Моё небо

Глава 14. Очищающее пламя и новый рубеж

КАЙЛЕН

Вода тёплыми потоками стекала по телу, но насладиться душем я был не в состоянии. Отчаянно растирая тело, игнорируя боль от побоев, я всеми силами стремился смыть ощущение грязи. Содрать, соскрести прикосновения рук, губ и языка Мараса. Они словно въелись в кожу, потому усилия были тщетными. Я фантомно продолжал их чувствовать, в ушах стоял полубезумный шёпот этого извращенца, а перед мысленным взором отпечатался горящий похотью взгляд ублюдка.

В этот раз Марас вёл себя несколько необычно. Можно сказать, его прикосновения имели нежный, любовный характер и вполне могли принести удовольствие, если бы всё было добровольно. Только ни о каком желании с моей стороны и речи не шло! Меня никогда не влекло к мужчинам, к однополым связям я всегда испытывал отвращение. Потому меня передёргивало от омерзения при каждом его касании.

К немыслимой гадливости примешивался острый стыд. От одной мысли, что Мара видела меня таким: голым, беспомощным и униженным, хотелось провалиться сквозь землю. Вроде, мне должно быть наплевать: она моя хозяйка и всегда знала, кто я и что я, не нужно быть большого ума, чтобы понять, что я пережил у Мараса, но одно дело знать и догадываться, другое — видеть своими глазами. И я даже злился на неё за то, что дала возможность снова почувствовать себя человеком, мужчиной. Позволила забыться. Но сегодня реальность ткнула меня мордой в непреложный факт: на деле, я — никто. У меня ничего нет, даже сам себе я не принадлежу. Так с какой радости начал мнить себя мужиком? Раб — всего лишь имущество, и его пол значения имеет мало. Нельзя этого забывать. Теперь и Мара этого не забудет. Всегда буду помнить ошалелый взгляд девушки, который заставил почувствовать себя бесконечным ничтожеством, ударил хуже мерзких прикосновений Мараса. Как же стыдно, мерзко, противно!

И вот она ждёт меня внизу у проклятого костра, о котором же я сам и напомнил. Идиот! Мне совершенно не хотелось выходить из комнаты и вести какие-то разговоры. Было страшно увидеть жалость или брезгливость в её глазах. Не хотелось сочувствия. Единственное, чего я жаждал, чтобы всё стало как до этого проклятого вечера, и Мара смотрела бы на меня как на обычного приятеля, а не постельного раба своего брата. Глупо. Вообще, почему вдруг мнение этой девицы стало иметь такой вес? Сумасшествие какое-то.

И всё же, как бы мне ни хотелось, я не мог отсидеться в комнате. Тем самым я лишний раз покажу собственную ущербность. Да и подло будет так поступить после того, как она в очередной раз спасла мою шкуру.

Что за жизнь! Это я рождён мужчиной, и я должен спасать девушек от неприятностей, а не наоборот!

Когда, одевшись, я вышел на задний двор, уже во всю ярко пылал костёр. Из хлама Мара соорудила столик, а лавкой служило старое, но крепкое бревно. Были здесь и бутылка вина, а так же весьма аппетитные закуски. И в другой ситуации обстановку можно было бы назвать уютной и даже романтичной, но мне было не до этого. На душе — невообразимо гадко. Потому я молча принял фужер с вином и залпом выпил его, заставив девушку выпучить глаза и поперхнуться.

— Кай, — произнесла Мара спустя пару минут тягостного молчания, — скажи, а Марас, он тебя… Ну то есть…

— Хочешь знать, поимел ли меня твой братец? — прямо спросил я.

— Да, — кивнула девушка, отчего-то отчаянно краснея.

— Нет, — качнул я головой и снова уставился на огонь, — не успел. Но хотел.

Я не стал описывать насколько мне противно от воспоминаний о его прикосновениях, о пальцах во мне. Ни к чему. Зачем ныть и лишний раз позориться? Хотя, разве возможно опозориться ещё больше?

— Хорошо, — расслабилась Мара. —

Только… Что тогда с тобой?

Что со мной? Она правда не понимает? По её мнению, если этот извращенец не засунул в меня свой член, то всё хорошо и не из-за чего переживать?

— Всё нормально.

— Кай…

— Если меня не отодрали, то значит всё шикарно, да?! — сорвался я, и слова неконтролируемым потоком полились наружу. — Пришла, братца припугнула, меня спасла. Молодец! Всё в итоге просто лучше некуда!

— Ну, ведь и правда всё закончилось хорошо… — пробормотала девушка.

— Конечно, — с издёвкой, на грани постыдной истерики согласился я, — Только я не хочу, чтобы меня постоянно спасали! Я — мужчина! Я не стар и не слаб! Я хочу сам выбираться из передряг, а не прятаться за твоей юбкой!

— Да?! — разозлилась Мара в ответ. — Может мне не стоило вмешиваться, надо было просто подождать, пока Марас тебя трахнет, чтобы ты потом приполз ко мне еле живой, зато сам? Не моя вина, что события складываются так, что постоянно ущемляют твоё эго! Если тебе моя помощь и забота поперёк горла, так и скажи!

Повисла тишина, разбавляемая только треском костра. Всплеск эмоций оказался позади, ему на смену пришли стыд и сожаление. Ведь и правда не вина Мары, что я такой неудачник, что потерял в этой жизни всё, в том числе и право что-то решать, силы и само звание мужчина. Моё положение — результат собственной глупости и самонадеянности. Можно бесконечно искать виноватых и оправдания себе, но истина от этого не изменится: причина всех моих бед — я сам.

АНИЭЛЛА

От обиды неприятно щекотало в носу, на что я сильнее вцепилась пальцами в древесину бревна. Не хватало ещё разреветься тут из-за этого гада!

Пока добирались до дому и я, быстро переодевшись, разжигала костёр, готовила место отдыха и ждала, когда Кай наплескается в душе и приведёт себя в порядок, я чего только не надумала себе! Разыгравшееся воображение подкидывало картинки одна другой страшнее. К моменту, когда парень наконец соизволил выйти, я была практически убеждена, что Марас успел всё же разок надругаться над ним, и потому он такой подавленный. Всё оказалось куда прозаичнее: в ашрианце взбунтовалось ущемлённое эго! Видите ли то, что я вытащила его из лап Мараса и уберегла от беды, задело его «мужиковость»! В итоге, вместо банального спасибо, я получила лишь град упрёков! Да чёрт с ней, с благодарностью, но обвинения?! Это оказалось неожиданно больно и до невозможности обидно.

Может, и правда надо было обождать, пока этот извращенец наиграется и только потом вмешиваться? Да о чём я? Не смогла бы я бездействовать, зная, что где-то Марас издевается над Каем. Я всё ещё помню отголоски той паники, которую испытала, когда парень пропал, и ту слепящую ярость, когда увидела безобразную сцену. Лишь по пути домой до меня начало доходить: сегодня я опасно подошла к той грани, за которой сначала потеряла бы себя, а потом, скорее всего, и свою жизнь. Это лишний раз заставило меня устрашиться той мощи, что дремала во мне, ощутить себя бомбой замедленного действия. Снова остро встал вопрос контроля, потому как если я не освою это искусство, рано или поздно беда случится. Это лишь вопрос времени. Но это потом. А сейчас… Сейчас я ощущала лишь горечь. Иллюзия романтики быстро рассеялась. Закуски и вино потеряли свой вкус, пламя казалось слишком ярким, а «мебель» неудобной. Хотелось встать и, не оборачиваясь, уйти, но я продолжала сидеть, сама не знаю почему.

— Мара, прости, — раздался в тишине тихий, но твёрдый голос Кая.

От неожиданности я уставилась на ашрианца, словно у него выросла вторая голова. С того самого дня, как попал ко мне и до нынешнего момента, этот идиот не раз изрядно помотал мне нервы. Сначала его молчаливый бунт, вынуждающий чувствовать себя косоруким кукловодом. Да и потом, когда обрёл возможность двигаться и начал говорить, Кай не упускал возможности показать, что не испытывает ко мне и толики тёплых чувств. Скорее уж, терпит от неизбежности. И пусть той обжигающей ненависти, которая светилась в его необычных глазах в самом начале, уже не было, но и хорошего по отношению ко мне в его взглядах тоже не наблюдалось. При этом, как бы он ни выводил меня, даже если мы оба знали, что я на сто процентов права, он никогда не извинялся. И тут это «прости».

— Я ослышалась? — мне не удалось удержаться от сарказма.

— Нет, — повторил Кай и посмотрел прямо на меня. — Я был не прав. В том, что оказался в таком унизительном положении виноват только я сам, потому я не имел права срывать свои переживания на тебе. Ты спасла мою шкуру, и единственная из эромайцев не относишься ко мне как к комку грязи. Я же вместо благодарности нагрубил, и оправдания этому нет. Прости.

От такой длинной и откровенной речи, я немного зависла. Обычно из Кая и слово лишнее вытянуть проблематично. Парень предпочитал ограничиваться куцыми фразами и односложными ответами, а тут такое!

В груди вспыхнуло что-то непонятное и тёплое. Признательность? Наверное. И всё же, я буквально кожей ощущала горечь и безнадёжность Кая. Он столько всего вынес в рабстве у Мараса. Немыслимым образом пройдя через пытки, унижение и насилие, умудрился сохранить себя. А тут, я просто чувствовала, знала, он опасно подошёл к той грани, чтобы сдаться. Пусть Марас и не успел ничего сделать, но сам факт того, что он снова попал в его власть и оказался беспомощным, что-то сильно надломило в Кае. Меня это пугало. И я была категорически не согласна с тем, что он готов отказаться и от надежды, от веры в себя.

— Послушай, — начала я, осторожно подбирая слова, — не нужно воспринимать случившееся сегодня так остро. Ты же умный парень, Кай, и должен понимать, что шансов выстоять против людей Мараса или его самого у тебя изначально не было. И не потому, что ты глупее или физически слабее, вполне вероятно, в честной схватке ты бы вышел победителем, но тут о честности и речи не идёт. На их стороне магия, которой тебе противопоставить нечего. И я даже понимаю, как гадко ощущать себя заранее проигравшим. Сама через это в Университете не раз проходила. Но знаешь, что главное? Не сдаваться, иначе все те сволочи, которые так хотят тебя сломать, победят.

— Очнись, — скривил Кай губы в горькой усмешке, — они уже победили. Причём, давно.

— А вот и не правда, — с такой точкой зрения я была категорически не согласна. — Того же Мараса до дрожи бесит сам факт, что несмотря на все его усилия, ты ему не покорился. Скорее всего, он и появился-то лишь из-за донесения, что ты сам ходишь и разговариваешь. Вот он и примчался убедиться лично. И конечно же, загорелся идеей вернуть свою игрушку хотя бы на время, в надежде, что теперь ты будешь сговорчивее. Сегодня я поняла один факт — Марас на тебе просто помешан. Сомневаюсь, что хоть один его постельный и покорный мальчик вызывает такую бурю эмоций, как ты. Это, конечно, пугает. Но говорит о том, и пусть этот гад никогда этого вслух не признает, что подсознательно Марас видит в тебе достойного противника. Уверена, если уровнять ваши возможности, он бы вообще в панике бежал, как и все те, кто, зная, что находятся в заведомо выигрышном положении, позволяют себе вести себя как скоты. Так что ты зря себя изводишь, Кай. Твоей стойкости можно только позавидовать и восхититься ей. Уверена, будь у тебя возможность, ты бы показал не мало других черт характера, присущих настоящим мужчинам. И кто знает, может, когда-нибудь судьба и предоставит тебе такой шанс, главное верить в это и в самого себя.

Чуть усмехнувшись, парень смерил меня снисходительным взглядом. Было видно: многое из сказанного мной он считает полной чушью. Да я и сама не во всё верю. Я даже не уверена, что мне удастся выжить в этом мире. Только иногда любому человеку необходима чья-то поддержка. Как сейчас Каю. Я сделала всё правильно, в этом я была уверена. Сейчас да, но вот до этого…

— А ещё, мне тоже следует извиниться перед тобой, — с трудом смогла я выдавить из себя. Признаваться в собственных ошибках всегда тяжело. — Мне изначально стоило послать Мараса с его приглашением. Я малодушно трусила остаться без лишней финансовой поддержки и обрести очередного недоброжелателя. В общем… Да, дурой была! Чего отпираться от правды? Марасу плевать на всё и всех, если это не касается его интересов, а наши с ним слишком разнятся, потому мы бы неизбежно поругались, это было лишь вопросом времени. К тому же моя трусость чуть не стоило мне, тебе да и самому Марасу жизней.

С каждым произнесённым словом мне становилось легче. Всё сказанное было сущей правдой. Сохранить с Марасом подобие родственных отношений было возможно лишь в случае, если бы я беспрекословно выполняла все его требования, например, отдала бы ему Кая. Вполне возможно, он бы пожелал заполучить его обратно насовсем. Мне такой вариант не подходит. Совсем. Я и так уже пошла на сделку с совестью, научилась отворачиваться от чужих страданий и молчать, видя звериную жестокость эромайцев. Прогнулась под этот мир настолько, что самой противно. Но отказаться от Кая, отдать его извращенцу, садисту и насильнику Марасу, тем самым предавая не только парня, но и саму себя, окончательно отрекаясь от той Аниэллы, которой являюсь на самом деле? Нет. Ни за что. Да и просто, этот порой невыносимый, раздражающий до нервного тика придурок стал мне до странного дорог. Он был мне самым близким существом в этом чуждом мире. И потому я была готова драться за него до конца. И плевать на холодные доводы разума, говорящего мне, что такой противник как Марас может мне существенно усложнить жизнь.

— Вот ты накрутил себя, надумал всякой чуши, а ведь если бы не ты, мы оба, скорее всего, сейчас были бы мертвы. Ты правильно сказал: не я управляла силой, а она мной. Ещё немного — и было бы поздно. Так что ты спас наши жизни, Кай.

— Я же и послужил причиной злости, — фыркнул парень.

— Не ты, а Марас, — поморщилась я. — Сейчас тебе каким-то образом удалось достучаться до меня, но я не уверена, что это сработает ещё раз. Не уверена, что смогу обуздать эту силу, которая меня приводит в ужас. По сути, даже находиться со мной рядом опасно для жизни. Вполне возможно, по здравому рассуждению, тебе было бы лучше держаться от меня подальше.

— Я рискну, — хмыкнул Кай, а потом уже серьёзно добавил. — Не ты ли недавно мне поясняла про важность веры в себя? — я, чуть нахмурившись, кивнула. — Вот и послушайся собственного совета — поверь в себя.

Странный вечер. И разговор странный. И чувство правильности происходящего кажется слишком странным. Какое-то время мы сидели молча, пока я всё же не решилась задать вопрос, мучивший меня давно. Надеюсь, не испорчу этим хрупкого равновесия, которого мы смогли достичь.

— Ты сказал, будто сам виноват, что оказался в нынешнем положении. Как это произошло?

Кай наградил меня долгим, нечитаемым взглядом. Похоже, я всё-таки зря полезла с расспросами.

— Я не хочу сейчас об этом говорить, — в конечном итоге мрачно отозвался парень. — Может, когда-нибудь и расскажу. Сейчас — нет.

Точно, зря рот открыла. Ну, куда я полезла? Только испортила ашрианцу настроение. Вон сидит теперь и хмурится. С чего я решила, будто он будет мне исповедоваться? То, что сегодня он сказал непривычно много слов, ещё не делает нас близкими друзьями. Очевидно же — Кай мне не доверяет. И даже обидеться за это на него не получалось. Я вообще не уверена, что после всего пережитого он сможет хоть когда-нибудь кому-нибудь доверять. Мне отчаянно не хотелось в это верить. Но, как обстоят дела на самом деле, покажет только время.

КАЙЛЕН

Рассказывать о том, как угодил в рабство мне категорически не хотелось. Даже не потому, что я не доверял Маре, просто стыдно. Признаться кому-то, что потерял всё из-за собственной глупости, не так уж легко. Да и не вижу особой необходимости. Не настолько мы с девушкой близки, чтобы я полностью обнажал перед ней душу.

— Не принимай это на свой счёт, — всё же постарался я немного сгладить категоричность своего отказа.

— Да брось, — чуть печально улыбнулась Мара, — ты не обязан передо мной отчитываться.

— Ты странная, — не выдержал я после недолгого молчания.

— Ага, — рассеянно отозвалась девушка. — Везде чужая. Не вписываюсь ни в одну систему.

— Может, это не так уж плохо? — осторожно заметил я.

— Может, — согласилась моя собеседница, — но так жить сложнее.

На какое-то время снова образовалось молчание. Правда, в этот раз тишина не давила на нервы. Она была умиротворённой. Каждый был погружён в свои мысли. Не знаю, о чём думала Мара, я же размышлял, что она и правда уж очень отличается от всех людей и нелюдей, которых я встречал раньше. Её поведение и привычки, даже слова, о значении некоторых из них мне оставалось лишь догадываться. Хозяйка, яро ненавидимая мной ещё недавно, сейчас представлялась сложной загадкой, которую хотелось разгадать. Зачем мне это, на фоне всех моих проблем, я не знал, но очень хотел понять девушку. Осмыслить мотивы её поступков. Одно то, что она капитально разругалась с братом из-за меня, ставило в тупик. Ну, какой эромаец ещё сделает подобное: поставит собственное благополучие под угрозу ради раба? Она же сделала и, похоже, не сожалела об этом, если только немного переживала о будущих последствиях. Да и её слова- это стремление вселить веру в себя, извинения… Это всё слишком выбивалось из привычной картины мира, сбивало с толку, рождая множество вопросов, ответов на которые у меня не было. Оставалось только жить дальше и надеяться, что со временем я их получу.

— Ну что, сделаем то, ради чего, собственно, пришли сюда? — с чуть лукавой улыбкой поинтересовалась девушка.

— Что? — со всеми этими волнениями из головы вылетел изначальный смысл этих посиделок.

— Я же обещала тебе сжечь ошейник с поводком в огне, как вернёмся домой, — произнесла Мара, продолжая улыбаться, а потом протянула мне ненавистные символы рабства, которые сняла с меня ещё в вериэле. — Думаю, ты сам должен это сделать.

Прикасаться к этой гадости желания не было никакого, да и особого смысла в этом «ритуале» я не видел, но если ей так хочется, пожалуйста. Встав, я протянул руку и, поморщившись, взял сначала ошейник, потом поводок из девичьих ладоней. Кинув вызывающие отвращение вещи в костёр, я испытал странное удовольствие, глядя как огонь жадно пожирает кожаные изделия.

— Думаю, это тоже можно отправить туда, — произнесла Мара, протягивая мне плед из комнаты-пыточной Мараса, в котором я и добирался домой, так как этот урод уничтожил мою одежду.

Прикасаться к пледу было ещё противнее. Сколько раз в кошмарах мне снилась эта безвкусная вышивка? Сколько раз я смотрел на этот узор, с трудом удерживаясь на грани сознания, после или во время очередной порции издевательств и унижений? Честно говоря, если бы не Мара, чьё присутствие будило странную стыдливость, я бы лучше ушёл от Мараса в чём мать родила, чем в этой тряпке. Слишком много невыносимых ассоциаций вызывал этот кусок ткани. Поэтому я испытывал нечто схожее с эйфорией, глядя, как горит этот плед. Этот странный «ритуал», который ещё несколько минут назад я считал полностью бесполезным, обрёл смысл. Словно в огне сгорали не просто предметы, символизирующие моё отчаяние, унижение и боль, а нечто гораздо большее. Это пламя будто немного очищало меня самого. Вряд ли, когда-нибудь я смогу ощутить себя по-настоящему свободным и чистым душой и телом, но мне и правда стало чуточку легче.

— Я хочу выпить за тебя, Кай, — тихо проговорила Мара, протягивая мне фужер с вином. — Я правда никогда не встречала людей с такой волей и внутренней силой. Мне бы хотелось обещать тебе, что смогу освободить тебя, но ты же сам всё понимаешь…

Увы, понимаю. Времени, проведённого в Эромайском Королевстве, хватило, чтобы узнать кое-какие законы, в частности о вольной для рабов. Подобное чудо, иначе это не назвать, случалось крайне редко. Для начала, эромайцы вообще добротой душевной не отличаются. Так же, как и щедростью. А подписание вольной обязывает хозяина устроить бывшего раба в жизни. Обеспечить его жильём, деньгами на первое время, а так же работой. Понятное дело, что случается такое невообразимо редко. Мара же и вовсе вряд ли имеет такие финансовые возможности, оттого и бессильна вернуть мне свободу.

— И всё же, я продолжаю надеяться на лучшее, — продолжала говорить девушка. — Мне хочется верить, что когда-нибудь ты будешь видеть во мне не ненавистную эромайку и хозяйку, а друга. А главное, всегда оставайся собой: сильным и решительным, не боящимся трудностей. За тебя!

Странная традиция. У нас, ашрианцев, такого нет, да и у эромайцев, вроде как, тоже. Мара мне говорила, что это называется «тост» — своеобразная традиция её семьи, когда люди произносят краткую речь или пожелание, перед тем как выпить. И пусть данное явление казалось каким-то чуждым, я решил поддержать девушку.

— Ну, а я тогда выпью за тебя, — мне даже удалось чуть улыбнуться. — За то, что ты вот такая, не похожая на других своих соплеменников. Не меняйся. Ты лучше их.

Девушка поднесла свой фужер к моему, раздался мелодичный звон, после чего Мара, пригубив вино, мягко мне улыбнулась и перевела взгляд на огонь. Я тоже отпил вина, уже без спешки и нервозности. Мне было хорошо. Невероятным образом моё настроение кардинально изменилось. Совсем недавно мне хотелось взвыть от стыда и отчаяния, я чувствовал себя распоследним ничтожеством, а сейчас на меня снизошло уютное спокойствие. Я уже и забыл, когда последний раз ощущал себя вот так. Не было привычного напряжения, настороженности и желания уязвить Мару. Сейчас её общество было приятным, отзывалось внутри теплом. Возможно, это всё стресс и вино на голодный желудок, но даже если так, я был рад этим минутам блаженства. Хотя, кому я вру? И я, и Мара, мы оба понимали, что этот вечер странным образом изменил наши взаимоотношения. Пусть мы и не стали закадычными друзьями, но определённо преодолели какой-то рубеж. Сблизились. Думаю, теперь нам станет легче понимать друг друга. Мне оставалось лишь надеяться, что момент, когда я горько пожалею о том, что чуть ослабил для Мары свои защитные барьеры, никогда не настанет.