадил своего зариата и закричал:

— Всем стоять!

Маг продолжил уже другим тоном и даже на другом языке, в котором Зура опознала верещание небесного народа:

— Что вы от нас хотите, уважаемые?

Этот язык Зура немного знала: в отличие от языка морского народа, он вполне поддавался нормальным голосовым связкам, хоть горло потом и болело.

Она легонько постучала своего зариата по голове — голосовые команды эти твари не воспринимали — и заставила зверюгу поравняться с зариатом Лина. Тут-то Зура и увидела гостей: тощие, большеглазые, большекрылые, похожие на подростков в заляпанных грязью плащах, они сидели на камнях и таращились на них.

— Вы — мастер Лин-отшельник? — спросил один из них пискляво.

— Так меня называют, да, — кивнул Лин.

— Шаманка Урсти просит сказать, что за вами погоня, — проговорил второй. — Пятеро стихийных магов. Они упустили вас в, — тут Зура слово не поняла, — но к перевалу могут догнать.

Лин молча поклонился: то еще достижение, сидя верхом. Парочка распахнула «заляпанные плащи» (на деле просто крылья, но в лунном свете пигментные пятна казались грязью) и снялись с места так же быстро, как и появились. Если бы от их писка у Зуры не разболелась голова, она бы решила, что они ей почудились.

— Краткость и лаконичность — несомненно, одно из их положительных качеств, — Лин невесело улыбнулся одной стороной рта. — Ну что ж.

Он развернулся к своим спутникам.

— Все слышали и поняли?

— Я не понял, — поднял руку Тиан.

Ему пересказали.

— Пятеро магов, — резюмировал Лин. — Я думаю, наша знакомая Руиша Салем и ее подручные. Это очень опасно.

Говоря так, Лин выглядел по-настоящему встревоженным.

— Ты же сильнее ее как маг, — удивилась Зура.

— Когда есть вода. Когда поблизости воды нет, наши силы примерно равны… Но это ничего. Они отстают минимум на сутки. Я думаю, не успеют нас догнать до ущелья, если мы поторопимся.

— Но отдохнуть днем надо, — возразил Тиан. — Загоним зариатов иначе.

Лин потер лоб.

— Может быть, я смогу магически снять с них усталость… Ладно, посмотрим, сколько нам удастся пройти до рассвета, там решим. В путь.

Остаток ночи, хоть мучительная жара и спала, прошел совершенно безрадостно. Они подгоняли зверей, хотя и не решались торопить их чрезмерно. Еще одной запланированной остановки, небольшого родника в предгорьях, достигли совсем на рассвете, когда все предметы вокруг казались зыбкими и полупрозрачными.

Этого тусклого света не хватало, и Зура попросила Лина зажечь магический огонь.

Маг поднял из родника большую водяную сферу и заставил ее светиться тусклым зелено-голубым светом. С ее помощью Зура осмотрела площадку.

— Зачем это нужно? — удивился Антуан. — Мы же все равно не будем тут отдыхать. А ты скорпионов боишься.

— Тихо, — оборвал его Тиан.

Он-то сразу понял, что искала Зура, и эта мысль ему понравилась не больше, чем ей.

Родник разливался в небольшую лужицу, на дне которой скопился жесткий белесый осадок. За камнем возле лужицы Зура обнаружила пробитую флягу. Вытекшая из нее вода ночью превратилась в иней.

— Люди тут были совсем недавно, — проговорила она.

— Что, какие-то путешественники идут впереди нас? — не понял Антуан.

— Нет, боюсь, это не путешественники, а вторая партия наших старых знакомых, — проговорил Лин. — И я думаю, они будут ждать нас в ущелье.

— Вторая партия?

— Они решили взять нас с двух сторон, — объяснила Зура. — Я еще удивилась, почему они нас нагоняют, как это они так запоздали выйти за нами. Но если они вышли заранее и намереваются встретить нас спереди… На перевале Зей-Мерион я никогда не была, но судя по описанию Лина, устроить засаду там — делать нечего.

— Надо же, как они нас боятся, — хмыкнул Тиан. — Целая засада! Нет бы подстеречь на равнине и взять в тиски, раз все равно гонятся двумя отрядами…

— На равнине они боялись, что я подниму грунтовые воды, и тогда им не поздоровится, — покачал головой Лин.

— Ты в самом деле мог это сделать? — удивилась Зура. Уж на что она хорошо знала мага, и то не всегда понимала, когда он хвастается, а когда говорит серьезно.

— Мог бы, но без крайней надобности не стал бы. Мы шли через такие места… там кое-где под нами были по-настоящему большие резервуары. Проломи я крышу пещер, и целые области превратились бы в зыбучие пески или просто обвалились бы…

— М-мило, — пробормотала Зура, думая, как бы приучить Лина говорить ей такие вещи заранее. Ее порядком раздражало, когда она, вроде бы отвечающая за безопасность чертова мага, оставалась в неведении.

Одно утешало: сами будучи магами, Руиша и прочие знали возможности Лина лучше Зуры. А значит, до гор нападения можно было не опасаться.

— Вот что, — сказала Зура. — Если их там хоть с десяток, а Лин может пользоваться только самой простой магией, нам так просто не пробиться. Поэтому выход один. Вперед пойду я и сниму их засаду, пока они этого не ждут.

— Совершенно исключено! — твердо заявил Лин, поправив очки. — Это идиотский план, полный ненужного, самоубийственного героизма!

Зура только фыркнула.

Солнце уже забралось по небу довольно высоко, когда Зура перешла предгорье. До сих пор она ехала верхом на зариате, нагловатом самце по прозвищу Хвастун, выжимая из него всю скорость, на которую зверь был способен (то есть скорость легкого человеческого бега). Теперь же она оставила своего скакуна, совершенно выдохшегося, придавив его повод камнями для проформы. Она знала, что Лин и остальные его подберут на пути сюда.

Спешившись, она сделала несколько упражнений, чтобы размять затекшие мышцы; потом легким шагом пошла вверх по перевалу. Пока еще можно было держаться тропы; за несколько переходов до места, где преследователи могли разместить засаду, она сойдет в сторону и попытается подобраться к ним с тыла. Лин ей поможет.

Маг больше всех протестовал против ее плана.

Он довольно быстро согласился, что лучший их шанс миновать засаду — отправить кого-то вперед. Согласился и с тем, что следует идти Зуре, а не Тиану, потому что с магией у нее дела обстоят получше за счет связки с Лином. Тиан, кстати, протестовал, но у Зуры сложилось впечатление, что больше ради проформы.

На деле Зура тоже не слишком хотела рисковать. Но у нее не было другого выбора.

Мало ли по каким законам живут эти разумные рыбы и сам Лин, а Зура живет по тем законам, что если ты взялся делать дело, то уж должен делать его до конца.

Так вот, самым существенным возражением Лина было то, что Зура, мол, совершенно не знает местность и не сможет застать тех, кто стережет их, врасплох. На это Зура ответила:

— Но ты-то ведешь себя так, будто уже был здесь. Стало быть, ты все знаешь?

— Я был здесь два раза, — кивнул Лин. — Мне уже случалось добираться из Ронельги до Полуострова и обратно в обход основных путей. Но тебе-то это как поможет?

— Ты показал мне, что можешь говорить со мной, не размыкая губ. А на расстоянии сумеешь? А видеть моими глазами?

Лин только вздохнул. И по этому вздоху Зура поняла — сумеет. Только надеялся, что она не догадается.

Ох уж его самоуверенность. С его точки зрения лучший план — ломиться всем вместе и надеяться, что пронесет. Нет уж. Она-то знает в этом толк, она все сделает чисто и быстро. И не погибнет. Пусть Лин не надеется.

«Надеюсь, акай, я вовсе не на это, — довольно сухо проговорил Лин у нее в голове. — Надеюсь я на то, что нам удастся добраться до Ронельги в сжатые сроки и сделать все, что положено сделать. А для этого мне нужна ты во главе отряда».

«Спасибо на добром слове. А теперь не отвлекай, если только не хочешь сказать что-нибудь стоящее».

Нет, правда, Зура всерьез считает, что Лин пересаливает с трагичностью. Она не собиралась умирать. Даже серьезных ранений получать не собиралась. Как-то раз Зура сняла десяток часовых в одиночку, и хоть бы что. Просто ни Лин, ни Тиан не видели ее в настоящем деле. Поединок — это все-таки не то. А в подводном городе она и вовсе была совершенно беспомощна. Но тут-то под руками и ногами не бесполезная сине-голубая зыбь, тут самые обычные камни и земля. Тут она не подведет.

«Я не думаю, что ты подведешь! Зура, если причина этой вылазки — доказать что-то…»

«Ш-ш-ш. Кому сказала, перестань подслушивать. Мне просто надоело, что все веселье достается тебе».

Нужно отдать Лину должное: он не соврал и действительно прекрасно помнил эту местность. Благодаря его советам Зура подобралась близко к уступам, которые нависали над тропой через перевал — тропу можно было узнать по тому, что на ней меньше прочего громоздилось обломков.

Зура поспорила сама с собой, что их еще не ждали по-настоящему.

Если бы все шло по первоначальному плану, они бы подошли к утреннему роднику уже после восхода солнца и остановились бы там переждать жару. Потому, решила она, маги в засаде, скорее, просто коротают время, выставив одного-двух часовых.

«Где бы я поставила часового?»

«Ты меня спрашиваешь?» — удивился Лин.

«Нет, себя… Ага, точно. Вон он».

Первого она сняла легко. Просто один точный выстрел из лука. Дрожь тетивы еще замирала у нее в руках, а тот уже валился на землю, булькая кровью в горле. Закричать он не успел.

«Ты в самом деле ничего не чувствуешь, когда убиваешь людей», — сказал у нее в голове Лин, и Зура даже не могла бы определить, что было в его тоне больше: восхищения или отвращения.

«Если придется убивать, допустим, тебя, буду долго переживать, — пообещала она. — А этот тип мне не знаком».

Лин, кажется, поперхнулся там у себя, поэтому Зура сочла нужным пояснить:

«Ты не думай, что я вот так запросто могу тебя убить. Даже если ты меня один раз предашь, ты же меня спас один раз. Нет, даже два. Так что заработал фору».

На это Лин не ответил даже междометием.

Второго часового Зура сняла ножом в горло. Горло всегда было ее любимой целью: так человек не может крикнуть. Он упал у ее ног, и она подумала: хорошо, одним меньше, больше шансов Лину прорваться.

Кажется, в этот раз незаметно не получилось: Зура увидела, как что-то мелькнуло на другой стороне тропы и выше по склону, как будто край чьего-то плаща укрылся за камнем. Неприятно. И не снимешь поганца, спрятался…

Вот оно, колесо войны. Ты думаешь не о том, что будет потом, а о том, что будет дальше, в следующий миг, в следующий час. Не о судьбах целого города, или страны, или десятка деревень, а о судьбах тех, кто ближе всего к тебе. И с этого кормится война — живет сиюминутностью человеческой страсти.

Может быть, Лин и прав, что сумеет приглушить битву в одном случае, на крохотном клочке земли, на крохотный промежуток времени. Но человеческая натура ему не под силу.

Впрочем, Зуру сейчас и не волновало, что ему под силу, а что нет. Строго говоря, ее не должно было даже волновать, сумеют ли Лин и двое его спутников, с ее помощью или без нее, добраться до Ронельги. У нее было дело, и ей нельзя было отвлекаться.

Нужно было, наверное, подняться выше, поискать там, где мелькнул плащ. Но, повинуясь наитию, Зура наоборот взяла ниже, туда, где над тропинкой нависал скальный козырек. Какой-то причудой судьбы там притулилось самое настоящее дерево — скрюченное, словно узлами завязанное, покрытое жесткими колючками вместо листьев, но все-таки дерево.

«Сокора, они довольствуются влагой, что выпадает на камнях, и случайными осадками, — проговорил Лин. — Там, должно быть, глубокие трещины, где скапливается вода, раз дерево способно выжить. Молодец, хорошая мысль. Магу логично выбрать именно это место…»

Маг там действительно оказался. Точнее, волшебница. Женщина сидела, скрестив ноги, под воздушными корнями дерева. На земле перед нею стояла чашка с мутной водой, в которой крутились какие-то смутные фигуры.

Зура не успела еще изготовиться для броска ножа, как женщина закричала.

— Терек! Они прямо за мной!

Тут Зура нож все-таки бросила, но, к сожалению, промазала. Женщина извернулась, встретилась с ней взглядом. Лин был прав: Руиша, глава тервириенских магов средней руки.

В следующий миг струя мутной воды из миски хлестнула Зуру по лицу, та еле успела отпрянуть.

«Ты могла блокировать!» — возмутился Лин.

Словно в ответ на его слова Зура почувствовала, как тело наливается прежней веселой силой — точно так же, как во время поединка с Тианом и Беном Лакором. Зура сжала зубы.

Она хотела сказать Лину, что разрешила ему установить эту связь только ради советов по местности; что сейчас, когда из-за отсутствия воды его силы ограничены, ему не стоит расходовать их понапрасну; что гораздо разумнее ему, Лину, сохранить нетронутый резерв, чтобы потом, добравшись до этого перевала, разобраться с теми, кого не сможет или не успеет прикончить Зура… Но все это они обсуждали до ее ухода. И, честно сказать, эта тема успела ее премного утомить.

Поэтому Зура попросту прервала контакт с Лином. Она никогда не делала этого, только теоретически знала, как примерно следует поступать в таком случае, и не ожидала, что получится с первой попытки. Но получилось, пожалуй, даже слишком хорошо.

Веселая сила тут же покинула ее. Еще заболело колено — а Зура и не думала, что стукнулась им! — и сильно захотелось пить. Да и утренняя жара, хоть и смягченная ветром здесь, на перевале, вдруг навалилась с утроенной силой. Надо же. Она и не знала, что полагалась на связь до такой степени.

И как-то стало вдруг одиноко. На это она совсем не рассчитывала.

Внизу кроме Руиши появилось еще двое фигурантов. Они рассредоточились и начали огибать Зуру, чтобы взять в кольцо. У Зуры, к счастью, оставалось позиционное преимущество: она была сверху. Но вот тот самый плащ, который мелькнул выше по склону… Эти трое все были в светло-серых пустынных накидках, а Зура явственно видела край синей ткани…

И вообще, сколько их тут еще прячется? Они-то ее видят плохо: смотрят на свет, ее плащ сливается по цвету с камнем… Только поэтому, видимо, на нее не обрушился град их магических штучек.

Зура подняла руку и выпустила заряд магии в сторону, вызвав сход потока мелких камушков и щебня. А сама бросилась в другую сторону.

Предстояло побегать.

Белая набережная казалась скорее серой в свете загорающихся на ней газовых фонарей. Фонарям вторили окна выходящих на реку одинаковых старинных зданий. Когда-то здесь располагались склады, позже, когда район облагородили, облагородили и эти фасады; и все равно они оставались прискорбно одинаковыми, отличаясь только вывесками над дверями различных контор.

Третий дом почти ничем не отличался от своих соседей, а знак Ассоциации магов над ним — три белых диска — смотрелся даже бедно и неказисто.

Внутри все выглядело так, будто Ассоциация еле наскребла денег на контору в приличном месте, и средств на ремонт уже не осталось: чистые беленые стены, простецкие деревянные скамьи в приемной… У картелей-то повсеместно сиденья были обиты тканью или даже кожей.

В этой бедной приемной стоял бедлам: двое почтенных магов, полуседых и просоленных до мозга костей, обступили юного паренька-писаря в традиционной черной мантии. Тот вяло отмахивался; на столе его, грозясь обвалиться, громоздились горы бумаг. На скамейке сидела женщина в чепце — судя по всему, обыкновенная горожанка. К ней прижимался маленький мальчик.

Едва Лин и Зура переступили порог, волшебники прекратили свою свару и враждебно оглянулись на них. Юный писарь пискнул:

— Подождите, я сейчас сообщу госпоже Салем…

Но Руиша появилась и сама, распахнув тяжелую дубовую дверь кабинета.

Она выглядела точно так же, как на лужайке: сухая непреклонная женщина в очках. Даже одежду не сменила, только вместо дарколета накинула на синюю кимару черную узорчатую шаль. Зуре было удивительно, кто это мог замерзнуть в Тервириене таким теплым вечером. Но у всех свои причуды.

— Проходите, — сказала Руиша отрывисто.

Кабинет госпожи Салем был таким же белым и бесприютным, как и остальные помещения Ассоциации. Еще он был очень длинным: от входа нужно было пройти к столу, расположенному в самом конце, вдоль аллеи из книжных шкафов, забитых картонными и кожаными папками.

А у стола никто не поставил даже кресла для посетителей: видимо, предполагалось стоять.

Руиша, впрочем, и сама не села: она встала напротив стола и посмотрела на вошедших холодно.

— Госпожа Салем, — мягко проговорил Лин, — совсем недавно меня попытались убить. Я полагаю, это был один из ваших людей?

— Что навело вас на эту мысль? — Руиша приподняла бровь.

— Орудие преступления, ледяная стрелка — она ведь создана магией. К тому же, я чувствовал, что неподалеку в переулках находилось как минимум двое сильных магов.

Руиша приоткрыла было рот, но Лин мягко остановил ее.

— Я понимаю, что вы хотите сейчас мне сказать. Что не все слабые стихийные маги состоят в Ассоциации. Что вы не ведете учет приезжих магов, а очень многие приезжают в Тервириен, чтобы поживиться на боевых действиях. Наконец, что без орудия преступления, которое рассыпалось в водяную пыль, доказать и вовсе ничего нельзя. Но к чему лукавить?

— А я думала, вы-то лукавить как раз любите, — фыркнула Руиша.

— Я чувствую, что кто-то пытается вредить мне со времен поединка с Беном Лакором, — покачал головой Лин. — Это влияние не слишком сильное, но оно повсюду. И я знаю, что это вы, Руиша. Поговорим откровенно, мы с вами выше уверток. Почему вы это делаете? Я знаю, что вы не любите меня, но вы всегда были умным и ответственным руководителем. К чему тратить на меня ресурсы Ассоциации?

— К чему тратить ресурсы Ассоциации на того, кто хочет малодушно вынудить магов Тервириена сдаться? — Руиша невесело, горько улыбнулась. — Вы представляете все последствия того, что вы делаете, Темсин?

— Мне хочется верить, что да.

— Вам хочется верить! — она фыркнула. — Вы — великий маг. Вы пытаетесь предсказать, что случится через десятилетия, через века. Но вы не понимаете. Если наши маги откажутся воевать, мы заклеймим себя трусами и слабаками. Мы проигрываем морскому народу. Отступить — значит расписаться в том, что маги Тервириена всегда будут на вторых ролях…

— Не думаю, что это верно.

— О да, вам, великим магам, вторые роли не грозят.

— Руиша, боюсь, что это вы не понимаете. Если ваши маги путешествовали по побережью, они видели лед, блокирующий бухты. Возможно, вы не знаете, что этот лед приведет к тому, что корью…

— Малодушные оправдания, — перебила его Руиша, побледнев. — Вы, Темсин, жалкий пацифист, который всегда боялся занять место, принадлежащее магам по праву. Со всеми этими вашими сказочками про равновесие. Учтите, что я не из этого лагеря. И от меня вы не получите ничего, кроме противодействия.

Теперь уже побледнел Лин.

— Руиша… вы рассчитываете покорить море? Полностью подчинить его себе? Правильно я понимаю ваши слова?

Волшебница стояла прямо и неподвижно, ничуть не похожая на величественную Лераю, но не менее грозная. Даже если ее грозный вид был иллюзией.

— Мне надоело бояться, Темсин Лин, — сказала она. — Вас или океана.

И тут Зуру осенило. Она вспомнила, каким было лицо Лина, когда они выходили из башни Лераи. Вспомнила, как он сказал — или не он, кто-то другой? — о морской воде, которая всегда готова поглотить тебя. Вспомнила, как Лин описывал Руишу и ее брата: Руиша, мол, как я, до сих пор не связала себя с морем, а Риуна чересчур боялся старости, и поэтому поспешил…

«Так вот почему Лин до сих пор сам по себе!» — поняла Зура.

Ей стало ясно, из-за чего Лин до сих пор не обменял часть своего тела на большую силу и не прекратил стареть! Он рискует смертью или слабостью не потому, что не хочет отказываться от свободы перемещения — те, кто отдал себя океану, ведь всегда связаны с ним. И даже не из гордости, не потому, что хочет всего добиться собственными магическими силами. Лин попросту боялся. Будучи магом воды, общаясь с океаном на ты и дружа с его народом, Лин в глубине души отчаянно боялся моря.

Зура хорошо понимала его. Она помнила, каково это, когда тебя швыряет черная бездна, и когда голубая зыбь расступается под ногами и руками, и когда тебя душат многие и многие слои воды над головой.

Может быть, отчасти именно поэтому он и затеял все это дело. Сделать что-то для спасения хотя бы этого клочка океана. Стать с ним вровень. Показать, что у него, у человека тоже есть свои силы в сравнении со стихией.

Что же затеяла Руиша для того, чтобы справиться со своим страхом?

Кажется, Лин понял, что она поняла. Они встретились глазами, и маг то ли кивнул, то ли качнул головой.

Когда они вышли из здания Ассоциации магов Тервириена, он спросил Зуру:

— О чем ты догадалась, акай?

— Руиша готовит что-то типа твоего заклинания, но покруче и убийственное? Что-то, чтобы вырезать весь морской народ?

— Не знаю, заклинание это, магическая машина или сущность, — вздохнул Лин. — Но, по всей видимости, ты права. Нужно попросить Майю разведать…

— Она разведает, — кивнула Зура. — Майя может. А пока что?

— А пока мы делаем то же самое. Только быстрее, — Лин вздохнул. — При всех ее недостатках, нужно отдать Руише должное: она великолепна. Как держалась!

…Но Майя не разведала. По крайней мере, разведала не до конца. Все, что она узнала: тервириенские маги действительно задумали нечто, и они прячут это в одной из бухт к западу от Тервириена. Все. В одном она не сомневалось: ударь они, вожди морского народа тоже приведут в движение более мощные силы.

Иными словами: возможно, вместо того, чтобы остановить войну, Лин способствовал тому, чтобы она вспыхнула с новой силой.

Зура не собиралась этого допустить. Ей ведь тоже стало это важно. А еще — очень не нравилась эта сучка Руиша Салем, аж до дрожи.

Беготня — это не такое уж захватывающее событие, как может показаться.

Зура не знала, сколько прошло времени. Ей казалось, много, но солнце не успело забраться по небу высоко, и тени лежали примерно там же.

Она умудрилась положить еще двоих из магов, но это оказалось нелегко. Менее опытные в бою, чем Зура, они располагали большим запасом сил. А в конечном счете все сводится к этому. К силе. К выносливости.

Сейчас Зура сражалась с одним из нападающих, прижатая спиной к крутому склону. Топорик против меча: не идеальная комбинация, но сойдет.

Она уже задыхалась, ее противник — невысокий мужчина с сединой на висках — выглядел немногим лучше. И остальные (а их оставалось еще трое) не били ее магией только потому, что истощили себя предыдущими ударами. Руиша сидела поодаль на коленях, баюкая вывихнутое запястье.

Проблема была в том, что и Зуру уже успели ранить. Как минимум два раза.

Боли в ноге она не чувствовала, но в сапоге у нее хлюпала явно не вода. А вот левый бок отдавался тупым ощущением всякий раз при неловком замахе. Ныли натруженные мышцы.

Ну и серьга.

Серьга в ухе и браслет накалились, как угли. Так и казалось — еще немного, и будут обжигать.

— Может, сдашься? — крикнула Руиша с земли. — Деньгами не одарим, но оставим в живых и дадим воды.

— После того, как я уложила половину ваших? Не думаю. Ах нет… — Зуре удалось задуманное: топор рубанул седого по руке и, когда тот выронил меч, она добавила противнику по шее. — Больше половины.

Пятеро. Еще трое осталось. Кроме того, в синем плаще. Где-то он прячется? Если только он ей не показался. А ей могло показаться. Солнце… белые скалы…

Руиша рыкнула. Вокруг нее соткался веер крохотных капель — откуда она взяла неиспарившуюся воду, ведомо только диким ветрам. Может быть, во фляге хранила на всякий случай, может, была у нее какая другая заначка. Эта бешеная женщина как была, с вывихнутым запястьем, бросилась на Зуру, и та поняла в каком-то проблеске ясности, что капли прорежут тело насквозь. Но серьга — как уголь…

Все же Зура вздернула магический щит: почти рефлекторно. Серьга почти тут же обледенела. Все.

А между тем, ведь было еще двое магов. Из-за боли в руке Зура неловко держала топорик, и ей пришлось двинуть Руишу топорищем. Она обернулась к атаковавшему ее сбоку — и вдруг чуть не захлебнулась струйкой воды, попавшей ей прямо в нос и в рот. А чей-то меч вошел ей в живот.

Говорят, что раненые не успевают подумать о чем-то связном. Но Зура подумала. Даже две мысли. Во-первых, что от ранений в живот умирают долго и трудно, но пустынная жара, а более того истощение всех сил ей помогут; во-вторых, что Лин будет справедливо считать себя виноватым, хотя она, Зура, точно винить бы его не стала: все там будем. Ей хотя бы удалось помочь со стоящим делом напоследок.

Так она упала на камни, а потом на запястье ей, в том месте, где кожа особенно нежная, наступили каблуком.

— И верно, — проговорила Руиша, — ты убила больше половины наших, сучка. После такого и впрямь легко не отделываются.

А дальше было непередаваемо ослепительное солнце. И встревоженное, белое до пепельности лицо Лина, которое это солнце закрывало, и руки, которые… которыми…

…он тянул кровь из ее тела и называл ее дорогой и милой, или ей показалось? Нет, насчет идиотки точно не показалось.