Мне бы в небо 2

Глава 5

В четвёртом оплоте я задержался намного дольше, чем изначально планировал Базонов. Просто с конструкторами мы моментально нашли общий язык. И они не хотели меня отпускать, даже после того, как получили прямой приказ.

Сперва они расспрашивали меня, на каких самолётах я летал и что могу сказать об их лётно-технических характеристиках. А в процессе моего рассказа задавали кучу уточняющих вопросов. На удивление я отвечал практически на каждый из них. Хотя и считал, что никогда не знал этой информации. Похоже, что препарат Куперманов отлично работал. Теперь нужно быть предельно осторожным и не вспомнить чего-нибудь плохого. Какой-нибудь детской обиды или ссоры с родителями.

Но в компании конструкторов делать мне это было некогда. Мужики по крупице вытаскивали из меня всю информацию о самолётах, какую я знал. И немало этой информации было о самолётах, которые будут производиться гораздо позже. И о модификациях уже имеющихся моделей.

Сегодня меня просто спрашивали, а ответы снова записывали на диктофон. Когда основная часть была закончена, мы просто разговаривали.

Конструкторов, занимающихся самолётостроением, в четвёртом оплоте оказалось четыре человека. Все они были местными. И каждый в своё время успел поработать в крупнейших конструкторских бюро союза.

Дмитрий Шимонин десять лет проработал в КБ Яковлева. Сергей Грушин четырнадцать лет отдал КБ Антонова. Валентин Сориян шесть лет работал в КБ Туполева. Аркадий Штельман двадцать два года в КБ Ильюшина.

Штельман, как самый опытный из конструкторов, был руководителем в этой группе. Все эти люди были фанатиками своего дела и было видно, как им нравится этим заниматься. Во время следующей нашей встречи мы уже будем работать с чертежами. И отчего-то я был уверен, что у меня найдутся знания, необходимые ребятам.

Всего за несколько часов после знакомства, начал относится к этим мужикам с уважением. Что было для меня не характерно. Но они действительно этого заслуживали.

Вместо шести часов я пробыл в четвёртом оплоте все десять и на улице уже стемнело.

— Оставить вас на территории четвёртого оплота на ночь, я не имею никакого права. Это нарушает внутреннюю инструкцию, — заявил нам Владимир Дмитриевич, когда мы с майором оказались у него в кабинете. — Но не переживайте. Полёты в ночное время у нас производятся регулярно. Я и сам периодически совершаю такие полёты. Поэтому обратно в академию вас доставлю именно я. К тому же я действительно в этом году буду работать там инструктором. Руководство поставило передо мной задачу завербовать подающих надежду ребят. Несколько наших пилотов скоро уходят на заслуженный отдых. Нужно подготовить им замену.

Сам бы я сейчас не рискнул лететь ночью, а вот Илья Валерьевич был не против. Но не стал настаивать, уступив место Базонову. Вообще, майор выглядел довольным и отлично отдохнувшим.

— Спасибо тебе Сергей, — сказал мне Илья Валерьевич, когда готовились к вылету.

— За что?

— За то, что устроил мне ещё один дополнительный выходной в неделю. К тому же оплачиваемый выходной. Уж не знаю, как товарищ генерал-майор будет искать мне замену на этот день, но это уже не мои проблемы. Смотри внимательно, как будет пилотировать Базонов. Специально для тебя я попросил его комментировать все действия. Пилотирование в ночное время на Ан-2 сильно отличается от дневного. Это уже не обычный визуальный полёт, а симбиоз визуально-приборного пилотирования. Ночные полёты также есть в программе вашей подготовки, поэтому будь предельно внимательным.

Я лишь угукнул, прекрасно зная, что это такое.

Вернуться в академию мы успели ещё до отбоя.

Оказавшись в общежитии, я встал как вкопанный, с удивлением глядя на дневального.

— Сегодня прибыли оставшиеся курсанты. Всего тридцать два человека. И двадцать четыре из них прилетели буквально пару часов назад. А в казарму их заселили только что, — улыбаясь произнёс мне Лёха Карпин. Парень из группы Андрея. Насколько я помню, он также проходил индивидуальные испытания.

В казарме творилась какая-то вакханалия. Шум, гам, на полу валялись сумки и личные вещи. Что было очень удивительно. Вроде говорили, что эти ребята — второкурсники военных училищ, а ведут себя словно гражданские, только прибывшие из дома. Почувствовали свободу от родительской опеки и решили развлекаться по полной. И где, спрашивается, кто-нибудь из моих заместителей? Почему они не наводят порядок? Да и никого из лейтенантов не видно.

— Старшина, что здесь происходит? — раздался у меня за спиной голос капитана Лужного.

— Понятия не имею товарищ капитан. Сам вернулся две минуты назад с экзамена по пилотированию.

И вот какого хрена он нарисовался? Да ещё и назвал меня старшиной? Я даже не курсант академии, пока. Впрочем, как и все здесь присутствующие. Официально учёба начнётся только с завтрашнего дня.

— Я это прекрасно знаю. Поэтому и пришёл сюда. Твои заместители вместе с кураторами сейчас находятся на складе и получают парадную форму на всех курсантов. Привезли несколько часов назад. Только-только на складе немного разобрались. Наведи здесь порядок и построй личный состав для получения формы. Завтра на торжественном построении в честь начала учебного года вы должны выглядеть безупречно. В случае малейшего нарушения спрашивать буду уже с тебя.

Вот и началось. Знал же, что капитан не даст нам спокойной жизни. Но вот так чтобы прям сразу...

Но ничего, где наша не пропадала. Если эти ребята действительно второкурсники военных училищ, то слово — дисциплина, должно быть им знакомо. Сейчас всё организую.

— Я вас не подведу, — произнёс я и обратился к дневальному. — Алексей, командуй построение. Будем знакомиться с новоприбывшими.

Лужный к этому моменту уже ушёл.

Команда к построению вызвала недовольный гвалт, но через минуту в коридоре выстроились все, кто сейчас находился в казарме.

К тому моменту, как я закончил свою приветственную речь, заявились ребята с парадной формой и началась её раздача.

Спали этой ночью мы часа три. Всё остальное время готовились к утреннему, торжественному построению. Гладили форму, пришивали подворотнички, начищали обувь и т. д. Это стало нашей первой проверкой уже в качестве курсантов Лётной Академии Стратегического Сдерживания Военно Космических Сил СССР. И прошли мы её на отлично.

После подъёма заявился капитан Лужный и отдал команду к общему построению на плацу перед казармой в парадной форме.

И вот мы стоим перед казармой, в ожидании руководства академии. В отглаженной парадной форме, начищенной до блеска обуви, гладковыбритые и с горящими глазами.

Курсанты СЛУГА, которые сейчас отчего-то находились не на занятиях, начали собираться недалеко от казармы. Да и руководство училища я там также заметил. Бронислав Геннадьевич стоял в компании Фёдора Григорьевича Саутина, которого я застал на посту руководителя училища, в прошлой жизни. Великолепный пилот, преподаватель и просто хороший мужик, что называется — правильный. Никогда не позволял инструкторам и преподавателям заваливать курсантов из-за личной неприязни. Все об этом знали и если курсант считал, что преподаватель его завалил именно из личных убеждений, то мог смело идти к Фёдору Григорьевичу, тот назначал пересдачу, на которой обязательно присутствовал лично и мог оценить уровень знаний курсанта.

Когда Фёдор Григорьевич возглавил СЛУГА, подобные случаи встречались довольно часто, но уже через пару лет они практически исчезли. А уже в то время, когда я работал в училище, никто даже не мог допустить мысли о том, чтобы завалить курсанта из-за личной неприязни. Насколько я помню, Саутин возглавил училище в 76. Сейчас примерно то время, когда его работа начала приносить первые плоды.

Рядом с Бронским и Саутиным стоял Базонов, который о чём-то разговаривал с ещё одним моим знакомым из прошлой жизни. Лётчиком-инструктором Петром Мамоновым. Можно сказать, что он стал моим наставником в СЛУГА. Среди наблюдающих я заметил ещё пару знакомых лиц, но этих людей я практически не знал. Даже с трудом смог вспомнить их имена.

За разглядыванием старых знакомых я упустил момент, когда появился Владимир Алексеевич в сопровождении ещё двух генералов.

Было очень волнительно. Особенно когда прозвучала команда смирно. Я даже невольно задержал дыхание. Думаю, я был таким не один.

А затем заговорил Мохов. Он поздравил нас с зачислением в академию и передал слово одному из генералов, который оказался командующим только недавно созданного рода войск — Военно Космических сил СССР. Частью этого рода войск и стала наша академия. Кем был второй генерал и для чего он здесь находился никто, так и не узнал. Он просто постоял перед строем курсантов, не произнеся ни слова.

Торжественная часть затянулась минут на сорок. После чего нас отправили переодеваться и отправляться на завтрак. А уже после завтрака начинались занятия. Вот так мы и стали курсантами и началась наша новая жизнь. Но мне сперва необходимо было проститься со старой.

В первый день были лишь вводные лекции и поэтому мы освободились около четырёх часов, а в пять за мной прибежал дежурный. На КПП меня ждала девушка.

— Привет. Извини, но я не могла оставить всё вот так. Не знаю, что произошло и почему ты так резко пропал. Я вообще не понимаю, что произошло, — сразу же выпалила Галя.

Было заметно, что она сильно нервничает, а речь приготовила заранее и решила сразу её выпалить, чтобы потом не напутать.

Выглядела Галя просто отлично. Жизнь с родителями явно пошла ей на пользу. Она слегка поправилась, отчего стала ещё симпатичнее.

— Привет. Да ничего не произошло. Просто я понял, что не хочу мучить тебя. Я собираюсь стать пилотом. А это означает, что буду редко находиться дома, большую часть жизни проводить на работе. Не хочу, чтобы ты сидела целыми днями дома и ждала моего возвращения. Ты не тот человек, который будет мириться с подобным. Со временем ты и сама это поймёшь, но к тому моменту будет слишком поздно. Гораздо легче и проще завершить всё сейчас. Пока мы ещё не слишком сильно привязались друг к другу. Просто поверь мне. Я знаю, о чём говорю.

Знать-то я знаю, а вот говорить подобное было очень тяжело. Я старался выглядеть как можно более холодным и безразличным, но волнение наверняка выдавало меня с головой. И похоже, Галя смогла это заметить. К концу моего монолога она нахмурилась, подбоченилась и приблизилась вплотную ко мне, глядя в глаза.

— А почему ты думаешь, что можешь решать за меня? Почему решил, будто знаешь, что для меня лучше? Как ты вообще можешь так говорить после всего, что у нас было! — Галя перешла на крик, и теперь каждое её слово сопровождалось тычком пальца мне в грудь. — Ты первый парень, за последний год, которому я смогла открыться. Ты ворвался в мою жизнь, словно ураган, перевернув всё с ног на голову. Ты первый парень, которого я сама захотела познакомить с родителями. И первый, о ком они отзывались хорошо. Первый, кто понравился Вите. И первый, кого у меня пообещала отбить Маринка. Ты...ты...ты...

На последних словах голос Гали задрожал. Она больше не могла сдерживаться и начала рыдать. К этому моменту у меня уже болела грудь, и я даже не знал отчего сильнее. От тычков Гали или от поганого чувства, что появилось сразу, как я понял, к чему движется дело.

Но Гале удалось меня удивить. Она резко оттолкнула меня и на этот раз её палец служил в качестве указателя.

— Ты козёл и скотина Фомин. Ты уничтожил мою мечту на счастливую жизнь, а я уничтожу твою! Тебе никогда не стать пилотом! — выпалив это, девушка развернулась и помчалась прочь.

Совершенно не так я себе представлял наш разговор. И он дал понять, что я очень плохо знал Галю, что ещё раз подтвердило правильность моего решения. Оставалось только гадать, что она таково собралась делать, чтобы уничтожить мою мечту? По большому счёту — ничего. Время покажет, пока мне оставалось только ждать.

— Думал она сейчас тебе в горло вцепится. Даже собирался помочь в случае чего. Хоть ты и с военными, но всё же свой. А мы свои в беде не бросаем. Ты бы шёл уже обратно, а то стоишь здесь двадцать минут и смотришь в одну точку. Даже немного страшно, честно говоря, — произнёс дежурный, который подошёл ко мне совершенно незаметно.

Его слова заставили меня вздрогнуть. Двадцать минут стою просто так и даже не помню, о чём думал всё это время. Всё же этот разговор с Галей дался мне очень тяжело.

«Но так будет лучше». В очередной раз успокоил я сам себя и поблагодарив дежурного, отправился в казарму. Кураторы должны были вечером принести расписание занятий и ещё требовалось утрясти кучу организационных вопросов. Вчера прибыло много новичков, а времени, чтобы пообщаться с ними и разъяснить все наши порядки совсем не было.

Когда пришёл в казарму, оказалось, что разъяснением порядков, уже занимаются. И делает это лично капитан Лужный. Причём делает это так, что я услышал его ещё на подходе к казарме. Теперь сразу становится понятно, что фамилия Лужный ему отлично подходит, глотка у капитана была лужёной. Уж не знаю, что произошло, но орал он так самозабвенно, что я даже остановился перед дверью, размышляя, стоит ли заходить сейчас или дождаться, пока воспитательный процесс не закончится.

Но немного подумав решил помочь ребятам и принять удар на себя. Меня поставили старшиной и первым получать должен именно я.

— Фомин! Что творится у тебя в казарме? — налетел на меня Егор Сергеевич, стоило мне только войти. — Кругом бардак. Устав практически никто не знает. Про дневального и дежурного я вообще молчу. Даже толком не понимают своих обязанностей. А старшина ходит непонятно, где вместо того, чтобы работать с личным составом! Сейчас же берёшь пять человек и идёте вместе со мной получать уставы. Через две недели, чтобы всё отскакивало от зубов. Лично буду проводить экзамен на знание устава.

За спиной капитана стояли лейтенанты. Гриша мне старательно показывал, чтобы я не принимал слова капитана близко к сердцу. А я, собственно говоря. и не собирался этого делать. Какой к чертям устав и работа с личным составом? Сегодня первый день, как началась учёба. О чём речь? Я и сам устав в глаза не видел, в этой жизни. А из прошлой уже практически всё забыл, но после общения с семьёй Куперманов и нагоняя полученного от Лужного, некоторые моменты уже начали всплывать в памяти.

Думаю, если бы дневальным оказался кто-то из бывших армейцев, то подобных проблем не возникло. Хотя капитан наверняка нашёл бы к чему придраться и без этого. Должен же он с первого дня показать нам, кто в доме хозяин. Как по мне, это было абсолютно правильно.

Ну а сейчас, пришлось мне каяться и признавать себя виноватым, что подтвердил капитан, а у бывших второкурсников и армейцев, моё признание вызвало улыбку. Они также прекрасно понимали, что всё так и должно быть и капитан вовсе не лютует. А вот для бывших гражданских подобный разнос оказался в новинку, и некоторые выглядели реально напуганными. Но ничего, сейчас мы уйдём за уставами и им всё объяснят.

Помимо уставов, этим вечером нам выдали повседневную форму. Обычный камуфляж, берцы и пилотку. И весь вечер мы занимались приведением формы в порядок, пришивали подворотнички и погоны. А дальше все принялись за изучение устава.

Перед отбоем я собрал своих помощников, необходимо было составить график дежурств и определить зоны ответственности. Гораздо проще, когда за что-то определённое отвечает конкретный человек.

Вот так потихоньку мы начали втягиваться в курсантскую жизнь. Первые две недели были самыми тяжёлыми. Егор Сергеевич с завидной регулярностью появлялся в казарме, каждый раз устраивая нам разнос. Естественно, больше всех получал именно я. Но никакого зла на капитана из-за этого я не держал. Он выполняет свою работу и ничего больше. К тому же вот такие его наезды отлично стимулировали нас всех и не давали расслабиться.

Как и обещал капитан, через две недели состоялся экзамен по знанию устава и шесть человек, во главе со мной получили по два наряда на уборку территории академии. Меня Лужный наказал вместе с провинившимися, сказав, что в большей степени это моя вина. И все выходные вместо того, чтобы заниматься, мы провели на улице. Приводили территорию СЛУГА в порядок. А территория оказалась охренеть какой большой.

А в понедельник меня выдернули прямо с занятий. У нас шёл урок физики, когда в аудиторию заявился хмурый капитан Лужный.

— Фомин на выход. К тебе из милиции пришли. Пойдём разбираться, чего ты такого натворил.