Морозный рассвет

Ну губах чувствовался вкус крови. Видимо, разбиты. Вытерла их тыльной стороной, не ощущая боли. Воздух вырывался из груди рвано, с хрипами.

Шаман все-таки посмотрел на меня и взглядом приказал подойти к нему. Клянусь, у него даже ресницы не дрогнули, но, даже несмотря на свое состояние, я поняла, чего он хочет. На ватных ногах буквально подтащила свое тело к нему и перевела взгляд на бородача, пыхтящего в углу. Он кряхтел, силился подняться, но не мог. Что-то невидимое его держало, распластав по стене.

– А что с ним? – спросила сипло, сама не знаю, для чего.

– Ему недолго осталось, – холодом в голосе можно было заморозить целый город. Или весь мир.

– Ско-сколько?

– Нисколько.

Я вздрогнула от громкого хруста. Здоровяк дернулся и обмяк, свесив голову на грудь. Чтобы не закричать в голос, зажала рот ладонью: из раны на задней стороне шеи разбойника торчало что-то белое, похожее на… Я отвернулась, пытаясь сдержать рвотные порывы.

Однажды Джимми неудачно спрыгнул с дерева и сломал ногу. Помню, как он кричал и плакал, как перепугался отец, забегая с ним на руках в особняк, как носились туда-сюда слуги, а самый юркий из них, молодой Брамс, вскочил на лошадь и метнулся за лекарем. Братишка лежал с мертвенно-бледным лицом, укрытый одеялом, но только сверху, чтобы лишний раз не потревожить ногу. Он умудрился получить открытый перелом, и как выглядит кость, торчащая из тела, я, тогда совсем еще маленькая, запомнила очень хорошо.

Шаман только что, не шелохнувшись, сломал шею здоровяку. Или вырвал, так вернее, раз обломки кости торчат наружу. Поистине, его способности страшны. Или безграничны. С кем я собиралась бороться?

Но сейчас именно он, мой ночной кошмар, неожиданно стал для меня спасением. Что это значит? Я старалась не смотреть в его лицо, но боковое зрение подсказывало, что он, наоборот, следит за мной. Молча наблюдает, как я пытаюсь справиться с эмоциями.

Тело била крупная дрожь, я пошатнулась, но не упала – сильная рука ухватила за талию, притянула к очень горячему телу. Я инстинктивно схватилась за его плечо. Ладонь словно наткнулась на камень, большой и почти обжигающий, балансирующий на грани, раздающий настоящий жар, прокатывающийся от пальцев по всему телу. Богиня, ведь этого мне сейчас и не хватало – тепла, от которого можно хоть чуть-чуть согреться!

Я шумно выдохнула, подняла голову, встретив-таки пугающий холодный взгляд. И снова очутилась посреди океана, в котором почему-то нельзя замерзнуть. Сегодня он был неспокоен, бушевал, кидая водяные глыбы друг на друга, безжалостно топя все, до чего дотягивался. И опять мне захотелось остаться в нем навсегда. Ведь там меня точно никто никогда не достанет. И не обидит – он не позволит…

Казалось, это наваждение длилось целую вечность, на деле же не более пары секунд. Я сама отвела взгляд, уткнувшись им куда-то в шею шамана. Так безопаснее.

– Я замерзла, – произнесла тихо просто для того, чтобы сказать хоть что-то.

– Врешь, – ответил он хрипло.

Он был прав. Я действительно больше не дрожала, и одежда, точнее, то, что от нее осталось, уже было сухой. Но как это может быть?

Разгадывать очередную загадку времени не было. Мужчина почти отпихнул меня от себя, снял пиджак, оставшись в одной рубашке, и накинул на мои плечи. Неожиданный жест, слишком похожий на заботу, шокировал не меньше, чем сломанная шея бородача. Я сглотнула, не представляя, как следует на это реагировать.

– С-спасибо.

Шаман ничего не ответил и вышел из погреба. За собой не звал, но это было и не нужно. Бросилась следом, неловко переступая босыми пальцами по каменному полу. Ни на миг не хотелось оставаться наедине с телом негодяя!

Мы оказались в темном неосвещенном коридоре, в конце которого смутно проглядывалась лестница наверх. Как мне и казалось, это было что-то вроде подвала, даже тюрьмы, с камерами по сторонам, одну из них мы как раз только что покинули.

Мужчина шел быстро, не оглядываясь, не смотря под ноги, будто свет ему вовсе не требовался, я же старалась не отставать, превозмогая страх и отвращение.

Преодолев довольно крутые ступени, мы оказались перед дверью, которая распахнулась сама собой, ударившись о стену в комнате. Яркий свет ударил в глаза, почти ослепив. Пришлось прикрыться, точнее, спрятаться за широкую спину мужчины. Но, когда я все же выглянула из-за него, крик сдержать не смогла.

Это было большое помещение вроде трактирного зала, только среди столиков – кушетки и кровати разного размера, на которых сейчас были распростерты тела людей, в основном, мужчины разных возрастов, большинство – обнаженные. Крови я не заметила, но гадать, живы ли они, не приходилось: открытые навечно глаза, устремленные вверх, уже были покрыты поволокой, а ужас на лицах некоторых свидетельствовал о том, что перед смертью их что-то очень сильно напугало.

– Заткнись! – бросил шаман, и мой недолгий крик тут же стих.

– В-вы…– прошептала, заикаясь, но не закончила, потому что со стороны одной из коек раздался жалобный всхлип.

Шаман медленно направился в ту сторону. Я проводила его взглядом, не зная, что делать, куда деться и, положа руку на сердце, с радостью бы просто лишилась чувств, и будь что будет! Но вредный разум в этот раз отказался помогать хозяйке, пришлось двигаться за ним, осторожно, и во все глаза смотреть вниз, чтобы, упаси Ледяная Богиня, не наступить на кого-то из покойников.

Мужчина остановился возле абсолютно голой девушки, скукожившейся под боком седого дядьки. Он, несомненно, был мертв, голова оказалась неестественно вывернута, но пищащая девушка жалась к нему как к единственному защитнику.

Не могу сказать, что дернуло меня забыть о собственном страхе, но, когда говорила, мой голос звучал твердо:

– Не убивайте ее… пожалуйста.

Морган посмотрел на меня. Я встретила его взгляд так же открыто, чувствуя, что, не сделай я этого, просьба так и останется неуслышанной.

Он снова стал равнодушен, спрятав или избавившись от дикой ярости, бесновавшейся в нем в подвале. Сейчас передо мной стоял тот же равнодушный шаман без следа какой-либо эмоции на лице. Того и гляди, поплачусь за мою глупую смелость тем же арканом на горло. Но отступить я не могла.

– Прошу. Она же почти ребенок, – попыталась призвать хоть что-то человеческое в его душе.

В самом деле, льнущая к мертвецу девчонка выглядела очень юной. Чем она заслужила смерть? Возможно, ее, как и меня, просто похитили и заставили этим заниматься под угрозой избиения, пыток, да чего угодно!

Он ничего не ответил. Совсем. Только развернулся и направился, вероятно, к выходу, а я бросилась за ним, отчего-то довольно улыбаясь. Наверное, со стороны картина была страшной: девушка в мужском пиджаке, который еле прикрывает оголенные бедра, проходит среди множества тел, и не скрывает радостный оскал…

…который тут же исчез, когда мы покинули здание. Оно было одноэтажным, стояло на окраине, даже на пустыре, поняла я, когда развернулась, чтобы хотя бы понять, в какой части Кодильеры находилась. Порывистый ветер дунул на обнаженные ноги немного снега, подпрыгнула, стараясь не упасть на ледяной дорожке, чувствуя, как обжигает мороз голые пятки.

Но в следующий миг стало не до этого – строение, которое мы только что покинули, резко вспыхнуло, подобно спичке. Языки пламени появились везде одновременно: в окнах, занавешенных красными тканями, на крыше с такого же цвета черепицей, стенах, даже поручнях крыльца, быстро уничтожая и здание, и тела, оставленные внутри, и девушку, всхлипывающую возле мертвого мужчины.

Слезы снова застилали глаза, но я молчала, не собираясь показывать, насколько опустошена душа. Хотя еще вчера казалось бы – куда сильнее? Сама виновата. Было глупо надеяться, что монстр, легко расправившийся с кучей народа, прислушается к просьбе о милосердии.

Глава 20. Запоздалая благодарность

Я сделала несколько несмелых шагов по темному и ставшему каким-то мрачным особняку. Редкие факелы горели лишь в главной зале, да еще, может быть, спальне Мерлинов. Даже запах стал другим, воздух спертый, будто здесь давным-давно никто не живет. Разве такие изменения могут произойти всего за два дня моего отсутствия? Или виной тому непередаваемая аура шамана, стоящего сейчас сзади. И клянусь, я ощущала его взгляд почти осязаемо, даже могу сказать, где именно он остановился – между лопатками.

Я не страшилась идти в свою комнату сквозь темноту, главное чудовище находится за спиной, но смешанные чувства бурлили внутри и, не находя выхода, выливались слезами по покрасневшим от мороза щекам.

– Вы убили их всех, – прошептала, не меняя положения, прекрасно зная, что он услышит.

– Да? – донеслось наигранно озадаченное. – А я не заметил! Спасибо, теперь буду знать наверняка.

– Зачем?

– Странный вопрос.

– Вы убили ту девочку.

– Не люблю оставлять свидетелей.

– Но почему?

Странно звучало, пожалуй, ведь в какой-то мере именно я являлась виновницей кровавых событий. То есть… не окажись я там, пусть и не по своей воле, бордель существовал бы и дальше, принося прибыль мерзким людям вроде бородача или негодяйки Лиззи, продавшей ему наивную постоялицу!

Да, методы шамана чудовищны, но спрашивать, почему он так поступил, у самого чудовища – просто глупо! И я выгляжу как наивная овечка на скотобойне, вопрошающая, почему мясник делает свое дело и не хочет стать, например, адвокатом.

Шаман спас меня. Снова. И мой прозвучавший в какой-то гробовой тишине вопрос был на самом деле об этом. Зачем он пришел за мной?

Вероятно, Морган это понял, потому что после недолгой паузы бросил, показывая легкое раздражение:

– Ты так и не извинилась за то, что назвала меня дьяволом!

– Извините.

– Не знаю, не знаю, – он все же меня обошел, встав напротив, прожигая глазами дыру на своем же пиджаке, в который куталась до сих пор. – Что-то не очень искренне. Попробуй еще раз.

– Мне жаль.

– Уже лучше, но нет!

– Чего вы от меня хотите?

– Правды, – мужчина произнес это и скривился, словно прожевал кислющий лимон.

Это была странная игра, он издевался, прекрасно видя, в каком я состоянии, опять и опять испытывая меня, проверяя, на сколько меня хватит. Для чего мучить ту, которую только что спас от насилия и, возможно, гибели? Чтобы добить самому?

К демонам все!

– Прошу прощения, – меня хватило ненадолго, я вспыхнула, поглубже запахнув полы пиджака, и отвесила полупоклон. – Я не хотела оскорблять дьявола!

Была уверена, что он разозлится за такую дерзость, но вместо этого получила в ответ улыбку. По-моему, у меня в прямом смысле слова отвисла челюсть.

– Иди наверх, оденься, – мужчина пожал плечами. – Хотя, признаться, ничего не имею против, если будешь ходить по дому вот так, – красноречивый взгляд прошелся по моей фигуре.

Ничего не сказав, я обогнула его и кинулась наверх.

Некоторые вещи так и остались на постоялом дворе, но я никогда не страдала от нехватки одежды. После тщательного омовения – терла кожу до красноты, чтобы смыть запах толстяка, который, казалось, все еще бил в нос – нашла пижаму, которую надевала редко из-за наличия в комплекте майки и коротеньких штанишек вместо ночной рубашки, забралась под одеяло и, наконец, разревелась.

Эмоции последних дней – страх, боль, ужас, тоска и снова страх – просились наружу, грозя потопить свою хозяйку солеными реками слез. Отдавшись этому со всей страстью накопленного в душе горя, я рыдала, уткнувшись лицом в подушку, кусала ее, подвывала, умоляя Ледяную Богиню вернуть все как было, убрать из моей жизни седмицу этого только начавшегося года, прокрутить колесо времени назад, ибо будущего я боялась еще больше.

Я бы тогда не купилась на пренебрежительные слова Хельги о том, что письмо Джима может значить, что угодно, и сбежала бы, куда глаза глядят, невзирая ни на уговоры, ни на погоду, ни на что! Не стала бы селиться под боком подлой управляющей, попадать в столь скверную историю, замерзать в снегу под елью, надрываться сейчас подобно умалишенной истеричке, выплакивать обиду каплю за каплей… и не чувствовать освобождения.

Не знаю, сколько пролежала так, в полной темноте – керосинка погасла, а зажигать новую некому, да и незачем – истерика постепенно проходила, медленно, но все же. Теперь я издавала лишь нечастые всхлипы.

В незашторенные окна пробивался голубой свет луны, создавая в спальне театр теней, который когда-то любила наблюдать, если не спалось. Завывания ветра, укрывшись с головой пуховым одеялом, почти не слышала, а вот легкий скрип половиц прозвучал почему-то четко.

Вскинулась, вглядываясь в пустоту. Привыкшие к полумраку глаза явственно различили темную фигуру возле шкафа. Спрашивать, кто это, смысла не было.

– Что вы здесь делаете?

Шаман промолчал, не двинулся с места, и спустя минуту я и сама не была так уверена в то, что вижу. Может быть, очередная игра воображения? Подумывала даже встать и проверить, но не решилась.

– Если вы пришли смотреть, как я сплю, то вряд ли смогу уснуть при вас, – подождав немного, заявила темной фигуре.

– Мне это не нравится, – после еще более длинной паузы произнес мужчина.

– Что?

– Ты.

Я опешила, хватая ртом воздух.

– Ну, знаете, вы мне тоже не очень симпатичны! – выпалила с нескрываемой обидой и даже не пожалела о вырвавшихся почти оскорблениях.

Богиня, что сказать тому, кто дважды спас тебя от верной гибели, но при этом является всемогущим убийцей и даже не скрывает этого? Сохранил мою непонятно что теперь значащую жизнь, но какой ценой? А еще сам грозился расправиться, а после целовал так, что от единого воспоминания по телу прошла приятная волнующая дрожь, которую не смог стереть даже демонов несостоявшийся насильник.

Я села на кровати, подтянув одеяло до подбородка.

– Я хотела сказать…

– Не сомневаюсь, – послышался смешок.

– Что? – не поняла я.

– Ты постоянно что-то говоришь.

– То есть, я много говорю?

– Именно.

Я проглотила очередные колкие слова, которые с огромным удовольствием отправила бы адресату, и продолжила с того, на чем остановилась:

– Я хотела сказать «спасибо». Вы… спасли мне жизнь. Дважды. Это было… – все-таки не нашлась, что сказать и закончила: – В общем, спасибо.

Благодарность давалась с трудом, я нервничала, но слова уже были произнесены. И о них я не жалела.

К счастью, в этот раз шаман не зубоскалил, не издевался, в полном молчании слушая мои неловкие попытки.

– Я не знаю, зачем вы это сделали. Может, просто ради развлечения, – о предположении, что захотел меня добить лично, упоминать не стоило, – но в любом случае я благодарна. Вы… спасли мою жизнь. Вот. Это все.

Я замолчала, глядя в темный угол, где стоял мужчина.

– Благодаришь ты лучше, чем извиняешься, – раздалось, наконец, когда уже решила, что не получу ответ.

Глава 21. Зов мелодии

Я беспокоилась о Беатрис – за собственными переживаниями забыла, что в ее семье траур, – но не могла найти в себе сил, чтобы съездить и поддержать подругу или хотя бы высказать соболезнования. С каким лицом я буду говорить о том, как мне жаль, если убийца ее отца поселился в моем доме?

Тем не менее, посоветовавшись с тетушкой, мы все же отправили сеньорам Кримиоли письмо, в котором выразила скорбь по преждевременной кончине главы семейства. Его отвез лично Бен, чем дополнительно засвидетельствовал наше участие. На большее, увы, в данный момент я была не способна.

Сеньора Мерлин долго беседовала со мной по поводу всего, что произошло в злополучном постоялом дворе, жалела, гладила по голове, но я так и не отважилась признаться, что имела место попытка изнасилования. Да, меня похитили и собирались принудить работать в публичном доме, но прежде, чем случилось непоправимое, появился Морган. О том, в каком виде я была на момент его возникновения в том подвале, упоминать не стала. Ни к чему пожилой женщине знать такие подробности. Я верила, что она любит меня искренне, и избавила ее от ненужных переживаний. В конце концов, ничего же не случилось. Кроме гибели нескольких десятков человек.

О большом пожаре уже наверняка знала вся Кодильера, но из-за нашего почти затворничества я могла об этом лишь догадываться. Праздники близились к завершению, Бен собирался приступить к своим обязанностям управляющего на рудниках, тетушка привычно уже хлопотала по хозяйству, я ей помогала. Шамана же с ночи, когда он навестил меня после возвращения в особняк, не видела.

Странное ощущение, замешанное на тоске и радости. Я не могла даже надеяться, что он, наконец, оставил нас в покое, и, наигравшись, отправился рушить другие судьбы, потому что это было бы слишком хорошо. Или, наоборот, плохо.

Убеждала себя, что думаю о нем лишь потому, что все еще не знаю правды о братьях. А вдруг в этот самый момент Бриг и Джимми борются за жизнь в руках светловолосого чудовища?! От этой мысли холодели ладони, а сердце заходилось в бешеной скачке.

Дни шли своим чередом. Мерлины вели себя как ни в чем не бывало, тетушка снова занялась со мной музицированием, посчитав видимо, что так отвлечет меня от неспокойных дум. Выходило ужасно, мелодия еле улавливалась, и можно смело признаться: слуха у меня нет никакого!

– Милая, на сегодня достаточно, – вздохнула после очередного урока Хельга, и я с радостью захлопнула крышку рояля. – Стоит признать, раньше успехи были заметнее.

Она сидела в кресле напротив с таким видом, будто была вынуждена слушать, как кто-то проводит железом по стеклу. По сути, примерно такие звуки я и извлекала из старинного инструмента, который, без сомнения, не заслужил подобного к себе отношения. И ведь не сказать, что не старалась! Просто мысли витали далеко отсюда.

– Разве? – протянула я с сомнением. – А мне кажется, ничего не изменилось.

– По крайней мере, прежде ты попадала в ноты.

– Просто много времени прошло, я уже забыла.

– Нет, Кэндис, просто ты помнишь не то.

Это было произнесено с едва различимой горечью, но я не стала делать вид, что не понимаю ее.

– Вам ведь тоже наверняка тяжело, тетушка, – прошептала, не глядя в ее сторону.

– Ох, милая, не все так однозначно, как ты думаешь, – пробормотала сеньора, потупившись. – Поверь мне, я прожила долгую жизнь.

– Что вы имеете в виду?

– Мир – это не черное и белое, моя хорошая, – покачала она головой. – У него много оттенков.

– Не понимаю…

Я ждала разъяснений, но Хельга замолчала, не проронив больше ни слова. О чем она говорила? Опять пыталась выгородить шамана с его ужасными поступками? Так это ни к чему, я достаточно самостоятельна, чтобы лично давать оценку ситуации… и все же до сих пор не могу сделать это уверенно.

Чаша весов постоянно качается из стороны в сторону. Невозможно ненавидеть своего спасителя, верно? Но как при этом испытывать что-то светлое – пусть даже благодарность – к тому, кто планирует убить братьев?

За ужином Мерлины старались разрядить обстановку занимательными историями, подслушанными дядюшкой на рудниках. Я же в основном молчала, пытаясь навести в голове подобие порядка, но, увы, получалось из рук вон плохо. Ровно так же, как музицирование.

Я уже почти оправилась после того, что случилось в публичном доме, и теперь мне не давали покоя мысли, что снова можно попытаться отправиться на поиски братьев. Сейчас, наверное, особенно удачное время, когда Моргана нет дома… Богиня, я действительно так и подумала – «нет дома»?!

– Мороз наложил свой отпечаток, придется работать всего в две смены, не хочу слишком утруждать мужиков, – между тем болтал Бен.

Он прав, погодные условия не играют на руку, если бы летом я смогла пройти хоть пешком через лес до самой Кодильеры – хотя, боюсь, сейчас лучше там мне не показываться, – то зимой решаться на подобные подвиги неоправданно рисково. Особенно, второй раз.

С другой стороны, вряд ли Норты настолько недальновидны, что ждут, когда их настигнет шаман, в единственном городе Северных земель. Скорее всего, они прячутся где-то ближе к столице, или даже в ней самой. А что, крупный населенный пункт скроет двух молодых мужчин гораздо лучше, нежели небольшой городок, где тебя знает если не каждый второй, то каждый пятый точно. Жаль, что этот факт не помог мне избежать… Не буду об этом вспоминать! Хватит!

Что же делать? Отправляться в столицу? Я не бывала там ни разу, и лишь в теории представляю нравы той жизни. И уж точно я понятия не имею, где искать Брига с Джимом.

Так ничего толком и не решив, я отправилась в свою спальню. Обещая самой себе обязательно прийти к мало-мальски завершенному выводу в ближайшие дни, дальше так продолжаться не может. Но судьбе, как всегда, было угодно внести свои коррективы.

Сидя возле окна, я рассматривала заснеженные горы, когда услышала мелодию. Красивая и печальная, она заставляла сердце тоскливо сжиматься. Музыка была полна боли и грусти, которая удивительно совпадала с тем, что было в моей собственной душе.

Захотелось понять, откуда она идет. Я как завороженная пошла на звуки, что лились из гостиной. Хельга решила сыграть перед сном? Никогда не слышала эту мелодию прежде.

Я спустилась вниз. Факелы на стенах горели, но тускло, гостиная была освещена лишь огнем камина. И все же я разглядела того, по чьей воле рождалась эта гармония.

– Морган…

Он даже не стал оборачиваться, звук сделался чуть тише, ровно настолько, чтобы смогла услышать его глухой голос:

– Ты слышала о Гримме?

– Да, проклятый композитор.

– Кто-то называл его великим, – я не видела лица мужчины, но показалось, будто он невесело усмехнулся.

– Ходили слухи, что его дар послан ему самим дьяволом, а звуки его произведений наделены убийственной магией, – пыталась припомнить, что слышала о музыканте, жившем лет триста назад. – Он служил темным силам, которые и даровали ему талант.

В этот миг раздался особенно громкий аккорд, от которого слегка вздрогнула.

– Ты в это веришь? – спросил шаман так же тихо.

– Я… не знаю, не задумывалась никогда, – проблеяла, пытаясь догадаться, к чему он клонит.

Или это снова всего лишь игры в светскую беседу?

– А если подумать сейчас?

Пожала плечами:

– Все возможно. Не слышала его произведений. Он же…

– Под запретом властей. Как я мог забыть.

Я стояла в проходе, все еще не зная, для чего сюда явилась и как уйти, но мужчина словно в очередной раз подслушал мои мысли:

– Подойди.

Он не шевелился, только пальцы парили над клавишами, и говорил без привычной уже угрозы. Я повиновалась, сократив расстояние до рояля медленным шагом. Словно во сне, завороженная волшебной мелодией, приблизилась, остановившись ровно за прямой спиной шамана, обтянутой в белый шелк.

Из угла, царапая половые доски, подлетела еще одна банкетка.

– Садись.

То была не просьба, но приказ, и вновь, не зная, почему, я выполнила его. Теперь мы были очень близко, я чувствовала исходящее от него тепло, словно сидела у пламени, а не живого человека. Щеки тут же опалило необъяснимым жаром.

– Дар, как ты выразилась, у проклятого Гримма был только один, крошка Кэндис, – не поворачиваясь ко мне, произнес Морган.

– Какой же?

– Он любил музыку.

Я помолчала, чувствуя, как сердце начинает биться в такт мелодии. Удивительно.

– Вы были знакомы с ним лично?

– Ты даже не представляешь, как близко, – последняя нота, тягучая, неспешная, повисла в воздухе.

Думала, что сейчас он захлопнет крышку, но вместо этого мужчина накрыл ладонями мои, покоящиеся на коленях, отчего я на мгновение перестала дышать, и положил их на клавиши.

– Расслабь пальцы, – тихий голос раздался у самого уха. – Делай, что я говорю. И перестань вздрагивать, я тебя есть не собираюсь. Пока.

Я постаралась выполнить, о чем он просит, но напряжение от близости не позволяло.

– Вдохни поглубже. Вот так, уже лучше. А теперь просто слушай.

Это была самая странная игра на рояле, какую только можно себе представить. Шаман нажимал на клавиши поверх моих пальцев, делая это сначала настойчиво, но с каждым аккордом его давление становилось все невесомее.

Тягучая мелодия лилась словно отовсюду, рождая перед глазами неведомые образы. Они возникали сами собой, и вдруг я стала различать шум ветра, запутавшегося в ветвях столетнего дуба, журчанье кристально чистого ручья, что устремился к подножию горы, весело поигрывая прозрачностью воды в солнечных лучах, крик птицы, свившей гнездо на верхушке раскидистого дерева.

Мы будто были не в особняке, а посреди летнего леса, где воздух пропитан ароматом распустившихся цветов, небесное светило дарит долгожданное тепло, а где-то вдали прямо сейчас распускается невероятно яркая радуга…

– Ты чувствуешь? – мужской голос звучал словно сквозь вату, но я понимала, о чем он.

– Да…

– Хорошо.

Я не знаю, сколько это длилось, возможно, не больше минуты, или, наоборот, несколько дней, но, когда мелодия закончилась, с удивлением обнаружила: шаман больше не управляет моими пальцами, они летают по клавишам сами…

В смятении повернулась к нему, наткнувшись на насмешливый взгляд:

– Как…

– Музыку просто нужно любить, Кэндис, – хрипло произнес мужчина.

Непонимающе посмотрела на свои ладони, потом на мужчину. В этот раз встретить его морозный взгляд было почему-то не страшно.

– Я все равно не смогу повторить это без вас, – почему-то шепотом призналась я, уже не в силах оторваться от ледяного океана.

– Тебе и не нужно, – ответил он так же тихо.

– Вы… я… – сама не знала, что именно хочу сказать.

– Мы же перешли на «ты», – снова усмешка.

– Да, я… забыла.

– Что поделаешь, о вашей девичьей памяти ходят легенды.

– Боюсь, в них есть доля правды.

– Боюсь, даже больше.

Я перевела дыхание, чтобы скрыть нарастающую нервозность, но, кажется, только сделала хуже. Взгляд Моргана остановился на моих губах. Его лицо начало медленно склоняться к моему, пока я не почувствовала горячее дыхание.

Глава 22. Горький вопрос

– Вы… то есть ты… – Богиня! Я понимала, что может последовать, желала этого и страшилась одновременно. – Тебя долго не было. Ездил по делам?

Сама не ведаю, зачем задала такой вопрос, но он подействовал на него подобно ушату ледяной воды: застыл, тут же нацепив привычную маску равнодушия, выпрямился и бросил:

– Какая ты наблюдательная. Да, надо было кое-что утрясти. Надеюсь, мне не стоит отчитываться, что именно задержало меня в Мелике?

Я покачала головой, отметив, что он отлучался в столицу королевства.

– Хотела спросить, – начала несмело, но потом тряхнула головой и закончила: – Ты не нашел моих братьев? Я беспокоюсь о них.

Шаман откинул голову назад и внезапно расхохотался.

– Ты серьезно признаешься мне в том, что боишься за сопляков Нортов, хотя я сказал, что с ними будет, когда их встречу?

– Просто…

Наваждение схлынуло. Рядом со мной вновь сидел убийца и монстр.

– Скажи мне, прошу! Просто скажи, – повторила упрямо. Да, это было глупо, но мне было важно знать, что Бриг и Джим все еще успешно прячутся.

– Что ж, – крышка с оглушительным грохотом захлопнулась, я еле успела отдернуть ладони. – Тебя, видимо, обрадует, но пока мелкие засранцы не показывались. Однако обещаю: их побегушки – дело времени.

– Зачем? – покачала я головой, прижимая чуть не пострадавшие руки к груди. – Ты же получил то, что хотел. Неужели только из-за мести?

– А что, разве этого мало? – спросил таким тоном, будто я не понимаю очевидного.

– Разумеется! Мы уже все наказаны, пусть тебе и думается, что по заслугам.

Мужчина ухмыльнулся и поднялся с места. Неспешно подошел к бару, налил темной жидкости в стакан, залпом опрокинул, чуть поморщившись:

– Весь хороший бурбон в этом доме я, похоже, выпил. Придется пополнять запасы. Это еще хорошо, что твой покойный старик не был падок на дрянные вина вроде тех, что подают на столичных приемах. Поверь мне, гадость жуткая! Не советую глотать то пойло.

Пустая бутылка перекочевала на пол, и только сейчас я заметила, что там собралась подобных целая батарея. Судя по всему, все крепкие напитки многолетней выдержки, оставшиеся от отца, испарились. Конечно, на это мне было плевать, интересовало другое. Тоже поднявшись, проговорила:

– Для чего тебе убивать моих братьев? Обещаю, если я поговорю с ними, они послушаются меня, и мы покинем Северные земли навсегда! Ты больше никогда нас не увидишь! Мы уедем далеко, не в столицу, а куда-нибудь на юг, где никто нас не знает, тебе же достанется все, чем когда-либо владел род Норт. Если для этого требуется моя клятва, да хоть на крови – ты ее получишь!

Говорила со всей искренностью и страстью, лелея надежду, что он внемлет моей мольбе и оставит желание расправиться с провинившимися братьями.

– Твоя кровь, крошка Кэндис, – точно не то, что мне нужно, – протянул шаман.

– Что тогда?

– Заводишь старую песню? А на что ты готова?

– Я…

– Ладно, давай облегчу тебе задачу: что, если в обмен на их жизни я заберу твою?

– Убьешь меня? – ахнула, позабыв на время, что рядом с ним нахожусь в бесконечной опасности.

Впрочем, когда его нет рядом, тоже.

– Не тупи, малышка, – скривился мужчина, видя мое замешательство. – Я о тебе. Готова стать моей… мне никогда не нравилось слово «раба», звучит пошло, но это самое близкое по смыслу, так что… рабыня. Так называют женщин, которые делают все, что им прикажет их господин.

О чем он?!

– Помнится, тебя возмутила даже роль горничной, – притворно вздохнул шаман. – Экономка тоже не пришлась по вкусу. Так что на положительный ответ я и не надеюсь.

– Вы… – когда поняла, в конце концов, что он имеет в виду, задохнулась от возмущения и злости.

– Опять «вы»? – он поднял бровь и, отсалютовав мне стаканом, снова залпом его осушил. – Такое чувство, что ты начинаешь мне «выкать», когда злишься.

– Я не злюсь, я в бешенстве! – прошипела, стремглав бросившись мимо него к проходу в коридор, но он, разумеется, оказался быстрее: незримой молнией метнулся ко мне, преградив путь, схватил за плечи и уставился в глаза:

– Куда побежала? Мы не закончили. Я так и услышал, что ты об этом думаешь!

– Ты…

– Ну, хоть так.

– Ты…

– Тыква? Тычинка? Ты мой Бог? – подсказал он.

– Ты издеваешься?!

– Безусловно, – не стал скрывать Морган и даже языком цокнул. – А теперь прекращай истерить и вести себя как девочка-цветочек, и запомни: никогда не давай обещаний, которые не сможешь выполнить. Никому. Особенно, таким как я.

Я всхлипнула.

– Таких, как ты, я больше не знаю!

– Считай, что тебе повезло. Я не самый худший из экземпляров.

Не стала уточнять, кто же тогда самый худший, просто кивнула, понимая, что стоит забыть о неприятной теме разговора и со всем согласиться. Однако следующая его реплика ударила гораздо глубже, нежели все оскорбления и угрозы, сказанные до этого:

– Подумала бы лучше, почему твои драгоценные мальчики даже не попытались отбить тебя у такого кровожадного монстра, коим вы все меня считаете. Хорошо, может, даже не безосновательно. Тем подозрительнее кажется их бездействие, правда? Младшая сестренка, любимая и драгоценная, в лапах чудовища, коим принято пугать детишек, а они спасают свои задницы, бросив тебя на мое съедение. Соглашаются на опекунов, работают на меня… Они предатели, Кэндис, хотя, поверь, на одной стороне нам было бы удобнее. В связи с этим вопрос: так уж дорога им ты, как они – тебе? Семейные ценности у каждого свои, голубоглазка. Боюсь, будь я на йоту злее в то морозное утро, и братцы-кролики получили бы тебя все праздничные дни в десяти разных коробках. С розовыми бантиками на крышках.

Он не пугал. Так и поступил бы, если бы непонятно откуда взявшаяся удача отвернулась от меня хоть на секунду. Каким-то чутьем я это понимала.

И все же стало не по себе. Не из-за очередных угроз. Из колеи выбили слова о Бриге с Джимом.

– Скажи, что мне может помешать распотрошить тебя прямо сейчас, да хоть на этом столе, и оставить тушу для устрашения стариков, которые дрыхнут наверху? – все еще сжимая мои плечи, поинтересовался шаман.

– Они знают, что ты пока не убил меня… – пробормотала неуверенно. – Возможно, наблюдают издалека или… получают письма от кого-то, кто наблюдает…

Говорила и сама себе не верила. В глазах защипало. Клятые мысли о том, что меня бросили, бродили в голове задолго до того, как были высказаны вслух шаманом. Но лишь теперь я осознала: правдивости в них больше, чем хотелось бы.

Заметив, что вот-вот зарыдаю, Морган скривился.

– Начинается! Будешь так часто ныть – рано постареешь.

– Я…

– Появятся преждевременные морщины. Я серьезно. Слышал, дамский пол их ненавидит.

– Я ненавижу…

– Ой, даже не продолжай, – он покачал головой. – Людям свойственно не любить тех, кто открыл им глаза на неприятную правду.

По щекам вновь потекли слезы.

– Неужели они действительно сбежали навсегда, а меня оставили? – не могла поверить, что сама произношу эти страшные слова. – Тебе на откуп?

– Не просто сбежали, милая, а еще кое-что прихватили с собой, – отчетливая злость проступила в каждом мускуле его лица.

– Твою кровь?

– Да демоны бы с ней, у меня ее еще навалом.

– Тогда что?

Казалось, мужчина уже открыл рот, чтобы ответить, но что-то его остановило. Более того, разжал пальцы на моих плечах, которые своим жаром, по-моему, оставили ожоги на коже даже сквозь плотную ткань домашнего платья, и фыркнул:

– Не твое дело. Иди отдыхай. Утром жду к завтраку.

– Что? – я ослышалась?

– Что ты на меня так смотришь? Жрать хотят все живые существа, не знала?

– Но… просто…

– Ты снова раздражающе косноязычна. Доброй ночи.

С этими словами он резко развернулся и покинул гостиную.

Глава 23. Оттепель

Завтрак оказался… странным. Впрочем, чего следовало ожидать от девушки, которая вновь проплакала в подушку почти до утра, мужчины, который разбил ее жизнь, и пары пожилых бывших опекунов, оказавшихся на распутье: с одной стороны, они боялись шамана, с другой – жалели меня. Это было до того заметно, что спустя несколько минут не выдержал даже Морган, поставив чашку на блюдце с такой силой, что то раскололось надвое.

– Хватит! Мне этот спектакль не нужен. Можете быть свободны.

Хельга с Беном переглянулись.

– Полно, я не буду убивать вас только из-за того, что у кого-то нет аппетита, – ухмыльнулся шаман.

– Да что вы, мы и не думали, – промямлила тетушка.

– Ну да, вы больше переживаете за воспитанницу, считаете, я сожру ее вместо кексов, – добавил мужчина, невзирая на то, что я была рядом. – Но, как видите, она сегодня дюже неразговорчива. Боюсь, ее невысказанные претензии встанут мне поперек горла.

– Я не выспалась, – зачем-то буркнула, хотя вряд ли моя реплика хоть что-то значила.

– Знаю-знаю, твои слезы протекли до потолка в гардеробной! Имей в виду, оплачивать еще один ремонт я не буду! – едко произнес он, и я заметила, как потупились Мерлины.

Надо же, все новые и новые обстоятельства открываются. Неужели глобальный ремонт особняка трехлетней давности – дело рук шамана? Вернее, его кошелька.

– Господин, следует отметить, что это была необходимость, дом не нов и долгое время не поддерживался в должном виде, – чопорно заявил Бен, который хоть немного вернул себе былой лоск и достоинство.

– Сеньор, когда вы начинаете с фразы «следует отметить», обычно мне приходится выложить кругленькую сумму, – улыбнулся почти по-человечески Морган, поднимая руки, словно сдаваясь. Вот уж точно, у кого было хорошее настроение с самого утра! – Так что обойдемся.

– Как скажете, – согласился опекун, и повернулся в мою сторону. – Детка, ты правда неважно выглядишь. Может, поднимешься к себе и отдохнешь?

– Да, пожалуй…

– Нет! – естественно, это был шаман. – Мне думается, ей на пользу будет свежий воздух леса, а не затхлый четырех стен.

– Но… – тетушка, чуть побледнев, пыталась возразить.

– Решено! – Морган хлопнул в ладоши. – Идем гулять! Кэндис, собирайся. Оденься теплее, там мороз.

– Там всегда мороз, – вздохнула я и поднялась.

Желания гулять не было никакого, тем более в этой компании, но кто бы здесь считался с моим мнением. Разбитое сердце от кажущегося все более реальным предательства братьев изнывало, хотелось спрятаться в самом темном углу и реветь, пока не иссякнут последние силы. Тем не менее я нацепила шубу, шапку, варежки, и в полной готовности спустилась вниз.

Морган ждал меня в черном пальто, с непокрытой головой и даже без перчаток.

– Ты так окоченеешь, – покачала головой, окинув его пижонский облик.

– Приятно, что ты обо мне беспокоишься, но не стоит, – бросил тот, по-джентельменски подставляя мне локоть. – Прошу, сеньорита, нас ждет прекрасная солнечная погода и свежесть!

Локоть я не приняла, прошла вперед и сама распахнула входную дверь. За спиной послышалась очередная усмешка.

Мы вышли на тропинку, расчищенную неизвестно кем, и направились вдоль участка. Воздух, и правда свежий и бодрящий, наполнил грудь. Не без наслаждения сделав несколько глубоких вдохов, посмотрела на идущего рядом шамана, не сводящего с меня странный взгляд.

– Что?

– Ты забавная.

– Не первый раз это слышу. И снова от тебя.

– Вероятно, я главный ценитель.

Закатила глаза, чтобы показать отношение к его словам, на что получила тихий смех. И снова вполне человеческий, кстати. Покосилась, чтобы убедиться, что мне не почудилось. Он это понял.

– Что, пытаешься подсмотреть, не капает ли кровавая слюна с моих клыков?

– Сколько тебе лет? – неожиданно для себя самой спросила я, чем, судя по выражению лица, вызвала искреннее удивление.

Морган молчал, и я уже не ждала ответ, но все же получила, пусть не совсем откровенный.

– А что говорят легенды?

– Что вы очень долго живете, – пожала плечами, припомнив очевидное. – Тысячу лет или две, или миллион.

– Даже так? – присвистнул он. – В таком случае с меня давно должен песок сыпаться.

– Может и сыпется, я не проверяла.

– Желаешь проверить? Я «за»! С чего начнем? – весело вопросил мужчина.

– Так насчет возраста – это неправда? – решила стоять на своем.

Морган пожал плечами.

– Частично. Скажем так, я давно пережил тех, с кем родился в один год. Некоторые из них умерли дряхлыми стариками.

– А бессмертие?

– Что, и такое говорят? Надо же. Нет, все живое под небом рано или поздно уходит в небытие. Просто кто-то стареет медленнее.

– Все равно по людским меркам – почти вечность.

– Смотря как к этому относиться.

– Я знаю, что колдуны жили около трехсот лет, ведьмы чуть меньше, кто там еще был…

– Вампиры, – подсказал мужчина.

– Их я не считаю, фактически они были мертвы, следовательно, могли существовать сколько угодно, пока не настигнет серебро, – отмахнулась я.

Шаман остановился, пришлось замедлиться и мне.

– Кто сказал тебе такую глупость?

– Как? Все знают…

– Крошка Кэндис, не верь всему, что пишут в ваших учебниках. Любой правитель меняет историю в угоду себе любимому. Если королю было выгодно показать клыкастых монстрами, убивающими и выпивающими кровь у всех, кого повстречают на пути, это не означает, что такое имело место. Что касается живых покойников, о таком даже я не слышал.

Я неверяще уставилась на мужчину.

– Малышка в шоке, – ухмыльнулся тот. – Честное слово, ты так часто удивляешься, что я скоро решу: это – твое обычное выражение лица, – он выпучил глаза и открыл рот, став похожим на умалишенного.

Не нашлась, что ответить, только дернула плечом.

– Хорошо! Тогда кем же они были?

– Подумай сама, Кэндис.

– Не знаю…

– Не удивлен, если честно. Что ж, унеси эту тайну в могилу, ибо тебе все равно никто не поверит, – он сделал глубокий вдох, будто готовясь к длинной витиеватой речи, но тут же произнес: – Обычной расой они были, более того, очень похожей на человеческую. Но намного сильнее вас. Отсюда и ненависть к ним, как и к тем, кто обладает магией.

Следующую сотню шагов мы шли молча. Я пыталась понять, верю ли мужчине, который сам легко может быть причислен к виду «монстров, убивающих всех на своем пути», или все-таки не стоит воспринимать его неожиданные откровения за чистую монету.

– Это философия, от которой может заболеть твоя прекрасная белокурая головка, – усмехнулся Морган, опять разгадав мои думы. – Нам же это не нужно.

Я же, действительно чуть взбодрившись на улице, решила не упускать возможности выудить из внезапно разговорившегося шамана максимум сведений.

Он точно не скажет больше ничего про Брига и Джима, по крайней мере, после вчерашнего разговора. Или начнет его же, а это – словно ножом по сердцу. Поэтому зашла с другой стороны.

– А что ты собираешься делать со мной?

– Пока не знаю, – последовал ответ после некоторой заминки, от которой перехватило дыхание. Надеюсь, он не заметил. – А что тебя не устраивает?

– Ну конечно, разве такое возможно, – горько усмехнулась я, но заострять внимание не стала. – Просто… я закончила обучение, мне нужно или работать, или выходить замуж.

– А ты хочешь? – в его голосе отчего-то послышалось напряжение.

Ну да, а он всерьез считал, что я соглашусь быть его рабыней?! Но я вновь решила не начинать ссору, и просто сделала вид, что не обратила внимания на изменения. Но и обманывать не стала.

– Хочу, – вздохнула. – Конечно, очень хочу.

– Можешь об этом забыть, – припечатал мужчина глухо.

Я покосилась на него и снова выдохнула. Ясно, что он не разрешит мне самой распоряжаться собственной жизнью. Не стоило и предполагать даже. Но кто мне запретит надеяться?

– Меня готовили к управлению рудниками, – произнесла тихо, но упрямо.

Он не секунду остановился, будто запнулся – хотя разве такое возможно? – и неспешно продолжил идти рядом. А спустя пару минут, будто подумав, заявил совершенно другим тоном:

– Так управляй, кто тебе мешает?

Теперь настала моя очередь спотыкаться.

– Ты же только что…

– Да брось. Работай сколько влезет, – почти весело проговорил шаман, чем вверг меня в настоящий ступор.

– То есть? – все-таки решила уточнить.

– Иди работай, раз так хочешь.

– Хочу!

– Ну и вперед.

Не понимала, чем заслужила неожиданные перемены и такую поблажку, можно так выразиться, но в тот момент размышлять над этим сил не было.

– И я могу с завтрашнего дня приступить? – спросила хрипло, голос от волнения и неожиданности отказался слушаться.

Мечта всей жизни, которая с появлением Моргана исчезла даже с горизонта, оказалась прямо перед носом. Причем, с позволения – как бы мерзко это ни звучало, но это так – все того же сеньора Гофри.

– Да-да, можешь, – скучающим тоном перебил он. – Пойди к своему обожаемому дядюшке, скажи, я распорядился.

Я обернулась, чтобы встретить взгляд ледяных глаз. Впервые сделала это сама, не избегая, как обычно, и была уверена, что теперь-то тонуть в волнах не получится из-за серьезности вопроса… Ошиблась. Стоило только взглянуть, как омут тут же затянул меня, не желая отпускать… или я сама этого более не желала?

Он снова был настолько близко, что чувствовала горячее дыхание на коже, которое, казалось, из-за стужи должно покрываться инеем. Стало жарко, захотелось развязать пуховый платок, расстегнуть полы шубы. Одновременно я опять и опять будто ныряла в холодные воды, но они обнимали бережно, не охлаждая, а лишь согревая… Разве так бывает?

– Разве так бывает? – спросила вслух неосознанно, когда его лицо оказалось настолько близко, что мои губы едва не коснулись его.

– Да кошмар какой-то! – послышалось глухое.

Я рвано выдохнула, и почти невероятным усилием оторвала взор от его глаз, отвернувшись.

– Пойдем домой, я замерзла, – пробормотала тихо, больше не смотря в его сторону.

– Врать нехорошо, – раздалось насмешливое.

Оборачиваться не стала, заспешив обратно к особняку.

Глава 24. Ранний визит

Отныне совместные завтраки и ужины стали обычным делом. Каждое утро я спускалась вниз, зная, что меня уже ждет вся троица живущих в особняке… людей. Решила называть его человеком хотя бы на время, пока он никого не убивает, так виделось проще.

Еще с некоторых пор я и правда выбирала одежду гораздо тщательнее, чем раньше. Ведь после мы с Беном отправлялись либо на рудники, либо в Кодильеру. И отныне я стала не просто сеньоритой Норт, молодой девицей под опекой, а почти полноправной хозяйкой. За исключением маленькой, никому не известной детали: все принадлежало шаману, я являлась лишь управляющей наряду с Беном Мерлином. Да и то пока только обучалась и вникала в суть.

Тем не менее это приносило мне настоящую радость. Хоть какой-то светлый лучик в царстве мрака и боли. И ровно так, как мне доставляли удовольствие мелочи, мрачнел Морган. Нет, он не срывался, не показывал свою злость столь явно, как в первые дни, но хмурое настроение буквально сквозило из него.

Я опасалась, что дело в братьях. Они так и не объявились, ни весточки, ни шепота, и хотелось верить, что с ними все в порядке. Почти смирившись с тем, что они меня бросили, теперь молила Богиню об одном: пусть они никогда не попадутся на пути шамана.

Но это утро оказалось совсем иным. Не успела я проснуться, как в комнату ворвался Морган.

Бросив равнодушный взгляд на мое наверняка помятое лицо, остановился возле окна, посмотрел на улицу.

– Собирайся.

– Куда? – опешила я.

– Поедешь в дом опекунов.

– В каком смысле?

– В прямом, Кэндис. У меня нет времени тебя уговаривать! Бегом!

– Но… надолго? Что брать?

Ответа не последовало, а через миг я осталась в комнате одна. Демоны, даже не буду пытаться объяснить такое поведение, потому что его поступки не поддаются никакой, даже ненормальной логике! Я только начала разглядывать в нем кого-то, похожего на человека, и тут – пожалуйста!

Разозлившись, вскочила, запутавшись в покрывале, рухнула навзничь на пол, выругалась, не стесняясь в выражениях. Чувствую, на правой скуле будет приличный синяк. Хотя это – ничтожная малость по сравнению с тем, что происходит в моей жизни, что и внимания обращать не стоит.

Чета Мерлинов ждала внизу в полной готовности. К тому моменту сумки уже стояли в коридоре у самого входа, а мне оставалось лишь накинуть верхнюю одежду и попрощаться…

В массивные двери кто-то постучал.

Мы трое переглянулись.

– Дорогая, ты кого-то ждешь? – спросила тетушка.

– Нет…

– Сеньорита Норт, это комиссар Сарто. Откройте.

Я перевела растерянный взгляд на Мерлинов.

– Что ему здесь нужно? – шепнул Бен.

– Он приходил в дом Кримиоли, когда… – начала я вспоминать.

– Кэндис, вы там? Я слышу голоса. У вас все в порядке? – донеслось нетерпеливое.

– Надо открыть, – решилась я. – Он не уйдет и еще что-то заподозрит. Вам это нужно?

– Но… господин….

– Господина здесь нет, зато есть я! – рывком распахнула дверь и воскликнула, стараясь придать голосу беззаботные нотки: – Доброе утро, Люк. Как рано у вас начинается служба!

Он был не один, за спиной маячил мужчина, которого раньше в окрестностях не видела. Хотя я не так много народу знаю, и в основном это все-таки представители высшего света, а в комиссариате обычно несут службу простые горожане, так что это неудивительно.

Оба гостя склонили головы в знак приветствия и шагнули внутрь, хотя должны были дождаться, когда их пригласят. Это вызвало некоторое удивление, но я все же улыбнулась и поздоровалась.

Люк Сарто отряхнулся от напорошившего на плечи снега и взглянул на меня. Вежливая улыбка медленно сползла с его лица.

– Что с вами случилось?

Я сначала не поняла, о чем он, и пожала плечами, мол, что может со мной случиться, но вспомнила о падении в спальне. По ощущениям, скула начала заплывать. А я так и не приложила лед.

– Неудачно встала с кровати.

– Уверены?

– А вы, собственно, по какому вопросу, комиссары? – так и не дождавшись хоть какого-то внимания, выступил вперед Бен. – Мы с Кэндис собираемся в путешествие. А вы нас задерживаете.

– Да, наверняка вы заметили дилижанс на дорожке. Он долго ждать не будет! – вставила Хельга.

– А вы, если я правильно понимаю, бывшие опекуны сеньориты Норт?

– Бывших опекунов не бывает, – гордо и совершенно не к месту произнес пожилой мужчина, и я вновь увидела в нем того самого делового и серьезного дядюшку, кто заботился обо мне все эти годы, без неприятного пресмыкания и страха. – Так что, комиссар Сарто, смею поторопить вас с вашими вопросами!

– То есть даже присесть не предложите? – уточнил недобро второй, его Люк не спешил нам представлять.

– Увы, в любой другой день мы бы не пренебрегали правилами, но сегодня…

– Но сегодня ваша подопечная избита, – прорычал мужчина.

– Она уже сказала: упала с лестницы…– стоял на своем Бен.

– Кровати, – подсказала я, сама представляя, как выглядит все со стороны.

И почему именно сейчас дядюшке вздумалось пропустить мои слова мимо ушей? Ведь это и впрямь может показаться подозрительным!

И еще шаман клятый с его выкрутасами с утра пораньше! Где он вообще?!

– А где, позвольте поинтересоваться, сеньор Гофри? – задал самый интригующий вопрос Люк, снова оглядываясь на меня.

Я не нашлась, что ответить, только пожала плечами, зато затараторили Мерлины.

– Отбыл по делам!

– После праздников накопилось много работы.

– И когда он вернется – мы не знаем!

– Потому что отправляемся в путешествие.

– И сделаем это прямо сейчас, если вы перестанете нам мешать!

Они почти паниковали, это было бы заметно кому угодно, а уж опытным, не сомневаюсь, комиссарам, каждый день сталкивающимся с ложью и расследующим разного рода преступления, – тем более. Поэтому я встала между ними, пока они не выдали себя окончательно, и примирительно попросила:

– Не стоит так сильно беспокоиться, дядюшка, из-за нескольких минут поездка не сорвется, правда? Люк, пойдемте за мной, все обсудим. С радостью отвечу на ваши вопросы. Хорошо?

– Как вам будет угодно, сеньорита. Фрам, останься здесь.

Второй кивнул, хмуро оглядывая коридор.

– Что ж, давайте провожу вас в гардеробную, – вздохнула Хельга и приняла пальто Люка. – Эй, вы идете? Комиссар Фрам, кажется? А потом выпьем чаю.

Мы же с Сарто проследовали в гостиную. Камин не был разожжен, поэтому я пригласила его присесть на диван возле окна, сама заняла место рядом и, как подобает приличной хозяйке, предложила:

– Может быть, тоже чаю? Вы завтракали?

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Тогда слушаю вас.

– Кэндис, признаться, я шел поговорить вовсе не с вами, но, увидев ваше состояние…– Люк покачал головой. – Что все-таки произошло?

– Вы о синяке? Говорю же, упала. Не думаю, что это стоит внимания.

– Знаете, многие женщины так говорят.

– Но это правда.

– Где Гофри, Кэндис?

– Он… уехал по делам.

– Вы лжете, я это чувствую.

– Вы не правы, я вас не обманываю.

– Кэндис, вы чего-то боитесь?

– О нет, что вы…

– Хорошо, спрошу иначе: кого вы боитесь? Только не врите мне. У вас это не очень хорошо получается.

Он не обвинял, просто констатировал факт. Никакой агрессии или обычного недовольства по отношению ко мне. Наоборот, казалось, он, укрепившись в своих подозрениях после того, как увидел мое лицо, пытается помочь, возможно, даже защитить, и это было…странно.

То есть стражи правопорядка так и поступают, это их работа. Но все равно ощущение, что это не просто выполнение служебного долга, а что-то вроде поддержки, разливалось приятным теплом в исколотом всеми событиями сердце.

Тем не менее, я растянула губы в улыбке и покачала головой:

– Чего я могу бояться?

– Не знаю.

– Вот и я тоже.

– Вероятно, вы боитесь не чего-то, а кого-то. Вы же понимаете, о ком я говорю, сеньорита.

– Вы, верно, о сеньоре Гофри.

– Вы сами назвали его имя.

– Только потому, что он интересует вас больше всех.

Разговор напоминал игру, в которой победителей, увы, не будет, даже если кто-то из нас отступит. Потому что третий ее участник, не присутствуя здесь, одновременно находился поблизости, незримо и опасно, даже если был очень далеко. Я не могла рассказать о нем.

– Я пока ни в чем его не обвиняю.

– Пока?

– Да, но у меня есть профессиональное чутье. И оно подсказывает, что вам стоит быть со мной откровенным.

– Я откровенна с вами.

– Правда? Тогда поведайте, кто смог поднять на вас руку?

– Никто, – заверила я, и это был, пожалуй, единственно правдивый ответ.

– Кэндис, вы можете мне верить.

Он смотрел прямо в глаза, за которыми крылось понимание, словно он знал намного больше, чем произносил вслух, и ждал моей реакции или моего… признания?

Скажи я, что тот самый Гофри, безусловно, вызывающий подозрение, – настоящий шаман, как он поступит? Решит, что я спятила? Или посчитает, что сумеет с ним совладать? Ведь сейчас наверняка думает, что речь идет об обычном преступнике, возможно, тиране, избивающем женщин, но никак не самом сильном существе в мире.

– Я не…– голос все же изменил мне, пришлось откашляться, – …мне некого бояться в собственном доме.

– А за его пределами?

– Да что вы имеете в виду?

– Не знаю, скажите вы.

Мужчина подался вперед, коснулся моей ладони, покоящейся на коленях, легонько сжал пальцы, словно выражая поддержку и подбадривая. И не ведает, что мое молчание на самом деле защищает его.

Беги отсюда, глупец, ты не представляешь, с кем связываешься!

– Кэндис, вы мне нравитесь, – прервал он молчание, пока я раздумывала, как получше выйти из ситуации.

– Что? – переспросила, вынырнув из собственных мыслей.

– Я хочу вам помочь. И могу это сделать, клянусь!

Почувствовав, что вот-вот сорвусь и просто сбегу, сделала глубокий вдох, дабы твердо опровергнуть все, что он говорил и обо мне и о Моргане. Но, когда мужчина поднял мою руку и поднес к своим губам, чтобы легко дотронуться до запястья, растерялась:

– Люк…

– Да? – он подался вперед, привстав с дивана. – Что, Кэндис? Я слушаю!

– Я тоже, Кэндис! Что интересного ты нам расскажешь?

В дверях, поигрывая хлыстом для верховой езды, стоял шаман.

Глава 25. Враг моего… врага?

Дыхание перехватило, словно я по воле злой магии очутилась посреди ледяной пустыни, и если сделаю следующий вдох, впущу в себя сковывающий нутро гибельный холод. Казалось, даже воздух в гостиной стал свежее, или это все из-за не разожженного камина?

Люк, не торопясь, вернул мою руку, уложив ее обратно на колени, медленно поднялся, одернул форменный пиджак и только после повернулся к шаману как ни в чем не бывало.

– Доброе утро, сеньор Гофри.

– Доброе ли?

– У меня есть для вас парочка вопросов.

– Да-да, обязательно зададите свои скучные вопросики, но перед этим… – взор на меня, так и оставшуюся сидеть на диване. – Крошка Кэндис что-то собиралась вам рассказать. Я хочу послушать.

Комиссар сделал шаг вперед, будто закрывая меня от его взгляда, и передо мной оказалась его спина.

– С ней мы можем поговорить позже. Наедине.

– Да бросьте, я же умру от любопытства! – воскликнул Морган.

– А я, наверное, пойду, – пробормотала под нос, не удержавшись от трусливого порыва, и вскочила, дабы, наконец, покинуть неуютную во всех смыслах компанию. – До свидания всем!

– До встречи, сеньорита Норт, – поклонился Люк.

– Сидеть! – рявкнул одновременно с ним шаман.

Свист хлыста – и я и правда плюхаюсь обратно на мягкое сидение.

– Что, Гофри, с нервами беда? – внезапно ухмыльнулся даже не шелохнувшийся Сарто. Мне бы его выдержку! – Зачем пугать маленьких сеньорит?

Странным образом он изменился. Приветливая мягкость и участие куда-то испарились, на шамана он смотрел презрительно и почти с ненавистью. И откуда столько эмоций, он же впервые увидел его лишь накануне. Хотя, если уверен, что перед ним – убийца, сие не грешит против истины, тогда поведение объяснимо.

– Эта сеньорита, – Морган сделал ударение на первом слове, – может меня не бояться. В отличие от вас.

С этим утверждением я бы, конечно, поспорила, но в уже начавшую болеть голову вдруг пришла благоразумная мысль промолчать.

– Вы намекаете, что она должна бояться меня? – фыркнул Люк.

– Тоже сомнительно, ибо вы не причините ей вред.

И снова мне казалось, что настоящий диалог происходит неслышно, а произносимые вслух слова имеют вовсе не то значение, к которому я привыкла.

Комиссар показал на хлыст:

– Любите стегать лошадей?

– Ни в коем случае! – оскорбился шаман. – Животные мне нравятся, – и добавил после паузы: – он для людей.

– Часто используете?

– При необходимости.

Морган сделал выпад вперед, будто пытался напугать Люка, тот пригнулся и начал подходить ближе. Оба замолчали, следя за каждым движением друг друга. Больше никаких насмешек, похожих скорее на оскорбления, только кружение по широкой оси и напряжение, которое вот-вот станет по-настоящему осязаемым.

Я смотрела то на одного, то на другого, не до конца понимая суть происходящего. Если бы я не знала, что мужчины встретились только несколько дней назад, подумала бы, что они давно знакомы. Как-то не укладывается это в картину обычного допроса…

Догадка обожгла не хуже, чем это сделал бы хлыст. А что если так и есть, и им известно, кто перед ними на самом деле? Иначе в чем причина рвения Люка, сразу вычислившего среди пятидесяти человек гостей одного, кто ему кажется подозрительным? Сейчас они смотрели друг на друга как на хорошо известных соперников, от которых можно ожидать любого…

– Кэндис, я передумал, иди отсюда, – процедил Морган, на что комиссар рассмеялся недобро и предложил:

– Давай ее оставим. Она же в курсе, правда?

– Пошла вон!

Порыв ветра качнул тяжелую люстру, скинул полки с книг, затушил теплившиеся на стенах факелы, а диван отбросило к стене. Мой крик потонул в непонятно откуда взявшемся шуме. Я свалилась на пол, пытаясь встать, но не смогла: на спину свалилось что-то тяжелое и твердое, воткнувшись в ребра. Охнула, распластавшись на полу, над головой пронеслась какая-то посуда, за ней – стул, все это врезалось в стену, разлетевшись вдребезги.

– Зря, – удивительно, но рычание Моргана сквозь царящий гвалт и собственные боль и страх расслышала очень хорошо.

Гомон резко усилился, превратившись в оглушительный вой, напоминающий звериный. Я заскулила, заползая под диван, который теперь валялся на боку, закрыла голову руками, вздрагивая каждый раз, когда в предмет мебели, ставший моим временным убежищем, врезались какие-то вещи.

Лучше бы я лишилась чувств, становиться свидетелем этого ужаса оказалось слишком жутко! Что меня дернуло высунуть голову из-за спинки, не знаю, но увиденное останется в моей памяти на до самого смертного часа. Теперь понимаю, почему никто и никогда не мог описать внешность шамана, так сказать, его истинную сущность. И дело не в том, что для сего подвига понадобится красноречие оратора, просто вряд ли кто-то, имеющий несчастье его рассмотреть, ушел живым.

Лик Моргана был страшен, узнала его лишь по волосам и одежде. Он не летал посреди комнаты, как любят пересказывать легенды о шаманах, но двигался с нечеловеческой скоростью, порой останавливался, чтобы получить очередной удар не менее быстрого Люка и ударить в ответ. Каждый раз это сопровождалось брызгами крови, которая уже покрыла пол, стены, а кое-где и своды самой большой комнаты особняка. Потемневшее лицо с выступившими черными венами, глубокие складки на лбу, делавшие его похожим на зверя – он словно сошел со страниц старинных фолиантов и, Ледяная Богиня, когда я сравнивала его с дьяволом, представить не могла, насколько близка к истине!

Если комиссар – какого демона я все еще его так называю, он кто угодно, но точно не обычный служащий законник! – кружил сразу с двумя короткими изогнутыми мечами, то Морган был безоружен. Почему он не применяет свою силу?! Он же может справиться с ним одним движением?!

Поймав себя на мысли, что переживаю за него, уже не могла оторвать взгляда от страшного и завораживающего боя. Знаю, я трижды дура, ведь лучшим исходом сегодняшнего дня было бы, чтобы Сарто избавил меня от монстра, но перепуганный разум забился, подобно мне, куда-то очень далеко, отдав бразды правления необъяснимым чувствам. И сердце отчаянно сжималось, потому что Люк не уступал ему в скорости а, возможно, и силе, нанося смертоносные удары один за другим. Его лицо не изменилось, так что вряд ли он тоже шаман, тогда откуда такие возможности?!

Казалось, это длится уже очень долго, и, когда мужчины замерли в противоположных углах, я не сразу сообразила, что к чему. Гомон стих так же резко, как появился, и неприятное хлюпанье и хруст прозвучали достаточно четко. Разглядеть что-то не удавалось и, боюсь, я не уверена, что вообще хочу знать еще больше, чем уже. Мне было достаточно того, что спустя минуту в мою сторону, перешагивая поломанную мебель, осколки фарфора и хрусталя, двинулся шаман, а не его противник.

Он тяжело опустился на пол возле моего дивана, порылся в кармане.

– У тебя не будет платка? – спросил хрипло, не глядя в мою сторону.

Я часто закивала, подлезла к нему на четвереньках и протянула белоснежный кусок ткани. Села рядом, наблюдая, как он протирает буквально залитое его и чужой кровью лицо, по-моему, только размазывая ее еще больше. Теперь он снова был похож на человека. Сквозь дыры в одежде были видны глубокие порезы от мечей.

Мне стало дурно, но стоило вдохнуть поглубже – и в нос ворвался приторно-свинцовый запах, от которого только сильнее замутило. Я зажала рот рукой, сдерживаясь изо всех сил.

– Не пыхти, хуже делаешь, – посоветовал мужчина, отбрасывая испорченный шелк. – Из-за твоих засранцев я чуть не проиграл!

Я не поняла, что он имел в виду, но уточнять не собиралась.

– Он же не комиссар? – после недолгого молчания спросила, решив, что могу таким образом отвлечься.

– Почему, скорее всего, он и есть.

– Тогда как… Кто он такой? Как ты или…

– Как раз наоборот.

– В смысле?

– Он создан, чтобы убивать таких как я.

– Не поняла, антишаман что ли?

– Кто? – удивленно покосился он и внезапно рассмеялся.

Вид хохочущего мужчины, покрытого ранами, забрызганного красным, был, мягко говоря, ужасен. Но, кажется, после недавних событий я становлюсь менее восприимчива к подобного рода впечатлениям, так что просто отмахнулась, повторив:

– Так кто он?

Смех резко оборвался.

– Охотник.

– Охотник?

– Ага.

– Не слышала про таких.

– Конечно, они постарались, чтобы об их существовании, в отличие от нас, вообще никто не подозревал.

– Они тоже не люди?

– Что за вопросы, Кэндис, будь повежливее! В каком смысле «тоже»?

– Ну вы же не совсем…

– Ты опять затрагиваешь философские вопросы, осторожно. Нет, они люди, как ты, может, не такие миленькие и тупенькие, – я проглотила оскорбление, что толку каждый раз вспыхивать и как-то реагировать? – Не против, если обсудим это позже?

– Он был не один, – вспомнила я.

– Да, я в курсе… Демоны!

– Что?

– Ты расстроишься.

Глава 26. Новые жертвы

Они лежали возле входа в гардеробную, рядом в широкой луже крови валялись мои сумки. Покрытые посмертной поволокой глаза устремлены друг на друга. Бен даже будто улыбался, самим краешком губ, лицо Хельги было спокойно. И только темные пятна на боках у обоих стариков говорили, что смерть не была легкой. Их зарезали, подло напали на пожилых супругов, которые и отпор-то дать наверняка не могли. Мерлины. Мои дядюшка и тетушка…

Я схватилась за косяк, чтобы не упасть, но спазмы заставили загнуться, рухнуть на колени возле их тел, подползти ближе.

– Нееет!

Крик подхватили своды особняка, разнесли по этажам, множа, а я сжимала ладонь Хельги, шепча что-то невразумительное, умоляя о прощении. Рыдания рвали ребра, причиняя почти физическую боль, но что такое любая рана по сравнению со страданиями из-за утраты?

Плеча коснулась ладонь Моргана. Сбросив ее, выскочила:

–Ты! Не трогай меня! Это ты во всем виноват!

– Бред, зачем бы мне…

– Это неважно! – я кричала, практически переходя на визг, тыкая пальцем в грудь шамана. – Они погибли из-за тебя! Из-за того, что ты убил Пирса… Богиня! Да за тобой горы трупов, кто ты вообще такой, демоны тебя подери! Считаешь, раз силен, можешь творить все, что угодно?! Рушить жизни, калечить судьбы… Хотя о чем я, ты же чудовище! Ну, что смотришь, давай, ударь меня! Задуши, разорви на куски, как тебе больше нравится?! Я не боюсь! Слышишь?!

Он отходил, я наступала, срывая голос, но мне было безразлично, даже если бы он вырвал мне язык… До его появления подобные сравнения никогда бы не посетили мою голову!

– Истеричка, – бросил он, когда замолчала, потому что споткнулась и чуть не грохнулась, только теперь заметив, что не ошиблась: части человеческого тела и правда валялись тут и там.

– Ненавижу тебя! – пробормотала, метнувшись в ближайший угол.

Меня все-таки вырвало. Не стесняясь, вытерла рот рукавом и, тяжело дыша, повернулась к мужчине.

– Успокоилась?

– Нет!

– Значит, пора бы это сделать, потому что мне совсем не хочется слушать твои вопли снова! – он не повышал голос, но, услышь я этот тон еще вчера, перепугалась бы до полусмерти.

Сейчас же только фыркнула:

– Видеть тебя не могу!

– И не увидишь, ведь я сейчас твои гляделки из глазниц выдавлю! – его раздражение прорывалось наружу, но мне было тяжело остановиться.

– Не сомневаюсь, что ты на это способен! Что ж, давай, тогда не придется больше проклинать тот день, когда ты переступил этот порог!

Он неожиданно ухмыльнулся, а я, клянусь, чуть его не ударила.

– Милая, как я уже говорил, в твоем крошечном безоблачном мирке я появился задолго до того, как мы встретились лично.

– Да, помню, отец, долги…

– О нет, наша с тобой история гораздо интереснее и длиннее. И я обязательно расскажу ее, но в более удобное время.

– Почему не сейчас?

– Ты правда считаешь ситуацию подходящей?

Шаман окинул красноречивым взглядом пол, усеянный… Богиня, зря посмотрела, меня опять тошнит. Судя по одежде, по коридору разбросан Фрам. Получается, он тоже охотник и это он убил Бена и Хельгу? Но для чего расправляться с обычными смертными, если их цель – шаман?

Я добрела до стены, уткнулась в нее лбом и закрыла глаза. Прохлада каменной кладки чуть остудила, и следующий вопрос я задала уже намного спокойнее:

– Что ты собираешься делать?

– Смотря что ты имеешь в виду, – донеслось глухое.

– Без разницы.

– Приберусь, а потом поглядим.

– Мерлины… Они… У них никого, кроме меня не было, насколько мне известно.

– И?

– Их надо похоронить, – от этих слов опять полились слезы.

– Не получится.

– Почему?

– Подумай лучше! – язвительно произнес мужчина. – Может, дело в том, что никто не должен знать о случившемся здесь?!

– Как поступить тогда?!

– В канавку, неподалеку есть вполне глубокая…

– Нет!

– Да!

– Нет! Делай со мной, что хочешь, но их нужно похоронить по-человечески!

– Прямо что хочу?

– Какое же ты чудовище!

– Повторяешься.

– И сделаю это снова! Мы их похороним, Морган, – я оторвалась от стены и посмотрела на него и пробормотала неожиданно умоляюще: – Пожалуйста…

Было похоже, будто он хочет что-то сказать. Испытующий взгляд я выдержала, даже не отводя глаз, и не утонув в них, как обычно, и просто кивнула, услышав усталое:

– Ладно. Иди наверх. Приду, как закончу.

Я оторвалась от стены и на негнущихся ногах добралась до спальни. Слез больше не было, и время до самого вечера просидела на кровати, уткнувшись в одну точку. Порой снизу доносились какие-то звуки, скрежет, бряцанье, но мне было безразлично. Пусть хоть весь местный бомонд сюда заявится, возглавляемый лично королем и его ближними родственниками, – плевать! Я хочу только одного… но это, увы, никогда не сбудется.

Морган вошел в комнату, когда было уже далеко за полночь. Он переоделся, в отличие от меня, и выглядел так, словно не участвовал в кровавой драке, а собрался на очередной прием, разве что волосы чуть взлохмачены.

– Идем.

– Куда?

– Узнаешь.

Я горько ухмыльнулась и поплелась за ним. Он направлялся в подвал, где хранились вина и что-то совсем ненужное, поэтому недавнего побоища я так и увидела. Не хочу даже думать о том, во что превратился первый этаж. Демоны, и во что превратилась моя жизнь – тем более!

Двигалась за мужчиной покорно, хотя не представляла, для чего мы здесь. Почти тлеющие факелы – интересно, кто их запалил? – плохо освещали узкий коридор, прохлада, поднимающаяся от земляного пола, заставила обхватить плечи, чтобы не продрогнуть окончательно. Только перестала бить дрожь, но то нервная.

Когда он свернул в другую сторону, где, точно знала, тупик, все же остановилась:

– Ты что делаешь?

– Как что? Исполняют твою просьбу, конечно!

– Замуровать меня в подвале?

– Кэндис, если ты хочешь похоронить своих опекунов, то не задавай дурацкие вопросы и топай! – бросил шаман, упершись, как и следовало ожидать, в глухую стену.

– Что?! – я остановилась и нервно ухмыльнулась. – Я не дам тебе бросить тут их тела!

– Как плохо ты обо мне думаешь, – развернувшись в полооборота, с обидой спросил он.

Я хотела ответить что-то вроде «как заслужил», но не успела: кирпичная кладка словно отъехала в сторону, открыв темное нутро. Тусклый свет доходил до первых ступеней, ведущих, насколько смогла разглядеть, вниз.

– Прошу, – мужчина изобразил джентльменский жест. – Только после дам!

В любой другой ситуации и с другим человеком я бы точно заупрямилась, темноты не слишком боюсь, но идти во мрак, да еще по неизвестному пути – сомнительное удовольствие. Сейчас же глазом не моргнула, выдернула ближайший факел со стены и сделала шаг вперед. Мужчина посторонился, пропуская.

– Шею не сломай, – предупредил заботливо.

– Лично хочешь?

– Как хорошо ты меня знаешь!

Обменявшись «любезностями», мы замолчали, потихоньку спускаясь все ниже. Я ступала осторожно, всматриваясь во тьму, но, кроме земляных стен и деревянной скрипучей лестницы, ничего не было видно. Затхлый воздух подтверждал мои догадки: тайным ходом очень давно никто не пользовался. Но откуда он известен Моргану?

Ступени кончились, и мы оказались внутри еще одного коридора, более узкого.

– Куда теперь? – спросила шепотом, который тут же подхватило эхо.

– Туда! – подтолкнул меня он.

Извилистый проход закончился еще одним тупиком в виде деревянной перегородки или чего-то подобного, но в этот раз я повернулась к нему, ожидая, что он будет делать дальше. Кажется, о собственном особняке я знаю далеко не все! А вот некоторые…

Он хмыкнул и просто толкнул стенку, которая с грохотом повалилась на пол, подняв столб пыли. За ней оказалось помещение, похожее на настоящий… склеп? По крайней мере, ящик, чей край осветил мой факел, напоминал именно гроб!

– Что это?

– Усыпальница, как ты можешь заметить.

– Но…

– Шевелись давай, у нас не так много времени!

Он буквально втолкнул меня внутрь, зашел сам и щелкнул пальцами. Тут же вспыхнул яркий свет, лившийся словно отовсюду… ах, это десятки свечей, расставленных вдоль стен, зажглись в одно мгновение?! Ледяная Богиня, что еще он может?!

Но даже не это изумило меня больше всего:

– Ты собираешься похоронить их здесь? Ночью?!

– Это единственный выход, ты же хочешь сделать это достойно, – пожал плечами мужчина. – Или так, или выбросить в канаву.

– Что?! – ужаснулась я.

– Выбирай.

– Но я не понимаю…

– Разумеется, я и не ждал. Не смотри так на меня, прощайся и закончим. Не люблю такие мероприятия, знаешь ли.

Морган поморщился, будто это не он лично почти каждый день убивает людей, собственно, можно сказать, организовывая эти самые мероприятия, и перевел взгляд на Мерлинов.

– Откуда здесь усыпальница? – я оглядела каменные гробницы, покрытые белесой паутиной.

– Странная ты. Вырыли, наверное.

– Кто?

– Ну, если не ты лично, то, пожалуй, остаются твои предки!

– Но я о ней никогда не слышала даже.

– Видишь, а теперь побывала. Давай…

– А как ты о ней узнал?

– У тебя удивительная способность затевать разговоры в самое неподходящее время! – вздохнул он. – Это ужасно раздражает.

– Считаешь, у меня не должно быть вопросов?!

– Вообще-то считаю! Мне казалось, что ты сейчас начнешь реветь, скорбеть и так далее…

– Какой ты…

– Плохой? Злой? Циничный?

– Все вместе!

– Согласен, так что лучше не болтай. Мы и так рискуем, оставаясь здесь.

– Почему?

Я спрашивала вовсе не из интереса, а скорее по инерции – то, чего не понимала, но жесткая усмешка мужчины окатила словно ушат ледяной воды.

– Охотники, Кэндис. За ними придут другие. Пора убираться отсюда.

Глава 27. Игра в прятки

Мы покинули особняк Норт еще до рассвета. Двигались верхом, но только до перекрестка, там уже ждал дилижанс, впряженный в смирную низкорослую кобылку. Мне не хотелось оставлять своих коней, я знала, что Златоглазка и Мартин найдут обратный путь, однако все равно было не по себе.

Только кто бы меня спрашивал. Морган просто стащил меня с лошади и стукнул ту по крупу, животное, получив команду, поскакало в сторону виднеющегося шпиля.

– И что дальше?

– Спрячу тебя и устрою всем кровавую баню, – как ни в чем не бывало заявил мужчина.

– Ужасно!

– А чего ты хочешь, либо я, либо они… Впрочем, не отвечай, – он поднял руки. – Боюсь, твой ответ мне не понравится. Забирайся уже, есть одно надежное место, посидишь там. Обещаю, я недолго. Идет?

– Не идет! – воскликнула я.

– Ну что опять не так? – шаман сложил руки на груди и закатил глаза, точно это я – его самая главная проблема и кошмар, а не наоборот!

– Да все, демоны тебя подери!

– Графиня, вы сквернословите!

– Ты можешь говорить серьезно?! – я даже ногой топнула, чуть не провалившись в снег.

– Могу, но видеть твою пышущую гневом красную мордаху – настоящее счастье!

– Издеваешься…

– Сложно удержаться!

– Ладно, не хочу это обсуждать! Только у меня есть вопрос: почему бы тебе просто не отпустить меня? Я клянусь, что никому не скажу, что ты вообще существуешь!

Морган подарил мне долгий, неожиданно серьезный взгляд.

– Не получится.

– Но почему?!

– Ты – моя гарантия. Еще надеюсь, что Норты придут за тобой, если они не конченые мерзавцы, конечно. И…

– Не смей!

– Не смей что? – оскалился он. – Ты сама убедилась, что они не торопятся вызволять тебя.

– Что бы ты понимал?!

Спорила ради спора, он прав, но как признать это?!

– Не забывайся, милая, я ведь могу пересмотреть твое участие в моем плане, и избавиться прямо сейчас!

– Давай! – я снова выступила вперед, но теперь отнюдь не так уверенно, как сразу после их с Люком боя.

– А давай!

За мгновение оказавшись позади мужчина схватил меня за горло, сжав недостаточно, чтобы перекрыть воздух, но довольно болезненно. Я охнула, обхватив его руку, пытаясь ее отодрать, но из-за варежек было неудобно. Хотя, не будь их, вряд ли мне хватило бы сил на сопротивление.

– Что, крошка Кэндис, куда делась твоя решимость? – достиг уха свистящий шепот.

– Отпусти!

– Секунду назад ты просила меня о смерти, а еще раньше – уговаривала. Ну же, неужели запал иссяк?

Он произносил это медленно, вкрадчиво, рождая на коже под несколькими слоями одежды мурашки то ли страха, то ли… чего-то другого.

– Отпусти… – повторила хрипло.

– Дай подумать… Обещаешь вести себя хорошо?

– Да…

– Не слышу?

– Да!

Я не могла говорить громче, он это понимал, но продолжал глумиться.

– Что «да», напомни?

– Я не буду… больше…

– Ладно, достаточно, – захват прекратился.

Я отшатнулась и закашлялась, потирая шею.

– Надеюсь, ты говорила искренне, а то тебе же хуже, – вздохнул с мнимой печалью шаман.

И как я могла разглядеть в нем что-то от человека?! Дура!

– Все-таки ты – чудовище, – просипела, забираясь в так и стоящий с распахнутой дверцей дилижанс.

– Знаю-знаю, но комплименты потом.

Покачала головой. Неуравновешенный опасный монстр!

Тот с грохотом захлопнул дверь и запрыгнул в козлы. Через маленькое окошечко я могла видеть его идеально прямую спину в черном пальто и частично дорогу.

Мы ехали молча, наверное, с час, а, может, и больше. Мерный стук копыт по толстому насту успокаивал, насколько это вообще возможно в данной ситуации, и скоро я начала клевать носом. Скоро пойдут вторые сутки без сна, и, как бы ни страдала душа, потребность в отдыхе рано или поздно возьмет свое. Поэтому, когда карета остановилась, я уже дремала, откинувшись на жестком сидении.

Морган спрыгнул на снег, распахнул дверцу и вытащил сонную меня наружу. Внутри было сумрачно из-за задернутых занавесок, а теперь пришлось зажмуриться из-за слишком яркого солнечного света. Когда же глаза привыкли, выяснилось, что мы посреди леса.

– Решил бросить меня здесь? – оглядевшись, спросила тихо.

– Почти. К месту, в котором я, как ты выразилась, тебя брошу, еще топать и топать. Дилижанс туда не проедет.

– Чаща?

– Пуща. Иди, давай, любишь ты поболтать все-таки! – подтолкнул мужчина.

Мысленно умоляя Ледяную Богиню помочь мне хоть в чем-то, двинулась в сторону, которую он указал. Вообще-то идти по зимнему лесу было даже приятно. Свежий воздух пьянил, солнечные блики, рожденные ослепительно-белым снегом, прыгали по стволам, и было бы замечательно прогуляться здесь в любой другой ситуации… Интересно, будет ли у меня когда-нибудь нормальная жизнь?

– Как долго мне придется сидеть в том месте? – он все равно поступит так, как задумал, даже если услышу в ответ: «Вечно», но все же спросила.

– Пока я не решу наши проблемы, – пробормотал он рассеяно, смотря по сторонам, словно ожидая слежки или погоня.

– Наши?!

– Наши-наши.

– Хорошо, а когда это произойдет?

– Ты как маленькая, Кэндис! Откуда я знаю?!

– Ты собираешься бросить меня в лесу, и я еще веду себя как-то не так?!

– Я тебя точно не брошу, можешь быть уверена.

– То есть…

– Вернусь, как смогу.

– А если ты…

– Не надейся, я живучий. И вообще, просто иди молча.

Я засопела, но послушалась, и остаток пути прошел в тишине, разбавляемой лишь скрипом снега под ногами.

Когда среди пушистых елей показался небольшой домик, покосилась на шагающего чуть позади шамана. Он выглядел сосредоточенным и хмурым, по сторонам больше не озирался, направив взгляд на старое деревянное строение впереди, поэтому стало ясно – мы дошли. Я вздохнула поглубже, борясь с ощущением заново нарастающего страха – избушка выглядела даже при свете мрачно и нелюдимо. С другой стороны рядом со мной идет тот, кто в тысячу раз страшнее любой магической жути, так что переживать, наверное, не стоит?

Дверь открылась с таким скрипом, что, по-моему, он огласил всю округу. Внутри оказалась одна маленькая комната, нехитрое убранство которой было в пыли и паутине. Труба железной печи выходила через крышу, софа, устланная соломой, пахла влагой и плесенью, полусгнившие доски лежали прямо на земле, а окон не было вовсе.

– Добро пожаловать, милая, чувствуй себя как дома, – пробормотал мужчина, заходя первым.

Если я вступлю следом – станет тесно.

– Спасибо, я здесь подожду.

– И то верно, тебе тут неизвестно сколько сидеть еще.

Он ухмыльнулся, шевельнул плечом, и поленья, уверена, абсолютно сырые, скользнули в печь и вспыхнули.

– Хватит на какое-то время, потом придется справляться самой.

– Я не умею разжигать мокрое дерево, – покачала я головой.

– Разберешься, – отмахнулся Морган и потер руки. – Рекомендую не высовываться без крайней надобности, а лучше вообще этого не делать. Считай, играешь в прятки, где последствия проигрыша… ты поняла.

– А почему мне нельзя пойти с тобой? – спросила тихо, не желая мириться с тем, что останусь одна посреди зимней чащи.

– Еще один тупой вопрос! Зачем, чтобы под ногами мешалась? Следи потом, чтобы не убилась ненароком.

– Я иногда не понимаю тебя, – покачала головой. – Ты то угрожаешь, то спасаешь, то стремишься причинить боль, но делаешь так, чтобы я осталась в живых. Если я гарантия, как ты выразился, не лучше ли держать меня при себе, чтобы в нужный момент предъявить? Ну, или свернуть шею, в конце концов, чтобы уж не мучилась.

Лицо мужчины закаменело.

– Что ты хочешь услышать?

– Да хоть что-нибудь стоящее!

– Поцелуй на прощание?

Я фыркнула, не видя, что он приблизился сзади, лишь ощутила тепло. Горячие как всегда руки обхватили плечи.

– Или все-таки решил добить? Повторюсь, зачем сюда тащил? Сделал бы это прямо на дороге, – пробормотала, не оборачиваясь, и, если честно, ожидала очередную ехидную реплику.

Но вместо этого он рывком развернул меня лицом к себе.

– Боюсь, там было бы не совсем удобно, – пробормотал он, и резко наклонился, прильнув к моим губам.

Глава 28. Ошибка

То был не поцелуй, а нечто совершенно иное. Он словно клеймил меня, доказывая свою и без того безусловную власть, проникая языком все глубже, переплетаясь с моим, всасывая его в свой рот. Переполняемая злостью и досадой, я поначалу замерла, даже попыталась оттолкнуть, но, по-моему, только распалила еще сильнее.

Сама не заметив, начала отвечать, чувствуя, как его руки сжимаются вокруг талии, передавая нескончаемый жар, не отклонилась, а прильнула к широкой груди, схватив за плечи, позволила целовать так, что воздух моментально закончился, да он уже и не был нужен!

Последний рассудок перестал кричать о неправильности происходящего. Прямо сейчас мечтала только об одном: чтобы мужчина не останавливался, чтобы я так же зарывалась пальцами в его светлые волосы, почти сжимая кулаки и наверняка принося боль, которая, уверена, ему нравилась. По крайней мере, его глухой стон прямо мне в рот точно свидетельствовал об этом, и я с удовольствием проглотила его, наслаждаясь не меньше.

Во мне проснулось что-то, о чем ранее даже не подозревала! Волны почти нестерпимого жара переходили от его тела к моему, разливаясь по коже, но больше всего его было внизу живота. Почувствовав, что в него ткнулось что-то твердое, на миг замерла, но он не дал мне опомниться, скользнув губами вдоль шеи, целуя жадно и неистово, пока его ладонь проникла под мех шубы, легла на грудь и сжала. Я подалась вперед, желая ощутить его каждой клеточкой, и лучше без кучи одежек, которые так мешали!

Шаман вернулся к губам, и, не отрываясь от меня, сделал несколько шагов, так, что пришлось пятиться, пока колени не наткнулись на софу. Мелькнула мысль, что если мы рухнем на нее, она развалится, но этого не случилось. Он избавлял меня от одежды быстро, не забывая покрывать поцелуями шею, а, когда я оказалась полностью нагой, губы обхватили затвердевшую вершинку груди. Мужчина вобрал ее в рот, лаская языком, пока его руки путешествовали по телу, поглаживая и сжимая. Богиня, я впервые в жизни абсолютно обнажена перед мужчиной, но вместо стыда и испуга испытываю лишь какое-то дикое желание и удовольствие, что сложно описать словами!

Солома на кушетке, до этого влажная, оказалась сухой и теплой, не иначе, помогла магия Моргана. Он навис сверху, тоже успевший скинуть с себя одежду, даже не заметила, когда сделал. Я часто дышала и откинула голову, вцепившись уже обеими ладонями в его волосы. Прикосновения мужчины становились все более настойчивыми, губы исследовали каждый дюйм моего тела, принося какое-то болезненное удовольствие, но, когда его голова оказалась возле живота, я вскрикнула и свела ноги.

Он перевел дыхание и поднял голову. Бушующий океан его глаз походил на раскаленную лаву.

– Кэндис, – прошептал хрипло, – мне остановиться?

Я не сразу поняла, что он спрашивает. Смесь стыда, страха и желания не давали сосредоточиться хотя бы на чем-то. Одно видела точно: он и правда отступит, если попрошу об этом. Прямо сейчас. Встанет, оденется и растворится тенью в ночном лесу. И вдруг стало настолько страшно, что, не выдержав, села, схватив его за плечи, сама прижавшись к груди так близко, как только получилось.

Он замер, не шевелясь, не отвечая на объятия, мускулы под ладонями словно превратились в горячий мрамор, и лишь частое прерывистое дыхание мужчины выдавало его настоящие эмоции с головой. По крайней мере, сейчас я уверена, что они у него есть.

Видимо, ответ он хотел услышать вслух. Я обхватила его лицо, склонившись, ведь он так и остался стоять голыми коленями на полусгнивших досках, и твердо произнесла, поймав взгляд:

– Я не хочу, чтобы ты останавливался.

Больше он ни о чем не спрашивал.

Эта ночь стала для меня самой грешной и святой одновременно. Потому что те чувства, эмоции, которые я испытывала, были рождены настоящим блаженством… граничащим с почти нестерпимой болью. А падала и поднималась, снова и снова, то в самое пекло, то к небесам, а, возможно, даже выше. Прикосновения Моргана вырывали из моей груди сначала тихие стоны, но напор с каждым мгновением становился сильнее, и только намного позже я понимаю, что крики, оглашающие крошечный домик – мои собственные.

Мужчина целовал меня вовсе не нежно, почти кусая кожу, но, когда вновь опустился к бедрам, что-то неуловимо изменилось. Теперь его губы касались почти невесомо, все больше приближаясь к тому месту, которое являлось концентрацией моей страсти.

– Не бойся, – шепнул он, мягко раздвигая мои бедра еще шире.

Я судорожно выдохнула. Сложно послушаться, если внутри разыгралась настоящая буря. Стыда не было, разве что смущение. Но и оно забылось мгновенно, когда ощутила, как его язык касается нежной кожи холмика между моих ног. Что он делает?! Вскрикнула, пытаясь отстраниться, но сильные руки схватили запястья, прижали к сухой соломе. Следующее его прикосновение оказалось чуть глубже. Он почти проник внутрь, вырвав новый стон. По телу пробежала дрожь наслаждения, заставив откинуться назад, сжав кулаки и закусив губу.

Я больше не пыталась отодвинуться, наоборот, стремилась навстречу. Движения его языка становились быстрее, проникновения – глубже и дольше. Уже не сдерживая себя, застонала, выгибаясь так, что, казалось, кости вот-вот не выдержат.

Первая волна удовольствия накрыла неожиданно. Подобно сладкой судороге, прокатилась вдоль позвоночника и разбилась на миллиарды тоненьких нитей, что разошлись по всему телу. Я распласталась на софе, не до конца понимая, что только что произошло, но Морган не дал мне опомниться. Поднялся, навалившись сверху так, что мои ноги оказались широко разведены, а он – между ними. Мужское естественно ткнулось возле самого входа.

Я приоткрыла глаза, встретив серо-голубой взгляд. В нем горело настоящее безумие.

– Моя, – раздалось хриплое.

Он качнулся вперед, входя одним резким рывком. Я вновь выгнулась и, не сдержавшись, закричала, но теперь уже от острой боли. Кажется, в низ живота вонзили острый нож, вдобавок провернув. Из глаз брызнули слезы.

Мужчина тяжело дышал, замерев внутри меня. Наклонился, коснувшись губами полураскрытых губ. Долгий глубокий поцелуй заставил на время забыться, словно отгоняя неприятные ощущения. Я не отвечала, боясь пошевелиться, чтобы та не вернулась, но он был настойчив, успокаивая меня, лаская с непривычной нежностью. И, лишь когда боль окончательно отступила, я почувствовала первое медленное движение. Не прекращая целовать, он стал осторожно двигаться, наращивая темп постепенно. Выходил почти полностью и возвращался, отодвигая даже воспоминания о пережитой боли, даря совсем другие ощущения, лишь отдаленно напоминающие те, что испытала несколько минут назад.

Я первая прервала поцелуй, запрокинула голову и издала протяжный стон, не боли, но наслаждения. С каждым новым толчком он будто приближал меня к высшей точке блаженства. Его частое дыхание касалось кожи, практически обжигая. Я обхватила ногами его талию, стремясь навстречу пусть неумело, но со всей страстью, на которую была способна. Он ворвался в меня особенно глубоко и замер, глухо застонав. В следующий миг мир взорвался, окрасив мрак ночи разноцветными огнями.

Глава 29. Домик в лесу

Я жила в этом забытом Богиней и людьми месте уже несколько дней. Морган ушел глубокой ночью, пока, кое-как обмывшись водой из растопленного льда, пыталась натянуть на влажное тело ставшую неудобной одежду. Низ живота все еще ныл, губы, наверняка опухшие от поцелуев, потрескались, а слезы снова текли по щекам нескончаемым потоком.

Он не пытался меня успокоить, сказав глупую банальность вроде «рано или поздно это бы все равно случилось» или «отныне мы связаны». Лишь взял мою раскрытую ладонь, провел кончиками пальцев по линии жизни и серьезно произнес:

– Ты всегда была моей, Кэндис. Помни это.

С этими словами мужчина исчез, будто забрав с собой и часть моей души. Увы, по несчастному стечению обстоятельств, ту, что отвечала за свет. Чувствуя себя заклейменной, я слишком долго рыдала в колючую солому, служащую здесь и периной, вдыхала едва уловимый аромат, ревела еще больше, но, главное, – кляла себя за то, что произошло. Именно себя, потому что шаман много грехов совершил лишь при мне, не изображал из себя праведника, не обещал ничего, не клялся в любви… Просто взял то, что по какому-то непонятному правилу считает своим – меня… Но разве можно винить чудовище в чудовищном поступке?

А вот я как раз виновата во всем, что произошло той ночью. Сама попросила его не останавливаться, да еще шептала такое, что от упоминания до сих пор в жар бросает! Впрочем, почти сразу же он сменяется ледяным ужасом.

Я предала не только братьев, чья жизнь до сих пор находится в опасности из-за Моргана, но и весь род. Норты всегда хранили честь пуще материальных благ. А я не сумела, отдав ее… хуже просто не могло быть! Наслаждение пополам с болью – очередная гремучая смесь.

Поначалу я считала рассветы, но спустя время перестала. К счастью, пропитание нашлось тут же, под софой, и достаточно сносное – вяленое мясо и сыр, а в кувшине в самом углу – напиток вроде кваса. Сложно сказать, когда еда там появилась и сколько пролежала, но в момент острого голода подобные мелочи интересуют мало. К тому же, домишко, скорее всего, не отапливался, поэтому продукты должны были остаться пригодными. А если нет… представляю, в каком гневе бы оказался шаман, найди он, когда все же явится, мое бездыханное тело и надпись пальцем на пыли «Умерла из-за несвежего сыра!».

Страх, подступивший в самом начале, потихоньку стал исчезать. Просто в какой-то момент пришло понимание, что я ничего не могу поделать. Обстоятельства так сложились, это ужасно, но моих сил явно не хватит для того, чтобы помешать… да никому и ничему! Шаману, который вознамерился убить моих братьев. Охотникам, если они все же придут и решат дождаться того вместе со мной. Даже вернуть собственную жизнь – и то не получится. Потому что она давно в чужих руках. Шаман прав. Но чем раньше я это приму, тем проще будет мириться, ведь так?

Хватило нескольких десятков трупов, в том числе, моих Мерлинов, чтобы, наконец, дошло: мне не совладать со всем этим. Но я обязана выжить! Хотя бы для того, чтобы плюнуть в рожу напыщенному мерзавцу, чьи ласки заставляли кричать вовсе не от страха… Не думать! Кончено! Что бы ни случилось в ту ночь, больше на его уловки я не поддамся! Ни за что!

В одиночестве время тянулось медленнее, чем обычно, делать больше было нечего, кроме как хотя бы попробовать разобраться и, возможно, найти выход, и подобные мысли порой посещали мою голову. Шаман казнит и, возможно, милует только потому, что обладает силой. Но когда-нибудь найдется тот, кто совладает и с ним. Те же охотники, наделенные точно нечеловеческими способностями. Значит, шаман тоже может умереть, и возмездие за боюсь даже представить сколько разбитых судеб, настигнет и его? Например, тот же Люк нанес ему много серьезных ран, я видела их, они были страшны… Разве тот, кто постоянно отнимает чужие жизни, не достоин повторить судьбу своих жертв?

От таких вопросов, заданных самой себе, становилось еще более мерзко. Все потому, что разрывалась от осознания, что допускаю мысль о справедливости смерти Моргана за все поступки и вместе с тем страшусь ее как еще одной настоящей беды. Его отношение ко всем вокруг – скотское, пренебрежительное, убийственное – смешивалось с какой-то необъяснимой и где-то грубой, но все же… заботой обо мне? Если вычеркнуть ночь, когда я пала, разумеется.

– Он спас меня, чтобы было чем братьев приманить, – ворчала вслух, чтобы напомнить или убедить в этом саму себя. – А переспал, чтобы доказать, кто тут господин.

Иногда выходило, и злость вновь поднималась внутри чуть остывшей души. Но после сомнения возвращались, и я спорила, опять же, сама с собой:

– Желать краха тому, кто добр к тебе – кощунство и предательство!

Либо я снова что-то новое придумываю, дабы оправдать тот факт, что меня по какой-то абсолютно неясной причине тянет к нему?

Демоны, когда оказалась наедине с собой в этом полуразвалившемся домике в лесу, воспоминания о страшных минутах сменились совершенно другими. Они окрашены в тона не ужаса и боли, но желания и страсти. Порой я все же засыпала, и вместо кровавых сцен и кошмаров, которые, признаться, и ожидала после всего, что случилось, в голове рождались картины, причем куда более откровенные, чем было и в реальности.

– Я сошла с ума, – шептала себе, очухиваясь после короткого забытья, и шла подкидывать поленья в печь.

Воду топила в железном ковше прямо из снега, который набирала возле крыльца. В принципе, приноровилась почти ко всему, но беспокоило, что дверь не запирается. Вряд ли лесной зверь сумеет ее открыть, но она хлипка, боюсь, если навалится как следует, например, в прыжке, створка просто не выдержит и рухнет. А вой по ночам раздавался совсем неподалеку, поэтому темное время суток я проводила, сидя на софе и таращась на дверь. Отсутствие окон сейчас казалось, безусловно, достоинством. Кто бы мне сказал, что графиня Норт будет жить вот так, вычеркнула бы наглеца из списка своих знакомых!

Еда заканчивалась, шамана все не было, и к концу очередного безрадостного дня я задумалась, придет ли он вообще. Он мог забыть, куда-то уехать, просто решить, что я ему без надобности. Не удивлюсь ни одному из исходов. Лишь бы ему не удалось поймать братьев! Богиня, надеюсь, этого не случилось! И пусть…пусть с ним самим ничего не случится…

Вот как во мне уживаются два эти противоположные друг другу страха?!

– Последний кусок, – сообщила я порядком заветренному сыру, и тут же его сгрызла.

Вот и все, теперь только ждать. Ну, или действительно отправляться вон на свой страх и риск, при том, выбрав сторону наугад, потому что ни за что не вспомню, с какого края мы пришли. Никогда не была сильна в географии, максимум, что знаю – на пересечение Северных земель понадобится около двух дней легкой конской поступью.

Наверное, мы уехали не слишком далеко от моего дома, возможно, где-то между особняком Норт и Кодильерой. Деревья вокруг высокие, из-за них не разглядеть, в какой стороне горы. Может быть, когда рассветет, попробую забраться повыше, крыша домика вряд ли выдержит мой вес, а вот на ствол какой попробовать стоит. В детстве я неплохо карабкалась по соснам, вдруг еще не потеряла сноровку?

Рядом послышался шум. Я замерла, уже почти привычно привалившись к стене и уставившись на дверцу, которая сейчас казалась особенно хрупкой. Конечно, еще в первый день пребывания здесь отломала от пола доску и соорудила нечто вроде затвора, но, повторюсь, вряд ли он может стать серьезной преградой, если кому-то понадобится во что бы то ни стало попасть внутрь. Сжав рукоять ковша – моего единственного оружия, к найденной в углу палке нужно тянуться, а это – лишние телодвижения и звуки, напряженно ждала возможного нападения.

Между тем неизвестный подошел к дому и навалился на стену возле двери – поняла по жалобному скрипу давно расшатанных бревен. Если это волк, то для животного ведет он себя странно.

– Кэндис…

Мое имя, произнесенное глухим хриплым голосом, заставило вскочить и броситься к двери, забыв о безопасности. В полумраке было непросто разглядеть, кто именно медленно сползает на снег, покрытый неровными темными пятнами. Человек тяжело повалился навзничь, так и не дойдя до входа, издавая теперь лишь булькающие звуки. Его рука коснулась моей лодыжки и неожиданно сильно сжала, ногти впились в кожу, минуя ткань теплых штанов и подола платья, от неожиданности и боли я вскрикнула и чуть не пнула лежащего. Он снова застонал, словно пытаясь мне что-то сказать, но сил хватило только на то, чтобы произнести имя.

Я раскрыла створку пошире, дабы пустить хоть немного света, исходящего от печи, пытаясь понять, кто передо мной и что с ним. В следующую секунду мой вопль огласил, наверное, весь лес.

Глава 30. Последние из рода Норт

Бриг умер у меня на руках. Ему невозможно было помочь, раны оказались слишком страшны. Непонятно, как вообще он добрался до этого глухого места. Я пыталась накрыть их, остановить кровь сначала руками, потом порвала подол и, как могла, наложила повязки. Делала все это на улице, тащить в дом не стала, боялась потерять время… которого у нас и так не было. Изо рта брата текла кровь, пузыри собирались в уголках губ при каждом выдохе.

– Пожалуйста, только не это! Не ты, Бриг! Слышишь меня? – шептала я, целуя испачканное красным лицо. – Только не ты!

Если он меня и слышал, то отвечать уже не мог. Тогда я подлезла ближе, положив его голову к себе на колени, и начала гладить по спутанным волосам. Я не знаю, когда прервалось рваное частое дыхание мужчины, просто в какой-то момент коснувшись груди в том месте, где должно быть сердце, я не почувствовала даже слабеньких ударов. Он был мертв. Мой старший брат.

– Нет! – крик разнесся по всему лесу, разбудили воронье, которое с карканьем снялось со своих гнезд, и начало кружить над верхушками деревьев.

Глаза, привыкшие к темноте, разглядывали бледное лицо уже такого взрослого мужчины, сравнявшееся белизной по цвету со снегом – тем, что поодаль, вблизи он весь был окрашен его кровью. Упрямый волевой подбородок, чуть острые скулы – он так похож на отца! Красивый и смелый, всегда защищающий меня ото всех бед и напастей. Взваливший на себя ношу грязной работы на шамана, лишь бы я оставалась в счастливом неведении. Так и не успела поблагодарить его, более того, не собиралась даже, ведь вначале хотела устроить серьезный разговор, чтобы выяснить, где правда, а где ложь. Боль утраты, чуть притупленная выживанием в лесу, выросла во сто крат и грозила разорвать сердце на мелкие клочья. Возможно, сейчас я была бы не против, сил терпеть такие муки у меня попросту нет!

Я скулила как побитая собачонка, прижавшись к Бригу и баюкая его, словно ребенка, как снег под чьими-то ногами снова заскрипел. Подняла глаза, почти не различая ничего перед собой. Человек подходил быстрым шагом, почти бежал, размахивая чем-то вроде длинного кинжала.

– Кэндис!

Джим бросился на колени рядом с нами, выронив оружие, протянул трясущиеся руки и начал ощупывать Брига.

– Он…

– Его больше нет, Джимми, – рыдания снова начали вырываться наружу. – Нашего брата больше нет!

– Тише-тише, детка, сейчас… – шептал он, водя руками по одежде брата, потом начал рыться в карманах.

– Что ты делаешь?

– Ничего! Богиня… Он и правда мертв?

– А ты сам не видишь? – воскликнула я.

– Демоны! – выругался тот, перейдя к штанам Брига. – Да где же?

– Что?

– Тихо, Кэндис…

– Да что ты делаешь?! – я со всей силы отпихнула его, так, что он чуть не потерял равновесие.

Только теперь Джим, казалось, опомнился, посмотрел на меня, перевел взгляд на брата, которого я все еще обнимала, и прошептал:

– Не может быть…

Не так я представляла долгожданную встречу с братьями. Сидя возле тела старшего, не понимая, почему так странно ведет себя младший, испачканная в крови, грязи и непонятно чем еще. Во что превратилась моя жизнь?!

Джим снова подполз к нам:

– Можно?

Я, конечно, кивнула, отодвигаясь. Мужчина переложил Брига на землю, провел ладонью по лицу, закрыл его глаза, что все еще были устремлены в небо,

– Прощай, брат.

Я всхлипнула, не до конца веря, что происходящее – реальность, а не страшный кошмар, и я вот-вот должна проснуться в проклятом домишке посреди леса. Джимми повернулся ко мне, взял меня за руку и произнес:

– Нам пора уходить!

Я непонимающе уставилась на теперь единственного брата.

– Что ты такое говоришь?

– Надо…

– Я никуда не пойду!

– Кэндис, детка…

– Я не брошу его здесь! Как ты можешь, Джим?!

– Послушай, мы вернемся, как только сумеем, сообщим комиссару, где его искать, обещаю. Его найдут! Но прямо сейчас необходимо бежать, и как можно быстрее!

– Ты сошел с ума!

– Да подумай же ты! – он схватил меня за плечи, хорошенько встряхнул, так, что челюсти клацнули друг о друга. – Если мы останемся здесь, то погибнем! Мы, Кэндис, все еще живы, так что, пожалуйста, бери себя в руки и побежали! Ты понимаешь, о чем я говорю?! Кэндис!

Он снова тормошил меня как перезрелую яблоню, а я ревела, привалившись спиной к бревнам. Холода не чувствовала, только липкую влагу на ладонях, и от этого становилось еще тяжелее. Я не хочу так жить, Богиня! Не могу! Бриг, как же так?!

– Да хорош! – голова дернулась от пощечины. – Приди в себя! Вставай же, бегом! Ну!

Я не пришла в себя, нет, наоборот, завыла лишь громче, вторя шуму ветра, неожиданно поднявшегося между толстыми стволами.

– Мне некогда тебя уговаривать!

– Так не уговаривай! Просто оставь меня в покое! Куда нам бежать? Зачем? Бриг умер, Джимми! Наш Бриг мертв! Его убили!

– Я об этом и говорю! Если не хотим повторить его судьбу, надо двигаться. Кэндис, ему все равно уже не помочь! Надо бежать!

– Да от кого?!

– Ты меня спрашиваешь, от кого?! Подумай хорошенько, кто забрал у нас все, что есть, кто привез тебя сюда, кто убил Брига?!

– Я не…

– Да ладно, ты не понимаешь?! Это проклятый Морган Гофри, детка. Кроме него у нас врагов нет!

Мир, перевернутый с ног на голову, кажется, раз десятый за последнее время, сделал очередной кульбит. Шаман расправился с Бригом? Это он убил моего старшего брата?! Богиня, нет, только не это…

Но все сходилось. Он обещал, что уничтожит их обоих, как только появится возможность, а я играю роль приманки или гарантии, как сам признался. Это был его план, который он не скрывал. И половина его уже совершена. А я, тварь и предательница, сидела здесь и ждала, когда он соизволит явиться, пока братья пытались меня спасти, и еще рассуждала, почему меня к нему тянет.

Это правда, как и то, что отныне часть моей души навсегда останется черна, как затянутое облаками небо. И ее, увы не отбелить…

– Кэндис, – Джим легко тронул мою руку. – Милая, нужно идти. Прости меня, что я так…

– Это ты меня прости! – я кинулась к нему, обхватив за плечи и опять заревела. – Любимый мой, родной, прости меня за все!

– Глупая, – он обнимал меня, поглаживая по голове. – Ты ни в чем не виновата, это все мы. Пойдем, пора. Потом поговорим, хорошо?

Он обхватил мое лицо, заставив отстраниться, заглянул в глаза. В тусклом свете уже почти угасшей печи его карие были похожи на две черные звезды:

– У нас нет времени. Этот ублюдок придет, чтобы завершить начатое. Ты меня понимаешь?

Кивнула, глотая слезы.

– Вот и хорошо. Пойдем. Вставай.

Он кое-как поднял меня, ноги совсем не держали, и идти по снегу было непросто, благо хоть наст не проваливался. Куда вел, не знаю, просто шла, делая шаг за шагом. Брат меня поддерживал, не давая опуститься в сугроб и умереть. Ветер дул, кажется, со всех сторон, подвывая прямо как я, с неба летели мелкие колкие снежинки, больше напоминающие крохотные льдинки, но холод не ощущался. Шапка и шарф остались в доме, варежки тоже, но сейчас мне было наплевать. Брести, не разбирая дороги – максимум, на который я была способна.

Но и этого хватило ненадолго. Силы покинули, когда вдалеке показались огни, возможно, жилого двора. Колени подогнулись, и, если бы не Джим, то обязательно упала бы. Он поддержал, озабоченно глядя в лицо. Последнее, что услышала – его умоляющий шепот:

– Осталось чуть-чуть, прошу, не сдавайся!

Я сдалась, Джимми, прости сестру.

Глава 31. Братская исповедь

Ненавижу, когда ты, забывшись, наконец, беспокойным сном или просто лишившись чувств, приходишь в себя через некоторое время, и кажется: этот ужас не более чем дурное видение, которое лишь причудилось. А реальность так же хороша, как и раньше: близкие живы, они рядом, а коль не рядом, то с ними однозначно все в порядке. Маленький миг, когда ты по-настоящему спокоен и даже в какой-то мере счастлив, думается даже: каким глупцом надо быть, чтобы поверить в нарисованные сознанием кошмары?!

Мгновение ускользает подобно воде сквозь пальцы, и реальность обрушивается, наглухо припечатав словом, от которого угасают последние крупицы надежды, – правда. Все это имеет место на самом деле, а бесплодные попытки поспорить с действительностью – смешны и нелепы. От них только хуже, если такое вообще возможно.

Так сложилось, что моя правда оказалась страшнее любых кошмаров, когда-либо виденных мною. Всего несколько недель нового года вывернули меня наизнанку и выкинули на обочину грязной извилистой дороги. И теперь лишь воля случая или собственная сила способны сгрести осколки разбитой души воедино или оставить их там, постепенно превращающиеся в пыль и, в конце концов, развеянные ветром.

Джим принес меня в чужой дом, где нам выделили одну комнату на двоих. Деревянные некрашеные стены, на столе, стоящем между двумя кроватями, – одинокая восковая свеча. Больше в помещении, похожем на чулан или кладовую, ничего нет, да и не поместится. Крошечное окно под самым потолком, будто почерневшим от копоти, зашторено серой тряпкой. Когда я открыла глаза, брат сидел напротив, положив голову на столешницу, и, казалось, дремал, но стоило мне пошевелиться, тут же вскочил.

– Кэндис! Как ты?

– Я… я не знаю.

Он взял меня за руку, сжал, заглядывая в глаза.

– Богиня, как ты меня напугала! Я думал, что потерял тебя!

– Мы потеряли Брига…

– Да, я знаю. Мне жаль. Он был лучшим старшим братом.

Глаза опять защипало, и я несколько раз глубоко вздохнула прежде, чем попросить:

– Расскажи, что случилось.

– Детка, ты уверена? – он покачал головой. – Тебе стоит отдохнуть, ты потеряла сознание. Поговорим утром.

– Нет, я должна знать это.

– Я же не спорю…

– Джимми… сейчас!

– Хорошо, – он вздохнул, поднялся и направился к двери.

Я проводила его непонимающим взглядом. Оказалось, он ходил за травяным отваром, который тут же заставил меня выпить, придерживая глиняную кружку. Я осилила лишь половину.

– Кто меня вымыл? – указала на свои руки без кровавых разводов, которыми ранее была покрыта вся.

Кстати, одежду мне тоже сменили на просторную белую рубаху.

– Жоржина, – отмахнулся мужчина.

– Хозяйка дома?

– Вроде того. Не думай об этом. Главное, ты здесь, мы вместе и все еще… живы.

Брат уселся на противоположную койку, глубоко вздохнул и произнес:

– Все, что мы делали, Кэндис, было ради нас. То есть, нас троих. Тебя, меня и Брига. Когда отец погиб, мы растерялись, ты еще совсем маленькая, за пансион платить нечем, сама знаешь, нам училища тоже пришлось покинуть. Рудники в упадке, чтобы их возродить, нужны деньги, после папы осталась такая куча долгов, что, заложи мы дом, земли, да что угодно, не хватило бы… Мы с Бригом решили пойти в армию. Хоть войны и нет, но границы всегда нужно охранять, а с блестящим образованием, пусть и неоконченным, дороги открыты прямо в офицеры… Точнее, мы так думали. Но выяснилось, что молодые графы из обедневшего непопулярного рода не годятся для воинской службы. И тогда… Это отец, Кэндис. Он как-то сказал брату, что в самом крайнем случае мы можем обратиться за помощью к одному человеку, его давнему знакомому. Якобы тот способен решить любую проблему, вне зависимости от сложности ситуации. Но предупредил быть осторожнее: неизвестно, что потребует взамен. Это был…

– Морган, – одними губами произнесла я.

Джим как-то странно на меня посмотрел, но кивнул и продолжил:

– Мы были в отчаянии, казалось, хуже просто невозможно… Нашли его, пришлось ехать в столицу, рассказали все. Он согласился вытащить нас. И, демоны, сделал это так легко, словно ждал нашего визита! Знаешь, теперь я думаю, что так и было. Но тогда он нам представлялся обычным богачом, зачем его бояться? Мы подобрали опекунов, Мерлины хорошие люди, правда?

– Они погибли, Джимми…

– По… Что?!

– Бен и Хельга мертвы. Несколько дней назад их убили в нашем особняке.

– Мерзкий ублюдок! – выплюнул брат, выскочив и начав мерять шагами комнату. – Стариков-то за что?

– Это не он… – ответила тихо, с содроганием вспоминая минуту, когда их увидела.

– Что? А кто же?

– Ты знаешь, кто такие охотники?

Брат вытаращился на меня как на умалишенную. Уже ожидала, что он покачает головой и сообщит, что меня вновь обвели вокруг пальца, а я вновь всему поверила…

– Подожди… А ты откуда знаешь?

– Имела несчастье познакомиться. Они пришли к нам, прикинувшись комиссарами. Дрались с Морганом. Убили тетушку с дядюшкой…

– Богиня! И шаман… он победил их?

Тихий вопрос вначале показался странным. Хотя о чем я, конечно, после всего он желает ему самого худшего. А теперь и я!

Да, я мечтаю о том, чтобы он получил по заслугам!

– Он дрался с одним, – вспоминать жуткие картины не хотелось, но куда страшнее смотреть на смерть близких. – И да, победил, но с трудом. Был весь в крови, в ранах.

– Ясно-ясно, – пробормотал Джимми задумчиво. – Жаль Мерлинов!

– И мне. А еще они работали на шамана.

– Кто?

– Мерлины. Они сами признались, да и он тоже.

Ругательства брата, всегда мягкого и сдержанного, я слушала молча, следя глазами, как он мечется в проходе и извергает проклятия. Он прав, даже если оружие держал кто-то другой, виновник здесь один. Злость и горечь давили на грудь, распиная сердце в ней, и дышать было тяжело, но я хотела узнать все до конца.

– И что дальше?

– Что? – мужчина будто забыл, о чем мы говорили. – Дальше?

– Да, вы же начали на него работать. Что входило в ваши обязанности?

– Не спрашивай, умоляю!

– Хорошо. И все же…

– Приятного мало, Кэндис, – горькая усмешка исказила его губы. – Мне порой кажется, что лучше все-таки было оставить все, как есть. Кто знает, вдруг выплыли бы. Но сейчас что говорить, правда? В общем, когда мы узнали, кто он на самом деле, вообще не поверили. Но он демонстрирует свою силу очень охотно. Так что…

Мне не нужно было это объяснять, сама стала свидетельницей его тщеславия.

– Ты пойми, мышка, мы делали все, чтобы ты жила нормальной жизнью. И у нас получилось, ты не можешь с этим спорить, правда?

– Но что-то случилось?

– О да, еще как случилось! Эта тварь приказала сделать такое, на что мы с Бригом не были способны даже ради тебя. Он захотел, чтобы мы выманили нашего соседа, папу твоей подруги Беатрис. Сеньора Пирса Кримиоли. Приказал обмануть его, привезти в столицу прямо ему в руки. Это стало последней каплей!

– Он убил его, – голос слушался плохо, но я произнесла очередные страшные слова.