В отличие от Илиана, барон мне не понравился сразу. С первого мига - неучтивостью, со второго - догадкой о том, что он нарочно выставил себя эдаким занятым и умным, принимая нас в комнате с книгами и за пергаментом. Но я видела, сколько пыли скопилось на тяжелых фолиантах, и что ни пера, ни листов никто не марал месяцами. И дальше впечатление лишь усиливалось - Эльконн старательно играл лицом, изображая участие и стараясь скрыть удовольствие от внезапного развлечения. Гостьи разбавили скуку. А Витта, стоящая рядом, замаслила его глазки неприятным блеском. Я говорила, а он все больше и больше смотрел только на девушку.
- Госпожа Сорс, - услышала я вопрос Илиана, который все это время держался у двери, - но почему вы прибыли сюда, а не в Лигго, едва сбежали? Город ближе и королевские стражи...
- Не кинутся искать разбойников Красдема. У меня есть уши, а у налетчиков пьяные языки, и я знаю, что в городе кто-то из властных вельмож давно подкуплен и закрывает глаза на жалобы о разбое. А о вас он упоминал с ненавистью и страхом, - я отвечала барону, хоть спросил и не он, - вы ему кровный враг. Это толкнуло меня в путь искать убежища и помощи именно в вашем замке, господин Эльконн. Я уверенна в вашем благородстве и рассчитываю на покровительство - освободите моих людей, оставшихся в плену, верните имущество и лошадей, отомстите за дерзость, посмевшую унизить мое положение и поставившую жизнь и честь под угрозу!
- Вернемся к этому разговору утром. Отдохните как следует, восстановите силы.
И барон странно улыбнулся, - со смешанными чувствами: слова ему польстили, но явно упоминание о Красдеме заставило и побледнеть от страха.
Я поклонилась, Витта старательно повторила за мной.
Коттой оказалась сухопарая женщина, местная, но понимавшая и язык цаттов, хоть изъясняться ей на нем было трудно. Илиан пожелал доброй ночи и передал нас на ее попечение - дама, как я догадывалась, была бывшей монахиней или даже настоятельницей при каком-от маленьком монастыре, но война и новые боги, потеснившие Всевышнего этого Берега, заставили уйти со службы. Строга, деловита, она сразу попросила меня и Витту раздеться в покоях, чтобы осмотреть раны и помочь врачеванием.
- Ваши повязки необходимо сменить.
- Вы можете говорить с нами на языке этого Берега, Котта, так мы лучше поймем друг друга. Принесите мне чистую ткань, и я сама это сделаю. За ними нет ран, лишь старый рубец, который я скрываю из чувства красоты, а не боли. И вторую комнату не нужно, я не хочу расставаться со своей подругой и жить мы будем в одной. Ужин подайте сюда. Служанка пусть принесет теплой воды утром, и распорядитесь о пошиве должных платьев. Тряпки прислуги я не желаю носить больше необходимого.
Женщина с каменным лицом выслушала, кивнула, и оставила нас в комнате, куда привела на отдых. Едва мы остались одни, Витта упала на кровать и застонала. Молодость и здоровье питали ее больше моего и испытания не истощили физически. А дух и нервы ослабли. Все же, она больше ребенок, чем взрослая, и жизненный опыт, не смотря на войну Берегов, не закалил ее сердца так, как закалил мое.
- Этот хлыщ с сальным лицом отдал распоряжения?!
- Нет, отправил отдыхать до утра.
- Я умру! Я умру! Ждать утра, чтобы услышать - поможет нам этот барон или нет! Отец и Сомм с каждым часом все ближе к смерти, или к тому, что их раны будут необратимо заражены и запущенны, без свободы и помощи... я умру, я не могу больше ждать! Почему ты не сделала так, чтобы ратники замка уже мчались на поиски? Почему ты так вежлива и кротка, почему не требовала и не приказывала? Вы знать, вы одного Берега, на твоей руке этот знак власти и статуса! Почему?!
Она не ждала ответа, понимая, что его и не будет. Опять Витта лишь изливала чувства, ища выхода страданию и переживанию за них... Как я ее понимала! Сама не могла отпустить от себя мысли, что оружейник и лекарь покалечены, что никто им не поможет, что...
Я тоже легла на кровать и стала смотреть на гобелен у стены. Я всегда прекрасно знала, еще в юности живя при дворе Лаата, что мне не достает того ума, который необходим знатному человеку. Плести интригу, раскрывать планы противника, путать ходы, и заставлять единомышленников плясать под свою дудку... это слишком сложно и, к тому же, такому уму спутником должен идти талант видеть людей насквозь. Этого я никогда не могла. Интуиция и догадки, проблески остроты мысли и видения человека - редки и показывают себя только в мгновения самой острой опасности.
Как мне действовать дальше? Как заставить барона проехать по тракту в Лигго с пятью ратниками и не больше? Я бессильна, глупа и слаба.
Я могла талантливо лгать, ибо училась этому прилежно последние десять лет, притворяясь и обманывая, чтоб не выгнали, чтоб не убили, чтоб остаться и совершить то, что задумала - вернуть свободу Аверсу и себе. Я изворотливая Крыса, просящая и жалкая с комендантом Раомса, послушная с первосвященником Лаатом, дерзкая с Красдемом, почтительная с Эльконном, благосклонная и милая буду с Илианом...
Но что мне делать с уговором и тремя неделями времени?
Когда я смогу сомкнуть для сна глаза без тяжелого ожидания беды, безысходности или боли? Ведь я всего лишь Рыс... и только.
До самого утра нас никто не побеспокоил. Служанка пришла рано, с водой и туалетными принадлежностями. Помогла нам умыться, одеться, причесала волосы, а двое слуг-мужчин внесли в комнату для гостей особые "подарки" барона для уюта и удобства - кресло, напольное зеркало, резную лавку с мягкой сидушкой и спинкой, ширму, столик, шкатулку с бутылочками благовоний и масел, свечи и два молитвенника. Оценив жест, я подумала о том, что распоряжение скорее всего отдал Илиан, а не Эльконн.
Витта полночи металась на своей половине кровати и почти не спала. Сейчас, утром, личико у нее было бледным, красивым, а серо-зеленые глаза превратились в омуты. Едва служанка ушла, девушка встала у зеркала и строго себя осмотрела. Я не смогла не улыбнуться, глядя на нее. Столько черт от Аверса - не только цвет глаз и волос, еще движение бровью, поворот головы, и даже движение уголка губ у Витты было схоже, только что чуть лукавее, чем у отца. Любопытно, каким был мой оружейник в свои семнадцать лет?
- Что мы будем делать здесь?
- Ждать и уговаривать.
- Я умру за это время. Я умру!
Витта повторила вчерашнее и поджала губы. Не смотря на массу достоинств, у юности были и слабости: ожидание смертельно. Никакая наука не научит терпению, и только годы дают этот горький урок.
- Этого не изменишь. - Я встала у зеркала в свою очередь. - Постарайся занять себя чем-нибудь: чтением, письмом, пересчитыванием плит на полу, мечтами о будущем... все помогает.
- А от этого не сходят с ума?
- Порой одно безумие строить из песка замки каждый день, помогает избежать безумия более страшного и необратимого.
Я не менее пристально чем она, осмотрела себя. Все закрыто. Осанка еще пряма, а стан плавен, в лице по-прежнему мало красок. "Миловидная крыса", как назвал меня однажды лекарь, красоты с возрастом себе не добавила, а вот добрый Лаат со своими служителями храма наложил на лицо вечную тень мучительных мелких морщинок и бледность обескровленных губ.
- Госпожа, Сорс, вы присоединитесь к завтраку барона?
За спиной открылась дверь и зашел помощник, - не постучав и не предупредив голосом. Служанка, видимо, доложила, что мы одеты и готовы.
- Да.
В маленькой трапезной было светло и чисто, из-за храмовых камер Лаата и трактиров в пути, постоялых дворов, я отвыкла от роскоши и особого отношения цаттов к чистоплотности. Слуги себя блюли, были опрятны не меньше хозяев. Все полы в палатах устланы циновками и выметены, даже эта небольшая комната приятно встретила прохладой и свежестью утреннего воздуха и запахами еды, а не нагара от свеч или плесенью.
- Благодарю вас, господин Эльконн, за ваше гостеприимство. Буду признательна, если мы перейдем на местную речь. Вы хорошо говорите? Моя подруга дочь этого Берега, я покровительствую ей, она из благородного, но разоренного дома. И мне бы хотелось, чтобы она не чувствовала себя чужой, а могла поддержать беседу.
Эльконн кивнул в согласии, но ответил противоположно:
- Не знаю, как относятся к местной знати духовенство, но я не принимаю и не выказываю почтения к бывшим вассалам побежденного короля. Пусть ваша подруга присутствует, я не против из уважения к вам, но не просите большего, госпожа Сорс.
Тут уже кивнула я, и часть времени после заняла светская беседа. За столом еще присутствовал только Илиан, больше в замке либо не было никого из семьи борона или других гостей, либо хозяин не пожелал их видеть.
- Я рад вашему присутствию. Теперь мои скучные вечера будет скрашивать редкое общество - о воительнице Сорс ходит много легенд. Вы расскажете свою историю из первых уст?
- Из меня плохой рассказчик. Тем более, что события войны - это сплошь черные и кровавые страницы, и те дни не походили за приключение, о котором весело поведать за чаркой вина.
Витта сидела слева от меня я и изредка поворачивалась к ней, чтобы хоть как-то показать, что рядом и помню о главном. Уловив в очередной раз нервозность и нетерпение, я оставила посторонние темы:
- Как вы собираетесь действовать, чтобы изловить красных демонов?
- Вы торопитесь.
- Мой вопрос продиктован беспокойством... пострадала моя честь, мои люди в плену, мое золото звенит в кошельках разбойников. А вы, вассал, господин и хозяин над этими землями, с целым войском ратников в своем замке, отвечаете мне, что я тороплюсь? Мои руки еще горят от пут, а гордость от унижения. Узнай об это отец, он бы еще ночью отправил отряды на поиски, но я обратилась к вам. Не заставляйте меня ждать слишком долго, и первосвященник Лаат будет очень щедр на благодарность, как только узнает о вашем подвиге.
Надменно замолчав, я только и смотрела на Эльконна. Его лицо было ленивым, и недовольным. Красдем говорил о жадности, но я не заметила оживления в глазах барона при упоминании награды.
- И как же вы предлагаете нам поступить? - Спросил Илиан.
Едва повернув к нему голову, пожала плечами. Стараясь все время смотреть на Эльконна, упустила вниманием помощника, и пожалела об этом. Что-то такое было в его взгляде, что я никак не могла ни понять, ни разгадать, даже предположить близко. Он всматривался, пытливо и откровенно жадно. Необходимо было вспомнить его, разворошить прошлое, иначе допущу ошибку, - мало людей знали меня в лицо как Сорс, а этот вельможа узнал. Последний раз я вращалась в кругах знати цаттов в свои восемнадцать, а дальше война, беспамятство и тюрьма у первосвященника. В новой жизни Илиан мне не встречался, я бы запомнила, если бы увидела его в Раомсе, когда жила там прислугой, а больше нигде за последние годы люди его круга мне не попадались. Илиан из очень давнего прошлого, из тех лет, когда юная дочь первосвященника впервые вышла в свет...
Я вздрогнула и выронила вилку. Прикрыла веки, стараясь поймать за хвост флер чувства и эмоции, которые вспыхнули во мне внезапно и ярко - темные одежды, темные волосы и бледное лицо...
Аверс лечил меня своим голосом, рассказывая о жаркой зале и веселой музыке, а я слушала и переносилась из сельского домика, в котором нас приютили, в вечер босоногого танца...
Где моя обувь? Ночное небо и тонкий месяц, свежесть листвы и мелодия флейты. Сад с фонтаном и моя пляска по утоптанным песчаным дорожкам. Юноша, совсем молодой, в черном с серебром дублете, - темноволосый и темноглазый, смотрел на меня с пристальным вниманием, которого я не понимала. Тогда не понимала, как не понимаю и сейчас. Чего хочет этот незнакомец? Чего хочет Илиан?
- Вы бледны, госпожа Сорс, вам не хватает воздуха?
Илиан смотрел на меня из толпы, когда я била босыми пятками по камням набережной приморского городка. Он не сводил с меня глаз, он горел чувствами. А я горела мечтой и всей душой уже была там, куда звало сердце - на другом Берегу.
- Рыс?
Витта тронула меня за руку. И я вновь вздрогнула. Плевать на Эльконна, на его власть и возможности. Не того человека мне стоило просить по-настоящему, и пусть у помощника не было права отдавать приказы ратникам, он мог найти нужный ключ к баронским решениям. Я открыто посмотрела молодому вельможе в лицо и искренне, не солгав ни в капле мольбы, произнесла:
- Прошу, помогите мне. Пока люди Красдема дышат, мне не будет покоя. Боль не отпускает сердца ни на миг, и я едва держусь, так сильно пережитое оскорбление отравляет мысли и нервы. Промедление приносит страдание, еще день, и я не смогу есть, два, и я не смогу пить, три, и я не смогу заснуть, и ночью же сама отправлюсь мстить красным демонам! Голыми руками буду с ними драться, и пусть я глупо погибну, но жить в агонии невыносимо... - Тут я повернулась к барону, бесхитростно сделав вид, что вся моя речь была обращена к нему, а не к его помощнику: - Прошу, помогите мне, господин Эльконн...
- Почему ты так на него смотрела? Как мерзко! Что ты сказала ему, что твой голос так зазвучал, глубоко и чувственно?
Витта набросилась на меня, едва мы вернулись. Не понимая языка, она чутко, по-женски, уловила тонкости звучания речи и смысл вложенных чувств. Разоблачила по взгляду мое желание сыграть на расположении Илиана. Я понравилась ему тогда, в юные годы, так, что он запомнил мое лицо и теперь узнал. И теперь так разглядывал поэтому, словно выискивал заново вольную плясунью, а не чопорную даму, вновь хотел увидеть вместо оков этикета свободу беглянки. Преступно упустить такой шанс!
- Отвечай!
Витта гневно топнула ногой, но в следующий момент мы обе бросились к окну комнаты. Оно выходило на площадь, было открыто, и звук привлек наше внимание, сбив резкую ярость девушки. Начались сборы - крики, распоряжение, суета слуг и ратников. Стали выводить лошадей и готовились поднимать воротную решетку.
- Витта! Слава богам, слава ветру, огню и морю, они отправляют отряд! Пусть помогут им, пусть поможет Всевышний, пусть все силы земли и неба подарят им удачу!
Мы обе с затаенным дыханием наблюдали за сборами. Я не могла успокоить сердца и дрожала от волнения. А Витта рядом нашептывала:
- Соммнианс, отец... только продержитесь! Только продержитесь... молю! Молю!
Десять ратников во главе с Илианом. Помощник не остался в замке, а сменил свой костюм на дорожную одежду, вооружился, и готовился отбыть вместе с отрядом.
- Ты не посмеешь предать отца! Ты не посмеешь купиться на этого черного принца, чтобы он тебе ни говорил и как бы не смотрел! Сдашься Илиану, и я придушу тебя ночью поясом, мерзкая крыса, отравлю еду или столкну из окна!
- Витта, девочка моя!
Я не выдержала и обняла ее, не веря своим ушам. Ее угрозы - мое признание! Дочь Аверса приняла меня, Витта готова была убить за одну только мысль об измене оружейнику.
Ни к обеду, ни к ужину больше не приглашали. Приходила Котта, справлялась о надобностях, со вторым визитом привела женщину, снявшую с нас мерки для платьев. Я пыталась разговорить ее, чтобы хоть немного узнать о нравах барона, о том, сколько здесь людей и каков порядок жизни. Но она уклонялась от ответа. Еду подавали в комнату.
Мы с Виттой, даже наедине друг с другом, не обсуждали вслух - что может случиться из-за невыполненных условий? Я нарушила уговор и наслала на Красдема баронских людей, а не стала ловчить и выкручиваться, изобретая предлог для поездки Эльконну. Не совершила ли я ошибки, подвергнув Аверса и Соммнианса скоропалительной казне при налете ратников? И много других тревог заполняло сердце: а найдет ли Илиан этих демонов, благополучным ли будет итог схватки, не случится ли другой беды, пока дни идут, и Красдем промышляет на новых постоялых дворах разбоем?
И у нас шли дни. Невыносимо медленные и скучные, - завтраки с бароном в маленькой трапезной, прозябание в комнате, вечера при свечах и молитвенниках. От нечего делать Витта читала мне главы о житие святых мучеников Всевышнего и цикл их молитв, а я читала и переводила из своей книги воззвания нашим богам. Девушке было чуть интересней, в новинку, и она слушала меня внимательней, чем я ее. Котта следила за нами и регулярно присылала служанку и приходила сама. Не раз и не два я подступалась с беседой, выискивая тон или тему, только бы разговорить бывшую монахиню, но три дня подряд она выдерживала натиск и не поддавалась. Витта, в свою очередь, старалась сдружиться со служанкой, но бедняжка вела себя как немая, бледнела, пугливо вскидывала глаза, не больше чем на миг, и вечно лепетала "не могу знать, госпожа".
Чем еще занимали время - так это маленькими прогулками. По площади, по внешней галерее гостевых палат, заглядывали на конюшню, чтобы проведать Варта и не дать ему заскучать. Мне хотелось, для знания, обойти и хозяйственны помещения - кухни, казармы, прачечную, кладовые. Но не могла, потому что ни слуги, ни барон не поняли бы такого любопытства от благородной дамы. Палаты самого Эльконна тоже были закрыты, он вежливо уклонился в просьбе показать весь замок, и даже не позволил побывать в библиотеке. В той небольшой комнате с фолиантами, где принял нас впервые. Отказ меня озадачил, но на другой день еще больше насторожило другое, - я изъявила желание покинуть замок и немного покататься на своей лошади в окрестностях. В жажде воздуха, отдыха и простора.
- Госпожа Сорс, ради вашей же безопасности, не могу этого позволить. В охране замка осталось слишком мало ратников, чтобы я мог дать вам сопровождение. А ваш похититель Красдем... я давно не слышал о нем, он промышлял на иных землях, а теперь, как знаете сами по горькому опыту, объявился и здесь, недалеко. Пока Илиан не вернется с его головой, я не могу быть уверен, что за этими стенами вас не захватят в плен вновь.
Он не извинился за неудобство, за ограничения, не предложил ничего взамен. Эльконн все больше порождал во мне нехорошие предчувствия, но ни за одно слово или действие я не могла зацепиться так, чтобы понять - что за опасность он таит, что за мысли? Барон смотрел на Витту, как кот на сметану, но не позволял грубостей или наглости, даже не заговорил с девушкой ни разу.
На пятый день пребывания, когда Котта привела швею для примерки платьев и выжидала в комнате, а не за дверью, я заметила маленькие красные пятнышки на ее сухих щеках. А когда прошла к зеркалу, чуть ближе к ней, чем нужно, почувствовала запах хмеля. Едва уловимый, не крепкий, как у спирита, а слабее. Сидр из зимних яблок. В хмеле явно проступал аромат их желтой, узнаваемо пахучей кожуры. Лицо женщина держала, не выдавая своего опьянения.
- Как же строги здешние порядки... - я вздохнула. - Барон гостеприимен, любезен, но он совсем не развлекает нас. В замок заглядывают пилигримы, Котта? Хоть раз в этих стенах давали приемы, звучала музыка? Даже по вечерам Эльконн не приглашает к ужину, чтобы развеять скуку беседой, хотя делал комплименты и обещал свое общество.
- Господин Эльконн скромен и строг, он предпочитает проводить время в одиночестве.
- Ай!
- Простите, госпожа.
Витту укололи булавкой. Лицо женщины, собиравшей оборки на талии полуготового платья мне совершенно не понравилось. Она побледнела и нервно прикусила нижнюю губу. Что в разговоре так взволновало ее?
- Как часто привозят провиант и сырье? Я лишь раз видела разгрузку подвод, а после не увидела никаких особых яств в поданном обеде и ужине. Неужели Эльконн так не богат, что не может позволить себе хорошее вино, редкое мясо или фрукты? У него нет своих охотников и лесничих, чтобы баловаться дичью и травлей зверей? Даже эти платья, увы, не слишком подходят нам - ткань дешева и почти не отличается по жесткости от дерюги...
Я вернулась к Витте, стоящей у ширмы, потянулась к рукаву, чтобы в подтверждении слов пощупать ткань пальцами, но замерла. Увидела у склоненной швеи на шее резкую красную полосу, неосторожно выглянувшую из-под высокого воротника.
- Барон не скромен и не беден. Он жаден и жесток, правда? Он изувер и насильник, и всех здесь держит рукой в железной перчатке! Вы здесь в услужении или рабстве?
- Заканчивай Синна, - ледяным тоном приказала Котта, - иначе ты до ночи провозишься.
Та собралась быстро, и шмыгнула в дверь, сжавшись едва ли не в половину своего роста, пробегая мимо бывшей монахини. Та кинула нам и ушла следом.
- Витта, - я переглянулась с ней, - ни на шаг не отходи от меня. Даже если тебя попросят под любым предлогом покинуть комнату, трапезную, даже уборную, или станут уводить силой, не поддавайся. Можешь быть грубой, дерись и бей, не церемонься ни с кем в этом замке.
В глазах тревога от понимание, но брови Витта свела в решительности, и твердо сказала:
- Я поняла.
Миновало десять дней. Один был похож на другой, за исключением того, что кормить нас стали лучше, к ужину в комнату поднимали и вино и фрукты, а платья мы сменили на более приличные статусу. Кроме этого, я удвоила бдительность, с бароном болтала много и весело, описывая, сколько его ждет почестей и золота за помощь и гостеприимство, ведь Лаат богат. Сулила эфемерные награды, лишь бы он не забывал, кто я и как жестоко ошибется, если вздумает позволить себе обидеть дочь первосвященника и ее подопечную. Я тщетно пыталась вызвать на откровенность служанку, задержать за руку швею, что принесла готовые платья, - но тщетно. Теперь мне открылось, как здесь были запуганы женщины. Когда-то Аника, лесничая Раомса, приказывавшая называть себя "хозяйка" утверждала, что везде у нее есть свои уши и глаза, и потому догадывалась - у здешней Котты в этом замке тоже имеются свои соглядатаи. Или она одна обладала способностью не упускать ни одного человека из виду.
Почти ночью, на исходе этого десятого дня, мы с Виттой только собирались ложиться спать, как услышали короткий звук привратного горна и увидели на стекле отражение теплого света. Как в день отъезда отряда, обе подскочили к окну, распахнули его и высунулись как можно дальше - только бы разглядеть, что происходит.
Свет шел от фонарей, - вышли двое конюших, еще ратники и слуги, чтобы встретить прибывших. Решетка поднялась и с первым же всадником, появившимся на площади, Витта не выдержала и кинулась к двери.
- Стой! Витта, выслушай меня, - как бы самой не хотелось бежать вниз, я задержала девушку, - стой.
- Пусти! Они там! Они там!
- Стой! Илиан может привезти разные вести, будь готова к этому. Он может приехать один, с пустыми руками и без пленников, не найдя Красдема, или, наоборот, пораженный им. Ты не должна нас выдать! Вдохни, глубоко, пять раз. И также глубоко выдохни. Те, кого мы так хотим вытащить из беды, наши слуги и только. Меньше чувств. Не показывай слабости в том, что среди них есть близкие сердцу.
- Почему?!
- Потому что я лгала. И правда может обернуться новой бедой, пойми это. Мы пойдем прямо сейчас, ждать утра не станем. Но что бы ты не увидела, и что бы не услышала, держись. Спокойствием ты спасешь жизнь.
Витта вняла. Я сама глубоко задышала, унимая сердце. Легко советовать, но как же трудно исполнять наставление самой!
Ратники, слуги, лошади. Одиннадцать уехали, одиннадцать вернулись, - никого пешего с собой или вторым седоком. Никаких связанных поперек седла - живых или мертвых.
- Господин Илиан! Как я ждала вашего возвращения!
Он уже спешился, и я подошла к нему с возгласом радости и тревожности.
- Меня мучила совесть, что моя просьба подвергла вас риску, но, к счастью, я вижу, - вы не ранены. И никого из ратников не потеряли в бою. Какую новость вы привезли, Илиан? От тревоги и любопытства сна все равно не будет, я не дождусь завтрака, чтобы услышать рассказ о походе!
- Госпожа Сорс, - тот поклонился, - я вас разочарую.
- Неудача?
- И да, и нет. Удача в том, что Красдем мертв, а все его демоны разбежались. Часть изловлена в Лигго, часть успела сбежать за границу двух баронств. Неудача - я не смог найти ничего, из того, что у вас отняли. Ни разоренной кареты, ни трупов ваших охранников и слуг, ни лошадей, ни сундуков, ни золота в карманах пойманных разбойников.
- Не может быть! Илиан, этого не может быть!
- Мы изъездили почти все ближайшие селения, расспрашивали и городских, - никто и ничто не выкупал, ни карет, ни платьев, ни лошадей. Не находил ни мертвецов, ни места схватки и крови. Лишь места давних стоянок, до один разоренный постоялый двор, недалеко от Лигго, - вот и все следы.
Витту я держала за руку, и пока Илиан говорил, я почувствовала, как сильно она сжала мне ладонь. Бедняжка не понимала ни слова, и едва держалась от незнания.
- Кто убил главаря? Что за возмездие свыше обрушилось на него и его людей раньше вас?
- Об этом утром. Позвольте мне отдохнуть, госпожа Сорс. Мы долго были в пути и торопились, чтобы добраться до замка до полуночи.
- Конечно. Как же я рада вашему возвращению!
Бесцеремонно, и как бы совсем незаметив неловкости и нескромности жеста, я признательно коснулась ладони Илиана. Отдернула, чуть поклонилась, и быстро пошла обратно. Витта не ругалась на эту сцену, ей уже было плевать на мою игру. Только мы скрылись за дверью гостевых палат, она вцепилась в меня обеими руками:
- Рыс?!
- Красдем мертв! Аверса и Сомма нет, и это счастье! Они живы, Витта! Илиан не нашел ни мертвецов, ни места схватки и крови, - они на свободе!
Как я когда-то, не удержавшись, обняла девушку, так и она в этот миг сама кинулась в объятия.
Глава двенадцатая
Эска открыла глаза и поняла, что единственный раз при возвращении ее никто не зовет. Сомрак сидел на стуле и подавленно смотрел в пол. Тавиар стоял у напольных часов с тайником и смотрел на циферблат, словно бы наблюдал не просто движение стрелок, а истинное течение времени как такового. Эска не подавала голоса, она вся еще была поглощена разлившимся внутри чувством беспредельной свершившейся надежды. Аверс и Сомм живы... конечно, то что они давно-давно умерли четко коренилось в сознании девушки, но это ничуть не смущало.
Стараясь припомнить события первой половины этого далекого дня, она полулежала на кресле с закрытыми глазами. Но они вспоминались плохо, как стерлись. Вместо них то подступали, то отступали от сердца воспоминания о том, как она говорила с Красдемом, как она говорила с Эльконном и с Илианом. Это же надо было настолько ничего не бояться... и вместе с тем, Эска помнила, очень отчетливо помнила, о страхе за чужую жизнь. Ее любимые люди. Пусть с ней делают, что хотят, но Витта...
- Никто не посмеет тронуть ее...
Тавиар и Сомрак разом вздрогнули и повернули головы, как вышли из своего оцепенения.
- Эс, прости...- Тавиар подошел и бережно взял ее ладони в свои. - Забыл о времени. С возвращением.
- Их нет, они умерли. Они все давно умерли, я помню об этом. Я помню!
Эска успокоилась. И поняла, что приходит даже опыт подобных путешествий. Она научилась быстро брать себя в руки при возвращении, и теперь ей не так трудно дается проживание там столь долгое время. Эска не чувствовала тоски по близким, с которыми давно не общалась. Она понимала, что не видела их несколько часов, а не дней. И этого было достаточно, чтобы усмирять свои чувства. Желание кинутся на шею Аверсу-Тавиару было подавлено осознанием того, что это, во-первых, разные люди, а во-вторых, это чувство Крысы, а не ее. Силой она отогнала иную жизнь.
Еще полчаса за чашкой крепкого чая, заботливо принесенным оружейником, и девушка вошла обратно в свою жизнь быстрее прежнего.
- Я в порядке.
Говорить Тавиару о том, что ей причинили не мало боли, она не стала. Он брал на себя слишком много ответственности за все происходящее, а ей не хотелось, чтобы тот испытывал вину за то, что совершил далеко не он. По крайней мере, она и сама знает, на что идет, достаточно взрослая.
Эска была в порядке... Она ответила так, с удивлением осознавая, что говорит правду. Если бы с ней в этой жизни случилось подобное, она бы, наверное, сошла с ума. Но пережив там побои и унижение, угрозу жизни, почти насилие, - Эска отболела телом, выдержав все психикой. Разные эпохи по-разному относились к подобным вещам. Это теперь люди нежны и ранимы, а тогда были выносливей и терпимей к жестокости. Это сейчас смерть кажется ужасом, а тогда все воспринималось иначе.
Сомрак, как и всегда, покинул комнату, едва понял, что девушка благополучно очнулась. А сам Тавиар даже не находил слов, так был удивлен ее внезапной безмятежностью.
- Завтра мне нужно в университет, а послезавтра я приду. И твой отец снова меня туда отправит.
- Так скоро? Эска, с тобой точно все хорошо? В прошлый раз...
- Это было в прошлый раз, - с улыбкой ответила она, - теперь мне легко даются возвращения. Я контролирую все и разделяю прошлое и настоящее лучше прежнего. Мне самой в это трудно поверить.
- А что там было на этот раз? Сколько ты там провела дней или часов?
- Не много. Меньше, чем раньше... но разве это главное?
- А что главное?
- Да нет, ничего... Все вообще не важно. Важно то, что мне нужно бежать домой и подготовить хоть какую-то речь к завтрашней комиссии!
Повторив, что она придет только послезавтра, Эска попрощалась с оружейником и одна пошла на остановку, категорически отказавшись от того, чтобы ей вызвали машину или хотя бы проводили немного.
В автобусе она думала об университете, по дороге до подъезда тоже. Даже записав несколько абзацев дома, набив два листа текста на компьютере, она успела перед ужином позвонить Берту и уточнить время. В очереди девушка шла десятой из двадцати четырех дипломников, а лучше было бы отделаться первой, а потом слушать остальных.
Когда легла спать, то удивленно обнаружила, что спать не хочет. Для нее, как для Эски, прошел целый день, и очень утомительный день. Она включила настольную лампу. В комнате был приятный, не выхолощенный порядок, сумка на завтра собрана, туфли с закрытыми носами почищены заранее.
- Все же на нервах сказывается... - многозначительно заключила девушка. - Бессонница напала. Утром обнаружится мигрень.
Не зная, чем себя занять, она растянулась на кровати и стала, глядя в голубой потолок, репетировать шепотом речь. Выходило недурно, только один вопрос мог засыпать ее сразу же, - какими источниками пользовались? Голос Красдема с любопытством повторил: "Так кто же ты, раз смеешь так дерзко говорить и с такой уверенностью спрашивать?".
Мотнув головой, она вернулась мыслями к выступлению. Этот диплом сейчас самое важное в жизни, самое значимое... "Прости меня, Витта. Чем бы ни обросло имя Сорс, я Крыса и у меня нет ни титулов, ни богатств, ни почестей. Я приемная дочь, сирота, подкинутая Первосвященнику под ворота".
Встав, пройдясь по комнате, даже умывшись теплой водой, Эска достала из сумки листы. Стала читать вслух негромко. Не все так радужно, на поверку, другие наверняка гораздо лучше ее подготовлены. Какая-нибудь Омира расскажет речь так, что заткнет ее за пояс вместе с рискованными экспериментами... "Не будет тебя огня, я погасну, умру, уйду за грань разума, пока ты делаешь то что хочешь...".
На кухне, разогрев полный стакан молока, Эска достала банку меда. После такого напитка должно захотеться спать. И сон будет таким же теплым и сладким, таким же домашним. Те из друзей, кто знал о привычке Эски пить на ночь молоко, смеялись над этим, как над пережитком детсадовской поры... "еще день, и я не смогу есть, два, и я не смогу пить, три, и я не смогу заснуть, и ночью же сама отправлюсь мстить красным демонам".
- Будь оно все проклято! - Выругалась девушка, схватившись за голову, и вернулась в комнату. - Я схожу с ума что ли?!
"Порой одно безумие строить из песка замки каждый день, помогает избежать безумия более страшного и необратимого"...
Все были одеты, как при параде, даже Берт щеголял в пиджаке и галстуке, и в руках держал солидную папку с частью напечатанной дипломной работы и несколькими дискетами для показа слайдов.
- Волнуешься? - Спросил он Эску.
- Нет.
Но все вокруг нервничали. С прошлого заседания, где только проходило утверждение темы, времени минуло много, и там предупреждали, - как строго будут спрашивать с каждого об этапах работы и досконально анализировать все! Если в первую комиссию происходило такое волнение, то что же будет на самой защите? В актовый зал сначала прошли все старшекурсники, потом задние ряды начали заполнять студенты младших курсов, чтобы посмотреть и послушать все то, то им еще предстоит. На сцене, где стояла кафедра, вывесили экран и подготовили аппаратуру для просмотра видео или иллюстративного материала. Эска благополучно избежала прямого столкновения с дипломным руководителем в коридоре, и прошмыгнула в зал, заняв свое место. Комиссия, состоящая из преподавателей, чинно заполнила первый ряд, - за столами. Профессор объявил начало и первого выступающего.
Эска улыбнулась Берту, у того на лбу уже выступили капельки испарины. В пиджаке ему было непривычно и жарко.
- Так слова путаются, все забыл! - Шепотом сказал он.
- Давай послушаем, как другие мучаются. Ты, между прочим, только восьмой, а не второй по перечню.
По рядам передали несколько записок, проходил шорох бумажек, салфеток, щелканье автоматических ручек. Эска перечитывала свою речь, в пол-уха слушая чужое выступление. И с каждым продвижением очереди, когда приближалось ее, сердце начинало бухать, как молот. Вот уже и Берт пошел на сцену за кафедру. Пока он начинал вступление, помощники готовили его слайды к показу... все прошло гладко. Он оправдал себя тем, что за видимым бездельем во все прошедшее время, он накопал столько материала, что успел написать едва ли не треть диплома. К тому же, список перечисленных литературных трудов и электронных ссылок лег каждому члену комиссии на стол. Даже вопросов задавали ему мало, руководитель и завкафедрой высказали не критику, а одобрение. Берту поаплодировали друзья, и он с измученной улыбкой, уступил следующему докладчику.
- Эс, будь молодцом!
Когда подошло ее время, она в руках держала только измятые два листочка. Ни видео, ни иллюстраций у нее не было, и потому стало казаться, что Эска идет на эту пытку не только не подготовленной, но по ощущениям, даже голой. Стало неимоверно стыдно, что перед столь почтенным собранием она вышла так, - с одними словами.
- Ну, так что, госпожа Эска, - с любопытством сказал профессор, - в прошлый раз вы отвоевали себе тему "Война двух Берегов". И судя по тому, с чем вы вышли, наши опасения оправдались. Ничего нет?
Девушка молчала. Взглянув в листы, она поняла, что ничего не понимает, что она не может элементарно начать со слов "здравствуйте, мое имя такое-то, моя дипломная работа на тему такую-то...". Этот вопрос профессора выбил ее из колеи, и она не знала, как и что сказать на это.
- Чего же вы молчите?
Лицо ее руководителя было мрачнее ночи. А ведь за то, чтобы курировать ее диплом было даже негласное соперничество. Естественно, пока еще никто не знал ее темы, Эска имела отличную репутацию, отличные оценки и характеристику в университете, и таких выпускников в своем арсенале еще не каждый преподаватель бы откопал. Но сюрприз оказался достойным, - она взяла себе испытание не по плечу, каким бы перспективным историком она не прослыла бы.
- Нет, я готова...
- Тогда начинайте. Мы с интересом послушаем.
В зале воцарилась тишина, и Эска оглядела это небольшое, но море людей. "С чего начать?!".
- Временные рамки этой войны четко определить трудно... многие историки, опираясь на различные недостоверные данные, называли даты, колеблющиеся между собой в разницу тридцати - пятидесяти лет...
Пальцы тряслись, строчки тоже тряслись. Никогда прежде, ни одного раза, Эска не позволяла себе такого ни при подготовке семинаров, ни при защите курсовых, а тут... Эска почувствовала, как у нее горят руки. Кожа слегка покраснела чуть выше запястья, на тех местах, где у Рыс были ее безобразные ожоги. И горло стало печь.
Стакан с водой и бутылочка стояли рядом, и девушка лихорадочно отпила несколько глотков, выиграв по времени для себя еще пару мгновений. "Хорошее ли вино, старая ты псина? Или в подвалах двора есть и получше?"...
Дрожь откатила, и воздух вокруг стал кристально ясным, как и затянувшаяся тишина. Кто эти люди для Эски? Убийцы? Завоеватели? От них ни на каплю не зависит ни ее жизнь, ни жизнь ее близких. Ей не нужно уговаривать их развязать ей руки и отпустить на свободу, ей не нужно предлагать выкуп ни одному... Завкафедрой смотрит строго, руководитель раздраженно, профессор теряет терпение.
Эска вдруг откинула с лица волосы и улыбнулась.
- Мне дали слово, и я воспользуюсь такой прекрасной возможностью! Посмотрите друг на друга, друзья мои! Последняя война, объединившая два Берега была настолько давно, что, слава богу, мы не имеем и малейшего представления о том, что это такое. Посмотрите друг на друга еще раз, - кто из вас цатт, а кто нет? Эта граница стерта, как и граница древних государств! Мы даже не можем различить - какие слова остались с какого Берега в нашем нынешнем языке. Даже лингвисты не пишут трудов на эту тему. А почему? Что проще, чем история, опирающаяся на свидетельства времени и людей из иных стран, что в ту же эпоху занимали иные земли. Но никто этого не делает. Почему война двух Берегов закрыта таким плотным туманом, что о ней ничего неизвестно? Немыслимо! Невозможно! Или сам темный маг отводит глаза современников о тех лет, когда сам царил и хозяйничал со своей чумой? Накрыл колпаком полвека, все запутал и стер, и мало того, что никто не может разобраться в истории, так даже и не хочет этого делать...
Эска вздохнула и снова осмотрела всех поверх голов.
- Я жалею и не жалею, что взяла эту тему... и я не могу говорить о ней в тех масштабах, в которых нужно говорить здесь, - с высоты прошедших веков и с высоты университетской кафедры. С этих высот не видно ни одного человека... ни одной судьбы не видно. А стоит приглядеться, и попытаться заглянуть в сердце крошечной пылинки истории, так все эта громадная эпохальная история сама превращается в пыль. Все переворачивается с точностью до наоборот. Мне плевать, что творят короли и первосвященники... мне плевать, каким громогласными призывами они обманывают нас... мне плевать в какого бога верит тот, кого я люблю... вы не поверите в то, как сильно человеку хочется просто жить, и чтобы ему никто не мешал, никакая борьба, никакие завоевания, ни какие свои и чужие, даже если все в прошлом.
- Эска, - профессор Диол обеспокоено поднялся со своего стула, - вы, видимо, очень сильно переволновались. Что вы несете?
- Я все время думала, как я здесь буду оправдываться, что у меня нет ни одного источника, а теперь поняла... их ищут не в библиотеках и кинохрониках. Каждому из вас нужно положить на стол список единственных источников истории, - ложь, трусость, алчность, тщеславие, месть, высокомерие, фанатизм!
- Послушайте, вы касаетесь какой-то не той сферы, и, похоже, даже в ней мало смыслите. Что вы можете сказать по существу, в рамках своей выбранной темы?
- Да... я ничего в этом не смыслю. Хотя история такая наука, которая касается всех сфер. Человек это и есть история. А человек хочет счастья.
- Эска, прекратите.
- Как вам будет угодно.
- Господин, Ктор, - обратился завкафедрой к дипломному руководителю Эски, - сколько раз она приходила к вам на консультацию?
- Ни одного раза с утверждения темы.
- Милая Эска, я даю вам второй шанс. Скажите хоть что-нибудь стоящее и как положено.
- Спасибо. Я могу продолжать?
- Извольте.
- Единственный, кто давал человеку выбор - жить или умереть, и кто не делил людей ни по какому признаку - ни по вере, ни по происхождению, ни по сословию. Змеиный Алхимик Миракулум сеял среди народа чуму.
- Кто? Алхимик? - Раздался сомнительный смешок.
- Он создал испытание, чтобы найти истину. Звучит так, но под этим скрывается правда самого человека. Увидеть самого себя и не солгать в том, кто ты есть... Но Берега по-разному воспринимали выживших. Один Берег, конечно, страшился Алхимика, но глубоко уважали тех, кто выживал после него. Это было самым высоким званием, вне зависимости от титулов. Цатты тоже боялись, но тех, кто не умер, боялись еще больше. Они считали, что эти люди продали свою душу ради спасения жизни, что пустили внутрь себя великое черное зло, и теперь это истинные демоны. Некоторых казнили сразу, некоторых сажали в тюрьмы, ссылали в пустынные обиталища, пытались очистить душу священным огнем...
- Не слишком ли увлеклись мистикой?
- Если бы я вздумала рассказывать человеку того времени о том, что творится в современном мире, он бы спросил то же самое.
- Изволите шутить?
Эска пожала плечами:
- Вы предоставили мне слово... слушать или не слушать, вам решать. Для меня сегодня это не главное.
- Сегодня? Как раз сегодня для вас это должно быть важнее всего.
- Увы.
Комиссия загудела, но в большинстве своем это были шутливые интонации.
- Роль человека в истории невелика. Если, конечно, он не правитель. Однако некий поступок может определить то, в какую сторону качнется чаша победы. Представьте себе случай, в котором одна девушка сознательно идет на предательство страны ради того, чтобы спасти единственного человека. В ее руках карты земель, где обозначено все, что только возможно - дороги, тропинки, замки, болота, топи, непроходимые места и тайные ходы через них. Клад для врагов, желающих наиболее эффективно вести войну на тех землях, которые им неизвестны. Чаша склоняется на сторону врага, потому что ее страна теряет едва ли не единственное преимущество - свою территорию. Выходит, приходится принести в жертву сотни потенциальных жизней соотечественников ради одной сиюминутной жизни одного человека. Это предательство, какими бы мотивами оно не руководствовалось. Я права?
Аудитория молчала.
- Я права? - холодно повторила свой вопрос Эска. - Если да, то хоть на миг представьте себя в том же положении. Нашлись бы в вас силы подумать о громадной стране и сделать выбор в ее пользу? Если да, то таких людей мы зовем героями. Настоящими героями. Но таковы ведь не все...
- К чему вы клоните?
- Я не клоню, я говорю прямо. Война в любом случае потребует от человека жертвы. Предатель равен герою. Обоих она сделает несчастными. Война двух Берегов, - огромная жертва ради объединения на карте двух стран.
- А не кажется ли вам, что не будь этого окончательного завоевания, то Берега бы на протяжении многих последующих столетий так и воевали бы, попеременно нападая друг на друга?
- Я не знаю.
- Подумайте над этим, взгляните на ситуацию более масштабно, чем взгляд отдельно взятого человека.
- Я не могу.
- Почему? Вы ведь будущий историк, это ваша первостепенная задача, - видеть больше и смотреть дальше, чем обыватель.
"Твое сердце сейчас бьется не как у лжеца и труса, женщина Миракулум. Но покричать тебе еще придется..."
- Благодарю вас, за предоставленное внимание, господа.
- Не за что. - Опечаленно сказал профессор Диол. - Останьтесь, дождитесь окончания других выступлений, и поговорите с вашим дипломным руководителем серьезно. Я надеюсь, подобного не повторится больше?
На это Эска не ответила. И сошла со сцены не обратно в зал, а к двери. Берт догнал ее в коридоре.
- Эска, что это было?! Это про тот Миракулум ты мне рассказывала тогда?
- Что?
- Помнишь, ты так радовалась, что откопала какую-то книгу? Три недели назад.
- Помню.
- Может, расскажешь, наконец?
- Нет, не сегодня. Я пойду.
- Как? - Удивился Берт. - Тебя же просили остаться окончания собрания!
- Я не могу.
- Тогда я тоже не останусь.
Выйдя из университета, они пошли пешком. Эска не просила сопровождения, но была не против его присутствия.
В городе уже все было осенним, кроме температуры. По-прежнему летнее, но не жаркое, солнышко радовало глаз и щедро золотило листву. Дожди были нечастыми, только кучевые облака громоздились порой над городом, да и уплывали ни с чем.
Берт пытался развеселить Эску, но не получалось даже заставить ее улыбнуться. Если бы только девушка знала, что творилось у него в душе все последнее время. Он клял свою нерешительность, клял себя за то, что последние три года только и боялся сказать "я люблю тебя" самой прекрасной девушке. А теперь это был последний год, и скорее всего, после защиты все выпускники разлетятся кто куда, и даже если и будут поддерживать общение, то не так часто и не так близко, как раньше. Нужна была решимость, и Берту чудилось, что свершился этот первый шаг, и второй, и третий... но с Эской творилось что-то непонятное, что он не мог объяснить, - то она тянулась к нему, то закрывалась от него. То вообще была настолько погружена в себя, что не замечала его рядом. Он страдал от всего этого, но очень сокрыто, как привык и прежде скрывать все свои переживания за маской "я весел и мне все равно".
- Эс... - Берт тронул ее за локоть, и девушка вздрогнула. - Эска.
- А?
- Давай заглянем в кафе, отметим сегодняшнюю комиссию.
Он хотел сказать совсем другое, но язык онемел и выдал это.
- Нет, я хочу домой. Я от волнения сегодня долго не могла уснуть, и потому хочу прийти и лечь поспать днем.
- Ладно.
После того, как Берт проводил Эску до подъезда, он немного постоял на улице, размышляя над тем, что пора, наконец, разобраться со всем, что происходит. Решив, что для начала он отправится в ту же библиотеку и отыщет ту же книгу, что и она. Если у него получится, и он пойдет тем же путем, что и она, то, возможно, найдет все причины ее странных умалчиваний.
Эска проспала почти весь оставшийся день. Берт звонил вечером, но мама не стала ее будить. Встав около одиннадцати, девушка перекусила, выпила свое молоко с медом и снова легла. Восстанавливать силы было приятной необходимостью, и родители даже не особо расспрашивали "ну как прошло заседание?", потому что были научены ее ответственностью. Пройти плохо просто не могло, у нее всегда все было отлично.
Берт позвонил утром, когда Эска сидела за компьютером и перечитывала методичку по составлению хронологических таблиц. Настроение у нее было не в пример лучше, всякие посторонние мысли в голову не лезли, висельник не стоял перед глазами, и об Аверсе она уже не вспоминала. Завтрак, к тому же мама приготовила праздничный, - блины с карамелью, сметаной, фруктовый салат и чашку холодного клубничного чаю.
- Привет! - Она свернула документ, и встала из-за компьютера. - Мама сказала, ты вчера тоже звонил?
- Да. Я хотел тебя только спросить про твою вчерашнюю речь...
- Что?
Берт, сидя у себя дома на подоконнике, держал в руках добытый вчера библиотечный "Миракулум". Прочитав больше половины, ему четко стало ясно, - откуда ветер дует: о религии, о войне, о самом Алхимике, даже о девушке-предательнице, что сдала врагам карты. Берт ужаснулся, потому что для историка настоящее безумие, - пользоваться художественной литературой! И то, что Эска пересказала во вчерашней речи это, означало то, что она сошла с ума. Не меньше. Об этом он хотел спросить, но не стал горячиться. Осторожность и еще раз осторожность, - все, что могло ему сейчас помочь и не сбиться со своего поиска.
- Ты когда собираешься на консультацию к профессору?
- Не знаю. Еще не скоро.
- Я хотел предложить тебе свою помощь в работе над дипломом. Сама понимаешь, я больше чем опережаю самого себя, так что свободного времени у меня достаточно.
- Спасибо, - улыбнулась Эска, - но я справлюсь сама. Это для меня дело чести.
- Слушай, - ему пришла в голову неплохая мысль, - а не могла бы ты мне помочь в одном вопросе? Раз уж так...
- В каком?
Заглянуть в ее работу ему не удастся, но понять, что же Эска делала после того как нашла книгу, очень хотелось выяснить.
- Я полночи сидел в электронной базе данных и откопал одну брошюрку с интересными фактами. Но, представляешь, там не указано ни одного источника... а книжка историческая, прямо в мою тему вся! Теперь голову ломаю, как же мне ее приписать к диплому, но чтоб не придрались.
- А зачем тебе источники? Ссылайся сам сразу на эту книжку.
- Да, но дело в том, что автор не имеет никакого научного звания. Я пробивал фамилию по той же базе, - так это какой-то дилетант-любитель в истории. Я даже не могу лишний раз проверить достоверность его утверждений.
- А как его фамилия?
Берт бросил взгляд на полку со своими книжками и прочитал первую попавшуюся фамилию, только наоборот:
- Сиро.
- Кто?
- И ты не слышала? Не удивительно. Так что посоветуешь делать?
- Не знаю, - Эска подумала. Помочь берту очень хотелось, он многое для нее сделал, и вспомнила Рорию. - Нет, подожди... если автор современный, то можно найти его данные. Место проживания или электронный адрес. И если он не указал источники в книге, то можно послать ему письмо с просьбой переслать список используемой литературы. Я один раз так сделала, пошла прямо к писателю, и взяла интервью.
- И что?
- Да так. Но это не значит, что у тебя не получится.
- Спасибо, Эс. Я еще позвоню.
- Только вечером, днем меня не будет дома.
Значит, нужно искать госпожу Иргили... Берт положил трубку и сам сел за компьютер. Запустил поиск и ввел имя писательницы.
Эска, одевшись еще элегантнее, чем вчера, поехала в "Оружейную лавку" с чувством нетерпения. Очень хотелось увидеть Тавиара, поговорить с ним о чем угодно и вновь уйти туда. Было такое радостное предчувствие, что этим путешествием все завершится. Рыс с Виттой уйдет из замка Эльконна, они найдут оружейника и лекаря, и вся остальная жизнь пойдет гладко: Соммнианс и Витта теперь будут заняты собой, а поиски Миракулум забросят. Аверс и Рыс заживут сами по себе. И Эка, благодаря этому, со спокойной душой оставит их всех в прошлом.
В лавке, впервые за все время, что она приходила, оказался покупатель. Мужчина смотрел витрины, а Сомрак рассказывал о свойствах того или иного клинка, смотря на каком останавливался интерес покупателя. Приход девушки, как обычно, омрачил его лицо.
- Здравствуйте.
- Добрый день.
- А Тавиар здесь?
- Здесь. Никуда не уходит с самого утра. Только вас и дожидается. - Он открыл ей прилавок и пропустил внутрь.
- Здравствуй, Эска.
В отличие от отца, лицо сына буквально осветилось от ее появления.
- Тавиар, - глухо сказал хозяин лавки, - давайте без лишних церемоний. Клиент, чувствую, еще долго не уйдет, а у меня не так много свободного времени. Я пока отправлю девушку, а ты одним глазком присмотри за прилавком...
- Но...
- Я не против, - быстро сказала она, - здесь же это всего десять минут.
Тавиар многозначительно посмотрел на Сомрака. И в его глазах было одно лишь холодное предупреждение. Отец слегка ссутулился, но лица не переменил.
- Хорошо.
Эска села в кресло, а Сомрак рядом. Взяв ее ладонь, он, неожиданно ласково, похлопал по ней своей сухой кистью:
- Ну зачем ты ходишь сюда? - Тихо-тихо спросил он. - Неужели ты до сих пор не узнала того, что хотела узнать?
- Нет. - Так же тихо отвечала она. - Не узнала.
- Поверь мне... - начал он, и чуть не заплакал, так искривилось его лицо. Но смолчал. - Закрой глаза!
Глава тринадцатая
- Красдем мертв, но не захоронен. Селяне говорили, что мальчишки, рыбачившие на реке, нашли труп огромного рыжего мужчины с рябым лицом, но пока бегали за взрослыми, его смыла волна, и ниже по течению дальше его заметили женщины, пришедшие полоскать белье. Белый, как известь, в коричневых точках, бездвижно плыл лицом в небо, один Всевышний знает - куда.
Последнее Илиан будто процитировал со слов селянок.
- Нужно было найти...
- Найдут. Я назначил награду любому, кто сможет изловить утопленника и привезти сюда в любом виде. Даже если тело раздует или объедят хищники, волосы не истлеют так быстро, чтобы не смочь опознать его.
- Боги милостивы. - Вставила я свое слово. - Возмездие свершилось. Но поистине настоящая загадка, что же случилось с моими людьми? Что могло поглотить пятерых мертвых и трех живых? Где мои кони, где грамоты, где деньги и куда исчезла карета?
- С начала весны стали доходить слухи, что здесь плутает по лесам Змеиный Алхимик. Не колдун ли виной, что стерты с лица земли несколько человек и несколько свидетельств событий?
Эльконн при словах Илиана побледнел, и я с радостью заметила, как его удовольствие от доклада сменилось страхом. Врага нет, а черная магия витает неподалеку. Помощнику - отдельная благодарность, за светлую мысль, иначе я не знала и как оправдываться за свою историю, которой не нашлось подтверждения. Кто бы и что смог найти, если госпожа Сорс со своей подругой, никогда и не ехала в Лигго с кортежем и сундуками.
- Сожалею, что ничем не улучшил вашего положения. К счастью, вы вышли из этой истории с неоспоримым везением. Ваши жизни и ваше целомудрие не пострадали, без потерь вы смогли добраться сюда, и из имущества сохранили главное - знак духовных служителей.
Я кивнула барону, согласившись с его словами:
- Да. Будучи в пути, я предусмотрительно держала ее на руке, а не в одном из ларей. А когда случился налет, успела спрятать в поясе, а позднее, до постыдного обыска, и за отворотом сапога моей подруги. Утратить печатку страшнее смерти. Это знак доверия от моего отца, и он вручил мне ее ради миссии, с которой я и прибыла на этот Берег.
Мы как раз закончили завтрак. И рассказ Илиана удобно привел к вопросу и теме, с которой легко начать говорить о главном:
- Пусть так. Сердце спокойно, месть свершилась. Я могу продолжить путь. Ваше благородство, господин Эльконн, я не забуду никогда, и, поверьте, у вас нет более преданного друга и союзника в любом деле, чем я. Не умаляйте мои слова только потому, что они принадлежат женщине. Имя Сорс весомо, за мной могущество духовенства в лице Лаата и собственная репутация. Я воительница и героиня войны.
- Наслышан.
Барон улыбнулся, и мои пальцы чуть похолодели от этой улыбки. Хитрой, двусмысленной и наглой. Но я польщенно опустила ресницы на миг, и вновь уверенно посмотрела в глаза:
- Мы не можем задерживаться здесь, так как необходимость продолжить путь более значительна, чем желание погостить еще Тем более, злоупотреблять добротой не в моем духе, каждый гость должен знать меру...
- Об этом не может быть и речи, госпожа Сорс. Уважьте мою прихоть в знак благодарности, всего на несколько дней. Здесь скучно, и не хватает прекрасного. А вы скрашиваете своим присутствием и своей беседой каждое утро.
- С радостью бы, господин Эльконн! У меня было в запасе достаточно времени, но часть его подло украл разбойник Красдем, часть уже оставлена здесь, а в город Партис я должна прибыть не позднее первого дня шестого месяца. Осталась неделя, и путь не близкий. Сегодня мы покинем замок, и я надеюсь на великодушный подарок - коня для Витты и сопровождение из двух ратников до Лигго...
- Понимаете... - начал Эльконн, - я руководствуюсь многими причинами, и беспокоюсь о вас же. Илиан прав, угрозы красных демонов нет, но слухи о Миракулум не беспочвенны. А если колдун охотится именно за вами? И смерть главаря - наказание за то, что упустил бесценных пленниц? Вы дочь Первосвященника, с вами знак духовных служителей, возможно, артефакт, способный его уничтожить. Светлое сердце, полное веры, отвага и миссия... уж не с этим ли алхимиком она связана, госпожа Сорс? Я не могу подвергнуть такой опасности вашу персону! Скажите, что и кому передать в этом Партисе, я отправлю Илиана! Ему и мне вы доверяете?
От такого поворота, я растерялась и не нашлась сразу, что возразить. Доводы кончились. Задумавшись ненадолго, сказала единственное, что пришло в голову:
- Отправьте его с нами, и дайте больше охраны, если тревожитесь. И проводите не до Лигго, а...
- Нет. Мое слово непреложно.
- Что? Простите... не хотите ли вы сказать, что намерены сделать из нас пленниц?
- Что вы! Гостьи, почетные гостьи, не оскорбляйте мою заботу такими словами.
- Я не намерена объяснять вам заново все причины, по которым мы больше не можем здесь задерживаться. Благодарю. В долгу не останусь. Но после завтрака я и Витта покинем замок.
- Увы. Вы не сможете этого сделать, так как я отдал приказ ратникам никого не выпускать за ворота. - Эльконн прискорбно развел руками. - Смиритесь. И отведайте вместе со мной этого прекрасного вина. Я распорядился подать его к завтраку, чтобы отпраздновать победу. Красдем мертв, многолетнему противостоянию положен конец. Вы так и не притронулись к чарке за всю трапезу.
Я посмотрела на Илиана, и никакой надежды на иной исход не увидела. Лишь слабую вину и спокойствие. Молодому вельможе самому не хотелось выпускать меня из этих стен. Витта, как всегда, тонко уловившая только по интонациям все главное, что было в разговоре, тронула меня и шепнула:
- Рыс?
Как же горячи были ее пальчики! Моя ладонь стала совсем ледяной. Давно-давно Соммнианс рассказывал мне, наивной и беспамятной, о разных сердцах: одно забирает всю кровь от испуга, и человек бледнеет, холодеет и цепенеет, а другое, наоборот, - кровь отдает, и по жилам растекается огонь. Неужели мое сердце меня предало и превратило в трусливую мышь?
Нет... Ведь я не испугалась разбойника! А Красный демон по силе и угрозе куда мощнее этого гадкого барона. Холод проник в меня только потому, что у всякого человека есть предел. Слишком много испытаний, и нет ни глотка передышки. Годами страдать, терпеть и ждать шанса сбежать от Лаата. Едва найдя Аверса, я смогла провести с ним лишь миг, после моря сомнений одна вспышка счастья, и ту отнял Красдем. Его плен, его истязания, его ультиматум и мой надрыв души в страхе за любимого и за друга. Ожидание здесь, ложь и любезность, тошное притворство, свобода в шаге от меня! В одном шаге от меня и от Витты, родной девочке, которую я должна оберегать и вернуть живой и здоровой ее отцу и ее избраннику!
И снова неволя? Сколько их еще будет, сколько приготовила судьба? За что мужчины так утверждают власть над бесправными женщинами, что нет иного исхода, кроме как подчиниться? Как бы ни бегала я, Крыса, по лабиринту, выхода из него нет. Загнали в угол! Это мое проклятие - с самого детства грезить свободой, рваться к ней, жаждать ее, умирать без нее, и всякий раз попадать в путы! Вечная пленница! До самой смерти!
- Рыс?!
- Госпожа Сорс...
Оказывается, я смеялась. Я захлебывалась и тряслась от гортанного и отчаянного хохота, и даже не заметила этого, так меня жгло озарение мысли о собственной судьбе. У меня не осталось сил! Искреннее рвалось изнутри так, словно я была землей из которого ударил источник сокрытых вод. Безумие раскалывало всю мою сущность в эти мгновения, - невозможность двух состояний - плененной и уязвимой оболочки и свободной бессмертной души:
- Я не госпожа Сорс, я Крыса! А над крысами нет господ, и нет приказчиков!
- Благоразумие вас покинуло, успокойтесь, прошу.
Это Илиан попытался дотянуться через стол и что-то утешающее сделать. Его лицо выражало изумление, ужас, но вместе с тем и восторг. Кажется он только в этот день наконец-то во мне узнал и увидел по-настоящему ту - давнюю и вольную. Я схватила кубок с вином и плеснула в Илиана.
- Благоразумие?! - Хохота не сдержать. Едва могла дышать, так разрывало грудь от судорог смеха, и даже слезы покатились из глаз. - Хитрец и подхалим, раб своего господина, да на тебе корона расчёта и разума, и она упала на глаза, раз ты не видишь вей глупости благоразумия! Служи, и облизывайся дальше на истинную женщину, завидуй ее свободе, желай и страдай, не обладая ни тем, ни другим...
Внезапно слово "истинная", вырвавшееся сквозь звонкие выкрики, заронило первый луч спокойствия в сердце, и отчаянье стало утихать. Истерика отошла, горячая кровь снова согрела пальцы. Пусть, я не могу уйти из замка, истинной свободы никто отнять не может. Спасибо Миракулум, избравшему меня для своего испытания.
Эльконн был бледен до прозрачности и стал напоминать слизняка, так его парализовало от неожиданности моей реакции и утраты всякого пристойного поведения. Я могла бы схватить нож и вонзить ему в горло, он бы не пошевелился. Илиан полон страдания. А Витта, когда я к ней обернулась, излучала немое ликование.
- Я не желаю вас видеть, господа. - И добавила уже для девушки на ее языке: - Вернемся в комнату.
Было бы лучше, оставшись я вежливой и кроткой? Не знаю... Послушание может накинуть на глаза вуаль, обманув в ожиданиях, что овечка не покажет зубов, она предсказуема и покорна. Но послушание не приведет к действиям, к достойному отношению и не заставит с тобой считаться.
Витта узнала обо всем разговоре с моего пересказа еще до того, как мы оказались в покоях. И ее это сильно огорчило. Девушка, как и я, уже грезила обратной дорогой и встречей!
- Думать, Витта, нам нужно теперь думать только об одном - как выбраться самим. Не может быть, чтобы сюда можно было попасть только через главные ворота. И даже если, то они все равно будут вынуждены открыться, когда придет время для доставки провизии, сырья, для гонцов с посланиями, новые люди - один из шансов... Улизнуть, поменяться, спрятаться на дне телеги. Боги, я не знаю, что делать!
- Отец и Сомм высвободят нас отсюда.
- А они знают, где мы? Кто и когда смог им рассказать, что ты в замке Эльконна?
- Найдут!
Уверенно и оптимистично ответила Витта, и я согласилась с ней. Конечно найдут рано или поздно, только беда как раз в этом - во времени. Зачем вдруг мы понадобились барону как пленницы? Чего он хочет? Меня на выкуп, а Витту для пакостных и жестоких утех? Как мы может защитить себя здесь от власти хозяина, если он решит этой ночью прислать ратников и силой нас расселить. Меня в подвалы, а ее - в спальню.
Зажмурившись, я постаралась сдержать горечь мыслей, чтобы не встревожить Витту.
- Ты напугала меня сначала, Рыс. Но как же хорошо ты себя показала! Без мерзкого льстивого тона и улыбочек, без благодушия к сальной роже, по-настоящему! Я не испытываю к тебе больше ненависти и ни в чем не виню. Ты никогда не заменишь мне мать, но я хочу отцу счастья. Нам всем счастья.
- Спасибо, Витта.
Охрану к двери не приставили. Словно ничего и не произошло утром, распорядок дня оказался таким же - после полудня принесли обед, вместе со служанкой нас навестила Котта, справляясь о нуждах и пожеланиях, а вечером принесли ужин. Не морили голодом, не разделяли, не стояли под дверью. Это еще ни о чем хорошем не говорило, но все же чуть успокаивало и давало время на раздумья.
Все ночи здесь мы с Виттой никогда не спали раздетыми и разутыми. Когда отдыхали днем, снимали обувь и расшнуровывали лифы, давая телу расслабиться, а вот с приходом темноты я всегда была настороже - если вскакивать и бежать, то не в одной рубахе. Сейчас же я решила, что засыпать двоим одновременно - непозволительное легкомыслие. Будем по очереди, и та, что бодрствует, останется на страже любых звуков - за дверью, за окном, откуда угодно. Сон не шел обоим, но после короткого особенного звука горна с надвратной башни, оповестившего о полночи, я собралась лечь на кровать и поспать первой.
Витта растолкала меня за несколько мгновений до того, как в комнату вошел Илиан. Девушка успела услышать шаги, кинулась ко мне.
- Простите за вторжение.
- Вы невоспитаны настолько, что открываете двери без стука? Да еще среди ночи?
- Вынужден. Не хочу лишнего шума. - Говорил он приглушенно. - Мне нужно поговорить с вами, госпожа Сорс, без свидетелей. Я не имею ввиду Витту, она может остаться.
- Вы говорите так, словно у нас есть право решать - уходить или оставаться. Перестаньте играть в учтивость, Илиан, вам не идет маска друга, когда на самом деле вы заодно с Эльконном.
- Я не заодно с ним, я лишь служу ему.
Не стала спорить. Подошла к столику с кувшином и чашей, умылась от короткого сна. Судя по оплавленной свече прошло не так много времени.
- Что я должен сделать, чтобы хоть немного вернуть доверие? Это важно, потому что я хочу помочь и предупредить обо всем, а вы должны мне поверить.
- Говорите так, чтобы мы обе понимали.
Илиан кивнул и перешел с языка цаттов на местный.
- В мое отсутствие, вместе с товарами из города, барону пришла депеша. Ее получили все землевладельцы, титулованные особы и коменданты городов. Вас разыскивают, госпожа Сорс. Первосвященник сам прибыл на этот Берег, не смотря на возраст и опасность пути, чтобы контролировать поиски и заодно начать поход веры против адептов Змеиного Алхимика. В депеше объявлена награда тому, кто укажет место вашего пребывания, и описание всего, что получит любой мужчина из благородных семей, желающий взять вас в жены.
Я тяжело уронила голову на руки, понимая, что нет хуже напасти, чем такая новость. Сам Лаат здесь. И больше он не допустит такой ошибки, как поручение другим людям меня искать, - только сам, и ему хватит золота и влияния, чтобы свершить все задуманное в короткие сроки. А тут я сама попалась Эльконну, уже в клетке, уже никуда не денусь и никуда не сбегу. Я не наивна настолько, чтобы верить - сбежала и погони не будет. Но не ожидала, что Лаат пойдет на облаву. Даже если боги окажутся на моей стороне и я улизну отсюда - скрываться от такой волны преследования будет нелегко в любых землях.
- Эльконн послезавтра отправит часть людей в Та-Рамис, город побережья, где Первосвященник остановился и сделал местный монастырь своей резиденцией, чтобы те сопровождали его сюда. Гонец с вестью отправился раньше, еще вчера.
- Барон хочет взять Рыс в жены? - Перебила Витта. - Он и так богат, зачем ему ее приданое?
- Все познается в сравнении, - ответил ей Илиан с улыбкой на очевидность, - у Эльконна почти имперские амбиции и жадность, доходящая до слепоты.
- Если выхода нет и все решено, зачем вы рассказываете об этом? Хотите и можете помочь?
- Мне не безразлична ваша судьба.
- Вы ведь тоже дворянин, Илиан. Предлагаете в мужья себя, вместо барона? Насколько могу догадываться, вы бедны, хоть и титулованы, поэтому здесь на услужении. Младший из сыновей, ни земли, ни замка или хотя бы надела в наследство от отца не получите. Верно? Военный, служитель храма, либо ученый муж при королевском универсуме...
- Вы угадали, госпожа Сорс, я седьмой сын, последний, и пригодился отцу лишь в одном - проиграв много золота, он в качестве долга отдал меня в слуги на десять лет. Подписал пактум. Назвав меня рабом, вы угадали буквально.
Перекинувшись взглядом с Виттой, я пыталась понять - насколько я ее разочарую, если снова проявлю дружелюбие по отношению к нашим пленителям? В темной комнате, всего при одной свече и одной лампаде на подоконнике, трудно было разглядеть, - сочувствует ли девушка Илиану.
- Простите меня за грубость, господин Илиан.
Я решила все же извиниться. Так или иначе, но хоть один человек здесь, насколько возможно, должен быть на нашей стороне, а не против.
- Если Эльконну нужна только я, пусть он освободит Витту.
- Это невозможно. Она... вы, Витта, ему нравитесь. Пока еще барону не наскучила его нынешняя игрушка, и предвкушение свежей тоже приятно. Эльконн не считается со знатью этого Берега, и тем более без покровителей, вы все равно что простолюдинка, без прав и защиты, он может делать что угодно и не ответит ни перед кем.
- Как мерзко! Как гадко и отвратительно! Нет!
- С тем я и пришел. За вами, госпожа Сорс, барон пустит в погоню всех и даже сам сядет на лошадь, но за девушкой - нет. Двух или трех ратников, и не сильно будет огорчен, если те ее не поймают. Главная его греза вы и ваше приданое. Я помогу Витте с побегом, если вы пообещаете мне выполнить мои условия.
- Нет, я не оставлю Рыс здесь одну!
- Не говори глупостей. - Непререкаемым тоном я ее осадила и та сердито замолчала. - Я слушаю, Илиан.
- Послезавтра, как часть ратников отбудет, вы устроите небольшой пожар, я покажу где. Отвлекутся слуги, охрана ворот покинет пост ненадолго по моему распоряжению. Достаточно будет невысоко поднять решетку. И пока не совсем стемнело, вам, Витта, будет нужно найти маленькую тропинку по левую сторону от дороги, она недалеко, и сворачивает обратно к замку... но не напрямую, а огибая его с тыльной стороны. Погоня, которую я же и пошлю за вами, пойдет главным трактом, вас не найдут, а вы сможете добраться до Лигго большим крюком, но без преследования.
- Верхом на том коне, на котором мы сюда прибыли.
- Я постараюсь устроить это.
- И я должна своими глазами видеть, что Витта покинула замок.
- Вы увидите, обещаю.
Что мне остается делать, кроме как поверить ему на слово?
- Госпожа Сорс, взамен вы должны согласиться стать женой барона. Успокоить его смирением, чтобы он не усилил охрану и бдительность Котты, а оставил вам свободу гостьи замка и соответственное обращение. Эльконна очень напугала сцена за завтраком, и я едва отговорил его не переводить вас за решетку в подвальную камеру. Согласитесь, станьте любезной и послушной, и мы выиграем время. Обдумать шаги, возможности. Я не могу обещать в итоге побега для вас... но... сейчас это лучший исход положения.
- Это все условия?
- Да.
- Я принимаю их. - Протянула Илиану руку и добавила: - Между нами можете звать меня Рыс, это имя я приобрела во время войны Берегов, и это знак моего вам доверия. Не обманите, прошу. В память о тех двух коротких встречах - в саду дворца и набережной портового города.
- Вы заметили меня тогда и вспомнили сейчас? - Илиан искренне и польщенно изумился.
- Не совсем верно. О юноше в черном, с темными горящими глазами я помнила, но то, что это именно вы - поняла только в последние дни. Не обманите меня.
Илиан поцеловал мне руку, учтиво склонил голову и вышел.
Я ожидала отповеди от Витты, но та задумчиво хмурилась и не спешила ругать меня последними словами за недостойное поведение.
- Нужен союзник...
- Не оправдывайся, Рыс. Теперь я понимаю и не виню тебя ни в чем, ни за елейный голосок, ни за улыбки, ни за то, что даже позволила себя называть иначе. Если этот черный принц не солжет и я вырвусь, то обязательно вернусь с целой армией, чтобы тебя освободить! - Мы шептались, и последнее девушка произнесла с громким шипением, показав мне угрозой и решимостью свой тонкий пальчик. - Только ты не смей обещать Илиану большего! Он влюблен в тебя, и будет добиваться по-настоящему! Он красив и молод, не поддавайся!
Я невольно усмехнулась, но снова стала серьезной:
- Когда вырвешься, вернись прежде всего на постоялый двор - последнее место, где нас разлучили. Аверс и Сомнианс, или сами там будут, или оставят кого-нибудь для связи.
Глаза у Витты внезапно расширись. То ли от растерянности, то ли от страха:
- А что я скажу отцу?
- Давай лучше думать не об этом, а о том, как тебя экипировать в дорогу? Что мы можем спрятать заранее или украсть в последний момент, чтобы ты сбежала не в одном платье, без еды, воды и денег, а защищенной и подготовленной к пути.
Глава четырнадцатая
Утром я принесла свои извинения Эльконну и приняла приглашение погостить еще две недели. О миссии больше не лгала, делала вид, что смирилась, но недовольна. Слишком быстрое возвращение к мягкости показалось бы подозрительным, и потому я капризничала и с брезгливостью ела. Жаловалась на Котту, обзывая ее деревянной статуей, хотела платьев и развлечений в замке, раз уж на прогулку верхом нельзя. Книги, музыка, на худой конец - пусть ратники на площади устроят тренировочные бои, за неимением бродячих театров на постое.
Эльконн обещал подобрать книги и принести их мне в комнату.
Обещал, но вместо этого внезапно пригласил к ужину вечером. И пришлось терпеть его присутствие дважды за день.
Пожар нужно было устроить так, чтобы заметно горело, но замок на самом деле не пострадал. На рассвете следующего дня Илиан пришел за мной и увел показывать путь в нужное место. Я с трудом уговорила себя оставить Витту одну, утешаясь мыслью, что уже сегодня девушка окажется на свободе. Пошла за молодым вельможей, внимательно слушая шепот и вглядываясь в плотных сумерках в его лицо. Непогашенные фонари далеко - у входа в баронские палаты, у кухни и конюшни, а мы держались тени и обходили площадь незаметно.
- Есть башенка астронома, она заброшена и никак не используется. Крыша требует ремонта, ступени стерлись, каминная труба давно забита грязью - если там запылает, то серьезного ущерба не принесет. Хода в нее два.
- Как вы заставите уйти стражу с ворот?
- Не переживайте, у меня есть на то полномочия...
Дверь в одном из строений замка, провела нас через хранилище зерна, масла и, судя по запаху, солений и специй. Потом следующая вывела в узкую галерею, на ступени, на верх короткой замковой стены, в конце которой возвышалась узкая башенка. Она примыкала к хозяйским палатам, и Илиан ответил на мой незаданный вопрос:
- Второй выход из нее - в одной из зал. Прежний хозяин любил смотреть на звезды, но Эльконну это чуждо и он его закрыл. Госпожа Рыс... - Он остановился уже у самого входа в башню. - Ведь не было никакого кортежа и миссии от первосвященника. Что случилось на самом деле?
- Мы были в том постоялом дворе, когда Красдем захватил его на отдых и развлечение. Себя и Витту я выкупила, отдав все, что есть, но разбойник оставил в заложниках жениха девушки, решив, что с помощью своего имени я добуду еще больше денег и назначил встречу через три недели в Лигго.
- Жених? Не отец?
Как же мне не хотелось говорить правды! Но хитрец Илиан, судя по уточнению, расспросил хозяина постоялого двора подробнее, чем нужно.
- Она сирота. Ради ее счастья я так желала, чтобы вы выслали отряд на поимку! Ведь я никак не могу выполнить условия выкупа ее любимого человека. Все не так легко завершилось, но Витте согрела сердце надежда, что он жив и свободен, ведь трупов, кроме самого Красдема, вы не нашли, верно?
- Да и тот уплыл... Идемте. Бежать отсюда вам придется тем же путем. Будьте осторожны, у некоторых ступеней выпали камни, а света здесь также не будет, окна выше.
Илиан принес с собой фляжку с маслом, огниво и все оставил на верхней площадке. Тут гулял ветер, открывался хороший обзор на замок и окрестности, но полностью выходить наружу мы не стали - небо светлеет и силуэты могли заметить снизу. Мне предстояло поджечь часть крыши башенки, которая опоясывала маленькую галерею ниже смотровой площадки. Она хорошо продувалась, огонь займется, а мебели или гардин не было - пламя не уйдет дальше. Языки не дотянутся даже до соседних стен - настолько она высока и далека от основного тела замка.
Я все поняла и запомнила, меня тянуло назад, к Витте, а вот в Илиане я почувствовала обратное стремление. Неужто и впрямь этот несчастный молодой и неглупый вельможа питал ко мне чувства? Я никогда не была обольстительницей, наоборот, ни внешностью, ни повадками мужчин не прельщала. А ближе Илиан не знал меня, чтобы полюбить по-настоящему, а не увлечься. Как тогда объяснить, что он хотел продлить наше уединение - вдали от чужих глаз и ушей? Что ему с меня, что он так старался задержаться в башне, снова остановиться на разговор на стене, потом в темной кладовой для зерна и даже в оставшейся полупрозрачной тени на площади. В последний миг Илиан даже задержал за руку, рискуя быть увиденным зоркими и ранними слугами.
- Госпожа Рыс...
- Эти два слова не стоят вместе, - я очередной раз поморщилась, решив сделать замечание и не терпеть то, что коробило слух, - Рыс - это Крыса, кличка, данная мне лекарем в середине войны.
- Так вы не шутили, обозвав себя так в тот день?
- Нет. И госпожой я быть не хочу, - как бы ни была тяжела и подневольна жизнь простых людей, для меня оковы господ тяжелее. Титул отнимает еще больше свободы у женщины, превращая ее в товар, которым распоряжается отец, а после муж, ограничений больше. Я предпочту жить в труде и на хлебе с водой, но вольной - быть с тем, кого выбрало сердце, быть там, куда зовет душа, странствовать, если бог Ветра сорвет с места, каким бы оно ни было удобным и теплым.
- И ваше сердце уже сделало свой выбор, Рыс?
- Зачем вы спрашиваете, Илиан? Первосвященник обвенчает меня с бароном, я заложница, и совершенно не важно, выбирала я или нет хоть кого-то другого, если Эльконн станет моим мужем. Прошу, идемте! Я боюсь за Витту, и не хочу оставлять ее одну больше необходимого.
Время - враг или друг? Оно, коварное, играет, как хочет со своей скоростью, заставляя то страдать от мучительного ожидания и медленности, то заставляет безумно биться сердце от своего стремительного бега и нехватки.
Время пришло - отряд ратников отправился из замка на встречу Лаату, пятеро слуг отбыли с депешами в Лигго, донести до местной знати о будущей свадьбе и приглашением, часть людей занялась делами ежедневного хозяйства, и вся внутренняя суета замка усилилась из-за необходимости привести в порядок залы, комнаты и конюшни, чтобы достойно встретить как Первосвященника, так и почетных гостей.
Илиан не обманул - мне на глаза не попалась ни Котта, ни даже конюшие, когда я с Виттой спустилась вниз и добежала до стойл с лошадьми. Варт, не видевший меня несколько дней, зафыркал, заржал, охотно дался погладить морду. Застоялся, но и накопил сил - его хватит на долгие часы скачки.
- Запрягай его и будь готова! Отсюда ты увидишь ворота, как только они поднимутся на треть, прыгай в седло и скачи!
Витта облачалась в штаны и куртку, - Илиан позаботился и об этом, оставив прямо в углу стойла мешок с одеждой и небольшим запасом провизии.
- Сапоги большие, не удержу на ноге.
- Брось их. Собери волосы, захвати мешок с овсом и кормушку...
Девушка кинулась мне на шею:
- Бежим вместе! Мы сможем, мы скроемся от любой погони, Рыс! Умоляю!
- Милая, ты знаешь, что это невозможно. - Я взаимно с горячностью обняла ее и прижала к себе. - Как же я люблю тебя, Витта!
- Мы тебя вытащим! Дождись, и мы тебя вытащим!
Как уверена юность! Она с такой силой обещала мне это, что я поверила и перестала сомневаться, что будет именно так. Надежда всегда была моим спасением, и нужно было верить в собственное неизбежное счастье также, как Витта верила.
- Я дождусь!
А дальше - бег... к башне и из нее, обратно к воротам. Старые доски благодаря долгой сухой погоде занялись сразу, я запихала солому в щели между досками и под черепицу. Сначала дым, а когда я уже была на площади, то и пламя стало видно ярко. От казарм дали сигнал тревоги, побежали слуги... я же кинулась к колесу решетки.
Сами ворота подняты, они опускались только с закатом. Одно препятствие вместо двух, но каким же оно оказалось тяжелым! Каждый раз были необходимы огромные усилия, чтобы повернуть его до того, как защелкнет очередной зубчик механизма. Решетка медленно поднималась, слишком медленно для течения времени, которое у нас было для побега!
Четыре, пять щелчков... руки уже трясло от напряжения и они слабели и слабели. Я вскрикнула от испуга, когда рядом возникла фигура, но в следующий миг узнала Илиана. Он перехватил мою работу, колесо закрутилось быстрее, решетка поднималась все выше и я увидела, как Витта, ловко и легко, словно ласточка на ходу вскочила в седло. Промчалась, пригнувшись, под зубцами, и он сразу же дернул рычаг до предела. Решетка упала.
- Скройтесь, пока вас не увидели, Илиан!
Я сама побежала в центр площади, чтобы в первую очередь заметили меня, а не моего помощника. И долго ждать не пришлось, - пыталась убежать от слуги, потом от вернувшейся охраны ворот, но быстро оказалась поймана. Сначала предстала перед гневными и ледяными глазами Котты, а потом и перед самим Эльконном.
Рослый слуга держал меня сзади за локти и волок впереди себя, без всякого почтения подпинывая коленом для расторопности. Котта, когда мы вошли в покои, внезапно утратила свою деревянность и надменность, превратившись в виноватую собаку, готовую к побоям. Ее вина, ее недогляд! Женщина объяснялась с сильным акцентом, и при ее словах барон все больше наливался раздражением, а дальше - яростью.
- Ты обещал мне ее смирение! - Зашипел он на Илиана когда тот тоже появился в его покоях, запыхавшийся и взволнованный. - Как случилось, что никого не было на воротах?!
- Господин Эльконн...
- Потом объяснишься!
Барон подошел и уставился на меня, странно меняя выражение своего лица, дергая губами и бровями, крыльями носа. Я не сразу догадалась, что он пытается меня устрашить видом своего гнева и недовольства. К его разочарованию мне стало смешно, а не страшно, и улыбнулась.
Эльконн вскинул руку, закрыв мне рот пятерней. И тут же неприятно, царапая ногтями щеки и губы, сжал пальцы, словно хотел скомкать лист с неудавшимися письмом. Это было и мерзко и больно. Преодолев брезгливость, разжала челюсти и укусила белую потную ладонь.
- Тварь!
Он меня ударил, - сильно, до звона в голове и крови из носа. Я не упала только потому, что меня держал за руки слуга.
- Вы все твари и предатели! В подвал ее, к крысам! Под замок и глаз не спускать!
- Ударьте еще раз, господин Эльконн...
Я фыркнула кровью, зачем-то решив поерничать и поиздеваться над ласками будущего мужа, пока есть возможность сделать это лично. Выказав все свое презрение и ненависть. Но в следующее мгновение я заметила, как барон вздрогнул, - одними веками, и что-то во взгляде изменилось. Моя мысль лихорадочно забилась в поиске объяснений, а язык, опередив разум, выдал:
- Оказывается вы сильный и страстный! Давно я не встречала мужчин, способных усмирять бури.
Ярость барона затухала так быстро, словно на огонь плеснули водой, - почти мгновенно. Падкий на открытую лесть, в слепой самоуверенности, Эльконн посмотрел на слугу и тот отпустил руки.
- Я не сбегу от вас. Если бы хотела, я бы сделала это вместе с моей подругой. Простите, что улыбнулась на ваш гнев, он мне польстил и понравился. И мощь темперамента меня прельщает, я вижу ее в вас.
- Вас поймали, потому вы так и говорите.
- Поверьте, будь у меня такой план, я бы подготовила две лошади и нашла бы себе другую одежду... - я наклонила голову, указывая подбородком на платье, и увидела, как кровь с лица закапала на светлые тонкие циновки на полу. Скула, нос и губа пульсировали болью. - А девочку я отправила не зря. Вы сами виноваты - слишком много смотрели на нее, а не на меня, любая женщина взбесится.
Барон задумался, не слишком надолго, и сказал:
- Охрану я приставлю все равно. Идите к себе, госпожа Сорс...
Утерлась дрожащей ладонью и чуть поклонилась, как подобает по этикету. Взглянула на полусогнутую Котту и на бледного Илина, который, словно застывшая статуя стоял всего в шаге от меня и Эльконна.
Я вышла из покоев, стараясь не трястись от слабости во всем теле и от неверия, что так легко отделалась. Боги вложили мне в уста эти речи. Озарение! Благодаря ему я буду ночевать не в подвале, а в своей комнате, и свободу внутри замка не отнимут.
Никто меня не сопровождал, даже слуга остался - выслушивать указания. Илиан и Котта - взыскание за упущения. Во рту, полном крови, я разбавляла соль слюной и сплевывала по ходу, буквально наплевав на чистоту цаттов. Было горько и хотелось заплакать.
Странно, что возникло чувство обиды, когда я привыкла и не должна была удивляться очередному удару. Почему вдруг именно этот баронский кулак задел за живое нечто хрупкое и женское во мне, отчего хотелось разрыдаться из-за несправедливости и незащищенности?
Илиан... вот причина. Кем бы он ни был здесь, в замке, соратником, помощником, рабом, мне он всячески выказывал дружбу и даже привязанность. Илиан проявлял неравнодушие и, если Витта права, влюблен в меня. Это подкупало. В глубине души я ждала, что он не позволит меня ударить. Рассчитывала на защиту поклонника, на защиту мужчины, стоящего в шаге от жестокого барона и способного перехватить руку, остановить словом. Нет, я никогда бы не ответила взаимностью молодому вельможе, но маленькая, хрупкая, еще из девичества, часть сердца - разбилась.
Служанка принесла в комнату много теплой воды, чистые льняные обрезы и травяной настой.
- Это облегчит боль, госпожа.
Помогая мне умыться, девушка робко шепнула:
- Вы правда невеста барона?
- Правда.
- Всевышний... госпожа Сорс, мы все здесь будем молиться богу за вас, чтобы вы поскорее стали нашей хозяйкой. Вы госпожа, вы в силах усмирить его жестокость... - и едва-едва слышно, в самое ухо: - Арис на кухне уже всем рассказал, как вы осадили Эльконна и я своими глазами видела, как бесилась костлявая старуха. Госпожа Сорс! Каждая служанка здесь будет вам ноги целовать, если избавите нас от Котты! Если избавите нас от...
Девушка покраснела и замолчала.
- От постели барона?
- Простите, госпожа...
- Молитесь. Мне нужна будет помощь Всевышнего, ты права. Можешь идти, шейный платок я сменю сама.
- Нужно почистить платье.
Я разделась, оставшись в нижних юбках и рубашке, завернулась для тепла в покрывало и села в кресло. День в разгаре, а меня все еще трясло, как от холода, от пережитого. Горячее сердце, по-прежнему не подвело и не опрокинуло в жалкую трусость, но после кровь не грела также сильно, а откатывала назад. Как волна с песка.
- Вы опять без стука? Я не одета, господин Илиан.
Он замешкался в дверях, помедлил, побледнев сильнее чем был и так, но все же вошел.
- Как вы, Рыс?
- Сносно. Благодарю вас за Витту.
Мысль о том, что девушка сейчас где-то на тайной тропке спешно ведет Варта, чтобы потом вновь оказаться на дороге, в седле, и мчаться во весь опор к Сомму и Аверсу, приятно отдалась теплом в груди. Я счастлива. И цена счастью оказалась не слишком велика.
- Зачем вы пришли?
Илиан долго молчал, высматривая меня с жалостью и хмурясь своим мыслям.
- Я отговорил Эльконна и от личной охраны. Все станет по-прежнему.
- Принесите мне книг, на любом языке, и я стану здесь добровольной затворницей. Буду ждать свадьбы и перестану дразнить жениха выходками.
- Барон поручил мне сделать официальное предложение от его имени. Посвятить в то, что должен прибыть ваш отец, и прочее...
- Считайте, что передали.
- Рыс...
Я закрыла глаза от воспоминания - как Аверс порой произносил мое имя. Как оно слышалось в его глубоком голосе, утопая в колдовском звучании последнего "с"... Только сейчас вся тоска по оружейнику обрушилась на меня, спрятанная до этого дня за стеной огромного страха за Витту. Большая часть тревог прежде была за нее, другие тревоги - за жизнь Аверса и Сомма, а с этого дня колыхнулось и поднялось, затопив, желание оказаться в объятиях оружейника.
- Я придумаю что-нибудь, чтобы свадьба не состоялась...
- Сколько дней осталось до приезда Лаата в замок? Вы обещаете, что поможете сбежать и мне?
- Я не обещаю, не в праве обманывать, - я не всесилен. Но сделаю все возможное... Я люблю вас.
Открыв глаза, я посмотрела на Илиана снизу вверх. Я сидела, а он стоял у закрытой от посторонних ушей двери и кажется опешил сам от своего признания. Мы были ровесниками, но ощущала я себя в этот миг старшей и не смогла увидеть в нем мужчины, - лишь мальчика. Почувствовала к нему одновременно и сострадание, и холодное безразличие:
- Это не правда, Илиан. Вы не знаете меня, вы знаете образ, который видели много лет назад и который запечатлелся в ваших мыслях, как фреска во храме. Он воскрес потому, что я предстала у ворот замка босая и полураздетая, со свободными волосами и гордо поднятой головой.
- Пусть так, - Илиан поджал губы и сделал шаг ко мне, - но это не отменяет того, что я чувствую сейчас. Я люблю вас, Рыс.
- Ни один мужчина, не будет стоять и смотреть, как кто-то бьет женщину, которую он любит. Вы можете говорить что угодно, ваш поступок доказывает обратное. Кто любит, тот никогда не позволит, Илиан!
Не могла я найти в этот момент иных слов, чем подобная "пощечина". Упрек ему за слабость характера, и лицо слишком болело, чтобы я оставалась великодушной и озвучила мягкий отказ. Он молчал долго, ни шага ближе больше не сделал, и решил уйти так больше ничего не сказав. Чуть поклонился, отвернулся и вышел.
На следующее утро вместе с Коттой пришли и служанка и швея. Одна принесла воду и чистое платье, а вторая держала в руках отрезы ткани. Барон отдал приказ изготовить мне еще два наряда - торжественное для приема гостей и свадебное. Под надзором Котты девушки молчали, но в них чувствовалась затаенная радость и расположенность ко мне. Обе улыбались глазами, мягче и чаще произносили "госпожа" и тщательней обычного исполнили обязанности. Кровать служанка перестелила тщательно, вытерла пыль, освежила циновку, в воду для умывания, судя по запаху, добавила цветочных масел. Швея собирала на мне складки мягко и аккуратно, что ни одной булавочки не почувствовала.
А Котте досталось! Эльконн не бил ее, не заметно было ни по лицу, ни по осанке, - но выволок знатно. В ее холодных глазах поселилась тень ужаса, когда та смотрела на меня.
- К платью из обрезков или ленты сделай узкий шлейф. Лиф открытый, а шрам на горле мне прикрыть нужно. На руки тоже.
- Как пожелаете, госпожа. Позволит время, я украшу ленты шитьем.
Ни к завтраку, ни к обеду или ужину меня больше не звали. Слуга принес книги к вечеру и больше свечей. Пока был свет, я читала у окна, не нагружая глаза при огне и посвящая свободное время размышлениям: если помощи не будет, как мне спасать себя самой из этой ловушки?
Миновало еще четыре дня. Прибывали обозы из Лигго - пополнялись запасы для пира и гостей, возвращались слуги с ответами от приглашенных. Илиан не приходил, барон обществом не докучал - обо мне словно и забыли, если не считать зоркого глаза Котты. Ее я стала видеть чаще обычного и заметила, как та стала тщательно зыркать глазами всякий раз по обстановке моих покоев, будто хотела заметить неладное. Вдруг я утаила нож или вилку с поданного на подносе обеда, припасла еды, спрятав кусок хлеба за стопку книг. Мне думалось, что в этом было ее подозрение.
На пятый день Илиан появился. Не с личным разговором, а с приглашением к ужину. Когда я согласилась, вызвался сопроводить.
Эльконн сидел в трапезной во главе стола, довольствуясь скромным набором блюд, но вина предостаточно - он уже выпил, хитро улыбался и постукивал пальцами по старому пергаменту, развернутому на столе. Это первое, что бросилось в глаза - засаленный, затертый до потемнения лист с сургучной печатью и обветшалой лентой скрепления.
- Вы знаете историю Авени-Ора?
- Добрый вечер, господин Эльконн. Это ваш знак прощения за мои злые проделки и капризы?
Я села на свое место, Илиан занял свое, и по лицам я попыталась угадать причину столь разных выражений. Барон воодушевлен, а его помощник озадачен и не весел. Напрягла память, и все, что в ней нашлось, это мутный разговор двух пьяниц в одном из постоялых дворов на этом Берегу.
- Что-то о кладе...
- Авени-Ор - это дезертир. - Элькон весь подсобрался и охотно заговорил. Впервые видела его в таком хорошем расположении духа, и удивилась азартному настроению: - Он был главнокомандующим королевской охраны, и лично везде сопровождал старого короля и его семью. Во время войны знать от нашего наступления стекалась в северо-восточные земли, забирая с собой золото, и король не исключение. Потом король скончался, как поговаривают, от змеиной чумы, и престол принял его сын. К концу войны всем пришлось бежать - в холодную, почти безлюдную северную страну. Великолепный стратег, расчетливый и хитрый Авени-Ор за первые месяцы отступления сумел забрать в свой караван не только королевскую казну, но и казну почти всей свиты. Золото, драгоценные камни, поговаривают, что и магические артефакты... чтобы вывезти сокровища за границу снегов и уйти на мало изведанные земли за долгое море, на восток дальше, вместе с королем и дворянами. И самые приближенные его люди были личными ратниками, целый отряд из тридцати человек.
- И?
- Главнокомандующий дезертировал, не пожелав отдать все, что попало ему в руки. Наследник был убит, знать обезглавлены или бежали. Авени-Ор исчез вместе с этим отрядом. Как исчезли и все сокровища. Ходили слухи, что ему удалось переправиться на очень далекий отсюда материк, как и планировалось.
- Не история, а настоящая легенда о вечных несметных богатствах. А почему об этом сейчас идет речь?
- Это, - Эльконн опять постучал пальцами по листу, - грамота одного из рядовых ратников Авени-Ора.
- Любопытно. - Но барон не торопился давать мне бумагу в руки. Возможно, с прочтением ее уже помог Илиан, а подлинность доказывалась печатями. - Как она оказалась у вас?
- Волею случая.
- Какой-то бродяга появился у наших ворот. Больной и нищий, при себе лишь эта бумага и красивая сказка о том, как он может привести к спрятанному сокровищу, которое захоронено на этом Берегу, а не вывезено предателем.
Илиан не верил в это, а вот у Эльконна поэтому так горели глаза. Сердце мое кольнуло предчувствием - кто-то пришел к замку... Волею случая этот бывший ратник - мог быть моим самым долгожданным спасителем!
- Господин Эльконн, я бы не стал доверять истории проходимца. Бумага - ничто, потерянная и подобранная, краденная или поддельная...
- А мне кажется, - я улыбнулась барону и взялась за бокал, полный вина, - вам благоволят боги. Бог Огня избавил вас от заклятого врага, подарив смерть Красдема, бог Моря прибил к вашему Берегу меня, подарив в приданое земли, корабль и выгодное родство, а бог Ветра занес путника с картой сокровищ. Выпьем за это! Если вы и в самом деле обретете столько могущества, я позавидую сама себе и стану королевой!
- До дна, госпожа Сорс! Илиан, прикажи привести его сюда. Немедленно.
Сердце уже не кольнуло, а сжало от чувства надежды. Я выпила все вино, не обидев хозяина, и стала молить все тех же богов, чтобы дали мне сил сдержаться и не выдать себя. До отвращения гадко мне было сидеть за одним столом с бароном и видеть его ухмылки, ужимки и белые пальцы на грамоте. С лица еще не сошли царапины от ногтей, а в подглазьях оставались желтые тени от синяка. Но я должна была улыбаться и слушать, подыгрывая и льстя.
Ужин продолжился, и я не выпускала наружу запорхавшее ожидание чуда. Я знаю, я знаю, знаю... чувствую.
- Как быстро хмелит ваше вино. Щекам горячо. Пусть слуга наполнит бокал еще раз, я хочу веселиться.
Эльконн даже видимого жеста не сделал, моргнул в согласии, и мальчик, стоящий в самой тени угла трапезной тут же подошел и выполнил указание.
Открылась дверь, зашел Илиан, а за ним - Аверс.
Все во мне рванулось на встречу. Бесплотная душа обвилась вокруг оружейника, а часть разума, что еще меня не покинула обязала поднять на него глаза лишь раз. Дождаться, пока Илиан снова сядет в свое кресло за столом, посмотреть на него, на Эльконна, и только потом - снова на Аверса.
Он выглядел так, словно по дорогам протаскался половину своей жизни. В плаще с капюшоном, залатаный, с грязным и рваным подолом. Стертые сапоги, штаны и суконная куртка, видавшие виды и годы носки на солнце, - так выгорела ткань. Ветхая рубашка у ворота порвана, болтается какими-то лоскутами, один из которых обмотал одним обхватом шею, и вдобавок, - посох и куль, в заскорузлых руках. Аверс болезненно сутулился, его лицо, заросшее полуседой бородой, обветрилось, краснело на скулах и носу, все в пыли и грязи черными штрихами читались морщины.
- Приветствую вас, хозяина крепости, и вашу семью...
Ленивым жестом он приложил ладонь к груди и кивнул, улыбнувшись. Нездоровые зубы, темные, - я успела заметить сколотый наполовину клык и часть зуба дальше, отчего оскал Аверса сверкнул угловатой щербиной, которая сама напоминала собой черную кривую ухмылку. Барон не стал его поправлять о семье, протянул бумагу Илиану, а тот - Аверсу.
- Ваша грамота, ратник Ньяс. Человек-призрак.
Оружейник, заметно хромая, подошел к столу и забрал ее. Свернул бережно, спрятал за пазуху.
- Если вы впустили меня, то, значит, знаете историю Авени-Ора. Я продаю тайну, господин Эльконн. И продаю ее дорого, потому что она неоценима. А помимо самого золота в уплату, я прошу еще крова, еды и статус гостя в вашем замке. Я устал, а на постоялые дворы у меня уже нет ни одной монеты.
Вкуса еды я не ощущала. Опустив глаза в тарелку, наколола на вилку кусочки жареной птицы, отломила хлеб, проглотила, едва прожевав. И опять посмотрела на молчавших в раздумье барона и Илиана. Аверс же пытливо в лицо хозяина не смотрел, взгляд шарил по столу - по еде и бутылкам вина, и на лице читалось совершенное безразличие, что там решит барон. Он хотел есть и пить. Взялся за ближайшую к нему бутылку.
- Дозволите? Дорога сюда была нелегкой...
Эльконн великодушно кивнул. Аверс, не марая посуды, сдул сургучные крошки и отпил с горла. Хрипнул, утерся, довольно спросил:
- Так как? Вы желаете меня выслушать?
- Непременно.
- Слов не много, история коротка. Авени-Ор мудрый человек, он спрятал все, что добыл, даже не пытаясь бежать с тем, чего на своем горбу не унести. Раздал нам понемногу, чтобы продержаться после войны год или больше, пока в мутной воде перемен не осядет песок. Только... - Он хохотнул, опять отпил, и сказал таким тоном, будто ничего забавнее в жизни не знал: - Мы и с первой стоянки разъехаться не успели, как самая умная десятка ратников, сговорившись внутри отряда, напала на остальных. Наша сила была в неожиданности за численным превосходством друзей... и из тридцати осталось восемь. Раненых добили, даже своих, повязанных двойным предательством. Нам Авени-Ор доверял по-настоящему. И не зря. Мы хорошо разбойничали на севере, все три года щипали цаттов и селян, с радостью ушедших вам в услужение. Уж простите, и не гневайтесь.
С легкой издевкой оружейник произнес последнее, опять приложился к вину и тяжело переступил на месте. Хромой и горбатый, грязный и старый, как бродячий пес, он вел себя слишком самоуверенно для просящего приюта.
- Грамоты уничтожили, а я свою оставил. Как знал, что бумажка, с которой могу поймать ваши патрули, не только мой приговор к виселице, но и ценное доказательство. Я последний, кто знает место захоронения несметной казны. Отряд наш все же разбился, Всевышний проклял, перессорив из-за двух женщин ратников помоложе, и пролилась кровь. Сам Авени-Ор сгорел в лихорадке после болот, мой последний друг и соратник, оставшийся из отряда погиб в драке прошлой весной. Я получил удар кинжалом, но выжил, и я - последний, господин Эльконн.
- Если вы владеете этим знанием... - скептически начал Илиан, но Аверс его перебил:
- Да. Куда бы разумнее самому черпать из золотого родника. Только вот сил нет. Обетованная земля далеко, а я слишком измотался на Побережье, а потом провалялся со своим ранением. Мне ни к чему эти горы на горизонте, когда я хочу свое счастье и достаток сейчас, чтобы протянуть оставшееся время и умереть, не будучи нищим...
- Почему вы пришли именно сюда? А не к кому-то другому? - Не веря, спросил помощник.
Аверс безразлично ответил:
- Мне все равно к кому. В Лигго я расспрашивал и узнал - вы молоды, алчны, вам не занимать смелости и ума. Вас, барон, может заинтересовать такая покупка быстрее, чем ту рыхлую знать из города или соседей землевладельцев. Только знайте... мне терять нечего. Захотите мен запереть и пытать, не расплачиваясь ничем, кроме плетей и каленого железа, я не выдам тайны. Смерть и так дышит мне в спину, о боли я знаю все, приму как родную. Силой о схроне не выведаете.
Эльконн достаточно хорошо понимал язык, чтобы ни о чем ни разу не переспросить у Илиана. Слушал, сохранял спокойствие, но губы его подрагивали и выдавали. Я поняла, что если вдруг сейчас барон облизнется, меня вырвет съеденным куском и вином прямо на стол трапезной.
Помощнику не нравилась история, хоть и звучала правдоподобно, но считал волю господина он правильно, и спорить не посмел. Перевел глаза с Эльконна на Аверса и сказал:
- Идите на кухни, вас устроят. Я отдам распоряжение. Вы сможете отдохнуть, а мы подумать.
Оружейник кивнул, едва скользнул по мне взглядом, и захромал к двери. Не в силах больше не смотреть на него, я сжала кулаки и прокляла Красдема. Пусть его душа сгорит в подземном пламени, если он на самом деле так его покалечил!
- Господин Эльконн... мираж слишком красив. Слишком. Он распаляет воображение и застилает глаза, но вы потеряете время, гоняясь за ним. Старик всего лишь хитрый пройдоха, который хочет нажиться на воздухе, на пустом месте. Не бывает таких совпадений.
Барон не остановил речь Илиана, лишь отмахнулся от него, как от зуда назойливой мухи. Повернул голову ко мне:
- Вас это убедило, госпожа Сорс?
- Не знаю. Мне бы хотелось взглянуть на грамоту, в бумагах я смыслю, в войну Берегов много перевидала и знаю почти все гербы, печати, особенности изложения. Если пергамент подлинный, то и к словам этого Ньяса можно прислушаться.
- Я прикажу, чтобы вам ее принесли.
Перетерпеть окончания ужина оказалось не просто. Сердце, мысли, вся сущность моя была не здесь и я воевала сама с собой в нежелании больше притворяться той, кем не являюсь. Эльконн с удовольствием слушал мои благодарности будущим новым нарядам, и морщась, слушал о желании носить драгоценности, раз уж я из ветреной путницы превратилась в светскую даму. Я давилась пищей и словами, все чаще и чаще смотря на свечи, которые горели слишком медленно и пытали меня тягучестью времени. Лести достаточно, я позволила себе и наглость заявить:
- Господин Эльконн, мне наскучил ужин! Я перепила вина и мне дурно...
- Идите.
Фрукты и мед подали на стол вместе с горячими напитками из ягод и трав. И я не выдержала тяжелых ароматов и накопившейся духоты. Вечером в трапезной окна не открывались. Барон меня отпустил, а вот Илиан нет - вышел почти вслед за мной:
- Я вижу, что вам действительно нехорошо. Вы бледны, Рыс, я провожу. Обопритесь на мою руку...
Так мы прошли и через площадь, где свежий воздух взбодрил, а предвкушение уединения прибавил и сил. Я ускорила шаг - так хотелось поскорее остаться одной и отпустить сердце на слезы от счастья и боли, но мой спутник придержал за руку.
- Ваш жестокий упрек, Рыс, не дает мне покоя. Я его заслужил. Но не разве я не заслужил и прощенья?
- Избавьте меня от свадьбы, избавьте от плена, от преследования... Мне уже все равно, как вы поступили и поступите впредь, если помощи нет, то избавьте меня хотя бы от вашего присутствия!
Опять я задела несчастного словами, не заботясь ни о чувствах, ни об опасности оскорбленного Илиана, который мог превратиться во врага. Я слишком поздно об этом подумала, поняв по лицу вельможи, что совсем ничего не знаю об отвергнутых поклонниках. Даже в полувечерних сумерках и свете фонарей, его черные глаза блеснули не обидой мальчишки, а ненавистью мужчины. Будь у меня больше опыта в флирте, интригах и сердечных делах...
Но, боги, все во мне затмевало одно - Аверс здесь!
Глава пятнадцатая.
Это было сравнимо с тем, как если бы я тащила на своих плечах мир, и знала, что я в этом мире одна... и вдруг, кто-то более сильный, подставляет свое плечо и говорит: теперь ты можешь отдохнуть, теперь я обо всем позабочусь, нас в этом мире двое. Ты и я. Это, и только это, сравнимо с тем, что я испытала сегодня вечером с появлением Аверса.
- Эска...
"Кто такая Эска?"
- Эс, открывай глаза...
Каким он предстал! Как билось сердце и пылали все чувства! Как все во мне сжалось от сострадания к увечьям, и как воспарила душа от одного только взгляда на него! Ты спасешь меня, мой рыцарь... - так хотелось ему вновь шепнуть на любом из древних языков вслух, но так, чтобы не поняли никто из присутствующих. Я смолчала.
Мне казалось, что я не засну, но едва голова коснулась подушки, как я улетела в мир покоя и глубокой веры, что скоро мы будем свободны... А утром меня разбудил голос Аверса... Не может быть, что он здесь, прямо сейчас так близко от меня!
- Просыпайся, Эска...
Девушка открыла глаза. Тавиар был рядом. Как только Сомрак отправил ее в путешествие, и вернулся к покупателю, Тавиар дожидался истечения десяти минут у ее кресла.
- Почему ты называешь меня так, Аверс? - Она встрепенулась и с испугом произнесла: - Прости. Это эхо...
Он неуверенно кивнул, странно дрогнув скулами, словно маленький нервный импульс прошел по лицу. Подал ей руку, и она поднялась, твердо встав на ноги. Поправила волосы, осмотрелась.
- У меня уже чувство, что я возвращаюсь каждый раз домой, настолько мне сроднилась эта комната.
- Эс, - Тавиар остановил блуждающий взгляд девушки, - Эс, если все хорошо, может, останешься со мной еще ненадолго? Поужинаешь со мной?
- С удовольствием.
Но все равно оружейнику казалось, что она в полусне. Возвращение, не похожее на все остальные. Он боялся отпустить ее сейчас от себя, боялся, вдруг что-нибудь произойдет.
Эска порадовалась, что так удачно решила одеться, прежде чем ехать в оружейную лавку. Теперь в маленьком уютном ресторанчике, где не было столов больше чем на две-три персоны, она чувствовала себя достойно. Возможно, что ее особое сегодня амплуа очаровательной и молодой женщины подтолкнул Тавиара к тому, чтобы пригласить ее.
На Эске был нежно-кремового цвета брючный костюм, очень шедший к цвету ее волос и кожи. Верхняя накидка костюма снималась, открывая шелковый топик и весь наряд, благодаря обнаженным плечам и изящным складкам декольте, превращался в вечерний. Не вызывающий, но изысканный. В грязь лицом не ударить в любом ресторане. А Тавиар, - так он всегда выглядел более чем.
- Я никак не мог выбрать день, в который мог бы тебя пригласить сюда. Каждый раз мне казалось, что ты решишь, - мы не достаточно хорошо знакомы для подобного свидания, или скажешь, что наш договор ничего подобного не предусматривает.
Эска торопливо закачала головой в знак отрицания.
- Не сказала бы.
Тавиар благодарно кивнул в ответ. Эска удивилась, - если с первого дня он не стеснялся целовать ей руки, то почему оправдывался в своей робости сейчас? Глядя на него, невозможно было представить, что он не может на что-то решиться, такие люди, напротив... все больше наблюдая за ним, за всеми его жестами, вспоминая о той тайне, что у него есть в жизни, девушка приходила к одному беспрекословному выводу, - Тавиар рожден быть обольстителем, но за своим оружейным призванием не замечает этого дара.
Встряхнувшись, она сделала вид, что сосредоточенно изучает меню. А сама вспоминала все свои заветы о том, как не попадаться в сети мужской привлекательности. Но проговоренные про себя, эти заветы отскакивали от сознания, как целлулоидные мячики от стенки.
"Во всем эта Крыса виновата, и ее Аверс" - подумала Эска, не в силах оторвать взгляда от молодого лица оружейника, от его граненых очерченных глаз, жесткой угловатой линии губ, - черт, таких живых и одновременно таких холодно строгих. И голос... проклятый голос, звучащий, как металл, обернутый в бархат.
- Тавиар, ты мог бы выполнить одну мою просьбу?
- Любую, Эска. Что пожелаешь.
- Обратись ко мне ее именем, один раз, не больше.
- Что? - Дрогнули его брови.
- Один раз, пожалуйста. И еще... расстегни воротник.
Последняя просьба, помимо своей необычности, к тому же была нескромна. Эска запоздало смутилась, но не отступила. Тавиар откинулся на спинку стула, скрыл мелькнувшее недовольство.
- Тебе одновременно, или в порядке очереди?
- Мне все равно.
Оружейник начал с воротника. Не застегнутый наглухо, он стал казаться более раскованным, и даже Эске стало легче дышать. Не надолго.
- Ты ради этого меня попросила? - Спросил Тавиар и повернул к ней шею той стороной, где черная змейка Миракулум свернулась тонким кольцом. Знак один в один, как у Рории Иргили.
- Да...
- И что ты теперь думаешь?
- Значит, ты тоже? Ты был там?
Тавиар засмеялся. Очень легко засмеялся, и как бы в это Эска не верила, но он смутился.
- Это давняя мальчишеская глупость. Я не стану скрывать, что в свое время был не слабо увлечен женщиной, которую ты знаешь, - в Рорию. Тогда мы были почти детьми, мне было восемнадцать лет, а ей семнадцать, и случилось так, что именно она стала первой, на ком мой отец попробовал перемещение в прошлое. Рория каждый вечер, как и ты, засыпала на десять минут, а возвращалась, став старше на годы...
- Что-нибудь уже выбрали? - Прервал официант.
- Чуть позже. - Сказала Эска, даже не повернув к нему головы. - И что?
- И именно поэтому она стала отдалятся от меня. Она слишком окунулась в это путешествие, настолько, что перестала совсем интересоваться своей жизнью и людьми, которые ее окружали. Единственное, что ее привело в чувство, - это Миракулум. Пережив его там, Рория вернулась и навсегда отказалась путешествовать. Знак появился у нее на шее, и значимость его была высока. Избранный человек... - Тавиар вздохнул. - Одним словом, я потерял свою девушку. Но сдался только после последней попытки разуверить ее и вернуть, - я сделал себе такую же татуировку, как у нее. Знак запомнил и легко скопировал по памяти для мастера. Пришел, и сказал, что вот он, Миракулум, что это всего лишь рисунок... и не может какой-то знак на коже, какое-то дурацкое клеймо встать между нами. Мне думалось тогда, что это очень сильный был ход. Разве не смешно?
- Нет. Не смешно.
- Я закрываю эту змею, по многим причинам: во-первых, я не люблю татуировки, во-вторых, мне стыдно за то мальчишество, в-третьих, лишнее напоминание о Рории мне ни к чему.
- То есть, это подделка?
- Это был мой шанс на счастье. У меня не всегда было железное сердце... Я не был в прошлом, я уже говорил тебе, что я не проводник подобного тока.
- А Рыс? Обратись ко мне.
- Вот уж это, так я точно не могу понять, зачем тебе?
- Скажи.
Эска верила Тавиару. Она знала, что он не обманывает ее, и он никакой не Аверс, как бы ни был схож с ним. Однако голоса, как и черты, до умопомрачения подобны друг другу. Девушке очень хотелось услышать, как вспоминала сама Крыса, как же можно произносить это имя таким голосом?
- Чего бы ты хотела к десерту, Рыс?
Ничего общего. Тавиар не произносил ее имени с тем же значением, что и Аверс.
- Спасибо.
- Сделаем заказ?
- Да.
Ужин был таким, на каком Эске еще не доводилось бывать. В основном, за свою студенческую жизнь, она сидела лишь в кафешках с друзьями, или в ресторанчиках столового типа. Да и то, - это были целые ватаги друзей и подруг. Настоящий ресторан Эска посещала только в годовщины родительской свадьбы, и они втроем, семьей, проводили время не за домашним ужином, а за утонченным столом, и где мама всегда сияла от счастья, что у них есть такая замечательная дочь, - венец взаимной любви.
Так что, с одной стороны, Эске была знакома обстановка и правила поведения, а с другой, - нет. Но это ее мало смущало, ведь она чувствовала и свою привлекательность, и если не на равных с Тавиаром по силе воздействия, то уж не далеко от него. Он ненавязчиво и полускрыто любовался ею, и незамеченным это все равно не осталось. Она ловила на себе его взгляд, и ей нравился блеск и интерес, что в нем читался.
- Расскажи мне, что там было?
Как же ей не хотелось говорить об этом! Пересказывать пережитое, значило, усадить за этот стол еще нескольких человек, а девушке хотелось остаться, как есть, только вдвоем, и говорить о нынешней жизни. Но отказывать, после того, как он выполнял ее просьбы, было невежливо. Эска рассказала все, что не успела рассказать раньше... но опять не могла повернуть язык для рассказа о разговорах с Виттой, о личных мыслях Рыс, о чувстве торжества, охватившего ее после побега дочери оружейника. И Тавиар довольствовался тем, что слушал, - про Эльконна, про его умного помощника, про расчетливый побег, про предстоящий приезд первосвященника, даже про платье, которое начали шить Крысе швея.
- А что это за помощник? - Осведомился он, когда Эска несколько минут подряд только и говорила, что об Илиане. - Что ему нужно?
Девушка кокетливо улыбнулась:
- Она сама.
- Любовь с первого взгляда? Так кто же он, что за человек?
- Благородный вельможа. Он очень красив, - у него черные волосы, тонкие черты лица, благородная стать и манеры истинного дворянина.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ