Защитник на полставки

Глава 4. «The doc, the maid and the proposal»

Все вокруг потемнело. Звуки штаба и голоса новых знакомых и Ван Райана растворились в слабом гуле климат-контроля.

Теперь я слышала, как где-то рядом шелестят страницами дел, и кто-то тихо переговаривается. Стоило мне открыть глаза, как я увидела перед собой мир через фиолетовые кристаллы, встроенные в обруч.

Мисс Андервуд помогла мне его снять, после чего я согнулась в кресле почти пополам. Выход из чужих воспоминаний оказался неприятным и даже болезненным. Или это зависело от характера воспоминаний?

Я сидела и сосредоточенно массировала виски. Мария и Эндрю прошли через все это. Через этот ужас, но Айрис… То, что было с Айрис, произошло намного раньше. Когда она была практически ребенком…

– Мисс Андервуд, – мне нужно было услышать ответ на один вопрос, как бы ни среагировала старшая смены, – скажите, это дело закрыто?

Сперва сотрудница недовольно оскалилась, но потом поправила очки, склонила голову и произнесла:

– Нет, боюсь, что нет…

Спросить про дело о покушении на семью Бах мне уже не хватило ни наглости, ни смелости. Значит, Симону Кейн так и не поймали…

– Спасибо большое, – искренне поблагодарила я, и это как будто заставило Виолу Андервуд смягчиться. – А который сейчас час?

– Почти одиннадцать, – равнодушно произнесла она.

– Твою мать! – вырвалось у меня, и я поспешила подняться. – Извините, мне нужно идти.

«Опаздываю, опаздываю…» – только и крутилось у меня в голове, пока я покидала архив.

Ван Райан будет недоволен. Снова. Интересно, ему уже доложили, где я была и что тут делала? Даже если так, я думаю, что найду способ отбрехаться. А вот с Джен ему лучше не пересекаться. Она еще неопытна в вопросах ментального контроля, и это может привести к раскрытию нашего маленького плана.

Загрузившись в лифт, я закрыла глаза и тяжело вздохнула. В голову лезли картинки из воспоминаний Айрис и Эндрю. И все чаще перед глазами всплывала хитрая улыбка Юргена Вульфа.

Мимо охранников и Кэрол я пролетела, как пуля, скороговоркой повторяя: «Мне назначено». Впрочем, они были в курсе. Сомневаюсь, что иначе меня бы кто-нибудь пропустил.

И вот я стою перед огромной двустворчатой дверью в кабинет директора и нервничаю, куда сильнее, чем мне бы хотелось.

Стоило только поднять руку и приготовиться постучать, как из селектора на столе у секретаря послышался голос Ван Райана.

– Передайте мисс Джозефсон, что она может войти.

Впрочем, передавать Кэрол мне ничего не стала, а просто раздраженно кивнула на дверь.

Набрав побольше воздуха в легкие, я переступила порог кабинета и плотно закрыла за собой дверь. Это нервозность? Собственно, не имеет значения. Мне просто не хотелось, чтобы хоть кто-то еще слышал наш разговор.

Ван Райан снова восседал на положенном ему месте, правда, по левую и правую стороны стола уже выросли две ровные стопки бумаг. Перед ним стоял раскрытый ноутбук, отбрасывая холодное свечение на и без того бледное лицо. А в руке он держал канцелярский планшет, к которому крепилась развернутая, спадающая на стол сводка с какими-то графиками.

Директор обрел тот внешний вид, к которому я привыкла: привел в порядок одежду, облачился в пиджак и заново собрал волосы.

Драйден смерил меня тяжелым взглядом, продолжая держать в руке планшет:

– Значит, ты была в архиве…

И на вопрос это похоже не было.

– Быстро у вас тут новости распространяются… – немного фальшиво удивилась я.

– Я просил лично докладывать мне, когда кто-то просматривает это дело. И меня очень интересует, зачем Айрис дала тебе пароли?

А теперь главное врать максимально вдохновенно. Быть может, так ему труднее будет уловить подвох.

– Мисс Бах хотела, чтобы я воочию увидела, какой характер будет носить моя работа, – сказала я с сарказмом. – И я впечатлена. Прямо до самой глубины моей демонической души!

– И? – Ван Райан продолжал сверлить меня взглядом.

– И она рассказала мне кое-что, о чем ты умолчал ранее, – я решила попытаться перевести тему и выказать недовольство. – Например, о том, что Эдвин, брат Валери, был из Бересфордов. Как и она сама.

Он отложил планшет и неторопливо сцепил руки перед собой в замок. На самом деле, Айрис сказала не совсем это, но не догадаться было сложно.

– Я не посчитал эту информацию необходимой.

Сейчас лучше сыграть на эмоциях. Это поможет мне потянуть время. Пусть думает, что я зла. Да я и была бы зла, если бы не то, что мне пришлось только что увидеть.

– Какую еще информацию ты не посчитал необходимой?! Что Кроу должен был стать Защитником Юргена Вульфа, а вместо этого оказался рядом с Барбарой? Или о том, что ты сам вел какие-то переговоры с моей семьей? И под семьей я имею в виду Армана и Дагмару…

Кажется, сработало. Выражения лица Ван Райана стало отсутствующим. И он молчал. Несколько секунд, которые показались мне невероятно долгими.

– Мистер Кроу, – начал Драйден медленно и с нажимом, – никогда и ни за что не предаст Барбару. Можешь быть в этом уверена. А Арману я предлагал ровно то же самое, что и тебе. Работу в моей организации. Даже тогда, когда он уже лишился всех своих сил и стал человеком.

Он лжет? Насчет Защитника Барбары, кажется, нет. Но вот насчет деда… Тут что-то другое. Будто Драйден чего-то не договаривает.

– Хорошо, – пока Ван Райан не вернулся к старой теме, я решила пойти напролом и направилась прямо к директорскому креслу решительным шагом. На долю секунды мне показалось, что его брови чуть приподнялись, будто он этого не ожидал.

Я подошла ближе и увидела, что один из ящиков его стола открыт, и прямо на виду лежат те самые перчатки из кожи дракона.

– А теперь, может, расскажешь, почему тебе приходится носить их? – я кивнула на ящик.

Драйден откинулся в кресле и улыбнулся. Но эта улыбка не была приветливой. В ней было слишком много оттенков, которые я не могла распознать. Недоверие, легкое благородное раздражение и что-то еще… Возможно, усталость?

– Да-а… – он растягивал слова в несвойственной ему манере, – кажется, ты действительно давно ждала этого разговора…

– Ответь на вопрос до конца. Хотя бы, мать его, на один!

Он очень долго молчал, смотря на свои сцепленные в замок пальцы. Я чувствовала, что еще немного, и начну отбивать чечетку носком ботинка. Ван Райан не хотел говорить, но сказать что-то ему пришлось бы.

– Как ты могла догадаться, я отмечен человеческой кровью, – с неохотой произнес Драйден. – Отмечен ею так, как может быть отмечен только вампир…

Я поняла, что мои глаза все же непроизвольно чуть расширились, хоть и пыталась сохранить лицо.

– Н-но, это же было давно… ведь так? – почему-то это выбило меня из колеи, и я склонилась вперед, упершись рукой в директорский стол.

– Похоже, этого достаточно… – мне впервые с момента откровений на озере показалось, что он говорит с чувством вины в голосе.

Стоя все в той же напряженной позе, я пыталась не принимать его слова близко к сердцу. Мы все еще ведем игру. И мне его не перехитрить, а значит, нельзя молчать. Нельзя позволить ему задавать вопросы. Но прийти в себя от услышанного было непросто.

– Зачем Айрис говорила с тобой? – он все-таки успел спросить.

– Понятия не имею! У вас с ней какая-то своя особая связь! Она говорила со мной, будто знает меня, если не всю жизнь, то полжизни точно!

Нестройно. Я слишком нестройно лгу. И больше от досады и безысходности заглянула в монитор его ноутбука. Синий, с эмблемой ФБР десктоп был почти девственно чист. Только пара ярлыков и документов, расставленных словно неумело. Мозг зацепился за это и тут же выстроил цепочку.

Мое лицо стало недоуменным, кажется даже без особых попыток прибегнуть к актерству.

– Ван Райан? – произнесла я глупым и странным тоном, указывая пальцем в монитор. – Ты что… не умеешь этим пользоваться?

– И почему ты пришла к такому выводу? – произнес он чуть эмоциональнее обычного.

Только вот это не звучало уверенно. Скорее уж так, будто у него вот-вот начнется мигрень.

– Нет, серьезно, ты видел свой рабочий стол? – теперь уже меня было не остановить. – Ученик младшей школы его лучше скомпонует! И поставит любимые обои! Ну, ладно! Огнестрельное оружие освоил, вождение тоже. Освоишь и это. Со временем…

Драйден смотрел на меня. Ему явно не нравился ни мой тон, ни то, что я сказала. Сцепленные в замок пальцы чуть дернулись. Пару раз мне вполне неплохо удавалось вывести его из себя. Но именно сейчас это может быть действительно полезным.

– Слушай, – продолжила я, не давая ему расслабиться и стараясь тянуть время, – а какой последний фильм ты смотрел? Нет, ну до безумия интересно!

– «Апокалипсис сегодня»[22], – безразлично ответил Ван Райан, лишь бы отделаться от меня.

Военная драма с философским подтекстом, ну что же еще он мог смотреть?

– О-о-о! – и мне пришлось присвистнуть, дабы усилить эффект. – Смотрю, ты следишь за «новинками» кинопроката!

Драйден прекрасно понял мой издевательский тон. Его глаза лишь сузились.

– Тогда советую еще «Список Шиндлера»[23]! Он черно-белый! Будет привычнее!

– Сомневаюсь, – перебил меня Ван Райан, – я встречал Оскара Шиндлера лично… И не питаю иллюзий по этому поводу.

– Ну, тогда «Спасение рядового…[24]»

Он резко хлопнул крышкой ноутбука.

– Все, довольно! – Драйден поднялся с места. – Я не намерен больше участвовать в твоих упражнениях в остроумии… Нам пора в лабораторию.

– Зачем?! – я отшатнулась от стола, невольно прижимая к груди папку с документами, словно могла закрыться ею, как щитом.

– Плановый медосмотр, – нехотя произнес он, вновь натягивая перчатки. – Специально для тех, кто может быть потенциально опасен.

– Погоди-погоди, – Ван Райан вышел из приемной и последовал к лифту через зал с колоннами, а я пыталась поспевать за ним, – ты это серьезно, про медосмотр?

– Абсолютно серьезно, – бросил он через плечо, продолжая идти вперед.

– И что же именно со мной будут делать? – я была совершенно морально не готова, к тому, что кто-то будет меня исследовать.

– Честно говоря, – Драйден замедлил ход, что уже не означало ничего хорошего, – я не могу знать наверняка. Когда речь заходит о гибридах, доктор… становится излишне любопытен.

У меня едва не приключилась икота после его ответа, но больше директор не проронил ни слова, так как мы приближались к лифту. Охранники при виде начальства вытянулись по стойке смирно и отсалютовали. Ван Райан молча кивнул.

Перед нами раскрылась стальная кабина, и мне пришлось встать как можно дальше от директора, чтобы ненароком его не задеть.

Думая о том, к каким последствия это могло бы привести, мне всякий раз становилось неловко. Поэтому я уперлась спиной в стену и снова прижала папку к груди.

Как только лифт тронулся, я все же решила переспросить.

– Доктор? Что за доктор?

– Доктор Джеремия Розенфельд, – Ван Райан тоже держался от меня на почтительном расстоянии, стоя у противоположной стены кабины и также скрестив руки на груди. – Новый глава лаборатории ФБР.

– Что случилось с предыдущим ее главой?

– Покинул свой пост… – Драйден отвел взгляд и посмотрел на панель управления лифтом.

Я открыла рот, чтобы задать вполне закономерный вопрос: «почему?», но лифт уже приехал на шестой этаж, где и находилась та самая лаборатория.

И это был первый отдел из всего Бюро, где меня буквально огорошила белизна стен. На контрасте с темными интерьерами директорского этажа и архива, а также гранитно-серым холлом этот ослепительно-белый цвет совершенно съедал мозг и глаза.

Почти у самого лифта располагалась круглая стойка дежурного персонала, которую словно в невидимый квадрат заключали четыре тонкие гладкие колонны – две со стороны лифта, две сзади.

У дежурной зоны суетилось несколько работников в таких же ослепительно-белых, как и все тут, халатах. Но их одежда отличалась от той, к которой я привыкла. Воротники-стоечки, застегнутые наглухо, и наплечники из более плотной ткани делали медицинские халаты сотрудников больше похожим на военную форму. Довершали сходство серые геометрические узоры на правом рукаве. Вот только что они значили, я не имела ни малейшего понятия. Возможно, какая-то система рангов.

Визит директора в компании «карманного» монстра внес небольшую сумятицу в ряды служащих. С ним почтительно здоровались, а на меня только взирали как на диковинного зверька.

Когда все приветствия отгремели, молодая женщина за стойкой вежливо произнесла:

– Доктор Розенфельд ожидает вас в своей лаборатории, – она машинально указала на средний из трех длинных белых коридоров за ее спиной.

– Он так и не переехал в новый кабинет? – повел бровью Ван Райан.

– Увы, сэр, мне кажется, что он не хочет занимать кабинет… – женщина запнулась, – бывший кабинет доктора Бэнкса.

– Что ж, я поговорю с ним, – сейчас Драйден был сама дипломатичность.

Картина прояснялась: лабораторию раньше возглавлял некто доктор Бэнкс. И, кажется, он в чем-то серьезно провинился перед своим начальством.

Тем временем Ван Райан обогнул стойку и направился в указанную сторону. Мне оставалось только вновь следовать за ним, стараясь не приближаться вплотную.

Идя вдоль коридора, я с любопытством и не без страха посматривала на герметичные металлические двери, ведущие в разные лаборатории. И пыталась через плотные стекла круглых окошек различить, что же там может происходить внутри.

И, наконец, мы оказались у последней двери, рядом с которой располагался замок с панелью для отпечатка ладони. Ван Райан, как будто нехотя, поднес ладонь к сканеру, после чего из-за двери раздалось несколько гудков.

Он открыл ее достаточно широко, чтобы я могла пройти, и сделал приглашающий жест.

Непрошенные воспоминания из разных фантастических фильмов полезли мне в голову. Надеюсь, со мной не сделают там ничего такого, что обычно делают с мутантами в лабораториях…

Я вздохнула, зашла внутрь и оказалась у перил на смотровом балконе, опоясывающем большую двухуровневую лабораторию.

Да тут прямо как на космическом корабле!

Комната была круглой и почти целиком стальной. Стены, покрытые сталью, стальной каркасный балкон, даже столы и шкафы – и те были из стали. Только на первом уровне прямо напротив входа было большое окно, через которое просматривалось еще одно помещение. Помещение, в котором находилось странное стальное кресло и большая полукруглая арка из неизвестного металла фиолетового оттенка непосредственно над ним.

Но на этом открытия не заканчивались. На одном из столов в центре лаборатории стояло множество приборов и что-то вроде большой колбы, заполненной жидкостью. Сейчас внутри ничего не было, но я не уверена, что хочу знать, что там плавало ранее…

А еще среди всей этой горы медицинского оборудования на том столе мой взгляд наткнулся на старый кассетный плеер с наушниками.

Только самого доктора нигде не наблюдалось.

Повернувшись назад, я впервые столкнулась с по-настоящему озадаченным взглядом Ван Райана. Он явно не ожидал, что главы лаборатории не окажется на месте.

– Проклятье, Джеремия! – выругался Драйден и даже закатил глаза. – Ты должен был нас дождаться!

Но тот оказался легок на помине, и не успел Ван Райан достать из внутреннего кармана пиджака телефон (значит, сотовыми он умеет пользоваться), как доктор возник на пороге лаборатории за нашими спинами.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, мисс Джозефсон! – поприветствовал Джеремия низким и тягучим голосом. – Мистер Ван Райан, виделись уже на совещании.

Я почувствовала запах кофе и повернулась к доктору лицом: это был плечистый мужчина среднего роста. Явно за сорок, не слишком подтянутый, с волнистыми темно-седыми волосами почти до плеч, зачесанными назад. Кажется, это дань разгульной молодости, потому что он был единственным в лаборатории, кто не носил халат застегнутым до последней пуговицы, а совсем наоборот. Прямо под распахнутым халатом я заметила футболку с Iron Maiden[25] и самые обычные потертые черные джинсы. Кроме того, доктор носил кроссовки, отчего я ему даже немного позавидовала.

Он стоял, держа в руке кружку с недопитым кофе, широко и радушно улыбаясь нам, из-за чего его глаза превратились в узкие щелочки. А потом почти умилительным жестом погладил короткую не слишком аккуратную бороду.

– Добрый день, доктор Розенфельд! – я постаралась поздороваться как можно официальнее.

– О, что вы! – Джеремия взял кружку другой рукой и протянул мне ладонь для рукопожатия. – Можете называть меня просто – док!

– Хорошо, просто док. И, кстати, шикарная футболка!

– Спасибо!

Я ответила на рукопожатие, которое даже мне показалось шуточным, но отчего-то на душе стало легче. И тот узел, в который скрутились мои внутренности после прихода в лабораторию, развязался сам собой. Во всяком случае, пока.

– Доктор, – Драйден решил прервать знакомство двух любителей музыки, – насколько я вижу, вы даже не начали переезд в кабинет главы лаборатории. Не хотите рассказать мне почему?

– Нет-нет-нет, мистер Ван Райан, – док отпустил мою руку и быстро направился по балкону к стальной лестнице, ведущей на первый ярус, – я просто не могу этого сделать! Я никогда не займу офис Бэнкси, уж извините меня… Да и мне привычнее в моей берлоге.

– Джеремия, вы больше не исследователь, – продолжил Драйден уже совсем другим голосом. – Ваше место не в лаборатории. По крайней мере, не на постоянной основе…

Доктор Розенфельд, будто не слыша, что ему говорят, спустился вниз, подошел к тому самому столу с большой колбой, отхлебнул кофе с характерным звуком, а потом похлопал рукой по стоявшей рядом медицинской каталке.

– Мисс Джозефсон, проходите, пожалуйста. Раньше начнем – раньше закончим.

Нахмурившись и поджав губы, я медленно направилась вниз по лестнице. Нравится мне это или нет, а придется пройти через процедуру. Доктор тем временем что-то насвистывал себе под нос.

Я спустилась на первый ярус, молча подошла и присела на каталку. Ван Райан сложил руки на груди и внимательно наблюдал за происходящим сверху.

Джеремия поставил кружку на стол, и я, наконец, смогла прочесть надпись на ней – «Кембриджская магическая лаборатория». Значит, когда-то док учился или работал в Англии? Но сам он – не англичанин. У него абсолютно американское произношение. И, получается, у Кембриджа тоже есть «двойное дно»?

Но как следует поразмышлять о судьбе доктора мне не дали. Мистер Розенфельд надел очки в толстой оправе и подошел ко мне с папкой-планшетом.

– Та-а-акс, посмотрим, – он начал что-то отмечать на бланке, прикрепленном к планшету. – Нужно будет сделать ЭКГ, энцефалографию[26] и сканирование тела. Ответить на несколько вопросов на детекторе лжи. Общая оценка психического состояния – это потом, во время стажировки. И нужны кровь, образец пера и другие анализы.

– Какие другие? – хотя мне кажется, что я уже догадалась.

– Ну, такие… – доктор понял, что мне неловко обсуждать подобное в присутствие начальства, и нивелировал фразу. – Завтра занесете пару баночек…

Но я все равно почувствовала, как мое лицо пошло красными пятнами.

– В других обстоятельствах я бы еще попросил разрешения взять у вас яйцеклетку. В исследовательских целях, разумеется. Но нормы этики…

– Доктор, а вы не слишком много себе позволяете? – Ван Райан был явно раздражен его прямолинейностью.

Драйден стоял, вцепившись в поручни балкона, на самом верху. И взирал абсолютно убийственным взглядом на Розенфельда.

– Шучу, мистер Ван Райан, я просто шучу, – док повернулся к начальству и примирительно замахал руками. – И почему вы до сих пор здесь? Вас уже ждут в соседней лаборатории…

– Это все еще шутка? – на всякий случай спросил господин директор, хотя по его лицу казалось, что он уже знает ответ.

– Нет, – улыбнулся док и поправил очки. – Вы же сами хотели, чтобы медосмотр прошел как можно быстрее. Поэтому я решил взять на себя мисс Джозефсон и попросил помощи моих коллег в вашем случае.

Ван Райан на миг замер и еще сильнее сжал стальные поручни балкона. Потом он выпрямился и очень странной и медленной походкой направился на выход. Полукровка впервые на моей памяти двигался, словно проглотил кол.

Вот так я узнала первую маленькую слабость господина директора. Когда дело касалось его лично, он ненавидел медицинские исследования.

Джеремия полностью сконцентрировался на мне, надел латексные перчатки, взял со стола жгут и попросил закатать рукав блузки.

– Вы ведь не завтракали? – док посмотрел на меня поверх очков, аккуратно размещая мою руку на краю стола и накладывая жгут.

Я сделала быстрый утвердительный кивок.

– Не курили утром и не пили алкоголь накануне? – продолжил он, обрабатывая ватным тампоном зону локтевого сгиба.

– Д-да, – хотя насчет алкоголя пришлось честно соврать.

– Вот и чудненько! – снова улыбнулся Джеремия, а потом вдруг отвлекся, извлекая из ящика стола вакуумный шприц с прикрепленной к нему пробиркой. – А мистер Ван Райан пусть порадует своим появлением в лаборатории моих исследовательниц… и даже парочку исследователей… Поработайте кулаком, пожалуйста, мисс Джозефсон.

– Док, – сказала я, и он посмотрел на меня, – вы страшный человек, вы знаете об этом?

– О, да, мисс Джозефсон… – и я чуть ойкнула от того, что доктор ввел иглу мне в вену.

– Вы давно работаете в Бюро? – от нечего делать мне захотелось просто поговорить с этим эксцентричным ученым, который, похоже, мало с кем считается, кроме себя самого.

– Около десяти лет, – ответил доктор Розенфельд.

Теперь он говорил очень спокойно и размерено. Под звуки этого голоса я отстраненно наблюдала, как темно-вишневая кровь наполняет пробирку в шприце.

– И вы всегда лично занимались осмотром директора?

– Да, вы совершенно правы.

Подмывало задать несколько каверзных вопросов, но даже мне это показалось как-то слишком. А ведь ему бы хватило непосредственности на них ответить.

– Как часто нужно будет проходить через эти процедуры?

– Стандартный протокол для агентов и служащих – раз в полгода, но с вами, господином директором и еще несколькими сотрудникам ситуация малость другая, – Розенфельд освободил меня от жгута, приложил ватный тампон и согнул мою руку в локте. – Комитет требует эту информацию раз в месяц.

Теперь я поняла, почему Айрис шутила, что сегодня «тот самый день». У Ван Райана тоже бывают даты, когда он становится максимально раздражительным…

– А Дженнифер? То есть мисс Дженнифер Микел? – раз уж я тут, то стоит спросить.

– Ваша подруга? – док отвлекся от созерцания пробирки с кровью в своей руке. – Освидетельствование она может пройти на этой неделе, но в дальнейшем будет наблюдаться раз в полгода, как обычные агенты…

Я тяжело вздохнула. Как показывает практика, иногда чертовски хорошо быть человеком.

– Что ж, посидите еще три минутки.

Теперь я точно утвердилась в мысли, что док может говорить бесконечно, даже сам с собой.

– А потом возьмите, вон там, в шкафчике у стенки, медицинский пеньюар, переоденьтесь, и нужно снять все металлические предметы и украшения. Это только начало…

Даже то, что переодеваться пришлось без какой-либо ширмы, меня не смутило. Док настолько сильно закопался в приборах и документах на столе, что ему было абсолютно все равно, присутствую я в помещении или нет.

Металлический пол обжигал ступни холодом, но тапочек мне никто не предлагал. И эти медицинские пеньюары творят чудеса. Вот ты вроде взрослый уверенный человек или не человек… Кому как повезет по жизни. А надеваешь на себя эту зеленоватую штуку в мелкий ромбик и хотя бы на долю секунды, но чувствуешь себя беспомощным…

Интересно, что испытывает при этом директор Ван Райан? Судя по его недавнему поведению – ничего приятного.

Первое, что сделал доктор, когда я, наконец, вернулась к каталке, это попросил меня продемонстрировать крылья. Мне пришлось завести руки за спину и развязать шнурки на пеньюаре, оставляя спину голой и ощущая неприятный холодок.

Каждый раз, когда я призывала крылья, мне всегда было больно. Но сейчас это же для науки и для Бюро, ведь так?

Снова знакомая боль, тяжесть на спине и шуршание перьев. Глаза Джеремии непроизвольно поползли на лоб, после чего он почесал затылок и зашел ко мне со спины.

Возможно, мне стоило держаться прямо и гордиться собой. Но почему-то я почувствовала себя прокаженной.

Доктор тем временем сгибал и разгибал одно из моих крыльев. Что только усиливало дискомфорт.

– А вы летать на них пробовали? – вывел меня из размышлений его бодрый голос.

– Что? Нет. Пока нет.

– Почему? – с детским любопытством поинтересовался Джеремия.

– Когда я вернулась из Англии, мне пришлось жить в несколько стесненных условиях, – перед глазами тут же встал крохотный номер дешевого мотеля, который после особняка Барбары производил самое гнетущее впечатление.

– А вы попробуйте! – все также произнес доктор. – Здесь, в Бюро, на тренировочном полигоне.

– Спасибо, постараюсь, – пробубнила я себе под нос и вдруг почувствовала боль. – Ауч! Что вы делаете?!

Передо мной появился мистер Розенфельд, внимательно рассматривающий большое серое перо, понятно откуда выдернутое. Но не успела я начать возмущаться, как оно растворилось в руках доктора серебристой дымкой.

– Хм… – протянул глава лаборатории с усмешкой. – Кажется, этот материал невозможно анализировать. Что ж, поступим по-другому.

И он открыл еще один ящик стола, чтобы выудить оттуда ножницы.

– Зачем это?! – в страхе я машинально подтянула к себе обе ноги и обхватила их руками, что привело к неожиданному результату.

Крылья сложились вокруг меня. Перья закрыли всю нижнюю часть обзора и отрезали меня от лаборатории. Я сидела на каталке, как птица на жердочке, а из крыльев торчала только голова.

Доктор не удержался и прыснул со смеху.

– Нет, кха-кха, нет! Я просто хотел попросить у вас другой образец для исследования. Кусочка ногтя или пряди волос будет достаточно.

Когда я поняла, что мне ничего не угрожает, крылья сошлись на спине и, кажется, пропали, судя по изменению в весе. Оставалось только протянуть доктору руку, чтобы он срезал ноготь.

– Поразительный экземпляр… – изрек Джеремия таким тоном, словно я была ожившим динозавром из Юрского периода.

– «Экземпляр», значит… – только и хмыкнула я.

Впрочем, да, детка, ты действительно… экземпляр.

– Не стоит держать обиду, – произнес доктор, ища на столе, куда положить срезанный «полумесяц» ногтя. – Для меня вы – нечто совершенно новое! Что-то, что еще никто никогда прежде не изучал.

Не найдя ничего лучше, он положил ноготь в пластиковую чашку Петри[27] и накрыл крышкой. После чего еще полминуты заворожено смотрел на образец.

– Сомневаюсь, что он начнет размножаться делением…

Я просто не смогла удержаться от едкого комментария.

– А жаль! – парировал док. – Было бы весьма интересно!

Не знаю почему, но я вдруг улыбнулась, и моя злость отступила. Этот глава лаборатории – ну очень странный тип! Но определенно забавный.

Вот только этот забавный странный тип раскопал на своем столе еще какой-то не внушающий доверия аппарат, похожий на металлический куб, стоящий на электронных весах.

– Что это? – снова ощетинилась я, только начав справляться с завязываньем пеньюара на спине.

– Это? – удивился доктор. – Ничего особенного. Просто аппарат для снятия отпечатков ладоней.

– Тоже для исследования?

– Да нет. В базу данных внести.

– Это не больно?

– Нет, совсем нет…

Но, к сожалению, доктор немного приврал. Больно было, хоть и слегка.

Когда я положила ладони по две стороны куба, поверхность начала медленно нагреваться. И мне пришлось пересиливать себя, чтобы дождаться, пока аппарат издаст звук, напоминающий почему-то сигнал микроволновки.

После процедуры я долго смотрела на абсолютно здоровые ладони, но не могла избавиться от ощущения фантомного ожога.

– А теперь прощу вас пройти сюда, – доктор направился через всю лабораторию к герметичной двери, ведущей в соседнее помещение с креслом.

Я еще раз взглянула через похожее на корабельное окно на кресло и странную арку, в которой издавали слабое свечение несколько кристаллов.

Меня уже второй раз за день пытались усадить в какую-то адскую машину… Дрянная тенденция. Не так я планировала проводить лучшие годы своей жизни, но давать заднюю было поздно.

Снова холодный пол под ногами. Чем ближе я подходила к этой комнате, тем сильнее чувствовала новый прилив страха и раздражения. Подопытный, мать его, кролик! Хотя в моем случае, скорее, птичка.

Даже если большую часть процедур не нужно будет повторно проходить каждый месяц, сегодняшние исследования вгрызутся мне в память, как пить дать.

И вот я стою у раскрытой герметичной двери и отчаянно не хочу заходить внутрь.

– Не бойтесь, – подбодрил меня доктор, – это действительно не больно. На сей раз я не лгу.

Я нервно сглотнула, переступила порог и быстро пошла к креслу. Металлических скоб и ремней для фиксации рук и ног замечено не было. Должно ли меня это радовать? Не знаю, но, кажется, стало чуточку легче на душе.

Доктор попросил меня сесть, а потом еще долго крепил к рукам, груди и голове какие-то датчики с проводами, идущие к стоящим вокруг арки приборам. Я могла думать только о том, как скоро это закончится.

– Как планируете провести вечер Четвертого июля? – неожиданно спросил Джеремия совершенно будничным тоном. – Успеете попасть на салют?

– А?! – я изумленно вытаращилась на него, не понимая, говорит он всерьез, или пытается разрядить обстановку.

– Ну, завтра День Независимости, – напомнил мне док.

– Я… – совсем забыла, что это уже завтра. – Я еще не думала об этом…

– Сходите к Капитолию вечером. Это очень красивое зрелище!

– Не уверена, что у нас будет время… Завтра первый настоящий рабочий день и начало обучения…

– Тогда возьмите пару пива и посидите на крыше какого-нибудь здания, – док, будто музыкант, продолжал настраивать приборы, перемещаясь от одного к другому. – Для вас же это не составит труда?

Хорошая мысль, вот только принято ли в Вашингтоне устраивать барбекю и посиделки на крышах, как в Нью-Йорке?

– Не… составит… наверное, – нахмурилась я, обдумывая перспективы и косясь на собственные руки с датчиками. – Стойте, вы только что предложили мне совершить противоправное действие?

Но было уже поздно. Когда я обратилась к доктору Розенфельду, он уже покинул помещение и закрыл за собой герметичную дверь. Я тяжело и с чувством выдохнула. Впрочем, ничего нового. Слова поддержки и отвлечение внимания.

Через пару мгновений док все-таки появился прямо напротив меня, хоть и по ту сторону обзорного окна. Он сосредоточенно постучал по микрофону, отчего из динамиков в закрытой комнате раздались громкие щелчки и фонящий звук.

Машинально я поерзала в кресле.

– Нет-нет! – Джеремия тут же обратился ко мне, низко склонившись к микрофону. – Мисс Джозефсон, я прошу вас! На ближайшие десять минут постарайтесь полностью расслабиться, иначе часть из многоступенчатых данных, полученных с маги-сканера, будет существенно искажена. Сейчас требуется спокойствие, только спокойствие и ничего больше!

В этот момент приборы и сама арка замигали красными и фиолетовыми огоньками не хуже рождественского декора. Я стиснула зубы, чтобы изо рта не вылетело с дюжину проклятий в адрес ученого.

Легко же ему говорить, находясь вне стен этой камеры!

Тем временем, на полу вокруг подножья кресла появилась полукруглая светящаяся фиолетовая линия. Я резко набрала воздуха в грудь и перестала дышать, хотя и пыталась напомнить себе, что нервничать нельзя. В голове отчаянно билась мысль: «а не соврал ли мне добрый доктор снова?»

Фиолетовый полупрозрачный барьер вырастал из пола на моих глазах, поднимаясь все выше и выше. Мне пришлось опустить голову на грудь и стиснуть подлокотники. Не хочу этого видеть! Иначе моя реакция может повредить исследованию.

– Объект ростом сто шестьдесят пять сантиметров, – внезапно из динамиков раздался женский механический голос, – весом пятьдесят два килограмма. Пол: женский. Возраст: двадцать один год…

– А-а-а-а! – к ужасу доктора Розенфельда, я дернулась вперед и почти взвыла после озвученных параметров. – Какой кошма-а-ар! Я поправилась! На два килограмма! Хотя, если верить вашему аппарату, то и выросла на сантиметр…