Мирные действия

Глава 19

СБ не смогла в две минуты прибыть в дом Лорда Аудитора Фортица; им этих минут понадобилось почти четыре. Интересно, подумала Катерина, услышав, как открылась входная дверь – не будет ли с ее стороны невежливо указать на этот факт неумолимого вида молодому капитану, поднимавшемуся по лестнице вместе с рослым и не склонным к шуткам сержантом. Неважно; Василий все еще тщетно выкрикивал уговоры и проклятия перед запертой дверью, а Хьюго с растущим раздражением наблюдал за ним. По ту сторону двери в комнате царила абсолютная тишина.

Оба они обернулись и в шоке уставились на новоприбывших. – Да кому же он звонил? – пробормотал Василий.

Офицер СБ проигнорировал обоих и повернулся, вежливо откозыряв, к тете Фортиц, ограничившей свое удивление лишь широко распахнутыми глазами. – Госпожа профессор Фортиц. – Он кивнул и Катерине. – Госпожа Форсуассон. Прошу простить нас за это вторжение. Мне сообщили, что здесь имеет место ссора. Мой господин император желает и требует, чтобы я задержал всех присутствующих.

– Кажется, я понимаю, капитан… э–э, Сфалерос, верно? – тихо произнесла тетя Фортиц.

– Да, мадам. – Он коротко склонил перед ней голову и обратился к Хьюго с Василием. – Назовитесь, пожалуйста.

К Хьюго голос вернулся первым. – Меня зовут Хьюго Форвейн. Я – старший брат этой леди, – он показал на Катерину.

Василий автоматически вытянулся по стойке «смирно», не в силах оторвать взгляд от Глаз Гора на воротнике капитана СБ. – Лейтенант Василий Форсуассон. В настоящее время приписан к службе орбитального контроля в Форте Китера Ривер. Я – опекун Никки Форсуассона. Мне очень жаль, капитан, но, боюсь, это нечто вроде ложной тревоги.

Хьюго взволнованно добавил, – Конечно, он поступил очень плохо, но, сэр, это всего лишь девятилетний мальчик, расстроенный из-за некоторых семейных проблем. На самом деле никакой опасности нет. Мы заставим его извиниться.

– Это меня не касается, сэр, у меня есть приказ. – Он повернулся к двери, достал из-за обшлага узкий листок бумаги, глянул на торопливо набросанный от руки текст, спрятал его и аккуратно постучал. – Мастер Николай Форсуассон?

– Кто там? – ответил голос Никки.

– Капитан армии Сфалерос, Имперская Служба Безопасности. Вам предписано проследовать со мной.

Заскрежетал замок; дверь распахнулась. Никки, с видом одновременно торжествующим и испуганным, сперва вытаращил глаза вверх, на офицера СБ, а затем вниз – на кобуру со смертоносным оружием у него на бедре. – Есть, сэр, – хрипло выговорил он.

– Пожалуйста, сюда, – указал капитан на лестницу; сержант сделал шаг в сторону.

Василий чуть не взвыл: – За что меня арестовывают? Я ничего дурного не сделал!

– Вы не арестованы, сэр, – терпеливо объяснил капитан. – Вы задержаны для допроса. – Он повернулся к тете Фортиц и добавил, – Вас, разумеется, никто не задерживает, мадам. Но мой господин Император искренне приглашает вас составить компанию вашей племяннице.

Тетя Фортиц коснулась пальцем губ, ее глаза зажглись любопытством. – Дкумаю, я так и сделаю, капитан. Спасибо.

Капитан отрывисто кивнул сержанту, поспешившему предложить тете Фортиц руку, чтобы помочь сойти по ступенькам. Никки проскользнул мимо Василия и болезненно крепко вцепился в руку Катерины.

– Но, – произнес Хьюго, – но, но, почему…

– Мне не было сказано, почему, сэр, – ответил капитан тоном, лишенным и намека на извинение или участие. Он снизошел лишь до того, чтобы добавить, – Вы должны будете сами спросить об этом там, куда вас доставят.

Катерина с Никки проследовали за тетей Фортиц и сержантом; Хьюго и Василий были вынуждены присоединиться к процессии. Уже на нижней ступеньке Катерина взглянула на босые ноги Никки и взвизгнула, – Ботинки! Никки, где твои ботинки? – За этим последовала короткая заминка, пока она галопом пролетела по всему нижнему этажу и обнаружила один башмак под тетиным комм-пультом, а другой – возле кухонной двери. Когда они вышли из парадного, Катерина сжимала оба ботинка в руке.

Большой и блестящий черный аэрокар без каких-либо опознавательных знаков стоял, выразительно втиснувшись в узкую полоску тротуара и одним краем раздавив маленькую клумбу с бархатками, а другим чуть не снеся платан. Сержант помог обеим дамами и Никки занять свои места в заднем отсеке и отошел в сторону приглядеть за посадкой Хьюго с Василием. Капитан сел с ними. Сержант скользнул в переднее отделение к пилоту, и машина резко взмыла в воздух, разметав вокруг себя листья, веточки и клочки коры платана. Аэрокар рванулся прочь, на большой скорости и на высоте, предназначенной исключительно для спецмашин – гораздо ближе к крышам, чем привыкла летать Катерина.

Василий еще не прекратил хватать ртом воздух, чтобы хотя бы сформулировать вопрос «куда вы нас везете?», а Катерине только-только удалось натянуть ботинки на ноги Никки и крепко застегнуть «липучки», когда они прибыли к замку Форхартунг. Вокруг замка расстилались сады, пышные и живописные в самый разгар лета; у его подножия под обрывистым берегом клокотала и сверкала река. Графские знамена, признак проходящего сейчас заседания Совета, яркими рядами трепетали на зубчатых стенах. Катерина обнаружила, что нетерпеливо высматривает поверх макушки Никки коричнево-серебряный флажок. Бог ты мой, вот и он – серебристый узор «лист-и-горы» мерцает на солнце. Стоянка и посадочные круги были забиты до отказа. Оруженосцы полусотни разных Округов в разноцветных мундирах, сверкающие, как огромные тропические птицы, болтали между собой, сидя или прислонясь к машинам. Транспорт СБ аккуратно приземлился на большой, чудесным образом не занятой, площадке прямо перед боковой дверью.

Их поджидал уже знакомый мужчина средних лет в личной ливрее слуг Грегора Форбарры. Техник провел сканером безопасности вдоль тела каждого из них, даже Никки. Ливрейный слуга быстро повел их – капитан двигался в арьегарде – двумя узкими коридорами мимо множества охранников, чье оружие и броня не имели никакого отношения к истории, зато к последнему слову техники – самое непосредственное. Их привели в обшитую панелями комнатку, где почти ничего не было – разве что стол с системой головидеоконференций, комм-пульт и кофеварка.

Ливрейный слуга, обходя вокруг стола, указал, куда встать каждому из посетителей: – Вы, сэр. Вы, сэр. Вы, молодой сэр. Вы, мадам, – Одной лишь тете Фортиц он предложил кресло, пробормотав, – Не соблаговолите ли присесть, госпожа профессор Фортиц. – Оглядев расстановку сил, он удовлетворенно кивнул и скрылся через дверцу в противоположной стене.

– Где это мы? – шепотом спросила Катерина тетю.

– Вообще-то раньше я в этой комнате никогда не бывала, но думаю, мы сейчас прямо за императорским помостом Палаты Графов, – прошептала та в ответ.

– Он сказал, – пробормотал Никки чуть виноватым голосом, – все это для него звучит слишком сложно, чтобы разобраться по комму.

– Кто сказал, Никки? – нервно переспросил Хьюго.

Катерина взглянула мимо него – маленькая дверь снова открылась. В нее вошел император Грегор, сегодня тоже в мундире дома Форбарра, серьезно улыбнувшись ей и кивнув Никки. – Прошу вас, не вставайте, госпожа профессор, – добавил он мягким голосом, когда тетя попыталась подняться на ноги. Василий и Хьюго, оба с совершенно ошарашенным видом, вытянулись по стойке «смирно».

– Благодарю, капитан Сфалерос, – добавил он в сторону. – Можете возвращаться на свой пост.

Капитан отдал честь и удалился. Интересно, подумала Катерина, узнает ли тот когда-нибудь, за что на него свалилась эта странная обязанность их подвезти, или события этого дня навсегда останутся для него загадкой.

Ливрейный слуга Грегора, вошедший вслед за своим хозяином, придержал ему кресло во главе стола. – Пожалуйста, садитесь, – заметил тот гостям, опускаясь на сиденье.

– Мои извинения, – обратился Грегор ко всем присутствующим, – за ваше столь резкое перемещение, но сейчас я действительно не могу отлучиться с этого заседания. Они там могут прекратить свои проволочки в любой момент. Надеюсь. – Он положил руки на стол, сложив ладони «домиком». – Итак, не соблаговолит ли кто-нибудь объяснить мне, почему Никки считал, что его похищают против воли матери?

– Целиком против моей воли, – заявила Катерина для протокола.

Грегор, приподняв бровь, взглянул на Василия Форсуассона. Тот казался парализованным. Грегор ободряюще добавил: – Вкратце, будьте так добры, лейтенант.

Военная дисциплина вырвала Василия из оцепенения. – Да, сир, – принялся запинаться он. – Мне сказали… лейтенант Алексей Формонкриф позвонил мне сегодня рано утром и сказал, что если лорд Ришар Форратьер получит сегодня свое графство, то выдвинет на Совете обвинение против лорда Майлза Форкосигана в убийстве моего кузена Тьена. Алексей говорил… Алексей боялся, что это будет сопровождаться большими разрушениями в столице. Я опасался за безопасность Никки и приехал, чтобы увезти его в более надежное место, пока все… все не утрясется.

Грегор разомкнул губы. – Идея была вашей собственной, или это предложил Алексей?

– Я… – Василий помолчал и нахмурился. – На самом деле ее предложил Алексей.

– Вот как, – Грегор кинул взгляд на своего ливрейного слугу, в ожидании стоящего у стены, и уже жестче произнес, – Жерар, возьми на заметку. Уже третий раз за этот месяц неугомонный лейтенант Формонкриф привлекает мое негативное внимание в вопросах, касающихся политических сфер. Напомни Нам подыскать ему службу где-нибудь в Империи, где он будет не столь занят.

– Слушаюсь, сир, – пробормотал Жерар. Записывать он ничего не стал, но Катерина сомневалась, чтобы в этом была неоходимость. Не требуется чип памяти, чтобы помнить сказанное Грегором; ты просто исполняешь это.

– Лейтенант Форсуассон, – оживленно заговорил Грегор, – боюсь, что в столице царствуют сплетни и слухи. Отделять правду от лжи – этой работой постоянно и целыми днями занято удивительно много сотрудников моей СБ. Думаю, они с ней справляются. Согласно профессиональной оценке моих аналитиков СБ, клевета на лорда Форкосигана выросла не на основе комаррских событий – о которых я полностью осведомлен, – но была позднейшим изобретением группы, гм, … нет, «недовольных» – слишком сильный термин… раздосадованных лиц, объединенных некой политической программой, которой, по их убеждению, его трудности пошли бы на пользу.

Дав Хьюго с Василием мгновение переварить сказанное, Грегор продолжал, – Ваша паника преждевременна. Даже я не знаю, чем закончится сегодняшнее голосование. Но можете быть уверены, лейтенант, моя защитная длань простерта над вашими родственниками. Я не позволю причинить никакого вреда членам семьи Лорда Аудитора Фортица. Ваше беспокойство похвально, но в нем нет нужды. – В его голосе послышался оттенок холода. – А вот ваше легковерие не столь похвально. Потрудитесь его исправить.

– Да, сир, – проскрипел Василий. К этому моменту глаза у него вылезли на лоб. Никки застенчиво улыбнулся Грегору. Ответом Грегора было не что-то столь заметное, как подмигивание, а лишь чуть расширенные глаза. Довольный Никки заерзал на стуле.

Стук в дверь, ведущую в вестибюль, заставил Катерину подпрыгнуть на месте. Ливрейный слуга подошел ответить. Переговорив вполголоса, он сделал шаг в сторону, пропустив в комнату очередного офицера СБ, на этот раз майора в зеленой форме. Грегор поднял глаза и жестом велел ему подойти. Тот окинул взглядом странных гостей Грегора и склонился к уху императора, что-то ему зашептав.

– Хорошо, – произнес Грегор, и снова – Хорошо, – а затем, – Давно пора. Отлично. Проводите его прямо сюда. – Офицер кивнул и поспешно вышел.

Грегор улыбнулся всем присутствующим. Ответная улыбка госпожи Фортиц была радостной, а Катерины – застенчивой. Хьюго тоже беспомощно улыбался, но выглядел оцепеневшим. Да, именно такой эффект производит Грегор при первом знакомстве, вспомнила Катерина.

– Боюсь, – сказал Грегор, – какое-то время я буду довольно занят. Никки, ручаюсь тебе, сегодня никто не заберет тебя у матери. – При этих словах он на мгновение стрельнул взглядом в Катерину, сопроводив их микроскопическим, специально для нее, кивком. – Я с удовольствием послушаю еще о твоих делах после этой сессии Совета. Оруженосец Жерар найдет вам места для обозрения на галерее; Никки может найти это поучительным. – Катерина не была уверена, приглашение это или приказ, но противиться было, естественно, невозможно. Грегор приподнял руку ладонью вверх. Все вскочили на ноги, кроме тети Фортиц, которой по всем правилам приличия помог подняться оруженосец. Жерар вежливо указал им в сторону двери.

Грегор склонился вперед и вполголоса добавил Василию, уже собравшемуся повернуться и уйти, – Госпожа Форсуассон пользуется моим полным доверием, лейтенант; рекомендую предоставить ей и ваше.

Василий сумел выдавить из себя что-то вроде «иик, Сир!». Волоча ноги, они выбрались в коридор. Хьюго таращился на свою сестру с таким изумлением, словно у нее выросла еще одна голова.

На полпути по узкому коридору им пришлось вытянуться в цепочку – навстречу им попался возвращвшийся майор. Катерина была поражена, увидев, что тот ведет Байерли Форратьера, с виду – отчаянно взвинченного. Бай был небрит, а его дорогого кроя вечерний костюм – помят и испачкан. Глаза у него были покрасневшие, под глазами мешки – однако, проходя мимо Катрионы, он узнал ее, приподнял бровь и ухитрился отвесить ей небольшой ироничный полупоклон, прижав руку к сердцу, но не сбившись с шага.

Хьюго повернул голову, уставившись на удаляющуюся долговязую фигуру Бая. – Ты знакома с этим странным типом? – спросил он.

– Один из моих ухажеров, – немедленно ответила Катерина, решив обратить случайность в свою пользу. – Байерли Форратьер. Кузен обоим – и Доно, и Ришару. Безденежный, безрассудный, невосприимчивый к любой критике, зато очень остроумный… если тебе нравятся грязные шуточки.

Оставив Хьюго разгадывать намек, что с беззащитной вдовой могло случиться и нечто худшее, нежели внимание некоего низкорослого графского наследника, она проследовала за оруженосцем и оказалась в скрытой лифтовой трубе. Лифт доставил группу на второй этаж, где очередной узкий коридор привел их к двери на галерею. Возле входа стоял охранник СБ; еще один занимал аналогичную позицию в дальнем конце галереи, обеспечивая возможность перекрестного огня.

Выходившая в Палату Совета галерея была где-то на на три четверти полна, и над ней стоял гул негромких бесед, которые вели изысканно одетые женщины и мужчины в зеленой армейской форме или прекрасно пошитых костюмах. Катерина внезапно ощутила, что ее потрепанное черное траурное платье бросается всем в глаза, Особенно когда оруженосец Грегора освободил им места в центре переднего ряда, вежливо, но без объяснений, попросив пятерых молодых джентльменов пересесть. Никто не посмел возразить человеку в этой ливрее. Она виновато улыбнулась, когда они протискивались мимо нее; в ответ они взглянули на нее с любопытством. Катерина усадила Никки между собой и тетей Фортиц; так безопасней. Хьюго и Василий сели справа от нее.

– Вы здесь уже бывали раньше? – прошептал Василий, пялясь по сторонам такими же широко открытыми глазами, как и Никки.

– Нет, – ответила Катерина.

– Я был здесь как-то раз со школьной экскурсией, много лет назад, – признался Хьюго. – Конечно, не во время заседания Совета.

Только тетю Фортиц это окружение вроде бы не страшило, но она-то, будучи историком, частенько посещала архивы замка Форхартунг еще до того, как дядю Фортица назначили Имперским Аудитором.

Катерина нетерпеливо окинула взглядом зал Совета, раскинувшийся прямо под ней, словно арена. При полном сборе зрелище это было красочным до чрезвычайности, учитывая, что каждый граф был одет в наиболее элегантный вариант мундира своего Дома. Она поискала в радужной какофонии маленькую фигурку в мундире таких сдержанных и изысканных – по сравнению с некоторыми другими – цветов, коричневого с серебром… вот! Майлз только что поднялся со своего места, в переднем ряду справа от Катерины. Она вцепилась в балконные перила, приоткрыв рот, но он не взглянул наверх.

Окликнуть его отсюда немыслимо, пусть даже в Спикерском Круге сейчас никого нет: во время заседания Совета выкрики с галереи запрещены, и никто, за исключением графов или тех свидетелей, которых они могут вызвать, не допускается на нижний этаж.

Майлз, легко пробираясь среди своих могущественных коллег, направился к столу Рене Форбреттена о чем-то посовещаться. Какой бы хитростью ни заставил Эйрел Форкосиган это собрание много лет назад утвердить в правах своего искалеченного наследника, к сегодняшнему дню они явно к нему привыкли. Перемены все же возможны.

Рене, кинувший взгляд на галерею, заметил Катриону первым и привлек внимание Майлза к происходящему наверху. Майлз поднял лицо, и глаза его распахнулись в смешанном чувстве восхищения, смятения и – стоило ему заметить Хьюго с Василием – озабоченности. Катерина осмелилась на успокаивающий жест – просто помахала перед грудью открытой ладонью и тут же спрятала руку на коленях. Майлз ответил ей своим странным ленивым салютом, в который обычно вкладывал поразительно много оттенков; в данном случае это была осторожная ирония, прикрывающая глубокое уважение. Его взгляд сместился в сторону и встретился во взглядом тети Фортиц; он с надеждой вопросительно приподнял бровь и приветственно ей кивнул, она кивнула в ответ. Уголки губ Майлза приподнялись в улыбке.

Ришар Форратьер, беседовавший с каким-то графом в первом ряду, заметил приветственный кивок Майлза и проследил за направлением его взгляда на галерею. Ришар уже нарядился в сине-серые цвета своего Дома, в полный графский мундир – наверное, считает дело решенным, с резким негодованием подумала Катерина. Мгновение спустя в его глазах мелькнул огонек узнавания, и он поглядел на нее недоброжелательно и хмуро. Она ответила ему холодным сердитым взглядом – он был как минимум одним из соавторов ее нынешнего кризиса. Знаю я твой тип. И не боюсь тебя.

Грегор пока не вернулся из личного конференц-зала на свой помост; и о чем это они с Байерли там беседуют? Окинув взглядом собравшихся внизу, она осознала, что Доно все еще нет. Его энергичная фигура выделялась бы в любой толпе, даже в этой. Нет ли у Ришара тайной причины быть таким отвратительно уверенным?

Лишь только в ее груди начал завязываться узелок тревоги, как десятки лиц внизу обернулись ко входу в Палату. Прямо из-под галереи, где сидела Катерина, в залу Совета вошла группа людей. Даже со своего места Катерина узнала бородатого лорда Доно. На нем был сине-серый мундир младшего лорда дома Форратьеров, почти копия того, что на Ришаре, но с регалиями и знаками отличия графского наследника, что было куда более точным расчетом. Ее обеспокоило то, что лорд Доно хромал, двигаясь скованно, словно от какой-то ноющей боли. К ее удивлению, рядом с ними шагал и Айвен Форпатрил. Насчет остальных четверых она была не так уверена, хотя и узнала некоторые мундиры.

– Тетя Фортиц! – прошептала она. – Что это за графы вместе с Доно?

Тетя Фортиц потянулась вперед с удивленным и озадаченным выражением на лице. – Вон тот, в сине-золотом и с гривой седых волос – Фалько Форпатрил. Самый молодой – это Форфолс, ну знаешь, тот странный тип с Южного Побережья. Пожилой джентльмен с тростью – бог ты мой! – сам граф Форхалас. И последний – граф Форкалоннер. У него почти такая же репутация самого несгибаемого старого упрямца среди Консерваторов, как и у Форхаласа. Думаю, вот те самые голоса, которых все ждали. Теперь дело стронется с места.

Катерина поискала глазами Майлза. Судя по его реакции, в нем явно боролись облегчение при появлении лорда Доно и ужас от того, что к Ришару прибыло подкрепление в лице его самых могущественных сторонников. От группы отделился Айвен Форпатрил и прогулочным шагом, с самой своей характерной ухмылочкой, двинулся к столу Рене. Катерина, чье сердце колотилось от волнения, опустилась на стул, тщетно пытаясь расшифровать эту сценку внизу, несмотря на то, что из низкого гула вокруг столов до ее слуха разборчиво доносилась лишь пара слов.

У Айвена была минута, чтобы насладиться выражением полнейшего недоумения на лице своего кузена, Имперского-Аудитора-при-исполнении. Да, спорю, тебе трудновато во всем этом разобраться. Пожалуй, ему бы должно быть стыдно: в этой ужасной суматохе он не улучил и минутки по-быстрому звякнуть Майлзу по комму и дать ему знать, что же намечается. Но на самом деле к тому времени было уже так поздно, что для Майлза это дела не меняло. Еще несколько секунд Айвен был на шаг впереди Майлза в его собственной игре. Наслаждайся. Однако Рене Форбреттен выглядел в не меньшем замешательстве, а к нему у Айвена счетов не было. Хватит.

Майлз взглянул на кузена со смешанным выражением восхищения и ярости. – Айвен, ты идио… – начал он.

– Не… произноси этого, – Айвен поднял руку, обрывая Майлза прежде, чем тому удалось должным образом разразиться тирадой. – Я только что спас твою задницу. Снова. И какой же благодарности я добился – снова? Никакой. Ничего, кроме оскорблений и насмешек. Мой жалкий жребий в этой жизни.

– Пим доложил мне, что ты везешь сюда Доно. За что я тебе и благодарен, – процедил Майлз сквозь зубы. – Но какого черта ты притащил и их? – Он мотнул головой в сторону четырех графов-консерваторов, гуськом шествующих через палату к скамье Бориса Формонкрифа.

– Смотри, – пробормотал Айвен.

Когда граф Форхалас поравнялся со столом Ришара, тот оживился и улыбнулся ему. – Как раз вовремя, сэр! Рад вас видеть!

Улыбка Ришара увяла, когда граф Форхалас прошел мимо, даже не повернув головы в его сторону; с тем же успехом Ришар мог бы быть невидимкой – столько внимания обратил тот на его приветствие. Форкалоннер, следующий по пятам своего старшего коллеги, по меньшей мере уделил Ришару хмурый взгляд – все же своего рода признание.

Айвен затаил дыхание в радостном предвкушении.

Ришар решился еще на одну попытку, когда мимо него шествовал седовласый Фалько Форпатрил: – Рад, что вы приехали… сэр?

Фалько остановился и холодно взглянул на него сверху вниз. Голосом хоть и негромким, но все же легко доносящимся до самых дальних концов зала, Фалько произнес: – Тебе недолго радоваться, Ришар. В нашей среде есть неписаный закон: если пытаешься обойти мораль стороной, так будь, черт побери, достаточно умелым игроком, чтобы не попасться. А ты искусен недостаточно. – Фыркнув, он проследовал за остальными.

Форфолс, шедший последним, яростно прошипел Ришару: – Да как ты посмел втянуть меня в свои махинации, устроить это нападение в моих владениях? Я еще погляжу, как тебя за это в клочья разнесут! – Он двинулся вслед за Фалько, в прямом и переносном смысле слова отдаляясь от Ришара.

У Майлза сделались круглые глаза, рот открылся – до него начало доходить. – Беспокойная ночка выдалась, а, Айвен? – негромко проговорил он, подметив, что Доно прихрамывает.

– Ты и не поверишь.

– А ты проверь.

Быстрым полушепотом Айвен утолил любопытство обоих – и Майлза, и пораженного Рене: – Если вкратце, некая банда наемных головорезов пыталась свести на нет бетанскую хирургию Доно с помощью виброножа. Заловили нас на выходе из дома Форфолса. У них был милый планчик, как избавиться от оруженосцев Доно, а вот нас с Оливией Куделкой в их списке не предусматривалось. Так что это мы их повязали, и я вручил их всех вместе с уликами в руки Фалько и старика Форхаласа, предоставив тем делать выводы самим. Разумеется, никто не взял на себя труд проинформировать Ришара; насчет этих новостей мы оставили его в неведении. Еще сегодняшний день не кончится, как Ришар пожалеет, что не перерезал себе горло этим самым виброножом.

Майлз скривил губы. – А доказательства? Устраивая что-то в этом роде, Ришар должен был действовать через целую цепочку посредников. Если он действительно попрактиковался на невесте Пьера, он дьявольски хитер. Выследить его до дверей будет нелегко.

Рене настойчиво добавил: – И как быстро мы получим в свои руки улики?

– Это заняло бы недели, но подручный Ришара объявил себя Имперским Свидетелем, – выдохнул Айвен, на самой вершине своего триумфа.

Майлз наклонил голову. – Подручный Ришара?

– Байерли Форратьер. Видимо, это он помог Ришару все устроить. Но дела пошли наперекосяк. Нанятые Ришаром громилы следовали за Доно по пятам, собираясь захватить его возле особняка Форсмитов, но у дома Форфолса увидели, как им показалось, лучшую возможность. У Бая была просто пена на губах, когда перед самым рассветом он наконец меня нагнал. Не знал, куда подевались все его пешки, бедный истеричный заговорщик. А это я их побил. Впервые в жизни я видел, как у Бая Форратьера не хватает слов. – Айвен довольно усмехнулся. – А потом приехала СБ и забрала его с собой.

– Как… неожиданно. А я видел место Байерли в этой игре совсем не так. – Майлз наморщил лоб.

– По-моему, ты оказался чертовски доверчив. Было тут насчет Бая кое-что, что с самого начала не укладывалось в картинку, просто я не мог ткнуть в это пальцем…

Форхалас со своими сподвижниками теперь столпились возле стола Бориса Формонкрифа. Выразительней всех вел себя Форфолс, который сердито жестикулировал и то и дело оглядывался через плечо на Ришара, с тревогой наблюдавшего за этим зрелищем. Челюсть Формонкрифа закаменела, он глубоко нахмурился и дважды покачал головой. На лице юного Сигура был написан ужас; он бессознательно принял защитную позу, стиснув ноги и прикрыв руками колени.

Все дебаты вполголоса прекратились, стоило императору Грегору выйти из небольшой двери за возвышением, подняться на помост и снова занять свое место. Жестом он подозвал лорда-протектора Спикерского Круга, тут же поспешившего к нему. Они коротко посовещались. Лорд-протектор обежал взглядом комнату и двинулся к Айвену.

– Лорд Форпатрил. – вежливо кивнул он. – Пора покинуть Палату Совета. Грегор собирается объявить голосование. Если вас не будут вызывать в качестве свидетеля, теперь вы должны занять место на галерее.

– Уже ушел, – добродушно согласился Айвен. Майлз обменялся с Рене торжествующим жестом, подняв большой палец вверх, и поспешил обратно на свое место; Айвен направился к двери.

Айвен не торопясь проходил мимо форратьеровской скамьи в тот момент, когда Доно весело сказал Ришару: – Двигайся, посмешище. Прошлой ночью твои головорезы промазали. Когда это голосование закончится, муниципальная охрана лорда Форбонна будет ждать тебя у дверей с распростертыми объятиями.

Крайне неохотно Ришар подвинулся на дальний край скамьи. Доно плюхнулся на сиденье, скрестил ноги в сапогах – в лодыжках скрестил, как отметил Айвен – и комфортно расставил локти.

Ришар проворчал сквозь зубы: – Мечтай сколько угодно. Но когда я стану графом, то буду Форбонну неподсуден. А партии Форкосигана нанесет такой урон его собственное преступление, что у них не будет шанса бросить в меня камень.

– Камень, Ришар, дорогуша? – промурлыкал в ответ Доно. – Вряд ли тебе так повезет. Я предвижу лавину – и тебя погребенным под ней.

Оставив семейную встречу Форратьеров за спиной, Айвен направился к двустворчатым дверям, распахнутым перед ним охраной. Ей-богу, работа проделана неплохая. Дойдя до дверей, он оглянулся через плечо и увидел, как Грегор пристально смотрит на него. Император удостоил его легкой улыбкой и едва заметной тенью кивка.

Но это не создало у Айвена ощущения награды. Скорее он ощутил себя беззащитным. Он запоздало вспомнил присказку Майлза, что наградой за хорошо проделанную работу обычно бывает еще более трудная. Какое-то мгновение в вестибюле он раздумывал, не поддаться ли порыву – свернуть направо, в сад, а не налево – на лестницу к галерее. Но развязку этой драмы он не пропустил бы ни за что на свете. Он двинулся вверх по ступенькам.

– Огонь! – закричала Карин.

Две банки с жучиным маслом пролетели по навесной траектории вдоль коридора. Карин ожидала, что они врежутся в цель с глухим стуком, словно камни – разве чуть более упругие. Но все банки в верхней части штабеля были из новой партии, с выгодой купленной Марком где-то на распродаже. Их более дешевый и тонкий пластик не давал такой прочности конструкции, как у предыдущих. Так что попали они в цель не как камни, а как гранаты.

Ударившись о плечо Муно и затылок Густиоза, банки с жучиным маслом лопнули, извергнув свое содержимое на стены, потолок, пол и, по чистой случайности, на мишени. Поскольку второй залп был запущен в воздух раньше, чем достиг цели первый, удивленные эскобарцы обернулись как раз вовремя, чтобы получить следующие масляные бомбы прямо в грудь. Реакция Муно оказалась достаточно быстрой, чтобы отбить третий снаряд, который разорвался на полу и по колено обдал всю компанию белым, стекающим каплями маслом.

Марсия, в диком возбуждении издавая некое подобие берсерковского воя, продолжала вести огонь по коридору с такой скоростью, с какой только успевала хватать банки. Не все они лопались; некоторые попадали в цель с весьма подходящим грохотом. Муно, ругаясь, отбил еще пару, но потом, не выдержав, отпихнул Энрике подальше от себя и, схватив пару банок из штабеля в своем конце коридора, швырнул их в сестер Куделок в ответ. Марсия от предназначенной ей банки увернулась; вторая взорвалась у Карин в ногах. Попытка прикрыть отступление своего отряда заградительным огнем вышла Муно боком – Энрике опустился на четвереньки и пополз в другую сторону коридора, к своими визжащим защитницам-валькириям.

– Назад в лабораторию, – закричала Карин, – и запрем дверь! Оттуда мы сможем позвать на помощь!

В дальнем конце коридора, за спиной у эскобарских оккупантов, громко хлопнула открывшаяся дверь. Душа Карин моментально воспарила – в проем шагнул оруженосец Ройс. Подкрепление! Одет был Ройс весьма соблазнительно – трусы, сапоги и кобура с парализатором, прицепленная на другую сторону. – Что за черт…? – начал было он, но был прерван последним злосчастным залпом дружественного огня. Снаряд, наугад пущенный Марсией, разорвался у него на груди.

– Ой, прости! – крикнула она, сложив ладони рупором.

– Что за чертовщина тут творится? – взревел Ройс, пытаясь не с той стороны нашарить кобуру скользкими от жучиного масла пальцами. – Вы меня разбудили! За это утро меня будят уже третий раз! Я только засыпать начал. И поклялся: очередного сукиного сына, что меня разбудит – убью…!

Какое-то мгновение Карин с Марсией не могли оторваться от чисто эстетического наслаждения статью, шириной плеч, гремящим басом и щедрыми размерами атлетически сложенного молодого мужчины. Марсия вздохнула. Эскобарцы, естественно, понятия не имели, кто такой этот гигантский обнаженный орущий варвар, возникший между ними и единственным им известным путем к выходу. Они попятились на несколько шагов.

Карин торопливо закричала: – Ройс, они собираются силой увезти Энрике!

– Да ну? Отлично, – Ройс глянул на нее мутными, прищуренными от яркого света глазами. – Проследите, чтобы и все его чертовы жуки уехали вместе с ним…

Запаниковавший Густиоз попробовал ринуться мимо Ройса к двери, но вместо этого врезался в него. Оба поскользнулись на жучином масле и рухнули, взметнув веер весьма официальной документации. Тренированные, хоть и скованные сном, рефлексы Ройса сработали, и он попытался прижать своего нечаянного противника к полу, что было нелегко, поскольку оба были покрыты изрядным слоем жирного масла. Верный Муно, пригнувшись, рванулся вперед, презрев опасность очередного огневого вала из банок с жучиным маслом ради того, чтобы попытаться схватить Энрике опять. Он зацепил того за руку, молотящую по воздуху в попытке оттолкнуть его прочь. Оба поскользнулись на ненадежной поверхности и упали. Но Муно крепко вцепился Энрике в щиколотку и принялся тянуть по скользкому полу в свою сторону коридора.

– Вы не можете нас задерживать! – пропыхтел полупридавленный Ройсом Густиоз. – У меня надлежащий ордер!

– Мистер, я и не хочу вас задерживать! – возопил Ройс.

Карин с Марсией ухватили Энрике за руки и потянули в противоположном направлении. Поскольку сцепления с полом ни у кого не было, сражение на мгновение зашло в тупик. Карин рискнула выпустить руку Энрике и, пропрыгав вокруг него, прицельно пнула Муно в запястье; тот взвыл и отпрянул. Обе женщины и ученый, карабкаясь друг через друга, бросились в дверь лаборатории. Марсия захлопнула ее и заперла буквально за секунду до того, как плечо Муно врезалось в дверь с другой стороны.

– Комм-пульт! – ловя воздух ртом, кинула Марсия сестре через плечо. – Позвони лорду Марку! Позвони кому-нибудь!

Тыльной стороной ладони смахнув с глаз жучье масло, Карин забралась на стул возле комма и принялась выстукивать на клавиатуре личный код Марка.

Майлз вертел головой, разглядывая – раз уж расстояние было безнадежно велико, чтобы услышать, – как Айвен добрался до переднего ряда на галерее и безжалостно согнал с места какого-то невезучего мичмана. Младший офицер, которого превосходили и положением, и чином, неохотно уступил отличное место и отправился поискать, где бы можно встать сзади. Айвен пробрался к госпоже Фортиц и Катерине. Как результат завязался разговор вполголоса; судя по экспансивным жестам и самодовольной ухмылке Айвена, Майлз догадался, что тот осчастливливает дам докладом о своих героических приключениях прошлой ночи.

Черт возьми, будь я там, я с тем же успехом мог бы спасти лорда Доно… А может, и нет.

В сидящих рядом с Катериной Майлз опознал ее брата, Хьюго, и Василия Форсуассона – обоих он видал на похоронах Тьена. Они что, приехали в город снова приставать к Катерине насчет Никки? Сейчас они слушали Айвена с абсолютно ошеломленным видом. Катерина что-то горячо произнесла. Айвен неловко рассмеялся, потом оглянулся и помахал Оливии Куделке, только что устроившейся в заднем ряду. Нечестно, что кто-то может пробыть всю ночь на ногах и выглядеть таким свежим! Оливия сменила бальное платье, в котором была прошлым вечером, на свободный шелковый костюм с модными брюками комаррского фасона. Судя по тому, как она махнула рукой и улыбнулась, в этой драке она, во всяком случае, не пострадала. Никки что-то возбужденно спросил, ему ответила госпожа Фортиц; она холодным и неодобрительным взглядом сверлила спину Ришара.

Какого черта все семейство Катерины здесь делает вместе с нею? Как она уговорила Хьюго с Василием согласиться сюда прийти? И каким образом ко всему этому приложил руку Грегор? Майлз был готов поклясться, что видел, как удалился прочь оруженосец Форбарры, сопроводив их на места… В зале Совета лорд-протектор Спикерского Круга стукнул о специальную деревянную панель в полу древком кавалерийской пики с вымпелом Форбарра. По палате эхом разнеслось клак-клак. Нет времени мчаться на галерею и выяснять, что там такое происходит. Майлз оторвал внимание от Катерины и приготовился перейти к делу. Делу, которое решит, попадут ли они оба в мечту или в кошмар…

Лорд-протектор воззвал: – Мой господин император предоставляет слово графу Формонкрифу. Выйдите вперед и изложите свое прошение, милорд.

Граф Борис Формонкриф встал, потрепал зятя по плечу и широкими шагами прошел в Спикерский Круг – под мозаичные окна, лицом к полукругу собратьев-графов. Он изложил короткую, формальную просьбу о признании Сигура законным наследником Округа Форбреттен, сославшись в качестве доказательств на результаты генсканирования Рене, которые уже распространил среди своих коллег задолго до этого голосования. Насчет дела Ришара, ожидавшего своей очереди, он не произнес ни слова. Бог ты мой, какой сдвиг – от союза до дистанцирования! Лицо слушающего все это Ришара оставалось застывшим и бесстрастным. Борис покинул место в Круге.

Лорд-протектор снова громко стукнул древком. – Мой господин император предоставляет слово графу Форбреттену. Выйдите вперед, милорд, и по праву потребуйте опровержения этого прошения.

Рене поднялся с места. – Милорд протектор, я временно уступаю Круг лорду Доно Форратьеру. – И снова сел.

Над залой пронесся легкий шум голосов. Все уловили логику этой перестановки; Ришара же происшедшее, к глубокому и тайному удовольствию Майлза, вроде бы застало врасплох. Доно встал, прохромал в Спикерский Круг и лицом к лицу предстал перед собранием всех графов Барраяра. В его бороде промелькнула краткая белозубая усмешка. Майлз проследил за его взглядом и успел увидеть, как на галерее Оливия привстала со своего места и мгновенным жестом показала большой палец.

– Сир, милорд протектор, милорды. – Доно облизнул губы и приступил к официальной формулировке своего ходатайства о передаче ему графства и Округа Форратьеров. Он напомнил всем присутствующим, что они получили заверенные копии его полных медицинских документов и данных свидетелями под присягой письменных показаний, подтверждающих его новый пол. Он кратко повторил свои аргументы о праве мужского первородства, графском выборе и о том, что уже имел ранее опыт помощи покойному брату Пьеру в управлении Округом Форратьеров.

Лорд Доно стоял в агрессивной позе, расставив ноги, сцепив руки сзади на пояснице и вздернув подбородок. – Как уже известно некоторым из присутствующих, вчера вечером кто-то попытался отнять у вас право на решение. И решить, каким будет будущее Барраяра, не здесь, в Палате Совета, а в глухом переулке. На меня напали; к счастью, серьезных ранений я избежал. Нападавшие теперь в руках охраны лорда Форбонна, а один свидетель дал показания, достаточные для ареста моего кузена Ришара по обвинению в преступном сговоре с целью нанесения увечий. Люди Форбона ждут его снаружи. Переступив порог этой палаты, Ришар либо прямиком попадет в их руки для ареста, либо окажется поставлен вами выше их юрисдикции – и в этом случае долг осуждения преступника падет потом на вас самих.

– Правление бандитов во времена Кровавых Столетий принесло Барраяру много красочных исторических эпизодов, достойных высокой драмы. Но не думаю, что мы хотим возвратить эту драму в реальную жизнь. Я стою перед вами, готовый и желающий служить моему императору, Империи, моему Округу и моему народу. И я стою за то, чтобы правил закон. – Он серьезно кивнул графу Форхаласу, ответившему тем же. – Господа, все в ваших руках. – И Доно покинул Круг.

Много лет назад – до рождения Майлза – один из сыновей графа Форхаласа был казнен за участие в дуэли. Но граф не поднял из-за этого знамена бунта и с тех пор ясно дал понять, что ожидает от равных себе такой же преданности закону. Своего рода моральное воздействие с острыми зубами; в вопросах этики никто не смел возражать Форхаласу. Если у партии Консерваторов и был хребет, помогавший ей стоять прямо, то им был старый Форхалас. А Доно, похоже, только что целиком заполучил Форхаласа в свои руки. Или за него потрудился Ришар… Майлз, сдерживая волнение, присвистнул сквозь зубы. Отличная подача, Доно, хорошо, хорошо. Превосходно.

Лорд-протектор снова грохнул копьем и вызвал Ришара для ответа на ходатайство Доно. Вид у Ришара был потрясенный и сердитый. Зашагав вперед, чтобы занять свое место в Спикерском Круге, он уже на ходу шевелил губами. Он обернулся лицом к Палате, глубоко вздохнул и начал формальную преамбулу своего протеста.

Внимание Майлза отвлекла какая-то сутолока на галерее: прибыли опоздавшие. Он посмотрел наверх и вытаращил глаза: во втором ряду, прямо за спиной Катерины и госпожи Фортиц, его мать с отцом просили супружескую пару форов подвинуться, чтобы они могли сесть вместе. Пораженная пара немедленно уступила место вице-королю с вице-королевой, под благодарности и извинения последних. Родители явно сбежали со своего торжественного завтрака, чтобы успеть на это голосование, и были все еще одеты по-официальному. На графе Эйреле был такой же коричневый с серебром мундир Дома, как и у Майлза; графиня была в изысканном наряде, бежевом с вышивкой, а ее рыжие с проседью волосы – искусно уложены в обвивающие голову косы. Удивленный Айвен обернулся, вытянув шею, приветственно кивнул и что-то негромко пробормотал. Госпожа Фортиц, внимательно слушавшая Ришара, на него шикнула. Катерина даже не оглянулась; она стиснула руками балконное ограждение и сверлила Ришара взглядом, словно пытаясь силой воли заставить лопнуть какой-нибудь сосуд в речевом отделе его мозга. Но он все бубнил, подводя к сути своей аргументации.

– То, что я всегда был наследником Пьера, логически вытекает из того, что он не назвал им никого другого. Признаю, что любви между нами не было – и я всегда считал это несчастьем – но, как многие из вас знают по собственному опыту, Пьер был, э–э, трудной особой. Но даже он сознавал, что у него нет никаких иных преемников, кроме меня.

– Доно – это нездоровая шутка леди Донны, и мы слишком долго ее здесь терпим. Она – сама сущность галактического разложения, – на мгновение его взгляд и жест указали на мутанта-Майлза, как бы намекая, что тело его врага и есть видимое, материальное проявление этого невидимого духовного яда, – против которого мы должны бороться. Да, я говорю «бороться», и говорю это смело, во весь голос: бороться за нашу исконную чистоту. Донна – живая угроза нашим женам, дочерям, сестрам. Она – призыв к бунту против нашего самого глубокого и основополагающего порядка. Она – оскорбление чести империи. Я умоляю вас положить конец этому надутому розыгрышу, с той решимостью, какого он и заслуживает.

Ришар огляделся, тревожно выискивая признаки одобрения на лицах своих пугающе безразличных слушателей, и продолжил, – А что касается жалкой угрозы леди Донны вынести это, по ее словам, нападение – которое на самом-то деле мог осуществить любой, достаточно возмущенный ее вызывающим поведением – на суд собрания этой Палаты… Пусть выносит, говорю я вам. И за кем в таком случае она укроется, кто выдвинет это дело перед вами? – Он широким жестом указал на Майлза, который сидел на своей скамье, выставив ноги в проход, и слушал его с самым отсутствующим выражением на лице, какое только мог сохранять. – Тот, кто сам стоит перед обвинением в куда более тяжком преступлении – в предумышленном убийстве.

Ришара спугнули; он слишком рано двинулся под прикрытие своей дымовой завесы. Но в этом дыму задыхался и Майлз. Будь ты проклят, Ришар. Он ни на мгновение не мог позволить, чтобы сказанное оставалось без опровержения.

– К порядку дела, милорд протектор, – не меняя позы, громко протянул Майлз так, чтобы слова донеслись до всех уголков зала. – Я не обвинен; я оклеветан. Между двумя этими понятиями есть явственное юридическое различие.

– Будет настоящей иронией, если обвинить кого-то в преступлении попытаетесь здесь вы, – парировал Ришар, уязвленный, как и надеялся Майлз, угрозой встречного иска.

Граф Форхалас высказался со своего места во втором ряду: – В таком случае – сир, милорд протектор, милорды, – учитывая, что я видел улики и слышал сказанное на предварительных допросах, то мне доставило бы удовольствие самому выдвинуть обвинение против лорда Ришара.

Лорд-протектор нахмурился и предостерегающе постучал своей пикой. История подтверждала, что стоило разрешить заседавшим высказываться вне очереди, и это быстро приводило к взаимным перекрикиваниям, кулачным драками и даже – в былые времена, когда не существовало сканеров оружия – к пресловутым рукопашным схваткам и дуэлям со смертельным исходом. Однако император Грегор, слушавший это почти без всякого выражения на лице, и не пошевельнулся, чтобы вмешаться.

Ришар все больше выходил из равновесия; Майлз заметил, как побагровело его лицо и как тяжело он дышал. К его потрясению, Ришар указал на Катерину. – Это отпетый негодяй, без стыда выносящий даже взгляд вдовы своей собственной жертвы… хотя, полагаю, она вряд ли взглянет на него, а?

Все лица повернулись к бледной женщине в черном, сидящей на галерее. Она выглядела оледеневшей и испуганной, выдернутой незваным вниманием Ришара из безопасного положения невидимого наблюдателя. Сидящий рядом с ней Никки напрягся. Майлз сел прямо: единственное, что он мог сделать, дабы сдержаться и не кинуться через всю палату к Ришару, не вцепиться ему в глотку и не придушить на месте. Это не дало бы никакого результата. Он вынужден сражаться другим способом, медленнее, но – в этом он поклялся – в конечном счете эффективнее. Как только Ришар посмел выставить Катерину напоказ в этом людном сборище, посягнуть на самое для нее личное, пытаться манипулировать ее наиболее интимными взаимотношениями с другими людьми просто ради своего стремления к власти?

Вот и настал предвиденный Майлзом кошмар вынужденной защиты. Теперь он будет вынужден обратить особое внимание не просто на истину, но на внешнюю сторону дела. Ему придется проверять каждое исходящее из его уст слово на то, какой эффект оно произведет на его нынешних слушателей – и, возможно, будущих судей. Ришар сам вырыл себе яму этим неудачным нападением на Доно; мог бы он вновь вскарабкаться наверх по телам Майлза и Катерины? Похоже, он собирается это попробовать.

Лицо Катерины было совершенно неподвижным, лишь губы побелели. Неким благоразумным краешком сознания Майлз не мог не заметить на будущее, что именно так она выглядит, когда по-настоящему рассержена. – Вы ошибаетесь, лорд Ришар, – огрызнулась она. – И, видимо, это не первая ваша ошибка.

– Да ну? – парировал Ришар. – А почему тогда вы в ужасе сбежали, когда он публично сделал вам предложение? Могла ли тому быть иная причина, кроме вашего запоздалого осознания, что это он приложил руку к смерти вашего покойного мужа?

– Это не ваше дело!

– Любопытно, что за давление он оказывал на вас все это время, чтобы добиться такой покладистости… – Его елейная улыбочка предлагала слушателям вообразить самое худшее.

– Подобное любопытство испытывают лишь круглые идиоты!

– Доказательства там, где вы их находите, мадам.

– Вот ваше представление о доказательствах? – рявкнула Катерина. – Прекрасно. Вашу юридическую теорию легко разрушить…

Лорд-протектор ударил об пол пикой. – Не разрешается подавать реплики с галереи… – начал он, глядя на нее.

Из-за спины Катерины вице-король Зергияра пристально взглянул в глаза лорду-протектору, с намеком постучал указательным пальцем по переносице и чуть шевельнул двумя пальцами в мгновенном жесте в сторону Ришара: нет-нет, пусть он сам в петлю влезет. Айвен, кинув быстрый взгляд через плечо, внезапно усмехнулся и снова обернулся к залу. Взгляд лорда-протектора метнулся к Грегору, на чьем лице можно было мало чего прочесть, кроме едва заметной улыбки. Куда менее энергично лорд-протектор закончил фразу: —… но на прямые вопросы из Спикерского Круга отвечать можно.

Вопросы Ришара были не прямыми, а скорее риторическими, ради пущего эффекта, решил Майлз. Самонадеянно посчитав, что сидящая на галерее Катерина будет вынуждена замолчать и не представит для него опасности, Ришар не ожидал получить прямой ответ. Выражение его лица навело Майлза на мысль о человеке, который, дразня пантеру, вдруг обнаружил, что та не на привязи. Куда она бросится? Майлз затаил дыхание.

Катерина подалась вперед, стиснув перила так, что побелели костяшки пальцев. – Пора с этим кончать. Лорд Форкосиган!

Майлз от неожиданности подскочил на месте. – Мадам? – отдал он ей легкий полупоклон. – Я в вашем распоряжении…

– Вот и хорошо. Вы женитесь на мне?

Голову Майлза заполнил какой-то рев, похожий на шум прибоя; на мгновение в этом зале оставались только они двое, а не две сотни человек. Если это трюк, чтобы убедить коллег в его невиновности, сработает ли он? Да кого это заботит? Лови момент! Хватай эту женщину! Не дай ей снова сбежать! Сперва пополз вверх один уголок его губ, потом другой, и, наконец, по всему его лицу расплылась широченная улыбка. Он склонил перед ней голову. – О, да, мадам. Конечно. Сейчас?

Похоже, она была слегка захвачена врасплох – видимо, воочию увидела, как он тут же покидает Палату, чтобы в сей же час принять ее предложение и заключить брак, пока она не передумала. Что ж, он готов, если она готова… Она махнула ему рукой. – Обсудим это позже. Разберитесь с этим делом.

– С удовольствием. – Он свирепо усмехнулся Ришару, ловившему ртом воздух, словно выброшенная из воды рыба. А потом просто улыбнулся. Две сотни свидетелей. Теперь она не сможет отказаться…

– Столько шума из этой цепочки умозаключений, лорд Ришар… – подытожила Катерина. Она села, отряхнув руки, и отнюдь не шепотом добавила: – Кретин.

Похоже, император Грегор явно забавлялся. Сидевший рядом с Катериной Никки весь трясся от востога, бормоча что-то вроде «давай-давай, мама!». Галерея разразилась полусдавленным хихиканьем. Айвен просто прикрыл рот тыльной стороной ладони, но глаза его щурились. Он снова глянул за спину Катерины, где чуть не давилась от смеха вице-королева, а вице-король сумел превратить взрыв хохота в деликатный кашель. Внезапно охваченная неловкостью, Катерина сжалась на кресле, не смея даже взглянуть на брата Хьюго или на Василия. Хотя стоило ей перевести взгляд на Майлза, и ее губы смягчила невольная улыбка.

Майлз улыбнулся в ответ, словно деревенский дурачок; брошенный на него Ришаром чернейший свирепый взгляд просто отскочил, словно отраженный каким-то силовым полем. Грегор коротким жестом велел лорду-протектору продолжать.

К этому моменту Ришар целиком потерял нить своих аргументов, равно как энергию, фокус интереса и симпатии своей аудитории. Те, чье внимание не было сосредоточено на Катрионе, поглядывали на Майлза, а безобразная сцена, устроенная Ришаром, вызывала у них все большее нетерпение. Ришар бледно и бессвязно закончил выступление и покинул Круг.

Лорд-протектор призвал к началу голосования. Грегор, выкликнутый по списку одним из первых как граф Форбарра, заявил «пропускаю», а не «воздержался». Тем самым он сохранял за собой право высказаться последним на случай, если потребуется решающий голос, – императорская привилегия, к которой он нечасто прибегал. Майлз принялся было следить за ходом голосования, но когда пришла его очередь, оказался полностью поглощен тем, что разрисовывал самым затейливым своим почерком поля распечатки многократно переплетенными именами леди Катерина-Найла Форкосиган и лорд Майлз Нейсмит Форкосиган. Усмехнувшемуся Рене Форбреттену пришлось подсказать ему правильный ответ, что вызвало на галерее очередной всплеск приглушенного смеха.

Ну и что: Майлз заметил бы момент, когда было набрано волшебное число тридцать один, уже по одному тому, как зашелестели в зале и на галерее голоса тех, кто вел подсчеты и сделал вывод о победе Доно. Ришар остался где-то с жалкой дюжиной голосов; несколько консерваторов, ранее считавшиеся его сторонниками, проголосовали «воздерживаюсь» под влиянием твердо отданного в пользу Доно голоса графа Форхаласа.

Окончательный итог Доно составил тридцать два голоса – далеко не сокрушительная победа, но все же запас в один голос сверх решающего минимума. Грегор с явным удовольствием объявил, что Форбарра голосует «воздержался», не оказав тем самым никакого влияния на результат голосования.

С ошеломленным видом Ришар вскочил с форратьеровской скамьи и отчаянно закричал, – Сир, я хочу обжаловать это решение! – Действительно, выбора у него не было; завернуть этот процесс еще на один раунд было единственным ходом, который мог спасти его из рук терпеливо ожидающих за дверью Палаты муниципальных гвардейцев.

– Лорд Ришар, – ответил Грегор официально, – я отказываюсь выслушать вашу апелляцию. Мои графы сказали свое слово, их решение остается в силе. – Он кивнул лорду-протектору, и приставы Совета быстро препроводили лорда Ришара за двери навстречу ожидающей его судьбе прежде, чем тот успел оправиться от шока и разразиться бесполезными протестами или оказать физическое сопротивление. Майлз стиснул зубы в свирепой радости. Что, собирался встать мне поперек дороги, Ришар? С тобой покончено.

Ну… на самом-то деле Ришар покончил с собой сам, той ночью, когда напал по Доно и потерпел неудачу. Стоит поблагодаить Айвена с Оливией… и, в каком-то извращенном смысле, Байерли – тайного сторонника Ришара. И зачем нужны враги с таким другом, как Бай? И все же… кое-что в айвеновской версии событий прошлой ночи просто не укладывалось в картину. Позже. Если уж Имперский Аудитор не сможет докопаться до сути происшедшего, то не сможет и никто. Он бы начал с допроса Байерли, который сейчас, по-видимому, находился под надежным надзором СБ. Или, что еще лучше, – с… Майлз сощурился, но был вынужден прервать цепочку своих размышлений, поскольку снова встал Доно.

Граф Доно Форратьер вышел в Спикерский Круг, чтобы спокойно поблагодарить своих новых коллег и формально вернуть право на выступление Рене Форбреттену. С легкой, но очень довольной улыбкой он вернулся на скамью Округа Форратьер и занял ее в свое единоличное и бесспорное владение. Майлз изо всех сил пытался не оглядываться через плечо и не глазеть на галерею, но продолжал украдкой кидать взгляды в сторону Катерины. Именно так он уловил момент, когда его мать наконец склонилась вперед между Катериной и Никки и первой за это утро принесла им свои поздравления.

Катерина обернулась и побледнела. Будущие свекор со свекровью улыбались ей в совершенном восхищении, приветствуя ее, как полагал Майлз, с надлежащим восторгом.

Госпожа профессор тоже обернулась, издав возглас удивления; однако вслед за этом они с вице-королевой пожали друг другу руки, что было явным свидетельством какого-то объединяющего их тайного братства. Майлза слегка обеспокоил этот организованный пожилыми леди энергичный материнский заговор. Неужели все это время между двумя домами существовал невидимый канал, по которому текли сведения? Что же рассказывала про меня моя мать? Он подумал было о попытке расспросить вице-королеву попозже. Но потом счел эту мысль не очень удачной.

Вице-король Форкосиган тоже несколько неловко потянулся через плечо Катерины и горячо пожал ей руку. Взглянув мимо нее на Майлза, он улыбнулся и произнес какое-то замечание (и Майлз был просто счастлив, что его не слышал). Катерина, как и следовало ожидать, грациозно приняла этот вызов и представила им в ответ своего брата и весьма ошеломленного с виду Василия. Майлз моментально решил: пусть только Василий попробует еще раз учинить Катерине неприятности с Никки, и он без жалости и угрызений совести отправит его к вице-королеве за порцией бетанской терапии, от которой у того голова кругом пойдет.

Эта захватывающая пантомима, увы, прервалась, когда со своего места поднялся Рене Форбреттен и занял Спикерский круг. Обитатели галереи вновь переключили свое внимание вниз, на залу Совета. Под жарким взглядом Катерины Майлз выпрямился и попытался принять занятый и деятельный, или по крайней мере внимательный, вид. Он был уверен, что этим не одурачил своего отца, чертовски хорошо понимающего, что в этот момент от обычного голосования не осталось ничего, кроме видимости.

Рене сделал доблестную попытку произнести свою речь целиком, что было непросто после только что случившихся будоражащих событий. Он подчеркнул тот факт, что десять лет верно служил графству, как до того предыдущий граф – его дед; он обратил внимание своих коллег на военную карьеру своего покойного отца и его гибель в сражении за Ступицу Хеджена. Рене с достоинством попросил собравшихся повторно подтвердить его титул и с деланной улыбкой вернулся на свое место.

Снова лорд-протектор принялся выкликать голосующих по списку, и снова Грегор предпочел пропустить, а не воздержаться. На сей раз Майлз сумел уследить за подсчетом. Твердым тоном граф Доно впервые проголосовал от имени Округа Форратьеров.

По сравнению с фиаско Ришара, Сигур добился большего успеха – но недостаточного; Рене набрал тридцать один почти в самом конце переклички. Так оно и осталось. Грегор снова воздержался, сознательно не повлияв на итоговый результат. Граф Формонкриф скорее для проформы высказал свою апелляцию, и, никого этим не удивив, Грегор отказался ее выслушать. Формонкриф с Сигуром – чей вид, ко всеобщему удивлению, выражал облегчение, – приняли поражение куда достойнее, нежели Ришар, подойдя к Рене пожать ему руку. Рене снова вышел в Круг, поблагодарил своих коллег и вернул слово лорду-протектору. Лорд-протектор стукнул своей пикой по дощечке и объявил заседание закрытым. Зала и галерея вдруг превратились в водоворот гула и движения.

Майлз лишь потому сдержался и не рванулся на галерею, перепрыгивая через столы и скамьи и карабкаясь по спинам своих столпившихся коллег, что теплая компания наверху уже встала со своих мест и направилась к лестнице у задних дверей. Уж наверное, он может положиться на мать с отцом, что те приведут Катерину к нему сюда, вниз? Все равно он обнаружил, что зажат в толпе графов, бомбардирующих его градом поздравлений, замечаний и шуточек. Он их едва слышал, автоматически отвечая всем Спасибо… спасибо, иногда совершенно невпопад со сказанным на самом деле.

Наконец он услышал, как отец окликнул его по имени. Майлз повернул голову; вокруг вице-короля была такая аура, что толпа, казалось, сама таяла перед ним. Катерина, эскортируемая с обеих сторон столь внушительными персонами, робко вглядывалась в скопище одетых в мундиры людей. Майлз шагнул к ней и крепко, до боли, схватил ее за руки, испытующе вглядываясь в лицо – это правда, это на самом деле?

Она улыбалась ему в ответ, глупо и прекрасно, Да, о да.

– Подсадить тебя? – предложил Айвен.

– Заткнись, Айвен, – бросил Майлз через плечо. Он огляделся в поисках ближайшей скамьи. – Ты не против? – шепнул он ей.

– По-моему, таков обычай…

Его усмешка расплылась еще шире, он запрыгнул на скамью, заключил Катерину в объятия и одарил ее вопиюще собственническим поцелуем. Она обняла его в ответ, так же крепко, чуть дрожа.

– Мне – мое. Да, – страстно прошептала она ему на ухо.

Он спрыгнул на пол, но ее руки не выпустил.

Никки, чьи глаза были почти на одном уровне с глазами Майлза, испытующе на него посмотрел. – Вы сделаете мою маму счастливой, да?

– Я буду очень стараться, Никки, – он с искренней серьезностью кивнул Никки. Тот важно кивнул в ответ, словно произнося Договорились.

Подоспели Оливия, Тасия и сестры Рене, пробившие себе дорогу сквозь толпу выходивших, чтобы наброситься на Рене и Доно. За ними по пятам, запыхавшись, двигался мужчина в карминно-зеленом графском мундире. На мгновение притормозив, он в смятении оглядел Палату и простонал: – Опоздал!

– Кто это? – шепнула Катерина Майлзу.

– Граф Формюир. Похоже, это заседание он пропустил .

Граф Формюир неуверенно двинулся к своей скамье в дальнем конце залы. Граф Доно с едва заметной улыбкой проводил его взглядом.

Айвен подобрался поближе к Доно и вполголоса проговорил, – Ладно, это я узнать обязан. Как тебе удалось отвлечь Формюира?

– Я? Я тут вообще не при чем. Но уж если ты должен знать, то, думаю, он провел все это утро, восстанавливая мир с графиней.

– Все утро? В его-то возрасте?

– Ну, ей слегка помог один милый бетанский афродизиак. Думаю, он может продлить период внимания мужчины на часы. И к тому же никаких гадких побочных эффектов. Теперь ты делаешься постарше, Айвен, и мог бы захотеть его попробовать.

– А еще есть?

– Не у меня. Поговори с Хельгой Формюир.

Майлз повернулся к Хьюго и Василию, как щитом прикрываясь слегка застывшей улыбкой. Катерина крепче вцепилась в его руку, он ответил ей успокаивающим пожатием. – Доброе утро, господа. Рад, что вы смогли попасть на это историческое заседание Совета. Не соблаговолите ли присоединиться к нам за обедом в особняке Форкосиганов? Уверен, нам есть что обсудить в более конфиденциальной обстановке.

Похоже, Василий был близок к состоянию хронического ступора, но ему удалось кивнуть и пробормотать «спасибо». Поглядев, как крепко Майлз с Катериной держатся за руки, Хьюго со смущенной улыбкой уступил. – Возможно, эта идея неплоха, лорд Форкосиган. Учитывая, что нам предстоит, гм, породниться. Думаю, эту помолвку скрепило своим присутствием достаточно свидетелей…

Майлз прижал руку Катерины к своей, накрыв ее ладонью. – Вот и я на это надеюсь.

К их группе пробился лорд-протектор Спикерского Круга: – Майлз. Грегор желает поговорить с вами и с этой леди, пока вы не ушли. – Он с улыбкой поклонился Катерине. – Он говорил что-то про поручение для вас как для Аудитора…

– А-а, – не разжимая своей хватки, Майлз потащил Катерину за собой сквозь редеющую толпу к помосту. Рядом с Грегором стояло несколько человек, улучивших момент, чтобы представить свои дела его императорскому вниманию. Он жестом отослал их и обратился к Майлзу с Катериной, уже спускаясь с возвышения:

– Госпожа Форсуассон, – он кивнул, – как вы полагаете, вам потребуется еще какая-либо помощь, чтобы разобраться с вашими, э–э, семейными проблемами?

Она благодарно улыбнулась. – Нет, сир. Теперь, когда из них исчез этот неуместный политический аспект, то, думаю, мы с Майлзом сумеем справиться сами.

– У меня было такое впечатление. Поздравляю вас обоих, – голос его был торжественнен, но в глазах плясали чертики. – А! – он сделал знак секретарю и взял у него официального вида документ – два листа, исписанные каллиграфическим почерком, все в печатях и штампах. – Вот, Майлз… вижу, Формюир наконец-то тут. Можешь вручить это ему.

Майлз бегло проглядел страницы и усмехнулся. – Как и было решено. С удовольствием, сир.

Грегор адресовал им обоим мгновенную, такую редкую у него улыбку и сбежал от придворных, нырнув обратно в дверь своего личного кабинета.

Майлз разложил страницы по порядку и не спеша направился к столу Формюира.

– Вот кое-что для вас, граф. Мой господин император рассмотрел ваше прошение о подтверждении вашей опеки над всеми вашими прелестными дочерьми. Этим он жалует его вам.

– Ха! – произнес Формюир торжествующе, прямо-таки выхватив документ у Майлза. – Что я говорил! Даже императорским законникам пришлось уступить силе кровных уз, а? Отлично! Отлично!

– Радуйтесь, – улыбнулся Майлз и быстро поволок Катерину прочь.

– Но Майлз, – зашептала она, – значит, Формюир победил? Он может снова запустить свой жуткий конвейер по производству дочерей?

– При соблюдении определенных условий. Прибавь-ка шагу… нам необходимо оказаться за дверью Палаты прежде, чем он доберется до Страницы Два…

Майлз жестом предложил приглашенным на обед гостям выйти в большой вестибюль и быстро пробормотал в наручный комм приказ Пиму подать машину. Вице-король с вице-королевой откланялись со словами, что приедут попозже, после недолгой беседы с Грегором.

Все пораженно замерли, когда из Палаты внезапно эхом донесся страдальческий вопль:

– Приданое! Приданое! Сто восемнадцать приданых…

– Ройс, – зловеще произнес Марк, – почему незаконно вторгшиеся сюда лица все еще живы?

– Мы не можем вот так запросто отстреливать случайных посетителей, милорд, – попытался оправдаться Ройс.

– А почему нет?

– Сейчас же не Период Изоляции; а кроме того, милорд, – кивнул Ройс на перемазанных эскобарцев, – похоже, у них есть надлежащий ордер.

Эскобарец помельче, назвавшийся судебным приставом Густиозом, выставил перед собой в качестве свидетельства комок слипшихся бумаг и выразительно ими потряс, так что вокруг разлетелось еще несколько белых капель. Марк отступил на шаг и аккуратно смахнул случайно попавшее на полу своего отличного черного костюма белое пятнышко. У всех троих был такой вид, словно их только что с головой окунули в чан с йогуртом. При взгляде на Ройса Марку смутно припомнилась легенда об Ахиллесе, разве что этот был промаринован в жучином масле по обе пятки включительно.

– Посмотрим… – Если они обидели Карин… Марк развернулся и постучал в запертую дверь лаборатории. – Карин? Марсия? С вами там все в порядке?

– Марк? Это ты? – ответил через дверь голос Марсии. – Наконец-то!

Марк изучил вмятины на деревянной двери и с хмурым прищуром поглядел на двоих эскобарцев. Густиоз слегка отшатнулся, а Муно набрал воздуху в грудь и напрягся. Из лаборатории донесся скрежет, как будто от входа отволакивали что-то большое. Еще минута, и пропищал замок, и дверь, поупиравшись, рывком распахнулась. Марсия просунула голову в щель. – Хвала небесам!

Марк тревожно протиснулся мимо нее, ища Карин. Та чуть было не пала в его распахнутые объятия, но тут оба решили, что идея эта не очень удачная. Хотя перемазана она была не так сильно, как мужчины, но все же ее волосы, жилет, блузка и брюки были щедро забрызганы жучиным маслом. Аккуратно склонившись, Карин приветствовала его вместо объятий утешающим поцелуем. – Они тебя не обидели, милая? – потребовал ответа Марк.

– Нет, – чуть задыхаясь, ответила она. – Мы в порядке. Но, Марк, они пытаются увезти Энрике! Все наше дело без него просто вылетит в трубу!

Энрике, сам взлохмаченный и липкий, подтвердил сказанное испуганным кивком.

– Ш-ш. Я все улажу. – Как-нибудь…

Она провела рукой по волосам. Добрая половина ее белокурых кудряшек буйно стояла дыбом от мусса из жучиного масла, грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию. Марк провел большую часть сегодняшнего утра, выискивая наиболее непристойные ассоциации из тех, что порождало у него в мыслях оборудование молочного заводика. Он сумел сосредоточиться на задаче, лишь пообещав себе, что днем, вернувшись домой, прикорнет в постели – и не один. Он все уже спланировал. Но романтический сценарий не включал в себя эскобарцев. Черт возьми, будь у него Карин и дюжина банок с жучиным маслом, он нашел бы кое-что поинтереснее, чем растереть все у нее на волосах… Он так и cделает, без проблем, но сначала ему надо избавиться от этих проклятых непрошеных эскобарских ищеек.

Выйдя обратно в коридор, он заявил им, – Так вот, забрать вы его не можете. Во-первых, я выплатил за него залог.

– Лорд Форкосиган… – начал взбешенный Густиоз.

– Лорд Марк, – тотчас поправил Марк.

– Хоть бы и так. Эскобарские Кортесы не занимаются работорговлей – как вы, похоже, решили. Как бы это ни делалось на здешней отсталой планете, но на Эскобаре залог – это гарантия появления в суде, а не разновидность сделки на рынке живого товара.

– Там, откуда я прибыл, это именно так, – пробормотал Марк.

– Он – джексонианец, – объяснила Марсия. – А не барраярец. Не пугайтесь. Он с этим уже справляется… большей частью.

Обладание составляет девять десятых от… чего угодно. Марку не хотелось выпускать Энрике из виду, пока он не был уверен, что получит его обратно. Должен быть какой-то способ легально воспрепятствовать его выдаче. Майлз его, может, и знает, однако… Майлз не делал никакой тайны из своего отношения к масляным жукам. Не лучший выбор советчика. Но графиня купила акции…

– Мать! – произнес Марк. – Да. Я хочу, чтобы вы по крайней мере подождали, пока моя мать не приедет домой и не поговорит с вами.

– Вице-королева – очень известная леди, – сказал Густиоз осторожно, – и в любое другое время я счел бы за честь быть ей представленным. Но мы должны успеть на орбитальный челнок.

– Они стартуют каждый час. Вы можете отправиться следующим. – Марк был готов держать пари, что эскобарцы предпочли бы не сталкиваться с вице-королем и его вице-королевой. Как долго они караулили особняк Форкосиганов, чтобы улучить момент, когда дом опустеет, и осуществить свое похищение?

Почему-то – а, вернее, потому что Густиоз с Муно знали свое дело, – Марк обнаружил, что на протяжении всего разговора они плавно и непреклонно продвигались по коридору. За собой эскобарцы оставляли липкий след, словно сквозь особняк Форкосиганов мигрировало стадо гигантских чудовищных слизней. – Я непременно должен изучить ваши бумаги.

– Мои бумаги в полном порядке, – заявил уже поднимающийся по ступенькам Густиоз, прижимая к своей липкой груди нечто, с виду похожее на гигантский комок слюны. – И, в любом случае, вас они никоим образом на касаются!

– Черта с два не касаются! Я внес за доктора Боргоса залог; мой интерес должен быть вполне законен. Я заплатил за это!

Они добрались до столовой; Муно как-то ухитрился обхватить предплечье Энрике похожей на окорок рукой. Марсия, нахмурившись, заявила приоритетное владение на другую руку. Тревога Энрике возросла вдвойне.

Пока они двигались сквозь анфиладу комнат, спор продолжался уже на повышенных тонах. В выложенном черно-белой плиткой входном вестибюле Марк врос в землю. Обогнув процессию, он занял позицию между Энрике и дверью, расставив ноги и набычившись, и прорычал: – Раз уж вы гонялись за Энрике целых два чертовых месяца, Густиоз, то еще полчаса роли для вас не играют. Вы подождете!

– Только посмейте воспрепятствовать мне в законном исполнении моего долга, и, гарантирую, я найду способ предъявить обвинение вам самому! – прорычал Густиоз в ответ. – Мне плевать, чей вы родственник!

– Вы собираетесь устроить драку в Доме Форкосиганов, и вам чертовски хорошо придется уяснить, что очень важно, чей я родственник!

– Так его, Марк! – закричала Карин.

К общему шуму прибавили свои голоса Энрике с Марсией. Муно крепче вцепился в своего пленника, смерив настороженным взглядом Ройса, и с еще большей опаской глядя на Карин с Марсией. Марк подумал: пока побагровевший Густиоз все еще ревет, ничего не случится. А вот когда тот наберет в грудь воздуху и попытается двинуться вперед, и дело дойдет до физического столкновения… Марк был далеко не уверен, способен ли будет вообще кто-то в этот момент повести себя адеватно. Где-то в глубине его сознания, словно нетерпеливый волк, принялся скулить и царапаться Убийца.

Вот Густиоз набрал воздуху в грудь, внезапно оборвав свой вопль. Марк напрягся, ошеломленный тем, как он теряет целостность / свое Я / осторожность в тот же момент, как Другой начинает протискиваться вперед.

Остальные тоже замолкли. Если быть точным, шум оборвался так, словно кто-то выключил рубильник. Двойные двери за спиной Марка широко распахнулись, и дуновение теплого летнего воздуха всколыхнуло волоски на его шее. Он развернулся.

В дверном проеме в изумлении застыла большая группа людей. В центре Майлз, блистательный в парадном мундире Дома Форкосиганов, стоял под руку с Катериной Форсуассон. Сбоку от них расположился Никки в паре с госпожой Фортиц. С другой стороны на перемазанных в масле спорщиков таращились двое, которых Марк не знал: лейтенант в зеленом армейском мундире и упитанный тип в гражданском. Поверх головы Майлза взирал Пим.

– Кто это? – взволнованно прошептал Густиоз. Не было ни малейших сомнений, кого он имел в виду.

– Лорд Майлз Форкосиган. – вполголоса отрезала Карин. – Имперский Аудитор лорд Форкосиган! Вот вы и дожили!

Майлз медленно обвел взглядом собравшуюся вместе компанию: Марка, Карин и Марсию, незнакомых эскобарцев, Энрике, – тут он чуть вздрогнул, – оглядел с головы до пят внушительной высоты фигуру оруженосца Ройса. Долгое-долгое мгновение спустя Майлз наконец разжал губы.

– Оруженосец Ройс, вы, кажется, одеты не по форме.

Ройс вытянулся по стойке «смирно» и нервно сглотнул. – Я… я не на дежурстве, милорд.

Майлз сделал шаг вперед, и – Марк чертовски хотел знать, как у брата это получается – Густиоз и Муно тоже автоматически подтянулись. Хотя Муно так и не выпустил Энрике.

Майлз сделал жест в сторону Марка. – Это мой брат, лорд Марк. Карин Куделка и ее сестра Марсия. Доктор Энрике Боргос с Эскобара, гм… гость моего брата. – Он указал на группу людей, которых привел с собой. – Лейтенант Василий Форсуассон. Хьюго Форвейн, – он кивнул на полноватого мужчину, – брат Катерины. – Ударение на этом слове подразумевало «и лучше бы вы тут не натворили таких дел, как это выглядит». Карин вздрогнула.

– Остальные друг друга знают. А тех двух джентльменов, боюсь, я раньше не встречал. Твои гости случайно не собрались уходить, Марк? – предположил Майлз деликатно.

Плотину прорвало; полудюжина человек принялась одновременно объяснять, жаловаться, извиняться, просить, требовать, обвинять и защищаться. Пару минут Майлз выслушивал все это – и Марка посетило неприятное воспоминание о том, как потрясающе безукоризненно его брат-прародитель разбирался с данными, поступавщими в его командирский боевой шлем по параллельным каналам. Наконец он поднял руку и – о чудо! – мгновенно добился тишины, разве что Марсия автоматически договорила еще несколько слов.

– Позвольте мне уточнить, правильно ли я все понял, – пробормотал он. – Вы двое, господа, – он кивнул на постепенно обсыхающих эскобарцев, – желаете увезти доктора Боргоса и посадить его в тюрьму? Навсегда?

Нотка надежды в голосе Майлза заставила Марка съежиться.

– Не навсегда, – с сожалением признал судебный пристав Густиоз. – Но, несомненно, на весьма долгое время. – Он помолчал и протянул свой комок бумаг. – У меня есть все надлежащие разрешения и ордера, сэр!

– А-а, – произнес Майлз, разглядывая липкую груду. – Действительно. – Он помедлил. – Вы, разумеется, разрешите мне их проверить?

Он извинился перед всей толпой пришедших с ним людей, крепко сжал ладонь Катерины… – минуточку, а разве они друг с другом разговаривают? Весь вчерашний день Майлз шатался по дому, окруженный темным облаком отрицательной энергии, словно ходячая черная дыра; у Марка один взгляд на него вызывал головную боль. А сейчас, под этим изрядным слоем иронии, он офигительно сияет. Что за дьявольщина тут творится? Карин тоже глядела на эту парочку с растущим подозрением.

Марк временно отвлекся от размышления над этой загадкой, как только Майлз подозвал Густиоза к боковому столику под зеркалом. Освободив столик от цветочной икебаны, которую принял в руки кинувшийся подхватить Ройс, он велел Густиозу выложить туда всю кучу документов на выдачу.

Медленно, – и Марк ни капельки не сомневался, что Майлз воспользовался всеми театральными трюками, чтобы выиграть время на размышление, – и аккуратно он принялся их пролистывать. Зрители со всего вестибюля наблюдали за ним в абсолютной тишине, словно зачарованные. Он предусмотрительно касался документов лишь кончиками пальцев, то и дело поглядывая на Густиоза, отчего эскобарца на мгновение передергивало. Это случалось всякий раз, когда Майлзу приходилось подцеплять пару бумаг и осторожно отклеивать их друг от друга. – Гм-м, – произнес он, и еще раз: – Гм-м, – и наконец, – Да, все восемнадцать, прекрасно.

Майлз добрался до конца и на минуту задумался, едва касаясь пальцами груды документов и не возвращая их обратно топчущемуся рядом Густиозу. Затем вопросительно глянул из-под бровей на Катерину. Она ответила ему довольно обеспокоенным взглядом и кривой улыбкой.

– Марк, – медленно проговорил он. – Ты расплатился с Катериной за работу по дизайну акциями, а не наличными – я верно понимаю?

– Да, – сказал Марк. – И с Матушкой Кости тоже, – поспешил он отметить.

– И со мной! – вставила Карин.

– И со мной тоже, – добавила Марсия.

– У компании несколько туго с наличностью, – осторожно подсказал Марк.

– И с Матушкой Кости тоже. Гм. О боже, – Майлз какое-то мгновение смотрел в пространство, затем повернулся к Густиозу и улыбнулся ему: – Судебный пристав Густиоз.

Густиоз выпрямился, словно стал по стойке «смирно».

– Похоже, все документы, что у вас здесь имеются, действительно законны и оформлены надлежащим образом.

Майлз двумя пальцами взялся за пачку и вернул ее в руки эскобарцу. Густиоз принял бумаги, улыбнулся и вздохнул.

– Однако, – продолжил Майлз, – вы пропустили одну инстанцию. Весьма существенную: без нее охранник СБ у ворот не должен был вас даже пропускать. Ладно, эти ребята – солдаты, а не законники; не думаю, что стоит налагать взыскание на беднягу капрала. Надо будет сказать генералу Аллегре, чтобы тот обязательно включил это на будущее в инструктаж.

Густиоз возрился на него с ужасом и неверием. – У меня есть разрешение Империи… локального планетарного пространства… округа Форбарра… города Форбарр-Султаны… Что это еще за инстанция?

– Особняк Форкосиганов – официальная резиденция графа Округа Форкосигана, – любезным тоном разъяснил ему Майлз. – Таким образом, территория, на которой он стоит, считается землей Округа Форкосиганов, примерно как посольство. Чтобы забрать этого человека из особняка Форкосиганов в городе Форбарр-Султана Округа Форбарра на планете Барраяр в Барраярской Империи, вам нужно все это, – махнул он на на липкую кипу бумаг, – плюс санкция на выдачу, заверенная графским Голосом – точно такая, как эта, от Округа Форбарра – но от от Округа Форкосигана.

Густиоза трясло. – И где же, – охрипшим голосом произнес он, – я могу найти ближайший графский Голос Округа Форкосиганов?

– Ближайший? – оживленно проговорил Майлз. – Ну, должно быть, это я.

Судебный пристав долгую минуту не сводил с него глаз. Потом сглотнул. – Прекрасно, сэр, – смиренно произнес он надтреснутым голосом. – Будьте добры, могу ли я получить ордер на экстрадицию доктора Энрике Боргоса у… у графского Голоса?

Майлз скосил глаза на Марка. Марк с перекошенным лицом уставился на него в ответ. Ах ты, сукин сын, ты же наслаждаешься сейчас каждой секундой…

Майлз испустил долгий, скорее сожалеющий, вздох – от которого все покачнулись – и оживленно произнес: – Нет. В вашей просьбе отказано. Пим, препроводи, пожалуйста, этих господ за пределы моих владений, а затем извести Матушку Кости, что нам необходим обед, м-м, – он окинул взглядом вестибюль, – на десять персон и как можно скорее. К счастью, ей нравятся трудные задачи. Оруженосец Ройс… – он посмотрел на молодого человека, по-прежнему вцепившегся в вазу с цветами и в жалкой панике не сводившего с него глаз. Майлз просто покачал головой. – Идите и примите ванну.

Пим – рослый, уже немолодой и одетый по всей форме – устрашающе шагнул к эскобарцам, и те, покорившись, безвольно дали выставить себя за дверь.

– Черт возьми, когда-нибудь ему придется выйти из этого дома! – крикнул через плечо Густиоз. – Не может же он прятаться тут всю жизнь!

– Мы перевезем его в Округ на официальном аэрокаре графа, – радостно уточнил Майлз в ответ.

Неразборчивый вопль Густиоза отрезало захлопнувшейся дверью.

– Проект с масляными жуками действительно совершенно захватывающий, – рассказывала Катерина двум пришедшим с ними мужчинам. – Вам стоит посмотреть лабораторию.

Карин отчаянно замотала головой, подавая Катерине знак «Не сейчас!»

Майлз окинул Марка мрачный предупреждающим взглядом и жестом указал гостям в противоположную сторону. – А пока вам, наверное, будет интересно осмотреть библиотеку Дома Форкосиганов. Госпожа Фортиц, не будете ли вы так любезны поведать Хьюго с Василием некоторые интересные исторические подробности об этом доме, пока я пойду кое о чем распоряжусь? Отправляйся с тетей, Никки. Весьма вам признателен… – Он нащупал руку Катерины, удерживая ее рядом с собой, пока вся компания не удалилась.

– Лорд Форкосиган, – вскричал Энрике дрожащим от облечения голосом, – не знаю даже, чем и когда я смогу вас за это отблагодарить!

Майлз поднял руку, обрывая его порыв на полпути, и сухо сказал. – Я подумаю.

Марсия, понимавшая намеки Майлза капельку получше Энрике, ядовито улыбнулась и взяла эскобарца за руку. – Пойдем, Энрике. Полагаю, нам бы лучше начать отрабатывать твой долг благодарности с того, что мы спустимся вниз и приберемся в лаборатории, как ты думаешь?

– Ох! Да, конечно… – Она решительно поволокла Энрике прочь. Все тише был слышен его голос : – А думаешь, ему понравятся жуки, которых придумала Катерина…?

Катерина любовно улыбнулась Майлзу. – Отлично разыграно, милый.

– Ага, – отрывисто произнес Марк. Он обнаружил, что изучает носки собственных ботинок. – Я знаю, как ты относишься ко всей этой затее. Гм… спасибо, а?

Майлз слегка покраснел. – Ну, знаешь, как я мог рискнуть обидеть собственную кухарку? Похоже, она этого типа усыновила. Думаю, за тот энтузиазм, с каким он поглощает мою пищу.

Брови Марка сошлись к переносице во внезапном подозрении. – А это правда, что место жительства графа юридически является частью его Округа? Или ты это только что на месте придумал?

Майлз коротко усмехнулся. – Справься об этом сам. А теперь, просим нас извинить, но думаю, мне лучше бы пойти и потратить немного времени на то, чтобы успокоить страхи моего будущих родственников. Им выпало тяжкое утро. И в качестве личного одолжения, дорогой братец, не будешь ли ты так любезен воздержаться от сваливания на меня очередных кризисов, хотя бы на остаток сегодняшнего дня?

– Родст…? – Карин открыла рот от охватившего ее восторга. – Ой, Катерина, здорово! Майлз, ах ты… ты негодяй! И когда это случилось?

Майлз усмехнулся, на этот раз – искренне, а не играя на публику. – Она спросила меня, а я сказал «да». – Он лукаво глянул на Катерину и продолжал, – В конце концов, должен же я был подать ей хороший пример. Видишь, Катерина, как надо отвечать на предложение руки и сердца – прямо, решительно, а главное – положительно!

– Буду иметь в виду, – ответила она. Когда он повел ее к библиотеке, ее лицо было бесстрастно, но глаза смеялись.

Карин, проводившая их взглядом, вздохнула от романтического удовольствия и прильнула к Марку. Отлично, это настроение заразно. Так в чем проблема? Да пошел этот черный костюм…! Его рука скользнула к ней на талию.

Карин провела рукой по волосам. – Хочу в душ.

– Можешь воспользоваться моим, – предложил Марк немедленно. – Я потру тебе спинку…

– Можешь потереть все, – обещала она ему. – Кажется, я потянула мышцы, перетягивая Энрике вместо каната.

Черт возьми, этот день ему еще удастся спасти! Нежно улыбаясь, он шагнул вместе с ней к лестнице.

Из тени под самыми их ногами выскочила и зигзагом метнулась по черно-белым плиткам пола королева форкосигановских жуков.

Карин взвизгнула, и Марк нырнул вслед за огромным насекомым. Он вьехал на животе под самый боковой столик, успев увидеть, как кончик ее тельца серебристой вспышкой исчезает из виду в щели между плинтусом и неплотно уложенной плиткой. – Будь все проклято, эти твари умеют расплющиваться! Может, Энрике стоит сделать их, скажем, повыше или что-то вроде того? – Отряхивая пиджак, он поднялся на ноги. – Ушла в стену. – Куда-то к своему гнезду, как он и опасался.

Карин с сомнением глянула под стол. – Скажем Майлзу?

– Нет, – сказал Марк решительно и, взяв ее за руку, повел наверх.