Мир Вальдиры. Путь к королевскому трону

Глава 13

Едва заперев дверь за ветеринаром, я на всей своей возможной скорости поспешила к кокону. У меня так дрожали руки от волнения за Уну, что я собрала коляской все углы, чем только себя замедлила.

Наконец я перебралась в кокон и закрыла глаза… У меня было одно единственное желание: лишь бы с моей напарницей ничего не произошло, но в это о-о-о-очень слабо верилось.

Водоворот выкинул меня недалеко от лавочки, где мы расстались с Уной. Она сказала, что будет возле шатра цвета штормового моря, туда в первую очередь я и иду, не забывая посматривать по сторонам. Вдруг Родогуна уже нагулялась и возвращается?

Кого я обманываю?! Даже я не верю в возможность непопадания этой девчонки в историю…

— Где же ты? Прошу, покажись, не заставляй меня волноваться! — От заветной лавочки нужно было пройти по прямой до ярмарки всего ничего. Но из-за постоянной движухи в обе стороны приходилось обходить снующих игроков и местных. Кстати, это было еще одно отличие основной части города от Яслей — жизнь здесь не замирала даже вечером и ночью.

Ярмарка и не думала закрываться, музыка только набирала обороты, а на импровизированной сцене, похоже, шло театральное представление то ли танцоров, то ли певцов. Зрители заняли все места на лавочках перед сценой, но как я ни вглядывалась, Уны там не увидела.

Естественно, возле шатра, куда я подошла, моей потери не оказалось. Вот и где мне ее теперь искать?

Вдруг меня прошиб пот, я только сейчас поняла, что пока меня не было, сюда мог прийти очень злой Битывас и…

И даже не хочу думать, что могло произойти дальше! Нет, все с ней хорошо, алхимик, конечно, не подарок, но Родогуну любит, ничего плохого он ей точно не сделает.

Пока я топталась на одном месте и не знала, куда себя деть, на сцене появились девушка с мужчиной. Пара была очень колоритной: он был намного выше ее. Чтобы достать ему до плеча, девушке придется прыгать, и то не факт, что достанет.

Мужчина был сердит, он сжимал и разжимал кулаки, как будто это чья-то шея была у него между пальцев. Глаза прищурены, челюсти ходят ходуном, еще чуть-чуть — и начнут крошиться зубы.

Вид он имел будто после тяжелой битвы: одежда вся рваная и в следах копоти и гари. Все тело было покрыто синяками и царапинами, на запястьях рук видны следы от кандалов. Нет, похоже, он был не в битве, а в тюрьме.

Обстановка на сцене была домашней: два кресла, очаг с термитным огнем, столик с фруктами, кровать с балдахином и прикроватным ковриком. Шкаф с потрепанными книгами и люстра. И если мужчина, едва войдя, так и остался стоять, то девушка здесь явно была как дома.

И если кем и нужно было любоваться в этой паре, то именно ей.

Она казалась фарфоровой статуэткой в длинной тоге, доходящей до самых щиколоток. Тога была из темной полупрозрачной ткани, которая светилась мягкими переливами перламутра, когда на нее падал свет. Запястья украшали тяжелые золотые браслеты, которые больше были похожи на наручники. Ноги до середины голеней оплетали веревочные сандалии. Волосы девушки ниспадали свободным потоком по всей длине тоги и сворачивались кольцами где-то у ног.

— …нет, уговор был честным, покинуть должен ты мою обитель, теперь здесь дом мой, а ты всего лишь зритель! — Голос девушки был очень знаком, но рассмотреть ее поближе не было никакой возможности, к сцене не подобраться из-за лавочек.

— О, ты само коварство и обман, я бился для тебя с самою смертью, в моих глазах остался лишь войны туман, побило меня жизни круговертью. — Ого, да здесь драма: он отвержен и унижен, она горда и неприступна.

— Ты жалок, видишь ли себя? И жизни цель твоя — лишь битва до смерти с врагами. Погибла без тебя твоя семья. Ни радости и ни любви они не знали! Ты дом свой променял тогда на что? На удаль молодую и почести героя. Не беспокой семьи ты кости, то грешно, оставь теперь их ты в посмертия покое! — Ух, голос девушки грозен, как удар набата.

Она просто раздавила своего оппонента. Он уже не стоит, а лежит у ее ног, руками пытаясь дотянуться до ее ступней, но она брезгливо отходит от него в сторону, даже не удостоив взглядом.

— Ты обещала мне улыбку подарить, коль сброшу я семьи своей оковы, мне от тоски осталось только выть, не вынесу я больше все твои укоры. — Мужчина уже не лежит, он на коленях перед этой… уже не милой фарфоровой статуэткой, а мраморной статуей, которая вершит его судьбу. Ей только занесенного над ним меча не хватает.

А нет, вот и меч, хотя… не меч, а небольшой кинжал, который эта девчонка безжалостно вогнала между лопаток коленопреклонённому мужчине.

Вот обагрился кровью кинжал… Судорожно схватившись за щиколотки своей убийцы, мужчина издал последний вздох и растянулся у ее ног. Она же, переступив через его неостывшее тело, покинула сцену, после чего опустился занавес и раздались аплодисменты зрителей.

М-да… Судя по реакции и аплодисментам, представление было очень интересным, жаль, я не успела увидеть, с чего все началось.

Это все конечно хорошо, но я так и не нашла Уну.

Ого, а кто это идет ко мне? Это же та актриса, что только что ушла со сцены, было бы интересно с ней познакомиться, только не мне одной. Буквально за несколько мгновений ее окружила волна восторженных зрителей, которые громко восхищались, дарили охапки цветов, осыпали комплиментами… Короче, актриса была на вершине славы. Что ж, значит, не судьба мне приобщиться к прекрасному, этой девушке и без меня найдется с кем пообщаться.

Пока я медленно удалялась от сцены, мысли мои были только об Родогуне: девчонка пропала, и это плохо, очень плохо. Без нее мне не выполнить уникальное задание.

В Ясли мне не вернуться, это точно, единственный выход — как-то передать Битывасу письмо, рассказав ему все как на духу. Он ахилот умный, поймет, что нужно делать и где искать мою потеряшку.

— Смаргдена Сидус! Куда уходишь ты? А как же путь наш святый и обещанье, данное тобою? А как же все мои мечты, неужто мне теперь не быть героем? — Откуда голос? Вокруг меня толпа зрителей, которые мне не дают и шага ступить, я только и могу слегка вертеть головой на звук.

Но я же не ошиблась, я точно слышала Уну, да еще и очень недовольную мной. Вот хоть убей не знаю, когда я успела ее обидеть.

В какой-то момент толпа передо мной расступилась и на освободившееся место вышла актри… Да нет!.. Нет, не может эта милаха быть моей грозной воительницей! Да разве по силам моей пигалице произвести такой фурор на сцене своим явным театральным талантом?

Но как я не протирала глаза, они точно видели Родогуну в тоге и браслетах, с прической до щиколоток. Хотя сейчас она несколько небрежно собрала свое пышное богатство в пучок на макушке и теперь может ходить без угрозы споткнуться.

Улыбка озаряла ее лицо, косметика, кстати сделала ее старше. Ведь ей было не больше шестнадцати, а теперь можно было смело давать почти тридцать.

Как говорят, лучшая защита — это нападение.

— Родогуна! Мы возвращаемся в твой дом, обратно к Битывасу. Мне так хотелось, чтобы ты стала паладином, но какой из тебя святой воин, если ты самого простого задания выполнить не можешь? Что я сказала тебе делать? Никуда не уходить, быть возле шатра. А разве играть на сцене — это то, о чем мы договаривались? — Надо отдать ей должное, она слегка смутилась, улыбка пропала, голова поникла. В ней уже ничего не напоминало о звезде, которая только что блистала на сцене. Теперь она опять была маленькой девочкой, впервые попавшей в большой город.

— Прости меня, о друг мой Смаргдена Сидус, тебя я огорчила делами рук своих. Твой гнев оправдан и недовольство справедливо. Могу ли я просить тебя о милости, дождись со мною Битываса, не смею я ему одна смотреть в глаза. — Блин, у нее по щекам катились слезы, ресницы дрожали, а глаза были как у олененка в свете фар, испуганные и обреченные.

Нужный эффект достигнут и бунт на корабле подавлен, даже не начавшись. Вот теперь можно дальше действовать по плану. И что-то мне подсказывает, что в таком соблазнительном виде Уне самое лучшее место в борделе «Красный Бархат» обеспечено.

Кстати, раньше все актрисы считались пропащими женщинами. Наравне с куртизанками, девушки, играющие на сцене, никогда не были в глазах общества ни благородными, ни пристойными.

Взяв ее под руку, я начала с ней протискиваться подальше от сцены, благо, что перед ней толпа слегка расступалась, сказывалось удачное выступление на сцене. Надо ее срочно переодеть, мы в этой тоге далеко не уйдем.

Я почти успела вывести Родогуну из толпы, когда путь нам неожиданно преградил тот мужчина, который погиб от рук моей напарницы на сцене.

— Прекрасен девы взор, как утренний рассвет. А голос для мужчин услада, раскрой о дева красоты секрет ведь для меня теперь она награда. — Нет, ну нет же, куда мне еще один ненормальный?! Если он за нами увяжется, я не выдержу, у меня и так нервы ни к черту. Прирежу его за ближайшим углом, будет ему и рассвет, и услада!

Пока я медленно считала про себя до десяти, эта пигалица даже голову в его сторону не повернула. Как была с ним на сцене холодной и неприступной, так и осталась сейчас такой же. Хотя на сцене же была постановка, а здесь-то уже реальность. Ничего не понимаю, что происходит.

— С тобой, Улькар Дальтыр, мы ходим разными путями, мой путь безгрешен, одинок и посвящен лишь долгу. Будь счастлив ты на сцене и в судьбе актера будь благословенен. — Так, голос Уны строг, и судя по всему, все точки над «и» давно расставлены.

Не похоже, что она даст шанс этому Улькару. А ведь всего несколько часов назад я говорила, что мы обе на «безмужиковой диете». И что? Я в мыслях ищу этого интересного ветеринара, а Родогуна вон буквально отбивается от ухажера.

Вот и как нам с такой компанией идти в бордель… Бордель! А спутница-то моя еще не в курсе, куда я собираюсь ее затащить. Нужно будет заранее включить видеозапись при приближении к «Красному Бархату». Такое зрелище можно будет показывать ее детям, когда она будет слишком заносится и упиваться своей непогрешимостью.

Вот, а теперь уже Уна схватила меня за руки и тащит вперед, не разбирая дороги. Этот ее поклонник так и остался стоять позади. Мне его даже чуточку жаль, красивая бы пара получилась.

— Родогуна, притормози. Мы идем слишком быстро, ты так наступишь на свое платье и грохнешься, тем более, что нам надо в другую сторону. — Она и правда шла вперед с таким упорством, что под ноги не смотрела. Пару раз она уже наступила себе на подол платья, которое грозило в самый неподходящий момент порваться прямо по шву. Пару раз глубоко вздохнув, Уна сделала над собой явное усилие, чтобы успокоиться.

— Мне стыдно, друг мой Рена, я правда собой что-то не владею, этот выход на сцену был слишком неожиданным. Не понимаю, как Улькар уговорил меня помочь ему и выйти на замену не явившейся актрисы. Я стояла возле того шатра и ждала твоего возвращения, когда он увидел меня и узнал, хотя мы виделись в последний раз в далеком детстве. Он умолял меня помочь, я сжалилась над ним. За что и поплатилась, ты разозлилась на меня, я рада, что мы теперь не в ссоре. — Мне пришлось завернуть в ближайшую подворотню, я просто не видела другого места, чтобы привести Уну в нормальный вид. Она привлекала слишком много ненужного внимания.

— Уна, когда я тебя оставляла, на тебе была обычная одежда, а не эта театральщина. Где она и откуда ты взяла эту, и почему не оставила за сценой, когда оттуда уходила? — Вопросы, одни вопросы. В принципе, понятно, что она-то со сцены хорошо видела, в отличие от меня. И когда я начала уходить, она побоялась меня снова потерять, поэтому и не стала переодеваться. Я бы на ее месте поступила именно так.

— Прости меня, Смаргдена Сидус, я потратила на эту одежду все деньги, которые ты мне оставила. А моя старая одежда так и осталась за сценой, но мы можем сейчас же за ней вернуться, там я смогу переодеться… — А вот возвращаться нам нет никакого смысла. Там опять будут восторженные зрители и один очень грустный воздыхатель. Если выбирать между возвращением и неудобством в пути, я выбираю второе. Не так уж мы и спешим, просто пойдем помедленнее. Надо только оглядеться, чтобы понять, как далеко нам до цели.

Ага, судя по всему, мы почти дошли, недалеко отсюда будет развилка, на которой нам нужно свернуть направо. Потом идти прямо до упора, и в небольшом тупике мы и найдем вход в «Красный Бархат».

Так мы шли с Уной под ручку, медленно и очень аккуратно, я слишком боялась, что невольный стриптиз из-за порванной тоги привлечет сюда всю местную шваль, поэтому путь мы преодолели не за двадцать минут, а за все сорок. И вот она, заветная золотая дверь с красным орнаментом из роз. Вот и табличка с шеренгой улыбающихся девиц и ярко-красной надписью «Красный Бархат». А чуть ниже, как издевка, была приписка: «А solis ortu usque ad occasum» — звучит как очень смелое обещание… Посмотрим, можно ли здесь верить таким громким обещаниям, или это просто реклама.

Как это ни удивительно, столь буквально кричавшее название и картинка ничего не говорили Родогуне. Я несколько замешкалась и пустила ее вперед, это была моя маленькая месть за ее чопорность и правильность, а еще за подставу с Битывасом. Черт, я так и не выяснила, что именно между ними произошло.

Дав ей несколько мгновений, чтобы полностью осознать увиденное, я тоже перешагнула через порог этого приюта разврата и сладострастия.

Первое, что бросалось в глаза — это отсутствие стен и перегородок. Всю площадь помещения занимали низенькие, на уровне пояса, столики и, пушистые ковры с горами разноцветных подушек, на которых сидели, лежали, стояли в различных позах райской красоты девушки и мужчины.

Да, именно мужчины в самом расцвете сил, а не милые смазливые мальчишки, которых больше хочется пожалеть, а не провести с ними длинную, утомительную ночь.

Потолок заведения был оформлен в виде шатра, ткань спускалась из-под потолка до самого пола, как бы прикрывая и давая немного уединения многочисленным парочкам. У самой дальней стены от меня располагалась большая барная стойка, за которой стоял ахилот-бармен.

По всему заведению витал приторный запах благовоний и звуки чарующей музыки. Мелодия обволакивала, так и звала упасть на ковер, подоткнуть под себя пару подушек и наслаждаться приятным зрелищем, которое творилось на сцене в самом центре борделя.

Кстати, насколько мне было видно из-за спины Родогуны, ничего непристойного в основном зале не наблюдалось. Хоть игра Вальдира доступна с совершеннолетия, но какая-то цензура здесь все же была. Но это не значит, что за пределами этого красочного зала в комнатах, которые находились этажом выше, не происходила форменная вакханалия. Как говорится, стыдно, когда видно, а все остальное только догадки.

Что ж, моя спутница переживала сейчас культурный шок, поэтому протиснувшись мимо нее, я решительно направилась к барной стойке. Там должна быть Мадам, с ней можно договориться об аренде комнаты и оплате за проживание.

Почему я не боялась оставлять Уну у себя за спиной в полном одиночестве? А ей просто некуда деваться, к алхимику не вернуться, город она не знает, знакомых, куда можно пойти, не имеет. Короче говоря, она полностью в моей власти. Кстати, что удивительно, хоть хозяйка и относилась к расе углопов, их в заведении было не видно. Здесь были только ахилоты — как посетители, так и обслуживающий персонал, кое-где мелькали осьминоги и гриетси, а вот углопов не было совсем.

Поэтому я безошибочно опознала в углопе, попивающей из высокого закрытого стакана пузыристый напиток, саму Мадам Олиюси Тума. На ее голове была кокетливая расплющенная как блин шляпка с вуалью, что создавало несколько таинственный и загадочный вид. Терять мне было нечего, поэтому я направилась напрямую к хозяйке:

— Здравствуйте, почтенная и многоуважаемая госпожа Олиюси Тума, позвольте восхититься красотой и убранством столь популярного заведения. — К концу фразы я немного задохнулась, как у Уны получается так витиевато выражаться и дышать полной грудью?

— И тебе спасибо на добром слове, чужеземка, ты привела в мой дом новую девушку для удовольствий? Изволь, мы обсудим в тишине моего кабинета условия ее рабочего контракта. И пожалуйста, не госпожа, а Мадам Олиюси! — Так, никаких девушек, кроме Уны, я с собой не приводила, что там происходит за моей спиной? Но она даже голоса не подала, чтобы позвать на помощь.

Резко крутанувшись от бара, да так, что едва устояла на ногах, я чуть не побежала назад, но, сделав пару шагов, поняла, что спешить мне некуда. Вокруг Родогуны на расстоянии поцелуя находилось не менее пяти мужчин-ахилотов.

Судя по фирменным красным бархатным бабочкам и таким же красным бархатным стрингам, которые не прикрывали, а демонстрировали подтянутые аппетитные ягодицы, это были местные официанты. Никаких оскорбительных действий в сторону Уны эти сипатяжки не делали, просто вгоняли ее в краску.

Раз ее не обижают, значит можно еще поболтать с хозяйкой, она явно не допустит, чтобы ее возможное приобретение кто-то обидел.

— Мадам Олиюси, я боюсь, что возникло недоразумение, эта девушка — Родогуна, моя спутница, она, так же, как и я, ищет под Вашей крышей ночлег, но мы безгранично ценим оказанное нам внимание и предложение о работе. Несомненно, если Родогуна захочет, она Вам первой сообщит о своем желании работать у Вас. — Здесь главное побольше комплиментов, не дай бог, хозяйка обидится, тогда придется на ночь глядя искать другой бордель, а это не самое мудрое решение.

— В таком случае, я ничем не могу помочь, все комнаты в моем заведении заняты гостями, свободных точно нет. Выход прямо за вашей спиной, спокойной ночи, — и она отвернулась от меня, посчитав, что разговор окончен. Ну, нет, мне нужна комната, я так просто не сдамся.

— Мадам, мы с Родогуной согласны на все Ваши условия ради ночлега здесь, кроме работы в Вашем заведении. Смилуйтесь, нам некуда идти, две хрупких девушки — легкая добыча для всех желающих. — Побольше дрожания в голосе, чутка слез, но нельзя перебарщивать.

Ага, она опять повернулась и смотрит на меня, хороший знак, может и не выгонит на этот раз.

В тот момент, когда мы с Мадам были готовы пожать друг другу руки, Родогуна поняла, что мужского внимания с нее достаточно и нужно держаться поближе ко мне.

Но пройти мимо окруживших ее мужчин и не дотронуться до них не было никакой возможности. Тут, видимо, у нее взыграло чувство самолюбия и собственного достоинства, и она решила устроить из своего шествия целое представление. Со стороны можно было подумать, что Уна собралась дрессировать тигров, опасных хищников, так и ждущих ее ошибки.

Одним плавным движением руки она вынула заколку из копны волос, и они опять упали к ее ногам, как шелковое покрывало. Другой рукой, схватив за край тоги и резко дернув за один конец ткани, девчонка сделала из тоги миниюбку. Никому даже наклоняться не придется, чтобы увидеть цвет ее нижнего белья.

А потом ее движения стали резкими и дразнящими. Оказавшись одна в окружении пяти мужчин одновременно, Родогуна и ускользала из их рук, и тут же давала к себе прикоснуться. Там, где ее кожи касались мужские руки, оставались отпечатки, тем быстрее она двигалась в этом диком ритме танца.

Танец был, как в первобытном мире, кто поймал, тот и забрал себе главный приз.

В какой-то момент осталось только два претендента на эту красотку. Каждый держал ее за руку со своей стороны, было видно, что уступать ни одному, ни второму Уна так просто не собирается.

Так, деля ее между собой и при этом не отпуская, вся эта троица дошла до сцены, музыка уже не чаровала, она гремела барабаном и плакала скрипкой. Кто бы ни победил в этой танцевальной битве, проигрыш будет подобен смерти.

Свободного места на помосте сразу троим танцорам было явно недостаточно. Оба ее партнера не оставляли ей ни кусочка свободной сцены. Зажимая ее с двух сторон, усадили на стул и, словно веревками, привязали собственными волосами, лишив последней возможности двигаться. Да, битва была проиграна, но и победителя тоже не было. Оба мужчины припали к ее ногам, склонившись, как для посвящения в рыцари. Музыка, сыграв последние «бом-бом-бом», резко оборвалась и наступила тишина… которую разорвали аплодисменты! Такого представления «Красном Бархате» явно раньше не видели, это был успех!

Перекрикивая шум восторженных зрителей, я громко шептала на ухо Мадам:

— Одна бесплатная неделя проживания в Ваших комнатах за одно такое представление, — Уна, прости, твоего согласия спрашивать некогда.

— Три дня и питание за наш счет, — мало, очень мало, мне нужно больше!

— Три дня, бесплатное питание и пятьдесят процентов прибыли от продажи билетов на ее выступление! — Мадам Рена, фу-у-у!… Даже не смешно, а что делать? На жизнь здесь нужны деньги.

— Тридцать процентов и по рукам! — Олиюси протянула мне ладонь для заключения сделки.

— Сорок пять! — Мы пожали руки, скрепляя договор. И обе остались довольны друг другом. Осталось сообщить об этом самой танцовщице.

Девиз дня: «Продай подругу за три бесплатных дня проживания в борделе». Уна меня прибьет!

Так, пока моя напарница добрая и размякшая от лучей славы, надо рассказать ей условия нашего проживания. Но во всем этом есть и плюсы, теперь тратить ее приданое точно не придется, Родогуна сама на свое обучение заработает.

Подойдя к ступенькам, ведущим на сцену, я ждала, пока Уна спустится ко мне:

— Поздравляю тебя! Ты была неповторима и бесподобна! — Похвала и лесть только задобрят ее.

— Рена, я просто не верю, это было как в сказке. Я никогда так не танцевала! — Что-то не так, не понимаю. Почему Родогуна говорит как-то странно? Где ее велеречивость и пафос? Ей что, обновили программное обеспечение? Поставили новую прошивку? Если бы я знала, что один танец в борделе сотворит такое чудо, я бы за шкирку ее сюда притащила еще пару дней назад.

— Уна, послушай. Пока ты танцевала, я без твоего согласия договорилась с хозяйкой, чтобы нас пустили здесь пожить. Мадам Олиюси согласилась, нас даже кормить будут за счет заведения… — Сделать виноватый вид, глаза в пол, голову тоже пониже. Нельзя показать, что я довольна заключенной сделкой.

— Как добра госпожа Олиюси! Она и правда поняла, что мы в сложном положении, я хочу прямо сейчас сказать ей огромное спасибо! — Эта глупышка и правда попыталась пройти мимо меня к барной стойке. Но я придержала ее за руку. Рано ей сейчас знакомиться с Мадам, ох рано!

— Родогуна, слушай меня внимательно, это очень важно. Здесь, в этой части города мы с тобой никому не нужны, никто не будет нас защищать, кормить и помогать. Мы можем полагаться только сами на себя, придется здесь выступать. Одно выступление — это три бесплатных ночи, плюс часть денег, полученных за твои выступления, тоже будет твоя. Если все будет хорошо, нам не придется тратить твое приданое. А значит, ты потом сможешь выйти замуж да хоть за этого твоего… Улькара. — Услышав имя своего поклонника, она даже призадумалась. Конечно, кому не хочется ткнуть лишний раз мужчину моськой в лужу. Особенно того, кто немного достал.

— Ты права, Рена, я не могу отказаться, нам и правда нужен ночлег и деньги. Но это не надолго, как только нам хватит денег на обучение, мы сразу уйдем из этого… этого… неприличного места. — Ура! Можно выдохнуть, если она согласилась, то уже точно не передумает.

Что-то я выдохлась, холодок неприятный по спине колется, да и зал уже не играет яркими красками, музыка стала тише. Неужели меня настигло знаменитое «затухание»? Выход! Срочно!

Вернувшись в реал, я медленно приходила в себя, слишком много сегодня на меня свалилось. Болезнь Нико, потеря Уны, два ее выступления на сцене. Какая у меня, оказывается, разносторонняя спутница. Судя по тому, что теперь она разговаривает по-человечески, ей подключили пару добавочных искинов — как по мне, просто добавили ума и осовременили слегка, но это, конечно, только мои догадки. Внутренняя кухня корпорации Вальдира — это тайна за семью печатями. И охраняется она покруче тайн государственных, там такие деньги крутятся, что просто представить страшно.

Перелезая в коляску, я думала только о кровати. Я так устала, что сплю на ходу. Даже есть не хочу со всеми этими переживаниями.

До Нико я все же добралась, птиц выглядел куда бодрее, чем когда я видела его в последний раз. Он даже пошипел на меня ради приличия не из злости, а скорее для проформы. Чтобы я точно знала, кто в этом доме хозяин. Воткнув ему между прутьев кусок яблока с лекарством, глотнув воды, я потрюхала в кровать. У меня даже на душ сил не осталось. Все, так не пойдет, меня не устраивает та скорость моей жизни, которую я набрала из-за Вальдиры. Тороплюсь, ничего не успеваю. Забросила массаж и тренировки, сто лет не встречалась с Кнопкой, МаРи тоже не звонила сто лет. Так неправильно.

Под свои самокритичные умозаключения я успела доехать до кровати. Завалившись на подушки и взяв в руки телефон, обнаружила кучу пропущенных от Кнопки. Стыдно, очень стыдно. Напишу ей сообщение:

«Прости, Кнопище, я исправлюсь. Завтра я вся твоя. Верти мой как хочешь» — и грустный смайлик со слезами на глазах. Анка должна меня простить.

Теперь СМС МаРи:

«Привет, у меня куча новостей. Готова завтра принять тебя с ночевкой, с тебя ужин — с меня новости»

О, а это что?! СМС с незнакомого номера:

«Мне было очень приятно с Вами познакомиться. Буду рад, если Вы согласитесь пойти со мной в кино или на ужин» — так, это точно от Дмитрия. Что ответить?

«Спасибо, мне очень приятно. Надеюсь, больше поводов встречаться с Вами по здоровью Нико не возникнет. По ужину сейчас не могу сказать, на завтра у меня уже есть планы. Спишемся в другой раз.» Смайлик нужен? Да, вот улыбка в самый раз.

Еще было СМС от графа Румынского он был лаконичен, как в телеграмме:

«Костюма нет. Завтра приедет курьер. Посмотришь?» — Вот это поворот! Сам Жорка зовет оценить его костюм. Это точно будет весело.

Вот теперь с чистой совестью можно ложится спать. Приятных снов, девочка Мелисса. Ты молодец! У тебя все получится!