Моё небо

Глава 48. Исповедь

АНИЭЛЛА

— Я уже говорил, что в рабство попал исключительно из-за собственной глупости, — глухим голосом наконец произнёс Кай. — И всё, что случилось со мной после, — моя вина. У меня сегодня было время всё хорошенько обдумать и взвесить. Знаешь, было бы проще обвинить во всём других, например, Мараса. Только правда в том, что этот упырь лишь следствие, а не причина моих бед. Ты правда хочешь знать о том, какой я ничтожный кретин? Желаешь ещё больше разочароваться во мне, Элла?

Никакого желания разочаровываться в Кае у меня не было. Да и возможно ли это? Мне кажется, всю глубину разочарования в нём я уже постигла. Неужели есть что-то, что заставит меня снова думать о нём плохо? Осуждать его, не видя возможности простить? Нет. Не верю в это. Мне есть за что злиться на ашрианца, боль и обида до сих пор терзают сердце, но я уверена: он лучше, чем думает о себе. Так, стоп. Я что, опять оправдываю Кая? Чёрт. Надо прекратить размышлять и просто выслушать правду, какой бы она ни была.

— Я просто хочу лучше тебя знать, — тихо отозвалась я, давая парню возможность отступить, если вдруг передумает откровенничать.

— В рядах ашрианских воинов есть идиотское развлечение, — уставившись в окно, проговорил парень, — преступная глупость, за которую я сам часто ругал младших, став предводителем сотни. Смысл в том, чтобы найти отряд эромайцев и украсть у их командиров какую-нибудь личную вещь, трофей, которым можно хвастать перед приятелями. Наиболее престижно было обчистить командира вражеского отряда так, чтобы никто ничего не заметил, или напротив устроить хорошую свару, уничтожив как можно больше врагов.

— Что за идиотизм? — не удержалась я.

— Слишком слабое определение, — невесело усмехнулся Кай. — Но однажды мне тоже захотелось покрасоваться таким образом. Илнета сказала мне, что я слишком серьёзен, во мне нет авантюрной жилки и вообще я часто веду себя как старик. Вот я и захотел доказать ей, что я тоже способен на неординарные поступки. Боги! Даже рассказывая об этом сейчас, мне до тошноты стыдно из-за собственного кретинизма.

У меня внутри всё сжалось. Одно упоминание имени ненавистной соперницы заставляло холодеть пальцы рук, а во рту начинало горчить. Это недостойно, я не знаю эту девушку, но ненавижу её за то, что она есть. За то, что Кай её любит. Чем она лучше меня?

— Мы обнаружили отряд человек в сорок, и пока командование только планировало разделаться с ними, я и ещё двое парней, совсем ещё мальчишек, отправились на поиски приключений, — ровным голосом продолжал свою исповедь Кай. — Думаю, ты и сама понимаешь, что всё пошло не так. Мы и подобраться толком не успели, как нас обнаружили. Я часто вспоминаю тот вечер и хорошо понимаю — я мог бы уйти. Я был быстрее и сильнее тех двоих мальчишек, но бросить их? Я был старше и по званию, и возрастом. Я должен был отговорить их от этого безумия, а вместо этого пошёл с ними. Потому в последний момент я отвлёк основные силы врага на себя. Среди них был сильный маг, да и просто их было много… Так я потерял свою свободу. А всё, что случилось со мной после, лишь последствия моей фатальной глупости.

На это откровение я могла лишь шокировано хлопать глазами. Правду сказал Кай, подобную выходку даже с натяжкой нельзя назвать умной. И снова эта его невеста. Рассказ парня лишь укрепил меня в неприязни к ней. Чем она его околдовала, раз ради выполнения её прихоти он поставил под угрозу собственную жизнь? Ашрианец местами несдержан, иногда может быть порывист и импульсивен, но тупицей он никогда не был. При всём этом в тот вечер думал парень явно не головой. Выходит, и правда любит её так, что здравый смысл прощается с ним, стоит только вспомнить о любимой девушке? И почему так тянет в груди? Отчего мне хочется разрыдаться? Я же обещала себе, что больше не буду плакать по нему, вырву из сердца эту разрушающую меня любовь…

— Это была просто чудовищная глупость, — тихо вытолкнула я из себя. — Не кори себя за неё. Ты и так сполна расплатился за свою ошибку.

— Не надо, Элла, — поморщился Кай. — Не оправдывай меня и называй вещи своими именами. Это было высшее проявление тупости.

— Ты очень любишь её, — просипела я, с трудом сглотнув тугой комок в горле. — Илнету.

Впервые с момента своей исповеди парень перевёл на меня взгляд. И я снова помянула тьму недобрым словом, так как многое бы отдала, лишь бы увидеть выражение сине-фиолетовых глаз.

— Нет, — неожиданно огорошил он меня, — не люблю.

— Но ты сам говорил это Эслану, — протест вырвался сам собой. — Я слышала!

— У тебя очень избирательный слух, — мне показалась, что по губам Кая скользнула грустная улыбка. — Совсем недавно я тебе говорил, что люблю тебя.

— Чёрт, Кай, ты серьёзно? — я начинала злиться. — Ты любил её кучу времени. Даже спустя полтора года ты был убеждён, что тебе нужна только она. И вот, прошло всего ничего времени, как ты заявляешь мне, будто любовь всей твоей жизни — я! Думаешь, я в это поверю?

— У меня было время и стимул многое переосмыслить, — тихо отозвался парень, снова переводя взгляд на окно.

Зачем я задела эту дурацкую тему? Мало в прошлом получила? Ещё хочется боли?

— Что такого случилось, пока ты был у себя на родине, что ты так разочаровался в своей Илнете? — собственный голос звенел от напряжения.

— Ничего, — по тому, как Кай дёрнул щекой, поняла: он лжёт.

— Не верю, — упрямо сжала я губы. — Правду, Кай.

— Не так давно ты и слышать ничего не хотела о том, что было со мной дома, — буркнул ашрианец.

— Ну, вот теперь хочу узнать, — продолжала я гнуть свою линию. — Я готова тебя выслушать.

— Зато теперь я не уверен, что тебе стоит это знать, — упорствовал парень. — Ты настолько другая, что мне порой сложно понять тебя. Ты поступаешь, мыслишь и чувствуешь не так, как подавляющее число женщин, которых я встречал. Когда я только вернулся, был уверен, что стоит мне только рассказать тебе о пережитом, как ты если не простишь, то сможешь лучше понять меня. Теперь же я в этом сомневаюсь.

— Просто расскажи мне, что с тобой было! — рявкнула я, закипая.

Снова Кай устремил свой взор на меня. На пару секунд в них зажглись яркие огненные искры, говорящие о степени напряжения парня. Сколько он молча раздумывал, сказать сложно, но в последствии послышался тяжелый вздох и он изрёк:

— Что же, слушай.

Отчего-то мне не понравился его голос. В нём звучало что-то неправильное, какая-то ироничная злость. И я никак не могла понять, на кого он злится: на себя, меня или на нас обоих?

Вскоре я пожалела о своем упорстве. Рассказ о встрече с родителями вызвал улыбку, а повествование о том, как восстанавливался в числе живых, заставило иронично хмыкнуть: бюрократия во всех мирах, походу, сильна.

Но дальнейшая исповедь Кая оказалась воистину мучительной для меня. Было тяжело слушать про его встречу в Илнетой и совсем невыносимо — как они сутки не вылезали из постели. Внутри тяжёлой горькой волной поднималась тошнота. Отчаянно хотелось закричать на парня и заставить его замолчать, но я не могла выдавить и звука, продолжая слушать слова, которые острыми ножами потрошили душу.

Дыша через раз от внутренней боли, я слушала о встрече со старинным другом и о правде про его «милую» невесту. Чёрт, я совершенно больная, раз сейчас внутри всё перевернулось от сочувствия к нему. А антипатия к этой бабёнке только возросла. Как она могла так с ним поступить? Чего ей не хватало? У неё была любовь такого парня, он мог стать его мужем, а она, не задумываясь, предала его чувства.

Поразило вероломство его брата и отца. И пусть они оба, по словам Кая, пытались добиться прощения и извиниться, но я всё равно не могла принять подобного. Для меня семья всегда была незыблемым оплотом в мироздании. Я хорошо помню, как тяжело мне было в детстве, когда я лишилась своей. Возможно, не уйди мои родители так рано, я была бы другим человеком. Более мягким, менее настороженным. Окончился рассказ наказом императора и его возвращением в мой дом.

— Мне жаль, — это был максимум, на что я сейчас была способна.

— А мне нет, — жёстко отрезал Кай. — И я не хочу, чтобы ты меня жалела. Лучше уж ненависть, я это заслуживаю. Жалость слишком унизительна.

— Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать, — созналась я, пребывая в полной растерянности и по-прежнему чувствуя жгучую боль в душе от исповеди ашрианца.

— Правду, — голос парня стал глухим и бесцветным, словно он в один момент перестал испытывать хоть какие-то эмоции. — Давай, скажи, что думаешь обо мне теперь.

— Кай, я… — моего словарного запаса явно не хватало.

Мне было больно и горько. Хотелось вскочить с места, закричать в голос, надавать ему пощёчин. Я понимала, что сама отправила его к Илнете, но слушать про то, как они были вместе… Боже, дай мне сил! И ведь так же чётко я сознавала, насколько он сейчас несчастен. Многие слышали про «закон бумеранга»: якобы всё причиненное зло возвращается к тому, кто его причинил. В случае ашрианца он сработал просто поразительно быстро. Он предал меня, и сам получил удар в спину. Только вот до недавнего времени Кай никогда и не заикался о любви ко мне, тогда как Илнета клялась ему в чувствах… Неизвестно, кому из нас в итоге хуже. Мне нужно время всё это переварить. Разложить по полочкам.

— Не молчи, Элла. Бездна! Скажи хоть что-нибудь!

О, нет! Я ошиблась. Спокойствием тут и не пахнет. Кай наоборот был на взводе, натянут как струна. Но я никак не могу понять, чего он сейчас хочет от меня.

— Я не знаю, что сказать, — тихо отозвалась я, чувствуя себя до предела выжатой. — Я правда сочувствую твоей боли. И это не жалость, а именно сочувствие. Потому что я знаю, что ты чувствуешь.

— Не знаешь, — ответил Кай. — Я и сам не знал до недавнего времени. Я был уверен, что люблю её. И слишком поздно понял, как ошибался. Никогда я не любил Илнету. В прошлом я был ослеплён ею и даже не задумывался, а что на самом деле нас связывает? А связывала нас страсть. Я был просто одержим ею, стал её сексуальным рабом, сам того не понимая. Путал эту нездоровую зависимость с любовью. Даже у Мараса я мечтал о ней, когда становилось особенно невыносимо. И знаешь, возможно, я бы по-прежнему не понял глубину своего заблуждения, если бы не встретился с тобой.

Неожиданно Кай замолчал. У него было печальное лицо человека, пребывающего глубоко в своих мыслях.

— Ты мне не поверишь, но я начал скучать по тебе с того момента, как вы с Эсланом закинули меня к границе Империи. И со временем тоска по тебе только усиливалась, тогда как в Илнете я ещё до разоблачения стал замечать всё больше недостатков. Нам банально не о чем было поговорить. И как я ни старался, вспоминая прошлое, не увидел ничего, кроме сексуальной одержимости. Мы всегда были чужими. Не понимаю, как я мог впасть в такую зависимость от неё? Может, и тогда отраву какую подмешивала? Не знаю. Да и не важно это уже. А важно то, Элла, что я настолько убедил себя в любви к ней, что умудрился дать ей клятву любить вечно, обещал жениться. А потом, когда встретил тебя, я упорно и глупо продолжал следовать этим обещаниям, игнорируя настоящие чувства. В итоге я разрушил и предал всё, что между нами было. И теперь я не знаю, как мне быть. Как вернуть тебя? Как вернуть твою любовь и доверие?

Лицо Кая напоминало восковую маску страдания. В голосе звучала такая лютая тоска, что невольно слёзы наворачивались на глаза. Да, ему определённо больно и плохо. Наверняка, осознание собственной ошибки заставляет его мучиться. Но у меня сейчас не было для него слов утешения. Я бы и сама не отказалась поплакаться сейчас кому-нибудь в жилетку.

— Я тоже не знаю, — прошептала я.

Никогда ещё Кай не был со мной настолько искренен. Сейчас я сердцем чувствовала, что он обнажил передо мной душу, вывернул её своим монологом наизнанку. И это отзывалось внутри странным трепетом. Мне одновременно хотелось и бежать от него, и подойти ближе, чтобы просто обнять, сказать сокровенное «Всё будет хорошо». Но я не могла, так как сама не знала, чего ожидать от будущего. У меня не было уверенности, что мне когда-нибудь хватит моральных сил отринуть прошлые обиды и снова довериться ему.

— Я знаю, что не достоин тебя, Элла, — тихо произнёс Кай. — Я тебя обидел и разочаровал, но больше всего я разочаровал себя самого. Я оказался глуп и слаб. За многие слова и поступки мне будет стыдно до конца времён. И при этом я всё равно не могу заставить себя отказаться от тебя. Просто не смогу без тебя. Ты стала для меня всем. Я бы хотел сказать тебе, что положу к твоим ногам мир, достану звёзды с неба, какие пожелаешь, но я всего лишь смертный, и это было бы не более, чем красивой ложью. Но я точно знаю, что готов на всё от меня зависящее ради твоего счастья и благополучия. И это не просто слова, потому что без тебя всё теряет смысл. И потому я до последнего буду бороться, чтобы ты дала мне один последний шанс…

— Мне надо побыть одной, — пробормотала я, перебивая поток признаний, бередящих душу, и тихонько пятясь к двери, так как сейчас мне просто нечем было ему ответить.

— Понимаю, — глаза, уже привыкшие к темноте, позволили различить слабую улыбку на красивых губах. — Я готов ждать тебя хоть вечно.

— И, Кай, я не считаю тебя слабым, — решила я хоть немного ободрить подавленного парня, — сегодня… Ты смог отказаться от мести, только потому что я тебя попросила. Я знаю, как сильно ты её жаждал и долго ждал. Это был сильный поступок. Правда. Я тронута до глубины души. Вряд ли кто-то другой на твоём месте смог бы отступиться. Я бы, например, не смогла. И тем ценнее твоя жертва.

Это были совершенно искренние слова. Я в самом деле так считала. Восхищалась силой его духа, которой хватило на подобное. А вот саму себя я сильной не считала. Именно потому мне так хотелось укрыться от всего мира. Остаётся только догадываться, каково сейчас Каю, ведь его исповедь опустошила даже меня. Слишком многое было сказано, чересчур тяжело было принять его откровения. Но он был мне слишком дорог, чтобы просто вышвырнуть его из своей жизни. Сколько бы я ни убеждала себя, что смогу разлюбить его и жить дальше, будто ничего не было, это было самообманом. Только и снова впустить его в свою жизнь, позволить приблизиться, как раньше, я сейчас не могла. Мне действительно нужно было время разобраться в себе и принять решение, от которого, возможно, будет зависеть моя и не только моя жизнь, но есть ли оно у нас?

КАЙЛЕН

Слишком много событий, чувств и эмоций для одного вечера, потому ночь выдалась непростой.

Мне до сих пор не верилось, что я оставил Мараса жить. Месть, о которой я мечтал, была так близко! Этот ублюдок был в моих руках, делай, что хочешь. Огромное количество вариантов долгое время кружили в моих мыслях. Я жаждал увидеть его страдания, слёзы и осознание безвыходности, хотел насладиться его болью и унижением. Только… В решающий момент, когда тащил ублюдка к кровати, чтобы связать, понял: не могу. Даже такую мразь нарочно мучить не могу. Я воин, а не экзекутор или палач, издевательства и насилие вызывали у меня жгучее отвращение. Убить врага не сложно. В пылу битвы, в честном сражении. Но это… Мерзко. Подло и низко. Элла своими словами попала точно в цель. Я просто не смог бы воплотить кровавые фантазии в жизнь. Наверное, моё подсознание умнее разума. Не зря же я приобрёл яд, вызывающий болезненную, некрасивую и главное неизбежную смерть. Им бы я и воспользовался, не вмешайся девушка.

Но она пришла и сделала именно то, чего боялся, — попросила пощадить Мараса. Она и раньше уговаривала меня оставить идею мести. И вот в решающий момент Элла снова вмешалась. Слушая её просящий тихий голос и смотря в серые глаза, где застыла мольба и надежда, я понял: сказать «Нет» я просто не могу. Несмотря на всю жажду возмездия и отчаяние от мысли, что все долго лелеемые мечты и планы канут в лету, не мог отказать ей. Я обещал землянке, что исполню всё, чего бы она ни попросила, но дело даже не этом. В очередной раз разочаровать её, выставив себя сволочью, было выше моих сил.

А после, опустошённый неудачей, я трусливо спрятался в своей комнате и думал, думал, думал. Обо всём сразу. Вспоминал свою жизнь, свершённые ошибки, анализировал их. И чем дольше я размышлял, тем яснее приходило осознание, что первоисточником своих бед являюсь я сам. Можно — и так было бы легче — обвинить окружающих во всём, но это было бы малодушием. Именно мне не хватило ума разглядеть, что представляет собой Илнета, именно я сунулся тогда к отряду эромайцев, только моим решением было скрывать от Эллы правду и беречь «любовь» к невесте. Было ли легче от таких открытий? Нет. Ни капли. Лишним грузом на душу легла собственная глупость и недальновидность.

Элла пришла в момент, когда я пытался примириться со своими ошибками. Наверное, я совершил очередной опрометчивый шаг. Умнее было бы раскрывать девушке правду о себе постепенно. Так она бы, скорее всего, легче смогла её принять. Но я не мог. Тот хаос из мыслей и чувств, что творился внутри, требовал выхода. Да, я мечтаю и надеюсь, что боги смилостивятся и у меня появится шанс вернуть отношения с землянкой. Только чего они будут стоить без доверия в сопровождении кучи тайн? Ничего. Пусть знает, кто я такой и что из себя представляю. Если Элла и правда меня любила, то это не должно её окончательно отвернуть, а если такое случится, значит, всё заранее обречено. Так я размышлял, когда рассказывал ей свою историю. Выкладывал события как есть, без тайн и прикрас. Выворачивал душу и обнажал чувства. Мне с огромным трудом удавалось удерживать подобие контроля над эмоциями, для любимой же это оказалось слишком, и она сбежала. Я не осуждаю её.

Не знаю, как долго я ещё смотрел из окна в ночь, размышляя о том, какой я безнадёжный идиот. Задавая себе сотни вопросов и ища на них ответы. Воображая, что могло бы быть, поступи я иначе. И, конечно же, казня себя за каждый неверный поступок. Но в конечном итоге я устал сидеть на подоконнике и перебрался на кровать. Там же, продолжая предаваться невесёлым думам, забылся беспокойным сном.

И вот сейчас меня разбудили крики и ругань. Дверь и расстояние глушили звуки, но эти голоса я узнал бы из миллиона. Элла и Марас. Сама мысль, что этот урод явился сюда, заставила подскочить на постели. Быстро, стараясь не издавать лишнего шума, я выскользнул из комнаты и замер в паре метров от ругающихся. Они меня не видели, слишком были поглощены ссорой друг с другом.

— У тебя уже совсем крыша поехала на Кае! — раздражённо цедила Элла слова. — Просто какая-то идея фикс! Обратись к лекарю и оставь наконец нас в покое!

— Я не сумасшедший! — зло заорал Марас. — Я знаю, что тут не обошлось без этой потасканной ашрианской шлюхи! Почему ты защищаешь его? Он всего лишь раб, а я твой родной брат! Так почему, Мара?

— Ты первый начал эти игры, — выплюнула девушка, — и на этой почве совершенно рехнулся. Я никого не защищаю, лишь говорю правду, как есть. Ни Кай, ни я не имеем отношения к тому, что на тебя кто-то напал. Хватит таскаться сюда чуть что и мотать мне нервы! Я устала от твоих психозов и обвинений! Убирайся и не возвращайся!

С этими словами Элла развернулась, чтобы уйти.

— Я ещё не закончил! — продолжал голосить ублюдок. — Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! Я требую, чтобы ты отдала мне это ничтожество!

— Требуешь? — зашипела землянка не хуже рассерженной кошки, резко оборачиваясь обратно. — Боюсь, ты кое-что забыл, братец. Я не твоя рабыня. И даже не служащая и уж точно не поклонница. Ты не можешь от меня чего-то требовать. А теперь пошёл вон. Выход сам найдёшь.

Девушка снова бесстрашно и опрометчиво повернулась спиной к этому психу. В следующий миг у меня от ужаса зашевелились волосы на голове. На пальцах Мараса вспыхнула чёрная паутина, убивающего заклятия. Я уже видел, как он расправлялся так с неугодными. Не силён в магии и не знаю, как оно называется, знаю лишь, что мучились несчастные перед смертью страшно.

Пока рассудок пребывал в оцепенении, тело действовало само. Быстрый рывок вперёд, к обезумевшей мрази. Наперерез, закрывая собой ничего не подозревающую девушку. Вспышка боли и лютый холод внутри, который начал быстро сменяться теплом, перерастающим в нестерпимый жар. Пальцы сжимаются на шее ненавистного врага, одно усилие, резкое движение и отвратительный хруст переломанных позвонков. Глаза Мараса, округлившиеся сначала от изумления, в которых оно быстро сменяется недоумением и обидой, и под конец там застывают ужас и недоверие.

Грохот упавшего на пол тела и пронзительный крик Эллы. А мне жарко. Внутри всё горит. Боль такая, что, кажется, и кости сейчас расплавятся. Из горла вырывается жалкое сипение, потому как дышать оказывается так трудно. Мир резко совершил кульбит. Сквозь марево жгучей боли вижу лицо Эллы и её глаза, полные слёз и первобытного страха.

— Кай! — то ли шепчет, то ли кричит девушка. — На меня смотри! Слышишь? Всё хорошо будет! Просто оставайся здесь, со мной!

От её рук исходит голубое сияние исцеляющей магии, которая приносит слабое облегчение. Но всё бесполезно, огонь, сжирающий внутренности, только сильнее ярится на это вмешательство. Хочется сказать ей, чтобы не плакала, что я не жалею о свершённом и рад был её встретить, но не получается. Реальность всё сильнее плывёт, пока наконец не превращается в алый туман, на смену которому приходит темнота, забирающая боль и приносящая столь желанное облегчение.