Глава 12

«Пойдем-ка домой».

От этих слов на душе у меня сразу потеплело.

Хотя я, само собой, пока не ощущала своим дом, который мы делили с Джессом. Да и как могло быть иначе? Я прожила там всего несколько дней.

А ему, разумеется, вообще не следовало там жить.

И все же, призрак Джесс или нет, он спас мне жизнь. Тут не поспоришь. Наверное, он просто так поступил, чтобы я стала лучше к нему относиться и не выкинула его из дома.

Но, несмотря на причины, побудившие Джесса прийти мне на выручку, это все-таки было очень мило с его стороны. Никто ни разу даже не предлагал мне свою помощь – в основном, конечно, потому, что никто не знал, что я в ней нуждаюсь. Даже Джина, которая была рядом со мной, когда мадам Зара впервые объявила меня медиатором, понятия не имела, почему я время от времени появлялась в школе такая заспанная или куда отправлялась, когда прогуливала уроки, хотя и то, и другое случалось довольно часто. И я не могла сказать ей правду. Не то чтобы Джина посчитала бы меня сумасшедшей или вроде того, но она бы кому-нибудь об этом рассказала – сохранить в тайне секрет, подобный моему, если он не касается тебя самого, просто нереально, – а тот, с кем она поделилась, разболтал бы кому-нибудь еще, и наверняка где-то в этой цепочке нашелся бы человек, который, к гадалке не ходи, непременно поведал бы обо всем моей маме.

И мама бы испугалась. По природе своей так положено делать всем матерям, и моя не исключение. Она уже заставила меня пройти курс терапии, на котором я была вынуждена сидеть и громоздить одну ложь на другую в надежде объяснить свое асоциальное поведение. Мне вовсе не хотелось оказаться в психушке, а именно этим учреждением для меня все и закончилось бы, если бы мама узнала правду.

Так что да, я была благодарна Джессу за компанию, даже несмотря на то, что он заставлял меня немного нервничать. После фиаско в миссии он проводил меня домой, что было в высшей степени джентльменским поступком. Принимая во внимание мое ранение, Джесс даже настоял на том, чтобы вести велосипед. Наверное, если бы кто-нибудь из жильцов домов, мимо которых мы проходили, выглянул в окно, то не поверил бы своим глазам: представляете, я бреду по улице, а рядом со мной преспокойненько катится велосипед – только мои руки до него не дотрагиваются.

Хорошо, что люди на Западном побережье рано ложатся спать.

Всю дорогу домой я мучилась вопросом, где повела себя не так во время беседы с Хизер. Я держала свои мысли при себе, полагая, что наговорила уже предостаточно; мне не хотелось уподобляться заезженной пластинке или заевшему механическому пианино, ну или что там было во времена Джесса. Но я не могла думать ни о чем другом. За все годы моего медиаторства я ни разу не встречалась с таким злобным и неразумным духом. И просто не знала, что делать. Понимала только, что мне придется что-то предпринять, причем быстро; у меня оставалось всего несколько часов, прежде чем начнутся занятия в школе и Брайс войдет прямиком в расставленную для него смертельную ловушку.

Не знаю, гадал ли Джесс, почему я столь молчалива, или тоже думал о Хизер, а может, размышлял о чем-то своем. Знаю только, что он вдруг нарушил тишину, в которой мы шли, и изрек:

- И небеса не знают ярости сильнее, чем обратившаяся в ненависть любовь, в самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли!

Я посмотрела на призрака:

- Знаешь по собственному опыту?

В лунном свете я разглядела мелькнувшую на его губах улыбку.

- Вообще-то я цитировал Уильяма Конгрива[45], - пояснил он.

- О! – Я задумалась над тем, что он сказал. – Видишь ли, иногда отвергнутая женщина имеет полное право впасть в ярость.

- Знаешь по собственномуопыту? – поинтересовался он.

Я хмыкнула:

- Вовсе нет.

Прежде чем парень тебя отвергнет, нужно для начала ему понравиться. Но вслух я этого не сказала. Я ни за что в жизни не произнесла бы нечто подобное вслух. В смысле, не то чтобы меня заботило, что Джесс обо мне подумает. Почему меня должно волновать, что обо мне думает какой-то мертвый ковбой?

Но я была не готова признаться ему, что никогда не встречалась с мальчиками. О таких вещах обычно не распространяются перед сногсшибательными парнями, даже если те мертвы.

- Но мы же не знаем, что произошло между Хизер и Брайсом – в смысле, что между ними произошло на самом деле. Я хочу сказать, что, возможно, она имела полное право чувствовать себя обиженной.

- Полагаю, она была вправе считать, что ее обидел он, - согласился Джесс, хотя в его голосе ясно слышалось недовольство тем, что приходилось это признать. – Но не ты. Она не имела права пытаться причинить вред тебе!

Он выпалил это с такой яростью, что я сочла за лучшее сменить тему. Я хочу сказать, мне, по идее, тоже полагалось бы злиться на Хизер из-за ее попыток меня убить, но, знаете, я вроде как привыкла иметь дело с неразумными созданиями. Ну ладно, хорошо, не настолько неразумными, как Хизер, но вы понимаете, что я имею в виду. И единственное, что я усвоила из общения с ей подобными – не стоит принимать все на свой счет. Да, Хизер пыталась меня убить, но, может быть, все дело было в ее воспитании? В конце концов, кто знает, какие у нее были родители? Может, они начинали подумывать об убийстве любого человека, который имел неосторожность их рассердить…

Хотя почему-то я была склонна в этом сомневаться, после того как увидела ее жемчужное ожерелье.

Размышления об убийствах закончились тем, что я задалась вопросом, с чего Джесс вообще так взбеленился. И тут до меня дошло, что, возможно, он сам был убит. Или наложил на себя руки. Но мне не верилось, что Джесс из тех людей, которые мало ценят собственную жизнь. Не исключено, что он скончался от какой-нибудь изнурительной болезни…

Наверное, это было не слишком тактично с моей стороны – хотя, с другой стороны, особого чувства такта у меня никогда не наблюдалось, – но я просто задала ему вопрос в лоб, пока мы поднимались к дому по длинной гравийной подъездной дорожке:

- Эй! А кстати, ты-то как умер?

Джесс ничего не ответил. Наверное, я его обидела. Давно заметила, что призраки не очень-то любят распространяться о том, как они умерли. Порой они даже вспомнить этого не могут. Жертвы автокатастроф обычно не имеют ни малейшего понятия о том, что с ними случилось. Вот почему я постоянно натыкаюсь на таких призраков, бредущих по улице в поисках своих попутчиков. Мне приходится подходить к привидениям и объяснять, что с ними стряслось, а потом пытаться выяснить, где люди, которых они ищут. А это тоже сплошная морока, доложу я вам. Приходится тащиться в полицейский участок, в котором расследуется несчастный случай, и, прикидываясь, что делаю доклад для школы, выписывать имена жертв, а затем узнавать, что с ними приключилось.

Говорю вам, мне иногда кажется, что моя работа никогда не кончается.

Как бы то ни было, Джесс молчал, и я решила, что он не собирается мне отвечать. Взгляд призрака был прикован к возвышающемуся перед нами дому – тому самому, где он умер и где ему суждено было обитать до тех пор, пока… ну, пока Джесс не разберется с тем, что держит его в этом мире.

Луна поднялась еще выше, и я видела лицо призрака так же ясно, как днем. Ничего необычного в его виде я не заметила. Джесс немного кривил рот в своей всегдашней, насколько я могла судить, манере. А его глаза, опушенные густыми ресницами, наводили на мысль о зеркалах – наверное, я смогла бы увидеть в них свое отражение, но прочесть в них мысли Джесса мне не удавалось.

- М-м-м, знаешь что? Забудь, - заявила я. – Не хочешь рассказывать – не надо…

- Да нет, - отозвался Джесс. – Все в порядке.

- Мне просто стало интересно, - продолжила я. – Но если это слишком личное…

- Не слишком.

В это время мы подошли к дому. Джесс отвел велосипед туда, где ему полагалось находиться, и прислонил к стене гаража. Оставаясь глубоко в тени, призрак произнес:

- Знаешь, этот дом не всегда был семейным гнездом.

- Да ты что? – воскликнула я, как будто впервые об этом услышала.

- Да. Когда-то здесь была гостиница. Скорее даже, небольшой пансион.

- И ты останавливался здесь в качестве гостя? – живо поинтересовалась я.

- Да.

Джесс вышел из тени гаража, но его взгляд был устремлен мимо меня. Он прищурившись смотрел на океан.

- И… – попыталась я его подтолкнуть. – Что-то случилось, когда ты здесь остановился?

- Да. – Джесс перевел глаза на меня и надолго замолчал, не отрывая от меня взгляда, а потом вдруг сказал: – Но это длинная история, а ты, должно быть, очень устала. Иди спать. Утром мы решим, что делать с Хизер.

Так нечестно!

- Подожди-ка, - запротестовала я. – Я никуда не пойду, пока ты все не расскажешь.

Джесс покачал головой:

- Нет. Сейчас слишком поздно. Я расскажу обо всем как-нибудь в другой раз.

- У-у-у-у! – Я вела себя как маленький ребенок, которому мама велит рано отправляться спать, но мне было все равно. Я кипела от ярости. – Ты не можешь вот так просто начать историю, а потом взять и не закончить ее. Ты должен…

Теперь Джесс смеялся надо мной.

- Иди спать, Сюзанна, - сказал он, подойдя ко мне и нежно подтолкнув к парадной лестнице. – Для одной ночи ты уже достаточно напугана.

- Но ты…

- Как-нибудь в другой раз, - перебил призрак. Он подталкивал меня в сторону крыльца, и теперь я стояла на нижней ступеньке, обернувшись к нему и глядя, как он надо мной смеется.

- Обещаешь?

Я увидела его зубы, сверкнувшие в лунном свете.

- Обещаю. Спокойной ночи, querida.

- Я же говорила тебе, - заворчала я, топая по ступенькам, - не называть меня так.

Но, поскольку было около трех часов утра, меня хватило лишь на этот показной взрыв негодования. Я все еще жила по нью-йоркскому времени – на три часа вперед, не забывайте. Мне и так было непросто вовремя вставать в школу после полноценного восьмичасового сна. Насколько же сложным окажется подъем после того, как я посплю всего четыре часа?

Я проскользнула в дом так же тихо, как и ушла. К счастью, все, кроме пса, спали мертвым сном. Тот, увидев меня, поднял голову с дивана, на котором лежал, и замахал хвостом. Тоже мне, сторожевой пес. К тому же мама не хотела, чтобы он спал на ее белом диване. Но я не собиралась делать Макса своим врагом, согнав его с облюбованного места. Если разрешение спать на диване – все, что нужно, чтобы не дать Максу оповестить всех домашних о моей отлучке, то это того стоит.

Я потащилась вверх по лестнице, размышляя, что же мне делать с Хизер. Наверное, придется встать пораньше, позвонить в школу и предупредить отца Дома, чтобы он встретил Брайса и отправил парня домой в ту же минуту, как тот переступит порог кампуса. Я решила, что не стану возражать, даже если придется прибегнуть к использованию вшей. В конце концов, главное – не дать Хизер нанести удар.

И все же идея раннего подъема – пусть даже для спасения жизни парню, с которым у меня в субботу вечером свидание, – не очень-то меня привлекала. Теперь, когда вспышка адреналина прошла, я осознала, что смертельно устала. Пошатываясь, я побрела в ванну, чтобы переодеться в пижаму – эй, я была совершенно уверена, что Джесс за мной не шпионит, но он все еще не рассказал мне, как умер, так что я не собиралась рисковать. Его ведь могли повесить и за нездоровое любопытство, ну, знаете, за подглядывание за женщинами. Уверена, сто пятьдесят лет назад такое время от времени нет-нет да и случалось.

Только собравшись сменить повязку на порезе на запястье, я обратила внимание на то, чем Джесс обмотал мою руку.

Это оказался носовой платок. В прошлом они были у всех и каждого, поскольку тогда знать не знали о «Клинексе»[46]. Люди уделяли этим лоскуткам много внимания, вышивая на них свои инициалы, чтобы при стирке не перепутать их с носовыми платками других людей.

Но, прополоскав в раковине и крепко отжав платок Джесса, стараясь по мере сил избавиться от следов моей крови на нем, я не заметила там инициалов призрака. Это был большой льняной квадрат, белый – ну, теперь слегка розоватый – и весь обшитый по краям таким тонким белым кружевом. Немного женственно для парня. Я бы засомневалась насчет сексуальной ориентации Джесса, если бы не заметила инициалы, вышитые в уголке платка. Стежки были крохотными, белые нитки на белой ткани, но сами замысловато вышитые буквы казались огромными: МДС. Именно так. МДС. И ничего похожего на простое Д от «Джесс».

Странно. Очень странно.

Я повесила платок сушиться. Мне не нужно было волноваться, что кто-нибудь его заметит. Во-первых, никто, кроме меня, моей ванной не пользовался. Во-вторых, мои домашние заметят его не раньше, чем увидят самого Джесса. До завтра платок никуда не денется. Возможно, я не стану отдавать его Джессу, пока не получу от призрака какого-либо объяснения по поводу значения этих букв. МДС.

Уже погружаясь в сон, я осознала, что МДС, должно быть, девушка. Иначе откуда взяться всем этим кружевам? И этим замысловатым буквам? Неужели Джесс погиб не в перестрелке, как я полагала ранее, а в разгар некоей любовной ссоры?

Не знаю, почему, но эта мысль сильно меня взволновала. Она не давала мне спать целых три минуты. Потом я свернулась клубочком, на мгновение с тоской вспомнив свою старую кровать, и заснула.

Загрузка...