Море Вероятностей

Глава пятая. Скиталец

Вот уже второй день подряд Данкмара не покидало хорошее настроение. Вчера он провёл краткий семинар для инвесторов, посвящённый особенностям работы с молодыми предпринимателями, и оказался настолько эффектен, что одна из дам–банкиров попыталась пригласить его на обед. Пятидесятилетняя мулатка была ослепительна для своего возраста, движения её полных, чуть выпяченных губ выдавали сластолюбивую жадность, но Данкмара отталкивали женщины, столь напористо ухаживающие за мужчинами. К тому же увядающая дама не могла сравниться с его молодой любовницей. Он с предельной деликатностью отговорился делами. Банкирша, похоже, не сдалась; впрочем, и это было к лучшему. В её лице он рассчитывал обрести щедрую постоянную клиентку.

Дисайне оказалась не только обворожительной и ненасытной в сексе, но и на редкость умной девушкой. Прежние юные избранницы Данкмара наутро после страстной ночи никак не могли удовлетвориться душем и завтраком, доставленным из ближайшего кафе. Они начинали слоняться по его квартире, разглядывать дорогую мебель и картины (ни одна не знала имён художников), оценивать вид из окна и пытаться обсудить с ним холостяцкое одиночество и необходимость женского пригляда за домом. Не то Дисайне: прелестница в спешке проглотила блинчик, поцеловала Данкмара приторно–сладкими от мармелада губами, потискала его член и немедленно умчалась – даже не к роботакси, которое не успело подлететь, а к стоянке общественного транспорта. Оплачивая такси штраф за отмену вызова, Данкмар сознавал, что покорён.

«Астравидья» ночами горела в ясном небе, словно сверхновая, она была видна даже утром, до восхода солнца, но и это не могло его удручить.

В утренней почте он нашёл глупую открытку от Дисайне – с сердечком и плюшевым зайцем. Данкмар очарованно рассмеялся и опустился до того, что послал в ответ открытку с воздушным шариком.

Остальные сообщения были безлично–техническими. Клиенты подтверждали своё присутствие на будущих семинарах. Асмарен прислал письмо с предложениями по времени; хотя оно содержало лишь перечисление дат и часов, между строк так и читалась жалобная интонация скряги, принуждённого раскошелиться. Назначая ему встречу, Данкмар ощущал некоторое злорадство. Часть писем отправил сервер банка, уведомляя об оплате счетов. Он быстро пролистал их. Интересней всего оказались три письма, пришедшие около семи утра – их выслали роботы, обработавшие данные с систем слежения.

Данкмар откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. Азартная улыбка растягивала его губы. Жизнь кипела.

Это было прекрасно.

Вовсе не стояло перед ним острой необходимости прямо сейчас восполнять ресурс. Строго говоря, в том не было вообще никакой необходимости – и охота доставляла ему чистое удовольствие. Йирран Эвен, глупый, чересчур заметный, назойливый землянин торчал посреди упорядоченного мира Данкмара как гвоздь в доске – и до чего же приятно будет ударить, вбить его по самую шляпку! Полюбоваться ужасом на его лице, проследить, как инфантильный турист поймёт, что всё здесь по–настоящему, и ни один из его любимых супергероев не явится его спасти. «Последнее озарение», — саркастически подумал Данкмар и облизнулся.

Информационное обеспечение проекта отличалось той же безупречностью, что материальное. Данкмар стремился максимально использовать открытые источники, а также открытые «наполовину» – базы данных, формально доступные только зарегистрированному персоналу, но взломанные так давно и профессионально, что за утечками практически перестали следить. Полные контакты Эвена он нашёл в базе космопорта, куда заносились все инопланетные гости. Трёхмерное изображение из этой базы он отдал роботу–распознавателю лиц, и робот начал поиск в потоках видео с многочисленных городских камер. Доступ к большей части этих камер был абсолютно легальным: любой мог развернуть картинку у себя в окне и сменить надоевший вид на красоты набережных, парков и центральных улиц. Данкмар подозревал, что этого хватит – легкомысленный турист Йирран вряд ли слоняется по затхлым окраинам. Но он всё же подключил и видео с камер полиции.

Первые отчёты заставили его озадаченно взяться за подбородок. Араукан оказался намного богаче, чем можно было предположить: он жил в гостинице «Эйдос». Вероятно, он был хорош в своём деле, чем бы он там ни занимался… Данкмар потратил десять минут, подключаясь к гостиничным камерам слежения. Сеть «Эйдоса» не взламывали, потому что добыть цифровое удостоверение журналиста Антикоррупционной Лиги было проще простого. Борцам с коррупцией элитные отели предоставляли все данные официально. Смешно, но чиновники попадались на растратах, даже будучи предупреждены. Ожидая, пока робот обработает данные, Данкмар просмотрел остальные отчёты.

Полицейские камеры действительно не понадобились. Распорядок дня араукана был прост: две трети суток он проводил в своём номере – очевидно, и спал, и работал там. Остальное время он гулял по городу, неизменно пешком, проходя порой десятки километров за день. Эвен подолгу осматривал музеи, купался, загорал, катался на аттракционах, бывал на публичных лекциях, но уходил до их окончания… Танцевал на открытых платформах, где всем желающим давали бесплатные уроки. Он вёл жизнь большого ребёнка. Один раз он посетил Вигилию в кафедральном соборе, и один раз – моление в храме мицаритов. Это как ничто другое убедило Данкмара, что он действительно атеист, и притом крайне наивный – такие водились только на Земле. Чудо, что последователи двойной звезды не покалечили его за дерзость.

Робот сообщил, что данные из «Эйдоса» обработаны. Прочитав отчёт, Данкмар улыбнулся: план как будто составил себя сам.

Йирран Эвен жил на семьдесят пятом этаже, в одном из недешёвых, но и не самых роскошных номеров. Каждый день к одиннадцати утра он спускался на семидесятый этаж к завтраку, в превосходный ресторан «Андалузия». Данкмар как‑то встречался там с клиентом. «Что же, — подумал он, — это даже слишком просто». Йирран необычайно общителен и дружелюбен: увидев «старого знакомого», он не откажется поболтать, а потом и прогуляться вместе. Останется только увлечь его куда‑нибудь, где нет камер. Это тоже несложно. Такое дитя, как этот араукан, обрадуется предложению слетать к Синей бухте или на экскурсию в фермерское хозяйство. Оттуда Данкмар и увезёт его в арколог.

Но перед этим нужно вернуть кортик.

Ландвину Данкмар позвонил, как и собирался, наутро после того, как отец Фрей осуществил свой первый выбор. Данкмар торопился на семинар, к тому же не стоило уделять Фрею слишком много внимания и позволять ему чувствовать себя объектом заботы. Он просто удостоверился, что Ландвин жив, а выбор реализован, и распрощался с ним. Судя по голосу, отец Фрей был ошеломлён и несколько подавлен, но ничего иного Данкмар и не ожидал. «Любопытно, — подумал он, — удалось ли Ландвину встретиться с суккубом, как он мечтал? И что сказала ему суккуб?»

Он встал из‑за стола и отправился за кофе. Он предпочитал готовить его собственноручно, кофеваркой даже не обзаводился. Тяжёлую, покрытую изысканными узорами джезву из кованой меди было приятно держать в руках, жар, поднимавшийся от плиты, словно бы заключал в ласковые объятия, и восхитительный аромат специй ещё долго витал в воздухе, пока не выскальзывал в воздушные фильтры. Полюбовавшись подкопчённым донышком джезвы, Данкмар потянулся к имбирю, но передумал и выбрал мускатный орех. В промытые окна лились яркие солнечные лучи, и во все цвета подмешивался оттенок золота. Стоя над греющейся джезвой, Данкмар перебирал в памяти давно распланированные этапы проекта. Совсем недавно основной точкой приложения сил был Ландвин. Данкмар много думал о нём. Игра с Ландвином, к сожалению, иногда требовала настоящей эмоциональной вовлечённости, иначе Фрей, человек чуткий, с развитыми способностями к эмпатии, мог утратить доверие к учителю. Порой Фрей вынуждал его беспокоиться. Данкмар полагал, что момент, когда Фрей запустит собственный проект, станет переломным в их отношениях. Крайне важно не дать Ландвину сорваться с крючка. Его зависимость от Данкмара со временем должна только усиливаться. В ближайшее время Данкмар не собирался убивать его: он вкладывал Ландвина в свой проект иным образом. Отец–командир Фрей был выдающимся проповедником. Прихожане почитали его. Данкмар ждал от него разумного и эффектного поведения во время близящейся войны. Фрей мог стать епископом Эйдоса, а мог и не стать – превратившись в неофициального, но подлинного духовного лидера вигилианской общины. Чем ярче просияет его звезда, тем поучительней будет падение в тот час, когда обнаружится его ересь. Епископ, приносящий человеческие жертвы! Сколько ужаса, омерзения и отчаяния испытают верующие, услышав об этом. Миллионы людей, полагавших отца–командира Фрея своим духовным наставником, праведником и указателем пути, будут раздавлены этим известием. Они почувствуют себя одураченными и преданными, они разочаруются в вере и Церкви. Безликие древние придут в восторг, получив из рук Данкмара столь щедрое подношение.

Представлялось, конечно, необходимым инсценировать самоубийство Ландвина и сделать это вовремя – до того, как он начнёт говорить. Но Данкмар знал, что получит массу ресурса. Его возможности невообразимо возрастут. Останется ли ещё нужда в инсценировках? Проще уничтожить Фрея дистанционно, с помощью сердечного приступа. Вполне вероятно, что к этому времени Данкмар вообще перестанет быть человеком.

…Кофе был готов. Фарфор чашки, нежный и почти прозрачный, молочно белел над его шоколадной поверхностью. Данкмар отломил кусок шоколада, прихватил сушёных фруктов – эндемиков–инжирелл и вышел на балкон. Отсюда, с севера Ньюатена, не было видно моря, но ветер доносил его свежесть.

Данкмара немного удивляли собственные реакции. Он ждал, что будет весьма озабочен обстоятельствами первого выбора Ландвина и его мыслями. Но они совершенно его не волновали. Он чувствовал воодушевление и азарт охоты, он думал о Йирране и предвкушал встречу с ним: странно, ведь глупый араукан был рядовым избранником, одним из множества, и даже сложностей не смог бы ему создать. Поразмыслив, Данкмар решил, что слишком часто и слишком детально просчитывал свои планы насчёт Ландвина прежде. Всё шло гладко. Не было причин для волнений. «Даже появление марйанне ничего не изменило, — подумал Данкмар с улыбкой, смакуя шоколад. – Это был своего рода экзамен, и я его выдержал».

Порыв ветра принёс ему новую идею, и он вернулся к терминалу.

Данкмар послал Ландвину видео–вызов.

Отец Фрей находился в ризнице и готовился к ежедневной службе. Он казался больным: глаза запали, на висках блестела испарина, лихорадочный румянец пятнал щёки. «Что это за эффект? – насторожился Данкмар. – Результат общения с безликими? Или обычная простуда?..» Ландвин поприветствовал его и поправил камеру. Брови Данкмара приподнялись: Фрей был не один.

За его спиной стояла молодая женщина, одетая строго, в милитаристском стиле, как подобало воцерковленной вигилианке. Но ни жёсткий воротничок, ни прямой и грубый силуэт кителя, ни даже хмуро–отстранённое выражение её лица не могли скрыть её потрясающей красоты. «Что за чудную прихожанку обрёл Ландвин, — подумал Данкмар, — и как не вовремя он захворал». Он впервые заметил, что у телефона Фрея низкое качество видео. Конечно, женщина пришла за духовным наставлением: лицо её было сурово, нежные губы – решительно сжаты. Но даже сейчас она излучала эротическое притяжение немыслимой силы. Из гладкой причёски выбилась прядка тёмных волос; в чёрных глазах пылало пламя, едва прикрытое густыми ресницами; совершенные руки были сложены под высокой грудью, и манжета рубашки приоткрывала запястье… такое запястье заставляло вспомнить легенды о древних пуританских временах, когда обнажённая рука дамы кружила головы кавалерам сильнее, нежели теперь – обнажённая грудь. «Как зовут вашу гостью?» — едва не спросил Данкмар.

Но восхищение никогда не заставляло его потерять контроль над собой. Оценив духовную дочь Фрея по достоинству, Данкмар сказал:

— Добрый день, отец–командир. Простите, что помешал вам. Мы можем поговорить?

— Конечно, — обречённо проговорил Ландвин. Он кивнул женщине, и та вышла. Каждое движение её было исполнено достоинства и вместе с тем – плавной, животной грации самки, готовой к совокуплению. У Данкмара пересохло во рту.

— Я вижу, ты в порядке, — поторопился сказать он Ландвину. Это была ложь, но Фрей принял её смиренно.

— Я немного взбудоражен, — ответил он, — но и только. Я очень рад, что вы позвонили. Простите за нахальство, но мне очень нужно побеседовать с вами. С глазу на глаз.

— Разумеется, — кивнул Данкмар, — но позже. Я занят.

Ландвин сглотнул. Он выглядел испуганным. «Слишком много эмоций, — подумал Данкмар. – С ним так всегда».

— Я хочу получить обратно свой кортик. Незамедлительно.

На лице Фрея последовательно выразились надежда, обречённость и удивление.

— Я хочу, чтобы ты оставил его в камере хранения на вокзале Эйснер, — продолжил Данкмар. – Я пришлю тебе код. Время можешь выбрать сам, но я хочу знать его точно.

— Сегодня, в шесть вечера.

— Шесть или шесть пятнадцать? – уточнил Данкмар резко.

— Ровно шесть. Но… – Фрей замялся, — если время так важно, может быть, мы могли бы встретиться… тогда же…

— На вокзале? Не смеши меня.

Ландвин понурился.

— Я понимаю.

Данкмар выдержал короткую паузу и сделал вид, что смягчился.

— Завтрашний вечер тебя устроит?

— Да, — безропотно согласился Фрей. – Конечно.

— Хорошо.

Данкмар прервал связь. Мысль, пришедшая следом, была довольно нелепа, но вполне объяснима. Данкмару стало интересно, хватит ли Фрею духу соблазнить эту неизвестную прихожанку, столь пленительную и столь суровую. «Вряд ли, — заключил он с усмешкой. – Непохоже, чтобы ему хватило духу возлечь с суккубом после первого выбора».

Было девять тридцать утра. Достаточно времени, чтобы подготовиться к визиту в «Эйдос».

Данкмар допил остывший кофе и мечтательно прикрыл глаза.

Он задержался ровно на десять минут, чтобы Йирран успел выбрать место и сделать заказ. Данкмар знал, что землянин не курит, и потому сразу направился в дальний зал «Андалузии». Он и сам не имел подобной привычки, но на Эйдосе такие, как он, оказывались в меньшинстве. Даже в хороших ресторанах залов для некурящих порой просто не было.

Звучала живая музыка, флейта и арфа: причудливой каденцией завершалась «Литания» Ашермати. Когда истаял последний звук, флейтист перевёл дыхание и начал концерт Марчелло в переложении. Данкмар нашёл, что это слишком серьёзная музыка для рабочего утра, но не имел ничего против. В зал для некурящих, маленький и почти пустой, доносилось тихое эхо. Зал располагался на углу здания и был двусветным. За стёклами широких окон плыли тонкие ленты тумана, а под ними бурлил огромный город. Основные маршруты авиеток пролегали ниже, и посетители «Андалузии» могли наслаждаться видом чистого неба и далёких зелёных гор.

Сидевший в углу, между двух окон, Йирран заметил его первым и приветливо улыбнулся. Данкмар ответил улыбкой, впервые – искренней. Теперь он видел перед собой избранника, и избранник нравился ему, хотя как человек араукан по–прежнему его раздражал. Сегодня он выглядел ещё смешнее, чем прежде. Йирран разоделся в чёрный кожаный плащ, украшенный множеством узорных металлических накладок. Должно быть, эта красота весила несколько килограммов. «Мне нужно будет тщательно целиться, — подумал Данкмар. – Если игла шприца попадёт в накладку, может выйти неприятно». Но задача не представлялась сложной: Йирран, несомненно, подпустит его вплотную.

— Господин Эвен, — сказал Данкмар, — позволите присоединиться?

— Конечно!

Данкмар опустился на стул с высокой спинкой.

— Я не курю, — весело сказал он, — поэтому в таких залах частенько сижу в одиночестве.

— Первое, чем удивил меня Эйдос, — фыркнул араукан. – Кажется, здесь курят даже дети. Это же вредно. На Земле с этой привычкой прямо‑таки сражаются.

— На Эйдосе много удивительного, — отозвался Данкмар, раскрывая меню.

— Это верно! Поэтому я и выбрал Эйдос. Он мне нравится.

— Вы нашли здесь работу?

— Работа у меня есть всегда, — сказал араукан с долей самодовольства.

Данкмар усмехнулся. Сейчас стоило спросить, чем занимается Йирран, но это вышло бы слишком банально. Он порылся в памяти. Готовясь к встрече, он прочёл несколько пакетов земных новостей; впрочем, после эпохального заявления Урсы на праматери человечества не случилось ничего интересного. В Китае со скоростью эпидемии распространялся мицаризм, власти отчаянно с ним боролись. Россия переживала очередной спад и выводила войска из Манчжурии; официальный Суздаль вяло заявлял что‑то об уважении к суверенитету, но всем было ясно, что причина в сокращении финансирования. Республика Тауантинсуйу утрачивала полувековую мощь, уступая в Западном полушарии пальму первенства Конфедеративным Штатам Америки. После того, как премьер–министр Аффен разбился в Андах, в Ньусте началась отчаянная борьба за власть. Разумеется, сепаратисты Араукании немедля подняли головы. Были вооружённые выступления. Кадры с площади Солнца выглядели постановочными, как все съёмки крупных СМИ. Разъярённая толпа неистовствовала под укоризненными взорами четырёх памятников: Инка Гарсиласо де ла Вега, Инка Уриэль Акоста, император Атауальпа и сказочный Виракоча в образе Пачакутека Юпанки…

— Я слышал, Араукания требует независимости, — сказал Данкмар.

В раскосых глазах Йиррана мелькнуло удивление: он, конечно, не ждал, что собеседник поднимет такую тему.

— Этим требованиям полторы тысячи лет, — беспечно сказал он. – Думаю, теперь это просто хороший тон.

— Но во время беспорядков гибнут люди, — заметил Данкмар. – И полицейские, и простые граждане. Трагично, если причина этому – всего лишь правила хорошего тона.

Араукан пожал плечами.

— Это их собственный выбор. Если кто‑то собирается погибнуть за правое дело, его можно поддержать, ему можно не мешать и его можно убить. Останавливать его – занятие неблагодарное.

Данкмар удивился: он не ждал такого ответа. Глупый Йирран мог отмахнуться с детской беспечностью, мог отреагировать эмоционально или же вспомнить пару фраз из стандартного словаря земного гуманиста. Подобная же философия, казалось, не была ему свойственна. Но удивление быстро рассеялось. Темные глаза араукана блестели весельем и самодовольством. Его слова не были осмысленными словами взрослого человека: перед Данкмаром сидел подросток, прочитавший несколько умных книг.

— На Эйдосе, — сказал Данкмар, — многие сейчас намерены пойти в армию и сражаться. Я слышал такие разговоры от сущих детей.

— Сражаться – не значит погибнуть, — откликнулся Йирран. – Я бы сказал, марйанне – символ этой идеи.

Данкмар улыбнулся.

— Вы работаете в сфере информационных технологий?

Йирран озадаченно заморгал. На лице его вновь появилось то доверчивое и миролюбивое детское выражение, которое так раздражало Данкмара и так ему нравилось. Оно было меткой, манком, чем‑то вроде влекущего запаха жертвы.

— Скорее да, чем нет, — растерянно ответил араукан. – А как вы догадались?

Данкмар покровительственно засмеялся.

— Идея, бренд, товар. Идея, символ, практическая реализация. Мне это так знакомо.

Йирран расплылся в солнечной, беззаботной улыбке.

— Мы коллеги?

«Он забыл, что я говорил ему, — понял Данкмар, и это его позабавило: — Почему я не удивлён?»

— Вряд ли. Я бизнес–тренер. А вы?

— Как сказать… – протянул Йирран. – Я по природе аналитик. Но я предпочитаю работать с процессами, а не с людьми. Направлять процессы.

«Биржевой игрок? – удивлённо предположил Данкмар. – Нет, не может быть. Экономист? Политолог? Немыслимо. Да что это я! Он программист. Обыкновенный программист с богатой фантазией».

Подошла официантка с заказом Йиррана, извинилась перед Данкмаром за задержку. В ресторанах уровнем ниже посетители сами отправляли заказы, пользуясь встроенными в столы электронными меню. В цельного дерева столах «Андалузии» не было ничего лишнего, но живое обслуживание имело и свои минусы.

Пару секунд Данкмар понаблюдал за тем, как Йирран ест, и это подтвердило его догадки. Араукан не пользовался ножом и отправлял в рот слишком большие куски. «Он нечасто бывал на деловых обедах», — заключил Данкмар. И снова удивился сам себе. Он так приглядывался к Йиррану, так интересовался им, словно планировал долгое сотрудничество. Этому человеку предстояло сегодня же превратиться в ресурс, стать обычной частью проекта. Зачем с ним знакомиться?..

— Давайте не будем говорить о работе, — непринуждённо предложил Данкмар. – Вам нравится Ньюатен? Вы успели осмотреть город?

— О да! – разулыбался араукан. – Город прекрасен. Любопытно, как он будет выглядеть через пару лет. После того, как начнётся подготовка к войне.

— Не думаю, что она сильно затронет столицу, — ответил Данкмар.

Араукан снова впал в детство. Война казалась ему развлечением. Но это было даже к лучшему.

Данкмару принесли заказ. Разворачивая салфетку на столовых приборах, он поймал на себе пристальный взгляд Йиррана: тёмные глаза землянина сузились, он накрутил на палец одну из своих косичек.

— Вы успели обзавестись друзьями? – небрежно спросил Данкмар.

— Только приятелями, — зубы Йиррана блеснули в улыбке. – Я люблю танцевать и нашёл целую кучу знакомых в дансингах. Сегодня в Белых Аллеях начинается двухдневный фестиваль. Я собираюсь быть к открытию, мне по секрету описали, какое прекрасное отрепетировано шоу. А вы сильно заняты сегодня? Честное слово, на это стоит посмотреть.

Он даже потянулся к Данкмару через стол. Увлечённый, радостный, он светился доброжелательностью. Данкмар взглянул на него недоумённо и дружелюбно. Его разбирал смех. «Итак, план составил себя сам, а теперь и кролик сам идёт в силки, — подумалось ему. – Нет, не кролик. Сущий рукокрылый ёж: он не видит, куда летит». В честь фестиваля в парке, конечно, соберутся толпы, и есть риск попасть на свидетелей. Но второе зрение легко позволит отвести глаза парочке–другой. К тому же все наберутся алкоголя. Ещё один не держащийся на ногах красавчик никого не удивит.

— Соблазнительное предложение, — совершенно честно сказал Данкмар. – Я не могу задержаться надолго, вечером у меня деловая встреча. Но…

— Я приглашаю! – араукан тряхнул гривой. Улыбка его сияла.

— Прекрасно.

— Да вам и нет смысла оставаться надолго, — доверительно сказал Йирран. – После открытия начнут танцевать новички, это интересно, но не очень впечатляет. Лучшие выступления будут завтра. Но открытие – действительно потрясающее шоу!

— Когда начало? – весело спросил Данкмар.

Араукан глянул на часы.

— Через полчаса. Они не опоздают, потому что подводные фонтаны работают по минутам. О! Кажется, я раскрыл секрет.

Данкмар засмеялся.

— Мы как раз успеем, — сказал он. – У вас есть машина? Если нет, я подвезу.

«В машине, — с дрожью азарта подумал он. – У меня будет шанс сделать это в машине». Не стоило поддаваться искушению: Йирран был физически силён, вынослив и умел двигаться быстро. Он мог оказать сопротивление. Второе зрение позволило бы справиться с ним, но Данкмар не любил и не хотел драться. Нет, он выберет привычный образ действий: парк, укромная дорожка, шприц–пистолет. «Не могу дождаться», — мысленно проговорил он, глядя на воодушевлённого землянина.

Тот вскочил. Косички рассыпались по плечам, металлические украшения на плаще затренькали. Официантка чуть было не кинулась наперерез клиенту, но вовремя поняла, что он торопится к стойке администратора – там тоже можно было расплатиться картой. Данкмар, напустив на себя отеческий вид, вышел следом за Йирраном и мягко тронул его за локоть, направляя по коридору: свою машину он оставил на одной из внешних стоянок.

Вплоть до самых Белых Аллей всё шло как по маслу. Маршрут до парка был прямым как стрела, но Данкмар вёл авиетку руками. В ином случае ему пришлось бы уделять слишком много внимания болтливому араукану. Тот не замолкал ни на секунду: рассказывал о жизни ньюатенской богемы. Всё это Данкмар знал и без него, в тех пределах, которые позволяли ему время от времени находить избранников среди бездарных творцов и студентов в вечных академических отпусках. Йирран довольствовался его понимающим хмыканьем и кивками. Глаза его лучились: похоже, он записал Данкмара в друзья.

Парк действительно оказался запружен публикой. Поначалу это Данкмара обеспокоило, но он быстро понял, что досужие юнцы толпятся возле главной аллеи и ждут танц–парада, а дальние дорожки по–прежнему пустынны. Сама церемония открытия проходила на берегу. Её пришлось вытерпеть с начала и до конца. Зрелище, на вкус Данкмара, было слишком крикливое, помпезное и затянутое, конферансье невыносимо фальшивил. Только танцоры радовали глаз. Пресловутые подводные фонтаны – антигравитационные платформы на дне залива, которые включались одновременно и разом выбивали десятки тонн воды в поднебесье, — подвели организаторов, сработав прежде времени. Между началом водяной феерии и появлением голографического фейерверка прошла добрая минута. Солёный дождь успел осесть и вымочить шумных зрителей, русалки и летучие рыбы плескались в пустоте. Непритязательная публика не расстроилась.

Данкмар тоже не особенно огорчился. Во внутреннем кармане пиджака он чувствовал выпуклость пистолета. Предвкушение было восхитительным. Он просчитал время. Йирран в зловонной кишке арколога проснётся как раз к тому моменту, когда в руках Данкмара окажется кортик. «Мы немного побеседуем, — обещал себе Данкмар, снисходительно улыбаясь восторженному араукану. – Я объясню тебе, в чём ошибочно твоё отношение к жизни». Он терпеливо ждал, но чувствовал себя так, словно может убить Йиррана прямо сейчас и намеренно оттягивает сладчайший момент.

Араукан закончил аплодировать очередному дилетантскому действу и обернулся к Данкмару.

— Сейчас танц–парад пойдёт по аллее к главной площадке, — сказал он. – У вас ещё есть время?

— Да, час или два. Я не собирался уходить так быстро, — Данкмар снова улыбнулся.

— Будет неудобно идти следом за платформами, здесь толкотня. Давайте обойдём их по дальней дорожке. Мы как раз успеем к соревнованию ансамблей, а может, даже обгоним парад и займём хорошие места.

«Как ты сговорчив, — мысленно сказал ему Данкмар с долей нежности. – Такой удобный».

— Отличная мысль, — кивнул он.

Йирран поманил его в сторону – туда, где покрытые лишайником скалы подступали к самому берегу. Они миновали нескольких студенческих компаний, вооружённых бутылками, переступили через юнца, уснувшего в корнях псевдо–секвойи, и оказались на узкой тропе, которая уводила под густой полог листвы. Грохот музыки отдалился. «Ещё минута, — считал Данкмар, покусывая изнанку губы. – Ещё несколько минут. Я вернусь тем же путём. На берегу нет никого, кроме выпивох, а им очень легко затуманить зрение. Моя машина на платной стоянке возле ворот». Ему пришлось проделать пару дыхательных упражнений, потому что пальцы от нетерпения начинали дрожать. Йирран ничего не замечал. Он шёл на пару шагов впереди. Он пританцовывал в ритме доносившегося эха, под тяжёлые звуки электронных барабанов, и щёлкал пальцами звонко, как кастаньетами. Вороная грива плескалась из стороны в сторону, косички глянцевито поблёскивали, словно змейки. «Скоро ты перестанешь плясать», — лирически думал Данкмар.

Наконец он задействовал второе зрение.

Музыка стала тише, но отчётливей. Теперь он слышал не только грубый ритм, но и мелодию танца, простую и жаркую. Яркие солнечные пятна перестали слепить; мозаика лучей и теней сменилась ровным тёплым мерцанием. Мир стал внятным и осязаемым. Данкмар ощущал неровности корней в почве, гладкость листьев на колеблющихся ветвях, вибрацию звука под ногами. Жизнь чувствовалась острее: она была подобна иному, скрытому свету. В стволах деревьев она текла голубыми стремнинами, и оранжевыми, искрящимися потоками – в жилах тысяч людей, пришедших на праздник. Оранжевые ручьи сливались в реки. Они были далеко. Данкмар осязал и собственную плоть – близкую, родную, бесценную, но всё же иную, как бы дополнительную к его истинному существу. Он высоко ценил плоть и её радости, но не впадал в зависимость от неё. Второе зрение позволяло по–иному обращаться и с собственным телом: требовать от него собранности и скорости, точности движений, покоя и силы.

Ткань не зашуршала, когда он извлёк из кармана шприц–пистолет.

Йирран всё танцевал впереди, страстный, беспечный, притягательный, полный бегучей крови и высококачественного ресурса. Депозит жизни до востребования. Странным могло показаться то, что второе зрение не открыло Данкмару в нём никаких мыслей: лишь радость движения, зажигательный ритм танца. Но кому, как не Йиррану Эвену, уметь не думать вообще? «Не думай, — ласково сказал ему Данкмар, вкладывая в мысль аккуратный нажим. – Танцуй». Второе зрение подтверждало, что вокруг нет свидетелей. Никто не видит их и не слышит.

Он поднял пистолет.

Йирран развернулся в танце, и Данкмар увидел его белоснежную улыбку и сияющие глаза.

Всё изменилось.

Впоследствии, снова и снова прокручивая в памяти эти роковые секунды, Данкмар силился понять, что же произошло – и не мог. Второе зрение разгоняло его реакцию до сверхчеловеческой, но Йирран каким‑то образом оказался быстрее. Он словно не двигался вовсе, перемещался в пространстве мгновенно, не тратя времени на то, чтобы шевелить конечностями. Только что его узкое сухое лицо было вдали, и вот оказалось совсем рядом, сверкнули оскаленные зубы, точно клыки зверя, чёрные волосы взметнулись, и в глазах Данкмара смешались цвета. Йирран не ударил его ни разу, хотя был очень близко, и Данкмар успел ощутить его запах – совершенно нечеловеческий, лишённый оттенков пота и дыхания запах раскалённого известняка, растёртой листвы и одеколона. Потом был миг темноты, похожий на обморок.

…Данкмар стоял на коленях. Он всё ещё сжимал рукоять пистолета, но не мог поднять его. Вскоре повелительная слабость достигла запястий, и шприц упал в траву. Данкмара трясло, он заваливался назад и не падал только потому, что длинные, страшно цепкие пальцы Йиррана держали его за горло.

— Смотри на меня, — донеслось будто бы издалека. – Смотри на меня…

Уши ныли. Звук булькал и бил, тараном всаживался в барабанные перепонки.

— Посмотри на меня!

«Что это? – думал Данкмар. Мысли текли медленно и безвольно. – Что случилось?» Йирран тряхнул его, Данкмар рефлекторно открыл рот, пытаясь глотнуть воздуха. «Что я… упустил? Он… кто?» Араукан наклонился, приблизил лицо к лицу Данкмара, и тот увидел его глаза, по–прежнему весёлые и дружелюбные. «Он такой же, как я, — вяло предположил Данкмар. – Он заключил договор с безликими и вложит меня в проект». Ему всё было безразлично. Йирран издал досадливое «пфф» и провёл кончиками пальцев по векам Данкмара. Тот содрогнулся. Пальцы были холодными как лёд. В голове чуть прояснилось, но тело оставалось бессильным. Он трепыхнулся, пытаясь сохранить равновесие, и Йирран левой рукой взял его за волосы, сильно и болезненно отдёргивая его голову назад. Теперь Данкмар смотрел на него снизу вверх, задыхаясь, выгнутый полукольцом. Араукан улыбался.

— Я могу задушить тебя, — предложил он, — свернуть тебе шею или вырвать гортань. Выбирай.

Он мог.

В этом Данкмар не сомневался.

Он шевельнулся и попробовал заговорить, но язык не поворачивался во рту. «Безликие предали меня, — подумал он. – Они всегда лгут. Я ошибся не тогда, когда выбрал Йиррана, а тогда, когда связался с ними». Эта полезная мысль явно запоздала.

Улыбка Йиррана стала шире.

— Я пошутил, — беспечно сказал он. – Ты нужен мне, Данкмар.

«Что?!»

— Не бойся. Я буду тебя беречь.

Твёрдые как стальные крючья пальцы разжались. Данкмар упал назад, на подогнутые ноги, и ударился затылком. Слабость отступала медленно. Пытаясь подняться, он несколько минут жалко возился под ногами Йиррана. Голова шла кругом, желудок подкатывал к горлу. Его вырвало. Араукан ждал, потом нашёл в траве его пистолет, наставил на Данкмара и сказал «бум!». Смех его был пронзительно звонким и ввинчивался в уши, как гвоздь.

Данкмар стоял, шатаясь. Костюм его был в пыли. Отчего‑то это казалось особенно унизительным. Йирран смерил его насмешливым взглядом и приобнял за талию, позволяя опереться на себя. Он действительно пах так, как почудилось Данкмару недавно: не живым существом, а горячим камнем, спиртом и мятой. Металлические украшения на плаще Йиррана врезались Данкмару в руку и в бок.

— Идём, — мягко сказал араукан. – Нам нужно поговорить.

Никогда прежде Данкмар не замечал, что резные стулья в его столовой настолько жёсткие. Он сидел, опустив голову и сложив руки на скатерти. Он не переоделся и не снял испачканного пиджака, его грыз внутренний холод, и он чувствовал себя грязным. Йирран стоял у окна. Араукан казался голограммой или ростовой фигурой – стройный, улыбчивый, с охапкой вороных косичек, в почти маскарадном чёрном плаще.

Призрак. Пришелец.

Йирран вёл себя с прежней беззаботностью. Он болтал и шутил всю дорогу и с любопытством разглядывал квартиру Данкмара, чем противоестественно напомнил тому былых случайных любовниц. «Я уже изучал его через второе зрение, и ничего не понял», — Данкмар опасливо косился на тёмный силуэт у окна и пытался размышлять. Йирран присел на подоконник, закинул на него ногу и обнял колено. Он был в высоких ботинках с металлическими вставками и толстыми цепями на щиколотках: обувь, которую носить попросту стыдно, если ты старше двадцати пяти… Несерьёзный, инфантильный человек, вечный подросток из тех, какие мечтают перевернуть мир, но не способны даже найти приличную работу. Беспомощные, безвольные, витающие в облаках, они не заслуживают внимания. От них нет ни вреда, ни пользы. Они ни на что не влияют. Глупые и бесполезные, неприспособленные к жизни люди… Данкмар осторожно потёр шею: железные пальцы Йиррана оставили на ней ряд синяков. Почему Эвен находит удовольствие в том, чтобы выглядеть нелепо? Кто он? Один из партнёров безликих древних? Или… или он сам – один из них? Это могло бы многое объяснить…

— Ладно, — с улыбкой сказал Йирран. На Данкмара он не смотрел. – Давай познакомимся по–настоящему. Нас ждёт… как это называется… долгое и плодотворное сотрудничество.

Данкмар облизнул пересохшие губы. Чеканный тонкий профиль Йиррана был вычернен на фоне окна.

— О тебе я знаю всё, — продолжал гость. – Что касается меня, то меня действительно зовут Йирран Эвен, а остальное – шутка. Я не араукан и, пожалуй, не землянин – в том смысле, как это понимаешь ты. Я ни на кого не работаю, в том числе на себя, но я занят делом. Я поставил себе цель и намерен её достичь. Мне понадобились помощники, и я выбрал тебя.

Данкмар поднял голову. Затеплилась надежда. «Кто бы он ни был, ему нужны от меня услуги. Я умею оказывать услуги. У меня есть шанс… хотя бы выжить. Пока не стоит замахиваться на большее». Йирран обернулся, соскользнул с подоконника и подошёл вплотную к Данкмару. Он был весел или казался весёлым: сейчас Данкмар ничего не мог утверждать с уверенностью.

— Что… – через силу выговорил он, — вам… нужно?

Стоило бы выразиться гибче и деликатнее, более светски, но он ещё не настолько овладел собой. Он даже не мог посмотреть Йиррану в глаза. Йирран опять сверкнул зубами и подвинул соседний стул. Сев, он наклонился к Данкмару, заглядывая ему в лицо, словно животное.

— Понимаешь, — доверительно сказал он, — я ищу одного человека. Его зовут Лито. Лито Чинталли.

Правое запястье Йиррана охватывал домодельный браслет, сплетённый из ниток и бисера. Такие, кажется, дарят друг другу школьники… Данкмар уставился на этот браслет, ощущая себя в театре абсурда. Человек перед ним мог убить его и едва не убил голыми руками. Его тщательно распланированная жизнь хрустнула и дала трещину, он превратился в заложника, он впустил этого безумного павлина в свой дом и теперь отчаянно ищет, какую услугу может ему оказать. Немыслимо. Невозможно.

Данкмар снова поднёс руку к шее.

— Если вам нужно кого‑то найти, — хрипло выдавил он, — то проще всего обратиться в полицию… Наконец, в частный сыск. Я не занимаюсь такими проблемами.

— Ты не понял, — сказал Йирран ещё мягче. – Чинталли – человек вроде меня. Только намного, намного больше меня. Я почти ничего о нём не знаю. Но я знаю, чем он занимается и что оставляет там, где побывал. И я им восхищаюсь. Он для меня – образец. Я мечтаю стать его учеником. Или хотя бы побеседовать с ним за чашкой чая.

Данкмар смотрел на собственные колени. На брюках остались пятна грязи. Самоконтроль восстанавливался, медленно и неуклонно, но он по–прежнему не знал, что делать. Он попал в нештатную ситуацию.

— Почему вы решили, что я могу вам помочь?

Йирран выпрямился и заложил ногу за ногу. Не поднимая взгляда, Данкмар чувствовал, как он улыбается.

— Разумеется, ты не можешь его найти, — признал Йирран. – Даже я не могу. Даже оперативники Лабораторий не могут.

«Что такое Лаборатории?» — мелькнуло в мыслях Данкмара, но он не спросил. Он запомнил и продолжил безропотно слушать.

— Никто не найдёт Чинталли, пока он сам этого не захочет, — объяснил Эвен. – Я собираюсь сделать так, чтобы он захотел.

Данкмар поднял глаза до уровня его рта. Теперь он различал движения тонких губ поддельного араукана, видел металлические погончики на его плечах и причудливую серебряную подвеску на шее. Йирран был выбрит так чисто, словно у него вообще не росла щетина. Под кожаным плащом проглядывала чёрная майка с астрами и черепами, вроде тех, что носили юные приятели Дисайне в «Клумбе» и десятках подобных дешёвых кафе.

— Для этого вам нужен я?

— Именно.

— И… что я должен буду сделать?

Йирран тихо засмеялся.

— Я ждал, что ты начнёшь упираться. Как это ты про меня думал? «Такой сговорчивый и удобный». Ты мне нравишься. Может, мне забрать тебя с собой? Чинталли завёл себе свиту из креатур, а у меня будут люди… Я подумаю об этом.

Последние фразы Данкмар не слышал, охваченный ужасом. Мысли? Йирран читает мысли?! Всё ещё хуже, чем казалось…

— Не бойся, — утешительно повторил Эвен. – Ты не подумаешь ничего такого, что могло бы меня разозлить или огорчить. И… я, пожалуй, кое–чему тебя научу. Возможно. Но вернёмся к делу.

«У меня нет шансов, — думал Данкмар, холодея. – Я в ловушке. Да кто же он такой?!» Он услышал тихий смех Йиррана.

— Кто я? – переспросил тот. – Это так важно? Хорошо, если тебе станет спокойнее, я придумаю что‑нибудь. Я – гость издалека, мечтатель и экспериментатор. Сказал бы, что турист, но туристы возвращаются домой, а я отправляюсь дальше и дальше. Я – скиталец.

— Чинталли уже был здесь однажды, — говорил Йирран. Он поднялся и теперь бродил по столовой, скрестив на груди руки. Украшения на его одежде позвякивали, и от этого звука к горлу Данкмара подкатывала тошнота. – Он был здесь, и поэтому определённым образом знает о том, что здесь происходит. Я иду по его следу. Это давно остывший след, но я взял его… Итак, я рассчитываю на то, что он меня видит. Сейчас я ему безразличен, я – один из сотен тех, кто не может сравниться с ним, и я его не интересую. Но если я покажу ему что‑то необычное, что‑то потрясающее, что‑то, достойное внимания – он может заинтересоваться. Может, он захочет взглянуть на меня, поговорить со мной. Видишь, какой я скромный? Я трезво смотрю на вещи.

Йирран засмеялся, и Данкмар судорожно втянул воздух в лёгкие. Он не помнил, когда в последний раз был настолько бессилен, растерян, раздавлен. Скорей всего, никогда. Он не верил, что Йирран – человек. То, что он говорил о Чинталли, могло быть правдой или ложью, это не имело значения. Единственным, что волновало Данкмара сейчас, было его собственное будущее, и только поэтому он вслушивался в диковатые рассуждения Эвена, вполне достойные ребёнка и любителя комиксов.

— Я много размышлял о том, что я мог бы ему показать, — сказал Йирран.

«Танцевальный фестиваль», — предположил Данкмар, и фальшивый араукан фыркнул.

— Нет, — сказал он, — такие вещи категорически неинтересны. Представление должно быть грандиозным! Звёздные войны подходят.

Насколько бы ни был Данкмар ошеломлён, как бы он ни готовился верить всему, что услышит, но последнее определённо смахивало на бред. Что он имеет в виду?.. Йирран остановился возле стеллажа с хрусталём. Приоткрытые в усмешке зубы жемчужно блестели.

— У вас, — сказал он, — есть такая замечательная штука, как каста марйанне. Это хорошо. Агрессивные религии, всеобщий милитаризм – это тоже хорошо. Религиозная рознь, гражданские войны – это очень хорошо, но недостаточно, чтобы привлечь внимание Чинталли. А вот раса, которую вы называете «кальмарами» — это и есть та пикантная приправа, которая внесёт смысл в наше варево. Но его нужно хорошенько размешать. Настолько военизированная, готовая к любым конфликтам версия человечества, конечно, справится с угрозой. Слишком легко, слишком просто. Я собираюсь внести в историю некоторое оживление.

«Он сумасшедший, — ясно понял Данкмар. – Кем бы он ни был, он давно лишился рассудка – и поэтому гораздо опаснее, чем я мог предположить прежде. Он непредсказуем. Что мне делать?»

— Тайаккан, — сказал Йирран.

— Что?

Эвен закатил глаза.

— «Астравидья» принесла на Эйдос горы новейшего оружия, несколько корпусов марйанне, их высшее командование, самого Ауреласа Урсу – и женщину в теле девятилетней девочки. Ллири Тайаккан. Я знаю, что она за человек.

— Что? – растерянно повторил Данкмар.

Йирран смеялся.

— Говорят, настоящая женщина может из ничего сделать салат, шляпку и скандал. Тайаккан – совершенная женщина: она может из ничего сделать эшелон боеприпасов. Она – уникальный специалист. Именно ей предстоит руководить конверсией промышленности Эйдоса. Я достаточно знаю о военном деле, дорогой Данкмар. Победы одерживает логистика. Тайаккан – такое же супер–оружие, как «Астравидья». Её очень трудно заменить. Я хочу, чтобы ты её убил.

Данкмар сморгнул. Он старался дышать ровно и глубоко. «Это логика безумия, — подумал он, потирая лоб. – Раз так, я буду ей следовать».

— Она – марйанне, — сказал он. – Её немедленно возродят.

— Но потребуется как минимум пять лет, чтобы она вернулась к работе, — возразил Йирран. – Время будет потеряно безвозвратно. Данкмар, я уже рассчитал всё и принял решение. Я просто хочу, чтобы ты это сделал.

— Да, — ответил Данкмар. – Да, конечно.

Улыбка Йиррана стала лукавой.

— Я буду наблюдать за тобой.

— Я понимаю, — покорно сказал Данкмар. – Но это непростая задача. Она – марйанне. Вокруг неё – целые корпуса перерождённых. К ней трудно подобраться.

— Поэтому я и выбрал тебя. Ты – тот, кто сможет преодолеть трудности. – Рот Йиррана растянулся до ушей. – Ты же подобрался ко мне. Ты можешь задействовать свой ресурс. Возможности своего проекта.

Данкмар закрыл глаза. От напряжения у него начала болеть голова. Это страшно мешало думать. В мыслях стоял туман с проблесками неверия и боязни. Он не представлял, что будет делать, не мог спланировать свои поступки даже вприкидку, без критики.

Он всегда стремился к тому, чтобы владеть собой и ситуацией, понимать скрытые смыслы и различать влияния; он привык действовать осознанно и иметь пути отступления. Непонимание терзало его, как рана. Прежде всё было так ясно. Сложно, но стройно и логично; можно было работать над проблемами и решать их. Как поразительно глупо, что он не предвидел – нет, не появление Йиррана, конечно, а то, что в определённый момент ему не хватит опыта и умений. Он должен был понимать, что рано или поздно окажется в ситуации неизвестности, беспомощный, беззащитный, и к этому тоже надо готовиться. Необходимы заранее составленные поведенческие схемы, спокойный, правильно сформированный взгляд на своё положение, настоящая способность принять то, что не можешь изменить, а не только желание избежать этого любой ценой. Данкмар медленно вдохнул и выдохнул, не пытаясь скрыть от Йиррана своих упражнений. Тот только кивнул с одобрением. Данкмар встал, глядя в пол. Жизненно важно было изменить что‑то сейчас – хотя бы позу. Он отошёл и прислонился к стене. Внезапное понимание словно осветило его, прожектором выделив главное: проблема не в том, что происходит, проблема в том, что он оказался не готов. Странно, но он почувствовал облегчение. С этим уже можно было работать.

— Вот поэтому, — заметил Йирран, — ты мне и понравился.

Он шагнул вперёд и, казалось, одним шагом преодолел разделявшее их расстояние. Он вновь стоял перед Данкмаром, настолько близко, что жёсткие, торчащие вперёд лацканы кожаного плаща коснулись его груди. Данкмар не пользовался вторым зрением, зная, что это бесполезно и опасно, но он каким‑то образом ощущал ауру Йиррана, нелюдскую, подобно его запаху: это не было ощущение силы, или уверенности, или спокойствия – перед Данкмаром воздвиглось нечто грандиозное, обладающее древней и грозной историей, собственной жизнью, но не той, что гонит по жилам кровь, а той, что перемещает звёзды.

Йирран пальцем поднял его подбородок и заглянул Данкмару в глаза.

— Я дам тебе время, — сказал он. Улыбка не покинула его лица, но стала отстранённой. – Я буду наблюдать за тобой, но не стану торопить. Не бойся. Просто будь осторожен.

Данкмар не понял, каким образом он исчез. Йирран не выходил ни в двери, ни на балкон. Он пропал, как выключенная голограмма, в единый миг.

Ощущение его присутствия, огромного и чудовищно тяжёлого, таяло очень долго.

Данкмар осел на пол и на несколько минут застыл в подобии тошнотного транса. Потом неловко встал, стянул одежду и отправился под душ. Пальцы не слушались, вялые, словно ватные. Он с трудом отвернул вентили. Прохладные струи стекали по плечам и животу. Они смывали липкий пот страха, но не могли смыть ощущение внутренней грязи, какой‑то осквернённости. Данкмар чувствовал себя изнасилованным. Глубоко дыша, он коснулся ладонями кафеля, потом прижался к нему лбом. Нельзя тонуть в эмоциях, нельзя, это неконструктивно и бесполезно. Сейчас перед ним стоит определённая задача, очень важная задача. Почти как этап проекта. Он должен прогнать лишние мысли, вредные и обессиливающие. «Как я мог это допустить?» Он и не допускал. В этой ситуации от него ничего не зависело. Столь же бессмысленно было испытывать гнев, вновь и вновь возвращаться к брезгливости и раздражению, которые вызывал у него Йирран. Ошибся ли он? Ошибкой можно назвать то, причиной чему – собственная слабость, непредусмотрительность, небрежность. Ошибка – это провинность. «Я не ошибался, — подумал Данкмар, — это важно понимать. Я столкнулся с неизвестным».

Он повернулся. Холодная вода потекла по спине, и дрожь сбежала по телу.

«Я смотрел на него вторым зрением, — размышлял Данкмар, массируя виски. – И я ничего не различил, не понял. Это значит, что он способен обманывать второе зрение. Так же, как я способен обманывать зоркость марйанне». Йирран, страшная тварь, именующая себя Йирраном Эвеном – кто он? На что он способен? Откуда он пришёл и куда двинется?

Что за безумие им владеет?

Данкмар выключил душ и запустил одну из программ гидромассажа. Он сел в полупустую ванну и некоторое время бездумно смотрел в одну точку, ощущая касания клокочущих тёплых ручейков. «Я ни в чём не виноват, — наконец, сказал он себе. – Но я должен извлечь урок. Я подготовлюсь. Я переломлю ситуацию. У меня достаточно разума и сил». Он сполз вперёд, погрузившись по шею. Вода ласкала его тело. Он протянул руку, коснулся половых органов. Вспомнились игры с Дисайне, её маленькие груди и белые волосы, её нежная кожа, ритмичные движения её упругих ягодиц. Тяжёлый переспевший бюст Лианны Кёртис. Развратные губы мулатки–инвесторши. «Как же её зовут? Вроде бы Элиция… Элиция Рейз». Последней сладкой картиной мелькнула прихожанка отца Фрея, безымянная и красивейшая из всех – в грубой строгой одежде, с гладкой причёской; как странно, что перед глазами на сей раз маячили не груди и бёдра, а прядка волос и точёная косточка запястья, но эти‑то невинные детали и были исполнены самой безумной, опаляющей, головокружительной чувственности… Данкмар кончил, откинув голову, и спустя пару секунд встал из воды – мрачный, но освежённый и сосредоточенный.

«Мне надо подумать. Надо вспомнить, о чём он говорил», — Данкмар завернулся в банный халат и вышел на лоджию. Ветер подул в лицо и захолодил мокрые волосы. В Белых Аллеях, вероятно, как раз подходил к кульминации первый день фестиваля, и танцевали все, кто был для этого достаточно трезв. Возможно, Йирран вернулся туда и теперь развлекается, яркий и нелепый, ничем не отличающийся от бестолковых юнцов. Как вышло, что он обрёл непостижимые силы?

Кто вообще может такими силами обладать?

На это у Данкмара имелся только один ответ: безликий или партнёр безликих. Какую бы чушь ни нёс Йирран о своих странствиях и о Чинталли, одно можно было сказать точно – он связан с безликими древними. «И с этим тоже можно работать», — подумал Данкмар, плотнее запахивая халат. Если Йирран действительно некогда подписал договор, он сумел обрести ресурса больше, чем Данкмар мог даже мечтать. Каким образом? Навряд ли предлагая безликим избранников: потребовались бы миллионы жертв. Альтернативой кровавым дарам были дары эмоциональные – сильные, глубокие, продолжительные переживания. Данкмар совмещал оба типа приношений, когда выдерживал своих избранников на рабочей площадке, позволял им сполна проникнуться отчаянием и предчувствиями смерти. Но для безликих это было лишь приятным необязательным дополнением к настоящей жертве. Чтобы они расценили эмоциональный дар как существенный, подходящие чувства должны были захватывать целые народы. Такой дар планировал принести Данкмар, раскрыв в нужное время тайну Ландвина. Если Йирран – партнёр безликих, он сумел реализовать подобный дар раньше. «Он сказал, что предпочитает работать с процессами, — вспомнил Данкмар. – Направлять процессы». Всё сходилось.

Где и когда?

В Тауантинсуйю, предложив безликим ярость сепаратистов и упорство правительственных войск? Нет, непохоже. Огонь мятежа тлеет там веками. Безликие разорились бы на столь щедрых дарах.

Где совсем недавно бушевали беспримерные страсти – ужас и отчаяние, гнев и бешенство?

Ответ оказался так прост, что Данкмар криво усмехнулся.

Магна.

История эвакуации Магны ввергла в истерику едва ли не всё человечество. В глухих деревушках и заштатных городках люди, никогда не поднимавшие глаз к звёздам, нет–нет, да и вздохнут о том, что потеряна целая колония, целая планета… Тогда получается, что Йирран – уроженец Магны. Но как он сумел обратить себе на пользу катастрофу космических масштабов? «Это уже неважно, — решил Данкмар, возвращаясь в комнаты. – Это пустое». Он закрыл двери лоджии и остановился, озирая столовую. Неуютное чувство когтем царапало в груди. Полчаса назад Йирран был здесь и мог вернуться в любую секунду, просто очутиться посреди его жилища и сказать: «Я наблюдал за тобой, и мне не понравились твои мысли». Данкмар тяжело вздохнул и решил, что если выберется из переделки живым, то обменяет квартиру. Здесь он больше жить не станет. «Отличная мысль», — заметил он не без досады. Оставалось только уцелеть.

Он почему‑то знал, что Йирран сдержит слово. Йирран не будет его торопить и не возникнет перед ним ни сейчас, ни в ближайшее время. Это просто не нужно ему, и потому – неинтересно.

Данкмар прошёл в кабинет. Экран терминала включился, распознав хозяина, но тот не стал возвращаться к работе. «Что дальше? – подумал он, устраиваясь на диване. – Всё складывается довольно стройно. «Звёздные войны подходят», — сказал Йирран. И вправду, одна звёздная война уже подарила ему бездну ресурса. Ресурса никогда не бывает много. Если Эйдос повторит судьбу Магны, Эвен станет ещё могущественней – конечно, вовремя приняв для этого меры. Те меры, которые он уже принимал. Я должен понять, что он собирается делать. Что он на самом деле планирует. Ясно, что он хочет создать марйанне сложности. Это нужно ему, чтобы усилить чувства эйдетов – сейчас мы слишком полагаемся на защиту Урсы. Но это – не главное». Данкмар откинулся назад, прикрыв глаза. Был и второй вариант, с Йирраном – безликим, но он казался всё менее вероятным. Какую цель мог бы преследовать такой безликий? Просто выбить Данкмара из колеи, устроить ему проверку? Позабавиться? В этом нет смысла. Безликие реализуют собственные проекты и делают это методично, без сюрпризов.

Итак, Йирран – магнианин, попавший на Землю на борту «Астравидьи», и там шутки ради превратившийся в араукана… Хотелось бы знать, конечно, кто такой Лито Чинталли, и что за Лаборатории отправляют таинственных оперативников ему вслед. Но это – пустые размышления, бесцельные упражнения разума. Они никак не помогут в решении главной задачи.

Разумеется, Данкмар не собирался убивать Ллири Тайаккан.

Он собирался убить Йиррана Эвена.

Эйдос. Прекрасная, живая, гостеприимная планета, одна из первых колоний человечества за пределами Солнечной системы. Планета, окровавленная десятком войн, содрогающаяся в огне религиозной розни. Богатый, блистающий, драгоценный мир. Йирран вёл его к гибели, а Данкмар хотел ему помешать. Данкмар любил Эйдос. Он хотел сохранить его для себя и владеть им вечно.

Это было конечной целью проекта. Это, а не бессмертие в форме безликого древнего, и уж тем более не силы второго зрения, пусть и столь удобные в быту. Данкмар обговорил условия с представителем сил, и тот официально внёс их в договор. Глупо было бы желать бессмертия, не зная, чем собираешься заниматься. Данкмара не прельщало простое существование в сонме безликих духов за преградой. Он хотел стать властителем места – незримым хозяином Эйдоса. Отнюдь не он первый изъявил подобное желание: его предшественники давным–давно разделили на имения Землю. В определённом смысле ему повезло, что он родился не на прародине человечества. Там он мог бы рассчитывать в лучшем случае на город, а то и вовсе на пару зданий или какую‑нибудь рощицу. Но колонии ещё никому не принадлежали. Он был первым; и он мог распространить себя на целую планету. Завидная карьера и превосходное посмертие. В это стоило вкладываться; над этим стоило работать.

И вот теперь какой‑то пришлец, самоуверенный и безумный, пытался разрушить всё, что Данкмар построил.

Страх наконец отступил, и мысль заработала. Данкмар открыл глаза. «Я справлюсь, — подумал он. – Я уже знаю способ. Мне нужно забрать свой кортик».

Согласно легендам, кортиком марйанне можно было убить безликого древнего. Сейчас об этом если и вспоминали, то лишь ради шутки. Сами марйанне любили посмеяться, но никогда не опровергали слухов и не разоблачали мифов о себе. В обществе считалось, что они просто не снисходят до таких глупостей. Но настоящая причина была в том, что многие легенды говорили правду. Марйанне действительно видели безликих. Они действительно могли их убивать – и время от времени убивали. Это подтверждали даже некоторые канонические Святые Вести. Из рук Тауриля Военачальника пречистые солдаты получили два дара Господа Воинов: часть Его мудрости, чтобы сохранять память в перерождениях, и часть Его силы – чтобы уничтожать Его врагов. Данкмару было любопытно, когда в последний раз безликий погиб от руки марйанне. Этого он не знал, но знал, насколько тревожно безликие реагируют на освящённое оружие и как сладко им видеть его осквернение. Кортик с перебитой надписью при осуществлении выбора увеличивал выход полезного ресурса во много раз.

Но этот кортик по–прежнему мог убить безликого древнего.

Или того, кто заключил с ними контракт.

Данкмар сухо усмехнулся, перебрался за стол и начал работать с почтой.

К половине седьмого вечера он был на вокзале Эйснер. Ландвин исполнил обещанное в точности. Хороший знак: несмотря на то, что он вступил в ряды полноправных партнёров, он по–прежнему почитал и боялся Данкмара. По пути на вокзал Данкмару пришёл в голову ещё один план действий, ужасающе дерзкий, но вполне разумный – и Ландвин был его ключевой частью. Уже то, что мысль работала и находила возможные варианты, восстанавливало в Данкмаре уверенность и бодрость духа. Полноценный замысел обязательно должен был содержать три элемента: основной способ решения задачи, способ альтернативный и путь отхода на заранее подготовленные позиции. Сейчас Данкмар не имел ни пространства для манёвра, ни маршрутов для отступления, но запасной план у него уже появился.

Копьё Итариаля.

Марйанне привезли на Эйдос величайшую святыню вигилиан. Неважно, когда на самом деле было изготовлено Копьё: его сила всё равно огромна. Копию можно заказать или даже попросту купить в церковной лавке. Данкмар не сомневался, что реликвии уже штампуются сотнями и освящаются заводским способом. Повинуясь приказу учителя, Ландвин заменит тысячелетнюю подделку на подделку новенькую, едва из‑под пресса. Издалека, сквозь стекло разницу смогут увидеть только марйанне… но Данкмару и не потребуется много времени.

Это нужно было хорошо обдумать.

Фрей тщательно завернул кортик в какие‑то пакеты. Случайно приметив свёрток, никто не догадался бы о том, что лежит внутри. Но, открывая камеру, Данкмар настолько нервничал, что развернул часть упаковки прямо на месте. В глубине души он опасался, что Фрей обманет. С осуществлением выбора его зависимость от Данкмара стала чисто эмоциональной, и хотя для Ландвина этот крючок был достаточно надёжным, Данкмар всё же в нём сомневался. Он сам на месте Фрея использовал бы любую возможность, чтобы расправиться с наставником–манипулятором. «Попав при этом в ловушку, — заметил сам себе Данкмар. – У меня есть ещё туз в рукаве». Ландвина ждали кое–какие неприятные новости.

Данкмар написал ему и назначил встречу на четыре. «Вечером» это могло считаться с натяжкой. Данкмар понимал: нельзя торопиться и ни в коем случае нельзя показывать Фрею, что тот необходим ему, но тень Йиррана нависала, как крышка гроба. Данкмар никак не мог повлиять на безумного скитальца, он не смог бы ни убедить, ни умолить его. Он не знал, сколько времени дал ему Йирран, и жаждал как можно скорее получить Копьё. Потом всё будет зависеть от его самоконтроля – мучительно трудная, но всё же выполнимая задача: не думать об убийстве до момента убийства…

И ещё – от удачи.

Данкмару с детства не нравилась концепция «удачи». Она подразумевала, что в каком‑то проценте случаев победителем оказывается тот, кто не заслуживает победы – тот, кто не готовился к ней и даже не знает, как с ней обращаться. Это представлялось несправедливым. При несчастливом стечении обстоятельств разумный подход позволяет удовольствоваться меньшим выигрышем. Только дурак ставит на карту всё, готовый всё проиграть. А сейчас Данкмар оказался именно в таком положении. Его работа, его проект, его жизнь зависела от того, насколько результативным окажется единственный удар лезвия… Оставалось лишь напоминать себе, что не он инициировал ситуацию, и что раздражение ничем ему не поможет.

Всю дорогу до загородной виллы Ландвина он занимался дыхательной гимнастикой, доверив управление автоводителю. Авиетка поднялась выше обычных маршрутов, ложась на прямой курс к горам. Два десятка минут Данкмар не видел в окнах ничего, кроме глубокого неба и безмерно далёких, сияющих снежных вершин. Эйдос, прекрасный и цельный, словно произведение искусства. Частная собственность Данкмара Хейдры. «Я уже выплатил значительную часть суммы, — подумал Данкмар не без удовольствия. – Всё это – моё». Амортизационное кресло под ним сдвинулось, когда машина устремилась вниз. Данкмар попытался представить, как будет чувствовать себя, став безликим: его сознание распространится на всю планету, он станет внимать всему, что происходит, и мягко, неощутимо направлять, куда пожелает… он создаст отличные условия для бизнеса; может, сделает Эйдос финансовой столицей человечества, а может, просто свободной стартовой площадкой… Он запланирует кризисы, не слишком частые и не регулярные: злоба тех, кто принуждён сокращать потребление, и отчаяние тех, кто потерял всё – отличная, сытная и здоровая пища для безликого. Подобные эмоции действительно захватывают целые народы. Вполне вероятно, что он даже сумеет обойтись без крови или удовольствуется естественными самоубийствами. Всё‑таки жертва смертью – это чересчур радикально…

Ландвин вышел на крыльцо, ожидая его, и это тоже порадовало. Но, закрывая дверцу машины, Данкмар испытал смутную тревогу: сегодня Фрей выглядел ещё болезненней. Глаза его покраснели и воспалились, он был небрит и неряшливо одет. С чего это отец–командир утратил свой артистический лоск? Так‑то он готовится встречать важного гостя?.. «Какие новости он мне припас?» – с досадой подумал Данкмар. Меньше всего он сейчас хотел решать проблемы Ландвина. «Надеюсь, это его личные проблемы», — заключил он, широким шагом приближаясь к ученику. Тот с надеждой подался вперёд, бледное лицо его осветилось.

— Идёмте, идёмте же, — порывисто проговорил он. – Я должен… сообщить вам нечто важное.

Хмурясь, Данкмар последовал за ним в дом.

Интуиция и второе зрение словно вскрикнули разом. Он вздрогнул. Предчувствие опасности нахлынуло на полушаге. Мелькнула доля секунды, пока у него ещё оставался шанс отпрянуть, выбежать из коттеджа, возможно, успеть к машине, возможно, поднять её… Этот шанс он упустил и не сожалел о нём. Ему всё равно пришлось бы вернуться. Поведение, достойное испуганного животного, ещё никого не спасло. Оно лишь уронило бы его достоинство. Йирран уже досыта накормил его унижениями. Данкмар подумал только, что нужно было взять с собой кортик.

Дверь захлопнулась.

Замок щёлкнул.

— Это он, — угодливо пролепетал Ландвин и неуклюже согнулся. Движение больше напоминало попытку сжаться и спрятаться, нежели поклон. Данкмар ощутил презрение. Он знал, что Ландвин от многого зависим и во многом уязвим, но Ландвин на зависть эффектно умел преподносить себя. Он казался человеком эмоциональным, но целеустремлённым и уверенным – и гляди‑ка, так быстро впал в подобострастие и ничтожество… Постыдная слабость, пускай и перед одной из безликих древних. Живым существам безликие внушают естественный страх; этот страх, подсознательный и звериный, легко обуздывается тренированной волей.

Она стояла на широкой лестнице, строгая и ошеломительно прекрасная – гостья отца–командира Фрея, которая не была ни прихожанкой его, ни даже человеком. «Я не понял этого при дистанционном разговоре, — отметил Данкмар. – Неудивительно: их можно видеть только вторым зрением, а по телефону оно не транслируется. Удивительно другое: Фрей в это время был в ризнице. Как она смогла войти в храм?!» Потом он вспомнил, что даже скверное потоковое видео не могло скрыть поразительной красоты и эротической притягательности суккуба. Сейчас, вблизи, впечатление усилилось во много раз. Данкмар оценил иронию безликой, выбравшей для воплощения образ едва ли не монашенки – юбка в пол, грубый китель, жёсткий воротничок под горло. Действительно, зачем ей, чистому сгустку сексуального влечения, внешняя атрибутика? Любопытно было следить за собственными инстинктами: боязнь и желание смешивались в причудливых пропорциях.

Но что ей здесь нужно?

Безликая спустилась по лестнице так плавно, словно стекла по ней, не переступая ногами. Её тёмно–алые сладкие губы не улыбались, а бездонные чёрные глаза были холодны и пусты. Несмотря на суровый вид гостьи, к этому моменту Данкмар уже совершенно успокоился. Он подписал контракт с одним из собратьев этой безликой. Условленное исполнялось согласно как букве, так и духу. У высоких договаривающихся сторон не могло быть претензий друг к другу.

Итак, зачем она здесь? «Ландвин, — брезгливо подумалось Данкмару, — что ты натворил?»

— Данкмар Хейдра, — прозвучал её чистый низкий голос. – Я пришла к тебе.

Данкмар выпрямил спину и поднял голову: избранное тело безликой оказалось высоким. Она остановилась в двух шагах от него. Образ её едва приметно плыл и искажался, как бывает с некачественными голограммами. Но гостья из‑за преграды была реальна не менее, чем любая живая женщина: визуальный эффект возникал из‑за чуждой, противоестественной, противоположной природы той сущности, что добровольно заключила себя в эту плоть. Данкмар подозревал, что замечает его лишь он, обладатель второго зрения.

— Чем обязан, госпожа? – спросил он спокойно.

Густые ресницы суккуба опустились и поднялись. Данкмару стоило усилий смотреть ей в лицо: не потому, что безликая внушала страх, а потому, что её грубое одеяние не могло скрыть сладострастных очертаний её тела. Она олицетворяла равно влечение самца к самке и мечту мужчины о женщине. Она была совершенна.

— Ландвин Фрей призвал меня, — сказала она. – Ландвин Фрей получил то, что хотел. Теперь он с нами. Но моя работа не закончена. Я – посланница. Я пришла к тебе.

Данкмар пожал плечами.

— Я готов выслушать.

— Ландвин Фрей призвал меня, — повторила суккуб. Её речь была медленной, скорее шепчущей, чем напевной. – Но его сил недостаточно, чтобы привести других. Других приведёшь ты.

Она шагнула вперёд. От неё исходил аромат окаменевшего мёда и сладкого молока. Данкмар вновь пожалел, что оставил кортик в машине. Оружие марйанне заставило бы безликую вести себя смиренней.

— Зачем мне это? – спросил он, взяв тон ещё более спокойный, почти расслабленный.

— Я дам знания. Я дам возможности, какие пожелаешь.

Данкмар принудил себя отвести взгляд и осмотрел ландвинов интерьер, дорогой, но слишком, на его вкус, новомодный. Он чувствовал, как хозяин дома пытается спрятаться за его спиной. Манящий аромат суккуба втекал в ноздри, и мурашки бежали по коже, волосы приподнимались, подводило живот. Член напрягся. «Ландвина одолевает страх, — подумал Данкмар, усмехнувшись, — а меня, скорее, желание. Который из инстинктов коренится глубже?» Рабом инстинкта он не был никогда, и сейчас забавлялся, свысока наблюдая за собственным подсознанием.

— Предположим, мне понравится твоё предложение, — сказал он суккубу. – Но я хочу знать, зачем это вам. Кого ты хочешь привести из‑за преграды?

— У них есть имена. Они ничего не скажут тебе.

— Что это за создания и что они намерены делать здесь? Ты ведь знаешь, что Эйдос наводнён марйанне. Вы не боитесь встретиться с ними?

Он сам не понял, как это вышло, но он снова смотрел на суккуба. Её кожа была бархатной даже на вид.

— Это не имеет значения, — сказала безликая. – Придут мои братья. Они могущественней, чем я. Нам предстоит работа.

Суккуб подняла руку, изумительно красивую и тоже лишённую фетишистской атрибутики – без колец и браслетов, с короткими нежно–розовыми ногтями. Каждое движение её пальцев напоминало о сексуальных ласках, и обнажённая кисть казалась непристойной. Могла ли косметика сделать её прекрасней? Откровенная одежда – притягательнее?..

Стены дома поплыли и начали таять. Цвета смешивались. В глубине истончившегося вещества набухало иное – серое, неживое, но постоянно движущееся. Ландвин испустил вопль ужаса. Зал коттеджа становился всё теснее. Ещё можно было видеть лестницу, двери, окна, но всё это превратилось в плоский рисунок, и он искажался, словно некто пропускал его через цифровые фильтры, один за другим: искажение, резкость, инверсия цвета, размытие, размытие, размытие… Данкмар нахмурился и вновь подумал: «Я должен был взять с собой кортик».

— Я хочу знать, — твёрдо сказал он и повёл ладонью, отодвигая плывущую на него серость.

Сверху, снизу, со всех сторон вспыхнули неведомые глифы, властительные символы призыва. Их создала безликая, но она не могла пробить ход в преграде. Ей нужен был человек и его слово.

— Приведи их, — приказала суккуб.

— Данкмар, умоляю вас! – пискнул Ландвин где‑то позади.

Данкмар поморщился.

— Ты не напугаешь меня, — сказал он безликой.

«Странно, — думал он, — что она не пытается меня соблазнять. Не уговаривает». Впрочем, он мало знал о нравах обитателей той стороны. Легенды и трактаты древних состояли по большей части из фантазий, в том числе эротических. Суккубы в них походили на шлюх из ближайшего борделя или сочных соседок тех иссохших бородатых демонологов; кто знал правду – не распространялся о ней.

Ландвин просеменил поближе к наставнику и уцепился за его рукав.

— Умоляю, — скулил он, — сделайте, что она говорит. Я не могу… это ужасно… я не могу больше…

Данкмар стряхнул его с себя.

— Зачем ты здесь? – с нажимом проговорил он, глядя на безликую прямо и холодно. – Кто придёт за тобой? Зачем? Ты сказала, что дашь знания. Я хочу получить их.

И суккуб оказалась ещё ближе, теперь она стояла вплотную, пристально глядя в глаза Данкмару, опаляя его теплом тела, удушая пряным возбуждающим ароматом; её повелительная красота гнела, как тяжесть. Ландвин застонал: ему некуда было бежать. Он рухнул на пол и по–собачьи прильнул к ногам Данкмара.

— Хорошо, — сказала суккуб, — пусть это станет договором.

Данкмар, продолжая смотреть ей в глаза, пнул Ландвина каблуком: его одолевала гадливость.

— Я здесь для того, чтобы наблюдать и искать решение, — ровно, размеренно произнесла безликая. – За мной придут Кагр, демон войны, и Улс–Цем, демон разума. Мы придём по приказу величайших сил. Так нужно, ибо здесь – скиталец.

Данкмар содрогнулся.

Меньше всего он ждал – этого. Холод пробежал по спине. Он слишком хорошо помнил, кто называл себя скитальцем и что он сделал. Неужели?..

— Что? – выговорил он. – Чего вы хотите от скитальца?

Безликая слегка наклонила голову.

— Мы хотим, чтобы его не было.

Данкмар отступил на полшага и едва не споткнулся о Ландвина: тот тяжело, со всхлипами, дышал и, похоже, не понимал уже ничего. Данкмар стиснул зубы. «Йирран, — подумал он с глухой ненавистью, которая уже перерождалась в ликующее торжество, — Йирран, ты, кажется, где‑то ошибся. Ты больше не нравишься безликим древним. Ты мёртв. Мы тебя уничтожим. Я тебя уничтожу».

— Если это так, — отрывисто сказал он суккубу, — если это так, я сделаю то, что ты хочешь. Я готов сотрудничать. Я видел скитальца. Наши желания совпадают.

Несколько мгновений длилось молчание.

Потом суккуб улыбнулась – самой чудесной, самой чарующей улыбкой, какую только можно было вообразить. Тёмные глаза заискрились. Созданный ею морок развеялся; пространство стало ясным, внятным, определённым, воздух очистился и будто хрустел от свежести. Угольные линии глифов чернели на потолке и досках паркета.

— Хорошо, — сказала она Данкмару и вдруг непринуждённым жестом протянула ему руку – словно обычная женщина, клиентка или деловая партнёрша. Удивлённый Данкмар принял ладонь суккуба. Её пожатие оставило чувство, словно он коснулся нежной груди или бедра – интимной, сокровенной части женского тела. Пушистые ресницы безликой дрогнули.

— Я – Ликка.